Как-то вдруг стало неуютно. И, лелея в глубине души какую-то дурацкую надежду, я даже оглянулся. Но — увы… За спиной никто не стоял и, следовательно… Нет я, конечно, понимал, что нам снова придётся посетить Мир Агнов. Но вот всё мне казалось, что это будет не вот так вот, вдруг. Да и, давно известно, что «на миру и смерть красна». А ведь для того, чтобы отправиться в эту турпоездку или, если хотите, шоппинг предстояло вытерпеть оч-чень неприятные процедуры. И осознание того факта, что страдаю не один, значительно бы облегчило мои мучения.

Должно быть, все эти раздумья отразились на моём фэйсе, ибо Инка поспешила посочувствовать.

— Suum cuigue.

У меня прям язык чесался, сказануть в ответ какую нибудь гадость. Но, решив, что присутствующими это будет расценено неадекватно, промолчал. Да и то, что умные наши так же как и я в полной мере не были готовы к смене моего имиджа давало хоть и маленькую, но отсрочку. То есть, столь необходимое для привыкания время. Хотя, что ж это я? Уж чего-чего, а этого добра у меня — выше крыши.

— Отдыхай пока. — Распорядился Виктор. — А завтра с утра начнём.

Народ потянулся на гостиничный этаж, а мы с Инной, не сговариваясь, поспешили на свежий воздух.

Мы вышли из Приюта и неторопливо пошли в сторону леса. Небо над нами было безоблачным и чистым. Багряное закатное солнце нависало над кронами деревьев. Пока мы прыгали в соседнем измерении, обеспечивая финансирование проекта, в нашем мире прошёл дождь. Мы шли куда глаза глядят, не разбирая дороги. Вокруг было множество луж, а от хождения по высокой траве брюки быстро намокли. За шиворот то и дело сыпались тучи капель, оттого что Инна, озорничая пинала стволы. Проказнице при этом доставалось не меньше моего, но она только заливисто хохотала. Подул ветерок и, намокшие, мы тотчас ощутили прикосновение прохлады. А для того, чтобы согреться принялись целоваться, ощущая как нарастает возбуждение. И, помня про то, что «у Инны» сейчас были малыши, а так же Ленка с Кени, я «сделал шаг».

Оказавшись в коридоре, Инна сбросила одежду и побежала к реке. И, ведомый инстинктом, десятки тысячелетий заставляющих самцов догонять, я бросился следом. Инна нырнула, и я бултыхнулся в воду за ней. Но далеко уплывать она не стала, и наши губы снова встретились.

— Ну, наконец-то. — Блаженно закрыв глаза, прошептала она.

— Что? — Не понял я.

— Наконец-то ты, обормот эдакий, хоть раз в жизни побегал за мной.

На какой-то миг мне стало неудобно. Девочке моей, оказывается, всё это время не хватало толики внимания. Ласкового взгляда и нежного прикосновения. Но тут же принялся искать себе оправдание. И, как вы понимаете — нашёл. Причём самое, что ни на есть простейшее. «Не я один такой». Хорошо хоть, хватило ума не высказываться вслух.

— Не сердись, Ин. — Я виновато потёрся носом о её плечико. — Ты же знаешь…

— Знаю. — Вздохнула она. Горбатого могила исправит. И притворно зарыдала. — Бедная я бедная. У других женщин хоть надежда есть. Мне же, несчастной, достался чурбан бессмертный.

— Да ладно тебе. — Я виновато шмыгнул носом. — Я, может, стараюсь…

Затем, подхватив Инну на руки, вышел на берег, и мы повалились на песок…

Утром, свежие и отдохнувшие, мы с Инной появились в столовой раньше всех. Заняв столик у окна, с аппетитом завтракали, то и дело бросая друг на друга нежные взгляды.

— Воркуете, голубки? — Виктор, держа в руках поднос, стоял возле нашего столика, спрашивая взглядом разрешения присесть.

