1964 год. Лиза.

В приемном покое родильного дома царил вечный тоскливый сумрак. Почему-то считалось, что много света необходимо там, дальше — в предродовых палатах, в родильном зале, в операционном блоке, а здесь, где перепуганную, охающую от боли женщину встречает толстая и неопрятная фельдшерица, может быть всего одна лампочка на сорок ватт. Попав в этот влажный и гулкий полумрак, будущие мамы терялись и зябли. В душевой кабине было почти темно, потому что свет не попадал за перегородку. Любая женщина стремилась как можно скорее завершить все процедуры и регистрацию, чтобы отправиться в светлые и относительно теплые помещения, в которых её встретят внимательные врачи и акушерки в более чистых и сухих халатах. В общем, из приемного покоя хотелось удрать поскорее.

Практикантка-медсестра Лизочка в очередной раз передернула плечами и поежилась, пробегая через приемный покой. Фельдшерица Марья Васильевна, меланхолично пощипывая булочку с маком, не спеша, записывала данные совсем молодой женщины с огромным животом. Женщина, уже облаченная в короткую и широкую казенную сорочку, кусала распухшие коричневые губы и дрожала. Вдруг она обхватила живот и истошно закричала.

— Ну, чего шумишь? — равнодушно прикрикнула Марья Васильевна, продолжая не торопясь выписывать буквы в журнале регистрации. Женщина на секунду умолкла, тупо прислушиваясь к себе, и вдруг повалилась на пол, закричав ещё страшнее.

Лизочка остановилась на бегу и поняла, что роды у женщины уже начались. Подскочив к колченогому столу, за которым сидела фельдшерица, она хлопнула рукой по кнопке, включающей наверху сигнал экстренного вызова врачей.

— Ну, чего делаешь? — зло бросила Марья Васильевна, разламывая булочку. — Потерпит, не прынцесса!

— Она-то потерпит, а ребенок? — гаркнула обычно тихая Лизочка: — Не видите, уже головка выходит?

В этот момент женщина изогнулась от боли, и ребенок родился сразу весь. Тут Марья Васильевна поняла, что придется пошевелиться, шустро приподняла со стула грузное тело и побежала за чистыми простынями. Лизочка подхватила вялый красный комочек, еще связанный длинной пуповиной с матерью и в отчаянии заорала:

— Где же эти чертовы врачи?

Врачи в это время суетились на втором этаже вокруг непростой роженицы. На свет должен был появиться внук большого начальника, директора крупного завода, депутата и лауреата. И хотя роды проходили как положено, спуститься в приемный покой никто не торопился. Ребенок вот-вот должен был родиться.

Лизочка перерезала пуповину и осторожно опустила хрипло попискивающего мальчика на подставленную фельдшерицей простыню.

— Тащите его наверх и позовите быстрее кого-нибудь! — прикрикнула она на Марью Васильевну.

Та, переваливаясь утицей, поспешила с легоньким младенцем к лестнице. А через минуту лежащая на полу женщина снова изогнулась в крике.

Нагнувшись к ней, Лизочка пыталась успокоить:

— Это послед рождается, потерпи, миленькая. — И вдруг поняла, что на свет появляется еще один ребенок.

В светлом родильном зале, окруженная заботой трех врачей и двух акушерок, дочь директора завода родила мертвую девочку. Скользкое синюшное тельце пытались оживить всеми способами — вентилировали легкие, трясли, кололи всеми возможными препаратами — ничего не помогло. В тот момент, когда врачи переглянулись и накрыли девочку простынкой, в дверях появилась задыхающаяся Марья Васильевна. Ребенок, примолкнувший по дороге на её руках, вдруг, словно собравшись с силами, закричал громко и сердито. Молодая растрепанная женщина до этого молча лежавшая в другом конце комнаты на специальном столе, приподняла голову и заулыбалась:

— Ну, наконец-то, заплакал, а я уже боялась. Скажите, кто у меня, мальчик или девочка?

Врачи все так же молча переглянулись. Пожилая акушерка покачала головой, а молодой врач рванул на воротнике пуговицу. Пожилой бритоголовый доктор окинул взглядом Марью Васильевну и незаметно указал пальцем вниз. Фельдшерица закивала головой. И тогда бритоголовый сделав знак всем молчать, взял из рук фельдшерицы вопящий сверток, развернул его и поднес к лежащей женщине.

— У вас замечательный мальчик, — пробормотал он.

Измученная женщина взглянула на сморщенное в крике крохотное красное личико и расцвела:

— Вылитый дедушка, когда сердится!

Одна из акушерок схватилась за сердце и быстро вышла из комнаты. Вторая незаметно сунула в руки фельдшерице мертвого ребенка, завернутого в простыню, и знаком велела уйти. Два других врача стояли столбом до тех пор, пока их начальник раздраженно не приказал им заняться ребенком и матерью. Сам же бритоголовый, которого звали Валерий Степанович, торопливо отправился в приемный покой, прихватив в коридоре акушерку, напившуюся валерьянки.

Внизу он застал встрепанную и измученную Лизочку в окровавленном халате, ползавшую на коленях вокруг вытянувшейся на полу женщины. Лиза старалась засунуть ей по голову клеёнчатую подушку с кушетки. Рядом в скомканных испачканных тряпках лежали и орали два ребенка.

Увидев Валерий Степановича, Лизочка вскинулась и зло спросила:

— Ну, что, дождались? У нас тройня родилась — на полу, в антисанитарии, без помощи! А вы где были? — И она разрыдалась, уткнувшись в покрытые засохшей кровью кулачки.

Когда, наконец, все пришло в относительный порядок — женщин обиходили и увезли в палату, детишек — в детское отделение, Валерий Степанович собрал дежурную бригаду в своем кабинете.

— Я думаю, вы понимаете, что о сегодняшней ночи все должны молчать. Я говорю совершенно откровенно — тот, кто расскажет, хоть что-нибудь, очень сильно пожалеет об этом, — и он обвел тяжелым взглядом сотрудников. — Из всех нас сегодня только Елизавета Петровна заслуживает высшую оценку. Все свободны, а вы, Лиза, останьтесь.

Стараясь не смотреть друг на друга, медики покинули кабинет. Валерий Степанович како-то время молчал, вчитываясь в запись, сделанную Марьей Васильевной в журнале регистрации.

— Я хочу попросить у вас, Лиза, прощенья. Не буду оправдываться — то, что случилось, ни в какие ворота не лезет. Но произошло и еще кое-что. Когда Марья Васильевна внесла мальчика, мы реанимировали мертвого ребенка. И его мать, услышав детский крик, решила, что это — её сын. Клянусь, если бы этот мальчик родился один, я отдал бы его настоящей матери, но у неё родилось сразу трое. Посмотрите, — он протянул ей регистрационный журнал, в который была вложена «обменная карта беременной».

«Светлана Игоревна Кольцова, 19 лет. Беременность и роды — первые. Учащаяся техникума текстильной промышленности. Не замужем» — прочитала Лиза, присев к столу.

— Теперь понимаете? Ей и двоих-то поднять будет ой как тяжело. Жилья наверняка нет, мужа нет, учится в техникуме. Какая жизнь ждет этих малышей? А несчастная женщина, которая поверила, что этот ребенок — её, скорее всего останется бездетной, она и этого ребенка еле выносила. Мальчик вырастет в любви, ни он, ни родители никогда не узнают, что они не родные — у ребенка и матери группа крови совпадает. Я уверен в молчании всех, кто дежурил сегодня. Всех, кроме вас, Лиза.

Лизочка растерянно смотрела на своего руководителя. Милая домашняя девочка, никогда в своей недолгой жизни не сталкивавшаяся с необходимостью решать чью-то судьбу. Она привыкла действовать в созданных другими обстоятельствах, ей не приходилось стоять перед таким серьёзным выбором. Если она сейчас скажет, что ребенка нужно вернуть той, которая его родила, она лишит одну женщину радости материнства, а другой добавит хлопот и бессонных ночей. Лиза представила, что такое растить сразу троих детей, не имея опыта, поддержки мужа, работы. А если эти дети — нежеланные, и мать решит отказаться от такой обузы? Там, в приемном покое женщина была в невменяемом состоянии, почти без сознания, и Лиза была уверена, что она так и не поняла, что родила тройню.

Лиза подняла на Валерия Степановича наполненные слезами глаза и прошептала:

— Я поговорю с ней и решу, хорошо? Наверное, вы правы, но я должна убедиться.

Врач облегченно вздохнул. Он почти наверняка знал, чем кончится этот разговор. Девочке нужна уверенность — ну что же, она её получит.

Рано утром Лиза вошла в палату, где в одиночестве дремала её вчерашняя подопечная. Та сразу же открыла глаза и уставилась на вошедшую медсестру, явно не узнавая её. Лиза помахала градусником и протянула его женщине:

— Давайте-ка померяем температурку, — поприветствовала её Лиза: — У вас была тяжелая ночь, но сейчас все хорошо.

— Что со мной было? — тихо прошептала роженица: — У меня все болит, словно меня избили.

— Ничего страшного, это болят мышцы, так всегда бывает после родов.

— Скажите, он жив, мой ребенок?

— Они живы, не беспокойтесь, у вас чудесные сыновья, — осторожно произнесла Лиза.

— Сыновья? У меня родились близнецы?! — почти закричала женщина и вдруг горько истерично разрыдалась. Пришлось звать дежурного врача и делать успокоительный укол.

Когда через полчаса Лиза снова зашла в палату, женщина тихо лежала лицом к стене.

— Скоро детей принесут на кормление, они родились не очень большими, всего по два двести, но вполне здоровыми. Вы покормите их? — боясь услышать отрицательный ответ, спросила Лиза.

— Конечно, покормлю, — сдавленно ответила женщина. Потом повернулась и сказала: — Не думайте, что я брошу их, но я не была готова к тому, что их будет двое. Один — еще куда не шло, но с двумя… Их отец испарился сразу, как узнал, что я беременна, мы живем вдвоем с матерью, представляете, что нам предстоит?

Лиза присела на кровать и погладила юную мать по плечу:

— Главное, что дети благополучно родились. Конечно, вам будет непросто, но они будут расти и радовать вас, так всегда бывает, иначе никто бы и рожать не стал.

— Все правильно, но лучше бы был один, — вздохнула женщина.

Тут в коридоре послышался галдеж и ворчание дежурной нянечки — начали развозить младенцев на кормление. Лизочка поспешила выйти из палаты.

Она успела как раз тогда, когда в соседнюю палату внесли туго спеленатый крошечный сверток. Навстречу ему с кровати приподнялась светловолосая женщина и радостно приняла ребенка на руки, что-то ласково приговаривая. Лиза замерла, потом перевела дыханье и поспешила в кабинет Валерия Степановича.

2000 год. Кирилл.

Пробуждение было тягостным и мутным. Кирилл как будто всплывал сквозь грязно-зеленую воду, делал судорожный вдох, и снова погружался в жидкую тину похмельной бессмысленности. В очередной раз, выгребая вверх, он задержался на поверхности и попытался поднять буйную головушку и оглядеться. Голову тотчас прихватило тупой болью, но он успел обозреть помещение, в котором страдал. Помещение было знакомым, и он успокоенно замычал и, откинувшись на скомканную подушку, попытался мыслить. Ну, если не мыслить, то хотя бы вспомнить, с чего это он так набрался. И, главное, с кем.

Воспоминания пришли не сразу. Вроде, были у него Витек и Вован. Были-были. И еще девица была. А вот чья девица и как звали, неизвестно. Ну и черт с ней!

Кирилл мучительно задвигал руками и ногами и сбросил с себя скомканное диванное покрывало. Потом постепенно, в несколько приемов, уселся и тоскливо уставился на шевелящиеся пальцы голых ног. Был он, как говорится, в чем мать родила. Когда разделся? И сам ли?

Стеная и отдуваясь, он поднялся на трясущиеся ноги, помогая себе непослушными руками, обмотался покрывалом, словно римлянин тогой, и двинулся в направлении кухни. Влек его туда образ банки с солеными огурчиками, которая должна стоять на верхней полке холодильника. С меланхолическим звоном раскатились из-под заплетающихся ног в стороны пустые водочные бутылки и пивные банки.

Желая поскорее припасть пересохшими губами к заветной банке, Кирилл вывалился в коридор и тут увидел совершенно незнакомого ему субъекта — тот сидел в кресле у столика с телефонным аппаратом и мирно спал. Кто такой, почему тут спит? А где ему спать, ведь диван был занят. Кирилл почесал под покрывалом грудь. Только бы неизвестный гость не проснулся до того, как он доберется до холодильника.

К счастью, банка была на месте. Кирилл, стуча зубами о стекло, выпил из неё весь до капли рассол и устроился на табуретке у стола, подперев рукой раскалывающуюся от боли голову. Особенно мучительным был стук в висках.

Посидев с полчаса, он, наконец, сообразил, что неплохо было бы узнать, который час. То, что он проспал работу, было несомненным фактом, значит, следовало позвонить в контору и сообщить о своем болезненном состоянии. Часов на кухне не было, и Кирилл поплелся в комнату. В коридоре он снова наткнулся на спящего гостя. Пора бы его разбудить и узнать, кто он такой. Или сначала принять душ и позвонить на работу?

Кирилл нерешительно остановился и уставился на сидящего. Точно, он никогда раньше не видел его — среди его знакомых не было никого с такой рыжей бороденкой. Кто это, черт возьми?

— Эй, мужик, пора вставать! — окликнул он пришельца. Тот не шевелился.

— Просыпайся, говорю, — повысил голос Кирилл. Потом потряс сидящего за плечо — никакой реакции.

— Ты что собираешься тут дрыхнуть и дальше? Мне, вообще-то, на работу надо, поднимайся! — Кирилл затряс неведомого субъекта со всей доступной силой. Тот, не открывая глаз, повалился вперед и продемонстрировал остолбеневшему хозяину квартиры торчащий из спины нож.

— О ё!.. — взвыл Кирилл.

Позабыв о тут же свалившемся с него покрывале, он наклонился и стал лихорадочно ощупывать сидящего. Все ощупанные фрагменты тела были абсолютно безжизненны и холодны. Несомненно, в его квартире находился труп. Труп! Знать бы еще, откуда он взялся. Неужели Витек с Вованом притащили? Или они его убили прямо здесь и смылись? Нет, не может быть, они хоть и обормоты, но на такое точно не способны.

И тут Кирилл впал в истерику. Совершенно голый, он носился по квартире пиная во все стороны бутылки и банки, выкрикивая все известные ему нецензурные выражения и сшибая мебель. Наконец он больно ушибся о край письменного стола и рухнул на диван. Посидев некоторое время в полной прострации, встал и бесшумно прокрался в коридор в надежде, что труп в кресле ему привиделся спьяну. По дороге он шептал клятвы с этого дня не брать больше в рот ни капли спиртного. Никогда, никакого, нигде! Клятвы не помогли — мертвое тело с торчащим из спины ножом-бабочкой предстало перед ним во всей красе.

Кирилл вернулся на диван и попытался привести мысли в порядок.

— Конец, — прошептал он: — Конец всему!

Положение, действительно, было ужасным. Если в квартире обнаружат убитого неизвестно кем человека, то милиция, естественно, сразу же заподозрит Кирилла. Его станут допрашивать, возможно, посадят в КПЗ. В лучшем случае, возьмут подписку о невыезде. А у него в кармане авиабилет до Мадрида. Вылет через неделю. Он почти два года искал приличную работу за границей, и вот — нашел, наконец! В своей фирме он отбывает последние дни, на его место уже взяли другого человека. В Испании ждать его не станут — живо найдут кого-нибудь другого. А может, его осудят за убийство. Даже наверняка осудят — как объяснить, откуда появился труп? Сам пришел? Кирилл взвыл и принялся биться головой о спинку дивана. Поднялось облачко пыли.

Усилившаяся от битья о диван боль в голове кое-как привела его в чувства и Кирилл, пошатываясь, отправился опять к мертвецу, решив попытаться выяснить о нем хоть что-то. Обшаривать чужие карманы было противно, но он постарался не пропустить ничего — выложил на столик рядом с телефоном новенькое портмоне, пачку «Явы», дешевую пластиковую зажигалку, нечистый носовой платок и прозрачный пакетик с каким-то порошком. В кармане брюк обнаружилась связка ключей, два из которых были от машины. Связка была на кольце с брелоком-пультом автосигнализации.

Кирилл перетащил все это на кухню и разложил на столе. Потом раскрыл портмоне. Первое, что он там обнаружил, были водительские права на имя Васюкина Егора Павловича. На фотографии был снят его незваный гость — надутое бледное лицо с рыжей бородкой и прилизанными волосами. Кирилл содрогнулся и отложил права. Следующим документом было удостоверение сотрудника налоговой инспекции с фотографией и именем того же Васюкина. Ничего себе! В отдельном кармашке лежала пачка денег: рублевые, долларовые купюры, евро — вперемешку. Кирилл не стал их пересчитывать. Там же была пластиковая кредитная карточка, авиабилет из Москвы за вчерашнее число, непонятный металлический жетон и значок с изображение герба Канады. И, наконец, он обнаружил вставленную в целлулоидное окошечко фотографию блондинки с круглыми щечками и тщательно подведенными глазками и губками. Блондинка была так же незнакома Кириллу, как и сотрудник налоговой инспекции Егор Васюкин. За фотографией лежали три элегантные визитные карточки владельца и два пакетика с презервативами. Больше ничего в бумажнике не было. Кирилл отодвинул в сторону сигареты и зажигалку, зачем-то внимательно осмотрел грязный платок и глубоко задумался над связкой ключей. Судя по всему, убитый ездил на машине. И где эта машина сейчас?

Кирилл ткнулся лбом в оконное стекло и стал озирать стоянку пред домом. Утро давно закончилось, и на асфальтовом прямоугольнике он увидел только белую старую «Волгу» на спущенных колесах, синюшный «Джип» хахаля Марго из пятой квартиры и фургон «Мебель», из которого два молодца выволакивали спальный гарнитур. Ничего похожего на транспортное средство мертвеца не обнаружилось. Возможно, он припарковался в соседнем дворе или поставил машину на платную стоянку. Да и какой прок Кириллу от его тачки, что бы он с ней стал делать?

Ответ пришел сам собой — вывез бы труп куда подальше, стер отпечатки своих пальцев и смылся. Тут мысли в его бедной головушке завертелись стремительно. Нужно действительно избавиться от этого Васюкина, тогда никто не сможет узнать, что он был в его квартире. Кирилл страшно обрадовался — выкинуть мертвеца за пределы жилища, и дело с концом — пусть другие возятся с ним.

Но как это сделать? Замотать в ковер? Откуда у него ковер — сроду у него ковра не было. После расставанья с бывшей женой Кирилл вел спартанский образ жизни, снимая квартиру с минимумом мебели. Он не торопясь обошел свои апартаменты пытаясь изобрести способ незаметно вынести тело из квартиры. Можно, конечно, затолкать его в холодильник или платяной шкаф, но тогда он и с места их не сможет сдвинуть. Вызвать грузчиков? Но те столько вещей перетаскали, что из-за лишней тяжести сразу заподозрят неладное.

Голова раскалывалась, и Кирилл сбегал в ванную, сунул её под струю холодной воды. На труп он старался не смотреть, особенно на нож. Вернувшись из ванной, он распахнул встроенный шкаф и уставился на его полки. Хорошо бы растворить труп в кислоте и смыть в канализацию, но где взять столько кислоты? Нет, придется все-таки тащиться в магазин за ковром и выносить тело в нем. Внезапно он заметил на полке большой моток цветных парашютных строп. Мужик, у которого он снял квартиру, в молодости занимался альпинизмом и хранил остатки снаряжения для лазания по горам.

Мысли Кирилла завертелись в определенном направлении. Можно обвязать тело стропой, забраться на крышу и вытащить его туда. Но, даже в не совсем здравом уме, он понимал, что затащить на высоту восьми этажей такой груз ему не по силам — квартира находилась на седьмом этаже четырнадцатиэтажного дома. Значит надо спустить его вниз — это куда легче!

Судорожной рысью Кирилл бросился в комнату и распахнул дверь на балкон. Дом был спроектирован в свете современных веяний архитектуры — балконы на его фасаде располагались группами, так что под его балконом был просвет в четыре этажа, а на втором этаже прямо под ним находился уже не балкон, а целая терраса. Кирилл неоднократно видел сверху владельца этой террасы — толстого бритоголового «нового русского». Тот частенько устраивался с комфортом в шезлонге на солнышке и глушил несметное количество пива. Иногда в его компании наблюдались и разнообразные сексапильные девицы, следовательно, никакой жены там не было. Ура-ура-ура! Толстяк наверняка мотается по своим новорусским делам, размахивая мобильником. Значит, нужно срочно спустить труп, пока он не вернулся.

Хихикая от радости за свою сообразительность, Кирилл бросился в прихожую и схватил труп под мышки. Тот оказался даже тяжелее, чем можно было представить, но воодушевление помогло Кириллу дотащить его до балкона и усадить у перил. Потом он сбегал за мотком и обвязал податливое тело фиолетовой стропой. Нож, торчащий пониже правой лопатки, изрядно мешал, но Кирилл не решился его вытащить, опасаясь испачкаться в крови.

Завершив процедуру, Кирилл задумался — по этой стропе каждый дурак поймет, откуда прилетел подарочек. Придется все переделать. Он развязал стропу и отмотал примерно половину мотка, пропустив шелковую ленту под мышками мертвеца. Затем, шумно пыхтя от усилий, поднял его повыше и осторожно перевесил через перила. Стропы он предусмотрительно просунул между металлическими прутьями, чтобы облегчить спуск.

Стараясь не дышать и не смотреть в лицо мертвого Васюкина, он легонько подтолкнул того и вцепился в стропы. Тело послушно перевалилось вниз, и Кириллу пришлось туго. Он едва не выпустил груз, потому что стропы скользили, обжигая руки. Скрежеща от усилий зубами, он старался опускать груз постепенно, но страх подгонял. Казалось, труп никогда не достигнет террасы. К тому же с каждой секундой он становился как будто все тяжелее.

Когда, наконец, стропы ослабли, Кирилл был на грани помешательства. Не веря своему счастью, он глянул вниз. Егор Васюкин удобно расположился ничком на пластиковом коврике рядом с шезлонгом и синтетической пальмочкой. Словно лег загорать прямо в джинсовом костюме и с ножом в спине. Оставалось только вытащить стропу. Кирилл бросил вниз один её свободный конец и принялся сматывать другой в моток. Руки саднило, но душа ликовала. Даже голова, казалось, стала меньше болеть. Ну вот и все — он радостно огляделся вокруг. И онемел. Этажом выше, на балконе, перпендикулярном его собственному, стояла женщина и с неподдельным интересом наблюдала за ним.

Кирилла прошиб холодный пот, рот сам собой открылся, а дыхание, наоборот, перехватило.

— Привет! — сказала женщина.

2000 год. Лика.

Утро выдалось солнечным и теплым. Лика с удовольствием работала у раскрытой балконной двери. Роман близился к завершению, и она, практически не задумываясь, тарахтела клавишами. Прерывалась только пару раз, чтобы сварить кофе и выкурить сигарету. В конце концов, у неё зарябило в глазах от компьютерного текста, и она решила отдохнуть. Сладко потянувшись, отправилась в ванную, больше часа нежилась в душистой теплой воде, почитывая Ремарка.

Она обожала читать в ванне и постоянно размышляла, как бы ей установить рядом с ней компьютер, чтобы можно было еще и работать. Но размер её ванной комнаты был маловат, а друзья предупреждали о риске отправиться на тот свет в результате падения аппаратуры в воду. Хорошо было Агате Кристи, писавшей свои детективы в ванне, наверняка ванная у неё было побольше, да и компьютера у неё не было, говорят, леди пользовалась тетрадкой и карандашом.

После ванны Лика натянула легкий сарафан и некоторое время провела на кухне. Какое все-таки счастье, что не нужно варить большие кастрюли еды, а потом еще мыть гору посуды. Теперь она может позволить себе положить на черный хлеб ломтик сыра «Дорблю», а сверху — свежую зелень и дольки помидоров. И съесть эту красоту, запивая минералкой. А потом фрукты — сочные груши, персики и виноград. И все это — ей одной, а не на всех, по чуть-чуть.

От сознания своей независимости и сладостного одиночества душа Лики наполнилась счастьем. Она так долго боролась за эту независимость, что теперь никак не могла поверить, что ей удалось победить. Собственно говоря, шансов у неё практически не было.

С рождения она никогда не имела возможности уединиться, пожить для себя, порадовать себя тем, что нравилось только ей. В детстве она спала в комнате с бабушкой — громко храпящей по ночам, выключающей свет, когда Лике хотелось почитать, постоянно отчитывающей её за несуществующие грехи. Родители жили своей жизнью, считая, что лучше дочери знают, что ей нужно. На дни рождения Лики они приглашали не её друзей, а детей своих друзей, которых Лика терпеть не могла. Когда однажды она попросила разрешения позвать свою лучшую подругу Верочку, мама не задумываясь, отрезала:

— Это ребенок не нашего круга!

Детьми «нашего круга» были: сынок прокурора, втихаря рассказывавший похабные истории, близнецы директора школы, специально ломавшие её игрушки, и дочка начальника жилконторы, глупая, как пробка. Эти дни рождения превращались для Лики в мучение, наполненные бессильной злостью и стыдом.

Мама была очень красивой, но чересчур властной женщиной. Лике никогда не удавалось её переспорить и отстоять свое мнение, её просто не слушали и не слышали. Только когда мать дошла до того, что сама выбрала ей в мужья молодого прыщавого дантиста, ребенка из «очень хорошей семьи», Лика взбунтовалась. Она ушла из дома и поселилась «зайцем» в общаге у подружек по институту. Мать пыталась скандалами вернуть её в лоно семьи, но Лика заявила, что ей уже двадцать лет и она вполне способна решить, какие книги читать, с кем дружить и за кого идти замуж. В доказательство своих слов она незамедлительно отправилась в ЗАГС с Павлушей из параллельной группы.

Павлуша оказался славным парнем из деревни, им дали отдельную комнату в общежитии, где через год они оказались уже вчетвером. Близнецы Саша и Маша орали на весь трехэтажный корпус, и Лика круглосуточно несла вахту — кормила, меняла пеленки, а в перерывах пыталась читать Павлушины конспекты и чертить курсовые проекты. Славный парень Павлуша был мало пригоден в домашнем хозяйстве и взял обязательство учиться за двоих. Так, под рев двух младенцев, они окончили институт и стали работать в проектном бюро.

Через год им повезло — дали трехкомнатную квартиру. К этому времени отец Лики умер, и мать внезапно воспылала чувствами к дочери и внукам. Измученная домашними заботами и болезнями детей, Лика позволила уговорить себя, что мать сможет ей помогать по дому и заниматься малышами. После обмена двух квартир на одну огромную пятикомнатную, мать принялась «помогать» как умела. А так как лучше всего умела она навязывать свое мнение, жизнь Лики стала напоминать сплошной экзамен. Как она варит кашу и борщ? Как ведут себя дети, почему они шалят? Кто так гладит рубашки?

Лика сопротивлялась, как могла, но сил на борьбу просто не было и она, стиснув зубы, варила обеды, стирала, гладила белье и воспитывала детей. Славный парень Павлуша стал любимцем тещи, он никогда не возражал ей и жил припеваючи. После окончания института он счел свои обязанности перед семьей исполненными, и по дому никогда ничего не делал. Не отказывался, не возражал — просто не делал. Усаживался с тещей и Ликиной бабушкой перед телевизором и смотрел все сериалы подряд. А Лика, приготовив ужин и вымыв после него посуду, занималась уроками с детьми, а потом гладила белье до часу ночи. Сил и времени на то, чтобы закатить скандал ленивцу-мужу тоже не было.

По субботам она убирала огромную квартиру, по воскресеньям ходила на рынок и стирала гору белья — и так из года в год. На родительские собрания — она, в поликлинику с бабушкой — она, в поход с детьми — она, мусор выносить — тоже она.

Ситуацию изменил случай. Лику направили в командировку. На вокзале она спохватилась, что ничего не взяла с собой в дорогу почитать, и за пять минут до отправления поезда бросилась к лоткам с журналами и книгами. Выбирать было некогда, и она схватила первый попавшийся покет-бук, надеясь, что это не слащавый любовный романчик, которые она терпеть не могла. Книжка оказалась детективом. Автор — некая Татьяна Орлова. Книга неожиданно захватила её, написана она была с блестящей иронией и наблюдательностью. В сюжете не было кровавых или откровенно порнушных сцен, он был забавен и умело построен. Закрыв книжку, Лика увидела на обороте обложки портрет этой самой Татьяны Орловой — молодой светловолосой женщины с усталыми умными глазами. И тогда Лика глубоко задумалась.

Поселившись в гостинице, она отправилась к ближайшему киоску и приобрела еще один роман Татьяны Орловой, а в придачу к нему детективные повести некой Елены Яшиной, стриженой шатенки с насмешливой улыбкой. Почему-то Лику страшно интересовало, как выглядят эти писательницы детективов. И еще она хотела понять, что подвигло их на подобное сочинительство.

Лика была воспитана на классической литературе, которую в неё вначале впихивали, а потом она сама читала с наслаждением. Кроме того, она обожала Жюля Верна, Конан Дойла и Агату Кристи. Эти книги она проглатывала залпом. Детективов во времена её детства было мало, и достать их было трудно. А теперь пожалуйста — на каждом углу россыпи всяческого чтива. Но почему-то раньше Лика сторонилась подобных лотков. Да и свободного времени у неё совсем не было. Только забравшись в ванну, она могла себе позволить полчасика почитать какую-нибудь любимую с юности книгу. И вдруг она обнаружила, что книжонки, которых она сторонилась, читать очень даже интересно. И главное, что их пишут, в том числе, и женщины, внешне самые обычные. Эта мысль ржавым гвоздем засела в Ликиной голове.

Выводы, к которым она пришла, были неожиданные — такие книги пишут, во-первых, для собственного удовольствия, а во-вторых, чтобы заработать. Заработать!

К этому времени финансовое положение семьи Лики оставляло желать лучшего. Проектировщикам платили гроши, и приходилось искать подработку на стороне. Павлуша иногда делал левые заказы, но денег все равно катастрофически не хватало. Особенно убивала квартплата — она выросла неимоверно и сжирала Ликину зарплату целиком. А ведь требовалось кормить и одевать шесть человек. Покупая перед началом учебного года детям обувь и одежду, она заранее страдала оттого, что через год все это будет мало. Походы на рынок превратились в пытку — деньги тают, а в сумках пусто. Так что мысли о том, как можно зарабатывать, не торгуя бананами или не грабя кого-нибудь, постоянно посещали Лику. И вот она нашла еще один способ — писать.

Сколько нужно времени для того, чтобы написать роман? И сколько он стоит? И где взять время на то, чтобы написать его?

Лика понимала, что при её образе жизни написать роман меньше, чем за сто пятьдесят лет, не получится. Ведь ей придется писать его по полчаса в ванне и по десять минут между глажкой и стиркой. И тут все перевернулось в ней. Она поняла, что больше всего на свете ей хочется написать детектив, причем прямо сейчас! Откуда пришло это дурацкое желание, было непонятно, ведь Лика всегда была реалисткой и бесконечно ответственным человеком.

