Глава 19

Литературная сказка

Детская литература использует множество жанров, присущих литературе в целом. Это и роман для детей в разных его проявлениях: реалистический роман, исторический, приключенческий (или всевозможные их гибриды). Пишут для детей и школьные повести, и истории, случившиеся во время каникул. Особенно популярны такие жанры, как литературная сказка, фантастика и фэнтези. В последнее время появился и новый жанр литературы для детей – антиутопия, долгое время бывшая уделом только взрослой литературы. Некоторые произведения, рассказывающие о детских годах героя, трудно отличить от романа – воспоминания о детстве. Обо всех этих жанрах нам придется поговорить, поскольку ни один из них не обходится без героев – сирот.

Мы уже упоминали немало литературных сказок, но остановимся на них поподробнее. Они феномен относительно новый, по крайней мере по сравнению со сказками народными, и в достаточной мере от них отличаются. Тем не менее мы увидим множество параллелей и в сюжетах, и в способах обращения с реальностью. Литературная сказка сохранила немало архаических черт, свойственных сказке волшебной, в ней действуют те же персонажи: герой, помощник, даритель, антагонист, так подробно описанные Владимиром Проппом.

Остановимся на роли волшебных помощников в литературной сказке, где действуют сироты. Чем она ближе к сказке волшебной, тем больше у сироты чудесных в прямом смысле этого слова помощников, сходных с помощниками, характерными для народных сказок, – Серым Волком и Сивкой – Буркой русских сказок, Орлом и Койотом сказаний американских индейцев. Принц Каспиан в одноименной сказке Клайва Льюиса (1951) получает целый сонм помощников – четырех древних нарнийских королей и всех уцелевших со старых времен говорящих зверей – нарнийцев, не говоря уже о Великом Льве Аслане.

Тут остается непременное условие, знакомое нам по реалистической английской литературе конца девятнадцатого и начала двадцатого века: герой сам должен обладать соответствующими моральными качествами, в первую очередь сохранять верность выбранному пути, не входить в сделку с могущественными злыми силами, обещающими поддержку. Маугли Киплинга, персонаж «Книги джунглей» (1894–1895), украденный у родителей и усыновленный волчьей стаей, тоже окружен множеством зверей – помощников; пантера Багира, медведь Балу и горный удав Каа вместе с ним сражаются с заклятым врагом, тигром Шерханом. В «Маугли», в «Принце Каспиане» и, как мы уже видели раньше, в «Тайне Лунной Долины» и в «Стране Оз» животные и мифологические создания олицетворяют лучшие (а иногда и худшие) моральные качества героя.

По словам Мелетинского и его соавторов, «для классической волшебной сказки чрезвычайно характерно предварительное испытание героя, завершающееся получением помощника или чудесного средства, благодаря которым он с успехом выходит впоследствии из основного испытания… Предварительное испытание имеет характер не сурового ритуального искуса, а проверки некоторых качеств героя или знания им довольно элементарных норм поведения. Герой должен проявить доброту, скромность, сообразительность, вежливость, а чаще всего – знание своеобразных правил игры».

Сходные правила соблюдаются и в литературной сказке. Посмотрим несколько вариантов – французский, польский и русский. Особенно четко положение Мелетинского прослеживается на примере «Пчелки» (1883) Анатоля Франса. Это трогательная и забавная история, полная, как и все произведения Франса, иронии, недаром в самом ее начале он обращается к читателю с просьбой: «Я умоляю всех серьезных людей не читать меня ни в каком случае». Взяв за структурную основу «Белоснежку», Франс вводит в свою сказку сразу двух сирот: круглого сироту графа Жоржа и его названую сестру полусироту Пчелку. В отличие от классической сказки, у Франса гномы одновременно и похитители, и спасители. Тем не менее и тут все подчиняется законам жанра. Пчелка – воплощение всех добродетелей, способная отказаться от своего блага ради любви. Ее не соблазняют земные сокровища и корона королевы гномов. Жорж – сказочный принц – должен пройти через серию серьезных испытаний, чтобы доказать, что он достоин Пчелки. Только при этом условии гномы становятся помощниками, а не противниками.

Другая история о гномах – сказка польской писательницы Марии Конопницкой «История о гномах и сиротке Марысе» (1898). Здесь нет никаких графов и графинь. Действие происходит в невероятно бедной польской деревне. Это, конечно, сказка, в которой действуют многочисленные гномы, но крестьяне там выписаны совершенно реалистично. У девочки – гусятницы нет родителей, и все давно позабыли даже, как их звали. «Да и сама она, когда кто – нибудь спрашивал, как зовут ее, отвечала: – Марыся – сиротка». Ее жизнь и так нелегка, а тут еще гусей съела лиса. Гномы довольно – таки безуспешно пытаются помочь Марысе, и в конце концов ее, чуть живую, находит в лесу Петр, отец двух потерявших мать сыновей. И только когда они зажили одной семьей, все у них (не без помощи вездесущих гномов и пожалевшего сироток короля гномов Светлячка) стало получаться – и в хате чисто, и поле вспахано, и зерно на посев нашлось. Современному читателю нелегко продраться сквозь нескончаемый морализм Конопницкой, здесь нет ни юмора, ни легкости Анатоля Франса, но это и понятно: жизнь крестьянских сирот в Польше не сравнить с жизнью в волшебном герцогстве Кларидском. Но обе девочки, Пчелка и Марыся, одинаково заслуживают помощи, потому что они добрые, безотказные создания, заботящиеся о других, а не о себе.

В русской литературной сказке сюжет общения с волшебными подземными жителями использован Антонием Погорельским в повести «Черная курица, или Подземные жители» (1829), где герой Алеша не сирота, но оставлен родителями в пансионе на много лет и, как и сироты, невероятно страдает от одиночества. Алеша – хороший, в сущности, мальчик, вот он и получает, как в сказке народной, конопляное зернышко за доброту. Но он, увы, изменяет своему доброму нраву, потому что хочет незаслуженно стать первым учеником, и за это наказан и он, и подземные жители. Однако Алеша осознает свою вину, исправляется и снова становится «послушным, добрым, скромным и прилежным».

В сказке Пушкина «О мертвой царевне и семи богатырях» (1833) царевна, как настоящая Золушка, страдает от преследований злой мачехи. Но она, конечно, не только Золушка, она еще и Белоснежка, которая из царевны превращается в нечто вроде служанки у семи богатырей (в классическом варианте – у семи гномов). Они хорошо к ней относятся, и каждый из них не прочь на ней жениться, но это, тем не менее, для царевны существенное понижение статуса. Золушки же, напротив, статус обычно повышают, что и происходит с царевной, когда она в конце концов выходит замуж за царевича Елисея. Сказочные правила соблюдены.

 

Глава 20

Сказка двадцатого века

В литературной сказке сироты незаменимы. «Герой – сирота имеет бóльшую степень свободы, чем другие дети. Для сказок это вообще характерно – оторвать ребенка от корней, от папы и мамы и ежедневного стакана теплого молока и дать ему немножко авантюрную судьбу». Все же в знаменитых литературных сказках начала и середины двадцатого века сирот не так уж много, если не считать, конечно, Питера Пэна, о котором мы еще поговорим чуть позже.

Полусказочные – полуреалистические, «немножко авантюрные» сюжеты становятся особенно популярными во второй половине двадцатого века, однако стереотипы меняются. Так, англичанин Роальд Даль в первой же своей книге для детей «Джеймс и Чудо – Персик» (1961) смело переворачивает роли, и мальчик – сирота, которого воспитывают (вернее, мучают) две зловредные тетки (о эти английские тетки!), благодаря своей сообразительности становится спасителем и помощником множества беспомощных созданий. Помогая другим, он заодно и сам освобождается от тетушек и после разнообразнейших приключений попадает в Нью – Йорк, где становится всеобщим любимцем и знаменитостью. В другой книге Даля «БДВ, или Большой и Добрый Великан» (1982) сирота снова превращается в помощника и спасителя. Главная героиня девочка – сиротка Софи помогает ни много ни мало самой английской королеве. Ей удается придумать и воплотить в жизнь блестящий план по избавлению от злых великанов, поедающих маленьких мальчиков и девочек.

Матильда, героиня одноименной книги Даля, изданной в 1988 году, – сирота при живых родителях. Вот уж кто имеет все основания считать, что ее подкинули – настолько девочка не похожа на других членов семьи, включая брата. Такой вывод напрашивается, если учесть, как эти родители обращаются с девочкой. «На Матильду они смотрели как на буквально болячку. Уж такая болячка вещь: вам приходится с ней жить и ждать, когда же наконец можно будет ее сковырнуть и от нее избавиться». Девочка, к счастью, способна постоять за себя – она не тушуется ни перед родителями, ни перед страшной миссис Транчбул, директором школы. Матильде удается спасти не только себя, но и других – любимую учительницу и одноклассников.

Собственно говоря, любимая учительница мисс Хани и есть настоящая сирота в книге, «Золушка», у которой отсутствует, вернее, умирает отец, так что она попадает на воспитание к злой «мачехе», вернее, тетке (все тетки у Даля злобные). В отличие от мисс Хани, Матильде удается заменить «плохую» биологическую мать на «добрую», которую она сама себе выбирает. «Победа над директрисой помогает Матильде не только продолжить обучение в школе, но и обрести в лице учительницы мисс Хани любящую маму».

Это «победа неудачников»: маленький ребенок оказывается сильнее огромного и жесткого взрослого, предвосхищая историю знаменитого сироты со шрамом во лбу. Все эти тетушки позднее «перевоплощаются» в тетю Петунию, пресловутую тетушку Гарри Поттера. Как семейная пара, тетя Петуния и дядя Вернон – вылитые родители Матильды, да и наличие обожаемого сыночка только подчеркивает сходство семейной ситуации. Воистину Матильда, как и Гарри Поттер, не принадлежит своему семейству, в частности и из – за того, что обладает магическими свойствами, особенно сильно проявляющимися тогда, когда она злится. Первое волшебство Гарри тоже совершает именно тогда, когда он страшно зол на своего кузена. И в целом трудно отрицать огромное влияние книг Роальда Даля на развитие событий в «Гарри Поттере» Ролинг.

В Германии, стране волшебных сказок, Джеймс Крюс превращает «Тима Талера, или Проданный смех» (1962) в нравоучительную историю, несмотря на множество приключений, путешествий и экзотических стран. Плохие люди (впрочем, не столько люди, сколько сам Черт – барон Треч) охотятся за тем немногим, что осталось у сироты Тима после смерти родителей, – веселым смехом. Зато все хорошие люди – директор пароходства, рулевой, стюард и многие другие – стараются помочь сироте снова обрести то, что он потерял. Но и Тим всегда платит за добро добром и стремится помочь всем, кого обездолил злодей Треч.

