Дверь закрылась. Янина отпустил дверную ручку и она исчезла. Оглянулась — уже пропала и дверь. Словно и не было ее. Кот рвался из рук, и его можно было понять. Такое путешествие напугало бы и зверюгу гораздо более смелую. А коты на то и коты, чтобы быть, прежде всего осторожными. Янина осторожно поставила Тишку на мягкую зеленую травку, так радующую глаз после скудной растительности оазиса. Кот сквозанул в кусты, оставалось лишь надеяться, что он потом сможет найти ее, или выжить в незнакомой местности, если вдруг потеряется. Ведьма пошла на звук голосов, таких знакомых, таких манящих. Раздвинув кусты, осмотрелась — хирдманн даже мертвый напоминал об осторожности, которая очень хорошо способствует продлению жизни. Вон оно, то самое, дерево гикори, под ним — кресло из гикори, а в нем сидит — ах! — неизменная, упершись подбородком на клюку, глядит куда-то в одну лишь ей видимую даль — бар Катарина.

— Ясноглазая, иди сюда.

Янина вздрогнула, она уже и позабыла, насколько чувствительна матриарх. И поспешила войти в свой мир, такой близкий и родной, что защемило сердце и подозрительно защипало глаза. Бар Катарина уронила клюку, тяжело встала и шагнула к девушке. Обняла, прижала к груди:

— Ясноглазая, что случилось? Ты прошла весь путь, в который собиралась? От тебя пахнет пылью таких дорог, которые мне неведомы. От тебя пахнет кровью. Где твой кровник?

— Бабуля, а ты не видишь?

— Нет, что-то закрывает мне глаза, что-то настолько темное, что я лишь по запаху смогла тебя почувствовать. Да и то, когда ты из кустов выглянула. Или ты стала сильнее?

— Я не знаю, я не знаю. Я принесла вам то, что, может быть, закрывает твои глаза. Это Книга теней.

Та самая. И я принесла ее на ваш суд. Это копия. Оригинал я сожгла, он слишком был силен и уже успел навредить.

— Ох, девонька, надо было и эту уничтожить.

— Тогда я не смогла бы добраться сюда так быстро.

— Да уж, приходится иногда жертвовать чем-нибудь. Пойди отдохни, соскучилась, поди, по сестрам? Я пока подумаю. Скажи им, что не буду я трапезничать. Пусть не тревожат меня.

Бар Катарина тяжело опустилась в кресло, крепко сжав сверток с книгой. Так, что даже пальцы побелели. Янина преподала ей урок — а казалось, уже нечему учиться, нечего ждать, остается лишь перебирать воспоминания, как бусинки. А теперь — вот это. Что делать с Книгой теней…

Лишь утром бар Катарина решила, что делать с книгой. Как ни хотелось ей, чтобы минула Янину эта чаша — юная ведьма была любимицей, хотя об этом никто из бар не знал — все казались одинаково любимы. Но если у Янины хватило сил и мастерства использовать заклинания из проклятой книги, значит хватит умения и доставить эту писанину ее автору. Катарина решила, что негоже менять свободу на сомнительное могущество, попадая в вечную кабалу к темнобородому. Она слишком хорошо помнила рассказы старших бар о их сестрах-син, которые обитали во втором Круге, и которые когда-то очень давно неудачно заключили сделку с Хроном, оказавшись в его вечных должницах… И бар Янина, использовав лишь маленький кусочек заклинания из темной книги, уже чуть-чуть задолжала темнобородому. Вернув книгу, обретет свободу. Ей все равно не терпится попасть в хронилища. Старые глаза Катарины уже не так хорошо видели внешний мир, как прежде, но то, что творится в сердцах ее сестер, представало перед ней как на ладони. И все скрытые желания юной ведьмы не являлись тайной для той, что так давно ходит по этой тропе.

Янина подошла по первому знаку.

— Что вы решили, бар?

— Я решила, — ох, как же это жёстко прозвучало, — Решила, что не нужно нам могущество, основанное на одолжениях и насилии. Слишком много потребуется уступок с нашей стороны и слишком мало со стороны Хрона. Ты же знаешь, ясноглазая, кто автор этой книженции.

