Гелиос. 20 лет спустя
8:06 RT
Шестой тропосферный ретранслятор
Неподалеку от северной границы огненного леса Пирос-Эрдей
4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Стойки строительных телескопических ходуль заскрипели так громко, что по коже Эзры Грина, командира отделения связи, пробежали мурашки. Он помог сыну потуже затянуть потертые шнуровочные ремни вокруг стопы:
– Никаких капканов не надо. От такого шума вся тварь разбежится сама по себе, верно, Оз?
– Ненавижу болото, – поморщился молодой парень в легкой полевой униформе, включающей в себя серые пятнистые брюки, черные ботинки на шнуровке и светло-серую майку. – Неделю потом отмываться от этой вонизмы.
– Ты же сам напрашивался сюда с момента прошлогодних учений. Я и так рискую, взяв тебя с собой.
– Ладно, отец. Извини.
– Вы, молодежь, сами не знаете, чего хотите. Проверь еще раз остаток заряда в аккумуляторах. И убери исподнее. А то ты как взъерошенная уборщица, надышавшаяся хлоркой.
Шел четвертый день пребывания отделения Эзры Грина на объекте.
Узел связи представлял собой 120-метровую ураганно-устойчивую мачту с антеннами, жилой комплекс на девять койко-мест, посадочную площадку для грузового транспорта и низковольтную электрощитовую.
Здание комплекса возвышалось на трехметровых сваях над подсушенной болотной поверхностью и практически не давало усадки. На его крыше мирно и безразлично пустовало гнездо, в которое, по идее, должна была быть установлена поворотная тумбовая пулеметная установка М-4.
За много лет тренировок, ввиду отсутствия прямой и явной угрозы, обязательная процедура монтажа и оснащения боекомплектом М-4 спустилась в нормативной таблице в самый низ, с корректировкой статуса установки как «опционально». Мало кто вообще помнил, как и в какой последовательности устанавливать этот пулемет.
Аппаратная часть и электроустановка базировались на гусеничном шасси полноприводного бронированного тягача, который доставили сюда вместе с инженерной группой связи.
Большую часть года объект пустовал, ржавел и зарастал колючими вьюнами.
Видимо, что-то не поделив, перекрикивая друг друга, с мачты на крышу здания слетели две пестрые крупные попугаеобразные птицы – Ара-Папиги, одна с ярко-голубым, а вторая с ярко-красным оперением. Грудки и живот у них были желтыми с оранжевым оттенком.
Пару лет назад точно такая же пара цветных Ара-Папигов умудрилась свить гнездо на вершине мачты. И все бы ничего, но постоянная потребность этих птиц что-то грызть вкупе с острым клювом могли запросто привести к порче кабелей и фидеров. Пришлось срочно переносить гнездо на крону соседнего дерева, пока птицы кормились где-то на удалении.
Капитан Грин взял с собой сына впервые на военно-тактический объект. Подобные действия не запрещались по уставу, но и не поощрялись.
Тем более причина была подходящей.
Дело в том, что по невыясненной причине, отказала глобальная сеть Extranet и все тринадцать геосинхронных спутников связи Globus-А на орбите Гелиоса одномоментно вышли из строя.
Все это случилось четыре дня назад.
Чтобы сохранить информационное взаимодействие между поселениями и подразделениями, по всей планете была оперативно развернута трехмерная сеть связи, состоящая из шести тропосферных ретрансляторов и четырех беспилотных летательных аппаратов QR-1 Panther.
Почувствовав хруст под подошвой ботинка, Эзра безразлично стряхнул остатки случайно раздавленного жука-дровосека.
С высадкой на Гелиос он, как и многие другие, ждал кардинальных перемен, в частности – нового качества жизни и дополнительного времени отдыха.
Военная модель управления, укоренившаяся на Эспайере, долго бойкотировала эти настроения, и лишь спустя четыре года после старта колонизации, смелой инициативной группе, набравшей стремительную популярность за короткое время, удалось достичь официально задекларированного разрешения на свободу выбора места и образа жизни.
Движение «Дайте колонии шанс» возглавил тогда престарелый 88-летний ученый Тайрон Вилкокс, рожденный еще на Земле. Благодаря своим многочисленным научно-исследовательским заслугам на Эспайере и уважению в Объединенном Совете, ему удалось в те неспокойные времена «протолкнуть наверх» идею свободомыслия и добиться значительных послаблений для экипажа.
Именно в то «перестроечное» время, Эзра Грин, будучи еще молодым лейтенантом, заместителем командира небольшого отделения связи, со своей женой Рут и годовалым сыном решили, что остаться на службе под централизованным содержанием Системы, будет благоразумней.
Так и поступили.
Пятнадцать лет пролетели незаметно: сменяющиеся казенные комнаты, подъемы по тревоге, не всегда адекватные приказы, надбавки за выслугу, редкие отгулы.
Ничего примечательного.
Главной ценностью и смыслом жизни для Эзры стало воспитание Освина. Именно в этом он увидел свое истинное предназначение.
Даже сейчас, глядя на сына, Грин-старший испытывал целый купаж чувств из упоения, волнения и счастья.
Заправив майку за ремень, Освин вытер со лба испарину. Жара была настолько изнуряющей, что отец не посмел бы заставить сына нацепить еще и куртку:
– Оз, пилюли выпил свои?
– Не волнуйся за меня так, пожалуйста.
– Да или нет?
– Да, выпил.
Стоит напомнить, что из-за высокой концентрации в болотных газах активных кислот разложившихся растительных веществ Иав-Фадам оказался смертельно опасной угрозой для людей.
Без специальных мер защиты надышавшийся перебродившей органикой человек довольно быстро терял сознание, впадая в анабиоз. Далее, если верить Намгуми, «болотный дух принимался за свое дьявольское ремесло» и в течение предельно короткого промежутка времени человек мутировал в агрессивное голодное животное, рыскающее по топи в поисках свежей крови. Мозг окончательно отмирал, отдавая управление организмом в руки нового существа.
Кислотные пары, содержащиеся в болотных газах, в некотором смысле активировали «жажду голода», и тело, дышащее ими через раскрывшиеся поры и выросшие жабры, поддерживало таким образом в себе «жизнь».
Намгуми прозвали их Кута-Мамачи, «переродившимися в чудовищ», или просто «топтунами» – глупыми медленными животными, портящими растения, разрушающими грибницы и ягодные кусты.
Время от времени на бескрайних просторах гигантского леса Элигер-Сильварум патрули колонистов, аборигены и обычные странники натыкались на то, во что превратились те несчастные, кто по своей глупости заблудился, погиб в схватке с хищниками или просто забыл принять антидот.
Как бы там ни было, многолетний анализ феномена «реактивной мутации» зашел в тупик, оставив открытым главный вопрос – случайным ли оказался тот факт, что вирус был хорошо адаптирован под иммунную систему человека, зная наверняка все его бреши задолго до прибытия Эспайера на Гелиос.
Освин старался обо всем этом не думать.
Щелкнув тумблерами, он активировал электроусилители хода и гидростабилизаторы высоты, выпрямился во весь рост и, благодаря раздвижному механизму ходуль, «вырос» на полтора метра над помостом:
– Как вернусь, надо будет тщательно промазать стыковочные тросы и пружины! Иначе это старье рано или поздно сломается.
Он был совсем еще подросток, но, как и многие его современники, очень смышленым и подающим большие надежды.
На лестнице возникла фигура Ноа Диксона, старшего инженера смены, вытирающего на ходу шею влажным полотенцем:
– Душевая проржавела окончательно. Предлагаю переделать тягач под умывальню. Кто со мной?
Ноа был пожизненным оптимистом, никогда не унывал, постоянно улыбался.
На этапе знакомства такое радушие всегда подкупает. Но, общаясь с человеком год за годом, начинаешь принимать «веселость» за «странность» и в глубине души подозревать человека в дебилизме.
Эзра считал также:
– Ты бы лучше радисту помог, шутник.
– Нормально все, шеф! – Диксон недоверчиво прищурился, рассматривая старые ходули. – Он не слишком юн у тебя для таких задач, Эзра? Может, пустим дройда?
– Надо же когда-то расставаться с юношеством и становиться мужем. Тебе бы тоже не помешало!
Ноа подошел ближе, поскоблил ногтем по отколупывавшейся антикоррозийной краске на опорном стержне левой ходули, прокашлялся и заметил:
– Шеф. Вы меня хорошо знаете. Какой есть – такой есть. Давайте, я закажу на Яме пару банок эмали?
– Да, заполни заявку на резерв с Глиницы. Спасибо.
Сбоку, из поросшего мхом торфяного биотуалета, донесся громкий баритон электрика:
– Эй, Дикс. Бумаги нет. Выручишь, брат?
– Брось, Стивенс. У тебя что, майка короткая? – отшутился Ноа.
– Да пошел ты…
Эзра пропустил содержательный диалог мимо ушей. Поднял со скамьи лазерный резак-секатор и передал его Освину:
– Повтори задачу, сын.
– Дойти до северной пробоины в заборе, поправить радиолучевой сигнализатор.
– Молодец. В случае опасности?
– Пап, ладно тебе. Какая здесь может быть опасность. Сканер молчит сутки напролет. Мы тут одни…
– Надеюсь, ты прав. Докладывай обо всем, что увидишь.
С надстроенной площадки Освин сделал шаг вперед в воду и тут же провалился почти на метр в мутную болотную воду. Телескопические стабилизаторы справились «на отлично», и он не упал.
– Не бойся, герой, – снова начал шутить Ноа. – Мы будем отслеживать твои показатели по биометрическим датчикам. Если тебя съедят – мы узнаем это раньше тебя.
Эзра больно ткнул коллегу локтем под дых.
– Сын, добавь высоты, и будь осторожнее.
– Буду осторожнее! – парень перевел кулачковый переключатель в соседнее положение. Жаль, что сенсор беспроводной связи был сломан, иначе можно было бы отдавать управляющие команды голосом.
Ходули вытянулись вверх на еще один метр, так что Освина теперь не достал бы самый голодный Сауккой, помесь плотоядного бобра и выдры.
Пройдя несколько десятков шагов вперед, «герой» почувствовал усталость в ногах. Двигательные электроусилители работали неважно. Прикрепленные ступени для ног разболтались до такой степени, что намеревались вот-вот отвалиться окончательно.
Идею создания строительных ходулей люди позаимствовали в Акан-Люкар, одной из самых развитых деревень Намгуми. Местные аборигены учили своих детей с пятилетнего возраста ходить на деревянных ходулях, чтобы безопасно перемещаться вместе со взрослыми в случае затопления наземных пешеходных мостов во время сильного паводка.
Освин надвинул на нос легкие, прозрачные, многофункциональные очки дополненной реальности Advanced Holographic Navigation. Среди мешанины из деревьев и кустарников сразу обозначились голографические метки, значки-пиктограммы сторожевого оборудования, которое команда разместила три дня назад, сразу по прибытию на объект. Замаскированные сейсмические и подводные радиосигнализаторы, смонтированные на деревьях инфракрасные камеры, радиолучевые ловушки, капканы на аллигаторов и заградительные сетки.
Час назад сработала ловушка на дальнем участке повалившегося забора.
Нужно было разобраться, в чем дело. Едва ли это был громадный аллигатор Матара-Торон, в противном случае его засекли бы соседние сейсмические датчики. Вероятнее всего, сигнализатор потревожила Гупуга, красная болотная птица с белой головой.
Гупуги строили себе плавучие гнезда из отмершей растительности, питались водорослями и гниющими растениями. Их здесь было пруд пруди.
Грин-младший сымитировал в воздухе прикосновение к метке сработавшего сигнализатора, и тотчас рядом с ней развернулась интерактивная таблица вспомогательных параметров, включая дальность в метрах, сведения об остатке заряда батареи и график последней активности.
Учитывая немалый радиус периметра узла связи, вдоль которого много лет назад было построено заграждение, запомнить нужную точку и тем более найти ее по памяти было проблематично, особенно во время ночного шторма.
Обойдя несколько крупных деревьев и высокий ягодный кустарник, сын Эзры Грина достиг края покосившегося ржавого забора.
Облако длинноусых москитов врезалось в лицо.
Эх!
Портативный отпугиватель с нагревающимися репеллентными пластинами остался в кладовой камере хранения.
– Ну конечно! Только тебя мы и ждали. На ужин.
Заваленный заградительный столб и фрагменты плетеного каркаса плотным хватом сжал Куску-Нуокк – массивный темно-зеленый водяной удав, с двумя рядами больших продолговатых бурых пятен.
Освин логично заключил, что тот и стал виновником аварийного срабатывания системы. Приготовленное на огне, богатое минеральными веществами и белками мясо болотного удава было в разы питательнее и вкуснее сублимированного супа и галет из сухого пайка, выданного каптером на время несения вахты.
В воде неподалеку забегали пузыри.
Активировав резак, парень приблизился к удаву. Мощности лазера было достаточно, чтобы разрезать Куску-Нуокка вместе со столбом.
Наметив вектор удара, Грин-младший замахнулся.
– А-а-а! – со стороны базы донесся сжатый скомканный крик и последовавший за ним выстрел.
Освин обернулся.
Жуть!
Кричал отец. Такое ни с чем не перепутаешь.
Парень замер, прислушиваясь к звукам недружелюбного леса.
Руки вмиг ощетинились выпрямившимися волосками словно иглами ежа.
Внутренности сжались в тугой болезненный узел:
– П-п-пап? Как меня слышно?
Одного единственного слова в ответ было бы достаточно, чтобы спокойствие мягко обволокло все тело. Но динамик переговорного устройства предательски молчал.
В один миг Освин ощутил всю нестерпимую необратимость момента, а также свою подростковую незрелость и беспомощность, перемешанную с отчаянием.
Со стороны комплекса донесся новый выстрел, вслед за которым из-за деревьев вывалилась целая стая Ара-Папигов и огалдело пронеслась над головой будто спасаясь от разъяренного хищника.
Дрожа от страха, парень сжал секатор покрепче и осторожно зашагал вперед.
Владыка бездны
15:14 UGT
Воздушное пространство ИВК, в ста километрах к северо-востоку от деревни Гайар
4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Разрезав молчаливые облака, навстречу алеющему закату выплыл гордый и грациозный Авион.
– Хур-ро! – прокричал кто-то с гондолы.
Гул электрических силовых агрегатов оборвался в пронзительную тишину. Оба турбовинтовых двигателя, размещенных на корме гондолы, прекратили работу и Авион почти моментально замер на месте. Инерционность воздушного судна в столь плотной атмосфере равнялась практически нулю. Три фигуры на палубе – члены экипажа, еле удержались за поручни грот мачты, чтобы не вылететь вон.
Илиокрийцам, «познавшим силу природного газа», северной расе разумных обитателей Гелиоса, чьи деревни вошли в состав Интегрированного Военно-производственного Конгломерата (ИВК) на окраине Элигер-Сильварума, «посчастливилось» подвергнуться технической модернизации и переоснащению.
Так, например, на многие Авионы вместо ремневых ручных были установлены газотурбинные винтовые двигатели, системы радиосвязи и оповещения о надвигающемся шторме, механизмы для отлова и транспортировки летучей рыбы Муя-Най-Тцесс в промысловых количествах и даже компактные спасательные парашюты.
Под огороженную высоким пятиметровым забором-стеной территорию ИВК в общей сложности попали три деревни: трудолюбивая и мирная Аликадэ-Ици, община собирателей из Гайар и небольшое поселение воинов из Риккама-Кейтеки.
В некоторые жилища было проведено электричество. Оборудованы пункты медицинской помощи, пожарные расчеты. Всем желающим предлагалась работа.
– Три тысячи триста шесть метров, – чуть не вывалившись за борт аэростата произнесла симпатичная девушка, всматриваясь вниз.
Звали ее Сэм.
Полное имя – Саманта Роуз Уорд – произносилось вслух исключительно редко, причем только одним человеком и в воспитательных целях, ее влиятельным отцом – генералом Самсоном Файервудом. Самым влиятельным должностным лицом в ИВК.
Девушка ненавидела официальный тон, как и иные проявления канцелярита, и требовала обращаться к ней никак иначе, как Сэм. Неделю назад ей стукнуло шестнадцать. Она была очень милой. С правильными чертами лица, большими наивными бирюзовыми глазами, полными жизни и энергии, тонкими губами и слегка задранным носом.
Экран на запястье показывал не только высоту, но и десяток других не менее важных параметров, таких как остаток заряда аккумуляторной батареи, давление в газовом баллоне, разреженность воздуха и прочее.
Сенсорный блок управления был частью экосистемы портативного антигравитационного снаряжения SOAR-H, который использовали инженеры Эспайера для высотных промышленных работ на стратегических объектах Гелиоса без страховки.
Подобный комплект оборудования находился под многоуровневым складским контролем за десятью формами строгой отчетности. Но Сэм умела находить общий язык с любыми служащими, а в случае упорного «сопротивления» не пренебрегала административным рычагом.
Попросту говоря, запугивала клерков грозным именем отца, чтобы получить свое, во что бы то ни стало.
Антигравитационный комплект SOAR-H, новейшее чудо техники, был спроектирован учеными и опробован на практике уже здесь, на Гелиосе. Он включал в себя легкий супертонкий вытянутый ранец с управляющими элементами, а также набор из пояса, наколенников и налокотников со встроенными компенсаторами веса.
Блок управления вместе с батареей, шестиосным гироскопом и акселерометром размещался за спиной. Кроме того, во внутреннем отсеке ранца крепился небольшой баллон со сжатым природным газом для свободного аэродинамического маневрирования и экстренного торможения в случае общего отказа системы. Выхлопные трубки подводились к локтям вдоль туловища, а химический выброс струй газа приводился вручную контактными клавишами, встроенными в наладонники специальных smart-перчаток.
– Если снова закоротит, Люка, я тебя вместо Матара-Торона на сапоги для офицеров пущу. Отец подпишет все бумаги, не сомневайся, – Сэм угрожающе погрозила указательным пальцем и ткнула прямо в нос нагому долговязому зеленому аборигену с круглой татуировкой на лбу, склонившегося перед ней на одно колено.
Трясущимися руками он медленно вставил крепление в фиксирующее кольцо на поясе Сэм и щелкнул застежкой.
– Начита! – зеленый жестом рапортовал о готовности.
– Я шучу, Люка, ты же знаешь…
Зеленый улыбнулся в ответ.
Сэм расправила складку на своем новеньком обтягивающем черно-белом комбинезоне для скайдайвинга и фрифлая. Сшитый по точному раскрою из высокотехнологичных тканей, он подчеркивал плотную посадку и смотрелся отлично на молодой спортивной фигуре.
– Проверь еще раз электрический преобразователь!
Люка обошел сзади и внимательно вгляделся в показания информационного жидкокристаллического табло на крышке ранца. Вытянул большой палец вверх.
– Если что не так, соскребете меня со скал лопаткой прямо в балластовый мешок. Может, пригожусь еще.
На самом деле, девушка была уверена в исправности SOAR-H. Использовала она его часто, сама проводила техосмотры и конкретно под себя значительно доработала эргономику жестов. Инженерный талант передался ей при рождении от матери Элизабет, отношения с которой сильно испортились несколько лет назад, во время очередной вспышки ее «великой депрессии».
Сэм ввела код команды на сенсорном экране. В ранце послышался нарастающий звук заряжающихся конденсаторов.
Вытянув вперед руку, она соединила пальцы. Яркой синей молнией между подушечками вспыхнул и пробежал электроразряд. В кончики перчатки были вмонтированы высоковольтные импульсные контакты, превращавшие ладонь в мощный электрошокер.
– Запомните меня молодой и красивой! – девушка забралась на самый край борта, повернулась к аборигенам лицом и тотчас опрокинулась вниз за борт.
Активация системы компенсации веса сработала полуавтоматически, с задержкой чуть больше одной секунды. «Не годится. Надо будет еще раз подкрутить», – первое, о чем подумала Сэм.
Магнитные гасители гравитации, встроенные в наколенники, налокотники и центральную пряжку фиксирующего пояса, полностью экранировали девушку от воздействия гравитационного поля Гелиоса и целиком и полностью обнулили ее вес.
Сэм почувствовала невероятную легкость во всем теле и ощутила эффект свободного парения в воздухе.
Подобного балансирующего результата глубоководные дайверы добиваются, управляя погружением и подъемом с помощью грузового пояса и обжимания воздушной камеры жилета у гидрокостюма.
– Это круто! – прокричала она смотревшим сверху аборигенам.
Для илиокрийцев подобные «чудеса» оставались за пределами логического понимания. Но Богами людей никто не считал.
Сэм активировала короткий скоростной выброс сжатого газа из локтевых креплений и удалилась на несколько десятков метров от аэростата.
Слоисто-кучевые облака сгустились в пышное бескрайнее одеяло, так что ни единого участка поверхности в зоне видимости не осталось. Только плавно тающее над горизонтом «новое Солнце людей», розовато-песочная звезда Тау Кита, придавала воздушному океану динамику уходящего дня и легкие нотки романтичного настроя.
Больше всего в этот момент Сэм захотелось отключить SOAR-Н и нырнуть «щучкой» в воздушно-капельные «взбитые сливки», чтобы уже не вынырнуть назад никогда. Слишком тяжелые иногда в голову приходили мысли, и никакие компенсаторы не облегчили бы их и не исправили бы мир вокруг.
Левой рукой Сэм нащупала в кармане комбинезона и извлекла наружу миниатюрный бордовый самодельный свисток. Она сама вырезала и выточила его из гигантского дерева Ду, одного из сотен спиленных бульдозерами ИВК для сооружения и укрепления оградительных периметральных заборов. В ее понимании, маленькая креативная поделка хоть как-то оправдывала десятки тонн напрасно загубленной древесины.
Подумайте сами. Зачем строить стену, если врагов нет?
Девушка поднесла манок к губам и, выдохнув изо всех сил, подала им длинный громкий сигнал. Потом еще раз. И еще.
Где-то вдалеке очень тихо и почти незаметно прокатилась серия раскатов грома. Надвигался шторм. А может, просто показалось.
– Тафи Комайя Мин! – с Авиона забеспокоился Люка, призывая вернуться.
Сэм просто проигнорировала его.
Она набрала полную грудь для нового свистка, но выдохнуть не успела.
Откуда-то снизу спереди, из нутра облаков, раздался оглушающий протяжный рев, и будто из туманной дымки, во всей красе, резво и величественно вынырнул гигантский небесный кит Даббар. Покачивая телом, плавниками и играя развивающимися щупальцами, он завис, уставившись на Сэм.
Это был половозрелый самец, по меркам Гелиоса чуть больше средних размеров. Около двадцати метров в высоту и шестидесяти метров в длину.
Другой бы на месте девушки испугался или, может, даже умер от разрыва сердца, но только не Сэм. Смелая по природе, она хладнокровно посмотрела в глаза Владыке небес, выдержав его суровый, недоверчивый и проницательный взгляд, подняла руку и громко дунула в манок.
Даббар раскрыл пасть и прорычал так раскатисто и так сильно, что вылетевшие крупные капли слизи, насквозь пропитанные рыбным духом, как вакса намертво припечатались к комбинезону.
Только бы не оглохнуть! А одежду потом можно будет сдать в химчистку. Это всего три-четыре дня ожидания.
Даббар поднырнул к девушке, но та успела согнуть руки и с помощью выброса газа мгновенно отдалиться на несколько метров:
– Нет-нет! Так не годится! Вот еще, попрошайка! – наставнически она погрозила киту.
Сэм подняла руку и снова подала сигнал.
Даббар как будто задумался на мгновение, а потом вдруг взял и повернулся на бок, приподняв вертикально вверх огромные плавники.
– Така Нутика! – комментируя искусность девушки, Люка пробубнил второму, крепкого сложения аборигену, ошарашено раскрывшему рот.
– Умница, Рыбина! – Сэм не скрывала радости.
Шла девятая неделя так называемой дрессировки и первый настоящий измеримый успех, в который она искренне верила с самого начала.
Приступая к «тренировкам», Сэм сразу поняла, что принцип исключения наказания будет доминирующим. Кнут, крик или даже оружие в дрессировке дикого и властного животного не помогут. Страх или боль использовать было бесполезно. Ответная агрессия могла привести к непредсказуемому печальному финалу.
В легенде, рассказанной в детстве матерью, Даббар уничтожил целый боевой флот людей, когда те продемонстрировали неоправданную жестокость.
Что же делать?
По правилам дрессировки – с помощью свистка можно сформировать нужное действие, обозначив правильность поведения. Но важнее всего – закрепить новый условный рефлекс желанным и ценным вознаграждением.
Ведро рыбы? Благодарность?
Даббар вернулся в исходное положение и снова приблизился необъятной устрашающей мордой к Сэм. Если бы он раскрыл пасть, то проглотил бы хрупкую девушку, даже не прожевав ее.
Сэм нажала несколько клавиш на сенсорном экране и протянула вперед правую руку. Животное медленно и очень аккуратно прикоснулось нижней губой к ладони.
Сильный треск электроразряда неприятно отозвался в ушах.
Тело Даббара покрылось изящными узорами, которые вспыхнули синим светом и погасли. Кит отставил морду и удовлетворенно заревел, раскрыв источающую голубоватый свет хищную пасть.
Здесь нужно упомянуть следующее. Путешествуя по заснеженной горной цепи Мапири-Экселис, Сэм много раз наблюдала по ночам, как небесные киты играют с молниями и буквально заряжаются энергией, светясь причудливым каскадом оттенков во время штормов.
Тогда она и загорелась идеей приручения Даббара с помощью «условного якорения» рефлексов электрическими разрядами, которых днем найти в ясном небе было невозможно.
Сэм подняла руку вверх и приготовилась повторить экзамен, чтобы закрепить успех.
Даббар повернул голову в сторону, словно почуял чужаков, и решительно провалился в гущу облаков. В то же мгновение откуда-то сбоку на большой скорости вынырнул беспилотный автоматический летательный аппарат QR-1 Panther.
Еще на заре колонизации Гелиоса эти модели БПЛА были модифицированы под сельско-хозяйственные и гражданско-патрульные цели.
Разведывательно-ударное оснащение было демонтировано и упразднено. Много лет «Пантеры» достаточно активно использовались в ИВК для разгона облаков и предотвращения ливневых дождей. Но после перехода на интенсивное использование йодистого серебра для «засеивания грозовых туч» стало очевидно, что вмешательство в глобальный гидрологический цикл приводит к значительному снижению популяции промысловой летучей рыбы Муя-Най-Тцесс и регрессу аграрных качеств почвы в радиусе полутысячи километров.
Практику разгона облаков прекратили. На модель QR-1 Panther повесили гигапиксельные цветные телевизионные камеры, увеличили топливный бак и жесткость конструкции, добавили ретрансляционный блок и приемо-передающую антенну для тропосферной связи. Аппараты легко поднимались на высоту до четырнадцати тысяч метров и «висели» там без дозаправки по трое суток.
– Отец! – Сэм с несвойственной ей тревогой начала нервно озираться по сторонам.
Вслед за дроном из поднебесной пены «выстрелили» три разноцветных небесных хищника Драка Нага. Встречая на своем пути беспилотные аппараты, они всегда принимали их за кровных врагов и атаковали с яростной одержимостью. Догнать дрон – задача, конечно же, невыполнимая, а вот напасть и разодрать безоружного скай-дайвера было плевым делом.
Отстающий от собратьев красно-коричневый Драк заметил Сэм и сменил направление движения.
Что делать?
Сэм услышала нарастающий гул турбин Авиона и как кричит Люка.
Нет, они не успеют.
Драк уже сложил крылья и в смертоносном пике стрелой мчался прямо на нее.
Последний раз так жутко было, когда, убежав в знак протеста, Сэм заблудилась в окрестностях Ма-Лай-Кун, потеряла сознание и чуть не погибла в трясине Иав– Фадама.
Но в тот раз, благодаря инфракрасному спутниковому сканированию, отец смог быстро отыскать ее. Поисково-спасательный отряд вернул девушку домой целой и невредимой, вопреки законам вероятности.
Может, и сейчас он придет на помощь? Отцы всегда сердцем чуют неприятности своих детей и умеют возникать из ниоткуда в нужный момент.
Сэм ввела команду, компенсаторы отключились, и она камнем рухнула вниз, на доли секунды разминувшись с острыми клыками голодного хищника.
Скрыться в толще облаков не удалось. Сэм падала на предельной скорости, вытянув руки вперед и дополнительно ускоряя себя выбросом сжатого газа. Но Драк догонял.
В какой-то момент он настиг ее и больно схватил за ногу.
Сэм почувствовала, как одежда намокла от крови. Свободной ногой она извернулась и что было сил ударила Драка по морде, так что он разжал пасть и выпустил ее.
В мутной пелене тяжелых многоярусных туч разобрать происходящее было очень сложно. В какой-то миг Сэм показалось, что Драк отстал. И что она спасена.
Но она ошиблась.
Хищник предательски атаковал сбоку.
В этот раз Драк вцепился в ранец, прорезав зубами корпус баллона. Взрыв сжатого газа разбросал экипировку в разные стороны, повредив центральный управляющий процессор. От травмы Сэм спасла только прилегающая к спине металлическая пластина с внутренней стенки ранца. Неужели, кто-то одаренный на этапе конструирования смог предвидеть и предусмотреть такой поворот событий?
Хищник быстро пришел в себя и продолжил атаку.
А отбиваться было нечем. SOAR не работал. Газ закончился. Электрошокер не реагировал на контакт. Не было даже парашюта.
В фантастическом фильме такая сцена обязательно бы закончилась победой героя. Он бы непременно оседлал Драка и победоносно спустился на его шее на землю. Потом они стали бы друзьями. Герою прикрепили бы ножной протез, а зверю вставили бы акриловые зубы.
Нереально.
Драки слишком дикие, волевые, ведомые базовыми основополагающими инстинктами. Они никогда не станут делать то, чего не захотят. А уж возить кого-то на себе…
Драк уже успел цапнуть Сэм за вторую ступню, когда, поредев, облака закончились, и «парочка» увидела, куда же она падает.
Прямо перед ними вращались лопасти огромного промышленного ветрогенератора, одного из многих установленных на поверхности летающей тарелкообразной Северной Станции, сердца ИВК.
Дело в том, что все жизненно важные сооружения и стратегические объекты, включая командный пункт, медицинский центр репродуктивной генетики, пищевой блок и резервный военный ангар с кислородной установкой размещались на подвижной, сплюснутой, круглой платформе, диаметром с три футбольных поля. Настоящий парящий город, способный подниматься в воздух и перемещаться по всей планете.
На «улицах» Северной Станции кипела жизнь. Можно было разглядеть рабочих в электрокарах, охранников в пулеметных вышках и даже нескольких детишек, запускающих летучего змея на искусственном газоне.
Через секунду-другую Сэм врезалась бы в башню ветряка. Почувствовав всем телом жесткий, словно тисками захват, она потеряла сознание и провалилась в небытие.
Зачатие торговой эпохи
9:39 WT
Селение Ос-Фау-И-Авука
4-й день после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
За последние восемнадцать лет это место превратилось в настоящий выгребной компост, рассадник тунеядства, воровства и проституции.
Большая смердящая помойка посреди чистого светло– зеленого Гелиоса.
Из крохотной пастушьей станицы туземцев, Ос-Фау– И-Авука мутировала в размашистые пустынные трущобы, разросшиеся как воспаленный аппендикс к Заводу по сжиганию мусора и бывшему Центральному Кладбищу.
До появления Глиницы сюда ссылали на исправительные работы всех арестованных за проступки и неповиновение членов ИВК, а также радикально настроенную «молодежь», дезертиров и разбойников мелкого пошиба. Попробовав вкус свободы, возвращаться под военную диктатуру уже никто не хотел.
После «реформ пятого года», в частности обнародования декларации об индивидуальном праве выбора образа и места обитания, практика принудительных ссылок была окончательно упразднена.
Тем не менее в Ос-Фау-И-Авука ежедневно приезжали колонисты со всего полушария, как свободноживущие, так и находящиеся в отгулах офицеры различных рангов из ИВК и ЮКЛ – чтобы расслабиться, насладиться искушениями, купить или продать запрещенные препараты, сделать ставки на постановочных боях с пойманными Кута-Мамачи.
С послабления командования гарнизонов Совет Общественного Права, переименованный позже в Объединенный Совет, закрыл глаза на происходящее, и селение в некотором роде негласно получило статус «вне закона». За некоторыми исключениями.
Официально запрещено было:
– торговать боеприпасами, мощностью класса «А» и выше;
– участвовать или содействовать браконьерству (по избранным категориям);
– разрабатывать любые виды и формы химического или биологического оружия;
– совершать преступления против личности;
– заниматься работорговлей, в каких бы то ни было проявлениях;
– формировать радикальные группы, направленные против военной системы, мира и безопасности колонии.
В качестве гаранта исполнения закона «на местах», в селении действовал автоматизированный полицейский патруль прямоходящих дройдов. В случае фиксации правонарушения, наказание применялось незамедлительно. Расстрел.
Постоянное население Ос-Фау-И-Авука, согласно устаревшей переписи, состояло примерно из четырехсот колонистов, пары сотен аборигенов-кочевников Алрейцев и нескольких десятков Зэрлэгов, диких жителей Красного леса Пирос-Эрдей.
В соломенной полуразвалившейся хибаре, под завязку забитой как полезной, так и абсолютно бессмысленной ветхой утварью, было пыльно, душно и чрезвычайно жарко.
Сломанный кондиционер четвертого поколения, работавший на гелиевом хладагенте, безжизненно висел на стене. Их перестали выпускать на Гелиосе еще двенадцать лет назад.
Пришедшие им на смену системы туманообразования были намного экологичнее и мощнее, особенно при работе под открытым небом.
В торговой лавке такого устройства не было. Зато было полно куч выцветшего потрепанного барахла.
Последствия продолжительного пребывания в замкнутом пространстве на Эспайере, унификация потребления и невозможность накапливать и обладать имуществом привели многих к состоянию, пограничному с патологическим накопительством. Люди бессистемно несли в жилища и сваливали в кучу всевозможные вещи обихода, но большую их часть не использовали никогда.
В ход шло все, так или иначе представляющее ценность: одежда, украшения, защитные доспехи из кожи и металла, патроны, медикаменты, очищенная питьевая вода, работающие платы с микросхемами, самодельные дройды, средства передвижения, аккумуляторные накопители, спирт, запчасти катеров и даже фрагменты найденных упавших беспилотников.
* * *
Трое беспокойных аборигенов уже несколько раз пытались вклиниться в жаркий спор между тучным потным хозяином лавки и посетителем с «азиатскими» чертами лица. Но каждый раз слышали в ответ лишь недовольный крик. Они очень спешили, но вынуждены были дождаться своей очереди.
Странник-азиат, больше похожий на охотника-отшельника, пытался принудить торговца к сделке на своих условиях:
– Я говорю тебе, Стикс. Это хороший бартер. Упырь в идеальном состоянии, громкий, с характером, третьей стадии разложения, – странник пнул пошевелившийся деревянный ящик на полу, похожий на гроб. – Тише, горгулья!
– Ты пойми меня, Юанджун, – возразил пузатый хозяин, невысокого роста с шрамом на пол щеки. – Ты хочешь слишком много. Твой «друг» не стоит того, что ты за него просишь.
– Хорошо, шеф, твоя правда. Я добавлю к сделке вот что, – Юанджун вынул из кармана обернутую в полиэтиленовый пакет отрубленную фалангу пальца аборигена Намгуми. – Чистый нал. Тут около трех-четырех тысяч маки-мани.
– Тише-тише! – начал озираться по сторонам толстяк, а потом подмигнул отшельнику. – У железок слух, сам знаешь какой. Этой чернухе тут не место, я в такое не залажу, ты меня знаешь.
– Будет тебе, старик, все законно. Этот простофиля задолжал мне на тотализаторе, – азиат перешел на полушепот и вытащил из-за пазухи завязанный на узел мешочек. – Ладно, вот. Золотой жемчуг. С самых глубин мертвого моря.
