Над снежной долиной еще только начинал рождаться рассвет, а воины уже оттачивали свое мастерство на площадке. Правда, в последнее время их тренировки становились все более выматывающими и продолжительными — война, казалось, дышит в спину, заставляя всегда быть наготове. Да и присутствие огненных с недавних пор лишь подстегивало боевой настрой бойцов. Новые комбинации, интересные уловки — снежные и огненные драконы обменивались опытом друг с другом, пока верхушка власти продумывала следующий ход. Шептались, что Сандар ждет распоряжений от своего короля, и все осознавали, что в любой момент все может измениться.

Это утро для молодых воинов не отличалось бы ничем от любого другого, если бы не временная смена наставника. Сюрприз, который обещал быть приятным и поучительным мастер — классом превратился в сущий ад. И когда он закончился спустя несколько часов — воины валились с ног от усталости и были насквозь мокрыми от пота.

— Есть над чем работать, но, в принципе, я доволен, — со лба Рокаэля тек ручеек пота, а форма прилипла к телу мужчины. Улыбка, шальная, с долькой сумасшествия расцвела на его лице. Пыль осела тонким слоем на ткань, а с рассеченной брови, наконец, перестала капать кровь на грудь мужчины — запустилась драконья регенерация.

Рокаэль сегодня горел желанием лично продемонстрировать каждому воину свои фирменные приемы, но никто из щенков не работал в полную силу. Сначала они были полны восторга и старались снимать и перенимать, но после нескольких часов тренировок никому из воинов уже даром не нужен был этот опыт наставника!

К середине тренировки Рокаэль поставил условие — до его первой капли крови он будет выжимать из них все, и они, к своему несчастью, не сразу осознали все масштабы происходящего. Наставник не скупился на самые сложные задания, пока сходился с очередным смельчаком в поединке и снова укладывал его на лопатки спустя секунды, как и прочих других.

— Чему я Вас только что учил?! — вопрошал он в силу всех своих легких своих сегодняшних учеников. — Столько часом тренировки и химере в пасть?!

Но из голов воинов выветривались все знания, как только они видели силу неистовой энергии в глазах наставника, встав с ним в поединок. Нет, он не издевался, не кичился своей силой, а лишь легко и играючи показывал, что все те навыки и приемы, что они тут отрабатывали день ото дня можно было спустить в бездну. А от этого злость и досада брала воинов. Они отрабатывали на напарниках и снова и снова терпели поражения от наставника. Ни одна попытка так и не увенчалась успехом.

— Я бы на его месте уже не мог пошевелить и пальцем! — поражался один из снежных воинов.

— Обычно он так не зверствует, — заметил другой.

— Какая горгулья его укусила? — вопрошал третий.

— Вот именно потому, что вы отвлекаетесь на разговоры, мы до сих пор не сдвинулись с места! — Рокаэль быстро привел тройку сплетников в чувство. — Ко мне все трое. Для Вас я сделаю исключение!

И трое снежных драконов один за одним вновь оказались на песке с кинжалом у горла.

— Плохо! — неистовал наставник. — Трое против одного не справились, девочки!

А между тем на другом конце тренировочной площадке тоже шел разговор. Только тихо, так, чтобы самим не оказаться на месте троицы.

— Ты проиграл, Фрим, — пытаясь отдышаться от спарринга, молодой снежный дракон сказал огненному. — Она его явно продинамила.

— С чего ты взял, Тенис? — огненный не хотел расставаться со своими кровными монетами, хотя и сам все видел.

— Да разве станет удовлетворенный мужик так зверствовать? — простонал снежный, когда Рокаэль тут же отправил парочку на новые испытания, как только заметил, что воины взяли маленькую передышку.

— Надеюсь, он спустит пыл и завтра уже у нас будет наш Шриман, — шепнул Тенис своему оппоненту, а тот молитвенно возвел глаза к небу.

— Дай Создатель, иначе я сам приползу к леди на коленях с просьбой о милости! — огненный чуть не проворонил первый удар противника и тотчас полностью отдался поединку. Все‑таки, разговорам с таким наставником было не место.