После этого она вернулась домой и заявила, что ей нужно отдохнуть, и поэтому она берет отпуск и уезжает на дачу к Верочке. Домашние оторопели. Мать, взяв привычный тон, попыталась составить план её отпуска, куда входил ремонт квартиры силами Лики, влажная чистка паласов силами Лики и поездка бабушки на историческую родину в Саратов в сопровождении Лики. Заскрежетав зубами, Лика ответила, что бабушку в поездке вполне способна сопровождать её любящая дочь, а в их отсутствие Павлуша отлично справится с ремонтом и чисткой.

— А дети? — хором вскричали родственники.

— А дети раз в жизни могут провести месяц в лагере, — отрезала Лика: — А я впервые за тринадцать лет хочу отдохнуть!

На сборы ушло три дня, причем труднее всего было отыскать у знакомых свободную на месяц пишущую машинку и тайно вывезти её на Верочкину дачу. Верочка, та самая единственная школьная подруга, ошалела от перемен, которые она в Лике уже не чаяла увидеть, и горячо поддержала её. Мало того, своему мужу и сыну Васятке она запретила месяц появляться на даче, чтобы не мешать Лике.

Через месяц Лика вернулась домой с тремя экземплярами детективного романа «Что-то киллер суетится». Один из экземпляров она переплела в синий скоросшиватель и отправилась в издательство, адрес которого вычитала все в том же покет-буке, купленном на вокзале. В издательстве царил непонятный бедлам, который Лика изучала два дня. После чего она безошибочно вышла на нужного человечка по имени Леон. Этот самый Леон и стал вторым (после Верочки) читателем романа.

Мнение Леона было кратким:

— Читал. Слишком много трупов, но смешно. Напечатаем, там посмотрим. Пиши еще. Договор в юротделе.

Получив гонорар за роман про суетливого киллера, Лика первым делом приобрела пишущую машинку и уволилась из своего проектного бюро. Понимая, что дома ей писать не дадут, она сняла крошечную плохо обставленную комнатенку в коммуналке на окраине. На расспросы домочадцев отвечала, что нашла новую работу, не совсем легальную, но вполне прилично оплачиваемую.

Теперь каждое утро она отправлялась в свою «конурку» и писала по восемь или десять часов. Потом возвращалась домой и впрягалась в домашний труд. Павлуша, так и не сделавший ремонт и не почистивший паласы, пытался разузнать про её новую работу, но успеха не достиг. Мать фыркала, но в открытую предъявлять претензии не решалась. Детям все было «по барабану». Бабушку интересовали только сериалы.

Роман «Что-то киллер суетится» вышел очень быстро, и Лика утащила стопку авторских экземпляров в свою съемную комнатенку. Одну книжку она подарила Верочке, остальные так и лежали в углу. Иногда она брала в руки глянцевый томик и удовлетворенно рассматривала свою фотографию. Она специально снялась у дорогого фотографа, тайком сделав новую прическу, яркий макияж и нацепив Верочкины очки-хамелеоны. Так что на снимке была не Лика, а некая загадочная дама, томно и надменно глядящая в объектив. Звали даму Валерия Полонская и то, что за ней скрывалась простушка Лика Зайцева, угадать было практически невозможно.

На второй роман ушло два месяца, потому что Лика не могла работать день и ночь, как над первым. Кроме того, отвлекали письма читателей, среди которых подавляющее большинство составляли послания от мужчин, желающих с ней познакомиться. Как человек ответственный, Лика писала на них ответы с вежливыми отказами. Письма передавали ей в издательстве, каждый раз торопя с новой книгой. Отнеся рукопись «Легкомысленного дуэта», она тут же засела за третий детектив.

Откуда брались её сюжеты, Лика точно не могла сказать. Она поступала просто — придумывала героя или героиню с обычной биографией, потом заставляла попасть в странную или дурацкую ситуацию и с любопытством наблюдала за их дальнейшими действиями. Лика сочиняла свои истории с огромным удовольствием, потому что всегда любила примерять на себя разные немыслимые случаи, выдумывать приключения, в котором главной героиней была она сама. И теперь ранее сдерживаемое воображение выплескивалось на бумагу и складывалось в толстенькие рукописи.

Получив гонорар за вторую книгу, Лика купила компьютер и освоила его с помощью Верочкиного мужа Гриши. Гриша был посвящен в страшную тайну Валерии Полонской и свято хранил её, одновременно умирая от смеха, когда Лика жаловалась на обилие заочных поклонников.

— Ты превзошла себя в своем камуфляже, Золушка! Выразила, можно сказать, свою тайную сущность. Твой Зайцев дурак, мог бы иметь такую жену, — при этом Гриша тыкал пальцем в обложку, — а имеет замордованную кухарку.

— Ну ты полегче с кухаркой! Ты тоже Верочке не даришь шиншилловые манто и бриллианты.

— Дело не в бриллиантах. Женщина должна быть свободной, а не рабыней домашнего очага. Должна быть такой, как хочет, какой ей нравится. Тебя же заездили, нагло и беспощадно заездили! Продохнуть не дают.

— Не дают, — согласилась Лика, — И не дадут, что самое страшное.

— А ты не проси, чтобы дали. Не умер же Пашка, пока ты у нас на даче творила бессмертный опус про киллера.

— Не умер, но грязью зарос и оголодал. До сих пор простить не может.

— А тебе нужно его прощение? Вон сколько мужиков желают познакомиться, только свистни, — Гриша хлопнул ладонью по кипе конвертов.

— Пойми, Гришенька, они не со мной, а с Валерией Полонской желают познакомиться. Относительно меня заявок не поступало.

— У вас раздвоение личности, мадам! Это уже клиника. Тебе просто страшно оттого, что ты посмела стать самой собой, — возмутился Гриша: — И кого ты боишься, Пашку, мамочку или Сашку с Машкой? Бабушку, может быть? Ты себя боишься!

— Никого я не боюсь! — отбивалась несчастная писательница? — Учи на компьютере работать, ирод! Тоже мне психоаналитик нашелся!

— Психоаналитик тебе не помешал бы точно. Учись абзац устанавливать, тупица! Замучился с тобой.

Перейдя на компьютер, Лика стала писать гораздо быстрее, и третий роман под названием «Сюрприз, сюрприз!» был сдан в печать даже раньше, чем предполагалось. Валерия Полонская становилась популярным автором. Лика сама слышала, как у продавцов книг спрашивали «новую Полонскую». В тот же день она позвонила Грише и спросила, не знает ли он надежную фирму, занимающуюся строительством жилья.

— Ага, — обрадовался Гриша, — созрела наконец!

— Ничего я не созрела, просто дома работать невозможно, а за комнату деньги улетают такие, что лучше добавить и построить квартирку. Вложение капитала в недвижимость, понимаешь ли.

— Понимаю, понимаю, не кипятись. Попробую позвонить тут одному другану. Вроде он в какой-то строительной конторе работает.

Через неделю Лика заключила договор, а еще через четыре романа получила долгожданные ключи от славной однокомнатной квартирки вдалеке от центра, зато в зеленом и тихом районе. Лика обставила квартиру по своему вкусу и перевезла туда компьютер и тяжелые стопки своих книг. Ей по-прежнему некому было их раздавать, кроме Верочки и Гриши.

Еще какое-то время она жила, разрываясь между домом и работой над очередным детективом. Каждый месяц она приносила домой «зарплату», снимая со своего счета примерно одинаковые суммы, постепенно увеличивая их. Так она «росла по службе» и однажды осмелилась предложить нанять домработницу, чтобы больше времени уделять работе.

Мать, услышав это, возмутилась:

— Вот еще! Деньги выбрасывать на ветер? Из-за того что ты не в состоянии суп сварить?

— Суп сварить я в состоянии. И котлеты пожарить тоже. И уборку сделать, и в магазин сходить, и постирать, и погладить, и пироги испечь. Но я должна еще работать и, желательно, спать по ночам. Я достаточно зарабатываю, чтобы нанять кого-нибудь в помощь. Тогда я смогу больше работать и, соответственно, больше получать денег.

Но мать не хотела ничего слушать, она твердила, как заведенная:

— Ишь, барыня какая выискалась! Да разве это большой труд для настоящей хозяйки? Мы всю жизнь это делали и за труд не считали!

И тут Лику прорвало:

— Всю жизнь? Да когда я росла, бабушка все по дому делала. А когда ты последний раз кашу варила или пыль вытирала? Ты хоть знаешь, как стиральная машина включается и сколько булка хлеба стоит? И где он, этот хлеб продается?

— Как где — в универсаме, — припомнила мать.

— Так вот, мы в универсаме уже лет пять хлеб не берем, потому что рядом мини-пекарню открыли. И хлеб мы едим только оттуда, и чтобы каждый день свежий! И от вчерашнего супа Павлуша нос воротит, а если я ему рубашку не выглажу, он в пиджаке на голое тело на работу отправится. Мама, неужели теперь, когда дети окончили школу, я не могу меньше надрываться?

— А кто тебя заставляет надрываться? Можно подумать, ты перетрудилась…

— Перетрудилась? — онемела Лика? — Нет, мамочка. Я не только перетрудилась, я дошла до ручки! И вот что я тебе скажу — или я нанимаю домработницу…

— Или что? Из дому уйдешь? И куда интересно? Да кому ты нужна! — в голосе матери прозвучала такое неподдельное торжество, что Лика окончательно поняла — в этом доме она никогда не сможет добиться жалости и понимания. И тогда она приняла решение.

Когда Лика абсолютно спокойно объявила домочадцам, что отныне не собирается отвлекаться от работы и надрываться, одна обслуживая их всех, реакция их была такой, словно чугунная мясорубка заявила, что решила петь на сцене Большого театра.

В ходе сбора вещей Павлуша попытался, было, качать права и выяснять отношения, но впервые в жизни получил от Лики настоящий отпор. Мало того, она открытым текстом пообещала развестись с ним, если её не оставят, наконец, в покое.

— Будете каждый месяц получать две трети моей зарплаты, так что на домработницу хватит. Связь устанавливается односторонняя — я сама буду звонить. И подумай, милый, на досуге, почему я это делаю, — с этими словами Лика погрузила сумки в такси, села сама, захлопнула дверцу и начала новую жизнь.

Первое время она выходила из дома только в ближайший супермаркет за продуктами и необходимыми мелочами. Результатом почти круглосуточной работы стали два новых романа и постоянное головокружение от усталости и избытка кофе. Лика вынуждена была признать две очевидные вещи — что, во-первых, герои и события её книг заменили для неё реальную жизнь и, во-вторых, она должна вести более здоровый образ этой самой жизни, иначе нервное истощение ей обеспечено.

После этого она стала позволять себе маленькие радости в виде двухнедельного отдыха в маленьком рыбацком поселке на берегу Азовского моря, походов в театр и на концерты, для чего была приобретена серая «Дэу», получившая прозвище «Мышь». Водить машину Лика научилась еще в институте и теперь, сдав на права, наслаждалась свободой передвижения. И все еще не верила в эту свободу. Иногда она просыпалась в холодном поту, увидев во сне горы немытой посуды, неглаженного белья и невынесенного мусора.

Из рассказов детей, с которыми она часто встречалась на нейтральной территории, Лика узнала, что поначалу её мать решила экономить на домработнице и вести домашнее хозяйство сама, но выдержала только неделю. И теперь к ним каждый день приходит убирать квартиру и готовить некая Фроловна. Павлуше пришлось освоить стиральную машину и мусоропровод, а Сашке с Машкой — научиться гладить белье. Мать же занималась любимым делом — руководила всеми. Так что за семью Лика могла быть спокойна, но возвращаться в её лоно не соглашалась ни за что.

Ухватив гроздь крупного иссиня-черного винограда, Лика вышла на балкон и опершись спиной на перила стала греться на солнышке и, не спеша, поедать одну ягоду за другой. Непонятный шум привлек её внимание. Глянув вниз, она обнаружила на балконе седьмого этажа совершенно голого лохматого мужика, который, постанывая и судорожно вздыхая, спускал на фиолетовых веревках другого, вполне одетого и причесанного субъекта. Одетый субъект был оснащен ножом, торчащим из спины. Сцена была словно взята из детектива.

 

Глава 1

Затаив дыхание, Лика проследила за творческим процессом укладывания мертвеца на террасу и извлечением веревок. Сматывая в клубок последние метры такелажа, голый мужик что-то радостно пробормотал, почесался, а потом внезапно поднял голову и уставился безумным взглядом прямо на неё. Лика, от неожиданности едва не уронив виноград, ляпнула:

— Привет!

Мужик позеленел и попытался прикрыться неладно скрученным клубком. Потом дернулся, собираясь убежать с балкона. Лике пришлось предупредить его:

— Попробуешь ко мне заявиться, вызову милицию!

— Не надо милицию, — взвыл голый.

В Лике взыграл здоровый профессиональный интерес.

— Зачем ты его убил? — поинтересовалась она у неодетого субъекта.

— Это не я, не я…

— А кто? Не сам же он себе в спину нож воткнул? И зачем ты соседу такой подарочек подбросил?

— Можно я хоть штаны одену? — взмолился допрашиваемый: — Я и так ничего не соображаю, пойми. Скажи мне номер своего телефона, я позвоню сейчас, объясню…

— Ага, может тебе еще и ключ от квартиры дать, маньяк?

— Не надо ключ! Зачем мне твой ключ, век бы тебя не видеть, — мужик огляделся вокруг и подхватив с пола тряпку сомнительной чистоты попытался опоясать ею чресла.

Лика внимательно посмотрела на это лохматое и совершенно потерянное существо и решилась:

— Ладно, одевайся и звони мне, — продиктовав номер, она добавила: — Только не вздумай приближаться к моим дверям!

Телефон зазвонил через две минуты. Выслушав сумбурный монолог, состоящий из оправданий, самобичеваний и небольшого количества полезной информации, Лика вздохнула и спросила:

— Зовут-то тебя как, жертва алкоголя?

— Кирилл. Кириллом меня зовут.

— А фамилия?

— Фамилия? — не сразу сообразил тот: — Волков моя фамилия.

— Так вот, Кирилл Волков, учти: сосед наш, которому ты устроил сюрпрайз около пальмочки, не сможет ему порадоваться, потому что позавчера укатил куда-то. Я сама видела, как он чемоданы в такси запихивал, наверняка в аэропорт ехал. С такими чемоданами на пару дней не улетают. А пока он на Багамах или на Канарах будет пузо греть, твой сюрпрайз протухнет, потому что лежит на солнышке. Пока его еще заметят… Пока достанут… Окон и балконов с этой стороны немного, так что срочно суши сухари, сразу за тобой придут как только этот парень вонять начнет.

— Ты с ума сошла! — обезумел Кирилл на том конце провода, — Я не хочу чтобы он вонял, мне и так плохо.

— Тогда советую тебе самому позвонить в милицию и объяснить, как все случилось.

— Ага, им объяснишь. Я даже не знаю, откуда этот тип взялся, как ко мне в квартиру попал. А особенно хорошо они поймут, зачем я его вниз, к соседу спустил.

— Я, кстати, тоже хотела бы это понять, — язвительно вставила Лика.

Кирилл убито ответил:

— Хотел от него поскорее избавиться, идиот пьяный. Ковра у меня нет.

— Ты собирался его в ковре вынести? — обрадовалась Лика, — И куда бы понес, интересно?

— За город куда-нибудь. В болото.

— Пешком?

— Почему пешком, нашел бы его машину — ключи-то у меня есть.

У Лики лопнуло терпенье.

— Ладно, горе луковое. Без очков видно, что убийца из тебя никакой. Но ведь кто-то же прикончил этого…

— Егора Павловича Васюкина. Его документы у меня, — вздохнул Кирилл.

— Ты еще и документы его у себя оставил? Чтобы не создавать проблем милиции при аресте? Видно совсем с головой не дружишь, как говорят мои дети.

— А где они?

— Кто? — растерялась Лика.

— Твои дети.

— Не твоё дело! Где надо, там и дети! Ты лучше думай, как этого Егора снять с терраски.

— Я не знаю. Мне плохо, наверное, реакция на мертвеца началась, — заныл Кирилл.

— Это у тебя похмельный синдром начался! Но возможности спокойно страдать у тебя нет. Я не желаю, чтобы этот тип начал пахнуть у меня под окном, это сорвет мой творческий процесс.

— Какой процесс? — печально поинтересовался Кирилл.

— Ты меня достал своими вопросами! Это вообще не твое дело, понял?

— Понял, понял, не злись ради бога. Просто я не знаю, что делать.

Слушая горестные вздохи и стенания неудачливого пьяницы, Лика принялась размышлять. Конечно, проще всего было позвонить куда надо и избавиться и от трупа, и от этого стонущего кретина. И продолжать жить придуманными историями, в которых придуманные персонажи выпутывались из придуманных ситуаций. Но вот сегодня рядом с ней произошло настоящее убийство, и непонятным образом вляпавшийся в него субъект хнычет в телефонной трубке. Конечно, он совсем не похож на героев её романов, скорее на побитую брошенную собачонку…

Лика от природы была жалостливой и сентиментальной. Будь её воля, она бы охотно притаскивала в дом брошенных и больных животных. Только неуступчивость домашних, особенно матери, не давала ей этого делать. А может быть, все решило естественное желание хоть раз в жизни окунуться в настоящую, невыдуманную авантюру и посмотреть, что из этого получится. А если при этом удастся помочь несчастному недотепе…

— Ладно, прекрати ныть! — рявкнула она в трубку: — У тебя покрывало есть или одеяло какое-нибудь?

— Зачем тебе одеяло? — тоскливо удивился Кирилл.

— Труп прикрыть, чтобы до темноты его не заметил никто сверху. Скоро начнут люди домой с работы возвращаться, в окна выглядывать, на балконах курить. А там такая деталь пейзажа красуется.

— Есть у меня покрывало с дивана, плюшевое, в цветочек. Турецкое, наверное.

— Тогда бери покрывало и быстро спускайся на третий этаж. Я сейчас подойду.

Лика положила трубку и решительно направилась в прихожую. Там, на гвоздике висел ключ от квартиры Инги. Лика познакомилась с ней еще при заключении договора в офисе строительной фирмы, и с тех пор они подружились. Инга развелась с мужем и тоже на свой лад наслаждалась свободой. Очередное наслаждение заключалось в поездке с неким Левой-джазистом в Анапу. Уезжая, Инга попросила Лику вынимать из ящика почту и кормить «Кити-кэтом» толстого кастрированного кота Филимона.

Спустившись на третий этаж, Лика обнаружила Кирилла сидящим на лестнице и, открыв дверь квартиры Инги, скомандовала:

— Быстро заходи!

Кирилл дробной рысью вбежал в чужое жилище и застыл, озираясь. Из глубины квартиры раздалось гнусавое мяуканье и из-под журнального столика вылез заспанный рыжий котяра. Наглые зеленые глаза уставились на гостей. Кирилл попятился.

— Не обращай внимания, он жрать хочет. Я его покормлю, а ты пока открой окно в комнате.

Насыпав корм в мисочку, Лика вместе с Кириллом свесилась из окна. Труп лежал прямо под ним, видно было даже надпись «Adidas» на кроссовках.

— Вот так, сейчас мы его накроем, а когда настанет ночь, спустим вниз и отвезем в твое болото, — удовлетворенно сказала Лика.

— Как спустим, как отвезем? На чем отвезем?

— Машину его поищем, а если не найдем, придется взять мою. Завернем, положим в багажник… Да не тяни ты! Разворачивай покрывало и постарайся все тело прикрыть, чтобы ничего не торчало. Да не так — разверни полностью и наклонись пониже, только не свались на него, — командовала Лика.

Кирилл неуклюже махал плюшевой тряпкой, наполняя воздух клубами пыли, пока, наконец, покрывало не вырвалось у него из рук и не спланировало прямо на мертвеца. Кирилл от неожиданности едва не вывалился из окна, и Лике пришлось ухватить его за грязноватую футболку.

— Ну вот и отлично! — порадовалась она: — Теперь его совсем не видно. Идем отсюда, нужно машину найти. Ты ключи взял?

— Не взял, ты про ключи ничего не говорила, — удача с покрывалом придала Кириллу уверенности в себе, и в его голосе прозвучала некоторая доля претензии.

— Так поднимись и возьми ключи и документы этого типа, а заодно переобуйся! — отрезала напарница.

— Зачем?

— А ты по улицам собрался гулять в домашних тапочках?

Пристыженный Кирилл, на ходу подтягивая выцветшие спортивные штаны, поспешил к лифту, а Лика, закрыв дверь на замок, отправилась вниз и стала поджидать его во дворе.

Усевшись около подъезда на лавочке, Лика мрачно уставилась на переполненную урну в форме колокольчика. Еще можно было послать все к чертовой матери и вернуться к любимому компьютеру. Или уже поздно? Размышления были прерваны вылетевшим из подъезда Кириллом, облачившимся в зеленую ветровку и кроссовки. Штаны и футболка остались теми же. Лика вздохнула и поднялась:

— Ну пошли, горе ты моё.

Часа два они рыскали по окрестным дворам и переулкам, подозрительно приглядываясь ко всем припаркованным автомобилям. Время от времени Кирилл направлял дистанционный пульт на наиболее подходящие объекты и нажимал кнопочку. При этом оба сообщника невольно съеживались, боясь, что их могут принять за угонщиков, или какая-нибудь особо нервная иномарка среагирует на импульс воем сигнализации. Наконец, сообщники догадались рассмотреть ключи.

— Отвяжись от этого «форда»! Мы ищем «жигули», причем новые — смотри, ключи-то новехонькие, — скомандовала Лика.

— Это хорошо, — обрадовался Кирилл. — «Жигулей» в нашем районе немного, все больше «вольво» и «мерседесы». — Потом, погрустнев, добавил: — А вдруг этот усопший машину на платной стоянке оставил?

— Вряд ли, он же не собирался у тебя ночевать. Или собирался?

— Да не знаю я, чего он собирался, я даже не знаю, сам он пришел или его притащили, я в отрубе был.

— Ну так рассуждай логически, — злилась Лика. — У нас все места на платной стоянке забиты, я свое два месяца ждала и ещё сторожу сорок баксов заплатила. А твой труп где живет?

— Откуда я знаю? — возмутился Кирилл.

— Так посмотри на визитной карточке, ты же говорил, что в бумажнике их несколько.

— Действительно, — зашарил по карманам ветровки непутевый напарник, — Вот смотри: — Северная улица, дом 15, квартира шесть.

— Это на другом конце города, откуда у него место на нашей стоянке? И в бумажники квитанции с платной стоянки нет. Значит, если он приехал на машине, то оставил её где-то рядом с нашим домом.

— А если не на машине?…

Лика только вздохнула — ей ужасно не хотелось перевозить мертвеца на своей «Мыши», к тому же она сомневалась, что им удастся запихнуть его в багажник.

— И зачем я с тобой связалась? — проворчала она устало.

— А действительно, зачем? — вяло поинтересовался Кирилл.

— Наверное, я жалостливая, а может, чокнутая? Ладно, пошли за тот дом, там тоже проезд есть, мог там можно припарковаться.

Наконец, автомобиль обнаружился на пустыре за школой. Это была «девятка» цвета кофе с молоком. На нажатие кнопки она отреагировала бодрым вяканьем и с готовностью щелкнула кнопками дверей. Лика огляделась и, не обнаружив рядом никого подозрительного, села за руль. Кирилл суматошно плюхнулся рядом.

— Ключи давай! — скомандовала Лика. Когда мотор заурчал, напарники перевели дух.

— Водит умеешь, — спросила Лика, глуша мотор.

— Нет, я пробовал, но что-то у меня с реакцией, все время задумываюсь и не туда руль кручу. А что?

— Плохо. Куда проще было бы поехать на двух машинах, ты с трупом, и я следом на своей. Чтобы возвращаться без проблем. Хотя, с другой стороны, есть риск засветить мою машину…

— Что значит — засветить?

— Ну, запалить, если тебе так понятнее. В общем, засыпаться.

— А-а-а… И что теперь? — поинтересовался Кирилл.

— А ничего, оставим машину пока здесь, подождем темноты. Позвонишь мне часиков в одиннадцать. И не смей брать в рот ни капли! Иначе вызову милицию и сдам тебя с потрохами, не стану я иметь дело одновременно с трупом и с пьяным идиотом.

— Да я до конца жизни… — начал бить себя в грудь Кирилл, но Лика уже покинула салон машины, предварительно обшарив бардачок и не обнаружив там ничего интересного. Прежде чем запереть машину, она на всякий случай тщательно протерла носовым платком все, к чему они прикасались.

До вечера Лика плодотворно трудилась над романом. Когда Кирилл позвонил в одиннадцать, было еще довольно светло, и она сказала:

— Ждем до часа, а там посмотрим.

Чтобы не уснуть, она выпила две чашки крепкого кофе и написала почти целую главу сверх плана. Без десяти час, прихватив трубку радиотелефона, Лика вышла на балкон. Абсолютно черное июльское небо, сияющее елочными гирляндами созвездий, обволакивало спящие дома. Лика поискала глазами луну и не обнаружила её. Свесившись вниз, она стала прислушиваться к тому, что происходит во дворе. Судя по тишине, там не происходило ничего, хотя зачастую на детской площадке допоздна засиживались парни с девчонками. Обстановка явно благоприятствовала запланированной тайной операции.

В который раз её посетила мысль, правильно ли она сделала, поверив такой сомнительной личности, как Кирилл Волков. Однако привычка анализировать и логически проверять сюжеты сыграла свою роль — Лика не могла представить, что человек, убивший кого-то, станет спускать труп со своего балкона на веревочке среди белого дня. Значит либо кто-то хотел подставить непутевого, пьющего мужика, либо он стал жертвой обстоятельств. И его, несомненно, посадят, потому что все свидетельствует против него — труп в доме, ничего не помнит, пытался замести следы.

Телефон издал тихую трель, и Лика вернулась в комнату, чтобы никто не услышал разговор.

— Спускайся на третий этаж, — тихо сказала она. — И возьми свои веревки.

— Зачем? — привычка Кирилла задавать дурацкие вопросы вывела Лику из себя.

— Альпиниста из тебя будем делать! — прошипела она в трубку.

Обув кроссовки, органично дополнившие её наряд из черных джинсов и черной водолазки, Лика сбежала вниз по лестнице.

В квартире Инги их встретил заспанный Филимон и возмущенно заорал дурным голосом.

— Цыц! — гаркнула писательница и загнала кота на кухню, чтобы не вертелся под ногами.

Внимательно рассмотрев клубок строп, Лика отмотала и попыталась отрезать от него Ингиными маникюрными ножницами нужный кусок. Но стропа не резалась. Тогда Лика пережгла её зажигалкой и остальную веревку смотала в аккуратный моток.

— Теперь слушай меня и не задавай идиотских вопросов. Ты сейчас спустишься вниз, обвяжешь нашего клиента вот этим, — она потрясла мотком, — и спустишь его на землю с правой стороны террасы. Именно с правой! Постарайся, чтобы он оказался в самом углу, там достаточно темно. Потом влезешь обратно, закроешь окно, захлопнешь дверь и спрячешься в кустах у подъезда. Когда увидишь, что я подъехала, вылезешь и запихнешь клиента в машину.

— Можно два вопроса? — робко поднял руку Кирилл.

— Можно, но по существу.

— Что делать, если я не смогу влезть по веревке обратно?

Лика хмыкнула, обозрела хилые мышцы компаньона и признала, что вопрос действительно по существу — мускулатура свидетельствовала о том, что большую часть жизни её обладатель старательно избегал физического труда и занятий спортом.

— Ладно, придется тебе тоже спуститься с террасы по веревке.

— На труп?

— Не на труп, а рядом с ним. И поменьше шуми и привлекай внимание. Если тебя заметут, я тут же постараюсь исчезнуть, а ты уж, будь добр, не вздумай никому ляпнуть о моем существовании.

Кирилл поспешно закивал головой и задал следующий вопрос:

— А разве мы труп не в багажник положим?

— Прямо у дома? Если кто-нибудь увидит, что в машину сажают безжизненное тело, решит, что везем пьяного. А если начнем его в багажник запихивать, сразу милицию вызовут!

— А если он не сядет? — нерешительно пробормотал Кирилл.

— Кто не сядет?

— Ну, этот клиент. Вдруг он уже закоченел? Они ведь становятся вроде несгибаемыми.

— В такую жару трупное окоченение наступает медленнее, должен согнуться. В крайнем случае, засунешь его по диагонали на заднее сиденье и всё. Ладно, хватит рассуждать, пора спускаться! — скомандовала Лика и, привязав веревку к трубе парового отопления, выключила в комнате свет.

Кирилл тяжко вздохнул напоследок и перевалился через подоконник. Когда он благополучно спустился, Лика отвязала веревку и сбросила её вниз. Потом она закрыла окно и, выскочив из квартиры и, захлопнув за собой дверь, бросилась почти бегом на пустырь за машиной. Остаток стропы она сунула в шкафчик в прихожей, надеясь, что не забудет потом забрать его оттуда. Она старалась не думать о том, каково Кириллу возиться с трупом.

Машина завелась с полуоборота и тихо подъехала к дому. В том углу, куда должен был опуститься труп, росли чахлые кустики и ничего видно не было. Лика даже подумала вначале, что приехала слишком быстро, и Кирилл все еще возится на террасе.

— Ну что за недотепа! — в сердцах прошипела она, но тут в кустах зашебуршало, и появилась фигура, пошатывающаяся под тяжестью повисшего на её на плечах тела. Лика моментально выскочила из машины и распахнула заднюю дверцу. Со стороны все выглядело совершенно естественно, если бы не длинная стропа, тянущаяся по земле за живописной парочкой. Пришлось Лике подхватить веревку и зашвырнуть в салон. Пыхтя и отдуваясь, Кирилл дотащил мертвеца и, изогнувшись, сунул его головой вперед следом за веревкой.

— Нажрался, зараза! — хрипло ругнулся вошедший в роль друга алкоголика напарник и Лика вздрогнула от неожиданности.

Кирилл запихнул торчащие наружу ноги покойника и захлопнул дверцу. Преступная парочка мигом уселась на переднее сиденье и машина тронулась со двора. Только доехав до улицы Коммунаров, они перевели дыханье.

— Я таки свалился на него сверху, — сообщил удрученно Кирилл.

— Как свалился? — ахнула Лика.

— Веревку неправильно на перилах закрепил, одного конца не хватило, и я загремел метров с двух. Вроде не ушибся, но на теле могут остаться отпечатки моих ботинок.

— Это не страшно, ведь мы его утопим в болоте. А кстати, где это твое болото?

— За Берестово нужно ехать, там топи непролазные. Мы в тех краях когда-то на картошке были, еще в институте.

— Ты с ума сошел, туда ехать часа три, не меньше! Как раз к рассвету приедем. И бензина не хватит, придется заправляться, а это риск. Да по дороге постов ГАИ штук пять…

— А других болот я не знаю, — растерялся Кирилл.

— Тогда болото отпадает. Дай подумать! — раздраженно буркнула Лика.

Думала она минут пять. Потом решила:

— Придётся топить в Генеральском пруду.

— Правильно, в пруду, — обрадовался Кирилл: — А где это?

— Вот заодно и узнаешь, где. А кстати, ты покрывало куда дел, которым труп был накрыт? — вспомнила Лика.

— На заднем сидении. Мне пришлось тащить его под мышкой, неудобно страшно.

