Зоя злилась на себя. Она-то наивно полагала, что характер у нее твердый и сила воли покруче, чем у многих. Как же она заблуждалась! Вот сейчас она должна с интересом наблюдать, как Мила Коваленко практически единолично разносит в пух и прах волейбольную команду второго отряда. И она очень старается делать именно это. Так какого же василечка ее взгляд то и дело обращается в сторону футбольного поля? Ах, там всего-навсего идет матч между первым и вторым отрядом? А кто там нападающий у первого? «Вот тупица», – сказала себе Зоя и отвернулась. Мила взлетела над сеткой и пробила точно в незащищенный угол противника. Их отряд зашелся аплодисментами; Зоя, с некоторым запозданием, тоже.
Третий день она сама не своя. Да она раньше и не замечала этого Никиту Потапова, а теперь, как нарочно, он попадается ей повсюду! То она сталкивается с ним в дверях столовой, то на репетиции в клубе. И всякий раз он делает вид, что они незнакомы. На дискотеке он вечно тусуется с другими парнями из первого и ржет над их тупыми шутками. Дела нет ему до какой-то там Зои!
Она изо всех сил старалась убедить себя, что он ей совершенно неинтересен. Ну да, он высокий и спортивный, но в том же первом отряде были и другие симпатичные парни. Да и в их отряде, в общем-то, тоже. Но не смотреть в его сторону у Зои никак не получалось. Она ловила каждую мелочь, каждую незначительную деталь. Как он ерошит волосы, когда разговаривает. Какие красивые и длинные у него пальцы. Как он заразительно смеется, сощурив кошачьи зеленые глаза.
По идее, все ребята из первого отряда должны были вызывать у нее отвращение. Но с Никитой это правило почему-то не работало. Да и не было у него той заносчивости и высокомерия, что у остальных. Он спокойно общался с парнями из других отрядов, никогда не стучал на провинившихся в комитет самоуправления и вел себя на удивление нормально. И даже трогательно учил малышей играть в футбол, терпеливо показывая, как именно нужно бить по мячу. (Зоя в это время пряталась за трибунами и подсматривала, сгорая от стыда.)
А вчера вечером, во время дискотеки, она зачем-то решила доказать самой себе, что ей наплевать на всяких там Никит Потаповых, и решительно направилась в его сторону, чтобы «просто поболтать». Первый выстрел сбил ее еще на подлете – Никита повернулся к ней и уставился прямо в глаза с такой ехидной усмешкой, что у Зои буквально подкосились ноги, и она остановилась всего в паре шагов от него. А потом она увидела ЭТО. Огромный фиолетовый засос на шее. И получила контрольный выстрел прямо в сердце. Зою немедленно захлестнула бурлящая ярость вперемешку с ревностью, она развернулась и бросилась прочь.
– Зоя! – послышалось за ее спиной, но она и не думала останавливаться. Она бежала прочь, прочь, пока не оказалась в своей любимой беседке, вдалеке от грохочущей музыки и гомона толпы, и еще долго мерила беседку шагами. «Зоя! – передразнивала она его интонацию. – Надо же, мы даже имя запомнили!»
Она бы вечно там сидела, но поняла, что еще немного, и Мила будет ее искать. И когда она уже почти свернула на дорожку к их корпусу, опять услышала за спиной знакомый голос:
– Осторожно, не споткнись!
Как назло, Зоя тут же споткнулась о выступающий корень. Упасть не упала, но со стороны всё это выглядело совсем нелепо. Никита стоял на аллее, руки в карманах, на лице всё та же усмешка.
– Ты чего не на дискотеке?
– А ты чего не там? – огрызнулась она.
Никита пожал плечами.
– Да что-то настроения нет.
Он снова задумчиво посмотрел на нее, а Зоя так и не нашлась, что же ему ответить. В ее голове роились обрывки фраз и какие-то невнятные междометия, а глаза то и дело упирались в проклятый засос.
– Ты к себе в корпус? – спросил он наконец, задумчиво наклонив голову набок.
– Ага.
– Тогда спокойной ночи. Зоя.
