Неделя, отпущенная нам с Инной, для восстановления душевного здоровья пролетела совершенно незаметно и мы снова ехали в Приют. Конечно, можно было бы воспользоваться свойствами коридора и продлить удовольствие, но я решил, что отдохнул вполне достаточно, для того, чтобы снова участвовать во всём этом безобразии, которое господин Гроссмейстер именовал не иначе как Миссией. Причём, как видите, с Большой Буквы.

Надо сказать, что ничем особым я не занимался. По давно укоренившейся привычке лежал себе на диванчике, потягивая пиво и изредка «заходя» в дромос, чтобы покормить нового жильца. Пришлось стать ему настоящей мамой, «вылизывая» маленькое тельце тёпленькой влажной тряпочкой, и совать ему в рот сосочку. Дня через три, решив, что барбос достаточно подрос, я «вынес» его в мир, что произвело на него не очень-то приятное впечатление. Малыш жалобно заскулил, задрыгал лапками и вообще, судя по всему, чувствовал себя очень неуютно. Как раз в это время дома были Инка с близнецами и дети, увидев Дромо-пса, тут же принялись тискать и тормошить его, выражая таким образом свой восторг. На удивление, кроха не проявлял недовольства а, наоборот, почувствовав родственные души, прямо лучился блаженством.

— Папа, можно мы возьмём его «к нам»? — Пролепетала Анька.

— Мы будем его кормить и купать. — Вторил ей братик.

Я принял грозный вид, по моему мнению, долженствующий нести воспитательное значение.

— Вообще-то можно. Но смотрите у меня. Малыша не обижать и сосочку давать вовремя.

Впрочем, моя суровость никого не обманула и карапузы, радостно визжа, повисли у меня на шее.

— Спасибо, папочка! — Щебетала Анька.

— Мы будем смотреть за ним. — Солидно, как и подобает мужчине, заключил Ванька.

И, взяв собачку с двух сторон, детишки «отправились» в одно из своих «мест», чтобы познакомить новоприобретённого друга с владениями. Интересно, как барбосу понравиться барахтаться в розовом киселе? Хотя, нет худа без добра, и перед мордой всегда много вкусного.

— Майор, ты что, заснул? — Голос Генерала был строг и по-отечески суров.

— Виноват, товарищ Генерал. — Отрапортовал я. — Задумался.

— Без тебя уже подумали, умник. — Рубанул рукой воздух Виктор.

Не «Интеллигент», конечно, но тоже впечатляет. Тут, как вы понимаете, важна интонация. Ну, и взгляд должен быть соответствующим. Но ерепениться я не стал. Уж больно серьёзной была обсуждаемая тема.

Нет, конечно за свою относительно короткую, но достаточно яркую карьеру мы отчебучивали номера и покруче. Но всё это были «действия на территории предполагаемого противника». Сейчас же предстояло совершить святотатство, нарушив одну из главнейших заповедей человечества, гласящую: «Где живёшь — там не сри». А иначе, как поднасрать Родной Отчизне то, что предложили Гросмейстер С профессором — и не назовёшь.

Не знаю уж, чем они там руководствовались, принимая очередное «судьбоносное» решение но, рассудив, что раз уж глобальные перемещения по измерениям и сопутствующие им локальные Звёздные войны с применением ядерного оружия являются угрозой для существования всех, они, не шибко сомневаясь по поводу, решили начать с себя. И теперь мне предстояло «изъять из обращения» образец Портала, одна штука, столь опрометчиво подаренного Родине честнейшим из известных мне Генералов.

Мне-то, дураку, что. Тем более, что стибздить устройство, так или иначе предстояло Ленке. А вот Виктору это решение явно прибавило седых волос. Представив, сколько будет вони и сколько полетит голов я аж пожалел бедных военных. С нашей стороны это, конечно, свинство, но Гроссмейстер был неумолим. Да и Проф, как всегда, вставил свои пять копеек. В ответ на мой невинный вопрос, нафига это надо, и тонкий намёк на то, что никто из нас не является ясновидцем, социологом и вообще, мы много на себя берём, он разразился небольшой речью.

— В критических ситуациях, так же как и в науке, нет, не было и не может быть такого запретного — соседнего или дальнего участка, где висела бы надпись: «Посторонним вход запрещен». Учёному все дозволено — все перепроверить, не полагаясь слепо на какие-то ни было авторитеты, все испробовать, все продумать. И, ни в коем случае не сомневаться в своей правоте. Не действительны ни барьеры дипломов, ни разграничение дисциплин.

