Ближе к полудню позвонил начальник службы безопасности и сказал, что у него есть для меня информация. Но он не может её передать по телефону, даже по защищенной линии. И если мне интересно я могу к нему подъехать. Я ответил, что буду у него через сорок минут. Никаких дел все равно не было.

Сегодня поехал в офис на своём служебном автомобиле. А машина охраны следовала позади.

Начальник службы безопасности был в хорошем расположении духа. После взаимных фраз приветствия я в нетерпении начал разговор:

— Николай Васильевич! Вы нашли «крота»?

— Мы еще работаем над этим. Но ты уже можешь поговорить с одним из двух мудаков, которые на тебя напали в пятницу. Этот стоял «на стреме».

— А почему не с обоими?

— Напавший на тебя не перенес двух ранений и «беседы по душам» и «покинул нас». — Николай Васильевич многозначительно улыбнулся. Я прекрасно понял слова начальника службы безопасности.

— Ну, они что-нибудь рассказали?

— Нет. Молчали с первой до последней минуты нашего «разговора». Но это уже не важно. Мы сняли с них отпечатки пальцев, «пробили» по полицейской базе. Это времени заняло дольше, чем, если бы через твоего друга в МВД. Навели еще кое-какие справки. Проверили слова Лии и получили общую картинку.

Я ждал дальнейшего рассказа. А Николай Васильевич сделал паузу, налил себе кофе и добавил в него коньяк. Предложил мне, но я отказался. Насладился глотком божественного черного напитка и только потом продолжил:

— После того как ты начал трясти «заводчан» проверками там всякими: всесторонне усложнять жизнь их бизнесу, они решили тебя устранить. Но не ликвидировать в наглую «нахрапом», как они обычно любят делать, что бы все кругом знали, что это они такие крутые; а временно вывести из игры по-тихому. Что бы холдинг не имел возможности воздействовать на работу их предприятий «административным ресурсом» через твои наработанные связи в мэрии, областной администрации, полиции и дорожка к ним, что б не привела. Если бы ты все же погиб, то они бы сильно не расстроились. Но в таком случае они знали, что мы готовы «землю рыть» что бы разобраться в ситуации до конца: откуда ноги растут? Широкомасштабного конфликта они не хотели…

— А за меня бы отомстили, если бы они меня всё же убили?!.. — Спросил я с легкой иронией.

— … Разумеется, но месть это сопутствующий процесс факта устрашения, устранение угрозы во избежание проблем в дальнейшем и внесение ясности в ситуацию, а не самоцель. Поэтому они ввели в игру нейтрального человечка, который «ни под кем не ходит»… — Николай Васильевич назвал фамилию «лесного бизнесмена». — … знали, что мы на него выйдем по твой подсказке или сами разыщем…и устраним. И концы в воду: ты не удел, «заводчане» ни при чем. Все выглядело бы так, что ты понес увечья или погиб из-за бытовой ссоры, личной неприязни. Они только просчитались: не думали, что мои бойцы тебя сопровождали. А мы по итогу «повязали их шестерок».

— Я и так: не удел. Генеральный забрал у меня все дела! — Напомнил я начальнику службы безопасности свое положение. — Он полагает, что я «крот».

— Это я ему об этом доложил. Я тоже так думал. — Николай Васильевич скривил рот в сожалеющей улыбке, означающей «извини, работа такая: всех подозревать».

— ???!!! — Удивление меня переполняло.

— А что?! Ты парень толковый. Мог сам такую комбинацию подстроить и разыграть её как по нотам. Что бы отвезти от себя подозрения в неблагонадежности.

— Но я же чуть не умер?! Мне что надо было погибнуть?! Что бы доказать, что я не предатель?!

— Тише, Дима, «не кипятись»! Я же сказал, что «тоже так думал». А сейчас уверен, что это другой сотрудник.

— Так выявите его!!!

— Непременно. Мы пока собираем доказательную базу и проверяем факты. Быстро только кошки родят. Серьезное дело требует серьезного подхода. — Начальник службы безопасности хитро улыбнулся.

— Давайте предъявим «заводчанам», что они не правы. «Поправим» их! — Я хотел возмездия этим подонкам.

— Ну, как поступить: будет решать генеральный директор. Я ему уже доложил. А ты можешь осуществить свою личную вендетту. Если все еще желаешь этого?

— Да. Я этого хочу!

— Помнишь тот коттедж, в котором байкера «разговаривали»?

— Да.

— Там мои ребятки тебя ждут. Я им сейчас распоряжусь, что бы они все приготовили. А ты тогда выдвигайся.

— Уже еду.