— Так накрой им нашего клиента, как будто спит. И нам спокойнее будет.

Кириллу пришлось вылезать из машины. Пока он шарил в поисках покрывала, Лика, обернувшись, рассмотрела лицо покойника. Конечно, красавцем он при жизни не был, но после смерти выглядел спокойным и даже довольным, никаких вытаращенных глаз и перекошенного рта — вполне нормальное лицо спящего человека. Лика вздохнула — каким ты был человеком, Егор Васюкин? Кого любил, кого ненавидел? И кто тебе воткнул нож в спину? Нож!?

— А где нож? — подскочила она.

Кирилл от неожиданности треснулся головой о крышу салона и взвыл. Потом полез в карман и достал складной нож-бабочку:

— Я его покрывалом протер, не мог же я оставить его в спине.

— Ладно, только не вздумай потом прихватить его с собой.

— Может сейчас выкинуть?

— С ума сошел, на нем наверняка кровь осталась и твои отпечатки. Не приведи господи, ещё найдет кто-нибудь и в милицию понесет. Положи рядом с… телом.

Кирилл вздохнул и сунул нож на прежнее место. До пруда они добрались минут через двадцать. Лика узнала о нем совершенно случайно — по телевизору была передача о бывшем имении какого-то генерала, героя битв с Наполеоном. От имения остались только разрушенный дом, часовня и огромный глубокий пруд, причем место и дорогу к нему в передаче описали подробно и даже засняли. Место было такое живописное, что Лика не удержалась и съездила туда. Запустение вокруг царил страшное, но пруд поражал размером, наверное, раньше тут вели какие-то горные работы, а потом котлован заполнили водой, запрудив ручей.

Выбравшись за город, Лика свернула, не доезжая до мрачно дымившей в темноте ТЭЦ, миновала лесочек за мелкой загаженной речушкой и поехала по ухабистой дороге, которая вела прямо к пруду. Он открылся во мраке неожиданно и произвел на Кирилла сильное впечатление.

— Ничего себе водоемчик! И почему я о нем не слышал? Тут пляж есть?

— Тут, если не убьешься на берегу, то утонешь непременно — вода очень холодная, наверное но дне родники бьют. Ну ладно, вылезай, здесь берег самый крутой и глубина порядочная — лучше места не найти. И не вздумай что-нибудь забыть в машине.

Тщательно протерев руль и ручки дверей, соучастники покинули машину. В последний момент Лика сняла её с ручного тормоза и схватила злополучное покрывало, чтобы не оставить ни малейших улик. Машина, стоявшая на склоне, медленно тронулась, было, вперед, но потом остановилась, так что пришлось её слегка подтолкнуть. После этого бедная «девятка» покатилась к обрывистому берегу и эффектно бухнулась в пруд, подняв тучу брызг. Погружалась она в воду не спеша, словно надеясь удержаться на плаву. И вот уже на поверхности ничего не осталось, только пузыри воздуха поднимались с глубины. Лика и Кирилл молча стояли и смотрели в темноту до тех пор, пока не булькнул последний пузырь.

— Ну вот и все, теперь его никто не найдет без водолазов, — удовлетворенно сказала Лика. — Можешь ехать в свою Испанию.

— А как мы теперь до дома доберемся? — печально спросил Кирилл.

— Как, как — пешком, дорогуша! Пешочком потопаем, не баре. Часа за три дотопаем. Хорошо, что в твое Берестово не отправились, оттуда дня два пришлось бы идти. И все лесом…

И они отправились в обратный путь по колдобистой дороге, которую иногда теряли в темноте, забредая то в кусты, то в какие-то навалы мусора. Тогда Лика включала фонарик и отыскивала путь. Постепенно небо посветлело, и обозначился розовый восток. В страшноватых колючих зарослях засвистали неизвестно как выжившие там птички. Идти стало веселее, но выпала роса, и путники слегка озябли. Кирилл хотел набросить на плечи Лики покрывало, но она отпрыгнула от него и заорала:

— Сдурел? Я этой дрянью после трупа укрываться не собираюсь, сейчас к речке выйдем и утопим его там, чтобы следов не осталось.

— А где она, речка?

— Вон за тем лесочком, — уже спокойнее произнесла Лика.

Дойдя до речушки, они долго бродили по замусоренному берегу, отыскивая среди проплешин ила и камней место поглубже. Найдя подходящую заводь, завернули в покрывало увесистый булыжник и бросили в воду.

— Пить хочется! — пожаловался Кирилл, алчно поглядывая на мутный поток.

— Не пей, Иванушка, химическим заводом станешь! — отрезала Лика: — Тут вся таблица Менделеева течет, не считая навоза с ферм.

Кирилл с сожалением вздохнул и устало поплелся за Ликой. Около поворота на городскую трассу их подобрал пожилой дядечка на «москвиче» и довез до конечной остановки общественного транспорта. Подождав полчаса, они уселись в пустой первый троллейбус и доехали до своей улицы.

Лика проспала до двух часов дня и проснулась от голода. На кухне, включив кофеварку и нашаривая в холодильнике буженину, она услышала тихую трель телефона. С досадой швырнув на стол плоский аппетитный пакетик с нарезкой, отправилась разыскивать трубку. Обнаружив её в прихожей, нажала на кнопку и зевая произнесла:

— Да?

— А-ва-вва! — отчетливо послышалось в трубке. Потом что-то громко застучала и снова: — Ты-ты-ты…

— Перестаньте хулиганить, иначе положу трубку, — рявкнула взбешенная Лика.

— Не-не-не… — снова затянули в телефоне и ей показался знакомым этот полузадушенный голос.

— Это ты, Кирилл? — окончательно разозлилась она. — Опять напился, паразит?!

— Не-не-не… напился… — выдавил на другом конце Кирилл: — Он при-при-приходил!

— Кто, черт возьми к тебе приходил? — сразу сменила тон Лика, похолодев при мысли, что к Кириллу приходил кто-то из милиции.

— Ва-ва-ва… — опять заладил свое очумелый сообщник.

— Это я уже слышала! Говори, кто к тебе приходил — менты? Им что-то известно?

— Нет, говорю же — он приходил. Ва-ва-ва-сюкин! — отчетливо выстучал зубами Кирилл. — В-в-в галстуке!

Лика представила себе явление голого мертвеца в галстуке и ошарашено застыла с трубкой в руках. Потом разозлилась еще больше. Наверняка у Кирилла белая горячка и галлюцинации, этого ещё не хватало! И как ей могло прийти в голову связаться с этим алкоголиком? Не иначе умственное затмение нашло.

— Сейчас я к тебе спущусь, разберусь, кто к тебе приходил в галстуке! — пригрозила она.

— Приходи, — охотно согласился Кирилл, — только скорее, иначе я просто рехнусь.

Лика быстренько оделась и, с сожалением посмотрев на готовый кофе, помчалась на седьмой этаж. Дверь открылась еще до того, как она позвонила, наверное, Кирилл ждал её, стоя у глазка. Он втащил Лику в прихожую и тут же запер дверь на замок и цепочку.

— А ну-ка, дыхни! — скомандовала Лика.

Кирилл обиженно дохнул на неё, но ничего, кроме запаха вчерашнего перегара, она не уловила. Выглядел Кирилл совершенно обалдевшим и перепуганным, но не пьяным. Лика прошла в комнату и уселась в кресло. Было заметно, что накануне обитатель квартиры постарался навести порядок и ликвидировать следы былых попоек. Поверхности стола и шкафов радовали отсутствием пыли, пол был вымыт, только на диване белели скомканные простыни, впрочем, тоже чистые. Видимо, Кирилл совсем недавно встал.

— Ну, рассказывай, кто к тебе приходил, — воззрилась она на все еще трясущегося от страха сообщника. Тот, запинаясь, поведал следующее.

Кирилл настолько устал после ночных передряг, что уснул без задних ног. Разбудил его назойливый звонок в дверь. Сначала он решил, что это приперлись Витек и Вован с очередной бутылкой. Но потом испугался, что милиция узнала об убийстве и пришла его арестовывать. В общем, Кирилл вскочил и, обмотавшись простыней, побежал открывать. И за дверью увидел убиенного накануне Егора Васюкина, облаченного в приличный костюм, белоснежную сорочку и яркий стильный галстук. Выглядел Егор прекрасно и благоухал тонким парфюмом.

Кирилл уставился на ожившего мертвеца как клоп на дихлофос. Тот тоже несколько опешил, когда перед ним предстала всклокоченная фигура в простыне. Но потом взял себя в руки и задал бедному Кириллу только один, но вполне конкретный вопрос: «Извините, вы меня раньше в этом доме не видели?»

Сами понимаете, от этого вопроса волосы на голове Кирилла окончательно встали дыбом и он, закатив глаза, замычал свое коронное «Ва-ва-ва…» Мертвец в галстуке критически осмотрел несуразного типа, который был явно не в своем уме, и с сожалением пробормотал: «Ясно, дебил, да ещё, похоже, глухонемой. Придется прийти еще раз вечером, подобный экземпляр не может жить один, присмотр нужен». С этими словами живой труп направился к лестнице и скрылся с глаз потрясенного Кирилла, который кинулся немедленно звонить Лике.

— А тебе, случайно, не во сне все это приснилось? — с сомнением спросила писательница детективов.

— Нет, говорю же, приходил наш труп!

— Во-первых, не наш, а твой, личный! Индивидуальный, так сказать, — немедленно среагировала Лика. — А во-вторых, тебе спросонья совершенно незнакомый человек мог показаться тем типом, с которым мы всю ночь таскались. Приобрести, короче говоря, его черты.

Кирилл с сомнением покачал головой:

— Это вряд ли. У него точно такое же лицо, борода рыжая, даже уши такие точно — сверху прижатые, а снизу оттопыриваются.

Лика задумалась. Информация о форме ушей звучала уж очень убедительно. Но она точно знала, что убитый ножом в спину и потом утопленный в машине, мертвец не мог вот так разгуливать и наводить о себе справки. Тогда кто это мог быть?

— А ну-ка, дай мне его фотографию, — потребовала она.

Кирилл сбегал в прихожую и принес бумажник мертвеца. Лика укоризненно глянула на сообщника:

— Мы же договорились бумажник в машине оставить!

— Совсем забыл, — оправдывался Кирилл. — Из головы вылетело.

— Ладно, посмотри еще раз, он приходил? — ткнула она ему в нос удостоверение сотрудника налоговой инспекции.

— Он, точно он, чтоб я сдох! — закивал несчастный Кирилл.

— Ладно, подожди меня, я постараюсь выяснить, не видел ли его кто-нибудь. И свари мне кофе, а то голова кругом идет.

— У меня нет кофе, только чай.

— Тогда дождись меня — пойдем ко мне завтракать и кофе пить.

С этими словами Лика отправилась но розыски. Их результаты впечатляли. Пацаны, гонявшие во дворе на роликах, по фотографии на удостоверении опознали мужчину, приехавшего полчаса назад на темно-зеленой «ауди», входившего зачем-то в их подъезд и отбывшего буквально десять минут назад. Мужчина ещё шумнул на Кузю, который чуть не врезался в стоящую машину. Кузя подтвердил, что «дядька был в крутом прикиде и тачка наворочанная». Кроме малолетних роллеров, мужчину с рыжей бородой видела также дворничиха тётя Фая, подметавшая двор.

Обуреваемая противоречивыми чувствами, Лика вернулась за Кириллом и потащила его к себе. Дома она, наконец-то налила кофе в две большие чашки и соорудила несколько бутербродов с сыром и бужениной. Кирилл пытался выяснить, что ей удалось узнать, но услышал в ответ:

— Пока я не поем, разговоры отменяются.

Наконец, насытившись и закурив, Лика проинформировала беднягу о том, что не он один видел покойника. Кирилл поперхнулся кофе. Похоже, он не знал, радоваться ли ему оттого, что у него оказалось все в порядке с головой и зрением, в чем он уже начал было сомневаться, или снова паниковать по поводу явных претензий трупа в свой адрес.

— Дай и мне сигарету, пожалуйста, — попросил он и, неумело закурив «Вог», пожаловался: — Похожа на палочку от «чупа-чупса».

— Сам попросил! — отрезала Лика: — Ну и что ты собираешься делать?

— В смысле?

— В смысле — что собираешься вечером делать, когда этот покойник снова явится? Между прочим, до вечера осталось всего ничего — мы с тобой позавтракали в три часа дня, — проинформировала Лика.

— Наверное, лучше всего из дома уйти, как ты считаешь?

— А если он окажется настойчивым и начнет посещать тебя в разное время суток? Я думаю, что лучше всего мне с ним поговорить. Заодно попробую узнать, кто он такой — шантажист или двойник?

— Ша-ша-ша?.. — снова начал заикаться Кирилл, но сумел взять себя в руки и завопил: — Ты думаешь, меня будут шантажировать!?

— Не знаю. Скорее всего, это просто родственник нашего покойника, например, брат-близнец. Он выяснил, что Егор пошел к кому-то в нашем доме, и теперь разыскивает его, — предположила опытная детективщица.

— Какая ты умная! — восхитился Кирилл. — Я бы до этого не додумался!

«Ты вообще ни до чего не способен додуматься, горе луковое» — подумала про себя Лика и критически осмотрела Кирилла. Пока она бегала во двор, он успел облачиться в светлые легкие брюки и тенниску с коротким рукавом. Русые довольно длинные и густые волосы зачесал назад. В общем, он производил вполне благоприятное впечатление, если не знать о его умственных способностях.

Кирилл почувствовал, что она его рассматривает, и заерзал на стуле. Потом оглядел её уютную кухню с разными бытовыми удобствами — микроволновкой, посудомоечной и стиральной машинами и прочими агрегатами. Ими Лика обзаводилась с наслаждением при любой возможности, не желая тратить более ни минуты своей жизни на осточертевший домашний труд. Последним её приобретением был здоровенный моющий пылесос.

— А у тебя очень славно, — робко заметил Кирилл, рассматривая хлеборезку.

— Ты сюда не на экскурсию пришел! — оборвала его Лика. — Нужно решать, что дальше делать, чтобы этот тип от нас отвязался.

— И что можно сделать? — в голосе Кирилла послышалось отчаяние.

— Придется тебе еще раз сыграть глухонемого дебила, а мне — твою няньку.

— Как это, дебила!? — оскорбился Кирилл: — Я не хочу дебила.

— Придется, дорогуша! Раз уж ты однажды выступил в этом амплуа, будем продолжать, пусть решит, что ты безобидный идиот, и искать себя у тебя бесполезно, — отрезала Лика. Потом протянула руку и взлохматила Кириллу волосы. — Так, придется лохматость закрепить лаком. Глазки будешь таращить, как обычно, у тебя хорошо получается. И мычать любые слоги «ва-ва-ва», «па-па-па» ну и так далее. В разговор не вступать, на вопросы не отвечать! Если произнесешь хоть одно слово, все пойдет насмарку, и тебя сразу упекут в каталажку, — пригрозила она.

Перспективы очутится в каталажке Кирилл испугался не на шутку, но попытался возражать, упирая на отсутствие артистических способностей. Но Лика отвергла его возражения, заявив, что ему нужно только показаться гостю и запереться в комнате, а уж она сама будет с ним беседовать.

К пяти часам приготовления были закончены. Кирилл облачился в свои старые спортивные штаны и странную футболку, низ и рукава которой были изрезаны бахромой. Футболку Лика приобрела на вещевом рынке для Машки еще год назад, и с тех пор она валялась в шкафу, потому что ребенку категорически не понравилась. На ноги решили ничего не надевать — босой придурок выглядел убедительней. Волосы слегка начесали и отдельные космочки закрепили лаком.

Оставив Кирилла репетировать перед зеркалом безумный взгляд, Лика переоделась в домашний халатик и пушистые шлепанцы, включила на кухне принесенную из дома кофеварку и сунула в духовку замороженную пиццу, чтобы в квартире пахло едой. Подумав, она поставила в прихожей швабру с мокрой тряпкой.

— Ну все, антураж завершен, — устало сообщила она усердно таращившему глаза и вываливавшему язык Кириллу. Тот одобрительно замычал и закивал головой.

— Отставить пока идиота, пошли кофе пить! — скомандовала Лика.

В дверь позвонили около шести. Кирилл подскочил, как ужаленный, и немедленно высунул набок язык. Лика перекрестилась и направилась в прихожую.

— Добрый вечер, — представился гость. — Прошу прощения, но я разыскиваю одного человека и прошу вас мне помочь.

Лика изобразила вежливое внимание и мысленно попросила прощения у Кирилла — незнакомец выглядел вылитым Егором Васюкиным. Во всяком случае, если бы Егор ожил, он должен был бы выглядеть именно так.

— Я разыскиваю брата, который очень похож на меня. Поэтому прошу вас вспомнить, не встречали ли вы здесь такого же точно человека, как я, — продолжал визитер.

В этот момент в прихожую вывалился, шлепая босыми ногами, Кирилл и остановился, теребя бахрому на футболке. Двойник покойника вздрогнул и опасливо уставился на него. Лика успокаивающе сказала:

— Не бойтесь, он совершенно безобидный. Кирюша, иди в комнату! И-ди в ком-на-ту.

— Ва-ва-ва… — пробубнил мнимый идиот и охотно исчез за дверью.

— Проходите, пожалуйста, мы как раз ужинать собрались, — пригласила она гостя.

— Да неудобно как-то, — смутиллся тот.

— Зачем же у дверей разговаривать, выпьете чашку кофе, а я тем временем постараюсь что-нибудь вспомнить, — продолжала изображать радушную хозяйку Лика.

Гостю пришлось пройти на кухню, где Лика кинулась к духовке и достала давно готовую пиццу. Потом она налила гостю кофе, уселась напротив него и наморщила лоб.

— Может быть, я и видела вашего брата, но не помню, когда. Вообще, мне все бородатые мужчины кажутся на одно лицо, — с сомнением произнесла она. — А как он был одет, как вы?

— Нет, скорее всего, на нем был джинсовый костюм, он не любит деловую одежду, даже на работу в нем ходит. Говорит, что так удобнее.

— А что, с ним что-то случилось? Почему вы его ищите? — осторожно начала расспрашивать Лика.

— Он исчез несколько дней назад, и я не знаю, где он, — пояснил гость. — Позавчера вечером объявился, позвонил мне на сотовый, сказал, что заедет к одному человеку в ваш дом. Но никто почему-то его здесь не видел. И трубка его не отвечает.

— А тот, к кому он шел, что говорит?

— Так Егор не сказал, к кому идет. Он, собственно, звонил, чтобы попросить у меня машину, его тачка совсем развалилась, и он часто брал у меня «девятку», которую я купил для жены. Но Марина не любит ездить одна, и машина простаивает. Вот Егор и пользуется ею, когда хочет. Он сказал, что ему нужно на Парковую, 6, вернется поздно. Больше никто его не видел, в квартире никого нет, на работу не вышел.

— А его жена? — поинтересовалась Лика.

— Он не женат, живет один.

— Может быть, он у родителей? — продолжала участливо мнимая хозяйка.

Тут гость замялся и покачал головой:

— Нет, это исключено. — Потом, видимо, чтобы сменить тему спросил: — А этот… парень, он что, болен?

— Кирюша? У него сейчас обострение. Его родственники попросили за ним присматривать, вот я и прихожу готовить и убирать, пока они в отпуске, — охотно пояснила Лика.

— Так вы здесь не живете?

— Нет, моя квартира этажом выше. Кирюша, в основном, бывает почти нормальным, хотя и немножко странным, а потом вдруг перестает говорить, только мычит. Но он не агрессивный, очень послушный, — заливала писательница.

Гость покивал головой и снова спросил:

— Так вы видели моего брата?

— Ну, точно не скажу, — замялась Лика: — может быть, и встретила под вечер в подъезде, но дом у нас новый, много незнакомых лиц, всех не упомнишь. Точно знаю, что с ним не общалась и в лифте не понималась, тогда бы получше рассмотрела.

— Очень жаль, — произнес гость и, поднявшись с табуретки, начал прощаться. Лика проводила его до двери и проследила в глазок, куда он направился. Брат Егора Васюкина стал подниматься по лестнице — наверное, решил обойти другие квартиры.

Лика открыла дверь в комнату и обнаружила Кирилла сидящим на диване со стеклянным взглядом и оттопыренной нижней губой.

— Все, кончай придуриваться! — дала команду Лика и мнимый дебил облегченно откинулся на спинку и спросил:

— Ну что, узнала, кто это такой?

— Он действительно брат покойника. Позавчера вечером тот поехал к кому-то в наш дом и исчез. Кстати, машина, которую мы утопили, принадлежит не Егору, а его брату, — проинформировала Лика сообщника.

— Да, дела… — пробормотал Кирилл.

— Ну ничего, вроде все обошлось, он по-моему нас не заподозрил, и отправился искать дальше. Вверх по лестнице пошел.

Кирилл, поднявшийся было с дивана плюхнулся обратно и как-то странно уставился на Лику. Та вопросительно подняла брови.

— А что если он припрется к убийце? — прошептал Кирилл.

Лика шлепнулась на диван рядом с ним. Некоторое время оба молчали.

— Нужно его предупредить, — наконец произнесла Лика, — это может плохо кончится.

— И что ты ему скажешь: извините, мол, я совсем забыла, что мы вашего братца ночью мертвеньким утопили в пруду вместе с вашей машиной?

— Сдурел? Я скажу, что вспомнила, что видела Егора около шестнадцатого дома. Можно ведь по телефону не разобрать точно или перепутать? И пускай ищет братца в шестнадцатом, там-то ему ничего не грозит, — решительно произнесла Лика и выскочила из квартиры.

Быстрыми шагами поднимаясь по лестнице, она прислушивалась к звукам и голосам, стараясь определить, где сейчас находится брат Егора. Эх, нужно было спросить, как его зовут! Наконец, поднявшись на верхний, четырнадцатый этаж, Лика нигде не обнаружила недавнего гостя и остановилась. Наверное, он зашел в какую-то квартиру.

Останавливаясь на каждой площадке, она стала спускаться вниз. Из-за некоторых дверей слышались детские голоса, музыка или звук работающего телевизора, но никаких подходящих разговоров она не уловила. Дойдя до квартиры Кирилла она решила переодеться и спуститься вниз, подождать гостя около входа в дом.

Просидев на скамейке в обществе двух говорливых и критически настроенных к власти старушек около получаса, Лика уже было решила, что проворонила брата покойника, и он успел уйти, пока они разговаривали с Кириллом или пока она меняла халат на шорты и футболку. Старушки тем временем посмотрели на часы и дружно поднялись — настало время какого-то сериала. Лика проводила их взглядом и вздохнула. Странными делами она занимается последнее время. Преступление, в которое она позволила себя втянуть, покрыто мраком. Один из жильцов их дома, скорее всего, является убийцей. Но как определить — кто? А как бы она это сделала, если бы писала роман с таким сюжетом?.. И тут её размышления прервал мощный вопль, раздавшийся из подъезда.

Лика вскочила и бросилась в дом. Там перед раскрытым лифтом дружно голосили старушки, причем толстенькая кричала хриплым басом, а худенькая исходила пронзительным визгом. Уже зная, что увидит, Лика осторожно заглянула в кабину. Там на полу, изогнувшись в странной позе, в луже крови лежал их с Кириллом недавний гость. Глаза его были широко открыты и на лице застыло выражение удивления. Бабки перестали, наконец, орать и затихли, прижавшись к стене, и на лестнице появились жильцы, выскочившие из квартир на дикие крики. Кто-то сдуру попытался войти в лифт, но на него дружно цыкнули, кто-то кричал, что уже вызвал милицию и скорую помощь.

Лика вздохнула и вернулась на скамейку. Скоро вокруг неё собрались многочисленные обитатели дома, никто не хотел упустить интересное событие и возможность появиться на экране телевизора в выпуске криминальной хроники.

Милицейская машина и неотложка прибыли почти одновременно. Из подъезда выгнали остававшихся там зевак. Потом приехал еще один «уазик», из которого выскочил милиционер с собакой и скрылся в доме. К собравшимся у подъезда вышел хмурый капитан и спросил:

— Кто обнаружил тело?

Бабки, чинно сидевшие рядом с Ликой, одновременно встали. Их отвели в сторону и стали расспрашивать. Старушки, надувшись от гордости и кокетливо косясь в камеру скачущего рядом телеоператора, что-то говорили, перебивая друг друга.

Потом милиционеры начали расспрашивать жильцов, видел ли кто-нибудь раньше убитого человека и к кому он приходил. Все пожимали плечами, только один шустрый и сильно поддатый мужичок сразу же сказал, что к нему минут сорок назад заходил неизвестный в рыжей бороде и задавал странные вопросы типа «Ты меня знаешь?» или вроде того. Да жиличка с последнего, четырнадцатого, этажа вспомнила, что позавчера вместе с убитым вошла в подъезд. Но он сел в лифт, а она пошла заглянуть в почтовый ящик, и куда направлялся мужчина не знает. Лика слушала все это, навострив уши.

Часа через полтора все, наконец, разошлись. Труп увезли, дворничиха, охая и ругаясь по-татарски, принялась мыть лифт. Лика поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверь Кирилла. Тот открыл не сразу, позевывая и почесывая животик под дурацкой футболкой. Было видно, что все это время он мирно продрых и ничего не знает. Лика мрачно спросила:

— У тебя выпить есть что-нибудь?

— Нет, все тогда с друганами прикончили, — покаянно признался напарник.

— Тогда пошли ко мне, только переоденься во что-нибудь нормальное, — раздраженно буркнула Лика.

— А что случилось? — окончательно проснулся и забеспокоился Кирилл.

Но Лика в ответ швырнула ему висевшие на спинке кресла брюки и тенниску и отвернулась.

Дома Лика молча достала бутылку коньяка, налила себе большую рюмку и выпила её одним махом. Кирилл с завистью проводил содержимое рюмки взглядом и печально вздохнул. Лика так же молча отправилась на кухню и сунула в микроволновку стеклянную кастрюльку с супом. Кирилл поплелся за ней следом и уселся в углу на табуретку, не смея больше задавать вопросы. Через минуту суп разогрелся и был разлит по тарелкам. Лика брякнула на стол ложки и рявкнула:

— Ешь!

Испуганный Кирилл придвинулся к столу, ухватил ложку, и принялся, обжигаясь, хлебать грибной суп. Лика полезла в холодильник и добавила в суп сметану. Потом уселась и стала мешать в своей тарелке.

Кирилл уже давно доел и с ужасом следил за нескончаемым движением Ликиной ложки в супе. Наконец он не выдержал и жалобно попросил:

— Прекрати, а.

— Что прекрати? — очнулась Лика и недоуменно уставилась на тарелку.

Потом машинально поднесла ложку ко рту, произнесла: — Какая гадость! — и вылила суп в мойку. Тут Кирилл пришел в такое смятение, что попытался ретироваться к себе. Но Лика ткнула пальцем в табуретку:

— Сядь и молчи! Думаю.

Кирилл смиренно уселся обратно и тоскливо уставился на висевшую на стене майолику, изображающую парусный фрегат. Наконец Лика устало потерла лоб и произнесла:

— Нужна дополнительная информация.

— Какая? — встрепенулся Кирилл.

— У тебя есть в компьютере телефонный справочник?

— Есть, конечно. У кого его нет?

— У меня нет. Пошли обратно к тебе. Заодно и кофе попьем, кофеварка там осталась.

— Так поздно уже, не уснем после кофе, — удивился соратник.

— Ты что, сегодня спать собираешься? — возмутилась Лика.

— А что? Ты не собираешься? — в свою очередь возмутился Кирилл.

Тут Лика сообразила, что он ещё не знает об убийстве, и коротко сообщила о печальной участи брата Егора Васюкина. Кирилл страшно разволновался и забегал по кухне.

— Теперь понимаешь, что пока мы не вычислим, кто мог прикончить близнецов, нам будет не до сна, — вздохнула Лика. — Кстати, когда по телевизору криминальные новости показывают?

— В одиннадцать. Попозже стараются, чтобы людям после этих срашилок не до сна было, — задумчиво промолвил Кирилл.

— Успеем. Пошли, мне срочно нужен справочник и ведро кофе.

Снова перебазировавшись на седьмой этаж, Лика немедленно уселась за компьютер Кирилла и включила поиск абонентов, живущих в их доме. Получив нужный список, обнаружила, что принтера у Кирилла нет, и переписала список на дискету. Потом отправилась на кухню, где обнаружила застывшего над булькающей кофеваркой хозяина. Лика отключила агрегат, схватила колбу с готовым напитком и скомандовала:

— Пошли ко мне!

Кирилл, очумевший от постоянных перемещений, безропотно взял кофеварку и поплелся за ней. На своем принтере Лика распечатала список и, вооружившись карандашом, стала изучать его вдоль и поперек, что-то вычеркивая и подчеркивая.

Кирилл молча созерцал аналитический процесс, надуваясь кофе и клюя носом. От нечего делать он принялся слоняться по квартире и обнаружил на полке ровный рядок произведений Виктории Полонской. Несколько секунд он недоумевающе созерцал романы, каждый из которых был в полутора десятках экземпляров. Потом опасливо покосился на хозяйку квартиры и решился спросить:

— Ты так любишь эту Полонскую?

— Что? — подскочила Лика.

— Ну, у тебя каждой книжки по несколько штук. Для чего?

— Друзьям в подарок, — буркнула первое, что пришло в голову Лика. — Накупила и теперь дарю всем, очень удобно, не нужно каждый раз по магазинам бегать.

— А что, хорошо пишет? — вопрошал приставучий напарник, доставая один томик и рассматривая фотографию Лики-Виктории Полонской.

— Мне нравится, — отрезала писательница.

— Дашь почитать? Хоть отвлекусь. А она ничего.

— Кто? — ожидая разоблачения, настороженно поинтересовалась Лика.

— Да Полонская эта, вся из себя, породистый бабец.

— Как ты можешь так говорить о женщине? Ты же её совсем не знаешь!

— Да по ней сразу можно сказать — холеная, богатая, любит приключения… — бездарно дедуцировал Кирилл.

— Прозевали передачу! — внезапно завопила Лика, заставив его выронить книгу и схватиться за сердце.

Оба заметались по комнате в поисках пульта. Кирилл обнаружил его среди кучи бумаг и судорожно нажал на кнопку. Экран засветился как раз вовремя — диктор трагическим тоном произнес: «Сегодня в лифте дома номер шесть по Парковой улице был обнаружен труп тридцатишестилетнего Георгия Петровича Васильева. Он был убит ударом ножа в спину».

После того, как камера показали убитого, обстоятельно рассказывающих о страшной находке бабок и мечущуюся по лестнице служебную овчарку, диктор глубокомысленно продолжил: «Милиция склоняется к версии убийства на бытовой почве, так как пострадавший не имел отношения к криминальным структурам или коммерции». Начался следующий сюжет про сгоревшего в вагончике пьяницу-сторожа, а Лика и Кирилл уставились друг на друга.

— Георгий Петрович Васильев…, - пробормотал Кирилл.

— А брата зовут Егор Павлович Васюкин…, - подхватила Лика.

— Может они не братья? — почесал за ухом Кирилл.

— Похожи, как две капли перцовки, — возразила Лика.

— Тогда я ничего не понимаю, ведь Егор и Георгий — это практически одно имя, фамилии разные, отчества тоже, у братьев так не бывает.