Янина глядела исподлобья, все происходящее ей не слишком нравилось, глаза как-то слишком яростно заблестели:

— И мы упустим эту возможность стать настолько сильнее?

— А зачем нам столько силы? Мы хотим владеть чем-то большим, чем у нас уже есть? Что нам нужно еще? Что нужно ТЕБЕ? ТЕБЕ НУЖНА ТАКАЯ ВЛАСТЬ?!

Янина замялась:

— Мне не нужна власть над чем-то еще. Но мы могли бы помочь тем, кто в этом нуждается.

— Нет. Нет и еще раз — нет. Ты видела син, ты знаешь, какие они теперь. А ведь они были нашими сестрами, пока не захотели слишком многого.

— И что теперь, я зря несла ее сюда? А если остались еще копии, о которых мы не знаем?

— Не зря. Я не смогла бы принять этого решения, не видя этих страниц, не ощутив их силы. Я не смогла бы представить, что они могут нам принести и что могут забрать. Я не знаю, если ли еще копии, но если они обнаружатся, мое решение от этого не изменится. Это, во-первых. Во-вторых, если хоть одна из этих книг попадет к темнобородому, то остальные попросту исчезнут.

— И как она попадет к Хрону?

— Ты уже поняла и не надо делать из меня старую дуру.

— Бар Катарина, я не собиралась! — возмутилась ведьма.

— Я знаю, не кипятись. И еще я знаю, что ты готова на все, чтобы попасть в хронилища. Что ты хочешь помочь этому астроному-пастырю, который остался, как ты думаешь, один в этом жутком месте.

Янина потупилась — возмущаться и отрицать очевидное смысла не было:

— И что мне делать?

— Ты сможешь еще раз воспользоваться тем заклинанием, которое принесло тебя сюда. Но потом тебе и твоему другу придется надеяться только на свои силы — в хронилище мы бессильны. И тебе нужно будет отдать Книгу теней ее владельцу — несмотря ни на что. Даже если тебе придется остаться вечной пленницей и блуждать там, ища темнобородого. А он будет всячески уклоняться от встречи — уж ты мне поверь.

— Спасибо, бар Катарина, — от избытка эмоций Янина склонилась над коленями, спрятав лицо в обтягивающую их ткань платья.

— За что ты меня благодаришь? За то, что посылаю тебя практически на верную смерть и не смогу ничем помочь? За то, что отвергаю великую силу, которую ты хотела нам подарить?

Старуха замолчала, опустив морщинистую руку на голову кровницы, что-то крутилось в мыслях, не давая покоя. Что-то важное…

— Постой-ка! Вот оно — ты попадешь в хронилища во плоти, в отличие от всего, что там находится, или кто там находится. И никто и ничто не сможет тебе навредить, пока ты в это не поверишь. Все, что там ты увидишь — это лишь игры разума. Разума Хрона. Это очень важно. Если ты будешь помнить об этом — ты, может быть, сможешь вернуться. И при этом помочь тем, кому так стремишься помочь. И пусть твой кровник помнит об этом. Вы смертны — это большой минус, но вы еще живы — а это несомненный плюс.

Янина прерывисто вздохнула, подняла раскрасневшееся лицо:

— А вы говорите, что вас не за что благодарить… Когда мне отправляться?

— Отдохни, побудь с сестрами. Я бы тебе советовала уходить на рассвете. Хотя в хронилишах не очень-то сохраняется течение зорийского времени. Все же, для тебя это будет символично. Рассвет всегда внушает надежду.

Янина согласно кивнула и уже было шагнула прочь, нетерпеливая, готовая уже сейчас в путь.

— Да, еще — книга должна остаться в хронилищах, как бы тебя не искушали. Если поддашься искушению, тебе лучше забыть о нас. Твое возвращение с Книгой теней не вынесет ни одна из сестер. Зория падет под твоей властью и то старое пророчество, которое смогли предотвратить две девчонки-астронома и кучка детей, еще может свершиться. Я не сомневаюсь в тебе, но я должна предупредить, что может случиться, если ты не устоишь перед посулами безухого. А обещать он будет такое, что мало кто способен устоять. Если ты не уверена, крепко подумай о том, что лежит на чаше весов. И стоит ли твой астроном всей Зории?

