Стемнело, и стало прохладно. Но кожаная куртка, бриджи и сапоги — не домотканые обноски. И тепло, и со стороны выглядит он уже не как умалишенный, из дома скорби сбежавший.
Хорошо, ночь звездная да лунная. Дорога, ну не то, что б совсем как на ладони, но можно бежать почти не спотыкаясь.
Как там энтот… тьфу, прилипло! Этот. Этот, бородатый говорил… Вдоль дороги мертвые будут с косами стоять. И тишина. Нету никого. Или ночь для них недостаточно безлунная? Или напротив — чересчур лунная?
Ага, вон, слева, черными провалами на фоне ночного неба виднеются каменные склепы. Несомненно, склепы, только построены грубо, из таких булыганов, коими древние языческие друиды любили полянки украшать.
Константин затормозил шагах в пятидесяти от первого нагромождения и решил отдышаться. Прислушался к себе. Нет, не нужно. Не запыхался. Аве Мария, возвращается прежняя, наработанная годами тренировок, выносливость. Или это наука Боромира так помогла? С очками этими… Ладно, неважно.
Рыцарь размял плечи, пару раз присел-подпрыгнул и обнажил меч. Коротко, буквально тремя фразами, вознес хвалу Господу и осторожно, стараясь не отсвечивать и не топать, крадущейся походкой пошел в сторону склепов.
Храбрость храбростью, доблесть доблестью, но годы, проведенные в походах, многому научили Константина. Например, правильно использовать эффект внезапности. Хотя такого слова он и не знал, зато правильно использовать умел.
Все бы было хорошо, но его с головой демаскировали шпоры. Зачем шпоры на пехотных сапогах? Но снять их без помощи кузнеца решительно невозможно. Не портить ведь такую замечательную обувь? За такие сапоги полдеревни купить можно. А шпоры — так вообще бесценны.
Кроме того, бело-голубые молнии, густо оплетающие угольно-черное лезвие меча замечательно видно в темноте.
Вот и первое сооружение. Четыре огромные плиты стоят вертикально, образуя почти правильный квадрат, пятая лежит на них сверху. Щели между плитами — спокойно пройти можно. Лишь немного плечами углы задевая.
Константин присмотрелся. Внутри еще одна плита, неширокая, но длинная, высотой почти до пояса, не мелкому, в общем-то, рыцарю. Плохо видно в темноте, но на плите явно что-то лежит. Или кто-то.
Покойник? Умертвие? Или искомый Лихоман? И как вообще отличить-то? Жаль, не смог ответить Митрофан Силович, как чудищ местный выглядит. Только бормотал, мол, щеки — во! Глазищи — во! Зубищи — во-о-о!!!
И что делать? Обходить все склепы по очереди? Так их тут много… Даже и не счесть сколько, но точно больше десяти… Раз, два, три… семь, девять, шесть… или восемь? Сбился. Ну, много, короче. Какая разница? «С божьей помощью найду Лихомана, — подумал барон. — Не в этом, так в следующем. Не в том, так в другом каком».
Осторожненько подошел к каменному ложу. Поднес меч поближе, молнии пусть немного, но улучшили видимость.
Пресвятая Дева! На камне ссохшийся труп, почти скелет, обтянутый серо-коричневой кожей. Будто в пустыне валялся, ни капельки воды в нем не осталось. А труп-то, без сомнения, женский — ни бороды, ни усов… Да, точно, определил рыцарь, посмотрев ниже. Одежды на трупе нет, так что, да, точно, женщиной это тело когда-то было. Длинные вылинявшие волосы свисают почти до каменного пола. Руки скрещены на животе. Из-под иссохших губ торчат обломки черных зубов. И пахнет… как… Ну, как пергамент пахнет. Не то чтобы неприятно, но навязчиво.
Ну, раз женщина — точно не Лихоман. Можно идти в следующий склеп.
Полбу уже сделал пару шагов, когда сзади раздался подозрительный скрип и шелест. Рыцарь резко развернулся, выставив перед собой меч.
Показалось?
Тело, все так же лежит на камне, волосы паклей свисают вниз, руки безвольно вытянуты вдоль тела. Лежит, не двигается.
Руки. Точно. Руки скрещены на животе были!!!
Что-то грохнуло.