Запрещено ему только одно: быть не осведомленным о том, что сделано до него в том или ином вопросе, за который он взялся. Разумеется, никто не может обладать доскональной осведомленностью даже в одной специальности.

Но от нас в данной ситуации требуется совсем другое: хорошо знать границы своего знания. Это значит — иметь достаточный минимум информации вне своей узкой специальности, чтобы знать, что вот того-то ты не знаешь. Это называется ориентированностью.

Скромность не мешает дерзанию. Раз ты ясно видишь предел своего знания, а обстоятельства требуют шагнуть на «чужую землю», ты не будешь мнить, что она «ничья», а увеличишь свои возможности и коэффициент осведомлённости. И тем самым увидишь дальнейшие её рубежи и очертания того, что лежит за ними.

В общем, понесло старика.

Далее Проф посчитал крайне своевременным проследить основные стадии деградации, упадка и последующего саморазрушения сверхдержав: Древнего Египта, Македонии, Рима, Византии, Золотой Орды, Австро-Венгрии, Британской империи, Третьего рейха и СССР, чтобы дать ясный ответ на мой невинный вопрос, порождённый по большей части ленью. И, как он это умеет, окончательно сбил меня с панталыку.

Из его слов выходило, что частное всегда меньше целого, а Портал будет похуже Атомной бомбы, которой в своё время осчастливили человечество. И, насколько я понял, Портал нам был нужен ну просто «Во как». Так что, сегодня ночью я расширяю спектр своих никчемушных профессий, и осваиваю ремесло домушника.

Не из самых богатых и фешенебельных особняков в одном из коттеджных посёлков, этот дом, однако, стоил не менее миллиона долларов. С обилием вычурных башенок, нестандартной формы окон, явно сделанных на заказ и непременным атрибутом в виде флюгера. Такие дома, как правило, имеют рабочие кабинеты, отделанные по последнему писку дизайна, гостиные, помимо полусотни человек могущие вместить в себя ещё, как минимум, концертный рояль и ванные, в обустройство которых тоже вбуханы немалые деньги и представляющие из себя настоящие произведения искусства.

Фасад этого был декорирован модным нынче сайдингом, само собой, украшен парой балкончиков и совершенно бесполезных, на мой неискушённый взгляд, выступов, долженствующих, по мнению архитектора, символизировать нечто такое…

Поражало так же обилие окон и дверей, что, в свою очередь, наводило на мысль о самоуверенности хозяев. Люди попроще, как правило, имеют окошки поменьше, да и те стараются прикрыть решётками. Ну, конечно же, парадное, повседневный вход и — обязательно — служебный.

Решив, что на важного гостя я никак не тяну, я смело направил свои стопы к неприметной двери, через которую входила прислуга. Сигнализации, по счастью, не было, и я осторожно прикрыл за собой дверь.

Слева находилась кухня. Это было отделанное керамической плиткой помещение. Тёплые бежевые тона ласкали взгляд и неплохо, на мой взгляд, гармонировали со шкафами и шкафчиками, развешанными тут и там по стенам. Окинув взглядом всё это великолепие, оборудованное по последнему слову техники я всё же склонился к мысли, что вряд ли интересующие меня вещи хранятся в одном из этих шкафов. Да и печь СВЧ фирмы «Филлипс» как будто не годилась для этих целей.

Да-а, горничной здесь явно не давали скучать. Глядя на сверкающий, без единого пятнышка пол, на ум так и приходила мысль о мокрой уборке как минимум два раза в день.

Стараясь не шуметь, я двинулся дальше. Не особняк Версаче, конечно, но домик производил впечатление. Почти всё было выдержано в кремовых тонах. Пол, стены, обивка мебели. Гостиная от края до края была застелена огромным ковром с неясно выраженным узором, на котором стоял диван, обитый подобранной в тон кожей. Два стеклянных журнальных столика расположились возле кресел, а на стенах висели светильники с матерчатыми абажурами. Единственным более тёмным пятном был камин из глазированного кирпича, которым, судя по виду, никогда не пользовались. А, если даже и зажигали, то не чаще двух раз в год. На Рождество и юбилей хозяина.

Следующее помещение было столовой, которая соединялась с гостиной раздвижными стеклянными дверями. Так же застеленная ковром, она вмещала громадный стол, окружённый двенадцатью стульями с шёлковой обивкой. Одна из стен представляла собой бар, уставленный множеством бутылок, чьё количество удваивалось зеркалами.