Василий чуть притормозил на контрольно-пропускном пункте недостроенного коттеджного поселка. При нашем приближении шлагбаум поднялся. Мы проехали не останавливаясь. У уже знакомого дома Василий припарковал автомобиль рядом с джипом охраны. У входа в коттедж стояло два сотрудника безопасности. Один — в куртке пятнистого маскировочного серого цвета с «Калашниковым». Другой — в белой рубашке с множеством мелких бурых капель на ткани, с закатанными рукавами и черным пистолетом в наплечной кобуре. Я вышел из автомобиля. «Дмитрий!?» — Спросил меня человек в рубашке. Я кивнул. Он жестом показал на дверь.

Я запомнил дорогу с прошлого раза. Сотрудник безопасности спустился вслед за мной.

В подвале дома было светло. По полу расстелена прозрачная полиэтиленовая пленка вся в бурых и красных полосах, разводах и пятнах. В углу напротив выхода был свернутый из неё большой рулон с утолщением посередине. Почти посреди помещения стоял стол, весь залитый кровью. На одном из его краев стояла коробка влажных салфеток. По два стула по обеим сторонам стола. На одном стуле, привязанным к нему, сидел полуобнаженный окровавленный человек, склонивший голову на грудь. Его руки были кистями прибиты к крышке стола. На обеих ладонях отсутствовали все фаланги пальцев. Рядом стоящий с ним стул пустовал. Он тоже был весь в запекшейся крови. На другой стороне стола симметрично стояло тоже два стула светлого цвета. На одном из них сидел Андрей, слегка покачиваясь, отталкиваясь правой ногой от края крышки стола:

— Привет! — Бросил мне Андрей вместо приветствия рукопожатием. — Располагайся! Выбирай и приступай!

И он показал на окровавленные различные столярные и слесарные инструменты, аккуратно разложенные по столу. Он посмотрел на меня и издевательски улыбнулся:

— Сколько тебе потребуется времени? Мы успеем перекусить?

Я не знал, что ответить. Пауза затянулась на секунды три. Андрей засмеялся:

— Или тебе помочь?!

Его напарник в рубашке с закатанными рукавами тоже поддержал его смехом.

— Инструменты мне не нужны. Дайте, мне, пожалуйста, оружие.

Андрей, не переставая смеяться и раскачиваться на стуле, загнул правую штанину брюк и достал из потаённой кобуры, зафиксированной на ноге, револьвер с коротким стволом. Протянул его мне:

— Берешь вот так за рукоятку… — он показал мне, как правильно держать оружие. — … нацеливаешься и нажимаешь на спусковую скобу. Понятно?

— Да. Спасибо! Ясно. — Я взял револьвер в руку. Он был тяжелый. Подсознательно ощущалась его разрушительная смертельная мощь.

Андрей обратился к своему напарнику: «Пойдем! Пообедаем».

Оба сотрудника безопасности ушли наверх.

Я остался один с «заводчанином» в подвале. Все его тело было в крови и грязи. На нем было наколото несколько синих татуировок, наколок в области груди, ключицы и предплечья. Мне удалось отчетливо разглядеть на груди только римского легионера с обнаженным мечом. Остальные татуировки напоминали звезды какой-то странной формы с разным количеством лучей, буквами и цифрами внутри них.

Я сел на стул напротив мужчины и обратился к нему:

— Помнишь меня?

Никаких рефлекторных движений на мой вопрос с его стороны не последовало. Я повысил голос:

— Ты, сука, слышишь меня?!

Реакции со стороны «заводчанина» отсутствовали. Я дулом револьвера поднял его голову с груди. Глаза человека были закрыты. Я ударил его справа в голову рукояткой оружия. Он сдержано простонал. Ударил его еще, в этот раз сильней. Следуя траектории удара, его голова метнулась с груди в сторону его правого плеча. Человек полу открыл глаза.

— Ты помнишь меня, сука?! — Я закричал ему в лицо. — Открой глаза и смотри на меня!

Я наклонился через стол, схватил его левой ладонью за волосы и хотел приподнять его голову. Волосы выскользнули из кулака. Я разжал пальцы и посмотрел на них. Вся моя ладонь была в его крови.

— Ты сейчас умрешь, сука! Ты слышишь меня?! — Еще раз я крикнул ему в лицо.

Человек открыл глаза. И он увидел меня и дуло револьвера, направленное ему в лицо. Ни один мускул не дрогнул на нем. Он не боялся смерти. Мне казалось, что он сейчас засмеется. Наши взгляды встретились. Я не увидел в нем ни одного намека на страх или мольбу о пощаде. Я невольно восхищался мужеством этого человека. Стоя на пороге смерти, у него хватало сил и гордости её презирать.

