Вадим нежно поглаживал тыльную сторону ладони жены, которая уютно устроила свою головку на его плече.

— Давай, закажем на дом чего-нибудь жутко вредного? Пиццу, например? И вина. Красное-полусладкое, думаю, подойдет.

— От пиццы толстеют. И алкоголь тоже нельзя. Мне. Ты в своем выборе свободен.

— Нет. Я хотел выпить вина в компании прекрасной девушки. И отметить первое чрезвычайное происшествие вверенном мне коллективе. Точнее то, что оно обошлось без жертв и репрессий. Хотя, я не понимаю, как сдержался. До сих пор прибить ту дрянь хочется. Надо было вызвать полицию.

— Ты верно поступил.

— Она ведь почти твоя ровесница. Лишь на год или два младше. И понимать, что творит просто обязана. И никакое «тяжелое детство» не может служить оправданием попыткой ударить более слабого. Да не просто ударить. Ногой по голове… так и убить можно. Я боюсь, что совершил непростительную ошибку. Показал, что преступление может не вести за собой адекватное наказание.

— Разве ты погладил ее по головке и отпустил гулять?

— Нет, но все равно обошелся слишком мягко. А теперь уже поздно что-то менять. Руководитель должен держать слово, несмотря ни на что. С тобой было проще. Даже наказывать не пришлось. Просто пожурил, чая предложил и отпустил к группе.

— Конечно! Я ведь сержанту Энхарт даже не нагрубила.

— И как сдержалась?

— В Тание меня научили не отвечать на прямые оскорбления преподавателей и не реагировать на завуалированные.

— Твои учителя предпочитали результатов добиваться системой наказаний, а не поощрений?

— Да. Но я их понимаю. Без железной дисциплины в балете невозможно ничего достичь. По-настоящему со мной был добр лишь Маэстро Горский, хотя и невероятно требовательным. Но не так, как остальные. Мы часто слышали от него слова: «Ты сможешь. Я знаю это». Нужно ему написать. Он, наверное, волнуется. Расскажу ему, что у меня все нормально. Думаю, это будет правильно.

— Диана, — осипшим голосом произнес мужчина, не представляя, как расскажет ей еще и об этой смерти. Но она обо всем догадалась.

— Нет, — ее голос задрожал, а по щекам потекли слезы. — Такого просто не может быть! Не может! Пожалуйста, скажи, что он жив. Пожалуйста.

Вадим, не выдержав ее взгляда просто отвел глаза. А его жена трясущимися руками открыла журнал контактов в своем комме и вызвала Рудольфа Кардена. Он ответил мгновенно:

— Слушаю. — Но ответом ему была лишь тишина. — Диана, что случилось?

— Маэстро Горский… это правда?

— Да, — в голосе мужчины слышалось сочувствие и собственная, запрятанная в самый далекий уголок сердца, боль.

— Когда? Как?

— Это был сердечный приступ. Сразу, после того, как ему сообщили о трагедии в Андорском театре. Дана, малышка, он, хоть и казался нам всем нерушимой скалой, все же был простым человеком. Маэстро пережил два инсульта. Но как не уговаривали его врачи, уйти на пенсию, продолжал преподавать, что даже для здорового человека его возраста тяжело. Понимаешь?

— Да, — сквозь всхлипы выдавила из себя девушка.

— Не плачь. Пожалуйста. Он бы этого очень не хотел. — Рудольф немного помолчал, а потом твердо спросил. — Вадим рядом?

— Я здесь, — ответил Аверин вместо жены.

— Хорошо. Позаботишься о ней?

— Конечно.

— Простите, что оторвала вас, — немного совладав с собой произнесла девушка.

— Не думай об этом. Ты можешь звонить мне в любое время дня и ночи.

— Спасибо. Доброй ночи, маэстро.

— И тебе, малышка.

Нажав на комме отбой, Диана закусила губу и почти демонстративно уставилась в окно машины. Горящие фонари, свет в окнах и неоновые вывески помогали отвлечься — не думать. Ни о чем. Но через несколько минут машина затормозила возле их дома. Девушка молча вышла, и побежала вверх по ступеням, никак не реагируя на оклик Вадима. Он нагнал ее только в холе.

— Солнышко…

— Оставь меня. Я хочу побыть одна.

— Нет.

— Мне нужно в душ.

— Ладно.

Мужчина отступил на шаг, позволяя Дане пройти мимо него. В конце концов, как бы он не переживал за нее, есть границы, которые без веской причины нарушать не стоит. Но, несмотря на это Вадим проводил ее до ванной комнаты и привалился спиной к двери, прислушиваясь к звуку льющейся воды. Его хватило ровно на пятнадцать минут, после чего он постучал, достаточно громко спрашивая:

— У тебя все в порядке? — Ответом ему была тишина. — Солнышко, ответь!

