Украина от Адама до Януковича. Очерки истории

Бунтовский Сергей Ю.

Глава 8. После Хмеля

 

 

До 1648 года казачество было явлением посторонним для Малороссии. Казаки жили в «диком поле» на окраине, вся же остальная часть земель управлялась польской администрацией. После ее изгнания казаки воспользовались ситуацией, и их система управления была перенесена на огромные территории, занятые восставшими. Поскольку повстанческая армия была создана по казачьим образцам и управлялась казаками, то казачьи полковники управляли и всеми людьми на территории, которую занимали их отряды. Пока существовала возможность того, что Малороссия останется под властью Польши, гетман и старшина рассматривали свою власть над ней как временное явление. Зборовский и Белоцерковский договоры не оставляли места ни для какой гетманской власти на Малороссии после ее замирения и возвращения под руку короля. Казачество, по этим договорам, увеличивалось в числе, получало больше прав и материальных средств, но по-прежнему считалось лишь особым видом польского войска. Гетман — его предводитель, но никак не правитель территорий. Это положение сохранялось и после перехода под власть Москвы. Считалось само собой разумеющимся, что московские воеводы должны были занять место польских. Но царь так и не послал достаточного числа своих чиновников в Малороссию, де-факто доверив создание местной администрации Хмельницкому. Казаки стали управлять и собирать налоги, хотя мещане и крестьяне многократно просили заменить казачью администрацию царской. Если бы московское правительство лучше разбиралось в ситуации, то оно бы могло вообще игнорировать гетмана и старшину, опираясь исключительно на народные массы. Но Москва не проявила решительности, и русская администрация, так и не укоренившись на новых землях, была форменным образом вытеснена оттуда. Русские войска получили указ стать гарнизонами для защиты края от поляков и татар, но никоим образом не вмешиваться в дела Малороссии.

Вообще позиция казацких вождей в отношениях с царем была более чем странной. Прямо-таки инфантильной. По мнению старшины, Москва должна была быть гарантом безопасности и стабильности гетманщины, поддерживать гетмана деньгами и военной силой, но при этом царь не должен был вообще вмешиваться в жизнь Запорожского войска. То есть Россия должна была нести на себе всю тяжесть обороны казаков от поляков, но при этом не получать ни политических, ни экономических дивидендов. Гетман со старшиной же получал полное право делать на «своей» земле абсолютно все, что захотят. Вплоть до того, что вести частные войны и вступать в дипломатические отношения с другими государствами. Пока был жив Хмельницкий, московское правительство не ставило на место зарвавшихся казаков, но любому здравомыслящему человеку должно было быть понятно, что рано или поздно Кремлю придется навести порядок в Малороссии и приструнить зарвавшихся казаков.

А казаки действительно зарвались. Можно привести много примеров их неадекватного поведения, но ограничимся лишь парой случаев. Как мы уже упоминали, после Переяславской рады гетманские полки должны были поддержать действия царской армии в Белоруссии, однако вместо совместных действий против поляков казацкие полковники Золотаренко и сменивший его Нечай принялись захватывать местные городки, где устанавливали свою власть. Дошло до того, что в январе 1656 года Нечай выгнал из сел Могилевского повета русские гарнизоны, разместил там своих казаков и приказал местному населению не выполнять никаких распоряжений царских воевод. И это при том, что казаки присягнули на верность царю и были его подданными. Занятое войной с Польшей, царское правительство не захотело вовремя пресечь такое самоуправство полковников, опасаясь, что казаки могут перейти на сторону врага. Однако казаки восприняли отсутствие жесткой реакции как проявление слабости Кремля и начали вести себя все более дерзко.

Во время переговоров в Вильно 1656 года между царем и королем послы Хмельницкого потребовали, чтобы их допустили к обсуждению. Естественно, они получили отказ. Мол, уважаемые, соблюдайте субординацию. Какое у вас есть право вмешиваться в дела коронованных особ? Однако у гетмана и его старшины явно была звездная болезнь, и они обиделись на Москву. Вдобавок Хмельницкий всячески старался не выполнять взятые на себя обязательства, что признают даже откровенные казакофилы.

По мнению русского правительства, казачество должно было возвратиться в статус армии, а административный аппарат в Малороссии должен был перейти в руки местных мещан, бывших в своей массе верными царю, в котором видели своего защитника как от внешних врагов, так и от притеснений со стороны казаков. Высшую власть в крае должны были получить представляющие царя русские воеводы, присланные в наиболее важные города края. После смерти Хмельницкого Москва попыталась навести порядок на своих новых землях и сразу же наткнулась на противодействие казаков. Дошло до того, что Выговский заявил царскому послу, что Хмельницкий, который присягал, мертв, а с ним мертва и присяга.

Кстати, мы часто говорим о больших доходах старшины, но мало где конкретно указывается их размер. А цифры очень интересные. В 1654 году гетманский посол полковник Тетеря в Москве рассказал, что он со своего полка собирает 120 000 злотых, но при необходимости может потребовать и больше. Коронный гетман Потоцкий в 1650 году оценивал налоги, собираемые гетманом в Малороссии, в пять миллионов злотых. Историк Гвоздик-Прицак подсчитал, что все доходы Хмельницкого составляли семь с половиной миллионов злотых в год. Разумеется, не многие из читателей знают, что можно было купить на один злотый в середине семнадцатого века, а потому уточню на примере. Годовое жалование для шестидесятитысячного войска составляло 1,8 миллиона злотых. То есть доходов батьки Хмеля хватило бы, чтобы платить зарплату 260.000 бойцов. Согласитесь, очень неплохая сумма выходит. Не каждый современный олигарх может себе такое позволить. Не удивительно, что старшина, дорвавшись до такой кормушки, воспринимала попытки Кремля переправить денежные потоки на государственные нужды (в том числе, и на жалование казакам) как личное оскорбление.

Чтобы не делиться с Москвой, старшина еще при жизни Хмельницкого начала искать себе вместо Москвы нового покровителя, которым могла стать Швеция. В результате переговоров гетман Выговский в мае 1657 года заключил с Карлом Х договор, по которому шведы признавали за гетманом право на все занятые им земли и обязывались помочь в завоевании новых на западе аж до реки Березины. Кроме того, шведы обязались заключить мир с поляками лишь при условии признания Варшавой независимости Гетманщины. При этом гетмана вовсе не смутил тот факт, что Россия и Швеция были в этот момент в состоянии войны. Если это не государственная измена по отношению к царю, то я не знаю, как назвать действия Выговского.

Тут нужно сделать отступление и подробно рассмотреть личность самого Ивана Евстафьевича Выговского. О его происхождении и первой половине жизни достоверных данных мало. Не известны даже национальность и вероисповедание Выговского, хотя современники считали его ляхом. Правда, когда Иван Евстафьевич стал гетманом, у него появилось пышное родословное древо, но есть ли в нем хоть слово правды, неизвестно.

Свою карьеру Выговский начал в королевском войске и во время правления короля Владислава IV показал себя хорошим воином. В 1638 году он занял ответственную должность писаря при польском командире реестровых казаков. Когда Хмельницкий начал свое восстание, Выговский был ротмистром кварцяного войска и сражался против казаков в битве на Жёлтых Водах, где попал в плен к татарам. Потом Хмельницкий обменял пленника на лошадь, и Выговский стал служить казацкому вождю. Сначала он был его секретарем, но со временем показал свою незаменимость и превратился в ближайшего гетманского помощника. Показав свои способности, Выговский уже через год был назначен генеральным писарем Войска Запорожского. В его канцелярию стекалась различная информация, на основе которой принимались политические решения. Также Выговский готовил и рассылал казацкие посольства, готовил важнейшие гетманские документы, руководил разведкой и контрразведкой Войска… Так что незаметно для окружающих бывший пленник по влиянию стал вторым человеком в казачестве, а его родные и друзья получили назначения на ключевые должности гетманщины. Видимо, он действительно был очень умным человеком, чтобы, по сути будучи случайным человеком в Войске, сделать такую карьеру.

Умирающий Хмельницкий хотел видеть своим наследником сына Юрия, однако тот не отличался ни способностями, ни амбициями. К тому же, ему было всего шестнадцать лет и он хотя бы в силу этого не смог бы стать эффективным лидером Войска. Когда его все же провозгласили гетманом, в войске началось брожение и недовольство, и в результате хитрых интриг Выговский провернул великолепнейшую операцию: уговорил Юрия отречься от власти, а со старшиной договорился о поддержке своей кандидатуры.

Юный Хмельницкий действительно сложил с себя полномочия, однако простые казаки заявили, что хотят видеть своим гетманом только сына прославленного Богдана. В итоге пришли к компромиссу: формально Юрий остается гетманом, но до его совершеннолетия управлять будет Выговский, которому надлежит подписываться «на той час гетман». Хмельницкий отправился учиться в киевскую духовную академию, а с октября 1657 года Выговский стал править. Правда, сказать, что все его приняли, нельзя. Левобережные полки нового гетмана недолюбливали, а слобожанские казаки вообще были в оппозиции к нему. Гетману даже пришлось сразу после избрания казнить нескольких недовольных, чтобы запугать остальных.

Не сумел новый гетман наладить отношения и с Запорожской Сечью, хотя очень старался и в письмах льстил сечевым вождям. Запорожцы считали себя истинными хранителями традиций, настоящими казаками и свысока смотрели на казацкие полки, набранные из числа бывших крестьян и мещан. Но именно эти новые казаки и их старшина получили наибольшие преимущества от произошедших в Малороссии изменений и основные доходы. К тому же, именно полковая старшина стала определять политику Войска Запорожского, отодвинув от руля природных казаков. Конфликт между сечевиками и старшиной гетманщины очень напоминает конфликт между «ворами в законе» и «спортсменами» в 90-х годах ХХ века в постсоветских странах.

Вдобавок, гетман больно ударил по самому дорогому — по кошельку, запорожцев, запретив им ходить походами на Крым. Напомню, что военная добыча была основным источником дохода на Сечи. Теперь же Выговский ради мира с ханом готов был придушить Сечь. Как могло такое понравиться запорожцам? Естественно, что они власть нового гетмана не признали и начали минуя гетмана работать напрямую с Москвой, с которой у них не было никаких противоречий.

Кстати, несмотря на союз между гетманом и ханом, на южных границах казацких земель шла перманентная малая война казаков против татар и турок. Небольшие отряды татар регулярно совершали налеты на православные земли, а казаки столь же регулярно «ходили в гости» к мусульманам. Так, в августе 1657 года запорожские казаки подошли к Перекопу, где разделились. Часть осталась попытать удачи у города, но была отбиты, а четыре тысячи запорожцев совершили успешный поход против ногайского улуса орды, во время которого отбили пять тысяч христианских пленников и захватили много татар в плен. В том же году казаки ходили походом против турецкой крепости Очаков, но в семидневном бою потерпели поражение.

Плюс к тому же, Выговский не пользовался таким авторитетом как покойный Хмельницкий у царя, и поэтому в Москве начали готовиться к установлению в гетманщине своей администрации.

Естественно, это не нравилось Выговскому, и он решился начать большую политическую игру, чтобы вернуть Запорожское Войско в состав Речи Посполитой на своих условиях. В самом начале 1658 года гетман заключил антимосковский военный союз с крымским ханом. Этот союз одобрил и турецкий султан, а в обмен Выговский обязывался не поддерживать трансильванского князя Ракоци, настроенного против турок.

Оценивая действия гетмана, нужно понимать, что Выговский был польским офицером, не по своей воле оказавшимся среди мятежников. Даже после того, как он достиг богатства и уважения среди новых товарищей, он все равно тяготился тем, что выпал из политической среды Речи Посполитой. По его мнению, стоило завершить войну казаков с королем приемлемым для всех договором и вернуться под его власть. Так что изначально он был абсолютно пропольским политиком. Став гетманом, он сразу же начинает зондировать почву в Варшаве на предмет почетного завершения войны. При этом наш герой не забыл и себя, выговаривая для себя и родни звания и имения с соответствующими доходами.