Я хотел отомстить за свой страх смерти, который испытал, когда он со своим напарником резали меня ножом. Желал, что бы он прошел через то, что испытал я. Но по его твердому, немигающему взгляду я понял, что этот человек несгибаемой воли и безграничного мужества. Не способен на жалость ни к себе, ни к другим. Будучи, привязанным к стулу, с прибитыми руками к столу, он чувствовал себя львом среди шакалов.

— Если ты, суч…ра, такой храбрый, как сейчас, то, что же ты бежал, как трусливый заяц, в тот день, когда ты со своим другом меня резал?… Что тогда обоср…лся?! Боялся, что погибнешь под пулями?! Что же ты сейчас не боишься?! — Я выплеснул ему эмоции в лицо.

Я испытал чувство удовлетворения в уязвленном его самолюбии. По его побагровевшим глазам я видел его ярость и гнев, в том, что его обвинили в трусости. Может быть, в нашу предыдущую встречу этот человек и испытал приступ малодушия, и бежал как «трусливый заяц». Но сейчас он знал, что умрет. Возможно, поэтому, стоя на пороге безысходности, он собрал всю свою волю «в кулак» и хотел уйти из жизни героем. Он стал метаться на стуле, пытаясь освободится от пут, неимоверными усилиями воли и духа, превзнемогая боль, он хотел оторвать прибитые руки от стола и бросится на меня в последнем рывке. Это был раненный зверь в клетке. Из открывшегося рта у него бежала тоненькими струйками кровь со слюной, он не мог произнести не слова. У него были выбиты все зубы и отрезан язык.

Да, я был удовлетворен, получил сатисфакцию. Настало время прекратить мучения этого мужественного человека.

Мы смотрели в глаза друг другу. Его пылающий ненавистью взгляд пронизывал меня насквозь. Неприятные щекочущие ощущения пробежали от затылка к темечку.

Я поднял правую руку с револьвером на линию прицела. Ствол оружия был в двадцати-тридцати сантиметрах от его лба.

Мне бы очень не хотелось вспоминать его взгляд на протяжении всей своей последующей жизни. И что бы этот момент снился мне каждую ночь в моих снах. Я закрыл глаза. Нажал с усилием на спусковую скобу.

Выстрел.

Тишина.

Слабый звон в ушах.

Полная тишина.

Услышал громкий хрип.

Услышал громкий смех.

Открыл глаза.

«Заводчанин» был жив. Хрипел. Его беззубый рот улыбался. Из него брызгами разлетались во все стороны алые капли.

На звук выстрела спустились Андрей и другой сотрудник безопасности. У каждого в правой руке был недоеденный бутерброд. А у последнего ещё и пиво в руке. Оба смеялись.

Я еще раз вытянул руку с револьвером в сторону привязанного человека. Стараясь не смотреть ему в глаза, повторно тщательно прицелился ему в лоб. Расстояние было минимальным. Я не мог промахнуться. Резко нажал на спусковой крючок. Ствол немного дернулся вверх. Звук выстрела. Опять слабый звон в ушах, через который я слышал дружный громкий смех сотрудников безопасности, перешедший в безудержный хохот. Пуля попала в стену.

Третий раз я решил, что не промахнусь и буду стрелять в тело, а не в голову. Стал прицеливаться. Тяжесть револьвера ощущалась все сильней. Руку слегка начало уводит то вправо, то влево. Я сжал рукоятку двумя ладонями, но не мог удержать оружие прямо. Андрей с напарником не прекращали смеяться.

Андрей подошел ко мне. Забрал револьвер. Взвел на нем курок на задней тыльной стороне рукоятки и, не переставая улыбаться, вернул мне оружие:

— Так спуск будет мягче. Усилий меньше. Точность выше.

Смутные душевные сомнения терзали меня в тот момент. Я не хотел убивать человека. Я просто желал все закончить побыстрей. И забыть как страшный сон. Нужно сделать всего лишь один точный выстрел.

Еще одно маленькое усилие. Нажать на курок. И все. Все закончится. И останется только дурным воспоминанием. Одно усилие…

Андрей выхватил у меня револьвер. Пристально и ехидно смотря в мою сторону, даже не целясь в привязанного мужчину, выстрелил.

Пуля попала «заводчанину» в левый висок. Правая половина его черепа и лица разлетелась на мелкие кусочки. Тело вместе со стулом полу упало на правый бок. Прибитые к столу руки не дали ему распластаться по полу. На нем и части стены темно вишневое пятно становилось все больше и больше. Со стены кровь стекла вниз на пол. Бордовый цвет постепенно сменился на бурый.

