Девушка лежала, разметав руки по подушке. Белая наволочка оттеняла эбеновую черноту кожи, а мелкие кудряшки волос, выбритые узкими полосками по какой-то, неведомой мне африканской моде наводили на мысль о панкующей молодёжи.

— Это она? — Спросила Ленка.

Дурацкий вопрос. И я лишь только хмыкнул. Моя бессменная напарница, закусив губу, смотрела на это несчастное дитя природы, как бы спрашивая саму себя, что нам готовит знакомство с ней. Я же, достав из кармана отобранную у шамана стекляшку принялся вертеть её в пальцах.

Крутя в руках прозрачный осколок, поневоле вспоминал всё, что когда либо слышал об этом экзотическом минерале.

Горный хрусталь встречается в виде прозрачных бесцветных кристаллов. Насколько я помню, название его происходит от греческого слова «кристаллос», означающего в переводе «лед». Он назван так по сходству с замерзшей водой. Горный хрусталь обладает значительной твердостью и стойкостью к химическому воздействию и растворяется только в плавиковой кислоте. Твердость по шкале Мооса — семь единиц.

Горный хрусталь является кристаллической разновидностью широко распространенного в природе кварца. И ещё он иногда бывает завораживающе красив. И притягателен. Например, как вот этот кусочек, что я сейчас держу в руках. Красота кристалла вызывала невольное удивление совершенством формы, безукоризненной прозрачностью, редко встречающейся у этого самоцвета, и впечатляющей игрой света.

Я знаю, что все кристаллы горного хрусталя шестигранной формы, причем угол между гранями всегда одинаков и равен ста двадцати градусам.

Иногда находят образцы с эффектом голубых лучей. Он заметен при повороте кристалла под определенным углом к источнику света. Пучки голубоватого цвета внутри камня расходятся из одной или нескольких точек.

Еще реже встречаются кристаллы, которые под углом к свету обнаруживают цветовое разнообразие. Горный хрусталь, найденный в Южной Якутии, играет зеленым, малиновым, голубым, оранжевым отливами. Такие сверкающие камни даже называли алмазами, давая им названия, соответствующие месту находки: алмазы острова Уайт, аляскинские, арканзасские, бразильские, брайтонские, мексиканские и другие.

В каждом кристалле проявляется многообразие природы. Некоторые из них сильно вытянуты и имеют форму обелисков. Их так и называют «обелисковидные» или «игловидные». Другие имеют форму правильной шестигранной призмы, третьи похожи на бочонок, четвертые напоминают царский скипетр. Вряд ли найдутся такие кристаллы, которые имели бы одинаковый вид — все они разнообразны, довольно сложны по форме, а нередко причудливы. Иногда же встречаются совсем особенные и их совершенная правильная форма с большими блестящими плоскостями невольно заставляет задуматься о гармонии не только отдельного камня, но и всего мира. Одновременно с горным хрусталем находят такие разновидности кристаллического кварца, как аметист, дымчатый и розовый кварц, морион, цитрин.

Горный хрусталь издревле использовался для изготовления личных талисманов — ювелирных украшений, фигурок людей и животных, шаров идеальной формы, печатей, табакерок, церковной утвари, пуговиц, письменных принадлежностей и много чего ещё. Часто изделия из него имеют довольно большие размеры. В национальном антропологическом музее в Мехико экспонируется точная копия головы лошади, вырезанная из кристалла горного хрусталя перуанскими мастерами. В мелких деталях соблюдено соответствие настоящему черепу. Скульптура отполирована кварцевым песком и, наверное, изготовление заняло очень, очень длительное время, поскольку такую работу можно сделать только вручную.

Вот, пожалуй, и всё, что я знаю о горном хрустале. Но это моё знание ни на йоту не приближает к пониманию причудливх свойств камешка, что держу в руке. Да и, неизвестно ещё, хрусталь ли это на самом деле. О таком замечательно его свойстве, как «теплота», позволяющая девочкам из обыкновенных людей превращаться в Избранных, я вообще молчу.

Ленка глянула на камень, и глаза её загорелись хищным блеском. Ей явно не терпелось попробовать, «заряжен» ли он. И она нерешительно протянула руку.

— Можно? — В голосе её звучало нечто, сродни благоговению.

— Да ради бога.

Я отдал, хоть и красивую внешне, но всё же абсолютно бесполезную для меня стекляшку и она, зажав камень в кулаке, закрыла глаза. Постояв так где-то с минуту, Ленка глянула на меня и кивнула.

— Да. Я так и думала. Она одна из нас. — И, зачем-то спросила разрешения. — Я попробую?

Как будто я что-то мог запретить взрослой и свободной женщине.

Привычка выпендриваться и тут дала о себе знать, и я уже было открыл рот, чтобы сказать: «Да хоть лбом об стенку», но почему-то решил воздержаться. То ли повзрослел уже а, может, просто под влиянием момента.

