РЕБЕККА

ЭТО СЛОВНО ДЕЖАВЮ. Опять.

Сначала, я танцую, болтая с Тристаном о его отношениях с Эмили, а потом вдруг он лежит на полу, схватившись за свою челюсть, а Николас возвышается над ним. Толпа вокруг нас расступается, а мой жених стоит над ним, тяжело дыша от гнева. Костяшки на его руке все еще красные и воспаленные от удара.

— Ты ублюдок. Как ты мог?

— Ник? — взвизгиваю я.

Его стальные глаза обращаются ко мне. У меня сердце сжимается от взгляда предательства, которым он одаривает меня. Я подхожу к нему в попытке успокоить, но он отходит. Он не хочет иметь со мной ничего общего, это очевидно. От этой мысли я практически разваливаюсь на пополам.

— Ты все время знала об этом? — рычит он.

Блядь.

Эмили подбегает и пытается оттащить Ника назад, но он просто отмахивается от нее тоже. Должно быть, она рассказала ему. Он даже не смотрит на нее. Она едва не падает духом от поражения. У меня сердце сжимается, когда я вижу, как на ее глазах выступают слезы. Даже не представляю, как это должно быть для нее тяжело. Это почти разрывает меня на части.

— Я узнала на этой неделе, — наконец отвечаю я.

— И ты скрывала это от меня?

— Ник, это не мой секрет.

Тристан встает, вытирая рукавом кровь со своей рассеченной губы. Он кажется равнодушным, что часть крови стекает по его подбородку.

— Ник, тебе нужно, мать твою, успокоиться.

— Что ты только что сказал?

Николас делает шаг в его сторону, готовый снова нанести удар. Боже, правый, я не хочу это видеть. Это Битва гребаных Титанов. Они разгромят это место, если мы не остановим их. Я наблюдаю, как Тристан поправляет свой галстук и пиджак, словно стоит перед зеркалом, собираясь на ужин. Николас смотрит на него сердито, когда тот разводит руками.

— Приятель, я не собираюсь бить тебя в ответ. Бей меня, если хочешь, но я к тебе не прикоснусь.

— Ты спал с моей младшей сестрой. Она тебе почти как сестра! — кричит он.

— Нет, она мне не сестра. И никогда не была. И никогда не будет.

— Ты больной ублюдок. Все эти годы?

— Я не просто трахаю твою сестренку, Ник. Я люблю ее.

Слова Тристана, кажется, только больше злят Николаса.

— Если бы ты любил ее, ты бы оставил ее в покое. Она ребенок по сравнению с тобой.

Эмили делает шаг вперед, обходя Николаса. К моему удивлению она встает перед Тристаном и встречается лицом к лицу со своим братом. Ее миниатюрное тело — единственная сила, удерживающая ее брата от убийства его лучшего друга.

— Я больше не маленькая девочка, Ник. Я знаю, что делаю. Также, как и ты знаешь, что делаешь, женясь на Ребекке.

Ее комментарий заставляет Ника покорно замолчать. Его взгляд перемещается на меня, а затем снова возвращается к его сестре и его лучшему другу. Может быть, он больше не понимает, что ему делать. Иррациональный страх просачивается в мой мозг.

— Ты должна быть с кем-то своего возраста.

— Разве ты еще не понял? Мы не выбираем, кого нам любить, — говорит она, переплетая свои пальцы с пальцами Тристана.

Правдивее слов еще не было сказано.

* * *

Поездка домой проходит в молчании. Слишком тихо. Я наблюдаю за Николасом, как он молча ведет автомобиль, ни разу не оторвав взгляд от дороги. Черты его лица кажутся расслабленными, кроме явного подергивания его челюсти, едва заметного. Его пальцы сжимают руль так сильно, что костяшки побелели. Он взбешен, и я его понимаю. Я тоже злилась бы, но не потому что мой лучший друг запал на мою сестру. Я бы разозлилась за ложь.

Пол часа назад мы покинули Riptide в лихорадочной дымке, мне пришлось буквально тащить Николаса к автомобилю. Можно с уверенностью сказать, что вечер покатился под откос, когда Николас ударил своего лучшего друга в лицо. Не уверена, как эти двое помирятся, но им придется это сделать. В настоящий момент, я даже не уверена, простит ли Николас меня когда-нибудь, что не рассказала ему об Эмили.

Автомобиль останавливается на красный свет. Когда Николас поворачивается ко мне с расстроенным видом, в его глазах мелькает неуверенность. Боже, ненавижу то, что являюсь одной из причин такого выражения на его лице. Пожалуйста, не надо ненавидеть меня. Утаивать от него этот секрет было очень тяжело, но я не могла нарушить данное Эмили обещание. Хотя я не в восторге от выбранного ею момента, я рада, что она наконец-то рассказала Николасу.

— Ник, я не могу вынести мысли, что расстроила тебя.

— Ты не расстроила меня. Я недоволен собой.

— Почему?

Николас мельком смотрит на меня, прежде чем двигается дальше к нашему дому. В его выражении есть какая-то необычная печаль. Если он не злится, то определенно разочарован во мне, а это еще хуже.

— Потому что не видел, что происходит, а должен был.

— Они хорошо это скрывали.

— Да, хорошо, — говорит он с досадой.

У меня мелькнула мысль, что может быть Николаса больше беспокоит ложь, а не тот факт, что его лучший друг путается с его сестрой. Он знает Тристана с самого детства. Он знает его характер. И он знает, что он хороший человек. Чего еще можно желать для своей сестры?

— Тебе и правда так ненавистна мысль о них двоих? — спрашиваю я.

Он вздыхает, поворачивая на улицу в сторону нашего дома. Как только мы припарковались, он поворачивается ко мне и зарывается пальцами в мои волосы. Боль в его глазах рвет меня на части, заставляя меня поцелуем разрушить это выражение. Взгляд его голубых глаз скользит по мне.

— Нет, я не ненавижу мысль о том, чтобы они были вместе. И это беспокоит меня.

Я улыбаюсь.

— Почему?

— Она моя сестра.

— А ты чересчур заботливый?

Медленная улыбка расползается на лице Николаса, прежде чем он наклоняется и целует меня. Сначала медленно, но поцелуй быстро превращается во что-то большее. Николас стонет в знак одобрения, когда я прикусываю его нижнюю губу. Он отвечает, мягко потянув меня за волосы.

— Мы должны идти внутрь.

— Тебе не нравится целоваться в машинах? — смеюсь я.

— Нравится, но трахаться мне нравится больше в кровати.