Сотрудники службы безопасности завернули тело в полиэтиленовую пленку и волокли его к выходу.

— Дмитрий! У Вас никаких дел больше нет? — Сотрудник службы безопасности в рубашке с закатанными рукавами показал мне на коробку с влажными салфетками, затем на только что свернутый полиэтиленовый рулон. — Не хотите помочь?

— Извините, пацаны, без меня. У меня очень много дел. — Я взял несколько салфеток из коробки и поднялся наверх.

Подходя к машине, бросил использованные салфетки на ранний снег. Они были все красные. Обе мои ладони были в размазанной по ним крови.

— Дмитрий! — Голос Василия вывел меня из оцепенения. — Анжелика не может с Вами связаться. Просила ей срочно перезвонить.

Я набрал секретаря генерального директора:

— Анжелика! Это Дмитрий.

— Сергей Владимирович приглашает Вас на расширенное совещание в шестнадцать ноль-ноль.

Я взглянул на часы. Мне показалось, что я был в коттедже пятнадцать минут, а фактически прошло больше полутора часов.

— Буду. — И отключил телефон. Мне ни с кем не хотелось разговаривать и никого не хотелось слышать.

— Куда едем? — Водитель поинтересовался маршрутом предстоящей поездки.

— В офис.

Василий медленно выруливал «мерседес» с парковки, с территории поселка. Я прислонился лбом к стеклу и закрыл глаза. Я ни хочу больше никогда возвращаться в это место.

По прибытию зашел к себе в кабинет, что бы переодеться и привести себя в порядок. Снял пальто. Снял пиджак. Вероника увидела заляпанную каплями крови рубашку:

— Дима! Что это?! Это сок?!.. — По её интонации я понял, что она сразу сообразила, чем испачкана моя рубашка, но не хотела признаться себе в увиденном. — … Это томатный сок?!.. Это кровь?!

— Успокойся, Вероника! Это не моя кровь.

— Тебе надо в медпункт!

— Заткнись, Вероника! Я же тебе сказал: это не моя кровь!!!

Я снял рубашку, что бы достать из командировочной сумки свежею. Девушка увидела бинты, перевязывающие швы на трех моих ранах:

— Прости, Дима, я не могла приехать к тебе в больницу. Мне служба безопасности запретила общаться с тобой. Пожалуйста, прости меня! Я не думала, что так получится! Я не хотела, что бы все дошло до этого! Ты же знаешь: я сильно крепко тебя люблю! Я не хочу, что бы ты пострадал! Ты единственный, кого я люблю! Пожалуйста, прости меня! Я не знаю: что делать?!.. — Глаза Вероники стали влажными от слез.

Она приблизилась, обняла, хотела поцеловать и заскользила по моему телу вниз. Я удержал её за плечи от этого глупого поступка:

— Все в порядке, Вероника! Ты хороший сотрудник. Я совсем не сержусь и не расстраиваюсь, что ты работаешь на моем месте.

Еще я подумал в тот момент: «Выучил профессионала на свою голову, готового тебя „подсидеть“». Разумеется, я этого не сказал, а добавил:

— Я тоже тебя люблю. — И поцеловал Веронику в лоб, потому что она все-таки умудрилась встать на колени.

Она быстро поднялась. Обхватила меня за шею. И крепко поцеловала «французским поцелуем». Боль в правом боку от соприкосновения наших тел стала во много раз сильней. Огромным усилием воли, мне удалось сдержать стон.

После того, как Сергей спас мне жизнь, я не мог с ним поступать подло: целовать, обнимать, трахать его девушку. Я хотел оттолкнуть Веронику, но вместо этого терпя боль, слабо отвечая на поцелуй Вероники, постепенно отстранил её от себя. Взял окровавленную рубашку, чтобы выбросить её в корзину для бумаг.

— Димочка! Давай я её постираю! — Вероника выхватила рубашку у меня из рук.

— Выбрось её! А лучше: сожги! — Я распечатал свежую одежду.

Умылся холодной водой. Теперь пришел в норму. Посмотрел на часы. Осталось пятнадцать минут. Прошел в приемную генерального директора.

Анжелика, увидев меня, сообщила по селекторной связи генеральному директору о моем прибытии. Услышал его ответ: «Пусть ждет». Я пробыл в приемной до девятнадцати часов:

— Анжелика! А долго они там заседают?

— С двух часов.

В этот момент генеральный директор вызвал Анжелику по громкой связи: «Пусть Дима зайдет!».

Секретарь поставила передо мной стеклянный поднос.