Традицию полусказок – полупритч продолжает американская писательница Кейт ДиКамилло. В ее книге «Как слониха упала с неба» (2009) действие происходит в вымышленном городе. Главный герой, маленький сирота Питер, взятый на воспитание старым солдатом, никак не может отделаться от мысли, что где – то у него есть маленькая сестренка Адель, такая же сирота, как и он. Обещанная гадалкой неизвестно откуда взявшаяся слониха соединяет брата с сестрой, но только потому, что мальчик без устали ищет ответ на вопрос, как же найти пропавшую сестренку. И в конце книги обоих детей усыновляют сосед – полицейский и его жена, ибо «разве можно не полюбить такого отважного, такого преданного мальчика». Снова сирота вознагражден за свои усилия, хотя, конечно, не без помощи магии. Весьма реалистическое описание городка с бедняками и просто – таки нищими, с богатеями, которые могут себе позволить все что угодно, даже слониху во дворце, прекрасно сочетается в книге с волшебством фокусника, совершившего магическое действие и нарушившего порядок вещей.

В современной российской детской литературе тоже не обходится без литературной сказки с магией и принцессой – сиротой. Лиза, рыжеволосая маленькая скрипачка, героиня книги Александры Егорушкиной «Настоящая принцесса и Бродячий Мостик» (2002), живет с бабушкой в Санкт – Петербурге. Родители, как ей сказали, погибли в горах, когда она была совсем маленькой. В одно прекрасное полнолуние, когда оживает все, даже каменные львы на спуске у Адмиралтейства и верблюд у подножия памятника Пржевальскому, Лиза попадает в таинственную страну, откуда она, оказывается, родом и где у нее есть брат, тоже сирота и будущий король, которому срочно понадобилась помощь. Лиза прекрасно справляется с волшебной задачей, и для этого у нее есть замечательные помощники: учитель музыки, он же волшебник Филин, школьные приятели – Лева, потомок гномов, и Костя, сын дракона и сам дракон, не говоря уже о котах, гномах и многих других волшебных существах.

Автор, несомненно, прав, утверждая, что «Настоящей принцессе» «захотелось сочиниться, прорасти в моей набитой чужими сказками голове». В основе этой сказки, конечно, не столько местная, российская, сколько западноевропейская традиция. В ней замечательно переработан сюжет «Серебряного кресла» (1953) Клайва Льюиса, где заколдованного принца – сироту, к которому его истинная сущность возвращается только по ночам, необходимо вызволить из магической неволи. Юстэс и Джил, и не одни, а с помощью квакля – бродякля Хмура и, конечно же, самого Льва Аслана освобождают принца. Подобно им, Лиза со своими волшебными помощниками выходит победительницей из всех испытаний и освобождает брата – принца.

 

Глава 21

Исторический роман

Исторический (или псевдоисторический) роман – еще одно благодатное поле действия для сирот. Со времен «Черной стрелы» Роберта Луиса Стивенсона сироты сражаются за правое дело и, конечно же, побеждают. Более того, сироты способны помочь друг другу, особенно если их соединяет горячая любовь. Оба героя Стивенсона, Дик Шелтон и Джоанна Седли – воспитанники благородных лордов, которые пытаются извлечь как можно больше выгоды из женитьбы каждого из своих подопечных.

Фактически именно эта любовь, которая разгорается из поначалу весьма забавных взаимоотношений Дика с переодетой мальчиком Джоанной, и становится волшебным помощником героев. Дик считает Джона – Джоанну недотепой и слабаком, но возможность удвоить усилия даже раньше, чем они осознают взаимную любовь и горячую привязанность, позволяет им («спина к спине») противостоять всем жизненным невзгодам и испытаниям. И конечно же, помощь Дэкуота (так похожего на Робина Гуда) и будущего короля Ричарда Глостера, проникшегося благоволением к юному тезке, тоже не мешают.

Исторический роман, как никакой другой жанр, показывает, что сирота способен взять судьбу в свои руки. В последнее время были опубликованы сразу несколько сходных по тематике книг, переводных и написанных по – русски, где соединяются рыцарство и сиротство. В книге английской писательницы девятнадцатого века Шарлотты Мэри Янг «Маленький герцог Ришар Бесстрашный» (1854) главный герой, которому еще и девяти не исполнилось, осиротев, становится герцогом Нормандским. Но правление Ришара длится не слишком долго, он попадает в заложники к французскому королю. Ришару еще предстоит научиться истинно рыцарским добродетелям, и как ни хочется мальчику отомстить за коварно убитого отца, он помнит отцовский завет прощать врагов.

Интересна динамика взаимоотношений маленького герцога с теми, кто из любви к нему и по долгу службы помогает Ришару получить обратно его престол. В помощниках нет ничего «волшебного», это суровые воины, которым трудно принимать всерьез маленького мальчика, даже если он – их герцог. Поначалу он не может разобраться, кто ему друг, а кто враг. Сладкие речи французского короля ему ближе, чем суровая правда присягавших на верность его отцу баронов. Но постепенно Ришар учится разбираться и в людях, и в ситуациях – именно это определяет взросление.

Герой книги английской писательницы Розмэри Сат– клиф «Песнь меча» (опубликованной посмертно в 1997 го– ду) не герцог и не рыцарь, он просто воин, вынужденный продавать свою службу любому, кому нужен верный меч. Изгнанный из родного селения за случайное убийство, Бьярни бродит по свету вместе со своей собакой, и со всех сторон грозят им бесчисленные опасности. Из всей семьи остался у него только старший брат, но у того уже своя семья и свои заботы. Пять лет скитается молодой воин в чужой земле, пока наконец не возвращается на родину, чтобы построить там дом для молодой жены. В этой, по сути дела, не самой интересной истории снова отражается невероятно важная тема романа о сироте – долгий путь, который надо пройти, чтобы понять, кто ты такой, какому миру принадлежишь, – ибо сироте это знание автоматически не дается.

С историями Ришара и Бьярни перекликается относительно новый роман французского писателя Жана – Клода Мурлева «Горе мертвого короля» (2009), где действие которого происходит несколько веков назад на маленьком островке, на большом острове и на континенте, но когда именно и где именно, точно неизвестно. Это история двух братьев, которые, оказывается, вовсе не братья. Один из них, Бриско, сирота, но не простой: он сын и внук короля маленького острова. Мать его умирает родами, первые десять лет жизни он воспитывается в семье столяра, а потом попадает к дяде, из – за которого и погибли его родители. Только много лет спустя узнает он о том, кто его истинные родители, но столько всего успевает случиться, что изменить уже ничего нельзя. Обретение себя возможно только через поиск, и у Мурлева, писателя отнюдь не сентиментального, герой этот поиск, в общем и целом, проваливает.

Трагическая линия продолжается и в современном романе – сказке Антона Дубинина «История моей смерти» (2011). Его герой не мальчик, а молодой человек. Он хоть и рыцарского рода, но младший сын и отправляется в университет набраться ума – разума. Там можно и поучиться, и вволю повеселиться. Но рано или поздно все равно приходит время сражений, потому что враги хотят захватить замок, который Эрику и его брату оставил в наследство отец. Снова та же дилемма: как понять, кто твои враги, а кто истинные друзья? Внешность обманчива, и нелегко Эрику разобраться, что к чему. Счастливого конца в общепринятом смысле этого слова у сказки нет, герой умирает, но только после того, как помогает всем понять, как им жить дальше, после его смерти. Что, собственно, как мы видели раньше на примере Диккенса и многих других, и есть истинное предназначение сироты – открыть глаза другим людям, героям и читателям, на их предназначение в жизни и пробудить в них лучшие чувства.

Другому сироте только предстоит стать лордом. Его изберут лорд – мэром самого города Лондона, независимого от короля и баронов. Но начинается эта классическая история, по-новому пересказанная Мариной Аромштам в книге «Кот Ланcелот и золотой город» (2014), с того, что бедный виллан Дик Виттингтон, оставшись круглым сиротой, уходит в Лондон, где, как он думает, все покрыто золотом. Его мучает холод, ему грозит голод, его грабят, он попадает в тюрьму, и некому ему помочь. Впрочем, когда до смерти уже совсем близко, помощник – богатый лондонский купец – всё – таки же находится. У Дика ничего нет, только заветная монетка, которую дала ему сестра перед смертью, и умение разбирать голоса колоколов. А те обещают ему, что он рано или поздно станет лорд – мэром. За эту монетку Дик получает кота, который – в обмен на любовь и ласку – приносит ему удачу и благосостояние. И зовут кота как настоящего рыцаря – Ланcелотом.

 

Глава 22

Царственные особы

Подобно воинам, рыцарям и герцогам, принцы и короли тоже часто оказываются сиротами. Мы уже говорили о Маленьком принце и его судьбе. Посмотрим же, как обстоит дело с другими особами голубых кровей. Князь Гвидон в пушкинской «Сказке о царе Салтане», конечно, не сирота в буквальном смысле слова, однако он разлучен с отцом, и, как сначала кажется, навсегда. Его судьба меняется не раз: Гвидон рождается царским наследником, чуть не погибает, чудесным образом спасается, становится правителем своего собственного острова, женится на прекрасной царевне и воссоединяется с отцом – царем. Это, в сжатой форме, парадигма судьбы литературных царственных сирот, на долю которых достается немало приключений, связанных с потерей, иногда временной, одного или обоих родителей, а вместе с ними и своего благородного статуса. «Черные полосы» судьбы, однако, могут длиться куда дольше, чем в случае счастливчика Гвидона.

Внезапные перемены – вчера ты король, а сегодня бродяга без крова и приюта – подстерегают принцев не только в «царстве славного Салтана». Действие «Принца и нищего» Марка Твена (1881) происходит в Англии шестнадцатого века в правление жестокого Генриха VIII. Наследный принц Эдуард – в начале книги сирота наполовину, а к концу уже полный сирота – случайно меняется местами с несчастным бедняком. Заметим, что в «Короле Матиуше», о котором ниже, события развиваются по той же канве: что будет, если король очутится в шкуре самого ничтожного из своих подданных? Но для принца Эдуарда, в отличие от короля Матиуша, все заканчивается вполне благополучно (для Матиуша жизнь рабочего на фабрике оказалась роковой). В самую тяжелую минуту откуда ни возьмись появляются помощники; главного из них, Майлса Гендона, в конце концов вознаграждает по заслугам вернувшийся на свое законное место король. Все хорошо кончается и для принца поневоле, Тома Кенти. Именно его милосердным решениям будущий король обязан переменой государственной политики – наступившему наконец окончанию кровавого царства Генриха VIII. Король умер – да здравствует король!

А что, если ты понятия не имел о своем царском происхождении? Ребенок – сирота, выросший в нищете или в скуке обыденной жизни, обнаруживает, что его отец – король замечательного волшебного царства. Этот прием использован двумя авторами в книгах, написанных в один и тот же год: Клайвом Льюисом в книге «Конь и его мальчик» (1954) и Линдгрен в повести «Мио, мой Мио!» (1954). У Льюиса маленький сирота Шаста бежит из рабства и после разнообразных приключений попадает в Орландию, где выясняется, что он давным – давно потерянный старший сын короля и его настоящее имя – Кор. Буссе (будущий Мио) живет у противных приемных родителей, но в один прекрасный день воссоединяется с отцом и превращается в наследного принца.

