Террористическая группа появилась неожиданно. Причем не с той стороны, где расположена дверь, а прямо с противоположной. Через окошко на курсантов смотрел черный ствол пистолета-пулемета. Но женщина, что держала их под прицелом сконцентрировала свое внимание на компании, уютно расположившейся в детском аттракционе. По сиденьям она мазнула лишь беглым взглядом, скомандовав:

— На выход и без глупостей.

А ярый атеист Рей Андерс, впервые в жизни молился… Богу, Вселенной, Судьбе. Молился о том, чтобы спрятанные ими девочки никак не выдали себя, чтобы адептка Белого пути не присматривалась к сиденьям. Нет, он не уверовал в Высшие силы. Просто больше ничего он для этих детей сделать не мог. И чувство собственного бессилия просто убивало.

Как они и предполагали, из действительно согнали в кучу, окруженную достаточно плотным кольцом вооруженных людей. Там им пришлось разделиться.

Аналитикам понравилась идея сделать главными информаторами безобидных с виду девушек, которые в любой момент могли «плакать» на груди своего кавалера, отвечая тем временем на вопросы первого отдела ЦПТ.

Снежных решено было отпустить искать Тео, отдав им комм Вадима Талина. Это обеспечивало хоть какую-то связь с этой группой. Самого Вадима и Сашу отправили в по мере сил и возможностей пресекать волнения среди граждан. Зараженная паникой толпа порой страшней террористов с автоматами. А там ведь дети.

Близнецы тоже должны были этим заниматься, но все, прекрасно понимали, что в первую очередь они будут искать Тео.

Джейсон и Каролина получили приказ, медленно не привлекая внимания пройти по всему периметру, фиксируя, модель построения оцепления. Рей и Диана должны были проделать то же самое с внутренним кольцом, где находился главарь группировки с ближайшими сподвижниками.

Полковник Марков перевел дух. Нет, он не успокоился и не посчитал, что теперь все обойдется. Работа предстояла очень напряженная. И совесть его мучила. Потому что он поступал, хоть и правильно, но не совсем честно. Это был его долг. При необходимости пожертвовать малым, чтобы спасти многих.

Вот и приходилось посылать, фактически, на передовую детей. Этих талантливых и открытых идеалистов, вдвое, а то и в трое уменьшая их шансы выжить. Увидит ли завтра рассвет хоть половина из них? И сколько раз ему придется произнести пустые и в чем-то даже лицемерные слова: «Я соболезную вашему горю. Смерть вашего сына… дочери… невосполнимая потеря. Однако вы должны гордится. Благодаря его… ее самоотверженности и отваге мы смогли спасти множество жизней»?

Почему лицемерные? Потому что на смерть их отправит он сам. Если это поможет решить поставленную перед ним задачу. Но полковник пообещал себе, что сам лично позаботится о тех из этой девятки, кто переживет этот злополучный день. Если их ранят и им понадобятся деньги на лечение — костьми ляжет, но достанет. А еще выбьет государственные награды. А это уже позволит детям получить гранд на обучение практически в любом учебном заведении. Или станет небольшой, но все же ступенькой на пути по служебной лестнице.

Пока комм девочки которой он взялся руководить, не передавал ничего интересного. До внутреннего кольца она еще не дошла. И пока ее окружали только заложники.

— Вот и не верь после этого в судьбу? — тихо обронил майор Соболев, сидевший рядом.

Марков перевел взгляд на подчиненного и вопросительно выгнул бровь, предлагая ему пояснить свои слова. Соболева упрашивать не пришлось:

— Диана Вирэн. Андорский театр. Это надо было в рубашке родиться, чтобы выжить в той бойне. У этой девчонки получилось. Да, видно, от смерти все же не убежать. Свое она возьмет.

— Ненавижу, — прошипела Диана сквозь зубы. — Всех. Сволочи. Вас бы сюда. Я бы посмотрела, как бы вы тогда запели о судьбе и смерти.

— Дочка, прости, — торопливо сказал Марков, досадуя на себя за то, что обратил внимание на майора. Потерять контакт с информатором — огромная промашка, почти преступление в их ситуации. А из-за этого философа, что б его черти побрали, Вирэн явно разозлилась и может просто не захотеть им помогать. — Дурак он. Мелит языком сам не знает, что.

Соболев, сообразив, что слова его стали достоянием общественности, счел за лучшее ретироваться.

— Я вам не дочка. По крайней мере, очень на это надеюсь.

— Конечно. У меня, просто дочка есть. Ей скоро восемнадцать исполнится. Как и тебе. Вот и вырвалось. Не сердись.

— Моей смерти вы не дождетесь.

— Диана, я очень хочу, чтобы осталась жива. И сделаю для этого все возможное.

