Лиловое озеро ночью казалось черным. Россыпь звезд на небе отражалась в воде, и даже луна купалась вместе с девушкой, желтым диском скользя по воде.
Мирный стрекот насекомых был лучшей усладой для ушей Оливии. Проникая в сознание, он помогал снять напряжение, и движения девушки становились все медленнее и медленнее. Теперь она неторопливо плыла, не столько давая мышцам нагрузку, сколько отдых. Иногда, переворачиваясь на спину, она смотрела на ночное небо в поисках падающей звезды. В Снежной долине существовало поверье, что это к счастью. А его ой как не хватало в жизни девушки.
Оливия не думала ни о чем, отдавая себя в объятия воды, ласкающей кожу. Прохладный ветерок обдувал живот и грудь девушки, словно отгоняя от неё все плохое. Ей не было холодно, скорее даже наоборот — кожа, казалось, горела под невесомыми прикосновениями ветра.
Эти минуты тишины, словно пилюли мироздания, приводили в порядок нервы девушки. Ничто бы не справилось лучше с этой задачей. В эту тихую ночь Оливия не хотела думать о том, что она подвергает себя опасности, просто гнала все плохие мысли прочь. В её личной обители покоя им не было места.
— Выходи! — этот приказ с берега, словно огромный булыжник, заставил Оливию уйти с головой под воду…
* * *
Рокаэль был сильным мужчиной, прекрасным воином, но… Он не был железным. Он устал считать, сколько раз он хотел сорвать с себя одежду и броситься в воду к той, кто так ненавязчиво его соблазняла, сама не зная об этом. И сколько раз он порывался улететь отсюда к какой‑нибудь доступной девице из притона, что, бывало, согревала его постель.
Но ни одна из них своими роскошными формами не заставляла его хотеть до шума в ушах, до боли, до зубного скрежета. Но он не мог поддаться, не мог подвести её… и себя. Или мог?
Теплое платье Оливии кучкой лежало у его ног, и он боялся дотронуться до него, словно до огня. И в тоже время, к своему стыду, мучительно хотел посмотреть, какое белье завернуто в эту самую кучку. До зуда в пальцах. Такие странные желания его посещали впервые.
Томный вздох раздался со стороны озера, моментально привлекая взгляд. И Рокаэль проклял свое прекрасное зрение воина.
Тонкая рука девушки поднялась и согнулась в локте, и кристальные капельки воды, как в замедленной съемке, падали на её грудь, искрясь на коже в свете луны. Зрелище, от которого было невозможно оторваться!
Она не видела его, не хотела так же болезненно. Тогда в чем же дело? Он не малец, и давно умел справляться с приступами похоти! Но не сейчас…
Такого искушения Рокаэль не помнил за всю свою жизнь. Стоит лишь немного поддаться желаниям — и все. Жизнь измениться навсегда. Но даже такие мысли не охлаждали его, не могли привести в чувство. В какой‑то момент он понял, что даже мог бы сейчас пойти на поводу у своих желаний, но побоялся, что Оливия не хочет связывать с ним свою жизнь и надеется на расторжение брака. И сейчас это даже раздражало мужчину!
Ему нужно было переключиться, и он не нашел ничего лучше, чем поднять платье. Рокаэль хотел окликнуть девушку, показать на развернутое платье и приказать ей, наконец, закончить эту пытку и вылезти из воды. Но мужчина совсем позабыл про завернутое в нем белье, которое не замедлило упасть на землю.
Черное кружево в лунном свете, словно исчадие ада, пробуждало его потаенные фантазии. Этот цвет коварного соблазнения был хорошо отличим от других оттенков в ночи. И это белье фантастически бы смотрелось на длинноволосой блондинке, его временной жене. Его. Жене. Временной.
Сознание просто вычеркнуло последнее слово, заполняя разум таким страстными сценами на берегу и в воде, что воздух вокруг снежного дракона накалился до предела. Еще немного, и он затрещит, а совсем недалеко девушка и не представляла, какому искушению сейчас противился мужчина.
Рокаэлю стоило перевести взгляд на Оливию, на её вновь приподнятую над водой руку, как его самообладание дало сбой:
— Выходи! — гаркнул он хрипло, выставляя перед собой платье, как последний оплот между ними. С этой девушкой он потерял все свое хваленое хладнокровие и варился в собственных желаниях. Но даже хорошенько урезонить себя сейчас у него не выходило!
Рокаэль наблюдал, как Оливия с круглыми глазами плывет к берегу и застывает на мелководье, не говоря ни слова. Её глаза пытливо всматриваются в его лицо, ища там подсказки.
