Вряд ли кто будет возражать, что к докучающим, подчас, сорнякам прилипла, как ракушки к днищу судов, безоглядная прополка. Нам еще грех жаловаться — у англоязычного люда и вовсе «дело швах»: сорняки и полоть обозначаются одним словом weed. Во как слиплись!

Самим же сорнякам глаголы полоть и weed просто ласкают слух. Ничто иное так размашисто, так эффективно не помогает сорнякам держаться на плаву, как прополка — еще одна шустрая русалка в огороде.

И среди сорняков есть творения, достойные любви, восхищения и даже уважения. Что тоталитарное общество — бяка, знает каждый. Но не каждый готов отказаться от тоталитарного подхода к сорнякам, от неизбывной холодной и горячей войны с ними.

Возьмем, к примеру, всем известный и повально ненавидимый портулак (коврик). Чем он плох в глазах многих огородников? Да, прежде всего, тем, что — сапкой! — портулак принципиально неистребим. Но не он же хватается за сапку. На нем нет вины в том, что изо дня в день, из лета в лето «щуку бросают в реку». Все огородники знают, что сапка, дробя растение, порождает новые саженцы портулака из каждого кусочка. Да и само срубленное растение, полежав неделю–другую, вновь цепляется за землю и оживает. Так что «на зеркало неча пенять, коли… взялся за сапку».

А что хорошее может разглядеть в портулаке «демократ», сознающий, что и у меньшинства есть права, которые надо чтить? Загибайте пальцы: 1. Портулак — это вкусная зелень, вырастающая на грядке без хлопот (и даже без ведома огородника). Её можно использовать и сырой в салатах, и во многих блюдах, скажем, в овощном рагу. Эта зелень (не в пример салатам) не горчит со временем. Можно, в конце концов, счесть, что вы так и хотели — совместно выращивать выбранную вами культуру и портулак.

2. Можно посетовать, что портулак отнимает питательные вещества и влагу у культурного растения. Да, отнимает. Но не жадно. И недаром. На почве образуется коврик, надежно прикрывающий её от губительной солнечной радиации. На коврике оседает, а потом под ним сберегается роса. Портулак работает как кормозаготовительный цех: с помощью бактерий перерабатывает соединения элементов (содержащиеся в почве, обычно, в достатке) в формы, доступные растениям, а потом остается на почве биомассой, готовой к разложению почвенной живностью. Возвращает почве (и притом — с лихвой) всё взятое у неё взаймы.

3. Вроде бы — с позиции влагообеспечения растений — «ничья»: портулак забирает какое–то количество влаги у культурных растений, а взамен предохраняет её от испарения почвой и накапливает росу. Но это — «две большие разницы»: портулак не только компенсирует влагу (с лихвой), но и аннулирует причину возможного засоления почвы (испарение с поверхности).

4. Мощные кусты портулака (только после того, как почва укроется другими растениями!) можно использовать в качестве сырья для ЭМ-силоса. Нужно, правда, подержать его в юшке дольше обычного, чтобы он, «отряхнувшись», не уцепился вновь за землю.

5. Кого–то может испугать огромное количество семян у портулака. Но как это на руку огороднику! Если землю не поскрести (по недомыслию или сгоряча) с осени, и оставить семена портулака наверху, то будет сказка наяву. Часть семян склюют птички, когда насекомые спрячутся на зимовку. А перезимовавшие семена в начале лета взойдут, растеньица (ввиду невыносимой густоты) останутся недоразвитыми, образуют коврик — сначала зеленый, а потом — блеклый, поскольку растеньицам (всем!) не по силам жить, как «селедкам в бочке». И всё: благодатным ковриком растеньица послужат (даже усохшие), а развиться не смогут. Новых семян не дадут.

Уму непостижимо — как можно было отнести портулак к сорнякам? И поднимать на него сапку?

А березка? О ней, почти слово в слово, можно повторить всё, сказанное о портулаке. Есть, правда, отличия: 1. Березка, к сожалению, несъедобна. Более того — во многих справочниках упоминается среди ядовитых растений.