— Ложь. Плевать вам на мою жизнь. И если меня убьют, то плакать, уж точно не станете. Скорее наоборот. Если мне повезет остаться в живых, снова сделаете все, чтобы я об этом очень пожалела. И попытаетесь исправить данное упущение. Снова в сговоре с этими уродами обвините. Сначала по допросам затаскаете. Потом под суд отдадите. Ненавижу.

Марков сжал зубы и посчитал до десяти. Ну, майор, ну удружил. Ведь еще минуту назад с ним на связи был курсант военной академии. Собранный. Воодушевленный. В меру инициативный. Но, главное, готовый выполнять приказы. А теперь? Испуганный и даже в некоторой степени озлобленный подросток. Диана Вирэн сейчас пришла к мысли, что обречена. Как бы не обернулась ситуация. Или ее убьют адепты Белого пути сегодня. Или власти засадят на всю оставшуюся жизнь в тюрьму, обвинив в пособничестве террористам.

— Девочка, успокойся, — мягко начал полковник, обещая себе, что напишет два рапорта на имя начальника центра. Один о полной некомпетентности лейтенанта Ниерса. А второй — о провокационном поведении майора Соболева, фактически сорвавшего операцию. Обычно, Марков подобным не грешил. И ни на подчиненных, ни на коллег руководству не жаловался даже в личных беседах. Не в его это было характере.

Но то, что произошло сегодня без последствий оставлять нельзя. Как нельзя уже ничего исправить. Ведь неосторожные слова этого идиота слышала не только Диана Вирэн. И, курсанты сейчас настроены по отношению к центру в целом и полковнику Маркову в частности, достаточно враждебно. В лучшем случае. В худшем — они деморализованы.

И Альбина Морозова — лучший аналитик их отдела, которая вела в данный момент Каролину Дрейк словно прочитав его мысли отослала ему сообщение:

«Если Соболева после этого не уберут, сама уволюсь. Слово даю. Это ж надо было парой слов операцию испортить».

«Прорвемся, — пробежался пальцами по клавишам полковник, и сам себе не веря, добавил. — Она сейчас успокоится».

«А остальные ребята? Они успокоятся? Дрейк и Риз остановились. Девчонка молчит. Парень сквозь зубы ругается».

«Прорвемся.»

Положение спас прикрывающий Диану Вирэн курсант Андерс. Он, по всей видимости обнял девушку и тихо, но уверенно зашептал ей в ухо:

— Успокойся, Мелкая. Нам сейчас только твоей истерики не хватает. Мы выжить хотим? Хотим. А для этого необходимо помочь безопасникам. Понимаешь?

— Да, — глухо отозвалась она.

— Вот и хорошо. Что же касается твоих предположений о… том, что будет потом. Это бред. Причем, полный.

— Бред? Тогда меня от тюрьмы спасло только то, что мне не было восемнадцати. Ведь все процессы над несовершеннолетними гласные. Сфабриковать улики было бы сложнее. А теперь? Сделать процесс закрытым и все дела. Объявят потом прессе, что вина моя абсолютно доказана и я понесу «справедливое» наказание.

— Только ты забыла кое, о чем, точнее кое о ком. Думаешь, Аверин даст сделать процесс закрытым? Хотя, как мне кажется, до этого дело и вовсе не дойдет.

— Почему?

— Чревато, знаешь ли, связываться с героями войн. Особенно, если они еще и наследники промышленных империй. Так что прекращай выдумывать разнообразные ужасы. Все хорошо будет. Слышишь? Все будет хорошо. Если сегодняшний день переживем, конечно. Успокоилась? Вот и славно. А теперь соберись. Потому что нам не просто выжить надо, но еще и дать шанс выжить другим. Джейсону, Тео, близнецам, остальным нашим и всем тем, кто пойман в клетку Белого пути.

— Да, — уже совершенно другим голосом отозвалась Диана Вирэн. — Ты прав. Работаем.

Марков восхищенно покачал головой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не присвистнуть. Молодец — парень! Быстро сориентировался. Да и слова нужные подобрал. Но и подставился он, конечно. Умение в стрессовой ситуации не предаваться панике, а быстро и качественно выполнять поставленные перед тобой задачи, да еще и вести за собой людей. Это редкое качество. Особенно в восемнадцать-девятнадцать лет. А разбрасываться не просто перспективными, но прошедших проверку огнем… до такого расточительства их ведомство не дошло. Так что вызовут этого курсанта к высокому начальству. Речь о долге, чести и мужестве произнесут. Медаль «За отвагу» вручат. И настоятельно порекомендуют сменить учебное заведение. А если заартачится, порекомендуют еще раз. Только уже не так мягко.

Мысли эти оставляли после себя горький осадок собственного бессилия и осознания того, что поступать по совести и выполнять свой долг отчего-то не получается. А ведь раньше ни о чем подобном полковник Марков не задумывался. Просто выполнял свою работу. Гордился ей. И жил. Не задумываясь о том, что «правильно» не всегда тождественно «честно» и «справедливо».