Обоим уготованы судьбы спасителей королевства. Кора оттого и похищают, что предсказано: однажды он спасет Орландию. Заметьте, что у обоих мальчиков нет матери, мать Кора давно умерла, мать Мио умерла, едва он родился. Единственная разница между двумя историями в том, что Мио совершает свои подвиги и побеждает страшного Рыцаря Като уже после того, как становится принцем, а Шаста – Кор спасает свою страну, еще не ведая, что он – наследный принц.

У героя «Маленького лорда Фаунтлероя» Фрэнсис Бернетт (1886), конечно, королей в родне нет, но он держится так, как будто именно он – наследный принц. Маленький американец, однако, не знает, что он действительно благородных кровей. Его мать, сама сирота, вырастила его истинным янки, и ему совсем не хочется становиться графом. Когда он попадает в свое родовое поместье, ему кажется, что он очутился в королевском замке. «Если замок походил на дворец из волшебной сказки, то надо признать, что маленький лорд Фаунтлерой, сам того не подозревая, весьма походил на крошечного, хотя и крепенького, сказочного принца». Совершенно очевидно, что «его благородство бросается в глаза в любом окружении, в крошечной бакалейной лавчонке и в огромном банкетном зале».

Полусирота Седрик, внезапно сделавшийся лордом, столь же внезапно теряет это положение, когда появляется другой претендент на наследство деда. Но благородный мальчик как будто и не замечает потери, главное для него – не потерять любви недавно обретенного дедушки. Все кончается хорошо, маленький лорд будет – таки графом и наследником несметного богатства, еще раз продемонстрировав нам, что его – американца по воспитанию и англичанина по наследству – не смутить колебаниями судьбы.

 

Глава 23

Сирота и смерть

Увы, не всем сиротам так везет. Пожалуй, самым трагическим образом сироты в литературе остается уже упомянутая августейшая особа – король Матиуш Первый, герой вышедшей в 1923 году одноименной книги польского писателя Януша Корчака. Конечно, теперь трудно читать эту книгу, не думая о том, что случилось с автором и его Домом сирот. Как отмечает Хамида Босмаджан, книга эта удивительно автобиографична и в каком – то смысле «предсказывает» судьбу самого Корчака. Автор американской биографии Януша Корчака «Король детей» Бетти Джин Лифтон рассказывает, что Корчак читал главы книги о Матиуше по мере их написания детям, которые жили в созданном им Доме сирот, а потом «возвращался в свою мансарду, чтобы внести исправления в местах, которые не вызвали у них интереса».

Кроме книги о Матиуше Корчак задумал еще один проект – рассказ о детях Библии: Давиде, Соломоне, Христе. Начал он с того, кто, как я уже говорила, тоже в каком – то смысле был сиротой, – Моисея. Корчак пытался понять, что чувствовали родители Моисея, добровольно отказываясь от своего ребенка. «Корчак писал о маленьком Моисее как о ребенке, живущем в ужасное время, когда ему был вынесен смертный приговор». Легкой или тяжелой была жизнь Моисея у приемной матери – дочери фараона? «Досаждали ли дети из дворца фараона Моисею – как чужаку, крича на него: “Еврей”? Смеялись ли над ним: “Сын глиномесов и пастухов” или презирали его: “Вытянутый из воды, заика, глупец, простолюдин”, а может, дразнили его “найденыш”?» Корчак хорошо знал, что испытывает ребенок, оставшийся без родителей.

Об остальных детях Библии Януш Корчак так и не рассказал, он сам и другие обитатели еврейского Дома сирот (воспитатели и около двухсот детей) были убиты в нацистском лагере Треблинка. А предисловие к первому американскому, 1968 года, изданию «Короля Матиуша» написал уже не раз мною упомянутый знаменитый психолог Бруно Беттельгейм, которому удалось выжить в нацистском лагере. Автор предисловия к следующему американскому изданию книги Эсме Раджи Коделл пишет о том, что судьба короля Матиуша неотделима от судьбы автора и что история короля Матиуша – его великое наследие. «Эта книга – рассказ о том, как ребенок пытается отдать лучшие свои дары всему миру».

Но не надо забывать о том, что это в первую очередь история сироты. Матиушу, слишком рано ставшему королем, очень трудно. Он один против всего мира. Он хочет справедливости для всех, и особенно для детей, но, увы, взрослые – министры и генералы – заняты своими дрязгами и интригами. Впрочем, дети немногим лучше, они только ссорятся и дерутся в организованном королем – ребенком детском парламенте. Он, маленький мальчик, мечтает за один год сделать столько, сколько другие делают за двадцать лет. Его попытка изменить обыденное течение жизни – взрослые командуют, дети подчиняются – проваливается, у него ничего не получается, хотя в помощниках (включая довольно экзотических, таких как африканский король и его дочь Клю – Клю) на первый взгляд недостатка нет. Матиуш старается как может, хотя он еще совсем маленький мальчик. «Вздохнул, но не заплакал – сдержался. Не пристало королю сидеть на троне с заплаканными глазами».

Дело между тем обречено на провал с самого начала, надежды никакой, даже самые близкие друзья оказываются предателями, бывшего маленького короля ждут тюрьма и ссылка, не за горами и смерть от руки лучшего друга. Как тут не позавидовать удачливости английских и американских сирот – с ними ничего подобного не случается и случиться не может.

Книга эта, написанная в Польше, только – только обретшей независимость после Первой мировой войны, предсказала не только судьбу своего автора, погибшего в концлагере, но и судьбу самой Польши, через пятнадцать лет разорванной пополам пактом Молотова – Риббентропа. А «Матиуш» обрел невероятную популярность в Советском Союзе. Первый перевод был сделан еще в 1924 году, но настоящую известность книге принесло издание в 1958 году перевода Музы Павловой. Несмотря на, можно даже сказать, культовость книги, ее трагический аспект, в общем, не обсуждался. Как не обсуждался он применительно к другой культовой книге шестидесятых, «Маленькому принцу» (интересно, что советским школьникам все – таки разрешалось читать о принце и короле). Сам Корчак стал одной из «икон» советской педагогики. Об этом много в книге Марины Аромштам «Когда отдыхают ангелы»: «Они думают, я повесила портрет Корчака над столом, чтобы быть на него похожей. Упаси Господи! Для этого нужно по меньшей мере совершить подвиг, погибнуть в газовой камере».

Тема сиротства и смерти ребенка, на этот раз не короля, а простого подкидыша – центральная в книге «Марселино, Хлеб – и–Вино» (1952), которую написал испанский писатель Хосе Мария Санчес – Сильва. Усыновленный монахами Марселино пытается найти ответ на вопрос, где его мама, и объяснение «на небе» его не никак устраивает – ведь «взрослые иногда ошибаются. Почему бы им не ошибиться и в этом деле – про маму и про небо». Автор, сам оставшийся сиротой в десять лет, очень остро чувствует одиночество Марселино. Конечно, мальчик окружен любящими и непрестанно заботящимися о нем монахами, но это все – таки не совсем то.

От одиночества Марселино придумывает себе невидимого друга, Мануэля, и с ним и с верным котом Муром отправляется на чердак на поиски приключений. Там он встречается с самим Господом, и тот становится его лучшим другом. И когда Господь забирает его к себе, чтобы мальчик снова встретился со своей матерью, история заканчивается. И дальше уже самому читателю приходится решать, счастливый ли это конец. У истории, правда, есть продолжение, вторая книга, «Большое путешествие Марселино», но в ней значительно больше воспоминаний о том, что происходило в прошлом, чем собственно самого действия и событий «загробной жизни» Марселино. Кончается эта книга встречей Марселино с матерью – в Раю.

Джессами Харви отмечает, что нерасторжимость связи между матерью и сыном – центральная тема книги, однако этого исследователя более всего занимает интерпретация такой связи как отражения эдипова комплекса. Исследуя «феномен Марселино» и его чрезвычайную популярность (несколько игровых и мультипликационных фильмов были сняты в разных странах), Харви подчеркивает, что изображение сиротства отражает представления о семье и ее возможных альтернативах в те или иные периоды. Харви подробно описывает разные трактовки образа Марселино и того, какую роль в различных киноверсиях играет религиозная составляющая этой истории. Однако смерть мальчика присутствует во всех вариантах сюжета.

В сказочной форме, но предельно открыто говорит о братской любви, смерти и посмертии роман Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце» (1973). Как во многих детских книгах, обсуждающих «недетские» вопросы, вторичный мир появляется в романе почти сразу же. Братья Юнатан и Карл – полусироты. Старший, Юнатан, утешая смертельно больного младшего, Карла – Сухарика, обещает ему, что они встретятся в таинственной стране Нангияле. Не раз старший брат жертвует своей жизнью, чтобы спасти младшего, которому грозит гибель не только в нашем мире, но и в фантастической Нангияле. Нангияла – это почти идеальный «иной мир», внутри которого таятся и другие миры, вторичные по отношению к нему. Как отмечает Мария Николаева, Линдгрен смело нарушает сложившуюся традицию «путешествия туда и обратно» – одинокий мальчик спасен в мире фантазии, но в обыденном мире он умирает. Впрочем, этот роман во многом выпадает из традиции фантастического приключения, попытки спастись и спасти. Именно от смерти старший брат одновременно может и не может уберечь младшего.

 

Глава 24

Приключение? Приключение!

Все же в большинстве детских книг сироту ожидают не смерть, а приключения – веселые или грустные. «Неотъемлемой составляющей детства является авантюрное начало. Детские выдумки и фантазии, безудержный полет воображения, парадоксальность ситуаций, веселые проказы и тяга к приключениям, занимательность сюжетов – все это важнейшие компоненты детской психологии и детского поведения». Традиционная приключенческая литература не привязана жестко к определенной исторической эпохе и «богата» сиротами. Начиная с романов французских авторов Жюля Верна и Луи Буссенара сирота – большой охотник до приключений. Конечно, многие книги приключенческого жанра вначале писались не для детей, они стали детскими спустя достаточно продолжительное время.

Тон задается уже в романе «Дети капитана Гранта» (1867–1868): Роберт и Мэри превратятся в полных сирот, если капитан Грант не найдется. Лорд Гленарван и его жена Элен жалеют бедных детей, и в этом своем почти сиротском качестве брат и сестра получают возможность отправиться в небывалое путешествие – приключение. Дик Сэнд, герой другого романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» (1878), – подкидыш, пример редкостной смекалки и храбрости. Ему удается оказаться в самом центре событий и неожиданно стать капитаном. Впрочем, Роберт Грант, хоть и совсем мал, не многим уступает Дику в смелости и ловкости, не говоря уже о верности и преданности, и, как мы узнаем позже из романа «Таинственный остров» (1874), тоже становится капитаном.

В «Таинственном острове» есть свой сирота: мальчик Герберт, воспитанник моряка Пенкрофа, становится фактически приемным сыном всех четырех колонистов, очутившихся на необитаемом острове. Ученый Сайрес Смит и журналист Гедеон Спилет учат мальчика всему, что знают сами, а он оказывается одаренным и благодарным учеником. Пенкроф служит ему примером смелости и решительности, а Наб – верности. И если этих помощников недостаточно, сам капитан Немо, потерявший всю свою семью, приходит на помощь в совершенно безвыходной ситуации, например, подбрасывает хинин, без которого Роберту грозит смерть от лихорадки. И снова, если этого действительно волшебного помощника недостаточно, «еще “бог из машины” – один из детей капитана Гранта, Роберт…, во главе яхты “Дункан” спешит на помощь поселенцам».