– Ты псих, Юанджун. Где ты это берешь? Хотя нет, не хочу знать! – Стикс смахнул ладонью-лодочкой «контрабанду» к себе за стойку. – Хорошо, я согласен! Только в будущем мне это добро здесь не выкладывай. Есть специальные шумонепроницаемые комнаты.
Довольный сделкой хозяин скрылся в подсобке.
Странник повернулся к Намгуми:
– Сегодня мой день, чучела ряженые. Мой день! Ничего вы не понимаете, – отшельник плюнул в пол и махнул на аборигенов рукой.
Прилагая значительные усилия, торговец выволок из кладовой тяжелый сгусток металлических трубок:
– Твоя часть сделки, Юанджун.
– Превосходно! Все работает? Не глючит?
– Нормально. Сломается – сдашь по гарантии в пункт металлолома.
– Остряк! Помоги лучше примерить.
Толстяк помог контрабандисту нацепить Panzer 300 – давно уже снятый с производства мобильный экзоскелет верхних конечностей средней весовой категории. С активным источником энергии эти устройства интенсивно эксплуатировались на Эспайере во время демонтажных и сварочных работ. В военных целях на Гелиосе экзоскелеты не нашли своего применения, и их быстро списали, сняв даже исправные действующие образцы с сервисной поддержки.
– Зачем он тебе, ума не приложу?
– Если я тебе скажу, Стикс, нам обоим «кирдык», – азиат провел пальцем по горлу.
– Другого от тебя я и не ждал.
С помощью голосовой команды странник включил питание, поднял экзоперчаткой с приемной стойки железный звонок-колокольчик и молниеносно сжал его в комок. Металлический хруст заставил хозяина занервничать:
– Слышь, друже, полегче!
Азиат не по-доброму рассмеялся и выбежал вон. Хозяин пришел в себя и обратил внимание, наконец, на аборигенов:
– Парни, что вы хотели?
Несколько секунд Илиокрийцы стояли неподвижно. Затем тот, что самый худой, не говоря ни слова, выудил спереди из набедренной повязки сложенную белую бумажку и вручил ее торговцу.
– Эй, ты ее откуда там достал? Хоть не из причиндал своих?
Развернув спрессованную втрое записку, толстяк прочитал написанный от руки на английском языке текст: «Бета-Лактам № 10».
Дешевые, но сильнодействующие высокоэффективные антибиотики пенициллиновой группы, выпускавшиеся ИВК в форме пахучих полосок-блокаторов на воротники верхней одежды, аэрозоля для помещений и упаковок для приема внутрь по 10 таблеток в каждой.
– Ага, – хозяин лавки сразу уловил подоплеку дальнейшего диалога. – Заболел кто?
– Лекарства! – с едва понятным акцентом произнес худой, потом снова вытащил из-за пояса еще один сложенный уже в трубочку лист и протянул Толстяку.
– Земляк, у тебя там склад, что ли? – почесав шрам, торговец высыпал из листа на ладонь несколько переливающихся красивых полупрозрачных камней.
– По рукам! – не скрывая восторг, хозяин мигом потряс протянутую зеленую руку своей маслянистой пятерней. – Один момент!
Выдав пыльную завалявшуюся упаковку медикаментов, хозяин толчками живота выгнал аборигенов на улицу:
– Все парни, лавочка закрыта! С вами приятно иметь дело! Обязательно приходите еще!
Хусма Мастрина, худощавый долговязый Намгуми, откупорил упаковку «Бета-Лактам». Ровными неподвижными рядами «сидели» вдавленные в фольгированную пластину десять шаровидных таблеток со скошенными краями.
Он и его соратники по деревне, Вовет По и Тернак Чурвачи, были охотниками по духу и друзьями по жизни.
Отправиться в торговое селение их вынудила необходимость. Кинята Мастрина, жена Хусмы, подхватила от «залетных» рыбаков устойчивый к отварам воздушно-капельный вирус и слегла с тяжелой лихорадкой.
Знакомая семья свободноживущих колонистов из Уа-Сиаб-Сенним посоветовала Хусме раздобыть лекарство в Ос-Фау-И-Авука и написала название на бумаге.
Именно для этой задачи он пригласил в поход своих закадычных друзей из Хали-Акупса, чтобы совместными усилиями повысить шансы задуманного предприятия на успех. Для опытных Нойрами речного пояса тысячекилометровые сплавы по Муфула-Кумчиниа были привычными и посильными.
Но на этот раз, в условиях острой нехватки времени, предстояло совершить невозможное.
На пике волнения и тревоги, Хусма Мастрина был решителен как никогда:
– И-ик Тарак-си. Лан Па Ве-ес!
Нужно было торопиться. Предстоял опасный, изнурительный многодневный марш-бросок по реке до дому. Каждая минута промедления могла стоить Киняте жизни.
Хаос в яйце
01:21 UGT
Медицинский блок для высокопоставленных лиц при командном пункте ИВК в двухстах километрах к югу от месторождения гейзеров
4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Голосовая команда запустила голографический видеоролик, снятый с камеры наружного наблюдения.
На широкоугольной панорамной картинке точечный объект, двигающийся на большой скорости прямо в центр ветрогенератора, за мгновение до удара был схвачен с догоняющего Авиона пучком рыболовной сети и подброшен вверх.
– Полный улет, отец! Можно я скачаю себе в профиль и ребятам скину через Экстранет в южный лагерь? – Сэм по-детски посмотрела в глаза седовласому статному мужчине с идеальной военной выправкой, стоявшему рядом с ее койкой-кроватью.
В окрашенной в белый цвет медицинской палате находились четверо: одетая в легкую сорочку полусидячая девушка, генерал Файервуд, главный военврач и роботизированный хирургический дройд-ассистент Garvey-009.
– Озвучьте результаты сканирования при поступлении пациента! – Самсон Доминик Файервуд не сводил глаз с девушки. Ни единый мускул на его лице не говорил ровным счетом ничего о его настроении. Злился он или нет – непонятно.
Человек он был холодный, расчетливый, умеющий подчинять других и отстаивать свой авторитет. Его ум был остр, а слово – крепким. Люди ему верили и шли за ним, сначала на Эспайере, а теперь и на Гелиосе.
– Легкое сотрясение мозга, – как по приказу рапортовал военврач, очень молодой, но юркий, на вид лет тридцати – тридцати пяти. – Перелом большеберцовой кости, повреждение пяточного сухожилия, разрыв икроножной мышцы, разрыв подколенной вены, разрыв сгибательных сухожилий…
– Достаточно! – низким басом сухо оборвал его генерал, а после, приподняв руку со сжатым массивным кулаком, словно разъяренный джинн, вырвавшийся из лампы, заполнил гневным криком весь кабинет:
– Долго мне еще мириться с твоими выходками?! Ты же меня перед всем личным составом позоришь!
Военврач побелел от страха, хотя он был ни в чем не виноват. Дройду было все равно.
– Отец, прости, я не специально, – Сэм потупила взгляд и сделала губы бантиком, как маленькая девочка, нарочно манипулируя родительской жалостью.
И да, это сработало.
Срабатывало раньше и будет срабатывать еще много раз. Такова человеческая природа. И неважно в какой звездной системе и в каком веке ты родился.
Самсон Файервуд сразу обмяк и подобрел, сам от себя того не ожидая, а после спокойно и ровно уточнил:
– Текущее состояние пациента?
– Стабильное, удовлетворительное. Все необходимые манипуляции проведены в соответствии с типовым регламентом. Угроза жизни и здоровью отсутствует. Пациент полностью здоров. Протокол…
– Спасибо, майор. Вы свободны.
Военврач приставил ногу к ноге, вытянулся и счастливый, что легко отделался, пулей умчался вон.
Уровень медицины существенно поднялся за время колонизации Гелиоса. Почти втрое улучшились показатели скорости выращивания био-синтетических тканей. Вирусологи совершили прорыв в изучении токсического воздействия органических паров Иав-Фадама и выработали противоядие.
Вот и сейчас. Прошло всего 4 часа после жестокого нападения Драка, а все последствия этой неприятной встречи уже канули в прошлое.
Столешница с инструментами едва заметно подпрыгнула, разбавив идеальную тишину звоном соприкоснувшихся разноцветных бутыльков. Сэм напряглась:
– Землетрясение?
– Нет, мы еще в воздухе. Шторм нагнал полчаса назад.
Файервуд присел на кушетку, и девушка наклонила голову ему на плечо:
– Отец, я очень испугалась.
– Сэм, пойми, я переживаю за тебя. Очень сильно. Не хочу однажды опоздать и увидеть то, к чему не готов. Ты слишком часто и слишком напрасно рискуешь.
– Но ты же спасешь меня? Всегда-всегда?
– Всегда-всегда.
– Можно мне копию файла, чтобы похвастать ребятам?
Генерал медленно встал, обошел кровать, приблизился к двери:
– Спутниковый Экстранет «висит» уже четыре дня. Ты сама прекрасно знаешь. Теперь, что касается видеозаписи – ее ты не получишь.
– Но…
– На следующей неделе ты собиралась отправиться в палаточный спортивный городок в ЮКЛ на соревнования. Так вот, – Файервуд сделал паузу. – Ты никуда не поедешь. Ты наказана на месяц.
– Но…
– Это мое решение и оно не обсуждается. Я тебя очень люблю. А ты держишь меня за марионетку, которую за веревочки можно дергать, чтобы прощения сыпались. Вырастешь, будут свои дети, поймешь меня. Это все.
Генерал хлопнул дверью и вышел. Немного зависнув, но тут же придя в себя, Сэм уставилась на робота:
– А ты, кофеварка на колесах, никогда этого не поймешь. Не будет у тебя детей.
Но дройд так и не подал ни единого признака жизни. Он точно знал, когда лучше промолчать.
* * *
Быстрым шагом Файервуд преодолел лабиринт извилистых коридоров. Встречавшийся на пути персонал официально приветствовал высокого начальника. Те, кто сидел, – вставали со стульев, кто шел навстречу – кивком головы и фразой «генерал, сэр» провожали его взглядом.
Авторитет командующего был непререкаем. Подчиненные уважали его за смелость в принимаемых решениях, ответственность, которую он всегда брал на себя, за справедливый подход и холодный расчет в конфликтных ситуациях.
Именно по его приказу, много лет назад была проведена внеплановая инспекция флагманского боевого крейсера и выявлена неисправность в электропроводке запуска баллистических ядерных торпед, чудом не унесшая тысячи жизней.
Благодаря Файервуду на пятом году после высадки на Гелиос экипаж Эспайера пережил период смуты и всеобщую колониальную депрессию. Именно генерал составил и утвердил декларацию об индивидуальном праве выбора образа и места обитания для каждого колониста.
Кто хотел сохранить место в военной системе – остался. Те, кто мечтали жить обособленно, устали от иерархии, металлических стен и запретов на свободу деторождения, – были уволены со службы.
Общество разделилось, но сохранило лицо.
Главное, генералу удалось избежать гражданской войны.
В рамках стимулирования полезного труда и предотвращения утечки мозгов была реализована балльная экономическая кредитная модель – так называемая система услуг и технологичных поощрений Metropolis-2147.
Каждый колонист или Намгуми, зарегистрированный в базе данных ИВК, мог выполнять значимые для Центра поручения: организовывать промысловый отлов и последующую обработку летучей рыбы, трудиться на строительстве и ремонте периметральных ограждений, патрулировать территорию, обслуживать ветряной парк и прочее.
В зависимости от объема и ценности выполненный труд тарифицировался по ранжированной модели премирования.
Виртуальные баллы – квалификационные кредиты – начислялись в электронную личную карту на удаленном командном сервере, а снимались по приложенному к сканнеру отпечатку пальца в едином обменном центре.
Баллы можно было тратить на сервисные услуги и препараты, бесконтактную стоматологию, помощь при родоразрешении, пищевые добавки и эко-витамины, упаковки антидота Citoсhrom-X, питьевую воду, батареи, запчасти, детские принадлежности, а в особых случаях – паже на оружие и боеприпасы.
За кредиты можно было приобрести практически все, включая кибернизированного секс-дройда. Но популярностью они не пользовались. Более того, официально были зафиксированы случаи спаривания людей с Намгуми. Разумеется, без деторождения.
Двое вооруженных постовых охранников расступились, и, пройдя через автоматически открывшиеся двери, генерал очутился в оживленном помещении командного пункта с большими панорамными окнами и десятком сидящих операторов, уставившихся в моргающие экраны.
Сильный ливень безжалостно хлестал по тонированным стеклам, то и дело вспыхивали цепочки молний.
– Офицер на мостике! – прокричал первый заметивший полковника человек.
Все как по команде встали со своих мест.
– Вольно. Алисия, какого черта у вас тут творится?
Первый помощник, Алисия Джералдин Берк, подошла к генералу вплотную. Ей было пятьдесят пять лет. Родилась она вместе с Файервудом на Эспайере, с разницей в несколько месяцев. Они одновременно закончили офицерские курсы, вместе углублялись в тактическую специальность, а позже вдвоем проходили переподготовку по дисциплине «Навигация и военная стратегия в условиях колонизации и контактов третьей степени».
Алисия была влюблена в Самсона. Много лет они встречались. Но, как это часто бывает в жизни, однажды он ушел к другой, более молодой и независимой.
В 39 лет, еще будучи тогда полковником, Файервуд подписал регистрационный акт вступления в официальные отношения с 16-летней девушкой Элизабет Офелией Уорд. Через год, в обход строжайшего запрета на естественное оплодотворение, у них родилась Саманта. Генерал ждал сына, но дочь полюбил без памяти.
Надо отдать должное Алисии, как мужественно она пережила этот разрыв. И как она смогла найти силы продолжить службу под началом когда-то дорогого ей человека, совершившего, по ее личному мнению, предательство.
Но и здесь не все так просто.
Институт брака на Эспайере был замещен практикой пятилетних контрактов с правом пролонгации по обоюдному согласию. Подобная модель крайне положительно себя зарекомендовала в плане прочности и, одновременно, гибкости отношений, которые, в случае увядания, не сохранялись, вопреки здравому смыслу или групповому порицанию, во что бы то ни стало.
Самсон Доминик Файервуд считал, что их отношения с Алисией себя изжили, и по истечению срока контракта, сполна исполнив все свои обязательства, продолжил строить личную жизнь за пределами распавшегося союза. Это было среднестатистической нормой.
– Генерал, сэр. Разрешите доложить. Очень сильная турбулентность. И еще, – она помедлила, не решаясь выпаливать плохие новости все сразу. – Мы потеряли один ветрогенератор и вспомогательную подстанцию.
– Жертвы среди личного состава, раненые?
– Никак нет!
– Что произошло? Удар молнии?
– Так точно!
– Вольно, – генерал подошел к рулевому оператору, «колдующему» над сенсорными виртуальными рычагами. – Гомер, что со стыковкой, почему так долго?
Очередная воздушная яма сильно встряхнула всю платформу. Парящая Северная Станция зависла в нескольких десятках метров над посадочной площадкой и в данный момент аккуратно, метр за метром, снижалась, чтобы идеально совместить при контакте все функциональные точки и узлы с сервисными помостами и дебаркадерами на поверхности.
Громадная взлетно-посадочная площадка представляла собой жесткую амортизационную конструкцию высотой несколько метров, установленную на вычищенной равнине у самого подножия горного хребта Мапири– Экселис, усеянного огромными ветрогенераторами.
Идеальное с точки зрения географии место для выработки энергии, в котором преобладала ветреная погода. Ведь именно здесь, в нескольких десятках километров от скопления гейзерных источников, заканчивались несколько скоростных воздушных потоков, разбивающихся о скалы.
Установленный на станции термоядерный двигатель Рубакова-Эддингтона, один из трех, некогда снятых с Эспайера, вышел из строя и починке не подлежал. Его должны были вот-вот заменить на привезенный с южного лагеря действующий аналог, но процесс демонтажа «с той стороны» всячески затягивали.
В случае враждебной атаки аборигенов, потопа или землетрясения мобильность Северной Станции обеспечивала выживаемость центра репродуктивной генетики, запасов яйцеклеток и части военной мощи.
Перемещения по воздуху осуществлялись редко, в основном в тренировочных целях, а во время ночных ураганов взлет был запрещен и вовсе.
Пара слов о командовании.
Большинство членов руководящей элиты получили себе отдельные дома в Never Utopia – так называемом поселке повышенной комфортности, построенном у горного озера Амсу. Примечательно оно было тем, что на него часто наведывались Даббары, а процесс купания и питья воды небесными китами завораживал даже видавших виды самых чопорных «солдафонов».
Чуть западнее поселка биологи вырастили участки модифицированного невысокого хвойного леса, полностью пригодного для отдыха и времяпрепровождения, а также декоративные папоротниковые и оливковые рощи.
Здесь же, вдоль озера Амсу, проходила южная граница ИВК.
Оставшаяся по другую сторону озера деревня Паривара-Фарлига, с добродушными и безобидными Илиокрийцами, совершенно безразличными к людям, в состав Конгломерата войти наотрез отказалась.
«Отдыхать на отпуск» летали на остров Армастан, также известный среди колонистов, как Остров Любви. Внимание привлекали не только рельефный колоритный пейзаж, бунгало и проплывающие мимо айсберги, со спящими на них полярными животными и кричащими пеликанами и чайками. Главной достопримечательностью считалась растрескавшаяся исполинская каменная голова с туловищем, похожая на бюст агрессивного существа человекоподобного типа, с рогами и крупными ноздрями.
Немногие знали, что в переводе с языка Намгуми «Армастан» означал «Остров смерти» и пользовался среди коренных аборигенов дурной славой.
По старинной легенде, еще во времена двух океанов крупное скопление древних плебеев между заливом Питто-Пун и проклятыми горами Мапири-Экселис, насчитывающее сотни тысяч семей, было разбито более сильным неизвестным врагом. На порабощенных жителей устраивали регулярные облавы. Детей забирали, чтобы съесть. Пойманных мужчин ссылали на остров, как на каторгу. Никто не возвращался.
Вымирающая Нкау-Уас-Гита осталась единственной в левом полушарии деревней, жившей в вечной многовековой скорби и не вступавшей ни в какие контакты с внешним миром.
На мгновение все экраны погасли, но сразу заработали вновь. Молния ударила в громоотвод башни Командного Центра.
– Гомер, черт бы тебя драл, сажай уже нас, – выругался генерал.
Усатый полноватый оператор с длинными волосами произвел несколько движений вдоль голографической модели сигнальной цепи устройства подъемной тяги:
– Готово!
Желудком генерал ощутил чувство легкости, как если бы он опускался в скоростном лифте.
Платформа обрушилась вниз, вгоняя все свои цокольные выступы в соответствующие им углубления, и благодаря силовому укреплению амортизаторов, плавно затормозилась и закрепилась на площадке.
Файервуд не скрывал восторга:
– Отличная работа, Гомер. Я проставляюсь. Внимание, вахта! Группа связи остается на своих местах, остальные свободны.
Народ быстро покинул свои рабочие позиции. Генерал подошел к инженеру связи:
– Лейтенант Эдвардз. Соедините меня с ней.
– Простите, сэр, с кем? – растерялся совсем еще молодой прыщавый специалист.
Самсон недовольно нахмурился:
– С моей бывшей женой, шутник.
Черный космос
01:33 UGT
Геосинхронный спутник дальней связи Globus-А 213
К западу от космической обсерватории Эспайер
4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Миллиарды звезд в сотнях недосягаемых галактик на бесконечном темно-синем небосводе. Сколько нужно жизней, чтобы посетить и изучить хотя бы, скажем, число планет, кратное количеству пальцев на руках?
За 43 года межзвездного дрейфа Эспайеру удалось собрать и систематизировать больше полезных данных, чем за два века интенсивных космических наблюдений и исследований с поверхности Земли.
Так, например, подтвердились гипотезы об отсутствии пригодных для колонизации массивных планет в ближайшей звездной системе Проксима Центавра, которая была расположена примерно в четырех световых годах от Земли.
Ее «соседи», Бернард, Аль-Садира, Луман 16 и Росс 154 оказались еще более безжизненными и холодными.
Другое дело – солнцеподобная звезда Тау Кита, расположенная в южном полушарии звездного неба на расстоянии примерно двенадцати световых лет от Солнечной системы. Гелиос оказался наименьшей из пяти экзопланет, вращающихся вокруг нее на стабильной, близкой к круговой орбите.
Возникновение здесь жизни ученые связывали с версией ударного столкновения с крупным массивным объектом, которое произошло миллиарды лет назад. Радиоизотопный анализ двух естественных спутников – люди присвоили им имена Франциско и Фердинант – относил их по возрасту примерно к тому же временному периоду.
Но все равно эта гипотеза оставалась пусть и точной, но догадкой.
Люди действительно преуспели во многом – поняли Ньютоновскую физику, вывели теорию относительности, опустили черпак любопытства в чашу с квантовой физикой, квантовой гравитацией.
Но двери к самым главным вопросам так и остались закрытыми.
Почему? Кто? Зачем?
Ученые Эспайера верили в теорию Большого взрыва, случившегося из некоей начальной сингулярности. Но кто, почему и зачем его запустил?
Чтобы «пощупать» другие галактики, нужно было кардинально менять существующие технологии. Термоядерные импульсные двигатели на станции могли развивать максимум одну третью скорости света, не более 77 тысяч километров в секунду.
И если путь до звездной системы Тау Кита занял чуть больше сорока лет, с учетом полугодового торможения, то до ближайшей к Млечному Пути галактики Андромеды путешествие продлилось бы минимум девять миллионов лет.
* * *
Каждый раз, глядя на «дом детства», она задумывалась об этих абстрактных и непостижимых вещах. После капитального демонтажа большинства технических модулей и жизненно-важных узлов, Эспайер превратился в орбитальную обсерваторию, с оптическими, рентгеновскими, ультрафиолетовыми и гамма-телескопами, выполнявшую проекты научного назначения.
Закончив размышления, Элизабет выдохнула так глубоко и протяжно, что стекло скафандра запотело:
– Ты издеваешься, Джазз? Поставь нормальную песню из коллекции Ретро-4 или Классика-1, не надо этой отсебятины!
В наушнике зазвучала певучая романтическая мелодия.
Находясь в открытом космосе девятый час подряд, она никак не могла определить причину отказа командно-телеметрической антенны для приема наземных сигналов.
Гермокостюм девушки крепился страховочной лебедкой к кольцевому поручню на Клипере А29.
Температура на орбите колебалась на несколько сотен градусов в течение дня. Элизабет очень не хотелось «проспать» точку невозвращения на корабль и замерзнуть насмерть.
– Эй, балагур, ты там не уснул?
– Я здесь! Продолжаю сканировать в реальном времени все данные с бортового навигационного комплекса. Уровень сигнала по-прежнему ноль децибел на ватт.
– Член Сатурна!
Сигнальная красная лампочка внутри шлема ожила, и скафандр наполнился премерзким тревожным писком.
– Джазз, умоляю, выключи.
Шум стих.
– Я рекомендую возвращаться на корабль, Элизабет. Вы исчерпали запасной лимит времени работы за бортом, – механическим голосом выпалил дройд.
Русско-китайский скафандр, произведенный в далекие незапамятные времена еще на Земле, а позже доработанный на Эспайере, модель TZW-2 «Ястреб», был рассчитан на работу в вакууме в течение максимум 11 часов, из которых 30 минут отводилось в качестве резерва «на возврат» в шлюзовой отсек и еще 30 минут «про запас».
В отличие от более старой модели TZW-1, он воплощал собой «транспортную» концепцию будущего, будучи монолитным, а не разборным. Кольцевой гермозамок, соединяющий в талии верхнюю и нижнюю части отсутствовал, перчатки и шлем были несъемными.
Сзади скафандра располагался люк, сквозь который пролезал астронавт, как в кабину самолета. Внутри функционировала автоматизированная система терморегулирования и регенерации углекислого газа с активным его насыщением молекулами кислорода. Самый настоящий мини-корабль.
В остекление шлема был встроен защитный светофильтр от яркого солнца, голографическая консоль и светильники для работы в темноте. Все управление осуществлялось голосом.
Элизабет попробовала вогнуть спину:
– Ой… Вот это боль!
В невесомости позвоночник вытягивался на несколько сантиметров, и ощущения при этом были не самыми приятными. Безынерционная отвертка сделала очередную попытку проколоть перчатку. В случае разгерметизации и декомпрессии подобная мелочь могла закончиться летально.
– Вам входящий звонок с командного пункта ИВК, – заосторожничал вдруг дройд.
Девушка-астронавт немного помедлила:
– Он?
– Он!
– Ладно, соединяй.
В шлем ураганом ворвался лихой и властный знакомый голос:
– Ты хоть знаешь, что на этот раз вычудила твоя дочь?
– Остынь, Моня! Это и твоя дочь. Не забывай, пожалуйста.
– Я же просил так меня не называть! – недовольно рявкнул Файервуд.
– Ты просил «остаться друзьями». Чем тебе не дружеский тон.
– С текущим любовником ты также любезна?
– Самсон, в чем вопрос?
– Сэм чуть не разбилась. Снова со своими зелеными друзьями в небе развлекалась.
– Ей всего шестнадцать. Она умная, хваткая, следует за своим любопытством и мечтой и не боится плевать на прописные правила. Дружит с теми, с кем хочет, а не с кем можно или нужно. Это нормально.
– Через семь дней соревнования в пустыне. Я ее наказал и запретил их посещать.
– Придется разрешить!
– Что???
– Послушай. Ей шестнадцать лет. Столько же было и мне, когда ты меня… В общем, ты понял. Так что скажи спасибо, что у нее хотя бы есть выбор и она ни перед кем не отчитывается. Завтра извинишься и озвучишь, что передумал.
– Хорошо. Что там с «глобусами»?
– Странная картина. Все настройки сбиты. Программные коды не грузятся. Но на вирус не похоже. Я взяла несколько плат, изучу в лаборатории повнимательнее.
– У меня новая просьба.
– Сначала спутники, теперь еще что? – возмутилась Элизабет.
– Сегодня утром была потеряна связь с шестым ретранслятором.
– А кто его обслуживает?
– Эзра Грин и его парни, – генерал помнил наизусть имена всех «своих» людей.
– Тогда не о чем волноваться. Ты знаешь, Эзра – инженер от Бога. Дай ему время.
– Времени как раз нет. Пару часов назад наш беспилотник упал в озеро Вассэ. Мы полностью отрезаны от «юга».
На фоне разговора отчетливо послышались раскаты грома. Элизабет позволила себе отклониться от сути:
– Штормит?
– Уже стихает.
Наклонив голову вниз к поверхности Гелиоса, Элизабет увидела крупное воронкообразное завихрение облаков, образующее ураган. Как раз над хороводом белых шапок горной гряды Мапири-Экселис, где и базировался ИВК.
– Вижу. Идет на убыль. Ничего страшного. На завтра метеозонды обещали спокойную и звездную ночь.
– Бэсс, я могу на тебя рассчитывать? – вернулся к цели звонка Файервуд.
– Может, сами?
– Я прошу тебя лично слетать на объект и помочь Грину восстановить связь. Обещаю в течение месяца больше не беспокоить.
– Хорошо, большой босс. Ради Сэм. И пожалуйста, не вмешивай больше свое раздутое эго в ее подростковую независимость.
– Принято, конец связи.
Дыхательная смесь действительно заканчивалась. Элизабет поняла это по ставшим глубже напряженным вдохам, требовавшимся, чтобы насытить легкие кислородом:
– Сворачиваемся, Джазз. Встречай меня.
* * *
Перемещаясь вдоль лебедки как по канату, Элизабет приблизилась к открытому люку в круглом шпангоуте. Она ловко ухватилась за кольцевые поручни и втолкнула себя в отсек.
Люк закрылся, ужав безграничную наикрасивейшую космическую панораму до крохотного портретного стоп-кадра в тонированном иллюминаторе, диаметром меньше тарелки.
П-ш-ш-ш. Камера наполнилась кислородом. Громкоговоритель забасил голосом Джазза:
– Давление выровнено до одной атмосферы. Соотношение азота и кислорода соответствует параметрам атмосферы планеты.
– Дуй сюда и помоги раздеться!
Перегородка с грузовым отсеком Клипера А29 разделилась на два полукруга и скрылась за краями прохода.
Придерживаясь одним из манипуляционных рычагов за поручень, в отсек влетел довольный и лихой Джазз. Привычными движениями он с ходу отщелкал предохранители всех девяти газовых крепежей на спине скафандра, который послушно открылся и сразу выпустил астронавта «на волю»:
– Ну и жара! Какой умник сократил в новой версии экипировки литраж питьевого мешка? Я чуть не засохла там, – Элизабет протерла шею полотенцем и расстегнула молнию на своем сетчатом костюме водяного охлаждения.
Пронизанный трубками, он предназначался для вспомогательной терморегуляции тела. Удивительно, что за всю историю космонавтики вопрос с обогревом не поднимался ни разу, а вот проблема охлаждения оставалась актуальной и по сей день, уже несколько веков подряд.
Оставшись в соблазнительном нижем белье, Элизабет отодвинула дверку вещевой полки и первым делом откупорила бутылку питьевой воды.
Скафандр весил без малого килограмм сорок. Даже в невесомости его непросто было кантовать и утрамбовывать для обратной транспортировки. Но это пришлось сделать.
Переодевшись в высотно-компенсирующий летный костюм, девушка проследовала в кабину пилотирования через пустой грузовой отсек:
– Надо было вместо плат сюда весь спутник засунуть. Место зря пропадает.
– С точки зрения целесообразности этого не требуется.
– Верно. Требуется доработка алгоритмов распознавания юмора. Какая библиотека сегодня загружена?
– Общепринятые шутки и каламбуры. Тома с первого по тридцатый.
– Подгрузи сборник пародий и антологию черного юмора. Перемешай и добавь в автоответы.
– Выполнено.
– Молодец. Пометь в своем операционном журнале почистить тебе память, как вернемся на базу.
– Сожалею, но я потерял этот журнал, мэм.
– Мэм? Перемешай-ка библиотеки еще раз.
Попав в кабину управления, Элизабет тут же заняла место пилота. Правым боком Джазз встроился в гнездо штурмана и, подключившись к центральному компьютеру, начал предполетную подготовку корабля:
– Клипер сообщил мне об обнаруженной неполадке в системе пожаротушения.
– Активируй прогрев двигателей. С пожаром, если случится, разберемся в свое время. Кондиционирование в интенсивный режим. Скорректируй газовыми рулями горизонтальный тангаж относительно центра инерции. Просчитай траекторию торможения до посадочного аэродрома в ЮКЛ.
– Разве мы летим не на Северную Станцию?
– Напомни мне, пожалуйста, когда ты стал капитаном?
– Выполнено. Маршрут до ЮКЛ построен.
Девушка одела защитный шлем и натянула на лицо маску.
Кислород хранился на Клипере в специальных баллонах в жидком виде. Один литр жидкого кислорода давал примерно восемьсот литров газообразного.
Включая на проекционной имитации приборной панели один голографический экран за другим, Элизабет скомандовала властным и важным тоном:
– Начинаю отсчет до ускорения. Пять! Четыре…
– О, мои бедные микросхемы, – Джазз трусливо прогундосил сзади. Слишком часто он летал с Элизабет.
– Три! Два! Один!
Струи разогретых газов вырвались из сопел ослепительными яркими вспышками, создавая мощнейшую реактивную тягу. Словно снаряд, Клипер выстрелил под острым углом вниз к поверхности Гелиоса.
– Перегрузка 5G. Сообщаю об отказе системы планирования. Рекомендую…
– Не бухти, гений. Угол 40 градусов. Мощность максимум.
– Есть мощность максимум.
– Еще! Дополнительное ускорение!
Пронзив стратосферу, высокоскоростное трение о воздух начало нагревать Клипер. Краснее, краснее, пока защитное покрытие обшивки не начало обугливаться и гореть.
– Баллистический тормоз!
– Выполнено.
– Деактивируй автопилот. Беру управление на себя.
Миновав облачную гряду, через остекление кабины наконец-то можно было рассмотреть поверхность. Сумерки в этой части планеты только начали сгущаться и поверхность хорошо просматривалась.
Лесное покрывало, словно вышедшее из-под кисти художника, быстро сменилось на пустынный пейзаж, и на берегу широкой морской глади, рядом с гористым возвышением, показались долгожданные многочисленные огни. В динамике чуть ниже окна кто-то неожиданно «проснулся»:
– Клипер А29. Видим вас на радаре. Сообщите цель визита.
– Элизабет Уорд, личный номер E23331. Запрашиваю разрешение на стоянку и дозаправку в центральном военном ангаре.
– Минуту. Инженер Уорд. Вам разрешена посадка только на общей полосе.
– Повторите.
– Посадка разрешена вам только на общей полосе.
– Вот же мерзкая свинья! Извините, это я не вам, – на душе было неспокойно, и Элизабет скорее мрачно, чем бодро добавила уже Джаззу, – этот подлец Виллер получит у меня. Хорошо хоть успеваем на ужин!
В клешнях смерти
10:36 WT
Река Муфула-Кумчиниа, в трехстах километрах к западу от селения Ос-Фау-И-Авука
5-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Муфула-Кумчиниа считалась одной из крупнейших рек Элигер-Сильварума по размеру бассейна, полноводности и длине речной системы. Русло было судоходным, от озера Мин до поселка Уа-Сиаб-Сенним активно развивался водный рыболовный промысел.
В лесах, окружающих реку, обитало более трех тысяч видов всевозможных млекопитающих, птиц, беспозвоночных, насекомых и растений. Подавляющее их большинство было не изучено и даже не задокументировано.
В шестиместном облегченном каноэ активно налегали на лопатовидные весла трое жителей Хали-Акупса – Хусма Мастрина, Тернак Чурваччи и Вовет По. Эти деревянные открытые лодки считались популярными средствами передвижения вдоль рек и озер у Нойрами, аборигенов речного пояса.
Перепрыгивая с ветки на ветку, вдоль берега их сопровождала дюжина Маймунов – четвероруких приматов с длинными стоячими ушами.
Предстояло трое суток пути с короткими перерывами на сон.
Тернак был опытным следопытом и сильным соперником в рукопашном бою. Он в совершенстве владел копьем и кинжалом, а после того, как выменял у группы зверобоев свой костяной амулет из клыков Драка-Нага на блестящий стальной мачете, стал все чаще отдавать на охоте предпочтение именно ему.
Его старый друг и сосед, Вовет По, славился искусным плетением простой тетевы из животных волокон. Еще он хорошо пел и был любимцем у местных женщин. Пару раз ему крепко досталось во время очередного «приключения», в котором разгневанная дама откусила ему пол-уха. А еще он был сильно болтлив.
– Ин-тара, ва-ска матэ-каас! – Вовет По подбадривающе намекнул Мастрине, что они непременно успеют вернуться.
– Тоу-Серра, Хо Киа Саката, – философски поразмыслил Хусма Мастрина о предопределенности судьбы, сжимая упаковку Бета-Лактам, которую он выменял для своей больной жены Киняты.
– Хамара Ду Ами Джит! – Тернак положил весло на колени и показал рукой вперед на «знакомого чужака».
В воздухе запахло неприятностями.
Навстречу каноэ на достаточно высокой скорости приближался Аэроглиссер – так называемый малый воздушный катер с открытой кабиной на винтовой тяге.
Судно преследовало то и дело выныривающего детеныша Кибокко-Мкали, который, хоть и был еще крохой, уже весил под тонну и мог при желании перевернуть аэролодку. Скорее всего, его либо отогнали от матери, либо подстерегли, пока он был без внимания.
Возбужденный Юанджун, тот самый хамоватый азиат из лавки торговца, экипированный в экзокостюм и пристегнутый электролебедкой к небольшому подъемному крану-манипулятору, истерично выкрикивал что-то своему напарнику в защитной маске.
К каждой экзоруке браконьеры уже успели приварить по массивному позолоченному крюку с закругленными острыми жалами.