Инна, как и подобает благородной леди, слегка опустила ресницы, и Генерал водрузил поднос на стол. Тут же появилась Рита и, чмокнув в щёку подругу, уселась напротив Виктора.

— Повезло тебе, Юра. — Весело глянула на меня она. Ингредиенты для грима ещё не готовы, так что сегодня у вас выходной.

Для неё это было впервые и, боясь ошибиться и попортить мою шкуру, она готовилась к порученному делу очень даже тщательно. Я же, довольный внезапно подаренной отсрочкой помалкивал в тряпочку.

— Вот и отлично. — Обрадовалась Инна. — Кени просила свозить её в город. — И пояснила. — Ей, как и каждому ребёнку в её возрасте хочется иметь все эти часики-ролики. А так же — непременно — сотовый телефон. — И взглянула на меня — ты с нами?

Почему бы и нет. Со времени посещения казино, окончившегося дорожным происшествием и рождением щенка Дромика, мы никуда не выбирались. Так что я — за.

Мы шли по супермаркету, и я то и дело ловил на нашей троице заинтересованные взгляды. Инна же с малышкой, поглощённые приобретением всех этих замечательных вещей ничего не видели. Уже были куплены коньки на колёсиках со всеми соответствующими атрибутами в виде наколенников-налокотников. А так же шлема, напульсников и модненького рюкзачка. На руке у малышки блестели золотые часики, и теперь м направлялись за мобильным телефоном.

— Нагуляла, небось. — Услышал я вдруг женский голос, в котором явно и отчётливо слышались стервозные нотки.

Я глянул на толстую, рыхлую бабу с побитой оспинами рожей, стоявшую в одном из отделов и попросил Бога, чтобы это не достигло ушей Инны. Памятуя, чем кончилось столкновение с француженкой в одном из парижских магазинов я попросту боялся за здоровье этой несчастной и завистливой дуры.

Но увы. Инна резко остановилась, и ноздри её затрепетали. Распираемая гневом, она задышала глубоко, и я поспешил обнять, успокаивая.

— Пойдём отсюда, малыш. Не стоит эта идиотка того.

Привлечённый нештатной ситуацией охранник, как бы невзначай появился у нас за спиной, отсутствующим взглядом глядя перед собой и меланхолично жуя жвачку.

Но, взглянув на обидчицу, Инка лишь снисходительно улыбнулась и, гордо подняв головку пошла прочь. Я облегчённо вздохнул, направившись за ней, как вдруг услышал какое-то жалобное «ох», произнесённое, судя по тембру, охранником.

Он так и застыл с разинутым ртом и прилепившейся к губе жвачкой, от которой тянулась тоненькая струйка слюны, капавшей на форменную рубашку. А вокруг повисла звенящая тишина. То есть, и так было не очень-то шумно, но, всё же, какие-то, звуки, сопровождающие жизнь большого супермаркета присутствовали. И вдруг, безмолвие нарушил истерический визг хорошенькой брюнетки, стоявшей за кассовым аппаратом.

Никто из посетителей ещё не понял, что именно произошло, и произошло ли вообще. Я и сам-то по началу не очень врубился. А, присмотревшись, вдруг захохотал. Нет, не было никаких внешних эффектов, сроде изогнувшегося в конвульсиях тела, и вывернутых судорогой рук, превращающихся в звериные лапы.

Но, согласитесь, когда на месте маленькой девочки, пусть и чернокожей, вдруг ни стого ни с сего вдруг появляется зверь. Это не всякая нервная система выдержит. Кени, проказница такая, рассердившись на злую тётку посмевшую обидеть новую подругу, решила отомстить по своему. И, «уйдя» в убежище, «выбросила» наружу Дромика.