По соседству с кухней были комнаты, судя по крошечному размеру и простоте обстановки, предназначенные явно для прислуги, и кастелянская, в которой был небольшой лифт, ведший, как оказалось в спальни наверху и — я не смог сдержать любопытства — в гараж, расположенный в подвале. Там же, в подвале, был небольшой винный погреб, бутылок эдак на пятьсот. И, Бог ты мой, здесь был собственный спортивный зал!

Решив, что здесь мне делать нечего, я поднялся на второй этаж, по-видимому, целиком бывший в распоряжении хозяина. Просторная спальня, из которой открывался замечательный вид через огромные, до пола окна, была оборудована зачем-то аж двумя каминами всё из того же глазированного кирпича. Отдельную комнату занимала гардеробная. Так же имелась огромная ванная с джакузи. Сауна и целых два туалета. Один из которых, кстати, был со всех сторон увешан зеркалами.

«Свет мой зеркальце, скажи. Да всю правду доложи…»

Нет, на мой маргинальный взгляд, было во всём этом что-то извращённое. Хотя, кто я такой, чтобы судить?

Далее по коридору находились ещё две спальни, по-видимому, для гостей. Каждая со своей ванной комнатой, оснащённой унитазом и тоже довольно неплохим видом из окна. В смысле, окна выходили на незастроенную сторону посёлка, избавляя взгляд хозяина и его гостей от созерцания соседних сооружений.

Должно быть, содержание этого домика обходится в огромные бабки. А все эти стеклянные двери, громадные окна, сияющие чистотой и обилие ковров делают это место настоящим кошмаром для уборщицы.

Но вот, наконец, миновав все имеющиеся помещения, я оказался перед закрытой дверью, которая не могла вести никуда, кроме хозяйского кабинета. И она, единственная в этом доме, был заперта.

Как научил меня вчера Виктор, бить надо чуть-чуть пониже замка, стараясь поразить воображаемую цель, сантиметрах в десяти за дверью. Что я и сделал. С негромким хрустом преграда поддалась, и я проник в кабинет.

С первого взгляда стало понятно, что в это место, кроме хозяина, разумеется, не входил никто. То есть, входить-то, может быть, и входили, но этой святая святых никогда не касалась влажная тряпка уборщицы, и порядок хозяин кабинета любил наводить сам. Оставляя при этом всё в таком милом сердцу и привычном беспорядке в котором, тем не мене всегда знаешь, где что лежит. Я окинул взглядом письменный стол с нагромождением кучи папок и разнокалиберных бумажек, не менее загромождённые книжные полки и подоконник. М-да-а, ежели верить одному шибко умному буржую по фамилии Питер, то дела моего клиента совсем плохи. Нет-нет, он вполне здоров и, надеюсь, проживёт ещё долгие годы, но вот карьера его медленно, но уверенно подходит к концу. Так что, я не сильно нагрешу, ежели сопру отсюда кое-что. Сами судите. Правда, цитирую по памяти, так что, возможно и кое в чём и ошибся:

«Часто бывает полезно знать, кто в иерархии достиг или не достиг своего потолка. К сожалению, не всегда имеется доступ к медицинским карточкам служащих, что позволило бы узнать, кто из них уже обзавелся синдромом конечной остановки. Перечисляю целый ряд немедицинских признаков, по которым вы можете ориентироваться что к чему.

Аномальная столология (с жиру, сволочи, бесятся) — важная и весомая ветвь иерархиологии. Компетентный служащий обычно держит на своем столе только те книги, бумагу и аппаратуру, которые ему необходимы для работы. После того как он попадает на свою конечную остановку в карьерном росте, его рабочий стол очень скоро приобретает весьма необычный и о многом говорящий вид. Однако он превращает свою фобию в добродетель, и, „держа стол чистым“, как он выражается, папирофоб надеется создать впечатление, будто он расправляется со своей работой невероятно быстро.

Папиромания является полной противоположностью папирофобии и заставляет служащего загромождать свой рабочий стол кипами бумаг и книг, которыми он никогда не пользуется. Сознательно или бессознательно он таким путем пытается замаскировать свою некомпетентность, создавая впечатление, будто ему приходится выполнять работу, вообще для человека непосильную».

Хотя, кто его знает, может быть это всё ихние буржуйские штучки, и вверить им нельзя ни на грош. А хозяин кабинета, наоборот, умный и компетентный человек.

Всё же, поразительная беспечность. Хранить дома пропуск на секретный военный объект. Хотя, где ж его ещё хранить? У любовницы, что ли? Да и, никто, кроме своих, не мог знать расположения комнат, планировку кабинета. В общем, как всегда, внутренний враг оказался сильнее происков империалистов. Ох, не завидую я мужику, но судьбы мира важнее.

