Вадим с некоторой грустью смотрел на спящую девушку, крутя в пальцах свое обручальное кольцо. Дана заснула даже не раздеваясь. Упала на постель пробормотав: «Я пять минуточек полежу и встану. Сниму этот кружевной ужас и спать». Раздевал он ее уже сам, испытывая при этом весьма противоречивые эмоции.

С одной стороны, хотелось напиться. Просто так. Гася в алкоголе пережитый ужас последних двух недель. Ну, и стресс, сопровождающий весь этот день.

С другой, он был счастлив. Самое страшное позади. Его девочка почти в порядке. Она жива. Конечно, не совсем здорова, но ее состояние, как физическое, так и психологическое признано врачами более чем удовлетворительным. Свадьбу, которую Диана упрямо называла спектаклем они пережили.

С первой брачной ночью, правда, вышла заминка. Нет, ни на что такое сегодня мужчина не рассчитывал. Его так стремительно обретенная жена вряд ли готова к исполнению супружеских обязанностей. Торопить ее ему не хотелось. На его маленькую балерину и так слишком много всего навалилось. Пусть все идет своим чередом. Хотя от пары Вадим страстных поцелуев отказываться не стал бы. Но, видно, не судьба.

Решив, что страдать по отсутствию того, на что он и так не особо надеялся, майор Аверин забрался под одеяло и выключил свет. Только сон все не шел. Голову переполняли мысли. Странно, однако вспоминались сейчас именно те, кого он лишился и по ком много лет скорбел. Видимо не только душу Даны решили навестить гости с того света.

Отец, которого так недоставало Вадиму-подростку. Хотя дед сделал все, чтобы мальчик не чувствовал себя хоть в чем-то обделенным.

Друзья. Анжей, Рон, Кайл Алексей и Дамир, которых унесла та бессмысленная война.

И с ними мужчина вел свой молчаливый диалог, рассказывая обо всем, что приключилось с ним за последние полгода. А они слушали и улыбались.

«Не сказать, что я сразу влюбился. Вот правда. Всегда предпочитал других женщин. Точнее я всегда предпочитал уверенных в себе и разумных женщин, имеющих опыт романтических отношений. А не девчонок, которым впору за партой и в куклы играть. Но есть в ней что-то такое, из-за чего выкинуть ее из головы не получается при всем желании. Благородство, чистота и сила духа, вызывающая искреннее уважение. Ну, и красивая она. До такой степени, что иногда мне к ней прикоснуться страшно.

Сначала я с ней себя не лучшим образом вел. Цеплялся по всякой мелочи. А потом все как-то закрутилось. По-другому и не скажешь. Сам не понял, как попал в ее сети. Сказать, что Дана стала всем для меня не могу. Есть в этом что-то унизительное, рабское. А офицер не может быть рабом, пусть даже собственного сердца.

Но мою систему ценностей малышка перетряхнула знатно. Жизненный курс пришлось сменить кардинально. Майк затею с увольнением из Артена не одобрил. Он думает, что это порыв влюбленного дурака, о котором я рано или поздно пожалею. Только на чашах весов оказалась моя привычная, при этом уже изрядно опостылевшая жизнь и ее крылья — ее счастье. Для нее не только их Академия была клеткой, а весь Артен. Для нее там не было места. А мне дело везде найдется. Я по крайней мере очень на это надеюсь.

Со свадьбой мы, конечно, поторопились. По-хорошему, стоило бы данное мероприятие отложить на неопределенный срок. Потому что мы оба вряд ли сейчас готовы к семейной жизни. Да только выбора нет. Я ее только так могу защитить.

Сама же церемония прошла вполне терпимо. Думал, хуже будет. Однако все прошло, как по маслу. Ни одного отступления от сценария. Мы не забыли брачные клятвы, не уронили кольца. Только несколько часов к ряду изображать счастье — это не для меня. Диана справилась без проблем. Я же талантами лицедея обделен. Так уж вышло. А еще и фотосессия длиною в три часа. Ненавижу фотографироваться. В принципе. Но то, что заставила нас пережить Лелиан… такое даже пыткой назвать нельзя. Не отражает всей глубины творимого ею безобразия.

Как же хорошо, что все гости отправились восвояси, оставив нас наедине. Я люблю свою семью, однако выносить их всех дольше пары дней мне сложно. Предпочитаю их в малых дозах и на расстоянии. А вот то, что приятели Дианы уехали меня не радует. У нее и так слишком мало близких людей. Но ребятам нужно учиться.

Хотя может все и к лучшему? Мы с моей маленькой балериной сможем побыть наедине, лучше узнать друг друга. Постараемся принять новую для каждого из нас роль».

Мужчина и сам не понял, как Морфей завладел его сознанием, унося к звездам, которые не снились ему много-много лет. Без серебряных крыльев ему, как оказалось, было гораздо легче летать.

Утро началось со скандала и мужчина, нет, конечно, не пожалел о своей скоропалительной женитьбе, но в полной мере осознал с кем имел неосторожность связать свою судьбу. С ранимым, но достаточно решительным подростком, который не просто готов — жаждет доказать свою независимость.

