— Мы не туда едем… — проглотив, наконец, страх, я поправила пиджак Суворова на своих плечах, закутавшись еще сильнее. За окном мелькал пейзаж пригорода, и я понимала, что волк упорно везет меня в свое логово.

Спаситель с невинной жертвой? Герой с победой? Или захватчик со своим трофеем?

Кто я для него?

Его профиль был черен на фоне ночного неба, проглядывающего через машинное стекло. Или же он сам выглядел мрачно? Я не могла понять. Он неуловимо изменился: взгляд, походка, даже телосложение стало еще мощнее! Смотря на него, некоторые могли бы увидеть в его глазах приговор — они были словно нечеловеческими.

Но я его не боялась! Уговаривала себя, что должна, просто обязана! Особенно после того, как видела его окровавленное лицо после превращения. Загоняла обратно странную гордость, которая словно павлин, распустила перья у меня внутри: «Он спас меня!»

Дурочка! Готова была повиснуть у него на плече и рыдать! Мне хотелось этого до безумия, рассказать ему, через чего мне пришлось пройти в клане Бродячих! Но вместо этого я подняла голые ноги, обхватила колени и спрятала лицо, наклонившись к ним. Загородилась от него огненной завесой волос, то открывала рот, чтобы задать вопрос, то закрывала.

И так больше и не вымолвила ни слова.

Я не ошиблась в своих предположениях — Суворов привез меня в особняк, встречающий нас открытыми настежь воротами, словно ожидающий дорогих гостей. Только оборотни, высыпавшиеся из-за всех углов, нарушили атмосферу дружелюбия. Они были явно встревожены за альфу.

Егор еле дождался, пока машина остановится, и уже напряженно ожидал у водительской двери, не смея открывать сам. Стас быстро оценил возникшую суматоху, повернулся, раскаянным взглядом пробежался по моей фигуре, заглянул в глаза и сказал:

— Я на секунду, только никуда не уходи, — слышать просьбу в голосе альфы было невероятно. Мне не послышалось, нет?

Суворов выскочил из машины, тихо прикрыл дверь и торопливо заговорил со своим помощником. Бросил «Расходитесь» остальным зевакам, и уже через минуту стоянка перед домом пустовала. Последним уходил Егор, и только когда его фигура скрылась из виду, Стас открыл мою дверь и, не говоря ни слова, просунул руки под меня и вытянул из автомобиля.

— Пусти, — я закрыла глаза, говоря нужные слова. И пусть мне самой хотелось расслабиться в его руках, я не могла себе такое позволить. Не сейчас, пока я не знаю, что от меня хочет альфа. Да и не могла я забыть его обвинений, брошенных мне прямо в лицо.

— Нет, — он посмотрел на меня сверху вниз, склонив голову и продолжая идти. И я не сразу заметила, что он несет меня совсем не в особняк. Боковым зрением зацепила кусты роз в ночном саду, освещенные фонариками. Подняла глаза на арку, увитую плющом, под которой он пронес меня, и с удивлением поняла, что мы направляемся все глубже в сад.

Подняла на мужчину глаза, встретилась с хищным прищуром и быстро отвела их в сторону, не выдержав взгляда. Мне показалось, что на меня смотрел волк, а не человек. Но ведь это невозможно, так ведь?

Он переместил мой вес, и я с испугу ухватилась за его плечи. Калитка беззвучно открылась, открывая взгляду темный лес, заполнивший тишину звуками скрипящих деревьев. Становилось жутко, и я сжалась, но заметила это, только когда до меня донесся успокаивающий шепот Суворова:

— Все хорошо, верь мне.

Как же, верь ему! — так и хотелось крикнуть мне, но во рту было так сухо от нервов, казалось, что слова сейчас всколыхнут осадок в душе. Тяжесть от его прошлых слов и поступков, обиду, что он не узнал меня, ту самую, «почти идеальную».