Его приготовления не остались незамеченными сторонниками воссоединения с Россией. Полтавский полковник Мартын Пушкарь и запорожский кошевой атаман Барабаш подняли против гетмана восстание и неоднократно доносили царю о подозрительных действиях гетмана, но Москва не предприняла никаких мер и по-прежнему верила в лояльность Выговского. Вместе с тем, царские посланцы пытались снизить накал страстей в гетманщине и примирить Выговского и Пушкаря. Однако Выговский не хотел мира, он уже сознательно шел на обострение ситуации и в мае 1658 года заявил, что готов усмирить повстанцев огнем и мечем и на царской территории, если они туда отступят, а также будет воевать со всяким, кто будет защищать восставших.

В это же время он послал в Варшаву Павла Тетерю для переговоров о заключении договора и заявил о своей готовности совместно с поляками идти на Москву. Естественно, одним из условий было удовлетворение материальных запросов гетмана и его старшины. Интересно отметить, что ведя переговоры с поляками о возвращении в лоно Речи Посполитой, казаки готовились предать и этого своего союзника. Так, полковник Юрий Немирич будучи на сейме в Варшаве, обратился к австрийскому послу с интересным предложением. Мол, союзу с поляками казаки, конечно рады, но всякое может произойти, а потому просят императора стать протектором Войска Запорожского. За это казаки поддержат императора в борьбе за польский трон и прочих войнах.

Летом 1568 года Выговский, имея уже твердое обещание помощи от Польши и татар, двинулся на Полтаву. При помощи наемников (немцев и татар) ему удалось разбить отряд Пушкаря и пришедших к нему на помощь запорожцев. В награду за помощь Выговский дал татарам разрешение увести в рабство население нескольких городов.

В украинских исторических работах часто утверждается, что Москва инспирировала восстание против гетмана, однако сказать, что Москва в то время поддерживала Пушкаря, Барабаша и других повстанцев, нельзя. Послов Пушкаря в Белокаменной принимали и одаривали подарками. Их благодарили за верную службу и информацию, но не более того. Потом в столице принимали послов гетмана, внимательно слушали и тоже одаривали подарками. В итоге царские воеводы так и не получили официальных инструкций, помогать ли промосковским казакам в их борьбе с гетманом или нет. С другой стороны, верность полтавского полка не вызывала сомнения, так что неофициально воеводы поддерживали его чем могли.

Царское правительство внимательно наблюдало за развитием ситуации в Малороссии, но долго не решалось никого открыто поддержать, чтобы еще больше не усугубить кризис. Но все же в итоге было решено сделать ставку на примирение с Выговским, и последовал приказ путивльскому воеводе арестовать врагов гетмана.

Однако было поздно: Выговский с татарами начали войну с восставшими и в бою у Полтавы 30 мая 1658 года разгромил Пушкаря. Огонь недовольства был залит кровью. На некоторое время гетман стал хозяином ситуации в Малороссии, но, первым пролив кровь, он потерял уважение многих приверженцев. Так что вскоре против его власти начались новые восстания и, по-сути, с убийства Пушкаря началась многолетняя гражданская война между казаками.

Еще не зная о разгроме восстания, царь посылает в Малороссию воеводу князя Григория Ромодановского с пятнадцатитысячным отрядом. У него было две основные задачи: прикрыть юго-западные границы государства от возможного нападения поляков и татар, а во-вторых, разобраться в реальном положении дел в Войске Запорожском. Одновременно на пост киевского воеводы был назначен решительный и опытный боярин Василий Борисович Шереметьев. Москва предлагала разрешить конфликт между сторонниками и противниками Выговского миром. Восставшие должны признать власть гетмана, а он простить их бунт. Кроме того Ромодановский должен был потребовать, чтобы Выговский отослал домой татар. Если бы гетман согласился с этим требованием, то армия Ромодановского должна была поддержать его и арестовать лидеров бунтовщиков, но при этом постараться не допустить их казни. Лишь только если бы вся войсковая старшина потребовала казни Пушкаря, воевода должен был уступить их требованиям. Если же гетман пошел бы на обострение ситуации и не отпустил татар, то это означало бы прямое нарушение присяги, и князь должен был поддержать восстание Пушкаря и свергнуть Выговского, а затем созвать общеказацкую раду для выборов нового гетмана.

Узнав о походе Ромодановского, Выговский в ответ форсировал переговоры с поляками и позвал на помощь хана, после чего в Чигирине казнил двенадцать сотников и двух полковников, настроенных промосковски. Совместно с татарами выговцы устраивали карательные акции в верных Москве городах и селах. Но при этом официально Выговский не рвал отношения с Москвой, посылая воеводам письма с различными отговорками и претензиями. Он выжидал, пока поляки не дадут ему твердых гарантий помощи и только в конце июля решился на открытую войну с царем и приказал арестовывать или убивать царских людей.

Летом 1658 года польский король сумел заключить союзный договор с Турцией и посчитал себя достаточно сильным, чтобы прекратить мирные переговоры с Москвой и возобновить военные действия. Причем Выговский должен был атаковать русские войска в Малороссии, а затем начать наступление на Московское царство с юго-запада, а королевские армии наступали бы с запада.

В это время царское правительство, все еще пытавшееся уладить дело миром, приказало армии Ромоданова отойти в Белгород. Даже когда измена Выговского стала очевидной, Москва несколько раз предлагала решить конфликт миром, но гетман отверг все предложения.

Двадцатитысячная армия казаков под командованием брата Выговского выступила на Киев, и 23 августа казаки стали окружать город. На следующий день Шереметьев вывел свою небольшую армию в поле и смело атаковал противника. Казаки были разгромлены наголову, их обоз со всеми пушками и знаменами был захвачен. Татары и казаки побежали куда глаза глядят, при этом множество людей потонуло в Днепре и Почайне. Татар загнали в болото, где они потеряли большую часть коней и убегали пешими. При этом, чтобы спастись, проигравшие бросали все, вплоть до оружия, чтобы можно было бежать быстрее. Как рассказывал впоследствии брацлавский полковник Иван Сербин, горе-полководец Дмитрий Выговский спасся всего с несколькими людьми, а полковник Иван Богун пришел в Торчицу босым и в одной рубахе. Русская армия потеряла убитыми и раненными всего 21 человека.

Сам гетман с татарами переправился через Днепр на Левобережье в середине августа и двинулся походом против прорусски настроенных малорусских городов, а затем против царских городов. Выговцы шли как завоеватели, сжигая встречные города и села по малейшему подозрению в непокорности. Татары получили разрешение угонять в рабство всех жителей края. Во время этого похода 6 сентября 1658 года под Гадячем был подписан договор гетмана с польским послом, получивший название Гадячского, по которому Малороссия возвращалась в состав Польши под именем «Русское Княжество», состоящее из воеводств: Брацлавского, Киевского и Черниговского. Социальный порядок, в основном, восстанавливался такой же, как был до восстания 1648 года. Польские помещики получали обратно свои имения и крепостных; католики и униаты — свои права. Выговский имел все основания гордиться этим договором, ведь он сумел добиться от поляков того, что в свое время хотел получить Хмельницкий, и даже больше. Теперь гетманщина, в границах Зборовского договора, превращалась в княжество. То есть в рамках Речи Посполитой эти земли уравнивалась в правах с Польшей и Литвой. Кроме того, этот статус подразумевал и сословную реформу. Главой княжества, естественно, становится польский король, дополнительно ко всем своим титулам получающий еще и титул князя русского. Но князю требуются дворяне, и этими новыми дворянами автоматически стали бы казаки, наконец-то из де-юре наемников превращающиеся в православную шляхту. Кроме того, по договору в новом государстве уравнивались в правах православная и католическая церкви, а киевский митрополит и пять православных архиереев становились членами Сената. Казакам был обещан реестр в 60 000 человек, а сам Выговский сохранял свою власть и официально получал право распоряжаться всеми доходами Русского княжества. Оставалась лишь маленькая деталь: договор должен был утвердить польский сенат, но Выговский верил, что у сенаторов хватит ума согласиться на такие выгодные условия.

Понятно, что возвращение Малороссии в Речь Посполиту означало и возвращение на днепровские берега и изгнанной в 1648 году из края польской шляхты. Надо отметить, что даже самые большие польские реваншисты понимали, что как только они появятся в своих бывших имениях, то тут же вспыхнет крестьянский бунт, который сметет и шляхту, и самого Выговского. Так что король Ян Казимир своим универсалом запретил шляхте Киевского, Брацлавского и Черниговского воеводств возвращаться в свои владения до особого распоряжения.

Если до этого момента гетман в отношениях с Москвой юлил и лгал, говоря, что ведет борьбу только против бунтовщиков-казаков, то теперь, приняв польское подданство, он официально стал врагом царя. Теперь между Выгов-ским и Россией началась полномасштабная война, и русские воеводы могли начать действовать. Шереметьев, отрезанный со своими людьми в Киеве, не просто сидел в городе, а рассылал отряды по окрестностям, которые искали отряды сторонников Выговского и громили их. Гетманские войска попытались взять штурмом русскую крепость Каменную, которую штурмовали с 10 по 19 сентября, но были отбиты с большим уроном. Из-за этого казакам пришлось прекратить поход вглубь России, и татары стали грабить все подряд. В итоге из гетманского войска казаки начали дезертировать и идти по домам, чтобы защитить их от степняков. Отойдя от Каменного, Выговский 29 сентября попытался взять штурмом другую русскую крепость — Олешню, но и там был отбит.

Теперь, когда измена Выговского была явной, русское правительство решилось на жесткие действия против гетмана. Сразу же по казачьим полкам и на Сечь была послана царская грамота с извещением об предательстве Выгов-ского и призывом всех верных престолу казаков встать на борьбу с изменниками и поляками.

Выговский со своей стороны начал и идеологическую войну, распространяя слухи, что царь хочет всех казаков превратить в солдаты. Также был издан манифест «Владыкам Европы», в котором гетман объявлял виновником кровопролития Москву, которая якобы хотела превратить казаков в рабов. Поэтому «во имя свободы» гетман и взялся за оружие и ищет помощи у соседних стран. В ответ воевода В.Б. Шереметьев по всем городам велел объявить о том, что налоги, собранные в Малороссии, оставлялись гетману, чтобы он из этих сумм содержал казачество и возрождал край, разоренный войной. Однако это решение было утаено старшиной от казачества, и четыре года практически все деньги оседали в гетманской сокровищнице.

* * *

Говоря о действиях Выговского, нужно помнить, что его действия были только частью гигантского польско-руского противостояния и одновременно бои шли на всем пространстве от Балтики до Крыма. Измена Выговского заставила поляков свернуть виленские переговоры продолжить войну с Москвой, но лучше бы они этого не делали, так как ни на одном фронте им не удалось достичь успеха. Более того, весь 1658 год царская армия громила своих врагов.

В октябре русская армия перешла в наступление в Белой Руси и полностью разгромила польскую армию у села Верки.

Посланный из Киева Шереметьевым князь Борятинский в бою под Васильковым разбил татарско-казацкий отряд. Этот бой заслуживает особого упоминания. Русский отряд преследовал овруцкого полковника, но не сумел его догнать. Узнав об этом, Дмитрий Выговский собрал отряд из двух тысяч казаков и татар и устроил засаду. Мятежники сами выбрали место и время атаки, имели подавляющее численное преимущество и эффект внезапности и… проиграли. Больше тысячи нападавших погибло, многие попало в плен. При этом в царском отряде пали всего два рейтара.

20 октября войско Ромодановского перешло границу гетманщины. К русской армии массово присоединялись слободские казаки. Спустя три дня князь одержал первую победу, разбив пятитысячный казацкий отряд у Сорочинец, а следом взял Миргород и Веприк.

В том же месяце против гетмана с оружием в руках выступил Полтавский полк.