Однако, положа руку на сердце, Вадим не мог сказать, что виновата в их стычку только Диана. Он тоже был хорош. Сорвался самым возмутительным образом. Первым голос повысил. То, что девчонка напугала его до смерти, данного факта не меняло.

— Ну, упала. Глова у меня закружилась. Ничего же страшного не произошло.

— А позвать меня не могла?

— Я что должна тебя звать всякий раз, когда в туалетную комнату выйти захочу?

— Да!

— Мне пять лет по-твоему? Или я инвалид?

— Ты должна быть осторожной!

— Во-первых, не ори на меня! Во-вторых, я была осторожна! На мне силовой контур, настроенный на максимальную защиту. В нем со второго этажа падать можно.

— Да плевать мне на твой контур.

— А мне на твое желание меня контролировать! Я вполне способна сама о себе позаботиться. И не стану послушной собачкой, выполняющей команды и оглядывающейся на хозяина всякий раз, когда собирается сделать шаг.

Девушка бросила на мужа злой взгляд, а потом запустила в него диванной подушечкой, которую до сих пор нервно теребила в руках. Попала и, кажется, сама испугалась этого. Диана медленно опустила руку, спросив то ли себя, то ли его:

— Почему я веду себя, как истеричка? Меня твои замашки деспота, конечно, бесят. Но не до такой же степени, чтобы так срываться.

— Ты просто устала. У нас были тяжелые дни.

— Это не оправдание. Такое поведение неприемлемо. Прости. Впредь я постараюсь держать себя в руках.

— Ты не должна извиняться, — сказал Вадим, преодолев расстояние между ними, и заключая жену в крепкие объятия. — За то, что пытаешься вернуться к нормальной жизни. Я ведь таким же был. Тоже норовил все делать сам. Даже, когда мне врачи это категорически запрещали. Дед со мной даже порывался первое время душеспасительные беседы вести. О том, что надо себя беречь. Потом плюнул на это бесполезное дело.

— Потому что внук не желал его слушать?

— Да. Тяжелое было время. Для нас всех. И только сейчас понимаю, как сложно было ему тогда. Маленькая моя, я не пытаюсь оправдаться. Но у меня сердце выскакивает из груди, стоит тебе только покачнуться. Когда ты падаешь, кажется, оно и вовсе сейчас остановится.

— Прости.

— Да перестань же ты извиняться! Неадекватно веду себя именно я. Совсем невротиком сделался. Да, не на ровном месте. Это немного примиряет с действительностью. Хотя, скорее создает иллюзию, что, когда пройдет немного времени, все само собой наладится.

— Так и будет. Все забудется.

— Нет. Если я буду поддаваться собственным страхам, ничего хорошего ждать не следует. Мы должны попытаться жить нормальной жизнью. Иметь личное пространство.

— Справимся. Может, не сразу, но все у нас получится. Я же тебя люблю. Но из меня вышла плохая жена.

— Ты в этом качестве меньше суток пребываешь. Глупостями голову не забивай. Ты для меня лучшая жена на свете. Так и знай.

— Может мне успокоительных попить? Я сейчас слишком резко реагирую на все. Это тоже ненормально.

— Завтра спросим у твоего лечащего врача. Может он и мне чего пропишет. Чтобы не срывался на ровном месте.

— А сегодня?

— Постараемся держать себя в руках. И будем развлекаться.

— Может лучше отдыхать? Посмотрим какой-нибудь фильм? Поедим мороженного?

— Не надоело еще валяться в постели?

— Просто не уверена, что у меня хватит сил на твои развлечения. Я сейчас несколько не в форме.

— Я задолжал тебе праздник.

— А вчера что было?

— Спектакль, как ты сама это обозвала.

— Цветы, платье, гости…

— Дорогой спектакль. Но не то, что счастья, а даже радости он тебе не принес. Поэтому мы сегодня будем гулять. Давно хотел сходить в ботанический сад. Там вот уже год открыли аллею роз. Да повода все не было посетить столь романтическое место. Потом можно заскочить на пляж. Поваляемся на солнышке. Искупаемся. А вечером поедем на поющие фонтаны. Говорят, там очень красиво.

— Милый, не хотелось бы тебя разочаровывать, но я по дому с трудом передвигаюсь. Но и это делать могу только благодаря силовому контуру.

— Возьмем инвалидное кресло. Тебе не придется много ходить.

— На меня все будут смотреть.

— И что?

— Тебя совсем не беспокоит, что люди будут видеть меня такой?

— Диана, иногда я восхищаюсь остротой твоего ума, но иногда поневоле начинаю сомневаться в твоих умственных способностях. Да какое мне дело до того, что подумают совершенно незнакомые мне люди?

— Хочешь сказать, что тебе совершенно не важна моя внешность? Что только душа имеет значение?

Мужчина поморщился, как от зубной боли. Захотелось выругаться. Но он сделал глубокий вдох и медленный выдох. Дана категорична, и склонна видеть лишь черное и белое, как и многие в ее возрасте. Это не порок, а особенность всех вчерашних подростков. Поэтому мужчина постарался максимально мягко донести до любимой собственный взгляд на данную проблему.