— А Сергей Владимирович не отменил относительно меня свой приказ?

— Пока нет. — Анжелика сочувственно улыбнулась.

Я выложил на поднос оба своих телефона ключи с электронным брелоком.

На совещании, кроме самого генерального директора присутствовали все его четыре заместителя, начальник службы безопасности, финансовый директор, главный бухгалтер, главный строитель и начальник юридического отдела. На интерактивном столе для заседаний была открыта карта Екатеринбурга и два каких-то постановления мэрии в электронном виде. Поверх изображения крышки стола валялись развернутые строительные планы в бумажном варианте с согласующими печатями и стопки бумажных папок и документов. Я нашел себе место на углу стола. Завершили обсуждение двух малоинтересных для меня вопросов по изменению тактики финансирования убыточных предприятий.

Генеральный директор прервал совещание. Отпустил всех кроме двух своих заместителей, начальника службы безопасности и меня.

Во время краткого совсем не возвышенного спича Генерального директора о стратегическом положении дел нашей компании, начальнику службы безопасности пришло смс-сообщение на телефон, которое он бегло просмотрел.

Если начальник службы безопасности знает, что я не предоставлял информацию нашим конкурентам о шагах и бизнес-планах относительно их, то почему мне все ещё не позволено приходить к генеральному директору с «гаджетами»? Если доверие руководства ко мне не восстановлено, то почему я тогда присутствую на закрытой секретной части совещания? Что это за комбинация, схема? Может, не хотят спугнуть настоящего «крота»? — Пусть он думает, что я под подозрением, а он в безопасности. И скоро вокруг его шеи затянется петля. В фигуральном, а может быть, прямом смысле слова. Мне очень хотелось верить, что это единственное разумное объяснение ситуации.

Генеральный директор продолжил:

— Как я понимаю, с двумя «заводчанами», которые Диму порезали, твои ребята усердно поработали?

Николай Васильевич кивнул.

— …Еще живы? — Поинтересовался Сергей Владимирович.

— Уже нет.

— Еще не в бетоне?

— Пока нет.

— Их скоро спохватятся и выйдут на нас. Надо опередить события. Приведите их тела в порядок в каком-нибудь ритуальном агентстве где-нибудь в Перовуральске или Асбесте. Я не хочу, что бы «заводчане» узнали об их смерти раньше времени. Затем передайте их ближайшим родственникам с соболезнованиями и денежной компенсацией. Дистанцируйте полицию. Нам их внимание не нужно…Это, Дима, и к тебе тоже относится. Задействуй свои наработанные связи.

Начальник службы безопасности сразу начал отдавать соответствующие приказы по телефону своим сотрудникам. Генеральный директор посмотрел на меня:

— Тебя ситуация ясна?

— Да, Сергей Владимирович!

— Пока заварушка не набрала обороты, и молох не запустился, необходимо в максимально короткие сроки урегулировать все проблемы с «заводчанами» устно. Я хочу, что бы ты устроил нам встречу с их людьми, которые решают вопросы, а не ретрансляторы и не ширма. — Генеральный директор назвал их фамилии и передал мне листок с их именами и телефонными номерами. — Вот их координаты. Я не могу звонить им лично, а то это будет выглядеть, что мы слабы и хотим извиниться. Надо что бы встреча выглядела для них не как «исправление „косяков“ с нашей стороны», а как «решение общих накопившихся вопросов», тем более их уже и так не мало. Пока не началась война, настало время заключить мир.

Генеральный директор мог бы мне так подробно не объяснять. Понятно, что ему по статусу не положено, решать технические вопросы, даже в экстренных ситуациях. Для этого есть сотрудники «Департамента при руководстве». Или весь этот спектакль разыгран специально для меня? А на самом деле все выглядит не тем, чем кажется. Если я «стукач», то я передам нужным людям то, что сейчас услышал и увидел — больше шанс, что конкуренты холдинга поверят в «дезинформацию» из своего «надежного источника». Если Генеральный директор и начальник службы безопасности решили разыграть с моим участием подобную комбинацию, то они ошиблись в самом главном — я не «крот».

— Так! Дмитрий свободен. У остальных перерыв десять минут и потом еще задержимся на полчаса. — Сергей Владимирович завершил совещание с моим участием.

В коридоре я догнал начальника службы безопасности:

— Николай Васильевич! Вы уже «вычислили» в наших рядах информатора? Знаете кто он? — На последних двух вопросах я понизил голос.

— Знаю. — Он, лукаво улыбаясь, по-дружески похлопал меня по плечу и пошел дальше, набирая чей-то номер на телефоне.