Она кивнула. Не чувствуя ног, добежала до своей комнаты, захлопнула дверь и схватилась за голову. Лицо ее горело в нервной лихорадке, сердце колотилось как сумасшедшее, руки дрожали. Полночи, когда Мила спала сном праведника, Зоя пялилась в темный потолок и раскладывала их тридцатисекундный диалог на кадры, так и этак анализируя каждый звук и вздох. Она всегда презирала девчонок, которые из простого «Привет!» раздували целый любовный роман в трех частях. Меньше всего ей хотелось попасть в их число. Но она ничего не могла с собою сделать – уже на следующее утро искала его глазами, только безрезультатно. А сейчас идет футбольный матч, и вряд ли он вообще замечает, кто сидит на трибунах.
– Видела, как мы их разделали? – перед Зоей появилась раскрасневшаяся Мила. Третий отряд только что триумфально выиграл. Зоя вскочила и радостно обняла подругу за плечи.
– Ты молодец! Без тебя бы не победили! Но… обязательно играть в волейбол в таких коротких шортах?
– Ну а что? Ноги – моя гордость. Сисек нет, так хоть ногами повыпендриваюсь, – Мила довольно расхохоталась и плюхнулась на скамейку. Зоя тоже села и задумалась.
– Ой, смотри, Потапов гол забил!
Зоя тут же дернулась в сторону футбольных ворот, а Миле только этого и надо было, она чуть со скамейки от хохота не свалилась.
– Еще подруга называется, – пробурчала Зоя, красная как рак. – Пойдем уже в корпус.
– Пойдем. Фу, мне надо в душ.
Они спустились с трибун и пошли вдоль заборчика, отделяющего лагерь от пляжа. Как раз напротив стадиона река Зорянка делала петлю, обнажая кусок песчаного дна. Он-то и был приспособлен под пляж. Ходить туда без вожатых не разрешалось, но иногда там проводились отрядные вечера, с песнями под гитару и обязательным костром. Мила утверждала, что к реке можно спуститься где-то за столовой и потом по берегу дойти до пляжа. Правда, у Зои такая идея энтузиазма не вызывала. Видела она этот берег! Он весь зарос кустами и крапивой по пояс. К тому же ей совершенно не хотелось попасться еще раз.
Футбольный матч закончился безоговорочной победой первого отряда. Вратарь второго отряда Волков в ярости пинал ворота. Никита бегал по полю, сорвав с себя майку. Зоя поспешно отвернулась и потянула Милу прочь. Прочь, прочь, прочь! К себе в корпус, где точно не наткнешься ни на каких потаповых. Но до корпуса они добрались не скоро, потому что каждый встречный лично хотел поздравить Милу Коваленко с победой. Зоя уже закатывала глаза, строила рожи и тяжело вздыхала, когда очередной болельщик подходил, чтобы выразить свое восхищение.
– Ну перестань, мне же приятно, – весело прощебетала Мила, открывая дверь в корпус.
– Александрова!
Голос их вожатой не предвещал ничего хорошего. Вообще-то она совсем не была злобной фурией, как это часто бывает, но вот именно сейчас от одного ее вида хотелось забиться в угол.
– Что это? – Марина потрясла перед Зоей пачкой «Винстона».
– Э‐э… Сигареты.
– Ты что, не знаешь, что курение в лагере строжайше запрещено?
– А я и не курю.
– А что тогда сигареты делают в твоей тумбочке? Их нашли сегодня при обходе!
– Понятия не имею! – Зоя захлебнулась от такой несправедливости. Вокруг тут же стали собираться любопытные. Марина жестом велела ей зайти в комнату вожатых. Зоя подчинилась, а вот Милу уже не пустили, захлопнув дверь прямо перед ее носом.
– Зоя. – Наедине Марина больше не изображала из себя мегеру. – Даже если ты куришь… Педагоги прекрасно понимают, что за двадцать один день отучить никого невозможно. Просто не надо хранить сигареты на виду, понимаешь?
– Марина, но я не курю! Я не понимаю, как это оказалось в моей тумбочке!
Вожатая взглянула на нее с недоверием.
– У тебя могут быть серьезные неприятности, – сказала она. – Сегодня в обходе участвовала Валентина Петровна. Она хочет тебя видеть.