— Черт их знает, почему их так зовут, может быть у кого-то из них документы поддельные. Не будем забивать голову, посмотри лучше, что у меня получается, — ткнула она в список. — В нашем доме пятьдесят две квартиры.

— Странно, я думал больше, — перебил её Кирилл.

— Ничего не странно: на первом этаже только три квартиры — из-за холла, колясочной и щитовой, на втором этаже — здоровенные апартаменты буржуина, и на остальных двенадцати по четыре квартиры. Итого — пятьдесят две. Из них заселено только сорок пять, семь квартир фирма ещё не успела продать. Видишь, в списке нет номеров.

— А может, не успели телефоны поставить? — вставил Кирилл.

— Телефон входит в стоимость квартиры, значит, их ставят сразу перед заселением, — не мешай. Смотри дальше: — Вычеркиваем буржуина — он уехал за день до убийства. Тебя, Ингу и меня тоже исключаем.

— Тетю Фаю тоже надо вычеркнуть, она на первом этаже живет и в убийцы не годится.

— Остается сорок одна квартира. Хорошо, — удовлетворенно произнесла Лика.

— Чего ж хорошего?

— Погоди, еще не все, теперь давай вспоминать, что про кого из соседей мы знаем.

— На тринадцатом этаже живет очень эффектная дама, — мечтательно произнес Кирилл.

— В какой квартире? — подозрительно спросила Лика.

— В трехкомнатной. Я помогал ей донести сумки, — не замечая её взгляда, уточнил напарник.

— Значит, её фамилия Сидорова. Коза! — мстительно добавила Лика, пометив номер квартиры надписью «интересная дама».

— Почему это коза? — попытался возразить Кирилл.

— Потому что Сидорова, — отрезала Лика. — Соседние со мной квартиры интереса не представляют — в одной живет бабулька-инвалид с внучкой Девочке тринадцать лет.

— Малолетняя убийца! — запротестовал Кирилл.

— Не говори глупостей, иначе впишу обратно тетю Фаю! Из второй квартиры все живут на даче, с мая никого не вижу.

— Ладно, вычеркивай! А у меня в соседях пара голубых, их надо оставить.

— А в трехкомнатной?

— Они как раз в трехкомнатной живут, постоянно за ручку ходят. А в четырехкомнатной живут артисты с ребенком. Ребенок постоянно баб водит.

Лика помедлила и спросила:

— Ребенку лет сколько?

— Откуда я знаю, вроде в школе учится, а ростом на голову выше меня. Запросто мог дяденек зарезать! Пиши: «артисты + акселерат» и подчеркни.

— Ладно, подчеркнула. Кого еще знаешь?

— На десятом этаже еще одна интересная дама живет, — припомнил Кирилл. — Одинокая, кажется, в двухкомнатной.

— Ты что, специалист по интересным дамам? И как их различать будем? — ехидно поинтересовалась Лика.

— А что, я должен специализироваться по уродкам? А этой припиши: «дама с собачкой», я её с бассетом видел.

Лика в отместку припомнила знойного брюнета с усами, проживающего на четырнадцатом этаже, и установила, что его фамилия Сергуладзе. В соседней с ним квартире жил известный всему дому дантист Шульман, пожилой еврей. Дантиста вычеркнули, потому что он недавно сломал ногу и ездил в кресле-каталке с моторчиком, мало приспособленном для регулярных убийств молодых мужиков.

После двухчасового титанического труда и ожесточенных споров вокруг каждой кандидатуры в списке осталось не вычеркнутыми двадцать пять квартир, обитатели которых либо вызывали подозрение, либо были неизвестны. Ситуация осложнялась тем, что Кирилл и Лика мало интересовались соседями по дому, некоторых знали в лицо, но зачастую не могли точно сказать, кто они такие и где живут.

В очередной раз включая кофеварку и судорожно зевая, Кирилл пожаловался:

— Уже третий час, сколько можно?

— Сейчас напечатаю список кандидатов, чтобы завтра начать проверку, и можно баиньки.

— Особо подозрительных нужно выделить жирным шрифтом.

— Они все подозрительные, особенно те, кого мы не знаем. Вот, например, кто такой Ф. И. Джабраилов? Не иначе — чеченский террорист или просто бандит, — ткнула Лика пальцем в исчерканный листок.

— Погоди, вспомнил! Кажется — это начальник нашего райотдела милиции! — хлопнул себя по лбу Кирилл. — Точно, Федор Иванович, вычеркни его.

— Не буду, сейчас милиционеры сплошь и рядом замешаны в криминале.

Наконец Лика нажала на кнопку печати, закурила и допила остывший кофе. Список сделали в двух экземплярах, по одному для каждого, и договорились завтра с утра начать слежку и наблюдение. Правда, оба смутно представляли, как это будет выглядеть, поэтому решили пойти по самому простому пути — Лика начнет обход квартир, предлагая жильцам установить в подъезде домофон. В свете последних событий это будет выглядеть вполне естественно. А Кирилл вооружится баночкой из-под майонеза и пойдет клянчить соль, стараясь при этом поболтать с соседями все о том же убийстве.

Утро, вернее день, у Лики опять начался с телефонного звонка. С трудом открыв глаза, она нашарила на тумбочке трубку и пробормотала:

— Алло?

— Ты спишь? В смысле, лежишь? — оптимистично спросил голос Кирилла.

— А ты думаешь, я сплю стоя? Как лошадь? — разозлилась Лика. Дурацкая манера — будить человека, чтобы поинтересоваться, спит ли он. А если спит, то лежит ли.

— Ты тогда лучше лежи, — бодро посоветовал Кирилл. — Он не умер.

— Кто? — оторопела Лика.

— А не знаю кто. Я его сегодня во дворе видел.

«Рехнулся, — решила Лика. — Или напился». Кирилл угадал её мысли и радостно сообщил:

— Я трезвый, как стеклышко! Солнышко светит! А во дворе опять покойник гуляет — с бультерьером и по мобильнику треплется, — фразу завершило истеричное хихиканье. Это хихиканье крайне не понравилось Лике. Похоже, Кирилл действительно спятил. Этого ещё не хватало!

— Где ты его видел? — осторожно задала она вопрос.

— Выгляни в окно, и ты увидишь, возле гаражей ошивается.

Лика вскочила с постели и ринулась к кухонному окну, из которого весь двор был виден, как на ладони. Никого с бультерьером и мобильником ни рядом с гаражами, ни в других местах она не обнаружила.

— Никого нет, — сообщила она Кириллу. — Сам посмотри.

Кирилл, у которого телефон был обычный, с грохотом бросил трубку и, видимо, сбегал тоже к кухонному окну. Вернувшись, он удрученно сообщил:

— Теперь его нет. Смылся куда-то. Но это был точно он. У меня зрение стопроцентное.

— Да кто, черт тебя побери? — завопила вконец взбешенная Лика.

— Точно не знаю. Или тот или другой, издали не различить. Да и вблизи тоже, сама же говорила. У тебя валерьянка есть? — неожиданно шепотом спросил Кирилл. — Что-то нервы шалят.

— Сейчас я тебе покажу валерьянку! Сиди на месте и не вздумай больше смотреть в окно!

С этими словами Лика отключила связь, оделась и, прихватив пузырек корвалола, давно купленный для автомобильной аптечки, ринулась на седьмой этаж. Малоодетый Кирилл ждал её в распахнутых дверях и сразу начал рассказывать.

Он проснулся совсем недавно и пошел чистить зубы. В ванной в шкафчике обнаружил неизвестно как туда попавшую баночку пива. Кирилл страшно обрадовался находке и решил выпить пивка на завтрак. На кухне он открыл банку и машинально глянул в окно. Банка немедленно выпала у него из руки покатилась, исторгая пенную струю, потому что во дворе у гаражей прогуливался вчерашний труп, а может позавчерашний, с пятнистым бультерьером на поводке. Мужчина был вполне жив и что-то говорил в трубку мобильного телефона. Кирилл, забыв о пролитом пиве, побежал звонить Лике. Пока он звонил вчерашний или позавчерашний труп испарился.

Лика с сомнением выслушала бредовый рассказ, сходила на кухню, действительно украшенную живописной пивной лужей, и скомандовала:

— Одевай штаны и пошли во двор!

Кирилл спохватившись, что на нем не одето ничего, кроме семейных трусов с изображением розовых сердечек, прыгнул за кресло и принялся натягивать брюки. Вздохнув, Лика нашла знакомую швабру и затерла пол на кухне.

Во дворе она сразу изловила одного из вчерашних пацанов, с утра до вечера гоняющих на роликах, и задала вопрос про мужика с бультерьером. Беспрерывно ерзающий по асфальту ногами, обутыми в блестящие, как калоши, ботинки с колесиками, мальчишка подтвердил, что видел такую собаку. Кажется, его хозяин уехал на машине. Кажется, за рулем сидела тетка. Близко парень не подкатывал, боялся бультерьера, эти бывают собаки просто психованными, запросто могут цапнуть. Причем кусают исключительно за мягкое место, наверное, знают, что пластиковые ботинки кусать бесполезно.

Выслушав все претензии в адрес ненормальных бультерьеров, Лика и Кирилл попытались найти еще кого-то, кто мог бы сказать, откуда появился хозяин одного из них и куда делся. Но в это время во дворе практически никого, кроме пацанов, не бывает. Не удивительно, что никто не обратил внимание на разгуливающего, как ни в чем не бывало, убитого накануне человека. Уж наверняка крик бы подняли — половина жильцов вчера сунула нос в лифт и рассмотрела труп. Труп ли? Но ведь в новостях сказали, что его убили, да и вид тела сомнений не оставлял. И что теперь?

Не зная, что еще можно сделать, Лика потащила Кирилла на улицу — может быть покойник далеко не уехал, и они его где-нибудь заметят. Застроенная не так давно, улица казалась непомерно широкой, так как с одной её стороны шел бульвар, засаженный пока ещё крохотными деревцами. Вдоль бульвара располагались несколько киосков, торговавших пивом и мороженым. Кирилл высказал здравую мысль, что в такой жаркий день всякому, даже покойнику, захочется холодного пивка или минералки, и удрученная парочка направилась к пешеходному переходу.

— Вон он! — вдруг заорал Кирилл и бросился вперед.

Лика мгновенно устремилась за ним. На другой стороне улицы мелькнула пятнистая псина. Где-то рядом взревел мотор и Лика кожей ощутила движение раскаленного воздуха из радиатора. Ничего не успев сообразить, она каким-то чудом настигла Кирилла и, вцепившись ему в футболку, дернула вправо. Несшийся с приличной скоростью, тот совершил в воздухе странный пируэт и, зацепившись за бордюр, со всего маха повалился в пыльный газон, увлекая за собой не успевшую отцепиться от него Лику. Грохнулись они рядом с бетонным столбом, чудом не врезавшись в него. Мотор взревел еще истошнее, и машина умчалась.

— Ах ты, зараза! — завопил кто-то.

— Носятся, как бешеные, людей сшибают! — вторил ему визгливый женский крик.

— Ой, мама, смотри, тетю и дядю задавили! — радостно верещал ребенок, прыгая рядом с поверженными в причудливых позах телами.

Лика подняла голову и огляделась: вокруг них успела собраться приличная толпа. Кирилл очумело тряс лохматой головой и выплевывал вырванные с корнем травинки. На его щеке красовалась ссадина. Лика уселась и пошевелила руками и ногами — вроде целы. Кокой-то мужчина строго сказал:

— Лежите и не двигайтесь, может, у вас шеи сломаны.

— Ничего у нас на сломано, — возмутилась Лика.

— Так летели, и не сломаны? Это просто у вас шоковое состояние. Бывает, человек сначала не чувствует, а потом раз — и паралич.

— Уймись, мужик! — цыкнул на него Кирилл и, поднявшись на ноги, помог встать Лике. — Пошли скорее, может, он еще не ушел.

— Да он, скорее пришел! — ткнула она пальцем в пятнистого бультерьера. Хитрый пес ловко облизывал эскимо, которое держал в опущенной руке мальчик лет пяти. Ребенок разинув рот, глазел на них с Кириллом, забыв о мороженом.

Поводок от ошейника собаки держала в руках худенькая женщина в джинсах и синей майке, совсем не похожая на вчерашнего и позавчерашнего покойников. Заметив, что оба пострадавших уставились на её пса, женщина спохватилась и, оттащив его от ребенка, принялась ругать. Бультерьер, опустив покаянную морду, украдкой облизывался и щурил косо посаженные глазки. Кирилл подхромал к женщине и грозно спросил:

— Это ваша собачка?

— Васька? Наказанье моё, сладкоежка проклятый!

— Точно ваш? А с вами мужчины не было? — настырно допытывался Кирилл.

— Мужчины? — засмеялась женщина, — Нет, мужчины со мной уже лет пять не наблюдается, один Васька. Вообще-то его Васпасианом назвали. Правда, дурацкое имечко?

— А может вы его кому-то давали… ну, это…, погулять?

— Да вы что, смеётесь, кто будет гулять с чужим булем? Их все боятся больше тигров, слава такая. Васька — обалдуй, лизун и обжора, все равно боятся! Так что гуляет он только со мной, — удивленно ответила женщина.

— А много таких собак, ну… пятнистых? — не унимался Кирилл.

Подошедшая Лика протянула собаке завалявшуюся в кармане ириску. Обрадованный Васька моментально слопал конфетку и благодарно облизал ей руку. Хозяйка укоризненно покачала головой и пояснила:

— Да, много, сейчас их заводят все, кому не лень, потом, бывает, выгоняют. Я Ваську на улице нашла, думала — потерялся. Разыскала хозяина, дубину здоровую. А он мне объяснил, что хотел злобную собаку, чтобы охраняла, а Васька вырос добрым и ленивым, всех любит, вот его и выгнали. Ну, я документы на собаку у него забрала и Ваську у себя оставила, он же на улице не выживет, его даже кошки обижают.

Разговор был прерван истошным воем сирены скорой помощи. Из машины выскочил встрепанный парнишка в белом халате и стал озираться в поисках пострадавших. Кто-то указал на Лику с Кириллом, и врач ни слова не говоря, подскочил к ним, смазал ссадину Кирилла йодом и принялся проверять их конечности на сгибаемость. Потом заставил по очереди закрыть глаза и ткнуть себя пальцем в кончик носа. Наконец, убедившись в целости их организмов, отстал, впрыгнул обратно в машину и умчался.

Тут подоспела милиция и стала выяснять, что произошло. Ни Лика, ни Кирилл сказать ничего не могли и только слушали. Оказывается, когда они побежали через переход, за ними погнался стоявший до этого у обочина «джип». Причем бежали они правильно, на зеленый, а «джип» нарушая все правила, выехал на красный свет да ещё на встречную полосу, словно охотился специально на них. Спасло их то, что они свалились на газон у столба, поэтому задавить их не удалось и преступная машина быстренько скрылась. Все это единодушно сообщили свидетели, разошедшиеся только в модели наглого автомобиля — то ли «чероки», то ли «паджеро» темно-синего или черного цвета. Номер, конечно, не запомнил никто.

Лика и Кирилл дружно заявили, что знать не знают, кто их хотел задавить. Может, с кем-нибудь спутали или просто хулиганы такие попались? Милиционер скептически ухмыльнулся:

— Ладно, не хотите говорить, ваше дело. Только учтите, что обычно даже «джипы» просто так за людьми не гоняются. Советую вести себя осторожнее, — с этими словами капитан захлопнул планшетку с протоколом и отбыл.

Лика и Кирилл потрясенно уставились друг на друга. Если до этого они считали происшествие случайным, то теперь до обоих дошло, что они подверглись смертельному риску. Едва передвигая ноги, они доплелись до ближайшей скамейки и плюхнулись на неё.

— Что же это такое? — простонал Кирилл. — Что за сволочь на нас наехала?

— Похоже, мы влипли. Не иначе, нас собираются прикончить, — сердито произнесла Лика, пытаясь смоченным слюной пальцем стереть с ноги грязно-зеленое пятно.

— С ума сошла, кому это надо? — вскинулся Кирилл.

— А ты думаешь топить трупы и вычислять убийцу — вполне безопасное занятие? И я тоже хороша, за каким чертом впуталась в эту историю? Захотела поиграть в детектив, идиотка! — заорала Лика так, что Кирилл вжал голову в плечи. Потом уныло вздохнул, поднялся со скамейки и отправился куда-то по аллее.

От возмущения Лика просто онемела. Этот кошмарный тип бросил её в самый трудный момент! Когда через пару минут Кирилл вернулся и протянул ей батончик мороженого «Баунти», она готова была его убить.

— Может быть, пойти в милицию и во всем сознаться? — предложил кошмарный тип, снова плюхаясь на скамейку и облизывая такой же батончик.

— Я уж, было, решила, что ты прямиком рванул в свою Испанию, — пробормотала Лика, вскрывая обертку. — А ты решил перед тюрьмой мороженым полакомиться.

— Да уж лучше в тюрьму, чем на тот свет, — жалобно вздохнул Кирилл.

— Ну уж нет, дорогуша, я в каталажку не собираюсь! И потом, есть еще шанс, что это — просто дурацкое стечение обстоятельств, и никто не собирался нас убивать.

— Ты меня успокаиваешь? Или правда так считаешь?

— Успокаиваю? Нет уж, хватит лопать мороженое, пошли! Если они надеялись нас напугать, то глубоко ошибаются! Именно сейчас я начну серьезно заниматься этим делом! — пригрозила Лика неизвестным злоумышленникам и, кряхтя, поднялась на ноги. Все-таки последствия падения чувствовались и обещали обернуться несколькими приличными синяками на разных частях тела.

Подходя к дому, Лика все ещё продолжала злиться, и Кирилл, предпочитая не мешать ей, плелся сзади. Внезапно он догнал её и схватил за руку:

— К тебе кто-то пришел?

— С чего ты взял, у меня никого не может быть!

— Я сейчас видел кого-то на твоем балконе!

— Наверное, этаж перепутал, — отмахнулась Лика.

— У тебя ведь растут такие длинные цветы? — настаивал Кирилл.

— Вьюны? Растут. Черт, сегодня опять полить забыла! — она задрала голову, но никого на своем балконе не увидела.

— Значит, не перепутал, там точно стоял кто-то. Сейчас нет.

— Наверняка тебе померещилось, видно все-таки головой об столб ушибся. Говорю же, ключей от моей квартиры нет ни у кого, а дверь очень прочная, — упорствовала Лика.

— Ты балда! — заорал взбешенный Кирилл. — Нас только что чуть не прикончили, а ты прешься в квартиру, где может сидеть кто угодно! Здрасьте, вот она я, убивать подано!

— И что ты предлагаешь, не ходить к себе домой, а поселиться во дворе под грибком в песочнице?

— Почему в песочнице — пойдем ко мне, подумаем.

— А вдруг они и у тебя засели, не дураки ведь, — отрезала Лика. — У тебя замочек вообще шпилькой открыть можно.

Такой вариант Кириллу, видимо, в голову не приходил, потому что он испуганно разинул рот и не нашелся, что сказать. Тем временем их перепалка привлекла внимание дворничихи, которая с интересом наблюдала за ссорящейся парочкой из палисадника.

— Тетя Фая, — позвала её Лика: — Вы не видели, никто незнакомый недавно в дом не входил?

— А шайтан их знает, — охотно отозвалась общительная женщина. — Тут все время неизвестно кто шляется: пиццу привозят, в гости идут, к дантисту клиенты опять-таки. К Маргошке мужики валом валят. Если бы консьержка была или охрана, как в приличных домах, а то — заходи, кто хочешь. А я после их лифты от крови отмывай! — с досадой добавила она.

Лика поняла, что пользы от расспросов не добьется, и задумалась. Идти в жилище, где могли засесть кровожадные убийцы, очень не хотелось, но сидеть на улице хотелось еще меньше.

— У тебя деньги с собой есть? — спросила она у Кирилла.

— Есть рублей триста, — удивленно отозвался тот.

— Тогда пошли обратно на бульвар!

Кирилл безропотно поплелся за ней. Около третьего по счету киоска Лика велела ему приобрести огромную зажигалку в виде пистолета неизвестной модели. Зажигалка была страшно тяжелая и дорогая — двести рублей. Но Кирилл тут же все понял, и без звука приобрел дурацкую вещицу. Потом Лика целеустремленно потащила его вдоль бульвара от магазина к магазину. Наконец, около булочной она обнаружила искомое — пятнистого бультерьера, привязанного к чугунной решетке.

— Васька! — окликнула Лика и пес радостно замотал хвостом, изгибаясь всем упругим тельцем.

— Откуда ты знала, что они не пошли домой? — удивился Кирилл.

— Женщина с большой пустой сумкой домой не пойдет — только по магазинам! — пояснила напарница.

Кирилл пристыженно промолчал, сам он никакой сумки в руках хозяйки собаки просто не заметил. А если бы и заметил, то уж таких сложных умозаключений сделать бы ни за что не смог.

— Подожди меня здесь, я сейчас, — велела Лика и скрылась в булочной.

Кирилл вздохнул, в ближайшем киоске приобрел на остатки денег пакетик «Эм-энд-Эмса» и принялся скармливать собаке разноцветные конфетки. Лика вернулась через десять минут вместе с хозяйкой Васьки. Женщины оживленно переговаривались, уже перейдя на «ты».

— А это точно не опасно, ведь Васька у меня трус ужасный! — услышал Кирилл.

— Да не опасно, я просто хочу проверить, не залез ли в квартиру вор. Кто захочет связываться сразу с тремя людьми и бультерьером в придачу?

— Ну ладно, пойдем, все равно делать нечего, слоняемся по магазинам, пока у нас ремонт делают. Ваську от запаха краски тошнит. Хоть развлечемся, — согласилась женщина.

— Вот, Кирилл, познакомься, это Карина. Карина — это Кирилл. Не пугайся, если увидишь у него пистолет — это зажигалка, дикий китч.

Карина отвязала блаженно облизывающегося бультерьера и укоризненно покачала головой:

— Конфетами баловались? Ох, Васька, опять приключится у тебя золотуха от сладкого!

Кирилл смутился, но Карина так доброжелательно улыбнулась ему, что он понял — ворчит она просто для порядка. И вообще, она симпатичная, зеленоглазая, с копной пепельных вьющихся волос и мальчишеской узкобедрой фигуркой.

— Я забыла спросить, вы сильно ушиблись? — участливо поинтересовалась Карина.

— Да пустяки, — расправил плечи Кирилл. — Трава мягкая была, грязная только.

— Да уж, — пробормотала Лика, созерцая мерзкое пятно на его лопатке.

Все вчетвером они направились обратно к дому. Войдя в подъезд, Лика внезапно спросила у новой знакомой:

— У тебя губная помада какого цвета?

— Золотистого, — удивилась та. — А зачем тебе помада?

— Жаль, что не красная, можно было бы морду Ваське намазать для устрашения. Окровавленный бультерьер — это круто, парализует кого угодно!

Карина задумалась. Потом полезла в действительно большую сумку и достала пакет с ягодами.

— Сейчас сделаем собаку-людоеда! Васька клюкву терпеть не может, но придется потерпеть. — С этими словами она раздавила несколько ягод и брызнувшим соком обильно окропила губы пса. Тот немедленно облизнулся и содрогнулся от отвращения. Лика одобрила результат — теперь только полный дурак решил бы иметь дело с собакой. Васька выглядел так, словно только что растерзал кого-то.

Поднимаясь в лифте, Лика велела Кириллу достать зажигалку, и он в нервах чуть не оторвал карман, куда с огромным трудом запихнул безобразную пародию на оружие. Однако, сжав в руках тяжелый несуразный кусок металла, Кирилл неожиданно почувствовал себя гораздо увереннее. Лика только хмыкнула, заметив, как он грозно сдвинул брови, и толкнула его в бок:

— Только не вздумай щелкать этой штукой, в крайнем случае — бей по башке.

— Кого? — удивилась Карина. — Вора?

— Вора — в первую очередь, — серьёзно подтвердила Лика и тут лифт остановился.

Дверь в квартиру на первый взгляд казалась целой, без явных следов взлома. Лика потянула за ручку, но дверь была заперта. Тогда она открыла замок и осторожно сунула нос в свое жилище.

— Отойди! — внезапно прошипел Кирилл и, отодвинув её плечом, шагнул в прихожую.

Лика оторопела от невиданной смелости партнера, но отнесла её на счет пистолета-зажигалки. Надо же, как действует на мужиков оружие, пусть и ненастоящее. Она не обратила внимания на то, каким восхищенным взглядом приводила отважного Кирилла Карина.

Через пару секунд из квартиры донесся крик:

— Заходите, нет тут никого!

Женщины вошли и оторопели — внутри все было перевернуто. Ящики из стенки и комода были выдернуты и их содержание разбросано по комнате, с полок сбросили книги и они россыпью валялись на ковре. Кухня представляла собой ужасное зрелище — кто-то вывалил на пол содержимое холодильника, вскрыв все консервные банки и пластиковые упаковки с маслом, майонезом и апельсиновым мармеладом. Поверх этого высыпали содержимое шкафов — макароны, крупы и соль. Даже цветы были вырваны из горшков вместе с корнями, а земля высыпана в общую кучу. В ванной оказались вылиты все шампуни и гель для душа и рассыпан стиральный порошок.

Карина с ужасом замерла, уставившись на вспоротый пуфик в прихожей, а Лика, изрыгая проклятья, металась по квартире. Только Васька сразу же безошибочно отправился на кухню и принялся деловито выбирать из кучи испорченных продуктов лакомые кусочки колбасы и раскрошенных бисквитов. Кирилл вышел на балкон и обнаружил там распотрошенный ящик, в котором росли вьюны. Вернувшись в комнату, он сердито упрекнул Лику:

— Вот видишь, а ты не верила! Хорошо, что сразу не поперлись сюда, попали бы в самый апофигей погрома.

— А так что, лучше, посмотри бардак какой, неделю убирать придется! — горестно вскричала Лика.

— Что здесь произошло? Разве воры способны на такое? — вышла наконец из столбняка Карина.

— Конечно, способны, если воровать нечего! — раздраженно соврала хозяйка разоренного жилища. — Зря залезли, вот и рассвирепели.

— Почему же они у тебя видеодвойку не унесли? И телефон тоже дорогой.

— А они драгоценности искали, — нашелся Кирилл. — Видишь, все распотрошили.

— Нужно милицию вызвать, — предложила Карина.

— Не нужно! — хором вскричали Кирилл и Лика.

— Почему? — изумилась гостья.

— Знаешь, сколько квартир грабят? — раздраженно спросила Лика. — А много воров находят? Я лично ни разу не слышала, чтобы хоть кого-то поймали и украденное вернули. Так что, мне теперь ждать, пока менты приедут, все тут окончательно растопчут и вопросами замучат. А потом будут подозревать всех друзей и знакомых. Нет, украсть они ничего не украли, и нечего милицию зря гонять.

Демагогическая тирада благотворно повлияла ни ситуацию и больше Карина не вспоминала о милиции, а предложила Лике помочь навести порядок в квартире.

— Хорошо, — охотно согласилась та. — Но сначала проверим, как дела у Кирилла, он тоже в этом доме живет, вдруг эти гады и к нему залезли.

Кирилл с готовностью вскочил и бросился разыскивать оставленное где-то псевдооружие. Карина отправилась за Васькой, который предстал во всей красе, измазанный поверх клюквы шоколадным маслом и паштетом из омаров. Лика бросилась его оттирать бумажными салфетками, а Кирилл предложил сделать собаке промывание желудка во избежание расстройства от количества и разнообразия сожранной еды. Карина только рукой махнула:

— Да не волнуйся, ничего с ним не случится, он метет все, как пылесос, и хоть бы хны. Сейчас, подновим макияжик! — с этими словами она снова безжалостно вымазала Васькину морду клюквенным соком и потащила его к двери.

За ней устремился, размахивая зажигалкой-пистолетом, Кирилл. Лика вылетела из квартиры последней и тщательно заперла дверь, проклиная в душе установившую её фирму. Работники фирмы божились, что дверь взломать невозможно, только танком прошибить. А ведь открыли — даже замок не поцарапали! Размышления о качестве двери прервал дикий вопль, раздавшийся снизу.

Не зная, что и подумать, Лика бросилась к лестнице. Картина, представшая перед нею на площадке седьмого этажа, вызвала у неё истерический хохот — около лифта замерли, буквально размазавшись по стенке и схватившись за руки, два молодых человека — темненький и светленький. Напротив так же размазался по стене «бультерьер-людоед» с окровавленной пастью. Поджав хвост, он закрыл глаза и всей упитанной тушкой трясся от ужаса. Карина озабоченно пыталась успокоить вопящих, а Кирилл стоял с открытым ртом, прижав к груди пистолет зажигалку.

— Прекратите пугать собаку! — наконец заорала вышедшая из себя Карина и тряхнула за воротник трикотажной рубашки парня повыше и потемнее мастью. Тот неохотно замолчал. Вслед за ним заткнулся второй. Оба недоверчиво уставились на трясущегося Ваську. Темненький осторожно переступил вдоль стенки поближе к лифту и проблеял:

— Собачку уберите, пожалуйста.

— Мы и так все отдадим, только не убивайте! — прорыдал светленький, и судорожно пошарив по карманам, всучил Кириллу изящное портмоне. Совершенно офонаревший Кирилл принял бумажник и, не глядя, протянул его Лике.

— Ты что, грабителем заделался? — рявкнула та.

Кирилл очнулся и растерянно посмотрел на свои руки — в одной была дурацкая зажигалка, в другой чужой пухленький кошелек. И то и другое он немедленно швырнул на пол и сгреб за грудки похожего на херувима парнишку:

— Что ты мне всучил, гад?

— У нас ещё деньги есть, ещё! — кинулся к нему черненький и, внезапно нагнувшись, подхватил пистолет. Лика с интересом посмотрела на него. Парень зажмурился и изо всех сил нажал на курок, целясь в лоб Кирилла. Раздался щелчок, и появилось слабенькое пламя. Парень открыл глаза и с ужасом уставился на огонек. Потом трясущимися губами позвал:

— Ва-ва-вася?

Бультерьер немедленно открыл глаза и облегченно кинулся к нему, решив, что его позвали мириться.

Увидев вблизи окровавленную морду, юноша медленно выронил зажигалку и грохнулся без чувств. Оба Васи немедленно взвыли и кинулись к его телу. Пес облизывал упавшему лицо, а его белокурый тезка, издавая душераздирающие стоны, пытался закрыть его собой и уберечь от сожрания страшным монстром. Карина и Лика в свою очередь пытались оттащить обоих и помочь бедняге. Кирилл отрешенно достал ключ и открыл дверь в свою квартиру. Потом распихал всех, схватил безжизненное тело под мышки и поволок внутрь. За ним, горестно причитая, ринулся белокурый херувим. Лика, Васька и Карина остались на площадке.

— Черт знает что, — пробормотала Карина. — Никогда не думала, что с помощью клюквы и зажигалки можно запросто грабить людей.

— Откуда они взялись, черт их побери? — спросила обессиленная Лика.

— Когда мы спустились, они как раз выходили и закрывали дверь, Карина указала на соседнюю квартиру. — Повернулись к нам и сразу заорали хором.

Лика подняла валяющийся на полу бумажник, потом достала из кармана сарафана бумажку со списком и немедленно вычеркнула огрызком карандаша указанный на двери номер. Сладкая парочка явно не годилась в убийцы.