Убедившись в серьезности намерений русского полководца, на его сторону стали массово переходить казаки. Так что вскоре на двадцать тысяч воинов регулярной армии приходилось тридцать тысяч верных Москве казаков, которые выбрали своим гетманом Ивана Беспалого. Затем под русское управление перешли Лубны и Пирятин.

Выговский решил переломить ситуацию и все-таки взять Киев, до того как к нему подошла бы царская армия. Пока один из наиболее деятельных помощников гетмана нежинский полковник Григорий Гуляницкий с тремя полками сдерживал наступление Ромодановского на Левобережье, гетман, собрав все наличные силы, подошел к матери городов русских. Под гетманскими знаменами было до пятидесяти тысяч казаков и шесть тысяч татар. У Шереметьева было около семи тысяч солдат, из которых он 2199 человек оставил охранять крепостные стены, а с остальными 30 октября сам вышел из ворот и атаковал врага. Стремительной атакой князь заставил предателей бежать и загнал их в лагерь, который не стал штурмовать. На следующий день деморализованные разгромом казаки отказались идти в бой.

Одновременно русские войска в Белой Руси очистили от врага Могилевский уезд и 27 октября разгромили войска верного Выговскому полковника Нечая.

Казалось, еще один удар — и с мятежом будет покончено, но Выговский сумел выкрутиться и здесь. Он бил челом воеводе и просил прощения, обещая снова верно служить царю. Свои действия он объяснял кознями врагов и обещал распустить войско. Благородный Шереметьев поверил клятвам гетмана и дал ему второй шанс.

Начались переговоры, которые мятежники использовали для того, чтобы оправиться и дождаться польских подкреплений. Русские войска в это время были выведены с гетманщины и частично переброшены в Беларусь. Остался лишь гарнизон Шереметьева в Киеве. Но как только царские солдаты ушли, Выговский забыл обо всех своих обещаниях и в декабре снова начал войну. Собрав новую армию и дождавшись подхода солдат коронной польской армии, он сначала напал на своего конкурента, нового левобережного гетмана Беспалого, стоявшего у города Ромны. Однако тот сумел отбиться. Затем по всему Левобережью началась резня между сторонниками и противниками Вы-говского. Не надеясь на свои полки, Выговский снова призвал хана, а также в январе 1659 года отправил посольство в Стамбул с просьбой принять Войско Запорожское в подданство. И это при том, что Выговский только что уже присягнул польскому королю. Что тут можно сказать? Редкой подлости и беспринципности был Иван Выговский.

Москве снова пришлось собирать армию и начинать все с начала. Главнокомандующим царской армией, которая должна была окончательно решить вопрос с гетманом, был назначен князь Алексей Никитич Трубецкой.

Активные боевые действия начались в марте 1659 года, когда посланный из Киева русский рейтарский полк под командованием Семена Скорнякова-Писарева разгромил Переяславский казачий полк и сжег город Гоголев. Затем в Беларуси десятитысячная польско-казацкая армия была разбита у Мстислав-ля, а Выговский потерпел неудачу при попытке взять Зеньков и отступил в Чигирин. Зато в следующем месяце к гетману прибыл султанский посол с сообщением, что владыка правоверных согласен принять казаков в подданство. В присутствии послов гетман принес присягу на верность султану. Теперь крымский хан обязан был помогать казакам как соотечественникам.

Основная русская армия князя Трубецкого вступила на землю гетманщины лишь в конце марта и стала неспешно продвигаться на запад. В апреле она достигло Конотопа, где укрепился полковник Гульницкий. Этот город был стратегически важным пунктом, который позволял контролировать значительную часть Левобережья. К тому же тут была хорошо укрепленная крепость с многочисленным и боеспособным гарнизоном. На предложение сдаться Гульницкий ответил отказом, и русской войско приступило к осаде города.

Пока основные силы осаждали город, князь Трубецкой отправил несколько отрядов в рейды против гетманских и татарских войск. В бою под Борзна-ми один из таких рейдовых отрядов наголову разбил казацкий полк под командованием Василия Золотаренко. Победителям достался казацкий обоз и крымский кош со всеми припасами. Разбитого неприятеля гнали целых пятнадцать верст. В это же время киевский воевода князь Шереметьев взял Трипо-лье, а в Беларуси русская армия взяла Мстиславль, Рославль, Кричев и в середине мая осадила крепость Старый Быхов, бывший главной казацкой базой в Белой Руси. По-сути, после этого Выговский утратил контроль над Беларусью.

К середине июня в Конотопе подошли к концу припасы, и жители начали подумывать о сдаче города, но казаки Гуляницкого были настороже и не позволили горожанам ничего предпринять. В итоге конотопцы и казаки договорились обороняться до Петрова дня (29 июня), а потом, если не придет на помощь Выговский, капитулировать.

В конце июня ситуация заметно изменилась. В пределы Малороссии вошла армия крымского хана Мухаммед-Гирея. Хан потребовал, чтобы Вы-говский и его старшина присягнули на верность татарам и поклялись, что будут сражаться с русскими. Разумеется, Выговский присягнул и хану, как до этого присягал царю и королю. В общем, история политического предательства на Украине началась задолго до нашего смутного времени.

Огромная ханская армия двинулась на Конотоп, в ее обозе плелись и части Выговского. В устах современных украинских историков эта армия почему-то называется казацко-татарской, хотя силы Выговского составляли едва ли десятую часть от татарской орды. Национальносвидомые авторы очень любят к месту и не к месту упоминать об этом поражении русской армии и дико гордятся этими событиями. Даже, в учебнике, по которому в школе учился автор данных строк, на полстраницы была напечатана картина «Разгром русских войск под Конотопом». Хотя понять причину этой иррациональной гордости мне лично очень трудно. Судите сами.

По приказу хана Выговский утром 28 июня 1659 года атаковал русский лагерь. Русская армия состояла из трех корпусов под командованием князей Алексея Трубецкого, Григория Ромодановского и Фёдора Куракина, а также казацкого отряда гетмана Ивана Беспалого. Общее руководство осуществлял князь Трубецкой.

После появления у русского лагеря выговцев против них были отправлены конные отряды под началом князей Семёна Пожарского и Семёна Львова из полка Ромодановского. После короткого боя русская дворянская конница опрокинула нападавших, и они начали беспорядочно отступать к реке Со-сновке.

Русские ратники под командованием князя Семена Пожарского бросаются следом, безжалостно рубя бегущего противника. Конотопские поля покрываются телами людей Выговского. В азарте погони русские кавалеристы отрываются от своих основных сил и у переправы через реку Сосновку (Куколку) в 12 километрах от Конотопа буквально налетают на всю мощь крымскотатарского войска. Была ли это специально организованная засада, или хану просто повезло — неизвестно, но русская дворянская конница оказалась окруженной ордынцами и геройски погибла в неравном бою.

Сам князь Пожарский был ранен и попал в плен. Представ перед торжествующим Выговским и Мухаммед-Гиреем, Пожарский бросил в лицо первому обвинение в измене, а второму — в вероломстве. Когда хан стал бахвалиться победой, князь плюнул ему в лицо. Взбешенный хан приказал отрубить русскому военачальнику голову.

Согласно предварительному договору хана и гетмана, все пленные достались татарам. Чтобы усилить вражду между царской армией и казаками, хан приказал казнить всех пленников. Приказ был выполнен, но часть пленных татары от своего господина припрятали и не казнили, так как надеялись получить за них выкуп. Русское посольство в Крым в 1661 году узнало как минимум о четырех сотнях пленных, взятых под Конотопом, которые находились в Крыму. За несколько лет царское правительство выкупило уцелевших пленников.

Узнав о поражении Пожарского, князь Трубецкой приказал собрать все свои силы, размещенные по позициям вокруг Конотопа, в один лагерь. Когда к Конотопу подошли ордынцы из укрепленного русского лагеря, картечью ударили пушки, пешие солдатские полки открыли огонь из пищалей. Татарская атака захлебнулась. В ночь на 30 июня Виговский повел свое войско на штурм русского обоза, но был отбит с большими потерями. 2 июля был еще один большой бой, во время которого были брошены в атаку все силы хана. И снова русские отбились. Затем Трубецкой отдал приказ готовиться к прорыву. До русской границы предстояло двигаться по открытой равнине, очень удобной для татарских налетов. Поэтому русская армия двинулась “табором”, войска шли в кольце обозных телег, которые, сомкнувшись, образовали своего рода передвижную крепость.

С диким воем татары кидались в атаку, стремясь своей массой прорвать тонкую линию телег и ворваться в центр русский порядков. В упор по татарской конной лаве били десятки орудий, из-за телег ратники вели непрерывный ружейный огонь. Теряя сотни воинов, ордынцы откатывались. Тогда телеги размыкались, и оставшиеся в живых воины дворянской конницы вылетали вперед, рубя степняков. Те бросались в рукопашную схватку, но наши войны отступали за ряды возов. Татары оказывались перед телегами и опять попадали под убийственный огонь. И все повторялось снова.

Три дня, огрызаясь сталью и свинцом, русское войско отступало к Пу-тивлю. Три долгих летних дня длилась эта битва. Наконец, 4 июля войска подошли к пограничной реке Сейм. Составленные полукругом телеги образовали предмостное укрепление, под прикрытием которого были наведены мосты. Затем в полном порядке на правый (русский) берег отошли солдатские и рейтарские полки, дворянская конница, были переправлены все пушки и обозы. Русская армия вырвалась из ловушки.

10 июля армия князя Трубецкого вернулась в Путивль. По словам толмача русского посольства Фролова, задержанного гетманом и находившегося всё это время в лагере Выговского, в результате атак войска хана и гетмана «обозу ничего не учинили», а сами потеряли убитыми до трех тысяч казаков и полтысячи татар.

Отдохнувший после битвы хан 26 июля во главе тридцатитысячной татарско-казацкой армии пошел в набег на русские земли. Его отряды прошлись мимо Путивля от Сум до Орла и Тулы. Штурмовать укрепленные города татары даже не пытались, но незащищенные деревни ограбили и пожгли, после чего стремительно отошли в степь с добычей. Правда, сразу после битвы у Конотопа Россия нанесла удар возмездия по ханству. Донские казаки в июле-августе устроили налеты на Крым и Тамань, разорив все, до чего смогли дотянуться, и взяв в плен несколько тысяч татар. Одновременно запорожские казаки под командованием атамана Сирко разорили татарские кочевья у Аккермана.

Если судить объективно, то Конотопская битва скорее завершилась вничью. Татары понесли большие потери и не смогли разгромить русскую армию, но все же заставили её отступить. Так чем же гордятся украинцы? Тем, что татары использовали людей Выговского как штрафбат, послав их в первую самоубийственную атаку? Этим сражением могут гордиться русские — они сумели прорваться через полчища татар. Этим сражением мог гордиться крымский хан: все-таки он серьезно потрепал московскую дворянскую конницу. А вот духовным наследникам Выговского гордиться совершенно нечем. Или, может быть, свидомые никакие не украинцы, а потомки татар, мимикрировавших под более цивилизованный народ?

Разумеется, Выговский и поляки раструбили о своей победе, но современники слишком хорошо понимали, что это лишь пропаганда. Недаром уже через несколько месяцев от гетмана отвернулась даже связанная с ним пролитой кровью старшина.

