Позорный конец Витьки Семенищева, когда-то грозно именуемого «Черной маской», отрезал, как ножом, налеты на наш сад. Однако время шло, и мы стали примечать: нет-нет, да кто-то и оторвет доску в заборе или протопчет в траве тропинку к отяжеленной спелыми плодами яблоньке.

Правда, вахта, которую несла техслужащая тетя Миля, помогала защите сада. Но воришки изучили ее «расписание» и ухитрялись побывать в саду в ее отсутствие.

Тогда тетя Миля пошла на хитрость: она оставляла вместо себя соломенную куклу.

Как-то захожу на участок и вижу: все в порядке — наша сторожиха на караульной вышке. Я ее хотел отправить домой — окликнул, а она не отвечает. Подошел ближе и понял: да это же чучело! И до чего тетя Миля хитра! Нарядила его в кофту, юбку и повязала платком. А на месте лица — крупный портрет, очевидно, с обложки «Огонька». Я даже засмеялся. Однако решил проверить — отошел на другой конец сада, оглянулся. Точь-в-точь сидит тетя Миля, и даже похоже, что вяжет чулок: шевелится на ветру беленькая тряпочка, которую держит в руках кукла. Не успел я сделать и нескольких шагов, как возле меня появились юннаты. Они весело разговаривали и смеялись, показывая мне руками на «тетю Милю».

— Мы с ней поздоровались, а она молчит, — сказал Коля.

— Смотрим, а тут манекен, как в витрине универмага, — сострил Володя, и опять все засмеялись.

— Чистая работа, ничего не скажешь, — в тон ребятам отозвался я.

— Как бы от этой чистой работы у нас в саду чисто не стало, — опять сострил Володя.

И вышло так, что слова его оказались пророческими: воришки раскусили секрет тети Мили.

Юннаты всполошились. Володя Шавкунов был срочно мобилизован на сооружение новой металлической кобры; не забыли и о футбольной камере с милицейским свистком.

Затея, конечно, оказалась наивной: наши изобретения были еще свежи в памяти окрестных сорванцов. Кто-то заикнулся о рыболовных крючках, но Володя теперь сам отверг эту мысль.

Надо было что-то срочно придумывать. После долгих разговоров и разных предложений сошлись на одном: достать собаку. Пусть она днем и ночью караулит сад в помощь нашим сторожам — и живым, и неодушевленным.

Решили, что каждый юннат будет разыскивать собаку, не теряя времени.

На другой день школьный двор огласился разноголосым собачьим лаем. Шестнадцать псов всех мастей и возрастов, больших и маленьких, держали ребята на веревочках, выстроившись по кругу. Когда комиссия во главе со старостой обходила круг, выбирая лучшую, каждый держатель собаки наперебой расхваливал свою, уверяя, что она самая храбрая и самая бдительная. Однако большинство собак почему-то боязливо жалось к ногам хозяев или с жалобным визгом виляло хвостиком.

Комиссия забраковала всех.

К нашему счастью, через день на участок пришел землекоп, прокладывавший по соседству со школой траншею для водопровода, и привел громадного, похожего на волка, пса. У пса был крупный лоб и торчащие уши.

— Я видел ваш собачий парад и все понял, — сказал весело землекоп. — Пожалуйста, купите у меня собаку.

Пес держался гордо, смотрел на нас умными глазами. Он не разрешал подходить к хозяину, злобно рычал, показывая крупные белые зубы, и кидался на нас.

— Вот это собачка! — воскликнул Володя и даже присвистнул.

— Такая покараулит! Волкодав, наверно! — зашумели юннаты.

Мы спросили у хозяина, сколько она стоит.

Он назвал цену.

Может быть, это было и не дорого, но у нас таких денег не оказалось и мы стали просить хозяина продать дешевле. Долго шел торг, но потом хозяин собаки согласился уступить, и мы ему отдали все деньги, вырученные весной с участка за продажу яблонек и смородинных кустов.

Он пересчитал деньги, увел собаку на участок, привязал ее к колу и, погрозив ей пальцем, сказал:

— Якши!

Потом обернулся к нам и объявил:

— Звать — Тунгус. Если сбежит, приходите ко мне, — и назвал свой адрес.

Так появился у нас Тунгус.

Он не подпускал к себе ребят, злобно кидаясь на них, и часто тоскливо выл. Он так сильно тосковал по хозяину, что даже не притрагивался к пище.

Тетя Миля первая отыскала дорогу к его сердцу. Тунгус брал от нее корм, лизал ей руки, а она его гладила и приговаривала:

— Якши, Тунгус, якши.

Не раз пес убегал к хозяину, но тот его приводил обратно и наказывал, чтобы он не убегал.

Шло время, и Тунгус привык к юннатам, стал с ними играть. Они его водили на реку и купались вместе, что для Тунгуса было большим удовольствием. Они окружили его заботой: построили ему хорошую конуру, кормили и поили, чесали, прогуливались с ним.

Посоветовавшись с юннатами, я стал руководить обучением Тунгуса сторожевой службе.

Тунгус быстро понимал, что мы от него требовали. Правильнее будет сказать, что у Тунгуса быстро развивались и закреплялись условные рефлексы.

Вот как мы их вырабатывали.