Детеныш гиппопотама замедлил ход. Он действительно устал и выдохся – сил на затяжные многокилометровые марафоны у него не было априори. Кибокко-Мкали вообще двигались мало, а на сушу если выходили, то только чтобы поесть травы.
Азиат воспользовался моментом и, ускорившись в два коротких шага, выпрыгнул из лодки, оседлав вымотанного погоней детеныша сверху. Используя увеличенную физическую силу, Юанджун вогнал жала крюков так глубоко под кожу животного, насколько только смог.
Детеныш взвыл от боли и на несколько секунд ушел под воду.
– Тащи нас на борт! – вынырнув обратно, наездник явно вошел в раж. Напарник пустил в ход электролебедку, конец троса которой был прицеплен карабином к лямочному предохранительному поясу Азиата.
Охота на Кибокко-Мкали была официально запрещена. Согласно исполнительному регламенту Объединенного Совета, за подобное правонарушение предусматривалась высшая мера наказания – расстрел.
– Кья Кар, Рахе Руут! – Хусма замахал руками и закричал, пытаясь остановить произвол.
– Ба Как Тсон Матцонэ, – Вовет опасливо попробовал убедить его и не вмешиваться.
Тернак Чурваччи первым из аборигенов навалился на весло, и каноэ подплыло к катеру почти вплотную.
– Назад, папуасы! – тот, что в маске вскинул короткоствольный дробовик и сделал предупредительный выстрел поверх голов неожиданных защитников порядка.
– Кончай этих клоунов и повалили на берег, пока все мясо снизу не выжрала рыба, – обозлился Азиат.
Но вес гиппопотама был слишком большим, двигатель задымился и затих.
Не выпуская добычу из безжалостной сцепки, Юанджун окончательно рассвирепел и вышел из себя:
– Чего ты ждешь? Стреляй, твою мать!
Напарник направил дуло обреза в лицо Хусме и неуверенно потянул курок на себя.
Бах! Крупная стая пестрых Ара-Папигов взлетела с веток ближайшего берега.
Сеченая дробь кучно снесла Мастрине правую половину лица, обезобразив его до неузнаваемости. Бездыханное тело замертво плюхнулось в воду.
С завидной реакцией, Тернак выхватил мачете и произвел уверенный выпад в сторону убийцы, отрубив по локоть его вытянутую руку.
– А-а-а! – завопил напарник.
Словно подводный взрыв, опрокинув и катер и каноэ, раскидав всех участников конфликта в разные стороны, на поверхность вынырнул громадный Кибокко-Мкали. Это была мать, пришедшая на помощь своему крохе.
Наглотавшись мутной воды и всплыв на поверхность, Тернак Чурваччи кое-как залез на скользкое днище перевернутой лодки и, озираясь по сторонам, начал искать взглядом своего друга и соседа Вовета По. Он надеялся, что тот еще жив.
Но его нигде не было.
Азиата тоже не было видно, как и его напарника в маске. Видимо, все они уже обрели вечный покой на дне.
Захлебываясь и дымя, под воду в последний путь медленно ушел корпус Аэроглиссера.
Стало аномально тихо.
Зловещая могильная тишина окутала этот «пятачок брани», словно под стеклянной пленкой воды украдкой затаилась сама смерть.
Судя по всему, трясущийся Тернак Чурваччи стал единственным выжившим свидетелем жестокой развязки, которой окончилась эта случайная утренняя встреча.
Мимо лодки безучастно проплыла пачка «Бета-Лактам» и начала тонуть. Тернак протянул руку, чтобы схватить ее, но в ужасе отпрянул.
Над бордовой, окрашенной кровью липкой поверхностью воды приподнялись титанические глаза гиппопотама-матери.
Какое-то время они смотрели друг на друга: перепуганный до смерти, ни в чем не повинный худой абориген, вытянувшийся на днище лодки, и могучий разгневанный родитель-зверь, готовый сплюснуть и задушить обидчика, как соплю.
Протокол Виллера
12:21 ST
Оперативно-тактический парящий Суперавианосец «Адмирал Фемистокл»
Недалеко от юго-восточного побережья огненного леса Пирос-Эрдей
5-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Полифоническая трель оповещения о входящем видео– звонке в динамиках настенного монитора конференцсвязи, как ни старалась, не могла перекричать страстные стоны и вздохи, раскалившие томлением и похотью без того жаркую полуденную атмосферу в спальне офицерской каюты Аарона Виллера.
Он возглавил военно-командный гарнизон в ЮКЛ всего пять лет назад. Славился жесткостью и горячим нравом, граничащим с самодурством и безумием.
Политика Виллера сосредоточила максимальные усилия на освоении природных богатств и полезных ресурсов западного побережья высыхающего моря Морта-Сагара, бывшего когда-то океаном.
Сначала появилась алмазная шахта Глиница. Через год был запущен плавучий морской инженерный комплекс, предназначенный для бурения подводных скважин и добычи углеводородного сырья.
С расцветом промышленной индустрии и развитием сырьевых месторождений окончательно испортились отношения с Зэрлэгами, местными жителями огненного леса Пирос-Эрдей. Уничтожение прибрежной лесополосы с вынужденным «вытеснением» этого самобытного населения вглубь однажды закончилось кровавым конфликтом.
Но прежде, несколько слов о самих Зэрлэгах.
С точки зрения систематизации и классификации популяции Намгуми как уникального биологического вида на Гелиосе, жители Пирос-Эрдей своим уровнем развития представляли собой низшую расу, дикую и в чем-то первобытную. Характерными признаками для них были морщинистые угрюмые лица с отсутствующей мимикой и глубокими острыми складками, длинные, свалявшиеся в патлы, сальные грязные волосы, большие грубые губы и впалые глазницы с мелкими глазами-бусинами, надменные или безразличные взгляды.
Несколько подтвержденных случаев каннибализма, отсутствие сложных технических средств добычи пищи, религиозно-мистические обряды и ритуалы – все это свидетельствовало об отставании в развитии от остального мира Намгуми.
Людей в Красный лес не пускали ни под каким предлогом. В рамках разведывательной операции один из роботов телеприсутствия JA24, до того, как его обнаружили, поймали и сожгли, передал фотографии из одной из пещер, на которых были запечатлены кости и черепа тысяч аборигенов, насильственно убитых в жертвенных целях.
Зэрлэги натирали кожу пеплом и грязью, а лица покрывали ровным слоем быстрозасыхающей красной глины, как штукатуркой. Им казалось, что «теряя» самих себя таким образом, они становились единой безликой массой, способной умилостивить гнев и ненасытную жажду Бога Смерти. В подтверждение этой версии, каждый вечер племена Пирос-Эрдея устраивали шумные хороводы и танцы.
Отдельным интересом у Зэрлэгов пользовалась тяга к собиранию и курению пыльцы дурманящих наркотических растений. Наряду с бесплодностью процветало деторождение с отклонениями: карликовость, физические уродства, олигофрения и еще много чего.
Выше Зэрлэгов по иерархии находились кочевники Алрейцы, мастера разведения верховых буйволов Булл-Бауна и перегонщики скота в бескрайних прериях Кемпу-Каду. Затем шли Нойрами, заслуженные умельцы по скоростным речным сплавам. И следом – северо-восточные Илиокрийцы, покорившие гелий и познавшие искусство воздухоплавания, по степени цивилизованности закрепившиеся в самом верху «пирамиды рас» Намгуми.
Примечательно, что упомянутый ранее седой инициатор движения «Дайте колонии шанс» Тайрон Вилкокс после самовольной изоляции был неожиданно принят в общину Зэрлэгов, активно агитируя их сопротивляться невежеству небесных людей и незаконному захвату принадлежавших аборигенам территорий.
В многочисленном племени Пирос-Эрдея он стал символом борьбы и главным идейным советником.
Теперь самое время рассказать о конфликте.
Во время одного из последовавших восстаний, обезумевшая группа Зэрлэгов разломала бульдозеры, а также забила костяными булавами до смерти нескольких рабочих Глиницы.
Несмотря на извинения Вилкокса, инцидент был расценен как акт враждебной агрессии, и Виллер не упустил шанса ответить «террором на террор».
В рамках наземной операции «Слепая Немезида» третья и шестая роты штурмового десанта при поддержке усиленной бронетанковой группы уничтожили две примыкающие к Глинице деревни аборигенов на площади свыше ста сорока гектар.
По самым осторожным официальным подсчетам погибло порядка двухсот Зэрлэгов. На самом деле количество жертв исчислялось тысячами.
В тот мрачный день все смелые революционные настроения Вилкокса были бесповоротно раздавлены и втрамбованы в окропленную бурой кровью чавкающую глину.
ЮКЛ продемонстрировал военную огневую мощь и торжество технологий. Виллер укрепил свой авторитет, ввел собственную геральдику и сделал первый шаг к созданию автономного города-государства, неподконтрольного ИВК и Файервуду.
Тот день вошел в историю под названием «Кровавая вязь», а судьбоносный приказ о наступлении – никак не иначе, как «Протокол Виллера».
Зэрлэги ушли глубоко в лес и их редко кто видел впредь вообще.
Данные с беспилотных дронов показали, что основная масса краснолицых дикарей рассредоточилась вокруг крупной каменистой деревни Сойа-Вакуда и живописного пещерного сада Ледрит с глиняными скульптурами чудовищ, богов и сфинксов, а также легендарной Алеей Тысячеликого Вождя.
Если верить вольному толкованию преданий, перевираемых Илиокрийцами уже много столетий подряд, во главе Зэрлэгов стоял бессмертный жрец, направляющий племена по дороге тьмы, а не света.
Доказательств не было, и Виллер считал все это обычными байками, которыми можно было пугать разве что детей перед сном.
* * *
Из положения «сверху» нагая девушка без сил шлепнулась на матрас, изобразив на лице блаженную истому. Она была чертовски аппетитна и хороша собой. Молочная кожа, правильный овал бедер, слегка набухшая, словно гроздь перезрелых плодов локвы, грудь.
Атлетического телосложения мужчина, с вживленными прямо в позвоночник композитными круглыми экзостимуляторами силы, соскочил с постели и, прикрыв стыд скомканной офицерской сорочкой с погонами, вальяжно подошел к видео-глазку и запустил режим ответа с помощью жеста.
Трель умолкла и в воздухе появилась объемная 3D модель лица напряженного молодого юноши с нервно бегающим взглядом:
– Полковник Виллер, сэр!
– На меня смотри! – Аарон понял, что рядовой заметил на постели девушку через широкоугольную камеру. – Если это не новость о найденном золотом руне – получишь палубный наряд вне очереди. А еще лучше – два!
– Сэр. Вы приказали сообщить о доставке груза с ИВК. Докладываю. Инженерное оборудование прибыло.
Аарон бросил взгляд вбок в изогнутое тонированное окно «в пол».
На посадочную палубу авианосца, на которой базировались несколько десятков истребителей, штурмовиков, дозаправщиков и самолетов-разведчиков, только что совершил вертикальную посадку многоцелевой грузовой летательный аппарат. Андройд-парковщик с помощью ярких сигнальных фонарей уже направлял его к воротам ангарной палубы.
Названный в честь исторической фигуры – земного афинского стратега, жившего в шестом веке до нашей эры – крупный парящий ударный суперавианосец повышенной живучести «Адмирал Фемистокл» был оснащен термоядерной двигательной установкой Рубакова-Эддингтона, расширенным запасом авиатоплива и авиавооружения. Он был способен покрывать значительные расстояния и нести на борту одновременно десятки единиц воздушной боевой техники.
Вытянутый массивный нижний килевой выступ словно плавник летучей рыбы рассекал водную гладь.
– Да, вижу, рядовой. Груз на «Цаплю» Маклафлина. Свободны!
– Есть!
По приказу полковника Виллера капитанскую VIP-каюту специально оборудовали на верхнем этаже палубного «острова», в командном центре рядом с флагманской рубкой управления, ходовым мостиком и рубкой обеспечения полетов.
Из окна открывался изумительный вид на разгонную полосу. Каждой клеточкой тела чувствовался градус власти и могущества живущего здесь человека.
Пожалуй, эта черта Виллера и импонировала Элизабет больше всего. Ей вообще нравились влиятельные сильные мужчины, способные красиво ухаживать и окружать женщину сопутствующими мирскими благами. Или она просто привыкла к этому после продолжительного брака с генералом Файервудом.
Все мы от кого-то зависим. Почему бы и нет?
Роман продолжался уже несколько лет, но при этом Элизабет с Аароном никогда не жили вместе долгое время. Только встречались. Никто не форсировал, не давил, и все всем нравилось.
Суперавианосец охранял ЮКЛ – южный город, развивающий и «выращивающий» молодежь.
Представлял он собой вертикальную систему многоэтажных зданий, подвешенных на стальных штифтах к прибрежной отвесной скалистой гряде.
Здесь же базировался военный гарнизон, рыбоперерабатывающее предприятие, кислородная установка, Центр сейсмического мониторинга, автоматизированные линии химической и легкой промышленности, загонные пастбища для разведения Булл-Бауна, злаковые гидропонические теплицы, зоопарк и многочисленные образовательные и спортивные сооружения.
Основной упор делался на физическое воспитание детей: лазание по скалам над водой, парашютный фристайл, экстремальный пещерный фридайвинг, спортивное ориентирование, многоборье и прочие интенсивные активности.
Виллер натянул штаны и обратился к Элизабет:
– Файервуд прислал твои передатчики и кабели. Группа сопровождения готова. Можешь лететь туда, куда ему надо.
– Ты как всегда очень романтичен. Может, составишь компанию? Мне будет спокойнее.
– Нет. Со своими людьми разбирайтесь сами.
– Это и твои люди тоже.
– Все мои здесь, Лиззи. А генералу пора научиться решать проблемы самостоятельно.
– Ты бываешь очень противным иногда. Напомни, почему я с тобой?
– Тебе хорошо со мной в постели, – Аарон по-хозяйски подошел и властно подразнил Элизабет, проведя сухой теплой рукой по внутренней стороне увлажненного, еще не остывшего бедра. – Подвинься!
Девушка перевернулась на живот, прикрыв аккуратно подстриженное лоно скомканной простыней. Покрутив пальцем по ободу одного из механических имплантов на спине Аарона, она по-женски, как бы невзначай, поинтересовалась:
– Зачем ты заблокировал мой доступ к центральному ангару?
– Точно. Вот почему ты со мной, я и забыл.
– Засранец! – Элизабет больно ущипнула Аарона за бок.
– Шучу, детка. Я распоряжусь, вернут тебе доступ. Не переживай, – мужчина практически полностью одел военную офицерскую униформу, которая заметно прибавила ему стати. Встал и подошел к двери.
Элизабет по-кошачьи зевнула. Ее доставили на авианосец поздно ночью на скоростном челноке. Она совсем не выспалась. Девушка поправила волосы и осторожно спросила:
– Мы увидимся, когда я вернусь?
Виллер на секунду задумался и, перед тем как выйти, нетвердо и с пассивным равнодушием бросил:
– Посмотрим…
Дверь захлопнулась, и снова она осталась одна.
Ступая нагишом по натуральному меховому ковру, девушка неспешно подошла к панорамному окну. Где-то вдалеке между джетпак-дроном и эсминцем ударной группы из воды вынырнул Драк-Нага с добычей в зубах и победоносно взмыл вверх.
Персонал на палубе суетливо мельтешил туда-сюда между самолетами – на подвески в бомболюках крепили двухсоткилограммовые авиационные бомбы и зажигательные снаряды, заправочные тягачи еле успевали сменять друг друга, то и дело скрываясь в воротах.
Наверно, очередные учения.
Элизабет вспомнила о Джаззе. По ее просьбе, его еще вчера увезли на палубу трюма в блок сервисно-диагностического обслуживания для чистки и подзарядки.
Надо было срочно забрать его, чтобы успеть на посадку. Самолет до шестого ретранслятора отбывал с минуты на минуту.
К горлу подкатил комок беспокойства и тревоги. Предчувствие страшной беды на объекте Эзры Грина не покидало ее с самого пробуждения. Вылазка предстояла опасная, но нарушить данное генералу слово и не полететь Элизабет не могла.
Побег из рая
13:59 UGT
Аэродром гражданского назначения при ИВК
5-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Вечерело.
Удобно разместившись на борту багажной телеги, прицепленной к автокару, Саманта безмятежно болтала ногами и увлеченно печатала что-то на своем портативном коммуникаторе.
Рядом сбоку она посадила на прищепку проводную антенну для увеличения радиуса действия сигнала.
Неподвижный автокар со спущенным колесом не подавал признаков жизни – водитель давно закончил свою смену и ушел домой.
Рядом в десяти метрах, на парковочной стоянке аэродрома величественно спал тяжелый пассажирский авиалайнер AST Porky Whale, способный разгоняться до сверхзвуковых скоростей. Именно на нем через несколько дней должны были отправить группу детей на пустынные соревнования в ЮКЛ.
Чуть дальше расположились ряды высоковольтных линий с красными авиационными заградительными шарами-маркерами и длинный прозрачный трубопровод на опорах, по которому только что пронесся поезд.
Высокоскоростная «железная дорога» NITS, чудо инженерной мысли, представляла собой шестикилометровую «трубу», из которой как ядро из пушки выстреливал левитирующий цилиндрический реактивный поезд, несущийся далее по идеально прямолинейной траектории по вырезанным подгорным тоннелям.
NITS соединяла два ключевых объекта ИВК: поселок Never Utopia и сервисные ангары Северной Станции вместе с оружейным заводом.
Питание состава и корректировка отклонений движения осуществлялись бесконтактными электромагнитными кольцами, повторяющимися каждые пятьсот метров. Чрезвычайно эргономичный и экономичный способ передвижения.
Молодой парень приблизился к автокару на скоростном парящем байке. Заглушив мотор, он снял шлем и лихо спрыгнул на землю:
– Привет, Сэм.
– Привет, Том.
Томас Флинн не был ее официальным парнем, хотя с его стороны романтический флирт чувствовался за сотню миль. Он был одет в военную полевую форму и отвечал за безопасность топливного склада, в частности за целостность молниеотводов и заземлителей.
– На следующей неделе соревнования, ты со мной? – Томас попытался поцеловать Сэм в губы, но та успела повернуть голову так, чтобы вышел безобидный чмок в щеку.
– Отец запретил, никуда теперь я не поеду. Хочу поскорее смыться отсюда.
– К матери? – парень протянул карманный кислородный ингалятор с дозатором.
– Спасибо, что привез, Том. Да, мать прислала сообщение, что хочет встретиться и помириться.
– Ну а ты?
– Ну а я, если честно, уже забыла причину нашей ссоры.
– Может, попросить мать напомнить?
Сэм нахмурила брови, и Томас виновато улыбнулся:
– Извини, я не это имел в виду. Во что играешь? – кивком на монитор Том благоразумно сменил тему.
Динамическое изображение на экране коммуникатора действительно напоминало аркаду – в окне моргали строки кода в командной строке и мутная черно-белая картинка с помехами, словно снятая видеорегистратором движущегося автомобиля. Наконец, на ней можно было уверенно различить AST Porky Whale, стоявший рядом.
– Подожди минуту, ты… – Томас не договорил.
На стояночную площадку въехал и остановился большой роботизированный самосвал, предназначенный для загрузки, транспортировки и выгрузки мусора, только с выключенными фарами.
– Ты взломала интеллектуальное управление? – пролепетал парень с отвисшей челюстью. – Тебя за это…
– Ничего мне за это не будет. Всегда есть те, кому ничего ни за что не будет. Поспорим? – Сэм отщипнула антенну, утрамбовала в комок провод и бросила все это в рюкзак.
– Нашла дурачка, Сэм. Сама с собой спорь.
Девчонка бойко запрыгнула во вместительный боковой отсек самосвала, предназначавшийся для запасной сменной батареи:
– Если отец спросит – ты меня не видел.
– Он меня высечет за ложь, если узнает, – фыркнул Томас.
– Не узнает. Я еду к Кирки. Она меня подберет у Риккама-Кейтеки. Хочешь, приезжай на выходные на Фестиваль духов!
– Ты собралась в Ма-Лай-Кун? Сейчас?
– Точно!
– Я никуда тебя не отпущу! – Томас больно схватил ее за руку и потянул на себя.
– Отстань, Том!
– Покидать базу в ночное время – небезопасно, – парень был жесток и не по годам невозмутим.
– Я сама решу, – Сэм сильно укусила Флинна за запястье так, что он тотчас его отдернул, – что опасно для меня, а что – нет.
– Ну и катись колбаской, а я буду готовиться к соревнованиям. Надеюсь, ты хотя бы их не профукаешь!
– Отец меня ни за что не отпустит, – печально бросила в ответ Сэм.
– А если я за тебя попрошу? – Флинн обеспокоенно сглотнул, поняв, что переборщил с храбростью.
Но Сэм лишь криво ухмыльнулась и гордо захлопнула за собой крышку отсека.
Уже наедине с собой она чуть не заплакала. Меньше всего ей хотелось ссориться с Томасом, ведь он действительно ей сильно нравился.
Тем временем на улице окончательно стемнело, а надо было двигаться дальше, в самую чащу мрачного и бескрайнего Элигер-Сильварума Генералу однозначно не понравится очередной подростковый «выкрутас» дочери.
Но сомневаться уже было поздно. Фары самосвала ожили, и мусоровоз повез девушку прочь из ненавистного ИВК.
Родительские напутствия отца и товарищеские ограничения Томаса Флинна лишь подстегивали ее тягу к познанию границ дозволенного и поиску всевозможных способов нарушения рамок установленных правил.
В конце концов, какая она бунтарка, если будет со всеми соглашаться и строго следовать регламентам.
Глиница
12:21 RT
Глиница
Юго-восточное побережье Пирос-Эрдей
5-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Преобладающий оттенок грунтовой поверхности огненного леса Пирос-Эрдей – красно-бурый. Обусловлен этот факт был вымыванием из почвы оксидов железа.
Здесь практически не было болот. Лишь супесь, перемешанная с глиной и твердыми каменистыми породами.
После событий «Кровавой Вязи» Зэрлэги сосредоточились в двух основных поселениях – широкой каменистой деревне Сойя-Вакуда и мистическом пещерном саде-лабиринте Ледрите.
Мумифицированное тело престарелого ученого Тайрона Вилкокса, умершего три года назад, каждое утро выставлялось на общее обозрение в центре Сойя-Вакуда. Вся деревня, проходя мимо, считала своим священным долгом ему поклониться. В некотором смысле фигура революционера благодаря его заслугам при жизни, была обожествлена и причислена к лику «святых».
Зэрлэги избегали появляться на прибрежных территориях и – тем более – рядом со злосчастной алмазной шахтой.
Глубина, на которой располагалась выработка месторождения, составляла порядка двух километров.
На поверхности рядом с «входом» в Глиницу возвышался террикон – искусственная насыпь из извлеченных подземных пород. Также в полную силу здесь функционировал хорошо охраняемый перерабатывающий комбинат.
Раз в день проводилась капитальная дегазация и вентиляция шахты, а также полный осмотр всей задействованной техники.
Алмазная добыча велась в интересах производства полупроводников и развития ядерной энергетики. Популярность драгоценных камней в качестве альтернативы квалификационным кредитам возникла как побочный эффект с приходом к власти Виллера.
Закованные в наручники, наголо бритый Клеменс Чапман и его тучный и вечно потный приятель Дуайт Кэннинг стояли на падающей вдоль шахтного ствола антигравитационной платформе, являющей собой вертикальный транспортный лифт.
Прямоходящий человекоподобный робот-надзиратель Passer 2L спрятался за их спинами сзади.
Точнее говоря, он их караулил.
Отбывавшие наказание арестанты были свободноживущими колонистами из Ос-Фау-И-Авука. Осужденные неделю назад за оскорбление патрульного дройда, они получили по двести часов исправительных работ.
В рамках «перевоспитания» Чапман каждый день управлял ковшовым гусеничным погрузчиком, а Кэннинг – подземным думпером. Они работали в паре – свозили раздробленные слои пород к конвейерным вагонеткам, которые в свою очередь, опрокидываясь, сваливали все в цистерны подъемного устройства.
Среди рабочих множились слухи о консервации шахты.
Много раз Дуайт и Клеменс своими глазами замечали в лифте исследовательское лабораторно-медицинское оборудование и людей в противогазах и белых халатах.
Вероятнее всего, концентрация взрывоопасных газов превысила допустимую норму, а может, что-нибудь похуже.
Платформа в автоматизированном режиме замедлила скорость спуска, но все равно резко ударилась о дно. Синтезаторным мультяшным голосом робот скомандовал:
– За работу! Быстрее!
Каторжники обошли тарахтящие погрузочные машины с нагребающими лапами и несколько самоходных буровых установок, накрытых полиэтиленом как бы «про запас». В шахте пахло сыростью, потом и нездоровой прохладой. С непривычки, после многолетнего пустынного зноя, у Чапмана обострилась ангина.
Приятели были совершенно не похожи друг на друга. Крепкий и высокий Чапман, усеянный, как зебра, всевозможными татуировками, заметно выделялся на фоне пузатого, лысеющего и похожего на беспризорного примата-бомжа Кэннинга.
Они познакомились около года назад во время бума тотализатора на боях с Кута-Мамачи. Физически крепкий Клеменс участвовал в качестве бойца. А толстопуз Дуайт ставил на него мутные необработанные алмазы и никогда не проигрывал. Прибыль делили пополам.
Запасом камней, к слову, Кэннинг разжился здесь, на Глинице, во время первой «ходки» два года тому назад.
Но в этот раз все было иначе. Пузача и его «друга» сгубила патологическая ненависть к дройдам. К безликим топорным машинам, обеспечивающим стабильность мирового порядка и навязывающим всем подряд чужую волю и влияние.
Нет. Этих двоих нельзя было назвать закоренелыми преступниками. Просто люди, которые хотели жить по своим собственным правилам, из принципа противопоставляя себя сложившейся системе.
Заняв рабочие места, приятели приступили к работе.
Погрузчик оглушительно затарахтел и скрипучий трясущийся ковш зачерпнул первый кубометр породы.
* * *
– В сторону! Быстрее! – казалось, словарный запас дройда можно было ограничить вообще одним словом.
Дуайт кое как отпрыгнул назад и мимо троицы шумно пронеслась тяжелая вагонетка с полными опечатанными медицинскими баллонами с надписью «Poison» и порванными в лоскуты фиксирующими ремнями. Неприятный холодок пробежал вдоль спинного мозга. А если хотя бы один из них разобьется?
Форточку не открыть. За пять минут сложный лабиринт извилистых пещер не проветрить. Здесь в сердце шахты подобным опасным химикатам было безоговорочно нечего делать. Кто-то занимался противозаконными исследованиями, а может, Кэннинга вместе с Чапманом в конце трудового наказания ждала газовая камера. И их вагонетка была следующей.
Электризованным прутом робот-надзиратель больно уколол в спину здоровяка Клеменса, держащего в руках шахтерскую каску.
– Эй! Полегче, палач, не мясо ведешь, – выругался здоровяк.
– Быстрее. Идите быстрее!
Получасовой перерыв на обед был настоящим ежедневным праздником. Событие, которое радовало приятелей снова и снова словно выигрыш на родном тотализаторе.
Но впечатленный собственными ужасными домыслами и страхами от увиденного толстяк решил вместо спокойной трапезы реализовать бойкий и взрывной план, который они с подельником задумали еще два дня назад. И все не решались исполнить по причине отсутствия подталкивающего фактора.
Теперь причин действовать решительно прибавилось с достатком.
Завернув за плохо освещенный поворот, скрытый из виду от остальных рабочих групп, Дуайт сымитировал вывих ступни и упал на бок на грунт.
– Быстрее. Поднимайтесь быстрее! – робот наклонился и попробовал поднять его рывком на себя.
Воспользовавшись моментом, громила Клеменс нащупал в темном углу заранее приготовленный и присыпанный галькой горный топор, напоминающий молотильную кирку.
Хорошенько замахнувшись, он сосредоточил всю силу удара на голове дройда. Но тот машинально развернулся и, отпустив прут, остановил механической рукой кирку в полете:
– Нападение на сторожевого офицера! – все также мультяшно отчеканил робот.
Оказывается, он мог строить предложения без слова «быстрее».
Passer 2L шагнул к Клеменсу, потянул кирку на себя и второй свободной кистью схватил его за лицо. Сжав коротким движением пальцы, он раздробил здоровяку челюстной сустав, сломав нос и прорезав глазное яблоко.
Мощный и накачанный Чапман не успел даже закричать, только прошипел что-то невнятное и рухнул вниз, хватая себя за пузырящееся в районе лица кровавое месиво.
В полумраке тоннеля на глубине нескольких десятков метров предсмертные хрипы товарища ощущались еще более жутко и зловеще.
Следуя инстинкту самосохранения, трусливый по природе Кэннинг решительно атаковал сзади.
Он воткнул дройду оброненный им же электрический прут в область «мозжечка» и, непрерывно жаря током, ждал момента, пока центральный микрочип полностью не перегорит и не выключится:
– Сдохни, сдохни, гадина! – визжал вспотевший и обезумевший от страха толстяк, как бородатый североморский баклан Бурказан.
Когда плата памяти окончательно умерла, Кэннинг наконец опустил прут.
Дройд замер в застывшей позе и не шевелился.
Клеменс Чапман, игрок, боец и смельчак по жизни был уже мертв.
– Прости, брат. Здесь наши пути расходятся. Дальше я один, – Дуайт извлек из карманов бездыханного товарища пару припрятанных камней.
На потасовку никто не явился. В шахте было достаточно шумно, чтобы услышать какие-то крики, так что можно было смело и без оглядки продолжать реализацию плана по спасению.
Толстяк вытер рукавом пот со лба, заправил рубаху в штаны, проверил остаток заряда в пруте. Подобрал с пола запачканную кровью каску Клеменса, притопил ее на самый лоб и неспешно выглянул из-за угла.
Ма-Лай-Кун
03:08 UGT
Независимое гибридное мирное поселение Ма-Лай-Кун
6-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
– Хур-ро! – Кирки потянула вожжи на себя, остановив мчащуюся галопом жабу Квадо-Туна.
В свои тринадцать с хвостиком Кирки была смышленой не по годам и сообразительной девочкой-Намгуми. Она уверенно говорила на английском, в совершенстве владела копьем, умела вязать морские узлы. Носила бусы из раковин и втайне от всех собирала фигурки животных, вырезанных из дерева.
Миновав внешнее оградительное кольцо ИВК, Сэм отправила мусорный самосвал назад на автомаршрут, а сама пересела на скаковую жабу Квадо-Туна, на которой ее встретила Кирки. Благодаря способности амфибии видеть в темноте, девочки ни разу не врезались ни в одно дерево и быстро домчали до места назначения.
Ма-Лай-Кун представлял собой гибридное независимое мирное поселение из Намгуми и свободноживущих колонистов.
Совмещая в себе лучшие традиции аборигенов и продвинутые технологии людей, в силу непосредственной близости и защите ИВК, деревня переживала свои лучшие годы, находясь в зените социокультурного процветания.
Ночь выдалась спокойной, сухой и безветренной. Деревья Ду мерцали бледными огоньками. Все остальное освещение было выключено в разумных целях экономии электроэнергии. На подвесных мостах не наблюдалось ни души.
Через час или меньше должен был начаться рассвет, а вместе с ним прийти долгожданное «завтра», вдали от навязчивой родительской опеки и надоевшего потока морали.
– Поздно уже. Пойдем спать? – осторожно спросила Кирки.
Бросив в пасть Квадо-Туна комок торфа, Сэм улыбнулась:
– Давай за мной!
Поспешно оббежав дерево Ду по винтовой лестнице, девочки наконец достигли первого горизонтального жилого уровня.
Сэм перепрыгнула через металлическое ограждение и начала карабкаться по вырезанным в коре ступеням еще выше, на самый верх, прямо в гости к размашистым кронам. Кирки послушно следовала по пятам.
Забравшись на вершину, Сэм подняла руки и, закружившись, воскликнула:
– Я на вершине мира! Какая красота!
Кристально чистое небо украшали перемигивающиеся звезды, ну и конечно же, главные ночные светила, яркие силуэты-полумесяцы – Франциско и Фердинант.
Сэм потеряла равновесие и чуть не сорвалась вниз.
Неудивительно.
Технический помост-перешеек представлял собой крохотную треугольную площадку точно посередине трех сваренных широких горловин огромных алюминиевых емкостей для сбора и хранения дождевой воды.
По вертикали баки имели форму усеченного конуса и достигали в верхнем диаметре шести метров каждый. Сэм вытянула шею и заглянула в отражение, чтобы увидеть себя:
– Ну и лохудра. Надо исправить.
– Похоже, нам опять попадет, – на уверенном английском добавила Кирки.
Сэм сняла ботинки и сбросила с себя верхнюю одежду:
– Ненавижу хламовозы.
Расстегнув облегающий лиф и спустив трусики, она ощутила легкие нотки возбуждения, отозвавшиеся теплом где-то внизу живота. Наливные ягодицы покрылись гусиной кожей, и по юному телу пробежало прерывистое дыхание ночной прохлады.
Сэм аккуратно свесила носки стоп с края кромки обода, так что большие пальцы коснулись отстоявшейся за день воды, и вдруг совершенно непринужденно нырнула щучкой в дождевой бак. В единственный из трех, до сих пор оставшийся полным.
– Давай ко мне! – вынырнув, она громко начала звать подругу.
– Тише, Сэм. Накажут.
– Не накажут. В основании столько экофильтров очистки, можно канистру керосина добавить – никто не заметит.
Сэм подплыла к мигающему оранжевым цветом буйку, отпугивающему птиц, и положила на него руки. Вокруг все было настолько безмятежно и умиротворенно, что казалось, этой ночью спали даже беспокойные сверчки и сумасшедшие мошки.
Столько звезд. Столько миров. Столько всего интересного.
Жаль, что нельзя прожить несколько жизней, чтобы своими глазами увидеть намного больше. Гораздо больше, чем это только возможно.
Где-то вдали плыл Авион. Скорее всего, это Люка.
Он еще легко отделался, что ушел без наказания. Пусть отец был адекватным и мудрым, но порой очень строгим, даже слишком.
В последнее время Люка пребывал в бесконечном стрессе, словно креветка, готовящаяся к погружению в раскаленное масло. Хотя если быть откровенным, от кого ему больше доставалось – от непоседливой девчонки или от командующего ИВК, еще можно было поспорить.
На этих размышлениях Сэм улыбнулась, глубоко вздохнула и задрала голову ввысь.
Будучи дочерью Элизабет Уорд, она как и мать любила ночную перекатывающуюся тишину леса. Волшебное уединение лицом к лицу с загадочной и непостижимой природой, возможность отложить тревоги и заботы до утра и хоть какое-то время не думать ни о чем.
Глядя на игольчатые перемигивания звезд, Сэм представляла себе, как где-то там, далеко, в пучине неизвестности, точно так же смотрит в небо другое разумное существо и возможно сейчас тоже думает о ней.
И вдруг стало грустно.
– Пойдем, Ихтиандр, – окликнула ее Кирки. – Я должна тебя познакомить со стариком-провидцем.
– В такой-то час? Нет, не хочу, – в воде было слишком приятно, чтобы вылезать наружу так быстро.
– У него для тебя очень важная информация. Вопрос жизни и смерти.
– Так бы сразу и сказала… – иронично протянув всю фразу, Сэм постаралась изобразить натянутый интерес.
Девочки дружили очень давно, учились в общей школе, всегда приходили на взаимовыручку и безоговорочно друг другу доверяли. Для связи у них была припасена авиационная коротковолновая рация, которую Сэм бессовестно украла на военном складе. Они делились секретами, сочиняли мелодии песен и даже однажды придумали дерзкий план побега на другую планету.
Кирки помогла подруге забраться на помост:
– Ты никогда не слушаешь меня, вечно летаешь в своих фантазиях. Я тебе еще на прошлой неделе говорила про провидца.
– Я прекрасно все помню, просто сейчас в голове есть мысли поважнее, – Сэм постаралась выразиться как можно взрослее.
Ей нравилось казаться «старшей» и более «умудренной».