— Что‑то случилось? — тихо спросила она, словно боясь потревожить покой Лилового озера.
Рокаэль нахмурился и отрицательно качнул головой. Капли воды стекали по шее, плечам, пролегая дорожки к двум холмикам грудей, почти полностью скрытых в воде. Мужчина подумал, что если бы сейчас был день, он бы смог увидеть их даже через воду. Но тогда бы это точно спустило его желания с цепи.
Почему он стоит и протягивает ей платье? Почему не уходит? Не отворачивается? Рокаэль не хотел отвечать даже самому себе на эти вопросы.
— Вылезай, здесь теперь тоже опасно, — собравшись вновь, сказал он.
— Может, ты отвернешься? — то ли шепотом, то ли с шипением, спросила девушка.
— Опасно, — почему‑то ответил Рокаэль, о чем потом сильно пожалел.
Когда девушка встала из воды, пытаясь прикрыться своими руками, её платье пришло в негодность, порванное им пополам. Вот это было действительно опасно!
* * *
Была ли Оливия наивной? Немного. Неискушенной в плотских страстях. Но даже она понимала, что между ней и Рокаэлем редкая трава на берегу готова была превратится в пыль, сожженная раскаленным воздухом. Даже две половинки платья, взмахнув белой подкладкой, как флагом поражения, упали на землю.
Понимала ли она, что провоцировала мужчину своим телом, еле прикрытым руками? Видела ли, что в его глазах горит совсем не тревога? Знала ли, что каждый шаг к берегу приближает её к неизбежному?
Да плевала она на все, кроме восторга, распирающего её изнутри! На неё так никогда никто не смотрел! Как голодный волк, как дикий медведь — так же необузданно. Как на совершенную статую, как на Снежное пламя — любуясь. Как на воду с живительного источника в Камранских степях — готовый испить досуха…
И это было так томительно сладко для сердца девушки, которое уже потихоньку начинало пылать к этой ледышке — временному мужу.
Её платье теперь годилось на тряпки, но Оливии не было до него никакого дела. Девушку волновал только ОН, напряженный, словно на него готовилось напасть тысячное войско разом. Одни глаза горели изумрудным пламенем, и Оливии казалось, что языки этого жгучего огня опаляют её кожу вслед за его взглядом.
Он не отворачивался, не уходил, и девушка с неведомым ей раньше предвкушением делала шаг за шагом, преодолевая расстояние между ними. С каждым метром воздух становился плотнее, а дыхание мужчины и девушки чаще. Рокаэль не двигался с места, не шевелил даже пальцем, чем распалял что‑то внутри девушки. Оливия вдруг пожелала всем сердцем, чтобы он растаял, сбросил с себя каменные латы сдержанности и сделал уже что‑нибудь!
Но лишь его глаза оставляли на её теле горячие дорожки, и грудная клетка мужчины ходила ходуном, вызывая тайное торжество в душе девушки. Её наставник даже в самом яростном пылу сражения оставался спокоен, а вот знакомый незнакомец перед глазами был другой. В нем жила страсть. Как минимум…
На расстоянии вытянутой руки от мужчины Оливию пробила дрожь. Сладкая, томительная, предвкушающая. Она не могла оторвать взгляд от твердой линии мужских губ, а одна нога девушки встала на краешек порванного платья. Её ноги словно приросли к земле, а глаза молили о поцелуе.
Но мужчина не двигался с места, и только его руки сжались в кулаки. А у девушки была гордость, не позволявшая ей сделать еще один шаг вперед, или убрать руку, прикрывающую грудь, тем самым сломав его сопротивление. Оливии бы не хотелось, чтобы Рокаэль потом обвинял её в соблазнении или порыве сиюминутной страсти. Этот последний шаг он должен был сделать сам.
Порыв воздуха, и вот он нависает над ней, словно коршун над мышкой, закрывая собой желтый диск луны. Его горящие глаза сияют ярче звезд, а когда он наклоняется над ней, то у Оливии перехватывает дыхание. Кажется, еще чуть — чуть, и она просто не устоит и сама обхватит его шею руками, бесстыдно притянув к себе.
Девушка видит пульсацию вены, бьющей свой бешеный ритм на шее мужчины, и горячая волна проходит через все тело девушки. Он её хочет так же яростно, как и она его! Слава Создателю!
Рокаэль сказал что‑то, а Оливия не сразу разобрала, что именно, полностью уйдя в мир чувств и ощущений, вбирая в себя памятные образы вечера. Его зеленое пламя глаз, его частое дыхание и то, как все её тело трепещет перед ним. Вот тут, у Лилового озера… И он говорит… Что он говорит?