Этого только не хватало. Самое обидное, что Зоя и не сделала ничего! Все дни после наказания она старалась вести себя как образцовая пионерка. Никуда не опаздывала, ложилась спать сразу после отбоя и даже добровольно согласилась участвовать в конкурсе на лучшее музыкальное представление отряда. Она затыкала Миле рот каждый раз, как та заводила свою шарманку про таинственные спирали. Она не хотела ничего слышать про расследования. О пропавшей девочке было объявлено, что ее нашли на вокзале и отправили в другой интернат, для часто сбегающих детей. Зою вполне устроило это объяснение. И вот, пожалуйста! Она все-таки кому-то перешла дорогу.
– Тебя подставили! – безапелляционно заявила Мила, едва подруга вышла из комнаты вожатых.
– Под дверью подслушивала? – вяло поинтересовалась Зоя. Мила пропустила замечание мимо ушей.
– Сама подумай: в обходах участвует руководство и…
– Комитет самоуправления! – осенило Зою.
– Именно.
Зое стало не по себе. Если уж они решили вредить ей, то это только начало. Да и визит к директрисе ее совершенно не радовал. Конечно, надо сохранять бдительность, но ведь не угадаешь, когда они в следующий раз нанесут удар. А если директриса позвонит маме…
Они вошли в свой блок. Дверь в соседнюю комнату была открыта, Света сидела на кровати и осторожно бинтовала руку плачущей Агнии.
– Я не знала… – всхлипывала она.
– Что ты не знала? Что борщевик трогать нельзя? Это все знают, Аги, все! Зачем ты его вообще схватила?
– Он красивый… – ныла Агния.
– Красивый? Борщевик?
Зоя и Мила синхронно вздохнули, переглянулись и пошли в свою комнату. Мила стала стаскивать футболку и шорты.
– Хочешь узнать, кто тебя подставил? – сдавленно просипела она из-под футболки.
– Ну?
Мила наконец выпуталась и бросила одежду на кровать.
– Смотри, кто в столовой сядет рядом с Полиной.
За обедом на призовых местах обнаружились Яна и Варя. От их сияющих физиономий можно было поджигать олимпийский факел.
* * *
Кабинет директрисы находился на третьем этаже, прямо над столовой. Зоя робко постучала. После отчетливого «Войдите!» помедлила пару секунд, задержала дыхание – и нырнула. За столом никого не было. Валентина Петровна стояла у окна, и ее длинноносый профиль отчетливо виднелся на фоне развевавшегося на ветру знамени «Ясных зорь». Руки сложены на груди, в глазах тоска. Зоя робко потопталась на месте, не зная, что ей делать. Ей было не по себе в этой странной комнате. Вроде бы кабинет директора, а обстановка тут, как в конструкторском бюро пятидесятилетней давности. Стеллажи с коричневыми папками, несгораемые шкафы советского образца, тяжелые, обитые плюшем кресла. На стене – коммутатор для связи с отрядами. На столе – старинный телефон с дисковым набором. И еще запах. Очень странный запах, не как в библиотеке (хотя тут тоже повсюду бумага), а как в магазине эзотерических побрякушек. Может, директриса благовония жжет, чтобы плесенью не пахло?
– Александрова, – наконец произнесла хоть что-то Валентина Петровна. – Садись.
Зоя опустилась на краешек неудобного кресла, вся в напряженном ожидании.
– Значит, куришь.
– Нет, я…
– Это не твое, тебе подбросили. Ты отдаешь себе отчет, что так говорят абсолютно все, кого я вызываю?
– Но…
– К тому же мне стало известно, что вас видели в состоянии алкогольного опьянения.
Зоя похолодела, но сразу же мгновенно взяла себя в руки. «Не могли видеть, – подумала она. – Мы из комнаты не выходили». То есть это чистейшая клевета.
– Неправда, – твердо сказала она.
– Вот как?
– Да. Вы не могли бы уточнить, где и когда меня видели?
Валентина Петровна фыркнула, не удостоив ее ответом. Она снова подошла к окну и стала смотреть на развевающийся флаг.