2. У неё, практически, нет семян. Она размножается исключительно сапкой: в местах среза стебля мгновенно выскакивают волчки.

3. Нет сколько–нибудь весомых оснований причислять березку к сорнякам: её корни в пределах пахотного слоя — гладкие, так что она не посягает ни на питательные вещества, ни на влагу, предназначенные для культурных растений.

4. Есть у березки важное «эксклюзивное» достоинство: она прикрывает от солнца не только почву, но и сами растения. Березка вьется по ним и создает благодатную разреженную тень, спасая сочные части растений от перегрева и избавляя растения от необходимости самоохлаждаться за счет испаряемой влаги. Встречаются, правда, сетования огородников именно на это достоинство — но это, по–видимому, от ложной предубежденности.

И опять остается удивляться изворотливости лукавого. Не считаем же мы горчицу, фацелию, вику сорняками. И за милую душу сеем их (называя сидератами) не ради урожая как такового, не ради еды, а для решения определенных технологических проблем.

Во многих отношениях березка привлекательнее тех же горчицы, фацелии, вики… Тем, хотя бы, что растет сама (бесконечно!). А вот поди ж ты: бес попутал, и она числится сорняком. У некоторых огородников — даже злейшим. Разводить бы березку надо! Да проблематично из–за отсутствия семян.

В. Т. Гридчин готов снять клеймо сорняка еще с одного растения — с мокрицы (звездчатки). У неё очень мелкая, поверхностная корневая система (не более 2–3 см), так что она, практически, не конкурирует с культурными растениями.

Под зелёным ковром мокрицы почва всегда влажная и рыхлая она умело собирает и удерживает росу. Поэтому её и зовут мокрицей. Трудно найти лучшую живую мульчу. Мокрица богата кремнием. Поэтому, очень полезно употреблять её в салатах. Для салатов надо снимать надземную часть вплоть до цветения.

В. Б. Фалилеев просит замолвить словечко (подумать только!) о молокане татарском (голубом осоте). Подобно пырею, он хорошо рыхлит корнями землю. Цельная «грядка» Валерия Борисовича вообще не знается с механической обработкой. Каждую весну он покрывает грядку 2–3-сантиметровым слоем соломы. Почва под ней (фактически — биогумус), в самом деле, напоминает дрожжевое тесто. А подрастающими сорняками, в частности, голубым и розовым (колючим) осотом, Валерий Борисович утром и вечером угощает кур и уток. Зелень молокана они поедают особенно охотно. Впрочем, часть её «изымается» в салаты. У этой зелени, остающейся нежной всё лето, приятный горьковатый вкус.

Правда, поблажливые слова о молокане следует воспринимать как отклик на просьбу Валерия Борисовича, а не как безоглядный совет обзавестись им. Молокан «успешно» расползается с помощью корневых отпрысков, и надо отдавать себе отчет в том, позволяют ли ваши обстоятельства держать его под контролем, и, вообще, так ли уж нужен он вам, не слишком горек он для вас, впишется ли в жизнь вашего огорода.

Есть еще тройка прекрасных сорняков: щирица, лебеда, мышей. Они хороши, в частности, своей послушностью: готовы навсегда покинуть делянку по мановению дирижерской палочки. Правда, в «очумелых ручках». В главе 1, в пункте «Бурное размножение сорняков », говорилось о том, что в начале лета бывает такой благодатный период, когда верхний слой почвы начисто лишен семян сорняков, и что, говоря словами из песни Льва Лещенко, надо помнить об этом всю жизнь. Так вот, если мелко подсечь сравнительно поздно появляющиеся всходы «великолепной тройки» и больше не вздымать ранее захороненные семена, то со всеми тремя можно покончить навсегда.