Наброшенная на мокрое тело белая футболка вмиг прилипла к спине и груди, и пропитавшись крупными каплями, стала практически прозрачной.
– И как мы в таком виде пойдем теперь вниз? – Кирки неодобрительно покачала головой, указывая взглядом на рвущиеся через влажную ткань твердые и острые как кончики лимонов соски.
– Так и пойдем! Если кому-то станет неловко, может отвернуться.
Надевать потное и несвежее нижнее белье не было никакого желания, и Сэм на полном серьезе собралась совершить откровенное дефиле по Ма-Лай-Кун.
Ничего не скажешь. Сама себе на уме – вся в мать.
– Эй, вы чего там делаете? – с причальной мачты на соседнем дереве Ду кто-то посветил в них довольно мощным фонарем. По всей видимости это проснулся задремавший охранник.
Застигнутые врасплох девочки суматошно похватали разбросанные вещи и, одевая Сэм на ходу в четыре руки, спотыкаясь и визжа, трусливо поспешили вниз.
Ящик Пандоры
16:34 RT
Шестой тропосферный ретранслятор под управлением отделения связи Эзры Грина
К северу от границы огненного леса Пирос-Эрдей
5-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Разница во времени между красным и универсальным гейзерным часовым поясом составляет чуть больше 6 часов.
Скрывшаяся за горизонтом Тау Кита отправила в историю еще один прожитый день и все, что в нем произошло.
Специальный транспортный конвертоплан Airgrette V-80 «Цапля» едва не задевал брюхом кроны высокорослых деревьев.
Судно, забитое доверху приемо-передающими блоками и сменными антенными узлами, через несколько минут должно было совершить посадку возле шестого ретранслятора.
Экипаж конвертоплана насчитывал четыре человека: пилот третьего класса лейтенант Чак Маклафлин, ремонтный инженер Элизабет Уорд, младший капрал Джаспер Эванс и сержант морской пехоты Роджер Мортон. Последних двоих, скрепя сердцем, Аарон Виллер послал на случай непредвиденных осложнений.
Да, и еще с ними летел Джазз.
В отсеке было очень шумно, для переговоров использовались беспроводные авиационные монофонические гарнитуры.
– Ставлю десятку кредитов, что связисты просто забухали! – шутливо выпалил Мортон.
Старший по званию капрал Эванс ударил по протянутой пятерне сержанта:
– Есть, конечно, еще вариант, что ночью в комплекс залез аллигатор и всех повыжрал!
– Кто знает! «Северяне» те еще лопухи, – сержант поймал хмурый взгляд Элизабет и сразу поправился, – извините, мисс.
При помощи Джазза она только что закончила анализ платы, припасенной с неработающего спутника Globus-A 213:
– Все. Кажется, я разобралась, в чем дело.
Внезапно запищала и замигала лампа красного, словно тяжелое дубовое вино, цвета.
Молодой сержант ЮКЛ радостно воскликнул:
– Наконец-то веселье! Доставайте ваши лучшие наряды – и добро пожаловать на бал!
В динамике задребезжал язвительный голос пилота:
– Парни, хватит засорять эфир. Две минуты!
Капрал Эванс тут же мобилизовался, прожевав довольную улыбку, и сменил праздный тон на командный:
– Сержант Мортон, проверить магазины, осветительные фонари. Стрелковое оружие в боевое положение.
Пилот нажал кнопку автоматического открывания бокового аварийного выхода.
В лицо ударили струи холодного ветра. Сумерки еще не окончательно переродились в ночь, но уже было довольно темно.
– Вот она! – радостно закричал придурковатый сержант.
Элизабет и Эванс прильнули к открытому люку. Уши заложило так, что неслышно было даже сирену.
В сумеречном мелькании размашистых крон четко выделялась особняком искусственно расчищенная площадка.
В туманной дымке, как в старинных фильмах ужасов, зловеще и тревожно стоял леденящий кровь темный комплекс базовой станции. Никаких признаков жизни. Свет в окнах выключен. Ни единого человека в зоне видимости.
Эванс уставился в бинокль ночного видения и прижал пальцем микрофон к губам:
– Маклафлин, сделай-ка круг.
Конвертоплан снизил скорость и плавно облетел по окружности вдоль всего периметра базовой станции.
Ничего!
– Что на сканерах, лейтенант?
Пилот покрутил колесико на мониторе:
– В инфракрасном и ультрафиолетовом пусто. Датчики движения улавливают слабые волны внутри комплекса.
Даже Элизабет, повидавшей много чего в жизни, стало тревожно, не по себе:
– Болотные черти! Куда же делись Грин и все его люди?
Версия технического сбоя вместе с ироничными предположениями сержанта медленно улетучились.
Что могло произойти?
Территория базы была хорошо укреплена. Ни Алрейцы, ни Нойрами, ни блуждающие племена Зэрлэгов сюда никогда не заходили.
Конечно, могла проскочить какая-нибудь тварь, но группа охраны была хорошо вооружена. К тому же в этом случае остались бы хоть какие-то следы борьбы.
Может, они ушли? А может…
Лавину предположений остановила резкая команда Эванса:
– Садимся!
Двигатели синхронно приняли вертикальное положение, и самолет, разгоняя вихрями нападавшую листву и пыль, сел на обозначенную заглавной буквой «H» площадку. Посадочные лапы плавно сжались, обеспечив мягкость касания.
Капрал обратился к группе:
– Я думаю, внутри Матара-Торон. Как он туда забрался, разберемся позже. Сейчас важно другое – будем проверять комплекс или возвращаемся за подкреплением?
– Убьем его сами! – сержант сделал упор на слове «сами» и мотнул дулом штурмового автоматического карабина с раздвижным прикладом.
– Эта твоя «пукалка» здесь погоды не исправит, – капрал кивнул на винтовку.
– Что же делать?
– Есть у меня идейка, – Эванс покосил взгляд на напольный амуниционный шкаф.
Раскрыв дверцы, сержанту предстал тяжелый нормобарический водолазный скафандр UI-BB. Он был очень старым, с потертостями, сколами и облезлой краской.
Джазз подлетел к Элизабет:
– Я бы хотел попробовать подключиться к антеннам напрямую и проанализировать характер неисправности.
– Лети, малыш, только будь осторожен на высоте.
* * *
Луч фонаря неспеша проскользил вдоль стены и упрямо уставился на стеклянную открытую банку с недоеденной пищей, опрокинутую посреди обеденного стола. Несколько глазастых насекомых, похожих на стрекоз, беспокойно разлетелись, прервав так и не начатый многообещающий пир.
В жилом комплексе было настолько темно и тихо, что даже заброшенные пустынные склепы в проклятых горах Асири-Гунунга по сравнению с ним показались бы первоклассными отелями.
Облаченный в тяжелый водолазный костюм с эмблемой ЮКЛ капрал Эванс уверенно сжимал в руках кронштейн массивного триммера с растопыренными ножами. Наплечный ремень слишком сильно сдавливал ламповый фонарь, едва не срывая его на пол.
Палец то и дело касался чувствительного пускового крючка, приводя в движение наточенные лезвия ножей.
– Пока чисто! Ни самого Грина, ни его парней, – рапортовал по рации капрал.
Под прикрытием сержанта Мортона, Элизбет держалась возле конвертоплана. Пилот заглушил двигатели, но был готов взлететь по первой же команде.
Джазз закончил диагностику антенны на вершине мачты, отсоединил вилочный штекер и рывками спустился вниз к самолету:
– Модулятор сломан, вероятнее всего сгорел. Но есть хорошая новость – я смог настроиться на кратковременный прием с Северной Станции. Для вас, Элизабет, есть срочное персональное сообщение из центрально штаба.
– Давай чуть позже, Джазз. Здесь что-то нехорошее происходит. Чую, нас с тобой снова засасывает прямо…
– В задницу? – уточнил Джазз.
– В эпицентр неприятностей. Но шутка почти получилась, молодец!
– Вам бы обоим в кружке самодеятельности выступать, – не выдержал сержант.
Рация на его груди ожила голосом Эванса:
– Осталась ванная комната.
Капрал тем временем аккуратно приоткрыл перемычную дверь, ведущую в банный отсек:
– Мы опоздали…
Оцинкованный пол душевого предбанника с двумя открытыми кабинами был покрыт вязкой светлой субстанцией, похожей на слизь, устланной сваленными вразнобой выпотрошенными человеческими кишками и отрубленными конечностями. Всего пять или шесть трупов.
– Что там, командир?
Омерзительное зрелище.
Эванс с большим трудом сдержал рвотные позывы, чтобы не испортить переваренной пищей внутренность шлема:
– Отделение Грина здесь. Точнее, то, что от них осталось.
– А тварь? – сержант неловко глянул на Элизабет.
– Похоже, ушла.
Попятившись к двери, капрал уже собрался покинуть это богомерзкое место, чтобы навсегда забыть, как кошмар, но неожиданно сзади…
От боковой стены душевой, измазанной толстым слоем глины и грязи, отклеилась рука, сжимающая трубчатый боевой томагавк.
Резким ударом клинок пробил кислородный баллон, размещенный в ранце водолазного снаряжения за спиной.
Начиная поворот корпуса, Джаспер Эванс запустил вращение ножей триммера. Длинные острые лопасти порвали застрявшую в грязи фигуру агрессора в кровавое тряпье, раскидав по всему помещению ошметки плоти. В остекление шлема брызнули крупные капли крови с фрагментами и клочьями вен.
– Засада! Родж, немедленно увози ее отсюда! – закричал по рации капрал.
Сержант молниеносно схватил Элизабет за шкирку и буквально впихнул в самолет:
– Быстро на борт! Маклафлин, взлет!
Развернувшись, он немедленно ускорился на помощь к капралу. Джазз влетел в распахнутый вход отсека, и вместе с нарастающим гулом двигателей пришли в движение винты конвертоплана.
Сержант Мортон не пробежал и нескольких шагов, как схватился за шею и рухнул мешком на площадку. Стреляли откуда-то из леса из темноты.
* * *
Сапоги водолазного костюма Эванса забуксовали в светлой жиже:
– Чтоб тебя! – капрал вдруг понял, что уровень гущи рос выше и выше.
Свистящий кислород под высоким давлением вырывался из пробоины поврежденного баллона.
– Отец Юпитер! – капрал всмотрелся в темный угол, разобрав очертания топливного бака, снятого с бронированного гусеничного тягача.
Заправочная крышка была открыта, и топливо активно стекало на пол. Канистре здесь явно было не место.
С обратной стороны из-под наваленной кучи потрохов приподнялась еще одна фигура.
Эванс заметил ее не сразу. К тому же триммером до нее было не дотянуться.
Незнакомец извлек из поясного мешка горсть какой-то присыпки и метательным движением руки бросил ее в капрала. Почти мгновенно порошок воспламенился, и огненный смерч проглотил их обоих.
Конвертоплан только начал взлетать, когда огромное облако огня, разбивая стекла, вырвалось из окон комплекса.
Стало светло как днем.
Пытаясь уклониться от взрывной волны, пилот принял вправо, но задел лопастями металлическую опору мачты. Самолет сильно затрясло, и, накренившись, вышка начала заваливаться прямо на него.
– Прыгай! – заорал Маклафлин, пытаясь развернуть нос конвертоплана.
Элизабет оперлась ступней о порог и уже собралась было броситься вниз, как многотонная мачта с грохотом обрушилась на фюзеляж самолета, вдавливая его в болотную топь вместе с зажатым внутри экипажем.
Откровение о будущем
08:48 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун
6-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Кирки беззаботно раскачивалась на двенадцатиметровых подвесных качелях, наблюдая за суетой вокруг.
Этим утром жители Ма-Лай-Кун не просто проснулись, они буквально выпрыгнули из своих кроватей навстречу только начавшемуся дню. Предстояла подготовка к намеченному на послепослезавтра Фестивалю Духов – главному празднику традиционной культуры, искусств, танца и музыки Илиокрийцев.
На церемонию окуривания и главный аттракцион развлекательной программы, инсценировку рукопашной борьбы с Матара-Тороном, должно было съехаться по меньшей мере несколько тысяч Намгуми, преимущественно из аутентичной Якиа-Инката и крупнейшей самобытной деревни Акан-Люкар.
Сын престарелого вождя, основной претендент на трон, Джаггора Бесстрашный, перед взором всевидящих духов предков собирался продемонстрировать собравшимся, что он достаточно отважен и храбр, чтобы возглавить племя и достойно вести его за собой в трудные часы, когда они придут. Аллигатора держали голодным в яме несколько дней, так что он представлял для смельчака четкую и осязаемую опасность.
Все куда-то спешили.
Ма-Лай-Кун был похож на самый настоящий мегаполис, и Кирки находила эту суету забавной.
Необычный и безумно красивый гибридный поселок Ма-Лай-Кун, спустя всего три года после принятия декларации об индивидуальном праве выбора образа и места обитания, негласно стал седьмым по счету Чудом Света Гелиоса.
Наряду с Оазисом Путри в Кемпу-Каду. Руинами древнего города Трор в проклятых горах Асири-Гунунга. Гигантскими гейзерами в Мапири-Экселис. Аллеей Тысячеликого Вождя в западном Ледрите. Исполинской монолитной статуей-идолом на острове Армастан. И Элигер-Сильварумом с его светящимися деревьями Ду.
В отличие от Гайара, Аликадэ-Ици и Риккама-Кейтеки, которые добровольно примкнули к территории ИВК и навсегда утратили самобытность, став рабоче-сырьевыми придатками Северной Станции, Ма-Лай-Кун за поразительно короткий срок из крупного развитого автономного поселка аборигенов превратился в современную процветающую высокоразвитую гибридную деревню с исключительно экологичной инфраструктурой.
Интересный нюанс.
При освоении колонистами деревни первым под реформу попал Центральный отстойник, из которого раз в неделю вывозились нечистоты на телегах и подвергались захоронению в находящемся неподалеку глубоком овраге. У Илиокрийцев были даже специально обученные специалисты – Ререгеды, «везущие зловоние».
Острая вспышка холеры не оставила устаревшему обычаю ни шанса. Отстойник был перестроен в бытовую систему трубопроводов с насосной системой откачки стоков и локальным очистным септиком. Причем для дождевых стоков оставили отдельные коллекторы.
Вторая волна модернизации коснулась электрификации жилых помещений.
Плодов деревьев Ду было явно недостаточно для привыкших к достаточному свету и комфорту небесных людей.
Для этой цели был придуман, изготовлен и смонтирован парящий гелиевый надувной ветряк-аэростат Vigman, названный в честь немецкого ученого Отто Вигмана, создавшего когда-то его прототип. Представлял он собой два слепленных полых цилиндра – бублика, внутри центров которых на тросах были закреплены турбовинты. По бокам ветряка были приклеены крылья, а сверху торчал плавник для большей устойчивости.
Полезная мощность с избытком покрывала нужды всей деревни, включая ветхий хворостовый курень с работающим день и ночь самогонным аппаратом.
Третий этап модернизации коснулся реконструкции воздухоплавания. Авионы туземцев были оснащены электротурбинами и крановыми механизмами для подъема и спуска рыболовных сетей. На посадочные площадки оборудовали заправочные устройства с баллонами сжатого газа. Появились даже расчищенные пустыри для приземления парашютистов и летная школа, вмещающаяся в просторный сарай.
Лес в деревне остался при этом в целости и сохранности, в отличие, например, от территории внутри ИВК, где деревья подверглись массовой вырубке в промышленных интересах.
Экоархитектура гибридного поселения просматривалась во всем. Опоясывающие круглые дома на деревьях были выполнены из природных материалов. Так же, как и винтовые лестницы, террасы, декоративные фонтаны, беседки для чаепития с окошками со скошенными переплетами, и даже съемные чехлы. Все они никоим образом не губили и не загрязняли окружающую среду.
Останавливаясь в Ма-Лай-Кун, Сэм как правило ночевала в мобильном домике, привезенном и подвешенном за массивную ветку в кроне дерева Ду. Это были «апартаменты» ее матери Элизабет, которая предпочитала спонтанно переезжать снова и снова – бесконечное количество раз. С помощью Клипера она поднимала всю конструкцию целиком и путешествовала по бескрайнему Элигер-Сильваруму с комфортом и удобствами.
Снаружи темный, изнутри белый, домик напоминал Элизабет о Доме, по которому она не переставала скучать никогда – по станции Эспайер. В качестве домашнего питомца, о котором она мечтала все детство, а также для успокоения души она держала в круглой клетке со сломанной не закрывающейся дверцей задорного и подвижного поющего Птака – мелкую птицу с тонким вытянутым клювом, способную летать вперед и назад. Птак издавал повторяющиеся свисты и щелканья, составляющие в совокупности что-то наподобие песен.
Окруженная щедрыми гроздьями светящихся по ночам плодов, постройка с балконом и гамаком скорее походила на большую плетеную корзину с наклонной крышей от дождя, чем на полноценное жилище.
Забраться в «апартаменты» можно было только по приставной лестнице, которую Сэм зачем-то прятала в углублении трещины массивной ветки.
Нет, ее никто бы ни за что не украл. В Ма-Лай-Кун не было преступлений. Все знали правила, строго их соблюдали и жили в добрососедских отношениях, считая это нормой. Показатель развитого общества. Индикатор Цивилизации.
Корпоративно-милитаристская культура в ЮКЛ и ИВК могла только позавидовать этому успеху, безрезультатно пытаясь искоренить элементы коррупции, зависть представителей низшего класса по отношению к элите, бунтарство и склонность молодежи к тунеядству и апатии.
Ма-Лай-Кун был свободен от злобы.
Например, в той же Never Utopia на озере Амсу, прибрежное жилье на первой линии домов выдавалось за заслуги, а отбиралось за проступки. Или запросто передавалось другим семьям, ожидающим в порядке живой очереди.
Именно поэтому после принятия декларации большое количество нормальных и личностно зрелых успешных людей решило образовать собственную общину и переехать подальше от разлагающейся системы.
Ма-Лай-Кун стал эпицентром признания личностных свобод и вольномыслия, впитывая, как губка, утекающие «мозги» как из ИВК, так и из ЮКЛ.
К чести Генерала Файервуда хочется отметить, что он по собственной инициативе поддержал новообразованную общину и безвозмездно помог с первичным техническим обеспечением – дождевыми баками, строительным инвентарем, лифтовыми монорельсами и электроникой.
Он способствовал появлению многих инноваций, в частности компактных висячих садов с ночной подсветкой для поглощения бензолов и токсинов, а также обогащения деревни кислородом.
* * *
Сэм поморщилась и прикрыла глаза.
Неприятный скрип от трения частей изношенной ходовой части раздражал слух. Рука, держащаяся за перила у поворотной двери посадочной площадки, вибрировала в такт всей кабине. Она старалась пользоваться лифтом как можно реже и предпочитала для спуска винтовую лестницу. Но сегодня ноги сами собой занесли ее в лифт – и все.
Подъемные канатные пассажирские лифты открытого типа были стандартными транспортными средствами для повседневных перемещений и немногими конструкциями в деревне, выполненными с использованием металлов.
– Привет, Кир! – Сэм поприветствовала подругу поднятой верх открытой ладонью, как было заведено у Намгуми. Понятный жест, символизирующий безоружность и мирные намерения.
– Привет, Сэм! Готова?
– К чему?
– Нас ждут в гости. Старик-провидец, забыла?
Накануне ночью Кирки вместе с Сэм настойчиво стучались в какую-то хижину, но им так никто и не открыл. Решили попробовать утром. Кирки спрыгнула с качелей:
– Ну что? Пойдем?
– А может, не надо? – Сэм все еще сомневалась.
– Надо! – твердо отчеканила Кирки.
– Как его зовут хоть, твоего провидца?
– Споук.
Встретив по пути веселого юношу по имени Грег, влюбленного, к слову, сразу в них обеих, девочки ускорились по винтовой лестнице сначала на первый, потом на второй ярус и оттуда по подвесному наклонному мосту весело поспешили на другой конец деревни.
Дважды постучав по плотной двери плетеной хижины, Кирки отступила.
– Бок Сану Баркай! – на пороге возник обычный худощавый темно-зеленый абориген, судя по морщинам под глазами, значительного возраста, но жилистый и крепкий, как раннее дерево.
В ножнах плотного кожаного пояса, служившего еще и ремнем для набедренной накидки, опасно сверкнул самодельный каменный клинок с выпуклой удобной рукояткой. Шею старика украшало ниточное ожерелье из трубчатых бусин, заканчивающееся круглым медальоном. Каждый сантиметр тела был усеян маскировочными татуировками и шрамами, а на предплечьях и лодыжках красовались плетеные браслеты-кольца.
Доброжелательно отведя руку в сторону, известный деревенский прорицатель пригласил «в дом». Первой внутрь проскользнула Кирки, а недоверчивая Сэм еще мгновение поколебалась, и, только поймав повторный вопросительный взгляд подруги, последовала за ней в шалаш.
Приглушенный свет создавал в неэлектрифицированном помещении поистине волшебную первозданную атмосферу. Как будто и не было никогда этого десятка лет проживания бок о бок с людьми.
Обстановка напоминала музей антиквариата.
Несущая стена была декорирована засушенным чучелом головы аллигатора с раскрытой пастью. Ручной работы деревянная кровать, устеленная крупными спрессованными лопухами, стояла поодаль. Тут и там вразброс валялись сплошные тканевые корзины с развалистым верхом, с торчащими из них вещами. Напольный открытый «охотничий шкаф» с ножами, копьями и луком украшал дальний угол. В многочисленных крепежах покоились побывавшие в ходу сменные рукоятки, заостренные наконечники, колья и пики.
Жилище настоящего охотника.
Бледный, потускневший за ночь плод дерева Ду лениво покоился в каменной полупрозрачной чаше из хризолита, гордо красующейся на обитой крокодиловой кожей тумбе.
Усевшись на пол на согнутых коленях в центре хижины, старик поманил Сэм к себе:
– Куза Ас Куса!
Переведя по смыслу, Кирки скривила губы и мотнула головой, мол, «иди».
– Аннабчи. Алле Сеси Дуниа.
– Он точно не маньяк? – смущенная Сэм подошла к Споуку поближе.
– Нет, он мудрец. Говорит, что день завтра уже начал сбываться сегодня. Споук – самый умный из всего племени. Масу Аминчи, супруга Джаггоры, верит, что Споук предвидит грядущие события. Твоя мама тоже ему верила, когда жила здесь. Они много общались.
– Допустим. Что он говорит?
Старик начал бормотать сам с собой, зрачки закатились за веки, оголив раздраженные глазные яблоки. Кирки нахмурилась:
– Очень странные вещи. Не могу разобрать некоторые слова.
– А ты включи смекалку и попробуй.
– Что включить?
– Переводи уже, Кир!
– Значит так. Старик говорит, что видел тебя в своих снах. Дальше что-то про пророчество, что ты обретешь новое тело и спасешь мир вокруг.
– Глупости какие. Скажи ему, что он путает. Это моя мать – избранная в пророчестве. Это она спасла Мир в другой жизни.
– Фу, какая ты резкая. Старик…
– Старик твой грибов переел, Кир, поэтому всю ночью пролежал в отключке и нас не слышал. А сейчас его, видимо, отпустило, вот и бредит.
– Сама ты бредишь. Слушай! Очень интересно. Говорит что-то про трех непохожих друг на друга воинов, пришедших из разных миров. Они думают, что обманули смерть, но ошибаются. Их ждет встреча со страшным демоническим великаном, изрыгающим огонь и белое одеяло, останавливающее слезы живородящих матерей. Кошмар.
– Может, пора позавтракать, Кир?
– Ладно, пошли. Я спрошу потом у Масу Аминчи, что все это значило.
Споук никогда не ошибался. Если предрекал беду, значит та была уже где-то в пути.
Испуганная Кирки взяла за руку застывшую задумчивую Сэм и напряженные от увиденного подруги выбежали прочь.
Поздняя доставка
08:18 DT
Деревня Хали-Акупса, к северо-востоку от скалистого полога Асири-Гунунга
8-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Подмяв под себя очередной небольшой кустарник, малый патрульный катер Aqua Beetle с флагом ЮКЛ, мотнуло в сторону так, что он чуть не врезался в стоящее по соседству дерево Ду. Управлять им было непросто. Нужны были навыки и, как минимум, хороший практический опыт.
Aqua Beetle был экспериментальным поисково-спасательным судном на двух винтовых движителях и на динамичной камерной воздушной подушке. В экстренных ситуациях можно было активировать антигравитационную тягу и поднять транспортное средство целиком на высоту до полутора – двух метров.
На пассажирском диване, прямо перед сетчатым ограждением мощных воздушных винтов, скромно расположился Тернак Чурваччи.
Это была его первая поездка на железной машине «небесных людей», и он увлеченно то и дело барабанил кулаком по упругому фартуку воздушной подушки чуть ниже корпуса лодки.
Тремя днями раньше чернокожий водитель Ральф Моррис со своей помощницей-мулаткой Келли МакКинзи подобрали его с перевернутого каноэ вблизи поселения Ос-Фау-И-Авука. Они проводили плановое техобслуживание патрульных дройдов и возвращались к месту дислокации ЮКЛ вдоль реки Муфула-Кумчиниа. Услышав выстрел, они нашли перепуганного аборигена и взяли его на борт.
Ральф Моррис был коротко стрижен. Через затылок плотно сидели старинные изогнутые сарделевидные smart-наушники Parley Assistant для синхронного одностороннего перевода с языка Намгуми.
Чурваччи рассказал все подробно: про инцидент, про гибель товарищей, про бешеного азиата, про Кибокко-Мкали и даже про таблетки.
Моррис принял решение помочь бедняге добраться до Хали-Акупса. МакКинзи его поддержала.
В судовой аптечке бесцельно покоилась тройная упаковка Бета-Лактама. Совершенно безвозмездно всю ее сразу же отдали в руки Тернаку для спокойствия его души. Словно ребенку, мечтавшему о заветной конфете.
– Приближаемся, – Моррис сверился с компасом.
Позиционирование и навигация по сломанным спутникам не работали, триангуляция по базовым станциям и дронам была временно недоступна. Оставался только компас. Твердый, крепкий, который никогда не подведет. Можно было ориентироваться по небу, в частности по звезде Тигардена, шафранового цвета, указывающей всегда на запад.
Но компаса было достаточно.
Ральф Моррис объяснялся с Чурваччи простейшими жестами и с помощью бумажной карты. Особых бесед не предполагалось – большую часть времени все многозначительно молчали.
Милая розовощекая мулатка Келли МакКинзи была поставлена напарником Морриса по распоряжению ЮКЛ месяц назад в рамках обычной ротации персонала.
Вопреки запретам на межличностные контакты во время несения службы, и, безусловно, вследствие личной харизмы Морриса, новоиспеченные коллеги стали близки в первую же ночь.
* * *
Словно на погруженной в раствор проявителя фотографии, утренняя дымка рассеялась, обнажая очертания частокола и размытые контуры подвесных мостов, натянутых где-то там, далеко и высоко над болотистой гладью.
– Фунго Ла-Ум Косута!
– Что он говорит? – без энтузиазма уточнила Келли у Морриса.
– Говорит, вроде как, запах беды, что он ему не нравится, – Ральф помял мягкую губчатую кнопку точной настройки на наушнике. – Да, все верно. На южном диалекте такой же перевод. Или пора это старье выкидывать и садиться за словари.
Справа между деревьев сама себе на уме, отчужденно поигрывая желваками, стояла флегматичная Квадо– Туна.
Тернак вскочил на ноги и нервно начал что-то бормотать и указывать куда-то вдаль.
Он родился в этой деревне и прожил здесь всю свою жизнь. Каждая ветка, каждое дерево – он знал здесь все.
Первым его беспокойство заметила МакКинзи:
– Смотри, кэп. Черный дым!
Действительно, либо пожар, либо кто-то бросил в костер комок смолянистого торфа. Девушка подошла ближе и испуганно взяла напарника за предплечье:
– Чувствуешь запах?
– Да, черт побери. Проверь связь.
В воздухе отчетливо угадывался ни с чем не спутываемый аромат горелой плоти.
Что бы это ни значило – дело определенно шло не к добру.
Келли схватила микрофонно-телефонную гарнитуру многоканальной рации и просканировала частоты:
– Говорит лейтенант МакКинзи. Патрульное судно 2-0-99. Кто-нибудь меня слышит, прием? Повторяю…
– Лейтенант, отставить. Оружие из кобуры. Проверить боекомплект. Снять с предохранителя.
Келли была новичком во всех смыслах слова. Она не участвовала ни в одной боевой операции, всю практическую часть учебы провела в тренировочных ангарах, и никогда ни в кого не стреляла. Кроме разве что небольшой стычки с пустынным Аягом, который ее напугал больше, чем она его.
В каком-то смысле МакКинзи была ветреной и размякшей, как и большинство солдат и офицеров в ЮКЛ. Слишком уж мало чего происходило за пределами лагеря. Главной ее отрадой была спортивная работа с детьми и всевозможные командные мероприятия.
Моррис опустил рычаг скорости до упора вниз. Заглохнув, катер не торопясь въехал на территорию деревни.
– Что это может быть? – Келли крутила головой во все стороны. Деревья были настолько высокими, а плетеные дома туземцев так далеко вверху, что разглядеть что-либо было не так уж и просто. – Ничего не вижу!
Множество подвесных мостов, натянутых между основаниями тысячелетних тропических гигантов на различной высоте, создавали эффект хитро скроенной паутины.
В отличие от таких гибридных поселений, как Ма-Лай-Кун, деревня Хали-Акупса осталась одной из немногих, сохранивших первозданный колорит и самобытный ход жизни.
Влияние человека здесь не ощущалось совершенно. Все средства передвижения были натурального происхождения. В качестве ночных источников света использовались исключительно чаши с заряженными плодами дерева Ду.
Население деревни было очень скромным и составляло по последним данным не более тридцати-сорока семей, преимущественно зрелого возраста. С появлением небесных людей – вся молодежь перебралась в Ма-Лай-Кун по той простой причине, что там было интереснее.
Как только лодка коснулась чуть заваленного от старости помоста, первым с борта соскочил Тернак и без оглядки рванул наверх по винтовой лестнице.
– Стой. Куда? – сжимая в руке облегченный компактный пистолет Light Gun, МакКинзи выпрыгнула вслед.
Кэп снял с крепления на стенке малозарядный боевой дробовик и, передернув затвор, начал догонять остальных.
Забравшись на третий или четвертый ярус, группа обнаружила на ступенях первые пятна крови и следы борьбы. Неприятный паленый запах мертвечины сгущался все сильнее и сильнее.
В какой-то момент напарники отстали и потеряли бывшего пассажира из виду. Тернак подал им сигнал ярусом выше, громко крича и размахивая руками, как бы зазывая к себе.
Увиденное не понравилось никому.
В груде неказистых головешек, бывшими когда-то чьей-то просторной хижиной, четко просматривались многочисленные фрагменты обугленных тел и костей аборигенов. Самая настоящая братская могила.
Судя по перекошенной входной балке, вероятнее всего, всех их сожгли заживо. Вопрос только, кто и зачем.
Часть ствола дерева, к которому крепился поперечный фундамент сгоревшей постройки, был покрыт иссиня-черным слоем сажи и гари.
– Пошла прочь! – Ральф спугнул темно-серую птицу с длинным острым клювом, выковыривающую мякиш с одного еще дымящегося тела.
По щеке Тернака покатилась первая слеза:
– Кинята, – он снова сорвался с места куда-то в сторону.
Добежав до небольшой запертой хибары, Чурваччи выхватил мачете и стихийным ударом ноги высадил дверь.
Подоспевшая к «штурму» Келли вошла в хижину сразу за аборигеном:
– Кэп, двигай сюда!
В затемненном углу халупы, на полу, прижавшись друг к другу сгрудились охваченные страхом женщины, один ребенок и несколько старух. Келли отстегнула с пояса фонарь и осветила их перепачканные лица:
– Святые небеса…
Горный перевал Асири-Гунунга
13:11 DT
Горы Асири-Гунунга, недалеко от границы леса и деревни Хали-Акупса
8-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Жутко ныла правая щека, ноги онемели, и, в целом, было ощущение, будто тело дважды переехал каток. Глаза заслезились от яркого полуденного света.
В помутнении ей мерещился дикарь с красным лицом, пару раз наслюнявивший словно вымазанный в чайной мяте палец и вытерший его о ее скулу.
В полубредовом состоянии девушка простонала:
– Я умерла?
– У вас закрытый перелом голеностопа, множественные порезы и незначительная кровопотеря, Элизабет. Но до свадьбы все это заживет, – радостно протараторил знакомый синтезированный голос.
– Джазз, какая свадьба? Тебя опять закоротило?
– Хотите, я ему центральный блок управления вырву? – встрял в диалог надменный и нахальный мужской баритон, принадлежащий потному Дуайту Кэннингу.
– Я тебе яйца левой рукой вырву, раздавлю и через рот в задницу запихну, если хотя бы пальцем тронешь моего дройда, – девушка произнесла хоть и с запинками, но доступно и четко.
– Спокойно, сеньорита! Я просто пошутил.
– Помогите мне встать. Какого болотного лешего здесь творится?
Элизабет приподнялась. Острая боль откуда-то из кости ноги ударила кипятком в голову, чуть не отключив сознание.
Трое незнакомцев сопровождали ее на запряженной Буллом-Бауна четырехколесной телеге сквозь страдающий от эрозии горный каньон Асири-Гунунга.
Они уже трижды за сегодня делали продолжительные перевалы, а предыдущие две ночи тоже прошли в пути.
Первая – рядом с окаменелыми останками громадного скелета Даббара, а вторая – в развалинах засыпанного песком храма древнего города Трор.
Из-за сильных электромагнитных помех и особенностей рельефа все воздушные операции над горами Асири-Гунунга были строжайше запрещены. Здесь неоднократно случались авиакатастрофы, пропадали разведотряды и не возвращались обычные залетные «туристы». Горы не зря прозвали проклятыми.
Один из сопровождающих повозку был молодым парнем в военной экипировке Эспайера, второй – толстым истекающим потом дегенератом, а третий – самым настоящим Зэрлэгом. Измазанный пеплом полуголый одичалый абориген из Пирос-Эрдей со слоем красной «штукатурки» на лице.
Все трое были вооружены: абориген – топором, копьем и вытянутым метровым панцирным щитом, жирдяй сжимал сальной клешней надзирательный прут-электрошокер, а парень – заплечной винтовкой и лазерным строительным секатором.
Путники еле волочили ноги, шатаясь от усталости. Песчаная пыль то и дело напоминала о себе, забивая колючими частицами прищуренные глаза.
Булл-Бауна был облачен в защитные кожаные доспехи, предотвращающие, помимо прочего, термоожоги. Зэрлэг вел его под уздцы, остальные плелись сзади повозки.
Если бы не Джазз, обездвижено лежащий рядом, Элизабет, скорее всего, точно бы испугалась:
– Куда мы направляемся?
– Мы идем к ближайшей деревне. И кстати, меня зовут Освин. Освин Грин.
– Элизабет. Элизабет Уорд, – отозвалась она в том же духе.
– Да, дройд рассказал, кто вы. Вы жена генерала Файервуда.
– Была когда-то. А ты сын Эзры Грина?
– Да, – парень неожиданно поник и замолк.
– Что случилось на базе? Где пилот Маклафлин? Сержант Мортон? Что с членами отделения связи?
– Мы извлекли вас из-под обломков самолета, – уклончиво издалека начал парень. – Вас и JA22. Подоспели как раз после огненной вспышки.
– Кто – мы?
– Я и Арл.
– Кто-кто?
– Арл Эрак, – Освин мотнул головой в сторону Зэрлэга. – Благодаря ему вы живы.
– Что с остальными?
– Пилота спасти не удалось. А больше никого не было.
– А пехотинец на посадочной площадке?
– Никого больше не видели. Если кто-то и выжил, скорее всего, их забрали и съели.
– Не поняла.
Парень тяжело вздохнул, набирая полную грудь воздуха:
– На базу напали. Хорошо подготовленное войско дикарей из Красного леса.