– Я руковожу этим лагерем уже без малого двадцать лет. Поверь мне, я видела тысячу таких девочек, как ты. Девочек, которые полагают, будто они особенные, будто им можно то, чего другим не позволено. Но секрет в том, что они из себя ничего не представляют. Они не приносят никакой пользы, не принимают участия в жизни лагеря, промышляют мелким вредительством. Все они, оказавшись в этом кресле, так же твердо говорили: «Вы ничего не докажете!» Мне и не нужно. Я вас насквозь вижу. Родители отправляют вас сюда, чтобы хотя бы летом вздохнуть спокойно. И каждый, каждый, кто сюда приезжает, тащит с собой два чемодана проблем! Если бы не дисциплина, тут такое бы началось – «Повелитель мух» отдыхает! И поэтому, Александрова, либо ты выполняешь правила, либо ты едешь домой.
Директриса повернулась, но, не обнаружив на Зоином лице нужной реакции, села за стол и нахмурилась.
«Пусть выгоняет», – решила Зоя. Она не собиралась унижаться и просить, тем более что она и не виновата.
– Я знаю, у тебя сложная семейная ситуация.
«О, решила зайти с другой стороны!» – мрачно подумала Зоя, но всё равно напряглась. Это было ее больное место. Валентина Петровна каким-то образом всё поняла и продолжила с явным садистским удовольствием:
– Конечно, твоя мама не обрадуется, если ей сообщить, что вытворяет ее дочь. И от того, что деньги, потраченные на путевку, будут выброшены на ветер, тоже радости мало. Ты осознаешь это?
– Да.
– Не слышу.
– Да! – чуть не крикнула Зоя.
– Отлично, – на тощем лице директрисы появилась довольная улыбка. – И только из уважения к твоей маме, а не к тебе, прошу заметить, я проявлю снисхождение. И это уже второе предупреждение, Александрова! Теперь каждое твое действие будет под строгим контролем. Если ты провинишься в третий раз – пеняй на себя.
Зоя поняла, что аудиенция закончена, встала и направилась к двери.
– Александрова!
Зоина рука застыла на полпути к дверной ручке.
– Силу нужно заслужить.
Рука продолжила свой путь, ноги перешагнули за порог, дверь закрылась. Силу нужно заслужить? Зачем она это сказала? Зоя помотала головой, отгоняя тяжелые мысли, и поспешно спустилась на крыльцо. Но сегодня был не ее день. Насладиться покоем и солнцем после затхлого директорского кабинета не удалось. На крыльце ее ждали Варвара и Яна.
Цепные псы Кругловой были неотделимы друг от друга. И хотя Варя была темненькая, с маленькими, близко посаженными глазками, а Яна – почти альбинос, без бровей и ресниц, с бледными глазами навыкате, но воспринимались они как близнецы. Даже сейчас Зоя с трудом могла сказать, кто из них Яна, а кто Варя.
– Ну что, Александрова, дошло до тебя? – сказала Варя (вроде это была она).
– Поняла, что не надо лезть не в свои дела? – вступила Яна.
– То, что мы устроили, – пока предупреждение. Если продолжишь в том же духе, вот тогда… – продолжила Варя.
– Узнаешь, что такое настоящие неприятности, – зловеще закончила ее сестра-близнец.
Зоя иронично хмыкнула, мол, не боюсь я вас, хотя на душе у нее было ох как неспокойно. Противницы одарили ее ледяными взглядами, полными презрения, и под ручку поплыли прочь, даже не оборачиваясь.
* * *
– Не выгнали!
Хотя тяжесть на душе никуда не делась, Зоя решила не тревожить Милу лишний раз.
– Конечно, и не должны были выгнать. Если б они этого хотели, в твоей тумбочке нашлось бы что-нибудь похуже сигарет.
Мила закрыла дверь комнаты и посмотрела на Зою так серьезно, как будто им предстояло отбивать танковую атаку.
– Во-первых, всё ценное сразу убирай в сейф, – Мила указала пальцем на вентиляцию. – Во-вторых, ни у кого не бери угощения. Даже у мелких. Ни конфет, ни булочек, ни, особенно, попить. Не спрашивай почему.
Зоя и не спрашивала. Она уже поняла, что жизнь в тылу врага не оставляет места для доверия. А Мила тем временем продолжила инструктаж, деловито копаясь у себя в тумбочке:
– Всю одежду ты теперь хранишь только в чемодане и запираешь его, – Мила показала ей кодовый замок. Не китайский игрушечный, какие обычно прикрепляют на сумки, а настоящий, тяжелый и металлический. – Иначе твои трусы будут висеть гирляндой на елке напротив столовки.
