ПРЕДИСЛОВИЕ

26 декабря 2004 года. Мощнейшее землетрясение в зоне Индийского океана родило чудовищную тридцатиметровую волну. Человечество ещё не видывало такой природной катастрофы. В тот день цунами только по официальным данным унесло около трёхсот тысяч жизней людей. Весь научный и технический потенциал оказался перед лицом этой опасности жалким хламом, не способным защитить человека.

Но на одном острове живёт в жуткой нищете небольшое племя — маккены. У них не было сейсмического оборудования, способного предсказать землетрясение, не было радио, по которому передали бы об идущей волне. Тем не менее, ни один представитель маккенов не погиб от цунами, хотя их деревня была почти полностью уничтожена. Оказывается, они почувствовали приближающуюся беду и всем селением ушли в горы, где благополучно переждали буйство стихии.

Через некоторое время журналистам стал известен столь замечательный факт спасения. Им стало интересно, как необразованное племя могло предсказать опасность, в то время, когда цивилизованный мир оказался не в состоянии предвидеть произошедшую трагедию?

По телевизору показывали интервью с одним из представителей племени маккенов. Судя по его виду, он даже не совсем понимал, о чём идёт речь. Ведь всё достаточно просто:

— Собаки лаяли, мы почувствовали беду и ушли в горы.

«Странно, почему меня об этом спрашивают?» — читалось на его лице.

Но нам-то не странно, нам действительно интересно, ведь собаки в юго-восточной Азии водятся повсеместно и, видимо, лаяли они везде. А вот беду почувствовали только маккены!

Возможно, не было бы маккенов — не было бы и цунами. И вся эта катастрофа, по существу, есть предупреждение человечеству об его тупиковой ветви развития. Будто нам говорят: «Ребята, не туда вы идёте, вот посмотрите — маккены спаслись без знаний, техники, науки, денег. Без всего того, что требует так много трудовых затрат, времени, внимания, а для жизни не остаётся ничего».

Грядёт другая беда, более глобальная, и собаки, предупреждая нас, лают во всю глотку! Пора уходить в горы! Но мы глухи. «Зачем в горы? У нас есть всё, что может нас защитить» — думаем мы. И… успокаиваемся. Чувство реальности постепенно покинуло человека. Он отстранился от природы, погрузившись в виртуальный, придуманный мир. Он его создал сам, и сам в нём провозгласил себя богом. Но это иллюзия, похожая на сон, ослабляющий человека. Знание и закон сделались протезами непосредственного восприятия мира. Протезы никогда не заменят живое чувство. Протезы можно отнять или поменять. Истинное чувство — одно, и оно не подведёт в ответственный момент. Поэтому оно и опасно тому, кто добивается полного контроля над человеческим обществом.

Если мы не сможем вернуть себе чувство реальности, которое называется ведами, то гибель неминуема! Мы не услышим собак и не уйдём в горы! А это так просто!

* * *

Иногда меня посещают сомнения: а стоит ли писать книги? Ведь выходит, что, публикуя свои книги, я противоречу их сути. Книги являются носителями знаний. В них мёртвое слово, не способное научить читателя ведать. То есть действовать, исходя из гармоничного восприятия окружающего мира, в соответствии со временем и условиями каждой конкретной ситуации. Веданье позволяет человеку совершать единственно верные на текущий момент поступки. Ни образование, ни память, ни знания, ни умение логически мыслить не позволят жить в состоянии безупречности. Тем не менее, я продолжаю писать. Тем самым создаю образ свободного ведического общества. Сей образ, рождённый при написании, а также чтении книги, начинает жить своей собственной жизнью. Книга при этом является матрицей. В большинстве случаев при её прочтении читатель не в состоянии будет приблизиться к состоянию счастья, любви, веданья и свободы. В этом случае книга станет лишь фантастикой, сказкой, интересной историей — не более того. Но существует и та группа читателей, для которых мои книги будут лёгким дружеским толчком в спину, способным направить на тропу постижения истины, подчеркну — только толчком, так как не через книгу читатель в состоянии познать правду, а только самостоятельно, через внутренние переживания, чувства, исходя из внутренних устремлений.

Порой я бываю удивлен, когда очередная истина открывается мне. Я удивлён её лаконичностью и её простотой. Я удивлён своей глупости, так как ранее не смог узреть таких, казалось бы, элементарных вещей. А истина рядом с нами, ею надо уметь пользоваться. Это на самом деле очень просто, когда сможешь её постичь, и чрезвычайно сложно, почти невозможно, когда её не замечаешь. Многие, очень многие могут в мгновение постигать истину, используя при этом веданье, им нужен только лёгкий толчок, чтобы сделать один шаг вперёд. И тогда назад хода нет. Тем не менее, этот шаг должен быть осмысленным действием, так как на того, кто его делает, ложится вся ответственность. Никто за него не должен и не может взять ответственность — нести груз чужой судьбы. Никто не может быть виновным в совершении ошибок в изгибах жизненных путей. И здесь человек одинок, ему не на кого опереться, и он сам должен решаться на изменения в своей судьбе. Сам! Не опираясь на чужие знания, а только руководствуясь своими, неискривленными знаниями, чувствами. Сколько бы люди ни писали о любви и счастье, о прекрасном человеческом будущем, о неисчерпаемых возможностях творчества. Всё это остаётся на бумаге мёртвым хламом, маранием белоснежной целлюлозы.

Так что мешает человеку начать своё движение к счастью? Как мне кажется, на этом пути есть много преград, но, чтобы начать изменять свою судьбу, можно обозначить две основные из них — это лень и страх!

Эти понятия, как и всё в естественной природе, неопределенны, и каждый по-своему воспринимает лень и страх. Тем не менее, о неопределенном всё же можно говорить и, как в нашем случае, писать. Но с оговоркой о том, что всё написанное здесь не должно восприниматься как правило, руководство к действиям и даже как закон природы.

Страх — потерять тот образ жизни, которым жил, и не получить ничего взамен. Тут страх основан на логике, где перемена в жизни является знаком равенства. Чем человек логичней, тем сложнее ему решиться на изменения своей судьбы. Человек боится неизвестности, того, чего нельзя предсказать. А так как предсказания такого человека строятся на логических размышлениях, будущее невычислимо. Тем более, если судьба человека выходит из-под контроля систем. В таком случае она и вовсе не поддаётся никаким предсказаниям.

Живя в соответствии со своей предначертанной судьбой, то есть судьбой навязанной и контролируемой системой, человек снимает с себя ответственность, говоря: такова судьба, такова жизнь. Уходя от зависимости от такой судьбы, он должен полностью брать ответственность за свою жизнь на себя. В этом случае страх ответственности является ещё одной преградой к свободе. Ответственность подразумевает под собой состояние постоянного осмысления и постоянной бдительности. Так как, принимая на себя полностью ответственность за свою жизнь, человек может рассчитывать только на себя. Любая оплошность, совершённая вследствие потери бдительности или притупления мысли, может лишить его сил, здоровья, а возможно, повлечет даже смерть. Рассчитывать на чью-то помощь в таком случае не приходится. И здесь таится следующая опасность — лень.

Постоянная бдительность и осмыслённость требуют от человека колоссальных трудозатрат. Современная технологическая цивилизация до того изнежила нас, что вследствие бездействия у человека стали возникать физиологические нарушения: ослабление иммунитета, ожирение, дряхление мышц, понижение трудоспособности. Это неполный перечень деградации физического состояния человека. Но духовное, психическое, социальное состояние человека также находятся в стадии разрушения. Конечно, нам сейчас нелегко совершать какие-либо действия для достижения пусть даже и благородных, и даже жизненно необходимых целей. Нам мешает лень осмысления. Намного проще жить по чьей-то подсказке, по законам и правилам. Трудно, почти невозможно отбросить свою лень. Но тогда надо понимать, что вся жизнь, текущая сама по себе, есть ни что иное, как постоянное умирание!

 

ГЛАВА 1

ПРИДАТОК

В 1986 году я демобилизовался из советской армии и окунулся в жизнь гражданскую, которая так манила во время моего прохождения службы своей свободой, своими возможностями. Но передо мной встали задачи, которые необходимо было решать, и основная из них — на какие средства жить. После армии я стал уже вполне взрослым и самостоятельным человеком. Ко всему прочему, за время моей службы моя мать развелась с отцом и не в состоянии была меня содержать одна. В связи с этим в техникуме мне пришлось перевестись на вечернюю форму обучения, чтобы днём было время ходить на работу и добывать себе средства для существования.

Профиль, по которому я обучался — обслуживание и эксплуатация автомобилей. Поступал я в техникум сразу после школы, по совету своего друга, который, окончив его, работал в автосервисе и имел на то время баснословно большие деньги.

Помню, я спросил его:

— Серёг, а сколько ты зарабатываешь?

— Рублей триста.

— Да… это неплохая зарплата, — сказал я, хотя думал услышать более внушительную сумму.

Увидав, что сказанное им меня не слишком впечатлило, Сергей улыбнулся и добавил:

— Триста рублей в день!

— Это нереально! — удивился я.

— Ты думаешь, я тебя обманываю?

— Мне сложно поверить, что можно столько зарабатывать.

— А ты посмотри, мне сейчас двадцать два года, но я уже имею свою двухкомнатную квартиру, машину, музыкальный центр, цветной телевизор. У меня все шкафы забиты фирменными шмотками. Денег, правда, не коплю, я с их помощью наслаждаюсь жизнью.

Тогда пример Сергея меня впечатлил, и я решил пойти по его стопам. Хотя в дальнейшем время показало, что наши принципы не совпадали. Как старший товарищ, он пытался меня учить, как добывать деньги. Сергей говорил: «Деньги везде, они валяются на дороге, надо только не лениться, нагнуться и взять их». Но мне не хотелось нагибаться таким образом, как это делал Сергей. Я был в восторге от него, я его уважал, но методы, какими он действовал, по ряду причин мне явно не подходили.

Свободные от работы дни он посвящал дополнительным приработкам. Так, например, он покупал дешёвые джинсы, нашивал на них фирменные лейбаки, затем продавал уже раз в пять дороже. Как-то раз при мне Серёга переклеивал на пластинку Муслима Магомаева этикетку от пластинки Элвиса Пресли, затягивал фирменный конверт целлофаном и позже продавал творчество Муслима поклонникам Элвиса.

Бывало, если в автосервисе ему заказывали какую-либо дефицитную деталь, он без всякого зазрения совести мог залезть в чужую машину и скрутить её оттуда. Даже мелочи ему постоянно приносили деньги. Масляный фильтр, который необходимо менять через каждые десять тысяч километров, Сергей отмывал, оттирал тряпочкой и ставил обратно вместо нового, а те, что получал на складе, продавал.

Тем не менее, Сергей был для меня яркой творческой личностью, жаждущей свободы и уверенно идущей к своей цели. Он явно знал, чего хочет, и добивался своего. Именно его аура деятельности, решительности очаровывала меня, но никак не его цели и методы.

Живя в Москве, у меня была возможность выбрать по своему призванию вуз, благо в столице их много. Родители, безусловно, хотели, чтобы я учился в институте, но никак не в техникуме, и конечно, их огорчало влияние на меня Сергея. Тем не менее, невзирая на недовольство своих родителей, я решил поступать в автомеханический техникум. Хотя, учась в школе, готовился к вступительным экзаменам в Бауманский институт. Скорее всего, я со своими скудными знаниями в него и не поступил бы, а в техникум с горем пополам и неведомым мне чудом всё же попал.

До армии я успел закончить два курса. Демобилизовавшись в мае, чтобы не пропал год, я решил сдать экзамены, курсовые и зачёты за третий курс. На всё это у меня в общей сложности был месяц. Вначале эта идея мне казалась неосуществимой, но, взявшись за учёбу основательно, я, к своему удивлению, понял, что это реально. Так, например, как-то поехав в техникум на экзамен по предмету «Горюче-смазочные материалы», кроме общих понятий по этой теме, я практически ничего не знал, но за сорок минут в пути в вагоне метро я проштудировал учебник и сдал экзамен даже лучше тех, кто проучился весь год. Преподаватель поставил мне четвёрку, сказав: «Так как ты мои лекции не посещал, пятёрки не получишь».

Курсовую по сопромату я умудрился написать за два дня.

И вот, когда меня перевели на четвёртый курс, я задумался: «А прав Добрыня, что всю школьную программу можно без особых изнурительных трудов усвоить за год». Так что же мы, в таком случае, делаем в школах десять лет?

В дальнейшем при поступлении в институт мне хватило пяти часов, чтобы полностью восстановить весь школьный курс алгебры и геометрии, и столько же на весь курс физики. А ведь ни физику, ни математику я практически не знал, так как в школе они вызывали у меня зевоту и я на уроках занимался чем угодно, только не предметом обучения. Надо отметить, что в институт я с успехом поступил.

Чтобы работать по профилю техникума, я устроился водителем на базу спецавтомашин при Мосгорисполкоме, которая обслуживала различные организации, занимающиеся изготовлением, монтажом и обслуживанием наружной рекламы. Свободного времени у меня не стало вовсе, всё оно уходило на зарабатывание денег. По этой причине мне пришлось бросить заниматься боевым искусством. Всё же я пытался жить согласно ведам, но всё было тщетно. Какие там веды, я постоянно совершал ошибки. Мой жизненный тонус резко полз вниз. Мне ничего не оставалось, как вяло следовать течению своей предначертанной судьбы, выйти из-под её влияния мне не хватало сил.

Всё, о чём рассказывал Добрыня в армии, как мне казалось, осталось за бортом моей жизни, где-то в далёком тумане, и не было связано с реальностью, в которую я попал. Хотя я не сдавался и лелеял надежду переломить ситуацию, но отодвигал этот момент на неопределённое будущее.

Работая на автобазе, я познакомился с жизнью водителей.

На базу надо было приезжать ранним утром к половине восьмого. Так как тосол был неоправданной роскошью, то зимой необходимо было заливать в двигатель горячую воду. Полусонные водители толпились с вёдрами в руках у водопроводного крана, вокруг которого был нарост толстого слоя льда, а в воздух подымались клубы пара. Жгучий ветер врывался под одежду, и влага от воды усиливала состояние холода. Сжавшись, чтобы как-то сохранить тепло под одеждой, каждый шёл к своему холодному механизму и заливал в его мёртвое, ледяное чрево тёплую воду. А далее автомобиль пытались завести. При дефиците запчастей, когда применялись старые свечи зажигания, потрескавшиеся высоковольтные провода и давно отработавшие свой срок аккумуляторные батареи, запуск двигателя превращался в целый церемониал воскрешения из мёртвых. Отмучившись (если двигатель запустить удалось), водитель направлял свой автомобиль на объект, там приходилось долго ждать разнарядки и мёрзнуть в кабине, так как бензин был строго лимитирован и гонять двигатель, тем самым грея себя, было непростительной роскошью. Хотя конечно, были и те, кто накручивал спидометр и списывал бензин на километраж.

Отъездив в общей сложности километров пятьдесят за день (что не так и много), водители возвращались на базу, где сливали воду из двигателей и, собравшись в комнате для переодевания, начинали решать вопрос о своём досуге, который сводился к изрядному употреблению алкогольных напитков. Что там происходило дальше, я могу только догадываться, но с утра видел, как самые активные работники базы оставались ночевать здесь же на промасленных телогрейках возле батарей парового отопления, наверное, они не в состоянии были вечером добраться до дома.

Мне становилось страшно осознавать, что так бездумно проходит жизнь водителей. Я ощущал к этому отвращение и был, как мне казалось, одинок. Меня почти никто не понимал: как можно здесь работать и не пить? Поэтому друзей среди водителей у меня не было. Зато сложились неплохие отношения с руководством автобазы, и в скором времени я получил «уазик» — небольшой грузовичок-техничку более-менее в хорошем состоянии, а также возможность больше.

Двухсот шестидесяти рублей в месяц, которые я получал, мне вполне хватало на жизнь, но за эти деньги пришлось лишиться достаточного личного времени, чтобы заняться хотя бы тем же боевым искусством и другими интересными вещами, хоть как-то реализоваться.

Работа меня так сильно выматывала, что сил не оставалось ни на что другое, а ведь вечером необходимо было ехать в техникум и там ещё учиться.

Мне казалось, что основные силы у меня забирает автомобиль. Железо будто выпивало мои жизненные соки, моё внимание, взамен ничего не предлагая.

Работая на автобазе и видя всю организацию труда, я стал с ужасом понимать, что постепенно превращаюсь в придаток некоего отлаженного агрегата, становлюсь винтиком в чудовищной системе. Где, казалось бы, всё прогнило, где пьянство, разруха, нищета, скудоумие властвуют безраздельно. Но на самом деле всё это — результат безупречно надёжного и точного механизма. Мне было невыносимо больно видеть всё это. Я знал со слов Добрыни, куда ведут нити, кто держит в руках рычаги управления, и я не хотел быть штатным, заменимым винтиком в его системе.

От такой жизни я наполнился тоской и унынием. Дальнейшее моё пребывание на этом рабочем месте было для меня недопустимо. Я начал обдумывать своё будущее, где и как можно зарабатывать деньги, не отдавая полностью свою душу системе. Работу на автобазе я стал рассматривать как своё временное, но вынужденное прибежище, мне необходимо было сперва закончить техникум. Хотя, как показало будущее, и техникум мне нужен не был. Иногда мы ставим перед собой ложные цели и стремимся к ним, не понимая, что тем самым приближаемся к смерти. Как определить свою цель? Думаю, ответ на этот вопрос должен найти каждый сам, но важно хотя бы для начала его себе задавать.

Тогда я не мог самостоятельно ответить на поставленные жизнью вопросы. Это был тупик. Кто мог мне помочь? «Только Добрыня» — думал я. Но, к сожалению, я не знал, как его найти. Я не мог ему написать, Добрыня не дал мне своего адреса. Он говорил, что у него нет дома. У меня даже не было его фотографии, Добрыня отказывался фотографироваться. Остались одни воспоминания, а человек исчез, как дуновение ветра.

Стремление вырваться из создавшейся ситуации у меня возрастало, и я внезапно для себя нашёл отдушину, которая дала мне силы не поддаться системе.

Как-то раз, когда я бестолково просиживал в кабине автомобиля, мне в голову пришли строчки:

Мне захотелось тут же, пока не забыл, записать их. Я стал искать бумагу. И, найдя какой-то старый, помятый клочок, записал. А когда написал первое четверостишие, появилось продолжение:

У меня возникло впечатление, что слова сами собой складываются. Будто не я придумываю стихотворение, а кто-то диктует мне, я лишь читатель и именно для меня оно предназначено. Это была подсказка, помощь, которую я так долго ждал. Осознавая это, я воспрял духом и стал постоянно держать в своей кабине блокнотик. Как только ко мне приходила рифма, я тут же её записывал и развивал в полноценный стих.

Теперь я жил будто в двух мирах. В первом я пытался осмысленно прочувствовать своё положение, то есть положение раба системы. Во втором мире я на этого раба глядел со стороны и раскладывал его существование в системе на рифму. Это была увлекательная игра воображения, она меня забавляла. В результате я отстранился от роли раба и стал, может быть, громко сказано, но всё же поэтом. Настал момент, когда я понял — система меня, по крайней мере, здесь, на базе, не сломает. Раб системы внешне, я остался человеком, движущимся к свободе. Тем не менее, окончательно вырваться из-под власти системы мне не удавалось. Я был ещё очень слаб.

 

ГЛАВА 2

К МОРЮ

Прошёл год, как я вернулся из армии. Мне тогда исполнился двадцать один год. Отработав одиннадцать месяцев на автобазе, я наконец-то дождался своего отпуска. Мне давно очень хотелось отдохнуть на побережье Чёрного моря. В детстве я раза три бывал на черноморских курортах. У меня остались самые светлые впечатления об этих поездках. И вот после сложного трудового года появилась возможность полностью отключиться от своих проблем. Ничего не делать, а просто загорать. Море меня манило своей экзотичностью. Хотелось кардинально сменить атмосферу. Я думал о путешествии. Мне никогда не приходилось вот так, самостоятельно поехать за тысячу километров от дома и оказаться в незнакомой местности. Мне было интересно полюбоваться южными ландшафтами, полазить по горам, поплескаться в прозрачной прохладе воды.

Я решил поехать в Крым, в Феодосию, выбор мой пал на этот город, потому что там жил мой армейский друг — Саша Усачёв, мы служили с ним в одном взводе и вот уже год как вели друг с другом переписку. Он приглашал к себе, но я не сообщил ему о своём приезде. Мне хотелось встречу с ним превратить в приятную неожиданность. Зная его стеснённые условия проживания, задерживаться у Саши я не собирался, тем более что он недавно женился, и у них в семье родился сын. Не думаю, что моё пребывание у друга скрасило бы молодой паре и без того нелёгкую жизнь.

Я купил билет на поезд, взял с собой рюкзак, палатку, котелок и всё то необходимое, что нужно для дикого проживания на берегу моря. Меня ожидала тридцатишестичасовая поездка в Крым.

Ехать к морю на поезде мне было приятно, несмотря на ужасную жару, стоящую в вагоне из-за не открывающихся окон и по-летнему тёплой погоды. Предвкушение скорого отдыха на черноморском побережье приятно щекотало душу. Подъезжая к месту назначения, я с нетерпением всматривался в окно, не желая пропустить тот миг, когда впервые появится море. И вот оно, светло-голубое возле берега, тёмно-зелёное, почти чёрное — у горизонта. Оно искрилось на солнце, маня к себе кажущейся беззаботностью. Поезд под конец своего пути, будто нарочно, еле плелся, дразня своих пассажиров, «черепахой» проезжая мимо пляжей. Расслабленные люди, которых я лицезрел через окно вагона, создавали атмосферу непередаваемого словами отдыха. Такое ощущается только возле летнего моря. Мне хотелось поскорее окунуться в эту атмосферу. И действительно, стал чувствовать, что медленно, но уверенно погружаюсь в неё. Оранжевое настроение охватило меня, и мир тоже окрасился в оранжевый цвет.

На перрон высыпали в нетерпении пассажиры, наконец-то дождавшиеся окончания поездки, их тут же стали обрабатывать предприимчивые таксисты и владельцы комнат под отдых.

Мне спешить было некуда. У меня на руках был Сашкин адрес. Было ещё утро, и я, не торопясь, решил добраться до него пешочком. Заодно и посмотреть город. Я сдал рюкзак в багажное отделение и налегке вышел на привокзальную площадь. Посреди неё возвышался памятник Ленину. Памятник как памятник, таких тысячи по всему Советскому Союзу. Да только здесь, среди отдыхающих, облачённых в шлёпки, майки и шорты, Владимир Ильич в тёплом пальто выглядел как-то не к месту. Я понимал, что ваять вождя в плавках было бы политически неприлично, но можно было бы найти какой-нибудь компромисс и облачить его, к примеру, хотя бы в рубаху. Впрочем, мысли о вожде пролетариата недолго будоражили моё сознание. Я с жадностью рассматривал феодосийские улочки и постройки. Мне казалось, здесь встретился Запад с Востоком. Мешанина стилей, мешанина людей. Беззаботность поглотила меня, я шёл и впитывал здешнюю ауру. Вскоре начались небольшие частные домики. Узкие извилистые улочки то поднимались в гору, то опускались, создавая тем самым особый колорит этих мест. Мне пришлось опросить с десяток представителей местного населения, прежде чем удалось найти улицу, где проживала Сашина семья.

Калитка оказалась запертой.

— Сашка! — крикнул я.

Из постройки во дворе вышла девушка с ребёнком на руках. Она не спеша подошла ко мне и сказала:

— Саши нет дома, он на работе. А вы кто?

— Я его друг, мы вместе с ним служили, в одной роте.

— А… Да, Саша мне рассказывал о тебе, — она улыбнулась. — Меня зовут Оксана, я его жена.

— Саша писал о тебе, — парировал я.

— Он работает недалеко отсюда. Ты его легко найдёшь. Я бы и сама показала дорогу, но… — Оксана кивнула головой на ребёнка. — Артёмка засыпает, и мне надо уложить его спать.

Оксана подробно рассказала, как найти дорогу к работе Саши. И действительно, долго не плутая, я подошёл к кухне какого-то военного санатория. На задворках у служебного входа в белом поварском костюме и колпаке сидел Сашка и курил. Ничего не придумав лучше, я решил его напугать и, подойдя сзади, насколько можно суровым голосом произнёс:

— Это что за курение такое, когда суп убегает?

Сашка лениво повернул голову (видимо, ему было глубоко на всё наплевать) и хотел было удостоить меня презрительным взглядом, уже сделал для этого подобающее лицо, но увидев, кто перед ним стоит, подскочил и бросился мне на шею. Судя по его реакции, он был очень рад встрече со мной.

— Подожди здесь, сейчас я постараюсь побыстрей освободиться. Мне не терпится с тобой поговорить, — он скрылся в чёрном проёме кухни, откуда шёл адский жар, усугубляемый ещё и жарой на улице.

Я присел на то место, где сидел Саша. Ждать пришлось недолго, минут пятнадцать. Саша, уже переодетый, с улыбкой выскочил на улицу.

— Пошли, — сказал он, — познакомлю с моей женой. Знаешь, какая она у меня?

— Да. Я её видел.

— И как?

— Красивая!

— Ты знаешь, все мужики на неё засматриваются.

— Смотри, чтобы не увели!

— Не уведут, не отдам!

Болтая ни о чём, мы незаметно добрались до его жилища.

Артём спал. Мы тихо прошли на кухоньку. Подошла Оксана. Саша с нежностью обнял её.

— Вот так мы и живём, — сказал он, — своего угла пока нет. Снимаем здесь две комнатки и кухню. Ну ничего, для жизни хватает.

Покушав супчик, мы с Сашей пошли на пляж. Оксана с Артёмкой осталась дома, я попрощался с ней, так как возвращаться мне уже не было смысла. Направляясь к морю, мы шли через какую-то никак не вяжущуюся в моём сознании с черноморским курортом промышленную зону, пересекали железнодорожную линию, со всех сторон нас окружали чудовищные железобетонные конструкции. Пока мы шли, болтали о жизни, о планах. Делились своими впечатлениями о послеармейской жизни. Выяснилось, что и у Саши столь радужная в армейских, солдатских мечтах гражданская жизнь очень быстро превратилась в тягучую бытовуху, где сложность постоянного выживания заставляет впрягаться в лямки, чтобы тащить тяжкий груз повседневных забот. Мне показалось, будто Саше было вдвойне сложнее, чем мне, ведь у него семья, маленький ребёнок, их надо было каким-то образом содержать, да ещё и снимать жильё, а какую могут платить зарплату молодому повару? Не думаю, что этой зарплаты было им достаточно для жизни.

Тем не менее, Саша был, как всегда, жизнерадостен и, как мне показалось, счастлив.

Тут мы, оказавшись в столь экзотичном пляже в стиле «техно». Метрах в пятидесяти было что-то типа сортировочной станции, где стояли товарные вагоны. Со скрежетом выполнял погрузочно-разгрузочные работы подъёмный кран. Покосившийся и пыльный бетонный забор не то чтобы скрывал это торжество технического прогресса, а скорее дополнял его своим видом.

Я с брезгливостью поинтересовался:

— И что, мы здесь будем купаться?

— А что? Здесь не так далеко от дома, немного отдыхающих и понырять можно с пирса, — сказал Саша, указывая на уходящую в море бетонную дорожку.

— Не так я представлял себе первое купание в море.

— Да брось ты. Раздевайся!

Я с неохотой стал стаскивать с себя шорты.

Саша уже разделся напротив, очень быстро скинул с себя одежду и побежал по пирсу. Видать, ему не терпелось остудить себя после жаркого рабочего дня. Он с разбегу подпрыгнул и, сделав сальто в воздухе, грациозно вошёл в воду.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. И впрямь, не искать же более живописного места для купания, если мы уже здесь. Я так же разбежался, сделал сальто, но в воду вошёл не столь грациозно, впрочем, это было не так важно, прохлада воды вобрала меня в себя.

Как долго я ждал этой минуты! Мы резвились в море, словно дети. Аккуратно, чтобы не порезаться о мидии, мы залезали на пирс по старым автомобильным покрышкам и снова стремительно, с разбегу входили в волнистую гладь моря. А устав и охладившись, мы отогревались, валяясь на покрывале, которое было постлано на смеси песка, глины, гальки и грязи. Южное солнце жарило наши тела. Плеск волн, крики плещущихся в море ребятишек ласкали мою душу.

— Где здесь у вас можно встать с палаткой? — спросил я Сашу. — Мне хотелось бы отдохнуть где-нибудь вдали от людей, в каком-нибудь живописном месте.

— Здесь, вблизи Феодосии, думаю, ты не найдёшь подходящего места. Я советую тебе идти на автовокзал, сесть на автобус и ехать в Планерское. Там есть места очень красивые, и палатку найдёшь куда поставить. Пойдёшь по берегу от Планерского в направлении Орджоникидзе, и где понравится, там и отдыхай. У нас тут спокойно в плане безопасности, мешать никто не будет, только огонь не разводи, когда стемнеет, пограничники этого не любят.

Долго загорать Саша мне настоятельно не рекомендовал:

— Ты можешь за полчаса под таким солнцем сгореть, и тогда будет не до отдыха. Искупались, обсохли и будет!

— Да я на даче целыми днями под солнцем вкалываю и не обгораю! — хотел было возразить я.

— Не спорь! Все отдыхающие так говорят, а потом с волдырями на спине ходят, кефиром мажутся. Я же лучше знаю, какое у нас тут солнце.

Мне особо спорить и не хотелось. После поезда в море я уже окунулся, а теперь до сумерек мне надо было добраться до места. Так что времени было немного.

Саша изъявил желание проводить меня до автовокзала, и мы пошли за моими вещами. Почти всю дорогу он только и говорил о своей жене и сынишке. Мне было очень приятно видеть, как счастлив Саша в своей жизни, невзирая на то, что нет своей квартиры, что получает он мизерную зарплату и что столько проблем возникло с рождением ребёнка. Он устроился работать поваром и уверял меня, что продуктами они обеспечены, а деньги особо не тратят.

Мы распрощались на остановке. Я залез в автобус, помахал рукой своему другу. К сожалению, больше я его не видел. Он поменял место своего жительства и в следующем году, когда снова я был вновь в Феодосии, то его не нашёл. Мне он не писал, возможно, потерял мой адрес.

Народу набилось много. Автобус с трудом тронулся, выпустив из себя зловонный чёрный выхлоп недожжённой солярки.

Дорога вела через перевал. Асфальт серпантином уходил вверх по живописной горе. Двигатель еле-еле тянул. Автобус медленно, улиткой полз по склону. В салоне стояло ужасное пекло, я находился на задней площадке и подошвами ног чувствовал жар, исходящий от мотора. Но меня это не особенно беспокоило, так как все чувства были заполнены новыми ощущениями: горы, люди, автобус, море — всё это по-детски волновало меня. Я впитывал в себя атмосферу этих мест, купался в своих чувствах, отдыхал и был счастлив.

Добравшись до Планерского, я вышел на свежий воздух. Несмотря на жару, после автобуса он казался прохладным. Взвалив на себя рюкзак, я отправился, как и советовал Саша, в направлении города Орджоникидзе, держась побережья.

Стройплощадки и бетонные оградительные береговые сооружения, которые были не столь впечатляющи, как в Феодосии, вскоре сменились естественностью пейзажа.

Красота этих мест меня поражала. Я мог идти долго, не чувствуя усталости, и всё благодаря той чудной природе, что меня окружала. Не думаю, что в Москве, где-нибудь в районе Таганки или Тверской, вот так легко я мог преодолеть такое расстояние без устали, а тут я ещё нёс рюкзак.

Чем дальше я шёл, тем меньше встречалось отдыхающих. Пляж становился уже, скалы ближе подходили к морю. Вскоре я подошёл к полосе между морем и скалами, которая была завалена огромными каменными глыбами. По ним вела едва заметная тропинка. Я с восторгом вступил на неё. Не знаю почему, но горы со скалами меня словно пьянили. Необычайно радостное чувство поглотило меня, как безумец я прыгал с камня на камень, которые были неимоверно больших размеров, не боясь свернуть себе голову или шею. Мне казалось, я чувствую эти камни, они явно берут меня под своё покровительство и со мной здесь ничего не могло случиться, надо только довериться им. Когда глыбы закончились, передо мной открылся небольшой пляж из серой глины и песка, усеянный галькой и камнями. Там стояло несколько палаток и люди загорали и купались абсолютно голыми. У меня это вызвало какой-то непонятный всплеск эйфории. Я никогда не видел такого. Люди, не стесняясь, ходили голыми, и никого это не беспокоило и не нервировало. Напомню, шёл 1987 год и про нудистские пляжи я никогда тогда не слышал. И тут же решил: остановлюсь здесь.

