Гейдрих раздраженно расхаживал по своему кабинету. Посередине кабинета по стойке смирно стоял Генрих Мюллер.
— Вы всегда мне нравились как профессионал Мюллер, — отчитывал своего подчиненного группенфюрер. — Именно поэтому мы позабыли все ваши прежние дела в республиканской полиции и взяли к себе. И что в результате? Вы упустили ценного свидетеля. И не надо говорить мне здесь, что в этом виноват Майзингер. Ответственным за это дело были вы. Но вам показалось этого мало. Вы допустили, чтобы люди Канариса нашли фон Фриша и сняли с него показания.
— Мы уже арестовали фон Фриша, — попробовал оправдаться Мюллер.
— Они арестовали! Да это надо было сделать еще в январе! И арестовать так, чтобы никто и следов его не смог найти! А не так, как вы это сделали с Баварцем. Люди из следственной комиссии вермахта сразу же его нашли и обратились к нам за разрешением на допрос. Что я им мог ответить? Только — пожалуйста!
— В абвере работают старые профессионалы высокого класса, — заметил Мюллер, — от них трудно что-либо скрыть.
— Да, там профессионалы! — с еще большим раздражением взорвался Гейдрих. — А вы — сборище дармоедов! Кто мешает вам набрать профессионалов? А не можете набрать — научите! Или у вас уже и учить некому? Как только мы дошли до серьезного дела, вы начали совершать ошибку за ошибкой! Вы руководите тайной полицией, Мюллер. Тайной! Те, кого вы арестовываете, должны исчезать бесследно для всех, кроме, естественно, вас. А этим ребятам Канариса потребовалось меньше недели, чтобы разобраться в этом деле до самых тонкостей. Я молю Господа нашего, что дал вам фору, и мы начали эти дела, когда Канарис был в отъезде. Иначе бы они в два счета развалили бы и дело Бломберга! Учтите, если Фрич вывернется, я сам займусь вашей судьбой. Лично! Убирайтесь и постарайтесь приложить все свои оставшиеся мозги к тому, чтобы решить, как нам довести это дело до интересующего нас конца.
А в это время в своем кабинете адмирал Канарис рассматривал фотографии. На фотографиях люди в надвинутых на глаза шляпах, в кожаных пальто, вытаскивали из подъезда беднягу фон Фриша и заталкивали его в машину. Снимки были сделаны профессионально: любого из участников при желании можно было опознать.
Канарис вздохнул, аккуратно сложил снимки в конверт и спрятал его в глубине своего стола. В его войне с СС эти снимки должны еще сыграть свою роль.