ОКОЛО ОСОБНЯКА СУВОРОВА…

Мне сначала показалось, что Стас выпрыгнет на меня прямо из озера! Он не отрывал от меня своих потемневших от страсти глаз, а мое сердце громко отстукивало удар за ударом. Казалось, что даже вода не смогла достаточно охладить его пыл, и я не удивилась бы, если бы сейчас от тела Суворова поднялся бы пар.

Руки с когтями зацепились за край нависшего над озером берега, мужчина подтянулся и уже через пару секунд стоял передо мной. Мокрый, взъерошенный, словно лев, на которого вылили галлон воды, и не говорящий ни слова.

Мертвой хваткой вцепившись в края рубашки, я отступала шаг за шагом. Медленно, не прерывая зрительного контакта с волком, но чем дальше я отходила, тем уже становились его глаза, и тем ниже он опускал подбородок. Когда расстояние между нами увеличилось на пять моих шагов, он приоткрыл губы, когда шесть — обнажил клыки, а на семи шагах он предупреждающе зарычал.

Но на свое удивление я не вздрогнула, скорее наоборот, словно осмелела. Гордо подняла голову и позволила себе дерзкий взгляд в сторону альфы. Он сильно ошибается, если думает, что своим рычанием добьется от меня нужного результата! Я разжала ткань рубашки, которую превратила в жатку, прикрывая ноги, и сложила руки на груди.

В полной мере оценив мой воинственный вид, Суворов убрал клыки и закрыл рот:

— Согласен, перегнул, — он красноречиво повел бровью, — а ты не хочешь признаться, что тоже перестаралась?

— Ни капельки, — фыркнула я, на секунду отвернувшись. А когда вновь посмотрела на Стаса, то уже обе его брови были подняты в немом удивлении.

— Да тут ни капельки были, а целое озеро! — чуть повернув голову назад, словно показывая, он все же не оторвал взгляда от моей фигуры. Неужели боялся упускать из виду?

— Иначе бы ты не притормозил!

— И что в этом плохого? — он двинулся ко мне, но я вскинула ладони в защитном жесте:

— Не подходи!

Раздраженный, Суворов нахмурился, но остановился. Выполнение приказов давалось ему с трудом, но он боролся с собой, перенося вес тела то на одну, то на другую ногу, напрягая мышцы, компенсируя застой. Я знала, что альфам мучительно душить свое «я», и сердце немного дрогнуло, но лишь чуть-чуть, самую малость. Потребовалось немного поднапрячься, чтобы вспомнить его последний вопрос.

— Потому что я не имею никакого желания вытаскивать еловые иголки из одного места! — в один выдох высказала я, и напряжение сковало плечи. Тема слишком личная, интимная, и я должна еще объясняться… Неужели он не понимает?!

Он внимательно вглядывался в мое лицо, и я четко уловила момент осознания, когда морщинки вокруг глаз вмиг разгладились, глаза волка широко открылись, а потом он сцепил зубы и со свистом выпустил воздух, зажмурившись.

— Я олух… — он дернул головой, и посмотрел на меня требовательно: — Но не проси меня сейчас о большем, я и так… со скрипом лажу с собой сейчас. Волк ломает мои кости, переставляет местами внутренности, требует, чтобы я сделал тебя своей здесь и сейчас…

Суворов зарычал, отвернувшись.

— Возвращайся к калитке, там стоит Егор. Он проводит тебя в комнату, — напряженно скомандовал Суворов, сжимая кулаки.

Я обернулась, вглядываясь в темноту, и обхватила себя руками, растирая предплечья. Признаться, что мне страшно возвращаться одной было еще мучительней, чем сама обратная дорога. Я развернулась, прошла несколько метров, после чего решила спросить:

— Он может отвести меня в кла..?

Я не успела еще договорить последние буквы, как оказалась повалена на землю. Стас навис надо мной, с его кожи все еще капала вода, и моя рубашка местами начинала липнуть к телу. Мокрые штаны были холодными, касались мои ног, но, вопреки логике, меня почти колотило от жара.

