С тех пор миряне успели отпраздновать девять Новолетий. Многое изменилось в Мире. Прежде всего — время успокоилось, везде став равномерным, прекратились его скачки, когда день был короток, а ночь казалась вечной или наоборот. После сезона дождей появился новый сезон — сезон холода, во время которого вместо воды с неба падали хлопья холодного белого вещества, названного «снегом». Исчезли крылатые единороги — словно их и не бывало. Вечером только было огромное стадо, а на утро — ни единого.

Пошептались, поискали — следов не нашли, куда могло запропаститься целое стадо. Ни одно поколение весовщиков потом билось над этой загадкой, но так и не смогли разрешить. В память о чудесных животных пелись песни и рассказывались сказки. Царенка тоже не нашли. Ходили слухи, что взбешенный неудачей Хрон забрал ребенка в свои хронилища, и воспитывает его, как своего наследника — но то были всего лишь слухи. После пережитого что-то случилось с властителями, и, через положенные для всех женщин Мира семь месяцев, Прима разродилась чудесным мальчиком — своим собственным. Облегченно вздохнули матери всего Мира — теперь не надо было вслушиваться в первый плач младенцев, со страхом ожидая того, что будут им произнесены слова Великого Проклятия, которое стало лишь напоминанием о былом. Правители были так счастливы, что отменили усекновение ушей даже за самые страшные преступления. Мир возрождался. В покинутые города возвращалась жизнь.

Бывших ключников, маленьких и больших, жизнь раскидала. После победы, став героями всего Мира, они получили какие-то памятные ордена и медали, всем им без исключения были пожалованы серебряные рыцарские шпоры — даже женщинам. Отбыли положенные часы на многочисленных праздничных застольях, выслушали здравицы в свою честь — порой краснея и смущаясь. Позировали многочисленным ваятелям, художникам, вновь и вновь пересказывая истории своих путешествий писателям. Архивариусы мучили их дольше всех — уточняя каждую мельчайшую деталь путешествий для потомков.

Но все проходит. И вскоре, свободные от «геройских» обязанностей ключники, наконец, стали вольны распоряжаться своим временем. Селена и Вальд отправились в Турск, вместе с ними последовали Прокл и Перикл, как и ранее, неразлучные друг с другом. Весовщики всюду сопровождали Селену, став ее тенью — и никак не могли определиться, кто из них более достоин ее. Вальд, рано повзрослевший, как и остальные маленькие ключники, вымахал ростом почти как Прокл. Селена стала в Турске той, кем был Аастр, спасший ее от неминуемой гибели, унаследовав его телескоп. Теперь она следила за светилами — ночными и дневными, оберегая Часовую башню, и кто знает, не являлся ли Аастр к ней в тихие ночные часы наблюдений. Ее спутники восстанавливали город, а купеческие караваны, ежегодно следовавшие на пути к Торговищу, которое все-таки осталось на старом месте, стали охотно заворачивать в гостеприимный город. Многие оседали здесь и, довольно скоро Турск снова стал прежним, каким он был, когда Селена и Лентина еще были маленькими девочками. Лентина, мечтавшая сопровождать кровницу в Турск, была вынуждена остаться в Блангорре, чтобы дождаться окончания лечения Люка де Балиа, ставшего ее мужем. Кир, наконец-то заговоривший — тогда, в тот самый памятный день — начал учебу и обучал его никто иной, как сам Ди Астрани.

Кастырь астрономов столицы предложил на правах крови разделить его жилище новоиспеченным молодоженам и мальчику. Предложение было принято, и вскоре оказалось, что Лентина в положенный срок подарит счастливому супругу дитя, а Кир по достижению положенного возраста, скорее всего, станет кастырем астрономов — так основательно готовил его Ди Астрани и так восторженно отзывался о его проснувшихся талантах. Клан де Балиа подарил супругам небольшой домик неподалеку от Часовой башни, куда они и переехали, чтобы не стеснять Ди Астрани. Так и не пришлось добраться до Турска.