Янина лишь пожала плечами:

— Конечно, стоит. Он для меня стоит всех миров вместе взятых. Но этого не будет. Я постараюсь, чтобы не было. Мы постараемся, очень постараемся отдать книгу и не соблазниться ни на какие посулы.

— Добро. Иди, ясноглазая. Отдыхай, жди рассвета. Если сможешь — поспи.

Янина ушла, почти вприпрыжку спеша навстречу окликавшим ее сестрам. «Ребенок еще, а вот же выпало мир спасать. Эх, цыпленок мой, жаль будет, если Хрон ее сломает», — подумалось бар Катарине. Но сделать ничего не было возможности, даже снять хоть часть груза с этих хрупких плеч. Даже пожелать нельзя, чтобы не смотрела Янина такими благодарными глазами на нее — на смерть ведь посылают, а она спасибо говорит. Эх.

После заката к матриарху пришла бар Хельга. Стараясь не смотреть в глаза, она поприветствовала кровницу. А потом стояла молча, словно не решаясь на что-то.

— Говори, с чем пришла. Не обижу, ты же знаешь.

— Бар Катарина, я слышала твой разговор с Яниной.

— И? Ты хочешь предложить себя в качестве той, что вернет книгу темнобородому?

— Нет, нет, нет. У меня никогда не будет такой силы, как у нее, — смутилась ведьма, — Я просто хочу знать, почему ты сама не отправишься с книгой? Я вижу твою неуверенность, твои сомнение. Ты боишься за бар Янину, боишься ее юности, ее невинности — той, что у нее еще осталась…

Бар Катарина уставилась на кровницу — вот уж в ком не замечалось такой наблюдательности и склонности к анализу, вечер становится чудесным:

— Видишь ли, если я попаду в хронилища, я точно не выйду оттуда. И я не смогу устоять перед соблазном безухого — мне есть чего хотеть. У меня нет того, за которого я готова отдать все, как наша юная сестра. Ради своего астронома она готова отказаться от могущества, которое ей нашептывает Книга теней. А ты или я — мы выберем силу, не так ли? — хитро прищурила подслеповатые глаза.

Бар Хельга неохотно кивнула. Не поспоришь.

— Может быть, ты стала бы милостивой владычицей Зории? С твоими силами, с твоими знаниями?

— Нет. Принимая могущество книги, мы подчиняемся темному властелину и, прежде всего, должны будем открывать круговины для его прислужников. И сюда они пожалуют во плоти — а не как морок. Во плоти все создания безумия Хрона разрушат этот мир, завладеют им и сделают его таким же, как хронилища. И вся Зория падет, подчиняясь власти темнобородого. Ушей не будет ни у кого.

Единственные, кто может противостоять ему — кланы Мира и их Семерка, будут уничтожены в первую очередь — именно нам придется постараться над этим. Шанса на «жить долго и счастливо», или хотя бы «счастливо», не останется ни у кого. Создания Хрона по-своему несчастны, хотя и не осознают этого, находясь в хронилищах. Воплотившись же, попав сюда, они остро почувствуют всю глубину своих страданий и будут мстить тем, кто отличается от них. И нас сметет лавина тех, кто будет переселяться сюда из мрака. Ты хочешь этого? Или ты хочешь быть виновной в этом? Уж темнобородый постарается, чтобы все, кто останется в живых, знали имена своих новых прислужниц, впустивших хронилища на Зорию. Готова ли ты за иллюзорное ощущение неизмеримой силы на вечные проклятия? И ты не будешь потом такой свободной, ты будешь хроновой подстилкой, и будешь выполнять его приказы, какими бы бредовыми и жестокими они тебе не казались. И будешь молить об этом — о новых приказаниях, и страдать, если темнобородый обойдет тебя своим вниманием. И ненавидеть его, если он это внимание тебе окажет. Ты же слышала о син?