Его грудь увеличивалась с каждым вздохом, а линия шеи была так напряжена, что я опасалась посмотреть в глаза мужчине. Нос заполнил запах хвои, но не лесной, а его непередаваемый аромат, и мне жутко захотелось дотронуться до его кожи кончиками пальцев. Перченый запах возбуждения, такого острого, как смесь из жгучих сортов, заполнил пространство между нами. Мне хотелось, чтобы тело мужчины притиснулось ближе, может, тогда желание немного ослабеет?

Подняв глаза, заметила напряженные скулы, сведенные челюсти и капли пота, стекающие по вискам. Его глаза, до того момента закрытые, распахнулись:

— Я тебя предупреждал, — хриплый голос Суворова пробрал меня до костей, расплавил их, и я в полной мере ощутила, как тает женщина от первобытной силы мужчины. Он набросился на мои губы, терзал их, словно отражая в танце губ и языка свой внутренний голод, порабощал своей силой. Давил и возносил, сжимал и нежно гладил, завоевывал и сдавался сам.

Суворов гортанно застонал, и я с удивлением распахнула глаза. Мир не желал так быстро вставать на места, и еще плясал перед глазами. Его руки замерли на моем теле, разжигая страсть, и я тлела под его ладонями, в то время, как наши взгляды встретились.

— У нас есть минута, чтобы добраться до дома. Я больше не выдержу, — его голос звучал непривычно осипло, но вызвал во мне одно желание — слушать и слушать его дальше, словно он говорил мне комплименты, а не признавался в том… — Иначе я возьму тебя прямо здесь и сейчас!

И даже эта фраза не смогла привести меня в чувство, прогнать негу из тела. Где-то вдалеке звенел звоночек прошлых обид, но альфа умело его затопил своей страстью. Он не выпускал мое тело из своих рук, пока нес к дому. Не давал время одуматься, прерывая поцелуй только для глотков воздуха.

Он — моя слабость, это стало с первого взгляда. Но только теперь я познала истинные размеры катастрофы — устоять против такого напора я просто не могла, да и не хотела. И что самое плохое — мне не было ни на секунду стыдно, все что угодно, только не это.

Пока Суворов продвигался через лес к дому, меня даже не заботил мой полуголый вид. Я была готова послать всех лесом, и сама покусать того, кто попробует встать на нашем пути. Сад мы преодолели за несколько вздохов, до гобелена добрались за несколько выдохов. Я поняла, что он несет меня к себе в комнату, и с груди словно упал небольшой камень, ведь он не повел меня в одну из гостевых!

Да, я до сих пор сомневалась в серьезности его намерений, даже после его слов. Возможно, это было странно, но я не могла так быстро перестроиться — выдались тяжелые деньки. И сейчас, к своему стыду, хотелось не ломать голову больше о будущем, а просто оторваться. И будь что будет!

Его руки вместе с одеждой срывали с меня последние цепи ограничений. Я становилась свободней душой, хоть и давно поняла, что жизнь в клане лис далека от идеала, а уж жизнь Бродячих — так вообще, сказка, только с плохим концом.

И как только я приняла, что хочу Суворова, призналась в этом самой себе — стало легче дышать. Я стала смелее дотрагиваться до его тела, впивалась от страсти в кожу мужчины, не в силах больше терпеть ласки. Мы стояли посреди комнаты и пылали, словно две подожженные спички.

Мокрые брюки с трудом слезли с ног альфы, спустились у ног буявой кучкой, и были тут же отпихнуты в сторону. Суворов опрокинул меня на кровать, навалился сверху, вытянувшись на руках, и развел коленом мои ноги. Первым порывом было вновь свести их вместе, но он тут же заставил меня позабыть обо всем.

Стас знал, как обращаться с женским телом, и во мне шевельнулась ревность: скольких он пробовал на вкус? Но волк умело вытеснил подобные мысли из моей головы, оставив только одно пульсирующее желание, одно вожделение. Мое тело извивалось под его руками, словно он был заклинателем. Изгибалось под его ладонью, было подвластно каждому вздоху этого мужчины, каждому движению.