«Старею, — подумал мужчина. — Размяк совсем. На пенсию пора.» И попытался выкинуть все не относящееся к данной операции из своей головы. Все потом. Сейчас же надо работать. Чтобы у тех, кто сейчас заперт в «Эверленде» появился шанс на жизнь.

Штурм решено было не откладывать. Нет, переговоры с террористами вести начали. Но в то, что они дадут плоды, не верил никто. Адепты Белого Пути требуют освобождения одного из их лидеров, захваченных около месяца назад. В противном случае грозятся убить всех заложников. Да только Рамина Дуа Нии власти освобождать бы не стали, даже если бы могли это сделать. Слишком дорогой ценой достался им этот человек. Сколько времени и сил было затрачено на эту операцию! Сколько солдат отдали свои жизни! Но это уже — дело второе. Главное, что духовного наставника террористов уже казнили. Сегодня. Примерно час до их акции. Верховное командование решило немного перенести данное мероприятие. На всякий, так сказать, случай. Как чувствовали… или знали.

А может, и правда, знали? Не о том, что будет захвачен «Эверлен», конечно. Возможно по каким-то каналам прошла информация о готовящейся диверсии. Это было наиболее вероятно.

Подполковник яростно тряхнул головой, пытаясь отогнать все посторонние мысли и сосредоточиться на работе. Ребята, кстати, с поставленной задачей стать глазами и ушами ЦПТ справлялись чудесно. В штабе вовсю вносили коррективы в готовящуюся операцию.

— Да что это такое? — прогудел густой бас где-то вдалеке. — Мы так и будем, как овцы стоять и смиренно ждать, когда нас перебьют? И ведь перебьют. Никого эти сволочи не пожалеют. Ничего святого у них нет. А ведь нас больше. Мы их массой задавить можем.

— Пресечь! — заорал в микрофон Марков. — Немедленно пресечь! А мстителя народного угомонить любыми средствами.

Диана осталась на месте. А Рей молнией метнулся к агитатору — тучному невысокому блондину с невнятно-серыми глазами непропорционально крупным носом. За какую-то пару секунды взял его в жесткий захват. После наклонился к уху мужчины и что-то прошептал. Тот мгновенно обмяк. Видимо, столкнувшись с явным противодействием народных масс в лице курсанта Андерса, он растерял весь свой запал. Ну, и хорошо. Сейчас только беспорядков среди заложников не хватает.

— Курсант Вирэн, — обратился полковник к девушке. — Возвращайтесь к первоначальной задаче. Нам до штурма нужно как можно больше данных.

И она вернулась. Но теперь, когда ей не приходилось подстраиваться под шаг друга, продвигаться девушка начала по-другому. Быстрее. И легче, что ли. Будто бы она не шла сквозь толпу, а плыла. И все это время то поправляла, падающие на лицо волосы, то вытирала текущие по щекам слезы. Все это время Диана Вирэн давала максимальный обзор камере своего комма.

— Началось, — беззвучно прошептал Марков, видя, как адепты затаскивают на возвышение, являющееся мини-сценой людей из толпы. Предпочтение оказывалось подросткам, которые были достаточно взрослыми, чтобы иметь возможность играть отведенную им роль в этом жестоком спектакле, но все равно оставались детьми.

Полковник сжал зубы и набрал на клавиатуре, расположенной перед ним замысловатую комбинацию. Он, как аналитик, сообщал руководству, что дальнейший сбор информации считает нецелесообразным и рекомендует начинать штурм немедленно.

А в следующую минуту Марков схватился за сердце, в который раз за сегодняшний день пообещав себе уйти на пенсию. Один из адептов схватив за лацкан джинсовой курточки тащил к сцене девчонку лет четырнадцати-пятнадцати. Хорошенькую. С по-детски округлым личиком и золотистыми кудряшками. Она тихо всхлипывала и шепотом умоляла отпустить ее к маме.

И Вирэн ничего не стоило пропустить их обоих. Отвернуться. Закрыть глаза. И никто бы ее не упрекнул. Ведь она и ее друзья уже сделали все возможное для спасения мирных граждан. И требовать от них большего было бы попросту нечестно.

Хотя и не требовали от нее ничего. Диана сама приняла это решение. Глупое. Безрассудное. И все же правильное. Как ни крути, взрослые всегда в ответе за жизни детей. Ты в ответе. Даже, если взрослым являешься без году неделю.

Вирэн схватила маленькую заложницу за руку и дернула на себя. Куртка из пальцев террориста выскользнула. А сама девушка, исполнив стремительный пируэт оказалась на месте девочки. Адепт Белого пути то ли был сбит с толку произошедшем, то ли посчитал обмен равнозначным, но он молча схватил Диану за запястье и потянул к сцене.