Трое мальчиков, Роберт, Дик и Герберт, удивительно похожи благородством души и умением быть благодарным тем, кто им помогает. В каком – то смысле это один и тот же персонаж. Старания вознаграждаются сторицей, Роберт и его сестра Мэри воссоединяются с отцом, Дика усыновляет спасенная им семья, Герберт и по возвращении в Америку остается частью семьи колонистов и получает возможность продолжить учебу.

Герои романа «Капитан Сорви – голова» Луи Буссенара (1901) представляют собой целую группу сирот или полусирот. Сам Жан Грандье, он же капитан Сорви – голова, – круглый сирота, у его верного адъютанта Фанфана – Тюльпана отец – пьяница, а мать умерла, отец юного бура Поля Поттера расстрелян в первой же главе книги. Остальные «молокососы» тоже бродяги, «перекати – поле»; иногда, как бедные французские эмигранты, завербованные Жаном на корабле, они оторваны от семьи не смертью, а жесточайшей нуждой.

Французский роман остается в своей основе реалистическим (не считая, конечно, подводной лодки капитана Немо), однако для него характерен особый, замкнутый мир. У Жюля Верна это мир корабля, необитаемого острова или воздушного шара, у Буссенара – далекая Южная Африка. Такие книги изобилуют деталями, часть которых важна для сюжета, часть – не очень, однако все эти детали создают ощущение «другой реальности». В таких книгах часто есть отдельная страница с картой местности – например, карта острова Линкольна, которую составляют колонисты, постепенно осваивая свой новый мир, – и подробное описание пространства, в котором развивается действие, например никому ранее не известного клочка суши в океане. У американских и канадских авторов того времени таким иным миром служат прерии или горы, где живут столь любимые многими детьми индейцы.

Когда они писались, книги об индейцах, вероятно, воспринимались куда более реалистично, но прошло немало лет – и они стали приключенческой фантазией. В романах из жизни индейцев, как ни странно, сравнительно мало сирот, в первую очередь потому, что большинство их героев если не вполне взрослые, то по крайней мере не дети. Это и понятно, классические книги об индейцах писались не для детей. В «Последнем из могикан» (1826) Фенимора Купера у Ункаса, весьма еще молодого человека, нет матери, но в конце концов умирает он, а не его отец. И, как положено, умирает, жертвуя собой ради тех, кого любит.

Яркое исключение – романы Джеймса Уилларда Шульца; практически во всех его повестях главными героями являются дети. Пожалуй, наиболее полно тема сирот отражена в повести «Сын племени навахо» (1927), действие которой происходит в одном из пуэбло Нью – Мексико, небольшом поселении индейцев тева. Двое братьев из другого племени, навахо, остаются сиротами; их родители убиты в сражении с тева. Уампус (что означает «У подножия») и его младший брат Одинокий Утес усыновлены бездетной парой из племени победителей. Что же происходит с идентичностью усыновленного ребенка, кем он окажется в новом конфликте между двумя племенами, кто он – тева или навахо? Очутившиеся между двумя лагерями – двумя племенами – братья мечтают положить конец старинной вражде. Как у Купера, один из мальчиков погибает, спасая усыновившее его племя. Другому – в утверждении своей дуальной идентичности – удается остановить конфликт между навахо и тева. Он доживает до глубокой старости и становится всеми уважаемым вождем. Это, безусловно, пример «завершенного мира», индейский быт описан с необычайными подробностями.

В другой повести Шульца «С индейцами в Скалистых горах» (1912) два мальчика, сын белого траппера и юный индеец, становятся временными сиротами. Впрочем, Том, белый мальчик, и так уже сирота: его родители умерли, и его воспитывают дядя и жена дяди – женщина из племени черноногих. С первого мгновения мальчик проникается к ней доверием, а она обещает заменить ему мать. Она крепко привязывается к мальчику, балует его, шьет ему красивую одежду. Скоро он знакомится с ее племянником Питамаканом, чье имя на языке черноногих означает Бегущий Орел.

Сиротство Тома и Питамакана длится целую зиму; они, отрезанные от родного дома, пытаются выжить в покрытых снегом горах. Надеяться на помощь не приходится, но юный индеец знает то, о чем понятия не имеет белый мальчик: как разжечь огонь, смастерить лук, поставить ловушку. Они не просто выживают, они охотятся, добывают ценные бобровые шкурки и с началом весны возвращаются в форт, где взрослые давно уже отчаялись увидеть их в живых.

Из недавно вошедших в круг чтения на русском языке книг об индейцах следует упомянуть «Остров голубых дельфинов» (1960) американского писателя Скотта О’Делла. Главная и в каком – то смысле единственная героиня книги остается одна на необитаемом острове – ни родителей, ни друзей, никого вокруг нет. Подобно знаменитому литературному предшественнику, Робинзону Крузо, Карана обустраивает свою жизнь, обеспечивая себя пропитанием и надежным убежищем. Это снова закрытый и самодостаточный мир, внутри которого происходит все действие. Как и в случае с Робинзоном, почти ничего, кроме врагов, не попадает на остров извне, все – пропитание, ежедневные занятия – описано с предельной четкостью и множеством деталей, поскольку ничего, кроме острова, как бы не существует. Каране приходится пережить немало опасных приключений, землетрясение, голод, нападение бродячих собак, но страшнее всего просто одиночество. Каждый день готовит ей что – то неожиданное, новые трудности и новые победы.

Карана выживает благодаря тому, что, как всякая девочка ее племени, умеет заботиться о насущных нуждах, обладает незаурядным мужеством, отвагой, сообразительностью и решимостью. А еще ей помогают другие, не менее важные качества – терпение и способность не отчаиваться, а главное, жалеть: раненую собаку, подбитого охотниками детеныша морской выдры. Для Караны «звери и птицы – те же люди, только со своим языком и своей манерой поведения. Без них жизнь на белом свете была бы очень тоскливой». Девочка постепенно находит друзей среди животных, населяющих остров, и они, хотя бы отчасти, заменяют ей тех, кого она потеряла. Звери становятся ее племенем, ее помощниками и спасителями. У этого приключения – счастливый конец, по крайней мере для героини.

 

Глава 25

Пора взросления

Иногда герою нужно просто вырваться из дома (родного или детского), оторваться от родителей, если они есть, ощутить свое одиночество в этом мире, чувство, которое сироте известно с раннего детства. Coming of age – взросление – непременный атрибут подросткового романа, и начало этому жанру в современной ипостаси было положено, вероятно, Сэлинджером в его бессмертном произведении «Над пропастью во ржи» (1851). Но Холден Колфилд формально не сирота (правда, легче ему от этого не становится), поэтому речь сейчас не о нем.

Нелегко стать взрослым, еще труднее провести четкую грань между подростковой и взрослой литературой; подросток может читать любой взрослый роман. Однако есть произведения, которые подростку совершенно необходимы, потому что они протягивают ниточку между детством и взрослостью и в буквальном смысле вытаскивают подростка во взрослый мир. В какой – то момент всякий взрослый становится сиротой. Вернее сказать, чтобы стать взрослым, надо немножко ощутить себя сиротой.

Итак, какой стороной обращается к ребенку мир, если его детство было сиротским? Когда подростковый (хотя это явно условное название) роман не останавливается на «детстве и отрочестве» героя, сирота успевает вырасти. Герой тоненькой книжечки молодого французского писателя Акселя Сандра «А теперь любите меня» (2008) воспитывается то в одной, то в другой фостерной семье, и это самым коренным образом сказывается на его дальнейшей судьбе. Он очень хорошо знает, какие бывают семьи, и предлагает их подробную классификацию: «Есть три категории приемных семей: те, что желают вам лучшего, те, что желают бабла, и те, что желают вам зла». И он навидался всяких.

Этот сирота мечтает научиться летать как Супермен или, на худой конец, в мыслях. Как многие другие дети в подобной ситуации, он придумывает себе воображаемого друга, Тома, – чтобы было кому получать за него тычки и зуботычины. Читатель буквально до последней страницы не уверен, реален Том или нет. А еще читатель так никогда и не узнает имени главного героя. А тому нужно только одно – чтобы его любили. Кого же любят люди? Тех, кому улыбается удача? Нет, им завидуют. Несчастных? Нет, их просто жалеют. Так как же сделать, чтобы тебя полюбили? Оказывается, «настоящая любовь не заслуживается, она отдается и получается. Как подарок». Ну вот, сирота вырос и стал не сиротой, а просто человеком.

В последние годы ребенок (подросток), и часто именно ребенок – сирота, занял прочное место и в литературе, которая пока считается взрослой, – впрочем, со временем эти книги тоже, скорее всего, перейдут на полку подросткового чтения. «Критики давно фиксируют резкое “омоложение” героя современной прозы, произошедшее в минувшее десятилетие. Связано это с возрастающим вниманием к теме детства и отрочества как определенным экзистенциальным темам». Это происходит в литературе многих стран, в частности в российской и американской. В таких произведениях, как «Тайная жизнь пчел» Сью Монк Кид (2002) и «Книжный вор» Маркуса Зузака (2006), ребенок действительно становится главным героем. Его (вернее, ее) сиротство – полусиротство позволяет авторам гораздо глубже заглянуть в социальные проблемы – американского расового неравенства в одном случае и антисемитизма нацистской Германии в другом. В обеих этих книгах ребенок становится зеркалом существующих проблем общества.

Недавно же вышли и две других книги для взрослых, населенные героями – сиротами, которым обязательно надо повзрослеть, чтобы выжить. Художественные достоинства «Луны с неба» (2010) Грегори Хьюза и «Щегла» Донны Тартт (2013), а также их переводов на русский язык можно обсуждать особо, но такое пристальное внимание к нашему герою – сироте заслуживает нескольких слов. Взрослые не меньше детей нуждаются в нашем герое. Хотя эти романы полны жестокости и трагических событий, они, по словам Алексея Цветкова, воскрешают «так называемый воспитательный роман, вернее, его сплав с авантюрным. <…> Никто никого здесь не воспитывает, герой скорее служит линзой, через которую мы видим его меняющееся с годами окружение и точнее понимаем его собственную эволюцию».

Еще один недавно написанный и недавно же переведенный роман тоже «притворяется» произведением для взрослых. Книга Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет» (2014) рассказывает сразу о нескольких сиротах и полусиротах и их взрослении в двух враждующих государствах – Германии и Франции. Вторая мировая война неуклонно приближается. Слепая девочка Мари – Лора живет в Париже с отцом, и он прилежно учит ее, как ориентироваться в мире зрячих, недоступном слепым. Перипетии войны отнимают у нее любимого отца, и она остается на попечении двоюродного деда в маленьком городке на юге Франции.

