Перекрашивая историю
Конкистадоры… Завоеватели… Наследники доблестной испанской Реконкисты, солдаты, романтики, жестокие и настойчивые. Своим потом и кровью они окропили два огромных континента, прошли их, открыли. Разрушители империй, основатели Новых Испаний на индейских костях, носители цивилизации.
Художественно-исторические произведения, книги и фильмы XXI века реабилитировали наших предков: они не были глупыми, фанатичными, недалекими… Просто они вынуждены были иметь дело с технологиями абсолютно другого уровня, имели другой запас знаний, другие ценности. Но при всем этом именно они, каждый по своему, вносил свою лепту в накопление нужных знаний, чтобы в далеком будущем мы могли поразиться людям и нравам их времени.
Если раньше конкистадоров рисовали только черной краской, то сейчас мы можем расставить все по своим местам. Наши главные герои станут в меру реалистичными, в меру религиозными, ироничными и обаятельными; второстепенные будут туповатыми, преданными и смешными. Мы попробуем различить в пестрой толпе людей эпохи покорения Америки плохих и хороших, увидим индейцев и бледнолицых.
Мы руководствуемся другими принципами, носим другую одежду. В конце концов, мы на порядок лучше питаемся, и одно это при всей кажущейся приземленности этой темы не дает нам возможности полностью понять предков. Психиатр из Венесуэлы Ф. Луке утверждает, что конкистадоры были психически нездоровыми людьми, и это до сих пор отражается на здоровье венесуэльской нации. Возможно, он несколько преувеличивает. Однако серьезные ученые, начиная с классика французской исторической науки XX века Фернана Броделя, сходятся в том, что постоянное недоедание способствовало развитию психозов и как следствие – всеобщему мистицизму, фанатизму, приводило к совершению людьми прошлых веков удивительных, по нашим меркам, поступков. Большая часть человечества постоянно голодала, вплоть до XIX века. Во времена конкистадоров более или менее сытно питалась в лучшем случае 1/20 часть населения.
Не менее важен медицинский фактор. Нам сложно себе представить, какую роковую роль могли сыграть в жизни современников Колумба и Кортеса даже самые, казалось бы, ничтожные заболевания, как мучались наши предки. Грипп, воспаление легких, ангина, не говоря уже о туберкулезе или подзабытых сейчас оспе и чуме, запросто могли привести к фатальному исходу. Перелом ноги мог оставить человека калекой на всю жизнь, легкая царапина – привести к смерти в течение недели. Сумевшего повзрослеть ребенка можно было считать счастливчиком. Сумевшего состариться взрослого – мучеником. (А как еще можно назвать человека, который всю жизнь страдает от вшей и глистов – неизменных спутников человечества на протяжении долгих тысячелетий?) Нет ничего удивительного в том, что люди были агрессивны, озлоблены, жестоки.
Впрочем, современность если уж и умерила нашу агрессивность (в чем все-таки приходится сомневаться), то умерила и нашу любознательность, сделала более боязливыми. Мы тонем в информационных потоках, а люди эпохи Возрождения страдали от их отсутствия, поэтому даже откровенное вранье находило своих слушателей. Люди доверяли как книге, так и рассказу.
Нам известен испанский миф о конкистадорах-миссионерах, которые окрестили Новый Свет, принесли в него цивилизацию – монархию, суд, способы хозяйствования, товарно-денежный обмен, технический прогресс и европейскую культуру. Здесь все – правда. Кроме одного важного момента: Новый Свет никого об этом не просил, а само «окультуривание» происходило после завоевания, разрушения и ограбления. Общественность Южной и Центральной Америк поддерживает испанский миф, но добавляет в него героев с другой стороны баррикад – индейских вождей и повстанцев. Даже в XIX веке восстания индейцев иногда содержали лозунг «земля без белых». Но в целом современные жители юга США, Мексики, Центральной Америки, большей части Южной Америки и островов Карибского моря спокойно относятся к роли испанских завоевателей в истории своих стран. Историки и культурологи, поэты и ученые пишут «коллективный портрет» своих предков – айгоиканттев. испанттев. инлейттев.
Рассказы об алчных испанских мясниках создавались в «прогрессивной» Западной Европе в XIX веке и в «социалистической» Восточной – в XX. Под влиянием этих сочинений так и хочется немедленно пойти крушить гасиенды и отстраивать заново пирамиды майя… Нужно вернуть исконным обитателям Америки земли и золото… Но вместе с ними не следовало ли вернуть коренным американцам сифилис, нищету, регулярный голод и уровень жизни каменного века, который существовал у них до прихода завоевателей из Европы?
Как это не цинично звучит, но за цивилизацию приходиться платить. Европа и Азия шли к своим нынешним достижениям постепенно, и никто не в силах сосчитать, сколько жизней это стоило народам Старого Света. Американцы же, даже представляющие наиболее цивилизованные государства, на момент открытия Колумбом Америки находились на достаточно низкой ступени развития, более всего напоминавшей уровень, на который в свое время вышли страны Древнего Востока: календари, пирамиды, дороги, некоторые металлы и земледелие, рабский труд. Новый Свет отставал от Старого на полтора – два тысячелетия, и это если считать относительно цивилизованные народы. На двух огромных континентах лишь один народ – чибча-муиски (район современной Колумбии), торговцы солью, использовал золото для изготовления денег. Если правители, воины, жрецы и чиновники имперских центров государств инков, ацтеков и майя жили относительно неплохо, выжимая из подчиненного им населения все, что оно могло дать, то остальные индейцы все еще пребывали в каменном веке.
Отдавая должное конкистадорам, победителям и неудачникам, собиравшимся в отряды всего по сто человек и проходившим сотни километры по непроходимым джунглям – с боями, не зная отдыха, голодая, – следует признать тот факт, что несмотря на все эти трудности, колонизация состоялась бы, если бы ее вели и не те люди, которых сейчас мы знаем по именам. И конкистадоры понимали это, а посему спешили – кто первый… нет, не откроет, а ограбит, застолбит, получит во владение. Экспедиции организовывали за свой счет или на взятые в долг деньги, доны торопились вербовать солдат, им мешали губернаторы Новых Испаний, снаряжавшие свои походы… Из-за моря этот процесс старались регулировать Их Католические Величества, выдавая патенты на завоевание и владение. А так как у королей всегда не хватало средств на то, чтобы жить и воевать в Европе, они постоянно требовали «королевской пятины» и подарков из Нового Света. Это усложняло задачу завоевателям Америки, но они понимали, что даже если они отдадут значительную часть награбленного губернатору или монарху, в их руках все равно останутся несметные богатства – только надо действовать еще быстрее, еще агрессивнее.
В свое время римские легионы неумолимо продвигались в «варварские» страны Средиземноморья. Их не могли остановить военные поражения в отдельных битвах. Государство росло, развивалась его экономика, увеличивалась численность населения – и все это требовало выхода. Точно так же и Новый Свет был бы непременно освоен и покорен капитанами и солдатами из Европы, вплотную приблизившейся к новой, капиталистической эпохе, переживавшей период взлета культуры и подъема производительных сил. Причем собственно европейское военное искусство в ряду причин, по которым Америка оказалась так быстро покорена чужаками из-за океана, занимает не первое место.
История выдвинула на передний край Конкисты (завоевания), самых нетерпеливых, авантюристичных, удачливых. Возможно, если бы Испания находилась ближе к Америке, покорение велось более цивилизованными методами. Но метрополию и колонии разделяли тысячи километров Атлантического океана.
После Реконкисты, окончательной победы над арабами, Испания была сильной державой с опытной армией и многовековыми военными традициями. Оглядываясь на могущественных соседей: Португалию, Англию, Францию, испанцы спешили любым способом добыть и закрепить за собой новые земли. Спешили и португальцы, в первой половине XVI века добравшиеся до настоящей Индии и Пряных островов.
Из-за этой лихорадочной спешки и отдаленности от Европы индейские империи завоевывали не регулярные испанские войска, а «частные» экспедиции. Открытие Америки в его научном смысле состоялось «мимоходом», по ходу погони за призрачными сокровищами, открытие и освоение двух огромных континентов произошло так, как произошло – бессистемно, авантюрно и трагически для местного населения.
Произошла уникальная для того времени вещь. Это сейчас мир кардинально меняется v нас на глазах, в течение года.
А в то время история, созданная на памяти одного поколения, открытие и «активное освоение» громадных просторов после столетий замкнутости в европейских стенах – это было нечто из ряда вон выходящее. Наверное, так бы мы чувствовали себя, если бы началось освоение новых планет. После этой ослепительной вспышки, связанной с Великими географическими открытиями, в общественном сознании утвердились концепции, доступные раньше только большим ученым и философам – мир необъятен, человек должен быть деятельным, чтобы добиться успеха, возможности есть у каждого, кем бы ты ни родился. Не это ли изменение взглядов ускорило наступление религиозной Реформации с ее скрытым или явным эгалитаризмом, поощрением предприимчивости, гуманистическими мотивами?
Старый свет – готовность номер один
1492 год. Наконец-то взята Гранада, последний оплот арабов на Пиренейском полуострове. Но куда дальше? Ведь дальше – море. Идальго, у тебя нет больше цели! Торговлей и ремеслом ты заниматься не можешь по закону, да и не хочешь по традиции, а по твоим землям идут стада овец-мериносов, многотысячные стада, рядом с которыми военные подвиги невозможны. Но ты – отважный воин, мастерски владеешь оружием, ты жаждешь власти и золота, ты стоек и беспощаден… Новый Свет ждет тебя!
Итак, Гранада пала в январе 1492 года, после ожесточенной десятилетней войны с новообразованным Испанским королевством (оно образовалось путем заключения династического брака Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской в 1479 году). Мавры были изгнаны. В марте венценосная чета подписала указ об изгнании всех евреев, не принявших христианство. В стране разворачивала свою деятельность жестокая испанская инквизиция, объектами преследования которой стали люди, открыто или тайно продолжавшие исповедовать иудаизм. В августе Христофор Колумб отплыл на поиски новых земель. По некоторым данным, он был крещеным евреем, как и спонсоры его экспедиции, и его интересовало не только золото, но и открытие пути для бегства соплеменников.
В январе 1493 года Колумб вернулся в Испанию, где продемонстрировал «индийцев» и золото. Перед Испанией открылась заманчивая перспектива. Католические владыки мечтали о рае, но не призрачном, а реальном. Открытие нового пути в Индию (а считалось, что Колумб достиг именно ее) сулило много золота и пряностей, которые стоили дороже золота. Кто же отправится в этот рай? Крестьяне и мелкие помещики, которым обещаны земельные угодья для разведения скота и пахотные земли? Солдаты, которым нечем платить? Гонимые еретики, бывшие мусульмане и иудеи – ремесленники, купцы, горожане? Развеем еще один миф – о том, что в открытые земли мог попасть любой желающий.
Новые земли считались собственностью испанской короны, и, в отличие от португальцев, испанцы старались овладеть всей территорией, а не ключевыми форпостами на побережье. Эмиграция в испанские колонии находилась под строгим контролем, въезд в них запрещался любому иностранцу, религиозному вольнодумцу и даже тем, чьи родственники были осуждены инквизицией. Первоначально каждый житель колонии должен был отдавать королю две трети добычи (позже – 20 %), отобранной у индейцев, или дохода от продажи товаров. Теоретически в «Индию» могли попасть все желающие, но для этого нужно было иметь судно, команду и кормчего. На месте прибытия этому желающему понадобились бы солдаты – для защиты от индейцев, так как не все из них были настроены благожелательно (а со временем от этой благожелательности вообще не осталось и следа). Некоторые племена, например карибы с Малых Антильских островов, сразу начали военные действия против испанцев, за что их первыми и уничтожили или обратили в рабство. Переселенцу не помешали бы запасы провианта и других необходимых для жизни вещей – ведь неизвестно, когда прибудет следующий корабль, да и прибудет ли.
Поэтому в путь отправлялись независимые, знающие военное дело испанцы, которым нечего было терять на родине. В новых краях они не собирались быть тихими хозяевами. Другой важной характеристикой этих идальго и кабальеро было чувство собственной правоты. Несколько столетий подряд их предки бились с маврами, были «самыми лучшими христианами на земле», оплотом католической церкви, освободителями и спасителями христианской Испании, надеждой и опорой местных жителей. Теперь католические величества просили их помочь в освоении богатых, но, возможно, опасных, территорий.
Эпоха Возрождения была временем великих изобретений, и, возможно, главным из этих изобретений стала каравелла – парусный корабль, способный пересечь океан. Каравелла открыла для европейцев все моря, и эти корабли появились у берегов неведомых прежде стран. Капитаны смотрели с палуб на незнакомые города, моряки торопились спустить шлюпки, чтобы вступить на новую землю. Позже, когда завоеватели Нового Света покрыли себя славой побед, потомки создали красивые легенды о благородных героях, а поэты увековечили их память в стихах:
Золотой мираж – легенда о богатствах Нового Света – призрачным видением стоял перед глазами бойцов и капитанов из Палоса (порт в Испании); началась Конкиста, завоевание Нового Света.
Веру в чудеса далеких земель укрепляло и подпитывало веское книжное слово. Стали появляться издания вроде «Всемирной хроники» – иллюстрированной энциклопедии с данными по истории и географии (издана в 1493 году), различных «Космографий», а также печатные издания карт и атласы – новинка, где множество карт было собрано в одном переплете.
Не менее интригующими были записки путешественников, таких, как Марко Поло, француз Де Северак, монах Порденоне. Эти книги рассказывали об Индии и Китае, их чудесах и богатстве. Другим источником вдохновения для будущих конкистадоров были рыцарские романы – жанр, в конце XV века переживавший расцвет в Испании. «Амадис Галльский», «Тирант Белый», «Рыцарь Сифар»… За 40 лет на рубеже XV–XVI веков было выпущено более 50 новых рыцарских романов. Рыцари совершали подвиги, побеждая всякую нечисть, и конечно, все время путешествовали. Не случайно, увидев Теночтитлан, автор хроники похода, Диас дель Кастильо восклицает: «Таких чудес не видел и Амадис Гальский!». Началась эпоха «книги для масс» – в снаряжение конкистадора наряду с арбалетом и мечом входит книга. Свидетельства этого мы можем найти и на современной карте мира.
«Деяния Эспландиана» – так называется рыцарский популярный роман, который был издан в 1497 году. Здесь был упомянут остров Калифорния, населенный амазонками и грифонами и расположенный «по правую руку от Индии». Когда в 1532 году тихоокеанская экспедиция Кортеса обнаружила пустынный полуостров, лежащий на запад от Мексики, она назвала его Калифорнией.
Еще до открытия Колумба сознание испанских идальго, не желавших видеть реалии своего времени, охотно погружалось в золотой сон о быстродостижимых богатствах и славных победах. А Новый Свет являл собой реальность – географическую, социальную, историческую, куда более яркую, чем рыцарские романы. Как уж тут устоять!
В дневниках и посланиях первооткрывателей Нового Света постоянно звучат восторг и удивление: «воистину чудесно все сущее в этой стороне, и чудесны великие народы острова… никто не сможет поверить подобному, пока сам не увидит всего…» – так писал Колумб. Ему вторил Фернандес де Овьедо, автор «Всеобщей и естественной истории Индий»: «Тайны сего великого мира наших Индий беспредельны и, приоткрываясь, всегда будут являть новые вещи ныне живущим и тем, кто вослед за ними придет созерцать и познавать творения Господа, для коего нет ничего невозможного». Об эпохе открытия Америки гораздо позже писал и великий поэт Генрих Гейне:
Никогда в истории человечества перед людьми так широко не распахивалось все земное пространство. Пространство это обладало гипнотической притягательностью, околдовывало первопроходца, звало в новые походы. Но при этом из многих сотен экспедиций в Новом Свете таких, что обогатили их участников, было около десятка, из остальных конкистадоры, если и возвращались живыми, то с пустыми руками.
Каждый поход превращался в борьбу с враждебной природой и аборигенами. Нужно учитывать эти особые отношения европейца и девственного пространства Нового Света, иначе действия наших героев могут показаться маниакальными.
Почему они проиграли?
Первое, что нам рассказывают о конкистадорах, это их жестокость и алчность.