Из-за каменных стен послышались отдаленные крики ужаса и панические взвизги. Мужской голос. Господи, да он еще и проклятьями сыплет… Причем — на франкском! Это что там за сквернослов? Сквернословие — грех страшнее ереси!
Аве Мария, ему вторит надрывный женский плач… Что там лепечет женщина — вообще неясно. Незнакомый язык. Похож на русский чем-то, но другой… Но понятно, страшно ей, в истерике она…
Крики, как появились внезапно, так же и оборвались. Будто заткнули орущих, причем одновременно.
Полбу, хоть и бесстрашный рыцарь, но не дурак. Дураки, все еще раньше, в самом начале похода полегли. А он выжил. И теперь вместо того, чтобы срочно бежать спасать попавших в беду людей, барон думал, что делать.
Тело это — совершенно точно чудиковское, как староста говорил. То есть чудик перед ним. Чудовище. Монстр. Моб. Вон, кроваво красные буквы над головой виднеются и цифры. Единица и семерка. А у Константина — цельная девятка. «Ну, значит я сильнее, судя по правилам этой, как ее… арифметики, — подумал Константин. — Девятка чуть больше семерки, и уж точно, намного больше единицы. Да и с божьей помощью, крестонесущий рыцарь любое умертвие одолеет. Одолеет, ведь?» Полбу сглотнул. До сего момента он только с людьми дрался. А от этого скелета непонятно чего ожидать. Может, отрубить ему голову, пока лежит?
За спиной потенциальную опасность оставлять нельзя. Но и глумиться над мертвыми телами — грех. Не встает ведь. Не кусается.
Только он так подумал — обтянутый кожей скелет сел. Открыл черные провалы глаз. Зашипел.
Три быстрых, профессионально поставленных удара сверкающего молниями меча пришлись на поднятые умертвием руки, четвертый — раскроил череп. «Все, — подумал рыцарь, — готов. Готова». На иссохшее тело перепрыгнули бело-голубые искорки, оно все мелко затряслось и нелепо рухнуло на свой камень.
Константин уже хотел вознести молитву, как вдруг умертвие снова начало подниматься. Из разрубленного черепа сыпались тараканы, видно свили себе там гнездо.
— Во имя Господа! — крикнул рыцарь, и нанес серию яростных ударов. Как это ни странно, почти все они были отражены костлявыми предплечьями, но парочка разрубила мертвецу грудь и ключицу. Красная полоска, находящаяся под цифрами один и семь, мигала и становилась короче, когда удар рыцаря достигал цели. А случалось это далеко не каждый раз — то ли бил он медленно, то ли труп чересчур активный попался… Молнии опять перескочили на тело умертвия, оно задергалось, и полоска стала постепенно, но достаточно шустро укорачиваться. Не дожидаясь, пока враг придет в себя, рыцарь широко размахнулся и мощным ударом снес одержимому злыми силами трупу голову. Полоска последний раз мигнула и потухла. Исчезли красные буквы и цифры над откатившимся в сторонку черепом.
Зато побежали буковки у Константина перед глазами.
Тело умертвия рассыпается в пыль, пыль уносит неизвестно откуда взявшийся ветер… Лишь пара костей осталась на том месте, где только что было чудовище. И пергамент… Наверное кусочек кожи твари этой…
Ту-ду-ду-ДУУУ!!!
И в сознании взрываются уже две огромные цифры. Единица и Нуль. Господи, помилуй, неужели предсмертное проклятие этого адского создания??? Опять единица? Неужто, сызнова все начинать? Куда делась девятка???
Но чувство то, как тогда, когда его крестьяне благодарили… Светлое, радостное. Ну-ка, что там с этим, как его… Меню.
О, снова пять очков нераспределенных. «Ну, что с ними делать, я знаю, — довольно подумал барон. И дважды нажал на вторую строчку, один раз на третью, четвертую и пятую. Закрыл меню. — Так, негоже тут сидеть, нужно идти Лихомана ис…»
И в этот момент началось.
Полезли умертвия, будто взбесились. Со всех четырех сторон. Благо, больше, чем по одному в каждый из проходов не помещалось, но они все лезли и лезли. Константин, запрыгнув на постамент, крутился на месте как помешанный, наносил яростные удары по головам, плечам, рукам…
Его хватали, пытались стянуть вниз, но костяные пальцы бессильно соскакивали, не в силах удержать мощные ноги барона.