Зою как будто окатили кипятком, а следом ледяной водой. Судя по всему, такой вид издевательства уже использовался комитетом, и она мгновенно представила себя на месте жертвы. Все над ней будут смеяться. Все! И он тоже.
– И последнее. Твое слабое место. – Мила внимательно следила за ее лицом и была как никогда серьезна. – Потапов. Нет-нет, не начинай даже отбрыкиваться, я же вижу! Раньше это были хиханьки да хаханьки, но теперь если пронюхают, что ты к нему неравнодушна, то используют это, чтобы тебя уничтожить. Он же из первого, не забывай.
Зоя замерла с замком в руках, на полпути к чемодану.
– Всё настолько очевидно? – дрожащим голосом спросила она.
– Пока очевидно только мне. Но если ты и дальше будешь без конца на него пялиться, то скоро об этом узнает весь лагерь.
– И что же мне делать?
– Выкинь его из головы. Не смотри на него. Не говори с ним. Не обращай на него внимания.
– Легко сказать. Это же как лечить симптомы вместо самой болезни. Хотя…
Зоя вдруг поняла, что, сама того не заметив, она уже перешагнула какую-то важную границу, за которой бесполезно бежать и прятаться. Она ступила на дорогу, с которой нельзя сворачивать, а нужно двигаться вперед и вперед, отражая нападки врагов и преодолевая препятствия. И ее нелепое помешательство на Никите тоже могло стать таким препятствием. Мила была права. Только дело не в том, что это могут использовать против нее, нет, совсем не в этом. Дело в том, что она сама не хочет превращаться в мычащую дуру. А с ней такое происходит каждый раз, когда она его видит.
Всего за несколько минут с Зоей случилась невероятная перемена. Ушло чувство тревоги и загнанности, появились холодная решительность и упорство. Зоя вытащила из-под кровати чемодан, покидала туда все свои вещи из шкафа, с трудом закрыла крышку.
– Так, какой код выбрать?
– Дай-ка подумать… Шесть-шесть-шесть? – невинно предложила Мила.
– Еще чего не хватало!
В это время дверь осторожно приоткрылась, и появилась пушистая голова Агнии.
– Девочки? Ой, Зоя… Тебя выгоняют? – она увидела чемодан, и ее глаза мгновенно набухли слезами.
– Нет, не выгоняют. Я просто прибираюсь.
– Ой, а я уже испугалась.
– Ты чего хотела-то? – не очень дружелюбно спросила Мила.
– Вы на дискотеку сегодня идете?
Саму Агнию можно было об этом не спрашивать. На ней было такое нарядное платьице, а губы накрашены такой эффектной розовой помадой, что сразу становилось всё понятно.
– Смотрите, что Света придумала, – она показала руки в миленьких перчатках с пайетками. – Это чтобы не ходить в бинтах.
– Супер, – мрачно прокомментировала Мила. – Но мы сегодня, пожалуй…
– …всё-таки сходим на дискотеку, – закончила за нее Зоя.
Брови Милы полезли вверх. Казалось, если их не остановить, то они доберутся до затылка.
– Ты уверена? – в полнейшем изумлении произнесла она.
– Абсолютно. Я сегодня даже буду танцевать.
Зоя надела свою самую короткую юбку, и они с Милой отправились в клуб. Протолкнувшись через компашки из младших отрядов, они расположились у сцены и стали отплясывать так, словно это была последняя дискотека в их жизни. Раньше Зоя как-то стеснялась танцевать, ей всё время казалось, что на нее все пялятся, но сегодня… сегодня ее уже ничего не волновало. И, как выяснилось, двигается она вполне неплохо. Не так, как Мила, конечно. Та могла вообще двадцать четыре часа танцевать и даже не вспотеть.
– А про нас забыли? – к ним присоединились Света и Агния. И Зоя была им рада. Она чувствовала ритм, чувствовала каждую ноту мелодии, ее охватывала невероятная эйфория. Все проблемы казались мелкими и никчемными, никаких врагов не существовало, была лишь она, Зоя, и музыка. Рядом Мила показывала класс, Света неуклюже перетаптывалась на месте, радостно кружилась Агния. Звук из колонок бил по ушам, но это было даже приятно, по спине бежали мурашки, и хотелось кричать. Вот только духота стояла невыносимая. Народу в зал набивалось всё больше и больше, а воздуха становилось всё меньше и меньше. Зое уже начало казаться, что скоро она вскипит.