В узких границах известного европейцу мира только христианский нравы и традиции считались нормой, какие бы безобразия и жестокости не творились под их прикрытием. Все, лежавшее за этими пределами, воспринималось как мир аномальный, непредсказуемый, опасный, и, конечно, все там было смещено, просто не могло быть «так, как у нас». Это распространялось на климат, обитателей, обычаи. Такой мир нужно было покорять без оглядки на те самые понятия, на которых базируется сама христианская мораль. Чтобы ее можно было применять в отношении к чужакам, они сначала должны стать своими, то есть христианами.
Пересекая океан, сам по себе невероятный, путешественники-завоеватели-поселенцы были уверены в существовании чудес: карликов и великанов, амазонок и сирен, собакоголовых и большеухих и прочих монстров. Напряженное ожидание столкновения с подобными чудесами приводило к тому, что первооткрыватели новых земель принимали за уже знакомое по легендам волшебство вполне обычные и объяснимые явления. В письмах и донесениях нередки записи о личном наблюдения монстров и множества других чудес. А разве не чудом был внешний вид туземцев, пирамиды из сотен тысяч черепов, курение, Саргассово море? Такое обилие необычного у прибывших в Америку чужаков вызывало психический дискомфорт, который вместе с конкретными проблемами – новыми болезнями, непривычным климатом и прочим – вызывал агрессию.
Конкистадоры, конечно, были жестокими – это трудно отрицать, порой страшно даже читать описания их деяний. Впрочем, так же неприятно читать о принятых у индейцев казнях и пытках. Конкистадоры – от губернатора до солдата, были детьми своего времени, патологических садистов было ровно столько, сколько в любом обществе любой эпохи. В это время в Европе, где продолжались религиозные и прочие войны, творились не менее ужасные вещи. Епископ Лас Касас и другие защитники индейцев, оставившие нам описания ужасов и статистику смертей, осуждали не столько саму жестокость, сколько глупую нерадивость в обращении хозяев со своими поддаными, уничтожение паствы, которая могла бы принести большие доходы церкви и короне.
Пресловутая алчность конкистадоров объясняется, с одной стороны, безысходным положением многих идальго – лишенных наследства младших отпрысков знатных семей, для которых в перенаселенной Испании не было уже ни земель, ни замков. Работать же считалось позором для дворянина. Второй причиной стала своеобразная мода – то, что мы привыкли называть «золотой лихорадкой» – массовый психоз на тему мгновенного получения благ, очередь за волшебными палочками. В отличие от клиентов финансовых пирамид, конкистадорам пришлось многое сделать самим, риск был смертельным, и удача улыбнулась немногим. Это не снижало накала страстей, ведь впервые со времен Александра Македонского или нашествия варваров из Азии в Европу вчерашний солдат становился губернатором провинции, незаконнорожденный – маркизом, бродяга и шулер – солидным хозяином сотен людей. Это была крупнейшая азартная игра в истории человечества.
Первым в своеобразной топ-десятке победителей стоит Эрнандо Кортес. Вкратце легендарная история жизни Кортеса выглядит так: неудовлетворенный сидением на одном месте авантюрист снарядил экспедицию на 11 кораблях, с экипажем в 600 человек и 100 лошадьми, и высадился на полуострове Юкатан (Мексика). В одной из первых битв его отряд победил тысячи индейцев неожиданным кавалерийским наскоком. Чтобы соратники не сомневались в успехе предприятия (600 солдат и, по слухам, миллионная империя впереди!), Кортес приказал снять пушки и сжечь корабли.
Заручившись поддержкой угнетенных ацтеками племен и подобрав себе подругу-переводчицу Марину (Малинче), Кортес выступил к столице империи ацтекской державы. Мотекусома II (нам более привычно называть его Монтесумой), правитель слабый и нерешительный, очень просил испанцев не идти в столицу и одарил их золотом. Это не только не помогло, но и распалило испанцев. После трехмесячной осады город был взят, империя пала, а ее правитель был убит.
Мы не будем подробно останавливаться на развенчании легенды, например в отношении численности войск. Еще с Кубы с Кортесом отплыли 200 индейских воинов, а впоследствии его туземные войска насчитывали сотни тысяч воинов (более 30 000 союзных тотонаков, тласкаланцев, тескокцев и других при осаде столичного Теночтитлана), а испанские – более двух тысяч. Зададимся другим вопросом: почему военизированное, захватническое государство, каким была ацтексая империя, как и империя Великих Инков, стала добычей талантливых, но немногочисленных завоевателей?
Да, испанцы имели превосходство в вооружении – железо доспехов и мечей, огнестрельное оружие, пушки, казавшиеся ацтекам живыми существами, «лошаде-всадников», пугавших иных до потери сознания (столь крупных животных у индейцев не водилось). Но это не помешало туземцам Юкатана (майя) сражаться за независимость в течение 195 лет, а индейцам
Южной Америки (арауканам), с оружием более чем примитивным, так никогда и не покориться военной мощи конкистадоров. Между прочим, ацтекские мечи со вставками из обсидиана, как и стрелы из зубов змей у аборигенов Южной Америки, пробивали испанские доспехи.
Испанцы, умевшие вести бой с использованием укреплений, артиллерии, конницы, воевали экономно и эффективно. Демонстрация силы, точечное уничтожение вождей, прорыв или тотальное уничтожение – конкистадоры всеми средствами добивались поставленной цели – завоевать, подчинить и ограбить. То же касалось дипломатии – применить все возможное коварство! Любыми способами! В кратчайшие сроки! Впереди – опасные страны, позади – свои испанские власти, и безденежных они найдут в чем обвинить. Рядом – соратники, которые не простят трусости, промедления, неудач; Конкиста – занятие для сильных.
Главной целью военных экспедиций, которые организовывали ацтеки, когда почти все племена вокруг были ими покорены, стал захват пленных – они были необходимы для совершения массовых жертвоприношений, поэтому врага было нужно не убить, а захватить. Военная элита государства была буквально помешана на своей доблести, мужество в бою было единственным пропуском для простолюдина в аристократическое сословие. Карательные походы ацтеков-мешика (так назывался народ-гегемон этой державы) против других племен велись по принципам неповторимой местной тактики. Особый колорит этим боевым действиям придавало убеждение ацтеков в том, что место в раю достанется только тому, кто примет почетную смерть в бою. Поэтому ацтеки не смогли быстро выработать способы противодействия европейцам.
Цнтрализация власти в государстве также сыграла на руку завоевателям. Династия Мотекусомы как раз подмяла под себя других правителей конфедерации окрестных городов; соседние племена, за исключением непокоренных тласкаланцев, нещадно эксплуатировались. Когда народ поднялся на защиту родины от испанцев, было уже поздно: Кортес получил подкрепление и знал, как взять Теночтитлан, его поддерживали ненавидящие угнетателей племена.
Писарро, как способный ученик, широко использовал опыт Кортеса – захват правителей в заложники, внесение разлада в ряды врага и т. д. Но ничего бы у него не вышло, если бы перед тем страна инков не была обескровлена пятилетней гражданской войной и эпидемией оспы, которую испанцы же когда-то и завезли. «Страна четырех земель» (так называлась Инкская империя), как и государство ацтеков, к приходу европейцев только завершила покорение соседних стран Южной Америки, что облегчило задачу завоевателям из Старого Света. Во всех развитых государствах доколумбовой Америки – у ацтеков, майя, инков-кечуа, чибча-муисков – существовала классовая пропасть между народом и правителями, покоренные племена ненавидели победивших, продолжалась внутренняя борьба за власть. Покоренные народы ацтеки облагали такой данью, что этому поражались даже испанцы; в государстве Верховного Инки, как и в городах майя, наживались на доходах и со своего народа – стоявшие на вершине социальной пирамиды, высокоумные создатели календарей в роскошных плащах из перьев жили в окружении жалких хижин и их нищих обитателей.
Де Кесада, завоевавший государства чибча-муисков (современная Колумбия), как и другие конкистадоры, талантливо использовал противоречия между «государствами» и «княжествами». Всего через 50 лет после открытия Колумба испанцы захватили два самых развитых государства Южной Америки – Мексику (государство ацтеков) в 1519–1521 годах и Перу (государство инков) в 1531–1533 годах.
Испанцы не уставали демонстрировать свое военное превосходство и проявлять устрашающую жестокость, и, кстати, ацтеки, высшей доблестью признававшие мужество на поле боя, восхищались многими испанцами. Последним хватало мужества, стойкости, хитрости, вероломства и силы, поражавших индейцев. Среди туземцев всегда находились люди, готовые перейти на сторону победителя, стать властителем-марионеткой, с помощью чужеземцев свести счеты с обидчиками. Но надо отметить, что после завоевания и начала грабежа и эксплуатации населения, повсеместно вспыхивали восстания, начинались партизанские войны.
Одной из важнейших причин, сыгравших роковую роль в падении этих империй, было существование у них издревле легенд и передаваемых из уст в уста пророчеств. Ацтеки верили, что современный им мир – мир Пятого Солнца. Солнцем должен был стать Тескатлипока – Дымящееся зеркало, но стал Уицилопочтли – бог войны, так как его народ – мешики – занял господствующее положение. Мир Пятого Солнца (как и предыдущие) должен был погибнуть от страшных катаклизмов – землетрясений и пр. Каждые 52 года мир подвергается опасности быть уничтоженным, поэтому ацтеки со страхом встречали окончание такого цикла и ждали начала нового, устраивая в это время различные церемонии, соблюдая посты и совершая жертвоприношения. Тогда же гасились все огни и зажигался новый, а от него – все остальные.
Добрый бог Кецалькоатль, научивший людей многим хорошим вещам, был обижен этими двумя богами. Он добрался до Мексиканского залива, где сел в лодку (или на плот из змей) и уплыл на восток, пообещав, что вернется в год Первого Тростника (по европейскому календарю —1519 год) и накажет своих обидчиков. Согласно некоторым вариантам легенд, Кецалькоатль называл и год гибели мира Пятого Солнца – 2012-й. Кецалькоатль иногда изображался в виде пернатого змея. Но иногда (и это главное) – как белокожий бородатый мужчина. Индейцы изумились увидев бородатых белокожих испанцев, тем более что даже шлем Кортеса был похож на древние изображения. Помимо этого было еще семь предзнаменований грядущих катаклизмов, например, редчайшее в этих широтах северное сияние, которое не на шутку перепугало ацтеков.
Аналогичным образом дело обстояло во многих других землях, предназначенных к завоеванию – легенды о «белых богах», ожидание конца света… У индейцев майя, например, было популярно пророчество жреца Чилама Балама: «Пророчество прорицателя Балама, певца из Кабаль Чен в Мани. В день 13 Ахава закончится двадцатилетие. Идут наши господа, о люди ица! Идут наши старшие братья, люди Тантун! Принимайте ваших гостей, бородатых людей восточных стран, несущих знак Бога, о отцы!… Оживите же ваши сердца, о люди ица! Наступит рассвет для тех, кто откроет сердца во время следующего двадцатилетия, о отцы! Горестны мои слова, [слова] прорицателя Балама, когда я объясняю речи истинного Бога для всего мира. О, отцы! Услышат все страны слово Бога, владыки неба и земли. Будет благим его небесное слово. Истинный Бог владыка наших душ. О, отцы! Откройте же их для него….
Очень тяжела ваша доля, подданные, младшие братья. Падший их дух, их сердце омертвело в разврате, они бормочут в ответ, они вносят грех, Накшит Шучит их спутник в разврате, по два дня они владычествуют, они узурпаторы на тронах, они бесчестны в разврате, они люди двухдневного могущества, на два дня их сидения, их сосуды, их шляпы, буйство днем, буйство ночью, они – зло мира, они крутят шеями, они озираются, они плюют на владык стран, о отцы!
Вот они идут; нет правды в их словах, они чужеземцы. Они скажут, что всех превосходят, что они сыновья Семи Пустых Домов, дети Семи Пустых Домов, о отцы! Кто тот пророк, кто тот жрец, который правильно истолкует эти письмена?»
Как рассказывает испанский хронист, после казни Инки Атауальпы, претендента на верховную власть, уже после немногих стычек с испанцами «туземцами овладела странная апатия…». А ведь это государство простиралось с севера на юг на 5 тысяч километров, и оно не было бы таким большим, если бы инки не умели воевать.
Итак, отметим основные причины успеха конкистадоров. Во-первых, упорство. «Счастливчик» Писарро, прежде чем попасть в обессиленное гражданской войной государство инков, организовал туда несколько неудачных экспедиций, успел поробинзонить, съездить в Испанию, чтобы заручиться поддержкой королевы… От его первого похода до вступления в страну прошло восемь лет. Во-вторых, превосходство испанцев в вооружении и тактике. В-третьих, поддержка со стороны местного населения, как тысячами воинов и носильщиков, так и отдельными советами преданных туземцев. Два крупнейших государства Америки, инков и ацтеков, к приходу европейцев закончили завоевание и подчинение окружающих их народов и племен и нещадно их эксплуатировали. Во внутреннем устройстве эти государства стремились к абсолютной централизации. Недовольство недавно покоренных народов и их бывших князьков помогло конкистадорам проявить чудеса дипломатии в поисках союзников. Показательно, что децентрализованные города-государства майя были окончательно завоеваны лишь через 150 лет.
Пятая важная составляющая успеха – особое отношение к завоевателям, подготовленное местными культами. Например, различные изображения креста и как религиозные символа, и как элемента орнамента были распространены по всей Америке. Воображение туземцев поражали и восхищали бороды пришельцев, их лошади, их черные рабы, в то время как конкистадоры видели в местных жителях отвратительных дикарей, монстров и очень редко – равных себе. Испанцы, в обязательном порядке посещавшие аутодафе, содрогались при виде обильных человеческих жертвоприношений Америки – они практиковались почти у всех туземцев, и иначе как дьявольским, языческим обрядом назвать эти церемонии испанцы не могли. А многие индейцы, наоборот, видели в испанцах предсказанных богов.
Доминиканский монах Диего Дуран в труде «Ритуалы и праздники древних мешиков» так описывает человеческое жертвоприношение: на вершине пирамиды языческого храма в ожидании жертв стояли 6 жрецов в длинных накидках, их лица были вымазаны сажей, а волосы подвязаны кожаными лентами, один из них держал деревянное ярмо, вырезанное в виде змеи. «Они по очереди хватали жертвы, один жрец за одну ногу, другой – за другую, еще двое за руки, потом жертву опрокидывали спиной на жертвенный камень, где на нее набрасывался пятый и закреплял ярмо на шее. Главный жрец разрезал грудь жертве и с поразительной проворностью вынимал сердце; теплое дымящееся сердце поднимали к солнцу, и этот пар предназначался ему в дар, затем жрец поворачивался к идолу и прикладывал сердце к его лицу [кормя его]. После того как сердце было вынуто, тело жертвы скидывали с пирамиды по ступеням».
По одной из современных версий, быстрое крушение государства ацтеков-мешиков было положительным явлением, «ибо страшно даже подумать, что устроили бы в Европе эти воины с их кровавым культом». Ацтеки, «помешанные» на войне, действительно, были неразборчивы в средствах – захватом новых земель они решали все государственные вопросы. (История знала такую империю – Ассирию. Ее уничтожили жители захваченных ею же стран, когда научились воевать так же хорошо). Однако сомнительно, чтобы золотая бабочка, символ бога войны Ицпапалотля, простерла свои крылья над Европой или Азией, хотя бы потому, что в Старом Свете было гораздо больше людей, что и привело к выходу европейцев за пределы своей части света.
Между прочим, возвращаясь к теме еды, нужно сказать, что, по одной из версий, в падении индейских империй не последнюю роль сыграло питание – большая часть населения питалась крахмалистыми растениями – кукурузой, картофелем, маниокой, бататом. С мясом, способствующим развитию агрессивности, у индейцев было плохо.
Впрочем, все эти важные факторы не могут исключить еще одного – роли отдельных личностей.