— Оденешь мою куртку, — наконец расслышала она слова Рокаэля, которые он выдохнул ей в губы. И Оливии захотелось зарычать, как дикой кошке! Разорвать и его одежду в клочья, и разбросать в воздухе над округой, подпалив напоследок пламенем.
Резко развернувшись, она думала только о том, как быстрее оказаться подальше от этого невыносимого мужчины, выплеснуть куда‑нибудь эту реку эмоций… Ей ничего теперь от него не нужно! Даже поцелуй!
Она словно пролетела над землей, делая пару шагов, гневя Снежное пламя за непробиваемую пару. Рывок за руку, и Оливия впечатывается в грудь Рокаэля. Он сминает её губы в поцелуе, раздирающем душу: в таком сладком и горьком, в таком страстном и нежном, остром и пряном. И в таком противоречивом. То её, словно принцессу, одаривают невесомыми поцелуями, то, словно дикарку, покоряют и порабощают одними губами. Её злость покрывается страстью, гордость — желанием, и она тает, словно лед под теплым солнышком. И хочется лишь одного — чтобы поцелуи под звездным небом длились бесконечно.
Руки Рокаэля, до этого сжимающие плечи девушки мертвой хваткой, пропали, и Оливия задержала дыхание от предвкушения, когда же его руки опустятся на её спину. И пусть мокрые волосы закрывают все до бедер, ей очень хотелось ощутить объятия мужчины. Возможно, он дотронется до кожи под ними…
Но вместо его теплых рук на спине, на плечи девушки опустилась куртка.
— Нам пора! — просипел Рокаэль, отошел на пару шагов назад под растерянным взглядом девушки, словно боялся снова потерять контроль и передумать, и взмыл в небо кобальтовым драконом.
Оливия смотрела вверх, наблюдая, как над ней все кружит и кружит её временный муж, в ожидании, пока девушка не присоединится к нему, и с мрачным предвкушением настоящего воина подумала о том, что если Рокаэль хочет войны — он её получит. Только на любовном фронте.
Она заставит его полностью потерять его чертово самообладание!
И начнет прямо сейчас. А зачем откладывать на завтра то, что можно с успехом провести сегодня?
Кому‑то, возможно, она покажется бесстыдной, кому‑то ненормальной. Но сегодняшняя ночь вытащила наружу все тайные секреты и желания. Оливия поняла, что начала терять свое сердце и надеялась всей душой, что и Рокаэль пылает к ней не только страстью. Она уже потеряла одного, хочет ли она потерять другого?
Нет. Иначе боится, что её бедное сердце совсем зачерствеет, и если уж оно так тает от поцелуев этого мужчины, именуемого сейчас перед Создателям мужем, то сделает все, чтобы Рокаэль открыл свои адски слепленные веки!
Решив так для себя, она почувствовала такую внутреннюю уверенность, о которой давно позабыла. Твердое желание идти к цели сделало её цельной, собрав самые мелкие кусочки, растерянные после измены Маркеля.
Плавное движение плеч — и куртка падает к ногам девушки. Быстро прогнав прочь чувство стыда, Оливия делает медленный шаг и поднимает свои трусики. Рокаэль еще не знал, на что подписался, когда полетел вслед за девушкой к Лиловому озеру…
Черная кружевная ткань скользит по икрам, задерживается на бедрах и, наконец, словно нехотя, занимает положенное место на теле девушки. Она медленно наклоняется за бюстгальтером, перебирает пальцами застежки, будто бы в раздумье и в небе раздается рычание. Прямо над её головой.
Подняв голову вверх и повернувшись передом к парящему недалеко дракону, Оливия не обращая внимания на поднятую в воздухе пыль от взмахов крыльев Рокаэля, начала надевать белье на грудь так, что приличней бы выглядело, если бы она раздевалась.
Последний крючок на спине уже на месте, а к девушке уже идет, борясь с самим собой, перевоплотившейся в человека, Рокаэль. Его шаги тяжелы, но глаза, казалось, способны расплавить камень. Дикая энергетика мужской силы окатила девушку с головы до ног, находя отклик во всем женском теле.
Но Оливии вдруг стало этого мало. Теперь она понимала, что хочет, чтобы он пришел к ней, не борясь с самим собой, со своими желаниями. Осознавая, что он действительно этого хочет, и не будет жалеть ни о чем.
Взлетев к звездам серебристой стрелой, Оливия с удовольствием расправила крылья. Азарт, нетерпение и предвкушение переполняли её, давая энергию крыльям. И она бы с удовольствием сейчас размяла бы их пару часиков, но сзади замаячил Рокаэль, опаляя её хвост пламенем. Чешуе — хоть бы что, но вот сама Оливия галочку поставила. Ну и пусть раздражен, все поделом! Он еще не знает, что его ждет впереди!