– С чего им на нас нападать? Все разногласия давно в прошлом.
– Войско спустилось сверху с деревьев. Хорошо вооруженное, решительное.
– Сколько их было?
– Я видел дюжины две. Сколько на самом деле, наверняка не знаю.
– Как тебе удалось выбраться?
Голос Освина задрожал, пытаясь сохранить остатки мужественности:
– Я струсил. Спрятался внутри кустарника и не вылезал, пока не стемнело.
– Все мы иногда боимся и ведем себя не так, как могли бы. Ты не виноват. Что дальше?
– Базу застали врасплох. В разгар обеда. Гребаный Сатурн! Я слышал их крики внутри. Как их режут, – парень сглотнул и заплакал. – Но мне было настолько страшно – я не мог даже пошевелиться. Мой отец…
– Возьми себя в руки.
– Я побрел в сторону берега. Потом, когда заклинило ходули, заночевал на камнях. Утром наткнулся на Эрака.
– А он почему тебя не убил?
– Он сам по себе. Один из нападавших – его брат, – ответил за краснолицего Грин. – Эрак хочет догнать войско, чтобы уговорить брата одуматься и вернуться.
Элизабет вытерла рукавом пот со лба:
– После случившегося, мне кажется, поздновато для семейных разговоров по душам. Почему они напали на базу?
Освин пожал плечами:
– Непонятно. Судя по тому, что мы узнали от Арла, походное войско готовили на протяжении нескольких месяцев. Среди инструкторов – люди в военной униформе.
– Кто-то из «наших»?
– Да, кто-то из ИВК. Эрак узнал эмблему Эспайера, – Освин ткнул пальцем на геральдический знак на груди майки и подтвердил, что у людей в тренировочном лагере была такая же.
Повозка остановилась, и Булл-Бауна издал громкий протяжный вой. Сбоку от укатанной дороги из холмистой пещеры выскочило несколько Аягов и бросилось к повозке.
Парень выхватил из-за спины винтовку и выстрелил в воздух. Раскатистым эхом звук несколько раз экранировал от скалистых выступов, и это подействовало – Аяги развернулись и трусливо убежали в укрытие.
– Назад в нору! Свое дерьмо нюхать! – победно заорал Дуайт, словно это он отпугнул животных.
Но дела обстояли намного хуже.
Спугнув пустынников, грохот привлек более опасного врага – крупного коричневатого Драка-Нага.
– Стреляй в эту тварь! – Кэннинг, как обычно, возбужденно завопил первым.
Драк закружил вокруг повозки, видимо, собираясь полакомиться самыми слабыми и беззащитными – Элизабет и Джаззом. Он был очень крупный, намного больше среднестатистической особи.
Грин прицелился и нажал спусковой крючок. Пуля оцарапала брюхо хищника, даже не ранив его.
– Берегись! – Освин вместе с остальными едва успел отпрыгнуть в сторону.
Если бы не Арл, стащивший Элизабет на песок, она бы погибла.
Промахнувшись по опустевшей телеге, Драк схватил лапами беспокойного Булл-Бауна и поднял его ввысь, раздробив оглобли и хомут.
Джазз вывалился из перевернувшейся повозки и ударился о камни. Задрав добычу, Драк бросил ее в отдалении и развернулся по касательной, чтобы зайти на новый пикирующий круг. Почуяв вкус свежей крови, он захотел еще.
Прикрываясь щитом, сделанным из панциря ядовитой черепахи Кипкон-Камэ, Эрак помог Элизабет подняться. Девушка была очень слаба и сильно прихрамывала на одну ногу. Она не могла самостоятельно за себя постоять.
Завидев брешь и путаницу в защите незваных гостей, из пещеры подло повысовывались Аяги и, один за другим, организованной стаей бросились в активное наступление. Десятка два голодных плотоядных убийц.
– Нам всем конец! – завизжал Дуайт.
– Он прав! – подключился Освин. – У нас не больше минуты. Все за мной в пещеру!
Группа устремилась к песчаному холму, контратакуя лохматых рычащих собак. Перезаряжая на ходу, Грин метко завалил сразу трех зверюг. Он успел сделать еще пару точных выстрелов, пока затвор карабина окончательно не заклинило.
Выбросив винтовку, Освин достал из-за пояса и активировал сложенный строительный секатор.
Дуйат практически не отставал от парня, стараясь держаться за его спиной. Эрак с Элизабет кое-как поспевали позади.
Стая на полном ходу врезалась в группу.
– Жри это, дрянь! – насадив через горло и отбросив по линии нападения одного из Аягов, Кэннинг ловко вырубил электрошоком в голову псину, вцепившуюся ему в ногу.
Придерживая за пояс беспомощную Элизабет, Эрак кое-как в последнюю секунду блокировал щитом сразу два опасных укуса и насадил на копье сразу трех тварей, словно мягкий зефир на горячий шампур. Не имея возможность сбросить туши с оружия, он сменил копье на костяной томагавк, отважно разбивая черепа скверным кровожадным существам.
Грин отчаянно размахивал лазерным резаком, отрезая псовым варварам конечности.
К чести Аягов стоит заметить, что бились они слаженно и до последнего вздоха.
Липкий песок, перемешанный с кровью, напомнил Эраку о доме, о глиняной бурой земле. Он и его спутники победили.
Наклонившись, Арл залез в пещеру последним, чудом избежав цепких когтей лапы свирепого Драка.
Впопыхах Джазза так и оставили лежать на раскаленных камнях под палящим белым «Солнцем» рядом со свежей мясорубкой.
В берлоге у зверя
09:12 DT
Оперативно-тактический суперавианосец «Адмирал Фемистокл», недалеко от юго-восточной границы Пирос Эрдэй
8-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Горизонт выцвел в серые неживые полутона, до отказа наполнив горькие облака черной гарью и разукрасив лес оттенками палого пепла.
Верховые неуправляемые пожары в Пирос-Эрдей принимали катастрофические масштабы. Десятки тысяч гектар леса, не меньше, были охвачены огнем.
Возобновляющиеся снова и снова бомбардировки продолжались третьи сутки подряд с перерывами на дозаправку, обеды и ночное пережидание непогоды. Прошлой ночью ливень успокоил и затушил все последствия вчерашних возгораний, но утренние вылеты возобновили пожары вновь. Из-за сильного ветра средняя скорость распространения огня достигала семидесяти метров в минуту.
Атаки проводились с суперавианосца поочередно двумя экипажами сменяющихся боевых звеньев, каждое из которых состояло из трех стратегических бомбардировщиков-торпедоносцев Ghost AL-200 «Призраков».
В качестве боеприпасов для бомбардировок с воздуха использовались зажигательные снаряды с трифторидом хлора и фугасные объемно-детонирующие бомбы.
Глиница со всеми техническими сооружениями и комбинатом, а также примыкающая к ней береговая линия были стерты с лица Гелиоса начисто. Крупнейшая каменистая деревня Сойя-Вакуда была безвозвратно уничтожена. Фокус атак вот-вот должен был сместиться на пещерный сад Ледрит.
Мирная и спокойная Солтум-Ату, аутентичная колыбель надежды и веры в Бога Добра Намгуми, принимала непрекращающийся поток беженцев, раненых, обожженных, искалеченных взрослых и детей. Благодаря северо-восточному ветру, пламя пожаров двигалось в основном в южном направлении. Это и спасло деревню Солтум-Ату от случайной гибели. Стремительное истребление хоть и эксцентричного, но в целом тихого и неконфликтного своебытного народа Зэрлэгов стало для них полной неожиданностью.
Являясь относительно молодой деревней, Солтум-Ату образовалась почти сразу после высадки экипажа Эспайера в предгорье Мапири-Экселис, как отчаянный шаг некоторых семей Нойрами спастись от бушующей эпидемии Атипичной «Кипящей» Лихорадки, завезенной небесными людьми.
Северная Станция с ИВК уверенно пересекла бескрайние просторы Морта-Сагара на крейсерской скорости. Благодаря экранному антирадару и режиму «невидимости» удалось в значительной степени сохранить скрытность. В командной рубке было шумно. Небритый длинноволосый оператор станции подозвал Файервуда к центральному голографическому монитору, на котором в панорамном режиме видна была вся картина и масштаб учиненных бед:
– Мы атакуем Красный лес. Разве вы отдавали приказ, генерал, сэр?
– Неприкрытое самоуправство. Этот щенок Виллер совсем из ума выжил. Гомер, сбавь скорость, полная боевая готовность. Лейтенант Эдвардз, немедленно соединить меня с этими кретинами.
Прыщавый юноша чуть робко отозвался:
– Они сами только что вышли на связь, сэр. Требуют, чтобы мы немедленно развернулись.
– Ты что несешь, сынок? Информацию на главный экран, радиоэфир на фронтальные динамики.
На мостике в громкоговорителях зазвучало сообщение:
– Внимание, Северная Станция. Вы вторгаетесь в воздушное пространство «Адмирала Фемистокла». Повторяю. Вы нарушаете протокол РР3—19 о невмешательстве и непротиводействии внутриполитическому управлению делами ЮКЛ на подведомственных территориях. Немедленно смените курс, или группа охранения будет вынуждена применить силу.
Тыча пальцем в мерцающую проекцию радара, Эдвардз осторожно добавил:
– Новые данные радиопеленгации: корабли прикрытия занимают оборонительную позицию. Несколько истребителей взлетели с авианосца и движутся в нашу сторону.
Файервуд рассвирепел, выхватывая радиомикрофон:
– Дай сюда говорильню! Генерал Файервуд на проводе. Я требую соединить меня с полковником Виллером.
– Северная Станция. Повторяю. Немедленно смените курс, или…
– Виллера на экстренную связь, тупоголовый ты Маймун. Даю 30 секунд. После этого всю вашу шарашку поджарю, как барбекю, – Самсон кивком подал сигнал невзрачному кудрявому офицеру в дальнем углу рубки с толстыми бакенбардами на обеих щеках. – У меня крылатые ракеты с двухфазными ядерными боеголовками. По пятьсот килотонн каждая. Мы готовы к залпу. Давай, сморкач, возьми меня за горло еще раз. Рискни усами. Посмотрю, как твои акриловые пломбы стекут в сапоги.
– Вы блефуете. – осторожно отозвались на том «конце провода».
– А ты проверь по монитору, молокосос. Заряды свежие, только с полигона. Еще «фонят». Время пошло!
В рубке воцарилась гробовая тишина, которая бывает разве что на похоронах или перед официальным присвоением новых званий.
Зная строгий и решительный нрав генерала Файервуда, никто не смел сомневаться в твердости его слова. В трудной ситуации уж чья, но его рука никогда не дрогнет. Даже если последствия будут страшными. Даже если это будет ошибкой.
Генерал был принципиальным и с лихвой доказал это в другой жизни, приняв схожее решение, закончившееся для мира ядерным апокалипсисом.
Пауза затянулась, и если бы не Гомер, радостно размахивающий руками у радара, у некоторых офицеров точно бы случился сердечный приступ.
Громкоговоритель в рубке зашипел голосом Аарона Виллера:
– Истребителям звена взять курс 090. Генерал, мое почтение. Какими судьбами в наших краях? Да еще и с такими горячими подарками. Я думал, мы утилизировали весь ядерный боезапас после страшных баек про Конец Света. Вы, как всегда, полны сюрпризов.
– Я прошу вас объясниться, полковник. Что у вас происходит? Что за боевая операция? Почему по-прежнему не функционирует тропосферная коммуникация? Что с инженером связи, лейтенантом Уорд?
– Боюсь, у меня очень плохие новости, генерал. Спускайтесь, я все вам объясню.
– Она жива? Что случилось? – Файервуд моментально вспотел.
– Я жду вас на авианосце, на своем капитанском мостике.
– С каких это пор он стал твоим?
– Прилетайте, Генерал. Воздушное пространство в вашем распоряжении. Конец связи.
Радиосигнал оборвался.
Эдвардз неодобрительно помотал головой:
– Это может быть опасно, сэр. Полковник ведет себя подозрительно.
– Спокойно, сынок. Все будет хорошо, надо разобраться. Подготовьте Цитадель и моего личного телохранителя. Я все улажу. Гомер, ты будешь старшим в мое отсутствие. Огонь открывать только в случае крайней необходимости, – Самсон снова кивнул невзрачному таинственному кудрявому силовику без погон с густыми бакенбардами на обеих щеках.
Цитадель была излюбленным летательным аппаратом генерала Файервуда. Тяжелый транспортный самолет Aigrette J-90, переделанный под бронированную крепость – летающую артбатарею на турбореактивной тяге с убойными гаубицами, скорострельными ракетными установками, пулеметами и лазерной нагревательной гипер-пушкой.
* * *
Подхваченная завихрениями ветра от струй раскаленного воздуха темно-синяя пилотка с белой эмблемой ЮКЛ слетела с головы немолодого сержанта прочь. Сопла всех четырех реактивных двигателей Цитадели были повернуты перпендикулярно взлетно-посадочной палубе, создавая подъемную тягу нереальной силы.
Благодаря усиленным амортизационным стойкам шасси воздушная крепость выполнила посадку мягко и бесшумно.
Встречающий сержант поспешил к кораблю, чтобы лично поприветствовать спускающееся по трапу высокопоставленное должностное лицо с Северной Станции и препроводить известного военного и политического деятеля в расположение полковника Виллера:
– Генерал Файервуд, сэр. Большая честь… – трудно было не заметить, что левый глаз мужчины был стеклянным, видимо, доставшийся в память об участии в «Кровавой вязи».
– Опустим церемонии, сержант. Веди к своему начальнику, – Самсон повернулся к следовавшему за ним бойцу. – Я возьму с собой Молчуна. Остальному экипажу держать корабль готовым к взлету. Без моей команды никаких самостоятельных «радикальных» движений не предпринимать. В контакт с местными службами не вступать. Открывать огонь только в ответ на прямую агрессию. Как поняли?
– Слушаюсь, сэр. Будьте осторожны! – вытянулся боец.
Молчун был усовершенствованным бронированным прямоходящим человекоподобным дройдом полицейского предназначения серии Passer 2L. Эти модели использовались для патрулирования Ос-Фау-И-Авука и для надзора за преступниками в Глинице. Именно такая машина изувечила Клеменса Чапмана в пучине подземных раскопок и чуть не убила Дуайта Кэннинга. Заплатка на директиву о непричинении вреда человеку превращала эти модели в умные и безжалостные машины-убийцы.
С трудом поспевая за быстрым и бойким «ветераном», Файервуд в сопровождении Молчуна спустились на грузовом лифте в шумный самолетный ангар. Затем, минуя госпиталь с операционным залом и находящиеся под ним помещения для отдыха экипажа, последовали сквозь нижнюю палубу во внутренний закрытый док, расположенный в поддонном килевом выступе-плавнике, опущенном в воду.
Секция представляла собой небольшую изолированную комнату ангарного типа с панорамным стеклянным полом и открытым бассейном. В свете мощных подводных прожекторов можно было любоваться щедрым разнообразием рыб, каракатиц и медуз.
Прямо над водой на направляющих кронштейнах был подвешен глубоководный самоходный батискаф Scuba Noah «Ной» – легкий двухместный подводный аппарат со сферической гондолой и гребными винтами.
Потолок ангара украшали отблески и преломляющиеся эффектные отсветы от поверхности сквозного бассейна.
Красивая, умиротворяющая и в некотором смысле волшебная обстановка, в которой хотелось задерживаться как можно дольше.
Из-за высокой паллеты с кислородными баллонами послышался строгий знакомый голос:
– Свободны, сержант. Возвращайтесь на свой пост! – вытирая замшевой тряпкой запачканные маслом руки, Виллер вырос словно из-под земли и как ни в чем не бывало подошел к Файервуду. – Давно не виделись, генерал. Добро пожаловать в мою обитель совести и души.
Правая щека его была измазана полоской ржавчины, рукава безукоризненной сорочки с погонами закатаны по локоть. На воротнике красовалась вышитая эмблема ЮКЛ. Виллер приветливо улыбался и, казалось, был настроен вполне дружелюбно.
Аарон любил вечерами уединяться в этом ангаре. Он мог часами смотреть на плескающееся в бассейне море, анализировал и решал в уме сложные задачи, искал политические ключи к трудным проблемам.
Тем временем офицер с покалеченным зрением, исполнивший роль конферансье, исчез в дверном проеме.
Файервуд подошел к Виллеру вплотную и, дыша ему прямо в лицо жестко произнес:
– Я прошу вас объясниться, полковник. Что это за цирк? Кто отдал приказ о начале боевых операций?
– Спокойно, большой босс, – Аарон отступил назад и приподнял руки, оголяя ладони. – Я все объясню.
– Ну так дерзай, удиви меня.
– Я бы предложил вам сесть, генерал, но, как видите, стульев тут нет. В общем, – Виллер сделал шаг в сторону и бросил тряпку в ведро. – Краснолицые с глиняного леса. Они сошли с ума. Переклинило их. Сожгли шестой ретрансляционный узел и перебили все отделение связи, возглавляемое вашим Грином.
Генерал изменился в лице:
– Элизабет?
– Боюсь, что она погибла, – сухо выбросил Аарон. – Конвертоплан с оборудованием, в котором она улетела, разбился. Мне правда, жаль.
– Я вижу, как тебе жаль. Лыбишься как красна-девица.
– Она мне не жена, чтобы горевать. Мы встречались. Было весело. Что ж теперь? Девка сама по себе, разве нет?
Расстроенный Файервуд оскалился и озлобленно шагнул вперед:
– Какая она тебе девка, анальный ты прыщ…
– Тише! – полковник угрожающе направил в лицо Самсону струйный баллончик с газом, предназначавшийся для самообороны.
Молчун встрепенулся и взвел карабин, защищая от атаки хозяина. Файервуд, в свою очередь, жестом остановил робота.
– Твоим языком, Виллер, только гальюн чистить. Что за номер собираешься исполнить?
– Нервно-паралитический газ. Моя авторская разработка, если позволите. Не только вы, генерал, держите козырей в рукаве. Я тоже способен на сюрпризы.
– Теперь понятно! Глиница! Организовал за спиной у Объединенного Совета подземную химлабораторию?
– Вы же оставили себе пару боеголовок? Зачем они вам?
– Если я и буду когда-то за это отчитываться, то только не перед таким мелочным мерзавцем, как ты. Зачем ты напал на Красный лес? Из-за кучки дурней с дубинами? Там семьи, черт тебя подери, дети, старики. Бродяги, которые едят траву и поклоняются дождю.
– Пусть знают свое место! Напомню им еще раз, кто здесь всем заправляет.
– Нет, дружок. Ты капитально обосрался. И с рук просто так это уже не сойдет.
– Что сделано – то сделано.
На поясе полковника Виллера завибрировала переносная рация. Продолжая защищаться баллончиком, он взял ее второй рукой и ответил:
– Что такое, сержант?
– Большое деревянное судно с гребцами на веслах движется на нас со стороны побережья. У них амбразуры с лучниками и пару катапульт. Плюс десятка три каноэ с вооруженными краснолицыми.
– Решились на ответный удар. Идиоты. Я сейчас поднимусь, испытаем на них новый фугас с горчичным газом.
– Смотрю, весело тебе?
– Кто-то же должен творить чудеса перед фараоном. И сожму яростно я в руке свой справедливый жезл, и станет он змеиным ядом. Ниспошлю я казни и муки всем неверным…
– Достаточно. Начитался старых книг. Крыша поехала? Ты же отдаешь себе отчет в том, что эта ересь и вся эта кровь теперь на твоих руках. Как ты будешь с этим жить?
– День за днем, как и всегда, генерал. Улики уничтожены, мятеж, считай, уже подавлен. Я наведу порядок в регионе, накажу виновных. Отомщу и за твою смерть. Меня ждет официальное повышение и абсолютная власть. Северная Станция будет моей. Как и твои секретные игрушки.
– Губищу закатай! – генерал выкроил момент, когда Виллер отвлекся, и, заломив в локтевом суставе его правую руку, попытался согнуть через шею любителя химических экспериментов враспор. Молчун прицелился, но, оценив риски задеть хозяина, благоразумно помедлил с нажатием на спусковой крючок.
Файервуд был физически крепок и не по годам ловок. Еще бы чуть-чуть и он задушил бы полковника. Однако биостимуляторы Виллера, придавшие ему дополнительную силу, помогли высвободиться от захвата и почти сразу перехватить инициативу.
Тем не менее, полковник с ужасом осознал, что если бы не искусственные нейроимпланты – он проиграл бы эту схватку в самом ее зачатии какому-то «седому хрычу, почти что на пенсии». Позорище!
Оставаясь незамеченной, к Молчуну бесшумно подкралась намагниченная подвеска с крюком. Она свисала с грузовой тележки, закрепленной под потолочным перекрытием на опорно-поворотном крановом рельсе. На полном ходу она врезалась прямоходящему дройду в спину.
Сменив вектор движения «резко вбок», кран протащил растерявшегося и выронившего из рук карабин Молчуна вперед на несколько метров и выбросил его, словно ненужный компостный контейнер с болтами и гайками, в открытый сквозной бассейн.
Не предназначенный для плавания, дройд камнем пошел ко дну.
А Виллер уже тем временем провел болевой контрприем – захват с удержанием и выкручиванием кисти. Также он отобрал у генерала табельный крупнокалиберный револьвер. Согнувшийся и опустившийся на одно колено Файервуд сквозь прозрачный пол сумел в последний раз зрительно попрощаться с падающим в бездну Молчуном.
Робот сделал пару барахтающихся движений и даже протянул руку к Самсону, то ли прося о помощи, то ли чисто инстинктивно. Крайне неприятное ощущение видеть, как погибает твой союзник, осознавая при этом, что ты – следующий.
В этот раз враг все-таки взял верх.
– Наконец-то, сержант! – Виллер самодовольно поприветствовал возникшего из-за контейнера «одноглазого» сержанта, сжимающего пятикнопочный пульт управления краном-балкой.
Генерал обернулся и с ухмылкой посмотрел Аарону в глаза:
– Меня тоже на корм Танцующему Дьяволу?
– Что вы, генерал. Мы же не варвары. Отвезем вас на батискафе к вашим горячо обожаемым дикарям, а они уж сами выберут вашу судьбу. В рапорте укажем, что вы решили провести переговоры самостоятельно, но, как это бывает, не преуспели. Получите «пурпурного героя» посмертно, – спокойно объяснил Аарон, и после рявкнул уже на помощника. – «Ноя» к спуску!
– Есть! – мужчина подошел к краю бассейна и нажал на одну из потертых кнопок на пульте управления. Субмарина вдоль направляющих продвинулась чуть вперед.
Внимание Файервуда никак не отпускал бесхозно валяющийся заряженный карабин, который только что выронил Молчун. Виллер перехватил этот взгляд:
– Генерал, не будьте наивным кадетом. Просто смиритесь со своей судьбой и все. Учитесь проигрывать красиво.
Прямо под полом в лучах прожекторов проплыл широкий черный скат Куро-Акай – гигантское позвоночное животное отряда скатов. Грудные плавники вместе с головой образовывали ромб шириной около десяти метров. Обитали Куро-Акаи стаями, ведя пелагический образ жизни.
Когда громадина поравнялась с бассейном – произошло то, что никто в здравом уме не смог бы предположить. Откуда-то снизу, из-под крыльев ската отделились три темные фигуры и, как глубинные, оторвавшиеся от цепей, бомбы, всплыли в открытом бассейне.
– Твою мать! Зэрлэги!
Тот, что вынырнул первым, схватил не успевшего опомниться помощника Виллера за пах и скинул его в воду. Второй дикарь «принял передачу», вцепившись сержанту в волосы и раздробив ему яростными ударами томагавка сначала нос, а затем сонную артерию.
Вода окрасилась в бурый цвет.
Аарон отпустил выкрученное запястье генерала и, тщательно прицелившись из револьвера, выстрелил по нападавшим. Первая пуля попала точно в голову дикарю, что скинул сержанта в воду. Вторая вошла в плечо его поднырнувшему товарищу с топором, а третья и четвертая достигли того уже под водой, смертельно ранив в грудь.
– Твоих рук дела? – заорал Виллер. Обернувшись, он заметил, как генерал пятится к стене, намереваясь схватить газовый баллон. – Замри!
– Осторожно, сзади! – Файервуд вытянул руку в сторону бассейна.
Пространство под стеклянным ударопрочным устланным дном наполнилось оттенками крови и смерти. В красной жиже бассейна, из-за плавающего тела сержанта высунулся третий незнакомец и метнул в полковника звездообразный заточенный клинок.
Он воткнулся Виллеру точно в сердце.
Генерал подхватил обмякшее тело и, прикрываясь им как щитом, от еще одного запущенного лезвия, положил свою ладонь поверх руки, сжимающей револьвер, и точным выстрелом в лоб раскидал мозги меткого дикаря в разные стороны.
Полковник с пенящейся кровью во рту попытался что-то сказать, но так и осекся на полуслове.
– Ты идиот, Виллер, – с сожалением произнес Самсон закрывающему глаза полковнику.
Под полом проплыл еще один скат, а за ним сразу возник еще один.
Подкрепление! Вторая волна.
Действительно, несмотря на красноватую муть и слетевшуюся полакомиться свежатиной стаю серебристых рыб, можно было разглядеть еще несколько новых темных фигур Зэрлэгов.
Файервуд подбежал к карабину, снял предохранитель и, перемещаясь вдоль кромки бассейна, выпустил длинную очередь по еще не всплывшей атакующей братии.
Еще скат! И еще один!
Когда магазин опустел, Файервуд, не теряя самообладания и уверенности в своих действиях, поднял пульт управления краном-балкой и зажал нижнюю красную кнопку.
Батискаф отцепился от крепежей и рухнул в бассейн, расплескав высокие волны по всему ангару.
Все о чем думал в этот момент Файервуд, были кислородные загубники, которые прикусывали нападавшие. Эти специальные ресурсоемкие респираторы выделяли кислород из морской воды и позволяли дышать неограниченное время.
Откуда у дикарей эти военные разработки?
Как они узнали про ангар в килевом выступе?
Кто их навел?
Что вообще, черт побери, здесь на юге творится?
Прочь сомнения
02:42 DT
Горы Асири-Гунунга
Недалеко от деревни Хали-Акупса
9-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Как ни старалась Элизабет, приятная тишина внутри логова Аягов все равно не давала ей расслабиться в полной мере, как того хотелось. Несвежие объедки с душком разили плесенью, разбросанные тут и там кости напоминали о смерти, чье дуновение чувствовалось на коже до сих пор.
Ночью прошел короткий моросящий дождь, и всей команде удалось хоть немного отдохнуть и поспать. Было еще темно, и первые намеки на ранний рассвет только начинали витать в охлажденном грозой воздухе.
Перебинтовав укушенную руку чистой нательной тряпкой, Грин помог девушке потуже перетянуть шину вокруг ее стопы. Щека почти не беспокоила Элизабет.
Поллитровую флягу питьевой воды еще вчера вечером поровну разделили на всех. Голод неприятно отзывался урчанием желудков, но группа держалась мужественно и никто не ныл.
Кэннинг мучился с то и дело сползавшим жгутом чуть выше раненого колена. Эрак уже в третий раз смазывал ему икроножную мышцу в разорванных местах какой-то густой смолой, которую он извлекал каждый раз из одного из миниатюрных поясных карманов:
– Аакулу Микки!
– У-с-с. Что он сказал? – промямлил скалящийся от боли Дуайт.
– Что ты – не жилец. Эх, бедный Джазз, – поморщившись от запаха, снова вспомнила Элизабет.
Освин осторожно выглянул из пещеры. Драка Нага не было видно уже несколько часов. Полночи он кружил вокруг, смолотил наиболее крупные из разбросанных туш Аягов, и вроде как улетел окончательно.
– Как думаешь, он где-то рядом? – неуверенным голосом спросил Дуайт.
– Я думаю, нет. Он сытый, к тому же у него в заначке буйвол, почти целиком. Зачем ему мы?
Пещера была обыкновенной и невзрачной, за исключением нескольких интересных эскизов на стенах, напоминающих вытянутые фигуры Намгуми, поклоняющиеся полому воздушному силуэту невысокого человекоподобного существа. Наскальная живопись первобытных аборигенов из далекого прошлого, представлявшая безусловную археологическую ценность.
Вот бы ученых-геологов сюда. Проанализировали бы частицы красителей, из которых состояли рисунки, и попробовали бы по ним назвать точную дату появления набросков. Элизабет ушла в глубокие размышления о сотворении планеты, был ли на ней ледниковый период, жили ли здесь когда-нибудь динозавры, текло ли по рекам вино, было ли запретное яблоко или хотя бы кокос.
Острая боль быстро вернула ее в чувства. Девушка проверила на ощупь шину – вроде ничего не болталось:
– Кто-нибудь мне объяснит, зачем мы поперлись в горы? Почему не вернулись к побережью, к алмазному карьеру?
Дуайт посмотрел на Грина, потом на Арла:
– Ты же не в курсе…
– Не в курсе чего?
– Глиница уничтожена, все западное морское побережье охвачено огнем. Туда ближе чем на сто километров лучше не соваться.
– Что ты такое несешь, пузан? Перегрелся в пустыне?
– Я говорю правду, сеньорита. Еле-еле ноги оттуда унес. Самолеты разбомбили все подчистую. Я своими глазами видел, как они углубились в лес, и как дым повалил уже изнутри.
– Ты уверен?
– Чтоб из меня киборга сделали, – выставленными «козой» указательным и средним пальцами Дуайт ткнул себе в подбородок.
Грин решил вставить свое слово:
– Я думаю, что все так и есть. Мы пересеклись с толстяком недалеко от Солтум-Ату. Я видел раненых.
– Наверное, Виллеру доложили об обломках, и он решил отомстить за уничтоженный узел связи, – она запнулась, – или за меня. А шахту, видимо, случайно задели.
– Маловероятно. Серия ударов была очень последовательной. Думаю, все было четко спланировано, – возразил Дуайт.
– Да ты прям военный стратег. Случаем, не дезертир?
– Нет, сеньорита. Я свободноживущий, законопослушный гражданин. Почти…
Беседа заходила в тупик, и Элизабет обратилась к Грину:
– Какой у нас план?
– Со слов Эрака, переведенных твоим дройдом, войско движется на запад.
– Куда они идут? Хотят обогнуть горы и зайти с тыла в ЮКЛ? Мстят за бомбежку?
– Нет, дикари вышли в поход намного раньше. Чтобы они ни задумали, сначала будет выполнена атака на еще одну базовую станцию, – он нахмурился, явно что-то вспоминая. – У деревни Лерата-Грут.
– Слишком много эти краснолицые о нас знают. Кто-то болтлив.
– Вопрос в том, что мы можем сделать в этой ситуации своими силами.
– Если я правильно помню карту, от проклятых гор до второго ретранслятора примерно два-три дня пешего хода. Значит, мы отстаем минимум на три световых дня или того больше, – Элизабет старалась сохранять прагматизм.
– Сейчас мы недалеко от Хали-Акупса. Попросим у местных лодку и рванем вверх по реке в сторону Манома-Илми, где курсирует ретрансляционный дрон. Попросим JA22 связаться через него с ЮКЛ. Вызовем подкрепление и заодно предупредим базовую станцию. Вдруг успеем?!
– Неплохой план, Грин-младший, – Элизабет улыбнулась. – Сколько нам еще идти до деревни?
– Мы почти дошли. Надо торопиться, чтобы успеть до полуденного пекла.
– Чего же мы тогда ждем? В путь! Надо срочно остановить этих засранцев.
Группа покалеченных «беженцев» выбралась из укрытия, подобрала дройда и поковыляла на восток, в объятия едва различимой утренней зари, просыпающейся над кронами еще сонного леса.
Волчьи нравы
04:27 DT
Селение Хали-Акупса
Юго-западная граница Элигер-Сильварума и проклятых гор Асири-Гунунга
9-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Первые теплые лучи еще не согревали оптимизмом, а мокрые деревянные ступени после ночного дождя только холодили скользкими неоднозначными мыслями.
На окраине Хали-Акупса, из глубокого заболоченного оврага Тернак Чурваччи вместе с Ральфом Моррисом и Арлом Эраком вынимали тридцать шестое по счету тело убитого при штурме местного жителя, осмелившегося дать отпор вероломным захватчикам. Освин Грин и Дуайт Кэннинг помогали раскладывать их ровными рядами на сухой поляне.
Плачущие старухи омывали тела и оборачивали их лопухами, готовя к обряду погребения. Они рассказали, что боевики действовали очень жестко. Дерзких и непреклонных деревенских мужчин демонстративно заперли в хибаре и сожгли, женщин изнасиловали, убили и сбросили в кювет. В живых оставили несколько престарелых женщин, бледную и больную Киняту Мастрину и пару детей.
Используя технический инвентарь в Aqua Beetle, Элизабет вместе с доброжелательной и проявившей инициативу Келли МакКинзи продули рулевые винты Джазза и вычистили питающие контакты антигравитационного стабилизатора. Если так можно выразиться – «вернули ему крылья».
Склонившись над бумажной картой за столом в одной из осиротевших халуп, девушки обсуждали перспективу различных инициатив и пытались выбрать оптимальную.
– Мы не можем связаться отсюда с ЮКЛ. Горы отражают сигнал, – довольно сухо изложила мулатка. – И если уж откровенно, я с трудом верю в то, что ты рассказала про бомбардировку.
– Я тоже плаваю как в тумане, – спокойно продолжила Элизабет. – Но именно сейчас как никогда нужны твердые и взвешенные шаги.
– До второго ретранслятора около девятисот километров ходу, если наперерез. Стартуем сейчас на катере, и к вечеру мы окажемся уже там. Если повезет, мы обгоним боевиков, сообщим о них в Командный Центр и запросим подкрепление с Грумбриджа.
– Верно. До центрального ЮКЛ двигаться столько же, плюс время на объяснения, подготовку десанта. Но если Виллер действительно начал войну, я не уверена, что он вообще окажет какую-либо поддержку северному командованию. Жаль, что генерал не в курсе всего этого бардака.
– А этот ваш дикарь, краснолицый… – МакКинзи не смогла подобрать других слов.
– Арл?
– Арл. Он в курсе, что задумали его соплеменники?
– Более-менее. У него родной брат среди диверсант-отряда, так что он может пригодиться в качестве переговорщика, если до этого, конечно, дойдет. Топлива хватит, чтобы добраться до узла связи?
– Конечно.
– Тогда решено?
– Да. Надо сначала только согласовать это с кэпом.
Девушки вышли из хижины. Утренняя дымка к этому моменту полностью рассеялась, и в какой-то момент Элизабет показалось, что появилась надежда успеть ко второму ретранслятору и спасти хотя бы их.
Мужчины закончили хлопотать с перемещением тел и устало стояли на мосту.
«Перекур».
Одна из перепачканных выживших старух с тазом кровавой воды и тряпками в руках прошла мимо, смерив ненавистным презрительным взглядом Арла Эрака.
Моррис многозначительно выпалил:
– Вот и все, приятель. Ты, как и весь твой народ, теперь для них кровные враги до скончания веков. Понимаешь?
Конечно же Эрак не понял и унции из отвешенного набора умозаключений, но интуитивно все уловил без слов.
Элизабет окликнула мужчин с площадки возле катера:
– Идите сюда!
Заикающаяся темноволосая Кинята Мастрина чувствовала себя значительно лучше после приема таблеток «Бета-Лактам». Тернак все-таки успел!
Она подробно рассказывала, а Джазз синхронно переводил в обе стороны:
– Шесть, может, семь дюжин. Хорошо вооружены. С ними был капитан воздуха, который кричал на четырех воинов, несущих по очереди тяжелый деревянный ящик небесных людей.
– Тяжелый? Что было внутри? – поинтересовалась Келли.
– Я не знаю, – Джазз перевел ответ вдовы Хусмы Мастрины.
– Скорее всего, бомба. А может, что похуже. Откуда она у них, черт возьми?