Чтобы придать одержанной «победе» большее значение, победители во все времена любили преувеличивать силы врага и его потери. Конотопская битва не стала исключением. Приходилось видеть исторические статьи с совершенно немыслимой численностью русской армии в сто, а то и сто пятьдесят тысяч воинов. Более рациональные авторы пишут о сорока-пятидесяти тысячах человек, хотя весь Белгородский разрядный полк князя Г. Ромоданов-ского, бывший ядром русской армии в этом сражении, за год до этого насчитывал всего девятнадцать тысяч человек. При этом за осень-зиму 1658-59 гг. он понес потери, а еще четыре с лишним тысячи человек остались гарнизоном в Белгороде. По дороге к Трубецкому присоединились верные Москве казаки гетмана Беспалого численностью от пяти до десяти тысяч человек и несколько тысяч человек из Севского полка князя Куракина. Но зато часть войска периодически отделялась для совершения рейдов, к тому же, в русских войсках было большое дезертирство. Так что численность всей русской армии должна была составлять где-то в районе от десяти-пятнадцати до двадцати пяти тысяч человек. При этом в бою на сосновских берегах участвовала меньшая часть армии. Выговский в письме от 10 июля 1659 года (то есть непосредственно по горячим следам сражения) говорил о 15 тысячах русских в бою на переправе. Профессиональные историки в своих оценках гораздо скромнее. Так, дореволюционный ученый Н. Павлищев насчитал не более десяти тысяч россиян, а современный автор Бабулин пишет лишь о семи тысячах человек, участвовавших в бою.

Каковы же были потери сторон? Секретарь польской королевы Пьер де Нуайе в письмах во Францию написал сначала о восьми тысячах убитых россиян, но во втором письме, основываясь на словах гетмана, указал уже 17 тысяч. Польский летописец Иоахим Ерлич записал о тридцати тысячах павших россиян, а Выговский в письма к жителям Гадяча хвастался, что убил 50.000 москалей. В реальности потери были в разы меньше. Так, согласно официальному отчету (росписи) князя Алексея Трубецкого, убитыми и пленными его армия потеряла всего 4761 человека. С согласно «записной книге убитых», безвозвратные потери русской армии с 28 июня по 10 июля составили лишь 4179 человек.

При этом, по донесениям поляков, в бою погибло четыре тысячи казаков Выговского и шесть тысяч татар, а почепский писарь С. Межецкий указал, что казаков погибло до двенадцати тысяч. Так что, судя по числу убитых противников, если для Выговского это была победа, то вышла она пирровой.

Почему же сейчас украинские националисты носятся с Конотопом, как дурень со ступой? Откуда родилась легенда о великой украинской победе, достойной всенародного празднования? А ларчик просто открывался.

Уже в двадцатом веке эту мифическую победу активно использовали в своей пропаганде бандеровцы, создавшие легенду о древней и победоносной борьбе украинского народа против москалей. Именно так события семнадцатого века были поданы в журнале «К оружию!», изданном в 1943 году Политическим отделом УПА. Именно из бандеровской пропагандистской статьи и пошла гулять сказка про «величайшую победу украинского оружия». Сейчас идейные наследники бандеровцев активно тиражируют миф о победе Выговского для разжигания русофобии в обществе. При бывшем президенте Украины Викторе Ющенко годовщину «победы» отмечали на государственном уровне с соответствующим размахом. В Конотопе прошли торжества, были открыты музей и памятники, а нацбанк отчеканил соответствующую памятную монету.

* * *

Оставшийся без татар Выговский не решился продолжать наступление и штурмовать Путивль и отошел к Гадячу. Отсюда гетман послал польскому королю трофеи, взятые им (а точнее татарами) под Конотопом: большое знамя и барабаны, чем еще раз подтвердил, кому он служит на самом деле. Все это время в народе росло недовольство расположившимися в Чернигове, Нежине,

Прилуках польских гарнизонами, посланными королем в помощь Выговско-му. Малороссийский народ был вынужден снова браться за оружие. Непрерывные бои и столкновения превратили этот некогда цветущий край в пустыню.

В некоторых городах стояли польские гарнизоны, русские гарнизоны остались в Киеве, Гадяче, Полтаве и целом ряде других городов. Кроме того, гетман не контролировал многие другие города, где царских войск не было. Ну, а вскоре стало известно, что польский сейм существенно урезал казацкие права, записанные в Гадячском договоре. Все те положения договора, которые делали его привлекательным в глазах старшины, были отменены. Так что даже ярым полонофилам стало понятно, что вернуться под власть короля означает потерять все, чего казаки добились при Хмельницком.

Вскоре на Левобережье началось открытое восстание против Выговского. По призыву переяславского полковника Тимофея Цецюры народ расправился с поляками, расположившимися в левобережных городах. Полковники Иван Богун и Михаил Ханенко возглавили всенародное выступление против Вы-говского. На сторону восставших перешли авторитетнейшие казаки — соратники и родственники Богдана Хмельницкого Василий Золоторенко и Яков Сом-ко. Оправившаяся от неудачи под Конотопом армия Трубецкого, не встречая сопротивления, снова вошла в Малороссию.

В Запорожье казаки провозгласили новым гетманом сына Богдана Хмельницкого Юрия. В сентябре под Белой Церковью друг против друга стали два войска — Выговского и Хмельницкого. Казаки обеих армий собрали раду и решительно заявили, что не будут сражаться против Москвы. Выговский, лишившийся последних сторонников, только поспешным бегством спасся от расправы. 17 октября 1659 г. состоялась новая Переяславская рада, о которой сегодня на Украине не вспоминают. Герой Конотопского сражения князь Алексей Трубецкой привел к присяге на верность русскому царю нового малороссийского гетмана Юрия Хмельницкого.

Оставленный всеми, Выговский в сентябре 1659 года бежал в Польшу, где через пять лет после этого был обвинен своими хозяевами-поляками в измене и расстрелян. Предательство Выговского раскрыла Московскому правительству глаза на антагонизм между казачеством, с одной стороны, и крестьянами с мещанами, с другой. Кроме того, пришло понимание, что десятки тысяч человек только называются казаками, а на самом деле они — те же мужики, которых старшина притесняет. Старое казачество не желало знать попавших в реестр после Зборова или Переяслава, новичков отстраняли от управления и «хлебных» должностей. Например, Выговского гетманом выбирала исключительно старшина, а когда на Раду попытались войти рядовые казаки, то перед ними просто закрыли ворота. Русское правительство поняло, что не старшина удерживает Малороссию под властью Москвы, а простой народ, который сохранял верность царю и был готов насмерть бороться против поляков.

 

Второй Хмельницкий

После бегства Выговского гетманская булава стала вакантной, и в сентябре 1659 года в Переяславль прибыл воевода князь Алексей Никитич Трубецкой с приказом утвердить гетманом того, кого выберут сами казаки.

Чуть раньше казаки, собравшиеся на раду на реке Росаве, постановили Выговского низложить, а на его место избрать Юрия Хмельницкого — младшего сына великого Богдана. При этом восемнадцатилетний Юрко не обладал ни опытом, ни чутьем, ни силой воли своего отца и во многом был марионеткой своего дядьки Якима (Иоакима) Сомко.

Также казаки решили вернуться под власть царя, но при этом решили потребовать от Кремля дополнительных привилегий, превращавших гетманщину в абсолютную автономию, а самого гетмана в ее полного хозяина. Предлагалось потребовать вывода царских гарнизонов из всех городов кроме Киева, запретить Москве вести сношения с кем-либо из казаков без ведома гетмана, запретить вмешиваться в дела казаков, а все находящиеся на землях Войска Запорожского должны были подлежать исключительно суду гетмана и так далее. Кроме того, гетман должен был получить право принимать иностранных послов и вести с ними переговоры, а если бы в гетманщину вступило царское войско, то оно должно было подчиняться гетману. При этом в выборах гетмана не могли принимать участия посполитые а малороссийская церковь подчинялась бы константинопольскому патриарху, а не московскому.

Однако выдвигая такие огромные требования, старшина явно переоценила собственную значимость. Трубецкой условий не принял, созвал всеобщую казачью раду в Переяславе и потребовал от нового гетмана немедленно прибыть туда для принесения присяги в верности царю.

По призыву Трубецкого на Раду прибыли верные Москве левобережные полки, мещане, а также части регулярной русской армии, поэтому строптивые правобережные полковники, среди которых были и тайные сторонники Польши, оказались в явном меньшинстве.

17 октября 1659 года началась вторая Переяславская Рада. Сначала старшина присягнула на верность царю, затем состоялись выборы гетмана, которым единодушно был избран Хмельницкий, после чего воевода зачитал новые статьи, на которых царь соглашался принять Войско в свое подданство. Согласно этим статьям полномочия гетмана и старшины урезались, но казаки признали их правоту и согласились выполнять все требования Москвы. На следующий день новый гетман и его приближенные отправились в соборную церковь, где еще раз письменно присягнули царю и подписали статьи, заключив таким образом новый Переяславский договор, согласно которому русские гарнизоны должны были находиться, кроме Киева, ещё в Переяславе, Нежине, Брацлаве и Умани. Войско Запорожское обязывалось посылать войска по требованию царя туда, куда он сочтёт нужным, казакам же не разрешалось воевать без согласия царя, запрещались любые дипломатические сношения гетмана с другими государствами, Киевская митрополия подчинялась Московскому патриарху. Кроме этого гетману запрещалось без царских представителей судить и казнить полковников и старшину, а также единолично назначать полковников, которых теперь должны были избирать все казаки полка, включая чернь.

По новому договору казаки потеряли часть своих прав, но полковники подписывали его без пререканий. В конце концов, еще недавно они массово изменили Москве, участвуя в выступлении Выговского. Так что все понимали, что царю нужны гарантии верности. Именно для этого в Малороссию вводились гарнизоны. В противном случае царь мог вообще оставить их один на один с поляками и татарами, что было весьма чревато.

* * *

Пока на юге выбирали гетмана, на севере, в Литве, с новой силой вспыхнула русско-польская война. Десять лет тяжелых боев и поражений научили польскую армию воевать, а вид врага, пирующего в древних столицах, возбудил национальную гордость. Если в 1648 году лично незаинтересованные в подавлении хмельниччины шляхтичи в бой не рвались, то сейчас поляки были воодушевленные победой над шведами и готовы были атаковать. В итоге в первой половине 1660 года армии Речи Посполитой сумели отвоевать у русских западную часть Литовского княжества.

Военная компания в Малороссии началась с совещания русских воевод под командованием князя Василия Борисовича Шереметьева и казацких полковников Юрия Хмельницкого. Предстояло решить, стоит ли ждать врага на месте или первым начать наступление и двинуться в Польшу.

Полковник Тимофей Цецюра, стремясь польстить воеводе, утверждал, что сильному русскому войску с таким опытным командиром стоит только двинуться вперед — и поляки в страхе разбегутся. «Мы всю Польшу завоюем, и короля с королевой в полон возьмем!», — обещал он.

Воевода князь Козловский, стоявший в Умани и лучше знавший обстановку, наоборот, предлагал стать гарнизонами в укрепленных городах и ждать поляков, чтобы измотать их в бесполезных штурмах, заставить голодать и потом разбить. Кроме того, он подчеркивал еще одну причину, по которой не стоит рисковать: «Верность казацкая не крепка и тверда; она вертится в разные стороны. К какому государю не обращались казаки? Кому не подавались и не изменяли! Турку кланялись, татары ими недовольны, Ракочи через их измену в Польше потерпел, да и шведу не очень-то корыстно отозвалась дружба с ними. И наш великий государь… узнал уже, что значит их гибкая верность».

Однако гордому Шереметьеву ждать врага на месте не захотелось, и 17 августа 1660 года русско-казацкая армия двинулась на Волынь, а оттуда должна была идти на Краков. Под командованием Шереметьева было около 15000 русских солдат и столько же казаков из левобережных полков под командованием полковника Цецюры, получившего звание наказного гетмана. Под знаменами Хмельницкого шло около тридцати тысяч человек.

При этом царские и гетманские войска шли разными дорогами и лишь потом должны были объединиться. У поляков было немало разведчиков среди казаков, они хорошо знали о планах противника и смогли хорошо подготовиться к встрече. Поляки активно интриговали, стремясь настроить Хмельницкого и старшину против Москвы. Его обрабатывали со всех сторон: королевские посланцы сулили прощение и славу; сестра настраивала его против Москвы из-за ареста воеводами своего мужа Ивана Нечая; Выговский пугал царской опалой и звал на свою сторону. Вдобавок ко всему князь Шереметьев оказался плохим дипломатом: своей гордостью он умудрился настроить против себя старшину и самого Юрка Хмельницкого, которого открыто презирал и не считал нужным скрывать это. В итоге гетман все больше злился на воеводу, и его верность Москве улетучивалась.