Вернер и его младшая сестра Ютта растут в сиротском доме в немецком городке. Оба учат французский и находят немалое утешение во французских радиопрограммах обо всем на свете, которые они тайно слушают по вечерам (читатель довольно быстро догадывается, что ведущий радиопрограмм – тот самый двоюродный дед Мари – Лоры). Вернер совершенно не подходит на роль солдата, но у него, увы, нет выбора. Мари – Лора и Вернер живут параллельными жизнями и ничего не знают друг о друге, но их неожиданно сталкивает война. Они проводят вместе один день – им уготована краткая встреча и вечная разлука. Много лет спустя Ютта находит Мари – Лору и рассказывает ей о судьбе брата. Все три героя книги взрослеют гораздо раньше, чем становятся взрослыми.

В таких романах совершенно необходим сирота – он снова, как зеркало, помогает нам увидеть себя и собственную эволюцию как бы со стороны. Век девятнадцатый читал «Оливера Твиста» и «Джейн Эйр», и мы совсем не так уж сильно изменились – век двадцать первый зачитывается сиротским романом, ибо «благодаря Гарри Поттеру, Джейн Эйр и Золушке мы узнаем сироту в самих себе».

Очень важно понимать, что в современном мире многие проблемы, обсуждаемые в книгах с героями – сиротами, уже не слишком сильно зависят от той страны, где написана книга, и от того языка, на котором она написана. Мир становится все более глобальным, и все больше универсальных книг пишется по – русски, и переводится на русский язык и попадает в круг чтения русскоязычного читателя (ребенка и взрослого).

 

Глава 26

Куда девать сестер и братьев?

Мы уже видели ситуации, когда сирота не один, когда у него есть брат или сестра. Подобная история вряд ли специфична для какой – то определенной страны – она относится к разряду универсальных ситуаций. Посмотрим на две книги – русскую и французскую. В лучшей, на мой взгляд, повести Дины Сабитовой «Где нет зимы» (2011) читатель сталкивается именно с такой ситуацией: брат категорически не хочет разлучаться с сестрой. В этой книге привлечение магического реализма тоже оказывается совершенно необходимым. Еще раз напомню, что именно сочетание сугубой реальности места и времени с наличием магического элемента, не вступающего в прямое противоречие с логикой художественного произведения, определяет принадлежность этого произведения не к сказке или фантастике, а к жанру магического реализма. Этот прием до недавнего времени редко использовался в детской литературе, особенно написанной по – русски. Теперь смешение реального и фантастического все чаще и чаще появляется в книгах для детей предподросткового возраста.

Основной фантастический элемент, использованный в этой книге, уже немного знаком нам по пьесе Евгения Шварца «Повесть о молодых супругах» (1957). И там и там наблюдателями и комментаторами событий выступают куклы. Однако в отличие от неживых, в сущности, хотя и наделенных голосом и разумом кукол у Шварца кукла Лялька – существо совершенно иного плана. Она не только комментирует происходящее и рассказывает читателю то, о чем ему не могут поведать остальные герои (повествование всегда ведется от первого лица, только лица эти разные). Лялька способна вмешиваться в ход событий (хотя только в самые критические минуты). Бабушка, сшившая куклу, наделила ее способностью охранять внучку. Но об этом позже, в главе об игрушках.

Брат с сестрой, Паша и Гуль, остаются одни после смерти сначала бабушки, а потом и матери. Но одним детям долго не прожить, и за дело берутся сотрудники опеки. Временный детский приют, куда помещают брата с сестрой, перед тем как послать их в разные детские дома, вполне неплох, директор полон сочувствия, но это все равно не настоящая жизнь. Главное для Паши – не потерять сестру, не дать никому их разлучить. Отцы у них разные, и Пашин готов забрать его, но только его одного. Мира – мама одноклассника и приятеля Гуль – хочет взять девочку. А подросток в придачу ее поначалу ужасно пугает.

Создание новой семьи – процесс медленный и подчас мучительный. Как называть новую приемную маму, на «ты» или на «вы»? Ясно дело, не мамой, но тогда как – тетей Мирой или Мирой Александровной? Младшая сестренка Гуль ломает голову, а мудрый, начитанный Паша советует ей: «Не умножай сущности сверх необходимости». Гуль в больнице объясняет хирургу, что мамы у нее нет, но, когда несколько дней спустя другой доктор снова принимает проведшую все эти дни у постели девочки Миру за маму, Гуль доктора уже не поправляет.

И кукла Лялька, и домовой Аристарх Модестович (в настоящем доме никак нельзя без домового) играют роль символических, а иногда и магически – реальных помощников. Они стражи – хранители (или точнее, ангелы – хранители) и как бы остаются за сценой. Узнав уже в детдоме о смерти матери, Гуль полностью замыкается в себе, и только воссоединение с забытой дома Лялькой способно вывести ее из мрака депрессии. Когда Гуль снова тяжело заболевает, понуждаемый Лялькой домовой Аристарх бежит за помощью к Мире – ее надо поскорей привести домой, к Гуль. Мира, естественно, не видит его и не слышит, ей просто почему – то кажется, что необходимо срочно сбегать домой, проведать девочку.

Волшебство помогает, соединяя несоединимое, исправляя то, что, как кажется, нельзя исправить. Детям удается остаться вместе, Мира и ее сын становятся их новой семьей, новым домом, где «на одном окне уже висит новая штора – цвета густого прозрачного меда и апельсиновых корок, цвета старого кирпича и огня в печи». Снова незаменимые шторы и абажур – символы домашнего уюта.

А вот и другие сироты, которые тоже не хотят разлучаться. В книге французской писательницы Мари – Од Мюрай «Оh, boy!» (2000) брат и сестры Морлеван, Симеон, Моргана и Венеция, поклялись навсегда остаться вместе. Но это непростая задача. После того как отец пропал, а мать покончила жизнь самоубийством, оказалось, что у детей только двое родственников – сводный брат и сводная сестра сводного брата. Все они носят фамилию Морлеван, и все они сироты хотя бы наполовину.

Бартельми, сводный брат, родился уже после того, как отец бросил семью: его мать и свою приемную дочку Жозиану. Взрослые сироты, Бартельми и Жозиана, поначалу сами того не желая, постепенно начинают помогать трем младшим Морлеванам. И Бартельми, и Жозиана совершенно не готовы взять на себя заботу о каких – то дотоле им неведомых брате и сестрах, но постепенно эта жажда Симеона, Морганы и Венеции не разлучаться оказывается сильнее всего остального. Как Паша и Гуль в повести Сабитовой, Симеон, Моргана и Венеция составляют неделимое целое. И это настолько очевидно, что у взрослых просто не хватает духа разлучить детей. И хотя формально девочек удочеряет Жозефина, а мальчик остается с Бартельми, ясно, что дети победили: они все равно остались вместе. Просто они соединили взрослых, вернули им родственные отношения. Сходным образом Павел помогает Мире, своей приемной матери, вернуть уверенность в себе, повзрослеть, стать настоящей матерью.

Оставшимся без родителей героям книги немецкой писательницы Корнелии Функе «Король воров» (2000) пришлось бежать из Гамбурга аж в Венецию. Иначе их разлучат: младшего хочет усыновить противная тетушка (всем нравятся кудрявые и белокурые маленькие мальчики), а вот старший ей ни к чему, его можно за ненадобностью отправить в сиротский приют. Старший, Просперо, затевает побег, для того чтобы у него не отняли младшего братишку Бонифация, или попросту Бо. В Венеции они прибиваются к компании таких же сирот и беспризорников, которые под предводительством Короля воров Сципио (который, впрочем, только притворяется, что у него нет родителей) помогают братьям остаться вместе. Это наполовину сказка, наполовину приключенческая книжка, и поэтому все оканчивается хорошо, и даже те взрослые, которые, казалось бы, должны были быть на стороне тетушки и порядка, постепенно проникаются сочувствием к бездомным и одиноким ребятишкам и становятся их ярыми защитниками.

 

Глава 27

О серьезном – для маленьких

Вышеупомянутые истории о младших братьях и сестрах рассчитаны скорее на читателя в возрасте старших братьев. А вот писать о сиротах для совсем маленьких детей – занятие нелегкое, и тут на помощь часто приходят симпатичные зверушки и забавные куклы. И всё же книжки для самых маленьких не избегают важных тем, таких как смерть, болезнь, детский дом и усыновление, хотя дети – сироты иногда скрываются в них под личинами маленьких слонят, медвежат или котят. И даже если главные герои – люди, вокруг обязательно присутствуют любимые звери.

В безбрежном море современной детской литературы книги, в которых действуют герои – сироты, – остров немалого размера. Другой островок в этом море – произведения, написанные специально в помощь родителям, усыновившим детей. Сейчас дети узнают о своем усыновлении все раньше и раньше. От строгого хранения семейной тайны многие родители перешли к полной откровенности в этом вопросе. Ребенку объясняют реальное положение дел в весьма нежном возрасте. Начать откровенный разговор с совсем маленьким ребенком и признаться ему, что он не родной, нелегко. Хорошая книжка, безусловно, может помочь. Предназначение этих книг – чтение вслух в семье с усыновленным ребенком.

Литература этого типа, как, например, «Лучшая семья в мире» Сусанны Лопес (2008), только – только начинает проникать к российскому читателю. Но тема усыновления в России обсуждается все чаще и чаще, и, как только появляется тема, появляется и книжный ответ. Книжка Дины Сабитовой «Сказки про Марту» (2011) – первый опыт такой книги на русском языке. По словам самой Сабитовой, книга «писалась под заказ. Передо мной была поставлена конкретная задача. На Западе существует такой тип литературы для приемных детей, который позволяет детям осознать себя через идентификацию с героем книги. Но историй о том, как ребенок попадает в семью, как он в ней адаптируется, – нет. А приемным семьям такие истории нужны. Ведь если ребенок маленький и родители хотят с ним говорить на эти темы, ничего лучше, чем сказка, не придумаешь». И эта книжка – действительно прекрасное пособие для родителей с приемными детьми и просто чудесная сказка.

Замечательно иллюстрированная книжка – картинка Дины Сабитовой, строго говоря, не про людей, а про кошек, вернее, про котенка Марту, которую родители взяли из Дома котят. Однако здесь аллегория слишком прозрачна, и котенок Марта не воспринимается, в сущности, как котенок, она просто маленькая шаловливая девочка. Приемные родители так любят Марту, что она с полным правом утверждает, что она не потерялась, а нашлась. И когда возникают проблемы, Марта совершенно уверена: «Мама и папа потерялись, но они обязательно найдутся. А я их буду тут ждать. Они непременно найдутся, потому что они один раз уже нашлись!»

Но книги о сиротах читаются и должны читаться детям не только в тех случаях, когда их усыновили. «Цирк в шкатулке» Дины Сабитовой (2011) – еще один прекрасный пример книги о сироте. Это тоже сказка, но уже про людей. Впрочем, нет, не только про людей – еще про лошадей, ослика и собачек. Главный ее герой – сирота и математический гений Марик, сбежавший из приюта прямо в цирк. Сбылась его мечта, «и вот теперь Марик был сыт, и кругом был цирк, а не опостылевший приют». Правда, приют тоже был не совсем обычный – маленький, как семья, где у каждого ребенка своя комната и даже с занавесками. Но и в таком приюте не хватает самого главного – любви и колыбельной на ночь. Вот и принцесса Карамелька, у которой есть и папа – король, и мама – королева, страдает от того же: работающая министром финансов мама забыла, что ребенка надо не только воспитывать, но и любить, а папа настолько загружен государственными делами, что не удосужился проверить, поет ли мама на ночь колыбельные дочке.

