Над неизвестными равнинами скакали наши всадники. Луны не бы ло, и неуклонно светало. Воланд летел стремя к стремени рядом с по этом.

– Но скажите мне, – спрашивал поэт, – кто же я? Я вас узнал, но ведь несовместимо, чтобы я, живой из плоти человек, удалился вместе с вами за грани того, что носит название реального мира?

– О, гость дорогой! – своим глубоким голосом ответил спутник с вороном на плече. – О, как приучили вас считаться со словами! Не все ли равно – живой ли, мертвый ли!

– Нет, все же я не понимаю, – говорил поэт, потом вздрогнул, вы пустил гриву лошади, провел по телу руками, расхохотался.

– О, я глупец! – воскликнул он. – Я понимаю! Я выпил яд и пере шел в иной мир! – Он обернулся и крикнул Азазелло:

– Ты отравил меня!

Азазелло усмехнулся ему с коня.

– Понимаю: я мертв, как мертва и Маргарита, – заговорил поэт возбужденно. – Но скажите мне…

– Мессир… – подсказал кто-то.

– Да, что будет со мною, мессир?

– Я получил распоряжение относительно вас. Преблагоприятное. Вообще могу вас поздравить – вы имели успех. Так вот, мне бы ло велено…

– Разве вам можно велеть?

– О, да. Велено унести вас…

Дописать раньше, чем умереть! 30/Х.34