Самый удачливый конкистадор
Успех был полным, ошеломляющим, невиданным! Так во всяком случае казалось современникам, и не только в Европе, но и в Новой Испании. Богатейшее и обширное государство ацтеков было завоевано горсткой смельчаков. Если отвлечься от легенды и учесть, что все взрослое мужское население ацтеков-мешиков было военнообязанным, то соотношение сил Кортеса и ацтеков составляло 1: 21, а то и еще больше. С таким соотношением сил в Европе уже не воевали. С каким бы скепсисом и неприятием мы не относились к этим событиям пятисотлетней давности, они впечатляют.
Губернатор Кубы Диего Веласкес собирался колонизировать материковые земли и разрешил Кортесу, у которого было много связей и друзей, за свой счет организовать поисковую экспедицию. Люди Кортеса знали о существовании некоей страны на том берегу Мексиканского залива. Они собрали все свои деньги, заняли еще у друзей и созвали всех славных идальго, из тех, кто хочет славы и золота. Губернатор Кубы был недоволен размахом приготовлений, и славные рыцари-завоеватели в спешке отплыли, страшась наказания, на старых кораблях. Их потрепал ураган, но все же штурман Антон Алампнос в феврале 1519 года вывел корабли к южному берегу залива Кампече, в страну Табаско. По разным данным, славный поход начинали от 400 до 600 испанцев на 9 или 11 судах. Тремя отрядами, с боями, они продвинулись в глубь страны и заняли столицу, после чего встретили крупные военные силы табасков. Численный перевес туземцев был огромен, но предводители похода решили, что отступление без славы и добычи еще хуже.
(Что бы их ждало на Кубе? И как к их возвращению с пустыми руками отнесся бы губернатор?) Но, возможно, эта кампания и закончилась поражением конкистадоров, если бы не отряд кавалерии, ударивший в критический момент из засады. В результате бой был выигран, табаски понесли огромные потери. Касики (вожди) прислали дары, и Кортес получил самый ценный – будущую жену и переводчицу донью Марину, которую индейцы уважительно называли Малинче. Она не только владела многими местными языками и была принцессой по происхождению, но была искренне предана Кортесу и ненавидела бывших угнетателей ацтеков. «Юная, красивая, благоухающая», – так говорили о ней испанцы.
От Табаско флотилия прошла до острова Сан-Хуан-де-Улуа. 21 апреля 1519 года испанцы высадились на материк, и, чтобы обеспечить свой тыл, построили здесь город Веракрус. Хронист похода Диас писал: «Избрали мы управителей города, на рынке водрузили позорный столб, за городом построили виселицу».
Вскоре среди испанцев начались раздоры. Часть идальго, имевших поместья на Кубе, требовала возвращения на остров. Тогда Кортес пригрозил уничтожить весь флот. Часть пушек он снял с кораблей и взял с собой в поход несколько десятков матросов, немного усилив таким образом наступающий отряд и гарнизон Веракруса. Индейцы-тотонаки из города Семпоалы сами предложили испанцам помощь, если те будут сражаться против угнетателей-ацтеков. Как видим, использовали друг друга обе стороны. Впереди у конкистадоров лежала Тласкала, жители которой были враждебно настроены по отношению к Мотекусоме. Впрочем, по отношению к европейцам они были настроены точно так же. Несмотря на пушки, кавалерию и острые мечи пехоты, испанцам пришлось выдержать несколько затяжных и кровопролитных боев, прежде чем старейшины Тласкалы решили сотрудничать с пришельцами. Как сообщает Берналь Диас, первое столкновение с главными силами тласкаланцев произошло 2 сентября 1519 года, а через три дня произошло еще одно крупное сражение. Кортес утверждал в своих письмах к королю, что индейцев было 139 тысяч. Битва происходила на равнине, где и конница, и артиллерия могли развернуться. Тласкаланцы атаковали гуртом, и артиллерия косила их, как траву, а имевшие прекрасную подготовку испанские солдаты врывались в толпу неприятеля подобно римским легионерам. Вскоре у испанцев осталась всего дюжина лошадей, но победу Кортесу принесли острые клинки пехотинцев. Кроме того, в стане тласкаланцев произошел раскол. В итоге четырехчасовая битва завершилась полным разгромом индейцев. (Впрочем, все это описание должно вызывать массу вопросов, главный из которых: сколько же на самом деле было людей у Кортеса, а сколько у его противников, если испанцам удалось силами пехоты рассеять ряды врага.)
Вождь Хикотенкатль-младший не принял соглашения тласкаланцев с чужаками, и его воины под бело-красными стягами своими нападениями еще долго беспокоили испанцев, пока их предводитель не был убит. Казнь молодого вождя произвела такое устрашающее впечатление на тласкаланцев, что никто из них впредь не осмеливался в чем-то ослушаться испанцев.
Неудержимое наступление конкистадоров продолжалось. Тласкаланцы дали в помощь чужеземцам десятки тысяч воинов и носильщиков. Конкистадоры направили послов к старейшинам соседнего племени, назвали себя врагами Мотекусомы и обещали отменить подати, наложенные ацтеками на порабощенные народы. (Естественно, вместо этих податей вскоре были введены новые.)
Дальнейшее продвижение конкистадоров к Теночтитлану сопровождалось дипломатическими шагами. Тласкаланцам и другим союзникам позволялось брать у окрестных народов все, что им захочется. Когда донья Марина раскрыла заговор жителей «гостеприимного» города Чолулы, испанцы отдали его на уничтожение тласкаланцам. Но надежными эти друзья не были. К тому же, кроме индейцев, Кортесу и его соратникам приходилось опасаться и тех испанских участников похода, которые уже давно намеревались вернуться на Кубу.
В какой-то момент к Кортесу явилось посольство от Мотекусомы – шесть вождей со свитой из двухсот человек, которые принесли в подарок конкистадору золото, поздравления с победой и, что куда важнее, весть о том, что Мотекусома готов не только стать вассалом испанского короля, но и платить ежегодную дань при условии, что испанцы не вступят в столицу. Это была одновременно и взятка, и сделка. Таким образом, Кортес получил возможность вести тонкую игру. Он все еще не доверял тласкаланцам и позже признавал, что «продолжал обхаживать и тех и других, тайком благодаря каждую сторону за совет и делая вид, будто испытывает к Мотекусоме более теплые чувства, нежели к тласкаланцам, и наоборот».
В Тласкале Кортес собрал сведения о Теночтитлане и о самих ацтеках. Тласкаланцы сообщили ему, сколько подъемных мостов на дамбах и какова глубина озера, на котором стоял город. Они оценивали численность армии одного только Мотекусомы в 150 тысяч воинов. Союзники испанцев были уверены в том, что европейцы – их единственная надежда в борьбе против императора, поэтому Кортес получил такую широкую поддержку.
Далее Кортес оказался перед выбором. Теночтитлан лежал на западе. Пойти напрямик или отправиться через город Чолулу, как советовали послы Мотекусомы? Тласкаланцы предрекали ему западню в Чолуле. Пока Кортес ломал голову, пришло еще одно посольство от Мотекусомы, четыре вождя с дарами – золотыми украшениями, которые испанцы оценили в две тысячи песо. Послы, в свою очередь, предупредили Кортеса, что тласкаланцы выжидают удобного момента, чтобы перебить и ограбить конкистадоров. Это была столь очевидная попытка поссорить его с новыми союзниками, что Кортес оставил предостережения без внимания.
12 октября 1519 года испанская армия, усиленная пятью тысячами тласкаланцев, выступила в находящуюся в 40 километрах Чолулу, которая считалась верным союзником Теночтитлана. В этом городе находилось множество роскошных храмов – теокалли. Здесь процветали искусства и ремесла.
Утром 13 октября испанцев встретила процессия жителей Чолулу. Чужеземцев, которых со дня появления считали теулями (богами), окурили ароматом растительной смолы. По просьбе вождей индейцы из вспомогательных отрядов Кортеса разбили лагерь вне города, в то время как сами испанцы были расквартированы в Чолулу. Однако Кортес подозревал, что им готовят ловушку. Он пригласил к себе местных вождей, сделав вид, что назавтра собирается покинуть город, и попросил их выделить 2000 таманов (носильщиков). Вожди охотно согласились.
Рано утром во дворе дома, где жили испанцы, появились носильщики, а также местные вожди, которых пригласили для прощания. Кортес призвал вождей к себе и обвинил их в заговоре. По сигналу в город вошли тласкаланцы. Начались поджоги и разграбление города. Весть о жестоком наказании жителей Чолулы распространилась по всем провинциям империи ацтеков. Страхи Мотекусомы получили подтверждение, и властитель решил принять конкистадора в столице.
Экспедиция продолжила путь. На Сан-Хуан-де-Улуа состоялась первая встреча с могущественным правителем Мотеку-сомой II. По рассказам индейских послов можно было судить о величии империи ацтеков. Идея покорить государство, которое может выставить около двух миллионов воинов, отрядом из 600 человек должна была показаться чистой воды безумием…
Но 1 ноября 1519 года испанцы в строгом походном порядке выступили в направлении столицы. Теночтитлан (Мехико), который за расположение на озере называли «Венецией ацтеков», произвел грандиозное впечатление на европейцев, но к изумлению добавилось все возрастающее беспокойство, ибо, по выражению Берналя Диаса, «перед нами был большой город Мехико, а у нас было менее 400 солдат».
Мотекусома приветствовал чужеземцев поклоном. Затем произошел традиционный обмен подарками. В сопровождении торжественной процессии испанцы прошли ко дворцу отца Мотекусомы Асаякатля, где должен был состояться прием. Кортес понимал, что в случае разрушения мостов город превратится для его отряда в ловушку. Поэтому одной из первых его задач стало строительство четырех бригантин, которые сделали бы его независимым от дорог, идущих по дамбам.
Испанцев разместили в огромном здании. Обшаривая помещения, они нашли замурованную дверь. Кортес приказал вскрыть ее и обнаружил потайное помещение с богатым кладом из драгоценных камней и золота. Но испанцы понимали, что, по сути дела, они заперты и окружены врагами, и решили захватить самого Мотекусому как заложника. Известие из Веракруса о нападении ацтекского отряда на испанцев дало Кортесу повод для решительных действий. 14 ноября 1519 года он приказал арестовать своего гостеприимного хозяина прямо в его дворце, обвинив властителя в организации нападения в Веракрусе. Испанские офицеры заняли выходы из императорского дворца, а затем Мотекусома в простом, ничем не украшенном паланкине в сопровождении вооруженного эскорта был доставлен во дворец своего покойного отца. Так «властелин мира» стал пленником испанцев.
В своем докладе королю Карлу V Кортес представил свои насильственные действия как меру, необходимую для обеспечения безопасности испанцев и соблюдения интересов короля. Плененный император служил гарантом безопасности солдат Кортеса, ведь в этом авторитарном государстве никто не решился бы предпринять что-либо против европейцев без санкции Мотекусомы. Затем Кортес потребовал выдачи ацтекских военачальников, участвовавших в сражении с гарнизоном Веракруса, и сжег их на костре. Мотекусому же для острастки он временно заключил в оковы. Повелитель владык превратился в пленника. Он принимал подданных в присутствии своих тюремщиков, а когда посещал храмы – каждое такое посещение превращалось по-прежнему в пышную церемонию, – его сопровождали двести вооруженных испанских солдат, не спускавших с него глаз. От имени Мотекусомы Кортес стал с этого времени распоряжаться всей страной.
Следующим шагом Кортеса явилось официальное отречение Мотекусомы от престола. В декабре 1519 года в присутствии высших персон империи был проведен формальный акт принесения присяги на верность испанскому монарху, ввиду отсутствия представленному персоной Эрнана Кортеса. Подчинение ацтеков верховной власти Карла V было торжественно заверено нотариусом.
После перехода власти к Кортесу Мотекусоме ничего не оставалось, как только подарить сокровища отца чужеземцам. Индейцы ценили золото лишь в виде искусных украшений, испанцы же переплавляли драгоценные произведения искусства в слитки и ставили на них королевское клеймо.
Кортес заставил вождей ацтеков присягнуть испанскому королю, а затем потребовал от них как от вассалов уплаты дани золотом. Клад Мотекусомы был так велик, что на его просмотр ушло три дня. Все золото, включая художественные изделия, было перелито в слитки, нагроможденные в три большие кучи. Многие конкистадоры требовали немедленного дележа, так как все три кучи слишком заметно уменьшались изо дня в день. В краже подозревали Кортеса и его приближенных… Предводитель конкистадоров уступил. После раздела добычи, в результате которого он получил львиную долю, пай солдат оказался «столь мизерен, многие его даже не брали, и тогда… их доля шла в карман Кортесу!…»
Тревога завоевателей усилилась, когда до них дошла весть о прибытии в Веракрус эскадры Панфило Нарваэса, посланного Веласкесом с целью захватить «живыми или мертвыми» Кортеса и его солдат. Перед лицом общей опасности утихла рознь, вызванная разделом добычи. Кортес оставил в Мехико менее надежных людей, поручив им охрану Мотекусомы, и выступил в Веракрус.
У него было только 260 солдат и 200 индейцев с пиками, и все-таки он решил напасть на втрое более сильный отряд. Вперед, якобы для переговоров, он выслал несколько офицеров, приказав им нацепить на себя побольше золота, чтобы показать, как богато живут его люди. Таким образом он внес разлад в войско противника, а затем неожиданно атаковал его. Люди Нарваэса сражались неохотно и толпами переходили на сторону Кортеса. Нарваэс, потерявший в бою глаз, был взят в плен и закован в кандалы. Его офицеры (частью подкупленные Кортесом), и солдаты сдались. С некоторых кораблей Нарваэса были убраны все паруса и снасти, чтобы никто не смог сообщить Веласкесу о разгроме его экспедиции. Остальные суда под командой надежных капитанов были направлены на север для обследования мексиканского побережья. Через несколько дней Кортес приказал вернуть прежним врагам все оружие, лошадей и ценные вещи, отнятые у них, и расположил их к себе подарками и обещаниями.
На это время приходится еще одно важное событие. К несчастью, среди людей Нарваэса находился больной оспой. Страшная болезнь распространилась по всей Мексике, где о ней раньше не слыхали, и «унесла бесчисленное множество» мексиканцев. Многие ученые считают, что в этом и кроется причина того, что миллионы индейцев покорились чужеземцам. Население страны, страдавшее от невиданной напасти, впало в панику, многие селения просто вымерли.
Кортес, недавний возмутитель спокойствия, выскочка, стоявший во главе кучки авантюристов, стал независимым предводителем большой армии. Но в это время Эрнан получил тревожные сообщения из Теночтитлана – ацтеки напали на гарнизон. Впрочем, мексиканцы имели достаточно оснований для того, чтобы использовать отсутствие Кортеса для нападения на испанцев в Теночтитлане: пленение их правителя, опустошение дворцов, кража сокровищ из золота и серебра, осквернение храмов и разрушение изображений богов, невыполнение Кортесом обещания покинуть город после прибытия судов и, наконец, присутствие смертельных врагов, тласкаланцев, что, наверное, больше всего оскорбляло гордый народ ацтеков – мешиков.
В 1520 году восстала почти вся Мексика, испанские укрепления были разрушены или сожжены, а столичный гарнизон осажден ацтеками. Отряд Кортеса состоял из 1300 солдат, 100 всадников и 150 стрелков. Тласкаланцы, смертельные враги ацтеков, дали ему две тысячи отборных воинов. С таким войском Кортес беспрепятственно вступил в столицу. Вскоре, однако, восстание разгорелось с новой силой. Мексиканцы ежедневно бешено атаковали испанцев, среди которых начались голод, уныние и раздоры. Кортес потребовал, чтобы Мотекусома вышел на крышу дома и приказал своим подданным приостановить штурм, так как испанцы согласились уйти из города. Мексиканцы ответили градом камней и стрел. Верховный вождь ацтеков был смертельно ранен и умер на руках испанцев, но перед смертью «не выразил желания принять христианство».