Эта книжка о том, кто и как может прийти на помощь одинокому ребенку. В сказке «волшебным помощником» сироты Марика становится целый цирк во главе с самим директором. Ибо по законам этой немного сказочной страны «любая организация, будь то фабрика, спортивная команда, театр или цирк, может взять шефство над детьми, оставшимися без попечения родителей». И сирота, обретя силу и поддержку, теперь сам может, хотя бы отчасти, помочь принцессе. Все кончается хорошо, потому что в помощниках, волшебных и обыкновенных, в этой истории у детей недостатка нет.

В удивительном рассказе о другом сироте, маленьком итальянце Пепино, тоже не обходится без зверей. В книге «Ослиное чудо» (1951) американского писателя Пола Гэллико ослица Виолетта – единственный друг Пепино. Но она тяжело больна. Пепино один на свете, и «Виолетта – и мать ему, и сестра, и подружка, и помощница». Только святой Франциск, покровитель всех божьих тварей, может спасти Виолетту. Но чтобы добраться до гробницы святого, надо сначала добраться до Папы – чудом. И чудо происходит.

Иногда в книге темы сиротства впрямую нет (хотя она, как говорится, «висит в воздухе»), а вот в фильме по книге сиротство героя вдруг выступает на первый план. Подобная перемена обеспечивает фильму гораздо больше степеней свободы, позволяет большую авантюрность сюжета. Так получилось с историями о Мадлен. В парижской школе – пансионе живут двенадцать маленьких девочек, и из них самая озорная – Мадлен. Первая книжка вышла в 1939 году. Ее автор Людвиг Бемельманс написал замечательные стихи и нарисовал чудесные иллюстрации с многочисленными видами Парижа. Книжка полна забавных приключений этой маленькой проказницы. С Мадлен все время что – то случается: то у нее приступ аппендицита, то она в речку упадет, то поссорится – задружится с соседским мальчиком, сыном испанского посла. Из семи книг серии в России пока вышли три: «Мадлен», «Мадлен и собака» (1953) и «Мадлен в Лондоне» (1961).

Книги эти стали настолько популярны, что по ним сняты кинофильм, серия телепередач, несколько мультфильмов, ставятся спектакли. В самом известном фильме «Мадлен» (1998) ясно говорится, что у девочки родителей нет, они умерли. Школа становится ее семьей и домом: директор пансиона, мадмуазель Клавель, заменяет ей мать. Но школу должны закрыть, всех девочек заберут родители, и только Мадлен некуда идти. Впрочем, школу удается отстоять, и у Мадлен снова есть надежный дом.

Подобная история приключилась и с «Отважным мышонком Стюартом Литтлом» (1945) Э. Б. Уайта. Стюарт – мышонок, живущий в человеческой семье; в книге он родной сын, хотя совсем не похожий на родителей, в отличие от старшего сына Джорджа, мальчика обычного размера. Он, конечно, не сирота, но в конце концов уходит из дома на поиски приключений. А вот в фильме (1999) Стюарт – приемыш. Джорджу очень хочется заполучить братишку, вот родители и берут из приюта маленького мышонка. Сначала Джордж не вполне доволен младшим братом, но потом выясняется, что у того множество неоценимых достоинств. Все бы хорошо, но на свете есть кошки, и их немало.

 

Глава 28

«Еврейское счастье»

Давайте опять ненадолго вернемся в прошлое. Ситуация еврейских сирот была особенно тяжела из – за тяжелого положения евреев в Европе в разные периоды истории. Это и антисемитизм, и гонения на евреев в царской России, и Холокост. Положение еврейских сирот и их полная зависимость от благотворителей в дореволюционной России нашли свое выражение в одной из книг трилогии Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль…» (1956–1961). Автор вкладывает следующие слова в уста злого и жадного богача, отказывающегося подавать на благотворительность: «Подумаешь! Что, от моего полтинника у ваших сирот вырастут новые папы и мамы?»

У самой Бруштейн тема сиротства вообще и еврейского сиротства в черте оседлости затрагивается мельком. Это книга о счастливом семейном детстве. Но и в ней есть сироты: хотя приехавший в город учиться мальчик Пиня, которого семь чужих семей кормят обедом по очереди, скорее всего, временный сирота, его родители остались где – то там в местечке. Без настоящих сирот тоже не обходится, хотя каждый из них находит семью. Леня и Тамара усыновлены доктором Иваном Константиновичем Роговым, потерявшая отца соученица Катя Кандаурова тут же попадает в любящую семью Фейгель. Есть и полусироты, как бедная девочка Юлька, воспитываемая матерью – одиночкой, но и у нее скоро появляется любящий отчим. Многие подруги главной героини Сашеньки растут в неполных семьях, но и в этих семьях матери (бабушки) и дочери связаны крепкой любовью.

А вот у Шолом – Алейхема сиротство становится центральным мотивом его, может быть, наиболее известного произведения «Мальчик Мотл» (1916). Здесь сиротство веселое, задорное, неунывающее, хотя и отягощенное ужасающей бедностью. Впрочем, Мотл – не вполне сирота, после смерти отца у него остается мать и заботливый, хотя и не скупящийся на подзатыльники старший брат – он не один на белом свете. К тому же еврейская община его жалеет, никто не ругает мальчика ни за кражу яблок, ни за другие многочисленные проделки – сироту ругать нельзя. Сиротство приносит Мотлу желаемую свободу, теперь не нужно ходить в хедер, и «начало повести, несмотря на все сложности, с которыми сталкивается Мотл, идиллично». Община играет важнейшую роль во взаимоотношениях сироты с окружающим миром; даже если бедняки – соседи и не в силах помочь делом, в сочувствии недостатка нет. В результате Мотл гордится своим сиротством, словно отличием каким – то, чуть ли не наградой.

«Мальчик Мотл», однако, скорее книга о детстве, чем книга для детей. У Михаила Штительмана в «Повести о детстве» (1938) главный герой Сема по прозвищу Старый Нос живет хоть и без родителей (его отец в тюрьме за революционную деятельность), но с бабушкой и дедушкой, его любят, о нем заботятся родные люди. И в развитии сюжета акцент постепенно переходит с мотива отсутствия родителей на главные темы книги: отход от еврейства и притяжение революции, той самой, которая, как мы уже видели, оставила после себя немало сирот, но при этом позволила многочисленному еврейскому населению России избавиться от местечковой жизни. Тема еврейских сирот и ухода из местечка в революцию – одна из главных в рассказах Самуила Годинера, погибшего на войне советского писателя, писавшего в 1920–1930–х годах на идише.

Однако главный удар был еще впереди. Вторая мировая война началась с оккупации Германией Польши с ее многочисленным еврейским населением. Множество евреев были убиты нацистами и не только ими, другие отправлены в гетто. Многие еврейские дети потеряли родителей и если сами спаслись, то почти чудом, как Давид/Юрек – герой книги Ури Орлева «Беги, мальчик, беги» (2001). Страшные «приключения» маленького сироты, скитающегося по польским деревням, потерявшего руку, почти забывшего о своем еврействе, – только одна из многочисленных часто биографических книг Ури Орлева на тему Холокоста. Сам писатель тоже остался сиротой во время войны, сумел выжить в Варшавском гетто и в концентрационном лагере.

Исторические бури разорвали многие семейные связи. Ураган Холокоста, пронесшийся по еврейским общинам Европы, оставил после себя великое множество детей без родителей. Некоторые пережили войну только благодаря тому, что их удалось отправить в безопасные места прежде, чем нацистская Германия приступила к тотальному уничтожению евреев. Эти дети, конечно же, надеялись когда – нибудь снова встретиться с родителями. Тетралогия шведской писательницы Анники Тор: «Остров в море» (1996), «Пруд Белых Лилий» (1997), «Глубина моря» (1998) и «Открытое море» (1999) – рассказывает историю двух сестер, увезенных из Австрии в далекую северную страну. Маленький затерянный в море шведский остров оказывается местом спасения и исцеления. В то же время всё, буквально всё в жизни девочек меняется. Они попадают в две разные семьи, но стараются не забывать, что они сестры. «Избегая упоминания об ужасах войны и концентрационных лагерей, эти романы парадоксальным образом только подчеркивают их присутствие».

Эти четыре небольших романа остро ставят проблему усыновления (удочерения), проблему потери своей, в данном случае национальной и религиозной идентичности в обмен на возможность безопасной и даже достаточно комфортабельной жизни. Как мы уже говорили, международное усыновление стало реальностью во второй половине двадцатого века. И началось оно именно с усыновления детей из «горячих точек» и из стран с таким уровнем бедности, что у детей не было никаких шансов там выжить. Существует множество разных подходов: от полной адаптации и растворения в новой культуре до попыток приемных родителей выучить язык и понять культуру той страны или этнической группы, в которой родился усыновленный ими ребенок. Однозначного, «правильного» ответа, что лучше, нет и, видимо, быть не может.

Тема еврейских сирот весьма популярна в мировой, в частности в американской детской литературе и вне истории Холокоста. Так, например, среди множества исторических романов для детей Элизабет Джордж Спир есть один о еврейском сироте в Палестине времен Иисуса Христа. Родителей Даниила, героя «Медного лука» (1961), убили римляне. Мальчик убегает из дому и живет в горах с повстанцами, борющимися против римлян. Казалось бы, избавление от невзгод придет от их легендарного вожака Роша, и именно бок о бок с ним Даниил хочет сражаться. Какое знакомое желание избавиться от жизни в местечке, все оставить ради борьбы за светлое будущее.

Но в деревне внизу у Даниила – старая бабушка и малолетняя больная сестренка Лия. Скоро ему придется взять на себя ответственность за сестру – такую же сироту, как и он сам. Немало приходится Даниилу сражаться со своей злосчастной судьбой, но он не один, с ним верные друзья – Иоиль, сын книжника, и его сестра – близнец Мальтака. Но не только с жестокими обстоятельствами борется юноша. Ему надо победить в себе ненависть и жажду мщения. Победа над злом достигается благодаря победе над самим собой и своим отношением к миру и к людям, и в этой борьбе его поддерживает не Рош, не друзья, а сам Иисус, исцеляющий тяжелобольную Лию.

Действие книги Жаклин Грин «Из вод многих» (1988) происходит в семнадцатом веке, когда евреев изгоняли из Испании и Португалии. Две еврейские девочки разлучены с родителями (читатель не знает, живы ли те или нет, но девочки надеются их найти) и увезены из Португалии в Бразилию. Сестры отданы на воспитание в монастырь. Скоро евреям приходится бежать и из Бразилии. Младшая из сестер, Изабелла, оказывается на корабле, плывущем из Бразилии в Амстердам, но после множества приключений на суше и на море девочка вместе с несколькими еврейскими семьями попадает в Новый Амстердам – будущий Нью – Йорк. Так там появляется первая еврейская община, которая фактически становится коллективной приемной матерью Изабеллы. Интерес американских авторов к историческому прошлому еврейских общин в разных частях света понятен; он служит исторической прелюдией к многочисленным произведениям, посвященным Холокосту.