Когда он медленно вошел в меня, я совсем не боялась, полностью доверяя ему. Наверное, именно поэтому тело пронзило лишь мимолетной болью, которую он утопил в нежности своих губ, прикосновений рук. Я отдалась ему вся, без остатка, но чувствовала в ответ такую же отдачу и от него. Видела, как два его «я» сливаются в одно, и как животное заменяет человеческое и наоборот. Как его обуревают чувства, следила, как изменяется его взгляд, становится более сытым, а потом вновь полным желания.

Его когти не раз за ночь прорывали матрац, но в остальном он старался изо всех сил обуздать свою натуру. Целуя снова и снова, он постоянно твердил, словно желая вбить в мое сознание: «Ты моя, только моя!» И к утру мне стало казаться, что я в это уже верю…

НА ОКРАИНЕ ГОРОДА…

— Я уже понял, что с волками вы связываться не собираетесь ни за какие деньги. Хорошо, — Алексей угрюмо ссутулился, чтобы быть на одном уровне со связным Бродячих. — Что насчет лис? Я готов заплатить ту же сумму!

— Ты хочешь своих же замесить? — прогорклый запах изо рта низкорослого собеседника заставил поморщиться. — Ха! Забавно! Во Черный повеселится!

— Черный? Но я слышал, что вашего главу зовут Жуком… — напрягся кареглазый лис. На то он и рассчитывал, ведь однажды отец рассказывал ему, как повздорил нынешний альфа и Бродячие.

— А Жук наш… издох… Благодаря Суворову-то как раз! Помнишь, я тебе еще в тот раз рассказывал, что твоя краля теперь не с нами? Так благодаря ему все! — цокнул языком связной, видимо забавляясь ситуацией. — Так что мы — пас. Все, кто видел драку, говорят, что альфа стал дьяволом.

— Что за бредовое суеверие? — опешил Алексей.

— А ты иди к волку и проверь, только меня позови! — хриплый хохот эхом прошелся по пустынной стоянке. — Хотя не, не хочу живот надорвать, когда он тебя рвать голыми зубами будет!

Жених Екатерины смотрел на Бродячего со смесью брезгливости и недоверия, но ему пришлось быстро сменить взгляд на заинтересованный, чтобы добиться своего.

— Значит, теперь всем заправляет Черный? — дождавшись утвердительного кивка, лис продолжил: — Он возьмется за мое дело?

— Что, раз волков не получилось надуть, будешь своих подставлять?

— Там подставлять нечего, там все сейчас на ладан дышит, — подобная информация тут же заинтересовала связного, его лицо вытянулось, словно у ищейки, напавшей на след, и Алексей запоздало понял, что ляпнул лишнего. Нашел кому!

— Да, и что же происходит? Глава на смертном одре?

— Нет, но сидит на троне шатко, — сквозь зубы пояснил лис, думая, насколько просчитался с ляпом. — Ну, так что ответил ваш глава насчет нападения на лис?

— Хочешь всех спасти и выступить героем? — во всю смеялся над ним Бродячий, а Алексей начинал закипать от злости.

— Что. Сказал. Черный? — почти потерял терпение лис.

— А ничего, — пожал плечами коренастый мужчина, явно прокручивая в голове одну интересную мысль. — Бывай! — махнул на прощание рукой, и пошел прочь.

Оцепенение на секунду охватило Алексея, а потом его с головой захлестнул гнев. Он его проигнорировал? Не обратил внимание? Или же связной понял, что на лис Бродячим сейчас напасть в сто раз выгодней, чем связываться с ним?

Что же он наделал?! Он так и клан может потерять, и себя!