Блангорру, кстати, восстановили, она стала еще краше, чем была до нападения драконов и случившихся катаклизмов. Мирра отправилась в Ящерино, в сопровождении Ди Ойге. Ведск и Квартиты уехали восстанавливать Марк и Эйб — сначала в один город, потом в другой. Эйб, осиротевший и оставшийся без дома, жил в семье Марка, как сын, кровь другой касты вовсе и не мешала ни ему, ни его новым родичам. Из всех пострадавших городов не восстановили лишь Зордань — слишком весомые права предъявляли на нее рыбы и другие морские твари, уютно обосновавшиеся в затопленных домах и башнях. Мир оживал, отстраиваясь заново, становясь краше и краше. Всем нашлось дело, у весовщиков убавилось работы — все были так заняты на стройках, расчистках, добыче всяких нужных материалов, что убивать и воровать было просто некогда. Тиманти лишь не остались без работы — их все равно тайком посещали те, кому срочно нужно было облегчение. Незаконные девки блюли культ своей повелительницы Тайамант, не афишируя особо этого, но и не скрывая. События, которые недавно произошли, уже начали стираться из памяти. Даже самые горестные. Матери, потерявшие своих детей — тех, кто был похищен драконами — по ночам еще скрипели зубами, обливаясь горькими слезами, но днем же, за обыденными своими обязанностями, забывались, и их жизнь мало-помалу входила в колею. Время залечивало и самые страшные раны.

…В Блангорре готовились к невиданному празднику — Новолетью и десятилетию победы над хроновым воинством. В столицу везли нескончаемыми обозами вина, деликатесы, украшения, ткани — все, что может пригодиться в городе для празднования с размахом. Всем ключникам отправлены депеши с приглашением в качестве почетных гостей. Селена наконец-то решилась покинуть свой драгоценный Турск — желание увидеть кровницу и ее десятилетнюю дочку оказалось достаточно сильным. Вальд — молодой и красивый, и по-прежнему несокрушимые Прокл и Перикл сопровождали ее в пути. Селена и Лентина нисколько не изменились внешне, совершенно не постарев. Кровницы встретились рядом с городскими воротами, на той самой памятной площади возле Часовой башни. Лентина привела с собой маленькую Оливию, названную в честь матушки Фармакопеи, которая уже покинула этот Мир, отправившись на встречу со своей небесной покровительницей. Кир торчал с Ди Астрани в Часовой башне — проводили полуденные наблюдения. Селена и Лентина крепко обнялись, радуясь встрече, на глаза навернулись слезы. Часы пробили полдень. В ворота въезжал обоз, сопровождаемый Дикими из Дальних земель, которые привезли свои товары на ярмарку, посвященную двойному празднику. Лошадей подгоняли гиканьем и щелканьем кнутов, еще более увеличивая гвалт и толчею. С последними тяжело гружеными телегами в город верхом на лошади въехала девушка. Привратная стража сначала остолбенела. Из всех чистокровных женщин-астрономов в Мире оставалось лишь двое — Селена и Лентина — их знали все. А сейчас в город пожаловала их младшая сестра — худощавая, высокая — было заметно даже в седле, примерно одного возраста с Вальдом и Киром, рыжая, с гривой пламенеющих при свете дневных солнц кудрей, в беспорядке разбросанных по плечам. И эти глаза. Те самые глаза астрономов, которые в полдень могут смотреть на любое из дневных светил без вреда, жемчужно-серые глаза с янтарно-желтым, словно бы пылающим зрачком. Селена и Лентина, привлеченные свалкой возле ворот, повернулись и одновременно увидели их несомненную кровницу, въезжающую в город. В каких пустынях она скрывалась, кто вскормил ее и вырастил. В этот же момент на площадь вышли Ди Астрани и Кир. Кастырь астрономов, до сих пор занимающий свою должность, поседел и высох, но не сгорбился. Он сначала увидел встретившихся кровниц, а потом проследил за их взглядом и для него остановилось время. Нежданная радость едва не убила старого звездочета, он упал к ногам своего молодого друга, едва успевшего подхватить старика. Кир, держащий Ди Астрани, оглянулся в поисках помощи и увидел мать и Селену, а потом ту, которая привлекла внимание его кровников. Она уже спешилась и, оказавшись ближе всех, спешила к Киру на помощь. Торопливо подошла, коснулась маленькой шершавой рукой, привлекая внимание, и спросила:

— Нужна помощь? — голос был низким, немного гортанным, на мирском языке она говорила мягко пришепетывая, как люди из Диких племен.

