В семь часов вечера в реанимационное отделение Седьмой городской больницы был доставлен молодой человек в тяжелом состоянии. Дежурный врач, у которой скоро заканчивалась смена, с первого взгляда определила — не жилец. И посмотрела на юношу уже не как эскулап, а как женщина.

Доктором, на чье дежурство пришлось поступление раненого, была молодая девушка, всего два месяца как окончившая интернатуру. В зеленых глазах невольно блеснули слезы.

Лежавший перед ней парень был сложен как Аполлон. Тело в рельефных буграх мышц, правильные черты лица. Видимо, молодой человек не раз заставлял взволнованно трепетать не одно девичье сердечко.

Но, увы, как профессионал врач понимала, что с такими ранами долго не живут. В туловище было три пулевых отверстия, алевших нежно-розовым и одновременно черневших бурыми сгустками запекшейся крови. И добро бы шли они только через грудь. Живот был разворочен так, что рана невольно заставляла содрогнуться. Врач понимала, что от печени раненого мало что осталось.

Парень, вопреки ожиданиям, был в сознании и с интересом пялился на действия реанимационной бригады. Когда же медсестра попыталась сделать ему укол, дабы облегчить страдания, молодой человек отвел ее руку и с иронией сказал:

— Не надо, доктор. У меня аллергия на препараты,

— Вам же должно быть очень больно, — жалостливо сказала женщина, — ну же, давайте, хуже не будет, обещаю.

— В том-то и дело, что будет, — загадочно ответил раненый и откинулся на каталку.

За пятнадцать лет работы медсестра повидала всякое и приписала необычное поведение раненого действию шока. Но, не драться же с ним. Их бригада была чисто женской, удержать пусть даже и смертельно раненного, но все-таки молодого, спортивного мужчину им было не по силам. И, переглянувшись с доктором, она вышла, чтобы позвать на помощь кого-нибудь из мужской части персонала. Странный, невольно внушающий своим мужеством уважение парень остался на попечении юной девушки.

— Вы, главное, не волнуйтесь, — врач гладила раненого по руке, — сейчас проедем на операционный стол, и все будет хорошо.

— Как вас зовут? — с неподдельным интересом спросил юноша, заставив утешительницу слегка опешить.

— Юля, — неожиданно для себя самой ответила она, — для друзей — Юлька.

С ней впервые знакомились в подобных обстоятельствах. Конечно, на первом курсе, при посещении анатомического театра, когда их, сразу несколько групп, провели к оцинкованным столам, мальчишки тоже храбрились. И пытались изображать из себя эдаких лихих донжуанов. Но, бледные губы и дрожащие голоса выдавали их с головой. Этот же молодой мужчина, которому она сама отмерила не больше часа жизни, поскольку не рассчитывала на благополучный исход операции, спокойно смотрел ей в глаза. И во взгляде у него искрились смешинки, обещая веселый вечер и еще черт-те что, вплоть до окончательной и бесповоротной потери хорошенькой головки.

Умирающий юноша сжал ее ладонь обеими руками и, по-прежнему глядя ей в глаза, нежно сказал:

— Ты потерпи, милая. Я возьму совсем немного, правда. Только чтобы продержаться чуть-чуть.

Юле стало хорошо и как-то спокойно. Теплая пелена умиротворения накрыла с головой, и она поплыла, слегка покачиваясь на волнах забвения.

Лицо человека, за чью жизнь не так давно опасалась Юля, заметно порозовело, а на губах появилась довольная улыбка. Превозмогая себя, он отстранился и вынужден был подхватить девушку, чтобы та не упала. За дверью послышались шаги. Чуткий слух молодого человека определил, что идут трое.

Легкая поступь явно принадлежала сердобольной медсестре, а двое других, без сомнения, были мужчинами. Он грустно улыбнулся. Нехорошо как-то получалось. Эти люди, движимые благими побуждениями, спешили к нему на помощь. И вынуждены будут за это поплатиться. Не жизнями, нет. Но, то, что он собирался проделать с ними, если и можно назвать приятным, но уж точно не относилось к процедурам, для здоровья полезным. В то время как его недруги, с которыми он схлестнулся два часа назад, находились вне досягаемости.

— Только поаккуратней, ребята, — попросила медсестра за дверью, — он в очень тяжелом состоянии.

Молодой человек поспешно уложил потерявшую сознание девушку на кушетку и расположился на каталке, закрыв глаза.

— Смотрите, отрубился.

— Тем лучше. Но, на всякий случай придержите, пока я сделаю укол.

На плечи раненого легли чьи-то руки, и он мгновенно настроился, подгоняя биоритмы своего тела в соответствие с частотами невольных доноров. Те так и не поняли, что происходит, и вот уже лица обоих приняли мечтательное выражение, а глаза заволокло туманом.