Хельга кивнула и едва слышно пробормотала, что слышала.

Катарина развела руки:

— Теперь ты понимаешь, почему я готова пожертвовать ее юностью, силой и красотой? Лишь она может удержаться и не завладеть Книгой. Лишь та частичка невинности, что осталась в ней — и есть наш малюсенький шанс. Всё, я не могу тебе помочь больше ничем. Не смей даже думать об этом. Иди, помогай сестрам, и не береди мне душу. Мне еще с этой Книгой всю ночь сидеть. А она нашептывает мне, уж поверь. Нашептывает…

Бар Хельга резко отвернулась, стараясь скрыть охватившее ее желание хотя бы прикоснуться к этой тайной Книге, чтобы услышать этот шепот, что казался ей слаще всего на свете… А она сладкого за свою жизнь видала как-то совсем мало…

Край Прима-светила показался на горизонте. Становилось теплее. Все бар сгрудились вокруг кресла старой Катарины. Матриарх еще спала, крепко вцепившись в сверток с книгой. Всю ночь ей пришлось сопротивляться тому, к чему звала ее книга. Лишь на рассвете шепоток стих, и старуха смогла задремать. Бар Янина дотронулась до плеча старой ведьмы. От прикосновения бар Катарина открыла глаза, словно и не спала.

— Что, уже пора?

— Да, светает.

— Забирай, забирай это хроново отродье, — передала книгу Янине, неосознанно вытирая руки, словно касалась чего-то грязного, — Никогда не открывай ее, и не таскай в дом такую гадость, — подмигнула опешившим пустынным ведьмам, безмолвно стоявшим рядом с Яниной.

Янина оторопела:

— А как я заклинание буду говорить? Я его не точно помню.

— А ты и не будешь?

— То есть как это?

— Я отправлю тебя в хронилища, — бар Катарина улыбнулась так, как давно уже не улыбалась — озорной, проказливой юной улыбкой, — Эти заклинания я помню и без всяких грязных страничек, намалеванных каким-то там безухим мужиком. Или кто там Хрон — вроде мужик же?

У бар Янины отлегло от сердца, уж если сама старейшина их клана собирается колдовать, то точно получится так, как надо.

— Ты взяла все, что посчитала нужным? И хочешь отправиться сейчас?

— Вроде бы. Я же не знаю, с чем или кем мне придется там столкнуться. Так что я вроде бы собралась в обычное путешествие.

— Молодец, ясноглазая. Книгу держи крепко — перемещение может оказаться не таким спокойным, как то, с помощью которого ты сюда попала.

— Бар Катарина, тут где-то бродит кот — Тишка — это теперь мой кот, позаботьтесь о нем. Я хотела его взять с собой, но не дозвалась и не нашла. Может быть, ему не хочется еще раз попадать под действие перемещающего заклинания, да и в хронилищах навряд ли ему понравится.

— Хорошо. Твой кот — мой кот. Я сберегу его, насколько хватит его кошачьего везения.

Приготовься.

Бар Хельга стояла рядом с Яниной, обезумевшими глазами пялилась на сверток с книгой, и уже было протянула руку к девушке, затаив что-то очень недоброе — слова бар Катарины не нашли в ней отклика. Пустынные ведьмы зашептались, зашевелились, образуя круг силы, скороговоркой прощаясь с Яниной. Бар Катарина встала, тяжело опираясь на свою клюку. Уронила клюку, подняла руки и произнесла заветные слова. Янина недоуменно озиралась вокруг — ничего не изменилось, все осталось по-прежнему. Оглянулась на бар Катарину, вопросительно подняв брови. Матриарх ободряюще улыбнулась, шевельнула рукой, прощаясь. Янина моргнула, сглотнув комок в горле — появилось горькое предчувствие, что больше никогда она не увидит никого из пустынных ведьм, даже если будет использовать все запретные заклятья. Прим-светило взошел, залив своим светом окрестности, Янина почувствовала неприятный знакомый запах — запах хронилищ, запах отчаяния, безысходности и страха, крепко, до белых пальцев вцепилась в замотанную в тряпье книгу, и исчезла.