Теперь время остановилось для Кира. До этого момента у него была одна лишь цель — стать таким же хорошим звездочетом, как Ди Астрани. Теперь он знал, что ему нужна вот эта рыжая, что он должен быть всегда с ней рядом. Лентина, Селена и Оливия подбежали чуть позже, чем девушка. Ди Астрани перенесли в его дом, где он к вечеру совершенно пришел в себя. В суете и сборах прошел весь вечер. Девушку звали Стелой, и она осталась в городе со своими новыми кровниками. Без долгих разговоров решился вопрос с Дикими о девушке, которая теперь становилась частью клана астрономов, покидая пустыню. Дикие побаивались ее, и отпустили, даже отказавшись от щедрого выкупа, часто кланяясь и бормоча, что для них честь, оказать услугу тем, кто говорит со звездами. Селена вспомнила годы, прожитые с пустынным народом, горько улыбнулась про себя, прошептав: «Кагира, кагира».

К ночи приглашенные отправились в Пресветлый дворец на пиршество.

По лестнице бесконечным потоком поднимались разряженные гости.

Ключников встретили и проводили по отдельной лестнице в те самые покои, которые они занимали десять лет назад. Примы лично проследили за тем, чтобы они ни в чем не нуждались. Их девятилетний наследник следовал повсюду за родителями — любознательный, шустрый, в меру шкодный, честный и дружелюбный — примерно такой же, какими были ключники, когда отправились спасать Мир. Теперь же всемирные герои шли на свой праздник. Шли все рядом: Марк, Мирра, Эйб, Вальд и Кир. За ними чуть позади, шла Стела, за ней — Лентина и Люк, Селена с Проклом и Периклом. Ди Астрани, Клинт Мэнсон, Хит Сен-Крочезо, Тони Сен-Прайор, Габриэль Рид, Дан Гендлер, Ян Ди Ойге, Мартель Риччи — все старые знакомые были здесь. Шли дружной толпой, переговариваясь и перешучиваясь. Стела, человек новый среди всех этих старых знакомых, все больше помалкивала, вслушиваясь и поражаясь этим людям, которые вроде были такими же, как и остальные — только какой-то особенный стерженек чувствовался, да глаза блестели иначе. Вошли в большую пиршественную залу, богато украшенную драгоценными тканями и цветами, заставленную столами. Зала была полна людей, которые при появлении ключников и их сопровождающих, встали и устроили бурную овацию. Селена едва заметно толкнула Лентину: «А помнишь, мы думали, какова она большая пиршественная?» Та молча кивнула, припоминая. Между столами метались официанты. К Селене подскочил один из них:

— Что вам угодно, госпожа?

Селена недоуменно подняла брови, вопрос странный, да и не к месту, интуиция молчала — кто он по крови определить не получилось, почему такой вопрос — непонятно:

— Мне угодно сесть за стол.

Официант зашаркал, раскланиваясь, вился вьюном, завладев вниманием:

— Прошу, прошу, самый лучший, сам накрывал, все самое лучшее — для вас, госпожа. Я ваш давний поклонник, наслышан, наслышан о ваших подвигах.

Вклинился между Селеной и ее молчаливыми сопровождающими, приблизился к ней близко-близко:

— Вот и я, звезда моя! Я всегда следил за вами — за тобой и Лентиной, но вернулся за тобой. Твоя подруга стала теперь скучна — она так добропорядочна, замужняя и с детьми — фи. Вот ты, звезда моя! Двое сопровождающих с такими мускулами, я могу тебе даже позавидовать… У меня таких нет — ни мускулов, ни телохранителей…

— Что вы себе позволяете? — гневно нахмурила брови.