Место оказалось очень удобным. Оно находилось в бухточке, поэтому море в районе пляжа было спокойным. Здесь не дул сильно ветр, от него защищала высокая, почти отвесная гора. Из-за относительно сложного пешего перехода случайные люди на пляже появлялись крайне редко.

Я скинул с себя рюкзак, сбросил всю одежду, что была на мне и с неописуемым восторгом с разбегу прыгнул в воду. Здесь буквально через пять метров было уже достаточно глубоко. Меня это устраивало, не люблю пологого дна. Пока дойдёшь до глубины, купаться уже нет никакого желания.

Я вышел на берег. Единственное, что меня беспокоило, это где брать пресную воду. До Планерского бегать слишком далеко. Почти возле каждой палатки, которые здесь стояли, я видел канистры с водой. Я подошёл к нудисту, который лежал в ленивой истоме, и, поздоровавшись, спросил:

— А где вы здесь берёте воду?

Нудист, прищурившись от яркого солнца, взглянул на меня, затем встал, повернулся в сторону горы, которая начиналась метров в двадцати от нас и, показав пальцем на зелёную зону где-то возле вершины, сказал:

— Там есть родничок, а вот тропа, которая туда ведёт, — и нудист кивком головы показал на едва заметную среди камней дорожку.

Я выбрал подходящее место для стоянки, поставил палатку и пошёл за водой. Время шло к вечеру. Солнце здесь садится очень быстро, и очень быстро наступает ночь. Вечера в Крыму носят чисто номинальный характер. Я спешил, хотелось попить чайку перед сном.

Добраться до воды было не так просто, как мне показалось вначале. Мне пришлось карабкаться на очень крутую гору метров триста вверх.

Там был небольшой ключик, из которого очень скудно сочилась водичка. И чтобы бесценная влага не ушла вновь под землю, был приспособлен бак литров на пятьдесят, он был врыт наполовину в грунт под самым источником, и в него набиралась вода. Видимо, этой воды было достаточно для всего пляжа, так как бак практически всегда был наполнен более чем наполовину. Я налил в канистры воду и отправился вниз.

Добыча воды, а именно так можно назвать поход к роднику, как мне показалось, под силу сильным, выносливым людям, так как подъём в гору был очень утомительным, а спуск опасным, приходилось балансировать с двумя полными канистрами воды, рискуя упасть с довольно большой высоты.

Спустившись с водой от источника и бросив канистры, я плюхнулся в море, охлаждая своё тело после этого трудоёмкого занятия.

Но чтобы попить чаёк, предстояло ещё разжечь костёр. Тут выявилась ещё одна проблема — дрова. Их практически не было. Ничего не оставалась, как довольствоваться гнилушками, выброшенными прибоем. Разжигать костёр из них — занятие малоприятное, пропитавшись морской солью, они выделяют из себя при горении едкий дым. Попив чаёк, который с таким трудом мне дался, я стал готовиться ко сну. Вечер у моря был тёплым и тихим, доносилась музыка из Планерского, хотя до него было около восьми километров. Я залез в палатку, и шуршание волн меня убаюкало.

 

ГЛАВА 3

ИГРА

Быстро и тихо наступило утро. Пока я готовил себе завтрак, солнце выползло из-за гор и начало свой дневной путь. Я сел с чашечкой кофе лицом к морю. Почему-то море и кофе каким-то странным образом контрастировали в моём сознании, а здесь я объединил их, что родило странное, ни с чем не сравнимое чувство. Я разделся и, не выпуская чашки из рук, вошёл в воду. В море я нашёл большой валун, который лежал на полуметровой глубине, и примостился на него. Теперь я пил кофе, сидя по шею в воде, и пребывал в тихом восторге от этого. Горячий напиток вливался в меня, согревая моё нутро, а тело охлаждалось морем. После такого экзотического завтрака я решил обследовать здешнюю местность. Меня тянуло вверх в горы. Во мне кипела неизвестно откуда взявшаяся энергия. Ей срочно требовался выход. Закрыв палатку на молнию, я отправился по тропинке, ведущей вверх. Взбираться было сложно, солнце уже не щадило, и подъём забирал много сил. Наконец я добрался до хребта горы и стал бродить по нему, наслаждаясь пейзажем, открывшимся передо мной. Изрядно утомившись, я подошёл к обрыву и сел в нескольких метрах от него, любуясь с высоты птичьего полёта морем. Было достаточно высоко, я чувствовал, как у меня в солнечном сплетении что-то сжимается, и смаковал это чувство, всё ближе и ближе приближаясь к обрыву. И тут прямо позади себя я услышал женский голос:

— Здравствуй!

От неожиданности я вздрогнул. Обернувшись, я увидал женщину на вид лет сорока. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Здравствуйте, — ответил я.

— Красиво как! — женщина перевела взгляд к линии горизонта, при этом она подняла голову, подставив лицо ветру. У неё были распущенные и очень длинные прямые русые волосы.

Она была одета в короткую жёлтую маечку и длинную цветастую юбку. Глядя на нее, я испытывал чувство неловкости, надо было для приличия что-то ответить, а в голову ничего не лезло. Женщина взглянула мне в глаза и меня словно током ударило, не выдержав её взгляда, я опустил глаза. Она рассмеялась и, указав на моё левое плечо пальцем, сказала:

— Смотри, на тебе сидит ящерица.

Я осторожно повернул голову влево. Действительно на плече сидела ящерка. Я аккуратно коснулся её головы указательным пальцем правой руки. Ящерка не шевельнулась.

— Ты вчера поставил свою палатку рядом с нашей, — сказала женщина, — так что мы соседи. Наша палатка справа от твоей.

— Правда?! — удивился я. — А я вас не заметил.

— Видимо, ты был очень занят собою. А вот мы тебя заметили. Уж больно ты забавно вчера костёр разжигал.

— Дрова плохие, — посетовал я.

— Ну-ну! Я так и поняла — дрова, конечно же, дрова! А вот нам сегодня, наблюдая за тобой, было весьма интересно, что ты в море с чашкой делал? Медуз ловил?

— Нет, я пил кофе.

— А!.. Значит, ты эстет?

— Наверное, эстет, — согласился я, хотя не знал точно значения этого слова.

— Если тебе надоест пить кофе, забравшись по шею в море, и мучаться с плохими дровами, приходи сегодня вечером в гости, познакомимся, чайку попьём.

— Спасибо за приглашение, приду обязательно.

Женщина улыбнулась, она неожиданно развернулась, не попрощавшись, и лёгкой походкой пошла по тропинке вниз к пляжу.

Я взглянул на своё левое плечо, ящерки там уже не было. Мне показалось, будто я только что проснулся, а женщина и ящерица являлись во сне.

Отдохнув на краю обрыва ещё немного, я отправился осматривать местные достопримечательности.

В тот день я гулял долго. Любуясь живописными бухточками, я незаметно добрался до Орджоникидзе. И тут понял, что ужасно устал, да ещё очень хочу пить. Я стал покупать соки: томатные, яблочные, виноградные, благо, ларьков, где разливают их, в городе было много. Я ходил от ларька к ларьку по улочкам и с жадностью пил. Отдохнув, посидев на лавочке в тенёчке, в небольшом парке, я отправился в обратный путь. И, о чудо, — когда я вышел из города, меня вновь посетили силы, и я легко добрался до своей палатки.

Искупавшись, я расположился на камнях, подставив своё утомлённое прогулкой тело солнышку. Так я провалялся пару часиму, остановившись, я сказал:

— Нет! В ресторан я не пойду!

— Дурачок, — произнесла Влада.

И вдруг, прижавшись ко мне вплотную, обняв меня, она прильнула к моим губам поцелуем. Это оказалось так неожиданно, что я растерялся. Влада воспользовалась моей растерянностью и взяла всё под свой контроль. Я не мог и не хотел отрываться от её губ, они оказались нежными и требовательными. Уловив, что я не сопротивляюсь, её натиску, Влада ещё сильней прижалась ко мне и, запустив свои пальцы в ков, пока не услышал над собой уже знакомый голос:

— Ну что, молодой человек, чайку пойдём попьём?

Я открыл глаза, надо мной стояла та же женщина, она была абсолютно раздетая. Я не мог видеть выражение её лица, так как солнце слепило меня из-за её плеча.

— Пойдёмте, — ответил я, — только накину что-нибудь.

Мне было стыдно идти с ней обнажённым.

— Хорошо, подходи, — женщина отвернулась и отправилась к стоящей рядом палатке.

Быстро надев спортивные штаны, я последовал за ней.

Помимо уже знакомой мне женщины, близ оранжевой палатки находились ещё две особы. Были они помоложе и выглядели лет на тридцать. Увидев, что я подхожу, они сели и, улыбнувшись, по очереди сказали: «Здравствуй!»

— Здравствуйте, — ответил я и присел рядом на камень.

— Будем знакомиться, — предложила самая старшая из них, — но не называй нам своего имени. Мы тебе дадим новое.

— Зачем?

Женщины переглянулись, будто недоумевая, зачем я задал этот вопрос.

— Ты будешь Малышом.

— Но у меня есть имя.

— Забудь его, мы на отдыхе! Отдыхай от всего, что тебя напрягает, в том числе и от своего имени.

— Но меня не напрягает моё имя.

— Давай попробуем договориться по-другому, — предложила женщина, — мы трое играем в игру, но правила этой игры устанавливаю я одна, никто не знает цели, все играют и получают от этого удовольствие. Мы играем уже не один год и нам нравится, мы живём этим. Я решила принять тебя в нашу игру. Это мой выбор и для тебя я специально поменяла правила. До сегодняшнего дня никто не мог участвовать в этой нашей игре. Я не буду рассказывать тебе ни цели, ни смысла игры. Пускай для тебя это будет интригой. Одно из правил для тебя, как для новичка, заключается в том, чтобы ты не задавал нам никаких вопросов. Ты можешь войти в игру прямо сейчас, тогда мы садимся вместе пить чай. А можешь отказаться, тогда иди и дальше грей свои яйца на солнце. Судя по тому, как ты загорал, это чертовски интересное для тебя занятие.

— А в процессе игры я могу выйти из неё?

— На все твои вопросы никто из здесь присутствующих не будет давать ответ. А если всё же любопытство не уйдёт, то советую поискать ответы на свои вопросы у себя самого. Для этого к каждому вечеру чётко сформулируй то, что ты хочешь узнать. Я хочу тебя заверить, если у тебя будет достаточно оснований для удовлетворения твоей любознательности, то через определённое время ты научишься получать ответы на поставленные вопросы. Эти ответы и будут истиной. Истина одна, но для каждого своя. Я, говоря тебе, не в состоянии передать истину, она не передаётся словами, а приходит изнутри. Не отвечая на твои вопросы, мы будем стараться держать тебя в неведенье, создавая тем самым информационный голод, распаляя твоё стремление познать истину. И если она для тебя действительно жизненно необходима, то ты ее, несомненно, получишь. А если тебя гложет простое любопытство, вопросы отпадут сами собой. Так что? Хочешь чайку?

Я подумал, что, принимая правила этой странной игры, я ничего не теряю и никаких обязательств никому не даю. Мне было интересно, что за игры придумали эти три женщины и почему они меня удостоили чести вступить в их коллектив. Также меня заинтриговали философские рассуждения по поводу игры. Когда моя новая знакомая говорила про истину, я вспомнил Добрыню и мне показалось, что эта игра есть звено цепи, ведущее меня к какой-то неведомой цели. А потом, если меня не устроит эта странная игра, то я, по всей видимости, могу выйти из неё в любой момент, мне в этом никто не помешает. В конце концов, целыми днями валяться, загорая под солнцем, скучновато. И я согласился:

— Хорошо! Давайте пить чай.

Женщины, улыбаясь, переглянулись.

— Я рада, Малыш, что ты согласился, другого решения от тебя и не ожидала. Значит, продолжим знакомство! Мы знаем, как тебя зовут, не так ли, Малыш?

— Конечно, кто бы сомневался!

— Меня зовут Рада, — представилась она.

— Меня Лада, — представилась светловолосая женщина. У неё были тонкие черты лица, стройное подтянутое тело.

Я встретился с ней взглядом. Её большие, выразительные синие глаза будто тянули к себе какой-то необъяснимой магнетической силой. Я с трудом отвёл свой взгляд в сторону.

— А меня зовут Влада, — сказала третья участница неведомой мне игры.

В отличие от Лады глаза у неё были узкими, темно-карими, но не восточного типа, а скорее южно-европейского. Благодаря им лицо Влады казалось хитроватым. Телосложение у неё было атлетическим, но в меру. Тёмные, мокрые от купания в море волосы лежали аккуратно и были зачёсаны назад.

Все три женщины имели лёгкий розоватый загар. Видимо, они недолго проводили здесь свой досуг.

— И сразу вот тебе следующее правило: друг друга называть на «ты», — продолжала Рада.

Место, где стояла их палатка, было по-женски аккуратным, чистым, облагороженным. Сама палатка стояла на невысоком пьедестале, вероятно, чтобы во время дождя не намок пол. От палатки до моря была выложена дорожка из плоских камней. В отличие от меня с моим доисторическим способом приготовления пищи на костре, женщины готовили на бензиновом примусе. Он со всех сторон был обложен камнями, которые не давали теплу от пламени рассеиваться, да и пограничникам ночью огонь будет виден хуже, если захочется поздно перекусить горяченьким или вскипятить воду для чая.

 

ГЛАВА 4

ЛАДА

Лада встала, зашла за палатку и вынесла две пустые канистры. Изобразив на лице удивление, она сказала:

— Ой! А у нас вода кончилась!

— Придётся идти за водой, — сделала вывод Влада.

— Малыш, давай вместе сходим к родничку? — предложила Лада.

— Я могу и сам сходить, — пробормотал я, думая, что всё подстроено и женщины специально пригласили меня на чаёк, когда закончилась вода, чтобы я вызвался сходить к источнику.

— Можешь! Не сомневаюсь, — Лада улыбнулась, — но я тебе хочу помочь.

Она явно знала, о чём я думал, и, предложив сходить со мной, немного смутила меня.

Я взял канистры, она надела на своё обнажённое тело лёгкий сарафанчик, и мы пошли к тропе, ведущей к родничку.

Мы шли молча, не разговаривая, мне от этого сделалось неловко. Видимо, надо было о чём-то говорить, чтобы как-то сблизиться, но в голову ничего не приходило, хотелось задавать вопросы, но они были запрещены по правилам игры. Мы дошли до начала подъёма.

Лада остановилась, повернулась, подошла ко мне почти вплотную и, глядя немигающим взглядом в мои глаза, сказала, будто читая мысли:

— Малыш, не мучай себя тем, что тебе надо разговаривать с нами. Чем больше ты будешь молчать, тем лучше. Пробуй чувствовать нас без слов. И слова станут не нужны.

Она была так близко, что я никуда не мог деться от её огромных синих глаз. Мне казалось, будто её глаза говорили мне. Они мгновенно ввели меня в состояние волшебной нереальности, где не было ничего, кроме синевы её глаз.

Лада внезапно повернулась к тропе, круто уходящей в скалы, и ловко вскарабкалась по ней на каменную глыбу.

Вся эта вроде бы простенькая сцена оказалась для меня такой неожиданной, что я ещё несколько секунд продолжал стоять на месте, приходя в себя. Постепенно шум прибоя вновь стал для меня слышен. Он вернул меня к реальности. Я поискал взглядом Ладу. Она уже была далеко, и я поспешил за ней. Лада легко поднималась по крутому склону, казалось, что она идёт по прямой плоскости. Имея хорошую физическую подготовку, я с трудом её догнал.

Лада вновь остановилась и повернулась. Я остановился тоже.

— Подойди ко мне поближе, — попросила она.

Я сделал ещё пару шагов. Признаюсь, мне уже было страшно — она явно могла завладеть моей волей.

— Подойди ко мне вплотную.

Всё же я подошёл настолько близко, что коснулся её груди. От этого прикосновения по моему телу пробежала дрожь. Лада вновь посмотрела пристально мне в глаза и произнесла:

— Ты устаёшь оттого, что не воспринимаешь всё то, что тебя окружает, а это горы, море, небо, всё может дать тебе силы, а ты не пользуешься этим. Наслаждайся всем, если тебе этого мало, наслаждайся и мной.

Она провела рукой по моим волосам и, не успел я опомниться, как уже была на десять метров впереди меня. Я не знал, что и думать, как воспринимать её слова, её действия. Она, с одной стороны, очень хорошо меня чувствовала, а с другой, пытаясь помочь, ставила в тупик. Мне ничего не оставалось делать, как дальше следовать за ней. Лада так поглотила всё моё внимание, что я действительно перестал чувствовать сложность подъёма. Мне хватало только одной её — без гор, моря и неба.

Подойдя к роднику, я хотел напиться, так как было невыносимо жарко, а водица манила своей прохладой. Но Лада остановила меня рукой.

— Подожди немного, напьёшься ещё. Видишь, ты даже не устал, ты использовал меня для движения вверх. Я передала тебе свою силу. Но ты можешь и сам брать силу из окружающего мира без чьей либо помощи. Давай канистры, я сама должна набрать воды.

Лада села возле родничка и что-то стала говорить ему тихим, нежным голосом, будто разговаривала с ребёнком. Затем она умылась и стала наполнять канистры.

— Малыш, иди сюда.

Я подошёл поближе.

Лада сложила ладоши лодочкой, наполнила их водой и поднесла к моим губам.

— Пей!

Я выпил из её рук. Вода мне показалась чрезвычайно вкусной, она была словно наполнена поившей меня женщиной. Лада наполнила ладони ещё раз.

— Пей!

Она поила меня из рук, пока я не утолил жажду.

Затем она умыла мне лицо и помыла моё тело своими ладонями.

— Не переживай, Малыш, — сказала Лада, чувствуя, что мне неловко от такого обращения, — это игра, просто наслаждайся ею.

Я молчал, мне нечего было сказать, я следовал совету Лады — не говорить. Мне так действительно было проще.

Взяв по канистре, мы быстро спустились к морю.

Влада и Рада беззаботно лежали на берегу.

— Пойдём искупаемся, — предложила мне Лада.

Действительно, после похода за водой хотелось охладиться в море, но я стеснялся раздеваться.

Снимая с себя сарафанчик, Лада произнесла:

— Раздевайся! Здесь все свои.

Заметив, что я медлю, добавила:

— Буквально пару часов назад ты здесь павианом разгуливал в чём мать родила, а теперь жалеешь, что фрака с собой не взял, чтобы в море залезть.

Не желая больше оттягивать удовольствие, она не спеша зашла в море и с головой нырнула в воду.

Поддавшись уговорам, я снял с себя штаны и плюхнулся в воду. Через пару минут мы все вместе уже сидели у оранжевой палатки.

Немного отдохнув от прогулки за водой, Лада взяла спички и пошла разжигать примус.

— Лада, не женское это дело — с примусом возиться, — сказал я, — доверь мне воду вскипятить.

— Нет! — возразила она. — Я думаю, что у меня это лучше получится. А ты смотри внимательно, как я готовлю чаёк.

— Я умею и примус разжигать, и чай готовить!

— Дело не в твоём умении, а в моём мастерстве! Ты смотри внимательно, как я это делаю, наблюдай за мной, за моими движениями, за моими словами, за моим отношением к тебе. Садись напротив и смотри. Сегодня я всё буду делать для тебя. А ты ничего не пропускай, иначе мой дар для тебя пропадёт. Сегодня я посвящаю себя тебе.

Лада повернулась к примусу, артистично поправила волосы и умелыми движениями стала его разжигать.

Я не понимал, чего от меня хотела Лада. Неужели для приготовления чая нужно некое мастерство или моё пристальное внимание к действиям, которые включали в себя и слова, и отношения к моей персоне? И что за дар такой, о котором она упомянула? Но спросить её я не мог. Всё равно не получил бы ответа.

Повинуясь воле Лады, я стал наблюдать за процессом приготовления чая. В конце концов, сам пойму, в чём тут дело, если буду немного терпеливее.

Я был как зритель в театре и старался не пропустить какое-нибудь её движение. Я вновь погрузился в необычайное состояние, подобие сна наяву. Все действия Лады казались чрезвычайно грациозны, и я восхищался ею. Я смотрел, как она набирала в чайник воды, как ставила его на огонь, как затем заваривала чай с травами, доставала кружки, ложки. И вот чай готов. Лада разлила его по кружкам и позвала всех к столу. Все действия Лады были просты, но в то же время казались волшебными. Я не понимал, в чём тут фокус, и с радостью предавался чарам Лады. Когда она поднесла мне кружку чая, то с неохотой очнулся от всего этого колдовства.

Столом служил большой плоский камень. Лада принесла из палатки печенье. Положила его в алюминиевую миску и сказала мне:

— Угощайся, я сама пекла.

— Спасибо! — только и мог пролепетать я.

Женщины расселись вокруг камня. Я взял кружку в правую руку и печенье в левую. Лада села напротив и с лёгкой улыбкой наблюдала за мной. Чай и печенье были восхитительны.

— Удивительно, — сказал я, — не думал, что, просто попив чаю, можно получить столько удовольствия.

— Лада у нас мастерица на все руки, — похвалила её Рада. — Кушая её печенье и выпивая чай, ты берёшь её живу.

Я вздрогнул, — Рада употребила слово «жива», которое я слышал только от Добрыни.

— Недаром, — продолжала Рада, — говорят: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Приготавливая пищу, женщина вкладывает в неё свою душу. Если еда понравилась мужчине, значит, жива женщины ему соответствует. Иными словами, мужчина ест и пьёт женщину, когда употребляет её пищу. Одно и то же блюдо, приготовленное по одному рецепту разными женщинами, будет отличаться по вкусу. Это вовсе не означает, что в них различный химический состав, а означает то, что женщины существенно отличаются друг от друга своей живой.

Я вижу, жива Лады тебе очень подходит, раз тебе настолько понравилось печенье, а значит, и сама она тебе приглянулась!

— Я старалась, — сказала Лада, стыдливо опустив глаза.

— Тебе с ней будет хорошо, — продолжала Рада, обращаясь ко мне.

«Ну вот, меня здесь сватают, что ли?» — подумал я.

Рада продолжала:

— Если ты читал евангелие, то, возможно, вспомнишь, как на последней вечере Христос угощал своих учеников хлебом и вином, приговаривая при этом: «ешьте плоть мою, пейте кровь мою». Он передавал свою живу, так как ведал, что идёт на смерть. Этим действием Христос хотел оставить после себя преемников. К сожалению, ни один из так называемых апостолов не в состоянии был в полной мере принять суть своего учителя. Они не были готовы к этому.

Мы не спеша допили чаёк. Лада вымыла в море кружки и чайник.

Наступал вечер.

— Пойдёмте с солнышком попрощаемся, — предложила Рада.

Мы все оделись и отправились в гору. Вечером идти было намного легче. Мы молча добрались до хребта. Солнце медленно подбиралось к горизонту, оно казалось мне огромным.

— Как раз сейчас, Малыш, самое время вспомнить, что за вопросы, ты хотел сегодня задать нам или вообще какие вопросы приходили тебе в голову, — сказала Лада.

Женщины сели лицом к солнцу и стали наблюдать за закатом. Я последовал их примеру и стал вспоминать прожитый день, пытаясь сформулировать беспокоящие меня вопросы. В результате у меня в голове появился целый список:

• Кто эти женщины?

• Почему они не хотят называть меня по имени?

• Что за игра такая, в которую они играют?

• Зачем я им нужен?

• Почему Лада со мной обращается так, будто я её любовник или, точнее, претендент на любовника?

• Что за странное состояние, в которое меня вводила Лада?

Пока я пытался сформулировать вопросы, почувствовал, как что-то от солнца заполняет меня, мне казалось, что я растворяюсь в пространстве и становлюсь огненным и огромным.

Ответы не приходили мне в голову. Я просто мгновенно о них забыл, шокированный охватившим меня состоянием. Единственная догадка, которая посетила меня — это то, что женщины были причастны к ведической культуре, о которой рассказывал мне Добрыня. Мне также становилось ясно, что их и моё пребывание здесь и вообще наша встреча ни в коем случае не являются случайностью. Скорее всего, они ведают, кто я. Вот бы и мне это знать.

От такой мысли мне стало немного не по себе. Приступ эйфории овладел мной. Мои догадки (а возможно, так приходит истина) косвенно подтверждали то, что я являюсь посланцем, и вообще всё то, что Добрыня рассказывал мне о ведической культуре. Тогда, в армии, я прекрасно понимал, о чём он мне говорил. И только сейчас, когда мне повстречались представители ведической культуры, а в этом я уже не сомневался, то понял, что ни черта ему не верил, а слушал его как простого, но интересного рассказчика, не принимая как истину сказанное им.

Солнце коснулось горизонта и медленно стало скрываться. Состояние огненности постепенно меня покидало, и когда я ощутил себя в привычном состоянии, солнца уже не было видно.

— По правилам игры мы здесь каждый день встречаем и провожаем солнышко, — сказала мне Лада.

— Завтра с утра я разбужу тебя до зари. А сейчас пойдём вниз, а то тут очень быстро темнеет.

Действительно, как только мы спустились, внезапно наступила ночь.

Я хотел уже было попрощаться со своими новыми знакомыми, чтобы отправиться спать, но Лада меня опередили. Она подошла ко мне вплотную и, мило улыбаясь, сказала:

— Я сегодня ночью буду спать с тобой.

Она продолжала улыбаться, смотря вплотную в мои глаза, и наблюдала за моей реакцией.

Конечно же, я стушевался, не знал, что сказать и в конце концов выдавил из себя:

— Да. Я не против. Только подожди, наведу в палатке порядок.

Ладе, видимо, было забавно наблюдать, как я смущаюсь. Выдержав ещё небольшую паузу, чтобы ещё немного насладиться моим замешательством, она добавила:

— Не волнуйся, это вовсе не означает, что у нас с тобой будет секс. Да и порядок можешь не наводить, мы здесь не спим в палатках. И тебе не советую. Палатка прячет небо, звёзды и море. Она не пропускает свежего воздуха, ветра и искажает звуки. Здесь тепло и нет необходимости прятаться от холода. Пойдём к твоей палатке и найдём там подходящее место для ночлега.

Лада деловито прошлась несколько раз перед моей палаткой и, указав пальцем на ничем не примечательное место, сказала:

— Здесь будем спать.

— Почему здесь? — задал я невольно вопрос, думая в ответ услышать, что это место обладает геомагнитной предрасположенностью или ещё что-нибудь в этом духе.

Лада укоризненно взглянула на меня и я понял, что задал вопрос, значит, ответ на него не получу. Тем не менее, осуждающе покачав головой, она ответила:

— Здесь меньше всего камней. Нам проще будет его расчистить. На камнях, понимаешь ли, не очень удобно спать. Так что давай расчищать место.

Через десять минут нашего усердного труда на площади два на два метра остался один песок.

Лада принесла свои спальные принадлежности, я вытащил свои, и у нас получилось широкое удобное ложе.

— Пойдём, Малыш, совершим вечернее омовение, — предложила Лада. — После моря очень хорошо спится.

Мы не спеша вошли в море. Было совсем темно, лишь огни далёкого Планерского слегка подсвечивали поверхность воды. Купаться в ночи для меня оказалось необычайно интересно. Казалось, что море совсем другое, нежели днём: оно было необычайно тихое и ласковое.

Взглянув на Ладу, я заметил, что её руки светятся зеленоватым светом. Переведя взгляд на свои руки, я увидел такое же свечение. Но стоило мне остановиться — свечение пропадало.

Выйдя из воды, я не почувствовал холода. Мы вытерлись насухо и залезли в постель.

Засыпать на открытом воздухе было для меня необычно. Ветерок приятно ласкал лицо, отчётливо слышался шум прибоя. Неприятным было чувство незащищённости, оно не то чтобы пугало, а создавало какое-то неудобство. Немного полежав, я стал привыкать к необычности ощущений. Повернувшись на спину, я увидел над собой открытое небо с миллиардами звёзд, и по мере наступления темноты их становилось всё больше и больше. Мне в голову стали лезть мысли о бренности существования человека, как он мал по сравнению с бесконечностью космоса. В конце концов мои глаза стали закрываться и тут я услышал голос Лады:

— Много тысяч лет человек удалялся от природы. Он стал чувствовать себя богом, венцом природы. Но это чувство ложно! Человек загнал себя в ловушку своей же глупости. Он оградил себя от окружающего мира им же созданными вещами. Сам себе вдолбил в голову, что эти вещи и есть мир, в котором он живёт, а если следовать логике, то раз он создал этот мир, то он и есть бог!

Но стоит просто выйти на улицу и подольше поглядеть ночью на звёзды, и вся божественность человека улетучится. Мы являемся частью вселенной и должны воспринимать себя едиными с нею.

Лада ненадолго примолкла, давая мне тем самым осмыслить сказанное ею. А затем продолжила говорить, растягивая слова и делая между ними большие паузы:

— Попробуй сейчас слиться с природой. Будь всплеском волн, дуновением ветерка, почувствуй звезды и бесконечность вселенной, что находятся над нами. Растворись во всём этом.

Лада замолчала.

Я стал вслушиваться в звуки прибоя и вскоре моё тело, будто стало расширяться и разрежаться, формы потерялись. Вселенная мягко вошла в меня. И я не заметил, как заснул.

В ту ночь приснился мне необычный сон.

Я сидел не горе и смотрел на закат. Рядом сидела Лада. Она улыбалась, подставляя солнцу лицо.

— Малыш, мы видим с тобой один и тот же сон, — сказала она.

— Это не сон, — возразил я, так как ощущал себя очень реально.

— Сон, сон! Я тебе могу это доказать.

— Докажи!

Лада встала, и вдруг её ноги оторвались от земли, и она зависла в воздухе.

— Вставай, Малыш, мы с тобой будем сейчас летать.

— Но я не умею!

— Я научу тебя, во сне это не так сложно. Дай мне свою руку.

Мы взялись за руки. Я почувствовал, что некая сила передалась мне от её ладони, эта сила стала скапливаться у меня в области живота и уже оттуда пошла вниз к ногам. Струясь из моих стоп, она плавно приподняла меня над землёй.

— Видишь, Малыш, это совсем не сложно. Вначале не пытайся подняться высоко. Привыкни к состоянию полёта.

Мы не спеша парили, двигаясь вперёд. Оказывается, летать действительно не так сложно. На некоторое время я потерял осознание того, что нахожусь во сне. Мне вновь казалось, что бодрствую, до того всё чётко воспринималось. Состояние полёта ввело меня в восторг. Ничего подобного ранее я не ощущал. Это было физическое блаженство, и я находился в безумном состоянии радости. Мы парили над травой и камнями молча, наслаждаясь полётом.

 

ГЛАВА 5

ВЛАДА

Я проснулся от тихого шёпота в ухо:

— Малыш, пойдём солнышко встречать.

Я открыл глаза. Надо мной, склонясь, сидела Лада. Она улыбалась.

— Утро сегодня чудное! — произнесла она.

Я чувствовал себя очень бодро. Сон как рукой сняло. «Вот бы так каждый день просыпаться» — подумал я.

Бодрость и сила переполняли меня. Мне хотелось что-то делать, и сходить встретить солнышко — это было то, что надо.

Отсюда, с пляжа, восход и закат не видно. Солнце садится за горы и встаёт из-за гор. Поэтому, быстро собравшись, мы пошли вновь вверх по тропе к хребту горы. Когда мы были на месте, женщины молча сняли с себя всю одежду. Я сел на траву, молча наблюдая за ними и не зная, что делать: вопросы задавать нельзя, а женщины ничего не говорили. Они образовали треугольник: Рада встала впереди, а Лада и Влада позади, справа и слева от неё, лицом к солнцу. При появлении первых лучей, они подняли руки вверх, ладонями вперёд, и растопырили пальцы. Их тела с жадностью поглощали ещё холодные утренние лучи. Было впечатление, будто между женщинами и солнцем существует тесная, неразрывная связь. Нечего на первый взгляд необычного в том, что происходило на горе, не было, но я был очарован происходящим. Мне казалось, что вся природа вибрирует в каком-то гипнотизирующем меня ритме. Видимо, помимо зрительного восприятия, во мне проснулись ещё неведомые доселе органы чувств, которые позволяли мне воспринимать больше, чем я видел. Меня тянуло присоединиться к этому сообществу солнца и женщин.

— Малыш, разденься, — мягко сказала мне Влада.

Это была та команда, которую я хотел услышать, и с готовностью скинул с себя всё, что на мне было.

— Иди сюда, — Влада показала, где я должен был встать.

— Смотри на солнце, не бойся за свои глаза, сейчас оно не такое яркое, как днём. Подними руки вверх и ощути собой его ласку.