Поколебавшись с минуту, мужчина все же открыл дверь и вошел. Диана лежала в позе эмбриона, а на нее с потолка подобно каплям дождя падала вода. Глаза закрыты. Волосы, обычно собранные в строгий пучок, сейчас разметались по серебристому полу душевой кабины. Вадим, как был — в одежде и обуви бросился к ней, и только подхватив жену на руки, скомандовал:

— Система, отключить душ.

Но его дражайшая вторая половинка вместо того, чтобы пребывать в тихом обмороке, начала вырываться и требовать ее отпустить:

— Поставь меня на ноги.

— Нет.

— Вадим, ну что за варварство? Куда ты меня несешь?

— В кровать.

— Я мокрая. С тебя, вообще, вода льется.

— Вызову робота-уборщика.

— Он, заодно и постельное белье нам поменяет?

— Да к черту все! Мокрый пол, белье, все! Я сейчас положу тебя в постель и вызову врача.

— Зачем?

— Твой обморок недостаточная причина?

— Нет! — воскликнула девушка возмущенно. — Я не падала в обморок. Не вздумай звонить в больницу.

— А что это тогда было? — Зло рявкнул майор Аверин, опуская жену на постель и закутывая ее в покрывало. — Ты не отзывалась. А когда вошел, я увидел тебя на полу.

— День был тяжелый. А вода смывает страх и боль. Я легла на пол сама. Не знаю почему. Захотелось.

— Почему тогда молчала? Неужели нельзя было сказать три слова: «Все в порядке»? Я перепугался до смерти.

— В этом нет моей вины. Просто звать надо было громче. За шумом воды тебя не было слышно. И не кричи на меня!

— Прости, — сказал мужчина значительно тише.

— Я, правда, тебя не слышала. Задумалась, наверное. Может быть, задремала на минуту. Меня вода всегда успокаивала. Там было так хорошо. Тепло. О том, что погибли все, кого я узнала, в доме семьи Рое. И в душе провела часа полтора — не меньше. Так же лежала под струями теплой воды и старалась не думать.

— Солнышко… — прошептал мужчина несколько растерянно. — Я могу чем-то тебе помочь?

— Я не хотела тебя пугать, — словно бы не услышав его, сказала она. — И, Вадим, давай ты переоденешься? Тебе к расшатанным нервам только заболеть не хватало.

— Не думаю, что мокрая рубашка так уж повредит моему здоровью.

Дана неодобрительно покачала головой и закутавшись в тонкое бежевое покрывало на манер тоги, встала с постели. Сделала шаг к мужу и начала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Солнышко, так могу я тебе чем-то помочь? Хочешь чая? Или может все же сварить глинтвейн? Там почти нет алкоголя. Так что тебе, думаю, немного можно?

— Все равно не стоит, — улыбнулась отозвалась Дана, возвращаясь его пуговицам.

— Не надо, — сказал мужчина немного отстраняясь. — Я сейчас.

Он положил руки на плечи жены и заставил сесть на край кровати, а сам быстрым шагом направился в ванную комнату. Сбросил мокрую одежду прямо на пол, пообещав себе, что отнесет ее в стиральную машину чуть позже. Наспех вытерся. И, чтобы соблюсти хотя бы видимость приличий, обмотал свое полотенце вокруг бедер. Другое взял для Дианы. Ей необходимо высушить волосы.

Девушка благодарно кивнула, когда он вернулся и занялась мокрыми прядями. Но это занятие увлекло ее ненадолго, минут на пять — не больше. После чего она повернулась к нему, так же сидящему на краю постели. Провела кончиками пальцев по его обнаженному плечу, затем по груди. Но поцелуй в основание шеи все равно стал для Вадима неожиданностью.

— Не стоит, милая.

— Почему?

— Я не железный. — Дана удивленно вскинула брови, словно бы предлагая объяснить, что он имел в виду, поэтому мужчина, осторожно подбирая слова продолжил. — Рядом со мной потрясающе красивая девушка. Причем, одета она в одно покрывало. И поцелуи, даже самые невинные вызывают во мне сейчас определенные желания.

— Понимаю. — Спокойный ответ. — Поцелуй меня.

— Уверена? Действительно понимаешь, что между нами произойдет, если и я выполню твое желание?

— В теории.

Мужчина застонал. А девушка сложила руки на груди и с укором произнесла:

— Откуда у меня взяться практическим навыкам? Ты ведь первый с кем у меня были серьезные отношения.

— Ты не готова.

— С чего ты взял?

— Видишь ли, любовь моя, я имею в своем багаже не только теорию.

— То, что между нами еще ничего не было — не нормально. Мы, в конце концов, женаты.

— Диана, — Вадим попытался воззвать к здравому смыслу жены. — Ты совсем недавно перенесла сильный стресс. Причем, не один. А тебе противопоказаны переживания и физические нагрузки.

— Я, конечно, не эксперт в данной области, но ведь не обязательно устраивать акробатический марафон. А врачи не запрещали мне… это. Так что все в порядке.