Дрожащей рукой нащупал нож за пазухой, и окликнул мужчину:

— Стой! Забыл передать деньги за встречу! — связной тут же заинтересованно притормозил, покосился на Алексея, и пожал плечами. Конечно, он не стал говорить, что деньги не нужны, он уже даже знал, как их потратит. Поэтому даже с охотой пошел навстречу лису, криво ухмыляясь, за что и поплатился вспоротым животом. Падая на землю, он стеклянными глазами посмотрел на своего убийцу и захрипел.

— Черт, черт, черт! — Алексей кинул нож в сторону, схватился за голову и взъерошил волосы. Нервно потер лицо ладонями, рвано выдохнул и взял себя в руки. Старательно не смотря на связного, упавшего в неестественной позе на землю, он взял нож за рукоятку и поджал губы. Ему нужно было спрятать улики, замести следы.

Алексей пугливо оглянулся по сторонам, внимательно осмотрел периметр стоянки и, пока не передумал, схватил связного за куртку и потащил по асфальту к полосе деревьев. Кровь сочилась на асфальт, и лис подсчитывал, сколько пятен надо постараться смыть. Но сейчас лис соображал, как в тумане, пытался трезво оценить все свои действия со стороны, чтобы было не подкопаться, но это удавалось с трудом. Именно этим можно объяснить то, что он свалил тело Бродячего в сточный природный ров между деревьев и наспех закидал землей, как мог. Без лопаты, в обличии лиса, он рыл лапами почву, закрывая комьями земли мужчину.

Страх сковывал его движения, но бороться с ним было бесполезно. Одевшись, он вылил весь свой запас спрея, нейтрализуя свой естественный запах на месте преступления, и выкинул флакон в мусорный бак неподалеку, надеясь, что утром он будет пуст.

Через пару часов он уже зашел в съемную квартиру в спальном районе, отмыл орудие преступление в ванной и сунул одежду в стирку.

— Не отстирается — выброшу, — бережливость лиса не позволяла вот так просто расставаться с хорошими вещами, поэтому Алексей заполнил все отделения для порошка, от души налил кондиционера и запустил старую стиральную машину.

На кухне он достал из холодильника замороженную пиццу и поставил в духовку, а пока она готовилась, решил позвонить отцу. Набирая никому кроме них двоих неизвестный номер, он нервно отстукивал костяшками пальцев по подоконнику, смотря в окно.

— Плохие новости, — сразу начал он. — Я убил Бродячего…

Отец задал ему такую трепку, что после разговора с ним у лиса опустились руки. Но по приказу отца он наспех переоделся в уличную одежду, поймал такси и вернулся на место преступления. Григорий чуть не убил его, узнав, что он оставил пузырек со своими отпечатками в мусорном ведре.

Алексей был уверен, что без проблем заберет улику и быстро вернется домой. Он даже такстиста попросил подождать, пока сам завернул за угол, чтобы пройти к нужному баку. Сначала брезгливо, поверхностно, он осмотрел содержимое помойки, но, так и не увидев нужное, стал ворошить пакеты найденной неподалеку палкой. Минуты текли, а незадачливому убийце приходилось все глубже и глубже исследовать глубины бака. Он отпустил таксиста, потратил еще час, перебирая все уже тщательно и скрупулезно, но так и не нашел бутылочку пустого спрея.

Улика была потеряна преступником… Но кем тогда она найдена?

Холодный пот прошиб Алексея. Он как в бреду добрался домой, осоловело глядя перед собой, рассеяно сел на диван и сжал телефон в руках. Нужно было позвонить отцу, он и так проигнорировал десяток его пропущенных вызовов, но не мог собраться с мыслями. Григорий принимал только продуманные решения, и требовал того же и от него. Вырастил его достойной заменой, поэтому признаться сейчас отцу, что опростоволосился, как мальчишка, не мог.

Он должен был найти выход их ситуации в кратчайшие сроки, рассказать о нем отцу и притворять в жизнь. Но голову давило тисками, мужчина соображал крайне туго, находясь под давлением обстоятельств.

В последнее время вся его жизнь стала катиться под откос. И все из-за Суворова! Именно с него все и началось!