Руки сами собой поднялись, ладони повернулись к солнцу и пальцы растопырились. Я почувствовал, как сзади подошла Влада и, прижавшись ко мне, обняла руками на уровне груди.

— Я помогу тебе, — прошептала она мне на ухо. — Я попытаюсь передать тебе те ощущения, которые испытываю сама, когда встречаю солнышко.

Через некоторое время мне стало казаться, что солнце стало огромным, как мир. Его лучи ласкали и грели моё тело, тепло разливалось по мне и растворяло меня в пространстве. Я слышал шёпот Влады, он будто звучал внутри меня:

— Солнышко любит нас, оно даёт жизнь, тепло и ласку, ответь ему тем же. Постарайся светить солнышку, обогреть, полюбить его.

Я попробовал последовать её наставлениям, и у меня вроде бы получилось, моё тело словно вспыхнуло огнём, озаряя всё вокруг. Я светился тысячью переливающихся цветов, и от меня шёл жар. Когда я вышел из этого состояния и обернулся, то Влада была уже одета. Рады и Лады не было в поле моего зрения.

— Молчи, Малыш. Сядь рядом, закрой глаза. Отдохни!

Я выполнил её указания. В глазах стоял круг белого цвета. Я сконцентрировал своё внимание на нём. Круг стал более контрастным, с чёткими границами. На короткое время меня вновь охватило чувство растворённости в пространстве.

Когда я вошёл в своё обычное состояние и открыл глаза, Влада объявила:

— Сегодня мой день! Я сегодня буду питать тебя своей живой. Не отказывайся, бери её у меня, её хватит с избытком на нас обоих. У тебя живы маловато, так что любуйся мной, люби меня, наслаждайся мной. За то время, покуда мы здесь, ты попробуешь живы от каждой из нас. Мы разные, почувствуй это и вбери всё, что можно вобрать. Вот держи, — Влада вытащила из кармана своей юбки небольшой пакет и протянула его мне. Я развернул его, там был кусок пирога.

— Поешь! А то мы долго не будем завтракать. Этот пирог испекла я. Возможно, он уже не первой свежести, но всё равно должен быть вкусным. Интересно, понравится ли он тебе?

Я не спеша стал есть. Пирог был восхитителен. Да ещё сам факт того, что где-то на вершине горы, среди камней и глядя на только что взошедшее солнце, есть пирог, делал этот завтрак похожим на некий ритуал. Кусок был небольшой, но я быстро насытился.

— Спасибо, — поблагодарил я Владу, — пирог действительно очень вкусный!

— Я рада, что тебе понравилось. Давай прогуляемся до Планерского!

Мы встали, Влада взяла меня за руку и мы отправились в путь. Я почувствовал некую силу, исходящую от её руки. Видимо, такое же чувство испытывает малыш, делающий первые шаги, когда его держат за руку родители. У родителей сильные, надёжные руки, они могут поддержать и направить в нужном направлении. Идти было легко. Утреннее солнце нас пока щадило.

— Старайся раствориться в природе, — советовала Влада, — и тогда ты перестанешь чувствовать своё тело, усталость не сможет овладеть тобой. Используй всё то, что находится вокруг тебя. Бери живу отовсюду. И тогда наступит момент, когда волна событий подхватит тебя и понесёт в необходимое для тебя русло. Ты сможешь стать творцом своей судьбы. Но, повторюсь, для этого необходимо постоянно чувствовать живу окружающей тебя среды и живу текущего момента.

Пока она говорила, будто по волшебству я стал растворяться в природе. Это чувство позволило мне на более глубоком уровне восхищаться утренней прохладой, синевой неба, величественностью гор и даже колючей растительностью под ногами. Всё это великолепие будто помогало мне, оно придавало невиданную силу и состояние блаженства. Никогда не мог подумать, что простая прогулка по горам может доставить такое удовольствие.

Вскоре тропинка вывела нас к морю.

— Малыш, давай здесь немного посидим, — предложила Влада.

Мы присели на гальку.

— Я видела, у тебя сейчас получилось брать живу у природы, быть в гармонии с миром. Я рада за тебя!

— Это оказалось так просто и так прекрасно. Не пойму, почему люди не пользуются этим? Ведь так можно не один десяток километров пройти и не устать.

— Кто-то пользуется этим, ведь я тебя научила, и я не единственная кто умеет так ходить, да и дело вовсе не в ходьбе, а в восприимчивости живы. Если в таком состояние жить постоянно, тогда можно находиться в потоке времени и пространства. Время и пространство начнёт перенастраиваться, повинуясь твоим устремлениям. Вчера на закате ты познавал истину, это было нам видно. Ты смог настроить время и пространство таким образом, что твоё устремление ответить на вопросы стало реализовываться, или, как мы это называем шутя, — материализовываться. Конечно же, мы слегка тебе помогли, но это твои первые шаги, без посторонней помощи ребёнок ходить вряд ли сам научится.

А теперь я хочу познакомить тебя с водной стихией!

Давай окунёмся, попробуй теперь использовать живу моря. Это так же просто, как и ходьба: наслаждайся водой, её прохладой, её способностью делать тебя невесомым. Вслушивайся в плеск волн, в крик чаек. Пробуй вкус воды. Всё в море должно радовать тебя, и даже если вода будет казаться чрезмерно холодной, то перенастрой себя так, чтобы и от холода ты смог получать радость. В радости ключ к силе. Радость бессознательное переводит в сознательное и тогда выделяется дополнительная энергия.

Влада встала и протянула мне руку. Я взял её ладонь, и она с лёгкостью подняла меня с гальки.

Мы подошли к морю.

— Заходи медленно, — продолжала Влада.

Вода действительно казалась мне прохладной. Никакой радости она у меня не вызывала. Влада будто чувствовала мои мысли. Она подошла ко мне спереди и, взяв мои руки в свои, глядя пристально в мои глаза, произнесла, взвешивая каждое своё слово:

— Холод — это не зло. Холод, если ты хочешь, — экзамен, испытание, посвящение, страж иного мира. Но об этом никто не знает, это секрет, и я тебе его дарую. Сейчас ты испытываешь страх, маленький такой, но всё же страх. Этот страх рождён воспитанием, логикой, знанием, но человек не должен боятся холода, человек может мёрзнуть, но чувство холода не должно доставлять ему неудобства. Чувство холода сигнализирует о том, что можно замёрзнуть и переохладить свой организм. За тысячелетия мы подвинули порог ощущения холода очень высоко — туда, где мы даже не должны мёрзнуть, но ты этот порог можешь опустить вновь на прежнее место буквально за мгновение. Перед тобой тёплое Чёрное море, но даже если ты стоял бы на берегу Белого моря, скажем, в ноябре месяце, то всё равно смог бы с радостью войти в его воды. При этом никакие болезни тебе были бы не страшны. Более того, твой организм настроится так, что иммунитет станет более крепким.

Но всё это слова, которые ничего не стоят. Входи с радостью в воду и осмысли тот факт, что не холод ты должен перебороть, а только отбросить страх перед холодом. Наслаждайся чувствами, которые тебя охватят в воде.

Влада отпустила мои руки и не спеша погрузилась в воду. При этом она продолжала смотреть мне в глаза. Её глаза передали то наслаждение, которое испытывала она. Я стоял и был просто очарован её взглядом. Мне казалось, я чувствую то, что чувствует она, находясь в воде. Состояние, передаваемое от неё, было до того сильно, что я, сам того не замечая, стал медленно входить в море. Холодная вода омывала моё тело, и холод был прекрасен, мне стало странно и непонятно, что ранее я не испытывал такого. Радость переполняла меня. Я отдал себя воде и слился с морем.

Когда я вышел на берег, Влада лежала на камнях, подставив своё тело солнышку.

— Здорово! Никогда так не радовался, купаясь.

— Отдохни, Малыш! Погрейся на камушках.

Я послушно лёг на камни возле Влады, и мы с полчасика загорали. А когда солнце поднялось достаточно высоко, то, окунувшись, продолжили свой путь в Планерское.

Приближаясь к посёлку, мы встречали все больше отдыхающих. Люди беззаботно предавались отдыху.

— Пока мы идём, давай поиграем в игру, — предложила Влада. — Думаю, она тебе будет интересной.

— Давай, — с опаской согласился я.

— Расслабься, Малыш! Всё очень просто: мы по очереди должны завести беседу с тем человеком, на которого покажу либо я, либо ты, в зависимости от того, кто должен с ним говорить. Выигрывает тот, кто дольше сможет удержать внимание на себе своего собеседника.

— Мне не очень хочется играть в такую игру, — не одобрил я инициативу Влады.

С детства у меня были проблемы с общением. Мне сложно было найти подход к собеседнику, тем более, если он мне был незнаком. Поэтому каждое новое знакомство давалось мне с трудом. Я избегал многолюдных компаний, не любил командных игр и скопления людей. Искал уединения. А если у меня были друзья, то, как правило, на долгое время. С ними было проще.

— Да ты только попробуй, Малыш! Я не просто так тебе предлагаю это мероприятие. Я же не массовик-затейник. Это игра нужнее не мне, а прежде всего тебе!

— У меня ничего не выйдет. Ты выиграешь!

— Я уверена, что выиграю, — не унималась Влада, — но важна не победа, а участие.

— Хорошо! Показывай, с кем я должен говорить.

— Для начала я тебе выберу лёгкого собеседника.

Влада в течение минуты пропускала мимо себя потенциальных жертв моего общения и наконец-то, увидев парня где-то моего возраста, заговорщицки указала мне на него.

— Давай, начни с этого!

Времени на обдумывание с чего начать, у меня не было. Парень шёл навстречу и первое, что мне пришло в голову, так это спросить:

— А не подскажете, сколько сейчас времени?

Парень остановился, улыбнулся и сказал:

— Извини, часов у меня нет.

— Спасибо, — пробормотал я, и мы разошлись.

Влада засмеялась:

— Малыш, ну ты даёшь! Он шёл в одних плавках, без сумки, без пакета и даже, заметь… без часов!

Выглядел я абсолютным идиотом, и от этого мне ещё больше не хотелось продолжать игру, навязанную мне Владой. Я попытался ещё раз об этом заявить:

— Влада, видишь, у меня ничего не получается! Не хочу я играть!

— Вижу! У тебя, Малыш, серьёзная проблема. А ты даже не хочешь её решать. Даже несмотря на то, что я пытаюсь тебе помочь. Сейчас я объясню, в чём состоит сложность твоего общения. Подходя к человеку, ты его не чувствуешь. Более того, даже не пытаешься чувствовать. Ты весь в себе. Тебе важны твои внутренние переживания. К собеседнику ты глух и слеп, а следовательно, и нем. Ты говоришь заранее заготовленными штампами, по испробованной тобой схеме. Такой стиль общения работает, только если общаться официально, допустим, с работниками госучреждений: учителями, врачами, продавцами и так далее. В этом случае общение расписано регламентом. Здесь не нужно чувствовать собеседника, не нужно импровизировать. Здесь нет игры. При живом общении, если ты будешь свой разговор регламентировать, он быстро угаснет. Штампы кончаются, схема разваливается. Лишь живое общение даёт радость. Происходит обмен живой. Если ты живу не даёшь, а твой собеседник, напротив, весь в общении с тобой и готов поделиться своей живой, то с твоей стороны это будет чистейший вампиризм, что, естественно, повлечёт за собой затухание беседы и разрыв контакта. На бытовом языке можно сказать, что ты неинтересный собеседник.

Брать живу у природы недостаточно. Надо уметь ею обмениваться с людьми — вот где истинное мастерство!

Сюда люди приезжают отдыхать. Здесь они более открыты для общения, для обмена чувствами, живой. И тут не составляет никакого особого труда заговорить с первым попавшим прохожим и получить радость живого общения.

Но при повседневной жизни на человеке лежит груз бытовых и трудовых забот, делающих каждого чем-то вроде робота, способного выполнять команды и неспособного чувствовать. Тогда ни о каком обмене живы не может быть и речи. В обществе, где каждый подчинён системе, живое общение становится редкостью. Поэтому так ценятся неформальные встречи, застолья, «соображения на троих». В этих случаях алкоголь способствует кратковременному выходу из-под «опеки» системы. Но это искусственная мера. Она способна привести к пагубным последствиям. Но есть большая категория людей, которым не чуждо живое общение, они этим живут. Это дети, их пока что не затронула система, им чужда логика, они чувствительны и ведичны. Именно в детстве возможна настоящая дружба, которая с возрастом, к сожалению, становится непозволительной роскошью.

Так что покуда ты здесь — будь в общении и наслаждайся обществом! Вернувшись домой, тебе будет не до этого.

А теперь выбери, с кем мне можно, на твой взгляд, поговорить.

Особо не размышляя, я указал Владе на толстую женщину лет пятидесяти. Выбор мой пал на неё потому, что она мне показалась очень неприятной и мне было интересно, как Влада будет получать радость от общения со столь безрадостной особой.

— Наблюдай, Малыш, за мной, — сказала Влада.

Она лишь бросила взгляд на женщину, и я заметил, что Влада будто изменилась. Мне показалось, что она стала старше, чем несколько мгновений назад. Поравнявшись с женщиной, Влада пристально поглядела на неё. Женщина невольно остановилась.

— Здравствуйте, — сказала ей Влада.

— Здравствуйте, — ответила та.

— Вот смотрю на вас и вспоминаю — где-то мы с вами встречались? У меня феноменальная память на лица. Мне достаточно один раз увидеть человека, и я могу узнать его через несколько лет.

Женщина с интересом взглянула на Владу и, естественно, не узнала её.

— Вы в Питере живёте? — продолжала Влада.

— Да! — с ещё большим интересом женщина взглянула на свою собеседницу.

— А у вас собачка есть?

— Есть, пудель.

— Вы на выставки с ним ходите?

— Нет. На выставки не хожу.

— Всё! Вспомнила! Я вас в очереди у ветеринара видела. Когда прививала своего лабрадора. Я помню вашего пуделя. Очень забавный пёсик.

Женщина будто ожила. Как же, встретить за полторы тысячи километров того, с кем сидела в очереди у ветеринара. Так это почти родственная душа.

Они стали обсуждать собачьи вопросы. Кто лучше — пудель или лабрадор? Какие прививки кто сделал, и так далее. Я в этом ничего не понимал и стоял рядом, от скуки ковыряя ногой песок.

Расставались они уже как давние подруги, с улыбками и наилучшими пожеланиями друг другу.

— Я, конечно, сейчас была не в ударе, — поскромничала Влада. — Но пример живого общения я тебе продемонстрировала. Мне не представляло особого труда по её лицу, манерам определить, в каком городе она живёт. Каждый город оставляет на человеке свои отпечатки. Это говор, отдельные фразы, осанка, походка и так далее. То же самое касается и животных. Если ты сможешь чувствовать человека, не замыкаясь на своём внутреннем состоянии, то также сможешь определить, у кого есть дома кошка, у кого — собака, у кого — рыбки, а у кого вообще никого нет.

— Ты прямо как Шерлок Холмс! — восхитился я её способностями.

— Ну, нет! — категорично возразила она. — Я принципиально отличаюсь от Шерлока Холмса. Он использовал дедуктивный способ расследования, основанный на тщательном наблюдении и логических выводах. Я же, напротив, логику отвергаю, а доверяюсь лишь чувствам. Я ведаю человека, а не вычисляю его.

Теперь вновь твоя очередь. Видишь того мужчину, что лежит возле куста в тенёчке?

— Вижу, — сказал я, внимательно посмотрев на лежащего.

— У тебя сейчас есть время прочувствовать его, чтобы подготовиться к разговору. Хотя излишек времени иногда мешает. Но в первый раз у тебя времени не было, а теперь оно у тебя в избытке.

Мужчина был на вид лет тридцати. Судя по загару, отдыхал он здесь недолго. И, боясь обгореть, прятался от солнца в тени.

Я залез в воду, и, немного искупавшись, лёг неподалёку от мужчины. Влада, чтобы меня не смущать своим присутствием, расположилась метрах в двадцати от нас.

— Здравствуйте! — начал я, обращаясь к мужчине.

Мужчина приподнял голову, посмотрел на меня и ответил:

— Здравствуйте!

— Вы не знаете, рапаны здесь водятся?

— А что это такое?

— Такой моллюск с большой спиралевидной раковиной.

— Я не знаю, я здесь впервые.

На этом разговор закончился. Я не знал, о чём говорить дальше, да и мужчина не особо горел желанием разговаривать. Я полежал ещё минуты три, а затем плюнул на возможность живого общения, встал и пошёл к Владе.

— Ничего, Малыш, — подбодрила меня Влада, когда я был уже рядом с ней. — Важно, чтобы ты осмыслил свою проблему. Думаю, со временем тебе удастся её решить. Главное — не опускать руки.

— Не зная о живе, люди едут отдыхать и впитывают её, как ведающие. Они общаются друг с другом в непринуждённых беседах, обмениваясь при этом живой. Но, к сожалению, вернувшись вновь к своим повседневным обязанностям, человек быстро её теряет. Отпуск остаётся только как приятное воспоминание, от которого мало проку, — с грустью проговорила Влада.

Мы весь день гуляли по Планерскому. Заходили в дом-музей Волошина. Прошлись по магазинам и рынку, купили кое-какой провиант. Перекусив в маленькой кафешке, пошли на пляж, где отдыхали до вечера.

— Пойдём, Малыш, заберёмся на верблюдов, — Влада указала мне на две горы, стоящие вместе и действительно напоминающие собой два горба верблюда. — Оттуда мы солнышко проводим.

Утомительный подъём в гору был вознаграждён великолепным видом на посёлок. Солнце уже подбиралось к горизонту. Мы сели к нему лицом.

Я стал вспоминать те вопросы, что возникали у меня в течение дня. Их вышло немного.

• Зачем Лада легла со мной спать?

• Почему мне ночью приснился такой странный сон, где мы с Ладой парили над землёй?

• Зачем я нужен этим женщинам?

• Почему Лада и Влада хотят дать мне свою живу?

Сидя напротив заходящего солнца и впитывая его вечерние лучи, я вновь вошёл в состояние, в котором был накануне. Вопросы, заданные мной, потеряли форму слов и вибрировали в пространстве моего сознания в виде цветных звучащих струн. Ответы также были бессловесны. Только по истечении времени я смог облечь их в слова, фразы, предложения. Хотя тогда этого не требовалось. Просто мои вопросы один за другим отпадали за ненадобностью. Их звучание становилось тише, и я погрузился в безмолвие.

Я ведал, что могу полностью полагаться на этих женщин. Их, казалось бы, странные действия рассчитаны на достижение определённых целей. И одной из этих целей было помочь мне. То, что они со мной ведут себя крайне эротично, объяснялось своеобразной техникой научить меня воспринимать их живу. Они делали всё, что от них зависело, чтобы моё внимание было приковано к ним, лишь в этом состоянии мы могли максимально обмениваться живой. Сила и особенно их жива мне были крайне необходимы. Без них я, по всей видимости, не смог бы ведать. А мало-помалу веданье стало посещать меня.

Я начал понимать, почему мои новые знакомые не желали обращаться ко мне по имени, которым назвали меня в детстве родители. Дело в том, что то имя было вписано в государственные реестры и принадлежало системе. По всей видимости, если бы эти женщины звали меня по имени, их жива не пошла бы на помощь мне, а растворилась в системе государственности. Мне становилось ясно, почему люди, пытающиеся достичь больших успехов в жизни, берут себе псевдонимы, ведь только так можно обмануть систему. Обращаясь к человеку по его новому, уже осмысленному имени, жива идёт по адресу к личности, а не рассеивается в системах.

Сон, который ночью снился мне, не был обычным сном, более того, теперь я уверен, он был действительно совместным с Ладой. Она мне об этом сама во сне говорила, но я не придал тогда этому особого значения. Легла она спать вместе со мной для того, чтобы попасть в мой сон, и научить меня летать.

Сейчас мне стало очевидно, почему нельзя задавать вопросы. Они позволяют получить ответы сразу без напряжения сознания и удовлетворить любопытство, тем самым снять простым способом напряжение ума, а если ответов нет, напряжение остаётся, благодаря ему ответы приходят изнутри, как у меня в данный момент. Этот процесс несколько сложней, чем получение информации из доступных источников, будь то собеседник или книга, но я учился ведать, а ведая, я познавал истину, даже в том случае, когда её никто не знает.

Солнце ушло за линию горизонта, и пока еще совсем не стемнело, мы поспешили спуститься в посёлок. Внизу везде играла музыка. Люди с пляжа переместились во всевозможные увеселительные заведения, которых здесь было множество.

Мы шли по улице мимо всевозможных кафешек, баров, ресторанов, пивнушек.

— Малыш, я хочу веселиться, — Влада схватила меня за руку и потащила в ничем не примечательный ресторан.

Мне это предложение Влады жутко не понравилось. Я с детства не любил рестораны. Они у меня вызывали чувство неприязни. Мне не нравилась сама атмосфере таких заведений: ресторанная музыка, лица жующих и пьющих, услужливость официантов, запах алкоголя и дым сигарет. Поэтому, остановившись, я сказал:

— Нет! В ресторан я не пойду!

— Дурачок, — произнесла Влада.

И вдруг, прижавшись ко мне вплотную, обняв меня, она прильнула к моим губам поцелуем. Это оказалось так неожиданно, что я растерялся. Влада воспользовалась моей растерянностью и взяла всё под свой контроль. Я не мог и не хотел отрываться от её губ, они оказались нежными и требовательными. Уловив, что я не сопротивляюсь, её натиску, Влада ещё сильней прижалась ко мне и, запустив свои пальцы в мои волосы, ещё неистовей впилась в мои губы. И когда я уже дрожал от возбуждения, она оттолкнула меня и отправилась ко входу ресторана, на ходу бросив:

— Хочешь — иди со мной, а хочешь — иди на!..

Меня словно окатили холодной водой. Я простоял так минут пять, глядя на дверь, за которой скрылась Влада. Она не оставила мне выбора, надо было идти за ней.

Войдя в ресторан, я осмотрелся. Здесь был небольшой подиум, где сидел толстый мужик с красным лицом и, играя на клавишном синтезаторе, охрипшим голосом пел песню а-ля Мурка. За столиками сидели отдыхающие и не спеша поглощали содержимое тарелок и стаканов. Возле барной стойки стоял столик побольше, там сидела шумная компания. По их поведению я понял — это веселится местное население. Но что меня неприятно удивило, так это то, что за этим столиком сидела Влада. Оценивающие взгляды мужиков бегали по её формам. Они наперебой что-то говорили. Владе, видать, это нравилось. Она флиртовала, кокетливо улыбалась, смеялась над их грубыми шутками. Мне очень хотелось провалиться сквозь землю, положение было глупое. Уйти я уже не мог и что-то надо было предпринять. Найдя свободный столик поближе, я расположился за ним и заказал салатик и сок. Мне оставалось выжидать, когда Влада навеселиться, чтобы затем вместе вернуться на пляж.

Ситуация за большим столиком развивалась. Из мужиков выделялся один коренастый парень в жёлтой майке, он более активно обрабатывал Владу, наливал ей вина, что-то говорил на ухо, брал её руку в свои руки. Когда краснолицый певец запел более лиричную песню, то тот, что был в жёлтой майке, пригласил Владу на танец. Та с удовольствием согласились. Они танцевали и мило беседовали. Его рука с её талии спускалась ниже и ниже. Он всё сильнее прижимал Владу к себе.

Я проклинал себя, что попал в такую глупую историю.

Когда краснолицый вновь соизволил своим хриплым голосом исполнить грусть урки, Влада подошла ко мне и пригласила меня на танец.

— Ты что делаешь? — возмутился я.

— Мы же договорились — никаких вопросов, просто потанцуй со мной!

Я встал и, обняв Владу, мы вышли в центр зала и стали танцевать. Я ловил на себе враждебные взгляды местных мужиков.

— Малыш, — прошептала мне Влада на ухо, — ты сегодня так нормально ни с кем и не побеседовал. Я тут тебе ещё собеседников нашла для живого общения.

Меня словно пронзило током. Я понял, чего добивалась Влада.

— Ты ведаешь, Малыш! Я чувствую это.

Тут мне стало не по себе. Я не верил своей догадке, хотелось бежать отсюда со всех ног.

— Ты не сможешь убежать, — улыбаясь, будто флиртуя, прошептала Влада и лизнула мне ухо, — страх, но уже побольше, он в тебе, отбрось его и наслаждайся. Жива везде, бери её. Её легко взять в природе, но тем самым мы обедняем окружающий нас мир. Верх мастерства — брать живу в обществе у своих недоброжелателей, врагов, завистников. Пробуй, и у тебя получится. Только не так, как ты пробовал сегодня днём, или ты вновь хочешь пофилонить? Представь, что это всё игра, и наслаждайся, словно ребёнок.

Тут она оттолкнула меня и направилась к выходу. Я бросился за ней, но понял, что потерял контроль над ситуацией. И в тот же миг почувствовал на своём плече тяжёлую руку. Мгновения хватило мне, что бы направить ситуацию в необходимое русло. Я должен был всего-навсего наслаждаться ситуацией и раствориться в ней, как я растворялся в лучах солнца и в водах моря. Это очередное посвящение, страж иного мира. Страха не было, откуда-то появились дикий интерес и азарт. Неужели у меня получится из этой ситуации получить живу?

— Э, парень! — прохрипел голос у меня за плечом.

Я повернулся. Передо мной стояли два мужика, друзья того, кто был в жёлтой майке.

— Пойдём воздухом подышим, — нарочито любезно предложил тот, кто держал руку на моём плече, и грубо толкнул меня к двери.

Я вывалился на улицу. Здесь уже стоял мужик в желтой майке, он о чём-то оживлённо говорил с Владой. Влада, увидев меня, с возмущением взвизгнула и сказала:

— Мальчики, проучите этого подлеца, — она указала пальцем на меня.

— Ты чё женщин обижаешь? — прохрипел один из них.

— Мужики, давайте разойдёмся. Ни вам, ни мне не нужны неприятности, — предложил я.

— Ха! Во даёт! Неприятности нам не нужны! Какие ты нам можешь неприятности доставить?

— А если я, допустим, сотрудник КГБ?

— Ты?.. И можешь это доказать?

— Сейчас доказать не могу. Ксиву на пляж не взял, извиняйте, батьку, но если вы что-нибудь сейчас сделаете со мной, то доказывать не мне, а вам придётся под ярким светом настольной лампы.

— Да врёт он, — крикнула Влада, — он отдыхает здесь на пляже с палаткой. Где вы видели, чтобы сотрудники КГБ отдыхали дикарём? У них такие здравницы, что за границей условия хуже. Да государство за их отдых такие бабки платит!

— Ну, агент КГБ, что ты скажешь на это?

— Да я вроде всё сказал, решайте сами, что вам делать. Только учтите, приехав сюда, я встал на учёт в местном отделении комитета. Начальник у вас здесь полковник Михайлов. Беседа у нас с ним давеча состоялась. Не думаю, что местные комитетчики своих столичных коллег позволят обидеть.

Агрессивный настрой мужиков сменился нерешительностью. Естественно, никакого полковника Михайлова я не знал, думаю, и они не знали, кто у них здесь главный кэгэбэшник. Надо было пользоваться их растерянностью и переходить в наступление. Тянуть резину было не в моих интересах.

— А вот по поводу дамочки — рекомендую держаться от неё подальше. Она проходит по делу о незаконных валютных операциях. Я знаю её с Москвы и сейчас случайно встретил здесь. Фамилия Трахченко. Зовут Лидия Павловна. По всей видимости, она нащупывает здесь связи для своей преступной деятельности. Впрочем, я на отдыхе и не занимаюсь сейчас служебными обязанностями, поэтому, Лидия Павловна, — обратился я уже к Владе, — прошу вас, уезжайте из этих мест, и если сейчас арестовывать вас не собираюсь, то при повторной встрече буду вынужден посодействовать вашему задержанию. И все эти сцены, что вы сейчас устраиваете, ни к чему хорошему не приведут. Не с теми шутить изволите.

Я перевёл и зафиксировал свой взгляд на глазах обладателя жёлтой майки. Тот, не выдержав моего взгляда, потупился. Это была победа, и я её закрепил:

— Если у вас, мужики, есть ещё вопросы, я с удовольствием на них отвечу, если нет, то до свидания. Я пойду доем свой салатик.

Я решительно повернулся и вновь вошёл в ресторан.

Во время всей беседы я чувствовал себя на удивление уверенно. Мне казалось, что я нёс чушь несусветную. Но внутренне осознавал, что вся это белиберда вытягивает меня куда-то вверх над возникшей ситуацией. Это действительно была игра. Я был игрок, а мужики — пешки, которыми надо было двигать. Они относились ко мне крайне серьезно и это отняло у них силу и передало мне.

Войдя в ресторан, я еле удерживался от смеха. Прилив сил переполнял меня, я не знал, что делать с ним, и от этого меня трясло. И в то же самое время я не верил, что всё так удачно складывается, что практически проигрышная ситуация может дать силу, может обеспечить победу. Сев за столик, я попытался успокоиться.

Мне вспоминались слова Добрыни о ведической драке. Его теория подтверждалась практикой. Драка вовсе не означает рукопашный или вооруженный бой. Драка — образ жизни. При конфликтных ситуациях лучше избежать прямого противостояния. Выиграть драку значит получить живу противника и не дать ему своей. Выиграть драку — значит лишить противника его цели и приблизиться к своей.

— Ты прошёл через это, Малыш, молодец!

Передо мной сидела Влада и улыбалась. Я не был зол на неё. Я был ей благодарен. Мне ничего не оставалось, как сказать ей:

— Спасибо!

— Ты бы мне хоть фамилию поприличнее выдумал. А то Трахченко.

— Извини! Сказал то, что первое в голову пришло.

— Странные фамилии тебе в голову приходят, — Влада рассмеялась.

— Сама нарвалась.

— Что правда, то правда. Сегодня утром мы с тобой играли в игру, где при помощи общения ты должен был обмениваться живой с собеседником. Такая беседа даёт радость обоим участникам разговора. В том случае, который произошёл сейчас, ни о каком обмене живой речи быть не может. Перед тобой был враг и ты верно сделал, что забрал его живу, не дав своей взамен. Вначале я сомневалась, что ты это сделаешь, но увидев твой настрой, успокоилась. Молодец!

Пойдём, Малыш на наш пляж. Думаю, мы сегодня вволю повеселились, пора и отдохнуть.

Мы шли с Владой по ночному берегу. Тихо плескалась вода. Прохладный воздух освежал нас. Было тихо и ничего не напоминало о том, что днём здесь царит жаркая крымская погода.

Добраться до нудистского пляжа нам не составило никакого труда. Луна в достаточной мере освещала дорогу и через полтора часа мы были на месте.

— Сегодня, Малыш, я буду спать с тобой, — заявила Влада.

— Хорошо, — сказал я, уже не удивляясь её заявлению.

Мы быстро сообразили себе ложе. И, искупавшись в море, уставшие от впечатлений, мгновенно уснули.

Этой ночью мне снился сон, в котором была Влада. Мой сон опять отличался небывалой правдоподобностью. Но Влада с самого начала объявила:

— Малыш, это наше совместное сновидение.

— Влада, но я не могу поверить, что это сон!

— Я расскажу тебе, как определить, что ты спишь и видишь сон. Учиться различать явь и сон необходимо. Это первый шаг к осмысленному сновидению. Итак, если у тебя возникает вопрос, спишь ты или бодрствуешь, то это уже есть верный признак того, что ты находишься во сне, но ощущение реальности бывает до того сильное, что требуются ещё дополнительные доказательства сна, и здесь подойдёт тот навык, которому тебя научила Лада. А научила она тебя летать. Попробуй приподняться над землёй!

Я без всяких усилий, лишь силой своей мысли, поднял себя в воздух.

— Вот видишь, Малыш, после того, как ты воспаришь, знай твёрдо — это сон. Хотя и в этом случае возможны сомнения. Тогда без всяких доказательств скажи себе: «Я сплю». Ты не ошибёшься. А сейчас я тебе покажу ещё одну особенность сна: мы будем плавать под водой.

Влада взяла меня за руку, и мы взлетели. Сначала мы летели невысоко над землёй, затем поднялись выше, а далее летели уже над морем.

— Тебе не будет представляться сложным плавать и дышать под водой. Сегодня днём ты почувствовал и вобрал в себя живу воды. Это поможет тебе. Важно не боятся, а наслаждаться подводным миром. Для начала давай походим по воде, привыкни к ней.