– После того как нас загнали в дом, они забрали все лодки и уплыли вверх по грустной реке на восток, – микрофон Джазза забарахлил, но быстро починился. – Вероятно, их цель – деревня Уа-Сиаб-Сенним.
– Все сходится, – подытожила Элизабет, сверившись с картой и повернувшись к мужчинам. – Боевики доходят до Уа-Сиаб-Сенним. Учиняют там разгром. Оттуда наверх марш-бросок до второго ретранслятора. Потом, скорее всего, пойдут назад через Лерата-Грут. Учитывая наше отставание во времени, все это происходит прямо сейчас, если не произошло уже раньше.
– Эх! Нам бы сейчас боевой корабль или штурмовой десант. Мы бы им задали.
– У нас только катер с половиной бака, – Моррис обрезал крылья мечтаниям Келли. – И весьма ограниченный боекомплект.
– Давайте проголосуем: кто за то, чтобы двигаться в ЮКЛ за подмогой? – предложила Элизабет.
Руку поднял только порядком ослабевший и, как всегда, потный Кэннинг.
Элизабет продолжила и сразу подняла руку сама:
– А кто за то, чтобы догнать ублюдков у второго ретранслятора и навалять им по полные штаны?
Отозвались Грин, Моррис и МакКинзи. Эрак и Чурваччи никак не среагировали. Что творилось у них в мозгу – было никому не известно.
– Решено! А ты чего такая бойкая? Не боишься? – подколол напарницу Ральф.
– Конечно же страшно. Но это шанс сделать что-то стоящее…
– И проверить на зрелость внутренний дух! Именно так делается история. Молодец.
Элизабет обратилась к бледному сонному Грину с перевязанной рукой:
– Я хочу, чтобы ты остался здесь. Присматривайте с толстопузом друг за другом, пока вас не заберут. К тому же, если мы ошиблись, и войско вернется – вы дадите отпор и защитите оставшихся в живых женщин и детей. Договорились?
– Хорошо! А ты?
– Я поеду с остальными. Если будет возможность выйти на связь с ЮКЛ, я лично хочу пообщаться с Виллером и объяснить ему ситуацию. Он меня послушает и пришлет к вам помощь.
Прихрамывающий Кэннинг с распухшей и почерневшей ногой, облокотившись на Грина и Чурваччи, взглядом проводили «коллег по несчастью».
Погрузив запас провизии и наполнив фляги кипяченой дождевой водой, команда из Ральфа Морриса, Келли МакКинзи, Арла Эрака, Элизабет Уорд и Джазза заняла свое место на катере.
В режиме «форсаж» вращение винтов достигло пиковых оборотов, и, сдувая провожающих с ног мощными струями воздуха, перемешанными с водяной пылью, катер без оглядки умчался навстречу новым возможностям либо неминуемой гибели.
Как рождаются и умирают герои
16:48 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун
9-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Оголенные ступни жгло так, что казалось, еще пара градусов, и утрамбованные следы в песке превратятся в стекло. Настолько силен был жар от могучих костровищ, возведенных по периметру круглой насыпной арены.
Сжимая кулаки, старший из наследников трона Ма-Лай-Кун, храбрый воин Джаггора Бесстрашный, по прозвищу Бадглид, шаг за шагом, пытался обогнуть врага, чтобы зайти ему за спину. Его соперником в этот вечер стал свирепый и безумно голодный Матара-Торон, длиной около пяти метров и весом чуть меньше тонны.
Еще не состоявшийся вождь буквально сверлил взглядом недруга, чтобы предугадать вызревающий замысел его следующей атаки.
Прошлая «коронация претендента» два года назад, закончилась неудачей, когда рептилия с первым же броском откусила старшему брату Джаггоры голову, а затем заглотила все тело целиком. Впрочем, праздник тогда никто прекращать не стал, а кто-то из гостей даже обрадовался внезапному зрелищу с садистским привкусом. Такова воля Богов – нечего горевать.
Быть вождем – главой родоплеменного общества Илиокрийцев – значило не только пользоваться привилегиями «знати» или получать дары от общинников. Это значило быть мудрым судьей во внутрибытовых конфликтах, сильным защитником от внешних врагов, храбрым авторитетным воином и примерным семьянином и родителем.
Фестиваль Духов, проводившийся одновременно с каждой второй большой миграцией кочующих желтоголовых карликовых сов, со времен первых песен считался ведущим традиционным праздником Илиокрийцев и исконно культурным наследием Великого Примирения, случившегося много веков назад.
По преданиям, в тот далекий судьбоносный день, когда тучи дождливого дня растаяли, пропустив теплый свет Кровавого Заката, девять отважных военачальников – вождей самых сильных и крупных окологорных деревень – испили из общей чаши священное драконье молоко и надломили печево, положив конец долгой изнурительной всесокрушающей межплеменной войне за равенство перед Деба-Де-Тойа – Богом Стихии в лике кита Даббара.
Даритель дождя и питьевой воды, а также всевидящий судья, он всегда спускался с небес в тяжелый час. В наскальной живописи Намгуми Деба-Де-Тойа изображали как пастуха, гонящего тучи, словно стадо быков.
Привычка собираться и подтверждать правило мира переходила от поколения к поколению, пока не стала доброй традицией. Вскоре этот день трансформировался в самый настоящий праздник, в рамках мероприятий которого решались в том числе и важные политические вопросы – наследники и правопреемственность на занятие ими тронов, спорные суды над совершившими проступки, обязательные межплеменные браки и союзы для укрепления всеобщей дружбы и доверия.
Гости с соседних деревень, местные небезразличные колонисты и просто собравшиеся поглазеть зеваки облепили каждый свободный метр вокруг арены, представлявшей собой амфитеатр сидений.
Скамьи были забиты до отказа, а те, кому не хватило места, – забрались друг другу на плечи и залезли на парапеты и сучья. Все подвесные мосты в зоне видимости были переполнены зеваками до такой степени, что было опасение, что веревки могут в любой момент лопнуть.
С общего хлебосольного стола зрителей угощали вином из забродивших ягод, молоком самок Булла-Бауна, отваром с сотами медоносных пчел, свежим мясом, орехами, похлебками из летучей рыбы, а также всевозможными ассорти из грибов, фруктов и ягод.
А посмотреть, к слову, было на что.
Законный наследник трона, Джаггора Бесстрашный, был на голову выше и на порядок сильнее и мускулистее любого из присутствующих Намгуми. Плоский лоб, нос с горбинкой, умный тяжелый взгляд. Его лицо и торс украшал характерный боевой раскрас из белых узоров, а вплетенные в волосы перья напоминали визитерам, что это был все-таки праздник, а не запланированная казнь. На груди покачивалось ценное ожерелье из морских раковин и трофейных артефактов из кости Драка Нага. Набедренная повязка и кожаные наколенники – вот и вся одежда.
В качестве оружия, которое, к слову, во время самого ритуала инициации на арене было строжайше запрещено, Джаггора, по обыкновению своему, всегда носил при себе увесистый каменный молот Нетр-Дара-Ясад – Крошитель. Больше походивший на ослоп, он применялся как на охоте, так и на сложных переговорах в качестве аргумента.
Бордовые неотмывающиеся пятна на каменном обухе и насечки на деревянной рукояти как бы невзначай напоминали собеседникам о количестве побежденных противников и их раскрошенных в щепки черепах. Против удара Крошителя не спасали ни усиленные доспехи, ни панцирные щиты Зэрлэгов.
Даже если удар приходился по телу, причиняемые им повреждения были несовместимы с жизнью.
Примечателен тот факт, что ни один из современников Бадглида, даже самый сильный, не мог поднять этот молот одной рукой. Только двумя. А у самого Джаггоры это выходило просто и непринужденно. Грозное оружие вошло в новые песни и мифы коренного населения Гелиоса, вознеся славу Бесстрашному по всему восточному краю Элигер-Сильварума.
Суть цели схватки заключалась в следующем. Так как объективно убить такого крупного хищника, как Матара-Торон, голыми руками было проблематично, достаточно было продержаться на «огненном манеже» несколько атак до того момента, как рептилия поймет, что противник ловчее и хитрее, и потеряет к потенциальной жертве интерес. Победой также считалась контрзащита с удержанием перевернутого аллигатора на спине любое количество времени.
В естественных диких условиях, подобные встречи в водах Иав-Фадама заканчивались смертельным исходом. Особенно это касалось случаев, когда аборигены или колонисты случайно забредали в места гнездования Матара-Торона в брачный период. Охраняя яйца, зрелые массивные самки проявляли ярко выраженную агрессию и атаковали первыми. Известен был случай, когда неподалеку от Майлам-Айлака в подобной схватке был уничтожен хорошо подготовленный, вооруженный штурмовой отряд.
Благодаря доверительным отношениям с Масу Аминчи, Сэм и Кирки получили билеты в «премиальном ложе», то есть в первых рядах. Из соображений безопасности, скамья, заканчивающаяся стеной-экраном, возвышалась над землей и уровнем арены и отстояла от пламени костров на несколько метров. Опорная сетчатая конструкция была выполнена из бамбуковых стеблей по чертежам вольноживущих в Ма-Лай-Кун инженеров с Эспайера.
Под покровом безветренной звездной ночи представление приобрело особый живой шарм. Череда лиц собравшихся зевак в желтом пляшущем свете огня смотрелась особенно энигматично.
Кучковавшийся на плоском широком пне оркестр из местных музыкантов играл протяжные красивые мелодии, создавая особо волнующую ауру, полную мистического настроения с нотками таинственности и возбуждения. Шесть Илиокрийцев важно расселись, держа в руках длинные духовые инструменты – Бабата, изготовленные из коры железного дерева и представлявшие собой вытянутые изогнутые трубы неправильной формы. Материал подбирался ремесленником таким образом, чтобы один конец был изъеден термитами, а другой обработан воском жука-прядильщика. Только в таком случае, звук получался по-настоящему глубоким, способным вогнать Намгуми в транс.
Двое музыкантов играли на ударных Тамбурас – склеенных полых плодах, напоминающих тыквы.
Еще один абориген отбивал длинными палочками ритм.
Аллигатор нанес неожиданный удар хвостом, чуть не сбив Джаггору с ног. Толпа взревела от негодования, кто-то даже взметнул вверх копье, а сидящая по соседству женщина прикрыла рукой глаза устроившемуся на коленях ребенку.
– Это нереально круто! – Сэм искренне «болела» за Бесстрашного, не щадя ладони для громких хлопков. – Не то что наши адские соревнования у черта на куличках.
– А я надеюсь, мне разрешат когда-нибудь с вами отправиться в пустыню.
– Я поговорю с отцом.
– Ты еще в прошлый раз обещала.
Сидящий сзади разукрашенный в бордово-зеленые краски абориген сложил ладони «в рупор» и прокричал:
– Бадглид, Табатар Рухох Н’Род!
* * *
Мимо «спрессованных» гостей кое-как протиснулся Люка и уселся рядом с Сэм на свободный пятачок, припасенный, впрочем, для Масу Аминчи. Девушка не постеснялась его тут же прилюдно отчитать:
– Слово пунктуальность для тебя до сих пор остается пустым местом. Сложно хоть раз прийти вовремя?
Извиняющейся мимикой старый знакомый с неуклюжим акцентом коротко объяснился:
– Прокол. Помощь. Посмотреть. Подшить.
– Когда ты уже научишься рулить по-человечески и не собирать все торчащие ветки в лесу? Может и правда, надо тебя пару раз высечь для ума?
– Плохой ремонт. Плохие руки, – Люка сострил в ответ, погрозив Сэм указательным пальцем. Похоже, за всю жизнь он избирательно выучил в основном человеческие слова на букву «П».
– Ах так! Плохие руки?! За такие шутки я тебе рот заштопаю самыми мохнатыми нитками. Молча полетишь в космос на своем дуршлаге.
В разворачивающуюся мелодраму вмешалась Кирки:
– Может, после праздника свое грязное белье развесите? Не здесь и не сейчас?
– Копаться в грязном белье, Кир. Не развешивать.
– Да кому какая разница. Смотрите вперед.
Словно взрывчатка, начиненная эмоциями, толпа сдетонировала и разразилась восторженным ревом вновь.
Кувырнувшись через голову, Джаггора уклонился от очередного смертельного выпада с громким захлопывающимся укусом и изловчился запрыгнуть на аллигатора сбоку, крепко ухватив его за шею и обвив ногами его туловище.
Градус волнения, кажется, достиг апогея, и кровь у самых впечатлительных зрителей закипела.
Гости повскакивали со своих мест и начали скандировать:
– Бад-глид, Бад-глид!
Используя поступательную энергию прыжка и вес своего тела, Бесстрашному удалось увлечь хищника за собой и выполнить в некотором роде, бросок через себя, повернув соперника вверх пузом на долю секунды.
Довольное неистовствование массовки и поздравительные возгласы как бы подытожили бой – победил храбрый воин!
Джаггора встал, отряхнулся от жалящих горячих песчинок и, подняв руку, поприветствовал ликовавших соплеменников и почетных гостей.
Неожиданно для всех, включая самого Бесстрашного, Матара-Торон каким-то невероятным отчаянным броском преодолел разделяющее их расстояние и, вцепившись ему в ногу, словно бездомный, вгрызающийся в сочную мясную мышцу, повалил наследника трона на раскаленный докрасна песок.
Бушующая буря страстей разом стихла.
По спине пробежал морозец, и Сэм стало по-настоящему страшно. Публика точно знала, что сейчас случится. Рептилия выполнит свое фирменное смертельное вращение и разорвет Бесстрашного на части. Освободиться из зубастых челюстей Матара-Торона было задачей невыполнимой ни при каких обстоятельствах и без каких либо оговорок.
Джаггора был обречен.
Как это ни грустно, иногда один твой поступок может изменить всю жизнь или оборвать ее навсегда. Главное, что Бесстрашный не побоялся выйти и сразиться с превосходящим его по силе соперником и подтвердил свое кровное право и твердое намерение занять трон после умирающего отца.
Людям еще предстояло многому поучиться у аборигенов, в частности процедурам избрания лидеров и публичному доказательству их достоинств.
Мотнув мордой в сторону, аллигатор уже было собрался исполнить, что задумал, как вдруг на арену буквально из ниоткуда выпрыгнула женщина. Вытащив из ближайшего костра длинное обугленное полено, она что есть силы ударила огненным концом рептилию по виску.
Рассыпавшиеся искры облаком взметнулись ввысь, дополняя зрелищностью коллективный тягучий «Ах!».
Это была Масу Аминчи, волевая, преданная охотница и искусная любовница Джаггоры, ставшая его законной супругой, несмотря на неимение кровного верховенства и низкий иерархический титул в племени Ма-Лай-Кун. Она была обычной женщиной, хотя и чрезвычайно красивой по меркам Намгуми.
Тонкая повязка, завязанная на спине и перекинутая через плечо, кое-как прикрывала приподнятую торчащую грудь. Передник из тапы – прессованного отмоченного луба тутового дерева – был похож на обрезанную сзади юбку и лишь подчеркивал крепкие оголенные бедра правильной овальной формы. Несмотря на кажущуюся изящность, руки ее были сильными, а походка уверенной. Прическу отважной заступницы украшал венок из редких и ценных голубых цветов.
Ходила байка, что одним только взглядом Масу Аминчи запросто разжигала пламя в самых холодных сердцах воинов и что в нее было влюблено по меньшей мере несколько тысяч мужчин со всего восточного Элигер-Сильварума от Аликадэ-Ици до Муа-Анзеру-Гури.
И тем удивительнее был тот факт, что Масу была категорически против добрачных свобод интимных отношений. Что, впрочем, и послужило первопричиной и источником конфликта между ней и Элизабет Уорд, горячей сторонницей «свободной любви». Последовавший разлад закончился тогда «бегством» из деревни последней.
Хищник разжал пасть, освободив искалеченную продырявленную плоть. Продолжая размахивать головешкой перед самым носом аллигатора, Масу удалось оттеснить рычащую громадину подальше от пострадавшего супруга, заслонив его своим телом.
Замолкли даже музыканты. Публика смиренно наблюдала за происходящим, сжигая ежесекундно миллионы нервных клеток.
Когда казалось, что опасность миновала и что ситуацию удалось нормализовать, Матара-Торон снова удивил всех своей решимостью и силой духа. Мощный прыжок с раскрытой пастью разломил бы женщину надвое, если бы не сверхмощный блокирующий удар Крошителя, впечатавший расплющенную голову рептилии в песок.
Масу Аминчи подхватила еле устоявшего на ногах Джаггору, спасшего теперь в ответ и ее жизнь.
Амфитеатр взорвался аплодисментами, выкриками и ликующим гомоном поглотившей всех бескрайней эйфории. На арене стоял Герой, точнее, чета победителей – и никто, никто не осмелился бы констатировать иное.
Первые ряды рванули к будущему вождю и подняли его на руки.
Заиграла громкая музыка, и вокруг поверженной громадины начался групповой танец Тари. Личные телохранители и члены доверенного братства Джаггоры, вооруженные палицами, благоразумно унесли своего предводителя промыть и заштопать раны. Двое колонистов-медиков поспешили вместе с ними.
– Я пойду к себе! – устало зевнула Сэм.
– Ты что, самое веселье только начинается, – удивилась Кирки.
– Не люблю, когда пляшут. И песни не жалую. А сначала я поднимусь с этим олухом, посмотрю, где он там у себя и что проткнул.
– Тогда я с вами!
– Пойдем.
* * *
Несмолкаемый гул шумной раззадоренной публики частично приглушал плотный слой размашистой листвы, разбросанной в кронах гигантского дерева Ду, на верхушку которого забрался Люка в сопровождении Сэм и Кирки. Лифт не работал, поэтому подъем занял значительное время, съев большую часть скудного остатка послепраздничных сил.
Здесь, в углублении паутины из жестких толстых веток, была сооружена квадратная взлетно-посадочная платформа, опирающаяся длинными балками на ствол, с хозяйственным сараем, малым погрузочным краном-стрелой, среднетемпературной холодильной камерой и стандартной причальной мачтой.
Привязанный парковочными тросами одиноко дремал Авион. Где-то в небе гудели винты запущенного ветрогенератора Vigman.
Уровнем ниже платформу окружал вытянутый ролл из стыковочных теплиц, напоминающий большую съедобную баранку, диаметром метров сорок.
– Показывай, что случилось, – запыхавшись, Сэм сгорбилась, упершись на колени.
– За мной! – Люка быстрым шагом устремился вперед.
Платформа была кое-как освещена, позавчерашние плоды дерева Ду, разложенные по прозрачным чашам, совсем потускнели. Новые положить, естественно, забыли из-за суматохи перед гуляниями. Электрические фонари монтировались не везде, и конкретно на этой запасной площадке они не предусматривались совсем. Или же они просто были выключены.
Высоко в стратосфере сгорел метеорит, оставив светлую полоску выжженного неба.
– Мое счастье! – по-детски улыбнулась Кирки, играючи присвоив себе за внимательность всю знаковость момента.
Из гондолы выглянул помощник Люки, чье имя Сэм так и не запомнила.
Откуда-то далеко снизу донесся радостный всплеск криков – народ веселился от души.
– Эй, ты куда пропал? – окончательно потеряв из виду растворившегося в полумраке знакомого, девочки достигли края борта Авиона.
Веселое настроение улетучилось, как пары молодого недобродившего вина. Стойкое ощущение опасности и инстинкт самосохранения участили сердцебиение и впрыснули солидную порцию адреналин в кровь.
– Баши Ко Хара! – позади прозвучал знакомый голос.
Сэм резко обернулась. Это был Люка.
– Ты зачем нас пугаешь?
Краем глаза девочка заметила начавшуюся сбоку возню. Послышалось сдавленное дыхание.
– Кир! – Сэм попыталась остановить помощника, схватившего Кирки сзади за шею, и помешать ему затащить брыкающуюся подругу в гондолу.
Она что есть мочи укусила его за запястье:
– Люка, помоги!
Острая боль в правом подреберье, словно длинная изогнутая игла, пронзила тело насквозь и затуманила взгляд. Из глаз брызнули слезы.
Абориген, которого Сэм считала много лет хорошим другом, предательски вонзил ей клинок в бок по самую рукоятку.
Так больно ей не было никогда.
Время снова замерло. Казалось, каждая клетка тела взбунтовалась, и теперь организм медленно входит в дьявольскую агонию.
В полуобморочном сознании Сэм с ужасом наблюдала, как переставшую сопротивляться отключившуюся Кирки втаскивают на борт, после чего ее саму куда-то тащат волоком и бросают умирать в холодный мокрый погреб, полный мокриц и скользких пиявок.
Последнее, что зафиксировал ее мозг, – как многострадальная тьма душила охвостки рассудка, окончательно стирая границы между реалиями и бредом.
Джексон и Кросс
14:03 UGT
Второй тропосферный ретранслятор, недалеко от поселения Лерата-Грут
9-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Что может быть сложнее, чем ручное управление патрульным катером на воздушной подушке, несущимся по пересеченной местности?
Судно то и дело заносило в дрифт, подбрасывало на высоких кочках, мотало из стороны в сторону. Массивные стволы деревьев превратились в бесконечный поток препятствий, в которые, как в кегельбане, можно было впечататься и намертво разбить себе голову. Правда, штрафные очки уже некому было бы тогда начислять.
По пути им встретился живой и активный Кута-Мамачи, который отрикошетил от натянутой твердой тканевой оболочки на несколько десятков метров, словно он и сам был сделан из упругого каучука.
От ударов и подпрыгиваний нога ныла так сильно, что в какое-то мгновение Элизабет чуть не потеряла сознание. Пытаясь хоть как-то отвлечься, она вдруг спросила:
– Так что было в том сообщении, Джазз?
– Ах да. Совсем забыл озвучить. Личное сообщение от генерала Файервуда. Получено в…
– Зачитывай уже, не нуди.
– Генерал пишет: Час назад из службы биометрического наблюдения доложили, что Сэм покинула пределы внешнего кольца ИВК. Я проверил – в командном пункте ее действительно нет. Думаю, она сбежала к подруге в твою любимую деревню, будь она трижды неладна. Направляю следом приставленного к ней Илиокрийца Люку Верберо. Ты его помнишь, он из местных. Как будут новости, сообщу. Постскриптум. Предлагаю всем вместе поужинать и нормализовать отношения. Я должен…
– Достаточно! – отрезала Элизабет. – Сотри сообщение и забудь.
Келли сидела рядом на диване и все слышала:
– Семейные хлопоты?
– Дочь-подросток – хитрая, как фургон обезьян. Молодежь рождается все дурнее и безбашеннее. Мы такими не были.
– Брось. Каждое поколение считает, что следующее доведет мир до ядерной или другой катастрофы. Так было и так будет всегда.
– А ты где такими мыслями загрузилась, в гарнизонной библиотеке?
Мулатка улыбнулась и игриво смерила кэпа взглядом:
– У кэпа набралась. С ним каждый день что-то новое.
– Понятно, – Элизабет заговорщически улыбнулась, по-женски уловив всю многогранность и двусмысленность намека.
Разместившись в соседнем с водителем кресле, Эрак за всю дорогу не обронил ни слова. Он задумчиво и неторопливо водил острием томагавка взад-вперед по доводочному плоскому камню для заточки и полировки.
Келли протянула соседке свой аккуратный LightGun:
– Он хорошо смазан, обойма полная. Держи, мало ли что нас там ждет.
– А ты? – Элизабет приняла неожиданный «подарок».
– Я возьму пистолет Ральфа. Он не будет против. Да, кэп?
Моррис вынул из кобуры и передал Маккинзи свое табельное оружие – точно такой же серийный LightGun, только с подствольным фонарем, закрепленным на подвесном кронштейне.
Элизабет недолюбливала «огнестрел», но понимала, что в сложившейся ситуации он был действительно необходим.
Кроме компактного сварочного инструмента, липкой ленты и светящейся «палки» в набедренной инженерной сумке у нее ничего не было.
Для «тяжелых и особо запущенных случаев» в обычной мирной жизни на Клипере А29 в спасательном ящике возле входа, много лет болтался без пользы портативный пневматический многозарядный гвоздомет. Она использовала его лишь однажды, чтобы намертво заколотить входную дверь в ангар, в котором застукала Виллера с наглой выцветшей бабенкой с коммутатора.
Кэп поднял руку, сжатую в кулак. Винтомоторная установка умолкла, лопасти как-то нехотя переключились в тихий режим, а изнуряющий шум наконец-то стих. Катер сбросил скорость, перешел в левитирующий режим и, поднявшись над водой, по инерции в парящем состоянии начал медленно закручиваться вокруг своей оси против часовой стрелки.
– Всем приготовиться. Подъезжаем, – Моррис пристегнул ремень к дробовику и накинул его на шею. – Тихо!
Крашеные в ядовито-лаймовый цвет крестообразные насечки на стволах деревьев предупреждающе сообщали всякому умеющему мыслить постороннему, что впереди него находится запрещенный для визитов объект.
Торчащий из воды еле заметный флажок сигнализировал о спрятанном под водой капкане или радиомаяке.
Кэп попробовал сманеврировать подкручиванием руля, но не смог. С задетого куста, в углубление декольте к Элизабет свалилась липкая мокрица-многоножка.
Ну и мерзость!
На данном участке леса было как-то шумно и неспокойно. Вверху, в кронах, перекрикивая друг друга, дрались пурпурные Ара-Папиги. Издалека откуда-то сбоку отчетливо доносился рев Матара-Торона. Сытый он или голодный – не разберешь.
День медленно шел на убыль. Через час с небольшим должен был начаться вечер, а потом, судя по обилию мошкары, его сменила бы дождливая и пасмурная ночь.
Прямо перед катером на высокой кочке у гигантского пня борзо расселся четверорукий ушастый примат – Маймун, жующий траву. Глядя друг на друга, немногословные прохожие продрейфовали мимо.
Над головами засвистели пули, и срезанные ими щепки хаотично осыпали палубу. Шипящий Маймун испуганно скрылся в гуще сорняков.
– Свои! – Моррис, будто зная или увидев что-то, чего не заметили остальные, выудил из шкафчика сигнальную однозарядную ракетницу, направил ее вверх и дернул кольцо.
Пиротехнический выстрел не сработал из-за влаги, зато удался на славу высокий факел с красным дымом, заполнивший поляну.
– Патруль! Не стреляйте! – снова закричал Моррис. – Выходим!
Не выпуская ракетницу из рук, кэп спрыгнул с корпуса и забрался на пень так высоко, как только смог.
– Джексон, пропусти их! – донеслось откуда-то издалека.
Ральф вернулся на сиденье пилота, опустил лодку на воду, запустил двигатели и, объехав пень, покатил дальше. Пассажиры молча повиновались его решению, не задавая вопросов.
Из-за поваленного дерева, наконец, показался угол контейнерного жилого комплекса, приподнятого толстыми опорами на несколько метров от земли. Второй ретранслятор был точной копией шестого.
В полном составе команда «спасения», чуть было не погибшая под дружеским огнем, плавно въехала на катере на расчищенный пустырь.
На крыше комплекса в гнезде тумбовой пулеметной установки М-4 хозяйничал бородатый крепыш, систематически вращая дулом в поисках цели. В разбитом окошке мелькнула чья-то тень, и мгновением позже, неспешно навстречу гостям по ступеням спустился поджарый стрелок в желтых smart-очках. В руках он сжимал автоматический карабин с подствольным гранатометом и оптическим прицелом. Широко улыбаясь, он как-то весело и беззаботно представился:
– Кори Кросс, старший группы усиления. Наверху в люльке – Боб Джексон.
– Я тут! – послышался сверху сильный и уверенный голос.
– Боб – наш герой и спаситель. А этот что, с вами? – улыбка сама по себе как-то сразу исчезла, когда Кори рассмотрел Эрака.
– Офицер патруля Моррис, – Кэп пожал протянутую крепкую жилистую лапу, параллельно представляя взглядом попутчиков. – Мой напарник МакКинзи. Наш гость Мисс Уорд и… Арл Эрак. Он вызвался помочь остановить отряд боевиков, который по нашим сведениям направляется прямо сюда. Робот тоже с нами.
– Вы опоздали больше, чем на сутки, голубчики. Ваш так называемый отряд боевиков напал на нас еще вчера, – сказал шутник совсем угрюмо.
– Что произошло? – Элизабет с помощью Эрака спрыгнула на помост, усеянный поломанными, отрикошетившими от прочных стен здания, стрелами.
– Сразу перед обедом. Здоровенное такое войско. Голов тридцать, может сорок, – Кросс погрозил пальцем на Зэрлэга. – Его краснолицых сумасшедших друзей. Если, земляк, выкинешь хотя бы фокус, повесим тебя вслед за корешами прямо на мачте.
– Не выкинет. Мы ручаемся за него, – заступилась Элизабет.
– Поддерживаю. Скажите, вы убили их всех? – уточнил Ральф.
– Мы не настолько хороши! Кончали с десяток, может полтора клоунов, и остальные отвалили. С нашей малышкой, – Кросс кивнул наверх, намекая на M-4, – разговор у них вышел короткий. Боб, ты красавец, мать твою!
– Спасибо, чувак! – вторил сверху невидимый голос.
– Боб всегда ставит этот чертов пулемет. Всегда! Сколько раз говорили ему – зачем, для кого? А может, не надо? Вот ведь как получилось. Если бы не Боб, нас уже бы съели всех.
– Вы здесь вдвоем?
– Да. Только мы с Бобом. Мой помощник лейтенант Райли, старший по связи, с остальными ребятами уехали вчера вечером за подмогой, – Кросс кивком мотнул налево.
Кэп оглянулся – стояночное место полноприводного бронированного гусеничного тягача пустовало.
– Далеко они на этом тракторе уедут?
– Наверх, до реки Ачча сутки ходу. На большее топлива все равно не хватит. Там они запустят гелиевый баллон-зонд и подадут сигнал SOS на седьмой ретранслятор.
– Вы сообщили статус ситуации на ЮКЛ?
– Видите ли, в чем загвоздка. Они не отвечают. Блокируют все наши сообщения. Как будто специально отключили прием.
– Странно.
– Мы с Бобом также думаем, да Боб? – прикрикнул в конце Кросс.
– Точно, чувак! – невидимый собеседник снова откликнулся как по команде.
– Это прямая и явная угроза, – начал Моррис. – Мы имеем дело с хорошо натренированными подготовленными боевиками. Они сожгли шестой ретранслятор, разгромили мирную деревню. Сейчас движутся куда-то еще. Вопрос – где их теперь искать?
– А вы сами у них можете спросить!
– Не понял. Как это?
– Давайте за мной.
Приезжие, возглавляемые Кроссом, просеменили между сваями под днищем комплекса и, обойдя пахучую хозяйственную постройку, совмещающую в себе одновременно туалет и сарай, увидели следующее.
Зацепившись ступней за сук, вдоль ствола небольшого дерева вниз головой висел один из нападавших диверсантов. Сук торчал достаточно высоко, так что голова дикаря болталась примерно на уровне глаз. Из проткнутой неестественно развороченной ступни мелкой струйкой сочила кирпично-каштановая кровь. Сначала по ноге, потом по испачканным черной сажей обнаженным яйцам и члену, далее вниз вдоль тела, и, наконец, капая с кончика носа и пальцев вытянутых рук на торчащие изо мха толстые ливерные корни. Лицо боевика было измазано красной глиной, глаза закрыты.
Вероятно, во время атаки горемыка сорвался с дерева и зацепился ногой за сук, ударившись головой и потеряв сознание.
– Он периодически приходит в себя. Дергается, но освободиться не может. Почти засох уже. Джексон хотел его пристрелить, но решили обождать. Мало ли.
– Сколько он здесь висит? – поинтересовалась Келли.
– Со вчерашнего обеда.
– Ублюдок, столько невинных жизней загубил, – крепко сжав пистолет, МакКинзи приблизилась к варвару вплотную и замахнулась, чтобы ударить.
Неожиданно, висячий дикарь приоткрыл залипшее от сукровицы веко и плюнул Келли прямо в лицо.
– Вот же гад!
Кэп подскочил к напарнице и оттащил ее назад. Эрак наклонил копье и сделал уже было шаг, как Кросс что есть мочи гаркнул на всю поляну:
– Не стрелять!
Вытерев с носа и губ тыльной стороной ладони неприятно пахнущую пурпурную слизь, Келли поморщилась:
– Вот зараза.
Первый же сдавливающий горло позыв начал беспощадно душить ее на полуслове.
– Что за хрень? – Моррис приобнял сползающую на землю напарницу за талию. – Аптечку из заднего ящика. Быстрее!
Кросс спринтерски метнулся в сторону катера.
– Держись, напарник, терпи! – Ральф подбадривающе взял МакКинзи за руку, не прерывая с ней визуального контакта.
С каждой секундой ей становилось все хуже. Она уже совсем побелела.
Кори прилетел, как метеор, на ходу доставая из судовой аптечки скорой помощи инъекционный аппарат, заряженный Цитохромом-Икс.
– Коли сразу два! – рявкнул Моррис.
Отточенными движениями Кросс скинул колпачок и уколол автоматическим шприцом МакКинзи в область сонной артерии. Потом еще раз. И еще.
– Я отнесу ее в дом!
* * *
На первом ярусе Элигер-Сильварума темнеет значительно раньше, чем, например, у подножия Мапири-Экселис или на барханах Темпу-Каду.
Настроение умиротворенного вечера было особенно тяжелым во всех смыслах этого слова. Принес ли уходящий день хоть что-то хорошее?
Душераздирающий пронзительный визг и вопли ужаса рвали тишь и блажь лесного вечера на части. Чистое небо и проявляющиеся на нем первые звезды, как ни старались, не могли сгладить тревогу и напряжение, окутавшее все вокруг тяжелым каменным полотном.
Арл Эрак «работал» с пленным диверсантом.
Кросс, сменивший Джексона в пулеметном гнезде, был начеку. Он как раз заканчивал замену перегоревшей фонарной лампочки, готовясь провести за турелью очередную бессонную ночь.
Все остальные члены группы осмотрительно укрылись в помещении комплекса.
Выжившего варвара сняли с дерева, перебинтовали рану, напоили водой и привязали к одной из опорных свай, после чего привели его в чувства.
Далее Эрак, оставшийся с соратником один на один, продолжил «разговор» по-свойски, используя все методы дознания, какие посчитал нужными. Острием копья он медленно расковыривал пленному рану, периодически щедро посыпая ее лазурной морской солью, специально выуженной для этих целей из одного из своих поясных карманчиков.
Что касается людей, пытать дикаря не было ни у кого ни малейшего желания, к тому же он оказался действительно крепким малым с нехилой силой воли, раз смог почти сутки удерживать во рту сгущенный болотный концентрат, вызвавший у МакКинзи приступ асфиксии.
Цитохром-Икс справился с ядом, и напарница Морриса чувствовала себя значительно лучше.
Инцидент был любопытным с точки зрения эволюции наступательно-оборонительной тактики дикарей. Военные неоднократно обсуждали случаи внутриплеменных разборок в Пирос-Эрдей, в ходе которых Зэрлэги в порядке вещей, набирали перед дракой полный рот раскаленных углей или перечного жгучего порошка.
Но откуда у боевиков синтетический концентрат болотной органики?
Эрак был прав. Однозначно, во всей этой заварухе были замешаны военные. Кто и с какой целью – следовало выяснить при первой же возможности.
Пленный завопил в последний раз и затих.
Входная дверь отворилась, и в комплекс зашел Арл:
– Им Хан Авлед.
– Джазз, не спим. Переводи! – шугнула сонного дройда Элизабет.
– Очень сложный диалект. Судя по всему, захваченный воин умер.
– Спроси, куда направляется войско.
Робот выдал длинный набор слов, после которых Эрак задумался, а потом произнес слово, которое Элизабет и все присутствующие поняли без переводчика:
– Ма-Лай-Кун.
Уставшие колонисты переглянулись:
– Что ты сказал? Ма-Лай-Кун? Точно? Ты уверен?
– Да, сейчас они держат путь до озера Фаха. Там их встречает вторая группа на Авионах, – пробубнил Джазз.