Когда женщины вошли в квартиру, жертвы нападения все ещё находились в плачевном состоянии. Брюнет вытянулся на диване без признаков жизни, перед ним на коленях стоял взволнованный херувим и пытался привести его в чувство, хлопая по щекам и дуя в лицо. Из кухни появился Кирилл со стаканом воды, набрал её в рот и от души окатил обоих. Брюнет открыл глаза и немедленно застонал. Херувим пал ему на грудь и зарыдал. Потом вскочил и истерично спросил:

— Ну, и что вам от нас нужно? Ограбили, чуть Вову не убили…

— Послушай, Вася, — примирительно сказала Лика, протягивая ему портмоне, — никто не собирался вас грабить и убивать. Мы просто шли к Кириллу, и вы испугались собаки. Собака тоже вас испугалась, так что вышло много шума из ничего. Ну подумай сам, неужели кто-то станет заниматься грабежом прямо у дверей собственной квартиры?

— А зачем пистолет наставляли? — глухо простонал с дивана Вова.

— Да не пистолет это! — Карина щелкнула страшной зажигалкой и она исправно выдала язычок пламени.

— А почему собака такая жуткая, вся морда в крови? — херувим трясущимся пальцем ткнул под стол, где схоронился трусливый бультерьер.

— А это он клюкву ел. Витамины, — нервно рассмеялась Карина.

— Воды, дайте воды! — простонал Вова.

Кирилл протянул ему стакан с оставшейся водой, но его перехватил Вася и принялся заботливо поить друга. Потом пострадавший, наконец, сел на диване и потрогал затылок.

— Болит? — кинулся к нему херувим.

— Шишка будет наверняка. Пойдем домой, Вася. Нужно что-нибудь холодное приложить.

Услышав свое имя, из-под стола вылез бультерьер и вопросительно уставился на парней. Те вздрогнули, поджали ноги и застыли.

— Да не обращайте на него внимания, он даже резиновую игрушку не может толком укусить! — напал на Карину нервный смех. — Просто его тоже Васей зовут, вот он на кличку и отзывается.

— Это не кличка, — обиделся Вася. — Это человеческое имя. Ладно, Вовчик, пойдем отсюда. А если кому-то нравится от пистолета прикуривать и собак клюквой кормить, то от этого не должны страдать мирные люди!

С этими патетическими словами он нежно обнял за плечи друга и повел его к дверям. После их ухода сначала воцарилась тишина, а потом началась дружная коллективная истерика. Все трое хохотали до слез, пытаясь время от времени что-то сказать, но только махал руками. При этом, щадя самолюбие соседей, они старались хохотать потише, что вызывало спазмы и обильные потоки слез. Лика рыдала в диванную подушку, а Карина использовала для этой цели несчастного Ваську, который, в конце концов, принялся выть в голос, не понимая, что творится с хозяйкой.

Первым отсмеялся Кирилл. Шмыгая носом, он отправился на кухню и принес два стакана воды. Дамы отпили по глотку, причем Лика, чуть не захлебнулась, увидев чертову зажигалку, засунутую за пояс Кирилла.

— Убери немедленно эту заразу с глаз! — рявкнула она, откашлявшись.

— Почему? — удивился Кирилл. — По-моему, эта штука себя отлично показала, и расставаться с нею я не собираюсь.

Карина, наконец, отпустила помятого пса, тут же от греха подальше спрятавшегося под стол, и поставила пустой стакан.

— Ну, ребята, весело тут у вас! — пытаясь привести прическу в порядок, произнесла она.

— Да уж, ещё веселей будет, если эта нервная парочка в милицию побежит! — хмыкнул Кирилл.

— Да никуда они не побегут — будут до вечера стенать и друг друга жалеть.

Тут раздался звонок в дверь. Кирилл вышел в прихожую, заглянул в глазок и переменился в лице:

— Милиция!

— Спрячь зажигалку! — в два голоса зашипели перепуганные Лика и Карина.

Кирилл тотчас швырнул зажигалку на диван, а Лика накрыла её подушкой. Потом, подумав, перепрятала в ящик тумбочки.

Трясясь, как осиновый лист, Кирилл открыл дверь и впустил нежданного гостя. Тот козырнул и представился:

— Лейтенант Васин.

Из-под стола немедленно вылез измазанный клюквой и мокрый от пролитых на него слез бультерьер и, мотая хвостом, ринулся к остолбеневшему милиционеру. Лика и Карина одновременно с двух сторон бросились к псу, утащили с глаз долой на кухню и заперли. Кирилл тем временем путано втолковывал стражу порядка про любовь собаки к витаминам и созвучие их кличек, то есть фамилий. Лейтенант, ошеломленно пытаясь понять, почему его фамилия ассоциировалась у явно ненормальной собаки с клюквой, напряженно топтался у дверей.

Пришлось вернувшимся из кухни женщинам почти силой усадить его в кресло. Усевшись, милиционер собрался с мыслями и поинтересовался, кто здесь хозяин квартиры. Дамы дружно указали на Кирилла. Тот страшно испугался и принялся объяснять, что он тоже не хозяин, а только снимает жилье. Причем, фамилия настоящего хозяина начисто вылетела у него из головы, и он полез в тумбочку в поисках записной книжки, где та была записана. Открыв ящик, он настолько переменился в лице, что лейтенант тут же вскочил и тоже заглянул туда. Взял в руки псевдопистолет и с интересом посмотрел на него, а потом на странного типа, пугающегося вида собственной зажигалки.

Лика нервно достала сигареты, милиционер нажал на курок и дал ей прикурить. Карина взяла с полки пепельницу и тоже закурила. Кирилл, наконец, опомнился, нашел книжку и, запинаясь, продиктовал фамилию хозяина квартиры. Лейтенант записал её и фамилию Кирилла, потом, вздохнув, достал фотографию и поинтересовался:

— Вы видели когда-нибудь этого человека?

Кирилл глянул на снимок, и у него снова отвисла челюсть. На фотографии был запечатлен не то Егор Васюкин, не то Георгий Васильев. Милиционер уже успел привыкнуть к мысли, что данный мужик меняется в лице от всяких пустяков, поэтому терпеливо повторил вопрос. Лика встала и тоже взглянула на снимок. В отличие от Кирилла, она была готова к увиденному. Конечно же, расследование убийства предполагает опрос жильцов дома, где оно произошло, поэтому она спокойно сказала:

— Я видела вчера этого мужчину. Его нашли мертвым в лифте. А до этого он заходил к нам, вернее, к Кириллу. Помнишь, милый, это тот самый, что интересовался, не видели ли мы его брата. — С этими словами она положила руку Кириллу на плечо.

— Так-так, — клещом вцепился в неё милиционер. — И что ещё он говорил?

— Да ничего больше, сказал, ищет брата. Мы ничем не могли ему помочь, и он ушел. — Она незаметно сжала плечо Кирилла, давая знак молчать.

— А вы не видели, куда он потом пошел?

— Кажется по лестнице. Да, точно, вверх по лестнице. В лифт он не входил, я как раз собиралась спуститься во двор, лифт не был занят, — вдохновенно излагала Лика полуправду. Не могла же она сказать, что безуспешно пыталась проследить, куда именно пошел убитый позднее мужчина. Но милиция имеет право получить информацию о его маршруте — авось это поможет найти убийцу.

— Долго вы пробыли во дворе? — заинтересовался лейтенант.

— Минут сорок просидела на лавочке, потом шум поднялся, и я пошла посмотреть. А там, в лифте, лежит этот мужчина, уже мертвый. Я, конечно, еще оставалась, когда милиция приехала. Вернулась часа через два.

— А вы что делали все это время? — повернулся лейтенант Васин к Кириллу.

— Спал я, — вздрогнул Кирилл. «До чего же нервный, — подумал милиционер, — дергается, словно его блохи кусают».

— Спал он, — подтвердила Лика.

— А вы, гражданочки кем приходитесь…, - он заглянул в бумажку: — Волкову Кириллу Петровичу?

— Ну, как вам сказать… Кстати, а вас как по имени-отчеству? Вадим Николаевич? Так вот, я знакомая Кирилла Петровича. Соседка, к тому же, я живу в двадцать седьмой квартире. И захожу иногда по-соседски, — принялась объяснять Лика.

Лейтенант понимающе кивнул — соседка заходит к соседу, понятное дело, лямур-тужур.

— А вы кем приходитесь Кириллу Петровичу? — продолжил дознание страж порядка, обращаясь к Карине.

— А я знакомая его знакомой, — кивнула та на Лику. — Мы с ней недавно встретились и пришли в гости к Кириллу Петровичу. — Последовал кивок в сторону Кирилла.

— А документики у вас имеются? — настаивал лейтенант, явно заподозрив троицу в обычном желании сообразить на троих или в чем-то ещё более предосудительном.

— Конечно, конечно, — Карина принялась шарить в своей объемистой сумке, извлекая то подтаявшую пачку масла, то пакет с раскисшей клюквой.

Все заинтересованно следили за процессом, гадая, как может выглядеть документ, побывавший в таком соседстве. Наконец Карина извлекла паспорт. Милиционер перелистал книжицу и, записав данные её владелицы, вернул. Потом вопросительно посмотрел на Лику. Та смутилась.

— А у меня с собой документов нет, дома оставила. Я могу сходить, принести.

— Идемте вместе, я к вам все равно собирался зайти, — предложил лейтенант, очевидно опасаясь, что дама решила попросту смыться.

Лика представила, какое впечатление произведет на него бардак, царящий в квартире, и смутилась ещё больше. Но делать было нечего и, предупредив бдительного Васина о том, что у неё уборка в разгаре, повела его к себе. Кирилл с Кариной остались.

Первым делом они выпустили исстрадавшегося в одиночестве Ваську и попытались оттереть с его морды клюкву. Но сок так въелся в белую собачью шкурку, что никак не смывался, и Кирилл предложил вывести его «Белизной». Карина возмутилась, потащила бультерьера в ванную и принялась основательно мыть с шампунем, одновременно пытаясь выведать у Кирилла про убийство, из-за которого к ним приставал милиционер.

Услышанные туманные объяснения вселили в душу женщины уверенность в том, что дом, в который она так опрометчиво попала, населен сплошными убийцами, ворами-домушниками, громилами и прочими криминальными элементами. Особенно смущали её многочисленные одинаковые мужики, то и дело фигурирующие в рассказе. Так что только желание разобраться в количестве и роли однотипных субъектов удержало её от немедленного бегства из страшного места. К тому же, у Кирилла не нашлось фена для сушки собаки, а тащить мокрого Ваську на улицу, значило обречь нежного бультерьера на простуду.

Лика вернулась минут через пятнадцать уже без милиционера и сквозь зубы сообщила, что у лейтенанта просто глаза полезли на лоб при посещении её жилища. Один только вид изрезанного пуфика и горы книжек вперемешку с постельным бельем и французским сервизом должен был вселить в него сомнения в умственной полноценности дамы, убирающей квартиру такими методами. Особенно после того, как Лика отыскала свой паспорт в куче обуви, вываленной из шкафа в прихожей. Сейчас Лике хотелось только одного — чашечку кофе, но её кофе весь рассыпали, и придется тащиться в магазин.

Карина немедленно пошарила в своей сумке, достала банку «Нескафе» и погнала Кирилла ставить чайник. Лика мрачно уселась в кресло, на колени ей немедленно полез мокрый Васька.

— Уйди, убоище! — цыкнула на него хозяйка, потом закурила и спросила: — Что за одинаковые мужики тут у вас ошиваются?

Лика подскочила от неожиданности и попыталась выкрутиться:

— Да убили в лифте тут вчера одного типа, а сегодня Кирилл увидел во дворе похожего на него человека с бультерьером. Поэтому к тебе и прицепился, собака такая же.

— А мне он говорил про трех мужиков… И при этом так трясся, что бог знает что можно было подумать.

— Кирка вообще недотепа редкостный, навязался на мою бедную голову!

— Я думала, что вы… — удивилась Карина.

— С ума сошла? — перебила её Лика. — Чтобы я — с этим недоразумением ходячим?!

— А мне он, честно говоря, понравился. И внешне вполне — если причесать и приодеть…

— Кого переодеть? — Кирилл появился с подносом, на котором стояли чайник и керамические чашки. — Сейчас, сахарницу найду.

В этот момент в дверь позвонили. Кирилл вздрогнул. Лика едва успела подхватить поднос.

— Погоди, сама открою!

Но сначала она выглянула в глазок. За дверью маячил субтильный мужичок в синенькой футболке. На всякий случай Лика набросила цепочку и приоткрыла дверь.

— Здравствуйте, Лидия Станиславовна! Извините, что беспокою вас, но не могли бы вы уделить мне пару минут для конфиденциальной беседы? — на одном дыханье выпалил гость.

Выглядел он странно — фигура и лицо подростка, только легкие морщинки у глаз и умный прищуренный взгляд выдавали человека в возрасте около сорока лет. Лика заметила на его запястье дорогие швейцарские часы. И почему-то ей стало не по себе, показалось, что за неброской, даже незначительной внешностью скрывается сильная, властная личность, привыкшая отдавать приказы. Она беспомощно оглянулась — Карина усадила Кирилла на диван и, как ни в чем не бывало, наливала кофе.

Гость понял её смятение и насмешливо произнес:

— Не волнуйтесь, с вами больше ничего не случится. — Он подчеркнул слово «больше».

Лика окончательно смешалась и тихо спросила: — Но где вы хотите беседовать?

— Где пожелаете. Можно пройти к вам, а можно спуститься в мою машину…

«Нет, только не в машину» — подумала Лика и решилась:

— Хорошо, идемте ко мне, но там…

— Я знаю. Отчасти мой визит связан именно с этим, — вздохнул пришелец.

Они поднялись по лестнице, причем гость уверенно шел прямо к её двери. Поворачивая ключ, Лика ощутила, что дрожит внутри мелкой дрожью. Ничего хорошего этот визит не обещал. Они вошли, и мужчина сразу направился комнату, смахнул на пол с кресла какие-то тряпки и бумаги и предложил:

— Садитесь, Лидия Станиславовна.

Лика механически подчинилась и уселась, ссутулившись и сцепив на коленях пальцы рук. Гость очистил для себя второе кресло и сел напротив.

— Извините, я не представился. Можете называть меня Игорем.

— А по отчеству? — тихо спросила Лика.

— Сергеевич, если хотите, но лучше просто — Игорь. Я надеюсь, вы понимаете, почему я к вам пришел.

— Не понимаю.

— Неправда, — он говорил мягко, словно беседуя с упрямым ребенком. — Я должен извиниться за это, — он обвел взглядом разгромленную комнату. — Но вы в какой-то мере сами виноваты — ввязались в авантюру и невольно навлекли на себя подозрения. Если не возражаете, я коротко посвящу вас в ситуацию.

Восемь-девять лет назад, когда по стране то и дело прокатывались волны финансовых скандалов, образовалась некая финансовая пирамида. Называлась она с некоторой претензией — «Эльдорадо». Пирамида зажила обычной жизнью — у людей брали деньги, а в обусловленный срок отдавали в несколько раз больше. Радостные, они приводили друзей и знакомых, возвращались снова и снова, словно пчелы к блюдцу с сахарным сиропом.

Возглавляла пирамиду довольно молодая, интересная дама, Валентина Ивановна Петухова. Муж Валентины Ивановны, Иван Петрович Петухов, был в городе фигурой известной, руководителем департамента экономики и планирования областной администрации. Ему пророчили дальнейшее продвижение и чуть ли не столичную карьеру. Можно не говорить, что налоговые и финансовые проверки мадам Петухову не беспокоили, «Эльдорадо» процветало, акционеры готовы были её носить на руках. А муженек служил своеобразным гарантом стабильности и блестящих перспектив.

Но в самый апогей процветания пирамида в одночасье рухнула. Людей, пришедших получить свои дивиденды, встретил огромный замок на дверях офиса «Эльдорадо». На второй день толпа, пополнившаяся другими обманутыми, сбила замок и проникла в помещение. Внутри обнаружили только ящики с брошенной картотекой и пару банок из-под пива «Туборг» — комнаты радовали глаз чистотой, качественной отделкой и пустынностью. Наиболее активные акционеры ринулись к дому, где проживала чета Петуховых, но были остановлены злобными охранниками. Через полчаса к депутации вышел Иван Петрович и заявил, что с женой он развелся уже три месяца назад, знать про неё ничего не знает, и вообще, у него уже имеется новая невеста, и они подали с ней заявление в ЗАГС. В подтверждение этой информации были предъявлены свидетельство о разводе, невеста — длинноногая блондинка — и приглашения на свадьбу, отпечатанные в количестве двухсот штук.

После визита в банк, где им сообщили страшно конфиденциальные сведения — счет «Эльдорадо» закрыт, поникшие акционеры отправились по известному маршруту — милиция, прокуратура, суд. Наиболее ретивые занялись частным сыском и обнаружили квартиру, где после развода проживала аферистка. Но квартира была уже продана, и там жили совершенно посторонние люди. Еще некоторое время ушло на поиск родственников и друзей сбежавшей дамы и слежку за их жилищами. Но ни у подруг, ни у тети в Могилеве, ни у племянницы в Воронеже она не появлялась. Валентина Ивановна исчезла бесследно вместе со всеми денежками. А денежек этих после приблизительного подсчета оказалось немало — несколько миллионов долларов. Если быть точным — четырнадцать миллионов.

— Четырнадцать миллионов? — потрясенно переспросила Лика.

Но это было еще не все. Дело в том, что услугами «Эльдорадо», кроме обычных вкладчиков, регулярно пользовались местные криминальные структуры. Помимо финансовой выгоды, их прельщала возможность хотя бы частично отмыть и легализовать неправедные капиталы. Исчезновение мадам Петуховой произошло как раз в тот момент, когда в пирамиду поступили деньги сразу двух группировок — «центровой» и «косиловской». Определившись с ситуацией, их главари дружно принялись шерстить город, область и страну в поисках наглой воровки. Прошла информация, что убытки каждой банды составили не менее пятидесяти миллионов «зеленых».

Поиски продолжались почти два месяца, когда произошло неожиданное.

В квартире школьной подруги Валентины Ивановны — Наташи Запеваловой раздался телефонный звонок. Наташа в этот момент в очередной раз ругалась с мужем и свекровью.

Дело в том, что семейная жизнь Наташи как раз в это время подошла к логическому завершению — она разводилась. По этому поводу происходили безобразные сцены с участием многочисленной родни ненавистного супруга. Звонок прервал процедуру составления списка разделяемого имущества.

В трубке Наташа неожиданно услышала голос Вали Петуховой. Та, рыдая, просила её срочно приехать в дачный поселок Панские Вязы, объясняла как найти дом, где она находится. По словам Петуховой, у неё неожиданно начался сердечный приступ, и только Наташа, врач по профессии, может ей помочь. Наташа попыталась уговорить её вызвать «скорую», но Валя твердила, что ужасно боится, и если подруга не приедет, то будет виновата в её смерти.

Пришлось Наташе, огрызаясь на родственников, побросать в сумку необходимые препараты и ринуться в Панские Вязы. Машины у неё не было, и добиралась она почти два часа — сначала на троллейбусе, потом на электричке и еще почти два километра пешком по снегу, дело было в декабре. Подходя к указанной даче, Наташа заметила клубы дыма и поняла, что дом горит. Пока удалось найти в практически пустом поселке обитаемую дачу и вызвать по телефону пожарных, да пока те приехали, прошло еще почти полчаса. Наташа пыталась тушить пожар снегом, и ей даже удалось проникнуть на горящую веранду. Но дальше идти было невозможно — деревянный домик горел изнутри.

Приехавшие пожарные сработали отлично — сбили пламя с крыши и вскоре потушили пожар. Обгоревшее тело Валентины Петуховой нашли под кроватью. Началось расследование.

Вскрытие трупа дало неожиданные результаты — Петухова скончалась задолго до начала пожара, не менее чем за полтора часа. Ей сделали укол — ввели огромную дозу яда, оплавленный шприц нашли около тела. Заподозрили, было, Наташу, но причин желать смерти подруги у неё не было, да и добраться до дачи за полчаса она не смогла бы даже на автомобиле. Кроме того, лиц, жаждущих расправиться с бывшей владелицей «Эльдорадо», было такое множество, что глаза разбегались. Следствие просто тонуло в проверке алиби всех кандидатов в убийцы.

— Так убийц и не нашли, я, кажется, что-то читала об этом в газете, — кивнула Лика.

Игорь внимательно посмотрел на неё. Потом отправился на кухню, попил водички из крана и, вернувшись, продолжил рассказ.

Расследование, действительно, зашло в тупик — подозреваемых вначале были десятки, потом счет пошел на сотни. У оперативников опустились руки. Бандитские главари окончательно плюнули на свои деньги. Только один человечек — никому не известный частный детектив, продолжал упорно распутывать следы исчезнувших миллионов. Дел у детектива было маловато, вот он и копал потихоньку, надеясь получить свой кусочек пирога в случае успеха. И докопался. Через осведомителя в банке узнал, что одновременно с закрытием счета «Эльдорадо» на счет некоей фирмочки были перечислены сто четырнадцать миллионов долларов. Оттуда деньги перевели на счета трех других фирм, потом след привел уже в столичный банк, откуда деньги ушли за границу. Естественно, в Швейцарию.

Тут возможности малообеспеченного детектива иссякли, и он побежал к обманутым бандитам. Те почесали репу, посовещались и дали сыщику деньжат. Чтобы получить сведения в швейцарском банке, нужно быть редкостным пройдохой. Детектив потратил почти три года, но результатов достиг.

Оказалось, что вся сумма вновь оказалась на одном счете, вернее, в одном банковском сейфе. Доступ к сейфу открывался через пароль и два ключа. Один ключ находился в банке, второй — у вкладчика. Всё, на этом этапе дело окончательно застопорилось, потому что попасть в подвалы «цюрихских гномов», как называют швейцарских банкиров, без ключа и пароля было невозможно. На всякий случай, почти без всякой надежды, прикормленному банковскому клерку пообещали вознаграждение за сведения о любом открытии заветного сейфа. Почти пять лет сейфом никто не интересовался.

Тут Игорь прервал повествование, выудил из кармана мобильный телефон и, набрав номер, распорядился: — Семен, принеси-ка минералку! — Потом извинился и продолжил.

Примерно год назад в банке появилась женщина в широкополой шляпе и больших солнцезащитных очках, назвала пароль и открыла сейф. Сколько она взяла — неизвестно, но сумка у неё была небольшая, много не унесешь. Клерку удалось проследить, что она пошла в операционный зал и открыла обычный счет. Номер счета и сумму узнать не удалось, осведомитель работал только в хранилище. Но даже такая информация повергла и детектива, и его работодателей в смятение. Кем могла быть неизвестная дама? Расследование вспыхнуло с новой силой.

В сжатые сроки было установлено, что вызывавший их наибольшие подозрения бывший супруг Петуховой тут не при чем. Он как раз собирался баллотироваться в Государственную Думу, и любые подозрения в подобных делишках ему были нужны, как рыбе зонтик. И он, и его вторая жена торчали безвылазно в Москве, куда перебрались ещё три года назад.

Наташа Запевалова, разведясь со скандальным мужем сразу после убийства Валентины Петуховой, взяла девичью фамилию и куда-то уехала. Другие подозреваемые особых надежд не вселяли — кто умер, кто спился, а кто-то пребывал за решеткой. В общем, в очередной раз розыск зашел в тупик.

От полной безысходности детектив принялся обходить бывших одноклассниц и приятельниц Петуховой, пытаясь узнать о каких-нибудь её давних связях. И вдруг одна из подруг, растаявшая при виде подношения — огромной коробки конфет, сообщила ему интереснейшие сведения. Примерно через месяц после гибели Валентины она шла по центральному проспекту и внезапно заметила впереди знакомую фигуру. А надо сказать, что перед этим дама увидела в магазине потрясающие туфли — настоящая Франция, изумительный каблук, натуральная кожа. На ноге туфли сидели идеально и имели только один недостаток — их стоимость была чуть больше, чем сумма, имеющаяся у дамы в наличие. Продавщица согласилась отложить туфли только на час, а до дома езды сорок минут в одну сторону…

Можно понять прыть женщины, бросившейся догонять знакомый силуэт. Наташа Запевалова, а это оказалась она, без звука одолжила бывшей однокласснице недостающую сумму и сообщила домашний телефон, чтобы та могла вернуть долг. Уже в троллейбусе, прижимая в толпе коробку с французской обувкой к груди, дама вдруг озадачилась — вроде бы Наташка всю жизнь при ходьбе слегка сутулилась и руками размахивала. А теперь ходила по-другому — элегантно вышагивала с гордо поднятой головой, прямо как Валька Сипунова. И руки держала свободно, не махала ими, как ветряная мельница. Детектив затаил дыханье и поинтересовался, кто такая Валька Сипунова. «Да Петухова же, она за Ваньку Петухова почти сразу после школы выскочила. Вы ведь ею интересуетесь?»

Ошарашенный детектив заново обежал всех одноклассниц Валентины и Наташи и не поленился проведать бывшую семью Запеваловой. И выяснил потрясающие вещи. Оказывается, после смерти Валентины Наташа сильно переменилась. Развод с мужем она оформила ещё до событий в Панских Вязах, оставив ему все, что он потребовал — старый сломанный «москвич», садовый участок с домом и даже мебель. Сняла где-то квартиру, и туда перебралась. «Послала нас подальше, ограбила, лахудра приблудная!» — заходилась от злобы бывшая свекровь Наташи. Детектив, успевший разузнать, что машина, участок и дом достались Наташе от родителей, поддакивал злобной старухе. «А уж загордилась — ходила, голову задрав и цигарки смолила, как мужик, иждивенка! А чем гордиться? При муже ты — мужняя жена, а без мужа — шлюха подзаборная. Мой Коляша так ей и сказал».

Так и не узнав, что ответила бывшая жена идиоту Коляше, детектив поинтересовался: «А где сейчас живет Наташа?» «Да где ей жить, небось, в той комнатенке и живет». «Нет, мамаша, — подал голос бывший супруг. — Она снимала целую квартиру, на улице Чкалова. Но и оттуда съехала куда-то». «А ты откуда знаешь про её переезды? — взвилась потрясенная мамаша. — Следил за ней, что ли? А деньги у ней откуда такие, у нищенки?!» «Ездил, чтобы документы на машину на меня переписала. А она мне из-за двери: — Пошел вон, козел, всё по почте пришлю! — И где слов таких набралась, сроду ведь не ругалась».

Рассказ прервал звонок в дверь. Лика хотела открыть, но её опередил Игорь. Мордастый парень на две головы выше хозяина ростом приволок огромный пакет, из которого торчали горлышки пластиковых бутылок с минералкой. Лика разыскала на кухне два стакана и, от души напившись «Святого источника», Игорь вернулся к сюжету.

Многие подруги Наташи отмечали, что она после смерти Валентины стала курить, употреблять крепкие словечки и вообще вести себя гораздо более свободно и независимо, чем раньше. Из поликлиники уволилась и не говорила, где работает и работает ли вообще. Одеваться начала иначе — носить мини-юбки и обтягивающие брюки, фигура-то у неё всегда была хорошей, только дура-свекровь заставляла напяливать на себя невозможные хламиды. Так что все изменения в облике и поведении Наташи женщины связывали исключительно с разводом и избавлением от постылой родни. «Краситься стала изумительно, посвежела, похорошела. Я никогда не думала, что развод так благотворно на внешность влияет», — завистливо делилась с ним одна из бывших Наташиных подруг.

Но, несмотря на все расспросы, найти новый адрес Наташи детективу так и не удалось. Одни говорили, что она уехала из города, другие, что вообще из России. И ни с кем не переписывалась, никому не звонила. В квартире на улице Чкалова новые жильцы ничего о Наташе не знали.

Увлеченный поисками детектив едва не прозевал очередной звонок из Цюриха. Осведомитель сообщил, что загадочная дама снова появилась в банке. На этот раз при ней был довольно увесистый кейс. Открыв сейф, дама, очевидно, переложила в него содержимое чемоданчика, — клерк специально задел кейс по дороге в хранилище и обратно. Разница в весе была значительной. Кроме того, осведомитель незаметно проводил посетительницу до такси и услышал название отеля, куда дама велела себя отвезти.

Детектив рванул в Цюрих. Через сутки ему удалось добраться до стойки портье в указанном отеле. Описание женщины и несколько зеленых бумажек заставили портье назвать имя женщины — Ольга Корре, француженка. Мадам Корре всего час назад отбыла в аэропорт, позавчера заказывала билет до Берлина. Детектив настиг даму в Берлине и принялся следить за ней. Женщина была в шелковом плаще свободного покроя. Черные волосы окутаны газовым шарфом, на лице — огромные зеркальные очки. Макияж казался слишком ярким — под таким облачением могла скрываться любая внешность, но не станешь же в здании европейского аэропорта срывать с дамы парик и очки.

Из Берлина незнакомка в тот же день вылетела в Москву, а оттуда — в наш областной город. Следить за ней, оставаясь незамеченным, было крайне сложно, и бедный детектив совсем измучился, теша себя надеждой, что она его не засекла. Прилетев в наш город, дама взяла такси и назвала адрес: Парковая, шесть. Это последнее сообщение, переданное детективом по мобильному телефону одному из своих заказчиков, постоянно поддерживавшему с ним связь. Больше детектива никто не видел. Очевидно, он поехал за неизвестной женщиной и с ним что-то произошло.

Тут Игорь посмотрел на Лику в упор. Та невольно съежилась, но промолчала. Тогда он налил в опустевший стакан минералки и спокойно произнес:

— Мы точно знаем, что вы и Кирилл Волков вывезли тело бедняги-детектива и утопили вместе с машиной. Как вы думаете, какие выводы мы сделали?

— Наверняка решили, что это я летала в Швейцарию, — обреченно вздохнула Лика. Теперь-то она понимала, что ей грозит.

— А по-другому мы и подумать не могли. Вот и сейчас я смотрю на вас, Лидия Станиславовна, и мучаюсь вопросом — неужели вы настолько хорошая актриса и способны на хладнокровный обман и убийства, или просто впутались в эту историю по наивности? Но зачем?

— Долго объяснять, зачем. Сразу скажу, что доказать вам, что я ни в каком Цюрихе под чужим именем не была, не в моих силах. Веду такой образ жизни, что редко выхожу из дома и общаюсь с людьми, так что алиби предоставить не смогу, — тут Лика пожала плечами и с равнодушным видом закурила. Изо всех сил она старалась, чтобы не заметил её страх и даже панику.

Игорь пошарил в куче сваленного барахла и, не обнаружив пепельницу, поставил на стол маленькую тарелку в незабудках. Потом, покрутив в руках вновь опустевший стакан, со стуком поставил его на столик.

— Да, вы для меня полная загадка. Ведь вы идеально подходите в качестве той, кого мы разыскиваем — как раз в то время, когда исчезла Наташа Запевалова, вы неожиданно меняете образ жизни, потом уходите из семьи, селитесь в полном одиночестве и не поддерживаете связи практически ни с кем. Даже с детьми встречаетесь от случая к случаю, все больше деньгами отделываетесь. Почему? Может быть, вы совсем не Лидия Станиславовна Зайцева, а совсем другой человек? — неожиданно резко спросил он.