Мы немного побегали по волнам, это было забавно. Мы веселились, играли как дети, брызгаясь друг в друга. Поначалу мы пытались увернуться или убежать от брызг, но затем оказалось проще спрятаться под водой, и я всё чаще оказывался с головой в море. Было несложно двигаться в плотной среде, но всё же это отличалось от полёта. В воде движения были не столь стремительны, а волевых усилий для поддержания в состоянии подвешивания надо было применять меньше. Влада вновь взяла меня за руку, и мы с удовольствием стали разглядывать морское дно с его многочисленными обитателями и водорослями. Черноморское дно с бедной, редкой растительностью и живностью плавно превратилось в богато населённое тропическое море с кораллами, на редкость добродушными акулами и пёстрыми рыбешками. Мне казалось, что там, в толщах воды, я стал заправским ихтиологом. Но всё подходит к концу, и я провалился в крепкий сон без сновидения.

 

ГЛАВА 6

РАДА

День начался так же, как и предыдущий. Радостно, бодро, рано, но без малейшего желания ещё поваляться, отходя от ночного сна.

После того, как мы поднялись на гору и встретили солнышко, Рада подошла ко мне и, пристально глядя мне в глаза, сказала:

— Вот, Малыш и я дождалась своей очереди — сегодня мой день. Когда мы спустимся к морю, я приготовлю для тебя на завтрак рисовую кашу. А затем я жажду тебя накормить морским деликатесом — устрицами и рапанами. Правда, их ещё надо насобирать.

Мы спустились, и Рада сразу же приступила к приготовлению завтрака, стала колдовать над примусом.

— Малыш, будь, пожалуйста, повнимательней, лови каждое моё движение, это важно. Всё то, что я делаю сегодня, посвящено тебе.

Мне было неловко видеть, как женщина, которая годится мне в матери, так ухаживает за мной. И только сознание того, что всё — игра, вводило меня в нужное для той ситуации состояние.

Я концентрировался на деятельности Рады. И через короткое время стал ее осмыслять. Мне казалось, что все её движения не были подчинены цели приготовить рисовую кашу. Здесь скрывался более глубокий смысл. Всё то, что она делала, было наполнено глубокой гармонией. Со временем мне стало казаться, будто Рада растворилась в пространстве, но остались её движения, её деятельность. Она была центром некой вибрации, и вибрация эта передавалась мне, я чувствовал её клокотание внутри себя. Было очень приятно. Я наслаждался своими чувствами и чувствами, что передавала мне Рада. Минут через сорок каша была готова.

— Ешь, Малыш! — Рада поставила передо мной миску.

С нетерпением я взял ложку, зачерпнул содержимое миски и попробовал кашу. Это было чудесно. Невероятно, как обычная рисовая каша может вызывать столько чувств. Я смаковал, растягивая удовольствие. Вкус поражал меня.

— Малыш, я вижу, моя кашка понравилась тебе?

— Да! Кашка чудная. Если ты скажешь мне рецепт её приготовления, то думаю, дома буду часто себе такую готовить.

— Ничего необычного нет в рецепте, по которому я тебе готовила кашу. Ну, если, правда, не считать одного секрета. Всё дело в живе, которую я направляю для тебя и которой я заряжаю пищу. Так что это я такая вкусненькая. Вряд ли ты будешь себе дома каши варить, такого вкусового восприятия, которое ощущаешь сейчас, не повторить. Я специально на завтрак выбрала для тебя самое что ни на есть простое блюдо. Рисовая каша ничего особенного по вкусу собой не представляет, но всё же она тебе очень понравилась. Здесь многое зависит от того, в каком состоянии ты её ел. Пресная пища может расцвести букетом вкуса. И напротив, изысканные блюда могут стать безвкусными. Сейчас твои вкусовые ощущения зависят от той живы, что я вложила в приготовление этой каши, и от того состояния, что навеяно тебе той необычной обстановкой, что вокруг нас, — это море, свежий воздух, пляж и так далее.

Готовить пищу на природе уже означает заряжать её силой. Именно по этой причине городские жители так любят выезжать на пикники, на дачи, и больше всего им там нравится готовить и есть. Жива природы проникает в пищу, а далее она усваивается человеком.

Когда я закончил завтракать, Рада собрала посуду и пошла её мыть. Я разлёгся на камушках, переваривая кашку под крымским солнышком. Мне было очень хорошо, я лежал, отдаваясь своим чувствам. Освободившись от хозяйственных хлопот, ко мне подошла Рада.

— Малыш, мне нужна будет твоя помощь, чтобы насобирать рапанов и устриц.

— Конечно, Рада, — с готовностью откликнулся я и присел.

— Видишь вон тот островок в море? — показала Рада на два больших камня, торчащих из воды метрах в трёхстах-четырёхстах от берега. — Там много устриц, нам туда надо сплавать и насобирать их.

— Но я боюсь, что не доплыву так далеко, я не очень хорошо плаваю.

— Поэтому так важно, чтобы ты поплыл туда, — Рада улыбнулась, — у тебя должно хватить сил. Мне так кажется, но… — она сделала паузу, — возможно я и ошибаюсь. Отдохни полчасика, и мы поплывём.

Она уже было решила оставить меня, но, подумав, добавила:

— А впрочем, можешь и не плыть, но тогда ты проиграл и выходишь из игры. Думай, Малыш, у тебя есть время.

Я знал, что решу. Они, видать, тоже. Страха не было. Я решил плыть.

Рада взяла небольшую сетку и прицепила её к поясу у себя на бёдрах.

— Малыш, поплыви!

Я было подошёл к морю, но Рада меня остановила:

— Погоди, ты не понимаешь, это очень серьёзный поступок, ты можешь погибнуть, не доплыв до тех камней.

Мне было непонятно, чего добивается Рада, недавно она просила меня поплыть с ней, а теперь предостерегает от опасности, что я не доплыву.

— Но я же решил плыть с тобой!

— Да, Малыш, молодец, но если я скажу: «прыгни вон с той скалы», — она указала на обрыв высотой метров двести, — ты тоже прыгнешь?

— Рада, ты задаёшь вопрос, а этого нельзя делать по правилам.

— Правила устанавливаю я. Это ты не должен задавать вопросы. Мне нужно, чтобы ты плыл со мной, но ты не осмысляешь всю опасность этого мероприятия, не берёшь ответственность на себя, перелагая её на меня. Но, может быть, это и к лучшему. Ладно, поплыли!

Я уже не так уверено, как сперва, последовал за Радой.

— Вот сейчас ты уже более бдителен, — прокомментировала она мою неуверенность, — этого я и добивалась.

Мы вошли в воду и поплыли. Я старался плыть, экономя силы, часто переворачиваясь на спину, чтобы отдохнуть. Но всё равно на полпути до камней сил уже почти не осталось. У меня стали возникать мысли, что не доплыву, и мне ужасно захотелось повернуть к берегу. Но позади я услышал подначивания Рады:

— Я вижу, Малыш, ты уже не рад, что поплыл со мной? Видать, опрометчиво твоё решение составить мне компанию. Не хозяин ты своему слову?

— Рада, твои слова не обоснованы, ведь я плыву дальше.

— Молодец, Малыш, видать, я ошиблась в тебе. Ты герой!

Она явно смеялась надо мной! Она чувствовала мои колебания и сомнения в способности доплыть до камней. Теперь мне пришлось плыть дальше, но сил становилось меньше, дыхания не хватало, я жадно хватал воздух ртом, в глазах темнело, я не видел, куда плыву и сколько ещё оставалось до островка.

Когда я вместо воздуха очередной раз хлебнул воды, то разум меня покинул, и вместо того, чтобы лечь на спину и отдохнуть, я судорожно стал бить руками по воде. От этого силы окончательно покинули меня и я с головой ушёл под воду. Мне тяжело стало бороться за жизнь. Было проще вдохнуть воды и пойти на дно. От такой мысли мне стало спокойно. Не было необходимости бороться далее. И тут я почувствовал близость смерти. Она была реальна настолько, что передо мной встал равнозначный выбор — жить дальше или умереть. Жизнь — означало бороться. Смерть — покой. Мне ужасно хотелось покоя. И я успокоился. Но шанс жить всё же оставался. Я уже не прилагал больших усилий ухватиться за этот шанс. И возможно, это меня спасло. Так как понял: не надо бороться за жизнь, надо жить. Мне не представило больших трудов взглянуть на создавшую ситуацию со стороны. Это придало мне силы. Я просто вынырнул на поверхность, вдохнул больше воздуха и перевернулся не спину. Дыхание восстанавливалось долго, лёгкие болели. Я закрыл глаза и, делая медленные движения руками и ногами, лишь бы только остаться на поверхности, плыл дальше.

Не знаю, сколько времени заняло наше плавание, так как потерял чувство времени. Весь разбитый, выдохшийся, обессиленный, я с трудом забрался на камни. Но отдохнуть с комфортом здесь оказалось невозможно. Дул сильный ветер. Я замёрз до такой степени, что не мог пошевелиться, только сильно дрожал. Сев на выступ, я обхватил колени руками, чтобы сохранить тепло, но это мало помогало. Рада ходила рядом по камням. Ей явно было не холодно. Подойдя ко мне, она сказала:

— Ты сам должен справиться с холодом.

— Слушай, Рада, ты садистка какая-то, — в сердцах вспылил я сквозь выбивающие дробь зубы. — Я чуть не утонул, а ты мне даже не попыталась помочь, теперь я мёрзну, а ты мне даёшь какие-то абсолютно дурацкие наставления.

Мне казалось, что Рада вот-вот пожалеет меня и согреет своим теплом, тем более, что и ей от этого станет теплей самой. Но я ошибся, и вместо того, чтобы греть меня, она молча пошла собирать устриц.

Я решил наблюдать за ней. В памяти было свежо утреннее состояние, когда я, наблюдая, получал от неё живу. И во мне постепенно стали происходить изменения. Я понял — Рада и сейчас всё делала для меня. Мне стали передаваться её силы. Через некоторое время я осознал, что мне уже не холодно. Я встал и отправился помогать Раде.

— Отдохни, Малыш, — отклонила она мою помощь, — я сама справлюсь.

Я вновь сел на камень. Ветер по-прежнему дул, но мне он не казался таким холодным, как раньше.

«Странно, почему так получается?» Я постарался прочувствовать ветер всем телом. Тугие потоки воздуха обволакивали меня. И ко мне вновь пришло уже знакомое чувство наслаждения. Ветер давал мне силу, и я способен был пользоваться ею. Моё тело под его потоками воздуха восстанавливало свои силы после изнуряющего плаванья.

— Воздух — это твоя стихия, — улыбаясь, сказала Рада, приближаясь ко мне, — а вот с водой у тебя проблемы, поэтому ты чуть не утонул. Советую подружиться тебе со всеми стихиями. Это несложно. Старайся чувствовать и наслаждаться ими, и у тебя непременно получится. Когда поплывём назад, не надо бояться воды, доверься ей, и она тебе поможет.

Плывя сюда, ты боролся с водой. Борьба — это противостояние, замени борьбу на дружбу, любовь. Ты должен плыть в состоянии радости. Сейчас настройся серьёзнее на предстоящий заплыв. Цель этого заплыва — не добраться до берега, а сам процесс плавания. Доплыв сюда и чуть не утонув, ты приобрёл серьёзный жизненный опыт. В какой-то момент ты осмыслил, что твоя жизнь ничего не стоит, и в этот момент к тебе пришло виденье. Ты поступил очень мудро: перестав цепляться за жизнь, ты сумел войти в гармонию с окружающим тебя миром, ты без усилий оказался на поверхности и продолжил плыть к камням. Было бы прекрасно, если бы ты запомнил то состояние где твоя жизнь была тебе не важна. Мне не нужна твоя помощь в собирании ракушек. Не для этого я тебя сюда притащила. Но мне важно твоё переживание вот такого жизненного опыта. Несомненно, ситуация была рискованной, но я не собиралась тебе помогать, ты сам должен был изнутри осмыслить происходящее. Если бы у меня было хотя бы желание помочь тебе, то ты это почувствовал бы и понадеялся бы на меня. В результате чего никакой пользы от твоего барахтанья не было бы. Мы так любим себя, что не позволяем попасть себе в подобные ситуации. А жаль! Тем самым мы лишаем себя возможности узнать, кем мы являемся в действительности, а не в инкубационной среде, искусственно поддерживающей нас в состоянии защищённости. Без переживания ощущения близкой смерти мы становимся чёрствыми и в то же время ранимыми. Мы много знаем, но ничего не переживаем изнутри. Не познаём истину. Не ведая себя, как мы можем жить в гармонии с природой? О каком счастье может идти речь? И мы подгоняем мир под свои умозаключения, основанные на непроверенных своим веданьем знаниях. Тем самым уничтожаем всё вокруг. И, в конце концов, уничтожим и себя. Не опирайся, Малыш, на знания, иначе ты погибнешь! Прямо сейчас, здесь, в море! Смерть рядом, и ты чувствовал это!

Её слова словно ущипнули некую струну в моей душе. Да, действительно не прошло часа, как я чувствовал подступившую ко мне смерть. Она была реальна. Я ощущал её дыхание. До этого момента смерть была далека и все слова и мысли о ней ровным счётом ничего не значили. Сейчас я понял — смерть не то, что себе напредставляешь, не столкнувшись с ней. Она оказалась не страшна в своей близости. Она даже может помочь выжить. Она сейчас мне улыбалась, — подумал я и непроизвольно улыбнулся сам.

— Я хочу быть счастливым, — сказал я Раде, думая, что счастье уже рядом и нужна только небольшая подсказка для того, чтобы сделать его постоянным.

Рада пристально посмотрела мне в глаза, затем очень серьёзно сказала:

— Малыш, ты не готов ещё быть счастливым!

— Как? — возмутился я. — Что значит «не готов»? Да я уже почти счастлив!

— Тогда бы ты не спрашивал у меня, как добиться счастья. А то, что ты иногда пребываешь в состоянии эйфории, не даёт тебе права называться счастливым. Ты не счастлив, и это легко доказать. Постарайся сам себе перечислить, что тебе необходимо для счастья, и ты поймёшь, что тебе ой как далеко до него.

Я стал перебирать у себя в голове те условия, которые необходимы мне для полного счастья. Здесь был и материальный достаток, и приличное положение в обществе, хорошее образование, интересное занятие, которым я мог бы заниматься и чтобы мне в этом никто не мешал.

Рада молча наблюдала за мной, словно пытаясь прочесть мои мысли. И, как мне казалось, ей это удавалось.

Когда мои размышления о препятствиях к счастливой жизни стали угасать, Рада произнесла:

— Я гляжу, ты долго думал. И как? Есть то, что тебе нужно для полного счастья?

— Наверное, есть.

— Так вот, когда ты уверенно скажешь, что тебе ничего не нужно для достижения счастья — только тогда счастье будет рядом с тобой.

Счастливым может стать только тот, кто достоин счастья. Я расскажу тебе историю, как одна семья выиграла в лотерею десять тысяч рублей (шёл 1987 год, тогда рубль был равен доллару). Вся беда в том, что они не смогли по уму распорядиться выигрышем, хотя и думали, что человеческое счастье прямо пропорционально денежному эквиваленту. Выигранные деньги пропили, в результате спились окончательно. В одной из пьянок муж зарезал жену и на восемь лет попал в тюрьму.

У тебя всё есть для счастья, но ты несчастлив, значит, дело в тебе. Я думаю, ты сможешь когда-нибудь принять счастье и сможешь им распорядиться как следует, но не сейчас.

— Неприятно такое слышать, — пожаловался я, — но всё равно спасибо за разъяснения.

— Пожалуйста! Поплыли к берегу. Я смотрю, ты уже отдохнул и готов к заплыву.

Я вошёл в воду и без страха и волнений поплыл. Я старался подружиться с водой, представляя, как накануне с Владой по дороге в Планерское у меня получилось слиться с морем. Через некоторое время у меня вновь возникло чувство единения с водой. Возможно, я плыл не быстро, но, выйдя на берег, я был удивлён тем, что мне так легко удалось добраться до суши. Я почти не устал и чувствовал себя весьма бодро. Мы с Радой вышли из моря вместе. Сетка у неё была полностью набита рапанами. У неё ещё хватало сил по пути назад нырять на дно и собирать моллюсков.

* * *

Мы отдохнули пару часиков. Затем я сходил к источнику за водой.

Ближе к вечеру ко мне подошла Рада и сказала:

— Сегодня, Малыш, я буду готовить моллюсков на костре. Здесь мы его разводить не будем, мало дров, да и пограничники могут с катера увидеть огонь. Я знаю тут одно чудное место, вот туда все мы и отправимся. Так что давай собираться! Ну, если, конечно, ты не против, а то скажешь: «Замучили меня эти надоедливые тётки. Я отдыхать приехал, а они напрягают».

Рада рассмеялась, а я смутился.

Надо сказать, что чувствовал я себя с этими женщинами крайне неловко и скованно, что, конечно, держало меня в напряжении. Расслабиться я никак не мог. Видимо, я держал себя постоянно под контролем, желая быть тем, кем, по моему мнению, я должен был быть с этими женщинами, другими словами, я хотел быть в их глазах очень хорошим, положительным. Конечно, по прошествии времени это кажется забавным, но тогда я ничего не мог с собой поделать.

Рада, видать, заметила моё напряжённое состояние и, как мне казалось, даже подшучивала над ним. Более того — напряжённость снимать не стала. Думаю, что преднамеренно. Ведь я находился тогда в постоянной бдительности. Да, мне было тяжело, но моё сконцентрированное внимание, обострённые чувства позволяли мне как губка впитывать каждое их действие, каждое сказанное ими слово. Тогда моё состояние было вызвано желанием понравиться им.

Тогда я смущённо пробормотал что-то типа: «Да что ты, Рада, мне очень интересно, я, конечно же, пойду с вами».

Рада была довольна, она добилась своего, — я сконфузился.

* * *

Шли мы до места недолго, и тем разительней был контраст между побережьем и этим небольшим, спрятанным в крохотном ущелье местечком. Здесь было просто волшебно. И у меня вновь исчезло чувство реальности. Мне казалось, что это место очень дико, здесь не должно быть людей. Два крутых склона, делая крутой поворот, создали этому месту замкнутость и защищённость. В одном из склонов, практически вертикальном, было углубление, где могли поместиться два человека. Рядом располагалась небольшая площадка. Растительность почти отсутствовала, но камни не были холодны, они излучали накопленную за день тепловую энергию.

Мы бросили рюкзаки и рассредоточились по местности в поисках топлива для костра. На что я обратил внимание — здесь царила тишина. Не было ставшего привычным шума прибоя и ветра. Слышна была даже пролетающая мимо муха.

Мы насобирали сушняка, которого было в избытке в окрестностях, и сложили его кучкой.

Рада принялась готовить моллюсков, а я, как стало уже чуть ли не традицией, наблюдать за ней.

— Малыш, сядь в это углубление, оно поможет тебе концентрировать своё внимание на мне.

Я последовал совету Рады и тут же почувствовал, будто каменная стена обволокла меня словно войлоком. Я словно слился с горой. Рада еле заметно улыбнулась, продолжая готовить.

Оказывается, моллюсков готовить не так сложно и недолго. Рапанов Рада бросила в кипящую воду, и не прошло минуты, как она их вылила на камни и каждого моллюска вилкой легко извлекла из раковины. Затем отделила внутренности ножом и получившиеся таким образом кусочки мяса натёрла солью и перцем. Далее процесс приготовления было похож на жарку шашлыка: на обструганные шпажки одевались рапаны и клались на угли. Жарила Рада их недолго, лишь довела до лёгкого подрумянивания. С устрицами дело обстояло намного проще: Рада аккуратно разложила их на углях, и те под воздействием жара стали раскрываться. Ещё пару минут, и устрицы готовы.

В предвкушении лакомства я хотел было выбраться из ниши, подойти поближе к костру, но Рада не позволила:

— Сиди! Я тебе всё поднесу.

Она насыпала мне устриц в кастрюльку и принесла шпажку рапанов.

Мы ели молча. Женщины брали устриц прямо из пепелища. Я же — из любезно принесённой Радой кастрюльки.

Как и вся еда, приготовленная этими женщинами, рапаны с устрицами оказались выше всех похвал. Я ел их и наслаждался каждым откушенным кусочком.

Поблагодарив Раду, Лада и Влада ушли, сказав, что им надо насобирать для чая травы. А я всё ел и ел и не мог насытиться вкусом, хотя желудок был уже полным. Рада присоединилась ко мне, усевшись рядом в углублении стены. Мы теперь сидели, плотно прижавшись друг к другу. Я слышал её дыхание, чувствовал каждое движение, ощущал тепло, исходящее от неё. Что-то мощное излучалось из её тела, я купался в своих чувствах к Раде. На тот момент мне было приятно, легко с этой женщиной. Я будто находился под защитой её энергии.

— Малыш, ты хочешь меня?

Меня будто током тряхануло от её вопроса. Меньше всего я ожидал услышать такое. Я смутился и не знал, что ответить. Рада положила свою руку мне на бедро.

— Можешь не отвечать. Я вижу, что хочешь. Но я не могу тебе сейчас отдаться. Этому есть причины. Интересно, сможешь ли ты отгадать, какие?

Я сидел и молчал, боясь пошевелиться. Мне хотелось провалиться сквозь каменную глыбу.

— Ну же! Малыш, смелей! Как ты думаешь, почему я не могу тебе сейчас отдаться?

— У тебя месячные? — сквозь зубы выдавил я из себя.

Выдержав мучительную для меня паузу, Рада внимательно взглянула на меня, словно раздумывая, стоит ли мне говорить, и всё же произнесла тихим голосом:

— Малыш, у нас нет месячных.

— Но у всех женщин они есть! Это ненормально!

— Верно, Малыш, месячные — это ненормально, — умышленно переиначила мои слова Рада. — Ни одно животное не имеет месячных в таком виде, в котором они протекают у человека. Терять свою кровь неестественно. Кровь женщины при менструации есть ни что иное, как жертва создателю и правителю систем, то есть Сатане. Тем самым женщина отдаёт себя ему в услужение. Влагалище является аккумулятором живы и генератором механизма реализации образов. Вместе с кровью женщина теряет свою живу, то есть отдаёт часть себя: свою плоть, свою личность, свою сущность. С древних пор женщины носили сарафаны, юбки, своеобразные рупоры, фокусирующие живу Земли на влагалище, и таким образом усиливали её. Так женщина постоянно накапливала свою силу. В нынешние время женщины, не обладая мудростью, всё чаще носят брюки, более того, они ставят преграды между собой и Землёй, это трусики, колготы, и сейчас появляются всевозможные прокладки, которые и вовсе экранируют всю живу.

— Но без всего этого женщина в нашей климатической зоне замёрзнет!

— Раньше они не мёрзли. Сила, находящаяся внутри женщины, согревает её. А без этой живы женщина становится слабой и действительно мёрзнет. Она попадает в зависимость от систем, отсюда проблемы со здоровьем, прежде всего гинекологического рода, отсюда высокий процент рождения детей с врождёнными пороками, сложность протекания беременности и мучительные роды. Из-за недостаточного количества живы женщина не в состоянии жить полноценной, счастливой жизнью, а следовательно, и всё общество также лишено этого, так как потомство, рождённое от женщины с небольшим потенциалом живы, крайне неосмысленно. Его легко зомбировать, подчинить системе. Но если женщина способна вобрать в себя и удержать достаточно живы, то она становиться вестой. У вест нет месячных! Когда в человеке достаточное количество живы, чтобы ведать, то мир открывается перед ним. Истина отныне становится доступной. Мы можем видеть как следствие, так и причину происходящего процесса. Мне как весте очевиден весь механизм месячных, и я закрыла этот канал утечки своей живы раз и навсегда.

— Но как ты его могла закрыть? Ведь здесь замкнутый круг: если месячные идут, то ты не в состоянии накопить необходимого количества живы.

— Ты, Малыш, абсолютно прав. То небольшое количество живы, которое женщина всё же сумела накопить за период между месячными, уходит вместе с кровью. Месячные есть ритуал, созданный Сатаной для отбора у людей через женщин их живы. Ритуал представляет собой определённый свод правил. Но мы с тобой уже знаем, что в каждом правиле, в каждом законе, в каждой системе всё же есть неопределённость, лазейка. Вот и тут правила не являются исключением. Есть три пути, известные мне, позволяющие разорвать порочный круг утечки живы через месячные.

Первый — успеть до половой зрелости накопить необходимое количество живы, что я и сделала. Этот путь проще всех остальных, так как ничего не достаётся Сатане.

Второй путь невозможен без посторонней помощи ведающих людей. Они могут дать недостающую живу, что позволит ведать и остановить ежемесячные выделения крови. Но в этом случае женщина должна быть максимально восприимчива, ведь ей надо научиться ведать в сжатые сроки, в период между месячными.

И третий путь — путь любви. Любовь способна на всё. Она создаёт поле творчества, где можно творить почти любые образы и они будут реализовываться, но здесь надо быть очень аккуратным и опять же без ведающего человека возможны ошибки. Хотя… как я сказала, в любви возможно всё.

А теперь послушай, какое огромное значение имеет достаточное количество живы в матке. Я сейчас коснулась одного из самых замечательных проявлений природы, это любовь. «Бог есть любовь» — говорят церковники и тут же эту любовь убивают. Они приблизили к себе термин «любовь», они присвоили его себе, они трактуют, комментируют его в угоду Сатане, потому что боятся той силы, которую любовь может высвободить. Любовь и половая близость — два понятия, чуть ли не взаимоисключающие в религии. Половая близость опошлялась, осквернялся ими, и мы забываем, что любовь без неё невозможна!

— Рада, а давай такое понятие, как половая связь, поменяем на слово любояние, — предложил я.

В армии Добрыня мне объяснял, что такое любояние. Он не хотел называть прекрасное проявление любви пошлыми словами либо медико-гинекологическими терминами, а также иностранными словами типа «секс», которые полностью искажают смысл и чувства таинства любви.

— О, да! Это прекрасное слово, и оно очень верно характеризует то, чем занимаются женщина и мужчина, живущие в любви и осмысленно вступающие в половую близость. Любояние есть основа любви и основа семьи! Основа счастья, а семья в свою очередь — основа общества! Невозможно описать процесс любояния, но большинство людей, дорогой мой Малыш, занимаются не любоянием, а, прости меня за выражение, траханьем. Поэтому секс и любояние — это не совсем одно и тоже. Ты, Малыш, две ночи подряд спал с двумя прекрасными вестами, но при всём их желании передать тебе свою живу (а ведь любояние позволяет не только передавать живу, а объединять её в одну нераздельную сущность), они не стали заниматься с тобой сексом. Тому есть только одна причина, по этой причине и я не горю желанием отдаться тебе — ты не готов к любоянию! Любояние — очень ответственный акт, и не только за себя, но и за ту женщину, с которой у тебя, скажем так, влюблённость. Секс есть не что иное, как удовлетворение своих половых потребностей. И чаще всего под этим словом мы подразумеваем физические отношения между мужчиной и женщиной. Здесь мы не будем говорить о других извращённых формах половой близости, типа гомосексуализма. Слово «секс» переводится на русский язык как пол и подразумевает под собой половые отношения. Любояние, помимо этих физических половых связей, включает в себя целый спектр чувственных отношений между женщиной и мужчиной, основным из которых, безусловно, является любовь. Если в семье нет любви, то все взаимоотношения между супругами стоятся только исходя из математических функций. А так как всё в природе базируется на принципе неопределенности, и прежде всего чувства, то семейное уравнение будет становиться всё сложнее и запутанней, чтобы учесть все нюансы, в конце концов, в нём обязательно появятся неточности и ошибки. Каждый из супругов свою половину уравнения будет решать в угоду себе. В этом случае не миновать конфликтов. Но надо справедливости ради заметить, что попадаются и одарённые математики, которые, пройдя через серию скандалов, семейных проблем, всё же выводят универсальную формулу, позволяющую существовать друг с другом вполне сносно и даже благополучно. Математика здесь всё раскладывает по порядку, по полочкам. Теория заменяет любовь и чувства. В таких семьях есть секс, но о любоянии речь идти не может. Любовь изначально не подвластна магии чисел. Любовь также не подвластна определениям. Если кто-то попытается сказать тебе, что он точно знает, что такое любовь, смейся ему в лицо. Смейся от всей души, потому что это смешно! Для примера, попробуй описать мне словами, что такое оргазм.

— Это такое состояние, когда человек испытывает высшее сексуальное чувство.

Рада рассмеялась:

— Дурачок, для меня, если я не разу в жизни не испытала оргазм, твоё определение — пустой звук. Сотни миллионов женщин не испытывали никогда этого ощущения. То ли им с мужиками не везёт, то ли сами что-то упускают, но факт остаётся фактом. И наивысшее сексуальное чувство для них — это возбуждение, не более того. Истинный смысл этого слова я могу понять, только когда прочувствую это на себе. Любовь также можно только пережить. Никакое описание ее не даст и намёка на истину. Многие гении писательского мастерства пытались в своих произведениях описать это прекрасное переживание. Но всё, что им удавалось передать — лишь внешние стороны любви. И кто любил, тот ещё может хоть как-то прочувствовать такие произведения. Они находят отклик в душе читателя, вызывают воспоминания чувств, когда-то пережитых. Для человека, не любившего никогда, такие произведения, пусть даже они талантливо написаны, не могут вызвать каких-либо чувств, не пережитых ранее. И в этом случае такая литература вызывает, пардон, скуку. Следовательно, произведения не будут прочувствованы и поняты так, как этого хотел автор. Так, преподавая «Евгения Онегина» в школе, учитель зря убивает своё время, дети никогда не поймут то состояние, в котором находились герои этой поэмы Пушкина. Просто ещё не доросли, не любили. Любовь приходит изнутри, ей нельзя научить. И относиться к ней следует трепетно, её надо лелеять. Иначе можно потерять. Если любовь случится, то это огромная удача. Упустить её — большое несчастье. К сожалению, очень часто бывает, что если любовь приходит, люди не могут её удержать. Причина тому — та среда, в которую человек сам себя поместил. Цветок не может цвести там, где царит мрак, где нет подходящий почвы и влаги. Все системы направлены на уничтожение любви.

Только любовь способна творить. А творчество недопустимо для систем. Поэтому сейчас у нас и существует институт бракосочетания, любовь заменяется регистрацией, цифрой. Регистрация в этом случае должна являться гарантом семьи, при этом любви здесь уделяется второстепенное место. Представь, мой дорогой Малыш, что всё поменялось, миллионы семей вновь влюбились друг в друга. Любовь сплотила каждую семью. Не нужны гарантии семейных отношений. Любовь выше всяких гарантий. Математика в семейных отношениях отпала за ненадобностью. Нет функций, нет уравнений. Есть единое живое неделимое образование — семья. Где создаётся поле творчества. Это поле творчества возможно только при любоянии. В этом случае у нас было бы изумительное общество, основанное на счастье каждой отдельно взятой семьи. Ведь счастье, излучаемое семьями, окутало бы всю планету. Если человек счастлив, то он достаточен, у него нет желаний, есть устремления, а значит, нет общественных конфликтов. Никто не захочет в таком обществе чужого, наоборот, все будут рады поделиться своим счастьем с другими. Не нужны будут системы, прежде всего государственные, с их правителями, органами подавления, образования, здравоохранения и им подобным. Всё это может случиться, если заменить секс — любоянием.

Вот и подумай, можно ли назвать любояние сексом? Хотя здесь присутствует физическая близость, это необходимость, пик любовного наслаждения друг другом. Но это ещё и купание в поле творчества, где невозможно не творить. Пара растворяется в пространстве и во времени. Устремления любящих друг друга людей становятся матрицей судьбы, в соответствии с которой меняются события для них, иначе начинает течь время и пространство перенастраивается. Влюблённые во время любояния творят свою судьбу в соответствии со своими мыслями, в соответствии со своей целью. Но использование секса в качестве волшебной палочки при отсутствии любви и поля творчества чревато большими проблемами. В качестве целей на поверхность выйдут желания, продиктованные сиюминутной выгодой, либо удовлетворение своих низменных потребностей. Желания, основанные на требованиях своего «хочу», в подавляющем большинстве случаев идут вразрез с течением природы. В результате чего природа вынуждена будет принять ответные меры, и последствия здесь сложно предсказать. Но однозначно, они не будут приятны тем, кто загадывал себе желания во время секса. Поэтому, не находясь в состоянии любви и не находясь в поле творчества, можно зачинать лишь идеи счастья, любви и саму цель создания поля творчества. Если устремления в этом направлении будут искренни, а помыслы чисты, то, возможно, у пары получится испытать любовь, создать поле творчества и жить счастливой, полной жизнью. Они будут самодостаточны, и их устремления не будут основываться на слове «хочу». Возникнут светлые цели, которые будут рождаться в любви и развиваться в поле творчестве.