Не верится? А вы думаете — мне верилось? Но — проверенный факт. Ветром семена щирицы, лебеды, мышея не разносятся, к лапам домашних любимцев не цепляются — красота! А, между тем, в наших краях именно эта тройка создает впечатление «зеленого пожара», о котором шла речь в главе 1. Именно из–за отсутствия щирицы, лебеды и мышея мой огород производит на гостей впечатление чистого от сорняков. Если же где–то кто–то из этой тройки удержится порой на грядке, то таким одиночным ловкачам надо дать нарастить изрядную массу и взрыхлить почву, а потом использовать в ЭМ-силосе. Так есть за что ценить эту тройку?

Правда, щирица, сверх того, заслуживает пару добрых слов «эксклюзива».

Во–первых, щирица совместима с пасленовыми — в компании с нею они растут лучше. Кроме того, по наблюдению А. С. Удовицкого, она является домом для мучнистого грибка, споры которого разносятся ветром, и, попадая на картофель и помидоры, не дают житья фитофторе. Так что, щирица — сорняк? Или фитоспорин? Именно так её называет Андрей Степанович. Наконец, нет, наверное, растения, достойного тягаться со щирицей в структурировании почвы. Разве лишь пырей и молокан не уступят щирице в этом качестве, но… Аналогия: никто лучше медведки не может расправиться с личинками майского жука, но как гудит зал, когда я говорю об этом курьезе. Ведь напрашивается мысль, что я предлагаю специально разводить медведку. Речь же идет лишь о клубке взаимосвязей в природе и возможностях игры ими.

Иногда я сознательно размножаю сорняки. Разношу, к примеру, по закоулкам огорода корневища крапивы и пижмы, соблазнительных для многих хищных насекомых. Привлекательны для них и тысячелистник со зверобоем. При случае, я разбрасываю их созревшие семена по огороду. Приживаются эти растения трудно, но, прижившись, с лихвой оправдывают ничтожные хлопоты вокруг них.

Эти примеры ясно показывают, что сорняки не заслуживают огульного «Ату их!». К ним нужен фитоценотический подход, при котором посевы сельскохозяйственных культур рассматриваются как нечто целое, как сообщество культурных и сорных растений, состоящих между собой в многообразных отношениях.

У Фукуоки такое отношение к сорнякам названо третьим принципом естественного земледелия: «Сорняки имеют свое место в сбалансированном биологическом сообществе и играют свою роль в создании почвенного плодородия». К этому «играют свою роль » мы еще вернемся.

Оберегать верхний слой почвы, чистый от семян сорняков. Читатель, видимо, догадался, что в предыдущем пункте я хотел сказать о необходимости индивидуального подхода к сорнякам. А кое–какие — ценить и даже разводить. И еще одно ясно читателю — тем, что написано в заголовке этого пункта, острота проблемы сорняков «притупляется», возможно, в десятки раз.

Лелеять этот верхний слой надо и во время подготовки почвы, и во время сева, и даже во время уборки урожая (именно об этом говорилось в главе 1). Так что, по–видимому, нет нужды повторять всё то, что говорилось о сорняках выше. Но надо подчеркнуть, что всяческая охрана чистого слоя почвы от перемешивания с нижним, под завязку нафаршированным семенами сорняков — и есть самое результативное средство их обуздания.

Показательная история произошла в нашем огороде. В свое время, помимо «резидента» — спорыша, мы опрометчиво позволили расти на дорожках инвазивным растениям: пырею, полевице, белому клеверу и др. Напомню, что корни однолетнего спорыша в грядку не ползут, а возможное проникновение (и обсеменение) плетей спорыша тоже безвредно: всходы спорыша в грядках бывают, но, в основном, не приживаются. Погибают из–за того, что по ним не топчутся.

Каждой весной нам приходилось за нашу «поблажливость» расплачиваться — подрезать и вынимать проникшие в грядки корневища. Работа была ненакладной, необременительной и давала нам повод добродушно подтрунивать над проявленным когда–то попустительством.

Вспоминается беседа с Н. И. Курдюмовым на эту тему. Николай Иванович как раз менял на грядках в своем огороде обветшавшие дощатые бордюры на «венцы» из дубков. Бордюры получились красивыми, долговечными, этакими внушительными и функциональными — никакой заботы об инвазивных растениях на дорожках. Дорожки засеяны полевицей побегоносной, и с помощью триммера на них формируется прекрасный газон.