— Да, я другой человек! — разозлилась в ответ Лика. — Я умная, красивая и таинственная Виктория Полонская, популярная писательница! Слышали, наверное? Если не слышали, поищите на любом книжном развале. А с занудой и мямлей Зайцевой я не желаю иметь ничего общего! — с этими словами она выудила из кучи свою первую попавшуюся книжку и швырнула её на стол. Воцарилась тишина. Потом Игорь принялся хохотать.

Отсмеявшись, он положил руку на глянцевую обложку, накрыв ладонью портрет писательницы:

— Неужели вы думаете, что мы не знаем про ваше так называемое хобби? Естественно, знаем. Именно поэтому вы и вызываете такие подозрения — дама, заметающая следы, порвавшая со всем миром, нашла увлекательное занятие для времяпрепровождения. Кроме того — это прекрасный способ объяснить свой замкнутый образ жизни. Поэтому нам пришлось обыскать вашу квартиру. Примите извинения, но уж очень торопились.

— А зачем пытались нас машиной сбить? — возмутилась Лика.

— Да никто вас сбивать не собирался, просто отвлекли на время. Семен прекрасно водит машину, даже не зацепил, вы ведь сами упали. Ну, с большой натяжкой, это можно считать предупреждением. — Тут, наконец, в его голосе прозвучал намек на угрозу.

Лика обессилено закрыла глаза и окончательно пала духом. Она смутно представляла, как теперь с ней поступят — будут пытать, чтобы она отдала ключ от банковской ячейки и сообщила пароль, или убьют без затей, с целью морального удовлетворения. Она уже поняла, кем был её визитер — представителем тех самых, ограбленных «Эльдорадо» криминальных структур. Приоткрыв глаза, она принялась отрешенно рассматривать Игоря, мирно попивающего минеральную воду. Сделав последний глоток, он с явным сожалением поставил стакан и улыбнулся.

— Теперь понимаете, Лидия Станиславовна, что и мы, и вы поставлены в ситуацию, из которой есть только один выход?

— И какой? — мрачно поинтересовалась Лика.

— Вы должны вернуть деньги.

— Я бы, конечно, вернула, если бы они у меня были. Но даже если продам квартиру и сниму со счета всё до копейки, то не наберу и малой части требуемой суммы. Так что у вас нет шансов…

— Да нет, шансы есть. Конечно, мы совсем не уверены, что это именно вы летали в Цюрих и после этого шлепнули беднягу-детектива. Пытать вас или применять другие неэстетичные методы — дело хлопотное и малоприятное, к тому же, организм у вас довольно хрупкий, и есть вероятность окончательно потерять след. — Игорь многозначительно улыбнулся. — Так что мы решили не утруждать себя.

— Спасибо хоть на этом, — безнадежно вздохнула Лика и окончательно испугалась. — Вы способны взять в заложники моих детей?

— Да нет, — махнул рукой Игорь. — Мы ведь не уверены и в том, что это ваши дети, Лидия Станиславовна. Предлагаем вам элементарную сделку — если вы сможете обнаружить, — он хитро усмехнулся, — ключ и узнать пароль, чтобы вернуть деньги, вы получите десять процентов от суммы. То есть почти одиннадцать с половиной миллионов долларов. Если вы откажетесь, мы вас, конечно, будем вынуждены убрать. Но я почему-то уверен, что вы не откажетесь. Лучше остаться живой, сохранив хотя бы часть денег. А если вы действительно не имеете отношения к описанным мною событиям, то ваше занятие, — он кивнул на книжку, — поможет отыскать настоящего преступника или преступницу.

Потом, помолчав, добавил:

— Но не надейтесь, что вам удастся ускользнуть — за вами будет установлено постоянное наблюдение, причем многоступенчатое. То есть вы никогда не будете знать, сколько именно человек следят за вами. И любая попытка убрать одного из них закончится для вас смертью.

Лика устроилась в кресле поудобнее и принялась обреченно размышлять. Конечно, лестно, что столь могущественные силы считают её настолько опасной и хитрой. Уверять их в своей безобидности и непричастности к событиям — дело безнадежное. Похоже, они ни в чем не уверены и решили загнать её в угол — либо она причастна к деньгам, и отдаст им большую их часть, либо будет вынуждена лезть из кожи, чтобы отыскать убийцу и деньги. А они будут только следить за происходящим. Мафия называется! Сами ни на что не способны?

Видимо, на её лице отразилось такое негодование и отвращение, что Игорь вдруг принялся оправдываться:

— Простите, я ведь не знаю, с кем именно сейчас разговариваю. И если вы действительно не имеете отношения к деньгам «Эльдорадо», я понимаю ваше негодование. Я должен вам сказать, что наблюдение за вами может помочь в критической ситуации…

— Слушайте, Игорь, я все понимаю, — рассвирипела Лика. — Вы максимально точно охарактеризовали ситуацию. И уж позвольте, раз у меня нет другого выхода, действовать так, как я сочту нужным. И уж точно я не нуждаюсь в вашей опеке. Наблюдать — наблюдайте, если иначе не можете, но так, что бы я ваших людишек не видела. Увижу — рожу расцарапаю!

Гость вздохнул. Лике показалось, что он совсем измаялся, разговаривая с ней то как с опасным противником, то как со случайно вляпавшейся в грязную историю раззявой. И надо сказать, что подозрения в её жуткой тайной сущности вызывали гораздо меньшее раздражения, чем наглое давление на ни в чем не повинного человека.

В итоге Лика разозлилась не на шутку. А в этом состоянии она становилась энергичным и крайне жестким человеком. Игорь почувствовал это немедленно. Ему только и удалось, что оставить ей номер своего мобильного телефона — он просто написал его на обложке детектива Виктории Полонской. После чего с облегчением удалился, пообещав регулярно звонить и сообщив, что сроку ей отводится десять дней и ни минутой больше.

Лика запустила в закрывшуюся за гостем дверь пустой бутылкой из-под «Святого источника» и злобно пнула подвернувшуюся диванную подушку. После чего отправилась в ванную, смыла душем кашу из гелей, шампуней и порошков и залезла в теплую воду. Час, проведенный в благотворно действующей на психику ванне, писательница провела в размышлениях. С трудом абстрагировавшись от грозящего ей трагического финала, она сделала ряд умозаключений.

Во-первых, смерть Валентины Петуховой выглядела весьма странной. Если она кого-то боялась, зачем позвала Наташу Запевалову, обычного врача? Неужели присутствие еще одной женщины могло остановить убийц? Может быть, ей нужен был свидетель? Или вправду сердце прихватило? Петухову убили через полчаса после телефонного разговора. И зачем-то подожгли дачу.

Стоп-стоп-стоп, Игорь сказал, что пожар начался перед самым приездом Наташи, то есть через полтора часа после убийства. Неужели огонь разгорался так долго? В деревянном-то доме! Могли, конечно, применить обычный прием со свечой, которая догорает через какое-то время и поджигает какую-нибудь бумагу или щепки. Так делают, чтобы успеть убраться подальше от места преступления. Но зачем такие сложности в почти необитаемом зимой дачном поселке? Достаточно поджечь и уехать — никто не заметит и не догонит. А это значит, что кто-то специально дожидался приезда Наташи.

Нет, чушь какая-то получается. Лика намылила голову оставшимся на дне флакона шампунем и с головой нырнула в воду. Вынырнув, она стала обыгрывать ситуацию по-иному. Если бы не было звонка Запеваловой, то дача в Панских Вязах просто сгорела бы дотла, а на месте пожара, в лучшем случае, обнаружили бы обугленные кости. А в худшем — кости бы сгорели почти без остатка, и никто бы не знал, что в доме был труп. Решили бы, что дача загорелась от короткого замыкания или бомжи подожгли. Но тело нашли, а перед этим Валентина позвонила Наташе и очень кстати сообщила, где находится. А это может означать, что все было специально устроено для того, чтобы все узнали про смерть Валентины Петуховой. Кому это было нужно?

Во-вторых, подозрения вызывают изменения, произошедшие после этих событий с Наташей Запеваловой, и последующее её исчезновение, которые можно было бы отнести на счет долгожданного развода. Лика по себе знала, как благотворно действует на женщин расставание с опостылевшими родственниками. Даже учитывая то, что с Павлушей она не развелась, а её матушка, похоже, и в подметки не годится Наташиной свекрови. Но измениться настолько, чтобы начать употреблять бранные словечки и краситься совершенно по-другому… И самое главное — изменение осанки и походки, такое, что её стали путать с Валентиной. Почему именно с Валентиной? Значит, фигуры и рост у них были похожие?

С этой мыслью Лика вылетела из ванны и, накинув испачканный ночным кремом (мрак — даже в креме рылись, наверное, ключ искали, идиоты!) халат, бросилась к компьютеру, на ходу выудив из кармана сарафана список жильцов. Пока загружался компьютер (слава Богу, хоть его не тронули, только монитор сдвинули), она принялась черкать на измятой бумажке. И тут зазвонил телефон. Лика немного порылась в универсальной куче, занимающей центр комнаты и отыскала трубку.

— Что с тобой, почему ты не открываешь и к телефону не подходишь? — завопил в трубке всполошенный голос Кирилла.

— В ванне была, звонков не слышала из-за воды, — буркнула Лика.

— В ванне? — обалдел Кирилл. — А где этот, который приходил?

— А он ушел, и я решила помыться. — На том конце послышалось шушуканье. Кирилл кому-то пояснял: «Мылась она, мылась, ничего не слышала. Да живая, живая!» Потом в трубке раздалось: — Мы сейчас к тебе придем!

— Зачем придете и кто это мы? — рассеянно спросила Лика, одной рукой держа трубку, а второй шаря мышкой в поисках нужного файла.

— Ну ты мать даешь! — возмутился Кирилл. — Мы с Кариной собирались помочь тебе убрать в квартире. Или ты уже свыклась с окружающей обстановкой?

Тут Лика, наконец, опомнилась и неохотно сказала:

— Ладно, приходите. Действительно, нужно тут разгрести завалы, а то не найдешь ни черта.

Встревоженный несколько неадекватным поведением напарницы, Кирилл примчался буквально через минуту. За ним следовали Карина и сияющий чистотой Васька. Пес немедленно навострил лыжи на кухню, но был пойман и привязан за поводок к батарее.

Втроем порядок удалось навести за два часа. Лика грустно осмотрела полки холодильника, на которых красовались только уцелевшие и с трудом отмытые персики и яблоки, а также пачка масла из сумки Карины. И фрукты, и масло выглядели не лучшим образом. Кирилл вернулся, оттащив в мусорные контейнеры последние пакеты с испорченными продуктами, и огорченно констатировал:

— Пусто, как в моем желудке.

Лика вздохнула: — В шкафах тоже шаром покати. Придется ехать в супермаркет.

— Вы поезжайте, а я без вас полы вымою, — предложила Карина.

— Дверь никому не открывай, я ключи возьму, — посоветовала ей Лика.

— Да ни за что на свете не открою! Я что, на самоубийцу похожа? И смотрите, больше ни во что не влипните!

В супермаркете они битком набили продуктами две тележки. Вернее, набивала Лика, а Кирилл тащился за нею и таращился на полки. Сам он питался, как попало, в основном покупая тушенку и макароны на рынках. Обилие ярких пакетов и коробок ошеломили, а когда кассирша назвала сумму, он просто обомлел. Но Лика спокойно протянула кредитную карточку и подтолкнула его к девушке, уже упаковавшей покупки в несколько здоровенных пластиковых пакетов. Загрузив все в багажник, Лика поехала к ближайшему рынку и купила овощи и любимые фрукты — абрикосы и виноград, прихватив попутно домашнего сыра и здоровенный кусок парной свинины.

Когда они вернулись, влажные полы досыхали, а в кресле, подогнув ноги, сидела Карина, увлеченно читала детектив «Что-то киллер суетится» и попивала бандитскую минералку. Лика быстренько настрогала мясо, навалила на него овощей и сунула в микроволновку. К счастью, погромщики не разбили ни одного электроприбора, только кофемолку заляпали каким-то соусом, и Лика сомневалась, что отмывание пошло кофемолке на пользу. Поэтому, кроме кофе в зернах, купила ещё и пачку молотого, который немедленно засыпала в кофеварку. Обед, а по времени, скорее ужин, поспел, и все уселись за стол под жалобные стоны Васьки, которому Карина прописала строгую диету после дневного обжорства.

— Вкуснотища! — с набитым ртом одобрил Кирилл тушеное мясо.

Лика только сейчас почувствовала, насколько она голодна. Карина тоже ела с завидным аппетитом. Несколько минут за столом царило сосредоточенное молчание. Наконец все наелись до отвала и напились кофе. Устало пощипывая кисть винограда, Карина с сожалением произнесла:

— Ну, нам с Васькой пора домой, наши ремонтёры наверняка уже ушли.

— Давай я тебя провожу, — немедленно предложил Кирилл.

— Зачем? Неужели ты думаешь, что к даме с такой собачкой, — она кивнула на дремлющего у батареи Ваську, — кто-нибудь решится пристать? Кстати, Лика, я тут книжку начала читать. Очень интересная. Дашь на пару дней?

— Да бери, конечно, — охотно предложила Лика. — А ты, Кирилл, все-таки проводи даму с собачкой. А на обратном пути купишь мне в киоске сигареты. — На самом деле, ей просто не терпелось добраться до компьютера.

Когда парочка, наконец, удалилась, она немедленно открыла список и принялась его переиначивать, вернув в него Ингу и исключив всех одиноких мужиков. Лика специально старалась не думать о том, кто же эта хитрая авантюристка — женщина, и точка. Васюкин шел по её следу, его убили, а значит, след был верным. И он вел в это дом. Это были основные и бесспорные данные. Поэтому придется искать и проверять. И ежеминутно рисковать. Но об этом думать она себе тоже запретила. Только о решении задачи, больше ни о чем.

Теперь она знала, что нужно искать женщину — не молоденькую, но и не старую, от двадцати пяти до пятидесяти лет примерно, не старше. Вряд ли даже угроза жизни заставила бы ту, кого она ищет, изображать пенсионерку. Скорее всего, женщина должна жить одна, но это не аксиома, могла завести мужа или любовника.

В итоге, список теперь включал двадцать четыре квартиры, так как Лика безжалостно вычеркнула те семьи, где было два-три ребенка, особенно старше пяти лет.

Подведя итоги, Лика вздохнула — завтра ей предстоял тяжкий труд. Она все ещё не решила, посвящать ей Кирилла во всю эту запутанную историю. Похоже, он сильно заинтересовался Кариной. Много ли от него проку в такой ситуации? К тому же, через четыре дня он улетает в Испанию. А у неё только десять дней на все про все.

Она вышла на балкон и уселась в кресло. Перед ней сиротливо маячил пустой ящик, в котором еще утром цвели яркие вьюны, с корнем вырванные взломщиками. Землю они с Кариной кое-как собрали, но цветы погибли безвозвратно. Лике стало до слез жалко вьюнки и себя.

И что за неудачница ты, Лика Зайцева? Всю жизнь прожила в рамках, созданных другими людьми. И теперь, когда, казалось, вырвалась, наконец, из них, создала свой маленький мирок — умудрилась влезть в гораздо более жуткие тиски. Самое страшное, что она оказалась совершенно одинокой, и никто не только не придет ей на помощь, но даже не догадается о том, что ей эта помощь нужна. А собственно, разве раньше она не была такой же одинокой и никому не нужной? Да, но раньше её жизни никто не угрожал, не заставлял искать опасную убийцу, словно гадюку в стогу сена, грозя убить её саму, если не найдет.

Лика даже тихонько, почти беззвучно, поплакала в сжатые кулачки, так ей было жалко саму себя. Выхода не было. Если она сейчас вернется домой, к мужу и детям, ей всё равно не избежать кары, такие люди, кА Игорь, не шутят. Да и семью подставит. Пытаться скрыться даже не стоит, за ней следят. Кстати, откуда интересно за ней могут следить? Наверное, из какого-нибудь соседнего дома — приборов дальнего наблюдения и ночного видения сейчас предостаточно. Ей не оставили выбора — нужно выживать, а значит, придется попытаться вычислить эту затаившуюся змею. И начинать нужно с получения крайне интересующей её информации. Интересно, почему Игорь об этом ни слова не сказал?

С этими мыслями она принялась разыскивать книжку с бандитским номером, ругая себя за то, что не проверила, не забрала ли именно её Карина. Но, к счастью, номер был написан на другом детективе, и Лика немедленно набрала его. В трубке долго слышались длинные гудки. Наконец сонный голос ответил: «Да, слушаю».

Лика удивленно взглянула на часы — только половина десятого, в это время только младенцы засыпают, да и то не все. Лично её дети никогда не укладывались раньше одиннадцати, зато утром могли дрыхнуть сколько угодно.

— Извините, Игорь, я не думала, что вы спите, — растерянно произнесла она.

— Да неважно, Лидия Станиславовна. Случилось что-то? — немедленно узнал он её.

— Я хотела кое-что уточнить, если можно.

— Конечно, можно. Я ожидал этого, — он явно боролся с зевотой. — Простите, я накануне не спал всю ночь.

— Объясните мне, почему в этом деле замешаны братья с разными фамилиями, похожие, как близнецы? И сколько их, в конце концов? Только около нашего дома замечены как минимум трое.

— О, господи, Лидия Станиславовна, дело в том, что мы и сами хотели бы знать, почему в последние дни у нас под ногами путаются двойники нашего детектива. Сейчас мы даже не уверены, что убили именно его. Дело в том, что у него было несколько паспортов, какие-то конспиративные квартиры и тайные помощники. Обожал, знаете ли, туману напускать и никого старался не посвящать в свои делишки. Да мы и не интересовались особо, для нас главное результат. — Игорь таки завершил тираду судорожным зевком. — Так что придется вам самой распутать эту головоломку.

— Ясненько! — раздраженно буркнула Лика и пожелала: — Спите спокойно и дальше.

Потом она набрала номер Кирилла и долго слушала длинные гудки в трубке. Похоже, он отправился провожать Карину с далеко идущими планами. Ну что ж, господь, как говориться, им навстречу.

Лика в очередной раз горестно вздохнула и разозлилась уже на саму себя. Сколько можно оставаться перепуганной курицей? Вроде и мозгами шевелить пытается, планы действий составляет, но опять и опять скатывается в тупое отчаяние и самобичевание. Ну сколько можно казнить себя за то, что сдуру решила помочь этому олуху Кириллу? И что толку вздыхать и казниться из-за собственной глупости? Ведь теперь даже настоящие бандиты считают её таинственной и опасной, а сама она до краев переполнена страхом и безнадежностью.

Тут она вскочила и забегала по квартире, зло стуча кулаком по собственной ладони. Добившись того, что заболели и кулак, и ладонь, она остановилась и уставилась на себя в зеркало. Увиденное окончательно вывело её из себя. Курица, как есть курица — простенький сарафанчик, растрепанные волосики, даже брови не выщипаны, бестолково громоздятся над скорбными глазками — типичная затюканная домохозяйка с интеллектом бройлера. Никто никогда внимания на такое заурядное существо не обратит! Тут Лика приблизилась к зеркалу, почти уткнувшись в него носом, сложила губы сердечком и ласково прошептала: «Ну, что, бледная поганка, допрыгалась?» После чего истерично расхохоталась и отправилась спать, уже зная, какой тяжелый день ей предстоит. И что самое странное, уснула практически мгновенно.

Наступившее утро она провела, ожесточенно роясь в шкафу с одеждой и в ящиках туалетного столика. Все обнаруженное, было, в конце концов, забраковано, и Лика вскочила в машину и помчалась в центр города. Почти четыре часа она провела в дорогих бутиках и парикмахерской. К визажисту решила пока не ходить, положившись на опыт, приобретенный некогда в студенческом самодеятельном театре. Времени было в обрез и, вернувшись, нагруженная коробками и пакетами, домой, она приступила к делу.

Через полтора часа из квартиры Лики вышла изысканная дама, одетая в шелковый костюм того неуловимого оттенка, который приобретает раннее рассветное небо. Темно-пепельные волосы дамы украшала шляпка из кружевной дымчатой соломки, глаза закрывали темные очки. Трогательно-неуверенная походка, объяснявшаяся непривычкой ходить на высоких каблуках, делала даму еще более изысканной.

Стиснув зубы и стараясь не загреметь с высоченных шпилек, Лика направилась в соседний дом, где располагалось домоуправление. Время было пятничное и послеобеденное, и она рассчитывала, что уже не застанет начальника. И действительно, в помещении маялась только секретарша неопределенного возраста женщина, облаченная в синтетическую блузочку и джинсовую юбку, бывшую в моде лет пятнадцать назад.

Появление нервно теребящей микроскопическую сумочку дамы было встречено секретаршей с вполне объяснимым раздражением. Раздражение несколько поутихло, когда дама изложила цель своего прихода. Стандартное повествование о блудливом муже, который завел себе любовницу, пролилось бальзамом на женскую душу — оказывается, и от таких ухоженных дамочек мужики ходят налево. А просьба дать список жильцов шестого дома, куда регулярно шастает изменщик, да ещё подкрепленная двадцатидолларовой банкнотой, не показалась в таком разрезе ничем предосудительным. Вот только переписывание из домовой книги всех дамочек подходящего возраста показалось чересчур хлопотным занятием.

Но Лика находчиво кивнула на стоящий без дела ксерокс и выложила на стол ещё одну заманчивую банкноту. Через две минуты копии страниц домовой книги лежали в дымчатой сумочке и женщины расстались вполне довольные друг другом.

Усевшись в свою дымчато-серую машину, дама направилась в управление налоговой инспекции. Беспрепятственно отыскав в его недрах секретаршу, на этот раз облаченную в дорогущий льняной костюмчик и обвешенную изумрудами, она заявила, что хотела бы подать жалобу на действия их сотрудника.

Секретарша выгнула дугой тонкую бровь и холодно поинтересовалась, на кого именно. Услышав фамилию Васюкина, она нервно зашелестела страницами гроссбуха и облегченно сообщила, что данный сотрудник у них никогда не работает и никогда не работал. Дама злобно пообещала всё же накатать кляузу и удалилась из управления, надменно заплетаясь в собственных каблуках.

Выйдя на улицу, Лика уселась в машину и принялась размышлять, как бы ещё с пользой употребить трудоемкий камуфляж. В конце концов, она отправилась на железнодорожный вокзал и получила в окошке адресного бюро бумажку с адресами граждан Васильева Георгия Петровича и Васюкина Егора Павловича. Заодно она удостоверилась, что ни одна Наталья Запевалова подходящего возраста в городе не зарегистрирована.

Нагрузившись информацией, дама вспомнила, что с утра, кроме двух чашек кофе, у неё во рту ничего не было, и меланхолично направилась в самый дорогой в городе ресторан. Несчастная Лика Зайцева решила, что раз уж ей отпущен такой малый срок, то стоит побаловать себя сносным обедом.

В ресторане она попросила столик подальше от входа и была препровождена в уютный уголок, за мелодично журчащий фонтанчик, увитый лианой. Заказав рыбное ассорти, шашлык из осетрины и обожаемые с детства котлеты по-киевски, Лика меланхолично закурила и пригубила принесенный официантом сухой «мартини» со льдом.

Расправившись со всеми принесенными блюдами, Лика попросила кофе и пирожное с взбитыми сливками и клубникой. Хорошая еда всегда приводила её в благостное состояние, и она бездумно наслаждалась мнимым покоем. Внезапно где-то неподалеку раздался странно знакомый смех, похожий на дребезжащее кудахтанье. Если бы не она не сидела в дорогом ресторане, то могла бы поклясться, что слышит смех собственного муженька. Но Павлуша чурался подобных заведений, считая их крайне разорительными и даже разлагающими.

Смех раздался снова и заинтригованная Лика привстала, чтобы увидеть его источник. Слава Богу, что между её и соседним столиками располагалась ветвистая лиана, потому что через её листья совсем рядом она увидела Павлушу в обществе томной блондинки в жемчужном платьице! Блондинка манерно поглощала салатик, Павлуша непринужденно ковырялся вилкой в блюде цыплят-табака и рассказывал ей что-то веселое.

Лика онемела. Плюхнувшись обратно на обитый шелком мягкий стульчик, она одним махом смела в рот оставшуюся половину пирожного. Вот дела! Павлуша-то, оказывается, времени даром не терял. А собственно, почему он, здоровый молодой мужик, должен жить монахом, если жена полтора года обитает неизвестно где? За это время они встречались не более пяти раз, по большой необходимости и в общественных местах. В последний раз они столкнулись на родительском собрании в колледже — Сашка и Машка учились в разных группах, и волей-неволей на собрания приходилось отправляться обоим родителям.

Павлуша, как всегда, попытался принять обиженный вид покинутого мужа, но как-то неэнергично. Теперь понятно, почему. Да и Машка недавно жаловалась на то, что папаша пропадает невесть где, так что рефераты по психологии ей приходится кропать самой. Что было странно, поскольку психология была Павлушиным увлечением и он обожал излагать свои умные мысли, пусть даже в студенческих опусах.

Но интересно, что же за пассию он завел? По виду дамы можно было сказать, что она не бедствует, даже наоборот — холеный и упакованный экземпляр, да и лет ей не больше двадцати пяти. Хотя это только по виду, а там — черт её знает. Чем мог прельстить такую птичку вполне заурядный и даже занудный Павлуша? Лика постаралась разобрать, о чем говорили за соседним столиком, но, похоже, Павлуша просто развлекал даму анекдотами.

Внезапно раздалась мелодичная трель мобильного телефона. Павлушин голос произнес: «Да?» Потом последовало несколько междометий «нет», «да», снова «нет» и, наконец: «Поговорим в моем кабинете, это не телефонный разговор. Хорошо, через час». Потом он извиняющимся тоном сказал своей спутнице:

— Извини, милая, но мне нужно встретится с одним человеком.

— Не беспокойся, дорогой, я как раз собиралась сходить к косметологу, — ответила та.

Лика вытерла лоб скомканной салфеткой. Вот значит как — «милая», «дорогой», «в моем кабинете»! Это кем же стал её ленивый Зайцев в отсутствие супруги? Она взмахнула рукой и заказала мгновенно подскочившему официанту большую рюмку коньяка. Допивая обжигающий янтарный напиток, услышала звук отодвигаемых стульев, и увидела, как Павлуша со своей дамой продефилировал к выходу. Совершенно не думая о том, что её могут узнать, Лика поднялась и, оставив на столике деньги за обед, направилась за ними.

Парочка вышла из ресторана, и на стоянке, расположенной перед ним, погрузилась в белоснежный «пежо». Лика едва успела разглядеть номер машины и записала его в маленький блокнотик, купленный на вокзале специально для ведения расследования. После чего отправилась домой, преисполненная негодования, смешанного с любопытством.

По дороге, заметив вывеску фирмы, предлагающей услуги сотовой связи, Лика приобрела маленький серебристый аппаратик и попросила сразу же подключить его. Раньше ей не нужен был мобильный телефон, но сейчас он может сильно пригодиться. Ещё ей хотелось купить пару шляпок с полями и парик. Хорошо бы в машине иметь и какое-нибудь пончо для маскировки, мало ли что. Но это — не тут и завтра. Сегодня ей нужно подумать над списком жильцов. И договора… Она совсем забыла о том, что хотела просмотреть договора на издание новой книги. В банк тоже не мешало заскочить — интересно, что там с переводами за последние допечатки? Нужно бы завести литературного агента, но где его взять?

Стоп. Ничего лучшего не нашла, как думать о договорах и литагентах, когда ей, возможно, осталось жить девять дней, и настало время писать завещание. Лике хотелось заплакать. Она представила, как пишет это самое завещание, и ей стало опять жаль себя. А ведь ни дети, ни Павлуша не знают, что вскоре могут стать наследниками.

Дети, но не Павлуша! Тут Лике стало не до слез — нужно как можно скорее написать это самое завещание! И лишить двуличного мужа возможности получить после её смерти хотя бы копейку! Очень кстати засекла она его сегодня с блондинкой. Пусть денег у неё не слишком много, но они заработаны честным трудом, и от одной мысли, что блудливый муж станет на них водить девиц в рестораны, Лика заскрежетала зубами. Она напишет завещание только на детей, и как можно скорее. А если найдет мадам Петухову и выживет, сразу же подаст на развод!

Плакать уже расхотелось. Отлично, в такой ситуации, в которой она оказалась, жалеть себя и отвлекаться на слезы — недопустимая роскошь.

Лика поставила машину на стоянку и поплелась к дому. Непривычные к каблукам ноги ныли, а колени хотелось выгнуть назад. Господи, как можно так всю жизнь ходить, это же настоящая китайская пытка!

Не успела она войти в квартиру и избавиться от осточертевших туфель, как дверной звонок разразился истошными трелями.

Кирилл влетел, словно на пожар, и с порога набросился с претензиями:

— Ты где была?! Я тут чуть с ума не сошел! И что ты с собой сделала?!

— Господи, ну почему ты так любишь задавать глупые вопросы? По делам я ездила. А сделала… иногда нужно и прическу менять, и одеваться нормально. Не все же в джинсах и футболках трупы таскать! — отчего-то разозлилась Лика.

— А тебе так идет, и костюм красивый, — сразу сбавил тон Кирилл. — Ты мне даже кого-то напоминаешь, артистку, что ли… Что за дела такие?

— Мои это дела, — ей не хотелось посвящать Кирилла в неожиданно возникшие у неё серьёзные проблемы. Да и улетит он через четыре дня в свою Испанию, а ей расхлебывать. Плата за доверчивость и склонность к авантюрам, черт бы побрал тот момент, когда она решила полакомиться виноградом на балконе!

— Ты вообще, откуда узнал, что я вернулась? — только чтобы сменить тему, поинтересовалась Лика.

— Так я сверху, с балкона, смотрел, беспокоился. Потом гляжу, ты идешь.

— И ты меня сверху в таком виде узнал?

— Так ты ходишь очень уж характерно — плечи назад, спина, словно ты оглоблю проглотила, и под ноги не смотришь — два раза споткнулась, пока до подъезда дотопала.

Лика вздохнула. Сколько мучений стоила ей в детстве эта проклятая осанка — вначале секция художественной гимнастики, в которой её признали абсолютно непригодной для спорта, а затем бесконечные тычки матери: «Не сутулься! Распрями плечи! Лопатки сведи!» Вот и ходит теперь, как на уроке физкультуры. И ведь ничего не сделаешь… Стоп! Валентина Петухова, по воспоминаниям её подруг, тоже ходила, высоко подняв голову…

— Что с тобой? — вывел её из задумчивости громкий голос Кирилла. — Что с тобой происходит, можешь объяснить? После того, как вчера ты пообщалась с этим противным коротышкой, мыкаешься, словно сама не своя.

— У меня, вообще-то, кроме наших славных дел, ещё и личные имеются! — отрезала Лика. — И мне нужно с ними как-то разбираться, хотя бы иногда. И вообще…

— Но мы же договорились, что будем сегодня жильцов проверять. Я уже и майонезную баночку раздобыл. Когда начнем?

Лика машинально взглянула на часы. Ого, уже половина шестого. День пролетел совершенно незаметно — один из отпущенных ей десяти. Нужно каким-то образом выпроводить Кирилла и поразмышлять в спокойной обстановке.

— Ну, раз инвентарь есть, то начинай прямо сейчас, а я должна немного прийти в себя, — миролюбиво предложила она.