Каждый день уменьшал силы испанцев и увеличивал силы их врагов. Запасы пороха истощались, съестных припасов и воды не было совсем. Перемирие, предлагаемое испанцами, с презрением отвергалось. Испанцы решили уйти из столицы, это произошло одной июльской ночью 1520 года. Кортес выделил из добычи королевскую долю – крупные золотые слитки. После этого он разрешил каждому брать сколько угодно сокровищ. Новички из отряда Нарваэса «набрали столько, что едва могли брести». Умудренные опытом солдаты Кортеса брали легкую ношу – драгоценные камни. Тяжелый груз навьючили на индейцев и раненых лошадей. Испанцы выступили в глухую полночь, но мексиканцы были готовы и ударили по ним. Переносной мост, приготовленный отступающими для переброски через канал, опрокинулся, началась паника. «Всякий, кто не умел плавать, неминуемо погибал… Немало было переловлено из лодок, немедленно связанно и отнесено для жертвоприношений…» Наконец испанцы выбрались на берег озера, окружавшего Теночтитлан. Они отступали в союзную Тласкалу, с трудом отражая натиск врагов. За пять дней погибли, утонули, были убиты и взяты в плен, а затем принесены в жертву около 900 испанцев и 1300 их союзников-индейцев. Особенно много людей погибло в начале отступления, в «ночь печали», во время переправы через озеро. Кроме того, потеряны были все пушки, почти все огнестрельное оружие и 80 лошадей.
Испанцев выручили тласкаланцы, боявшиеся мести ацтеков. Они дали завоевателям возможность оправиться от разгрома и выделили им в помощь несколько тысяч воинов. Опираясь на них, Кортес совершил карательные экспедиции против индейцев, нападавших на испанцев во время отступления. У них было очень много золота, и Кортес после того, как перерезал мужчин – их, по Диасу, «в плен не брали, так как надзор за ними хлопотлив», – приказал согнать в одно место женщин и детей, чтобы «узаконить добычу», то есть заклеймить как рабов и выделить королевскую пятину и, кстати, пятую часть в свою пользу. «Отобрали самых лучших и красивых, а нам оставили старых и уродливых». В то же время Кортес перехватывал у берегов Мексики одиночные корабли с солдатами, оружием, припасами и лошадьми, которые Веласкес посылал в помощь экспедиции Нарваэса: на Кубе еще ничего не знали о его судьбе.
Пополнив отряд людьми и снаряжением, Кортес с тысячами союзных индейцев в 1521 году начал новое, планомерное наступление на Теночтитлан. Перед началом штурма города у Кортеса было 650 человек пехоты, 194 стрелка, 84 кавалериста и вспомогательные индейские отряды численностью 24 000 человек, а также три тяжелые пушки и 15 полевых орудий.
Кортес приказал построить большие плоскодонные суда, чтобы окружить и взять измором столицу ацтеков. Он запретил окрестным племенам посылать часть урожая в виде дани в Мехико и оказывал им помощь, когда отряды ацтеков приходили за данью. Он разрешил тласкаланцам грабить ацтекские селения и предоставлял им часть добычи, чтобы слава о его «справедливости» разнеслась по всей стране. Словом, этот бесчестный, но талантливый человек в минуту величайшей опасности оказался на высоте. Обороной Теночтитлана руководил молодой Куаутемок, выбранный верховным вождем ацтеков после гибели Мотекусомы и проявивший личный героизм и выдающиеся военные способности. Теперь положение изменилось. Силы испанцев и число их союзников все росли, а силы ацтеков убывали. Когда построенные суда были доставлены на озеро, столица была обложена со всех сторон. Город отчаянно защищался более трех месяцев.
20 мая 1521 года начался штурм столицы. Бригантины уничтожили всю флотилию индейских каноэ. Но продвижение по дамбам шло с большими потерями, поэтому Кортес решил взять Теночтитлан осадой. Мексиканцы, имевшие большое превосходство в живой силе, продолжали сопротивляться. Кортесу дважды чудом удалось вырваться из рук индейцев лишь благодаря храбрости своих солдат. Тем не менее он продолжал предлагать ацтекам заключить мир.
Продолжалась осада ацтекской столицы, каждый день происходили жестокие бои; испанцам удалось разрушить акведук, и ацтекам приходилось пить соленую воду озера. Вскоре начались голод и эпидемия, трупы лежали в домах и на улицах.
Так рассказывает предание о последних днях Мехико.
13 августа 1521 года испанцы ворвались в город и, подавив сопротивление оборонявшихся, захватили его. По разным данным, погибло и умерло от голода или болезней от 24 до 70 тысяч мексиканцев. Несколько дней ацтеки отстаивали отдельные кварталы. Когда города пал, «он был переполнен мертвецами… Порой их было так много, что они лежали друг на дружке, точно поленица дров. Ведь погибло здесь все взрослое мужское население не только Мехико, но и окрестностей». Кортес вывел своих людей из смрадного города и разрешил уцелевшим жителям уйти оттуда.
«И вот по всем дамбам в течение трех суток потянулась вереница живых скелетов, еле волочащих ноги, неслыханно грязных и оборванных, распространявших вонь». Когда этот исход прекратился, Кортес послал людей на разведку в город. Среди трупов они находили больных и слабых, не имевших сил подняться. Вода в колодцах была солоноватой и горькой. Горожане к концу осады питались корнями, которые выкапывали на улицах и площадях, и корой деревьев. «И все же никто не покусился на мясо мексиканца: врагов они ели, своих же никогда».
Точное число потерь испанцев тоже не установлено; по меньшей мере 100 человек попали в плен и были принесены в жертву языческим богам, примерно столько же погибло. Потери союзников приближались к 10 тысячам. Осада продлилась 75 дней, и, согласно сообщениям Кортеса, не было дня без боя с индейцами. Вождь ацтеков Куаутемок во время бегства попал в руки испанцев и, закованный в цепи, предстал перед Кортесом.
Однако сокровища, ради которых, собственно, и затевалась эта грандиозная операция, бесследно исчезли. Вероятно, часть своих богатств индейцы затопили в озере или спрятали в каком-то другом месте. Куаутемок даже под пытками не сказал, где спрятаны сокровища Мотекусомы.
Так завершилось завоевание самой большой страны Нового Света.
Грозный властелин и адмирал Южных морей
Историю делают личности, они придают ей необходимый колорит, более того, – современные историки сходятся на том, что без некоторых конкретных людей история могла сложиться иначе.
Наследник победивший династии, Грозный Властелин Мотекусома II, Шокойоцин – Высокочтимый младший, 9-й верховный правитель государства ацтеков-мешиков, Великий Повелитель владык осуществлял верховную военную, политическую и религиозную власть. Он вел постоянные войны, стараясь удержать завоеванные территории и присоединить новые; приносил многочисленные человеческие жертвы богам. Формально существовал триумвират – союз трех главных городов на озере Тескоко, но вот уже 70 лет, как правитель ацтекского Теночтитлана – неформальный владыка всех завоеванных земель, военный и внешнеполитический представитель союза.
Мотекусома жил как бог ацтекских преданий. Даже великолепие мадридского королевского двора померкло в глазах испанцев, когда они увидели богатство и роскошь могущественного властелина. На второй день пребывания в столице Кортес и его соратники были приглашены на пир Великого Повелителя владык: кушанья подавали представители ацтекской знати, Мотекусоме прислуживали самые красивые девушки, отобранные из всех племен, населявших его государство. Великий ел много мяса – лесную дичь, индеек, молодых собак. Ежедневно ему доставляли свежую рыбу из Мексиканского залива, чоколатль (шоколад) он пил из золотого кубка, послеобеденная трубка с табаком тоже была украшена позолотой. Повелителя владык развлекали шуты и артисты, у него было множество жен; каждый день он одевался в новую одежду (полотно, перья редких птиц, вышивка), обязанности жреца исполнял в золотом облачении; как все ацтеки, он был очень чистоплотен и часто купался. Дворец Мотекусомы состоял из большого количества одноэтажных зданий, но когда Кортес и 7 тысяч участников похода разместились в нем, они чувствовали себя в нем свободно. При дворце находился зверинец, только за одними птицами ухаживали 300 слуг; клетки для змей были выложены перьями редких птиц. При зверинце находилось отделение для карликов и прочих уродцев – многие родители предпочитали сами уродовать детей, чтобы обеспечить им сытую жизнь.
Задачей Мотекусомы было не только наслаждение достигнутым, главным было удержать в подчинении зависимые от мешиков владения, которые простирались от океана до океана и от линии Северного Тропика до джунглей Центральной Америки. Незавоеванными оставались только самые «крепкие орешки» – организованная тласкаланская конфедерация, воинственные хуастеки, рыболовы тараски. Да в самом озерном союзе постоянно назревали мятежи и путчи, не говоря уже о зависимых от ацтеков и униженных ацтеками народах. Тут нужен был вождь, который умел бы править в новых условиях. И хотя ацтеки лишь за 200 лет до описываемых событий пришли на берега соленого Тескоко и перестали быть чичимеками-варварами, но если бы не пришли «белые боги», то, скорее всего, ацтекская знать нашла бы подходящего правителя… Однако «боги» пришли, наступило время исполнения пророчества, засверкало небо – и знамения пошли нескончаемой лавиной.
Грозный властелин не мог игнорировать настроения окружающих, а они были тревожными, ведь легенды об ужасных катастрофах прошлого имели под собой реальные основания.
По крайней мере, так полагали сами ацтеки. Вспомним, что христианский мир по мере приближения 1000 года, когда ожидался конец света, тоже сходил с ума – люди бросали нажитое, уходили в монастыри… Если бы тогда в Европу пришли черти с рогами или ангелы с крыльями с огнестрельным оружием, это, наверное, многим показалось бы исполнением пророчеств.
Ацтекское правительство давно ожидало белых и даже заранее выстроило крепости на Юкатане. Мотекусома не знал только, как лучше использовать «белых богов»: ведь они шли через земли его врагов тласкаланцев, и те надолго их задержали. Народ и жрецы настаивали на уважении к «посланцам Кецалькоатля»; разведчики доносили правителю об удивительных вещах – предметах и животных, кораблях и пушках, рисовали их, а также говорили о существовании далеких земель, их властителях и богах… О том, что он будет захвачен, как и вся его страна, Мотекусома и не думал – он все-таки был воином, как каждый ацтек, и считал, что 7 тысяч воинов Кортеса и 150 тысяч гарнизона Теночтитлана – величины несоизмеримы. Когда же невероятное все-таки произошло и ему пришлось выполнять обязанности жреца в оковах, Мотекусома все еще надеялся на изменения в своей участи.
«Властелин мира» отдавал населению распоряжения и успокаивал его, заявляя, что предпочел разместиться поближе к своим европейским друзьям. В действительности же управлял страной Кортес. Ему полагалось передавать дань, предназначавшуюся императору ацтеков. При этом испанцы выказывали уважение королевскому званию Мотекусомы, признавая за ним право на все внешние атрибуты верховной власти. А когда Кортес, взяв только часть воинов, ушел на встречу с другим «богом», Нарваэсом, который должен был доставить его к губернатору Кубы, Монтесума воспрянул духом.
Мотекусому упрекают в слабости, нерешительности, даже предательстве. «Верховный повелитель владык» должен был приказать гарнизонам сражаться с чужеземцами, но он отрекся от своего народа, позволив Кортесу казнить тех, кто напал на испанцев в Веракрусе. Мотекусома слишком боялся потерять власть, как боялся и испанцев. Глубоко религиозный правитель Теночтитлана увидел в успехе противников волю богов. Его воли хватило лишь на то, чтобы не принимать лечения от этих богов, когда народ забросал его камнями. «Ты баба, Мотекусома! Ты позор ацтеков!», – кричали ему подданные, когда он вытттел их успокоить. Видимо, это задело пленника не меньше камней и стрел, он отказался принять христианскую веру, молча сорвал с себя повязки и умер. Поэтому он должен был попасть в рай ацтеков – солнечное царство Тлалокан. Мотекусома заслужил все упреки, которыми его награждали современники и потомки. Оторванный от страны и ее народа обитатель дворца, испуганный до предела верховный жрец, он надеялся на благосклонность пришельцев и задабривал их золотом.
«На Мотекусоме богатые одежды, плащ, украшенный драгоценностями, на голове – легкая корона из золота, на ногах – сандалии, тоже золотые, с кожаными тесемками, украшенные дорогими каменьями. Четверо приближенных несли его паланкин, инкрустированный золотыми пластинами, под балдахином из зеленых перьев, также украшенным золотом. Правителя сопровождали двести знатных вельмож, выделявшихся своей богатой одеждой, но босых. Перед паланкином шествовали три сановника с золотыми жезлами в руках, которые они то и дело поднимали, оповещая народ о появлении державного правителя», – таким предстал император ацтеков на первой встрече с посланцами белых богов. Торжественность и пышность, блеск драгоценных камней и золота. Золото повсюду: в короне, на ногах, на паланкине. Берналь Диас писал: «Он понял, что наша главная цель – отыскать золото». И он дал испанцам золото. Не будем забывать, что касиков-вождей, увешанных украшениями из этого драгоценного металла, многие испанцы уже видели. Они давно научились выбивать из индейцев золото – путем обмена на безделушки, взятия в заложники, угрозами, пытками – всеми доступными им способами. Правитель Мексики, увы, оказался ничем не лучше вождя какой-нибудь островной деревни. И заставил его подчиниться этом человек, превосходивший его смелостью, силой воли, умом – действительно выдающийся деятель эпохи Возрождения – Эрнан Кортес.
Кортес родился в Испании в 1485 году в городе Медельин, провинции Эстремадура – «матери конкистадоров» (уроженцами этой же провинции были и Васко Нуньес де Бальбоа, и Франсиско Писарро, и многие другие завоеватели Америки), в небогатой дворянской семье идальго Мартина Кортеса. В 14 лет юный Эрнан, согласно воле отца, боевого капитана, желавшего видеть сына юристом, отправился учиться в знаменитый университет Саламанки. Там он в течении двух лет изучал право, латынь, античную историю, риторику и другие предметы и хотя не проявлял особого усердия, но все же получил, если верить некоторым хронистам, степень бакалавра.
Через два года учебы он оставил университет и вернулся в родительский дом. Не находя себе дела (хотя, по некоторым источникам, какое-то время Кортес был нотариусом в Вальядолиде), он вел беспутную жизнь. Однажды под покровом ночи молодой Кортес, пытаясь проникнуть в дом к какой-то красотке, где ему было назначено свидание, почти добрался до цели, но неожиданно рухнул вниз с высоты третьего этажа. Когда по прошествии многих недель он поправился, ему пришлось покинуть отчий дом.
Сначала будущий покоритель ацтеков намеревался принять участие в военных действиях в Италии, но в 1504 году отправился на остров Эспаньолу (Гаити), куда из Испании направлялось множество молодых искателей приключений и добычи. Эрнан не без оснований надеялся на покровительство своего родственника – губернатора острова Николаса де Овандо. Овандо, обладатель одной из высших степеней в духовном рыцарском Ордене Алькантара – титула командора, а позднее – главный командор, в 1502–1509 годах был наместником на острове Эспаньола. По рассказам, судно, на котором плыл Эрнан из Испании, отделилось от флотилии (владельцы хотели первым продать свои товары на острове) и попало в бурю. Корабль сбился с курса, и определить его местонахождение было невозможно. Но однажды утром на рею опустился белый голубь и, немного отдохнув, вновь взвился в воздух, и скрылся вдали; последовав за птицей, мореплаватели достигли Эспаньолы. Позднее в этом увидели знамение – Всевышний, дескать, не допустил, чтобы Эрнан Кортес – будущий воитель за святую католическую веру – погиб в водах океана.
На Эспаньоле Кортес получил участок земли с индейцами и должность нотариуса. Но этого ему было мало, и молодой идальго заявил: «Я приехал сюда добывать золото, а не копаться в земле, как мужлан». Кортес любил пирушки, дамское общество, дрался на дуэлях и участвовал в карательных операциях против индейцев, чаще всего под командованием Диего Веласкеса, тогда еще помощника губернатора Эспаньолы Николаса де Овандо. Кортес отличился в первых же экспедициях. Из-за болезни он не смог принять участие в злополучном походе Диего де Никуэсы в Дарьенский залив. В том, что Кортес счастливо избежал этой опасности, некоторые хронисты опять увидели результат вмешательства свыше.