 

Глава 29

Недавнее прошлое

Переосмысление истории – обычно удел книг для взрослых. Но в последнее время попытка разобраться в исторической правде делается и в детских книгах о недавнем трагическом прошлом. Такие произведения не назовешь традиционными историческими романами, в них нет ни рыцарей, ни мушкетеров, ни особенных побед. Ребенок там, как в реальной жизни, скорее жертва обстоятельств, чем победитель. Эти книги необходимо читать вместе с ребенком, одному ему с жестокой реальностью подчас не справиться.

Написанная по – английски книга писателя – эмигранта из России Евгения Ельчина «Сталинский нос» (2010) стала первым произведением о сиротах сталинского времени, созданным специально для детей. В книге множество иллюстраций самого автора. Главного героя зовут Саша Зайчик, он сын чекиста и верного сталинца. Саша свято верит в «товарища Сталина». Мамы у Саши нет, и читатель с ужасом понимает, что она была арестована по доносу собственного мужа – чекиста. Папа домой возвращается поздно, очень занят тем, что ловит «шпионов» и «врагов народа». Но вот арестовали и его, теперь он сам – «враг народа».

Саша остался один на всем белом свете, даже родная тетя от него отказалась – испугалась за себя и свою семью. И в школе он теперь не первый ученик и любимец учительницы, а, как и два других его одноклассника, у которых арестованы родители, изгой. В довершение совершено страшное «преступление» – Саша случайно отбивает нос у бюста вождя. Огромный нос Сталина, курящий трубку, является напуганному мальчику в полусне – полубреду. Включение элементов магического реализма в повествование помогает читателю понять, в какой страшной атмосфере живет не только Саша, но и вся страна.

Саша медленно, с трудом расстается с вбитыми ему в голову идеалами. Он все еще надеется, что отец жив и они увидятся. Надо только достояться в очереди на свидание на Лубянке. И там, в этой огромной очереди, находится самый неожиданный помощник – незнакомая женщина, готовая приютить мальчика. Счастливый конец? Увы, нет. Зато за эти три дня Саша полностью изменяется, он больше не ходульный пионер, он живой, страдающий ребенок. Он больше не часть коллектива, он – сирота, потерявший самое дорогое – семью.

Автобиографический рассказ Стеллы Нудольской, записанный с ее слов и литературно обработанный Ольгой Громовой в книге «Сахарный ребенок» (2014), начинается с описания чудесной семьи, где растет единственный, любимый ребенок. Его воспитывают замечательные папа с мамой, учат всему: французскому и немецкому, географии и мифам народов мира, поэзии и сказкам, учат ненавязчиво, с любовью. Есть и добрая, хоть и ворчливая, няня, а хорошим манерам ребенка обучают, играя по воскресеньям за обедом в рыцарей Круглого стола: ведь рыцари же не могут чавкать во время еды! Но сталинские репрессии лишают девочку любящей семьи. Арестован ее отец, а мама с дочкой отправляются в ссылку в Киргизию.

Стелла (Эля) и ее мама выживают только благодаря помощи добрых людей – ссыльных украинцев, столыпинских переселенцев, местных киргизов. Именно киргизы дают Эле прозвище «сахарный ребенок» – «Кант Бала», за белую кожу и светлые волосы. Войну они переживают там же, в Киргизии, и вокруг них все больше и больше сирот – из семей ссыльных поволжских немцев и эвакуированных из Беларуси и Украины евреев. Благодаря другим добрым людям Эля с мамой в конце концов попадают обратно в Москву, а вот отец из лагеря так и не возвращается.

Героиня почти документальной повести Марии Марти– росовой «Фотографии на память» (2007) в конце концов оказывается дважды сиротой. Девочка растет в любящей семье и совершенно не подозревает, что ее удочерили, когда она была совсем маленькой. Марго узнает правду только тогда, когда ее приемных родителей уже нет в живых. Отец – армянин убит в Баку во время антиармянских погромов конца 1980–х годов, мать вскорости умирает от болезни сердца, не пережив смерти мужа. Девочку снова удочеряет друг родителей и увозит подальше от страшных воспоминаний – в Америку. Ужас происшедшего в Баку навсегда оставил след в душе и лишил ее не только родителей, но и родины и счастливого детства. Она никогда не сможет забыть того, что случилось в ее жизни, – и хорошего, и плохого. Символом памяти становятся фотокарточки, сделанные новым приемным отцом Марго еще в школьные годы. «Фотография запечатлевает что – то навсегда. И хорошее, и плохое. Запечатлевает и не дает забыть. Если человек помнит о чем – то хорошем, ему обязательно захочется это хорошее сделать снова. А если плохое не забыл, то, значит, никогда его и не повторит».

Но вернемся к военным сиротам. Совсем неожиданно эта тема звучит в современной детской книге о войне, которая использует форму советского рассказа о «пионере – герое», но незаметно переставляет все акценты. Получается совершенно новый взгляд на участие детей и подростков в партизанском движении. «Облачный полк» Эдуарда Веркина (2012), собственно говоря, не о сиротах, но рассказывая военную историю, сиротской темы не избежать. В отряде, куда попадает после контузии Митька, от лица которого ведется повествование, он не единственный сирота (впрочем, ни читатель, ни герой точно не знают, что случилось с его родителями). Другой сирота, Шурка по прозвищу Щурый, – в некотором роде сын полка, только партизанского. Но эти сироты и главный герой повести Саныч совершенно не похожи на ходульных персонажей советской военной прозы для детей. В них героизм намертво соединен с подлинным страданием. У Саныча есть реальный прототип – знаменитый в свое время пионер – герой Леня Голиков. В повести Веркина у него жива мать, которую он даже навещает во время одного из партизанских заданий. Но это никак не отменяет пронзительно – сиротского житья в партизанской землянке, смертельного столкновения подростка, почти еще ребенка, с суровой и кровавой военной действительностью.

Не менее противоречивым, чем советское прошлое в России, оказывается для современников и испанское военное прошлое. В романе Фернандо Мариаса «Где кончается небо» (2005) все очень сложно. Дело в том, что в этой книге история Гражданской войны в Испании (1936–1939) непривычно рассказывается, в каком – то смысле со стороны победителей – франкистов. Однако на чьей стороне окажется герой – дело довольно – таки непредсказуемое. Начнем с того, что Хоакин Дечен, воспитанный монахинями в сиротском приюте, не только совершенно случайно получает свое имя, но и не менее случайно попадает в казармы фалангистов. Им движет мечта о полетах, ибо это единственная мечта, которая у него есть. Он ничего не знает о мире, кроме того, что в нем существуют замечательные самолеты и смелые летчики, которые, рискуя своей жизнью, перелетают через океан. Он ничего не знает о том, что происходит вокруг него, о том, что страна разделена на два враждующих лагеря.

Повстречав первого в своей жизни летчика, он готов отдать за него жизнь. И тут выясняется, что поплатиться жизнью придется и многим другим людям. Как же разобраться, какая сторона правильная? И вообще – то есть ли в мире правильная или неправильная стороны? В каком – то смысле именно сиротство Хоакина и заставляет его без всяких раздумий стать верным помощником капитана Кортеса. Даже когда он понимает, что моральная правота не на стороне капитана, он не может предать своего названого отца. И предает других – тех, кого любит не меньше.

У сироты нет своего имени, оно ему дается «наобум», его легко сменить на любое другое. А фамилию в том приюте, где Хоакин воспитывался, можно было выбрать любую, хоть самую звучную. Хоакин и еще один мальчик из приюта обмениваются именами и одеждой, а вместе с ними и судьбами – кому суждено стать священником, а кому летчиком. Сирота – это тот, у кого нет прошлого, нет даже семейных фотографий, «как будто детские фотографии – доказательство того, что человек существовал».

Хоакин обречен на одиночество, как ни пытается он соединить свою жизнь с жизнью других людей. Одиночество – расплата за невольное предательство. Однако со стороны его жизнь выглядит вполне неплохо. «Приятно, наверно, когда сироты и подкидыши становятся счастливыми. Ну, или кажутся такими». И только после его смерти все становится на свои места – и счастье обретает внучка той женщины, которую он любил… и предал. Она, сирота и дочь сироты, воспитанной в том же приюте, станет пилотом и «взлетит высоко – высоко – наконец – то свободная, наконец – то хозяйка своей судьбы».

Не менее сложна и страшна история сироты, растущего в Австрии, которую фашисты уже включили в состав Германии. Герой книги Джона Бойна «Мальчик на вершине горы» (2015) Пьеро, скоро превратившийся в Петера, ничего не понимает и понимать не хочет. Впрочем, и не может. Он попадает в такую ситуацию, в которой никто ему ничего не объясняет, и проще верить тому, что лежит на поверхности, и много не размышлять. Отец мальчика – немец, мать – француженка, растет он в Париже, а когда родители умирают, попадает к тетке, сестре отца, которая работает экономкой в замке на вершине горы. Хозяин замка – не кто иной, как Адольф Гитлер. Фюрер притягивает и одновременно пугает мальчика, но это же так лестно – стать любимчиком того, кого все боятся. Это книга о том, как легко развратить невинную душу ребенка, превратить его в убежденного фашиста, готового предать тех, кто, как казалось, был ему близок и дорог. Да только все не так просто…

 

Глава 30

Еда – как же без еды?

Без чего не бывает детских книжек? Детских книжек не бывает без еды. В своей статье «Значение еды в детской литературе» Кара Килинг напоминает нам, что «еда – это не просто обеспечение горючим биологических механизмов роста и развития»; важнее другое: «вокруг еды развивается сложное социальное поведение». В первую очередь еда обеспечивает ребенку (и герою литературного произведения) немало приятных минут – вспомним страсть Винни – Пуха к меду и сгущенному молоку или ту сосредоточенность, с которой поросенок Уилбур, герой «Паутинки Шарлотты», поглощает все, что ему предлагается, очевидно «предпочитая еду приключениям».

Многие дети любят поесть, но в жизни сироты еда – не просто необходимость, она индикатор благополучия. Самое страшное в сиротском состоянии – это голод и холод; достаточно вспомнить существующее во множестве вариантов старинное стихотворение (у которого, естественно, есть автор, о чем многие даже не подозревают): «Боже, – говорит малютка. – / Я прозяб и есть хочу. / Боже добрый, кто ж согреет / И накормит сироту?»

Начиная с добавки овсянки, о которой так трогательно молит (особенно в фильме – мюзикле) Оливер Твист, тема еды – ее недостатка и ее изобилия – то и дело появляется на страницах детских книг. Но для начала снова вернемся в миф. Владимир Топоров следующим образом определяет понятие еды в мифах: «Еда в мифах связана со всеми тремя элементами комплекса смерть – плодородие – жизнь и жертвоприношением, в котором мистерия смерти, гибели путем расчленения, разъятия частей, размельчения должна вызвать состояние плодоносящего изобилия и жизненного цветения. Не случайно еда выступает как отмеченная на рубеже любых двух временных циклов, т. e. на пороге нового неизвестного состояния».

