Снаружи резко похолодало, и горизонт затягивали грозовые облака. Но Лукас видел только полные ужаса глаза матери. Он знал, что этот взгляд отныне станет везде преследовать его, если только он не разыщет отца и не уговорит его взять назад свое проклятие.

Могила отца не могла быть далеко отсюда. Лукас огляделся по сторонам и вскоре увидел отца на крыше часовни, стоявшей посреди кладбищенской аллеи. К стене часовни была прислонена лестница. С тяжелым сердцем Лукас вскарабкался по перекладинам. Он обещал принести отцу вести о его родителях, пригласить его на чашку кофе и поговорить с ним по душам – а принес только новую боль. И Лукас понятия не имел, как избавить его от этой боли, не поворачивая в ране нож.

Отец сидел на дальнем конце крыши, свесив вниз ноги. В руке он держал удочку.

Что за рыбу он рассчитывал поймать с этой крыши?

Отец повернулся и, сделав ему знак молчать, указал рукой вниз. Он нисколько не был похож на страдающе – го человека. Неужели мать лгала ему, чтобы разжалобить?

Лукас нагнулся над краем крыши, пытаясь разглядеть, на что показывал отец, и сперва заметил только дохлых кошек с размозженными черепами, валявшихся у основания стены. Но отец указывал вовсе не на них, а на живого кота, который, принюхиваясь, подбирался к останкам. Вот он учуял запах рыбки, нацепленной на кончик свисавшей над его головой лески. Когда животное подошло к приманке, чтобы ее как следует обнюхать, Лукас сообразил, чем именно занимается отец, и уставился на него с ужасом и изумлением. Насколько он помнил, отец никогда никому намеренно не причинял зла. Что заставило его так измениться? Неужели его мать все-таки сказала ему правду?

Внезапно раздался пронзительный вой, и отец дернул леску вверх. На конце ее беспомощно барахтался кот, в горло которого все глубже вонзался крючок. Взяв удочку в одну руку, второй отец поднял из аккуратно сложенных рядом с ним в стопку кирпичей один и размозжил животному голову, затем отцепил его и бросил вниз к остальным трупикам.

– Хочешь попробовать? – осведомился он у сына, цепляя на крючок новую рыбку.

Лукас покачал головой.

– Ничего страшного. У них ведь нет сердца – только брюхо.

Лукас снова покачал головой. А отец забросил удочку.

Бедняга! Ничто в жизни не смогло сломить его, и вот он сошел с ума, узнав о неверности супруги, и теперь вымещает зло на кошках. Но ему наверняка еще неизвестно, что и сын знает об этом, иначе он не смотрел бы ему в лицо с улыбкой. Мать, видимо, рассказала лишь часть правды.

– Это ты мой отец? – спросил отец, поджидая следующего кота.

– Что? – не понял Лукас, полагая, что ослышался.

Отец хотел повторить свой вопрос, когда леска вдруг натянулась. Мужчины посмотрели вниз. Вместо очередного кота, болтающегося на крючке, они увидели отца Нестора, облаченного в черную рясу, вместе с горбатым ризничим. Мертвый священник сказал, обращаясь к отцу Лукаса и крепко ухватив рукой леску:

– Вот чем вы тут занимаетесь! Хотите, чтобы всех нас сожрали крысы?

Свободной рукой отец Лукаса схватил кирпич и запустил в отца Нестора. Но тот увернулся и велел ризничему перерезать леску. Что тот и сделал перочинным ножичком.

– Если станете продолжать, – пригрозил священник, – я запру вас в могиле и выброшу ключ.

И удалился прочь, сопровождаемый горбуном. Отец Лукаса выронил удочку на землю.

– Я хочу к мамочке, – пробормотал он и отчаянно зарыдал.

Лукас ни разу не видел отца плачущим. Он смотрел, как его крепкий подтянутый отец плачет, словно потерявшийся малыш, и его охватил жгучий стыд, словно отец сейчас только что снова умер, и убил его он.

Едва сдерживая слезы, Лукас взял отца на руки. Отец и в самом деле оказался легким, как ребенок. Крепко прижимая его к себе, Лукас спустился с ним по лестнице, а потом в могилу, где уложил отца в его гроб.

– Закрой глазки, – сказал Лукас, гладя отца по лысой голове. – Спи, и во сне найдешь мамочку.

– Хорошо, – послушно сказал отец, улыбаясь своей улыбкой, которая единственная осталась в нем неизменной. Потом свернулся калачиком и закрыл глаза, как ребенок в рождественский сочельник, ожидая, что его посетит Санта-Клаус.

Покидая отцовскую могилу, Лукас думал, что вот теперь лишил отца последнего шанса разыскать родителей, которых он никогда не знал. На его сердце легла тяжесть еще одной вины. Даже если они сумеют найти своего сына, вспомнит ли он, что когда-то в них нуждался?