— Ты пьешь анестетики. Они… несколько притупляют все ощущения.

— Так это же хорошо. Говорят, в первый раз всегда неприятно.

— Я с тобой поседею!

— Не хочу больше ждать. И, вообще… все это делают. Почему мы не можем?

— В тебе говорит дух противоречия, а не желание. Давай я лучше сделаю тебе массаж?

Диана покачала головой и потянулась к его губам. Через несколько секунд она уже сидела на его коленях, зарываясь пальцами в короткие волосы мужа. А вскоре мокрое покрывало и полотенце полетели на пол спальни. Но замерзнуть он ей не дал.

Она плавилась под его пальцами. В душе бушевало волнение, в котором было все: страх перед неизведанным, любопытство и робкое желание.

На какое-то время эти эмоции полностью поглотили ее сознание.

Потом с возмущением осознала, что прелюдия плавно перешла в расслабляющий массаж от которого начинало клонить в сон.

— Вадим, мне, все нравится. Это очень приятно, но…

— Ты действительно хочешь возобновить тот глупый спор? Просто получай удовольствие. А там… посмотрим.

— Нет. Я так не хочу.

Пробормотав себе под нос что-то подозрительно напоминающее: «Чертова девственница», Вадим отстранился. Затем лег на спину рядом с ней, поправив полотенце на своих бедрах, закрыл глаза и злорадно выдал:

— Хорошо. Все будет как ты захочешь. Не буду мешать тебе своими глупыми инициативами.

— Но…

— И, вообще, я устал. Но ты можешь делать со мной все, что пожелаешь.

— Тут свет, — пробормотала девушка растерянно.

— Выключи, — последовал безразличный ответ.

Дана вздрогнула так, словно он ее ударил. Волшебство этого вечера лопнуло, подобно мыльному пузырю. Стало холодно и безумно стыдно за все, что она сказала и сделала. Горло перехватил спазм не позволяющий ей даже вздохнуть. Она почувствовала нестерпимое желание прикрыться хоть чем-нибудь. Благо покрывало с полотенцем валялось с ее стороны.

Девушка буквально скатилась с кровати, укуталась в противно-холодную ткань и бегом пересекла спальню, скрывшись в гардеробной. Нужно было переодеться. С легкой грустью вспомнились артенийская спортивная форма. Закрытый комбез сейчас был бы как нельзя кстати, но где его искать, Дана сейчас не представляла совершенно. Поэтому она схватила с вешалки первое попавшееся платье.

Ее била нервная дрожь. Или дело было в том, что она просто замерзла? Руки дрожали. Это ужасно мешало застегнуть потайную молнию на спине. В голове же набатом била одна единственная мысль: «Больше никогда… никаких поцелуев и прочих глупостей, никакой общей спальни».

Она не заметила, как дверь в гардеробную открылась и в нее зашел Вадим. Вздрогнула, когда он положил ладони на ее плечи. Попыталась отстраниться, но мужчина не отпустил, а поцеловал в макушку и спросил:

— Ты меня любишь?

— Да.

— Тогда доверься. Помнишь, как мы танцевали Андорский вальс? Я вел, ты — позволяла мне это.

— Но в спальне мы не танцевали.

— Черт! Я пытаюсь подобрать правильные слова. И не сказал бы, что это так уж легко. Дана, ты первая девушка в моей жизни, которая не имела сексуального опыта. Хуже того, мне кажется, что даже твои теоретические познания оставляют желать лучшего. Давай ты поведаешь мне, как представляешь себе данный процесс.

— Нет. Не могу я с тобой о таком говорить.

— А заниматься можешь?

— Нет. Это было ошибкой. Я все поняла.

— Ты подросток или взрослый человек?

— Не знаю.

— Ладно. Видимо судьба у меня такая. Я расскажу. Механику процесса мы, думаю, опустим. О ней ты знать должна в любом случае. А вот прелюдия… знаешь зачем она нужна и почему должна длиться не две минуты? Чтобы подготовить девушку. Мужчине достаточно пары поцелуев, чтобы завестись. Физиология. Ты должна быть готова. Во-первых, морально. То есть сознание занимает процесс, а не что-то другое. Посторонние мысли отключаются. Во-вторых, физически. Твое тело должно быть расслаблено. В противном случае будет неприятно, причем не только в первый раз. Со временем ты научишься всему, сможешь взять на себя ведущую роль. Если захочешь, конечно. Но сейчас просто доверься мне. И не торопись. У нас вся жизнь впереди.

— Хорошо, — отозвалась Диана, поворачиваясь к нему лицом и доверчиво заглядывая в глаза.

— Я просто хочу, чтобы все было, если и не идеально, то хотя бы не ужасно. Мне необходимо понимать: ты получаешь удовольствие. Меньше всего хочется со стыдом вспоминать собственную первую брачную ночь.

— Попробуем еще раз?

— Конечно.