— Ну, тогда мы пошли, — обрадовался напарник.

— Стоп! Кто это мы?

— Мы с Кариной, она у меня сейчас. И баночка тоже её, у меня не было.

— Ёлки-палки… — Лика совершенно забыла о новой приятельнице. — И Ваську с собой потащите, людей пугать?

— Нет, Васька наелся и спит у меня на диване. У них же дома ремонт и краской воняет, — напомнил Кирилл.

— Ладно, идите, — только старайтесь не вызывать подозрений. И запомни: нас в первую очередь интересуют женщины — не юные девицы, но и не дряхлые старухи. Постарайтесь словесные портреты составить. — Лика решила, что энтузиазм новоявленной парочки нужно использовать с максимальной пользой.

— Словесные портреты? — обалдел Кирилл и даже прислонился к стене. — Это как? И почему женщины? Ты думаешь, этот убийца с ножом — баба?!

— Ну, краткое описание — возраст, рост, цвет волос… нет, волос не надо, лучше глаз. И вообще — как выглядит, толстая, худая, сутулая, хромая. А убийца, это дело второе. Нам надо найти даму, через неё и на преступника выйдем.

— Ты определенно от меня что-то скрываешь, — Кирилл явно обиделся. — Так нечестно.

— Честно. Объяснять долго, а сейчас как раз время подходящее, народ домой возвращается. Так что двигайте на задание, поговорим позже.

Кирилл вздохнул и удалился, явно преисполненный сомнений. Лика смогла наконец-то принять душ и смыть макияж. Потом устало повалилась на диван и вместо того, чтобы думать и разрабатывать версии, задремала. Правда, подремать ей удалось недолго — зазвонил телефон. Пришлось вставать и разыскивать трубку. Некто на том конце провода молчал, сопел, а потом отключился. Ошиблись номером?

Полчаса сна вернули Лику к жизни, а чашка крепкого кофе прояснила мысли. И среди этих мыслей была один вопрос, гвоздем сидевший у неё со вчерашнего дня. Умерла или нет Валентина Петухова? Если в Панских Вязах нашли действительно её труп, то кто та женщина, которая теперь распоряжается похищенными деньгами? Может быть, у аферистки была напарница, с которой они вместе провернули дело, и которая после того, как деньги удалось переправить за границу, решила убрать Петухову? Если же Васюкин всё-таки шел по следу самой Петуховой, и он привел его назад, в их город, то появляется второй вопрос — зачем? Зачем ей возвращаться туда, где земля горит под ногами, и десятки, если не сотни людей спят и видят, как бы с ней расквитаться? Или она настолько уверена, что её никто не узнает? Если так, то это, скорее всего, не Петухова, ту хорошо знали. Может быть, это Наташа Запевалова?

Лика поморщилась. Всё бы хорошо, если бы не упоминания подруг Запеваловой и Петуховой о том, что Наташа стала ходить, как Валентина, и вообще она сильно изменилась после развода. И что это значит? Слишком мало исходных данных, чтобы строить гипотезы… Если бы она писала книгу, то в этом месте можно было бы изменить сюжет в нескольких направлениях. Да, все-таки придется звонить Игорю, иначе она так и будет топтаться на месте, теряясь в догадках. А у неё для этого слишком мало времени.

Игорь отозвался буквально на втором гудке. Похоже, он постоянно крутился где-то около своего телефона.

— Конечно, я дам вам координаты подруг Петуховой и адрес бывших родственников Запеваловой. Записывайте. Только учтите, что прошло уже довольно много времени, и они могли переехать.

— Я понимаю, — пробормотала в трубку Лика, поспешно черкая ручкой в блокноте. — Надеюсь, они не исчезли бесследно.

— Да, — на том конце провода помедлили, — могу я у вас узнать, зачем вы вдруг принялись выслеживать своего блудного супруга? Неужели вы думаете, что он каким-то образом причастен?..

— Уже донесли? — злорадно поинтересовалась Лика. — Ну, если не хотите, чтобы я время зря теряла, отрабатывайте эту версию сами. А то мне не разорваться… Черт!

— Что такое? — взволновался Игорь.

— Я потом перезвоню, — с этими словами она бросила трубку, потому что в комнату влетел встрепанный Кирилл и остановился, размахивая руками и выкрикивая нечто нечленораздельное. За ним появилась озадаченная Карина с пустой майонезной баночкой в руках.

— Ну и что на этот раз? Ещё один экземпляр Васюкина? — вздохнула Лика.

Кирилл интенсивно закивал головой:

— Это был он! Или тот, другой, но я его хорошо рассмотрел! И знаешь, куда он зашел?!

— Куда? — немедленно заинтересовала Лика, которая упорно считала третьего двойника (или тройника?) убиенных Васюкина и Васильева просто навязчивой галлюцинацией Кирилла.

— К соседям моим! — вскричал Кирилл. — Тем, которые в обморок упали при виде Васькиной морды!

— К этой парочке? Которые Вася и Вова?

Карина кивнула, подтверждая слова приятеля:

— Мы поднимались по лестнице с третьего этажа, когда они нас обогнали. Ещё покосились с подозрением. А следом шел какой-то тип с бородкой, вроде следил за ними. Ну, и мы за ним, конечно. И слышали, как он что-то Васе-Вове сказал, и поняли, что, скоре всего, он к ним зашел, потому что на площадке уже никого не было, когда мы туда выскочили.

— Черт! — Лика заметалась по комнате, в поисках джинсов, потому что после душа надела халат. — Тогда чего вы стоите? Нужно проследить за ним! Хочу сама убедиться…

Она ринулась в ванную переодеваться, потом вытащила из квартиры Кирилла и Карину, и они все вместе скатились на седьмой этаж.

— Значит так, — скомандовала она. — Ты, Кирилл, будешь курить на площадке. Да возьми у Карины баночку, чтобы не сорить. Дождешься, когда этот тип выйдет, позвонишь три раза в свою дверь, а сам осторожно пойдешь за ним. Мы тебя догоним.

— А вы?

— А мы попробуем подслушать, о чем они там говорят, давай ключи от своей квартиры!

Лика уже открыла дверь, когда сзади раздалось отчаянное шипение:

— С-сигареты!

— Что?

— Сигарет у меня нет, я курю редко!

— Тьфу ты, у меня тоже нет…

— У меня есть! — Карина достала пачку и сунула Кириллу вместе с зажигалкой.

— Ты просто ангел-снабженец, — улыбнулась Лика, входя в квартиру. — Всё необходимое у тебя всегда с собой. Так, теперь нам нужно найти какую-нибудь посуду типа стаканов или вазочек. Вроде бы на кухне было!

В комнате что-то с приглушенным стуком свалилось на пол. Лика вздрогнула.

— Это Васька проснулся, — пояснила Карина, доставая с полки две чайные чашки. — Он всегда спросонок с дивана падает.

Подтверждая её слова, на пороге появился зевающий бультерьер и с интересом уставился на Лику, которая, втиснувшись между мойкой и столом, прижала чашку к стене, а ухом припала к её донышку. Карина сообразила, что нужно делать, и выскочила в коридор, где тоже с помощью чашки попыталась уловить хоть какие-то звуки из соседней квартиры.

— Ничего не слышно, сообщила она спустя несколько минут.

— Иди на балкон, может быть из окна будет слышно!

— Есть ещё стена ванной, она тоже, кажется, общая.

— Вряд ли они будут общаться с гостем в ванной.

Карина исчезла, но вскоре вбежала обратно и замахала руками, показывая, что точка для подслушивания найдена.

И действительно, с балкона голоса, доносящиеся из одной из соседних квартир, были слышны довольно хорошо.

— Ты настоящий козел! — услышали они чей-то раздраженный бас. — И не смей возражать!

— Б-э-э! — раздалось в ответ. Лика, насколько позволяло чувство самосохранения, перевесилась за перила балкона, вслушиваясь в странный разговор.

— Перестань паясничать и слушай, паразит, что я тебе скажу! — взревел первый голос, и тут же раздался сдавленный вопль, словно коту прищемили хвост.

— Что там происходит? — взволнованным шепотом спросила Карина.

— Откуда мне знать?

— Отстань от ребенка! — запричитал кто-то явно женским голосом.

— Это не они, — разочарованно пожала плечами Лика. — Это кто-то сыночка-обалдуя воспитывает. На эту сторону выходят окна ещё одной квартиры седьмого этажа. Или снизу кто-то, не разобрать.

— А зачем вообще надо их подслушивать?

— Хотелось бы понять, зачем тут шляется уже третий идентичный экземпляр…

— Ребенка?! — заглушая их шепот, рявкнул бас. — До каких пор этот мерзавец, таскающий мою водку из холодильника и раскатывающий с проститутками на моей машине, будет ребенком?! До пенсии?

Спустя ещё несколько минут, они поняли, что кроме набирающего обороты скандала услышать им уже ничего не удастся. Собираясь уйти с балкона, Лика случайно глянула вниз и увидела Кирилла, рассеянно топчущегося около клумбы.

— Опа! Бежим!

Захлопнули дверь, едва не прищемив Васькин любопытный нос, и проигнорировав занятый кем-то лифт, помчались по лестнице.

— Какого черта?! — прошипела Лика, подбегая к Кириллу. — Ты почему не позвонил в дверь, как договаривались?

— Некогда было, он выскочил и на лифте уехал, а я по лестнице бежал, боялся не успеть.

— И где он?

— Тише! Вон он, около машины по телефону разговаривает!

Тут только Лика заметила припаркованный в тени раскидистого тополя темно-зеленый «пежо» и переминающегося у его багажника мужчину, одетого в светлый костюм и мокасины и что-то бубнящего в трубку.

— А вот и бультерьер!

И действительно, в машине, над спинкой заднего сидения виднелась белая морда. Морда очень походила на Васькину, только вокруг одного глаза было большое черное пятно.

А мужик… Лика прикусила губу. Точно, копия Васильева и Васюкина, только бородка поменьше, в самом центре подбородка рыжая щеточка. Третий экземпляр, и тоже бородатый.

— Запоминайте номер его машины, — прошептала она соратникам. — У меня на цифры память плохая, быстро из головы вылетают.

— Уже запомнил! — отмахнулся Кирилл, прожигая взглядом бородатого.

— И не таращься так на него, отвернись. Сделайте с Кариной вид, что разговариваете. А я схожу на стоянку, возьму машину и буду ждать вон за тем углом. Если он сядет в машину и поедет, сразу бегите ко мне. Попробуем проследить.

— А если не поедет? Если в дом вернется? — резонно спросила Карина.

— Тогда идите за ним, только делайте вид, что он вас не интересует, ругайтесь, целуйтесь, что хотите делайте. Но постарайтесь не упустить этого типа!

— Поняли, командир! — Карина ткнула локтем Кирилла в бок, и он, наконец, отвернулся от зеленой машины.

Солнце ещё только собралось садиться за горизонт, и длинные тени накрывали почти все вокруг. Лика вихрем домчалась до стоянки и вскочила в верную «мышь». Со стороны это наверняка выглядело не так стремительно, как ей казалось, но точно быстрее, чем на высоких каблуках, будь они неладны!

Около угла её уже поджидали нетерпеливо подпрыгивающая Карина и озабоченный Кирилл.

— Он свернул направо! — указал он, садясь в машину.

Лика выехала на проспект. Зеленой машины впереди не было. Она прибавила скорость, надеясь, что преследуемый скрылся за поворотом, который делала основная магистраль, а не заехал в какой-нибудь боковой проезд.

— Вон он! — заорал Кирилл так, что Лика от неожиданности едва не нажала на педаль тормоза.

Чертыхнувшись, она тоже увидела на правой полосе знакомый «пежо».

— Похоже, он собрался за город, — подала голос с заднего сидения Карина.

— Посмотрим. Хорошо, что я заправилась недавно. Надо узнать, куда он едет.

Постепенно новостройки сменились частными домишками и дачами, а те в свою очередь — лесами. Лика заволновалась, потому что ей показалось, что бородатый едет к Генеральскому пруду. Но зеленая машина миновала знакомый поворот и помчалась дальше. Движение на трассе было довольно интенсивным, и волноваться, что преследуемый заметит их, не стоило. Но вот когда он свернул у указателя «Зверосовхоз 5 км» ситуация изменилась. Дорога стала узкой и пустынной, так что Лике пришлось немного отстать. «Мышь» вела себя безукоризненно и только иногда кряхтела на ухабах. Делая очередной поворот, Лика убеждалась, что «пежо» никуда не свернул, и слегка притормаживала.

— Упустим! — бурчал Кирилл.

— Не упустим, но и маячить на хвосте не будем.

— По-моему, мы уже должны доехать до этого зверосовхоза, — волновалась Карина. — А что, сейчас ещё совхозы сохранились? Я думала, их давным-давно приватизировали или разворовали.

— Ничего не знаю, может этот, на «Пежо» и приватизировал. Ишь, морда какая, иномарка, мобильник, бультерьер — сразу видно нового русского.

— У меня тоже бультерьер! — фыркнула Карина.

— А у меня — мобильник и иномарка, — подхватила Лика.

— А у меня, значит — только морда, — стал грустен Кирилл. — Сворачивай за ним! Вон за теми деревьями, видишь?

— Вижу, вижу, не скачи так!

Бородатый повернул у указателя «Лагуна», и теперь его машину хорошо было видно, потому что дорога уходила вниз. Лика подождала, пока он скроется за деревьями, и тоже покатила под уклон. Дорога оказалась тупиковой, она упиралась в металлические решетчатые ворота. Очевидно, «Пежо» въехал в них, потому что никаких намеков на то, что он мог свернуть ещё куда-то, не было. Пришлось срочно тормозить. Лика съехала с дороги в лес и остановилась.

— Дальше пойдем пешком!

Пошли прогулочным шагом, стараясь скрываться за кустами, но и не изображая вышедших на операцию диверсантов. Подойдя к воротам, Кирилл прочитал надпись на табличке, привинченной к кирпичному столбу:

— Пансионат «Лагуна» ООО «Лагуна».

— Здравница? — удивилась Карина. — А зверосовхоз где?

— Вполне возможно, что это он и есть — приватизированный и перепрофилированный.

— А отдыхающих селят в клетках…

Лика заметила выходящего из сторожки круглоголового парня в синей униформе и приветливо помахала ему рукой. Парень в ответ гостеприимно улыбнулся и распахнул тяжелую калитку.

— Здравствуйте! Отдохнуть к нам приехали?

— Добрый день, вернее, вечер! А что, у вас есть свободные места? — немедленно отреагировала Лика.

— Конечно, мы всегда рада гостям, проходите.

— Пошли, — подтолкнула Лика Кирилла.

— А у вас тут очень миленько, — промурлыкала охраннику Карина, проходя в калитку последней.

— А какой у нас пляж! А какой воздух! К нам из Москвы специально подышать приезжают. И иностранцы бывают, — соловьем заливался парень. — Меня Женей зовут. Ресепшен у нас вон там, в главном корпусе. Только я вам советую снять отдельный домик, чтобы отдыхать в тишине и спокойствии.

— Спасибо, — Лика сунула в квадратную Женину ладонь пятидесятирублевую купюру и постаралась улыбнуться так же широко, как он. Но у неё не получилось.

— Ты что, действительно хочешь снять тут номер? — спросил Кирилл Лику, когда они отошли от сторожки.

— А как иначе мы сможем узнать, что за тип этот бородатый?

— По номеру его машины.

— А ты не заметил, что номер не нашей области? Я не помню, какой именно, но точно не нашей. Так что пока мы будем узнавать, год пройдет! Так что проще всего тут остановиться и сориентироваться.

— Но у меня с собой нет даже зубной щетки!

— Господи, да привезу я тебе щетку! Завтра! Потому что мы с Кариной вернемся в город, а ты останешься присматривать за третьим экземпляром.

— Зачем? — насторожился Кирилл. — Зачем вы вернетесь в город?

— За твоей щеткой! — разозлилась Лика. — Ты что, забыл, что в твоей квартире заперт Васька? А собаку нужно по вечерам прогуливать. Да и утром желательно!

— Ребята, не ссорьтесь, — вмешалась Карина. — Ну что вы вечно, как кошка с собакой? Идея насчет того, чтобы тут остановиться, мне нравится. И воздух тут… — она потянула ноздрями, — действительно чудесный, медуницей пахнет. Проблема в том, захватил ли кто-нибудь с собой деньги?

— У меня с собой кошелек и кредитная карточка, — успокоила её Лика.

У стойки в холле трехэтажного кирпичного здания их уже ждала приветливая дама бальзаковского возраста. Не иначе как охранник ей сообщил о приезде новых постояльцев.

Судя по обстановке, пансионат был не особо роскошным, но и не убогим — в холле наличествовали уютные кресла, пальмы и агавы в кадках, а также ковровое покрытие под ногами.

— Здравствуйте, какие номера вы хотели бы снять? У нас как раз свободны люксы с видом на озеро.

— Извините, — Карина облокотилась на стойку. — Но мы видели, как к вам только что приехал мужчина с собакой. У вас можно останавливаться с домашними животными?

— А, это Юрий Данилович! — дама лучезарно улыбнулась. — Да, у нас не запрещено приезжать с кошками или собаками. Но, конечно, в таких случаях мы предлагаем поселиться в отдельных домиках, чтобы не мешать другим отдыхающим. У нас и площадка для выгула собачек оборудована. Но без намордника их можно отпускать только за пределами территории.

— Прекрасно! — обрадовалась Лика. — Тогда мы хотели бы снять именно домик, вдруг тоже решим привезти собачку. — Она подмигнула Карине.

— Замечательно! — ещё больше обрадовалась дама. — У нас есть домики на любой вкус. Могу предложить двухкомнатный с ванной или трехкомнатный с камином и террасой.

— А ванной там нет? — насторожился Кирилл.

— Увы, там только душ, но…

— Берем трехкомнатный! — решила Лика. — Вы «Золотую корону» принимаете?

— Да, конечно. За сколько дней будете платить?

— Давайте пока за три, а там посмотрим.

Пока Лика возилась с оформлением аренды домика, Кирилл и Карина вышли из здания и уселись около фонтана со стоячей слегка зеленоватой водой. Сумерки постепенно затягивали небо, из-за сосен светился оранжево-сиреневый закат. По песчаным дорожкам чинно прогуливались немногочисленные отдыхающие — пожилые пары, мамаши с детьми, трусцой пробегали подтянутые мужчины в спортивных костюмах.

— Эх, вот народ, ответственно подходящий к собственному здоровью, — позавидовал Кирилл.

Карина нервно пошарила по карманам и вспомнила:

— Сигареты у тебя остались. Верни любимую отраву!

— Ну вот, а ты к здоровью относишься безответственно. Нет, чтобы побегать на свежем воздухе…

— Представляю, как я буду носиться в этом, — Карина помахала ногой, взметнув оборки своей цыганской юбки.

— А что, очень даже живописно будет, — осторожно покосился на юбку Кирилл. — Только, наверное, запутаться можно.

— Завтра прихвачу с собой шорты и тапочки, раз уж тебе так хочется, чтобы я бегала от инфаркта. Васька будет в восторге!

Лика примчалась почти бегом. Возвращаться через темный лес ей совершенно не хотелось. Однако небо темнело с катастрофической скоростью, а нужно было ещё успеть найти нужный домик и проинструктировать Кирилла. Подхватив друзей, она потащила их вниз по дорожке за теннисные корты.

Домик номер шестнадцать оказался двухэтажной деревянной избушкой, похожей на дачу. Наверху две маленькие комнаты, внизу одна побольше, а также крошечная кухонька и туалет с душевой. Понятно, почему сюда не удалось впихнуть ванну, и так развернуться негде. Впрочем, внутри было довольно уютно и имелся обещанный камин — небольшой, но настоящий.

— Теперь слушай, — Лика обратила грозный взор на Кирилла. — Я узнала у администраторши, что фамилия бородатого — Тарасов. И живет он в девятом домике. Когда совсем стемнеет, постарайся незаметно подобраться к нему. Только лезь не в дверь, а к окнам. Вряд ли он будет их закрывать в такую теплую погоду. Слушай и запоминай всё, что услышишь. Если застукают, валяй дурака, у тебя это хорошо получается.

— Ага, — в голосе Кирилла звучала озабоченность, — А если собака?

— Ну, вряд ли он будет на тебя собаку натравливать, всё-таки не в собственном доме находится. А ты имеешь право гулять, где хочешь.

— Жаль, я не взяла с собой электрошокер или газовый баллончик, — расстроилась Карина. — Если бы я знала, что ты будешь подвергаться такой опасности!

— Да нет никакой опасности, просто пошныряет вокруг домика и попробует подслушать что-нибудь, тоже мне опасность! — рассердилась Лика. — Всё, нам пора, завтра с утра приедем.

Она пошла было к двери, но обернулась:

— И умоляю, не пытайся разжечь камин, я не хочу вернуться на пепелище!

Кирилл ответил мрачной гримасой, а Карина красноречиво хмыкнула.

— Как ты думаешь, — спросила Лика, шагая к брошенной в лесу машине, — не стоит ли нам завтра разделиться? Я могу привезти тебя завтра обратно в «Лагуну», а сама попытаюсь выяснить кое-что в городе.

— Не знаю, — задумчиво отозвалась Карина. — Я так толком и не поняла, зачем мы погнались за этим товарищем. Кирилл, конечно, пытался мне вчера рассказать, но всё это больше напоминает фантастику. Прежде всего, я не понимаю, почему вы ввязались в эту историю. Ну, я-то понятно, мне делать нечего, у меня творческий отпуск, я занимаюсь ремонтом, вернее, тем, что спасаю Ваську от ремонта…

— А что, он действительно так не переносит запаха краски?

— Абсолютно! Валится набок, закатывает глаза и дышит хрипло, словно вот-вот тапки откинет. Ветеринар сказал, что такое бывает — обычная аллергия. Но может развиться болезнь легких. Поэтому пришлось принимать меры. Маляры в дом, мы — из дома. Вот сейчас даже не знаю, может, у Кирилла переночевать? Господи, как же темно. Стоп, вон там машина, мимо проскочили!

— Ага, вижу. Переночевать и у меня вполне можно — в кресле-кровати. Так что это не проблема. А на время ремонта поселить пса у кого-нибудь нельзя было?

— Не у кого, — уныло ответила Карина, усаживаясь в машину. — Родственников у меня нет, был муж, да весь вышел. А приятелей таких, кому бы можно было навязать моё чудовище, тоже не нашлось. Единственная подруга, которая любит собак, очень вовремя вышла замуж и укатила в Австрию. Да и переживает Васька без меня. Аппетит, конечно, не теряет, но нервничает. А на нервной почве он обувь ест, так что сама представляешь…

Лика представила. Обуви Васька, судя по всему, мог сожрать много.

— А ты, вообще, где работаешь? — поинтересовалась она у Карины.

— Экономистом в одной фирме. Мне повезло, что шеф у нас — фанатичный собачник, поэтому отпуск мне дал без звука, раз такое дело. Мог бы и Ваську приютить, только у него пекинесиха чересчур нервная.

— Кто? — не поняла Лика.

— Сука пекинеса, истеричная и злобная, как черт. Васька её боится.

«Мышь», осторожно переваливаясь с боку на бок, выбралась на дорогу. Лике хотелось пить, но рыться в бардачке в поисках банки «Спрайта» было лень. Да и отвлекаться было нельзя — слишком быстро темнело. На небе уже появились первые звезды, и вечер на глазах уступал место ночи.

— Ладно, я расскажу тебе вкратце, что произошло, — сказала она Карине, стараясь в свете фар вовремя разглядеть встречные колдобины.

История в её изложении выглядела максимально невинно. Никаких трупов в прихожей Кирилла, никаких ночных вояжей на машине убитого с последующим утоплением её в пруду. Изобретательный ум писательницы трансформировал этот этап в безобидное разглядывание газетной фотографии неопознанного тела. Остальные события с явлением двойника убитого, его убийством и появлением третьего идентичного бородача корректировки уже не требовали.

— Но почему тогда вы ввязались в эту историю? — удивилась Карина.

— Да просто в ту ночь, когда убили первого, Кирилл надрался в какой-то сомнительной компании, и спьяну ему померещилось, что там был этот тип. А когда к нему явился второй, нервы у него окончательно сдали, до сих пор путается, что было на самом деле, а что он только вообразил… Черт!!!

Всё произошло мгновенно. Метнувшийся из-за близких кустов неясный силуэт, мягкий толчок и ощущение тошнотворной пустоты у горла. Машина, кажется, остановилась сама, без участия Лики.

— Мамочки, — схватилась за голову, которой едва не врезалась в лобовое стекло, Карина, — кого это мы задавили?!

— Ты — ты — ты, — выбила зубами дробь Лика, — ты думаешь, задавили?

— Надо глянуть! Надо выйти и посмотреть.

— Подожди, я не могу. Давай посидим немного, вдруг оно само встанет.

— Сомневаюсь… Кто это был?

— Не з-знаю, слишком темно и неожиданно.

Лика старалась взять себя в руки, но отстегнуть ремень безопасности ей удалось только с третьей попытки. Наконец, она выбралась на дрожащих ногах из машины и сразу присела, заглядывая под днище.

— Ну, что там? — Карина пыталась со своей стороны нащупать ручку, которой открывалась дверь. Но, кажется, этой ручки вообще не было, только сломала ноготь, зацепившись за что-то.

— Ничего не вижу, ничегошеньки… Слишком темно. Достань из бардачка фонарик.

Карина засуетилась и сломала ещё один ноготь.

— Нету.

— Должен быть, он всегда там!

— Бардачка нету.

— Ужас! Ищи лучше!

— Уже нашла, но фонарик застрял. Сейчас.

— Давай скорее! — окончательно разнервничалась Лика.

Карина, проклиная все на свете, рылась в барахле, которым был забит бардачок. И тут вдруг раздался глухой, но отчетливый стон. Он шел откуда-то из-под багажника машины. На голове Лики зашевелились волосы. Так и есть, человека сбила!

Не разгибаясь, она обежала вокруг машины, и в свете габаритных огней сразу увидела две ноги, показавшиеся неестественно длинными. Судя по ботинкам на рубчатой подошве и их размеру, пострадавший был мужчиной. Да и голос…

— Эй, — позвала она, — вы живы?

— Жив я, жив. Только нога… Черт!

— Держи фонарик! — выбравшаяся, наконец, из машины Карина ослепила Лику мощным лучом света. — Ох ты… нужно скорую помощь вызывать.

— Не нужно, — раздалось кряхтение из-под машины. — Вытащите же меня отсюда скорее!

Лика направила луч фонарика под машину и только мельком успела рассмотреть лежащего на боку индивидуума в изрядно перепачканной светлой куртке. Он задергался, пытаясь заслониться от света, и снова чертыхнулся. Похоже, немедленная кончина ему не угрожала.

— Как вытаскивать будем? — засуетилась Карина. — За ноги тянуть?

— Тяните! — разрешили из-под машины. — За правую тяните, левая болит.

— Нельзя его тянуть, вдруг у него позвоночник сломан, — вспомнила Лика рекомендации вчерашнего свидетеля их с Кириллом падения на газон.

— Это вряд ли, — ободрил их пострадавший. — Я бы сам вылез, да повернуться не могу, что-то мешает, а что, не вижу.

— Может, лучше мне проехать чуть вперед, тогда и тянуть не нужно будет, — предложила Лика.

— А если зацепишь? Нет уж, лучше за ногу, так надежнее.

— Вы там поскорее решайте, дамы, — застонал страдалец. — По-моему, у меня лоб разбит и кровь течет.

— Странно, что вы вообще ещё живы, — наклонилась к нему Карина. — Вас машиной переехало, а вы вполне бодро разговариваете.

— Ничем меня не переехало, меня слегка бампером задело, я отскочил, споткнулся и влетел каким-то образом под машину. Если бы вы сразу не остановились, я бы просто на дорогу шлепнулся. Да тащите же скорее, надоело мне тут лежать!

Лика сунула фонарик в карман и нерешительно ухватилась за правую ногу мужчины и потянула, но её сил явно было недостаточно. Карина пришла ей на помощь и вцепилась обеими руками в щиколотку. Вдвоем им удалось протащить жертву наезда примерно полметра.

— Всё, всё! Плечи освободились, — завопила жертва, дрыгая ногой, — дальше я сам выкарабкаюсь!

Некоторое время потерпевший, освещаемый габаритными фонарями, со стонами и кряхтеньем возился на дороге. Наконец, выбравшись из-под заднего бампера, он уселся и облегченно вздохнул. Потом принялся озабоченно ощупывать конечности и голову, с которой действительно стекало что-то темно-красное.

— Я сейчас аптечку достану, — испуганно пискнула Лика.

— Доставайте, — согласился раненый, — только это не кровь.

Он понюхал испачканные пальцы и покачал головой.

— Грязь. Надо же, мордой прямо в лужу угодил!

Только теперь Лика сообразила и включила фонарик, потом достала из машины аптечку, и стала осматривать здоровенную ссадину на ноге пострадавшего.

— На перелом не похоже.

— Я тоже так думаю. Спирт есть?

— Есть! — она встряхнула коричневым пузырьком.

— Тогда лейте! Да лейте, не бойтесь.

Лика осторожно плеснула спирта на рану, промокнула марлевой салфеткой и кое-как забинтовала. Мужчина громко шипел сквозь зубы, но не ругался.

— Прививку от столбняка надо сделать, — сочувственно посоветовала Карина. — И рентген.

— До свадьбы заживет, — хмыкнул страдалец, одергивая штанину. Потом, поддерживаемый женщинами, с трудом встал на ноги. Роста он оказался немаленького, на полголовы выше обеих.

Странно, но за всё время ни в одну, ни в другую сторону не проехало ни одной машины. И вообще, царила полная тишина, если не считать редких криков какой-то птицы. До трассы оставалось не более километра, но создавалось впечатление, что он находятся в необитаемых местах.

— Как вы здесь оказались? — удивилась Карина. — Ночью, в лесу.

— Ну, ночью половину одиннадцатого трудно назвать, — хмыкнул раненый. — Я в «Лагуне» отдыхаю, решил в город съездить, чтобы завтра утром машину из ремонта забрать. Тут лесом до шоссе всего ничего идти, а дорога петляет.

Он махнул рукой, показывая куда-то вбок. Потом попытался наступить на раненую ногу и, покачнувшись, ухватился рукой за багажник машины.

— Больно? Давайте, помогу в машину сесть, отвезем вас домой. Или обратно в пансионат лучше? — предложила Лика.

— Лучше в город, — подумав, решил мужчина. — Если вам не сложно. Я на улице Разина живу.

— Не сложно. Не можем же мы бросить на дороге человека, попавшего под колеса нашей же машины.

— Причем, так попавшего, что еле вылезшего, — горько заметил потерпевший, прыгая на одной ноге к задней двери машины. — Меня Сергеем зовут.

— А мы — Лика и Карина. Садитесь Ногу можно положить на сидение, места хватит.

Трогаясь с места, писательница поняла, что отныне по темным местам, да ещё рядом с кустами она будет ездить с крайней осторожностью. А вид мужских ног, торчащих из-под машины, ещё долго будет преследовать её в кошмарных снах.