Вообще, в биографии Кортеса авторы его жизнеописаний видели немало свидетельств особого расположения Бога, чудесных совпадений. Так, хронист Писарро-и-Орельяна, утверждал, что Эрнан Кортес родился в 1483 году в один день с будущим отцом Реформации Мартином Лютером – еретиком, исчадием ада, всеми силами стремившимся истребить католическую церковь. Всевышний, мол, послал Кортеса в этот мир для того, чтобы он, в противовес Лютеру, поддерживал и распространял истинную – католическую веру.
В 1511 году Диего де Веласкес начал завоевание Кубы, и Кортес сменил покой поселенца на полную приключений жизнь конкистадора. Во время кубинского похода он, благодаря своей открытой, жизнерадостной натуре и мужеству, приобрел немало друзей. Кортес находился в фаворе у назначенного губернатором Веласкеса и даже стал личным секретарем своего покровителя. Он поселился в первом испанском городе на Кубе, Сантьяго-де-Барракоа, где дважды избирался алькальдом (городским судьей).
Но вскоре Диего Веласкес разгневался на Кортеса из-за ухаживаний последнего за юной Каталиной Хуарес ла Маркайдой из богатой, родственной Веласкесу семьи. К тому же Кортес присоединился к недовольным, считавшим, что их обделили добычей, не дали должностей и полагающихся земель. Он взялся доставить жалобу на Веласкеса на Эспаньолу. Однако губернатор узнал о заговоре и тотчас приказал арестовать Кортеса, заковать в цепи, бросить в темницу, а потом повесить. Но молодому конкистадору удалось избавиться от цепей и сломать оконную решетку. Он спустился через окно второго этажа и на улицу. Затем беглец укрылся в церкви, но Веласкес расставил вокруг нее стражу, зная, что рано или поздно тот покинет свое убежище. Через несколько дней Кортеса вновь поместили в тюрьму. Позже его доставили на каравеллу, но ему вновь удалось освободиться и бежать на лодке.
По словам хронистов, Кортес всюду находил себе друзей. Вскоре состоялось его примирение с Веласкесом, который простил Кортеса, женившегося на Каталине и таким образом породнившегося с влиятельной семьей. Многочисленные покровители смогли помочь ему избежать виселицы и добились для него надела земли (с индейцами), богатых рудников и должности алькальда на Кубе. Какое-то время Кортес прибыльно занимался торговлей скотом, потом снова взялся за оружие.
История покорения в 1519–1521 годах государства ацтеков нам уже известна. Вскоре после захвата Теночтитлана рядовые участники похода Кортеса проиграли в карты последние деньги из своей доли награбленного золота. Сам же Кортес вернулся на Кубу, а затем в Испанию, вернулся как победитель. Денег у него было больше, чем у самого Карла V. А за деньги можно приобрести все. Были преданы забвению все грехи Кортеса, все его преступления. Король наделил его титулом «адмирал Южного моря».
Дополнением к славе должна была стать жена из хорошего дома. У Кортеса уже имелась законная жена Каталина на Кубе, но теперь ему было разрешено все, и он женился еще раз – на Хуане де Суньига, племяннице герцога Бехорского, одного из влиятельнейших лиц при испанском дворе. Марину, свою незаменимую советчицу и переводчицу, свою возлюбленную и ангела-хранителя, которая родила ему сына, маркиз отдал одному из своих офицеров.
В 1522–1528 годах Эрнан Кортес – губернатор, позже генерал-капитан завоеванной им Новой Испании. До 1524 года испанские конкистадоры основали в Мексике несколько городов. Кортес большую часть времени проводил в Койоуакане, откуда лично руководил восстановлением Теночтитлана. В эти годы он проявил себя как талантливый администратор, колонизатор, военный. В 1524–1526 годах Кортес во главе войска совершил поход в Гондурас. С 1527 до 1540 года он снаряжал суда, организовывал экспедиции к Молуккским островам, (чтобы выяснить прямой путь на родину пряностей), на поиски пролива между Южной и Северной Америками (первая экспедиция на поиски такого пролива во главе с Кристобалем де Олидом была послана Кортесом еще в 1523 году); на север (экспедиция открыла полуостров Калифорния).
Сам Кортес на протяжении всей жизни пользовался доверием туземцев, для которых он часто выступал в качестве адвоката и которые, по свидетельству очевидцев, очень уважали его. Однако недоверие испанского двора к конкистадору и интриги королевских чиновников в самой Мексике не позволили Эрнану Кортесу осуществить свою мечту – распространить власть Испании до «Южного моря» и берегов Азии. Его, принесшего монарху в качестве трофея могущественную державу, завистники обвинили в стремлении к отделению от испанской короны.
Узнав о том, что противники за его спиной активно плетут против него интриги, Кортес отправился в Испанию для встречи с королем. В конце мая 1528 года конкистадор с внушительной свитой высадился в порту Палое. При дворе его приняли со всеми почестями. Кортес поклялся в своей верности монарху, и 6 июля 1529 года король пожаловал ему титул «маркиза долины» (имеется в виду долина Оахака в Южной Мексике, которую Кортес получил в наследственное владение), наградил большим крестом ордена Святого Иакова. Однако должности губернатора на этот раз Эрнан не получил. Назначенный генерал-капитаном Новой Испании и островов Южного моря, Кортес, однако, не обманывался относительно того, что новые большие экспедиции смогут закончиться успешно лишь в том случае, если первооткрыватель будет располагать губернаторскими полномочиями.
В июле 1529 года конкистадору были переданы новые участки земли в столице Оахака. Кортес стал сеньором 22 поселений, и 23 ООО индейцев были объявлены его вассалами. Женившись на Хуане Суньига, дочери графа де Агилара, Эрнан получил доступ в дома испанской аристократии – грандов. Имя завоевателя гремело по всей Европе и в Новом Свете, так что Кортес, по свидетельству современников, соперничал в славе полководца с Александром Македонским, а в богатстве – с Крезом.
Весной 1530 года он в сопровождении супруги и своей престарелой матери доньи Каталины вернулся в Мексику, где посвятил себя преимущественно задачам колонизации. Он поддерживал выращивание сахарного тростника, разведение мериносовых овец и разрабатывал золотые и серебряные рудники. Но эти мирные занятия не могли удовлетворить его натуру авантюриста.
В 1535 году Кортес сам отправился в экспедицию, прошел вдоль побережья Калифорнийского залива до 30-го градуса северной широты. На юге Калифорнийского полуострова он основал город Санта-Крус, нынешний Ла-Пас. Но три корабля из экспедиции не вернулись назад. Финансовый ущерб, нанесенный Кортесу, составил в итоге почти 200 ООО золотых дукатов.
В 1540 году в сопровождении своего сына от индеанки доньи Марины дона Мартина Кортес высадился в Испании. Король отсутствовал, тем не менее, в столице знаменитому конкистадору был оказан пышный прием. Его тепло приветствовали в совете по делам Индии, но ощутимых успехов маркиз не добился. В 1541 году Кортес вместе с сыном принял участие в памятном алжирском походе Карла V. Во время шторма, который уничтожил часть флота, галера маркиза также стала жертвой стихии. Кортесам едва удалось спастись.
К сожалению, в Испании инициативы Кортеса не находили отклика у аристократов. По возвращении на родину король также не поддержал его планов расширить границы испанской империи за счет всей территории вновь открытого континента. После трех лет, проведенных в ожидании, Эрнан решил вернуться в Мексику. Однако ему удалось добраться лишь до Севильи. Там он заболел дизентерией. Кортес успел завершить свои земные дела и 11 октября 1547 года написал завещание. Он умер 2 декабря этого года в возрасте 62 лет.
Вначале завоеватель был погребен в фамильном склепе герцогов Медина-Сидониа. Через 15 лет его останки были перевезены в Мексику и захоронены во францисканском монастыре в Тескоко рядом с могилой его матери. В 1629 году маркиза опять перезахоронили – на сей раз его усыпальница была расположена во францисканской церкви в Мехико. В 1794 году его саркофаг был перенесен в «Больницу Иисуса из Назарета», когда-то учрежденную Кортесом. Эту могилу украшал простой надгробный камень и бронзовый бюст. Для того чтобы спасти останки от уничтожения, в 1823 году их пришлось тайно извлечь. В Неаполе, в склепе герцогов Террануова-Монтелеоне, потомков правнучки завоевателя, великий завоеватель обрел, наконец, свой последний приют. Высказанное в завещании пожелание Кортеса – найти вечное пристанище в Койоуака-не – осталось невыполненным. Покоритель Мексики похоронен вдали от тех мест, где познал триумф, вдали от страны, с которой его имя связано навеки.
Современники считали Кортеса щеголем и мотом, отмечали его приятную наружность, тонкое обхождение и умение располагать к себе людей. Его, как и других конкистадоров, характеризовали дерзость и жестокость в сочетании с религиозностью и огромной жаждой наживы, вероломством и презрением к культурным ценностям других народов. Из пяти писем Кортеса, написанных в период с 1519 по 1526 год, сохранилось четыре. Его послания королю – один из важнейших памятников литературы эпохи Великих географических открытий. В честь Кортеса названы семь городов и бухта.
Почестей удостоился не только он сам, но и его конь, в этом его тоже можно сравнить с Александром Македонским. В джунглях Петена (ныне область в Гватемале и Гондурасе) на озере располагался город народа ица (майя), Тайясаль – последний свободный город майя, в который испанцы вошли только в 1697 году. В городе они увидели великолепные дворцы, административные здания и 19 храмов. Оказалось, что один из храмов был посвящен Цимин Чаку – Громовому Тапиру, любимому вороному жеребцу Кортеса Моросильо. В 1524 году через территорию ица Кортес шел на усмирение бывших королевских офицеров, которые стали заводить в Центральной Америке собственные «державы», независимые от Кортеса и короля. Дружески настроенным ица Кортес оставил раненого коня. Лошади производили на индейцев еще большее впечатление, чем светлокожие и бородатые испанцы. Божественное животное кормили всем, даже человеческим мясом, но конь издох. Тогда майя-ица воздвигли храм в честь Громового Тапира, украсив его каменным изваянием коня.
Берналь Диас писал о Кортесе: «Он был хорошим латинистом и, беседуя с учеными людьми, говорил с ними на этом языке. По-видимому, он даже доктор права. Он также немного был поэтом и сочинял прелестные стихи, и то, что он писал, было весьма достойным». А вот что он же сообщает о внешности своего главнокомандующего: «Что же касается внешности Кортеса, то он был привлекательным, статным и сильным. Лицо его имело пепельно-серый оттенок; оно было бы красивее, будь немного длиннее… Выражение лица едва ли свидетельствовало о веселом нраве. Его взгляд был большей частью серьезным, но он мог, когда хотел, придавать своим глазам большую любезность… Он был превосходным наездником, искусным в обращении с любым оружием, в сражении как в пешем, так и в конном строю, и, что самое главное, он обладал мужеством, которое не останавливалось ни перед чем. Если Кортесом овладевала идея, то его уже невозможно было заставить отказаться от нее, в особенности в делах военных…»
Типичные конкистадоры. Писарро и его братья
Почему следующего за Кортесом по удачливости конкистадора, человека, сумевшего завоевать страну Великого Инки, мы назвали типичным? Прежде всего потому, что он завоеватель «второй волны», последователь, эпигон. Начиная с Колумба, пришельцы двигались по морю и островам будто наощупь: остров впереди или материк? Пролив или озеро? Что за люди идут навстречу? Чем их убедить или напугать? Первые конкистадоры сталкивались с непредвиденными трудностями – это мог быть климат, недовольство соратников, необъятные пространства, фатальное невезение. Завоеватели второй волны заранее знали то, что завоеватели первой волны узнавали на своей шкуре. Традиционное конкистадорское упрямство подхлестывала зависть к первопроходцам. После побед Кортеса никакие серебряные рудники и хлопковые плантации не могли удовлетворить претензий авантюристов. Новый Свет становился все больше, это уже был материк, а не группа островов, как вначале. Сколько Мексик и Гаити скрывалось там, куда еще не ступала нога ни одного испанца?
Два знаменитых конкистадора были родом из испанской провинции Эстремадура: Эрнан Кортес появился на свет в городке Медельин, Франсиско Писарро – в Трухильо. Между ними существовала и родственная связь: Кортес был сыном Мартина Кортеса и донны Каталины Писарро. Кортеса и Писарро отличали незаурядная смелость, оба были прирожденными лидерами, искателями приключений. Своих лучших людей оба набирали именно в Эстремадуре, суровой, высокогорной области Испании.
Незаконнорожденный сын полковника Франсиско Писарро ни за что не желал быть пастухом, поэтому отправился в Америку на поиски счастья. Прибыв туда в 1502 году, он семь лет прослужил в районе Карибского моря, участвуя в военных компаниях против индейцев. В 1524 году Писарро вместе с Диего де Альмагро и священником Эрнандо де Люке организовал экспедицию по неосвоенным европейцами территориям Южной Америки. Еще до начала экспедиции они заключили в церкви контракт о разделе добычи. Но участникам экспедиции так и не удалось найти ничего интересного. В 1526 году состоялась вторая экспедиция, в ходе которой Писарро наменял золота у туземцев. Также в ходе этой экспедиции испанцами было захвачено трое инков – из них хотели сделать переводчиков. Эта экспедиция оказалась очень тяжелой, на долю ее участников выпали и болезни, и голод.
О том, что империя ацтеков завоевана испанцами, инки не знали, потому что не имели прямых контактов с ацтеками и майя. О белых людях инки впервые услышали только в 1523 или 1525 году, когда некий Алехо Гарсия во главе индейцев племени чиригуано напал на сторожевой пост страны в Гран-Чако.
В 1527 году Франсиско Писарро ненадолго высадился на северо-западном перуанском побережье в Тумбесе, и вскоре отплыл, оставив здесь двоих своих людей. Но даже одного из них хватило, чтобы заразить местных жителей оспой. В результате территория современного Эквадора была опустошена еще до возвращения Писарро.
От местных жителей Писарро узнал о большом количестве золота и серебра, которыми украшали сады и храмы в глубине материка. Понимая, что для того, чтобы заполучить эти богатства, необходимы значительные военные силы, Писарро отправился в Испанию и обратился за помощью к Карлу V. Он рассказал о несметных сокровищах инков. Карл V пожаловал Писарро титул губернатора и капитан-губернатора на всех землях, которые тот сумеет завоевать и сможет контролировать.
Как уже было сказано, инки пострадали от появления европейцев на их континенте еще до начала завоевания испанцами. Черная оспа косила целые семьи не имевших к ней иммунитета туземцев. Но были и свои, внутренние проблемы. Когда в 1527 году умер Уайна Капака (Верховный Инка), высшая государственная должность должна была перейти к кому-то из его сыновей от главной жены. Обычно выбирался тот из сыновей, кто, по мнению монарха, мог лучше справиться с обязанностями. В Куско, столице инков, знать провозгласила новым императором Уаскара (его имя в переводе означает «сладкий колибри»). Но помимо Куско у империи был и другой важный центр. Последние годы своей жизни предыдущий Верховный Инка провел в Кито (нынешней столице Эквадора).
Поэтому здесь проживала и значительная часть двора. Город практически превратился во вторую столицу. Расквартированная в Кито армия отдавала предпочтение другому сыну Уайны Капака – Атауальпе (его имя переводится, как «дикий индюк»). Большую часть своей жизни он провел рядом с отцом на полях сражений. Это был человек острого ума. (Позднее испанцы удивлялись скорости, с которой он освоил игру в шахматы). В то же время Атауальпа был беспощаден и скор на расправу, доказательством этому служил страх придворных навлечь на себя его гнев.
Атауальпа выказывал лояльность по отношению к новому Верховному Инке, но отказывался прибыть ко двору брата, возможно опасаясь того, что Уаскар видит в нем соперника и попытается устранить. В конце концов Уаскар потребовал, чтобы брат находился рядом с ним при дворе. Отказавшись и на этот раз от приглашения, Атауальпа послал вместо себя послов с дорогими подарками. Уаскар, возможно под действием враждебно настроенных к его брату придворных, подверг пыткам людей Атауальпы, и казнил их. Вслед за этим он направил свою армию в Кито, приказав силой доставить Атауальпу в Куско. Последний призвал верных ему воинов к оружию.