Ленка, зажав камень в руке, пропала, уйдя в Дромос.

А я глядел на мирно спящую девчёнку, только чудом избежавшую смерти.

По странной для столь искушенного народа непоследовательности, древние греки полагали, что умершие молодыми становятся любимцами богов. Но, я считаю, что это верно в лишь том случае, если признать, что вступление в обманчивый потусторонний мир означает большую радость, наслаждение в наиболее чистой форме, чем наше земное существование.

И во мне поневоле закипала злость. Ну почему? Когда же люди перестанут походить на диких и пугливых животных, боящихся всего мало-мальски необычного, и упёрто держащихся за свою «нормальность»?

Да кто ее придумал, нормальность эту? Ведь норма — это наиболее распространенное явление, а то, что встречается реже, почему-то считается «не нормой». Уроды, блин! Да и кто это сказал, что «не норма» — это плохо?

Почему-то принято считать, что красивая женщина должна быть обязательно глупа, как пробка. Но вот взять хотя бы Ленку. И умница, и красавица. И разве это плохо?

Ну как, скажите вы мне, можно так думать? Это же все чушь, муть и вообще, мракобесие какое-то. Ведущее к таким вот дичайшим последствиям. Ну почему все должны быть похожи? Принято считать, что большинство устроено «правильно», а все, кто от них отличаются — какие-то выродки, и их обязательно нужно уничтожать, как вот эту бедную девчёнку. Или, в крайнем случае, изолировать, чтобы затем переделывать и перевоспитывать? А что будет, если я начну считать так же? И стану действовать соответственно? В этом случае кое-кому придётся умыться горькими слезами.

Ведь я на полном серьёзе могу решить, что это мы, я и такие как я, являемся венцом творения. А все остальные — всего лишь жалкие копии, своего рода генетический мусор. Третий сорт — не брак. Как дешёвые китайские часики с лейблом знаменитой фирмы отличаются от эксклюзивного произведения. Боюсь никому это не понравится.

От этих мыслей у меня на какое-то мгновение опустились руки. И все наши суетливые телодвижения вдруг показались до абсурда никчемными.

Ну нафига мне эта безраздельная преданность во имя неизвестно чего. Работа, польза которой сомнительна, а тяжесть — неописуема. Труд незаметный, утомительный, скучный. Сизифов труд. Когда вдруг кажется, что что-то сделано, и какой-то дефект исправлен, он тут же принимает другую форму, и все начинаешь сначала.

Где-то под потолком зажужжала муха, и я невольно поднял глаза. И, как всегда, пропустил появление Лены. Глаза её сияли, а на лице было ужасно довольное выражение. Что ж, нашего полку прибыло. Правда, в свете предстоящих событий я толком не мог разобраться, нравится мне это, или нет. С одной стороны, новый член команды — это хорошо. Но вот то, что новенькая была юной и, как мне кажется, совсем ещё «дикой» — должно было служить скорее помехой, чем подспорьем в предстоящих событиях. Да и, как я понимаю, языка она не знает.

Хотя, что это я запаниковал. Малышкой займутся девчёнки. И, я так понимаю, найдут наиболее лучший, и для всех приемлемый выход.

Глядя на притихшего меня Ленка поинтересовалась:

— О чём задумался?

— Да так… Смотрю вот на это дитя природы…

— Ясно, на философию пробило. — Резюмировала она.

Причём, что самое интересное, вполне нормальным, человеческим тоном. Всё-таки, как ни крути, а наше с Инкой общество пошло Боярыне Земцовой на пользу. Вот уже и выражовываться по-людски научилась. Ещё чуть чуть — и не скажешь, что потомственная аристократка.

— Посмотреть хочешь?

— А… — Махнул я рукой. — Всё равно, ты же знаешь, от моего присутствия совершенно ничего не изменится.

— Ну, как знаешь.

Мне показалось, что в её голосе прозвучало разочарование и я, чтобы не обидеть, согласно кивнул.

— А, впрочем, давай.

Ленка протянула мне руку и…

Несмотря на смену «ключа» у неё ничего не изменилось. Всё то же прекрасное горное плато. И так же вздымаются вершины вдалеке. И, по-прежнему, внизу течёт небольшая и быстрая речушка. Правда, картину первозданной природы портило всё то железо, что мы натаскали во время рейдов на Землю-2. Но тут уж, как я понимаю, даже Ленка была бессильна. Ведь, «переносить» что бы то ни было, она могла с помощью «убежища». А вот в нём самом всё, что было неподъёмным, так и оставалось лежать на месте. Хотя, Гроссмейстер говорит, что всё это ерунда. И перемещение предметов как внутри Дромоса, так и снаружи, зависит только от силы нашего воображения. Но, как видно, не только, и должна быть ещё какая-то предрасположенность. Генетическая, что ли. Ведь не могут же девчёнки проделывать фокус с «возвращением».