– Зачем, черт побери? – Джексон даже привстал.
– Вдоль «небесной стрелы» они выходят на Ма-Лай-Кун и атакуют его.
– Болотные черти! – Элизабет кое-что поняла и замерла, не дыша. Ей стало дурно и в глазах потемнело. – Сэм!
Позвоночник сковал страх. Боевики идут прямо на Ма-Лай-Кун, а там ее дочь.
– Зачем им мирная деревня? Спроси это у него, дройд! – Джексон искренне ничего не понимал.
Джазз обменялся с Зэрлэгом репликами и резюмировал:
– У них с собой боевое оружие массового поражения.
– Ядерная бомба?
– Я не могу разобрать точность формулировки. Взрывные камни из огня. И еще какой-то дар Богини Моря. Простите, лучшего толкования нет.
– Что еще за драная Богиня Моря, будь она проклята? – выругался Моррис, привставший с кушетки рядом с лежащей слабой напарницей.
– Это еще не все, – перебил Джазз. – Внутри войска есть особая группа, называющая себя избранными. У них одежда и амуниция для маскировки под небесных рыбаков. Цель группы – оружейный завод и месть за Красный лес.
Джексон подошел к Арлу, остановился рядом с ним и развернулся лицом к остальным:
– Народ, вы сечете? – он вытянул указательный палец в сторону Зэрлэга. – Если краснолицые нападут на Северную Станцию под видом зеленых, командование отдаст приказ о…
Элизабет подхватила мысль:
– О чрезвычайных контрмерах. Вот чего добивались эти таинственные военные в подземном пещерном лагере. Кто бы они ни были, они хотят развязать глобальную войну. Они хотят ввергнуть всех в хаос.
– Упоротые дикари. Эти дурни думают, что вершат правосудие, а их всего лишь просто-напросто используют.
Что же делать? Срочно двигаться в сторону мигрирующего озера Фаха с надеждой еще догнать боевиков? Попытаться добраться до деревни Лерата-Грут и попросить подкрепления? Возвращаться в ЮКЛ? А может, сразу устремиться на Ма-Лай-Кун?
Оставшегося в катере топлива хватило бы максимум на двадцать-тридцать километров. Поэтому все смелые идеи и тактические планы были бессмысленны.
* * *
Стемнело.
По крыше забарабанили звонкие капли дождя. Словно гром, с улицы послышался приближающийся нарастающий грохочущий гул. Сидевший до этого тихо Кори Кросс восторженно заликовал, словно он выиграл тысячу квалификационных кредитов в лотерею.
Ослепительно яркий холодный свет, исходящий откуда-то снаружи, залил помещение комплекса до отказа.
Джексон по-хозяйски поспешил к двери первым, остальные прильнули к разбитым окнам.
Тяжелый десантный корабль Night Bird с четырьмя турбореактивными двигателями завис точно по центру расчищенного пустыря, прощупывая блуждающими мощнейшими лучами прожекторов мрачный опустевший лес вокруг.
Словно орел, сжимающий в лапах пойманного зайца, корабль удерживал на грузовых кронштейнах бронированный двухместный шагоход Swale Thunder.
Вакуумно-пневматические грузовые фиксаторы корабля синхронно разжали поддерживающие шагоход крепежи, как бы намереваясь избавиться от многотонного удручающего груза.
Бронированный танк, точно налитый свинцом, громоздко обрушился на разросшийся сам по себе кустарник, полностью разломав его несущий ствол и центральные стебли. Ноги зарылись в трясине не меньше чем на метр.
Подвижный наплечный прожектор и нагрудный фонарь ударили в разные стороны. Верхняя турель и корпус развернулись в сторону комплекса, и шагоход легкими непринужденными движениями выкарабкался из топи и взошел на помост.
Размахивая руками на крыше комплекса, переполненный чувствами Кросс пытался перекричать гул реактивных двигателей, видимо, приветствуя ударную спасательную группу. Джексон первым вышел на улицу и высоко поднял правую ладонь.
Внешние громкоговорители с парящего корабля резонирующим приказным тоном вещали на весь лес:
– Мы просим всех лиц, находящихся внутри комплекса, выйти наружу. Повторяю, всем лицам внутри комплекса выйти наружу.
Ходячий танк приблизился к зданию, устремив лучи света и все вооружение на вход. Падающие россыпи дождя звонко отскакивали от железной брони.
Прибывшая ударная группа, вероятнее всего, ожидала самого худшего. Все внимание было сосредоточено вокруг спасения отделения связи.
Вслед за Робертом Джексоном на помост спустились Ральф Моррис и прихрамывающая Элизабет Уорд. Келли МакКинзи осталась лежать на кушетке – она были еще слишком слаба.
Как только в дверном проеме появилась красная броская физиономия Арла Эрака, напряжение «на сцене» подскочило, словно в банку с химическим реактивом опустили медный катализатор.
Бронетанк сделал шаг вперед. Направив дула в Зэрлэга, наводчик шагохода уже собрался превратить его в решето, надавливая пальцем на гашетку.
– Стойте! – Элизабет растопырила руки в стороны, запрыгнув вверх на пару ступенек.
Как они могли пропустить этот момент? Очень непредусмотрительно.
Девушка продолжила кричать так громко, как могла:
– Этот абориген с нами, все нормально! Он никому ничего не сделал.
Вращение стволов прекратилось, и дуло минигана опустилось вниз.
С разных сторон к транспортному кораблю слетелись несколько разведывательных аэродронов, видимо, запущенных чуть ранее. Из громкоговорителя донесся слегка отстраненный голос пилота, говорящего словно самому себе:
– Периметр чист. Садимся.
Сзади из-за навеса комплекса выплыли еще два летательных аппарата с включенными прожекторами – десантный самолет-конвертоплан и грузовой реактивный самолет-кран Hercules-1, несущий, словно пчела, грязный гусеничный тягач. Тот самый, на котором старший по связи лейтенант Пол Райли укатил с товарищами запускать аварийный зонд.
Конвертоплан опустился на посадочную площадку и, выплюнув десяток пехотинцев, улетел прочь. Его место почти сразу занял уставший от тяжелой ноши массивный десантный корабль, тут же выключивший все двигатели.
Самолет-кран плавно опустил тягач рядом с комплексом. В какой-то момент его накренило так, что казалось, он вот-вот снесет антенную мачту. К счастью, квалификации пилота хватило, чтобы выровнять перекосившуюся машину.
Несколько пехотинцев помогли отцепить лебедочные крюки от наружных петель на корпусе тягача, после чего самолет-кран поспешил удалиться.
Десантники разбрелись по периметру всей базы. Среди поднимающихся бледно-голубоватых болотных огоньков, бойцов выдавали только узкие полоски света из подствольных фонарей, а также зеленые индикаторы на боковых утолщениях шлемов.
Реактивный двигатель ходячего танка захрипел и замолк совсем. Руки-манипуляторы с подвешенными миниганом, ракетной установкой и струйным низкорассеивающим огнеметом безжизненно опустились вниз.
На пустыре снова стало тихо. Ничего кроме пения ночных цикад и крика напуганного шумом Ара-Папига. Только он напоминал собравшимся, что вокруг в темноте продолжалась невидимая глазу жизнь.
Кабина шагохода съехала вверх, обнажая кресло механика-водителя в сером термозащитном костюме. Сняв операторский шлем, мужчина выбросил выдвижную ручную лестницу и спустился по ней на помост.
Сверху сбоку из крышного люка вылез наводчик и, словно скалолаз, цепляясь по пазам и поручням, слез вслед за командиром.
Члены экипажа подошли к собравшимся, и первым заговорил, конечно же старший:
– Сержант Мэллоун. А это ефрейтор Литтлмун.
– Старший по связи Джексон. Там, наверху – лейтенант Кросс, – Боб собрался было представить остальных, как увидел знакомое лицо, поспевающее с взлетной площадки. – Райли, чувак!
Не скупясь на эмоции, Джексон от души схватил в объятия подбежавшего тощего очкарика в толстенных диоптриях:
– Чувак! Живой! У вас получилось?!
– Это была стремная поездка, разрази меня паралич. Не ели, не спали, мочились на ходу. Все ждали, что нас догонят и зарежут.
Кросс спустился с крыши, и все спокойно перезнакомились и обсудили ситуацию с диверсионным отрядом.
Эрак поначалу немного напрягся в присутствии столь большого количества военных и особенно шагохода. Все-таки, в свежих воспоминаниях его народа подобные машины ни с чем хорошим не ассоциировались.
Зато Райли спокойно отнесся к Зэрлэгу и даже потрепал его пыльную влажную ладонь. У него не было привычки срезать все под один корешок и судил он каждого по отдельности по конкретным поступкам.
Тягач припарковали на положенное стояночное место и размещенную в нем аппаратуру подключили к антеннам.
Элизабет первой залезла в кузовной отсек связи и начала передачу на ЮКЛ:
– Внимание Южному Лагерю. Говорит Элизабет Уорд. Личный номер E-23331. На связи второй ретрансляционный узел. У нас чрезвычайная ситуация. Узел атакован вооруженным отрядом, направляющимся из Пирос-Эрдей в Ма-Лай-Кун. Их конечная цель – оружейный завод в ИВК. Прием. Меня кто-нибудь слышит?
– Странно, да? – Райли снял наушники.
– Как будто блокируют сигнал. Они там вообще живы?
– Не могу знать. С Полигона уже отправили сообщение об инциденте на Северную Станцию. Они его однозначно получили.
– Генералу Файервуду доложили?
– Насколько я понял, он отсутствует. Его сейчас замещает Алисия Берк.
– Дремучий бардак! Сержант, как быстро мы долетим до Ма-Лай-Кун?!
– Примерно за четыре часа.
– Мэллоун, умоляю вас, как мать. Мы обязаны успеть туда быстрее боевиков.
Война и мир
05:44 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Убираться после окончания культурно-развлекательных массовых мероприятий сложнее, чем к ним подготавливаться. Горы мусора, пьяные тела, потерявшиеся плачущие дети, сломанная мебель и десятки мелких неприятных происшествий и оказий – и все это лишь в самом оптимистичном раскладе.
Воздушное пространство над деревней было перегружено хаотично маневрировавшей полусотней Авионов.
Всем им очень сильно повезло, что ночью не было шторма. В противном случае – парковочных зон и лебедок на всех бы не хватило, и к утру без крушений в итоге не обошлось.
Почти все гости специально встали пораньше, чтобы убыть еще до начала «пробок». Но, разумеется, как часто такое бывает, «умников» по факту оказалось больше, чем тех, кто позволил себе спокойно отоспаться. Отсюда и нервотрепка.
Фестиваль Духов завершился поздно ночью и прошел в целом без сюрпризов и пострадавших. Если не принимать во внимание гибель бравого Матара-Торона во время инсценировки «коронации» вождя.
Местные запрягали сытых Квадо-Туна, привязанных к стойлам возле гостевого лагеря. Те, кто приехал со стороны второго кольца ИВК, заряжали батареи своих аэроглиссеров от специальных удлинителей. В основном же, аборигены разбирали сваленные в кучу лодки.
Было даже несколько гражданских элитных кораблей из Never Utopia и один штурмовой конвертоплан с группой пехотинцев на самый крайний случай. Они улетели еще на рассвете.
Кто-то вообще добирался пешком по натянутым канатным дорогам.
Главное – мероприятие удалось! Все остались довольны.
Каждый был занят своим делом, поэтому в размеренной суете никто не обратил внимания на группу из шести Авионов, приблизившихся с запада.
Обычные мягкие аэростаты, без каких-либо отличительных знаков. Они спокойно вплыли в воздушную бухту деревни. По всем внешним признакам – это были рыбацкие судна. Двое из них отделились и продолжили путь на восток. Остальные разделились и замедлили ход.
Достигнув центральной площади Ма-Лай-Кун, загруженной лихорадочно собирающимися гостями, один из замедлившихся Авионов завис над алюминиевыми высотными баками, один из которых, резервный, был полным до краев позавчерашним дождем. Тот самый резервуар, в котором голышом плавала Сэм.
Житель деревни, ремонтирующий треугольный помост между горловин, поднял руку и приветственно помахал незнакомцам.
«Рыбаки» с гондолы поспешно вытряхнули в воду содержимое пяти грузных мешков – тяжелые крупные фуксинового цвета яйца морского Куро-Акая с пятнами цвета неспелого мандарина.
Другой «рыбак» бросил вслед за скрывшимися в толще воды яйцами черный предмет, похожий на камень.
Отразившийся эхом по всей деревне мощный взрыв разворотил нижний свод резервуара, и тысячи кубометров кипящей жидкости, источающей ядовитые испарения, водопадом обрушились в ничего не подозревающую толпу.
Тех, кто случайно оказался на пути многотонного сброса, смыло с подвесных мостов.
Падающая бурлящая масса распылилась в воздухе на миллион крупных капель и ударила о землю увесистым шлепком, сбив с ног десятки перепуганных местных жителей и гостей. Плотное облако едкого грязно-желтого дыма моментально обволокло всю площадь вместе со вчерашней ареной, догоревшими кострами и еще не убранным телом побежденного Матара-Торона, заботливо укрытого тентом.
Кашляя и захлебываясь собственной кровью, аборигены и колонисты помогали друг другу подняться, пытаясь спастись из удушающего месива и выйти за пределы разрастающегося, убивающего все вокруг, смога.
Ма-Лай-Кун погрузился в ужас и панику. Всюду слышались стоны и душераздирающие мольбы о помощи.
Красивая и технологичная деревня вместе с ее висячими садами, мостами, лифтами и теплицами в одночасье превратилась в безобразный калейдоскоп скорби и братский склеп межрасовой дружбы.
Несколько экипажей недалеко улетевших Авионов с гостями развернулись, чтобы прийти на выручку хозяевам и организаторам Фестиваля. Они не могли не заметить и не услышать, что творится неладное.
Ближе к окраине поселения, в хозяйственном секторе вольноживущих переселенцев, прогремели новые взрывы.
С другого вражеского Авиона вылили несколько промасленных тюков с водородосодержащей горючей смолой, полученной из железного дерева с прибрежных низин Пирос-Эрдея, и смешанной с серой и прогоркловым маслом.
Так называемый «Жидкий огонь», печально известный Намгуми по легендам о падении Древней империи Асири-Гунунга. Во время осады города Трор первые племена Зэрлэгов в буквальном смысле залили улицы из длинных дальнобойных сифонов, превратив город в озеро прожорливых языков пламени, убивающих все живое. После чего Трор был разграблен, а уцелевшие – жестоко казнены.
Пара разорвавшихся гранат выбила сваи из фундамента и завалила многоуровневый дом второго яруса с еще спящими людьми.
Начался сильный пожар.
Вязкая загущенная смола прилипала к одежде и телу и продолжала гореть. Спасаясь от огня, люди выпрыгивали из полыхающих жилищ и без шанса на выживание разбивались о коряги и пни.
Вместе с клубами черного дыма, по поселку разносилась смердящая гарь спекшейся древесины с плотью, и устрашающий бледно-оливковый пепел.
В качестве символа поражения цивилизации и падения выстроенного годами мирного уклада жизни Ма-Лай-Кун – сам по себе в произвольном направлении улетел ввысь отрубленный от привязной мачты ветряк Vigman.
Нападение было отлично подготовлено и технически организовано. Враги действовали по точно спланированной схеме, знали наверняка, куда и чем бить, старались достичь максимальных потерь среди местного населения.
* * *
Характер личности определяют поступки, и первой отличительной чертой настоящего лидера считается умение сохранять холодный ум в стрессовых ситуациях, пока у других дрожат колени и немеет от страха язык.
Даже в атмосфере анархии и кромешного беспорядка, горстки бравых воинов объединились в активное сопротивление.
Вместе с боевым товарищем, Джаггора кое-как развязал запутавшийся узел балластового куля и, отпустив его, отдал очередной приказ, бросившись на помощь другому другу, раскручивающему ручку ременного привода на неторопливо поднимающемся Авионе.
Одиннадцать лучших племенных воинов, включая Бадглида – будущего вождя, являли собой нерушимое по силе и духу братство и на протяжении последних четырех лет служили первой линией обороны общины. До недавнего времени первенство возглавлял старший брат Джаггоры, Исхир, трагически погибший во время коронации на трон Ма-Лай-Кун.
– Тцехем Чикопа! – прокричал Джаггора, подняв над головой длинный массивный лук из белого дубового тиса, призывая беспощадно рубить самозванцам головы.
Нога его была хорошо перебинтована, хотя сквозь марлевую ткань уже проступили пятна темной крови. Специалисты Эспайера из штатного медпункта хорошо постарались ночью, сшив сухожилия и вены и заварив лазером рваные края полученных ран.
Авион преодолел верхний ярус и, наконец, взлетел выше крон деревьев Ду. В плотной куче восходящих «труб» дыма и копоти, среди неразберихи из стреляющих друг по другу визуально одинаковых аэростатов Джаггора тем не менее почти сразу без ошибки определил ближайшее к ним вражеское судно – то, что было со сломанной мачтой. Аэростат, что тащил за собой неподвижное тело аборигена, болтающееся в свисающей рыбацкой сети.
Скорее всего, это был лучник, выпавший из гондолы при резком маневре и запутавшийся ступней в веревках.
В своем суждении о выборе цели, Бесстрашный опирался на два определяющих фактора.
Первый. Оболочка резервуара на Авионе со сломанной мачтой была сильно спущена, и на борту не осталось ни одного балластового мешка, что говорило, скорее всего, о долгом предшествующем походе.
Второй. На пустой взлетно-посадочной платформе в верхних кустах второго от них дерева Ду стоял раненый стрелой в плечо человек, который без остановки палил из ружья именно по странному аэростату с пойманной в сети «добычей».
– Игала Луктум! – поднимая боевой дух перед рукопашной схваткой, прокричал Бадглид. – Алиб Чифундо!
Несколько воинов-матросов забрались к марсовым выступам на мачте, чтобы во время стыковки напасть сверху, с более выгодной позиции. Сам Джаггора вместе с двумя близкими товарищами подняли парковочные складные якоря, намереваясь использовать их как абордажные дреки для жесткой сцепки с бортом противника.
Вражеский Авион тем временем успешно отстрелялся от приблизившегося к нему аэростата, попытавшегося оказать бесчинствующим варварам хоть какое-то сопротивление. С пробитой оболочкой и усеявшими палубу телами погибших храбрецов, мертвый корабль пронесся мимо Бесстрашного на большой скорости по неуправляемой траектории.
Это было гражданское судно из Риккама-Кейтеки с турбовинтовыми двигателями. Врезавшись в парковочную мачту, оно завалилось на бок на посадочную площадку, смяв собой несколько людей и аборигенов, спасающихся в кронах от давки на земле. Разлетевшиеся осколки поврежденных винтов сильно ранили еще нескольких ни в чем не повинных жителей.
Переключив внимание на команду Бадглида, диверсанты выпустили по ним несколько стрел и, развернувшись кормой, ударили из гарпунного орудия. Зазубренное тяжелое копье прошило паруса и оболочку Авиона насквозь, застряв в грот-мачте. Зашипев, играючи посвистывая, гелий вырвался наружу.
Отвечая последовательным залпом из луков, братья Джаггоры схватились за дубинки-палицы и скораксы, похожие на миниатюрные косы для жатвы.
– Ад-Алар Ма-Лай-Кун! Мукаттэ Яки! – Бадглид напомнил товарищам о доме и о тех, кого они защищали, ради кого шли на смерть.
После недолгой погони Авион, наконец, нагнал удирающих вредителей и протаранил укрепленным носом корму, разворотив ее в щепки. Один из соратников Джаггоры закинул якорь, обеспечив надежную сцепку. Уклонившись от очередной партии выпущенных стрел, Бадглид с товарищами яростно ринулись в бой.
Пусть и одетые под рыбаков, со смытой с лиц красной глиной, вблизи враги все равно выглядели как типичные Зэрлэги.
Угрюмые лица, отсутствующие мочки ушей, рассеченные вертикально губы и прочие добровольные увечья, нетипичные демонические татуировки, глубокие вырезанные по всему телу ритуальные рисунки, обереги из засушенных ножек болотных уток и амулеты из вырванных зубов на подвесках, плетеных из кос и волос убитых ими жертв.
С каждой из сторон оказалось примерно равное количество участников битвы. Несмотря на хромоту, Джаггора бросился в центр вражеской массы вперед собратьев.
Блокировав рукой прилетевший сбоку косой удар томагавком, он использовал заранее извлеченное из мачты тяжелое гарпунное вражеское копье, на полном ходу сбив им с ног сразу трех врагов. Зазубренный наконечник застрял между ребер плешивого мерзавца с отрезанными губами, и оружие пришлось оставить.
Жаль, что под рукой не было любимого молота. От одного его вида диверсантов бы разбил страх. С другой стороны, для ведения боя в воздухе Крошитель был не самым умным выбором.
Братья Бадглида активно «работали» скораксами, срезая с нежитей ошметки кожи и мяса. Один из Зэрлэгов, с собранными в пучок сальными волосами, связанными шнурком на макушке в один узел, был одет в многокарманный строительный жилет Эспайера.
Будучи самым отчаянным и умелым, вероятнее всего, он был лидером в отряде. Метко выпущенными зазубренными клинками-линтанами он убил сначала одного, потом второго боевого товарища Джаггоры. Третьего воина Ма-Лай-Кун, поспешившего им на помощь, он насадил на длинное копье.
Бадглид пришел в бешенство. Шипованным полукруглым кастетом он выбил челюсть замахнувшемуся на него варвару, а другому, схватившему его сзади, он рассек сонную артерию длинным изогнутым кольцом-когтем. Фонтан грязной вишневой крови ручьем окатил Бесстрашного и пульсирующими струями начал заливать палубу, выкачивая из поверженного врага все запасы кровеносной системы.
Загнанных к носу ублюдков осталось всего трое.
Тот, что самый искусный с длинным копьем, и еще пара испуганных, но решительных сгорбившихся дикарей с томагавками.
Из братства же уцелело лишь шестеро, включая Джаггору. С налитыми ненавистью глазами, переступая через тела покойников, они шаг за шагом приближались к мучителям своего народа. У соратников Бадглида не было ни капли сомнений, что победа на этом проклятом Авионе у них за пазухой.
Прежде всего, они превосходили остатки отряда по численности, сражаясь на своей территории за хорошее праведное дело. И самое главное – с ними был Великий Джаггора, их бестрепетный героический лидер, за которым они готовы были прыгнуть хоть в жерло водоворота в цепкие клешни Богини Моря. Или даже в адское пламя Бога Смерти.
Главарь уцелевших диверсантов что-то рявкнул и, как загнанные в угол крысы, вся тройка безысходно бросилась в атаку в последний раз.
Удар длинного копья было несложно отразить. Развернув корпус тела, Бесстрашный пропустил смертоносный колющий выпад мимо бедра и, помогая движению врага вперед, вцепился левой рукой боевику в глотку мертвой хваткой. Боковым зрением, они оба заметили, как сопротивление Зэрлэгов на палубе окончательно иссякло.
Пальцами ног Джаггора почувствовал разрастающуюся лужу теплой рубиновой крови из раны только что упавшего рядом тела Зэрлэга.
Сжимая шею врага сильнее и сильнее, Бадглид придвинул его лицо вплотную к своему. Всматриваясь в покрасневшие белки и пенящуюся неестественным малахитовым цветом слюну, он хотел насладиться моментом, когда тот испустит дух.
Зэрлэг приоткрыл рот.
Истории и легенды, передаваемые из поколения в поколение у племенного костра Ма-Лай-Кун, неоднократно пестрили отсылками к подлым фокусам забытых народов Красного леса. Каждый воин с детства знал их и был к ним готов.
Вот и сейчас, дикарь пытался плюнуть в лицо будущему вождю арлекиновый яд, уже, впрочем, начавший реакцию в его собственном рту. Но хватка Джаггоры была настолько крепка, что, казалось, кадык врага уже вошел в позвоночник.
– Ину Танган! – стоявший возле Бесстрашного член братства схватил запястье дикаря, незаметно выудившего из-за спины какой-то предмет, продолжая сжимать его в кулаке. Скорее всего, камень или клинок.
Двое боевых соратников быстро помогли внимательному товарищу разжать вражескую руку, которая все еще была сильна.
Из раскрывшейся ладони Зэрлэга на палубу звонко брякнулась издающая подозрительный писк граната NIPPI-2 с вариативной задержкой детонации.
Джаггора видел подобные боеприпасы небесных людей во время одного из своих визитов на Северную Станцию, еще на стадии знакомства и согласования разрешений на этапы модернизации Ма-Лай-Кун.
– Ниглак-Ин-Прау! – заорал Бадглид, призывая братьев покинуть проклятое судно немедленно.
Спасаться особо было некуда. Сцепившиеся как брачующиеся лягушки два полуразрушенных Авиона зависли над плотными кронами дерева Ду, метрах в десяти над самыми верхними ветками.
Словно по команде «в воду», несколько воинов перемахнули через борт и, сиганув из гондолы, скрылись в гуще листвы. Джаггора прыгал последним. Мощный оглушительный взрыв, разворотивший останки грациозных аппаратов, сморщил гелиевые оболочки и превратил все в одну большую груду падающих щепок. Потеряв ориентацию в пространстве и отключившись, Бесстрашный растворился в бескрайней листве вслед за братьями.
* * *
Мы ничего не знаем о Вселенной, в которой мы живем.
Создаем законы, чтобы тут же их нарушать. Хотим доминировать, но не можем. Пытаемся проникнуть в сердце самопознания, но становится только хуже.
В конце концов, пора согласиться, что мы приходим в этот мир и уходим из него, так ничего и не поняв. Любые научные достижения, невероятные астрофизические открытия – все это меркнет перед нашей беспомощностью в глазах необратимой и суровой смерти.
Мы научились врачевать, выращивать органы, переливать кровь. Но пока не найдем ключ к бессмертию, так и останемся узниками крысиных бегов на выживание.
Сборище побитых судьбой стареющих кусков мяса с претензией на возвышенные роли в макрокосме.
Мысли эти сменил короткий сон, в котором она летала в облаках среди заснеженных горных вершин. В центре всей этой неописуемой красоты она наткнулась на возвышающийся незнакомый космический корабль, рядом с которым в окружении плачущих людей на фоне серых облезлых скал стоял и пристально смотрел на нее уставший и грустный отец.
Вспышка боли резко вернула ее к реальности.
Глаза слезились, руки не слушались, а окружающая тухлая вонь и поселившийся во рту стойкий горький привкус доводили до изнеможения.
Старыми перевалочными погребами для предварительной чистки и заморозки Муя-Най-Тцесс уже давно никто не пользовался. Находясь высоко в кронах деревьев Ду, они оказались слишком затратными в обслуживании и, к тому же, неэффективными в эксплуатации.
В яме было темно. Обглоданные рыбьи головы и разложившиеся подгнившие кишки стали домом и одновременно столовой для сотен червей, мокриц, многоножек и прочих богомерзких насекомых.
Нового квартиранта никто не ждал, поэтому прием оказался в прямом смысле холодным и бездушным.
Она пришла в себя около получаса назад. Почувствовав, как что-то крупное ползет по ноге, Сэм в первую очередь подумала о шершавом иглоногом пауке-скакуне Кеманге, пришедшем пообедать муравьями и жуками, и наткнувшемся на блюдо поинтереснее.
Но это был не паук. Девушка едва успела разглядеть светящееся изнутри существо, напоминавшее крупную луковицу на тончайших лапках-нитях, как оно тут же скрылось в крупной щели. Ничего подобного раньше она не видела.
А был ли этот «гость» вообще с Гелиоса?
В полумраке Сэм едва нащупала торчащий из грубой деревянной стенки сук, попыталась опереться о него и подняться. Ничего не вышло. После шестой или десятой попытки она сдалась окончательно и теперь просто лежала в этой зловонной куче компоста, ощущая ползающих под одеждой и в нижнем белье гадов. Значительная кровопотеря, острая боль в правом боку, сверхтяжелые мысли – и все это сразу на одной тарелке единой порцией.
Люка оказался предателем.
Жестоким и подлым.
Никогда бы никто о нем ничего такого не сказал и не подумал. Обычный абориген. С вечной грустинкой на лице. Нормальный работящий туземец.
Совершенно нетипичное поведение для представителя Намгуми.
Что она ему сказала или чем обидела, раз заслужила такую страшную смерть?
И куда они утащили Кирки? Что они с ней сделали? Она совсем еще девочка…
В толстой полоске света, идущей сверху, был отчетливо виден уплотняющийся, красиво завихряющийся замысловатыми узорами шелковый дым. С каждой минутой становилось жарче. Насекомые также чуяли беду, проявляя и без того неприятную суетливую активность.
Поначалу Сэм подумала, что кто-то поджег сарай. Но сейчас она точно поняла, что горело все гигантское дерево целиком. И, значит, она действительно в беде. Сквозь сон, в полубредовом состоянии ей чудились крики, доносившиеся издалека откуда-то снизу. Жаль, что никто не знает, где она. Никто не спасет ее.
Перспектива сгореть на костре судьбы в компании с рогохвостами, термитами и чешуйницами, измазанной с ног до головы гнусными рыбьими отходами, вызывала лишь раздражение и злость.
Нужно было придумать, как подать сигнал о помощи.
На крики сил не было – слишком мало их осталось. Цветной дым затерялся бы в плотном облаке смога. В набедренном отделении брюк было пусто. Стучать по бревну нечем.
Минуту! Что это?
Дрожащими пальцами Сэм выудила из нагрудного кармашка запутавшийся в комке пыли и ниток миниатюрный бордовый самодельный манок:
– Святые небеса, – прошептала она чуть слышно.
Приложив свисток к губам, девушка выдохнула, подав длинный громкий сигнал. Потом еще раз. Еще. Еще. И еще один.
Жгучая боль снова резанула под ребро, и Сэм, окончательно обессилев, провалилась в небытие.
Секунды превратились в часы, приумножая страдания становящегося нестерпимым кошмарного ада.
Тяжелая артиллерия
09:51 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Сидя в окружении восьми экипированных в тактические штурмовые бронекостюмы пехотинцев, а также Арла Эрака и Джазза, Элизабет думала о дочери. О том, что должно быть здорово, когда о тебе кто-то может позаботиться, когда ты кому-то нужен, когда тебя безвозмездно и искренне любят.
Ральф Моррис с ними не полетел. Он остался в жилом комплексе второго ретранслятора со своей напарницей и по совместительству любовницей Келли МакКинзи. Из содержимого привезенной конвертопланом аптечки, он лично снарядил ей капельницу с глюкозой, кофеином, мезатоном и норадреналином. Возможно, это было жгучее рвение опеки. Или просто заурядная трусость. Кто знает.
Мысли такого рода были неприятными и разили на весь отсек женским одиночеством, преследовавшим Элизабет на протяжении всей ее жизни.
– Две минуты! – из громкоговорителя прогундосил голос пилота. – Наблюдаю скопления дыма и угарного газа. В центре поселка компьютер фиксирует высокую концентрацию паров неизвестного ядовитого вещества третьего класса опасности.
– Одеть маски! – скомандовал Вернон Хэвис своим подчиненным. Все семь пехотинцев – бойцы второго отделения отдельной специальной приполярной роты воздушно-десантного батальона ИВК нацепили автономные дыхательные аппараты LS-55.
Night Bird, тяжелый многоцелевой десантный корабль, чудом удерживался в воздухе за счет четырех вертикальных турбореактивных двигателей, мощностью по двенадцать тысяч лошадиных сил каждый.
Камуфлированный двухместный бронированный шагоход Swale Thunder с экипажем из сержанта Мэллоуна и эфрейтора Литтлмуна, чуть покачиваясь, болтался на грузовых кронштейнах, как пойманная высокогорным орлом добыча. Взад-вперед, туда-сюда, в такт встречающимся на пути воздушным ямам.
Командир повернул голову к закрепленной на плече рации:
– Мэллоун, как вы там?
– Нормально! К нам тут снаружи обезьян прицепился, укачало его, сидит зеленый, как туземец.
– Смотрите, не скиньте его вниз случайно.
– Постараемся! Сэр, как вам данные мониторинга? Здесь внизу настоящее пекло! – прошипел в ответ прерывающийся голос сержанта.
– Приготовиться! Оружие к бою! – прокричал Хэвис следовавшим вместе с ним бойцам в грузовом отсеке. – Всем глядеть на 360 градусов. Двигаемся по двое. Прикрываем тылы. И без геройства! Чтобы к ужину каждый вернулся в расположение гарнизона живым. Как поняли, парни?
– Так точно, сэр! – воодушевились пехотинцы.
Мэллоун запустил двигатели танка. Вместе с нарастающим гулом прогрева камеры сгорания, в результате автоматической активации электроусилителей движений приподнялись тяжелые руки-манипуляторы с подвешенным на них вооружением.
– Эй, в башне?! Заместитель?! – разбудил по внутренней связи сержант наводчика-оператора Литтлмуна. – Аккуратнее с выбором целей. Слишком много гражданских. Будет боязно, одевай подгузник. Чтобы на голову мне ничего не текло. Включаю гасители!
Глухим басом из наушников донесся голос пилота, словно из самой преисподней:
– Мэллоун, сбрасываю вас. Три! Два! Один!
Элизабет услышала сквозь тонкую стенку фюзеляжа громкий щелчок. Вакуумно-пневматические фиксаторы груза синхронно разжали поддерживающие бронетанк кулачковые крепежи.
Громкоговоритель в грузовом отсеке снова ожил:
– Парни, десять секунд. Девять. Восемь…
– Что бы сегодня ни случилось, Джазз, держись рядом и будь молодцом! – натянув на затылок резиновый ремешок дыхательной маски LS-55, Элизабет поправила болтающуюся антенну на корпусе дройда. Ремонт был произведен впопыхах, и многие части держались на соплях.
Корабль сильно тряхнуло. При ударе о поверхность центр тяжести сместился в бок, и весь корпус накренило в сторону. Непристегнувшийся пехотинец кубарем скатился по полу, и его, словно калач, шлепнуло о стену.
Грузовой люк опустился, и группа десанта вместе с Арлом, Элизабет и Джазом покинули отсек.
Корабль оказался слишком грузным для деревянной посадочной площадки, сооруженной на корнях. Одна из опорных свай не выдержала веса транспортника и сломалась. Задняя левая опорная стойка шасси пробила бревенчатый настил, завалив весь самолет к краю.
Таким Ма-Лай-Кун никто никогда не видел. Деревня утонула в пучине хаоса, зарывшись в илистый слой беспросветной жути и отчаяния. Все куда-то бежали, кричали, спотыкались, падали, кашляли, снова поднимались. Гладкая пелена смога прочно закрепилась чуть выше уровня второго яруса, примерно посередине высоты деревьев Ду.
Пахло гарью и страхом. Завидев вооруженных людей и особенно Арла с его красным угрюмым лицом, текучая толпа аборигенов раздвоилась, словно родник, огибающий торчащий камень.
До чего ж обидно!
Они так торопились и старались, но опоздали. Совсем чуть-чуть. Войско боевиков с Ледрита опередило их всего на несколько часов.
Где-то вдали громыхнула канонада выстрелов. Бронетанк отмаршировал уже куда-то вперед, скрывшись из виду. Поправив стеклянный контур аппарата, Элизабет с сожалением отметила – маска сидела неплотно и пропускала дым. Она помогла подняться с колен изможденной женщине, прижимающей четырехлетнего ребенка к груди, затем повернулась к командиру:
– Я должна найти дочь!
– Мы поможем. Что нам делать? – отозвался Вернон.
– Предлагаю для начала следовать против движения толпы.
– Рядовые Стоун и Муха, охранять корабль! Остальные за мной – бегом марш!
С оружием «в пол», пехотинцы рысцой засеменили за Верноном Хэвисом, навстречу неизвестности, от которой нормальные живые существа, следуя инстинкту выживания, бежали прочь.
– Джазз, ты можешь засечь Саманту по биометрическому излучению? – Элизабет на бегу как-то непривычно тепло обратилась к дройду, как к старому другу.