Армия Куско вначале даже сумела взять в плен Атауальпу. Но ему удалось бежать и присоединиться к своим. В последовавшей за этим битве его войска победили. Уаскар в срочном порядке собрал вторую армию и отправил ее в Эквадор. Новобранцы тем более не могли сравниться с ветеранами Атауальпы и были разбиты в двухдневном бою. В итоге Атауальпа захватил в плен Уаскара и с триумфом вступил в Куско, после чего началась жестокая расправа над женами, друзьями и советниками неудачливого брата.
В 1532 году Писарро с Альмагро вернулись в Тумбес вместе с двумя сотнями хорошо вооруженных авантюристов. На месте когда-то цветущего города они застали лишь руины: он сильно пострадал от эпидемии, а потом и от гражданской войны. В течение пяти месяцев Писарро двигался вдоль побережья, по пути грабя склады инков. В итоге конкистадор отправился ко двору Атауальпы. Девять из его людей, напуганные перспективой оказаться в гористой местности во владениях инков, повернули назад. Испанцев поражали мощеные каменными плитами местные дороги с высаженными по обочинам деревьями, а также каналы, облицованные камнем.
Узнав о продвижении белых людей внутри его страны, Атауальпа пригласил их к себе в гости. Со слов посла он понял, что испанцы выглядят и настроены дружелюбно. Во время встречи с послом Писарро сделал подарки монарху и много говорил о мире.
Завоеватель прибыл в Тумбес 13 мая 1532 года и двинулся в Кахамарку со 110 пешими и 67 конными воинами. Атауальпа был осведомлен об этом из донесений разведки. Разведчики уверяли, что кони не видят в темноте, что человек и конь – единое существо, которое при падении уже не способно сражаться, что аркебузы испускают лишь громы, да и то лишь дважды, что испанские длинные стальные шпаги совершенно бесполезны в битве.
Отряд конкистадоров на своем пути мог быть уничтожен в любом из ущелий Анд, но этого не произошло. Заняв защищенную с трех сторон стенами Кахамарку, испанцы передали императору приглашение прибыть в город на встречу. До сих пор никто не может объяснить, почему Атауальпа дал завлечь себя в ловушку. Он прекрасно знал о силе чужеземцев, причем излюбленным тактическим приемом самих инков была именно засада. Возможно, император был движим какими-то особыми побуждениями, недоступными пониманию европейцев. Под вечер 16 ноября 1532 года Атауальпа явился на площадь Кахамарки во всем своем великолепии, в сопровождении многочисленной свиты – правда, безоружной, как того потребовал Писарро.
Атауальпа упрекнул испанцев за разграбление его складов и за пренебрежительное отношение к индейцам на побережье. В ответ испанцы начали хвастаться своим воинским искусством и предложили воспользоваться их услугами. Во время встречи Эрнандо де Сото хотел напугать Атауальпу и почти наехал на него, сидя на коне, так что клочья пены с удил скакуна попали на одежду Инки. Но Атауальпа не дрогнул. Позже он приказал казнить тех придворных, которые выказали страх. Писарро же, следуя примеру Кортеса, который завоевал могущественную империю ацтеков, похитив императора, начал готовить засаду.
Ночью Атауальпа послал 5000 воинов, чтобы перекрыть дорогу к северу от Кахамарки. По разработанному им плану, как он позже признался испанцам, воины должны были захватить в плен живыми Писарро и всех его воинов, чтобы принести в жертву богу Солнца – Инти, а их лошадей оставить для разведения.
На рассвете Писарро разместил своих людей в строениях вокруг площади. Ожидание было томительным для испанцев, так как десятикратное численное превосходство инков пугало и подавляло их. Позже, как признался один из очевидцев, «многие испанцы безотчетно из-за сковавшего их ужаса мочились в штаны». На закате к площади приблизилась императорская процессия. 80 слуг несли Атауальпу на деревянных носилках, инкрустированных золотом и украшенных перьями попугаев. Монарх в одеждах с золотыми нитями, весь в украшениях, восседал, держа в руках золотой щит с геральдическим изображением Солнца. Тут же были танцоры и аккомпанировавшие им музыканты. Его свита насчитывала более 5000 воинов (основные силы, порядка 80000 воинов, были за городом). Все они пришли без оружия.
На площади инки увидели лишь одного доминиканского монаха в сутане с крестом в одной и Библией в другой руке. Королевский совет в Испании постановил, что язычникам нужно предоставлять возможность принять христианство добровольно, без кровопролития, и конкистадоры решили не нарушать букву закона. Монах объяснил смысл христианской веры правителю инков, а переводчик объяснил правителю инков, что его просят принять религию чужеземцев. «Вы говорите, что ваш Бог принял смерть, – ответил на это Атауальпа, – а мой все еще живет», – показал он на склоняющееся к горизонту Солнце. Император взял в руки протянутый ему молитвенник. Насколько он понимал, испанцы ценили эту вещь так, как индейцы ценили «уака» – идола, в котором, как они считали, был заключен дух богов. Но книга казалась ему игрушкой в сравнении с их громадным каменным «уака», которому поклонялись инки, поэтому он швырнул Библию на землю. Как утверждают очевидцы, после этого монах повернулся к Писарро и сказал ему и его людям: «После такого можете напасть на них. Я заранее отпускаю вам все ваши грехи».
Писарро подал сигнал к атаке. Две пушки дали залп по толпе индейцев. Испанские всадники выехали из зданий в полном вооружении и атаковали безоружных инков. За ними под звук труб последовали пехотинцы с боевым кличем – «Сантьяго!» (имя святого, помогающего, по убеждению испанцев, одержать верх над противником). Это была жестокая резня.
Писарро с трудом вытащил из нее Атауальпу. В течение нескольких часов в Кахамарке и вокруг города погибло 6000 инков, но не один испанец не был убит. В число немногих раненых попал и сам Писарро, получивший ранение от своего же солдата, когда пытался прорваться к царственному противнику, чтобы захватить того живым.
Многие исследователи пытались понять, почему Атауальпа совершил роковую ошибку, придя к испанцам с безоружными воинами. Возможно, вождь даже не мог представить, что столь малочисленный отряд дерзнет напасть на его громадную армию. А может, он просто поверил речам испанцев о мире.
В плену Атауальпе позволили сохранять все королевские привилегии. Все его жены и слуги находились подле него. К нему являлись вельможи и исполняли его приказания. Менее чем за месяц он научился говорить и даже немного писать по-испански, что еще раз доказывает, что он был незаурядным человеком.
Инки не воспринимали золото и серебро как что-то ценное. Для них это был просто красивый металл. Золото они называли «потом Солнца», а серебро «слезами Луны». Для них более ценными были ткани, так как на их изготовление уходило много времени. Поняв, что белые люди думают иначе, Атауальпа решил откупиться, предложив за свою свободу наполнить комнаты, в которых он находился, золотом, а также дважды «набить серебром индейскую хижину». Вместо освобождения он, таким образом, подписал свой смертный приговор. Правитель страны инков лишь разжег алчность испанцев. В то же время, боясь, что его брат сможет предложить за свою свободу еще больше золота, он приказал казнить Уаскара.
Тем временем среди испанцев прошел слух, что Атауальпа готовит против них заговор. Находясь в окружении враждебно настроенных индейцев, недавние их победители постоянно ждали «удара в спину». Испанцы стали подозрительными, боялись, что все равно не уйдут живыми из страны. На заседании совета, возглавлявшегося самим Писарро, было решено сжечь Атауальпу на костре. Когда испанцы сообщили вождю о своем решении, он расплакался, потому что по верованиям инков, уничтожение тела означало лишение бессмертия. После короткого формального суда 29 августа 1533 года испанцы обвинили его в заговоре и в «преступлениях против испанского государства».
Монах перед смертью Верховного Инки еще раз попытался обратить его в христианскую веру. Понимая, что если он примет христианство, то его не сожгут, а удушат с помощью гарроты (обруч с винтом для медленного удушения жертвы), Атауальпа согласился пройти обряд крещения, предполагая, что тело его будет после казни передано приближенным для мумификации. Но испанцы и здесь обманули его. После того как вождь был задушен, они сожгли его одежды и часть тела на костре. Оставшуюся часть они предали земле.
Испанцы, почти не встречая сопротивления, дошли по прекрасной дороге до Куско и 15 ноября 1533 года взяли город. Писарро понимал, насколько выгодно иметь «ручного» местного правителя. Он остановил выбор на еще одном сыне Уайны Капака – Манко Инке, ведь когда испанцы прибыли в Куско, их встречали как героев, свергнувших узурпатора и восстановивших в правах законных властителей инков.
Конкистадоры не отличались великодушием и всячески унижали Манко, пренебрежительно относясь к обычаям инков. Худшее произошло, когда Писарро отправился на океанское побережье, чтобы основать там новую столицу – Лиму. Главными он оставил своих братьев Гонсало и Хуана. Гонсало относился к Манко с нескрываемым презрением. Похитив его любимую жену, он надругался над ней. Бесчинства, творимые испанцами, привели к тому, что Манко наотрез отказался от сотрудничества и предпринял попытку покинуть Куско. Испанцы вернули его в столицу закованным в цепи. В заключении его подвергли разного рода унижениям.
В 1536 году, когда часть конкистадоров под предводительством Диего Альмагро отправилась в завоевательную экспедицию в Чили, Манко ускользнул из-под надзора испанцев, уговорив одного из братьев Франсиско, Эрнандо, (который совсем недавно приехал в Куско из Испании), временно выпустить его из-под ареста, чтобы он мог помолиться в святилище. За это Верховный Инка обещал подарить Эрнандо Писарро золотую статую. (По другой версии, он был выпущен, чтобы найти и затем передать испанцам сокровища своего отца.) Но как только Манко выбрался за пределы Куско, он призвал народ к восстанию. Момент для этого был выбран благоприятный. Альмагро и Писарро при поддержке своих сторонников затеяли спор о разделе военной добычи, вскоре переросший в открытое военное столкновение.
Уничтожив всех испанцев в окрестностях Куско, четыре армии, собранные Верховным Инкой, 18 апреля 1536 года обрушились на столицу. Обороной города руководил опытный солдат Эрнандо Писарро. В его распоряжении имелось лишь 130 испанских солдат и 2000 индейцев-союзников, но он проявил незаурядный военный талант и выдержал осаду. В это самое время инки атаковали и Лиму, основанную Писарро в 1535 году и объявленную им новой столицей Перу. Поскольку город лежал на равнинной местности, испанцы успешно использовали кавалерию и быстро разбили индейцев. Писарро послал на подмогу брату четыре отряда конкистадоров, но они так и не смогли пробиться к осажденному Куско. Однако после трех месяцев осада Куско была снята из-за того, что многие воины покинули армию Инки в связи с началом земледельческих работ, к тому же к городу приближалось возвратившееся из Чили войско Альмагро.
Манко II и тысячи преданных ему людей отступили на заранее подготовленные позиции в горном массиве Вилькабамба к северо-востоку от Куско. С собой индейцы унесли сохранившиеся мумии прежних инкских правителей. Здесь Манко создал так называемое Новоинкское государство. За короткий срок была возведена новая столица – Вилькабамба. Она насчитывала около трехсот домов и шестидесяти монументальных сооружений. Из этого города инки порой совершали набеги на завоевателей, нападая на их сторожевые посты. В 1572 году испанцы решили покончить с этим последним оплотом инков, свидетельством их прежнего могущества. Однако, добравшись до Вилькабамбы, испанцы на ее месте нашли лишь пустынные развалины. Защитники перед тем, как покинуть город, сожгли его. Испанцы продолжили погоню, проникая все дальше и дальше в джунгли. В итоге ими был захвачен последний вождь инков Тупак Амару. Его привезли в Куско и отрубили голову на городской площади. Так пресеклась династия правителей инков.
Надо сказать, что с победой над восставшими инками гражданская война между воинами Писарро и «чилийцами» Альмагро не закончилась. В 1538 году Альмагро был захвачен в плен и казнен, а три года спустя его сторонники убили Писарро. Во главе враждующих партий конкистадоров встали новые лидеры.
В погоне за мифами
Возможно, важнейшие географические открытия в Новом Свете были совершены в погоне за химерами, когда отряды конкистадоров отправлялись на поиски источника вечной молодости, страны амазонок, «золотого города», «серебряной горы». В ходе этих экспедиций закручивались сюжеты настолько захватывающие, что до них было далеко и рыцарским романам. Не только жажда наживы толкала вперед завоевателей, ими двигало тщеславие и безумнаяя фантазия.
Один из героев этих походов стал персонажем сонета де Эредиа и поэмы Гейне. Речь идет о Хуане Понсе де Леоне, по мнению одних хронистов – «уважаемом и благородном идальго», «муже возвышенного строя мыслей, мудром и опытном в ратном деле». По мнению других – самым жестоким из конкистадором. Итак, он был решительным, бесстрашным, упорным, властным, жестоким, алчным, но при этом по-своему благородным, верящим в чудо…
Де Леон прибыл на Эспаньолу со второй экспедицией Колумба (в 1493 году) простым пехотинцем. Когда же сам адмирал и еще 200 человек заболели малярией и начались смуты, де Леон не испугался трудностей и не уплыл с сотнями несостоявшихся колонистов в Испанию. Он верил, что в Новом Свете его ждет удача. 15 лет он провел на Эспаньоле —15 унылых лет, заполненных войнами с индейцами, болезнями, опасностями, месяцами голода, необоримой тоской. В конце концов он стал губернатором маленького островка Сан-Хуан, открытого Колумбом во время второй экспедиции, с которой он прибыл в Новый Свет. Золотая цепь, посланная им в дар королю Фердинанду, позволила избавиться от других претендентов на владение островом. Понсе де Леон завел дружбу с главным касиком острова, да такую крепкую, что тот предложил испанцу стать гуаитиао, то есть кровными братьями, и обменяться именами. Тогда же касик рассказал новому брату о чудесном острове Бимини, острове Вечной молодости:
Понсе де Леон был уже немолод и не был наивен. Но он был человеком своего времени. В Европе многие всерьез верили в существование таких природных явлений, как омоложивающие воды. Новый же Свет был чудесной, неизведанной землей, и где, как не здесь, было находиться «живой воде». На средневековых картах появился «остров Юпитера, или бессмертия, где никто не умирает». Америго Веспуччи в письме от 1502 года сообщает о долголетии туземцев Бразилии, поэтому все первые исследователи Нового Света полагали, что далее, за уже открытыми островами, лежат благодатные земли, текут чистые и здоровые воды.
Де Леону пришлось столкнуться с мятежом, который подняли недавно покоренные островитяне. Местные индейцы, араваки, схватив одного испанца, выяснили, что их угнетатели смертны. Объединившись со своими давними врагами, карибами, индейцы выставили 10 тысяч воинов против 300, которые остались у де Леона после массового бегства христиан с острова. Испанцам, как всегда, помогла сплоченность и выдержка: аркебузиры убили зачинщиков восстания, после чего индейцы разбежались. Теперь де Леон мог отослать королю прошение о патенте на открытие и освоение острова Вечной молодости. И такой патент был ему дан в 1512 году. Понсе де Леон был назначен правителем (аделантадо) и судьей (алькальдом) острова Бимини. В Старом Свете взволновались престарелые царедворцы – они считали, что воду уже вот-вот доставят в Европу.
В снаряженные на свои средства корабли Леон набрал, наверное, самый старый и немощный экипаж в истории морского флота, но лоцманом взял опытного морехода де Аламиноса, штурмана Колумба. Самому аделантадо тоже было 53 года – по тем временам возраст почтенный. Флотилия поплыла вдоль Багам. Людям де Леона предстояла непростая задача. Багамский архипелаг насчитывает более 700 островов, и испанцам пришлось пробовать воду из всех встречающихся на них пресных источников. Но результата все не было – старые оставались старыми, увечные – увечными. Через три недели после начала экспедиции путешественники увидели большую землю, которую Хуан Понсе де Леон назвал Флорида, что значит «цветущая». Хронист похода де Эррера записал: «и, приняв ту землю за остров, нарекли ее Флоридой, потому что своим видом она была красивая, ровная и гладкая, с пышными и свежими лесами по берегам».