Воришки чаще всего нападали на нас со стороны длинного забора. Несколько дрессировщиков забирались за этот забор и начинали легонько стучать по нему палками. Другие брали Тунгуса и, натравливая его на стук, бросались с ним к забору. Если он злобно лаял и рвался к мнимым ворам, то получал лакомство. А если нет, то все начиналось сначала. Когда рефлекс закрепился, мы его усложнили. Само собой понятно, что воры не просто будут стучать по забору, но и полезут через него. Поэтому от стука мы перешли к возне и осторожному отдиранию досок. Когда и этот рефлекс закрепился, перешли на заглядывание через забор, на шепот.

У собак слух развит сильнее, чем у человека, раз в семь, и возбудимость их тоже выше, а торможение слабее. Вот поэтому-то человек использует собак как сторожей, как помощников на охоте.

Тунгус без устали сторожил наш участок, зорко всматривался, прислушивался и, если замечал что-либо серьезное, громко и злобно лаял, зовя нас на помощь.

Однажды днем произошел такой случай. Школьный завхоз, услыхав тревожный лай Тунгуса, поспешил в сад и увидел там трех здоровенных парней. Но и они заметили его и спрятались в кустах. Он, не долго думая, спустил Тунгуса с цепи. Наш сторож кинулся в кусты и моментально отыскал воров. Однако это были опытные парни. Они вооружились палками и, отбиваясь ими от пса, отходили к забору. Одному удалось убежать, но зато двоих Тунгус потрепал изрядно. Они еле скрылись восвояси в изодранных пиджаках.

После этого случая слава о Тунгусе вышла за пределы школы. Нечего говорить о том, что он стал у ребят всеобщим любимцем. Каждый старался завладеть его вниманием. Кой-кто тайком потчевал его мясом, колбасой, сахаром. А потом хвастался:

— Меня Тунгус уже признает!

Но именно на этом проиграл свой спор Лева Васильков. Встав в независимую позу, он сказал деланно-беспечно:

— Спорю на три порции мороженого, что меня Тунгус подпустит к себе.

Пари было заключено при многих свидетелях. Только Лева сделал несколько шагов, как Тунгус быстро вскочил и, рыча, бросился на него.

Лева чуть не заплакал от обиды и забормотал:

— Я тебе ливерной колбасы целый килограмм скормил, а ты, собака, кусаться…

— Ты бы, Лева, ему два килограмма ветчинно-рубленой, вот тогда бы дело вышло! — закричали ребята и залились веселым смехом.

— Вот тебе и «собака — друг человека»! — выкрикнул любимые Левины слова Володя. — Теперь запомните, ребята: у Тунгуса норма для знакомства — два килограмма колбасы! И чем она дороже, тем дружба крепче!

Новый взрыв смеха раздался над участком.

Володя, все еще улыбаясь, спросил у меня:

— Смех смехом, а все-таки непонятно, почему Тунгус кинулся на Василькова ни с того ни с сего?

Я помедлил и указал на забор. За ним, на городошной площадке пожарников, происходила горячая схватка. То и дело о забор стукались палки и городки.

— Это возбуждает Тунгуса, и он выходит из рамок дружбы и приличия. Вот нашему псу и изменило торможение, — так я объяснил проигрыш трех порций мороженого Левой.

Вся школа любила заниматься с Тунгусом. Вот что раз мне пришлось наблюдать. Раньше всех пришли на участок Боря с Лерой. Сняв цепь с Тунгуса, они стали давать ему кусочки колбасы. Потом Лера натер себе подметки колбасой и убежал прятаться. Через несколько минут Боря отправился с Тунгусом по следу. И как Лера ни петлял, Тунгус его обнаружил. Затем они поменялись ролями.

Я их окликнул:

— Что там у вас такое?

— Тунгуса тренируем, — сказал Лера. — Сначала подметки с колбасой учим находить, а потом он будет искать и находить одни подметки.

Их занятия с собакой не пропали даром.

Как-то у нас потерялись две черепахи, выпущенные на прогулку. Обрадованные возможностью отличиться, Боря с Лерой сняли с Тунгуса цепь и начали его гладить и ласкать. Подвели к тому месту, куда утром были высажены черепахи. Показывали Тунгусу след, а Лера даже встал на четвереньки и начал разнюхивать землю и тявкать. А потом пополз, увлекая за собой Тунгуса.

Мы все засмеялись.

— А вы не смейтесь, — обиженно сказал Боря. — Лерка действует на первую сигнальную систему Тунгуса. Второй-то у него нет: он ведь не говорит.

— Ух ты! Как профессор объясняет! — восхищенно воскликнул Лева Васильков.

Тем временем Тунгус исчез в кустах и скоро подал голос.

Так была найдена одна, а потом и вторая черепаха.

Перечислить хитрости ребячьих занятий с Тунгусом невозможно. Всем хотелось сделать что-либо приятное для него…

Но нашелся и недоброжелатель — пятиклассник Саша Крысов. Он как-то попросил у меня разрешения погулять с Тунгусом. Ничего не подозревая, я согласился. Возвратился Крысов с прогулки поздно и был сильно возбужден. Тунгус прихрамывал, из прокушенного его уха капала кровь. Увидав своего любимца в таком виде, юннаты набросились на Крысова, и быть бы ему за это битым, если бы я не заступился за него. Напуганный Крысов признался, что он стравлял Тунгуса с кошками.

За такое отношение к всеобщему любимцу ребята исключили Крысова из юннатского кружка и зло «продернули» его в школьной стенгазете. Художник нарисовал карикатуру, а поэты сочинили такую подпись:

После этого случая ребята еще больше стали любить Тунгуса и рассказывали про него целые легенды всем, кто только готов был их слушать.