– Пошли на улицу! – проорала она сквозь буханье басов.
– Что?
– Жарко! На улицу пошли!
Вечерняя прохлада была упоительной. Неестественное веселье улетучивалось с каждым глотком вечернего воздуха. Группа мальчишек из первого отряда прошла мимо них и исчезла в дверях клуба. Зое тут же расхотелось идти назад. И чего хорошего в этих танцах? Все собираются в кучу, неистово скачут, чтобы себя показать. А потом включают медленный танец. И настает черед счастливчиков, имеющих официальную пару. Они виснут друг на друге и гордо топчутся под слезливые завывания поп-певицы, демонстрируя свою крутость неудачникам, подпирающим стены. Пригласить кого-то на медляк сродни подвигу. Надо еще уметь отмахнуться от улюлюканья и подколов, надо проявить решительность. Ведь ты не просто танцуешь, ты делаешь заявление. Попытка сломать систему тут не пройдет, ведь толпа сильнее в своих ритуалах. Остается только подчиняться правилам.
– Что там такое происходит?
Мила уже включила свои чуткие локаторы и зафиксировала неестественное оживление около линейки. Возле забора передвигались темные силуэты, изредка освещавшиеся огоньками сигарет. В воздухе тут же появилось напряжение. Многие из тех, кто вышел проветриться, стали торопливо заныривать обратно в клуб.
– Деревенские! – прошептала Мила.
– Кто?
– Местная гопота. Приезжают на мотоциклах. Перелезают через забор.
– А охрана?
– Они в позапрошлом году охранников в будке заперли. Пока полиция ехала, их уже и след простыл. А еще Кирьян за свою девушку как-то вступился, они его следующим вечером отловили и избили до полусмерти. Пойдем внутрь, а?
– Эй, Мила Коваленко, я не думала, что ты трусиха! – Зоя внимательно следила за хаотичным перемещением фигур возле забора. Даже здесь было слышно, как они хрипло матерятся. Охранники не спешили выходить из своей будки, да и остальные торопливо прятались кто куда.
– Разрешите пройти, – раздался мелодичный голос, и Зоя вздрогнула.
Полина Круглова, в шелковом платье в стиле ретро, грациозно спускалась по ступеням клуба. Спокойным, уверенным шагом она миновала линейку и направилась прямо в темноту возле забора. Оттуда понесся свист и пошлые комплименты. Любая другая девушка давно убежала бы без оглядки. Парней было слишком много. Но Полина продолжала двигаться прямо на них. С крыльца Зоя видела, что она подошла вплотную к одному из незваных гостей. Он был как минимум на голову выше, его силуэт нависал над ней темным пятном. Полина стала что-то говорить, спокойно и тихо, так, что не разобрать слова. Деревенские сначала гоготали, а их главарь протянул руку, чтобы приобнять Полину, но тут произошло невероятное. Полина даже не шелохнулась, а парень вдруг сложился пополам и заорал от боли. Он упал на землю и корчился еще несколько минут, после чего затих и лишь слабо постанывал. Полина сказала еще пару слов, развернулась и пошла обратно к клубу. А гопники, как ни странно, замерли на секунду, а потом поспешно перелезли через забор и скрылись в поле. Поверженный главарь ковылял так торопливо, словно за ним была погоня. Зоя услышала рев мотоциклов, фары мелькнули на дороге, и всё стихло.
Полина Круглова, мило улыбаясь своей жутковатой улыбкой, подошла к крыльцу.
– Проблема улажена. Нет поводов для беспокойства. Продолжайте веселиться.
* * *
– Она его электрошокером ткнула, говорю тебе.
Мила и Зоя пробрались после отбоя на балкон, постелили картонные коробки и уселись, свесив ноги сквозь прутья балконной решетки. Из коридора их бы не заметили, а говорили они исключительно шепотом. Им не терпелось без свидетелей обсудить произошедшее.
– Не было у нее электрошокера! Она и руку даже не поднимала!