Экспедиция долго двигалась на север, но в определенный момент вынуждена была повернуть на юг, где корабли попали в полосу теплого морского течения – «морскую реку». Так де Леон стал первооткрывателем Гольфстрима – «реки», несущей в 96 раз больше воды, чем все реки Земли вместе взятые. Экспедиция обследовала западную часть «острова» Флориды и прошла 200 километров вдоль побережья полуострова Юкатан (1513 год), который до повторного открытия его Грихальвой (в 1518 году), назывался Бимини.
Нападения инцейцев и неотложные губернаторские дела заставили Хуана Понсе де Леона возвратиться назад, во Флориду. Через некоторое время он отбыл со своего «острова» в Испанию. Де Леон не привез монарху бочонок живой воды, но приподнес в дар 5 тысяч песо золотом и новые земли. За это он получил немало новых титулов и патентов, в том числе и на колонизацию Флориды.
Хуан Понсе де Леон не оставлял надежду найти источник вечной молодости. В 1521 году, в возрасте 61 года он отплыл во Флориду. С ним были поселенцы, миссионеры, солдаты, лошади, птицы и семена. Источник все не находился, зато один раз отряд испанцев обстреляли очень рослые, сильные индейцы с полутораметровыми луками в руках, их стрелы пробивали железные доспехи. Де Леон предположил, что сила и рост этих удивительных людей – следствие того, что они пили воду из ненайденного источника молодости и силы. Из всего испанского отряда удалось спастись лишь семерым, сам де Леон был ранен; но даже умирая на Кубе, он грезил, указывая на север, туда, где бьет живительный источник вечной юности…
Воображение конкистадоров рисовало им сказочные страны, где на берегу океана возвышаются сапфировые горы и текут ручьи среди золотого песка, бывалые капитаны рассказывали, что видели вдали сверкающие золотые вершины, а индейцы утверждали, что существует «Страна Золотого Человека», Эльдорадо – Золотая страна. Вот куда больше всего стремились испанские завоеватели, вот для чего открывали Америку.
Действительность быстро развеяла мечты первых европейских поселенцев – на острове Гаити, который открыли первым, не было золотых гор. Но конкистадоры не сдавались. Нет здесь – будет дальше! Где только не искали в Америке мифическую страну Эльдорадо. Этот процесс начался с первыми открытиями Колумба и не закончен до сих пор.
Чего только не искали в Америке очарованные индейскими и европейскими легендами конкистадоры и купцы: страну амазонок, страну Маноа, Кивир, Сиволу… За всем этим стояли средневековые мифы: «золото, как деревья, быстрее появляется в жарком климате, а на экваторе – обязательно»; «страна амазонок, как и страна карликов – примета, говорящая о близости золота; дивно-чудные змеи и грифоны свидетельствуют о том же».
Время от времени в поселениях европейцев показывались чудом вернувшиеся из плена или многолетних экспедиций путешественники. Даже намека непоседливым авантюристам хватало, чтобы отправиться на поиски страны чудес. Индейцы – кто искренне, а кто для того, чтобы спровадить незваных гостей, рассказывали испанцам, что там, вдалеке (в горах, на озере, у реки и т. д.) есть то, что вы ищете. И конкистадоры искали, снаряжая экспедиции, проходили тысячи километров, нанося новые места на карту; люди гибли – сначала носильщики, рабы, потом сами инициаторы мероприятия. Но очень редко они находили что-то более существенное, чем покинутая индейцами деревня.
А ты записался в конкистадоры?
Покорители Нового Света – каковы они при ближайшем рассмотрении? Вот движется отряд… Нет, его члены еще страдают от морской болезни, едят вялено-просоленое мясо, пьют ром. Солдатского братства у конкистадоров нет и в помине, ведь это испанцы, и они ни за что не отступят от своей иерархии, не подадут руки более низкородному «однополчанину». Наверху пирамиды доны, следом идальго, затем все остальные солдаты. Далее – матросы, личные рабы – белые, черные и красные. Испанцы почтительно относились к туземной знати, что было вполне в духе феодализма. Сословная близость важнее национальной. Показательно, что из 190 гербов, пожалованных испанской короной за завоевание Нового Света, более 20 получили индейцы из числа высшей местной аристократии. Им даровали дворянские гербы, право носить шпагу и ездить на лошади.
Итак, отряд. Перед ним мы видим индейцев, прорубающих джунгли, носильщиков. Мы можем заметить собак, лошадей и даже свиней; священника из рыцарского ордена, воинствующего миссионера, писаря-счетовода; и посреди этого пестрого сборища – на носилках и реже на лошадях – наши герои. Впрочем, солдаты идут пешком. Не видно сверкающих посеребреных или позолоченных шлемов, они в поклаже, зато можно заметить некоторое количество туземных женщин, рабынь или жен, закрепленных за конкретным владельцем, от которого зависит, едет женщина в носилках или идет пешком. Не исключено, что отряд спустя пару месяцев выберется из джунглей, потеряв несколько человек (а иногда и очень много людей) от болезней, во время боев с туземцами и стычек между собой.
Перед каждым боем конкистадоры исповедовались в грехах, причащались и служили торжественные молебны. Идя в бой, они призывали на помощь Бога, Деву Марию, Святой Дух и апостолов. А после победы чаще всего исполняли во славу Бога торжественный и суровый гимн “Те Deum” («Тебя, Боже, хвалим»).
Состав отряда конкистадоров: рыцари-кабальерос, легкая конница, пехотинцы, арбалетчики-лучники, аркебузиры; артиллерия: тяжелая, средняя и легкая (фальконеты). Воинство было вооружено отличными стальными мечами, кинжалами, алебардами, топорами, пиками, копьями, луками, арбалетами, аркебузами, защищены железными и кожаными щитами, доспехами и шлемами (частично защищены и лошади – наголовниками и нагрудниками). В Новом Свете боевой клич испанцев: «Сантьяго, порази мавров!» – превратился в «Сантьяго, порази индейцев!».
Испанцы к началу XVI века считались лучшими воинами в Европе и неоднократно доказывали это в битвах с маврами, французами, швейцарцами и т. д. Отважные, упорные, выносливые; обладавшие первоклассной тактикой в использовании огнестрельного оружия и укрепленных позиций. Немаловажно то, что во время боя эти люди подчинялись командиру, как Богу, что делало их грозной силой. Правда, по окончании сражения отряд зачастую становился недисциплинированной толпой алчных, жестоких и завистливых субъектов.
Зато в отношении награбленного у конкистадоров были выработаны строгие правила. Все сносилось в одну кучу. Утаивание добычи наказывалось – вплоть до смертной казни. Писец сверял списки, затем составлялся список расходов: компенсация кому-либо за потерю лошади и снаряжения, церковные пожертвования, отчисления на мессы за погибших. Далее выбирали по одному наблюдателю от капитанов, всадников и пехотинцев. Казначей и наблюдатели откладывали «королевскую пятину», далее шла часть в премиальный фонд для особо мужественных в бою. А уже из оставшегося высчитывали долю каждого. Например, командиру отряда – 9, капитанам – 4, старшим сержантам – 3, солдату —1 доля. При успешном окончании компании доживший до этого момента участник экспедиции также получал надел земли с прикрепленными к ней индейцами – энкомьенду.
Практика такой раздачи началась еще с Колумба. Ему надо было чем-то платить своим людям. С этой же проблемой столкнулся и Кортес. Королева Испании запретила обращать в рабство своих подданных-индейцев, но Кортесу больше нечем было платить войскам, не отдавать же им часть из своей добычи! Себя он не обидел, пожаловав себе великолепные земли и приписав к ним 23 тысячи крепостных из местного населения.
Несмотря на строгий политический контроль над своими колониями, испанцы допускали частную инициативу в развитии поместий (типа энкомьенда) и торговли. При системе «опеки» корона возлагала на испанца ответственность за образование, защиту и религиозное обучение группы индейцев, в обмен на которые сам опекун получал право пользоваться их трудом. Эта система давала возможность безденежным испанцам, участвовавшим в завоевании, основывать огромные поместья и другие экономические предприятия. К сожалению наблюдение за тем, как индейцы получают образование и другие социальные блага, на самом деле не осуществлялось. Но система «опеки» сохранялась вплоть до XVIII века.
Конкистадоры умели лишь воевать, но и индейцы не могли работать на плантациях и рудниках так, как от них требовалось. Они оказались плохими рабами, не приспособленными к изнурительному, подневольному труду. Индейцы умирали или сбегали, боролись и восставали, их тысячами косила оспа. А ведь испанские кабальеро и на родине в большинстве своем были не самыми удачливыми хозяевами. Острова, деревни, области, захваченные конкистадорами, обезлюдели. За пару десятков лет погибли миллионы людей. Лас Касас – гуманист, современник Кортеса и Писарро, говорил о 12 миллионах, и это без Мексики и Перу! Пришлось завозить рабов из Африки…
На острове Эспаньола (Гаити) к концу XV века насчитывалось, по разным данным, от 300 000 до 1 000 000 индейцев, а к 1548 году их оставалось около 500 человек. На острове Куба в 1511 году индейцев было около 200 000, но уже в 1537 году их численность сократилась до 5 000 человек. О результатах жестокости испанцев, на полуострове Юкатан сообщает говорит и свидетель конкисты, которого нельзя обвинить в плохом отношении к конкистадорам, первый епископ Юкатана – Диего де Ланда: «Касик Атуэй бежал от бесчинства испанцев с острова Эспаньола на Кубу со многими своими подданными. Когда узнал, что христиане пришли на Кубу, он собрал своих воинов и сказал им: «Вы уже слышали, что христиане поблизости! И вы знаете, что претерпели от них люди на острове Гаити [Эспаньоле]. Здесь будет то же самое. А знаете ли вы, для чего христиане все это делают?» И ответили индейцы касику: «Нет, не знаем, разве только потому, что по природе своей они дурные и жестокие!» «Нет, не только потому, – сказал касик, – есть у них бог, которому они поклоняются. А чтобы заставить и нас ему поклоняться, убивают и закабаляют нас!» Около касика стояла корзина с золотыми украшениями, и он продолжал, показывая на нее: «Вот, смотрите, здесь христианский бог – золото! Давайте свершим пред ним обряд, чтобы христиане не притесняли нас!» И все закричали: «Хорошо, согласны!» И они устроили пляски. Потом касик Атуэй сказал: «Если мы оставим себе этого бога, то христиане убьют нас, чтобы отнять его. Давайте бросим его в реку!» И бросили они все золото в реку, которая там протекала. Этот касик всегда стремился уйти от христиан, куда бы они ни приходили, зная, чем они грозят. Но когда сталкивался с ними, то защищался. Наконец его схватили. За то, что он пытался уйти и защищался, христиане приговорили его к сожжению на костре живым. Какой-то францисканский монах, который присутствовал при казни, рассказывал, что касика привязали к столбу. Монах не слышал всего, что там происходило, но слышал только, как другой монах говорил касику о нашей вере и что он подымется на небо, где слава и вечный покой, если примет нашу веру, а если нет, то пойдет в ад, где пытки и мучения. Касик, подумав, спросил: «А есть ли на небе христиане?» Монах ответил, что есть, – самые лучшие. Тогда касик закричал, не задумываясь, что он не желает на небо, а хочет в ад, лишь бы не оказаться опять среди столь жестоких людей!… Вот какую славу заслужил себе Наш Сеньор Бог и наша вера в Индиях!…»
Надо заметить, что эскалация жестокости в Новом Свете шла постепенно. Индейцев нельзя было обращать в рабство (испанские власти еще раз подтвердили это в 1542 г.), но война карибов (индейцы Антильских островов) против испанцев все изменила – нашелся официальный повод убивать и порабощать. Идальго не желали, как то было предписано законом о переселенцах, разводить скот и пахать землю в раздаваемых асьендах и коралях. Они желали получать доход с серебряных рудников и плантаций. А индейцы в лучшем случае просто уходили. В остальных случаях они сражались, и как показала практика – до последнего.
Грозные завоеватели не только гибли в боях, походах, междоусобицах, иногда они попадали в плен. Судьба их при этом была разной. Ацтеки и майя приносили их в жертву богам, как и других пленных. Участь оставшихся в живых пленников была также плачевна – они становились рабами. Те, кому все-таки удавалось выжить и вернуться к своим, а таких были единицы, рассказывали об унижениях, пытках, издевательствах, самой грязной работе, которую они выполняли. Вожди племен выменивали и продавали испанцев, их могли убить в любую минуту. Интересна судьба конкистадора Кабеса де Ваки, описавшего свои злоключения в книге «Кораблекрушения». В составе одной экспедиции Нарваэса (того, что в свое время должен был арестовать Кортеса) де Вака был одним из капитанов и судьей. Бешено завидовавший Кортесу безрассудный Нарваэс поплыл к северной Флориде, но за год из 5 кораблей, 600 человек и 100 лошадей в живых осталась лишь горстка испанцев, оказавшихся на пустынном берегу, в краю индейцев апалачей. Доведенные до крайности, испанцы стали убивать и есть друг друга, что возмутило индейцев, которые сами регулярно голодали. И они разобрали испанцев по деревням в качестве рабов.
За несколько очень тяжелых лет, среди диких и нищих племен, вдали от товарищей, в живых осталось только четверо христиан, один из них негр, испанский раб. Де Ваке повезло, за 6 лет он заслужил авторитет у хозяев, стал торговцем, а потом лекарем и вместе с негром Эстебанико занимался исцелением – в первую очередь, молитвами. Де Вака вернулся в Испанию, его книга выдержала несколько прижизненных изданий и была очень популярна. Эстебанико, желая продолжить карьеру, повел очередной отряд на поиски мифической Сиволы – Страны Семи городов. К северу от Мексики зарвавшегося Эстебанико убили индейцы.
Вот еще один рассказ о судьбе пленного испанца, попавшего в руки индейцев на Юкатане: «…Эти несчастные люди попали в руки злого касика, который принес в жертву своим идолам Вальдивию и четырех других и затем устроил из их [тел] пиршество для [своих] людей. Он оставил, чтобы откормить, Агиляра, Герреро и 5 или 6 других, но они сломали тюрьму и убежали в леса. Они попали к другому сеньору, врагу первого и более кроткому, который использовал их как рабов. Наследник этого сеньора относился к ним очень милостиво, но они умерли от тоски; остались только двое, Херонимо де Агиляр и Гонсало Герреро; из них Агиляр был добрым христианином и имел молитвенник, по которому знал праздники; он спасся с приходом маркиза Эрнана Кортеса в 1518 [(точнее, в 1519)] году.
Герреро же, понимавший язык [индейцев], ушел в Чектемаль, где теперь Саламанка в Юкатане. Там его принял один сеньор, по имени На Чан Кан, который ему поручил руководство военными делами; в этом он разбирался очень хорошо и много раз побеждал врагов своего сеньора. Он научил индейцев воевать, показав им, как строить крепости и бастионы. Благодаря этому и ведя себя подобно индейцу, он приобрел большое уважение [у индейцев]. Они женили его на очень знатной женщине, от которой он имел детей; поэтому он никогда не пытался спастись, как сделал Агиляр; напротив, он татуировал тело, отрастил волосы и проколол уши, чтобы носить серьги подобно индейцам, и, вероятно, стал идолопоклонником, как они». Гонсало Герреро погиб, сражаясь на стороне индейцев-майя против конкистадоров, – был убит выстрелом из аркебузы.
Испанские солдаты и кабальеро, их черные и красные рабы бывало дезертировали, если было куда. Например, в землях криков (территория современного штата Южная Каролина) пожелали остаться многие – край был благодатным, а индейцы – приветливы. История Конкисты полна эпизодами, когда добровольно или вынужденно испанец становился индейцем. Известны и обратные случаи, но их немного.
Вершина карьеры конкистадора – это должность либо губернатора, либо аделантадо захваченной провинции. Во времена Конкисты это правитель, стоящий во главе гражданской и военной организации завоеванных земель. Однако это удавалось только испанским первооткрывателям и предводителям отрядов конкистадоров. Получив эту должность, они могли совершать завоевательные походы, основывать города, взимать подати.