Его руки держали крепко и бережно, и какие бы буреломы он не обходил, через какие канавы не перепрыгивал, я возмутительно спокойно чувствовала себя. Мои руки так и остались на его плечах, от его кожи шло приятное тепло, греющее ладони. А под кожей чувствовалась дикая сила, так и влекущая к себе, и я благодарила всех лисьих богов, что сейчас ночь, мои глаза видят все не так детально. Хотя сейчас бы я согласилась на менее чуткое к движению зрение.

— Куда мы? — поймав мой изучающий взгляд, Суворов притормозил, и я поспешила направить его мысли в другую сторону.

— Я хочу показать тебе кое-что.

— Прямо сейчас? Ночью? — не шутит ли он?

— Да, — решительный ответ, ускоренный шаг — Стас спешил, словно я могла каким-то образом вырваться из его хватки и убежать.

Вдруг я оказалась на ногах, и от резкого движения рубашка задралась до груди, пиджак сполз с плеч — по мне так, жалкое зрелище, которое совсем странно повлияло на волка. В его глазах горели жажда, голод и желание. Лицо настоящего хищника, а я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, и стыдно было признаться — он выглядел в моих глазах еще привлекательнее. Так и хотелось сделать шаг навстречу, но я стиснула зубы, одернула еще раз одежду и огляделась по сторонам.

— Ох, — вырвалось невольно.

— Голубое озеро, — голос сзади заставил кожу на шее покрыться мурашками. Затылок защекотало его дыхание, а мужские руки опустились на мои плечи.

Я повела ими, желая скинуть оковы, и Суворов, глубоко и тяжело вздохнув, убрал руки. А потом сграбастал меня в охапку сзади, вырвав вздох удивления, обнял крепко, словно оплетая всю меня. Склонил голову ко мне и быстро заговорил:

— Выслушай! Не дергайся, не вырывайся, просто услышь меня.

Я остановилась, замерла, и лес наполнился звуками нашего частого дыхания. Озеро с голубыми всполохами внутри манило к себе, влекло, зазывало окунуться в свою глубину. Я смотрела на ровную гладь широко открытыми глазами, чувствуя прижатое ко мне тело Суворова.

— Я ослеп не просто так, Катя. Десять лет я упивался болью одиночества, грыз себя изнутри. Одна человеческая девушка никак не выходила у меня из головы. Ради нее я, трехлапый волк, принял свою сущность альфы, несмотря на внутренних демонов. Но она выбрала другого, злость и ярость долго отравляли мою жизнь. Лидер во мне требовал реванша, но я не мог, да и не хотел разрушать судьбы других людей. Годами накручивал себя, думал, что делал неправильно. И в один момент понял, что это путь в никуда. И тогда я воспользовался программой по подбору пар…

Я слышала его, почти не дыша. Чувствовала горечь слов, но упоминание о человечке болезненно укололо сердце, и я стала напряженной, словно камень. И даже жар от его тела не согревал меня сейчас.

— И вот появилась надежда. Еще не видимая, но я уже кое-что о ней знал — ее зовут Екатерина.

Я переступила с ноги на ногу, и он обратил внимание на мои голые ступни. Подхватил меня на руки вновь, присел и посадил меня к себе не колени, обхватив ступни рукой, согревая.

— Мне не холодно, не надо, — попыталась я вырваться.

— Дослушай, — попросил он второй раз за вечер, и я послушалась. Знала, чего стоит альфе подобный тон — борьбы с самим собой, со своей сущностью.

— Я упорно видел в ней человечку, ведь по другому и подумать не мог! Программа рассчитана именно на них. И я бился как рыба об лед, не понимая, почему меня так дико тянет к одной лисице. Почему от ее запаха у меня сносит крышу, а за единое ее прикосновение я готов заложить душу! Мой волк сходил с ума от слепоты человеческой половины, и я с трудом держал себя в руках, постоянно срываясь. Разрывался на две части: одна рассуждала, что нельзя упускать возможность узнать свою идеальную пару, а вторая хотела послать все к чертям, и захватить тебя в свое безраздельное пользование.