Тогда Николай Иванович высказал недоумение, что я, вместо того, чтобы единожды обордюрить грядки, предпочитаю регулярно усмирять попытки проникновения растений с дорожек в грядки. Но мой выбор был именно таким. Кстати, если бы мне вновь пришлось устраивать грядки, я снова не стал бы окружать их бордюрами, а просто тщательно, с самого начала, удалял бы с дорожек все растения, кроме спорыша.

И вот весной 2013 года сложилось так, что мы с бабулькой одновременно оказались, мягко говоря, не в форме. Тамара Федоровна сломала руку. А мне во весь голос, довольно грозно, напомнили о себе когда–то травмированные ноги. Понемножку–то мы шевелились. Но пустяшная (и когда–то забавная) работа по усмирению инвазивного покрытия дорожек затянулась. Грядки под картофель и помидоры мы успели привести в порядок, пока «гости» с дорожек не успели «разгуляться». Почва на этих грядках, фактически, не была потревожена, и они остались, как и положено, до смешного чистыми от сорняков. И семена сорняков, запасенные в земле еще в совхозные времена, остались лежать в некомфортных для всходов условиях.

Но до других грядок очередь дошла лишь тогда, когда для удаления «непрошеных гостей» с грядок понадобилось тревожить землю ниже слоя, отмеченного стрелками на схеме 1.2. Семена со «стоявшего на запасном пути бронепоезда» вырвались на свет божий, и мы получили возможность откусить болыпо–о–й кусок от того пирога, который традиционно «вкушают» полольщики. И с запоздалым раскаянием вспомнить разговор с Николаем Ивановичем о бордюрах. Дело усугублялось тем, что кроме растущих у нас там и сям на дорожках пырея, белого клевера, полевицы, «прилично» ведущих себя и расползающихся на малой глубине, встречается вострец, корни которого расползаются на глубине 15–30 (!) см.

Правда, я, как популяризатор природосообразного земледелия, извлек из этой напасти кое–какую пользу. Теперь я своим гостям–экскурсантам могу не только рассказывать о главном средстве управления сорняками, но и показывать, что бывает с теми, кто «не слушает маму». У меня даже возникла идея: на будущий год, если божьей волей мы с бабулькой будем весною в порядке, специально оставить одну–две грядки для показа, как не надо делать. Потому что (я это четко вижу) рассказ о том, как надо делать, воспринимается слушателями вполуха. Дескать, пой–пой, соловушка. А вот показать, как не надо делать, что получается у «ослушников» — куда поучительнее.

Другие средства усмирения сорняков. По–видимому, второе по эффективности место занимают зимующие птички, у которых осенью исчезает лучшая половина их обычного меню — насекомые, и семена сорняков компенсируют эту потерю. Упомяну еще о том, что хорошо подобранные сидераты помогают стреножить некоторые сорняки.

Особь статья — многолетние сорняки. Технически просто, хотя и утомительно, избавиться от пырея. Если участок слабо запыреен, то можно поддеть плети пырея вилами и вытянуть их вместе с корневищами, высушить добычу на солнце и посечь на мульчу (еще какую!). Ас каким удовольствием гребутся куры в «урожае» пырея! Правда, надо иметь в виду, что, избавляясь таким образом от пырея, приходится ворошить почву на глубину до 10 см и давать шанс «законсервированным» семенам сорняков (об этом шла речь в предыдущем пункте).

Если многолетние сорняки «обжились» на небольшом участке, их можно «сварить» под куском толя, старого линолеума, пленки — это займет полтора–два месяца.

На большом же участке можно два года подряд посеять (на полный срок!) рожь, которая подавляет и пырей, и вострец.