При этом Шереметьев ничего не знал о численности врага и его намерениях. По его мнению, у поляков тут не должно было быть крупных сил, хотя на самом деле это было не так. Против Шереметьева стояли армии Великого коронного гетмана Станислава Потоцкого, польного гетмана Ежи Любомир-ского, крымская орда нуреддин-султана Мурад-Гирея и царевича Сафа-Гирея, а также отряд Ивана Выговского. Всего около тридцати тысяч поляков и до шестидесяти тысяч татар.

9 сентября русские передовые отряды столкнулись с поляками у городка Любара в современной Житомирской области. Встретив врага, армия Шереметьева встала в оборону и стала окапывать свой лагерь, чтобы дождаться подхода Хмельницкого.

Лишь 16 сентября 1660 года в бою перед русским лагерем сошлись основные силы двух армий. Упорный бой шел до вечера, верх брала то одна сторона, то другая. К вечеру Шереметьев приказал отступить под защиту лагерных укреплений. Поляки сунулись было следом, но были отбиты ружейным и артиллерийским огнем. В этом бою с польской стороны отличился хорунжий Ян Собеский, который впоследствии станет королем Речи Посполитой и победителем османской империи.

Не сумев взять русские позиции, поляки решили начать осаду и одновременно стали переманивать на свою сторону казаков Цецюры. В свою очередь, русские посланцы отправились к крымскому хану, обещая тому немалую благодарность, если он разорвет союз с поляками. Однако хан на переговоры идти не захотел. Несколько дней две армии стояли друг против друга, не начиная сражения, только отдельные смельчаки с двух сторон устраивали поединки на свободном пространстве.

Наконец, не дождавшись Хмельницкого, в ночь с 25 на 26 сентября русский полководец принял решение отступать на соединение с гетманом. Из связанных цепями возов было сделано подвижное укрепление, внутри которого шли солдаты с казаками, и армия двинулась в путь. Поляки несколько раз атаковали, стремясь прорваться через возы, но каждый раз их отбрасывали назад. При этом даже во время движения московские пушкари умудрялись вести огонь, так что, по словам польского очевидца «московский обоз походил на огнедышащую гору, извергающую пламя и дым».

Еще один поляк Ян Зеленевицкий так описал противника: «Войско было отличное и многочисленное. Конница щеголяла множеством чистокровных лошадей и хорошим вооружением. Ратные люди отчетливо исполняли все движения, в точности соблюдая ряды и необходимые размеры шага и поворота. Когда заходило правое крыло, левое стояло на месте в полном порядке, и наоборот. Со стороны эта стройная масса воинов представляла прекрасное зрелище, то же самое и пехота. Вообще войско было хорошо выправлено и обучено, то были не новобранцы, а почти ветераны…»

Армия Шереметьева отходила в полном порядке, хладнокровно огрызаясь огнем и сталью на атакующих со всех сторон поляков и татар. Поляки обошли наше войско и в удобном месте на горе преградили путь Шереметьеву. Другая часть королевской армии ударила с тыла, но русские смогли прорваться, хотя и вынуждены были бросить часть обоза с продовольствием. Кроме того, наши воины не могли забирать с собой погибших, так что, по свидетельству Костомарова, поляки обдирали с тел русских все ценное. Поход не прекращался даже ночью, и на рассвете 27 сентября царская армия подошла к городу Чуднову, где было решено дожидаться Хмельницкого. Польская армия шла следом и осадила русский лагерь, надеясь, что голод и недостаток фуража ослабит Шереметьева.

В это время армия Хмельницкого медленно приближалась к Чуднову и к 7 октября почти дошла до него, остановившись в нескольких километрах у руин городка Судьбищи. Здесь их и атаковал польный гетман Ежи Любомирский, вместе с которым был и бывший гетман Выговский. Казаков было больше, но в их лагере был разброд и шатание. Перепуганный Хмельницкий, впервые оказавшийся в бою, был готов все бросить и бежать. «Господи Боже мой! Выведи меня из этого пекла; не хочу гетмановать, пойду в чернецы!», - кричал он. В этот момент поляки предложили казакам перейти на сторону Варшавы.

Не зная, кто победит, Хмельницкий одновременно послал гонцов к Шереметьеву с просьбой идти им на помощь и к полякам с предложением мира. 14 октября воевода оставил лагерь и двинулся на помощь гетману, но поляки на его пути успели выкопать шанцы и подготовиться к обороне. Начался жестокий бой. Полякам удалось прорвать строй русского обоза и ворваться внутрь, а следом за ними устремились татары, которые начали грабеж. Однако, собрав все силы, русские сумели выбить врага из табора и снова сомкнуть ряды. Битва закончилась безрезультатно, но Хмельницкий слышал орудийную стрельбу, а потом поляки принесли весть о своей победе. Гетман поверил и поспешил перейти на сторону победителей. В результате он подписал с поляками так называемый Слободищенский трактат, по условиям которого Войско Запорожское возвращалось в состав Речи Посполитой. Узнав об этом, полковник Це-цюра, казаки которого были в войске Шереметева, покинул русский лагерь и перешел к полякам. Правда, во время этого на казаков напали татары, перебив человек двести, а многих захватили в плен. Несколько поляков, которые гарантировали изменникам неприкосновенность, попытались остановить татар, но сами были ранены.

Теперь положение русской армии стало безнадежным. Припасы кончались, помощи ждать было неоткуда, сил, чтобы прорваться, не было. 4 ноября 1660 г. Шереметьев был вынужден согласиться на капитуляцию.

Шереметьев обещал признать польскими владениями Войско Запорожское, вывести гарнизоны из Киева, Нежина, Переяслава и Чернигова, а также заплатить 300 000 рублей. В обмен поляки гарантировали обезоруженной русской армии безопасное возвращение в царские земли. Сам Шереметьев и еще триста командиров должны были стать заложниками, гарантирующими вывод русской армии из Малороссии. Шереметьев написал об этом письмо в Киев командиру гарнизона князю Борятинскому. Однако тому уже написал запорожский писарь Семен Голухоский о поражении русской армии и о том, что казаки лишь на время перешли на польскую сторону из-за невозможности сопротивляться. Поэтому Борятинский принял решение оборонять город и ждать, пока казаки снова не перейдут на русскую сторону.

4 ноября, полагаясь на слово поляков, русские воины под Чудновым сложили оружие. В этот же момент крымский хан явился к польским гетманам и потребовал, чтобы всех пленных и русский лагерь отдали ему в качестве добычи. При этом он предъявил совершенно убойный аргумент: мол, у польских границ стоит тридцатитысячное крымское войско, не отдадите пленных, безопасность королевских границ не гарантирую. Немного поартачившись, поляки согласились. Узнав об этом, безоружные и голодные русские попытались сопротивляться, но татары перебили часть пленных, а остальных угнали в рабство. На следующий день татары потребовали себе и самого воеводу Шереметьева, которого поляки им выдали. Царь много раз пытался выкупить своего полководца, предлагая за него выкуп в 25000 рублей, но татары больше двадцати лет держали его в плену. За это время сменилось четыре хана, а жена и сын полководца скончались. Лишь в 1682 году ослепший и тяжелобольной князь Шереметев вернулся домой.

Другие московские воеводы князя Щербатов и Козловский, попавшие в плен под Чудновым, остались у поляков и спустя два года были обменены на попавшего в русский плен польного гетмана литовского Винцента Гонсевско-го.

* * *

Битва под Чудновым и измена Хмельницкого всколыхнула Малороссию. Левобережные полки отреклись от гетмана и с оружием в руках выступили против поляков и их сторонников. Одним из лидеров прорусских казаков стал дядя Юрия переяславский полковник Сомко, собравший в Переяславле раду, которая выбрала его наказным гетманом. Снова казаки убивали казаков, и всем этим пользовались татары, начавшие грабить страну. Вдобавок год был неурожайным и в Малороссии начался голод. В результате всего этого гетманщина стремительно скатывалась в хаос.

Безвольный Юрко стал полной марионеткой поляков и делал все, что ему советовали западные друзья. Если Выговский, переходя под власть короля, пытался играть свою игру и превратить Войско Запорожское в равную часть Речи Посполитой, то Юрко об этом даже не заикался. Естественно, что вскоре казаки стали оставлять гетмана и переходить в лагерь его противников. В 1661 году Юрий Хмельницкий вместе с поляками организовал поход на левый берег Днепра, но потерпел поражение от казаков полковника Сомко. Так что Левобережье осталось верным Москве, а Правобережье хоть и признало власть Польши, но в любой момент могло восстать.

Эту ситуацию себе в заслугу ставил полковник Сомко, хотевший чтобы в награду за верность царь признал его гетманом, однако тот не торопился удовлетворять просьбу казака. На это было несколько причин. Во-первых, Москва уже дважды обожглась, поддержав не ту кандидатуру на булаву и получив двух гетманов-изменников. Так что теперь русское правительство меньше верило заверениям в преданности и стремилось тщательно разобраться в ситуации.

Во-вторых, Сомко враждовал с нежинским полковником Василием Золо-таренко, еще одним авторитетным вождем, который тоже метил в гетманы. Кстати, как и Сомко Золотаренко был шурином Богдана Хмельницкого по третьей супруге и тоже позиционировал себя верным слугой царя. Оба претендента активно строчили друг на друга доносы в Москву, и каждый опирался на немалую военную силу. Вражда между этими полковниками дошла до того, что кого бы Москва ни назначила гетманом, второй бы не признал это решение и мог с оружием в руках начать бороться за власть. Ну а междоусобная война в собственном лагере Кремлю вовсе была не нужна, так что царь тянул время, надеясь, что эмоции полковников улягутся и они смогут договориться.

Пока паны полковники два года выясняли, кто же из них более достоин булавы, у них неожиданно появился новый соперник, запорожский кошевой атаман Иван Мартынович Брюховецкий, который рекомендовал Москве созвать для выборов гетмана новую раду. Причем не казачью, а всеобщую. Брюховецкий, в отличие от первых двух кандидатов, был выходцем из простонародья, простым в общении и щедрым на обещания, так что его поддерживали не только запорожцы, но и широкие массы низшего казачества, крестьянства и мещан. Кроме того, он абсолютно никак не был связан с поляками, не мог претендовать на шляхетство и вхождение в элиту Речи Посполитой, а потому у него даже теоретически не было причин изменять царю.

В 1663 году Москва, наконец, приняла решение всенародно провести выборы нового гетмана. На раду в Нежине съехались все три кандидата со своими сторонниками, запорожцы и все левобережные полки. Естественно, все прибыли вооруженными всеми видами оружия вплоть до пушек. Поскольку в раде принимало участие простонародье, она получила название «Черной». Эдакие свободные демократические выборы. Правда, с особым местным колоритом. У нас вообще, как демократические выборы, так какая-то чехарда начинается. Сомко настаивал на том, что одна рада уже была и его законно избрали гетманом, а значит надо всего лишь подтвердить его полномочия. Однако такая позиция не понравилась царскому посланцу окольничему князю Великогагину, у которого были четкие указания провести честные выборы и утвердить того, кого изберет весь народ, который явно склонялся к Брюховецкому.

Чтобы не допустить победы кандидата от черни, Сомко и Золотаренко объединились, договорившись, что гетманом станет Сомко, укрепили свой лагерь и потребовали, чтобы рада происходила около их позиций. В таком случае их более малочисленные, но зато лучше вооруженные и подготовленные полки могли бы силой убрать партию конкурента. В случае выбора другого места Сомко грозился вообще уйти со своими людьми в Переяслав. Однако Великогагин на эту угрозу внимания не обратил и приказал собирать Раду на противоположной стороне города, а казакам велел явиться на нее безоружными. Впрочем, это его требование казаки проигнорировали.