Я дернула ногой от неожиданности и вскинула на него глаза, обернувшись. Стас поднял руку и мягко зафиксировал мой подбородок, чуть вздернув вверх.

— Но с того момента, как я увидел тебя, та человечка улетучилась, растворилась. Ночами меня преследовали только твои глаза, прикрытые от страсти. Я просыпался в поту со вкусом твоих губ на своих губах. И только придя сюда недавно, понял, что даже это место не воскрешает воспоминания о той несостоявшейся любви.

— Почему несостоявшейся? — я так и не смогла отвести от него глаз.

— Потому что это оказалось что угодно, но не любовь. Дух соперничества, тяга к красивой женщине, поиск себя. Ради нее я готов был заключить со своими демонами сделку. Ради тебя же я порвал их всех в клочья… И обзавелся новыми.

Сделав многозначительную паузу, он испытывающее заглянул мне в глаза:

— Кого ты видишь, когда смотришь на меня?

Я не могла шутить сейчас, понимала, что и он говорит абсолютно серьезно. Поэтому собралась с духом и прислушалась к своему чутью.

— Волка, — и, помедлив, добавила сомневаясь: — Но и человека тоже.

Я нахмурилась, пытливо вглядываясь в его лицо. Уже не чисто человеческое, в своей ипостаси.

— Но как?..

— Я осознал, что могу не найти тебя. Что с тобой могло случиться «несчастный случай», и именно поэтому Бродячие отменили сделку. И я изменился за один удар сердца! Меня будто перетрясло всего изнутри, поменяло местами что-то в голове. Я настроился только на тебя, чувствовал только тебя, и понял значение истинной пары. Жаль, я не чувствовал так мир раньше — не совершил бы кучу ошибок.

На мой немой вопрос, он усмехнулся:

— Я бы узнал тебя сразу, как только открыл дверь, как только вздохнул твой запах, взял твой след. Не смог бы проигнорировать далекие сигналы, говорящие мне обратить внимание. Последние годы я так усовершенствовал контроль над собой, что, когда он полетел к чертям собачьим, я был, мягко говоря, не в своей тарелке, — Суворов сильнее стиснул меня в кольце своих рук: — А ведь я как-то читал в летописи, что мы раньше были способны определить свою пару с первого взгляда, с первого вздоха, с первого прикосновения. Но позорно утратили эту особенность. Думал, что это красивая сказка, а оказалась самая что ни на есть реальность. Вот только чтобы объединить волка и человека мне понадобилось почти потерять тебя…

Его слова пробрались сквозь кожу, задели струны моей души. Он говорил так искренне, так горячо, что мое сердце таяло. Но я боялась показать свои чувства, меня не покидало ощущение, что стоит мне расслабиться, поверить в его слова — как все рухнет. Суворов рассмеется, а я окажусь у разбитого корыта. Он разыграет очередную партию мести, а я, как всегда, буду лишь инструментом, пешкой в игре.

— Почему ты молчишь? — глаза Стаса тщательно изучали мое лицо.

— А что мне сказать? — своих слов я боялась больше, чем его. Они могли вылететь против воли, а потом я бы расхлебывала последствия. Мне безумно хотелось просто довериться, поверить в искренность его слов и в безоблачное будущее. Но жизнь не зря преподносила мне уроки — я больше не хотела быть жертвой. Поэтому сейчас, когда все внутри плавилось от его слов, я молчала

Это мог быть очередной обман, испытание судьбы. Я уже столько раз разочаровывалась в окружающих, что проще было ничему и никому не верить, оградиться стеной отчуждения, быть одной.

Полагаться на Суворова? Нет, я сейчас была не готова, какой бы мед он не лил в мои уши.

— Скажи, о чем ты сейчас думаешь?

— Я хочу домой… — руки Стаса сжались вокруг меня, и его рык отдался дрожью в грудной клетке.