У прочих многолетних сорняков, как правило, мощные, глубоко проникающие корни. Избавление от них — задача потруднее. Но разрешимая. Ясно, что без подавления корней не обойтись. Только не надо вспоминать о раундапе — он, конечно же, русалка. Только берет уже не щекоткой, а прямо обухом по лбу. И — не надо благодушествовать — всему живому. В конце Вступления были названы табу, которым должны подчиняться поиски решения проблем, и у меня нет намерения хотя бы на йоту отступать от этих табу. Я и сам не хочу ходить по земле, на многие годы отравленной всякой гадостью (вплоть до канцерогенов), и внуку не подсуну «витаминчиков» с такой земли.

Остановимся на словах подавление корней. Раундап, действительно, подавляет корни, но оставляет страшные следы. К счастью, есть средство, более хлопотное, но абсолютно толерантное к биоценозу — подрезание растения каждые две недели с целью истощения корней. Дело в том, что после подрезания растения вегетативная часть возобновляется на протяжении двух недель исключительно за счет запасов корневища, а потом происходит «смена караула»: появившаяся вегетативная масса начинает работать на ослабленное корневище.

Вот на этом–то и надо сыграть — через две недели следует снова подрезать отросшую вегетативную часть, не дав ей восполнить силы корневища. Корневищу придется опять за счет истощенных накоплений отращивать вегетативные органы, но попользоваться ими снова не дадим… Повторив подрезание через 2 недели 2, 3, 4, … раза, можно истощить корневище настолько, что оно в очередной раз будет не в силах воссоздать вегетативные органы. Понятно, что число сеансов определяется изначальной мощью корневища, точнее — накопленными в них запасами питательных веществ.

Ощутимым источником сорняков может стать навоз с ферм. Каждый огородник видел гигантские растения чернощира, полыни, дурнишника, лопуха, молочая, растущие вокруг навозных куч. Кучи обильно обсеменяются, и эта добавка вместе с навозом оказывается в огороде. Так что стоит крепко подумать: стоит ли за возможную прибавку урожая платить неизбывной борьбой с сорняками, занесенными с лежалым навозом. И если под руку подворачивается навоз — пусть он будет свежим, т. е. еще не истощенным и не напичканным вредителями, их личинками и семенами сорняков Далее. Дважды за сезон сорняки можно попутно подрезать — во время весеннего заполнения грядок и осеннего сева сидератов. Посеянные семена культурных растений припалываются, а заодно, «за компанию», подрезаются сорняки. Чем же подрезка отличается от обычной прополки? Да тем, что припалывание–подрезание выполняется мелко, плоскорезом Фокина или сапкой–плоскорезом, без подъема на поверхность новых семян.

Словом, грядка может быть дважды в сезон почищена от взошедших сорняков, без пробуждения к жизни новых. А в летнюю паузу между припалываниями сорняки принесут несомненную пользу — помогут укрыть почву от солнца и избавить культурные растения от эффекта раскаленной сковороды.

Кроме этих мелких подрезок, есть еще и «бочковая подрезка»: растущие сорняки, набравшие ощутимую массу, летом можно удалять и использовать как сырье для ЭМ-силоса.

Надо шире использовать связи в биоценозе и больше доверять самому биоценозу решать свои проблемы. К примеру, невозможно переоценить помощь птиц в решении проблемы сорняков (об этом подробно говорилось во Вступлении). Привлечение птиц к усмирению сорняков — блестящая иллюстрация метода ничегонеделания в действии. Какой каламбур, однако! Ничего–не–делание в действии…

Приглушается проблема сорняков в меланжевом огороде. Интенсивно засаженная грядка порождает элементарную конкуренцию растений, и сорняки могут не преуспеть в этой борьбе. Напомню, что речь идет не об искоренении, а лишь о «стреноживании» сорняков. Здесь уместно повторить то, что говорилось в пункте «Кто же на деле делает почву дрожжевым тестом?» 1-ой главы: «В голые грядки пырей, полевица, белый клевер с дорожек проникают беспрепятственно, а перед укрытыми — резко «притормаживают». На удивление резко. Такое впечатление, что горчица просто не пускает пырей на свою территорию» Иногда мы просто игнорируем сорняки — год, два, а то и все двадцать.