Ночные патрули у замка так усиленно старались не смотреть на парочку в небе, что чуть не свернули себе шеи. Ставки достигли крайних высот, и на кону уже стоял немаленький капитал.
Серебристая драконица обернулась на своем балконе, и со всех сторон раздались разочарованные вздохи воинов. Они ничего не смогли разглядеть! Синий дракон на секунду завис напротив небольшого балкона дочери снежного лорда, а потом умчался прочь, подальше от замка.
А Оливия, ступая босыми ногами по холодным плитам балкона, скрылась за дверью в покои.
Лед тронулся — могла бы смело сказать она, но боялась озвучить свои мысли. Как будто таким образом могла спугнуть зарождающиеся чувства Рокаэля.
Рыбкой нырнув под одеяло в постель, девушка сразу же провалилась в сон и не заметила, как от стены с портьерой отделился темный силуэт мужчины.
* * *
Вскрыв дверь в покои Оливии, Маркель надеялся застать её уже давно спящей. Пустая кровать словно приглашала его в свои объятия отогнутым краем покрывала, и он с удовольствием бы поддался своему порыву, если бы это не испугало девушку. А то, что Оливия поднимет шум — он не сомневался.
Ничего, он подождет её возвращения, а пока у него есть время и он не собирался его тратить понапрасну.
Мелочи — вот что наполняет дом жизнью. Они же могут рассказать очень многое, если быть внимательным. И Маркель прекрасно видел, что девушка спала одна. Ни одной мужской вещи, ни одного намека, что здесь ночует еще кто‑то, кроме молодой девушки.
Сунув руку под подушку, огненный дракон нащупал мягкую ткань и вытащил её наружу. В свете луны белым полотном развернулась ночнушка девушки и Маркель довольно хмыкнул. В таком наряде жены не встречают своих мужей. А, значит, слухи верны.
Дурак, что же он раньше ничего не видел за пеленой ревности и ярости? Мог бы сохранить половину нервных клеток!
Нет, конечно, поведение этой парочки в туннелях и так показывало, что об интимной близости между ними не было еще и речи. Но все же могло измениться прошлой ночью…
Маркель прекрасно помнил, какими глазами смотрели они друг на друга и готов был на все, лишь бы химеры прекратили царапать на душе при одной мысли об этом.
Все это путешествие и заключение в тюрьме, пусть и недолгое, позволило мужчине взглянуть на ситуацию под другим углом и понять, что его эмоции мешают ему в достижении цели. Никакой тактики, никакого плана! Но теперь огненный дракон намеревался исправиться.
Кто‑то бы мог сказать, что он прозрел. Кто‑то — что суть все равно всплывет наружу. Ну, а кто‑то, возможно, скажет, что Маркель таким образом сможет добиться своего. Как будет на самом деле?
Мужчина был уверен, что он достигнет намеченной цели. В конце концов, чувства всегда можно разжечь, напомнить о сладких моментах и приправить все это романтическими воспоминаниями. Вот только тут ему надо будет действовать очень аккуратно.
Он не будет огненным лордом, если проиграет какому‑то снежному без роду и племени!
Со стороны балкона раздался шелест крыльев и звук приземления. Минута — и Оливия в одном белье буквально запрыгивает в кровать и зарывается в одеяло.
Адское пламя, а ведь он не успел ничего толком разглядеть!
Дыхание девушки быстро замедлилось, стало глубоким и ровным, и мужчина с удивлением понял, что девушка заснула. Как говорится — без крыльев.
Он вышел из своего укрытия за портьерой и подошел к спящей девушке. Даже её милые черты лица болезненно отзывались в мужчине. Он хотел обладать ею, всей, до капельки последней крови, до последней частички магии, до мизинчика на ноге…
Как было просто взять тело. Сейчас. Яростно, неистово, страстно. Он бы врывался, он бы покорял, он бы завоевывал и порабощал. Но это было бы только тело… А душа бы Оливии была навсегда закрыта для него. Маркель этого не хотел.
Огненный дракон не удержался и провел рукой по нежной щеке девушки. Оливия поморщилась во сне и перевернулась на другой бок, зарыв нос в одеяло. И в темноте запылали бирюзовые глаза.
— Ты будешь ластиться ко мне, как кошка, Оливия! Или я не огненный лорд! — пообещал он над кроватью девушки шепотом с нотками ярости.
Девушка еще больше нахмурилась и проговорила что‑то неразборчивое. Маркель постоял еще несколько минут, впитывая снова разморенный сонной негой образ девушки, и вышел. Его терпению тоже был предел.