Щенок, совершенно сбитый с панталыку сменой обстановки, очумело крутил головой и лаял так, что, казалось, лопнут перепонки. Кассирша продолжала голосить, Инка присоединилась ко мне, внося посильную лепту в эту какофонию, а дебелая и завистливая продавщица начала мелко-мелко креститься. При этом губы её тряслись так, что я всерьёз заволновался за душевное здоровье славной труженицы торговли. Народ, напуганный террористическими актами, вовсю ломанулся к выходу, а к нам, словно буксиры идущие против течения, спешили ещё охранники.

Тут, как и положено дитяти Дромоса, никем не замеченная «появилась» Кени. И, пропустив мимо ушей моё укоризненное: — «Зачем ты так» — начала обходить ревущую тётку. Зайдя ей за спину, малышка вскарабкалась на один из стеллажей и снова пропала, заставив подбежавших к ней секъюрити недоумённо пялится на пустое место. Я уже было хотел «шагнуть» в Дромос, дабы «отмотать» немного назад, отменив все эти безобразия но тут, сбив с ног охранников а заодно и недалёкую бабу, которой, как я понимаю, всё и предназначалось, совершенно ниоткуда хлынул поток воды. Точнее, не хлынул, а просто мгновенно «материализовался». Вызвав вселенский потоп и растекаясь по полу он устремился в проход и дальше вниз по ступенькам.

Мать моя женщина! Да тут тонн десять, не меньше! Как оказалось впоследствии, воды было «не менее тридцати кубометров». Как ещё перекрытие выдержало.

А Кени, как ни в чём ни бывало спрыгнув со стеллажа, гордо зашлёпала к выходу, поднимая при этом тучи брызг. Толстая продавщица, оказавшаяся у неё на пути изменилась в лице и попыталась встать. Намокший халат прилип к телу, мешая движениям. Ноги разъезжались на мокром полу и, шлёпнувшись в воду, она с жалобным визгом поползла прочь.

А над всем этим звонко звучал смех двух девочек. Инны и Кени. И что с того, что одна годилась другой в матери. Сейчас, заливисто хохоча, они были похожи на двух напроказивших школьниц. Протянув мне руки и озорно блеснув глазами, они в один голос крикнули: — Бежим!

И я, поборов искушение «вернуться», устремился следом. В конце концов, никто ведь не пострадал. Да и бабе этой дурной урок пойдёт только на пользу. А то раскрыла хлебало, понимаешь…

Поэт же по фамилии Писюшкин, тут же одобрил мои «благородные» намерения:

Весело смеясь, мы шли по улице. Кени, которая так и осталась без телефона недвусмысленно потянула Инну к одному из салонов, а я, глянув в витрину, встретился с чьим-то взглядом. И сразу стало неуютно, потому как появилось ощущение слежки. Я подождал, пока девочки выберут Кени новомодную игрушку и, задержав их на выходе, попросил «уйти» на некоторое время. А сам направился к заинтересовавшему меня человечку. В конце концов, лучшая защита — это нападение.

Но, как видно, он это тоже знал, так как, повернувшись, кинулся бежать. М-да… Что-то часто в последнее время мне бегать приходится. Сначала за Инной, теперь вот за этим уродцем. Мой недавний преследователь шмыгнул в один из дворов и я последовал за ним. Но — увы. Его нигде не было видно, а «шестое чувство» подсказывало, что он мог скрыться в одном из подъездов. Причём, вариантов в этом случае не было, так как лишь единственная дверь не была заперта. Старинная такая, времён коммунизма деревянная дверца с выбитым стеклянным окошком. Жители остальных двух подъездов, видимо, измотанные непрошеными гостями вроде этого, в складчину установили неприступные стальные, с домофонами и кодовыми замками.

На лавочке, по счастью, никого не было, и я шагнул внутрь. Нет, я вообще-то без комплексов. Но согласитесь. Заходить в подъезд, преследуя неведомого супостата под пристальным и одновременно осуждающем за какие-то неведомые грехи взглядом местных бабулек было бы гораздо некомфортней.