Скажем, на луке–чайвисе сорняки не успевают помешать по весне резать перо чайвиса. Чайвис выходит из–под снега, когда грядка еще чиста от сорняков. Позже сорняки появляются, но к этому времени отрастает репчатый лук, интерес к перу чайвиса исчезает, и грядочка чайвиса стрижется всё лето триммером одновременно со стрижкой дорожек. И так из года в год…

Не полем мы и клубнику. В течение отведенных клубнике четырех лет позволяем ей своевольно зарастать (фото 13–14). Сорняки не мешают нам собирать ягоды в течение периода плодоношения, подстилка из сорняков помогает ягодам остаться чистыми и мешает усам ухватиться за землю.

Фото 13. Клубничная грядка, не знающая стали четвёртый год

Фото 14. Фрагмент грядки с фото 13

В конце лета третьего года мы заводим новую клубничную грядку. Старой даем «потрудиться» еще одну весну, а потом — очищаем. Скашиваем её триммером, накрываем каким–нибудь плотным покрытием и «варим» полтора–два месяца выросшие за 4 года сорняки (фото 15). Теряем мы часть потенциального урожая? Конечно! Можно было бы с этой грядки собрать ягод больше? Несомненно! Но те ягоды, что выросли — уродились сами. Без единой прополки! Как земляника в лесу! А если бы нам захотелось иметь ягод больше, мы пустили бы в «свободное плавание» еще одну грядку!

Фото 15. На четвёртый год, после съёма урожая, скошенная клубничная грядка (за базиликом) «варится» под линолеумом

Это какая–то мистика, но сорняки растут тем дружнее, чем неистовее с ними борешься, и перестают докучать и даже исчезают, когда начинаешь относиться к ним поблажливо. Они как бы благодарят огородника, отказавшегося от безоглядной борьбы с ними, доверившего им самим следить за своим поведением в фитоценозе.

И еще о прополке. Вообще, в самом слове прополка есть некая обреченность. Мне кажется, само звучание слова прополка вызывает депрессию от мыслей о её неизбывности и о той унизительной позиции, в которой днями напролет пребывают огородники в первой половине лета. По–видимому, у читателей уже сложилось представление, что затевать тотальную прополку с целью обуздания сорняков — то же, что идти с дробовиком на медведя: раздразнить — можно, а справиться — дудки!

Так что огороднику уместнее нацеливаться не на борьбу с сорняками, а на управление, на регулирование, на контроль над ними. А прополку — «стреножить», устранить доминирование в системе ухода за растениями и в обуздании сорняков.

И — обещанное доброе слово о прополке. Чуть ранее, в пункте «Оберегать верхний слой почвы, чистый от семян сорняков», рассказывалось о казусе в нашем огороде, когда поневоле пришлось затронуть слой почвы, нафаршированный семенами сорняков. Естественно, сорняки «вспыхнули». И поневоле пришлось «тряхнуть стариной» — заняться прополкой. Только — плоскорезом (можно было и сапкой с подогнутым черенком), чтобы не поднять наверх новые семена. На фото 16 — картофель июньской посадки, посаженный «по–умному». Грядка тоже была «взбаламучена», но выдержана пауза. Сорняки взошли, грядка была выполота с сохранением чистого слоя, и всходы картошки — чисты.

Фото 16. Картошка, посаженная в начале июня (весной эта грядка была «взбаламучена» и заросла сорняками)

Каюсь — добрые слова о привычной прополке всё–таки не сложились. Она их, по–видимому, недостойна. Не видно ситуации, когда подъем захороненных семян сорняков был бы уместен.

Зато непринужденно вставилось заслуженно доброе слово о плоскорезе — изумительном изобретении В. В. Фокина, одинаково сподручном и в традиционном, и в органическом, и в природосообразном огороде. Нет, не перевелись «левши». И ждут своего Лескова. Посвящение книги памяти Владимира Васильевича — толика той благодарности, которую он заслужил. Можно даже не знать о роли слоя, чистого от семян сорняков, в избавлении огородника от неизбывной прополки. Но уж коли взял в руки это чудо–орудие, то — и это не шутка — очень скоро даже в нем пропадет нужда.