И вот кровь наставника пролилась, всего несколько капель, но еще за всю историю Снежной долины ни одна капля крови не удостаивалась стольких вздохов облегчения. Воины просто повалились на землю, с облегчением растягиваясь на пыльной земле. Их мышцы ныли и подрагивали от нагрузки, а на губах воинов то и дело расцветали улыбки, а глаза светились усталым удовольствием, смотря на небо. Все‑таки среди воинов не было случайных драконов, и как бы они не стонали, они будут вспоминать эту тренировку как одну из лучших.

— Завтра надо показать нашему Шриману несколько приемчиков, — протянул один мечтательный дракон, когда Рокаэль скрылся из виду. На говорившего покосились другие драконы, но промолчали, усмехнувшись. А чем Создатель не шутит, вдруг и пройдет?

А Рокаэль впервые за сутки вошел в свои покои. Всю ночь он облетал границы, говорил с дозорными на постах — в общем, пытался отвлечься, как только мог. Пару раз он уже ловил себя на подлете к её окну, но неимоверным усилием воли разворачивался в воздухе и летел вновь, куда подальше. И пользу принесет, и не свихнется о мыслях о одной несносной драконице.

Вздумала его дразнить! Да он таких… Да он… Да…

С ней у него кончались аргументы даже самому себе. И самое плохое — Оливия, кажется, это тоже поняла…

Как она его провоцировала! Соблазняла и искушала! Химерина пасть, у него не было проблем со сном, а теперь что? У него рука не поднимается положить ножи как полагается? Ему это кажется бредово — скучным?

Он точно сходит с ума…

Скитаться всю ночь по окрестностям! Если бы он рассказал кому‑то из своих друзей, они бы не подняли его на смех — просто не поверили бы. И все из‑за чего? Из‑за того, что он боялся оказаться у её двери! Боялся, что родные ноги приведут его сами!

Нет, надо просить Сандара отправлять его к Пустынным! Тогда эта дурь из его головы сама собой улетучится!

А вот так ли это будет на самом деле? Или он будет сходить с ума на поле боя, зная, что этот красный вертится здесь неподалеку? Р — р-р…

Рокаэль сегодня был готов переступить черту и был близок как никогда к полной потере самоконтроля. Да что говорить, от одной мысли о её теле в его голове что‑то щелкало и клинило, спуская разумные мысли в трубу.

Наваждение какое‑то! Он же не мальчишка, Рокаэль пережил все это давным — давно, очерствел и покрылся корочкой льда. Но, судя по всему, у этой малышки — драконицы был крохотный невидимый глазу молоточек, которым она успешно разбивала всю его скорлупу и добиралась до сути. До живых эмоций и чувств. А Рокаэль теперь этого боялся. И в тоже время страстно желал.

Сумбур внутри не улегся и после выматывающей тренировки с воинами. Рокаэль старался никогда не врать себе, поэтому и тут вынужден был признать — с его временной женой надо что‑то делать…

* * *

— Лизабет, ты знаешь, когда перестают петь птицы? — Сандар шел по витиеватым тропинкам сада под руку с женой. Ее легкие шаги были почти не слышны, зато его — глухим стуком отдавались в ушах.

Сегодня вся садовая живность затихла: голубые рыбы в пруду затаились на дне, птички сидели на ветках, а мелкие насекомые, если и выползали ненадолго, то быстро прятались вновь в своих убежищах.

— К беде, — тихо сказала женщина, подняв глаза к небу с белоснежными пушистыми облаками. — От короля до сих пор нет ответа?

— Нет, — Сандар сказал этот так твердо, что Лизабет тут же повернулась к нему, пытаясь прочитать по лицу ответ.

— Не будешь ждать, — не спрашивала — констатировала она печально.

— Не буду, — подтвердил снежный лорд, окидывая по — отечески любящим взглядом долину.

— А что Огнариэль? Огненные с нами? — поинтересовалась Лизабет.

— Сегодня утром он улетел к себе, но поддержал моё решение, оставив всех своих людей на Маркеля. Так что да, огненные драконы с нами.

— Почему не наоборот? Почему Огнариэль не остался сам, а огненного лорда, своего сына, не отправил бы домой?

— Потому что его сын хочет отомстить за убийство жены, и отец его в этом полностью поддерживает.