Ты никогда не задумывался, почему внешнее проявление физической любви вызывает в людях отвращение? Они называют это порнографией, пошлостью. А дело в том, что так называемая порнография статична и превращена в знания, в информацию. Так получилось, что любовь в нашем мире по существу единственное доступное состояние, когда люди могут познать веданье. В этом состоянии возможно чувствовать друг друга без слов, воспринимать мысли, намеренья, боль, тревогу и так далее. В состоянии любви внешние действия отходят на задний план. На передний план выходит веданье, оно руководит действиями влюблённых. Никакие книги, фильмы не нужны, они лишние. В любви всё идёт изнутри, вначале веданье, затем действие. А когда мы сталкиваемся с порнографией, эротическими книгами и фильмами, последовательность нарушается. Дисгармония от этого такая, что вместо чистого, светлого чувства, называемого любовью, мы воспринимаем грязную аморальность. Где вначале знания, далее — действия, впоследствии — чувство. Для наглядности я могу привести один пример: сравни живого человека и мёртвого. В трупе есть тело, но отсутствует жизнь. Мёртвое тело теряет свою красоту, притягательность, оно становится некрасивым, отталкивающим. Тело без жизни уже не человек. В порнографии отсутствует веданье, без веданья любовь мертва. Секс без любви лишён жизни, он разлагается. В порнографии нет любви, порнография мертва. Любовь, напротив, наполнена жизнью, она сияет, влечёт к себе. Она прекрасна. Так же и человек, наполненный живой, привлекает к себе, он прекрасен и всё, что есть в нём прекрасного — это его жизнь!

Хочу отметить особенности разного отношения к физической любви мужчин и женщин. В силу своих природных свойств мы, женщины, более ведичны, отсюда более трепетное отношение к состоянию любви. Мы ищем в ней те чувства, что в повседневной жизни так редки. В любви мы ведаем, поэтому для женщин любовь является основой жизни. Женщины любят читать романы, смотреть мелодрамы, любовные сериалы. В мужчинах нас привлекает более не внешний вид, возраст, а их внутренний мир, интересы, обаяние. Мне сложно выразить словами то, что привлекает женщин в мужчинах. Именно потому, что веданье невозможно описать. К выбору жениха или просто партнёра по сексу женщина подходит чрезвычайно ответственно и не бросается на первого встречного. Чего не скажешь о мужчинах как существах, более расположенных к знаниям, логике, математике. Они и к женщинам подходят более прагматично, внешние данные, возраст для них имеют большую важность. Говорят: мужчины любят глазами. Они оценивают, то есть подвергают анализу полученные визуальные данные, их мозг делает некие логические выводы. И неважно, на каком уровне это происходит, сознательном или подсознательном. Такие выводы сделать можно быстро, и решение о соединении с определённой женщиной происходит за короткий срок (более короткий, чем нужен женщине, чтобы определиться со своими чувствами к мужчине), поэтому мужчинам легче сходиться и расходиться с женщинами, это лишь вопрос логики.

В связи с этим хочу обратить твоё внимание на различие в отношениях к внешним проявлениям любви. Мужчинам, в основной своей массе, нравится смотреть откровенные сцены. Женщинам больше нравится наблюдать за прелюдиями любви, нам интересны внутренние переживания, а откровенные сцены женщинам менее интересны и порой даже вызывают неприязнь.

Справедливости ради хочу сказать, что сейчас для простоты понимания я утрированно разделяю женский тип отношения к любви и мужской. В жизни всё значительно сложнее. Есть мужчины, умеющие ведать, и в таком случае любовь их есть ведическое деяние. И есть масса женщин, ищущих в мужчинах чисто прагматические цели. Но здесь, я думаю, о любви и говорить не приходится. Получение удовольствия от секса в таком случае сравнимо с удовлетворением от алкоголя или наркотиков. После эйфории приходит опустошение и разочарование.

Рада замолчала.

Мы сидели, прижавшись друг к другу, молча глядя на тлеющие угольки. Уходить отсюда не хотелось. Но как стало темнеть, Рада сказала:

— Пойдём, Малыш, с солнышком попрощаемся, а то поздно уже, можем опоздать к закату.

Не заходя в лагерь, мы стали подниматься в гору. Я был погружён в свои мысли. Уж очень много мне нужно было обмозговать. Поэтому подъём оказался лёгким и быстрым.

 

ГЛАВА 7

ЗАКАТ

Солнце подходило к горизонту. Рада села возле самого спуска, лицом к закату. Я расположился чуть сзади, справа от неё.

Я сидел, повернувшись к огромному золотому диску солнца, и чувствовал через подставленные лучам ладони разливающееся тепло, постепенно заполняющее моё существо.

У меня был вопрос и он всплыл на поверхность. Чуть ранее я не мог его чётко сформулировать, но сейчас, находясь в золотых лучах солнца, мысль стала легка и мне не составило большого труда обратить свой вопрос в слова.

Почему люди, несмотря на всю пагубность своих действий, продолжают вести такой образ жизни, который неминуемо приведёт к уничтожению человечества?

Я помнил то, о чём мне рассказывал в армии Добрыня: Сатана создал наш теперешний, общественный мир, и мы, как пойманные рыбы, бьёмся беспомощно в его сетях. И ничего не можем сделать, разве что ещё больше запутаться в коварных нитях снасти. Но, перебросив ответственность на Сатану, мы тем самым откажемся от выбора стать свободными.

Зная от Добрыни устройство нашего общества и зная, в принципе, пути поиска свободы, я вот уже в течение года ничего не делал для обретения этой свободы. Выходит, я год убивал свою жизнь, работая на системы, на Сатану, и ничего не мог с этим поделать, несмотря на все полученные от Добрыни знания. Что же можно сказать о миллиардах людей, которые даже и не догадываются, в каком мире они очутились. Мотивировка того, что я стал работать и попал в сатанинскую систему, проста: я чувствовал нехватку денег. А без них, по-моему, невозможно жить, ведь я нуждался в еде, одежде, жилье. И хотя Добрыня утверждал, что без всего этого можно обойтись, я не представлял себе, как. И только вырвавшись в отпуск, немного стал выходить из-под системы своего порабощения. Я получил возможность накопить хоть сколько-нибудь живы. И благодаря этому взглянуть на системы не изнутри, а со стороны. Видимо, это позволило мне встретить трех вед. Что же, это неплохо. Но я не видел здесь своей заслуги. Скорее наоборот, меня, как котёнка, насильно вытаскивают из помойной ямы, а я сопротивляюсь. В помойной яме хорошо: много объедков, не умрёшь с голоду. Но яма не позволяет видеть остальной мир. И остальной мир пугает своей неизвестностью, лучше сидеть в яме. Здесь хоть можно жить, а там… в мире?.. Нет, останусь здесь! Как мы можем стремиться к тому, о чём даже не имеем представления? Даже если мы можем перед собой поставить цель, то не можем её предвидеть.

Тут меня словно осенило. Я вспомнил слова Добрыни о желаниях, основанных на слове «хочу». Почти все такие желания ведут к смерти, они убивают время, губят здоровье людей и приносят непоправимый вред природе. Так почему у нас возникают такие желания? Да потому, что нас воспитали, приучили, выучили ставить перед собой цели, развивающие в нас чувства лени, жадности, власти, комфортности. Кто управляет сейчас обществом? Политики, религиозные деятели и крупные бизнесмены. Их и привела к управлению человеческим обществом жажда беспредельной власти, жадность и агрессия. Что движет сейчас наукой и техникой? Любопытство, лень и стремление к комфорту. И вот мы расслаблены, у нас нет врагов в дикой природе, нас греет электричество, паровое отопление и шкуры убитых нами животных. Мы сыты, в магазинах лежат в упаковках обезличенная пища. Нам удобно — никого не надо убивать. Нам очень, очень хорошо! Но вдруг нам становиться отчего-то страшно! Мы не знаем, для чего существуем, нам не хватает жизни, мы хотим быть бессмертными. Пропали истинные чувства и ощущения. Нас отгородили от мысли о цели жизни! И нас отгородили от мысли о смерти! Мы стараемся подражать кумирам. Но кто они? Политики, бизнесмены, артисты кино и эстрады. Но и их жизнь — ад! На кого равняться? Неужели не на кого? Так зачем же на кого-то равняться? Зачем брать чужую жизнь в пример? Зачем брать их цели, устремления? Нет! Надо жить только своей жизнью, своими целями!

Есть желание, основанное на слове «хочу» — оно ведёт к пропасти, к смерти. А есть устремление стать счастливым. У каждого свой путь к счастью, никто не сможет помочь ни примером, ни знаниями, ни деньгами, но как тогда его пройти?

И всё равно мне до сих пор не было понятно, чем отличаются желания, основанные на слове «хочу», от устремлений, которые могут изменить мир к счастливой жизни. И внезапно меня словно лучом пронзила мысль. Всё очень просто, настолько, что я поразился, как мне такое раньше не приходило в голову. А ведь практически Добрыня мне давал ответ на этот вопрос. Оказывается, всё дело в цели, поставленной перед собой, иными словами — в смысле жизни. Устремление может быть только к чему-либо. Желания возникают от пустоты, скуки. Жизнь без цели — смерть. Все действия тех, кто не имеет смысла жизни, сводятся к медленному самоубийству. Желания в таком случае есть механизм самоликвидации — как самого человека, так и всего общества в целом, которое также не имеет на данный момент общей созидательной идеи, к которой должно двигаться человечество. Смысл существования развивает общество и действия, совершённые ради такого смысла, укрепляют его. То же самое можно сказать и об отдельно взятом человеке. Если человек не имеет цели своего существования, то он живёт по чужой программе и эту программу он зовёт судьбой. «Судьба у меня такая» — говорит он, когда что-то происходит, и тем самым снимает с себя ответственность за свою жизнь. Миллиарды людей на Земле рождаются, воспитываются, обучаются и в восемнадцать-двадцать лет превращаются в сформированные личности, костенеют в этих своих формах и всю отставшую жизнь продолжают существовать без малейших изменений в них. Отсутствие совершенствования разлагающе действует на человека. Откуда здесь взяться творчеству и осмыслению. Есть только «хочу» и желание удовлетворить свои потребности. К двадцати-тридцати годам наступает период умирания. Тело дряхлеет, оно покрывается печатями смерти: бородавки, жир, морщины, всевозможные болезни.

Но дело обстоит иначе, если человек ставит перед собой цель. Тогда происходит чудо: судьба становится подвластна воле. Человек устремлённый начинает меняться. Он живёт в соответствии своему устремлению, ему интересно. Жизнь становится наполненной, желания уже не точат его изнутри. Состояние самодостаточности делает желания ненужными. Устремление движет человеком по жизни, но препятствия на пути не могут быть лёгкими в преодолении. Но иначе нельзя, препятствия закаляют, дают опыт, а процесс преодоления препятствий — силу и радость. Препятствия провоцируют на творчество, которое не может быть не радостным. Творчество окрыляет и словно несёт к намеченной цели. Человек становится счастливым.

Препятствия помогают нам меняться. Не будь их, мы шли бы к цели со своим багажом достоинств и недостатков, не теряя их, но и не приобретая новых. К цели мы должны прийти готовыми к ней, перевоплощёнными, иными! Иначе нельзя. Здесь не мир должен меняться под нас, а напротив, мы должны войти в гармонию с ним. Только в этом случае нам откроются новые горизонты бытия. У нас в соответствии с нашими устремлениями поменяются мировоззрение, привычки (если они вообще останутся), чувства. По щучьему велению этого не произойдёт. Если на нашем пути появился тот, кто преграждает путь к намеченной цели, то уберём его со своей дороги с благодарностью в душе и с ненавистью на лице. Он поможет нам измениться. Коль изменений не последует, на его место встанет другой, и так до тех пор, пока мы не сдадимся либо в нас не произойдут необходимые качественно новые изменения, которые соответствуют выбранной нами цели. Если женщину три разных мужчины, за которых она выходила замуж, бьют по лицу, то, видимо, дело не в мужчинах, а в лице, в её неспособности выбрать мужа, либо в её неверном поведении с мужчинами, либо ещё в чём-нибудь, но причина мордобоя в ней. Но стоит поменяться женщине, — поменяются и мужчины, живущие с ней.

Не стоит бояться трудностей, наоборот, их надо встречать с готовностью и пониманием, если нет препятствий, то нет движения, нет стремления к цели. Цель становится в таком случае доступной и прекращает своё существование. Мы должны не ждать препятствий, а искать их и преодолевать, только так мы гарантируем себе быстрые изменения, которые приведут к намеченной цели.

Лучи солнца погасли. Я открыл глаза. Красные облака нитями ткали над горизонтом причудливый узор. «Красиво как!» — подумал я и вдохнул поглубже вечерний, чистый воздух летнего Крыма.

Мы не спеша брели с вершины горы к кромке берега. Я был потрясён своим веданьем. Всё оказалось очень просто, но как тяжело обретается истина.

— Я думаю, игру можно закончить, — прервала ход моих мыслей Рада.

Для меня это заявление оказалось очень неожиданным. Я остановился, соображая, что произошло. А произошёл очередной рубеж в моей жизни. Я уже был другом, не тем, что пару часов назад. Игра кончилась. Она выполнила свою задачу. Она поменяла меня. Но игра была прекрасна, и мне совсем не хотелось из неё выходить.

Рада, видя мои переживания, по-доброму рассмеялась:

— Не переживай, Малыш! На самом деле игра продолжается. Ведь вся наша жизнь — игра! Но я так сказала потому, что игра меняет правила. Иначе нельзя. Если правила будут статичны, то это будет уже математика. В таком случае из игры уйдёт живое общение. Игра умрёт! В твоей игре скоро нас не будет.

И вновь я ощутил себя брошенным. Несколько дней весты вели меня. Они брали мою судьбу в свои руки. У меня появилась надежда, о которой я так мечтал — вот клубочек, что приведёт меня к внутренней свободе. А теперь я снова боюсь, что заблужусь. Клубочек размотался полностью, а я где-то только в начале пути.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку и вывести меня из ступора, Рада сказала:

— Если хочешь, задавай вопросы, но знай: никто не в состоянии ответить на них так точно, как сможет ответить сам спрашивающий. Помни это и не спеши со своими вопросами к кому-либо. Пытайся сам ведать, без попыток ничему не научишься, только практика и опыт способны сделать тебя настоящим ведающим.

Мы медленно стали спускаться. Я шёл впереди и в пол-оборота задавал Раде вопросы:

— Что означает слово «веста»?

— Веста от слова «весть». Весть есть веды, облачённые в слова. Поэтому нас можно называть ещё и ведьмами. Где «ведь» — ведать, «ма» — рождение, рождение вед. Но слово «ведьма» в данный момент дискредитировано. В обществе оно несёт негативный смысл. Поэтому мы его употребляем не так часто, нежели слово «веста».

— А как научиться ведать?

— Научить ведать невозможно. Само слово «учить» раскладывается на предлог «у» и слово «чтить». Процесс обучения подразумевает подчинение ученика учителю. А это недопустимо, веданье приходит изнутри как истина. Только непоколебимое устремление к веданью может привести тебя к намеченной цели.

— Я не знаю, Рада, с чего мне начать?

— То, о чём я и предупреждала, ты задаёшь вопросы самому себе. Как я могу ответить на них? Отвечая уверенно, я беру ответственность за твою судьбу на себя, соответственно снимая её с тебя. Это твоя жизнь, Малыш! Но, между нами говоря, я уже взяла на себя ответственность за тебя, все эти дни питая тебя живой вест. Поэтому я отвечу на твой вопрос. И вот мой тебе совет: для начала уходи ты со своей работы.

— Но я не знаю, как мне жить без денег?

— Если этот вопрос стоит у тебя так остро, найди себе что-нибудь поинтересней, где ты будешь получать удовольствие от своего труда. Расцени это как ступень к свободе. А я тебе помогу уйти с твоей работы. Я сделаю твоё пребывание на автобазе невыносимым и экономически невыгодным. Тебя ждёт сюрприз в первый же день твоего выхода после отпуска на линии.

— Состояние на работе у меня и так невыносимое, куда же хуже?

— Не переживай, хуже будет!

— Ты меня пугаешь.

— А ты мне не оставляешь выбора, придётся тебя подталкивать. Более того, теперь каждое твоё действие будет контролироваться нами. Раз ты отдаёшь ответственность за свою судьбу нам, то теперь ты не принадлежишь себе и не вправе свою жизнь постоянно спускать в унитаз, она для нас слишком дорога. Тебе будет трудно, очень трудно, но это был твой выбор, а назад пути нет. Только вперёд!

Мне стало не по себе.

Ночь спустилась как-то внезапно. Я оказался в темноте и только сейчас это понял. Я остановился оттого, что не видел, куда идти.

— Что же ты, Малыш, остановился? — с ироничным участием в голосе поинтересовалась Рада.

— Я не вижу, что у меня под ногами.

— Камни, Малыш. Твёрдые камни!

 

ГЛАВА 8

СОН

Я проснулся оттого, что луч солнечного света коснулся моего лица. Я открыл глаза. Со мной рядом никого не было.

Накануне вечером Рада, ничего не говоря, легла в мою постель. Я воспринял это как должное, была её очередь спать со мной. Как только я закрыл глаза, то провалился в кромешную бездну сна. Было ощущение немыслимой скорости полёта в полной темноте. И вот я вновь сижу на том месте, где впервые встретил Раду.

— Сон это или нет? — подумал я.

Мне не пришлось прикладывать больших усилий, чтобы приподняться над землёй. Я летал, значит, сплю. Как только я сделал такой вывод, тут же появилась Рада. Она сказала:

— Молодец, Малыш! Ты способен сам отличить сон от реальности. Сейчас мы с тобой видим один и тот же сон. Этой ночью мы с тобою будем просто говорить. Сегодня вечером ты не смог мне задать столько вопросов, сколько хотел. Сейчас у нас с тобой целая вечность. Во сне можно растягивать время и за одну ночь прожить целую жизнь. Итак, у тебя есть ко мне вопросы?

— Есть! Как определить, что нужно делать для достижения намеченной цели?

— Молодец, Малыш! Вот этот вопрос хороший!

Определить, что нужно делать в конкретных происходящих с тобой ситуациях для достижения своей намеченной цели, очень сложно, а именно от таких действий зависит, получишь ли ты ещё некоторое количество живы либо, наоборот лишишься её. Правильный выбор здесь чрезвычайно важен. Но кто может предопределить, что повлечёт за собой совершённое действие? От одного и того же действия, совершённого при одинаковых обстоятельствах, но в разное время, можно получить диаметрально противоположные результаты. Существует множество путей для определения, что надо конкретно предпринять в тех или иных случаях, чтобы приблизиться к объекту своих устремлений.

Не удивляйся, но одним из самых простых, впрочем, и самых ненадёжных путей для продвижения к таким абстрактным целям, как любовь, счастье, свобода, является путь логики. Это связано с тем, что сама цель не поддаётся логическому описанию. Тем не менее, для тех, кто не обладает интуицией и тем более способностью ведать, имеет доминирующий аналитический склад ума, путь логики остаётся единственно доступным. С него можно начать, но впоследствии отбросить из-за его несовершенства. Надо отметить, что были случаи, когда учёные, кропотливо ведя свои аналитические умозаключения, приходили к развитию интуиции, пример тому Дмитрий Менделеев. А величайшие из них, такие, как Циолковский, Эйнштейн — к веданью. Через знания, логику, математику можно двигаться и к абстрактным целям. Здесь надо чётко усвоить, что все эти точные науки являются лишь инструментом чьей-либо идеи, задачи. Если это задачи систем, то они и будут служить системам, если ты возьмёшь их себе на вооружение, они будут служить тебе.

В основе точных наук стоит также абстракция, размытость, неопределённость. К тому же они и приводят, но понять это могут только выдающиеся учёные. Исходя из этого, можно в основу логики закладывать свою неопределённость, и логика начнёт работать совсем по-другому. Со стороны логичные с твоей точки зрения поступки будут казаться абсолютно алогичными. Но это лишь вопрос точки зрения.

Другой путь распознания необходимых действий для движения к цели — внимательность к проявлениям окружающего мира. Суть такого метода состоит в том, что природа сама даёт подсказки согласно тобою же созданного образа поставленной цели. Если образ силён, то он внедряется во вселенную и начинает свою жизнь в полуавтономном режиме, то есть он способен извне, без твоего вмешательства, влиять как на тебя, так и на окружающее тебя пространство со всем содержимым в нём. Полностью автономным он быть не может потому, что его подпитывает живой сам создатель образа, в данном случае ты. В случае сопротивления тебя своему же образу происходит конфликт, способный вылиться в потерю силы. Снижается общий жизненный тонус, многие даже не выходят из такого состояния в течение всей своей жизни, существуя в постоянном конфликте со своими образами. При обострении конфликта неизбежны болезни, а когда образ и вовсе несовместим со своим владельцем, происходит преждевременная смерть. То есть смерть, приходящая не осмысленно, вопреки воли умирающего. Напротив, тот, кто постоянно живёт в соответствии со своим образом и отслеживает знаки, помогающие ему совершать приближающие его к цели действия, обладает чрезвычайной трудоспособностью, энергичностью, здоровьем. Так вот, ни образу, ни человеку не нужны конфликты между собой, ведь они не в состоянии существовать друг без друга. Поэтому образ, интегрированный в природу, постоянно шлёт своему хозяину подсказки. Надо быть просто внимательным и относиться к таким подсказкам с осмыслением. В народе их называют знамением, приметами, знаками. Человек чихнул — значит, то, что до этого было сказано — правда. Чёрный кот дорогу перешёл — пути не будет. Ложка упала — жди в гости женщину. И много других, которые ты и сам сможешь мне перечислить. Но загвоздка в том, что такие приметы либо вовсе не работают, либо работают, но крайне неустойчиво. Иначе с помощью таких знаков и логических вычислений можно было бы без труда достичь намеченных целей. Для каждого человека знаки индивидуальны. Индивидуальны и счастливые и несчастливые цифры, дни, цвета, камни. Никакой гороскоп не сможет дать тебе эти данные, если, конечно, ты избрал свой путь в жизни, а не идёшь по проспекту, проложенному для тебя и тысяч таких, как ты. Тогда, конечно, любой предсказатель выдаст о тебе всю подноготную.

Знаки, оставленные таким образом, надо учиться определять, чувствовать. Для этого необходимо быть постоянно бдительным, готовым действовать в любой момент своей жизни. Знак приходит нередко в неподходящее для тебя время и у тебя не будет возможности долго думать, что предпринять. Как только знак получен, необходимо точно понять, что он значит. Разночтений здесь не должно быть. Но если у тебя получилось распознать знак, то и смысл будет ясен, хотя влияние желаний, лени и страха могут этот смысл сильно исказить и, потакая себе, ты можешь совершить действия, удаляющие тебя от намеченной цели.

Чаще бывают моменты, когда ты попадаешь в ситуации, которые вынуждают тебя принимать быстрые решения. Надо понимать, что это уже есть в своём роде знак. Перед человеком, не идущим к намеченной цели, не ставятся задачи из-за бессмысленности такой постановки. Задачи ставятся только тем, кто способен правильно их решить и продолжить далее свой путь. В этом случае сложность задач будет возрастать.

Понимая задачу как знак, ты будешь уже находиться в состоянии повышенного внимания и осмысления. Если такого состояния недостаточно для принятия верного решения, следует искать помощи извне, от образа. Что это за помощь? Определить может только сам ищущий. Например, молния, крик птицы, падающий лист, да всё, что угодно, но помощь должна трактоваться однозначно, на то она и помощь. Если после этого, допустим, в растерянности, ты не определил, что она означает, делай запрос. Что-то вроде игры: орёл или решка, что выпадает, то и следует делать, но к запросам надо обращаться только в том случае, когда ты в абсолютной растерянности, так как решение всё же должно быть твоим и не стоит перекладывать ответственность за его принятие на волю случая. В результате такого жребия, возможно, задача будет решена, действия твои будут верны, тем не менее, ты пользовался шпаргалкой и экзаменатор-жизнь тебе поставит шаткую троечку. Экзамен непременно повторится.

Вспомни нашу первую встречу. Ты сидел здесь же, возле обрыва, и когда я подходила к тебе, то увидала ящерку у тебя на плече. Это был знак. Причём очень сильный. Не каждый получает такой знак. Навряд ли ящерка просто так залезла бы на тебя, есть более подходящие места, где она хотела бы погреться на солнышке. Тёмные камни более теплые, чем твоё плечо. К тому же, залезая на тебя, она рисковала своей жизнь, вдруг ты оказался бы не прочь полакомиться ею. Ты легко мог поймать её. А она сидела и смотрела вперёд. Для чего она сделала это? Для меня ответ очевиден: в тот момент ящерка не принадлежала себе, а принадлежала образу, но вопрос — чьему? Твоему? Моему? Или ещё чьему-нибудь? Давай оставим этот вопрос открытым! Думаю, ты когда-нибудь получишь на него ответ. Хочу отметить ещё раз — такой знак бывает крайне редко и означает он ни много ни мало, как полный поворот в твоей жизни. Тот факт, что ты сидел на краю обрыва, означал конец твоего пути. Обрыв символизирует в твоём случае обрыв той жизни, которую ты до этого вёл. Именно поэтому для нашего сна я вновь выбрала это место. Мы возле обрыва, и впереди либо полет, либо смерть. Тогда на вершине твоя судьба действительно сделала резкий поворот. С того момента нет места твоей прежней жизни. Со встречи со мной ты начал стремительно меняться. Но ты не понял знак, тебе было просто забавно. Ты даже погладил ящерку, а она выразила к тебе потрясающее доверие. А ведь «доверие» в этом знаке было ключевым понятием. К счастью, не осмыслив знака, интуитивно ты смог довериться нам. Выбор был всё же за тобой. Мы в том случае не нажимали на тебя, не строили ловушки, чтобы ты попался. Выбор сделал ты сам!

Если у тебя достаточное количество живы, то правильность своих действий ты можешь доверить своей интуиции, это есть следующий путь выбора верных действий. Интуиция позволяет совершать единственно верные действия, при этом тот, кто их совершает, понятия не имеет, зачем. Он делает, не зная результата, хотя обладает уверенностью в необходимости своих действий.

Но, конечно же, самый эффективный метод — веданье. Здесь уже не нужна логика, не важны знаки, а интуитивные действия обогащаются пониманием того, что ты делаешь и для чего ты это делаешь. Но это вовсе не означает, что ведающим легче справляться со своими задачами. Да, действительно, у нас более мощный инструмент, но и поставленные цели на порядок сложнее в своём достижении.

Каким бы ты методом ни руководствовался, надо отдавать себе отчёт в том, что путь к цели является неопределённым и совершаемые тобой действия на базе логики, знаков, интуиции или даже веданья не являются окончательно верными, хотя, что очень важно, ты действуешь, исходя из принципа совершения единственно правильного решения. Ты находишься на пути к совершенству, и тут возможны нескончаемые ошибки. Иначе нельзя. Ученик, начинающий обучаться письму, всегда пишет неграмотно. Если он с самого начала писал бы без ошибок, ему незачем было бы учиться. В данном случае ошибки помогают. Относясь к ним как к ступенькам, ведущим к цели, ты сможешь оставаться в постоянной готовности, не опускать рук от неудач и поражений. Ошибки сами по себе ничего не значат, значат отношение к ним, если ты их понял, осмыслил, то впоследствии ты не ошибёшься при схожих обстоятельствах, и тут ошибки будут являться уроком. Не прав тот, кто утверждает, что на своих ошибках учатся одни дураки (слово дурак здесь употребляется в общепринятом смысле). Для каждого человека ошибки сугубо индивидуальны. У каждого своя задача (даже если она выражена одинаковыми словами), у каждого свой путь и метод прохождения его. Нельзя чужим опытом прожить свою жизнь. В противном случае это будет не жизнь, а постоянное умирание. Решения, которые ты принимаешь, даже исходя из брошенного жребия, где, как кажется, нет твоего выбора, всё же соответствуют созданному тобой образу, монета ляжет так, как тебе следует поступать для более быстрого достижения поставленной цели. Но то решение будет не осмысленно, а в идеале следует принимать осмысленные решения. В этом случае результат будет различен. Так, например, выбирая, какой дорогой пойти — короткой, но опасной или длинной, но безопасной — сделав решение осмысленно, допустим, ты пойдешь короткой дорогой, а при помощи жребия длинной. Оба решения единственно верные, но верность их зависела от метода выбора решения.

Сновидение было очень продолжительным, но я не смог запомнить всё, что Рада мне говорила. Даже ответ на первый вопрос я смог вспомнить по прошествии многих месяцев. Именно тогда, когда этот ответ был мне нужен. Мною тогда задавались и другие вопросы, которые я вспомнил по прошествии нескольких лет, и Рада на них отвечала. Но те вопросы уже не относятся к теме данной книги.

 

ГЛАВА 9

ПРОБУЖДЕНИЕ

Когда я проснулся, то было уже светло.

«Почему весты не позвали меня встречать солнышко?», — подумал я и посмотрел в сторону их лагеря. И, о ужас — палаток там не оказалось. Не может быть, наверняка они решила пошутить надо мной. Игра продолжается, — тешил я себя, но понимал: всё! Здесь должна стоять точка! Игра кончилась!

До моего отъезда оставалось ещё два дня. Я переставил свою палатку на место их лагеря, и мне казалось, что какая-то часть вест осталась здесь, на песке, и я телом пытался впитать её в себя.

Утром и вечером я ходил на гору встречать и провожать солнышко. Я пытался получить ответы на свои вопросы. Но я не мог войти в то состояние, в которое входил при вестах.

* * *

Двадцатое августа было моим первым рабочим днем после отпуска. Не было никакого желания идти на работу. Действительно, прав был Добрыня, что работа — это труд раба. Я на самом деле чувствовал себя рабом. А после отпуска — с особой силой. От этого моё состояние было подавленным. Но что я мог поменять?

Проснувшись в шесть утра, я легко позавтракал и, впихнув своё тело в переполненный работягами автобус, отправился на автобазу.

Та машина, на которой я работал до отпуска, оказалась почему-то занята. Начальник колонны дал мне другую машину с телескопической вышкой. Такие машины-вышки давно морально устарели. В основном их использовали монтажники — не как средство подъёма к объекту монтажа наружной рекламы, такому, как вывески, объёмные световые буквы, баннерные растяжки и так далее, а скорее как просто средство передвижения, так как сама вышка была крайне несовершенна, особенно её механизм опускания. Когда её клали на место для транспортировки, то на последних десятках сантиметров она словно срывалась и переходила в состояние свободного полёта. В момент её касания кузова происходил ужасный удар, от которого содрогался весь автомобиль. У водителя, который в это время должен находиться в кабине, от таких опусканий остаются неизгладимые переживания. Ведь создаётся такое впечатление, будто корзина от вышки (в ней во время монтажа находятся монтажники) не сможет остановиться там, где ей положено, и сомнёт кабину водителя вместе с ним самим. Тем не менее, они использовались, и раза три или четыре я всё же поднимал на ней монтажников. А один раз при попытке опустить вышку сломался повалочный крюк. Недолго думая, по совету монтажников я привязал трос к корзине вышки, а другой конец троса к невысокой, но прочной оградке и потихонечку стал сдавать машиной назад. Трос натянулся, и вышка сначала медленно стала наклоняться вниз, но, пройдя некую точку, она с таким грохотом обвалилась на машину, что я подумал, будто она отвалилась полностью. Монтажники одобрительно улыбались. Видимо, они неоднократно наблюдали, как водители вот таким образом опускали вышки.

Машины с такими телескопическими вышками были, как правило, исправны настолько, чтобы выехать из ворот автобазы. Очень часто возвращаться приходилось на буксире. Но тут мне попался экземпляр на редкость с резвым двигателем.

День после отпуска тянулся чрезвычайно долго. Хотелось, чтобы он быстрее кончился. Я чувствовал, как железяка вытягивала из меня все силы. И под конец рабочего дня их у меня практически не осталось, а ведь ничего особенно тяжёлого я не делал. Подавляющую часть рабочего дня я сидел в кабине автомобиля и ждал монтажников, которые вяло, словно варёные раки, делали свою работу. Езды за день было немного, в общей сложности я проехал километров тридцать. И вот наконец путевой лист подписан, можно возвращаться на базу. Настроение у меня несколько приподнялось. Я поехал по шоссе Энтузиастов в сторону центра. На стрелке светофора повернул на улицу Войтовича. Особо я не разгонялся и, экономя бензин, катился на нейтралке, так как улица шла вниз по наклонной. И тут внезапно мне вспомнились слова Рады: «Тебя ждёт сюрприз в первый же день твоего выхода после отпуска на линию», «не переживай, будет хуже».