— Твой дом теперь здесь! — он повернул меня за плечи к себе. — Я тебе душу вывернул, а ты — бежать?

— А ты мне душу еще в ресторане вывернул, когда отослал восвояси, не признав! — выпалила я как на духу.

— Я же объяснил тебе причину! — руки на плечах сжались сильнее, словно волк боялся, что я вскочу на ноги и брошусь наутек.

— И я тебя услышала! — я вырвалась из цепких «лап» и отбежала на несколько шагов, обернувшись. Его тяжелый взгляд пригвоздил меня к месту, и я застыла, глядя на него с опаской. Суворов продолжал сидеть на земле, но его поза… Тело подобралось, а мышцы под кожей окаменели от напряжения, сделай я еще шаг — и эта махина снесет меня с места.

— Неужели ты думаешь, что может все в один миг измениться? Что ты сейчас скажешь, и я спокойно сотру все прошлое из памяти, кинусь тебе на шею? Не существует кнопки перезагрузки отношений, понимаешь!

— Жаль, ты не чувствуешь сейчас меня так, как я тебя, — запал в глазах альфы не погас. — Если бы ты была на моем месте, видела моими глазами, ощущала так, как я, у тебя бы не осталось никаких сомнений. Ты бы забыла, что было до!

— Я уже имела счастье оказаться на твоем месте. Когда достучаться до тебя было практически невозможно — ты видел только свое, несмотря ни на какие доказательства!

Суворов в одно слаженное движение встал на ноги и оказался около меня. Обхватил мои ладони и прохрипел:

— Попробуй увидеть меня! Позволь лисице распознать свою пару!

— Да что ты твердишь: пару, пару? — на мои глаза наворачивались слезы, я с трудом справлялась с обуревавшими меня эмоциями. — Видел наши результаты?! Двадцать один процент! Какая идеальная пара?!

— Да пусть катятся все результаты в задницу! — низким голосом прорычал Стас, притянув меня к себе. — Один, двадцать один, сто один! — он крепко сжал мою руку и положил к себе на грудь: — Тут есть все знание, которого хватит за глаза!

В темноте голубые глаза сверкнули, напоминая мне озеро за моей спиной, богатые такими же таинственными всполохами. И такие же опасные, как его глубины.

— Где оно было раньше, твое знание? — забыть прошлое было безумно сложно. Как в одно мгновенье взять и закрыть на все глаза?!

— Я был слеп!

— Ты был придурком! — крикнула я, а потом зажмурилась. Сказать такое альфе! Где моя голова?!

— Говори точнее — я был муд*ком! — когда его слова дошли до меня, я не поверила ушам. Приоткрыла один глаз, следом второй, и внимательно посмотрела на его мрачное лицо.

— Да, — еле слышно согласилась с ним, и он гневно поджал губы.

— Ты злишься на меня? — спросила я, словно желая найти для себя еще один его минус.

— На себя, — чуть прикрыв глаза, ответил он. Потом резко распахнул их, сосредоточившись на моем лице: — И только я повинен в твоей реакции.

— Альфа раскаивается? — не верила я.

— Альфа делает это уже всю ночь, каждый час, каждую минуту в течение последних дней! — недовольство собой отпечаталось на лице волка.

— Ну а что дальше? — растерянно глядя по сторонам, я на секунду задержалась взглядом на озере. Оно булькнуло и вновь затихло, словно ее гладь так и была неподвижной.

— Мы будем счастливы, — с запинкой, подобрал слова Суворов.

— Вот так просто?

— А что усложнять? — он дернул головой. — Разве ты можешь игнорировать то, что есть между нами? Твои ладони горят, но ты вся дрожишь…

— Адреналин, — парировала я.

— Твои глаза блестят… — он опустил плечи, стараясь казаться не таким огромным.

— От непролитых слез, — нашла я оправдание и этому.

— Твои ноздри постоянно раздуваются, жадно вдыхая мой запах, — Суворов наклонился к моей щеке и жадно втянул воздух, касаясь кончиком носа.