Тишина в саду, и лишь шелест изумрудной листвы нарушает покой сада. Снежный лорд с женой замерли на месте, смотря в глаза друг друга, поддерживая, делясь силами и любовью.

— Сандар, мне не нравится, как Маркель смотрит на Лив, — поделилась своими подозрениями Лизабет.

Её муж внимательно посмотрел на летящую в небесах патруль — снежного и огненного драконов, а потом сжал руку жены:

— Ты недооцениваешь Рокаэля, дорогая, — уверил её он.

— Я просто боюсь за дочь…

* * *

Утро Милары началось с улыбки, но не её. Навир хоть и улыбался ужасно обаятельно, но лицезреть первым делом поутру его счастливое лицо она была не готова. Оттого и закричала.

— У тебя и, правда, появился голос! — восхитился рыжий дракон, и, ничуть не смущаясь реакции девушки, достал из‑за спины букет цветов. Прочь, прочь все вчерашние неприятности и невзгоды! Он хотел прогнать их все, стереть беспокойство с лица девушки, накрыть своим крылом и защитить от всего мира. Но пока она не была готова к этому, и Навир начал прокладывать путь к сердцу девушку проверенным миллионами способом — цветами. В руках Навира был букет самых обычных, на его взгляд, полевых цветов. С ярко — желтыми сердцевинками и синими лепестками, но из глаз девушки при виде них брызнули слезы, и смятение поселилось в душе Навира. Может, они ей не понравились? Вызвали плохие ассоциации?

Но беспокойство улетело прочь, словно пожухлые листья гонимые сильным ветром, как только он увидел, какими глазами девушка смотрела на васильковые головки.

— Спасибо, — прошептала она, а протянутые руки еле заметно дрогнули. Милара прижала к себе букет, словно самое дорогое сокровище — бережно и аккуратно, стараясь не помять ни один лепесток. И тогда мужчина с облегчением понял, что это были слезы радости.

Дарил ли ей кто‑нибудь цветы? Вот так, поутру?

Прижимала ли она их так же трепетно к груди? Любовалась ли простыми линиями лепестков, придуманной природой? Проводила ли по ним тонкими пальчиками?

Навир не знал. Он знал лишь одно — за её улыбку он готов завалить всю её комнату цветами.

— Спасибо, Навир, — еще раз повторила Милара, поднимая на него полные благодарности глаза. И её голос медом лился ему на сердце. Как же он был рад, что девушка обрела голос!

— Скажи еще раз мое имя, — попросил он, хотя сам в душе боялся, что она поднимет на смех его желание. Поэтому попросил тихо, но Милара услышала.

Девушка мягко улыбнулась и сказала еще раз:

— Навир, спасибо.

Мужчина присел рядом на кровать, взял её руку и еле ощутимо провел губами по коже. Для того, чтобы потом, сделав над собой огромное усилие, встать и уйти, сказав на выходе:

— Надеюсь, увидимся…

* * *

Утро началось для Оливии вверх ногами. Она не падала с кровати даже будучи совсем крошкой, и почему именно сегодня осчастливила пол знакомством со своей макушкой — девушка не знала.

Воспоминания о вчерашнем вечере настигли её именно там, на полу, и она с глухим стоном закатилась под постель. Химера раздери мужчин! А еще что‑то говорят про нерешительность женщин!

Она же чувствовала, как вся сущность Рокаэля откликается на неё. Видела, как его глаза плавились, при виде её обнаженного тела. Замечала, как он реагирует на каждое её движение…

И чувствовала эту невероятную силу воли, которая, словно кость в горле, не давала мужчине нормально вдохнуть воздух жизни.

Выплюнь! — так и хотелось ей крикнуть ему в лицо.

Но она лишь треснула кулаком по одной из деревянных реек кровати. Рядом не было виновника всех бед, поэтому у маленького приступа злости не было свидетелей. И это было прекрасно.

Уже через минуту, отряхнувшись от пыли, Оливия придирчивым взглядом окинула свою фигуру в зеркале и, одевшись, поспешила на тренировку. Время минутной слабости прошло. Вызов от самой себя был принят еще вчера, и теперь оставалось дело за малым — за планом. А что может лучше привести мысли к правильному решению, чем выплеск эмоций через бой?