И сразу будто погрузился в сумерки. То есть, чушь, конечно, просто глаза, после яркого солнечного света воспринимали этот полумрак, как сплошную темень. Так что я невольно акцентировал своё внимание на запахи и звуки. Пахло, должен вам сказать, не очень. Застарелой и прочно поселившейся здесь затхлостью и неухоженностью. И ещё, извините, мочёй. И был слышен какой-то шорох, но я, крепкий задним умом, как всегда, не придал этому значения. Быстро поднялся на второй этаж, и тьма рассеялась. Сквозь разбитое окно, заделанное фанерой, пробивался сноп света, в котором плясало и клубилось множество пылинок. На ступеньках лежал желтый и неровный солнечный зайчик, проникший через дыру в фанере. Я ступил на это пятно, но оно не захотело прятаться под ботинком, а мгновенно переместилось наверх, отражаясь в начищенной до блеска коже. Постепенно глаза совсем освоились, и я увидел, как в лицо мне летит кулак.

Бум-м — зазвенело в голове.

Дром-м — отозвалось моё тренированное нако-выкуси. И я, ошалело тряся бестолковкой, уже сижу «у себя». Что ж, как всегда, дураку счастье.

Правда, долго, как вы понимаете, оставаться здесь я не намерен и, досчитав до десяти, «поспешил» назад.

Я снова вхожу в подъезд. На этот раз осторожно, не торопясь. Останавливаюсь внизу, давая глазам заранее привыкнуть к сумраку и, выждав, начинаю подниматься наверх, старательно имитируя движения полуослепшего человека. Вот и мой спарринг-партнёр. Он, ухмыляясь и наслаждаясь своим преимуществом, заносит руку. И явно не торопится. Что ж, может он и прав. Зачем спешить нарываться на неприятности. Удар… Штанга. И не без моей помощи. Приложить мне он собирался от души, так что и врезался в стену со всей дури. Да плюс я ещё малёк помог.

Не давая опомниться, схватил бедолагу за кадык и сжал пальцы. Ощущение, скажу я вам препаскуднейшее. Если не верите, то попробуйте сами. Или же попросите тёщу продемонстрировать. В общем, дёргаться он перестал, и я оказался в положении охотника, поймавшего тигра за хвост. И держать неудобно, и отпустить вроде как непродуктивно.

В общем, сами понимаете, я снова прибегнул к помощи коридора. Едва мы оказались «у меня» как мой гость, как и положено нормальному человеку потерял ориентацию и начал дёргаться. Плохо только, что при этом у него в руках появился пистолет, и он ухитрялся судорожно нажимать на курок. И даже один раз попал в меня, урод хренов. Но Дромос послушно залечил дырку от пули, да и патроны у бедолаги вскоре закончились. И я, схватив один из агрегатов, стреляющих ампулами со снотворным, приставил к его шее.

Шпок. Мужик сразу обмяк, погружаясь в спасительное забытьё, а я «вернулся» в реальный мир, ломая голову, что же мне делать с моим незваным гостем.

Я достал трубку и, вызвав Инну обрадовался, услышав её голос.

— Где вы?

— Да вот, идём к стоянке. — Ответила она и поинтересовалась: — А как у тебя?

— Есть пленные, одна штука. — Доложил я, и с сожалением добавил. — Только не знаю, что с ним делать. Хоть бы он куда подевался, что ли.

— Да не бери ты в голову. — Посоветовала моя дорогая. — Просто прилепи «жучка» и отпусти. Куда-то ж нибудь он да пойдёт. Так что, со временем всё само собой выяснится.

В словах любимой был резон и, снова «войдя» в коридор, я последовал её совету. Пистолет, правда, оставил себе. А то поняли моду, понимаешь, разгуливать с оружием и, чуть что — палить куда ни попадя. Прямо не Москва начала двадцать первого века, а Чикаго двадцатых годов прошлого. Хотя, ещё лет восемь-десять назад и у нас творилось такое…