— Ватсон, — шепнул мне на ухо Шерлок Холмс, — с этой дамой случилось несчастье.

— Откуда вы знаете? — с изумлением посмотрит я на него.

— Дедуктивный метод, — хладнокровно ответил сыщик. — Она плачет.

— Но почему же вы думаете, что она плачет от несчастья? — пораженный его доводами, пробормотал я.

— О, мы, сыщики, должны быть внимательны ко всему… Войдя в комнату, она сказала: «Сударь, со мной случилось несчастье». Сопоставьте ее заявление и слезы, и вы поймете, что я прав.

— Да, да, — преклоняясь перед ним, сказал я.

— Сударыня, — сказал Шерлок даме, — скажите, что привело вас сюда…

Дама приложила платок к глазам, одним усилием воли сдержала истерический крик горя и ответила:

— Один рубль десять копеек.

— Наследство? — быстро схватывая ее за руку, спросил Шерлок. — Украли?

— Отдала. Сама. Везде то же самое.

— Кому?

— Ему. Фамилию сейчас забыла. Рядом с нами. Высокий, рыжий.

— Записывайте, Ватсон: высокий, рыжий. Требовал и угрожал?

— Откуда вы знаете? — с удивлением, в котором сквозил ужас, спросил я.

— О, мы сыщики. Что у него было в руках, сударыня?

— У него? Ветчина.

— Записывайте, Ватсон. Это первый случай в моей практике — убийство ветчины.

— Докажите, что он жулик, господин Холмс, — умоляюще произнесла дама, — сделайте это ради моего малютки-сына, исключенного из университета за невзнос платы, и ради моего малютки-мужа, лишившегося места в кредитной канцелярии…

— Сударыня, — сказал Шерлок Холмс, — я сделаю все, что смогу…

* * *

— Это работает шайка канадских подкалывателей, — хмуро сказал Холмс, когда женщина ушла. — Том Джонс, человек с рваным ухом, и его шайка… Я накрою их… Ватсон, кто-то звонит…

— Телеграмма…

— И ее, конечно, принес не ученик консерватории, а телеграфист…

— Шерлок… Откуда…

— О, мы сыщики… — Он быстро пробежал телеграмму и, побелев, тяжело опустился в кресло. — Ватсон, преступление развертывается… Среди белого дня, на Невском, с человека взяли полтора рубля за фунт сливочного масла…

— Вы шутите, — не веря собственным ушам, произнес я, — не может быть. Ведь около Петрограда десятки вагонов с прекрасным сливочным маслом… Полиция…

— Полиция? — раздраженно сказал Холмс. — Что вы мне говорите… Шайка канадских грабителей сильнее полиции… Кто-то идет, Ватсон…

— Письмо. Почерк неразборчивый.

— Это пишет Джим, моя собака, которую я дедуктивным путем научил писать на почтовой бумаге.

Он вскрыл конверт и громко произнес:

— Преступление…

— Продолжается?

— Развивается, Ватсон, бешеными шагами… Джим пишет, что он проследил за старухой, с которой взяли шесть гривен за десяток яиц…

— В безлюдном переулке, осенней ночью, когда темное небо, нависш…

— Днем. На Садовой! — резко кинул он.

— Преступник бежал?

— Торгует. О, Том Джонс, — опасная штучка…

— Но ведь, подъезжая к Петрограду, мы видели вагоны, наполненные яйцами…

— Джонс задерживает их на станции…

— Но городское самоуправление…

— Агенты Джонса, канадского разбойника, дорогой Ватсон, вездесущи… Они в тех местах, где даже…

— Кто-то стучится…

— Это стучится мужчина.

— Почему вы думаете? Я поражен до глубины…

— Ах, это так просто, — почти с досадой кинул великий сыщик. — Он говорит за дверью басом. На моей практике был только один случай, в Небраске, чтобы женщина говорила басом. И то это оказалась не женщина, а негодяй Баукинс, которого повесили… Что там?

— Записка…

— Дайте… Ватсон, я теряю голову. Они хитрее меня. Новое преступление на окраинах Петрограда. Громадная партия дров исчезла на глазах у толпы. Остатки продавались по восемнадцать рублей за сажень…

— Может быть, поедем сами?..

— Едем, — коротко сказал он, — сыщик должен быть первым на месте преступления.

* * *

Мы вышли на улицу.