Но это была участь единиц. Многие же из тех, кто возвращался из походов, попадал в тюрьмы, долговые ямы, под следствие – за прошлые грехи, по навету врагов или соратников. Одной из главных целей этих судебных разбирательств было банальное выколачивание денег из конкистадора – ведь многие из них в походах нажили неплохой капитал. Обвинений в мятеже, неподчинении королю или губернатору, неправомочном захвате земель, неправильном обращении с соратниками и индейцами избегали разве что рядовые пехотинцы, проигравшие и прогулявшие все свои песо. Не только Колумб носил кандалы – Кортес дважды сидел в тюрьме, упекли за решетку и Писарро, когда он прибыл в Испанию за поддержкой. Был казнен за самоуправство Васко Нуньес де Бальбоа – завоеватель индейских территорий на Панамском перешейке, первый европеец, увидевший Тихий океан со стороны Америки.
Рядовые пехотинцы, солдаты, бывало, становились значительными лицами, но большинство командиров были благородного происхождения, некоторые даже имели неплохое образование – например, основатель династии Монтехо, покорителей Юкатана, дон Франсиско закончил университет в Саламанке, много лет прожил при дворе, обладал прекрасными манерами и личным обаянием. Были среди конкистадоров и судьи, и колониальные чиновники, и бывшие адвокаты. При ближайшем рассмотрении покорители Нового Света оказываются очень разными – учтивыми придворными, грубыми солдафонами, беспечными идеалистами. Но всех их объединяет то, что они сделали, и зачастую то, как они это сделали.
Они изменили мир
Новые земли, о которых так мечтали в Старом Свете, были, наконец, открыты. Рыцари «без страха и упрека» оказались рыцарями удачи и наживы, несущими разрушение, голод и болезни. Железный меч и святое причастие расправились с чудесами Америки. В письмах на родину и в воспоминаниях конкистадоры рассказывали о красотах завоеванных городов, писали о чудесах и обычаях, горах сокровищ, экзотических зверях и растениях, а также о войнах, пытках и казнях туземцев, и, конечно, о своих страданиях на море и на суше.
Америка в глазах современников стала местом неограниченных возможностей, героических приключений, девственных просторов. Но она не рассматривалась европейцами как мир самобытной цивилизации, со своими государствами и культурой, живыми людьми, имеющими свое представление о том, как следует жить. Ни о каком диалоге не было и речи. Америка стала не субъектом, а объектом. Она воспринималась как поле деятельности, источник богатств, полигон испытаний для новоявленных цивилизаторов. Утописты, прожектеры, авантюристы и миссионеры всех мастей ринулись в «незаселенные» земли.
Новый Свет познакомил Старый со многими сельскохозяйственными культурами, которые быстро стали привычными – какао, картофель, томат, кукуруза, табак… А вот культура Нового Света не успела стать частью мировой цивилизации, конкистадоры не дали ей такой возможности. Удивительные предметы из золота и серебра они переплавляли в слитки, храмы – разрушали, книги – сжигали. Прекрасные изделия, которые доставлялись ко двору Карла V, были выставлены для всеобщего обозрения в Севилье, где ими успел восхититься Альбрехт Дюрер. Но когда Карл начал испытывать нехватку в средствах для проведения военных кампаний, эти выдающиеся произведения искусства тоже переплавили.
Конкистадоры несли свет христианской цивилизации, разрушая местную цивилизацию и культуру. «Поразительное зрелище процветающей культуры… неведомой прежде и столь многим отличавшейся от привычной западноевропейской, оказалось выше понимания испанского конкистадора… И конкистадоры, и миссионер увидели в представших им чудесах несомненное проявление злой воли некоего сверхъестественного существа, демона, заклятого врага рода человеческого. Уничтожение плодов дьяволова промысла явилось логическим результатом таких представлений», – написал один историк. Испанцы привыкли к религиозной нетерпимости еще у себя на родине, проявлявшейся и в ходе столкновений с арабами, и в деятельности церкви, многочисленных монашеских и военных орденов. Из Библии они знали, что человеческие жертвоприношение – табу. Испанцы считали, что идут по земле дьяволов в поисках рая. Одно время даже существовала точка зрения, что индейцы и не люди вовсе, поэтому применять по отношению к ним законы христианской морали не следует. Распространенное в то время в Испании отношение к коренным американцам выразил придворный историк Сипульведа, который говорил: «Могут ли эти варвары ожидать доли лучшей, нежели подчинение империи, которая, внушив им такие качества, как рассудительность и честность, делает их цивилизованными людьми?…[от индейцев требуется лишь одно, чтобы] усилия, потраченные на искупление их грехов, они возместили трудом на сеньоров своих, на чье попечение они вверены». Впрочем, сказано это было во время публичного спора с епископом Лас Касасом, отстаивавшим более гуманные принципы, и епископ выиграл спор.
В колонизированных землях конкистадоры наладили систему расхищения природных богатств, беспощадной эксплуатации туземцев и привозных рабов-африканцев. Хозяева огромных плантаций, рудников, множество людей, вчерашние капитаны и солдаты не особо считались с мнением испанских властей, светских или религиозных, которые время от времени пытались выправить перегибы в отношении покоренного населения Америки.
Итогом пятидесятилетнего пребывания испанцев в Новом Свете стало сокращение численности его коренного населения на три четверти. Многие умерли от болезней, завезенных из Старого Света, многие – от каторжного труда. Тем не менее Америка была включена в мировую экономику, полудикие племена Вест-Индии вышли под властью испанцев на более высокий уровень развития. Старый Свет тоже перестал быть старым. Наступала новая эпоха – эпоха капитализма, колониальных войн, технического прогресса.
В конце концов, в конкистадорах человечество увидело себя, как в зеркале, и развеялись былые иллюзии о достойном поведении европейского рыцаря. А ведь казалось, что романтичные, гордые и смелые испанцы, защитники веры, благородные доны, должны были стать лучшим воплощением этого образа. Но не книжные, а реальные рыцари стреляли из пушек, сгоняли дикарей на рудники и насиловали чужеземных принцесс. За награбленными ими сокровищами приходили королевские чиновники и кредиторы, сами рыцари дрались друг с другом за деньги, выжившие – гнили в долговых тюрьмах. От прошлого остались только сказки, настоящее жило по другим законам. Примечательно, что авторы романов о «прекрасных дикарях, чистых сердцем и душой», избирали местом действия малоизвестные дебри Северной Америки, колонизируемые англичанами и французами. Индейцы, жившие под властью конкистадоров, романистов не вдохновляли – слишком много жестокости, слишком много грязи.
Что же дали Испании ее сыны, покинувшие родину в поисках лучшей доли? Испанское владычество в Южной и Центральной Америке и на богатейших Антильских островах уже к середине XVI века сделало Испанию первенствующей державой Европы. Ее захлестнули потоки драгоценных металлов, хлопка, сахара, кофе. Ряд товаров остальная Европа могла приобрести только здесь. Однако такая богатая добыча сыграла, возможно, роковую роль для самой страны. Потоки золота и серебра позволяли испанским грандам приобретать любые товары за границей. Развитие местной промышленности прекратилось. Успешные военные захваты оставили во главе испанского общества самых консервативных аристократов с их устаревшими феодальными представлениями. Они не готовы были заниматься ничем, кроме грабежа. Их поддерживали реакционные церковные круги, усилившиеся благодаря появлению многочисленной паствы в Америке.
Промышленность, торговля, судостроение – во всем этом Голландия, Англия и Франция стали обгонять Испанию, а та нуждалась во всем, что было нужно для войны и обороны своих колоссальных владений от противников, так что американское серебро и золото неизбежно и очень быстро уплывало из Мадрида и из сундуков испанских банкиров и купцов в Европу. Приток серебра и золота вызвал рост инфляции в Андалузии, затем во всей Испании, наконец в испанских Нидерландах и в других европейских странах. К началу XVII века цены в Испании были в 3–4 раза выше, чем за сто лет до этого. Испанию сравнивали с ртом Европы, который принимает и разжевывает пишу, но ему остается лишь то, что застряло в зубах. Когда идальго Дон Кихот Ламанчский путешествует по Испании, она напоминает Гаити после прихода конкистадоров: бедность, упадок, голод, резкое сокращение численности населения.
Конкистадорам стоит занести в актив, во-первых, открытие и освоение двух материков, во-вторых, создание новой, оригинальной культуры в Центральной и Южной Америке. Тот же Кортес, руководивший восстановительными работами Теночтитлана, мечтал о создании нового мира. По мысли испанца, из слияния древнеамериканской и христианских культур должна была возникнуть новая иберо-американская культура.
Конкистадоры, которые были представителями в основном романских народов, легче и быстрее смешивались с местным населением, это отличает поведение испанцев от, скажем, поведения в своих колониях англичан и голландцев. Вскоре в колониях появились люди с самыми разными оттенками кожи. Рожденных в Испании называли кастильянос. Креолы – это потомки испанцев, рожденные в Америке, так называли тех, в чьих жилах текло не более 1/4 «небелой» крови; метисы – потомки от браков белых и индейцев, мулаты – негров и белых, самбо – индейцев и негров.
В результате конкисты в Новой Испании постепенно возникло новое, специфическое в экономическом и культурном отношении колониальное общество. Оно соединило навязанные испанцами элементы западноевропейской культуры и неистребленные, наиболее стойкие черты культуры туземцев.
В какой-то мере сохранению индейской традиции способствовали сопровождавшие конкистадоров католические миссионеры. Дело в том, что для успеха своей миссии они волей-неволей вынуждены были приспосабливаться к местным условиям. Необходимо было преодолеть языковой барьер – и миссионеры прилежно изучали индейские языки, чтобы затем на этих языках проповедовать христианство. Необходимо было преодолеть барьер представлений о мироздании, и миссионеры изучали индейский пантеон и т. д. До наших времен дошли составленные в XVI веке грамматики и словари индейских языков, а католические обряды в Мексике сохраняют яркие черты древнеиндейских культов.
Кубинский писатель XIX века Карпентьер выдвинул концепцию «чудесной реальности» Латинской Америки. Чудесное, утверждал он, – это главное отличительное свойство этого мира, оно обнаруживается в «первозданном, пульсирующем, вездесущем виде во всей латиноамериканской действительности. Здесь необычное – повседневность, и так было всегда».
Открытия конкистадоров
Возникновение Испанской колониальной империи является одной из величайших легенд западной истории. Железная воля, властная самоуверенность и патриотизм конкистадоров, покоривших океаны на своих небольших кораблях, исследовавших обширные, доселе неведомые европейцам земли, сокрушивших огромные империи, будут всегда поражать воображение.
Одним из подлинных сокровищ, которые конкистадоры принесли миру, были открытия, карты и описания берегов, рек, земель и их обитателей. Португальцы, эти «хозяева морей» до испанцев, берегли свои карты как самую важную государственную тайну, наказывая штурманов за ее разглашение вплоть до смертной казни. Многие конкистадоры могли бы утаить (и утаили) свои «эльдорадо», но записи все же были нужны для закрепления за собой владений, титулов и должностей, для предоставления гарантий кредиторам, для последующих экспедиций; стали они и товаром. Таким образом, благодаря целеустремленности наших героев, мир знакомился с очертаниями Нового Света. Вот краткий перечень достижений конкистадоров на ниве географии.
Васко Нуньес де Бальбоа в 1513 году впервые пересек Панамский перешеек и достиг Тихого океана. Со стороны Америки он увидел его первым из европейцев и, войдя в воду с мечом в руке, объявил его владением испанской короны.
Как говорилось выше, много сделали и Кортес. По возвращении из Испании в Мексику он приступил к исследовательской деятельности, снарядив 7 экспедиций на двух или трех судах каждая. Первая во главе с Альваро Сааведрой пересекла Тихий океан близ 10° южной широты и открыла северо-западный выступ Новой Гвинеи, острова Маршалловы, Адмиралтейства и часть Каролинских.
Вторая (1532) экспедиция под руководством Диего Уртадо Мендосы обследовала почти 2000 километров тихоокеанского побережья Америки между 16° и 27° северной широты. Оба судна третьей (1533–1534) экспедиции потеряли друг друга в бурю в первую же ночь. Одно из них (под командованием Эрнандо Грихальвы) обнаружило архипелаг Ревилья-Хихедо; другое наткнулось на южную часть полуострова Калифорния, сочтя его островом. Сам Кортес, возглавивший четвертую (1535–1536) экспедицию, открыл горы Западная Сьерра-Мадре и исследовал 500 километров берега Калифорнийского полуострова.
Пятая (1537–1538) экспедиция, организованная Кортесом, обследовала это же побережье к северу еще на 500 километров. Шестая (1536–1539), которой вновь командовал Грихальва, впервые пересекла Тихий океан почти по экватору. Руководитель седьмой (1539–1540) экспедиции Франсиско Ульоа завершил исследование восточного берега Калифорнийского залива, открыл реку Колорадо, исследовал весь западный берег залива и тихоокеанское побережье Калифорнии до 33° северной широты, доказав, что это полуостров.
Конкистадор Паскуаль де Андагон проплыл вдоль западного побережья современной Колумбии до дельты реки Сан-Хуан (4° северной широты), открыл залив Буэнавентура и в 1522 году вернулся в город Панама с первыми известиями о «великой империи Виру» (Перу).
В 1524 году Франсиско Писарро и Диего де Альмагро предприняли первое плавание к берегам Перу, обследовав береговую линию к югу от Панамского залива на протяжении 400 километров. В 1526 году Писарро послал на юг корабль под командой Бартоломе Руиса, который, следуя вдоль берега, достиг 1° южной широты и заметил на востоке снежную вершину (Чимборасо – 6 272 м). В 1527 году Писарро и Руис, двигаясь на юг, высадились у залива Гуаякиль, а затем проплыли до 8° южной широты и увидели с моря непрерывную горную стену – Западную Кордильеру Перуанских Анд.
Другой завоеватель, – Педро де Альварадо, – с 1511 года участвовал в экспедициях на острова Карибского моря. Зимой 1523 года он вышел на перешеек Теуантепек, опустошил всю область, захватив огромную добычу. На юго-востоке он обнаружил горные области Чьяпас и Южную Гватемалу, а 25 июля основал город Гватемалу. Его отряды обследовали береговую линию дальше – еще на протяжении 1000 километров – между заливами Теуантепек и Фонсека.
Конкистадор Диего де Ордас в 1511 году принял участие в походе Диего Веласкеса де Куэльяра на остров Куба, а с 1530 года руководил экспедицией, исследовавшей северо-восточную оконечность Южной Америки и реку Ориноко.
Хуан де Грихальва в 1518 году был назначен главой экспедиции из четырех кораблей, обследовавшей часть побережья полуострова Юкатан – от острова Косумель до залива Кампече, далее вдоль побережья до Пануко. Эти земли
Хуан де Грихальва назвал Новой Испанией; он же первым из европейцев узнал о государстве ацтеков.
Хуан Понсе де Леон участвовал в экспедиции Христофора Колумба. В 1513 году он открыл полуостров Флорида, которому и дал название.
Франсиско де Орельяна в 1541 году открыл реку Амазонку, проплыв по ней сотни километров до устья. В 1537 году он основал порт Гуаякиль, крупнейший в нынешнем Эквадоре.
Гонсало Хименес де Кесада в 1537 году завоевал страну чибча-муисков на территории современной Колумбии. А кроме того, он исследовал реку Магдалену и основал город Богота.
Георг Хоэрмут фон Шпайер в 1535 году изучил склоны Восточной Кордильеры на протяжении 500 километров. Он же открыл верховья крупных притоков реки Ориноко.
Гонсало Сандоваль открыл горы Оахака и Южная Сьерра-Мадре в 1523 году.
Кристоваль Олид и Хуан Альварес-Чико – соратники Кортеса. В 1525 году они достигли побережья в областях Мичоакан и Колима; за несколько месяцев исследовали южную приморскую полосу Новой Испании длиной в 1000 километров.
Это лишь некоторые из открытий, совершенных конкистадорами и официально попавших на карты и в донесения властям. Кроме того, конкистодоры основали многочисленные крепости, многие из которых и сегодня носят их имена. С опасностью для жизни, кроваво, но они вписали свою страничку в историю географических открытий, как, собственно, и в историю эпохи Возрождения, которая знала не только величайших художников и писателей, но и величайших авантюристов.