«А почему без кос-то скелеты? — подумалось рыцарю. — Нет, хорошо, что без кос, конечно, но почему? Митрофан же говорил — с косами… А они с голыми руками, и вообще голые. Причем поголовно женщины бывшие. Хоть и ссохлись, но пол их все равно ясен. И волосы у каждой, хоть редкие да спутанные, но длинные, ниже колена… А у некоторых — так и вообще по земле волочатся…»
Вот одно из чудовищ рассыпалось пылью. Второе. Третье. Еще одно. И еще… Это сколько уже будет? Крестоносец громко читал «Отче Наш», и при каждом выкрике очередной строчки мертвецы немного подавались назад, тесня сзади напирающих…
Белая полоска почти опустела. Меч будто впятеро тяжелее стал.
— …И избавь нас от лукавого!!! АМИНЬ! — небо озарилось вспышкой, и сквозь щели каменных плит рыцарь увидел осыпающихся прахом мертвецов. Тех, что находились снаружи. А вот те, что в склепе, уцелели. Ну да их тут — всего ничего… И рыцарь, воодушевленный грядущей победой над силами тьмы, с еще большим энтузиазмом принялся рубить тянущиеся к нему костяные руки.
Снизошел Господь! Выручил! Лично вмешался, дабы помочь своему крестоносцу! Константин был на вершине блаженства… Вера его укрепилась бы, если бы и так не зашкаливала на сто десять процентов от теоретически возможного максимума.
Несколько раз рыцаря сильно били по ногам. Но, то ли сапоги спасали, то ли Стойкость, в которую он уже, по совету старосты, два раза по два очка вложил, помогала, а было почти не больно. И красная полосочка сильно не уменьшилась, так, лишь на капельку.
Зато, вот, белая снова опустела уже наполовину, уставать начал рыцарь. А синяя — так и вовсе иссякла, мгновенно, как только он «Аминь» сказал в прошлый раз. Но произошло тогда «Ту-ду-ду», причем не одно, а сразу несколько, и все полосочки восполнились. Теперь белая снова почти пуста. Зато синяя — полна. Осталось лишь два волосатых скелета… Не буду пока Господа беспокоить. «Справлюсь, с божьей помощью, и без божьего чуда», — подумал крестоносец.
У одного из них полоска почти пропала, и двигается скелет заторможено, хромая на обе ноги разом. А вот второй — почти целый и довольно шустрый. Или шустрая? Шустрое… Барон уже давно увязал длину полосочки с остатками сил умертвия. Не жизни, какая жизнь у адской твари, прости Господи, а именно силами. Как полоска исчезает — скелет рассыпается. Умный рыцарь Константин Полбу, просто неграмотный. А вы все дурак, да дурак. Не дурак. Дураки, как уже ранее говорилось, еще в предыдущем походе повывелись.
Удар, и недобиток превращается сначала в добитка, а потом в прах. И очень вовремя — очередное «ту-ду-ду» с разлетающимися цифрами один и девять… Ну вот, девятка вернулась, слава тебе Господи! И белая полосочка вновь восполнилась. Хорошо, а то уже руки болели, меч еле-еле поднимали… А тут, силы вернулись, будто сама дева Мария улыбкой одарила.
— Славься Христос! — и сверкнувший молнией меч пробивает глазницу умертвия. Оно злобно шипит, покрывается бело-голубыми искрами и осыпается пылью.
— Благодарю тебя, Господи! Не оставил в трудный час верного воина своего! — во все горло заорал крестоносец. — Аллилуйя!!!
Из-за стен склепа раздались странные звуки… Будто скрутило кого и вырвало. Причем неоднократно… И звуки-то какие противные да громкие…
Константин перехватил поудобнее молниеносный меч и осторожно выглянул. Оценил обстановку. Моргнул. Сглотнул. Быстро спрятался. Господи, ты боже мой… Вот это чудовище… Куда там скелетам! Пусть и с волосами…
«Может, тут, внутри, до утра отсидеться», — мелькнула малодушная мысль. — Сюда-то он точно не пролезет… Константин поймал мысль за голый крысиный хвост и пинками вытурил из сознания.
Глубоко вдохнул…
— ДЕС ВААААЛЬТ!!!