Но в тренировочном зале Оливия еле насчитала десяток воинов, и все девушки. Да, дам в этом деле было не много, и она вполне могла собой гордиться бы, если бы не понимала — сколько бы она не билась рыбой об лед, родители делали все, чтобы она в первую очередь была леди, а уж потом — воином. По строгой договоренности еще в самом детстве половина тренировок заменялась другими занятиями, достойными дочери лорда. Оливия выросла, а правило осталось: 'В первую очередь — леди'.

Иногда, как, например, сегодня, девушка ненавидела это правило. На ежедневных утренних тренировках ей было запрещено появляться, зато разрешалось заниматься в зале. Но никто не упоминал, что достойных кандидаток на бой тут не отыскать и с помощью Снежного пламени! По сравнению с её уровнем — это были дети.

Но выплеснуть энергию неудовлетворенности от вчерашнего вечера Оливии все‑таки удалось, объединив девушек — воинов против неё одной. Из зала она выходила довольная, но чем дальше шла по замковым коридорам, тем тревожней становилось на душе…

Коридоры замка были подозрительно тихими. Даже пыль, казалось, замирала в воздухе, чтобы покупаться подольше в солнечных лучах, проникающих сквозь прозрачное стекло. Стекая золотыми пятнами на пол, они дарили тепло мягкому ворсу ковровой дорожки и наполняли помещение теплым светом.

Странное чувство не покидало Оливию. Словно песок сквозь пальцы, что‑то важное ускользало от нее. Невидимое взгляду, проходило мимо, и она не могла ничего с этим поделать. Даже слуги сегодня были сами не свои, дотирая до дыр безупречно — чистые статуэтки в гостином зале.

Ноги сами собой несли девушку, а потрепанный после тренировки вид ничуть её не смущал. Тревожило другое — безмолвие.

Остановившись у высокий резных дверей, Оливия прислушалась к себе и поняла — здесь. Именно сюда несли её ноги, подгоняемые внутренним чутьем. И за этой деревянной толщей чувствовалась толпа, масса тел, чья энергия просачивалась сквозь щели под дверьми.

Дверь поддалась на удивление легко, но открылась лишь на пару сантиметров, заставляя девушку кусать губы от досады. Сотни воинов стояли с закрытыми глазами, приклонив колено, а синие потоки силы наполняли их магией, идущей от Снежного пламени, готовя к битве.

Чувствуя себя непричастной к важному, отодвинутой в сторону, обиженной, Оливия мысленно послала всю свою горечь Снежному пламени — 'Почему?!'

И оно ответило мягким касанием магии, чем вновь возродило в душе девушки надежду. Она не забыта!

Но чего ей стоило дождаться окончания ритуала, знал только сам Создатель. И когда, наконец, зал опустел, и спина последнего дракона скрылась за поворотом коридора, девушка бросилась к дверям из укрытия тяжелых штор.

Двери приветливо отворились, радушно встречая любимицу Снежного пламени, а потоки магии вошли в тело девушки, наполняя её силой и радостью. Если Снежное пламя хочет, чтобы девушка присоединилась к снежным драконам позже — так тому и быть. Кто она, чтобы спорить?

Синие языки лизнули кожу, показывая, что девушка поняла все правильно. Её хотели оградить от войны — но она была нужна именно там. Родители примут выбор, ведь это решение было не только её, но и Снежного пламени.

На её шее появился кулончик в виде сапфировой капельки и немного обжег грудь.

'Если Пустынный Дух хочет войны — он её получит' — пронеслась мысль в голове девушки. И это была не её мысль.

Сжав пальцами теплый камень на шее, Оливия огляделась. Она и сама не заметила, как практически влезла коленями в синий огонь и поспешила встать на ноги.

Теперь главное было — успеть. Уверенность, где именно она должна присоединиться к своим собратьям была твердой, как скала и такой же непоколебимой. Снежное пламя не собиралось давать на растерзание долину, в прочем, как и не собиралось затухать. Посылая своих детей на защиту, свой козырь оно сумело скрыть ото всех.