Детство – само по себе переход, порог нового состояния, и каждый новый рубеж в детстве отмечается переходом к новому типу еды – от молока к каше, потом к твердой пище, которая с возрастом становится все разнообразнее. Маленькие дети нередко весьма и весьма консервативны в своих пищевых пристрастиях и готовы, как героиня одноименной книжки шпионка Гарриет, носить «бутерброды с помидором в школу каждый день, вот уже пять лет».

Как всегда, начнем с Англии. Еда – такое английское занятие! Ничто не может повлиять на аппетит, ничто не может отвлечь от регулярного приема пищи. Вот, например, Миссис Бобриха в книге Льюиса «Лев, Колдунья и Платяной Шкаф». Надо бежать, спасаться от Белой Колдуньи, а она неторопливо складывает припасы, которые потом ох как пригодятся. Стоит только устроиться на привал, как появляется Дед Мороз, и дети получают на Рождество торжественные и серьезные королевские подарки: Питер – меч, Сьюзен – лук, Люси – исцеляющую все раны и болезни волшебную жидкость в маленькой бутылочке. А следом из мешка Деда Мороза – «большой поднос, на котором стояли пять чашек с блюдцами, вазочка с сахаром, сливочник со сливками и большущий чайник с крутым кипятком: чайник шипел и плевался во все стороны». Перевернем еще несколько страниц; страшная битва только – только успела закончиться, а все уже расселись на траве пить положенный пятичасовой чай.

Джил и Юстэс, главные действующие лица еще одной книжки из нарнийского цикла, «Серебряное кресло», оказываются в замке злых великанов, прикидывающихся лучшими друзьями детей. К счастью, героям на глаза попадается «Поваренная книга», в которой содержится следующий рецепт: «ЧЕЛОВЕК. Это изящное небольшое двуногое, которое издавна считается деликатесом, является традиционным блюдом на осеннем пиру, где подается между рыбой и мясным». И сразу становится понятным, кто добрый и кто злой. Впрочем, могли бы и раньше догадаться – великаны с удовольствием едят говорящего оленя да еще обсуждают, что «тот олень просто врал… Когда его поймали, он сказал, не убивайте меня, я жесткотелый; я буду вам не по вкусу». Содержимое тарелки приобретает символическое значение, передающее важнейшие нравственные оттенки.

И когда все хорошо кончается, когда все задачи выполнены и принц Рилиан спасен, герои сразу же удостаиваются истинно нарнийского вознаграждения. Их ждет замечательный ужин, в котором непременно должны присутствовать сосиски, «настоящие, сочные, румяные». И, как вспоминает Люси, «жареную картошку она ела, и каленые орехи, и печеные яблоки, набитые изюмом, и мороженое, а пила шоколад». Нельзя не процитировать и описание завтрака кентавров: «У кентавров два желудка, человеческий и лошадиный. И оба требуют еды. Так что они едят кашу, почки, омлет с грудинкой, бутерброды с ветчиной, мармелад, пьют кофе и пиво, потом часок пасутся и снова едят – теплые отруби, овес, а под конец мешок сахару». Не надо забывать, конечно, что нарнийский цикл был начат Льюисом во время войны и пищевых рационов.

Правильная еда – это не только награда, но и доказательство того, что ребенок не одинок, что ребенка ждут друзья и любящие взрослые, которые и обогреют, и накормят. Уже изданы по крайней мере две книги нарнийских рецептов (конечно, приготовление человечины в них не вошло), в одной из них – более семидесяти рецептов, в другой – сто пятьдесят, от рахат – лукума (правда, вряд ли волшебного) до угрей, обожаемых кваклями – бродяклями.

В «Тайне Лунной Долины» Элизабет Гоудж (любимой книге, как она сама утверждает, Джоан Ролинг, автора «Гарри Поттера») еда, в истинно английских традициях, занимает не меньшее место, чем в нарнийских историях. Завтраки, обеды и ужины, а также вкусовые предпочтения каждого из героев, людей и зверей, описаны с невероятными подробностями. Не говоря уже о том, что один из героев – повар, и часто действие разворачивается на кухне. В результате усилий повара Мармадьюка Алли героям достается такой обильный завтрак: «Но на завтрак были не только колбаски. Еще Дигвид принес огромный кусок окорока домашнего копчения, сваренные вкрутую яйца, кофе, чай, свежеиспеченный хлеб, мед, сливки с толстым слоем жира сверху, свежесбитое масло и парное молоко, еще теплое и пенящееся. Выбор был такой широкий и прекрасный, что у Марии проснулся небывалый аппетит, не говоря уже о Виггинсе, чья зеленая мисочка была уже распакована и стояла прямо перед ним, наполненная колбасками щедрой рукой самого сэра Бенджамина. Рольв, как оказалось, всегда завтракал на кухне, потому что он предпочитал сырое мясо и не был самым приятным компаньоном во время еды. Даже мисс Гелиотроп, ободренная свободной от кошмаров ночью, рискнула скушать крутое яичко. Что до сэра Бенджамина, невозможно описать, сколько он съел, и зрелище семейного аппетита, соединенное с обхватом его талии, заставило Марию поразмышлять минутку, что предпочесть, колбаску или яйцо».

Все это великолепие нужно для того, чтобы показать, что главная героиня книги, сирота Мария, нашла свою семью, стала частью прекрасной Лунной Долины и чудесного поместья сэра Бенджамина. Ароматные колбаски приобщают Марию к духу места. Получив право сидеть за обеденным столом, она утверждается в праве наследования: хороший аппетит доказывает, что она – истинная Мерривезер.

Да, самой Марии аппетит никогда не отказывает; кроме того, она отлично понимает, насколько важен ломящийся яствами стол в деле примирения враждующих сторон. Намереваясь собрать вместе участников давнишней распри, чтобы помочь им избавиться наконец от всех разногласий, она просит повара Мармадьюка Алли получше к этому подготовиться. «Великое событие нужно хорошенько отпраздновать», – заявляет повар, предлагая следующее меню: «Сливовый пирог. Шафрановый пирог. Вишневый пирог. Пирог с воздушной глазурью. Эклеры. Имбирные пряники. Меренги. Сладкий крем. Миндальные пирожные. Песочные пирожные. Шоколадное суфле. Овсяное печенье. Рожки с кремом. Девонширские булочки. Корнуоллский пирог. Бутерброды с вареньем. Бутерброды со сладким творогом. Тосты с корицей. Медовые тосты…»

Еда компенсирует недостаток всего, чего не хватает ребенку. Она утешает и развлекает. В книге Филиппы Пирс «Том и полночный сад» тетушка Тома, не зная, как отвлечь его от грустных мыслей о доме и о брате, день – деньской пичкает его всякими вкусностями, да так, что у мальчика от несварения желудка начинается бессонница. И насколько Том недоволен всем остальным, что происходит в тетушкином доме, ее стряпня им вполне оценена: чай по – девонширски, к которому полагаются «крутые яйца, свежеиспеченные домашние булочки и домашнего же приготовления клубничное варенье со сбитыми сливками», вызывает у мальчика полное одобрение. В общем, как пишет Том в письме к брату: «Кормят вкусно».

Особенно важна еда, когда совсем плохо. Трейси Бикер, героиня книги Жаклин Уилсон, норовит пойти «потрошить холодильник» и устроить себе «полночный пир». «Ясно, почему я не могу уснуть. Это желудок бунтует. Когда я плачу, мне всегда хочется есть». Душевная боль ребенка успокаивается шоколадом, а если шоколада не нашлось, то хотя бы хлопьями и маслом с сахаром.

Вафли в книге современной норвежской писательницы Марии Парр «Вафельное сердце» оказываются лучшим лекарством от всех возможных неприятностей, даже от смерти. Аромат вафель, которые печет баба – тетя – родная сестра дедушки главного героя и рассказчика Трилле, – умиротворяет «враждующие» (хотя бы понарошку) стороны. Вафлям удается даже смягчить сердечную боль разлуки с умершей бабой – тетей, о которой тоскуют и брат, и внук, и соседская девочка. И в конце книги, конечно же, есть рецепт изготовления настоящих вафель.

Невозможно забыть плюшки с корицей и мясные тефтельки, обожаемые Карлсоном, а уж из рецептов Муми – мамы в книгах Туве Янссон о Муми – тролле можно легко составить целую книгу, что и сделал финский писатель Сами Малила в «Поваренной книге Муми – мамы». Для великого августовского пира Муми – мама подвозит целую тележку блинов, а Муми – папа готовит пунш сразу в нескольких бочках. Вокруг семейства Муми – троллей собирается множество бесприютных созданий, которых родители Муми – тролля как бы усыновляют. И даже опасному волшебнику сразу же подносятся блины с вареньем, и аппетит, с которым он их ест, немедленно всех успокаивает. «Тот, кто ест блины с вареньем, не может быть так уж жутко опасен».

В робинзонадах наподобие «Острова голубых дельфинов» Скотта О’Делла от возможности найти еду зависит сама жизнь героини. Карана добывает пропитание – морских ракушек и рыбу, а немного пообжившись, учится варить злаки и коренья. Еда, а главное, вода – без нее никак не обойтись. Когда у Кораны появляется ее Пятница – бывший враг, а теперь единственный друг пес Ронту, едой приходится запасаться на двоих. Одинокая девочка не прочь подумать не только о том, чтобы поесть, но и о том, чтобы поесть вкусно. Она немало времени проводит, пытаясь поймать спрута, потому что «спрут – самое большое лакомство из всех даров моря. Мясо у него белое, нежное и совершенно изумительное на вкус».

И родители, и воспитатели прекрасно понимают важность еды для ребенка. В детском доме семейного типа, в котором томится Марик, герой книги Дины Сабитовой «Цирк в шкатулке», учат, как «делать бутерброды с соленым огурцом и вареной колбасой» на уроках «подготовки к самостоятельной жизни».

Забегая немного вперед, скажу о еде в книгах о Гарри Поттере. Как отмечает Кара Килинг, дружба Гарри и Рона начинается с того, что Гарри угощает его сластями, купленными в Хогвартском экспрессе. Другая исследовательница подчеркивает, что Гарри, который никогда не ел досыта у Дурслей, никак не может наесться, когда попадает в школу. По ее словам, «для многих людей, во многих культурах еда – знак любви. Для Гарри Поттера еда также ассоциируется с комфортом и теплом». Во время хогвартских пиров Гарри окружен друзьями и наверняка в безопасности.

Ролинг умело творит свою параллельную вселенную, Хогвартскую школу. Здесь есть все, чего ни пожелаешь: полное описание места действия, событий, происходящих день ото дня, расписание занятий, еда, включая грандиозные пиры каждого сезона, подолгу длящиеся и в самих книгах, и в экранизациях, начиная с самой первой (2001), где столы просто ломятся от всякой всячины.

Еда действительно очень важна для придания реальности литературной вселенной. Когда читаешь описание хогвартских пиршеств, слюна так и капает, и воображаемые яства еще сильнее затягивают в реальность мира, умело нарисованного Ролинг. И даже в последнем фильме, где уже не до пиров, полная победа обозначена если не едой, то питьем – каждый выживший после страшной битвы с Волан – де – Мортом и его приспешниками сторонник Гарри сразу же получает кружку чего – то явно вкусного и горячего.