И тут перед самым автомобилем я увидел яму, в которой на глубине двадцати сантиметров виднелся люк колодца. Влетать в яму я не собирался и машинально сделал резкий поворот налево. Это была моя роковая ошибка. Машина послушно повернулась, и тут я увидел, что прямёшенько направляюсь на кирпичную стену кладбища. Мне пришлось спешно исправлять создавшую ситуацию, и я дернул руль в противоположную сторону. Центр тяжести автомобиля был расположен очень высоко для такого манёвра, ведь вышка весит в общей сложности две тонны. Устойчивости для такого поворота оказалась недостаточно, и автомобиль стал переворачиваться. Я пытался выправить ситуацию, тщетно вращая рулём, но было уже поздно, автомобиль завалился на бок и со скрежетом ещё некоторое время двигался по асфальту. Лобовое стекло под воздействием сминающей силы рассыпалось на тысячи кристалликов, а я всё ещё держался за руль, не понимая, что произошло и как это могло случиться. Выползая из проёма лобового окна, я взглянул на автомобиль. Кабина со стороны водителя была изрядно покорёжена, деревянный борт разлетелся в щепки. Меня знобило, я вновь залез в кабину и, взяв оттуда куртку, одел её. Далее откуда-то, на удивление быстро, взялась скорая помощь с настойчивым санитаром. Увидев на моей ладони небольшую царапину, которую я получил, вылезая из кабины машины и ненароком порезав руку об осколок стекла, он перебинтовал мою ладонь так, что создавалось впечатление, будто у меня открытый перелом. В те времена бинтов не жалели. Санитар хотел увезти меня в больницу, уверяя, что я получил травму головы, и только после того, как я расписался в каких-то его бумагах, заверив этим, что отказываюсь ехать в больницу, он меня оставил в покое. После появился инспектор ГАИ. На москвичёнке примчался наш начальник колонны. Увидав меня, он обрадовался, кто-то сообщил ему, что я погиб. Он подбодрил меня, заявив, что ничего страшного не случилось, машину восстановим, и что более важно, что я сам не пострадал от аварии.

В общем, я отделался лёгким шоком, месяцем восстановительных работ над автомобилем и вычетами из зарплаты на это самое восстановление.

Однако выводы я сделал: с автобазы надо уходить. Перевернулся я не просто так, Рада слала мне привет как подтверждение своим словам. Таким неприятным для меня образом она показала, что берёт на себя ответственность за мою судьбу.

* * *

Как только я вновь оказался на линии, меня прикрепили к новому объекту: «Завод Газосвет». Теперь у меня был бортовой полутентованный уазик. На объекте я познакомился с очень энергичным человеком, у которого голова работала, как атомная электростанция. Мыслей было настолько много и настолько они были разнообразны, что, проехав с ним до Калининграда (что находится под Москвой) и обратно, мне можно было садиться и писать диссертации сразу по нескольким темам.

Я, видимо, тоже произвёл на него какое-то впечатление, так как он предложил мне работать на его производственном участке. Участок тот назывался «Световое табло» и находился на площади Маяковского, в здании тогдашнего ресторана «София» (ныне там находятся ресторан «Ростикс» и информационное агентство «Интерфакс»).

Когда я там очутился впервые, то был удивлён той атмосферой творчества, что присутствовала на участке. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы принять решение. И я поменял место своей трудовой деятельности.

Теперь, приходя на своё трудовое место, я получал ни с чем не сравнимое удовольствие и был этим приятно удивлён, так как не думал, что от труда можно получать столько радости. Участок занимался изготовлением и обслуживанием наружной рекламы. Большей частью на тот момент там производились электронные блоки управления объектов наружной рекламы. Это всевозможные переключатели гирлянд, пробники, регуляторы свечения газосветных ламп и тому подобное. Но основная его задача заключалась в обслуживании и ремонте самого светового табло, которое возвышалось огромным полем сорок на шесть метров над четырёхэтажным зданием. Там я заинтересовался электроникой и быстро стал осваивать эту новую для себя область. Впоследствии без особых трудов я поступил в МЭИ на вечерний факультет «светотехника».

 

ГЛАВА 10

ДАНА

Подходила к концу зима 1989 года. Поздним вечером, возвращаясь после учёбы в институте домой, я стоял в ожидании автобуса и увидел, как подвыпившая компания пристаёт к проходящей в одиночестве девушке. Ребята были довольно плотного телосложения. Уверенные в своей безнаказанности, они вели себя вызывающе развязано. Людей поблизости не было, если не считать молодую парочку, стоящую в пяти метрах от меня, но они отвернулись, предпочитая не замечать инцидента.

У девушки не было шансов выкрутится из создавшейся ситуации — ни сопротивляться, ни убежать было невозможно, и ей приходилось терпеливо сносить оскорбления. Мне было крайне неприятно наблюдать за происходящей сценой, так как предстояло сделать выбор: либо по примеру парочки отвернуться, либо что-нибудь предпринять, чтобы помочь девушке. Оба решения были мне не по душе. Не замечать происходящего значило для меня расписаться в своей трусости, что для меня тогда было неприемлемо. А ввязаться в конфликт я боялся. В конце концов во мне победила моя экстремальная натура либо сыграли гормоны, так как девушка выглядела очень даже привлекательно. Я решил за неё вступиться. Подойдя к компании, я как можно более доброжелательно сказал:

— Ребята, будьте любезны, пожалуйста, позвольте девушке спокойно добраться до дома, отпустите её!

Реакция оказалась предсказуемой. Центр агрессии сфокусировался на мне.

— Кто ты такой? — взревел один из них. Он оценивающее, сверху вниз провёл по мне своим брезгливым взглядом.

Я понял: меня они не рассматривают как преграду для продолжения своих безобразий.

Но, как ни странно, рык молодого человека, с которым я начал милую вечернюю беседу, ввёл меня в состояния спокойствия. Решиться подойти к зоне конфликта оказалось куда сложнее, чем уже находиться в самом его эпицентре. Я так же понял: драки не избежать. Тем более, я хотел драки. Знакомое чувство отсутствие страха в критической ситуации предопределяло благополучный исход. Я решил попробовать наслаждаться ситуацией. Мне вспомнился аналогичный случай, произошедшей в Крыму, когда Влада ввязала меня в конфликт с местной шпаной. Правда, тогда я всё же надеялся на Владу, хотя она и не давала повода для этого, а здесь я был один. Тем не менее, во мне что-то переключилось. Мне даже стало интересно играть с этой подвыпившей компанией и наблюдать как бы со стороны за своими чувствами. Единственное, что меня подводило, это нервная дрожь в ногах. Тело боялось, а моя сущность — нет!

— Я её муж, — сказал ему первое, что пришло мне в голову.

— Чё-то не похоже! Муж объелся груш! Ха-ха.

— А иначе стал бы я рисковать, вытаскивая незнакомую бабу из такой ситуации?

— Может быть, ты псих?

— А что, разве похож?

— Я не психолог, чтоб разбираться, но лучше вали отсюда, пока я добрый!

— Раз ты такой добрый, то и девушку отпусти.

— Да я тебя убью прямо сейчас, урод!

— Не сомневаюсь, я вижу, какой ты сильный.

Я дотронулся до его бицепсов. Они и впрямь оказались на удивление большими и твёрдыми. Но всё же я был уверен, что владею всей ситуацией. Мне были подвластны действия парней. Так же были подвластны и свои чувства. Я будто находился в стороне и управлял событиями, как кукловод куклами при помощи нитей.

Хотя в то же самое время этот я, который всё держал под контролем, был и не я, а некая сила, делающая всё за меня. Она, будто сценарист, писала создавшую ситуацию, мне же был уже известен финал и оставалось только сыграть свою роль.

— Я сто тридцать жму лёжа, — хрипел парень, ища повод, чтобы разорвать меня.

— Коль ты такой сильный, то покажи, на что способен, или только с девчонками можешь справиться?

Мне было известно его намеренье, я был готов к удару, и удар коленом мне в пах не прошёл. Я увернулся и кулаком расшиб ему нос. У меня была матерчатая сумка, я бросил её на асфальт, чтобы руки были свободными. Сознание работало на автомате. Я не соображал, что делаю, какие наношу удары. Помню, от одного удара мне удалось так ловко уйти, что нападающий попал своим кулаком не в моё лицо, как он сильно жаждал, а в стекло, которым была остеклена автобусная остановка. Раздался звук рассыпающего стекла. Круг нападающих вокруг меня смыкался, но через короткое время внезапно противники стали отходить от меня. Мне это показалось странным. Увечий особых я им не нанёс, и при желании они спокойно могли бы со мной справится. Тем не менее, финал оказался добрым, как и обещал сценарист, хотя немного и скомкан.

Они стояли, как ни в чём не бывало, шагах в десяти от меня. Я так же, как ни в чём не бывало, подобрал сумку и пошёл дальше ждать автобуса.

Девушка подошла ко мне.

— Спасибо!

— Пожалуйста!

— Я думала, что мне уже ничего не поможет, а тут ты.

Я был немного смущён. Разговор с девушкой мне давался сложнее, чем разговор с парнями. Оказаться вне ситуации общения с девушкой я не мог. Да и сценарист куда-то исчез. Будто сказав напоследок: я тебе помог немного, а теперь выкручивайся сам.

— Тебе куда? — спросил я.

— Да вот же моя остановка.

— Хорошо. Я тебя провожу?

— Это было бы здорово, а то я уже боюсь, что до подъезда не дойду. Вдруг ещё что-нибудь случится.

— Странно, как-то они неожиданно успокоились, — поделился я своими мыслями.

— Тот здоровяк очень сильно порезал руку, может быть, они решают, что с ней делать?

Подъехал автобус. Я помог девушке войти в него. Мы сели. Девушку звали Даной. За разговорами мы и не заметили, как доехали.

— Зайдём ко мне? — предложила она.

— Зайдём! — обрадовался я, не ожидая такого поворота сюжета.

Мы вышли из автобуса на её остановке. Оказывается, Дана жила не так далеко от меня. Поднявшись в её квартиру, она шёпотом сказала:

— Говори тише, а то мои родители уже спят.

Мы расположились на кухоньке. Дана сделала чайку, и мы сидели, болтали о музыке, о политике, о том, чем занимаемся. Уходить не хотелось, но было уже очень поздно и, обменявшись с ней номерами телефонов, я всё же ушёл.

Мы стали часто встречаться. Нам важен был сам факт общения. Было интересно проводить вместе выходные и вечера, мы могли часами висеть на телефоне, обсуждать какую-нибудь ерунду. Вот оно — живое общение, о котором говорила Влада. Мы также не обходили стороной и откровенные темы. Но до постели дело не доходило.

В то время, как я думал, у меня были серьёзные проблемы в общении с противоположным полом. До армии у меня никого не было, после армии мне было не до этого. Работа на автобазе полностью высасывала меня. Сейчас у меня вроде бы появилось свободное время и силы. Но моя нерешительность не позволяла познакомиться с кем-нибудь. Я не знал, о чем можно разговаривать, как себя вести, со мной было неинтересно. Мои мысли были о сексе, а все прелюдии мне надо было каким-то образом обойти. И вот, когда я встретил Дану, то мысли о сексе с ней отошли на задний план. Мне было просто интересно с ней разговаривать, гулять, пить чай. И я стал понимать свои проблемы. Секс сам по себе, оказывается, неважен. Но мне хотелось секса с Даной. Я боялся всё испортить и не форсировал события.

Прошло достаточно много времени с нашего знакомства, прежде чем я поделился своими мыслями с Даной на эту тему:

— Знаешь, у меня не было ещё секса ни с одной женщиной.

— Ты ещё мальчик? — удивилась она.

— Да! И считаю, это ненормально.

— Почему?

— Думаю, у меня проблемы в общение с противоположным полом.

— Я бы этого не сказала, — улыбнулась Дана, — а впрочем, постараюсь тебе помочь.

— Чем?

— Всё дело в твоей нерешительности, а она оттого, что ты не знаешь, как себя надо вести с девушкой. Но есть ситуации, где ты ведёшь себя очень решительно. В этом я убедилась, когда ты заступился за меня. Ты очень чётко говорил, чётко действовал, ты был очень уверен в себе. Нерешительность твоя проявляется тогда, когда ты должен общаться с девушкой. Не так ли?

— В общем, ты, наверное, права.

— Я тебя подкую теоретически. У меня есть пара книг. Я тебе их дам, и ты будешь их штудировать. А потом посмотрим, что станет с твоей нерешительностью.

Вместо пары книг Дана мне вручила толстую папку брошюр, руководства по сексу, где описывались техники ухаживания, ласк и собственно самого полового акта.

— Изучай, пригодится, — хихикнула Дана, — я займусь твоим просвещением.

— Откуда у тебя всё это?

— Взяла у папы с мамой.

Мне было неловко, но, как образцовый студент перед экзаменами, я стал штудировать эти книжки.

И когда перечитал всё, что мне дала Дана, я стал намекать ей, что пора бы перейти к практике.

Но Дана мягко держала дистанцию. Она говорила «ещё рано», «мы ещё не достаточно знаем друг друга», или «а ты все мои книги досконально изучил?», «ты очень много думаешь о сексе».

Да я действительно много думал о сексе. Дана была права, ей хотелось, чтобы я думал о ней! Мне никак не удавалось уловить эту невидимую грань. В результате, отчаявшись в своих поползновениях в сторону постели, я смерился с ролью друга Даны. От этого мне стало намного легче. Мысли о сексе не встревали клином между нами. Общение стало проще и, как ни странно, более близким.

 

ГЛАВА 11

ДАЧА

Как-то в выходной день мне позвонила Дана:

— У тебя, насколько я знаю, скоро день рождения? — спросила она, прекрасно помня, что через неделю мне исполнится двадцать три года.

— Да, — подтвердил я.

— У меня есть предложение. Хочу сделать тебе обалденный подарок.

— Это какой-то сюрприз?

— Ну… Как сказать? Я беру у предков ключи от дачи, и там мы предадимся радости общения друг с другом. Ты хочешь этого?

— Конечно, хочу!

— Там я у тебя приму экзамен. Всё-таки ты усердно учился, и семестр подошёл к концу. У тебя неделя на подготовку.

Я понял, о каком экзамене идёт речь. Все книги, данные Даной, я перечитал и был теоретически подкован, но практики у меня не было, я волновался. Дана не могла не догадываться о моём волнении и, рассмеявшись, добавила:

— Не переживай, всё будет просто чудесно! Я постараюсь!

* * *

Был прекрасный майский день. Взяв с собой мясо для шашлыка, закуску и вино, мы отправились на дачу. Час на электричке, полчаса пешочком, и мы на месте. Дача оказалась весьма капитальным сооружением из огромного сруба в два этажа. Войдя внутрь, я был поражён интерьером. Таких шикарных и необычных дач я не видел раньше. Огромный зал-кухня занимал весь первый этаж. По центру его находился массивный столб, украшенный резьбой и причудливо раскрашенный различными цветовыми орнаментами. В помещении было очень светло из-за огромных окон. У меня сложилось впечатление, будто я попал в сказочную избу. И чувствовал себя здесь инородным, несказочным персонажем. Солнечный свет заливал помещение золотом своих лучей. От изумления я остолбенел. Всё было выполнено в очень простом стиле — простая мебель, которая была сделана из дерева грубо, но очень добротно, обычный пол и потолок. Тем не менее, моё состояние было явно необычным.

— Как тебе дача? — спросила Дана, чтобы вывести меня из состояния безмолвного созерцания интерьера избы.

— Здесь всё волшебно! Кто придумал так построить дачу?

— Предки, — небрежно бросила Дана.

— Они у тебя архитекторы?

— Ага, и архитекторы тоже. Пойдем в сад, уже пора костёр разводить. Только пойду включу обогреватель, чтобы дом прогреть.

На улице было тепло. Нарубив дрова, я разжёг костёр. Мы вытащили небольшой столик и две скамеечки и расположили их возле костра. Разложили закуску. Я открыл вино и подумал: «Как хорошо после зимы вырваться из города на природу».

Угли получились хорошие. Запах жарившегося мяса приятно насыщал весенний воздух ароматом. А может, наоборот, весенний воздух насыщал мясо своей энергией?

— В духовке так вкусно не приготовишь, — поделился я с Даной своими мыслями.

Она молчала и улыбалась.

Я снял первый шампур, и мы приступили к трапезе. Мясо было мягким и насыщенным вкусом.

Дана действительно устроила мне праздник. Я наслаждался свежим воздухом, звуками пробуждающей природы, вкусом мяса, вина и компанией приятной девушки.

Когда в истоме, сытые и в состоянии лёгкого опьянения, мы начали перетаскивать продукты и посуду в дом, к калитке тихо подкатила большая чёрная иномарка.

— Ты кого-нибудь ждала сегодня? — с настороженностью спросил я.

Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь нарушал нашу идиллию. «Наверное, пожаловали родители Даны», — подумал я.

— Давай взглянем, кто там, — предложила моя подруга и отправилась к калитке.

Я последовал вслед за ней.

Из машины вышла женщина, она была в строгом сером деловом костюме. Чёрные прямые волосы были прилизаны и собраны сзади в тугой хвост.

Дана открыла калитку. Женщина уверено прошла мимо неё. Она явно направляясь ко мне. Наши взгляды встретились. Это была Рада!

— Здравствуй, Малыш!

Встреча оказалась настолько неожиданной, что у меня пересохло в горле. Пытаясь прочистить его, я крякнул пару раз, а затем промямлил:

— Здравствуй.

— Не ожидал ты меня здесь и сейчас увидеть?

— Нет.

Отвечал я односложно, так как мысль моя судорожно работала над вопросом: «Как могло такое случится?»

— Ты знала, что она приедет? — спросил я Дану.

— И не только она, — ответила Дана.

Я взглянул в сторону машины. Из неё вышли ещё четыре женщины. Среди них были Влада и Лада.

— Это что, вы меня приехали поздравить с днём рождения? — обратился я к Раде.

— Неласково как-то ты нас встречаешь. Не такого я от тебя ожидала. Выходит, не рад ты нас видеть?

Действительно, я вёл себя не очень вежливо и попытался исправиться:

— Извини, Рада, но я не могу сообразить, откуда вы взялись. Для меня ваше появление оказалось невероятной неожиданностью.

— Не извиняйся, Малыш, потерпи немного, и всё встанет на свои места.

К нам подошли остальные четыре женщины. Я поздоровался с Владой и Ладой. Влада представила мне двух незнакомых женщин:

— Познакомься Малыш, это Кази и Воля.

— Очень приятно, меня зовут Малыш, — представился я именем, которым меня называли весты.

— А ты своего настоящего имени не помнишь? — поинтересовалась Кази.

— Почему не помню? Помню!..

— Нет! — прервала она меня. — Не того, что у тебя в паспорте записан, а того, которым ты был наречён в Кирии.

— Не понимаю, о чём это вы?

— Не вы, а ты. Я Кази, женщина-хранительница. Я, как и все здесь присутствующие, женщина-веста. И здесь мы не для того, чтобы поздравлять тебя. А для того, чтобы повернуть колесо истории вспять. Ключ к двери, где скрывается истина, у тебя в груди, и наша цель — добраться до этого ключа. А твой день рождения — тьфу.

Кази смачно плюнула и ногой растоптала плевок.

— Твой день рождения — сплошная математика: одна цифра сменилась другой. Вот и всё! И что? С этим надо поздравлять?

— А ты чего приятного скажешь? — обратился я уже на «ты» к Воле.

— С днём рождения тебя, Малыш!

— Спасибо! Приятно слышать, хоть кто-то из вас меня поздравил.

Я взглянул на Дану.

— Ты тоже веста?

— Да, милый.

— Что же ты раньше мне об этом не сказала?

— Тогда не было бы такой изумительной кульминации.

— Ну, спасибо тебе, дорогая!

— Не за что!

Мы все вошли в дом. Помещение уже достаточно прогрелось.

— Сделай нам, пожалуйста, чайку, — попросила меня Рада, — только попробуй делать его с любовью ко всем нам, это очень важно, да и тебе станет легче. Вспомни, как мы тебе готовили в Крыму. Попробуй нам отплатить тем же.

Я пошёл делать чай, пытаясь все свои действия максимально осмыслять и наделять силой. И мне показалось, что у меня получается. Приготовление чая превратилось в одно неразделимое действие, обладающее свойством гармонии, пластичности, целенаправленности. Когда чай был готов, у меня возникло впечатление, будто в каждой чашечке чая находится моя частичка.

Когда мы сели пить чай, Рада причмокивая, произнесла:

— Малыш, чай просто чудо! Не правда ли? — обратила она внимание остальных вест.

Каждая веста по-своему выразили своё восхищение моим мастерством заваривания чая. Я подумал, они смеются надо мной.

— Нам важно сейчас вобрать в себя твою живу, чтобы прочувствовать тебя, — пояснила Кази.

— Этот дом не является дачей. Это наш общий дом и мы иногда в нём живём, — произнесла Рада.

— А как же родители Даны?

— Забудь про них, это всё легенда. Дана живёт без родителей. Та квартира, куда ты к ней заходил, была специально нами снята, чтобы ты мог познакомиться и встречаться с Даной.

— Она же сказала, что её предки построили этот дом.

— Я сказала, что дом построили по замыслам предков. Не в смысле моих родителей, а в первоначальном понимании слова «предки», — пояснила Дана.

Только сейчас я понял, что родителей Даны никогда не видел. Хотя ощущал их близкое присутствие. Наверное, оттого, что Дана очень часто о них говорила: «мама на кухне», «папа смотрит телевизор» (который был действительно включён), «это мне купила мама» и так далее.

Но наша встреча с Даной была спонтанной. Я сказал:

— Рада, но ведь я с Даной познакомился случайно! Или?..

Она ответила не сразу, дала возможность мне самому догадаться.

Я задумался, а затем меня осенило:

— Выходит, наша первая встреча с Даной была подстроена?

— И да, и нет. Нами было создано энергетическое поле вашей встречи. А ваше знакомство случилось само собой. Не сомневайся, те грубияны, с которыми тебе пришлось драться, были реальными.

— Для чего всё это делалось? Для чего я должен был знакомиться с Даной?

— Нам очень важно, чтобы твоё семя не попало в лоно чужой женщины, — неожиданно для меня произнесла Кази.

Я открыл рот, да так и замер, обмозговывая услышанное. После того, как столбняк с меня спал, я выдавил из себя:

— Почему?

— Твоё семя несёт образ свободы, — продолжала отвечать Кази, — и попади оно в женщину, принадлежащую системе, через него тебя легко будет вычислить и нейтрализовать. И плакали тогда наши планы о счастливом обществе на ближайшее будущее.

— Вот те раз! Как всё серьёзно! — почесал я себе затылок.

— Ты не принадлежишь себе, — подхватила Дана, — ты принадлежишь идее, цели, образу свободы, для этого ты здесь.

Ситуация в комнате переставала быть для меня реальной. Я входил в какой-то туман. Голоса женщин стали тонуть в гуле моих мыслей. Я был зол, раздосадован. Мне нельзя было делать то, что делают обычные люди. Я не имел права на желания. Я принадлежал цели, цели, которая мне была неизвестна. Мне было трудно. Но я всё же понимал — иначе невозможно, иначе смерть.

Воцарилась тишина, меня оставили наедине со своими мыслями.

Я принадлежу системе, а не себе, поэтому не в силах делать выбор. Она лишила меня выбора. Моя судьба есть просто роль. Которая следует сценарию, написанному системой, и на данный момент я являюсь её рабом. Весты хотят помочь мне вырваться из этой ситуации и передать мою судьбу в мои же руки. Я всё понимал, но сопротивлялся этому. Во мне уже сидел внедрённый механизм, не дающий обрести свободу. Он сопротивлялся, выдавая себя за меня. Но я его уже чувствовал и, видимо, это был шаг к освобождению.

Когда вихрь мыслей в моей голове унялся, я спросил:

— Что от меня требуется? — надеясь услышать в ответ чёткие рекомендации по обретению счастья.

— Ты хочешь Дану? — спросила Рада.

Я не был готов к такому вопросу и, немного подумав, ответил:

— Если скажу, что хочу, то вы вновь заявите, что я не готов!

— А ты скажи и услышишь, что мы ответим, — засмеялась Дана.

— Да, я хочу Дану!

— А может быть, ты хочешь просто секса? — продолжала Дана.

— Я хочу секса с тобой!

— Да, Малыш, ты действительно не готов, — произнесла Рада.

Заявление Рады было словно приговор. За меня решал целый консилиум, трахаться мне или нет. Я захотел тут же убраться из этого дома и не видеть больше этих вест.

— Расслабься, Малыш, у тебя ещё будет чудная ночь с Даной, — услышал я ласкающий голос Лады.

— Но ведь Рада говорит, я не готов!

— Что верно, то верно, но времени нет. Да и как можно быть готовым, не зная, к чему, собственно, готовиться? Мы и приехали сегодня сюда, чтобы помочь тебе скомпенсировать свою неготовность.

— Вот те на! — я всё больше удивлялся. Теперь все они решили заняться моим половым воспитанием!

— Это серьёзней, чем ты думаешь, — подхватила Влада, — речь идёт о жизни или смерти, и не только твоей. Забудь о предрассудках, забудь о морали и правилах, принятых в обществе. Если ты не можешь довериться нам, то доверься себе, своим чувствам, своей интуиции.

— Но я не чувствую нечего и не интуитивен, к сожалению!

— Это оттого, что ты чётко не определил свою цель в жизни. Но она есть. Прейдёт время, и у тебя ничего не останется, кроме неё. Тогда ты будешь мудр и счастлив. А пока ты далёк от этого, положись на нас. В данном случае у тебя не остаётся выбора. Ты сам это прекрасно понимаешь, просто тебе хочется немного поговорить, разговор успокаивает тебя. Ну что ж, есть у тебя еще какие-нибудь вопросы?

— Пока нет.

— Вот и чудно, — подвела итог Рада, — а теперь перейдём к посвящению!

— Какое посвящение?

— Не бойся! Ты сам всё увидишь, — сказала Дана.

 

ГЛАВА 12

ПОСВЯЩЕНИЕ

Дана встала, подошла ко мне и, протянув руку, сказала:

— Пойдём, милый!

Я поднялся, она взяла меня за руку и повела на второй этаж.

Дана не включала свет. Мы прошли небольшой коридор и вошли в абсолютно тёмное помещение.

— Подожди, — Дана спичкой зажгла восемь свечек, стоящих на полу по периметру. — Это наша обрядовая комната — святилище.

Я огляделся, привыкая к полумраку. Комната имела форму восьмиугольника. Посреди неё находился столб, который упирался в самую высокую точку потолка. От центра к стенам потолок спускался, образуя собой подобие шатра.

— Этот столб — наш идол. Он врыт в землю, проходит сквозь всё здание и устремлён своим концом в небо. Идол усиливает наши создаваемые образы и помогает черпать силу из окружающей среды.

— Но как обычный столб может усиливать образы?

— Это не обычный столб. Он заряжен мужским началом и, между нами говоря, — Дана понизила голос, — идол символизирует пенис.

— Бревно для идола нам пришлось везти с Алтая. Там его освятили волхвы. Они вдохнули в него свою мужскую силу. Устремлённый в небо, идол оплодотворяет пространство над собой теми идеями, которые создаются здесь. В далёкие дохристианские времена славяне в своих селениях имели капища, святилища, где непременно должен был быть родовой столб, а то и несколько родовых столбов. Сейчас в некоторых странах до сих пор сохранились ведические символы мужского члена, которые служили и служат поныне для исполнения таинств. Особо это развито в станах Востока — от Индии до Японии. Там христианская религия не сумела обрести той силы, что обрела в Европе. Поэтому местному населению удалось сохранить своё культурное наследие.

Правители Руси, которые пытались насадить своему населению христианство, беспощадно жгли родовые столбы, разоряли святилища, перестраивали ведические храмы в христианские. Но и у христиан механизм создания образа схож с ведическим. Об этом свидетельствуют фаллообразные купола над их храмами. Обрати внимание на кремлёвский храм Ивана Великого, и ты всё поймёшь. Даже тогда, когда Россией правил Сталин и когда повсеместно сносили церкви, Храм Ивана Великого нёс функцию волеизъявления Кремля, того, кто в нём сидел.

Я прошёлся вокруг столба, он был расписан и украшен причудливой резьбой. Коснувшись поверхности идола рукой, я ощутил мелкую вибрацию, передавшуюся моему телу. Он был словно живой.

— А из какого дерева он сделан?

— Из кедра. Кедр сам по себе обладает наисильнейшей энергетикой.

Дана погладила столб руками, словно поздоровалась с ним, а когда она отпустила его, сказала мне:

— Ну что? Начнём? Тебе предстоит пройти обряд посвящения. — И сделав паузу, добавила: — Раздевайся!

— Зачем?

— Постарайся не задавать вопросов! Так надо. Или ты стесняешься?

Я стал не спеша раздеваться. Тем временем Дана принесла небольшой тазик с водой и сушёные травяные веники.

— Это специальный отвар из трав, приготовленный для твоего посвящения. Обними идола!

Я подошёл к столбу и обхватил его руками. Вибрация от столба вновь охватила меня, но уже с удвоенной силой.

Дана макала травяной веник в отвар и слегка похлопывала им по моему телу, начиная с головы, заканчивая пятками.

— Поворачивайся, прислонись плотнее спиной и коснись затылком идола, ладонями обхвати его по бокам.

Я повернулся. Дана повторила процедуру спереди. Затем она взяла другой веник, сухой, и зажгла его от свечи. Когда он разгорелся, она три раза взмахнула им, сбив пламя.

— Это полынь, — прокомментировала Дана, — обними идола еще раз.

Она обкурила меня полынью спереди и сзади.

— Теперь вновь прижмись спиной и затылком к идолу, ладони прижми сбоку.

Дана показала, где я должен встать. Получалось, что мне не было видно входа.

— В этой комнате тебе придётся пройти обряд со всеми семью вестами, что находятся в доме, со мной в последнюю очередь. Я у тебя приму экзамен.

— Но вас шесть?!

Нет! В доме есть ещё одна веста. Ты её не видел и, надеюсь, не скоро увидишь, но встретиться тебе с ней придётся в самом ближайшем будущем.

Дана поцеловала меня в щёку и вышла из комнаты.

* * *

Воцарилась тишина. Я попытался всем телом прочувствовать вибрацию идола. И мне показалось, как нечто стало входить в меня. И тут вибрация пропала, перейдя в другое состояние. Тело стало невесомым. Я будто парил над землёй, не чувствуя себя.

Свет от свечей задрожал. В комнату кто-то вошёл.

— Кто здесь? — испугано спросил я.

— Не бойся, Малыш, это я, Рада. Стой, как стоишь, не вертись! Твоё спокойствие сейчас очень важно. Не переживай, здесь с тобой ничего не может случиться, чего не должно случиться. Поэтому постарайся не нервничать.

Рада вышла в поле моего зрения. Она была обнажённой. В руках держала поднос с белоснежной чашечкой из тончайшего фарфора. Поставив его на пол и подойдя ко мне почти вплотную, она произнесла:

— Я начну обряд посвящения, остальные его продолжат и завершит Дана. Каждая из нас представится тебе и даст часть своей живы. После чего ты станешь менее уязвимым, более мудрым, но и ответственности у тебя прибавится. Идол даёт тебе силу. Ты пропитан сейчас ею, но если у тебя будет излишек силы, то можешь навредить себе, тратя её на свои желания. И отсутствие силы тоже разрушает человеческую сущность. Сила даёт возможность для деятельности, которая позволяет продвигаться к цели твоего существования. Нет силы — нет цели. Нет цели — соответственно нет силы. Делай вывод! Силу можно призывать и она придёт. Но ей надо уметь пользоваться, выполняя с её помощью действия, позволяющие идти по твоему пути. Если есть стремление к цели, если ты движешься к ней, сила тебе необходима и рано или поздно она появится, тогда ты сможешь использовать её по назначению. В противном случае она тебя сомнёт. Сейчас сила входит в тебя, и мы, весты, будем контролировать её в тебе, настраивая твоё сознание на перестройку твоей сущности для гармонии с самим собой и окружающим миром.

Мы сейчас вдохнём в тебя образ, который будет несколько лет служить путеводной нитью в твоей жизни. После посвящения, ты сможешь пользоваться силой в соответствии с образом, заложенным нами.

— Меня зовут Рада. В ведическом обществе имена даются не просто так. Имя несёт смысл и влияет на судьбу человека. Своё имя надо заслужить и только в этом случае можно быть наречённым. Это уже моё третье имя, раньше меня звали иначе. Имя Рада — сокращенное от слова «радость», «ра» — солнце, «дасть» — давать, то есть данная солнцем. Жизнь на Земле зародилась только благодаря солнцу. Земля — веста, Солнце — жених. Земля зачала от луча Солнца жизнью. Луч и есть дар Солнца. Даже если посмотреть с точки зрения современной науки, то солнечная энергия является единственной энергией, давшей и поддерживающей жизнь на Земле. Вода и минералы мертвы — они не органичны, только благодаря свету возникло такое чудо, как фотосинтез. Под воздействием солнечного луча возникло вещество хлорофилл, которое стало творить растительные организмы. Уголь, нефть, газ — всё это есть концентрированная энергия солнечного света. Солнечный луч также несёт в себе информацию о развитии жизни. Он подобен семени. Ведь в семени есть также энергия в виде питательных веществ и информация о развитии плода, рождении и жизни.