— О! Я вижу, меня забыли! Как обидно, а я так старался, я так хотел произвести на тебя впечатление! И ТЫ! ТЫ меня не узнала, — голос менялся, становясь ниже, хриплее, белоснежное одеяние официанта взметнулось, разорванное в клочья, худощавая невысокая фигура укрупнилась и выросла, волосы взметнулись нечесаной копной вверх и почернели, над ними запламенела огненная корона, в глазах зажегся пламень безумия — перед пирующими воздвигся Хрон темнобородый, властелин хронилищ и отрезанных ушей.

Прим взмахнул рукой, показывая охране на нежелательного гостя. Остальные не могли пошевельнуть и пальцем. Прокл и Перикл гневно вращали глазами от бессилия.

— Успокойтесь, успокойтесь. Я, можно сказать, пришел с пустыми руками, — темнобородый отбросил загремевший поднос, и продолжил, — мне нужна только она, и я уйду. Оставлю ваше дрянную планетку в покое — не навсегда, конечно, этого не обещаю, нет, нет и не просите. Сегодня я вот ее заберу, у меня там есть мальчик, лет 10, — пристально смотрел Примам в глаза, то ей, то ему, — и мне нужна та, что заменит мою незабвенную Тайамант, она что-то приболела. Я бы мог забрать тебя, — обратился к Приме, но ваши боги за это могут и ко мне припожаловать. А у меня там не прибрано, эти мои ходят, как тени — туда, сюда — драконы мои, которых вы спешили. Если кому интересно, они крылья отрастить снова так и не смогли. Я из пепла их воскресил, но вот приходится наказывать, за то, что они так бездарно проиграли. Так что заберу я Селену, сынишка у нее уже подрос — по-хорошему, его бы надо с собой, ну да ладно, я сегодня добрый, он парень больно упрямый, сладу с ним не будет. Прощайте!

Время и пространство вокруг Хрона и Селены сгустились. Потемнело, лишь огни свечей мерцали во мраке. Вальд бежал к матери, стараясь из всех сил, но ноги вязли в сгустившемся воздухе, крича и не узнавая свой голос. Лентина рвалась из рук мужа к кровнице и не могла сдвинуться с месте. Раздался громкий хлопок, и все пропало — и Хрон, и Селена. По зале пронесся порыв ветра, гася свечи. Засуетились, забегали, постепенно вновь стало светло.

Лентина склонилась над потерявшим сознание Вальдом, Ди Астрани горестно поник, пряча взгляд. Бывшие ключники столпились рядом с астрономами, не решаясь прервать тягостное молчание. Тишину нарушил правитель:

— Темнобородому не удастся испортить наш праздник. Селена бы тоже не одобрила этого. Клан весовщиков приложит все силы, чтобы отыскать хотя бы малейшую зацепку, по которой мы сможем помочь Селене. А сегодня мы будем праздновать так, что Хрону в его логове будет тошно от нашего веселья, вспоминая всех, кто пожертвовал жизнями для того, чтобы сегодняшний день наступил. Вальд, ты сильный мужчина, сможешь пережить и это, пронеся через всю жизнь тот свет, который окружал твою мать. Которая не сломалась ни тогда, когда ее предали и продали, когда она думала, что потеряла тебя, ни потом, когда весь наш Мир был почти потерян для всех нас. Мы выпьем это вино в память о ней и о тех безымянных жертвах, которые пали. Мы все будет помнить то, что они нам завещали — Веру, Надежду и Любовь. И мы не будем отступать даже тогда, когда будем на краю.

Вальд, пришедший в сознание, опустил горящие опасным огнем глаза, взяв протянутый Стелой бокал с искрящимся в свете канделябров вином, кивнул Приму в знак согласия и почтения, и пригубил. Лентина, помнившая о взрывном нраве кровника, немного расслабилась, но она помнила, что Примы так и не смогли найти своего наследника, к похищению которого тоже был причастен темнобородый. Ключники и их сопровождающие просидели до окончания пира, как на иголках. Им не в радость были ни почести, ни богатство и слава, которыми их в очередной раз награждали. Перед глазами каждого проносились видения прошлого — какой они помнили Селену, как она смеялась, как грустила, как злилась.