— Мне льстит, что моя жена красива. Я люблю смотреть на тебя. Эстетическое удовольствие получаю, знаешь ли. Однако влюбился не в оболочку, а в личность — душу, как ты изволила выразиться. Потому что перед тем, как почувствовать некий романтический интерес, во мне проснулось уважение, сочувствие, и черт возьми, гордость за тебя. А после того, как я тебя чуть не потерял, мне стало все безразлично. Важно только, что ты жива, что мне не придется хоронить ту, с которой хочу прожить всю свою жизнь. Как можно этого не понимать?

— Вадим…

— Я люблю тебя. Но какая же ты дурная. Ладно, пошли гулять. И давай больше не затрагивать эту тему. Иначе сорвусь и снова закричу на тебя. Последние события действительно не самым лучшим образом сказались на моем психическом состоянии. Мне тяжело держать себя в руках.

Девушка собралась достаточно быстро. Минут за тридцать. Некоторую проблему вызвал выбор одежды. С одной стороны, хотелось быть незаметной. Облачиться в нечто серое и, нацепить бейсболку. С другой — быть красивой несмотря ни на что. Женская натура победила. И Девушка надела светло-голубой шифоновый сарафан в пол и распустила волосы. Краситься она не хотела. Но придирчиво оглядев себя в зеркало, с грустью признала тот факт, что болезнь ее совершенно не красит. Скорее делает похожей на замученного жизнью подростка. Бледная кожа, круги под глазами. Да и похудела она килограмм, наверное, на пять. Рядом с Вадимом она будет смотреться, как его дочь, а уж никак не жена. Поэтому пришлось рисовать себе чуть более взрослое личико. Такое, чтобы казаться хотя бы двадцатилетней.

А потом они гуляли. Завтрак. Кофе и хрустящие круассаны в уютном кафе. Ботанический сад. Обед уже в ресторане. Пляж, где супруги вынуждены были разделиться. Вадим, который просто фонтанировал энергией, пошел плавать. А уставшая Диана заснула, свернувшись в позу эмбриона, на мягком лежаке. Потом они снова выбрались в город.

— Я хочу пирожное, — сказала Дана, обернувшись к мужу, толкающего ее инвалидную коляску. — Нет, два пирожных. Шоколадных. И газировку. Это меня пугает. Буду есть сладости в таких количествах, не влезу ни в одну пачку.

— А не будешь есть, нормальный вес еще полгода не наберешь. Тебе что доктора говорили? Ни в коем случае не ограничивать себя в еде. Твой организм естественным образом борется с истощением. Ну, и со стрессом заодно. Пойдем. Тут одна небольшая кондитерская есть. Торт купим. Я тоже хочу.

— Только можно коляску на парковке для велосипедов оставить? Не хочу обращать на себя внимание хоть там.

— Тебе тяжело не будет?

— Нет. На мне же силовой контур.

— Хорошо.

В кондитерскую мужчина зашел, бережно поддерживая жену за талию, что скорее мешало ей, нежели являлось объективной необходимостью. Но Вадим сей факт или не замечал, или игнорировал, что было на взгляд девушки более вероятно. Чувствовать себя хрустальной статуэткой ей уже изрядно надоело. Поэтому терпела она эту трогательную заботу минуты три, после чего оттолкнула руки мужа, тихо фыркнув:

— Хватит этих нежностей. — После чего сделала пару шагов назад. И чуть не упала, натолкнувшись на молодого человека, сосредоточенно разглядывающего леденцы в витрине. Юноша среагировал мгновенно, подхватив за плечи, потерявшую равновесие Дану.

— Спасибо, — поблагодарил его Вадим, возвращая жену в свои объятия. А потом присмотрелся повнимательнее и неожиданно узнал в нем паренька из больницы и радостно ему улыбнулся. — Привет.

— Здравствуйте, — отозвался он немного смущенно и тоже улыбнулся.

Особого внешнего сходства с Дианой у Ильдара не было. Майор Аверин сейчас это понимал вполне отчетливо. Хотя в момент знакомства ему и показалось иначе. Но глаза… глаза у этих двоих и правда, были совершенно одинаковые. Цвет. Форма. Даже выражение словно бы одно на двоих.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. Денис почти поправился. Его скоро выпишут. Спасибо вам.

— Я ничего не сделал.

Мальчишка фыркнул, как бы говоря: «Вы сделали достаточно. Гораздо больше, чем другие». Именно это читалось в его взгляде. Вадим ненавидел восхищенные взгляды детей, привыкших к несправедливости. Они заставляли его испытывать стыд. За всех взрослых, которые обязаны были защищать тех, кто еще пока не может сам за себя постоять, а вместо этого подло бросали их на произвол судьбы.

Ведь ничего по-настоящему героического в его поступках не было. Он лишь не марал свою честь, не шел против совести с старался оставаться человеком в этом безумном мире, где подростки ждут от старших лишь предательства.