Пока претенденты и царский посланец договаривались, как и где будет происходить рада, сторонники Брюховецкого вели свою агитацию среди людей Сомко. В итоге, когда 17 июня две группировки стали собираться, казаки из полков Сомко и Золотаренко стали массово переходить к их конкуренту. Наконец началась Рада. Великогагин с помоста начал читать царское послание, но не смог его закончить, так как сторонники Сомко кинулись вперед и провозгласили своего полковника гетманом. Люди Брюховецкого сразу же бросились в драку, и началась ожесточенная бойня. Русского боярина и его окружение просто сбросили с помоста.

В дневнике Патрика Гордона, шотландского офицера на русской службе, все происходившее описано так: «Около 10 часов утра окольничий с полками выступил к шатру и расставил охрану. Сомко двинулся из своего лагеря со знаменами и оружием, Брюховецкий — тоже. По пути многие ветреные казаки покинули Сомко и примкнули к Брюховецкому. Окольничий послал к ним приказ, дабы явились без оружия, на что те не соглашались, но когда прибыл епископ, окольничий (Великогагин — прим С.Б.) вышел с ним из шатра, взяв указ Его Величества, и велел, чтобы Сомко и Брюховецкий с офицерами и лучшими казаками оставили оружие и коней и шли к шатру. Так они и сделали, только Сомко имел при себе саблю и сайдак.

Пехотинцы выстроились по обе стороны. Окольничий, стоя на скамьях с епископом, стольником и канцлером, стал читать указ императора о выборах гетмана и о порядке избрания. Он не прочел и половины, как среди казаков поднялся сильный гомон. Одни кричали: «Сомко!», другие: «Брюховецкого!» и подкрепляли сие, бросая шапки в воздух. Когда принесли бунчук и знамя Сомко, вооруженная пехота ринулась вперед, покрыла Сомко знаменем и, возведя его на скамью, провозгласила гетманом. В этой толчее и суматохе окольничий с прочими были оттеснены от скамьи и рады [невредимыми] добраться до шатра.

Тем временем доставили оружие Брюховецкого, после чего казаки его партии бросились туда, где стоял Сомко со своим бунчуком, прогнали его и его сторонников оттуда, сломали древко бунчука и убили того, кто держал оный. Началась такая свалка и сумятица, что если бы полковник Штрасбург не метнул в казаков несколько ручных гранат, те снесли бы шатер. Но гранаты расчистили пространство. Убитых и раненых бросили на месте, а Сомко, вскочив на коня, вернулся в лагерь, причем его партия была в смятении. Булава и литавры Сомко были также захвачены сторонниками Брюховецкого.

Брюховецкий вошел в шатер с епископом и окольничим и стал совещаться о деле. Между тем Сомко прислал к окольничему просить о выдаче тела убитого знаменосца и раненых, что было немедля приказано. Он просил также суда над теми, кто побил и переранил его людей. Окольничий дал ответ, что люди Сомко сами затеяли свалку, сбежавшись с оружием, дабы силою сделать его гетманом».

Великогагин решил на следующий день снова собрать раду, но в лагере Сомко произошел раскол, и его оставили почти все сторонники. Оказалось, что его поддерживали только значные казаки, а простые были готовы присоединиться к Брюховецкому, который и стал гетманом. Затем чернь бросилась грабить лагерь проигравших, попутно убивая богатых и знатных.

На следующий день Брюховецкий был официально признан гетманом Его Царского Величества Войска Запорожского. Правда, в таком качестве его признали только левобережные полки, но это не печалило Ивана Мартыновича. Став гетманом, он немедленно казнил пойманных Сомко и Золотаренко, а затем официально разрешил своим сторонникам три дня грабить имущество проигравших. Во внутренней политике Брюховецкий сначала строго придерживался Переяславского акта и всячески подчеркивал лояльность царю. За это он получил звание боярина и жалованные царские грамоты на вечное владение городом Гадячем с окрестными селами и, разумеется, с населением этих сел.

 * * *

Пока Левобережье бурлило, выбирая себе гетмана, на правом берегу Днепра тоже произошли изменения. Окончательно потерявший поддержку Юрко Хмельницкий в конце 1662 года созвал в Корсуне раду, на которой сложил свои полномочия, после чего постригся в монахи, получив имя Гедеон. Правда, и в стенах монастыря он не нашел покоя. Вскоре его арестовали, и до 1667 года он просидел в заключении во Львове.

Новым правобережным гетманом стал Павел Иванович Моржковский, более известный под прозвищем Тетеря. Он был шляхтичем, волею судьбы присоединившимся к восстанию Богдана Хмельницкого, во время которого сделал стремительную карьеру. После смерти великого Богдана Тетеря был одним из претендентов на булаву и, не получив ее, перешел на польскую сторону. Во время гетманства Юрия Хмельницкого Тетеря уже был вторым человеком на Правобережье.

Похоже, что он искренне считал своей родиной Речь Посполитую, а Малороссию законной польской провинцией. Естественно, что на подвластной земле он полностью поддерживал поляков и их интересы. Более того, он даже не пытался превратить Малую Русь в равноправную часть Речи Посполитой и не препятствовал униатам. Единственное, чего он добивался, так это наделения казаков (понятное дело, только значных) шляхетскими правами и прежде всего правом на владение землей и крепостными.

Среди простых казаков у Тетери не было никакого авторитета, да он и не стремился к этому. Свою опору он видел в казачьей аристократии: «старых», «зимовых» казаках довоенных времен. Эти люди, имевшие очень неплохое положение до восстания 1648 года и стремившиеся юридически сравняться с польской шляхтой, во многом разделяли пропольские взгляды своего гетмана.

Однако гетман и его сторонники были в явном меньшинстве среди населения Правобережья, по поводу которого польский магнат Стефан Чарнецкий выразился предельно откровенно: «Верных там нет; они все решили лучше умереть, чем поддаться полякам».

* * *

Осенью 1663 года началась последняя крупная военная компания в многолетней польско-русской войне. Собравшийся с силами король Яном-Казимир решил бросить на чашу весов всю свою мощь и одним ударом переломить ход многолетнего противостояния. Коронная польская армия совместно с казаками Павла Тетери и крымскими татарами должна была перейти Днепр, захватить Левобережье и оттуда наступать на Москву. Одновременно литовская армия должна была взять Смоленск и после этого двигаться на соединение с королем в район Брянска. Римский Папа попытался придать действиям поляков характер крестового похода, для чего католическая церковь повела активную пропаганду в Европе. В результате этого в армии Яна-Казимира было 10 тысяч немцев, а также определенное количество добровольцев и наемников со всей католической Европы. Среди последних был французский герцог Антуан де Грамон, оставивший подробные записки о боевых действиях.

В начале 1664 года поляки подошли к Глухову, за стенами которого укрылись русские войска под командованием воеводы Ромодановского и гетман Брюховецкий с казаками. Ян-Казимир попытался сходу взять город штурмом, но был отбит с большими потерями.

После неудачной попытки взять Глухов приступом поляки начали осаду, постоянно делая новые попытки взять город штурмом. Осада затягивалась. А в это время вспыхнуло восстание в тылу и на линиях сообщений королевской армии. Как и в 1648 году, все русские люди взялись за оружие. Повстанцы и отряды регулярной русской армии истребляли оставленные поляками гарнизоны, перехватывали все обозы. Вскоре польская армия оказалась полностью отрезанной от Речи Посполитой. Постоянные кровавые, но безрезультатные штурмы, нехватка продовольствия, молниеносные удары русский воинов, истреблявших небольшие отряды поляков, а затем бесследно исчезавших, подточили силы королевских воинов. А на помощь Ромодановскому спешил 50-тысячный отряд князя Черкасского.

Узнав о приближении князя Черкасского, король отступил к Новгороду-Северскому и остановился на берегу Десны, где 11 февраля 1664 года у села Пироговки королевская армия была атакована русскими и разбита. Спустя неделю, 18 февраля, в сражении под Воронежем потерпела поражение еще одна часть польского войска, дивизия гетмана Стефана Чарнецкого. Затем под Мглином потерпела поражение литовская армия.

Чтобы спасти остатки своих войск, Ян-Казимир начал поспешное отступление, которое превратилось для поляков в сущий ад. Пришлось бросить всю артиллерию и обоз. «Отступление это длилось две недели, и мы думали, что погибнем все. Сам король спасся с большим трудом. Наступил такой большой голод, что в течение двух дней я видел, как не было хлеба на столе у короля. Было потеряно 40 тысяч коней, вся кавалерия и весь обоз, и без преувеличения три четверти армии. В истории истекших веков нет ничего, что можно было бы сравнить с состоянием такого разгрома», — впоследствии написал герцог Грамон.

Едва ли сорок тысяч голодных и измученных поляков сумели вырваться из разоренной, объятой восстанием Малороссии. Это был полный разгром Речи Посполитой, от которого она уже никогда не оправилась. Почти четыреста лет подряд Польша непрерывно наступала на восток, захватывая одну русскую землю за другой. Отныне наступать будет Россия, а ее агрессивный и гонористый западный сосед будет отбиваться, пока вовсе не исчезнет с политической карты Европы.

Победа над поляками под Глуховом укрепила позиции державшегося русской ориентации левобережного гетмана Ивана Брюховецкого. На Правобережье же против поляков и их ставленника гетмана Тетери начались восстания и бунты в казачьих полках, поддержанные запорожцами. В результате в 1665 году Тетеря отрекся от гетманской булавы и бежал к полякам, а на ставшее вакантным место правобережного гетмана был избран Петр Дорошенко.

 

Дорошенко

Новый правобережный гетман первым делом подавил вспыхнувшие на Правобережье восстания и попытался взять под свой контроль Левобрежье, но был отбит. При этом Дорошенко вовсе не был предан Польше, как Тетеря, и попытался вести собственную политику, балансируя между всеми центрами силы в надежде вовремя присоединиться к сильнейшему.

На Правобережье стали возвращаться поляки и, как выяснилось, ни о «Великом Княжестве Русском», ни о Гадячском договоре католики и слышать не желали. Гетман стал перед выбором: или полностью стать польским слугой, а значит противопоставить себя всему народу, или начать войну против Польши. Но выиграть в столкновении с Варшавой он мог, только имея сильного покровителя. Таким покровителем мог быть царь, но уставшие от многолетней войны Москва и Варшава заключили в 1667 году в селе Андрусове перемирие, по которому Малороссия делилась на русскую и польскую части. Москва получила Левобережье, а Польша — Правобережье, за исключением Киева с ближайшими окрестностями. Обширная область запорожских казаков, согласно Андрусовскому перемирию, оставалась под совместным «наблюдением» Москвы и Польши. Вместо одного гетмана теперь появились отдельно гетман Левобережья, подвластный Москве, и гетман Правобережья, подвластный Польше. Но каждый из гетманов предъявлял права на всю Малоросиию, что вело к бесконечным столкновениям и политическим комбинациям, продолжавшимся еще почти 20 лет. Можно услышать мнение, что царь предал казаков, отдав половину гетманщины полякам. Однако стоит учитывать, что Москва тринадцать лет подряд воевала и была истощена. При этом очень затратные боевые действия шли так долго во многом из-за постоянных казачьих измен. Так что русское правительство сделало все, что могло.

В этих условиях Дорошенко стал правителем над огромной территорией. Впрочем, он прекрасно понимал, что как легко казачья стихия его вознесла, также легко и сбросит. Ведь его личного авторитета было явно недостаточно, чтобы удерживать в подчинении склонные к анархии массы казаков. Да и желающих отобрать булаву хватало. Поэтому перед Дорошенко стал выбор, чью власть над собой признать. В результате недолгих раздумий он избрал турецкую ориентацию и отдал под верховную власть турецкого султана подвластную ему территорию.

