Ту-ду-ду-ДУУУ!!! ДУ-ДУУ!!! Тр-р-р-ра-та-та-та-та-Та-ТА-А-А!!!!
Константин пришел в себя.
Это было что-то! Просто потрясающе!
Фейерверк взрывающихся перед глазами чисел, в основном двоек и еще каких-то… Пляшущие строки и нереальная, наполняющая душу божественная благодать!
В сознании разлетаются искрами тройка и нуль… снова фанфары, переходящие в барабанную дробь, нуль исчезает, появляется единица, двойка, еще одна тройка… Фанфары, не переставая, играют, но барабанов больше не слышно. Три и четыре. Три и пять. Три и шесть.
Аве Мария!!! Как хорошо-то… Господи, неужели он уже в Раю? Чувство такое, что разве именно в Раю испытать можно…
Наслаждение внезапно схлынуло, оставив лишь слабую тень… Но даже этой тени за глаза хватало, дабы рыцарь ощущал небывалую бодрость духа, радость, разбавленную толикой печали, да и что там говорить — счастье. Счастье человека, узревшего, пусть и одним глазком, райские кущи.
Константин огляделся.
Он все там же, лежит среди мрачных склепов… Лежит на чем-то мягком и бесформенном.
— Аве Мария!
Рядом с ним сидит… стоит… валяется… один из мелких розовых колобков, порожденных Лихоманом. И горько плачет. Прозрачные слезы текут по веснушчатым щечкам, длиннющим ресницам, носу и даже ушам. Точно, у шарика, размером чуть больше головы барона, есть маленькие аккуратные ушки. Колобок всхлипывает, скулит и все время лопочет «ми-ми-ми»…
Рыцарь присмотрелся. Нет, не красная надпись. Фиолетовая. «Вот сейчас отдохну минуточку, — подумал Полбу, — и раздавлю это исчадье… Интересно, а где остальные? Их же несколько было».
Колобок подкатился к барону, печально и серьезно посмотрев ему в глаза, и сказал:
— Ми-ми-ми.
И, уткнувшись носиком-пуговкой в геройскую подмышку, захныкал еще жалобней.
Константин хотел было оттолкнуть тварь, но на одной руке он лежал, а вторая все еще была приклеена к застрявшему в шкуре Лихомана мечу.
Шкура, хоть и сдулась уже изрядно, но меч не отпускала. Рыцарь приподнялся, с трудом перевернулся… колобок откатился на пару шагов и вполне отчетливо произнес:
— Аве Малия.
Полбу моргнул. Заявление головастика меняло дело в корне. Инфернальная тварь просто не могла произнести святое имя, а следовательно… Следовательно… Что именно «следовательно», крестоносец не знал. И решил проконсультироваться у епископа. Пусть и ере… православного. Во всех спорных ситуациях, еще с раннего детства, Константин привык спрашивать совета у святых отцов. А тут она такая спорная, что дальше вообще некуда.
Повозившись, сел.
Прислушался к себе, покрутился, поерзал… Вроде цел. Странно, этот урод его так бил и тряс, что все кости должны быть переломаны. Да и были, Константин отчётливо помнил, как хрустели ребра, ломались ноги, и красная полосочка все убывала… «М-да, — подумал барон. — Наверное, стойкости маловато. Не нужно было второй раз ловкачество, духовность и успешность эту повышать. Вот, испортил три очка, и кончилась жизнь. Вон, заместо тройки двойка светится. Убил меня Лихоман этот всё-таки».
Но, слава Господу, воскресил Он верного воина своего, как и обещал мудрый Боромир. Непременно нужно будет отблагодарить старика за науку.
— Славься, Господь… — пробормотал крестоносец.
О, свободные очки появились… Один три и нуль. Вот и зачем его писать этот нуль, если он не значит ничего? Константин не понимал.
Но решил, пока тут еще кто не выскочил, увеличить-таки себе стойкость. Вот, одно очко есть и еще три. Стало быть… На минутку задумался. Четыре.
Пока он соображал, колобок вновь подкатился и потерся зарёванной щечкой о кожаный подкольчужник.
— Слявься, Господь…
«Хм, — подумал, рыцарь. — Уродец уродцем, но, видно, нет в нем зла… Молитве святой его что ли научить? А что? Али-Бабу то крестили когда-то, принял его Христос, а мавр раньше вообще непонятно в кого верил. Благое дело будет… Но сначала…» Блымс. Блымс. Блымс…
Свободные очки кончились, и рыцарь почувствовал себя намного увереннее. Вот, полосочка стала даже на вид плотнее и ярче. «Теперь пусть выскакивают враги, со всеми, с Божьей помощью, справлюсь, — подумал он. — Вот, только бы меч освободить… Или хотя бы руку».
— Ну… Малыш. Повторяй за мной. Отче наш …
— Отце нас…
— Иже еси…
— Изе еси…
…
— Аминь.
— Амиминь.
Что-то вдалеке грохнуло, небо осветилось яркой вспышкой, на мгновение наступил день. Полбу от неожиданности зажмурился, а когда открыл глаза, ярко-фиолетовая надпись над колобком превратилась в бледно-оранжевую.
«Что бы это значило?» — подумал рыцарь. Протянул руку и погладил головастика. Тот довольно мяукнул.
— Ми-ми-ми? — спросил он. — Ми-ми?
— Не понимаю, — пожал плечами барон. — Наверное, придется еще раз по лбу от графа получить…
— Да че тут понимать-то, — внезапно раздался сзади незнакомый полупьяный голос. — Он спрашивает, ты его мамка или папка?