— За нами следят, — шепнул мне Шерлок, — нужно быть осторожным. Сейчас я проверю, нет ли поблизости молодцов из шайки Джонса. Извозчик!

— Куда прикажете?

— Невский, угол…

— Рупь.

Шерлок метнулся в сторону и оттащил меня.

— Это Джек Пятнистый, один из главарей… Дальше.

Через две улицы, около какого-то магазина, мы увидели толпу людей, мрачно стоявших друг за другом. Впускали в полуприкрытые двери магазина по одному.

— Здесь творится что-то неладное… В чем дело? — спросил он у одного из толпы. — Сознавайтесь. Только при этом условии вам будет дарована свобода.

Тот схватился за сердце, пошатнулся и заплакал.

— О, не сердитесь. Я не виноват. Это очередь за сахаром.

— Вы врете, сэр, — холодно сказал Шерлок, — я знаю, что в Петрограде громадные залежи сахара. Вы врете.

— Честное слово. Здесь его продают на три копейки дороже.

— Почему же вы не кричите?

— Благодарю вас. Кричали.

— Идем, Ватсон… Я теряю голову… Скорее…

* * *

— Вы подождете здесь, — сказал мне Шерлок у фруктового магазина, — я сейчас вернусь.

Он быстро нырнул в магазин, приняв вид беззаботного портового извозчика, а я, закрыв зонтом ноги от любопытных взглядов, стал дожидаться. Не прошло и двух минут, как Холмс резким прыжком вынырнул из магазина и глухим шепотом кинул мне:

— Ватсон… Они и здесь…

— Джонс?

— Его ребята… Я попросил десять плохих яблок…

— Сколько? — с дрожью в голосе спросил я.

— Два рубля.

— Стальные наручники были с вами?..

— Ватсон, Ватсон… Мое имя посрамлено… На моих глазах негодяй бросился на какую-то даму и взял с нее четыре рубля за десяток гнилых груш… Я сам едва успел выскочить…

— Что делать, Шерлок…

Он печально посмотрел на меня и грустно покачал головой:

— Ватсон… Шайка канадских грабителей сильнее Холмса… Здесь замешан Мориарти… король преступников, мой злейший враг… Идем же домой.

* * *

Ночью мы были разбужены звоном стекол. В комнату влетел громадный булыжник, завернутый бумагой.

Гибким ягуаром средних лет Шерлок бросился к камню, развернул бумагу, прочел и передал мне.

— Я приговорен к смерти, — сказал он, берясь за скрипку и играя одну из Мендельсоновских вещиц Грига, — Ватсон, где мой смычок…

Я просмотрел бумагу.

— Шерлок, — дрожащим голосом и вежливо сказал я, — вас приговорила к смерти дровяная комиссия.

— Это общество перекочевало из долин Иллинойса в Европу. Мне уже не раз приходилось сталкиваться с ними. Помните труп в двух сундуках на борту «Ориноко»?

Как бы в ответ на эти слова электричество потухло, дверь раскрылась, и чья-то рука, высунувшись, прибила кинжалом к дверям маленькую записку.

— Зажгите свет, Ватсон, — спокойно сказал Шерлок Холмс, — если вас не убили.

— Нет, дорогой друг. Я жив.

— Это не первый случай в моей практике, когда люди, которым не грозила опасность, оставались живы. Зажгли? Теперь прочтите… Не беднейте. Читайте вслух…

— Тайная организация Фруктовщиков… Яичников… Молочников…

— К смерти?

— К ней.

— Ватсон, мы должны уехать отсюда. Канадские грабители торжествуют. Здесь сила в их руках. Холмс бессилен. О, Том Джонс… Мы еще с тобой встретимся…

* * *

После этого мы часто вспоминали с Холмсом о делах шайки Джонса в Петрограде. Мы уличили одну коронованную особу в краже серебряных ложек, раскрыли в Берлине притон награбленных в разных концах Европы вещей, арестовали шесть убийц старух, бросавших в них сверху бомбы, проследили организацию душителей ядовитыми газами — но каждый раз, когда имя Холмса покрывалось новым ореолом славы, он вздыхал и сконфуженно говорил:

— А помните, тогда… Шайка канадских грабителей…

— Помните, Холмс, — утешал я его, — ваши последние дела…

— Ах, нет дорогой Ватсон, — с горечью отвечал он, — это были первые грабители, которых было так много, а меня так мало…