Султан, разумеется, охотно принял подарок Дорошенко и подтвердил его звание гетмана. Кроме того, султан объявил, что считает в составе своей империи не только территорию, контролируемую Дорошенко, но и всю Малороссию, т. е. и те ее части, которые находились под властью Польши и в составе Русского Государства. Естественно, что ни Москва, ни Варшава не признали передачу Турции этих территорий, но начать военные действия против могучей Оттоманской Порты они не имели возможности.

Новая ориентация гетмана вызвала острое возмущение во всех слоях населения, которое только росло при появлении очередных турецких отрядов. Среди старшины были сторонники польской ориентации. Эти люди хотели бы построить свое будущее в совместном с Польшей государстве на условиях неосуществленного «Гадяцкого договора», а потому они интриговали и поддерживали контакт с поляками. Широкие народные массы стихийно тянулись к воссоединению с единоверным и единокровным Русским государством. Популярность Дорошенко стала быстро падать. Его внутренняя политика также вызвала недовольство, т. к. она, в основном, проводилась в интересах старшины, в ущерб интересам остального населения. В результате началось массовое переселение православных на Левобережье, где жизнь была значительно легче, а главное — безопаснее. Кстати о безопасности, чтобы более понятной стала цена турецко-татарской помощи, отметим, что по данным некоторых историков, только за 1666 год союзные гетману татары угнали в Крым сорок тысяч человек. Среди них были поляки из разбитого 19 декабря 1666 года в битве под Браиловом шеститысячного польского отряда полковника Себастьяна Маховского, но подавляющее большинство невольников были русскими крестьянами из земель находящихся под польской властью, ну и конечно среди ясыря были и гетманские подданные, прихваченные татарскими джигитами по пути.

* * *

На Левобережье после 1664-го года жизнь протекала сравнительно мирно, и русские воеводы совместно с гетманом Брюховецким выработали план административных реформ, известный под названием «Московские статьи». Правда, как только наступило относительное спокойствие, старшина вновь начала захватывать в собственность земли вместе с живущими на них крестьянами, которых силой превращали в крепостных. Вдобавок гетман не хотел, да и не мог выполнить многочисленные обещания, которые он раздавал, будучи претендентом на булаву. А обещания, в основном, сводились к радикальному снижению налогов и включению всех желающих в реестр. Но реестр — это, прежде всего, гарантия выплаты жалования, на которое нужны деньги — значит, налоги снижать нельзя. А если всех мужиков записать в казаки, то кто налоги платить будет? Так что предвыборные обещания оставались невыполненными, население роптало, авторитет и популярность Брюховецкого стремительно падали. Тем более, что гетман занялся беззастенчивым набиванием карманов за счет населения, которое он должен был защищать. В итоге крестьянство получило себе на шею новый класс эксплуататоров в лице казацкой старшины. Похоже, что жадность и властолюбие полностью затуманили гетману мозги, и он решился, говоря сегодняшними словами, «кинуть» Москву. Тем более, Дорошенко предложил объединить владения обоих гетманов под главенством Брюховецкого. С чего бы это правобережный гетман делает столь щедрое предложение, Брюховецкий не подумал… Видимо, фразы «жадность фраера сгубила» не слышал. Честно говоря, и не мог слышать, так как этот оборот — дитя нашего неспокойного времени, но какие-то ее аналоги должны были существовать и в семнадцатом веке. В общем, Брюховецкий поверил и, заручившись поддержкой татар, поднял мятеж против царя.

Пока Брюховецкий, при помощи подоспевших к нему из Крыма татар, занимался изгнанием русских гарнизонов с Левобережья, Дорошенко с большими силами переправился через Днепр и весной 1668 года двинулся вглубь Левобережья. Думая, что это явилась помощь, Брюховецкий прибыл в дорошен-ковский лагерь. и был незамедлительно убит. Из бывших сторонников Брюховецкого протестовать не стал никто.

Вскоре Дорошенко вернулся за Днепр, оставив на Левобережье наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного, который, дождавшись, пока Дорошенко с татарами удалится подальше, открыто принял русскую ориентацию и отказался признавать власть Дорошенко над Левобережьем. В начале 1669 года в Глухове была собрана новая рада, единогласно избравшая Демьяна Игнатьевича гетманом Левобережья и в очередной раз утвердившая «статьи» Второго переяславского договора: сбор налогов оставался в руках гетмана, а царские гарнизоны размещались в пяти стратегически важных городах.

Смерть Брюховецкого почти нигде не вызвала сожаления, однако было одно исключение. Запорожская Сечь, которую покойный холил и лелеял. Поэтому запорожцы отказались признавать над собой власть как Дорошенко, так и Многогрешного, и выбрали себе собственного гетмана Петра Суховея. Тот оказался тертым калочом и в качестве первого внешнеполитического действия заключил союз с новым крымским ханом Адиль-Гиреем. Польза от такого союза была обоюдная. Адиль-Гирей был, во-первых, сыном незаконнорожденного отца, а во-вторых, едва заняв престол, сразу же умудрился обложить крымскую знать дополнительными поборами. Потому многие знатные татары его не признали и подняли восстание. Так что помощь запорожцев, никак не связанных с заговорщиками, была Адилю очень кстати. Он принял Сечь под свое покровительство, дал Суховею, известному среди татар как Ашпат-мурза, титул гетмана обоих берегов. Окрыленный этой поддержкой, Суховей предложил гетману Дорошенко, если тот хочет сохранить за собой Правобережье, идти совместно воевать против Москвы — естественно, под общим руководством Суховея. Дорошенко от этого «заманчивого» предложения отказался. В отместку запорожцы совместно с татарами устроили разорительный набег на Правобережье.

Закончилось все очень быстро: чересчур активный Адиль-Гирей был свергнут, а его казацкий протеже разбит. Затем запорожцы сместили неудачливого Суховея и выбрали себе нового гетмана Михаила Ханенко, который сразу же начал борьбу за власть с Дорошенко. В разборки на своих де-юре окраинах начала все активнее вмешиваться Польша, поддержавшая Ханенко. Дорошенко оказался в опасной ситуации, но сумел найти оригинальный, можно даже сказать, блестящий выход.

Гетман напрямую обратился к турецкому султану с просьбой принять его в вассалы. Хотя не настолько и неожиданным было это решение. Москва в события на Правобережье не вмешивалась, поляки и татары были против гетмана, так что к кому ему было бежать за помощью? В конце концов, еще Богдан Хмельницкий к туркам посольства отправлял, так что почему бы и не отправить доверенных людей в Стамбул?!

Тем более что во внутренние дела своих вассалов султан не вмешивался, ограничиваясь получением дани и вспомогательных отрядов во время войн. Вскоре был заключен договор, по которому Правобережье входило в состав Оттоманской империи на правах, примерно соответствующих оговоренным в Гадячском договоре. Сам Дорошенко получил право на наследственное гетманство.

В марте 1669 года в Корсуне состоялась рада, на которой верные гетману казаки присягнули султану. Поскольку теперь казаки стали османскими вассалами, турецкий посол запретил крымскому хану воевать против Дорошенко. Это было плюсом, однако далеко не все на правобережье хотели становиться подданными султана, и поэтому началось новое массовое переселение на Левобережье. Вдобавок поляки начали отвоевывать у Дорошенко город за городом.

Однако и тут Стамбул пришел на выручку. В 1672 году султан Мухаммед (Мехмед) IV Авджи объявил Польше войну и двинул на Правобережье свою огромную армию. Под османским напором пала мощнейшая крепость Каме-нец-Подольский. Эти события Генрих Сенкевич положил в основу своей знаменитой книги «Пан Володыевский», экранизированной Ежи Гофманом. Хотя в действительности все было вовсе не так героично, как на страницах романа. Затем турецкоказацкое войско двинулось на Львов. Король Польши Михаил Вишневецкий был вынужден заключить с врагом постыдный Бучачский мир, по которому Правобережье отходило к Турции. Впрочем, сейм не утвердил этот мир, и война продолжалась еще четыре года. Впрочем, поляки под командованием коронного гетмана Яна Собеского показали себя достойными войнами и даже сумели разбить одну из турецких армий 11 ноября 1673 года у Хотина. Однако силы были не равны, и 27 октября 1676 Польша заключила мир, уступив Правобережье султану. Правда, все армии и просто банды, много лет подряд воевавшие здесь, так разорили доставшиеся султану, а точнее Дорошенко, земли, что Правобережье буквально обезлюдело.

Разгром Речи Посполитой и ее отказ от Правобережья освободил Москву от обязательства выполнять условия Андрусовского перемирия, отдававшего Правобережье Польше.

Вдобавок появление турецкий войск непосредственно рядом с русскими землями заставляли Кремль реагировать. Перед Московским царством встал вопрос об освобождении Правобережья, теперь уже не от Польши, а от Турции. Кстати, эту идею Москве подсказал никто иной, как Дорошенко, готовившийся таким образом к очередной измене — теперь султану. В обмен на переход на сторону Москвы в войне с турками Дорошенко ставил следующие условия:

• чтобы на всей территории Малороссии был только один гетман — разумеется, Дорошенко;

• чтобы были выведены все русские гарнизоны;

• чтобы вся администрация была исключительно казацкая без права вмешательства Москвы;

• чтобы он мог беспрепятственно сноситься с другими государствами;

• чтобы Московское царство защищало Малороссию от Турции и от Польши.

Впрочем, Москва, зная склонность Дорошенко к изменам, не стала связываться с ним. Действия царской администрации были красивы и действенны.

В начале 1674 года новый левобережный гетман Иван Самойлович (ставленник Москвы) вместе с белгородским воеводою Григорием Ромодановским перешел Днепр, изгнал татар и занял города Правобережья. Затем в марте 1674 года он пригласил в Переяслав полковников десяти Правобережных полков, которые прибыли, даже не известив об этом своего гетмана Дорошенко. Напомним, что полк — это не только воинский отряд, но и территория, на которой он формировался. Все десять полковников согласились признать власть России. Сюда же прибыл признанный поляками и запорожцами гетманом Михаил Ханенко. Неожиданно для всех он отказался от власти и сложил клейно-ды. Единогласно Самойлович был провозглашен гетманом обоих берегов, став, по сути, правителем всей Малороссии.

Отныне положение Дорошенко стало безнадежным. С помощью турецкотатарской армии Дорошенко начал усмирять те полки, которые высказались за Самойловича и Россию, но успеха не добился. Наоборот, эта карательная экспедиция окончательно оторвала от Дорошенко последних его сторонников. Когда татары вернулись в Крым, гетман остался беззащитен.

Осенью того же года, воспользовавшись отходом турок на зиму, польская армия Яна Собеского совершила поход на Правобережье, где дожгла еще остававшиеся села и городки, после чего вернулась домой.

В сентябре 1676 года к Чигирину, где засел Дорошенко, подошли казачьи полки Самойловича и русский отряд князя Ромодановского. Понимая бессмысленность сопротивления, Дорошенко сдался на милость победителей и присягнул на верность «великому государю». Царь не только простил его, но и назначил на пост Вятского воеводы. Со временем ему было пожаловано большое имение недалеко от Москвы с крепостными крестьянами. Тут Дорошенко, ставший московским помещиком, в 1698 году мирно закончил свою бурную жизнь.

В чем причина такой мягкости Москвы по отношению к бывшему гетману? Во-первых, он не был изменником, так как до этого никогда не присягал на верность России. Кроме того, по версии Льва Вершинина, царские милости под собой имели весьма серьезные основания: «Откажемся от допущения, что Дорошенко был идиотом, не понимавшим, к чему приведет назначение Многогрешного и чем чревато вторжение янычар. А отказавшись, проверим сухой остаток. Первое: «проверка на вшивость» Брюховецкого, завершившаяся устранением ненадежной марионетки и окончательным подавлением сепаратистских настроений в «русской» сфере влияния. Второе: переориентация татарской активности с московских границ на польские. Третье: втягивание «поднявшейся с колен» Порты в изматывающую войну на истощение с историческим противником Москвы. Наконец, четвертое: предельное ослабление турецкими руками Польши, надолго выводящее ее из числа активных врагов, и превращение одни неприятности приносящего Правобережья в ничейную зону. Нет, друзья, как хотите, а лично мне преференции, полученные Петром Дорофеевичем в Белокаменной, напоминают отнюдь не милость к падшему, а заслуженную награду ветерану невидимого фронта, потратившему жизнь на службу Отечеству».