С минуту постояли молча, любуясь на пейзаж, и Лена спросила:

— Что с малышкой делать будем?

Ну ни фига ж себе. Только только я задавал себе этот вопрос и, ничтоже сумяшеся решил свалить его на хрупкие плечи девчёнок.

— Да не знаю я Лен. — Нерешительно промямлил я. — И, помнится, по этому поводу что-то там писал Экзюпери. А вообще-то я думал, что вы с Инной сами решите. Всё же, в женской психологии я ни бум бум.

— Да и не только в женской. — Поддразнила Ленка.

Ну и пусть. Ведь психология возникла не от нечего делать и далеко не на пустом месте. И нужна она, как ни крути, не сама по себе, а как составная часть главной задачи всего живого. Выжить. Так что, вполне возможно, в последнее время я стал немного… беспечнее, что ли.

Всё таки, обладание коридором изменило меня и, даже не знаю, в лучшую ли, в худшую сторону… И теперь я ни капельки не боюсь. Моё существование, свобода, имидж как-то сразу стали волновать меня гораздо меньше. Ну, ещё бы…

Я, как будто перестал дорожить ими. Ведь, в отличие от нормальных людей, или даже девчёнок, мне не нужно ежеминутно думать о том, как я выгляжу в глазах окружающих, что они обо мне подумают и не обидятся ли на какую нибудь дурацкую выходку.

Это всем остальным ежедневно, ежечасно необходимо доказывать право на обладание всеми этими необходимыми вещами: уважением, привязанностями, авторитетом. И — каждый день думать… Думать о дне завтрашнем, ибо, неизвестно ведь, что он готовит.

Видимо, раздумья «по поводу» как-то отразились на моём фейсе, так как Лена примирительно дотронулась до плеча.

— Ты что, обиделся? — В голосе её звучали виноватые нотки.

— Да нет. — Усмехнулся я. — Должно быть, так оно и есть. Да и вообще, со стороны виднее.

— Да ладно, я же пошутила. — Извинилась Ленка.

Я было хотел вякнуть, что в каждой шутке есть доля шутки, но промолчал. К чему слова. За всё время, что работаем в команде, мы научились понимать друг друга с полуслова. По крайней мере Лена. А что касается меня то, как я уже сказал, у меня несколько другие таланты.

«Вернувшись», мы обнаружили, что наша гостья не спит. А, сидя на кровати, с любопытством оглядывается вокруг. И, надо отдать ей должное, не лице у неё не было написано ни тени испуга.

И эта внешняя невозмутимость сразу расположила меня к спасённой. Впрочем, невозмутимой она оставалась недолго. И, увидев не шее у Ленки свой кулон, она, подобно тигрице, бросилась на ту, кому была обязана жизнью.

Нет, я конечно не умаляю своих скромных заслуг. Но ведь, ежели б не Лена, фиг бы я попёрся в эту Африку.

Всё же, реакция у Ленки была что надо. И, малёк отклонившись в сторону, она пропустили нападавшую мимо себя, слегка придержав за волосы. И опрокинула на пол.

— Не так быстро, маленькая. — В голосе её зазвенела сталь. — Сначала надо поговорить.

Как видно, желание это было обоюдным, так как проигравшая что-то быстро-быстро залопотала.

Ни в суахили, ни в любом другом экзотическом языке мы не рубили и тут я окончательно уверился в том что в команду просто необходимо привлечь лингвиста.

— Чего она хочет-то? — Недоумённо ляпнул я, как будто Ленка могла помочь.

— Не тормози, Юрка. — Огрызнулась та. — Я-то почём знаю.

И, как довольно частенько в последнее время, достала мобильный.

— Алло, Виктор. Привет, это я. — Выслушав ответное приветствие, она коротко и ясно изложила просьбу. — Понимаешь, тут у нас гостья объявилась. Из центральной Африки. И срочно нужен переводчик.

Как человек военный, Генерал мусолить не стал и, попрощавшись, Лена отключилась.

— Обещал через час. — Обернулась она ко мне. — А пока пойдём, принесём нашей гостье чего нибудь поесть.

Перекусив, мы доставили спасённой поднос с завтраком и, спустившись в холл Приюта, стали ждать переводчика. Как и обещал Виктор, он приехал спувстя час после разговора и оказался сухопарым мужчиной предпенсионного возраста. Седые волосы были аккуратно подстрижены, а на носу сидели очки в пластмассовой оправе, какие вышли из моды лет двадцать назад.

— Добрый день. — Поздоровался он и, протянув руку, представился. — Михаил Иванович.

По очереди мы пожали прибывшему руку и назвали наши имена.

— Прощу вас, Михаил Иванович. — Лена взяла на себя роль хозяйки и пошла вперёд.

Хотя вроде бы всё и так было ясно, но всё же, снедаемый любопытством, я поплёлся следом.