— Это от гнева! — с дрожью в голосе громко ответила я.

— Еще скажи, что не вспоминаешь тот вечер за гобеленом? — прошептал он в шею.

— Нет! — я подняла глаза к небу, старательно вызывая обиду наружу, пытаясь вспомнить плохое, чтобы противостоять наглому альфе. Но не находила ничего.

— Врунья! — его губы замерли около моих губ буквально в сантиметре. Он шумно дышал, а грудная клетка ходила ходуном, словно после марафона. Я подняла глаза и была поймана в капкан голодного взгляда.

— Я не смогу тебя отпустить, — хрипло сказал он мне в губы. — Куда бы ты не убежала, я поменяю полюса местами, но найду тебя, Катя. Теперь я — твоя пара, твоя тень. А ты — моя. Не будет иначе.

Все-таки он не смог до конца сдержать свою натуру альфы, но, стоит признать, мне еще никогда не угрожали так страстно! И я хотела его поцелуя! Очень! Но даже под страхом смертной казни не преодолела бы разделявшее нас расстояние!

— Упрямица, — он понял это без слов. И, будто сорвавшись с цепи, смял голодным поцелуем мои губы. Суворов то терзал их, то ласкал, не обращая внимания на мои слабые попытки протеста. На сильное сопротивление, признаться, у меня не было ни сил, ни желания.

Его руки были настоящими захватчиками, жадно гладили спину сквозь рубашку, опускались ниже на поясницу и прижимали к себе. Тогда я ощутила всю силу его желания, надеясь на его выдержку. Справиться с этим оборотнем мне было не под силу. Когда его ладони властно легли на голые ягодицы, я вздрогнула и попыталась прервать поцелуй, но он стал ласкать губы с небывалой доселе нежностью. И я забыла про руки, да я там голову свою забыла!

Его язык хозяйничал во рту, побуждая отвечать ему тем же. Губы отрывались только на миг, чтобы сделать вдох, а потом возвращались к моим снова и снова, с каждым разом все неудержимей. Прикосновения стали не просто жадными, они были сумасшедшими. Он будто стал одержим мной, не в силах держать себя в руках, и я испугалась, что он не сможет остановиться, набросится на меня прямо здесь на холодной земле. И кляла случай, оставивший меня только в его рубашке.

— Катя, что же ты со мной делаешь? — простонал он мне в губы, вжимая в себя. Его рука погладила бедро, властно и дерзко, и я поняла, что надо спасть свою шкуру прямо сейчас, иначе будет поздно.

— Пусти!

— Не могу, — он целовал меня в шею, пытаясь закинуть мою ногу на свою талию.

— Сейчас же! — потребовала я, и эхо разошлось по ночному лесу. Я силой отвоевала ногу и стала пятиться назад. Альфа недовольно порыкивал, но не отрывался от меня, следуя за мной, пытаясь притянуть меня к себе вплотную обратно.

Я почувствовала ногами край небольшого обрыва над озером и остановилась. Дальше идти было некуда, путь к отступлению закрыт. Посмотрев в глаза Суворову, увидела там страсть, опасную, как оголенный провод, но такую манящую. Да я и сама горела от желания, но…

— Или один, или вдвоем! — решительно сказала я, поймав в ответ его непонимающий взгляд. Обхватила его за талию и, что было сил, потянула в сторону озера. От удивления он разжал руки, сделал шаг вперед, скорее по инерции, не желая со мной бороться, и только потом я заметила осознание в его глазах. Но было поздно — он уже летел в озеро.

Как я смогла его туда свалить? Не знаю. Возможно, он просто не сопротивлялся мне ни в чем, слишком обрадованный прикосновению. Не ожидал подставы. Но мне надо было как-то привести его в чувство.

Он вынырнул, возмущенно сверкая глазами, но я в ответ лишь развела руками:

— Тебе надо было охладиться.