Имя Рада символизирует луч, зачатие, первоисток. В нашем кольце я несу эту функцию, я не главная, среди нас нет главной, но я первая, с меня образовалось кольцо, так как я приняла луч и была им зачата.

В моей голове от переизбытка непонятой мною информации была каша, мозги словно потекли от перегрева. Возникло множество вопросов, которые нужно было срочно задать, чтобы удержать суть сказанного Радой. Я уже было открыл рот, как Рада всё поняла. Она поднесла палец к моим губам и сказала:

— Тсс… Многое мною сказанное будет тебе непонятно, но я настоятельно прошу тебя не задавать вопросы. Они рассеивают силу. Слушай меня и не старайся понять. Понимание сейчас неважно. Слушай внимательно и потом, возможно, всё поймёшь.

Немного помолчав, наблюдая, как я прихожу в состояние спокойствия, Рада продолжила:

— В нас, в вестах, есть сила, которая настроена на определённые задачи, эту настойку вместе с частью живы каждая из нас передаст тебе через разговор, касание, взгляд, запах, вкус.

Мы все будем заходить сюда обнажёнными. Одежда скрывает истинную сущность человека, преграждает непосредственный поток силы, создаёт её суррогат. Когда мы раздеты, мы чувствуем друг друга острее, тогда легче читать мысли, чувства, настроения. Общение в таком случае возможно без слов. Слова могут обмануть. Чувства не обманывают. Ты с этим можешь не согласиться, но сейчас поверь мне. Правильно настроенные чувства, не обременённые желаниями, приводят к истине. Ты это ощутишь, не сразу, но всё же через некоторое время убедишься в моей правоте. Через чувства человек воспринимает живу. Так, например, тело пахнет, оно излучает тепло. Это свойство живы, находящейся в человеке. Тепло и запах в таком случае — транспорт живы, они ею модулированы. Ты чувствуешь их и настраиваешься на того человека, с которым общаешься.

Ты уже имеешь какую-то часть нас в себе. Мы передали эту часть тебе в Крыму. Прошло время, и ты смог привыкнуть к этой силе, теперь настало время для более большой порции. Говоря языком образов, там, в Крыму, была дегустация, а сейчас — пир. Приятного аппетита тебе, Малыш! Кушай нас, наслаждайся! — Рада рассмеялась. Затем её лицо стало меняться. Мне показалось, оно стало неживым, каменным. Взгляд застыл, глаза приобрели немыслимую глубину, которая засосала всё моё внимание. Рада присела и взяла в правую руку чашку. Левой она закрыла чашку сверху.

— Здесь я постаралась сконцентрировать свою живу. Сейчас ты это выпьешь.

Она поднесла к моим губам чашку и наклонила её. Я глотнул содержимое. Вкус густого, горького отвара показался мне ужасным, меня чуть не вырвало, я скривил лицо и отвернулся. Рада отняла чашку от моего рта.

— Не надо ощущать вкус жидкости. Пей силу, что находится в ней. Ты должен ощутить качество силы, а горечь в таком случае уйдёт.

Рада положила свою ладонь на мой лоб и закрыла свои глаза. Нечто неведомое стало струиться от её ладони в мою голову и растекаться по всему телу. Глаза у меня закрылись. И вот я вновь почувствовал у своих губ чашку. Что-то стало вливаться в мой рот, но я не ощущал на этот раз вкуса жидкости. Было впечатление, будто чашку подменили. Мне виделось, как густой, тяжёлый, бурый газ стекал внутрь моего тела и заполнял его от пяток до макушки. Я провалился в состояние нереальности, где я был лучом света, таким же стремительным, прямолинейным, полным колоссальной нереализованной энергии. Я нёсся с космической скоростью, пронизывая собою пространство вселенной, в поисках того, кому нужна была моя сила. И вот на моём пути оказался огромный красивый шар. Я врываюсь в него, и шар вспыхивает невообразимым количеством цветовых оттенков. Произошло чудо, имя которому зачатие, луч передал свою силу Земле. Переживание было столь грандиозно, что моё тело стало биться в конвульсиях. Я сильнее прижался к столбу, и моё физическое напряжение помогло взять себя в руки.

* * *

Я открыл глаза, Рады уже не было. Но я чувствовал, что позади столба кто-то есть. Вначале мне показалось, будто ещё Рада не ушла. Я почувствовал руки на моём лице, они закрыли мои глаза. Тепло ладоней показалось мне знакомым. Это не руки Рады. Моё сознание пулей выстрелило — Лада. Я повторил имя Лады вслух.

— Молодец, Малыш! Узнал! Значит, часть меня живёт в тебе. Ты чувствуешь и различаешь мою силу. Меня зовут Лада. Нарекли меня так в честь богини материнской любви. Кольцо начинается с зачатия, то есть с Рады, продолжается материнством — Ладой, я второе звено в цепи кольца.

Лада обошла вокруг столба, встала в полуметре от меня и сказала:

— Смотри мне в глаза и постарайся увидеть, что скрыто во мне. Постарайся распознать мою сущность.

Её глаза становились больше, они росли и через некоторое время заполнили собой весь мир. Синие огромные глаза манили к себе магической силой. Я не стал бороться с соблазном нырнуть в её зрачки. Словно по невообразимому коридору я понёсся к ним и растворился в темноте. Чувство безмятежности охватило меня, я был в лоне матери. Ощущение оказалось близким и знакомым. Я стал переживать заново свой зародышевый период. Но на этот раз я мог мыслить и отдаваться своим чувствам. Отсюда многое становилось понятно, к примеру, почему я так часто болел в детстве. Оказывается, моя мать не хотела моего рождения и в тот период была нарушена гармония сил в моей энергетической системе. Для восстановления её потребовалось несколько лет.

Кульминацией моего переживания стало рождение. Я вышел на свет, ощущая невыносимую боль, хруст костей, гул голосов, холод и одиночество. Теперь я один. Что-то холодное ворвалось в меня, это было страшно, так с первым вздохом вошла в меня жизнь, которая началась вне лона матери. Я закричал и сам испугался своего крика, он был чужой.

Лада ладонями держала мою голову за щёки. Я всё глядел ей в глаза, не в силах от них оторваться. Состояние у меня было гнетущее. Лада закрыла свои глаза, и нить, связывающая меня с далёким прошлым, порвалась.

— Ты воспринимаешь своё рождение через призму своего теперешнего состояния. Всё было не так. Отбрось свою личность, будь тем, кем ты был тогда — ребёнком. Тебе не знакомо чувство боли, одиночества, холода, света. Это всё пришло намного позже. Вместе с воспитанием и образованием.

— Возьми себя в руки, Малыш. Давай попробуем ещё раз.

И вновь я вихрем ворвался в её глаза, и вновь лоно матери и тёплое блаженство поглотило меня. Я пережил все снова, и был готов ко всему. На этот раз я наслаждался и черпал силу отовсюду и даже от хруста костей, от холода, от воздуха, ворвавшегося в мои лёгкие, и от своего крика. Я пережил то же самое, но с другим настроением, с радостью. И с радостью я взглянул на Ладу. Она улыбнулась.

— Сядь, Малыш! Отдохни. Но не отходи от идола, иначе ты можешь умереть. Я не шучу. Мне пора.

Лада ушла, а я сполз по столбу и расслабился в приятной истоме.

* * *

Через некоторое время всё вокруг меня потемнело, будто убавили яркость, а когда стало вновь светло, то передо мной стояла Воля. Это произошло словно по волшебству, так как невозможно уменьшить яркость восьми свечей, горящих по периметру комнаты.

— Меня зовут Воля. Имя само говорит за себя. Воля — это та сила, что способна творить, реализовывать образы. Я направляю волю кольца для воплощения нашего образа в жизнь. Благодаря этому ты встретился с Даной. Благодаря этому ты попал в Планерское. Ты до сих пор уверен, что поехал отдыхать в Крым по своему решению? На самом деле ты действовал согласно моей воле. Любое стремление воплотить в жизнь свою идею или образ связан с начальным вложением воли и чем больше ее, тем более близок к образу или идее будет результат. С этим ты сталкиваешься постоянно в своей повседневной жизни. Поставив перед собой какую-либо задачу, мы стремимся её решить. Допустим, тебе необходимо выучить английский язык. Сколько тебе на это понадобится времени?

— Я не знаю, по крайней мере, в школе пять лет и в техникуме два года не принесли каких-либо ощутимых результатов в моих лингвистических потугах.

— Ты в состоянии за месяц изучить иностранный язык, чтобы смог понимать и тебя понимали носители этого языка.

— Я так не думаю.

— А напрасно! В школе в тебя вдалбливали английский язык, при этом ты ни капли не использовал свою волю для овладения им. Использование воли — очень трудоёмкий процесс. Чем больше ты вкладываешь воли, тем труднее первоначальный этап. Ты, видать, ленился учиться?

— Да, признаюсь, ты права!

— Так вот, чем больше на первоначальном этапе ты вложишь воли для реализации своей цели, тем быстрее и качественнее будет результат. Иными словами, чем тяжелее в начале, тем легче потом. Вспомни слова Александра Васильевича Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою». Поэтому когда подходишь к реализации какой-либо своей идеи, знай: твои главные враги — это лень и страх. Гони их как можно дальше и как можно быстрее. Не жалей себя, не придумывай отговорки, действуй решительно, энергично, без корысти. Ты должен видеть себя со стороны и оценивать свои действия как непредвзятый судья, и только в этом случае успех, возможно, посетит тебя.

Мы сейчас даём тебе своей силой, вдыхаем в тебя сотворённый нами образ. Но это искусственная мера. Со временем ты сам должен вспомнить свой смысл жизни. И когда-нибудь ты сможешь это сделать, тебе не станет нужен наш образ, он выполнит свою задачу, и будет отброшен за ненадобностью. Мы женщины и не можем зачать образ в мужчине, мы можем только передать свой образ, чтобы помочь тебе создать свой! И потом, каждый сам должен идти к своей цели, а сделать это очень сложно. Дело в том, что для движения к цели необходима воля. Только она может дать человеку возможность отбросить всё ненужное, чтобы достичь своей цели. Большинство людей не могут расстаться со своим багажом. Они цепляются за него. Их действия понятны и логичны. Зачем идти на риск в обмен на неопределённое будущее? Если есть проторенные кем-то дорожки и по ним шагать намного безопаснее.

Я хочу привести тебе пример проявления воли и ненужности старого багажа: Десятого января сорок девятого года до нашей эры Юлий Цезарь со своим войском перешёл реку Рубикон и вторгся на территорию Италии, начав гражданскую войну. В результате нее он разгромил войска Помпея и стал фактическим монархом Римской империи. Выражение «перейти Рубикон» с тех пор стало означать совершение бесповоротного действия, которое делает невозможным продолжение привычного образа существования. Это действие сбрасывает разом тот багаж, который был с человеком до этого момента.

Представь себе рака-отшельника, для своей защиты у него имеется домик — раковина. В ней он прячется от хищников, но приходит момент, когда отшельник подрастает и его домик становится для него тесным. Тогда ему приходится покинуть свою раковину и искать более большую. Он должен вылезти из старой раковины, что, несомненно, очень рискованно, но рак-отшельник вынужден идти на риск, отбросив свой милый домик, и беззащитным пребывать некоторое время.

У рака-отшельника это вынужденная мера и я привела его для примера, чтобы ты понял принцип. А вот человека вроде бы никто не вынуждает идти на риск. Он живёт, пользуется своим домиком. Ему хорошо и ничего вроде бы не надо. Кроме, конечно, всяческих добавлений, таких, как повышение по службе, покупка хорошего автомобиля, квартиры и так далее. Но это только на первый взгляд. Карьерный рост, накапливание денег происходят по нарастающим законам, как подъём по лестнице — сложно, но всегда есть возможность остановиться и отдохнуть, не сдавая своих позиций. Но это не является мгновенным, качественным перевоплощением, которое можно назвать революцией человеческой сущности. Это эволюция Сатаны, где человек играет пассивную роль. Он не рискует, он благополучен, но он, живя, умирает, так как не меняется самостоятельно, становится слабым и беззащитным, окружает себя агрессивной, ядовитой средой, которая является результатом разложения человечества.

Посмотри, как сейчас много пород собак. А ведь человек стал культивировать их из небольшого количества видов. Собаки сами не способны так изменяться. Человек создал те породы, которые ему нравятся, которые ему нужны! Сатана на данном этапе культивирует людей. Мы стали такие разные, но мы потеряли главное своё достоинство — самостоятельно идти по своему пути развития!

Человек — революционное существо, и стремление к совершенствованию в достижении гармонии у него заложено генетически. Есть силы, которые не позволяют человеку сделать это. Человечеству предложена суррогатная схема развития. Революция человеческой сущности заменена на эволюцию, но какую? Эволюцию не созидания, а разрушения. Веды заменены знаниями, и знания диктуют законы, по которым надо жить. Почти весь мир так и живёт. Но природу невозможно обмануть. Человек интуитивно тянется к немедленному самосовершенствованию, он не знает, как это сделать, он также не ведает этого, но тело, где заложено стремление к гармонии тянет, к безумным действиям, оно хочет перейти Рубикон. Отсюда пристрастие человека к экстремальным видам спорта и туризма. К сожалению, в большинстве случаев ни спорт, ни туризм не дают бесповоротности в жизни.

Книги о приключениях, кинофильмы являются суррогатом, заменяющим собой стремление к самосовершенствованию. Люди читают и смотрят фильмы, сопереживают героям, а сами остаются пассивными!

Человек сам должен взять свою судьбу в свои руки. Сам должен вырвать её из-под зависимости системы. Никто за него это не сделает. Мы, весты, помогаем тебе обрести свой путь, но по пути ты пойдёшь сам. Это путь одиночества. Твои решения принадлежат лишь тебе. Ты сам ответственен за себя и не можешь никого винить за свои промахи. Придет время, и ты перейдёшь свой Рубикон! Тогда начнётся наиважнейший этап в твоей жизни. Так как мало совершить бесповоротный поступок, надо ещё и суметь дойти до цели. Риск реален, но он необходим для мобилизации всей твоей живы. Риск сопряжён с опасностью, чем больше риск, тем больше опасность расстаться с жизнью.

Есть люди, которые без оружия, без клетки спускаются в воды океана, кишащие акулами. Они не боятся держать в руке окровавленное мясо, чтобы привлечь к себе этих хищных рыб. Когда акулы окружают таких безумцев, те играют с ними, трогают их руками и даже целуют. Надо сказать, что выбирают они самых опасных для человека акул. А те не трогают их! Почему? Люди, спускающиеся к акулам, не боятся их. Они могут бояться, когда готовятся к спуску, но когда они видят акул, страх должен уйти, иначе неминуема смерть! Приходит иное чувство, чувство единения с природой, которое очень близко к веданию.

Ныряльщик оставляет на борту своей лодки всё оружие, если бы он взял его с собой, то чувство единения с природой не возникло бы, и в таком случае человек общался с акулами с позиции силы. Это не привело бы к изменению настроек человека, в результате которых он изменился. Это было бы всего лишь разновидность зоопарка, сафари, шоу.

Я тебе рассказываю всё это, чтобы ты прочувствовал, что значит бесповоротность. Ныряльщика к акулам уже ничто не может спасти, кроме него самого, его самообладания, его живы. Ему ничего не остаётся, как только меняться, и меняться немедленно, в противном случае смерть! Безусловно, к такому действию надо готовиться. Ни о каком изменении (перенастройке) не может быть и речи, когда ты просто прыгнешь в стаю акул.

Ты можешь готовиться к такому поступку всю жизнь! У тебя может быть и несколько таких поступков, но это не имеет значения. Значение имеет лишь то, что приведёт тебя к твоей цели.

Мы, весты, делаем робкие толчки, которые направят твои устремления к твоим же жизненным целям, а что они собой представляют, ни я, ни кто-либо ещё из нас тебе не скажет.

И вот что я ещё тебе сообщу: путь к цели — это жизнь воина. На его пути нередко приходится делать выбор — вступать в бой или отступить. Бой — это всегда риск, где возможно потерять всё, включая жизнь, это тяжкий труд, где необходимо пересиливать лень и страх. Только победив свои слабости, можно одержать победу и обрести силу. И воин вступает в бой, но не сломя голову, а сознательно, ведая, на что он идёт. Отступая, мы сразу не потерпим поражения, но избежав боя из-за страха или лени, мы теряем опыт. В конце концов, умираем, ничего не достигнув. В таком случае мы проигрываем жизнь, хотя и не вступали в бой.

Сейчас настала эра торговцев, эра воинов ушла. Торговец логичен, хитёр. Но он постоянно отступает, он не готов к риску. «Как же? — возразят мне некоторые представители торговцев. — Мы рискуем, когда вкладываем деньги в рискованные предприятия! Без риска невозможен бизнес!»

Полно! Рискуют они деньгами, а деньги — это лишь погремушка, данная нам государством, чтобы мы хоть чем-то занялись и не встревали во взрослую жизнь.

Путь воина очень хорошо описан в книгах Карлоса Кастанеды. Рекомендую тебе на досуге почитать. Впрочем, как и все книги, навряд ли она тебе поможет стать воином.

Когда я вошла в комнату, свечи стали гореть менее ярко. Ты заметил это?

— Да! Только я не понял, как такое возможно.

— Тебе не обязательно знать, как это можно сделать, но ты можешь это делать. Выбери себе свечу и покажи мне на неё.

Я головой указал на стоящую справа от меня свечку. Воля поднесла её и поставила передо мной.

— Сейчас силой воли ты должен погасить её.

— Не думаю, что у меня это получится, — усомнился я.

— А ты меньше думай. Я не сомневаюсь, что у тебя получится. Ведь ты сейчас являешься вместилищем энергии. За твоей спиной «волшебная палочка», так мы между собой называем идола. Возможно, выйдя из святилища, у тебя и не получится повторить то, что ты мог сделать здесь, но тут ты можешь очень многое.

Смотри на свечу и представь, что ты её тушишь своей волей. И когда она должна, по-твоему, потухнуть, закрывай глаза. Сделай так несколько раз.

Я глядел на свечу и пытался её затушить, и как только моё намеренье было на пике активности, я закрывал глаза. Действительно, создавалось впечатление тушение свечи.

— Хорошо, Малыш! Достаточно. Теперь ту волю, что направлена на тушение свечи, тебе надо ощутить физически. Она должна заполнить всю твою сущность. Можешь закрыть глаза, чтобы ни на что не отвлекаться.

Следуя словам Воли, я ощутил щекочущее состояние в районе живота, а через некоторое время я весь превратился в некую концентрацию щекотки.

— Открой глаза, — услышал я голос Воли.

Свеча горела, но огонёк колыхался, хотя сквозняку неоткуда было взяться.

— Туши её, Малыш. У тебя для этого достаточно воли.

Я сконцентрировал своё внимание на огоньке, и как-то непроизвольно из меня вырвалась команда: «потухни». Мои глаза закрылись, а когда я их открыл, свеча лишь слегка испускала струйку дыма. Я перевёл взгляд на Волю. Мне не верилось, что я это сделал. Мне казалось, будто Воля незаметно от меня её задула, пока мои глаза были закрыты.

— Смотри, Малыш, — Воля взглянула на свечу и та вновь загорелась.

— А теперь попробуй затушить её без меня, а то подумаешь, будто я её задула. — И Воля вышла из комнаты.

Я смотрел на свечу, и всё повторилось. Всё так же неожиданно, будто пуля, из меня вылетела команда «потухни», и я моргнул. Свеча не горела.

«Во дела», — подумал я. У меня получилось. Я непроизвольно стал крутить головой, ища кого-нибудь, кто мог её задуть. Хотя отдавал себе отчёт: свечу затушил я сам.

* * *

— Не крутись и закрой глаза, — услышал я голос позади себя.

Я выполнил указание и замер.

— Меня зовут Кази. Моё имя означает «сказительница». Сейчас этому слову больше подходит другой термин — «прорицательница». Я могу свои виденья облачать в слова. И доносить их до кольца. В соответствие с этим принимаются решения, которые впоследствии реализуются в жизни. Ты был в моём видении. Я разговаривала с тобой и твоими соратниками. Виденье было настолько реально, что всё то, что было сказано в нём, было взято нашим кольцом как руководство к действию. Нам надо было разыскать тебя и дать тебе своей живы. Наша жива есть часть ведической культуры и ты нуждаешься в ней, так как растерял практически все свои силы вследствие своей неготовности жить в демоническом обществе. Системы тебя почти полностью истощили. Мы выполним свою задачу, ты получишь от нас столько живы, сколько мы в состоянии тебе дать. Этот обряд есть ни что иное, как форсированная накачка тебя нашей сущностью.

В ведические времена общество было матриархальным. Это объясняется тем, что женщина по своей сущности более интуитивна, ведична, нежели мужчина. В те времена логика и знание служили вспомогательными инструментами. Мужчины как менее восприимчивые существа ценили женщин за их проницательность. И с особым вниманием подходили к их виденью. Управление обществом женщиной в те времена означало ведический образ жизни, основанный на мудрости. А управление обществом, мужчиной равнозначно управлению законом. В этой связи хочу обратить твоё внимание на то, что у женщин и мужчин разные подходы к окружающему миру. Так, для примера, мужчина, видя красоту, желает ею обладать. Женщина, напротив, желает отдаться красоте. Так в обществе мужчина берёт себе в жёны женщину, то есть заявляет на неё свои права. Девичья фамилия в таком случае меняется на фамилию мужа в родительном падеже. Муж Иванов, а его жена Иванова — его принадлежность. Да и девичья фамилия в женском роде в современном русском языке образуется от фамилии отца в родительном падеже. В природе женщины лежит самоотдача, самопожертвование. Она отдаётся любимому мужчине, любимому делу, детям. Мы пытаемся преобразиться таким образом, чтобы как можно более соответствовать окружающей среде, мужчине, детям и так далее. Мы меняем себя, подстраиваясь под объект нашего внимания, мы хотим ему соответствовать. У мужчин диаметрально противоположный подход. Вы, напротив, объекты своего внимания пытаетесь приспособить под себя. Это касается всего: женщин, детей, общества, природы. На то есть причины. Мужчина несёт образ семени — именно этот образ способен на создание поля творчества, где возможен процесс изменения. Благодаря мужчинам мы можем менять внешний мир. Но для гармоничного изменения необходим союз двух любящих друг друга людей: женщины и мужчины. Так получилось, что один мужчина, обладающий огромной силой, родившийся более пяти тысяч лет назад, решил управлять миром без любви. Результат патриархального уклада жизни, созданный им, мы сейчас пожинаем. Человечество пошло по пути не самосовершенствования, а беспощадной эксплуатации природы. В результате чего наш мир превращается в ад. А ведь нынешние мужики искренне хотят сделать из него рай. Но не могут!

— Может, это тупик развития человеческого общества? Почему так произошло? Но ведь должен быть выход из создавшегося положения! — с отчаянием спросил я.

— Должен! И он есть! Но он не столь очевиден, как хотелось бы. Его невозможно описать словами, его можно прочувствовать. И мы хотим, чтобы ты познал это чувство. Когда-нибудь ты будешь ведать ответ на эти вопросы. Возможно, наступит время, и общество выйдет на путь гармоничного с природой развития.

Никакими силовыми или политическими методами невозможно перестроить наше общество, чтобы оно вновь стало свободным и счастливым. Более того, допустим, соберётся некое сообщество единомышленников, уйдёт от государственных систем в тайгу и создаст там своё автономное общество, и наречет его счастливым, свободным. Как ты думаешь, что будет с таким обществом через год?

— Думаю, это прекрасная идея и они обретут утерянную гармонию.

— А я так не думаю, и тому есть много примеров. Их общество начнёт копировать государственные системы. Иначе невозможно установить более-менее сносные отношения между людьми. Придётся придумывать правила, законы, иерархию и, в конце концов, через череду конфликтов, раздоров и ущемление личных достоинств возникнет новое государство с аппаратом власти, с силовыми структурами и законами.

— Почему так произойдет?

— Государство существует не только в официальных структурах. Государство уже есть в головах людей. Они не могут жить вне государства. Им неведома жизнь иная. Более того, создана мощная матрица государства. И неважно, в каком уголке Земли (пусть даже в самом отдалённом) организуется человеческое общество. Матрица будет формировать в этом обществе государственные отношения, строящиеся на математических принципах. Тому масса подтверждений. Многие религиозные деятели мечтали создать счастливые общества, подобие рая на Земле. Монастыри, коммуны и так далее. Сразу после создания таких обществ люди действительно испытывают счастье и начинают входить в гармонию с собой и окружающим миром. Но у них не хватает силы. Проходит время, и начинают возникать внутренние (я уже не говорю о внешних) конфликты. Их необходимо решить, и их решают. Но исходя из чего? Из веданья? Нет! Исходя из знаний, законов, математики. Ведическое общество здесь заканчивается.

Не общество нужно вначале создавать, а новую матрицу, новый образ. Без него все усилия будут напрасны. Образ начнёт сплачивать людей вокруг одной идеи. Общество без смысла и цели обречено, оно перенимает чужую идею, начинает жить ею и в результате погибает в повседневной рутине.

Не желание насильственно свергнуть существующий уклад общества должно двигать истинных искателей свободы. Насилие может породить только агрессию. А творчество новых идей рождённых в любви. В этом спасенье: если кому-то удастся создать идеальное общество, то без всякого насилия и разрушения. Старый уклад жизни сам должен прекратить своё существование. Люди уйдут от ненавистных им систем и примут свободу. Все вокруг хотят свободы, но никто не может её предложить. Поразмысли над этим.

Кази сзади, обнимая столб, положила мне на голову свои руки. От этого прикосновения я мягко провалился в бессознательное состояние.

Что было со мною и сколько я был в таком состоянии, сказать не могу. Очнулся я от холодного прикосновения к телу и открыл глаза. Передо мной была Влада. Она из большой двуручной выдолбленной деревянной чаши влажной, ароматной тряпицей омывала моё тело.

Я быстро приходил в себя. Мысли стали трезвыми. Состояние — бодрым.

Закончив моё омовение, Влада бросила тряпицу в воду и отнесла к выходу чашу. Затем вернулась ко мне и начала свою часть посвящения:

— Меня зовут Влада. От слова «владеть». Мы живём в материальном мире, где властвуют сотни хорошо организованных систем. Эти системы не контролируются в полной мере людьми. Но люди зависимы от них. Нельзя это воспринимать как зло, но это и не добро, это данность. Нам довелось жить в эру глобальной систематизации. Системы ломают людей, делают их зависимыми, и прежде всего от материальных ценностей. Хотим мы или нет, нас окружают вещи, мы обязаны ими уметь пользоваться. Но пользуясь вещами систем, мы запутываемся в их сетях. Вещи как ловушки, расставленные опытным звероловом: полез за приманкой, а коварный механизм взял и захлопнулся. Приманка в пасти, а свобода потеряна. Я же в состоянии взять приманку и сохранить свободу. Но на это уходит очень много сил.

В кольце ведьм я владею всем тем, чем должно пользоваться наше кольцо для жизни в социальном обществе и для выполнения своих задач. Тем самым другим ведам я развязываю руки, они становятся свободны от материальных вещей. Это касается денег, машин, домов, продуктов питания и всего остального, что накладывает на обычного человека груз обязанностей. Добыча материальных благ забирает у людей большинство свободного времени. Необходимость зарабатывать деньги и затем их тратить превращается в цель жизни. Здесь нет ничьей вины, мы живём в таких условиях, иначе нельзя. Но для нас, вест, такой уклад — непозволительная роскошь, и мы нашли выход из создавшийся ситуации: Я забочусь о материальных благах кольца, а остальные выполняют поставленные задачи и прикрывают мои уязвлённые места, которые неминуемо образуются, когда мне приходится быть в контакте с сотнями систем, связанными с материальными благами. Без которых невозможно было бы наше существование в социуме.

Вот смотри, — Влада протянула к моим глазам сложенную в кулак руку ладонью вверх. И медленно разжала пальцы.

Я увидел два золотых самородка размером с грецкий орех.

— Возьми в каждую руку по самородку, — попросила Влада.

Я взял и зажал золото в кулаки.

— Что ты чувствуешь?

— Ничего, — искренне ответил я.

— Попробуй осмыслить, что это золото. Тем более, что я его тебе дарую.

«Интересно, а сколько это золото может стоить?» — сразу в голове возник у меня вопрос.

Золото обрело вес. Кусочки были немаленькие и приятной тяжестью лежали в ладонях.

«Да на деньги, которые можно выручить за это золото можно купить!..» — меня понесло.

И тут я словно обессилил. Вся моя сущность стала утекать в самородки. Это произошло незаметно. Золото затуманило моё сознание. Я стал невосприимчив к своему состоянию, лишь когда у меня закружилась голова, я осмыслил, что такое золото: Оно есть эквивалент системы. Оно ничего не стоит, пока ему не дали стоимость. Цена позволила золоту править миром. Бесполезный металл превратился в мерило всего материального, и в тоже время стал опустошителем душ.

Я в гневе швырнул самородки на пол.

— Не нужны они мне! Забери!

— Малыш, не стоит так нервничать, — Влада подобрала золото и, положив его себе на ладонь, стала с показным любопытством на него смотреть. Затем она заговорила с золотом:

— Зачем вы так разозлили Малыша? Смотрите, он весь в бешенстве.

— Они забрали мою силу, — пожаловался я.

— Ах вы, негодные обидчики. Отдайте Малышу его силу немедленно! — Влада протянула мне золото обратно.

Я не хотел его брать.

— Малыш, право, не стоит так беспокоиться, ты сам отдал золоту свою силу. Никто и ничто не забирало её у тебя. Это всего лишь два кусочка металла, не хуже и не лучше куска железа, олова или свинца. Тем не менее, действительно, твоя жива сейчас в самородках, сумей забрать её вновь себе. Не позволяй золоту властвовать над тобой!

Я вновь взял самородки в свои руки, зажал в кулаки и закрыл глаза. Сказанное Владой возымело действие. Я ощущал просто два камушка, которые для меня на данный момент ничего не стоили и не значили. Силы стали возвращаться ко мне. Я открыл глаза и поднёс к ним самородки. В свете свечей они отливали тёплыми цветами. Казалось, будто свечение идёт из глубины золота.

— Красивый металл, — сказал я и протянул самородки Владе.

— Ты их не оставишь себе? — спросила она. — Я же их тебе подарила!

— Я оставлю себе их цену, а металл верну.

Влада забрала золото. Молча встала и вышла из святилища.

* * *

Я сидел и ждал шестую весту, о которой мне говорила Дана. Как вдруг свечи все разом потухли и святилище погрузилось в кромешную тьму. Напрягая слух, я пытался ловить самые тихие звуки. Мне становилось не по себе. Через некоторое время я начал испытывать нарастающее чувство ужаса. Сперва я боролся с этим и, казалось, мне удаётся его победить. Но ошибался, ужас был осязаем и он окутывал меня со всех сторон, словно туман. В конце концов я сдался, и ужас сталью сдавил меня. Моё тело тряслось. И тут я понял — рядом со мной смерть.

Преодолевая ужас, я прошептал пересохшими губами:

— Смерть, это ты?

Да это была она. Она мне ответила. Я всем своим существом ощутил на себе ответ на свой вопрос. Шестой вестой была Смерть!

Когда это стало для меня очевидно, ужас ушёл. Мне захотелось познакомиться со Смертью. Поэтому я пытался поймать её дыхание, запах, шорох. Я искал её всеми своими органами чувств, своим сознанием. В конце концов моя сущность вырвалась из тела. Она рванулось к Смерти. Мы воссоединились. Сложно описать то состояние, что испытывал я. На ум приходит только одно слово — танец. Мы безумным вихрем кружили по святилищу. Смерть не была похоже на остальных вест. Она не состояла из плоти и крови. Смерть — это образ. Последние звено кольца.

Мне было с ней приятно и уютно. Она звала меня с собой. Мягкая, стремительная, нежная Смерть очаровывала меня своим покоем. Но я, околдованный ею, сохранял твёрдость намеренья — остаться здесь. Смерть неминуема. Это удел каждого. Жизнь есть реализация своих возможностей. А мои возможности ещё далеко не реализованы. И тогда она сделала мне подарок. Неведомым образом Смерть сообщила мне способ завершения своего жизненного цикла. Мне посчастливилось ведать от неё, как при помощи осознанного умирания можно сохранить свою сущность после смерти.