Пир затянулся до поздней ночи, и ключники должны находиться здесь все время, дождаться фейерверка, который завершал праздник победы и Новолетья — приехавшие со всех уголков Зории многочисленные посольства и гости из других земель хотели увидеть именно их, героев Мира. И уйти, не оскорбив их, было нельзя. Лентина, под руку с Люком, наблюдавшие красочные огни, вспыхивающие в ночном небе, складываясь в разные фигуры, вдруг вздрогнула:

— Я сейчас приду.

— Что случилось? — поинтересовался Люк.

— Пока ничего, я сейчас, — торопливо вышла.

Чутье вело ее к конюшням. Там в полумраке, две фигуры выводили из стойл лошадей.

— Вальд! Куда ты отправился?

— Мама Лентина (они с Киром давно уже называли их так). Мы поедем, наведаемся в Пещеру Ветров — помнишь, я уже однажды смог оттуда выбраться, может быть, там найду мамины следы. А Стела рассказала, что есть племена, которые поклоняются Тайамант — я найду возможность попасть в хронилища и помочь маме — может быть, сначала к ним. Не говорите мне ничего, вы же вернулись за нами, хотя не знали — живы ли мы. Стела решила ехать со мной.

Девушка склонила рыжую голову:

— Госпожа Лентина, я хотела бы прожить все свое мирское время с вашим сыном, простите мне мою смелость, да время не терпит. Возможно, я нарушу все обычаи, правила и приличия, но я не могу иначе. Передайте Киру, что я всей душой с ним, но я не могу оставить без надежды кровника. Я не помню матери и отца, я жила столько лет среди чужих — поймите меня, теперь у меня есть вы — мое племя. Если мы вернемся, сможете ли вы принять меня в своем доме?

На глаза Лентины навернулись слезы:

— Дети мои, вы так храбры и безрассудны. Езжайте. Езжайте, пока я не собралась вас отговаривать. Или пока я не собралась с вами. Да пребудет с вами благословение Великой Семерки, наших небесных предков. Девочка и ты, Вальд, помните лишь, что у вас есть куда вернуться и есть люди, которые будут ждать вас столько, сколько угодно. Помните о том, что у вас есть во что верить, на что надеяться и кого любить! Прощайте!

— Нет, не прощайте, а до свидания!

Лентина вздрогнула, вспоминая другую девочку, другое время и другое место, а слова эти же.

Вальд и Стела запрыгнули в седла, поправили кладь, взмахнули рукой на прощание и растворились в ночи. Лентина долго еще стояла, глядя им вслед, и очнулась лишь тогда, когда нашедший ее Люк окликнул ее:

— Что ты тут делаешь?

— Они уехали. Они все-таки поехали за ней. Вальд и Стела поехали за Селеной.

Мы изменили Мир, но и он изменил нас — наши дети стали другими. Они свободны от всего: от наших страхов, от наших предрассудков — они свободны любить и ненавидеть. Хотя, наверное, ненавидеть они не будут. Ты бы слышал, как наш мальчик рассказывал мне о драконах, которых должен ненавидеть!

Теперь он просто мечтает вновь с ними встретиться и хочет приручить этих тварей, — голос Лентины затих, глаза горели.

— На тебя посмотреть, так и ты бы вскочила на коня и вслед за ними?

— Да, я бы так и хотела, но сейчас еще слишком много пепла и разрухи, столько горя, что мы нужнее здесь. А Вальд — он справится, как и раньше справлялся.

Я горжусь им, словно он мой родной сын.

— А как же твой Кир?

— Ха, да Кир разумнее нас с тобой вместе взятых. Вот увидишь — и он сможет изменить Мир, когда придет его очередь. Любой из нас может изменить что-то — главное не пропустить свою очередь и не отвернуться, когда этот миг наступит. Пойдем, пока Ди Астрани не забеспокоился. И мне нужно кое-что передать Киру от рыжей.