Это были сильные, крепкие мужчины, и осторожничать, боясь перебрать, не было нужды. Жизненная энергия из обоих била фонтаном, и раненый преображался на глазах.

«Довольно, — приказал он сам себе, — мне не нужны их жизни».

Он сбросил лежавшие на плечах руки и вскочил, чтобы придержать обоих санитаров, не давая тем упасть.

Медсестра смотрела на происходящее расширенными от ужаса глазами.

— Кто вы?

— Не бойтесь, я сейчас уйду. А вы поспите немного.

Парень слегка коснулся женщины, забирая излишки энергии, и тем самым ее тоже погрузил в легкую дрему.

Рубашки на нем не было — ее разрезали, чтобы осмотреть рану. Брюки хотя и были, но тоже, испачканные кровью, никуда не годились.

— Простите, мужики, так уж вышло, — попросил он прощения у бесчувственных тел. После чего снял с одного джинсы, а со второго — рубашку. С обувью юноша решил не расставаться и, накинув на плечи халат, покинул помещение.

По коридорам сновало множество людей в белом, и появление еще одного «медика» осталось незамеченным. Выйдя во двор и дошагав до небольшого парка, беглец снял халат и положил на скамейку. Оглянувшись на светлый корпус и похлопав себя по животу, в котором недавно зияла страшная рана, он невесело усмехнулся и перелез через забор.

В этом городе молодой человек никого не знал, и идти ему было некуда. Ни денег, потерянных вместе с курткой во время схватки, ни документов, про которые знал лишь понаслышке, у него не было. Но, при его даре это нимало не заботило юношу. Голова была забита совсем другим, и он медленно брел по улице, положившись на волю провидения.

Своим посланником оно выбрало другого, тоже нестарого человека, с внешностью и замашками сутенера.

— Девочку? Мальчика?

У незнакомца был вкрадчивый голос, а маслянистые глазки липко ощупывали собеседника.

Этого было не жаль, и юноша удивил его, жестко сказав:

— Тебя.

— Что? — не понял подонок.

— Я забираю твою жизнь.

И несостоявшийся клиент положил обе руки сутенеру на шею.

Жертва и не думала сопротивляться. Напротив, на лице его расплылась блаженная улыбка, и вскоре все было кончено.

Тем временем в больницу прибыл милиционер, вызванный дежурным врачом, который был обязан ставить в известность следственные органы о любых случаях насильственных ранений. Невольные доноры уже пришли в себя и удивленно оглядывались, не находя недавнего умирающего.

— Да что там, жулик он, — в один голос заявили раздетые медбратья. И обратились к милиционеру: — Примите заявление об ограблении.

Принять жалобу тот, однако, отказался, посоветовав обратиться в местный РОВД, после чего, записав приметы исчезнувшего, удалился.

Юля ушла из больницы сразу же следом за милиционером. Девять вечера, впереди два выходных, и настроение понемногу переходило в мажорную тональность, никаких особых дел не намечалось. Девушка неторопливо шла по вечернему городу, разглядывая прохожих и то и дело ловя на себе заинтересованные взгляды.

Надо сказать, интерес был вполне обоснован. Недавняя студентка была довольно хороша собой. Со светло-русыми волосами, стройными ножками и высокой грудью, она вполне могла бы, стоило только захотеть, избрать карьеру манекенщицы или фотомодели. Но, Юля считала, что в жизни надо стараться достичь чего-то большего. А потому, стремясь стать хорошим врачом, практически лишила себя личной жизни, значительную часть которой отнимала необходимость подрабатывать. Мать ее всю жизнь проработала сельской учительницей и жила теперь на скудную пенсию, а то, что давал небольшой огород, существенно помочь не могло.

Конечно, вокруг Юли постоянно крутились ухажеры — как с предложениями руки и сердца, так и с «деловыми» намеками. Но, она общалась только с друзьями, а вторых неизменно окатывала таким ледяным презрением, что те спешили убраться, чтобы попытать счастья с другими, более жадными до жизни провинциалочками, спешащими получить все и сразу.

В десятом классе у Юли был роман с учителем физкультуры, довольно непродолжительный. Закончился он разговором, инициатором которого стал возлюбленный, и суть разговора свелась к тому, что учитель любит жену и дочь и уходить из семьи не собирается. Поплакав пару ночей в подушку, Юля постаралась выкинуть случившееся из головы. Она успешно сдала выпускные экзамены и уехала покорять Москву.

Годы учебы для трудолюбивой и не лишенной способностей деревенской девочки пролетели как один день. К окончанию института Юля превратилась в молодую, интересную женщину, свободную и со всей положенной ее возрасту романтической чепухой в голове.