Я зачем-то разозлился. Наверное, потому, что по моему глубокому разумению, все, что требуется людям — это не мешать. А уж они сами разберутся, где «нахес», а где «цорес», как говорят на моей второй, столь любезно предоставившей нам гражданство Родине. А тут мы прямо всё за всех решили и вперёд.

Вопрос чистоты перед своей совестью, несомненно экзистенциальный, то бишь сущностный. Но не верить Гроссмейстеру у меня не было причин и я, захватив всё, что хотел, вышел из здания. Надо сказать, что очутился я возле дома, попросту запрыгнув во двор из точки, отстоящей от посёлка километров на десять. Так что, теперь снова облачился в Модуль и взвился в воздух. В конце концов, у нас командный вид спорта, так что прикрытие наших задниц это прерогатива Генерала.

— Достал? — Виктор встретил меня лично, и в голосе его звучало волнение.

— Конечно. — Я помахал перед его лицом небольшим свёртком.

— Что ж, тогда поехали.

Он завёл мотор и мы двинули в приют, где нас уже ждал Лёнька.

Поколдовав со своими Блоками-мониторами минут тридцать, он вручил мне маленькую чёрную коробочку.

— Ну, ни пуха.

Посылаю, причём всех без разбора, я более чем охотно, так что и в этот раз не постеснялся. Затем, мы с Виктором снова уселись в одну из машин, специально угнанных Ленкой для этой цели и направились в Москву. За рулём, кстати, была она сама, представляя сейчас нашу «транспортную компанию». Никаких особых происшествий не было, никто нас не остановил и вскоре мы остановились у точки «перехода».

— Ну, ни пуха!

Далось им это «ни пуха».

— К чёрту!

Ленусик поцеловала Виктора и я тактично отвернулся. Всё же, третий, как говориться лишний. Но разводить Сю-сю было не в их привычках, и вскоре меня тронули за плечё.

— Ну что, «пошли»?

И я, как и сотни раз до этого, взяв Лену за руку, «шагнул» в Дромос, для того, чтобы отправиться на Землю-2.

— Подождёшь, или..? — Задал вопрос я.

— Или. — Решила Ленка. — Ждать ведь, сам знаешь. Да и насиделась я уже, пока вы с Инкой отдыхали.

Снова ставшее уже обыденным путешествие на велосипедах. И опять, в который, раз я задаю себе вопрос: ну почему это здесь отказывается работать практически любая техника? Хорошо хоть, батарейки не садятся, иначе был бы я вполне заурядным представителем Дромо-Хомо, каких, по словам Аббата, сотни.

— Как ты думаешь, на этот раз выгорит? — Поинтересовался я у Ленки.

— Ты приволок достаточно большую базу данных. И Семён Викторович с Лёнькой провели практически всё время, пытаясь вычислить момент вмешательства. Чтобы и волки были сыты, и люди целы. — Пояснила она.

— И рыбку съесть, и на… сесть.

Теперь забот у нас не счесть!

Продекламировал я, но она только отмахнулась.

— Всё намного серьёзней, Юрка. Гроссмейстер пригласил меня «к себе» и, знаешь, у него в Дромосе чувствуется какая-то напряжённость. Это не выразить словами, но ощущение такое, что всё висит на волоске.

— Да не бери ты в голову. — Неуверенно промямлил я. — По крайней мере, надеюсь, всё произойдёт быстро и безболезненно.

— А я хочу, чтобы этого вообще не произошло. — Отрезала она голосом Боярыни Земцовой.

Я, вообще-то хотел того же самого, но бить себя пяткой в грудь не стал, так как ноги были заняты перемещением меня в пространстве, путём кручения опостылевших педалей.

Но тут, к счастью мы приехали и, велев девушке подождать, я залез в один из модулей, стоящий возле «эпицентра» и прозванных нами «кузнечиками». И «вышел» наружу.

Потом сделал заранее рассчитанные Лёнькой пять шагов и прыгул вверх, отдав церебральному шлему мысленный приказ «перейти» в пятнадцати метрах над землёй.

Едва я «очутился» в коридоре, как Ленка поинтересовалась?

— Всё нормально.

— Я что, похож на идиота? — Разозлился я.

— Местами. — Отшутилась напарница.

За что и была послана.

Но, видимо, Ленусик слегка нервничала, так как пожелала развить тему.

— Это официальное предложение? А как же тогда Инна? И дети? Имей в виду, алиментщики мне не нужны.

Пришлось извиниться за поспешность, и послать по другому адресу.