– Мила, мы с крыльца просто не видели. Темно было!
– Я видела!
– Ну окей. Если не было электрошокера, как ты тогда это объяснишь?
Мила не ответила сразу. Казалось, ей не терпится выложить одну из своих невероятных теорий, но она боится Зоиного сарказма и недоверия. Подруги молчали какое-то время и слушали оглушительный треск кузнечиков. Ночь выдалась ясная, безветренная, лишь на горизонте клубились лиловые тучи, которые, впрочем, не предвещали никаких осадков.
Слишком много странного произошло за последние дни. Зоя и сама понимала, что не может найти объяснение, но упрямство не позволяло ей признать это. Да она и не хотела! Она хотела, чтобы всё было просто и понятно, чтобы это была обычная поездка в лагерь.
– Я считаю, Полине все не просто так подчиняются, – сказала наконец Мила. Зоя состроила ехидную физиономию. – Нет, ты хотя бы выслушай! – настаивала Мила. – Она ведь как себя ведет? Щебечет, как птичка, голоса никогда не повысит. Всегда с улыбочкой. Но ее до жути боятся даже парни. Как она этого добивается?
– Просто она стерва, – пожала плечами Зоя.
– Да тут все такие. И что, их слушаются, как и Полину?
– У нее есть выход на директрису.
– Это да. Но я-то езжу сюда не первый год. И я помню, что сначала Полина собрала вокруг себя весь этот серпентарий, а потом уже им придали официальный статус.
– Мил, я не знаю, – Зоя раздраженно потерла виски. Как бы ей хотелось, чтобы это всё ее не касалось!
А ночь была прекрасна. Казалось, она специально нарядилась, как на праздник, надела бархат и блестки. В пурпурной темноте ощущалось что-то торжественное, грандиозное, какая-то уникальность момента. Зою охватило необъяснимое волнение, как перед важным выступлением или экзаменом. Она смотрела на простирающееся перед ней поле и не могла понять, почему именно сейчас оно вызывает у нее такие чувства. Темнота тем временем сгущалась. Птицы и насекомые замолкли, и наступила звенящая тишина. В тучах, повисших на горизонте, полыхнула зарница.
– Вот, опять… – прошептала Зоя, но фраза оборвалась на полуслове.
В поле появилось несколько огней. Зоя сначала подумала, что это вернулись мотоциклисты, но огни передвигались по слишком причудливым траекториям и были не желтые, а зеленоватые и оранжевые. Когда огни стали подниматься в воздух, версия о мотоциклах отпала сама собой. Мила перестала дышать и шевелиться, ее как будто парализовало. Она лишь смотрела стеклянными глазами в небо, беззвучно открывая рот. Ночной воздух стал каким-то колючим, разряды тока обжигали кожу, и по лагерю разнесся запах паленой резины. Зоя оцепенела от ужаса, вцепилась в решетку со всей силы, даже костяшки пальцев побелели. Огни описывали круги над полем, повинуясь чьей-то воле. Они продолжали свой странный танец, взлетая и ныряя в колосья, двигаясь то быстрее, то медленнее. А потом, в одно мгновение, они все вспыхнули невыносимо ярким светом и пропали.
Зоя пыталась дышать ровно и спокойно, но сбивалась на резкие всхлипы. Мила по-прежнему не шевелилась. Зоя осторожно дотронулась до ее плеча, та вздрогнула и посмотрела на подругу безумными глазами.
– Этого не может быть. Не может быть, – шептала Мила.
Зоя обняла ее и долго успокаивала. Она и сама была еле жива от страха.
– Пойдем в комнату, – наконец сказала она.
Мила кивнула и тут же напряглась, как встревоженный зверь.
– Сюда кто-то идет, – одними губами проговорила она, показывая на окно над их головами.
Они осторожно подползли поближе к стене, присели на корточки и, готовые ко всему, стали медленно подниматься.
– Господи, Света! – заорала Мила. – Ты нас заиками чуть не сделала!
Света, в полосатой пижаме, стояла посреди коридора. Губы у нее дрожали, а взгляд лихорадочно перескакивал с Зои на Милу и обратно. Она силилась что-то сказать, но получалось только глухое бульканье. Наконец она всхлипнула и выдавила из себя:
– Агния пропала.