Став наконец врачом, Юля расслабилась и начала смотреть вокруг глазами созревшей невесты, мысленно примеряя всех более-менее симпатичных мужчин на роль спутника жизни. Ни один пока полностью не соответствовал придуманному образу, но это обстоятельство не слишком ее огорчало, поскольку Юля справедливо полагала, что вся жизнь впереди. И провести ее девушка хотела с человеком, который сумеет затронуть какие-то ей самой неизвестные струны в глубине души, хотя толком не осознавала, что это за струны и какой волшебной мелодией они должны отозваться на прикосновения неведомого музыканта.

На пятачке напротив круглосуточного универсама Юля остановилась, чтобы купить кулек клубники. Парень восточной наружности, торговавший неподалеку цветами, завидев Юлю, восторженно зацокал языком и, закатывая глаза, стал предлагать ей руку и сердце.

При этом он обещал озолотить белокурую пери и всю отмеренную ему Аллахом жизнь носить ее на руках.

Девушка с улыбкой отвергла предложение и зашла в магазин. В подсобке, обворожив грузчиков, она вымыла купленные ягоды и продолжила путь, жуя на ходу и предаваясь мечтаниям.

Мысли юной особы то и дело возвращались к таинственному незнакомцу. Какой все-таки наглец. Самому два раза вдохнуть осталось, а туда же, знакомиться.

То, что последовало за односторонним знакомством, Юля невольно старалась обойти стороной. Уж больно это было похоже на пение загадочных струн. Но, маэстро, лишь слегка попробовав звучание, отложил инструмент в сторону. То ли сочтя звук неподходящим, а может быть, по каким-то своим, понятным только ему соображениям. Это немного разочаровывало и одновременно злило, заставляя задуматься. Но, нет. Она эксклюзивное творение Господа. И никогда не уподобится шарманке, играющей на потеху толпе. А если этот нахал пренебрег ею или не смог расслышать нежной мелодии — тем хуже для него. Навязываться не в ее правилах. И вообще, много чести для какого-то мелкого воришки. Он трусливо убежал — и навсегда вычеркнут из ее жизни.

— Ушел, говоришь?

Голос вопрошающего был грозен, а нахмуренные брови подтверждали серьезность тона.

— А что я мог, Иваныч? — оправдывался ответчик. — Прострелили мы его насквозь. Как минимум три пули всадили. Со смещенным центром тяжести. А этот… мало того что убег, еще двоих наших угрохал. И — ни следа на телах. Только улыбки, будто у идиотов.

— Ладно, пшел вон пока, — разрешил первый, и неудачливый охотник, тайком вытирая пот, закрыл за собой дверь.

Спрашивавший закусил губу и, уставившись в окно, глубоко задумался. То, что жертва избежала облавы, конечно, не радовало. Зато теперь, после столь удачного для беглеца и нерадостного для охотников, поменявшихся с ним местами, стечения обстоятельств, можно с уверенностью сказать, что это именно тот человек. А стопроцентная уверенность — это не так уж и плохо, когда имеешь дело с одним из себе подобных.

Тот, которого назвали Иванычем, злобно усмехнулся. Это его территория, и непрошеным гостям на ней делать нечего. Уже лет пятьдесят, как он не встречал никого из собратьев, и совсем об этом не жалел.

Хотя прямой угрозы друг для друга они не представляли, но за многие годы сложилось некое подобие свода правил, нигде не записанных и ни при каких обстоятельствах не афишируемых. И одним из них был не запрет, нет, но нежелательность близкого соседства. Тем более такого тесного контакта.

Никаких видимых причин для обострений не было. И даже небольшой городок, с населением тысяч десять, мог приютить более двоих. Не говоря уж о Москве.

Но, реальное положение дел было таково, что в многомиллионном мегаполисе их было всего трое, включая самого Иваныча. И вот свалился как снег на голову никому не известный, нежданный и незваный четвертый.

Разводить антимонии было не в правилах человека с густыми бровями. И едва он обнаружил, что незнакомец объявился на его территории, сразу предпринял решительные действия, результат которых, правда, оставлял желать лучшего. И он поднял трубку телефона.

— Здорово, полковник. — Выслушав ответное приветствие, продолжил: — Ты не подскажешь, в твоем районе никто сегодня не умер внезапно?

— Дак ведь на это дело разнарядку не спускают, — пошутил собеседник.

— Ну, это понятно. Но, ты все ж посмотри там у себя. Может, кто молодой и здоровый отдал богу душу без видимой помощи и не наложив на себя руки.

— Добро, гляну. И ежели что найду, то сразу сообщу.

Поговорив минут пять о пустяках и посетовав на занятость, мешающую совместной рыбалке, они попрощались.