* * *

Впрочем, решить все проблемы, убрав с берегов Днепра гетмана Дорошенко, не удалось. Считавшая Малороссию уже своей, Турция начала войну против России. По приказу султана в одном из монастырей был разыскан забытый всеми Юрий Хмельницкий. По воле падишаха Константинопольский патриарх снял с Хмельницкого монашеское пострижение, и сын великого Богдана был назначен султаном в 1677 году на место Дорошенко с титулами «князь сарматский и гетман запорожский» и «князь Малороссийской Украины».

Для поддержки своего вассала османы предприняли два похода на Правобережье. Первый поход турецкой армии и сорокатысячной татарской орды в 1677 году закончился катастрофой. Войска князя Ромодановского и казачьи полки Самойловича под Чигирином разгромили Ибрагим-пашу в пух и прах.

В следующем году османскую армию в поход повел визирь Кара-Мустафа. Под его знаменем было почти двести тысяч воинов ислама. Он планировал не просто захватить Приднепровье, а поставить на колени все Русское царство, заставив его платить дань Стамбулу, как это удалось сделать с Польшей. Со времен Золотой орды Русь не знала столь страшного вторжения. 12 июля 1678 года под все тем же Чигирином, который был дополнительно укреплен и превратился в настоящую крепость, началась грандиознейшая битва, которая закончилась только через месяц. Чаша весов несколько раз склонялась то в одну, то в другую сторону, но в итоге огромное численное превосходство турок перевесило. Взорвав укрепления Чигирина, русские войска начали отступление. Казалось бы, Турция победила, но такие победы принято называть пирровыми. У турецкой армии уже не было сил воспользоваться моментом. Некоторое время солдаты султана преследовали русских ратников, но не делали даже попытки атаковать. Ведь русская армия вовсе не разгромлена! Да, князь Ромодановский отступает, да, поле боя осталось за турками, но русские отходят в полном порядке, с барабанным боем и развернутыми знаменами. И турки не только не нападают на отступающую армию, не только отказываются от похода на Москву. После Чигирина турки вообще не хотят больше воевать с Москвой. Слишком уж это дорогое и опасное удовольствие.

Вскоре был заключен мир, согласно которому Турция отказалась от претензий на Киев с окрестностями и на все Левобережье, а Россия отказалась от претензий на Правобережье, где стал править турецкий вассал «князь» Хмельницкий, который обосновался в Немирове. Через год он сделал набег на Левобережье, но был легко отбит. Похоже, что у младшего Хмельницкого были определенные проблемы с психикой, а страшные события, в которых он был вынужден принимать участие, вызвали обострение. Он стал пьянствовать, буйствовать и казнить неугодных десятками. В результате турки его арестовали и назначили нового «Малороссийского князя» — молдавского князя Дуку. Однако того вскоре взяли в плен поляки, и на освободившееся место турки вернули Юрка Хмельницкого. Возвратившийся во власть гетман был уже мало вменяем, и вскоре его жизнь оборвалась. По словам Льва Вершинина, это произошло следующим образом: «Ибо, ощутив себя незаменимым, разошелся так, что прежние провинности теперь казались подростковым рукоблудием. И однажды, углядев на улице симпатичную еврейку, утащил ее, всласть изнасиловал, потом для вящего кайфа помучил, а труп бросил в реку. На что безутешный супруг ответил иском. Но не в «княжеский» суд, а паше, поскольку, как выяснилось, имея каменецкую прописку, был турецкоподданным. Озадаченный паша, не имея прецедента (с одной стороны, все ясно, но с другой, потерпевшая все-таки не мусульманка, а ответчик лицо из номенклатуры), запросил Стамбул. И получил ответ: неважно, мол, мусульманка или нет, в Блистательной Порте все равны перед законом, если, конечно, у величайшего из великих нет иного мнения. А величайший из великих заинтересоваться не изволил. Дальше пошло без волокиты. «Князя Сарматийского» повесткой вызвали в Каменец, ввели в курс дела и удавили, после чего выбросили тело в ту же реку, куда он велел бросить несчастную. «Как! Ради простой жидовки!», — только и успел, если верить летописи, воскликнуть урод, на свою беду слишком поздно осознавший, что жить в правовом государстве — не только привилегия, но и ответственность…»

* * *

Получив урок под Чигирином, султан предпочел заключить мир с царем и поискать себе более слабого соперника, которым оказалась Австрийская империя. Все тот же визирь Кара-Мустафа повел на завоевание дунайской монархии двухсоттысячную армию. Под Веной в 1683 году произошло сражение, от которого зависела судьба Европы. Против турок сражались объединенные силы австрийцев, поляков, немцев и венгров. Руководил общеевропейской армией новый польский король Ян Собеский. С огромным трудом ему все же удалось победить. После того, как была спасена Вена, поляки вновь попытались захватить Малороссию. Правда, сил на полномасштабную войну с Московским царством у них уже не хватало.

После длительных переговоров во Львове в 1686 году между Россией и Польшей был заключен «вечный мир». Его условия во многом повторяли Ан-друсовское перемирие, но были более выгодными для Москвы. Так, по новому миру, Киев и Запорожье навсегда отходили к России. Прочее же Правобережье, ставшее практически безлюдной пустыней, оставалось польским.

После установления прочного мира Москва свела на нет свою администрацию в Малороссии и фактически отдала все бразды правления гетману Самойловичу и его старшине. И до учреждения «Малороссийской коллегии» в 1722 году московские самодержцы довольствовались номинальным пребыванием края в составе русского государства.

Так закончился долгий период борьбы малороссов за воссоединение с Московским царством. Мать городов русских, Киев был освобожден от чужеродного и иноверного господства. Православие было спасено от уничтожения, а народ — от ополячивания. Однако своевольная и склонная к интригам и изменам казацкая старшина не раз ставила под угрозу великое дело воссоединения русского народа. Ее непомерные амбиции стоили жизни десяткам тысяч человек. Кроме того, представители старшины, пользуясь невмешательством царя во внутренние дела Малороссии, за необычайно короткий срок превратились в обладателей богатейших имений с тысячами крепостных. По сути, избавившись от польского гнета, малороссы попали под гнет казацкий, зачастую столь же тяжкий.

Может возникнуть вопрос, почему же Москва допустила закабаление Малороссии кучкой самозваной казацкой старшины? Ответ прост: Московское царство при Алексее Михайловиче еще не оправилось после Смутного времени и было чрезвычайно слабо. Именно из-за этого царь очень долго отказывался принимать Малороссию в подданство. Откликнувшись на призыв Хмельницкого, Россия ввязалась в изнурительную тринадцатидвухлетнюю войну с Польшей, полностью истощившую казну. Так что московское правительство вынуждено было для удержания Малороссии задабривать казачество, которое было опасно своей близостью к Польше и Крымскому ханству. В любой момент казаки готовы были пойти на предательство, если это обещало им хоть какую-то материальную выгоду. Приходилось идти на уступки и смотреть сквозь пальцы на многие неблаговидные дела старшины, ради избежания очередного мятежа.

Казаки, превратившиеся в класс властителей, стремились к полной независимости от всякого внешнего контроля, для чего предпринимали попытки настроить малороссов против Москвы. Именно на период второй половины XVII века приходится зарождение того, что позже перерастет в идеологию сепаратизма и украинства. В среде старшины (зачастую польского по крови происхождения) было выработано многое из того, что потом станет навязываться малорусскому народу как национальное самосознание. Потрудились над разжиганием розни и поляки, выпустившие сотни памфлетов и книг против Москвы. Значительная часть легенд и антимосковских выдумок, которыми пользуются современные украинские националисты, был выдуман именно поляками и казацкой старшиной. Но все же народ Малороссии прекрасно понимал свое единство с великороссами.

Сегодня создан целый пласт литературы, героизирующей деятелей этого периода истории. Стараниями журналистов-пропагандистов продажные иуды, лицемеры и эгоисты представлены борцами за независимую Украину. Но на практике, изучая это время, мы видим лишь переходы казаков из одного подданства в другое, и ни один гетман или атаман ни разу не высказал мысль о желании создать самостоятельное украинское государство. Более того, даже термина такого они не знали, употребляя название Малороссия и называя народ русским…

* * *

Пережив страшную смуту в начале семнадцатого века, Московское царство очень долго лишь оборонялось от внешних врагов. Затем при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевичах Русь перешла в наступление на западном направлении, отвоевывая у поляков потерянные в разное время русские земли. К концу века при правительнице Софье пришло время начать наступление на юг против ослабевшей Османской империи и её вассалов. Главной целью удара было Крымское ханство, регулярно устраивающее набеги на южные русские земли.

Время было выбрано очень удачно. Турки были ослаблены поражением под Веной, и поэтому против них в наступление перешли Священная Римская империя (Австрия), Польша и Венеция, объединившиеся в 1684 году в Священную лигу. Одновременно европейцы предложили антитурецкий военный союз Московскому царству. Переговоры шли два года, и наконец, русские присоединились к Лиге. В мае 1687 собранные на Левобережье войска под командованием князя Василия Голицына направились на Крым. Однако поход длился совсем недолго. На территории современной Запорожской области татары подожгли степь, тем самым уничтожив пищу для русских коней и волов. Армия, которая вынуждена была вести с собой в обозе огромные запасы продовольствия и боеприпасов, повернула обратно. Зато второй русской армии Григория Касогова, наступавшей западнее, повезло больше. Буджакская татарская орда была разгромлена, турецкая крепость была взята штурмом, и христианская армия вышла к Черному морю.

Однако неудача основной армии Голицына имела важные последствия для казаков, чья старшина обвинила в Самойловича в саботаже. Неизвестно, был ли виновен гетман в провале похода или стал жертвой интриг среди старшины, но он был отстранен, а на его место был выбран Иван Мазепа.

Спустя два года состоялся второй крымский поход Голицына, но снова недостаток воды и припасов не позволил покорить Крым. Затем в Москве произошел очередной дворцовый переворот, и на престоле оказался молодой и активный царь Петр Алексеевич. Он совершил два похода, в результате которых отбил у турок крепость Азов на Дону и Газы-Кермен в низовьях Днепра. Однако доставшаяся по наследству война на юге не особо была нужна царю, у которого уже имелись планы по выходу к Балтике. Поэтому после первых побед Петр летом 1700 года поспешил заключить мир со Стамбулом на вполне приемлемых условиях: Россия получала Азов и часть побережья Азовского моря.

Помимо военных и политических результатов, крымские походы Голицына имели еще и нумизматические. Для финансирования армии, действующей в Малороссии, была отчеканена специальная монета, получившее прозвище «севский чех». Севский по городу Севску, где их чеканили, а чех — потому что так традиционно называлась польская монета в полтора гроша, размер и вес которой был взят за образец русскими мастерами. Это было сделано для того, чтобы население, привыкшее к польской денежной системе, не отказывалось торговать с русскими солдатами, как это уже случалось во время войн с Польшей. До этого русские монеты чеканились, как и в средневековье, по татарской технологии из сплющенной серебряной проволоки, так что «чех» можно считать первой современной монетой России. К тому же, это первая в нашей истории монета машинной чеканки, а также единственная монета, на которой одновременно были указаны имена обоих малолетних царей-братьев Петра и Ивана Алексеевичей, от имени которых правила Софья.

Монета была начеканена большим тиражом, но после свержения царевны по приказу Петра Первого «севский чех» был изъят из оборота и переплавлен, из-за чего он превратился в нумизматическую редкость.