– Уже пробую. Пока ничего.
Сжимая в руке заряженный Light Gun, Элизабет вместе с Арлом догоняла пехотинцев, оглядываясь по сторонам. По пути им встретились несколько сотен местных жителей, один полупьяный ряженый в перья довольный абориген, видимо еще не закончивший празднование, и четверо колонистов, двое из которых тащили за ручки левитирующую передвижную установку пожаротушения.
По спине забегали муражки.
Именно с Ма-Лай-Кун, с чучела головы Матара-Торона на стене, с холодного компресса на лбу, с доброты Масу Аминчи началось знакомство Элизабет с Гелиосом много лет назад.
Ностальгические чувства захлестнули эмоции, высвобождая приятные воспоминания. В памяти всплыл ужин у костра, игра «в горячий пирожок» на посадочной площадке, починка антигравитационного стабилизатора. Глаза Элизабет стали влажными от слез.
Толпа рассеялась, и стало пусто.
Но, похоже, они все-таки достигли своей цели.
Возле стоявшего вдалеке на широкой опушке гигантского дерева Ду происходило что-то значимое.
Используя в качестве прикрытия здоровенный пень и перевернутый длинный аэроглиссер, пара местных свободноживущих колонистов с арбалетами плечом к плечу с тремя воинами Намгуми, вооруженными луками, стоя по щиколотку в воде, отстреливалась от незримого врага, укрывшегося в темной массивной вытянутой расщелине ствола на высоте примерно двух метров. Между сопротивлением и основанием дерева Ду, в «дупле» которого засели диверсанты, образовалось расстояние не больше броска тяжелого камня.
Шагоход остановился рядом с баррикадой и «осел», сжал амортизационные пружины и согнул колени, соорудив надежный щит для подбежавшей и спрятавшейся за его спиной пехоты.
* * *
– Этот с нами, спокойно! – Элизабет снова пришлось заступиться за Эрака. – Что у вас за ситуация?
– В общем. Это не «наши», – начал вводить в курс дела сидевший на кочке немытый бородатый мужчина, больше похожий на одичалого седого хипстера в тугой бандане цвета коралловой зари.
– Ты про кого?
– В смысле, они одеты в рыбаков, но судя по рожам, – бородач крякнул, глянув на Эрака. – Похоже, что это дикари из красной долины. Ну, той, что у высыхающего моря…
– Да, я знаю, кто они и откуда. Дальше?
– Четверо или пятеро. Вооружены. С ними в заложниках несколько местных, сколько точно – не знаем. Наверно, прятались, пока эти говнюки к ним не залезли. Минут двадцать назад скинули вниз тело убитой девушки. Сейчас сидят тихо. Может, чего ждут.
– Сколько еще боевиков в деревне? – Элизабет поймала себя на мысли, что сильно разволновалась, подумав о том, что это могла быть Сэм.
– Не могу знать наверняка. Там за пнем лежит раненый дед. Я так понял, что он вместе с каким-то одноглазым капитаном покрошил с десятка-два этих сукиных котов.
Странное дежа-вю и полузабытый образ промелькнули на мгновение в голове у Элизабет:
– Капитан этот тоже здесь?
– Нет, он погиб. Здесь только дед. Поговорите с ним?
Согнувшись, Бородач провел Элизабет вдоль импровизированной баррикады мимо горстки храбрых «ополченцев». Джазз старался не высовываться и парил осторожно, почти касаясь воды.
Великая Мать Природа! Дедом оказался Споук.
Ему капитально досталось. Левая верхняя часть торса значительно обгорела, выставив красные налитые волдыри и пузыри напоказ. Множественные порезы и гематомы спускались с лица и до самых пят. Самую тяжелую рану, ту что на груди, зажимал чистой марлей сидящий рядом с ним волосатый мужчина в рваной майке и толстых льняных штанах.
Никому и никогда она не рассказывала, какую важную роль сыграл этот старый охотник в ее судьбе. Как в другой жизни он заступился за нее. Направил к свету в бесконечной чудовищной тьме. Как пожертвовав собой, он спас ее от смерти. Элизабет сняла маску, прикусила кулак от всей этой увиденной жути, заплакала и упала на колени:
– Споук!
Раненый дед приоткрыл веки, улыбнулся и, прежде чем отключиться, неожиданно веселым басом выдал:
– Сухачи!
– Он очень слаб. Наглотался дыма, выводя людей из всего этого чистилища, – Хипстер наспех составил что-то наподобие диагноза.
Сзади послышался крик Хэвиса:
– Стой! Куда?
Обойдя перевернутый катер, с копьем в руке, на залитую мутной водой поляну ближе к дереву вышел Арл Эрак:
– Уа, И-да Кун. Ка Фит!
Вытерев рукавом слезы и надев свою кислородную маску на лицо Споука, Элизабет поспешила к пехотинцам, на ходу интересуясь у Джазза:
– Что он там вещает?
Дройд перевел, что Эрак пытается образумить брата одуматься и сдаться.
– Пусть пробует. Не зря же его тащили с собой.
Эрак покричал свои слова повторно.
Благодаря исключительной реакции, в последнюю долю секунды он успел отклонить голову, отразив копьем отскочившую со свистом стрелу, выпущенную в него из чрева темного бесовского дупла.
Экипаж бронетанка не стал молча стоять в стороне. Шагоход ожил, подошел к Эраку. Рука-манипулятор прицелилась подвешенным миниганом. Аккуратная очередь легла четко по верхней кромке расщелины, отбивая от толстого слоя коры острые щепки. Мэллоун демонстрировал превосходящую огневую мощь.
Не сработало.
На этот раз в смельчаков полетела граната NIPPI-2.
– Арл, беги!
Взрыв поднял облако пара, разбрызгав сгустки тины и почвы по всей поляне. Эрак успел отпрыгнуть на достаточное расстояние, схоронившись в глубокой вязкой канаве. А вот экипажу Шагохода повезло меньше. Граната сдетонировала прямо рядом под ними, сильно оглушив.
Боевики были настроены решительно. В любой момент они могли взорвать себя вместе с заложниками.
Был ли смысл в переговорах? Нужно ли было начинать готовиться к самому худшему?
Догадки не рождали ничего, кроме ошибок.
* * *
– Что будем делать, кэп? – бородатый хипстер стянул с лица насквозь влажную от волнения повязку, демонстрируя прятавшиеся под ней густые щедрые белесые усы. Он был точь-в-точь Санта Клаус с выцветших старых открыток из музея Довоенной Истории и Памяти Земли.
Дышать можно уже было спокойно – Джазз только что это подтвердил. Ядовитые пары рассеялись, хотя дымка никуда не делась.
– Нас к такому не готовили, – попытался собраться мыслями Хэвис. – Терроризм был окончательно побежден еще в середине прошлого столетия.
– Нам не нужны талмуды, чтобы понять, что и как правильно, – вмешалась Элизабет. – Будем опираться на здравый смысл и интуицию. Если надо – рискнем. Если ошибемся – сделаем выводы и будем сильнее. Верно, Джазз?
– Верно, Элизабет!
– Ну так что? – все не унимался бородач.
– Спешки у нас нет, но и тянуть не надо. Джазз, что показывает инфракрасное сканирование?
– Девять четких силуэтов, из них четверо стоят. Еще двое сидят и трое лежат. У двоих из лежачих наблюдаю постепенное продолжающееся снижение температуры ниже допустимых значений. Могу предположить, что они умерли. Еще я фиксирую гравитационные аномалии…
– Про это потом, Джазз. Не сейчас.
– Ваш дройд прав! Пять, максимум семь уродов, – в рации прозвенел голос Мэллоуна.
Скорее всего, компьютер бронетанка после перезагрузки возвращался в нормальное рабочее состояние.
– Наша задача?
– Освободить заложников, не причинив им вреда. Ликвидировать боевиков и их лидера, – словно зазубрив наизусть, на одном выдохе выпалил Хэвис.
– На контакт банда не идет, – продолжила девушка. – Требований не выставляет. Мы вынуждены перейти к контрдействиям. Верно? Что мы можем?
– Дать им шанс сложить оружие и сдаться, – предположил командир.
– Нет. Никакой амнистии подонкам.
– Деморализовать, использовать газ панического действия, типа «Тетрапептида-П»…
– Нет, пока мы достанем газ, эти гады пророют траншею через корни вниз сквозь центр планеты назад в свою красную рощу.
– Тогда дадим им Авион и крокодиловый чемодан с грибами. Пусть валят, – нахмурился Вернон, уставший от критики.
– Стой. А ведь это отличная идея! – впервые улыбнулась Элизабет.
– Какая, с полным чемоданом грибов? – вдруг перевозбудился бородач.
– Нет, с траншеей.
– Ты шутишь? Будешь копать? – Хэвис поморщился и отмахнулся.
– Джазз, просканируй расщелину и сообщи толщину стены в самом узком месте.
– Выполняю! – помигивая диодным индикатором, Дройд отдалился в одну сторону, потом в другую и сразу вернулся. – Чуть подальше от входа, слева вверху – немного больше метра.
– Что ты задумала? – игнорируя сарказм, переспросил Хэвис.
– Джазз, мы же забрали лазерный секатор-резак со второго ретранслятора?
– Верно. Забрали.
– Ну и что? – потер запотевшие усы хипстер.
– Присоединим резак к ручке-манипулятору Джазза. Прорежем отверстие и выкурим их с тыла. Деморализуем, как предложил командир, и посеем панику. Они и так уже перепуганы.
– Доля логики здесь есть. Вряд ли они смертники. Тянут время. Значит, боятся.
– Подождите, братцы. А как мы их выкурим? – запинаясь, снова вмешался бородач.
– Используем брандспойт и мобильную установку пожаротушения пеной, – уверенно ответила Элизабет.
– Слишком сложно, – возразил Хэвис. – У нас есть светошумовые гранаты, их и применим.
– Нет! – обрезала Элизабет. – Нужно что-то более неожиданное.
И тут ее осенило. На какое-то время девушка застыла, вспомнив волосатого мужчину в рваной белой майке возле Споука. Все ее мысли сосредоточились вокруг мелькнувшей тогда перчатке из грубой кожи, торчащей из бокового кармана его толстых штанов:
– У меня есть решение. Мы пойдем к ним с Джаззом вдвоем.
– Если мой голос что-либо значит, позволю себе заметить, что это плохая идея, – попытался вывернуться дройд. – Моя программа…
– Успокойся, Джазз. Мы на войне. А значит, сражаются все. Если тебе страшно – это нормально.
– Они меня уничтожат. Я не приспособлен к такому.
– Не совсем так. Ты робот телеприсутствия, не забыл? И сейчас ты должен сделать свою работу. Вступить в близкий контакт с неприятелем. Большего от тебя никто не просит, – Элизабет подтащила за манипулятор дройда ближе к себе. – И да, Джазз, ты можешь погибнуть. Мы все здесь рискуем. Но подумай сейчас о том, что, возможно, там, в темноте, среди заложников сидит Сэм. Кроме нас ей рассчитывать не на кого.
– Хорошо, Элизабет. Я готов.
– Джазз, ты мой друг. И мысленно я буду с тобой, каждую секунду, обещаю.
– Может, я и искусственный, но я не балбес, – дройд выдержал паузу, словно вздыхая, собираясь с силами. – Что мне делать?
* * *
Прошло минут двадцать.
Эрак несколько раз высовывался и безрезультатно выкрикивал свой призыв к совести брата. Но никто не откликался. Неудивительно. Вероятность того, что в дупле среди оставшихся в строю живодеров прятался его родственник, была слишком ничтожной. К тому же пара под завязку загруженных преступниками Авионов убыла в сторону Северной Станции. О чем присутствовавшие даже не догадывались.
Думая о Сэм, больше всего Элизабет жалела, что они так мало общались в последние годы. Сейчас, по прошествии времени, ей было стыдно за истинную причину ссоры. Она вспылила из-за пустяка, дочь-подросток показала характер и по-взрослому ответила. Мать не захотела уступить и показала на дверь. В силу врожденной гордыни, обе стороны так и не решились на первый шаг примирения, чтобы по-человечески поговорить и попросить друг у друга прощения.
Может быть, в нашей природе заложена некая тяга к конфликтам. Неважно, к внутренним или внешним. Мы не умеем и не хотим жить мирно и спокойно. Нам нужно щекотать нервы, снова и снова бросать вызов, что-то доказывать себе и окружающим.
На поляне тем временем происходило следующее.
Вариант с «крокодиловым чемоданом» получил свой знаменательный шанс.
Джазз неторопливо парил в трех метрах над поверхностью воды, уверенно приближаясь к мрачной расщелине. Манипуляторами-руками он удерживал подвешенную снизу увесистую бутыль с чистой водой.
Элизабет шла следом по кочкам и разведенными руками демонстрировала «безоружность».
В любую секунду в них обоих могли выпустить стрелу, бросить копье, камень или даже метнуть гранату.
Из своих подохрипших динамиков Джазз на максимальной громкости в цикле вещал на примитивном языке Зэрлэгов примерно следующее:
– Отпустите невинных жителей. Для вас готовится Аэростат. Заправленный и с запасом пищи. Возвращайтесь в свой Красный лес. Достаточно жертв. Не стреляйте. Это питьевая вода для пленных. К вам идет врач, чтобы перевязать раны. Не делайте глупостей. Не гневите Богов.
Вытянутые лица переодетых под рыбаков аборигенов любопытно высунулись из-за обода дупла.
– Внимание! – негромко скомандовал в рацию Хэвис. – Приготовились! Стрелять на поражение.
Пехотинцы вместе с обороняющимися прильнули к баррикаде, целясь в область расщелины.
Очутившись во внутреннем полом пространстве, Джазз первым делом сбросил бутыль. Один из Зэрлэгов очень грубо и жестко ткнул его копьем в боковую стенку корпуса.
Имитируя отключение, дройд повалился на пол, открыв при ударе внешнюю крышку батарейного отсека. Вместо трех цилиндрических накопителей энергии был установлен всего один. Остальное неиспользуемое пространство было под завязку забито крупными роющими осами Зума Дараз.
Их еще называли «охотниками на термитов». Особи достаточно агрессивные, длиной с палец. Зума Дараз специально выращивали на огороженных пасеках, чтобы избавляться от вредителей и паразитов, уничтожающих древесину. Укус роющей осы был не смертелен, но вызывал сильнейшие опухоли и болезненные отеки.
– Не заденьте гражданских! – услышав возню в расщелине, уже громко скомандовал Хэвис.
То, что произошло дальше, напоминало театр смерти, смешанный с траурным тиром. Один за другим из дупла начали выпрыгивать кричащие от боли, размахивающие руками фигуры.
Первого же боевика в рыбацкой накидке, сжимающего копье, как только он поднялся на ноги после падения в воду, изрешетил десяток пуль. Клочья плоти вместе с кровавой пылью разлетались в разные стороны. Одна из коротких очередей пришлась на кисть, отшвыривая оторванные фаланги пальцев и разделив копье надвое. В довершение чья-то меткая стрела пробила глазницу и завалила дикаря навзничь.
Высунувшись из оврага, Элизабет быстро отстреляла всю обойму спрятанного до этого за поясом Light Gun.
Прыгнувшей женщине-Намгуми и следующему за ней спутнику дали убежать, не причинив вреда.
Еще трое боевиков вывалились почти одновременно и бросились врассыпную. Двоих настигла та же незавидная участь, а вот третьему практически удалось улизнуть. Если бы не Литтлмун. Скорострельный крупнокалиберный миниган в прямом смысле слова за считанные доли секунды превратил боевика в фарш, разорвав его туловище на лохмотья фрагментов костей и мяса. Чтобы его собрать вместе, теперь потребовалось бы не одно тысячелетие. Горе-диверсант стал кормом для гусениц, пиявок и плодожорок. Как того и заслуживал.
– Отставить стрельбу! – командир поднял руку.
Еще одна женщина-заложник выпрыгнула из дупла и с криком «Один еще внутри» бросилась наутек.
Диалог со смертью
13:02 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун.
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Звонкий шлепок морщинистой ладони расплющил надоедливую осу о щеку. Свернув со скрипучих перекладин увиливающего в ненужную сторону деревянного моста, командующий ступил в чавкающую пахучую трясину, скрывшую по голеностоп высокий непромокаемый армейский ботинок.
– Генерал, сэр. Все верно. Следуйте за мной! – подбежал к нему козырнувший на бегу пехотинец.
В сопровождении отлично экипированной штурмовой группы Самсон Доминик Файервуд быстрым шагом прокладывал путь к месту событий. Его возмущению и ярости не было предела.
Война закончилась. Пункты экстренной медицинской помощи и мобильный чрезвычайный штаб были оперативно развернуты в Ма-Лай-Кун. По рации из ИВК был запрошен гуманитарный шаттл с медикаментами, оборудованием и врачами.
На поляне, до которой наконец-таки добрался генерал, было людно. Возле раскрытой кабины неподвижного бронированного шагохода сержант Мэллоун не торопясь перебинтовывал голову ефрейтору Литтлмуну, у которого из уха сочилась кровь.
Из выходных отверстий опущенного многоствольного пулемета минигана струился легкий безмятежный дымок.
Трем местным женщинам с сильно опухшими от укусов лицами, и одному мужчине, у которого началась аллергическая реакция с признаками удушья, оказывали посильную помощь – прикладывали холодные компрессы, вытаскивали из ранок жала, давали подышать кислородом в LS-55 и выпить несколько капель кардиамина.
От толпы, стоявшей возле перевернутого аэроглиссера, отделилась девушка и подошла к Файервуду:
– Привет, большой босс.
– Рад тебя видеть, Бэсс, – генерал тепло обнял ее за плечи. – Мы получили в ЮКЛ твое сообщение со второго ретранслятора. Извини, что поздно.
– Ты уже видел Сэм?
– Нет, мои люди ее везде ищут. Я уверен, что найдем. Здравствуй, Джазз, – мотнул он головой подлетевшему дройду.
– Там есть один выживший. Думаю, тебе будет интересно.
Вместе со спецотрядом, не отстающим от Файервуда ни на шаг, они проследовали в гущу толпы, в одночасье расступившуюся перед значительным гостем.
Опираясь спиной на торчащий изогнутый корень дерева Ду, сидел вытянутыми ногами вперед один из боевиков. Зэрлэг выглядел очень противно – со срезанным кончиком носа, растянутыми мочками ушей, с кровоточащими порезами. В момент атаки роющих ос он лежал обкуренный без сознания на полу, вместе с двумя мертвыми телами, может быть, поэтому они не тронули его.
Рядом с диверсантом склонился Арл Эрак, теребя его и что-то бормоча.
Невероятно, но урод оказался тем самым его братом!
– А это еще кто? – вместе с встрепенувшимися телохранителями удивился Самсон краснолицему незнакомцу.
– Его зовут Арл Эрак. Он очень много сделал для нас и для меня лично. Он не опасен.
– Допустим. А «обрезанный» почему еще дышит? Я так понимаю, это один из нападавших?
– Да, это так. Арл хочет с ним поговорить, что-то спросить. Это его брат. Я уговорила командира Хэвиса дать им час. В благодарность, так сказать, за сотрудничество. Услуга за услугу.
Откуда-то сзади, сквозь обступившую толпу стягивающихся любопытных зевак, проковылял сильно хромающий Джаггора Бесстрашный, опирающийся на плечо Масу Аминчи.
Самсон встретился с ним взглядом и уважительно медленно кивнул. Затем повернулся с капитану спецотряда:
– Мы не ведем переговоров со зверьем. Никакой пощады. Поднять эту мразь! – Самсон выхватил из правой набедренной кобуры самозарядный устрашающего вида крупнокалиберный револьвер Baby Jo, по размеру напоминавший Desert Eagle.
– Ай-Но-Оли! – поднялся отодвинутый пехотинцем Арл Эрак и, растопырив руки, шагнул в сторону Самсона.
– Ву-укира! – обозвав краснолицего предателем, взревел Джаггора и со всего размаху ударил Эрака по лицу.
Арл увернулся от ослабшей неуверенной атаки и сцепился вплотную с Бесстрашным.
Элизабет и Масу поспешили их разнять. Генерал не остался в стороне и тоже подключился к потасовке, защищая интересы бывшей супруги.
Всех растащили.
Джаггора озлобленно сверлил глазами Эрака, тот недоверчиво, с некоей долей обиды таращился на Файервуда, а Самсон неодобрительно глядел то на одного, то на другого, пытаясь сообразить, в какой момент он, верховный лидер, генерал армии, первый человек на Эспайере и Надежда всего Человечества, уступил инициативу и контроль над ситуацией простодушным и во многом еще примитивным аборигенам.
В образовавшейся паузе и тишине откуда-то из-за спин раздался негромкий голос лежащего Споука:
– Фири Ванкходо. Тцоголо Тикупида! Аннабчи Мгулу!
Народ расступился.
– Что бормочет старик? – Файервуд обратился напрямую к Джаззу.
– Говорит о только что случившемся пророчестве, о трех непохожих друг на друга воинах, которым суждено объединиться против самой смерти, – отчитался дройд.
– Не вижу здесь воинов. Сборище уставших пострадальцев, пропахших мочой и керосином, – генерал вновь продемонстрировал безупречное красноречие.
– Ты зря его не слушаешь, святой Доминик, – с неожиданной стороны донесся кашляющий голос. – Дед гораздо умнее и дальновиднее тебя, кислого обормота.
Кто из присутствовавших посмел разговаривать с вооруженным генералом в подобной манере? У кого хватило наглости дерзить уважаемому военачальнику с безупречным послужным списком и безграничной властью?
– Все тужишься и тужишься, как пионер на линейке? И без толку. Двадцать лет топчешься на болоте, прячешься за своей промокшей беспомощностью. Слабак. Не оправдал ты ни единой возложенной на тебя надежды, – и снова этот голос.
Кто?
Когда до Файервуда дошло, что происходит, он с трудом поверил своим глазам.
Приподнятый и удерживаемый за подмышки раненый безносый боевик с опущенной головой, тот самый «обрезанный» брат Арла Эрака, словно бредил, уставившись в свое отражение в тинистой воде. При этом изъяснялся он на чистом английском языке.
– Капрал, подними его! – рыкнул генерал.
Свободной рукой пехотинец развернул за волосы голову диверсанта лицом к генералу.
Боевик приоткрыл только один глаз. Второй опух и сильно заплыл от залипшей его крови. Довольная ехидная улыбка сделала оскал еще более зловещим:
– Видел бы свою рожу, святой Доминик. Красная, как у дикарей. Хоть морковь сажай!
– Что за чертовщина?! – выругался Самсон. – Кто, мать твою, ты такой?
– А ты не узнал меня? – закашлявшись, продолжил боевик.
– Только один человек осмелился так обратиться ко мне однажды. Но это был человек с именем и честью. И его давно уже нет в живых.
– С честью? Гнусный ты лицемер. Как и все вы. Ненавижу!
– Кого ненавидишь?
– Людей. Изгадили свою планету, теперь прилетели, чтобы уничтожить эту.
– Тайрон? Тайрон Вилкокс?
– А что, я так сильно изменился в этом теле?
– Как такое возможно? Я лично видел фото– и видеоотчеты с Сойа-Вакуда с твоим мумифицированным трупом. Что за фокус?
– Святой Доминик! Допусти же хоть раз, что границы нашего понимания законов Вселенной ничтожны. Мы, как острицы в кале, не догадываемся ровным счетом ни о чем, что происходит вокруг. Мы слепы, как новорожденные котята у рыси.
– Ты уклонился от моего вопроса. Как такое возможно?
– Аллея Тысячеликого Вождя. Это все правда.
– Что именно?
– Верховный Жрец. Ему несколько тысяч лет. Краснолицые владеют секретом бесконечной жизни.
– А ты тут причем?
– А я тоже плевался, когда попал в это паршивое смердящее тело, – Вилкокс заметил Арла, совершенно не понимающего сути происходящего и вопросительно озирающегося на всех вокруг.
– Допустим, – Файервуд сохранил хладнокровие и спокойствие. – Кто организовал атаку на станции дальней связи и на эту деревню?
– А пошел ты, святой…
– Не называй меня так! – вспыхнул генерал, приблизившись и надавив на заплывшую глазницу «обрезанного». Боевик закричал от боли, но Самсон продолжил вдавливать большой палец в глазное яблоко, пока не потекла кремовая гнойная жидкость. – Я не знаю, с помощью какого колдовства, или ягод, или танцев с маракасом ты залез в эту шкуру. Но сейчас ты в ней, свинья. Я могу держать тебя в сознании на стимуляторах долгие годы. Ежедневно буду срезать живьем с тебя кожу, и наращивать ее вновь. Каждый день, снова и снова, самым тонким лазером по миллиметру, пока этот волшебный маракас или ягода у тебя в заднице не вызреет, и ты мне не выдашь их вместе со всей информацией, что мне нужна. Говори!
Беспокойного Эрака снова сдержали на месте.
Вилкокс заметно поумерил пыл вместе с игривым и дерзким настроем. Генерал в гневе был страшнее, чем десять копий Джаггоры, поставленных в шеренгу.
– Это все голос, – продолжил уже ближе к делу боевик.
– Какой, где?
– Голос у меня в голове. Он говорил, что и как делать. А я подчинялся.
– Бред. Один бы ты ни за что не справился.
– Нам оказали полноценную техническую и военную поддержку…
– Я знаю. Виллер вам помогал. С вашими химическими реактивами и фокусами.
– Нет, это она… – поперхнувшись комком крови, Вилкокс опустил голову.
– Эй, на меня смотри. Кто она? Кто тебе помогал?
– Помощница твоя. Алисия…
– Берк? Ты врешь, – генерал собрался было выдавить боевику второй глаз.
Но раненый опередил его, злобно крича и брызгая липкой слюной:
– А ты проверь, голован!
– Проверю, – спокойно и невозмутимо ответил Файервуд.
Вилкокс прокашлялся:
– Я кое-что понял, генерал. Люди как опухоль. Уничтожили свою Землю. Теперь прилетели сюда. Заразили этот Мир своими проблемами и пороками.
– Мы живем, воплощая внутренние образы – и хорошие, и плохие.
– Вы? Ну уж нет. Вы, люди, никому не нужны. Обычные паразиты на обочине мироздания. Я говорил тебе это шестнадцать лет назад и говорю опять.
– У человечества еще остался запас прочности…
– Нет. Точка невозврата уже пройдена. Жена твоя знает, что я прав. Этот мир уже мертв. Дед ваш все это предвидел, и в этой и в прошлой жизни…
Взрывоподобный хлопок прервал шоу.
Генерал стрелял в упор. Пуля вошла аккуратным отверстием в лоб и вырвала половину задней части черепа вместе с мозгами и волосами. Обмякшее тело Вилкокса свалилось в грязь.
– Я освобождаю твою душу от терзаний и агонии, кем бы ты ни был, – Файервуд резко спрятал свой излюбленный револьвер Baby Jo в кобуру, закрыв ее на застежку.
Арл Эрак инстинктивно припал на колени рядом с телом брата. Разумеется, он не понял ни слова.
С «задних рядов» вперед выступил косматый пасечник в рваной майке:
– Старик умер.
Генерал развернулся к командиру штурмового отряда и к Дэвису:
– Капрал, взять под арест Алисию Берк до выяснения обстоятельств. Свяжите меня с ИВК. Хэвис, зачистить территорию, проверить каждый куст и овраг. Если хоть одна гнида жива, поймать, ослепить и сжечь заживо на центральной арене. И поторопите, наконец, этот чертов шаттл?
Со стороны деревянного моста прибежал запыхавшийся десантник:
– Генерал, сэр. Требуется ваше участие. У нас гость. Только он не обычный.
На секунду на поляне стало так темно, как будто щелкнули выключателем у звезды Тау Кита. Где-то там, над кронами деревьев, высоко-высоко над головами, покачивающийся из стороны в сторону и размахивающий плавниками и щупальцами, важно проплыл огромный темно-коричневый Даббар.
– Дай мне рацию, – генерал отобрал переговорный блок у нервно дышащего десантника. – Орел 009, как слышите? Орел 009?
– На проводе, командующий. Прием! – из динамика прозвучал голос пилота конвертоплана, патрулирующего периметр над деревней.
– Куда движется кит?
– Это странно, сэр. Он завис над вершиной горящего дерева, похоже, пытается обнюхать постройку у взлетно-посадочной площадки на вершине. Нам как-то реагировать?
– Животное не трогать ни при каких обстоятельствах. Подожди минуту, – и тут генерала словно окатили ледяной водой и отвесили пару пощечин. – Саманта.
– Генерал?
– Немедленно садитесь и проверьте эту постройку!
– Но там в дыму все…
– Выполнять!
Обеспокоенная Элизабет подбежала к Файервуду:
– Что случилось?
– Я не уверен пока.
* * *
Спустя несколько минут из рации вырвался восторженный ликующий крик:
– Здесь под полом девушка. Гребаный Сатурн! Генерал, сэр. Это ваша дочь…
Мученики Эспайера
16:02 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун.
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Закаты на Гелиосе баснословно красивы, особенно если за ними наблюдать с высоты птичьего полета.
Угасающая заря, отбрасывающая от исполинских деревьев длинные тени, ветреная свежесть, сменяющая зной и духоту, ну и конечно же, завораживающее восхождение в небо ночных светил Франциско и Фердинанта.
Даббар давно улетел, а вот разговоры о том, как он забрался в такую глубину леса и как нашел девочку, скорее всего, утихнут еще очень не скоро.
На незанятой высотной площадке в кронах одного из гигантских деревьев Ду, возле медицинского шаттла с выключенными двигателями стоял немногословный и грустный Самсон Доминик Файервуд, тепло прижимая к себе Элизабет Уорд. Они уже долгое время молча смотрели на лежащую под аппаратом искусственного дыхания Саманту.
Без сознания, под капельницей, беззащитная и ранимая, она, не шелохнувшись, покоилась на левитирующих носилках в ожидании трансфера на Северную Станцию. Джазз бесшумно парил где-то сбоку.
Смахнув крупную соленую слезу, окропившую губы, Элизабет спросила:
– Она никогда никому ничего плохого не желала. За что ее так?
– Благочестивому человеку не место в гнилом окружении. Мы слишком долго пролежали в канаве и, в итоге, стали ее частью.
– Ты о чем?
– Сэм чище и невиннее всех нас вместе взятых. Поэтому и пострадала первой.
– Намекаешь на мученичество?
– Нет, на причины и следствие. Мы заслужили все, что произошло. Туземцы просто напомнили нам, что не нужно задирать нос.
– Считаешь, Вилкокс прав? – сменила тему Элизабет.
– В чем? В том, что у нас все это время под носом был философский камень?
– Нет, что мы, люди, как прионы, как вирусы. Мы всегда уничтожаем все вокруг, особенно то, что любим.
– Причины всегда внутри нас самих, Бэсс. Но если ты меня спрашиваешь, сможем ли мы измениться – я лучше промолчу.
– Тебе хорошо здесь? На Гелиосе? Что, если все и всегда стремится к одному единственному сценарию? Что, если, все уже спланировано задолго до нас? Что, если мы все здесь обречены?
– Думаешь, Гелиос – это наша черная дыра? Наша погибель? Не волнуйся. Переживем как-нибудь. Переродимся.
– Я тебе рассказывала про свои видения. Я чувствую, что случится что-то роковое, катастрофичное, жуткое.
– С чего бы это?
– Посмотри сам. Двадцать лет, и мы вернулись к тому же, от чего пытались уйти.
– ??
– Виллер стал подонком. Споука убили. Кирки тоже. Мы снова все воюем друг против друга…
– Во-первых, ты сгущаешь краски, Бэсс. Любовник твой просто заигрался и переоценил свои силы. Он свое получил. Девочку Кирки мы найдем. Этот прощелыга Люка, или как его там на самом деле, объявлен в розыск. Далеко от дронов не спрячется.
– А во-вторых?
– Во-вторых, ядерный реактор с авианосца демонтировали. Если мне не изменяет память, ты рассказывала, что все закончилось извержением вулкана, вызванного падением станции…
– Свардау в любую минуту может проснуться. Все эти годы я себя чувствую как на пороховой бочке.
– Если не помогать, не проснется.
– А если помогут?
– Кто? Очередные фанатики? – улыбнулся Файервуд по-отцовски. – «Обрезанные» на тысячу миль к вулкану не походят. Боятся его, как проказы. Да и на орбиту они не летают. Так что не драматизируй.
– Кстати, про орбиту. Я разобралась с неполадкой в глобальной связи. Все спутники и микросхемы в порядке, сбой случился в результате блокировки наших сигналов.
– «Глушилки»?
– Вероятнее всего.
– Частотный генератор гамма-помех. Виллер? Берк? – Файервуд почесал свободной рукой затылок.
– Я не думаю, что у нас есть такая технология.
– Намекаешь…
– Связь пропала сразу после фиксации многочисленных гравитационных аномалий. Я думаю, у нас гости. Просто они еще о себе не заявили.
– Ты начинаешь меня злить, – Файервуд произнес это мягко и по-отечески.
Неожиданно активировался и вмешался дройд:
– Извините, что прерываю. Хорошая новость. Только что заработала глобальная спутниковая связь!
– Починили! А ты про какие-то «глушилки», – иронично пошутил генерал.
– Очень странно, – удивилась Элизабет и обратилась к дройду. – Джазз, можешь соединиться с ЮКЛ, активировать удаленно автопилот на нашем Клипере и направить его сюда?
– Выполнено. Корабль уже взлетает.
– Шустрая ты, Бэсс!
– Ой! – задрожал дройд. – Боюсь, у меня плохая новость.
– Говори все сразу, – сухо ответил генерал. – Мы не в столовой, чтобы в нас порциями все запихивать.
– Очень плохая новость.
– Не томи!
– В пустыне засекли наземный сигнал бедствия. Похоже, что AST Porky Whale потерпел крушение в пустыне. Но есть группа выживших.
– О чем речь? – переспросила Элизабет.
– Тяжелый пассажирский авиалайнер, – перевел ей Файервуд. – Болотные черти! Сегодня же должны были везти детей на соревнования.
Элизабет зажала рукой рот:
– Дети. Друзья и подруги Сэм. И Том, ее парень.
– Томас Флинн? – генерал моментально побагровел от негодования, забыв обо всем остальном.
– Это еще не все, – перебил всех дройд. – Только что с обсерватории Эспайера было получено сообщение о визуальном контакте с неопознанным летающим объектом крупного размера. Он войдет в нашу атмосферу в течение нескольких минут.
– Началось! – прошептала Элизабет.
– Похоже, нас ждет интересная ночь, – скептически поразмыслил генерал.
Не говоря ни слова, Элизабет развернула Самсона за плечо в обратную сторону и, вытянув руку, указала пальцем на темно-синий сапфирового отлива шквальный грозовой фронт, простирающийся по всей линии горизонта:
– Вот о чем говорил Вилкокс!
Крича во всю глотку, над головой пронеслись обеспокоенные стаи Ара-Папигов и целые облака мелких птиц, похожих на стрижей. Файервуд сделал шаг вперед и, не глядя ни на кого, скомандовал на автомате:
– Дройд, носилки с девочкой в грузовой отсек. Люк закрыть! – после чего он наклонил голову к микрофону рации, закрепленной на плече. – Орел 009, вы это видите?
– Так точно, сэр. Фиксируем резкое падение температуры.
Переливаясь антрацитовыми, ультрамариновыми и базальто-серыми оттенками, плотная массивная тяжелая туча со вспышками молний, проглотила еще не пришедший в себя Ма-Лай-Кун, словно гигантское жуткое цунами.
В лицо ударил жесткий крутой ветер с мокрой ледяной крошкой, и через мгновение стало так холодно, как бывает в новой морозильной камере с выставленной на полные обороты мощностью. Листва окрасилась в бумажный цвет, и первые холмы градин выросли как на дрожжах в вихрях этой беспорядочной студеной вьюги, накрывая величественный Элигер-Сильварум серебристо-белым снежным одеялом.