В это время Кирилл маялся в кустах шиповника под окнами домика, где жил бородатый. Как же его зовут-то? Юрий Дмитриевич? Нет, Юрий Данилович. В кусты пришлось осторожно красться окольными путями, так как растительность на самом деле была не такой густой, как казалось. Кирилл опасался, что его неуклюжее шуршание почует вражеский бультерьер. Но пока в девятом домике царила тишина. Окно над головой Кирилла было распахнуто настежь, за розовыми в цветочек шторами не раздавалось ни звука, только тускло светилась то ли ночная лампа, то ли бра. Значит, хозяин был дома и, скорее всего, спал или читал. Заглянуть в комнату Кирилл так и не решился.

Комары, обрадованные легкой добычей, старались вовсю. Кириллу приходилось сражаться с ними бесшумно, давя и стряхивая злобных кровососов с рук и лица. Глупая затея — проводить вечер, а то и ночь под окном мирно дрыхнущего объекта слежения. Да и кто сказал, что этот объект именно тот, кто им нужен? Мало ли похожих людей? Так стоит ли проливать столько крови ради неясных целей?

Кирилл уже совсем было собрался трусливо покинуть вверенный ему пост и сдаться под натиском превосходящих сил озверевшего противника, как услышал гнусавую трель. Несомненно, это был мобильный телефон. Пришлось остаться и навострить распухшие от укусов уши.

— Да, — сонно отозвался мужской голос.

И чуть погодя:

— Хорошо, можем встретиться и поговорить спокойно. Жду.

Ага, похоже, объекту кто-то назначил встречу. Свет в окне стал ярче. Через несколько минут послышались шаги, потом что-то дважды громко стукнуло. Кирилл прижался к стене, стараясь ни пропустить ни звука.

— Ну, здравствуй, Гвоздь, — внезапно раздался вкрадчивый бархатистый голос. — Хорошо ты тут устроился. И мне налей.

Что-то тихо забулькало и наступила пауза. Видимо в комнате пили. Кирилл непроизвольно облизнулся.

— Ну так вот, Гвоздь, — продолжил голос, — расскажи-ка мне, куда это ты сегодня ездил, с кем встречался.

— Сколько раз я тебя просил, не называть меня Гвоздем даже наедине, — второй голос звучал напряженно. Похоже, хозяин нервничал. — Прекрати напоминать о моем прошлом. Это до добра не доведет.

— А тебя, Гвоздь, уже ничто до добра не доведет, — хмыкнул первый голос. — Так где ты был? Я тебя спрашиваю!

— А ты думаешь, что трупы, которые оставили твои ребятишки, испарятся сами по себе? — внезапно заорал второй. — Я, как ишак, целый день прибирал за этими идиотами, чтобы никто никогда не нашел тела ювелира и его любовницы!

Кирилл окаменел. Кто такой ювелир, и тем более его любовница, он не знал, но перепугался до полусмерти. Только этого не хватало! Похоже, они имеют дело с самыми настоящими бандитами. Теперь понятно, кто прикончил Васюкина и Васильева.

— Ну, спасибо тебе, Гвоздь за заботу, — с расстановкой произнес бархатный голос, и было в нем столько зловещей угрозы, что кровь стыла в жилах, — это ты хорошо сделал. Умница. Значит, нет трупов, говоришь? Ну что же…

— Не делай этого, — сдавленно прохрипел невидимый Гвоздь, — не…

Его слова оборвал негромкий резкий звук, и до Кирилла дошло, что это был выстрел. Ничего себе «поговорим спокойно»! Господи, если сейчас стрелявший выглянет в окно, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, он непременно увидит его! Но шторы не шелохнулись.

Что делать? Бежать и звать людей на помощь, ловить убийцу? А что если тот начнет стрелять? И почему не лает собака, неужели он убил и пса? Но ведь выстрел был один…

Скачущие обезумевшими кроликами мысли Кирилла прервала веселая музыка и пронзительный голос завопил:

— Воткни в него вилку и поставь в морозилку!!! Это так просто — воткнуть вилку в творожок!!!

Приготовившийся уже бежать за подмогой Кирилл ящерицей плюхнулся на землю и снова замер. Неужели это был всего лишь телевизор? Очередной бандитский сериал. Или преступник включил его, чтобы скрыть своё злодеяние?

Пока вкрадчивый женский голос рекомендовал мазаться какой-то дрянью от целлюлита, а мужской со сладострастными стонами расхваливал пиво, несчастный наблюдатель изводил себя сомнениями. Наконец он решился и, спиной прижимаясь к стене, встал и осторожно попытался заглянуть в окно. Но шторы закрывали практически всё, в единственную узкую щелочку была видна лишь стена и угол висящей на ней картины в белой рамке. И как Кирилл ни старался, больше ничего увидеть не удавалось.

Тем временем звуковой фон в подозрительной комнате опять сменился. Послышался стук в дверь, потом простучали женские каблучки, и женский же голос спросил:

— И долго ты собираешься от меня бегать?

— С каких это пор мы с вами на «ты», сударыня? — меланхолично поинтересовался мужской баритон.

Кирилл пытался сообразить, похож ли этот голос на отвечавший по телефону и отзывавшийся на кличку «Гвоздь», но так и не пришел к какому-то выводу. Но это был явно не тот, кто убил этого самого Гвоздя — стрелявший обладал запоминающимся бархатистым тембром.

— А ты не помнишь? — хмыкнула женщина. — С тех самых, когда ты меня уверял в своей неземной любви и обещал жениться!

— Я? — откровенно изумился мужчина. — Я всего три дня назад приехал в этот город. И вас впервые в жизни встретил вчера. Так что ваши претензии мне непонятны. Я уже пытался предъявить вам паспорт…

— Знаю я твои паспорта, Гоша!

— Я не Гоша, я Юра!

— Да хоть Юлий Цезарь! Сам хвастался, что тебе обзавестись новыми документами — раз плюнуть. Я что зря тебя полгода кормила, поила, обстирывала и ублажала? Или я нужна была тебе, только чтобы экономить деньги на уличных девках?!

— Что вы себе позволяете?! — попытался возмутиться мужчина, но дама не унималась.

— А теперь ты, похоже, нашел себе другую наивную идиотку и решил пудрить ей мозги? Только не говори, что вернулся в свою убогую коммуналку!

— Я живу в Новосибирске, и знать не знаю, за кого вы меня принимаете, уважаемая, — тоскливо отбивался бородатый. — У меня там родители и дочь, так что если мне не верите, можете им позвонить, они подтвердят. Ну, звоните же!

Видимо, хозяин принялся совать в руки гостьи телефонную трубку, а та звонить не желала. Звуки возни прервал очередной стук в дверь. Потом наступила тишина, и Кирилл уже, было, решил, что слышал отрывок из очередного телесериала. Но вместо очередных восторгов по поводу супа из бульонных кубиков услышал женские вопли:

— Вот она! — истерически завизжала одна дама. — Пришла, мерзавка!

— Что это за ведьма?! — взвыла другая. — Да отцепитесь вы от меня! Ай!

Следом раздался, грохот, крики, пыхтение и снова грохот. Заинтригованный Кирилл петушком подпрыгивал у окна, стараясь рассмотреть хоть что-то. Звуки сражения то стихали, то снова нарастали, и ему ужасно хотелось хотя бы краем глаза заглянуть в комнату. Но все, что он видел — это мечущиеся по шторам тени. Значит, не кино…

— Молчать!!! — заорал мужчина, и наступила тишина.

— Т-ты что это? — пискнула недавняя гостья, называвшая хозяина Гошей. — Ты рехнулся? Из-за какой-то…

— А ну пошла отсюда! — зловеще приказал хозяин. — И если я тебя ещё хоть раз увижу, не обижайся.

— Ты об этом ещё пожалеешь, — жалко пригрозила напоследок женщина, и через секунду грохнула входная дверь.

Кирилл бесшумно прокрался до угла и осторожно выглянул. В свете фонаря, горевшего над крылечком, топталась сутуловатая блондинка. Она нервно потирала виски и пыталась пригладить встрепанные волосы. Когда она обернулась, Кирилл вздрогнул — это была та самая блондинка, фотографию которой он видел в бумажнике убитого Егора Васюкина. Вот, значит, как… Похоже, девица приняла бородатого за Егора и настигла с целью выяснить отношения. Значит, ей не известно, что настоящий Васюкин мертв. Впрочем, об этом знают только Лика, сам Кирилл, да ещё те, кто воткнул в Егора Васюкина нож. Так что дамочка, побредшая, наконец, в темноту, отношения к объекту наблюдения не имеет, хотя с другой стороны, как сказать… Кирилл окончательно запутался, махнул рукой и вернулся под окно.

В комнате разговор продолжался куда тише, но всё же довольно нервно. Вначале мужчина оправдывался и объяснял, что знать не знает, что за фурия набросилась на его гостью, и почему она это сделала. В перерывах позвякивало стекло, и тогда были слышны упреки женщины. Кирилл весь обратился в слух, но половину разговора уловить было невозможно — где-то справа послышалась тихая музыка. На её фоне диалог выглядел несколько странно. Было ясно, что женщина, чей голос показался Кириллу знакомым, хочет выяснить, что бородатому от неё нужно. Именно за этим она и приехала. Хозяин же что-то доказывал ей, упирая не некую известную ему информацию. В ответ женщина раз за разом повторяла: «Нет!» Смысл уловить было сложно, разговор шел в основном намеками и сводился к тому, что дама возмущена предъявляемыми ей претензиями и предлагает своему визави отстать от неё.

Спустя полчаса Кирилл всё ещё торчал под окном, за которым на разные лады бубнили два голоса. Наконец-то подул легкий ветерок и слегка всколыхнул злополучную штору, закрывавшую обзор. И Кириллу удалось, осторожно прикрывая лицо колкой веткой, заглянуть в образовавшийся просвет. Мужчина сидел к нему спиной, но это, несомненно, был тот самый, за которым они следили. А вот женщина… Рыжие кудри скрывали её лоб, а на глазах были темные очки, Так что кроме аккуратного прямого носа и губ, накрашенных яркой помадой, рассмотреть что-либо было невозможно. Одета женщина была в темный брючный костюм и водолазку.

Оба сидели в креслах, а на столике между ними стояли стаканы и наполовину пустая бутылка, судя по всему, с виски. Женщина взяла стакан, отпила, поморщилась и спросила:

— Слишком теплое. У вас есть лед?

— Кажется, был, пойду поищу в холодильнике.

С этими словами мужчина встал и вышел.

Женщина, настороженно оглядевшись (Кирилл испугался, что она заметит его физиономию за окном, но маскировка не подвела), быстро что-то достала из лежащей на коленях сумочки и бросила в бутылку. Потом осторожно встряхнула и поставила на место. Кирилл с ужасом следил за её действиями. Ничего страшнее расчетливых движений этих рук, затянутых в тонкие перчатки, он, кажется, в жизни не видел. И что теперь делать? Спокойно наблюдать, как бородатый будет отравлен? Ворваться в домик и разоблачить эту современную Лукрецию Борджиа, эту коварную Марию Медичи, поднять шум, вызвать милицию? Но это означало провалить задание.

Так ничего и не успев придумать, Кирилл в панике наблюдал за вернувшимся бородатым. Он принес немного колотого льда в чайной чашке, бросил его в стаканы и отпил из своего.

— Да, так лучше, — кивнул он головой.

— Мне пора, — пожала плечами дама. — Надеюсь, вы поняли, что я не имею ни малейшего отношения к тому, в чем вы меня обвиняете?

— Увы, в этом я совершенно не уверен. — Бородатый стоя допил золотистую жидкость, и покрутил стакан в пальцах. Потом покосился на бутылку, однако доливать не стал. — Но вы правы, доказательств у меня практически нет, так что…

— Это радует, — бросила гостья, поднимаясь. — Значит, есть надежда, что вы оставите нас в покое. Всего доброго!

— Я провожу вас, — бородатый поставил стакан на столик и шагнул к двери, позвав: — Джусс, гулять!

Откуда-то из-за дивана, зевая, вылез бультерьер и потрусил к выходу. Ну надо же, во время такого крика и шума, пес мирно дрых, не издавая ни звука. Нет, положительно, оба бультерьера, и Васька, и этот Джусс — странные собаки, никак не оправдывающие дурной репутации своей породы.

Когда дверь за троицей закрылась, Кирилл решился. Подтянувшись на руках и упираясь носками ботинок в дощатую стену, он довольно неуклюже перемахнул через подоконник, схватил бутылку и, стараясь не шуметь, вылез обратно. Когда он крался к своему домику, моля бога, чтобы не случайно не попасться на глаза кому-нибудь из обитателей пансионата, гордость переполняла его мужественное сердце. Он спас человека от неминуемой смерти! Ведь всякий нормальный мужик, вернувшись после прогулки и увидев недопитую бутылку, просто обязан к ней приложиться. А так — пусть думает, что хочет и грешит на вороватость страдающих жаждой местных пьянчужек.

Припрятав бутылку в кухонный шкафчик, Кирилл некоторое время размышлял, нужно ли ему возвращаться на боевой пост. Но слипающиеся от напряжения и усталости глаза и зудящееся от комариных укусов тело требовали отдыха, на часах стрелки приближались к половине второго ночи. Вряд ли бородатый продолжит общение с кем-либо в такое позднее время. И Кирилл, рухнув на первую попавшуюся кровать, уснул сном младенца.

Утром Лика и Карина долго колотили руками и ногами в дверь домика, прежде чем им открыл заспанный Кирилл с заплывшим глазом и распухшей верхней губой. Вид у него был такой, словно он участвовал в драке. Только выпив чашку кофе, он смог более-менее внятно изложить свои вчерашние приключения. Причем рассказ то и дело прерывался уточняющими вопросами, потому что Кирилла явно переклинило на эпизоде с Гвоздём, и слушательницы никак не могли понять, кого же всё-таки застрелили и кого собирались потом отравить. Наконец, разобравшись в ситуации, Лика задумалась. Потом попросила Кирилла ещё раз повторить разговор второй гостьи с бородатым.

В чем эта дама в черных очках видела для себя опасность? Причем такую, что решила избавиться от Юрия Даниловича Тарасова раз и навсегда.

— Ты точно раньше её не встречал?

— Нет, не видел никогда. Хотя когда они разговаривали, мне казалось, что голос на чей-то похож. Но вспомнить не мог. А потом пытался рассмотреть получше, но эти локоны и очки… Тебя бы в такой парик нарядить, тоже не опознал бы.

— И он её никак не называл? По имени или фамилии?

— В том и дело, что не называл, я бы запомнил.

Кирилл задумчиво почесал щеку и вздохнул. Карина налила ему ещё кофе и придвинула пакет сливок. За окном качались пронизанные солнечными лучами ветки березы, неподалеку бухал волейбольный мяч. На диване валялся Васька, жмурясь и сладострастно втягивая ноздрями запах печенья и цветущего у крыльца жасмина.

Лика ещё раз взяла в руки похищенную Кириллом бутылку, отвинтила пробку и понюхала её содержимое, потом взболтала. Никакой мути или осадка и пахнет только спиртным. Может, Кириллу почудилось, что женщина бросила туда что-то? Но проверять на ком-то действие напитка совершенно не хотелось. Примем за аксиому, что в виски содержится яд. Но это не означает, что отравительница имеет отношение к тому делу, которое пытается расследовать Лика. И вообще, ситуация довольно странная — для того, чтобы вычислить, за кем мог следить Васюкин, нужно найти того, кто его убил. Потому что сомнений в том, что это сделала дама из банка или тот, к кому она ехала, у писательницы почти не было. И почти наверняка Васильева, как две капли воды похожего на Васюкина, убили из-за того, что он разыскивал брата. Возможно, он что-то успел обнаружить.

Но теперь появился третий. Странное сходство его с первыми двумя наводит на мысль о том, что они — близнецы, тройняшки. Но если близнецы, почему имеют разные фамилии и отчества?

Лика поморщилась. В детективных романах близнецы, да ещё три штуки — ужасный моветон. В детективе персонажи должны быть разнообразными и внешне, и по характеру, а тут — одинаковые, словно пасхальные яйца. Появляются в их доме, и сразу же после этого погибают. Правда, третьему повезло, но если бы не Кирилл, он бы уже был на том свете. Лика опять покосилась на бутылку.

— А вот и наш бородатый герой, сообщила Карина, выглядывая в окно. — С собакой бегает. Пойти и мне, что ли? Может, заодно узнаю что-нибудь полезное.

— Хорошая мысль, — кивнула Лика. — А я поеду в город, нужно кое с кем встретиться. Постараюсь вернуться к ужину.

— А мне что делать? — взвился Кирилл. — Тоже пойти бегать?

— Ну уж нет, — отрезала Карина, цепляя поводок к Васькиному ошейнику. — Ты будешь сидеть дома и прикалывать лед к глазу. Тебя сейчас в приличное общество выпускать нельзя.

Обиженный в лучших чувствах, Кирилл надулся и повалился на нагретый бультерьером диван. Когда Карина убежала, Лика спросила:

— Она знает, что ты через пару дней смотаешься в Мадрид?

— Пока нет, — буркнул Кирилл. — И вообще…

— Что, вообще?

— А то, что я, может, билет поменяю. Позвоню испанцам, скажу, что заболел ветрянкой. Или свинкой. Двадцать один день в запасе будет.

— И что тебе дадут эти три недели? — Лика вытряхнула из сумки оставшиеся продукты и газеты.

— За двадцать один день многое может случиться, — оптимистично заверил её Кирилл. Потом вздохнул и спросил: — А ты не знаешь, она замужем?

— Господи! А сам спросить не мог? — хмыкнула Лика, с сомнением рассматривая дату выпуска на упаковке паштета. — Она в разводе, так что вперед — меняй свой билет и пытайся обаять девушку в максимально сжатые сроки.

— Думаешь, смогу?

— По срокам или в принципе?

— В принципе! — Кирилл уселся по-турецки на диване и облизнулся. — Это вкусно?

— Что? Нет, это просрочено, выкину по дороге. А насчет обаяния, это уж, извини, от тебя зависит. — С этими словами Лика схватила сумку и помчалась к машине. Сегодня нужно было успеть очень многое, а время утекало, словно песок сквозь пальцы.

Накануне, доставив травмированного Сергея по месту жительства, они с Кариной допоздна сидели у Лики, пытаясь без употребления алкогольных напитков успокоить нервы. Без алкоголя, потому что Лике утром нужно было садиться за руль, а Карина отказалась от рюмки коньяка из солидарности.

Включив компьютер, писательница методично заносила в таблицу все известные ей факты — примерно так, как делала, работая над новой книгой. Кто, где, когда и что сделал. Цветом выделяла особо важные или непонятные факты. К концу работы таблица пестрела пометками и стрелками. Лика задумалась над ней, то и дело добавляя новые вопросы и примечания. Карина читала на диване, изредка поглядывая на экран телевизора.

Наконец, она не выдержала:

— Ну что, получается?

— Нифига не получается, — Лика закрыла окно, взяла сигареты и отправилась на кухню, бросив через плечо: — Покурим, и спать. Иначе завтра будем ходить, как красноглазые зомби.

Но выспались всё равно плохо…

К бывшей свекрови Наташи Запеваловой Лика поехала без предварительного звонка, надеясь, что застанет её дома.

Обычная пятиэтажка-хрущёвка, подъезд, пахнущий кошками и щами с квашеной капустой. На звонок долго никто не реагировал, потом, наконец, раздались шаркающие шаги, и скрипучий голос спросил:

— Кто там?

— Из домоуправления, — ответила Лика заранее припасенной фразой.

— И чего надо?

— Запрос нам из милиции пришел, насчет Натальи Запеваловой. Она ведь у вас была прописана?

— И чего? Давно съехала и выписалась, так что не ищите её тут, — раздраженно ответили из-за двери.

— Так вот и интересуются, куда она выписалась. Может, подскажете, чтобы вас милиционеры лишний раз повесткой не вызывали, — Лика начала злиться. Но старалась говорить спокойно.

— Ты одна там? А ну отойди в сторону. — В глазке потемнело, очевидно, бдительная хозяйка рассматривала лестничную площадку. Потом замок щелкнул и дверь, сдерживаемая цепочкой, приоткрылась на пару десятков сантиметров. В щель высунулся красный лоснящийся нос и стал поворачиваться из стороны в сторону, словно радар. Лика терпеливо дождалась, пока нос обнюхает её и соблаговолит убраться. Звякнула цепочка и за дверью обнаружилась сухопарая дама лет шестидесяти в трикотажном халате. Ещё раз зыркнув по сторонам, хозяйка посторонилась, пропуская Лику в квартиру.

Там, среди полированной мебели, ковров и сверкающего хрусталя Лика ощутила себя вернувшейся на двадцать лет назад — точно такая же стенка имелась тогда у родителей Верочки, даже телевизор был в точности такой же — древний цветной «Темп». Вот это да…

— Ну, так что там насчет Натальи хочут знать? — нетерпеливо поинтересовалась дама, усаживая Лику в покрытое вязаной накидкой кресло.

— Извините, не знаю вашего имени-отчества.

— Галина Сергеевна я, Сволчева. А Наташка невесткой моей была, да сплыла. Уже лет шесть как развелась с сыном моим, Коляшей и уехала неизвестно куда. А Коляша женился опять. Теперь отдельно с супругой живут.

— А меня зовут Оля, — соврала Лика. — А когда точно она от вас съехала и куда?

— Так перед самым Новым годом, — Сволчева задумалась, — перед девяносто восьмым годом. Вначале её подозревали в каком-то пожаре с убийством, а потом отпустили. Вот она и заявилась сюда, мерзавка. Пока нас с Коляшей дома не было, хотела всё вынести. Только я вернулась вовремя, так что ничего ей не удалось утащить, только бумажки свои забрала, все до одной. А кто же это о ней вспомнил через столько лет?

— Родственники, вроде бы.

— Какие родственники? — удивилась Галина Сергеевна. — У неё же тут не было никого, все по заграницам обосновались. И она туда собиралась, тут для их благородия условия были неподходящие.

— Так вы не знаете, уехала она, или нет?

— Нет, она как развод оформила, так сразу хвост задравши ходить стала. Мне рассказывали люди: «Дескать, видели твою невестушку в таком виде, что хоть прямо сейчас на панель!» Да и выражаться стала соответственно, меня как только не обругала, когда я ей не дала нас обворовать. А после пришлось замок менять, чтобы эта потаскушка больше сюда нос не совала.

— А это было уже после того пожара? — Лика старалась изобразить дотошную чиновницу и выведать побольше. А Галина Сергеевна с радостью выкладывала компромат на бывшую невестку.

— Да где-то через неделю, она после того случая один раз всего и появилась. Я как зашла, чую, что кто-то в доме, а она — шмыг к двери, облаяла и была такова. А после мы о ней и не вспоминали.

«Врешь, — подумала Лика. — Потом Коляша ездил к бывшей жене, чтобы документы на машину переоформить. Только разговаривала она с ним через дверь. Но вот то, что Сволчева видела Наташу уже после пожара — факт интересный».

— Скажите, а не могли бы вы мне дать или хотя бы показать фотографию бывшей невестки?

— Так нету! — воскликнула хозяйка. — Я ж говорю, она все свои бумажки утащила и фотографии из альбома повыдергала. Даже свадебные, где они с Коляшей расписывались. Я потом как глянула — прям обомлела вся, это ж надо было столько злобы таить. Хотя, погодите, кажется, одна осталась.

Галина Сергеевна вскочила и принялась рыться на верхних полках стенки. Рылась довольно долго, так что Лика успела рассмотреть и павлиньи перья в вазе, и корешки собраний сочинений классиков за стеклами шкафа, и рисунок ковра под ногами. Наконец хозяйка протянула ей фотографию в рамочке. На ней был изображен юноша со слегка выпученными глазами, похожий на мать, и девушка в белом платье и фате. Видно было, что девушка миловидна и светловолоса. Всё остальное на редкость стандартно: небольшой носик, накрашенные губы, слегка испуганные глаза под накрашенными ресницами — такие лица в толпе обычно не замечаешь.

Просить фотографию Лика не стала, вряд ли хозяйка захотела бы с ней расстаться. Но теперь хотя бы было известно, как в общих чертах должна была бы выглядеть Наташа.

Повертев рамочку в руках, Лика вернула снимок и стала прощаться, несмотря на то, что Галина Сергеевна порывалась выложить ей ещё кучу гадостей о бывшей родственнице.

Верная «Мышь» так нагрелась на солнце, что Лике пришлось опустить стекло. Потом она разыскала в блокноте адрес подруг Валентины и Наташи и отправилась на улицу Мичуринцев. Каким боком мичуринцы относились к улице, застроенной мрачными панельными домами, было абсолютно непонятно, потому что озеленение вокруг них представляли лишь островки замученной травы и чахлые кустики сирени. Именно в таком дворе, заставленном машинами, мусорными баками и гаражами-ракушками, жила и Ирина Соболева. Из машины Лика успела позвонить ей, представиться и попросить о встрече, так что дверь квартиры на шестом этаже открыли сразу же.

Ирина была полной женщиной с улыбчивым лицом и крохотными конопушками вокруг курносого носа. Отталкивая двух такс, норовящих перехватить предложенные гостье тапки, она со словами:

— Извините, у меня обед готовится, — провела Лику на кухню.

Там, не слушая возражений, хозяйка принялась кормить гостью, и только съев жаркое с малосольными огурчиками и выпив чаю с пирогами, Лика, наконец, смогла приступить к делу. На этот раз она не выдавала себя за работницу жилотдела, просто сказала, что разыскивает Наташу Запевалову. Ирина удивилась:

— Наташку? Вряд ли вы её найдете в нашем городе, в последние годы её никто из наших ребят не видел. Словно в воду канула. В последний раз мы с ней разговаривали несколько лет назад, как раз перед тем, как Сипунова сгорела.

— А потом?

— Потом видела пару раз, но всё на ходу. По-моему, около поликлиники она меня просто не заметила, спешила, наверное. И в гастрономе, только поздоровались в толчее. А после Ольга сказала, что Наташа уехала. Она ведь и раньше собиралась разводиться и уезжать к своим то ли в Канаду, то ли в Штаты. Точно не помню.

— И никому не звонит и не пишет? — удивилась Лика.

— Не знаю. Мне — нет, а другие тоже ничего такого не упоминали. У нас недавно была встреча, полкласса только собралось, остальные кто где. Та встреча, в девяность седьмом была последняя, когда мы почти все встретились, и Валя ещё жива была, и Серёжка Матвеев. Он через год на машине разбился.

— А с Валентиной что случилось?

— Да там тёмное дело, — поморщилась Ирина. Было понятно, что говорить ей об этом неприятно. — Она у нас очень крутая была, миллионерша. Организовала какую-то фирму типа «МММ», где люди халявные денежки получали. Ну а потом исчезла Валя вместе с собранными денежками, об этом все газеты писали. Да только недалеко сбежала, через некоторое время сгорела где-то вместе с дачей. Петров рассказывал, он тогда в милиции работал. Вроде как Валентина вызвала Наташку на эту дачу, а когда та приехала, то дом уже горел. Так что Запевалова и пожарных вызывала.

Ирина замолчала и покачала головой. Потом горестно вздохнула:

— Иногда я достаю снимки с той встречи и грущу — там все такие веселые и беззаботные. Хотите посмотреть?

Лика кивнула, радуясь, что не пришлось выдумывать повод, чтобы глянуть на фотографии. Ирина притащила альбом и, смахнув крошки, разложила его на столе и принялась листать.

— Вот, смотрите, мы все тут, кроме Матвеева, он фотографировал. Пьяненькие, довольные…

Лика увидела большой цветной снимок неплохого качества — человек пятнадцать мужчин и женщин образовывали живописную группу. Кто стоял, кто сидел, двое лежали на ковре.

— Это мы у Симоновой в гостиной, у неё тогда была самая большая квартира, — ткнула Ирина в высокую брюнетку. Потом передвинула палец: — Вот я тут ещё более-менее стройная, потом растолстела, как вторую дочку родила. А вот Наташа, рядом с Валькой. Классовое расслоение, как кто-то тогда пошутил!

Лика сразу поняла, что имела в виду хозяйка. Действительно две стоящие плечом к плечу женщины, несмотря на почти одинаковый рост и комплекцию, выглядели контрастно. Одна в каком-то мешковатом, явно купленном на рынке платье, с усталым блеклым лицом. Другая — в выгодно подчеркивающем стройную фигуру костюме цвета темной бирюзы, платиновые волосы рассыпаны по плечам, белозубая улыбка, уверенный взгляд.

— А ведь в школе были похожи так, что новые учителя их путали, — усмехнулась Ирина. — Вот смотрите, — она вернулась в начало альбома и показала Лике фотографию, на которой были сняты несколько девчонок в форме и белых фартучках. Действительно, две из них с одинаковыми хвостиками и одинаковыми улыбками были похожи, словно сестры.

— Это они ещё и специально так делали, нравилось им быть похожими. Только Наташка немного сутулилась, а Валя как балерина ходила, ровненько.

— А это выпускной вечер? — спросила Лика, указывая на фотографию, где с букетами и воздушными шариками были сняты девушки в нарядных платьях и юноши, которым явно мешали накрахмаленные воротнички белых рубашек и галстуки.

— Да, но тут только Наташа, вот она, справа. А Валя тогда с нами уже не училась.

— Почему? Я думала, что вы вместе оканчивали школу, — удивилась Лика.

— Она в десятом классе перешла в другую школу, что-то было со здоровьем, всю зиму проболела. Потом все-таки сдала экзамены. Так что в институты мы в один год поступали, только я в наш медицинский, а Сипунова в Ленинграде училась. Там и замуж вышла. Да что мы про Валентину всё? Вы же, Лида, насчет Наташи хотели узнать. Вот с ней мы мединститут и заканчивали, она стала терапевтом, а я хирургом.

И тут только до Лики дошло, где она слышала сочетание «Ирина Соболева». Года четыре назад её соседку еле успели спасти, прооперировав прободную язву кишечника, и выйдя из больницы, та всем говорила, что оперировала её сама завотделением Ирина Борисовна Соболева, очень хороший хирург. И если бы не Соболева… Соседка даже свечку за неё в церковь ставить бегала. Лика с уважением взглянула на пухлые короткопалые кисти рук Ирины, совсем не похожие на те, какими обычно представляются руки хирургов. Соболева заметила её взгляд и засмеялась:

— Да, подкачали пальчики, надо было в детстве на пианино играть, а не с мальчишками в казаки-разбойники гонять. Уж сколько я потом из-за них слез пролила… Из-за пальцев, конечно, не из-за мальчишек.

— Ирина, а вы мне не дадите фотографию, где Валентина и Наташа сняты во время вашей последней встречи? — робко попросила Лика.

Хозяйка задумалась. Потом порылась в снимках, вложенных между страницами.

— Общую не дам, она у меня одна, а пленку теперь не найти, Серёжа-то погиб. Но вот есть другая, тут и Наташка есть, и Валентина.

Лика взяла снимок. Лица обеих женщин на нем были видны отлично, потому что снимали их практически в упор.

Поблагодарив ещё раз Ирину и пообещав непременно вернуть фотографию, Лика попрощалась. У неё был номер телефона ещё одной одноклассницы Петуховой и Запеваловой, той самой, что одалживала деньги на покупку туфель, но по нему никто не отвечал. Не удивительно — рабочий день в разгаре. Время уже перевалило за полдень, и Лика раздумывала, как ей быть: вернуться в «Лагуну» или поехать домой и попробовать действовать по намеченной вчера схеме.