Я мягко вышел из танца и вернулся в своё тело.

* * *

Очнулся я, лежа возле столба. Состояние полного покоя охватило меня. Мне нечего не хотелось. Я был счастлив.

Послышалась мягкая поступь босых ног. Открыв глаза, я увидел, как по комнате ходит Дана и вновь зажигает свечи от небольшой лампадки. Когда все свечи горели, она подошла ко мне и сказала:

— Ты сейчас чист, как младенец. В тебе нет желаний и в тебе огромная сила.

Я смотрел на Дану и молчал. Она была божественна. Мне казалось, Дана преобразилась.

— После Смерти всегда возникает новая жизнь. Ты умер и вновь родился, но уже не тем, кем был до того, как вошёл в наш дом. Мы стёрли твою судьбу, отныне твоя судьба принадлежит только тебе. Но смотри, не утеряй её, как только над тобой возьмут верх желания, судьба вновь уйдет под власть системы.

Я сел, спиной облокотившись об идол. Дана встала на колени напротив меня.

— Меня зовут Дана. Моё предназначение — отдавать силу кольца. Я жрица и та, кто обладает живой каждой из семи вест. Во мне она совершенна, и ты видишь это. Я хранительница сил кольца.

Действительно, я видел это. Её фигура, лицо, голос, запах — всё было пропитано гармонией. Дана было идеальной женщиной, воплощением красоты.

— Ты богиня! — искренне восхитился я.

— А раньше ты этого не замечал? — поинтересовалась Дана.

— Сейчас ты особо красива. Я боюсь моргнуть, чтобы даже на мгновение не потерять тебя из виду.

— Ты видишь во мне красоту, потому что сам преобразился. Ты стал гармоничен и видишь гармонию в других. В тебе много силы и ты чувствуешь силу.

Она подползла ко мне на коленях вплотную и коснулась своими губами моих губ. Мы растворились друг в друге, образуя нечто одно цельное.

Время потеряло своё значение. То, чем мы занимались, нельзя было назвать сексом. Это было высшее проявление творчества. Мы превратилась в вихрь, устремлённый к свободе, и мы её достигли. Никакие плотские удовольствия нельзя сравнить с этим. Это можно только пережить. Я познал тогда смысл слова «любояние». Мне стало понятно, почему ранее я был не готов к нему. В любоянии не присутствует понятие «хочу». А присутствует устремление к смыслу жизни, есть любовь и есть творчество. Я чувствовал в себе постоянно возрастающую силу. Мне казалось, что становлюсь великаном. Сила коконом окутывала нас с Даной. Светилась, переливалась, играла различными цветами, звучала чарующей мелодией. Пахла цветами и травами, свежим воздухом и чистым женским телом.

Когда наши тела и сущности разъединились, мы продолжали лежать рядом, держа друг друга за руки, не желая полностью разъединиться. Я совсем не устал, напротив, силы циркулировали во мне с пугающей мощью. Я наслаждался этой циркуляцией. Когда волна блаженства пошла на спад, мы встали и омыли друг друга из двуручной деревянной чаши пахучим травяным отваром.

— Давай посидим немного, — предложила Дана.

Мы прислонились к идолу и обнялись.

— Ну, как Малыш, пригодились тебе мои книги? — поинтересовалась Дана.

— Я ни одной из них не вспомнил. Зачем ты мне их давала?

— Тому несколько причин. Первая из них в том, чтобы пустить тебя по ложному следу, отвлечь твоё внимание от моей истинной сущности, и ты клюнул, стал читать и учить ненужные тебе книги. Я стала в твоих глазах не той, кем являюсь в действительности. Эти книги — некая модель, по которой живёт общество. Они являются знаниями. Но когда ты столкнулся с истинной силой любви, в тебе проснулось веданье, знания отпали за ненадобностью. И это вторая причина. Так же я тебе продемонстрировала всю нелепость техники любви. Совместить технику и любовь — абсурдное занятие. Но их пытаются совместить, пример тому эти книги. Далее, мне необходимо было как-то сдерживать твою похоть. Мне было забавно наблюдать как ты, желая меня, штудировал данную литературу. Неудивительно, если тебе удалось всё выучить наизусть. И последнее. Через книги ты, как ни странно, познавал меня, впитывал мою живу, и хотя это была ложная наживка, но всё же ты принял мои правила игры и через них стал чувствовать мою сущность.

Я слушал её и улыбался, и был счастлив.

— Малыш, приходи в себя. Мне пора, — Дана поцеловала меня в губы.

Я держал её за руку, не желая расставаться.

— Отпусти, так надо.

С неохотой я разжал пальцы и Дана, мягко ступая, вышла из святилища.

Мысли покинули меня. Чувства растворились в пространстве. Её голос продолжал звучать где-то глубоко во мне. В конце концов я остался наедине со своими мыслями и, в большей степени, со своими радужными эмоциями. Так сидя и уснул.

* * *

— А теперь, Малыш, встань и прислонись спиной к столбу, — услышал я голос Рады.

Я открыл глаза. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Сейчас ты испытаешь на себе силу кольца.

Я чувствовал, что в комнату заходят. Она заполнялась людьми, как банка заполняется водой. Но я не смотрел, а ощущал это своим телом.

— Здесь все семь вест, — произнесла Рада, — попробуй воспринять нас как единое целое, как кольцо.

Без слов Рады я уже воспринимал их как некий цельный, нераздельный организм. Удивительно, что на тот момент я и не мог их воспринимать по отдельности, если бы даже и захотел.

Весты, взявшись за руки, стали ходить вокруг меня, но я продолжал не видеть их. Было чувство вращения некой силы. Вращение становилось всё более стремительным, и тут я почувствовал вокруг себя сформировавшее кольцо. И как только это произошло, я перестал и себя воспринимать как человека. Я был шаром, живым, пульсирующим. Кольцо бешено вращалось, от него исходили импульсы энергии, словно молнии, они врывались в меня. Я чувствовал, как приподнимаюсь над полом и зависаю в воздухе. В этот момент от кольца в мою сторону отделилась волна. Она не спеша, нагнетающие сужалась и, коснувшись меня, сотрясла всё моё существо. Вращение кольца стало замедляться. Я мягко опустился на пол.

Весты словно вода вытекли из комнаты, оставив меня в одиночестве.

Я не хотел никуда уходить, здесь было моё место. Я сел, прижавшись к ставшему уже родным столбу и без всяких мыслей отдался волне наслаждения, накрывшей меня.

 

ГЛАВА 13

РЕЗУЛЬТАТЫ ПОСВЯЩЕНИЯ

Сколько я там сидел, сказать сложно. Но через некоторое время понял: всё, таинство кончилось, мне нужно уходить.

Передо мной лежали аккуратно сложенные и неизвестно откуда взявшиеся мои вещи. Одевшись, я спустился вниз.

Внизу была только Дана. Увидев меня, она улыбнулась.

— Хочешь кушать?

Я не чувствовал голода, поэтому пожал плечами.

— Ты уже неделю как ничего не ел.

— Что? — удивился я.

— Обряд продолжался семь дней, — пояснила Дана.

— Невероятно!

Я сел за стол. Дана поставила передо мной на стол тарелку гороховой каши.

— Странно, но я действительно не чувствую голода.

— Не удивительно, так и должно быть. Ты переполнен силы и в тебе нет желаний. Но всё же я рекомендую тебе поесть.

Я ел медленно и молча. Мысли будто покинули меня. Вокруг воцарилась пустота. Блаженство и покой овладели мной. В тот момент я был полностью самодостаточен.

Когда доел, то встал из-за стола и сказал:

— Спасибо, Дана, тебе за всё!

— Не за что, Малыш. Ты лишь часть пути, который мы должны были пройти.

Я улыбнулся, мне не нужны были слова. Через окно было видно: день подходил к концу. Оставаться в доме для меня не было уже никакого смысла. Не прощаясь, я вышел на улицу. Ноги сами несли меня к железнодорожной платформе. Стояла прекрасная сухая, весенняя погода. Воздух пах приближающимся летом. Состояние внутреннего преображения и преображение природы слилось воедино. К сожалению, когда я вошёл в вагон электрички, ощущение единения с природой несколько притупилось.

Я почти не помню, как добрался до своего дома, но один эпизод отпечатался у меня в памяти.

Было уже поздно, автобусы ходили крайне редко. От метро я решил до дома дойти пешком, чтобы вновь обрести гармонию с природой. Дорога вела через Измайловский лесопарк. Если идти довольно быстро, добраться до дома можно минут за сорок. Было уже темно. В лесу ночью ориентироваться намного сложнее, чем днём. Хотя я знал парк очень хорошо, всё же приходилось всматриваться в темноту, чтобы не заплутать. Я уже заканчивал свою ночную прогулку по лесу, как вдруг на меня из темноты выскочил огромных размеров пёс. Видимо, владелец собаки решил, что в такое позднее время в парке никого нет, и позволил своему питомцу порезвиться без ограничивающего свободу поводка. У пёсика было игривое настроение, и он решил меня попугать (иногда собачки получают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие). Но на этот раз пёсик ошибся с выбором жертвы. Невзирая на устрашающий вид и злобный рык, я не испугался. Наши взгляды встретились. Я ведал намеренья пёсика. Неведомая доселе сила открылась мне в моём взгляде, я физически ощущал её. Пёс резко затормозил всеми четырьмя лапами и на мгновение замер. Я прочувствовал, как дрожь охватила пса. Он пригнулся к земле, поджал хвост, не сводя с меня своего взгляда, медленно развернулся и на полусогнутых лапах побежал к хозяину.

— Что же они со мной сделали, — подумал я про вест, — раз собаки от меня стали шарахаться?

После того случая я стал замечать, что собаки на меня реагируют иначе, чем до поездки с Даной в дом вест. Они убегают, если оказываются на моей дороге. Был случай, когда на меня даже натравили ротвейлера. Повинуясь команде своего хозяина, собака напала на меня, она встала на задние лапы, схватила в свою пасть мою руку, но челюсти не сомкнула. Вместо этого отпустила меня и отошла в сторону. Тогда я также не испытывал чувства страха, будто знал благополучный для себя исход нападения.

После поездки в дом вест я неделю не звонил Дане. А когда позвонил, то телефон никто не брал. Я звонил и днём и вечером — результат тот же. Я ходил к её дому, звонил в квартиру, но всё тщетно, Дана здесь уже не жила и жить не будет. Я это ведал! Но не хотел этому верить. Тем не менее, когда я удостоверился, что Дану не найти, мне удалось на удивление быстро и легко успокоиться.

* * *

На следующий день после приезда домой из дома вест я вышел на свою работу. Думал, придётся отчитываться перед руководством, где я был целую неделю. Но, как ни странно, никто не поинтересовался этим. Более того, в зарплату мне дали получку даже за те прогулянные мною дни.

И вновь начались будни. Но я ощущал себя другим. За что мне ни приходилось браться, у меня всё получалось как нельзя лучше. Если раньше я что-то начинал делать, то, как правило, не доводил до конца. Всё изменилось. Теперь я с ответственностью брался за дело и основательно вёл и заканчивал его.

Как-то наша руководительница при мне разговаривала с одним из работников:

— Лёша, ты отремонтировал мне магнитофон?

— Нет, Наталья Юрьевна. Никак не разберусь, что с ним случилось.

Услышав это, из меня непроизвольно вырвалось. Я обратился к Лёше:

— У нас есть микросхема К174УН7?

— Есть, — ответил Лёша.

— Поменяй её, и магнитофон заработает.

Помню, с каким уважением взглянула на меня Наталья Юрьевна. Ведь я даже не смотрел её магнитофон. Более того, когда Лёша поменял микросхему, магнитофон заработал.

После этого случая я резко стал получать повышения, что повлекло за собой и повышение заработной платы.

Интересные вещи со мной происходили и в институте. Одним из самых моих нелюбимых предметов был иностранный язык. У меня накопилось масса хвостов. Учебный год подошёл к концу. Мне казалось, английский не сдам. Только чудо могло меня спасти от неуда. А надо было получить восемь зачётов по восьми темам. Я взялся за изучение слов и правил. Не прошло и пяти дней, как мой словарный запас пополнился на тысячу слов. Что было вполне достаточно, чтобы пересказать все несданные мною темы.

Елена Ивановна, преподаватель по английскому, по всей видимости, решила меня вытянуть на шаткую троечку, так как первый вопрос её был:

— Ну как, студент, готовы ли вы хоть на ломаном русском пересказать вот этот текст?

Елена Ивановна была молодым и весьма симпатичным преподавателем. И любила на уроке поразвлекаться. Слушая нашу ломаную английскую речь, она её так переводила на русский, что выходила откровенная пошлятина. При этом у неё всегда было непроницаемое, строгое лицо.

Как-то раз она всё же усмехнулась, когда меня и Олега Важнова, самых «больших знатоков» английского, заставила перевести на английский с русского фразу: «Я тебя люблю». И пояснила — поставит зачёт тому, кто громче скажет эту фразу.

Ей глубоко было наплевать, знаем мы английский или нет. Она просто приходила, чтобы подработать денег, а заодно и расслабится.

Когда я пришёл сдавать зачёты за год, Елена Ивановна, видать, запасла пару развлекаловок для себя. Моя роль была её развеселить, подыграть ей, от этого зависело, получу я зачёт за семестр или нет.

— Я могу пересказать текст на английском, — отклонил я руку помощи прекрасной Елены Ивановны.

— Ну, ну, студент, попробуйте.

В предвкушении чего-то необычного она внимательно взглянула на меня. Я же стал на более-менее приличном уровне пересказывать текст.

— Вы, что, студент, издевались надо мной целый год? — поинтересовалась Елена Ивановна, когда я закончил пересказ.

— Ну, что вы, Елена Ивановна, я просто выучил текст. Могу и все остальные темы пересказать.

Такой оборот не особо оказался по нраву Елене Ивановне, и мне пришлось пересказывать все темы. Потом мы прошлись по правилам, по написанию слов. И, естественно, она выявила мою неграмотность. Так как невозможно за пять дней выучить иностранный язык в совершенстве. Но зачёт всё же мне поставила.

* * *

Мне стало интересно жить, интересно трудиться, интересно учиться. Через год я уже был начальником производства, что, на мой взгляд очень даже творческая должность.

Но время шло, и я стал задумываться, что мною достигнуто. Карьерный рост и рост заработной платы — это не революция в моём внутреннем мире, о которой мне говорила Воля, то есть бесповоротное действие в моей судьбе, это не достижение свободы, это не счастье. Возможно, что-то делаю не так. Вероятно, не на те нужды расходую дар вест. А может, я пошёл по тупиковому пути?

Снова я ощутил одиночество. Рядом не было того, кто мог бы мне помочь. Не помогало и понимание того, что судьба моя должна быть моей судьбой, никто не должен, не обязан помогать мне. Помощь может даже нанести вред. Но как одному протиснуться сквозь плотно сплетённые сети систем?

Прошло больше года после посвящения, и, по всей видимости, те силы, что были мне дарованы вестами, изрядно исчерпались. Ведь мне приходилось жить в системах. У меня вновь стали возникать желания. Мне казалось, я свернул с пути, ведущего к смыслу моей жизни. Хотя я так до конца и не понимал, в чём этот смысл заключается.

Постепенно у меня стала появляться ностальгия по вестам. Особенно часто я вспоминал Дану. Она для меня стала эталоном, женщиной моей мечты. Отныне для меня не существовало других девушек. Я мог с ними общаться, дружить, но более серьёзных отношений не мог себе позволить ни с одной из них. Очень хотелось вновь увидеть Дану. Но не знал, где её искать. У меня была только одна зацепка — дом вест. И я поехал туда. Но, к моему сожалению, по какой-то непонятной причине мне не удалось его найти. Местность оказалась незнакомой и, поплутав часа два, так ни с чем и вернулся домой.

* * *

Тем временем руководство нашего участка подписало с телевидением, на мой взгляд, интересный контракт.

Тогда в Москву на год переехала из Ленинграда программа «Музыкальный ринг» с её ведущей Максимовой.

Наш участок должен был изготовить и смонтировать для программы световое оформление. Нам предстояло сделать километры гирлянд, сотни метров неона. Всё это следовало подключить, повесить, плюс собрать много электроники, чтобы свет мигал, переливался, бежал волной и так далее. В общем, мы должны были сотворить световое чудо. Объём работ впечатлял, а опыт работы на таких объектах у нас был невелик. Да и срок отвели весьма сжатый. Поэтому пришлось вкалывать сверх всякой нормы. Компенсировалось это невероятным интересом. И у нашего небольшого трудового коллектива всё получалось как нельзя лучше.

Настало время монтажа, для которого выделили три дня. И вот тогда начался настоящий аврал. Отдыхали только, когда ходили есть. Мы не успевали настолько, что ночью не спали, а продолжали монтаж. На вторую ночь мне нестерпимо захотелось поспать. Я залез на стоящий в студии рояль и накрылся драпировочной тканью. Мне казалось, что здесь меня никто не найдёт. Но через двадцать минут меня отыскал Лёша Карасёв и разбудил.

Что было интересного в том первом монтаже, это то, что, невзирая на усталость, на то, что голова не соображала вовсе, своё дело мы делали безупречно. Сложные электрические схемы подсоединялись без ошибок, хрупкие стеклянные неоновые трубки не разбивали. Когда монтаж завершился, перед нами предстала красота неописуемая: тысячи лампочек и разноцветный неон из мрачной студии сотворил сказку.

Съёмка велась два дня. В первый день я отсыпался дома, а на второй приехал в Останкино. Мне очень хотелось посмотреть, как снимается программа. Но ожидал я большего, чем оказалось на самом деле. Артисты с близкого расстояния не были столь впечатляющи, как с экранов телевизоров. Мне было интересно не столько их выступление, сколько атмосфера и процесс съёмки.

Когда я сидел на скамейке трибуны и блуждал взглядом по студии, меня словно окатило холодной водой: на другой стороне сидела Дана. Я не мог поверить своим глазам. Мне так хотелось её увидеть, и вот она здесь, рядом. С нетерпением дождавшись перерыва, я пошёл к ней. Она тоже стала спускаться, и мы встретились возле ринга.

— Здравствуй, Дана! — У меня першило в горле от волнения.

— Привет, Малыш!

Было впечатление, будто мы только вчера расстались.

— Мне так много нужно тебе сказать, — начал я.

— Ну, что ж. Говори!

— Здесь есть уютное кафе, пойдём туда, — предложил я. — Если, конечно, ты не желаешь посмотреть до конца съёмку.

— Нет, не желаю. Я здесь только ради тебя.

— Как это?

— Ты ещё задаёшь такие вопросы? Я думала, тебе очевидно моё появление здесь!

— Ну да, конечно. Я должен был уже привыкнуть, что просто так ничего не случается.

— Нет! Ты сам вызвал меня. У тебя стали возникать определённого рода проблемы, и без меня их не решить. Не так ли?

— Вообще ты права.

Я повёл Дану в кафе-бар, который находился в другом корпусе телецентра, в комитете Гостелерадиовещания, что был через улицу Академика Королёва. Но выходить из здания не было необходимости, два корпуса телецентра соединялись между собой длинным подземным туннелем, о существовании которого мне сказал один здешний осветитель.

Тот кафе-бар был интересен тем, что в нём коротали время телевизионные знаменитости.

Мы взяли кофе, пирожные и мороженое и расположились за уютным столиком в тёмном углу зала.

— Ну, Малыш, что у тебя за проблемы? — начала Дана.

— Мне кажется, я сбился с пути!

— А мне кажется, — перебила меня Дана, — ты идёшь верным курсом.

— Но та революция, о которой говорила мне Рада — её нет.

— Как же нет, Малыш, ты что?! Ты изменился и изменился внезапно. После посвящения ты другой человек. Разве ты этого не заметил?

— Да! Но все мои достижения — это то, что меня повысили в должности и выросла зарплата. А я думал, что буду способен на большее.

— Ты и способен на большее. То, что у тебя получается реализовываться в социальной жизни, говорит о твоём высоком потенциале. Ведь у тебя нет цели добиться в жизни сногсшибательного материального состояния и стать, допустим, министром?

— Нет!

— Вот и хорошо!

— Но я не знаю цели своей жизни!

— А почему?

— Вы же мне её не говорите!

— Малыш, ты что? Как мы можем тебе её сказать! Это твоя жизнь! Ты сам должен себе создать цель своего устремления!

— Но вы дали мне понять, что ведаете мою цель. А я её не помню. Тем не менее вы мне ничего об этом не говорите.

— Раз не говорим, значит, ты сам её должен вспомнить.

— А я тебе про что и говорю, у меня нет цели потому, что не могу её вспомнить!

— Ну а зачем ты тогда зациклился на цели, которую не можешь вспомнить? Поставь себе другую.

— Как другую? Разве можно? В жизни может быть много целей?

— Много их быть не может, но бесцельная жизнь — это смерть.

Дана взглянула на меня, желая понять, дошли ли до меня её слова.

Я также смотрел на неё и не мог отвести взгляда. Она была красива, и разговор про цель нас держал на дистанции, а мы ведь были так близки. Мне хотелось этой близости, я боялся вновь потерять Дану. С ней я чувствовал себя уверенно, свободно и счастливо, а это, видимо, и есть любовь. Мне сейчас нужно было делать всё необходимое, чтобы удержать её рядом с собой.

Наконец то я осмелился и сказал:

— Дана, я хочу, чтобы ты стала моей женой!

— Ты мне делаешь предложение?

— Да!

Дана взяла мою руку в свои и, не отводя взгляда, произнесла:

— Милый Малыш, ты не понимаешь, о чём просишь! Твоё предложение продиктовано желанием! Твои чувства неглубоки, они не ведичны.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь?! Я же люблю тебя! Как ты можешь говорить, что мои чувства к тебе не глубоки?

— Я ведаю это!

— Твоё веданье не значит ничего! И жизни не представляю без тебя!

— Это всё твои желания!

— Пусть так, но как же можно жить, не имея желаний? Ведь в таком случае невозможно будет знать, когда есть, когда спать, когда одеваться, чтобы не замёрзнуть.

— Желания: поесть, согреться, поспать удовлетворяют своё «я» и не являются необходимым требованием для здорового образа жизни, скорее наоборот. Принимая пищу по первому своему желанию, люди стали приобретать массу заболеваний от переедания. Кутаясь в одежды и живя в тёплых жилищах, они ослабляют иммунитет. В результате различные вирусы без труда начинают размножаться в организмах незакалённых людей. А по поводу сна ты не переживай — и без всякого желания человек уснёт, если есть потребность организма в отдыхе. Постарайся понять сам процесс возникновения желаний. Для большинства людей цель жизни есть удовлетворение своих потребностей, своих желаний. Считается, чем больше ты их удовлетворишь, тем полнее будет жизнь. За такими жизнями стоит пустота. Политика всех государств настроена на поддержание такого мнения. Но для счастливой гармоничной жизни необходима цель. Мы вновь возвращаемся к этому вопросу. Для каждого цель своя. Неважно, выполнима она или нет, абстрактна или конкретна. Важен путь к этой цели. Можно сказать и по-другому. У человека должно быть одно желание и к нему он должен стремиться всю свою жизнь. Все его поступки исходят только из того соображения, как достичь своей цели. А для этого надо есть, спать, согреваться, чтобы организм был здоровым и в состоянии далее двигаться к намеченной цели, но то не будут праздные желания удовлетворения своего чревоугодничества, нежности и лени, то будет необходимая потребность, без которой невозможно достижение намеченной цели. И хотя внешне всё будет выглядеть как желание, внутреннее наполнение совершенно другое, без чувства самоугождения.

— А как же бороться с желаниями? — спросил я.

— С ними не надо бороться. Ведя борьбу со своими желаниями, ты борешься сам с собой, убив в себе желания, ты убьёшь себя.

— Ты противоречишь сама себе. Желания, по-твоему, зло, а вот бороться с ними не следует — парадокс. Не так ли?

— Нет! Конечно, не так! Миллионы людей в поисках духовного роста ведут аскетический образ жизни. Монастыри, посты, самобичевание, покаяние, целомудрие, обеты безбрачия и молчания. Казалось бы, такой образ жизни способен очистить помыслы человека, но это ловушка, уводящая прочь от гармонии. Напротив, через аскезу человек ещё более остро чувствует свою вину. Он становится более контролируем. Его легче зомбировать. Человек умерщвляет свою душу и отдаёт своё тело на служение системам: религиозным, государственным и так далее. Заметь, именно в религиозных и силовых системах особенно ярко проявляется аскеза. В этих системах особо необходим контроль и беспрекословное подчинение. Сюда же можно причислить и исправительные заведения, а также воспитательные и образовательные учреждения, где с детской аскезой у ребятишек воспитывается подчинение. А желания?.. Желания как были, так и остаются. Возможно, они меняются, возможно, загоняются внутрь, и тогда они рвут человека на части. Приходят болезни и смерть. Или всё же они уходят и в таком случае душа мертва, а тело — только орудие в руках системы.

Я ни в коем случае не хочу сказать, что желание является злом. Желание есть симптом, и с ним нет смысла бороться. Когда человек, к примеру, заболеет гриппом, то у него повышается температура. И в таком случае надо не с температурой бороться, а лечить больного от гриппа. Более того, температура уже сама по себе является фактором уничтожения вируса гриппа. В случае с желаниями то же самое, человек, потерявший гармонию с природой и с самим собой, пытается на подсознательном уровне обрести её вновь. Но веданье в наше время большинством населения почти утеряно, и человек в поиске гармонии прибегает к знаниям, а те, в свою очередь, говорят ему: следуй своим желаниям, и ты обретёшь утерянную гармонию. К сожалению, это тупик. Желания рождают желания, а счастья не приносят. Есть только короткий отрезок удовлетворения, если желания удаётся осуществить, но гармонии достичь не удастся. Живущий в гармонии человек не испытывает желания и не борется с ними. Ему и так хорошо. А коль желания есть, то бороться с ними уже бесполезно. Важнее в достижении своего желания осмыслить процесс продвижения к нему и процесс получения достигнутого. Раствориться в этом процессе. Стать самим желанием. При удачном осмыслении мы меняемся, и желания уходят, как спадает температура при выздоровлении. У нас есть шанс через осмысление своих желаний вернуть себе гармонию.

— А как же мои чувства к тебе? Они очень сильны! Я хочу с тобой прожить всю жизнь!

— Хотеть недостаточно и иногда даже вредно для любви. Я верю, что твои чувства ко мне сильны, ты влюблён, но любовь — это не только чувства на данный момент, любовь — это на всю жизнь! Ты не можешь меня любить, я закрыта для тебя. Поведав мою истинную сущность, ты будешь раздавлен. Для тебя я такая, потому что это необходимо для достижения определённой задачи. Я играю перед тобой роль, как актёр в театре. Ты влюблён не в меня, а в сыгранную мною роль. Я прилагаю усилия, чтобы сдержать натиск, способный раздавить тебя. Через меня проходит мощный поток силы, ты сгоришь, находясь со мною рядом. Но несмотря на это в моих силах сделать тебя счастливым, если я соглашусь на твоё предложение. В таком случае мне придётся постоянно быть не самой собой, мой смысл жизни будет погребён, так как ты не сможешь обеспечить мне поддержку, в результате моё здоровье начнёт ухудшаться. А ты за счёт меня будешь достигать успехов в жизни, приписывая их всецело себе. Но это вампиризм. Нужно ли это тебе? Если да, то ты эгоист и не важна тебе истинная любовь. Такая семья будет существовать только для тебя. Мне она принесёт только погибель.

В идеале семья является мощной поддержкой каждому её члену, но и ответственность лежит тоже на каждом не маленькая. Чтобы сделать кому-нибудь в будущем такое предложение, ты просто обязан иметь представление — для чего создаётся семья. Необходима цель, которая должна осознаваться как тобой, так и твоей избранницей. Общая цель сплачивает, и по прошествии времени супружеская пара становится единым монолитом, о который разбиваются невзгоды, неприятности, отступает горе. Враги семьи (те, кто стоят на пути к вашей цели) могут заболеть, погибнуть, так как такой семье очень опасно препятствовать в ее устремлениях. Такие семьи — клубок мощной силы. Они способны творить чудеса, основное из которых — дети.

К сожалению, мало кто знает о силе любви и силе истинной семьи. Многие относятся к этому буднично и… математично.

Помнишь то состояние, которое у тебя было в доме после обряда?

— Помню, но очень смутно, будто всё происходящее в доме было не со мной.

— Тогда ты был ведичен и у тебя отсутствовали желания. Ты даже не хотел есть, хотя был без пищи семь дней! Почему ты тогда не сделал мне предложение?

— Я тогда ещё не разобрался со своими чувствами!

— Нет! С чувствами, напротив, тогда у тебя было всё в порядке, ты чувствовал очень остро и глубоко. Но то состояние было достигнуто благодаря нашей живе. И без подпитки ты вновь ушёл в мир закостенелых знаний. Ты стал анализировать свои чувства и понял, что любишь меня. Твоя любовь — иллюзия, плод желания и логики.

Дана грустно улыбнулась.

Я же был раздавлен.

 

ЭПИЛОГ

Для меня путь к смыслу своей жизни на наглядном примере показала Рада, когда попросила сплавать с ней к камням за устрицами и рапанами. Вначале я испугался плыть, так как расстояние до камней было большое, а плавать прилично я не умел. И это был страх, но не животный, а страх, основанный на знании и логических прикидках. Страх, приравненный к осторожности. Опасно — значит, не следует так поступать. Но Рада тут же заявила, что ради этого страха мы и плывём. Я бросил вызов страху и попался в другую ловушку — безрассудство. Не обладающего способностью к веданью безрассудство способно привести к смерти. Нельзя сразу отбрасывать логику и знания. Лишь они обеспечивают человеку возможность выживания. Тогда я понадеялся на Раду, она, как мне казалось, брала ответственность за мой поступок на себя. Но и тут я ошибался. Надо отдать должное Раде, она предупредила меня о моём заблуждении и вернула меня к бдительности, которую я было уже потерял. Однако полного осознания того, что меня ожидает, тогда не присутствовало. Я входил в воду в предвкушении приятного провождения времени. Цель я видел, это были камни. Я вроде бы видел и путь — прямая линия до камней. Всё казалось чрезвычайно просто до того, пока я не начал своё движение к цели. И с началом движения понимаешь, как всё иллюзорно: путь не есть прямая линия, путь — это борьба с собой и, прежде всего, со своим разумом. Цель — это не камни вдали, это победа над теми качествами в себе, которые не позволяют достичь окончания избранного пути. Я приплыл к камням. Издали они были привлекательны, залиты солнцем, олицетворяли собой отстранённость, и независимость. Но, доплыв до них, я ощутил холод от принизывающего ветра. Да и путь оказался не столь предсказуем. Я не рассчитал свои силы, но это был ключ к победе. В какой-то момент разум покинул сознание, и я начал ведать, веданье позволило мне совершить те действия, которые не дали мне погибнуть.

* * *

Где-то в Индийском океане на небольшом острове живёт племя Маккенов. Живут, несмотря на то, что огромная волна буквально смыла их селение с лица земли. Но почему они остались живы, кто предупредил их о надвигающей опасности? Думаю, дело в том, что это племя до сих пор сохранило матриархальный образ жизни. Лишь женщина с её способностями чувствовать, ведать может создать и сохранить более совершенное общество, нежели логичное общество мужчин. В нашем современном мире, где царствует регламент общения, где все мы подчинены законам и правилам, есть ниша, куда не проникла лапа так называемой цивилизации — это семья. Хотя, конечно, потуги системы в этой области имеются: создания института бракосочетания (регистрация семьи), заключение брачных контрактов. Но там, где в семью проникает система, семья умирает. Остаются люди, живущие друг с другом, а семьи нет. Поэтому так важно не впустить в семью систему, сохранить живое общение между членами семьи. Сохранить любовь. Поэтому хранительницей домашнего очага должна быть женщина. Лишь ей под силу сохранить семью. И я надеюсь, что на основе именно семьи разовьётся новое, свободное, счастливое общество. И сейчас у нас появляется шанс создать такое общество. Россия время от времени возвращается к матриархату. Пример тому — Елизавета и Екатерина. А если мы посмотрим на русские семьи, то здесь и вовсе царствует женщина. И в этом спасение, но, возможно, и погибель, если не воспользоваться имеющимся в России потенциалом.

На февраль 2004 года Россия признана страной, в которой самый высокий коэффициент участия женщин в управлении предприятиями. В 89 % организаций они занимают руководящие должности. Нигде в мире нет такого высокого уровня женской управленческой активности. Женщина занимает то место, которое ей предназначено в ведическом обществе. Это косвенно говорит о том, что население России всё же стремится в направлении ведического общества.

МОСКВА-АНАПА

2003–2005