Глава первая

Рик лежал в гамаке кубрика и пускал дым. Он старался, чтобы новое колечко успело проскочить внутри предыдущего. Иногда это получалось. Он недавно вернулся с вахты и теперь с удовольствием предавался вполне законному безделью. На этой чертовой шхуне он делал уже второй рейс. Звездолет был так себе: видавший лучшие времена коммерческий транспорт. Команда — всякий сброд, набранный по космопортам. Рик попал сюда не от хорошей жизни, но ничего лучшего ему пока не подворачивалось.

Рика вполне можно было назвать космическим бродягой. Он родился на звездолете двадцать пять земных лет назад. С этого момента его жизнь так и проходила на борту того или иного корабля, кочевавшего по просторам Солнечной системы с небольшими остановками в крупных портах. Все космопорты были на одно лицо: кабаки, бордели и казино. Разница заключалась лишь в архитектуре строений, цвете неба и местных обитателях.

Но какие бы обитатели ни окружали ищущих приключений и удовольствий космических бродяг, ядро их всегда составляли мутировавшие и приспособившиеся к местным условиям выходцы с Земли.

Когда-то они сами себя называли «астро», намекая на свои общие корни, но вскоре их так стали именовать и прочие гуманоиды. В отличие от местных обитателей, эти мутанты в большинстве своем были алчными и коварными, мечтали в один миг разбогатеть и вернуться на Землю, совершенно не задумываясь о том, что там их никто не ждет, что там от них потребуют соблюдения законов, а самое главное, что там на них будут смотреть, как на неких уродцев, как физических, так и умственных.

Рика и самого можно было считать мутантом, только мутантом космическим. Он был высокого роста, два метра с лишним, с густыми, слегка вьющимися волосами цвета плохо высушенной соломы; кожа слегка смуглая; то, что у обычных людей называется белками глаз, у него было лазурного цвета, а радужная оболочка — ярко-желтая, настолько яркая, что иногда казалось, будто глаза светятся. Тяжелая постоянная работа астронавта сделала его мышцы крепкими и рельефными, что очень нравилось самкам в разных портах Солнечной системы.

Весь свой век он как пылинка носился по космосу из края в край, и это его вполне устраивало. За время скитаний он приобрел много разных навыков, полезных в космических путешествиях, и знал себе цену. Он мог выполнять работу обычного моториста, а мог выполнять обязанности дежурного пилота; если надо, то Рик разобрался бы и в системах связи или радионавигационном оборудовании. На любом корабле он чувствовал себя, как рыба в воде, так как это была стихия, к которой он привык с самого раннего детства.

Его, может быть, даже охотно бы взяли в колониальный военный флот или в космическую охрану: трений с законом у него пока не было. Но там царила железная дисциплина, которую Рик рассматривал как ограничение его собственной свободы, а это сразу перечеркивало все остальные преимущества такого существования.

Неожиданно в кубрике появился вахтенный механик.

— Хватит валять дурака, — сказал он. — Ступай быстренько в генераторный отсек и отстрой режим главного генератора.

— С чего это вдруг? — возмутился Рик. — Я только что с вахты.

— Делай, что тебе говорят, — отрезал механик. — Сменный моторист нажрался какой-то дряни и не может оторвать задницу от гамака. Не забывай — мы в космосе.

— Это уже твои проблемы, а никак не мои, — хмыкнул Рик. — Можешь и сам заменить его — от тебя не убудет.

Механик был всего-то года на два старше Рика, а космос видел только во время учебных полетов по хорошо обжитым регионам неподалеку от Земли. Рик никогда не преклонялся перед званиями или чинами и никому не позволял ущемлять свои права.

Однако механик решил показать кто здесь старший: он схватился за край гамака и резким движением вывалил Рика на пол. С Риком давно так не поступали, вот уже года два, как он считался бывалым мотористом и пользовался заслуженным уважением не только у младших членов команды, но и у офицеров. Уже в воздухе Рик крутанулся всем телом и сумел приземлиться на ноги. Теперь они с механиком стояли лицом к лицу.

У Рика был большой опыт кабацких драк, чего явно не хватало механику. Он резко ударил носком сапога несколько ниже колена, а когда противник согнулся от боли, Рик ударом левой выпрямил его и теперь уже нанес совсем растерявшемуся механику удар правой прямо в челюсть. Механик оторвался от пола, описал дугу, врезался спиной в переборку и медленно осел на пол.

Рик уже собрался вернуться к занятию, от которого его столь бесцеремонно оторвали, но что-то в позе механика его насторожило. Он склонился над противником и увидел широко раскрытые, ничего не видящие глаза.

Рик грязно выругался, продолжая сидеть на корточках над телом, достал сигарету и закурил — старый окурок он потерял при падении из гамака. Ситуация складывалась очень неприятная, и самым худшим было то, что все произошло без свидетелей. Поди теперь докажи, что механик сам спровоцировал драку.

Как только Рик доложил о случившемся командиру корабля, тот сразу же распорядился посадить его в изолятор и назначил следственную комиссию. Ее возглавил начальник Службы безопасности корабля майор Лен. Вся работа комиссии свелась к тому, что она три раза допросила Рика, требуя рассказать все в мельчайших подробностях. Как потом оказалось, майор Лен был старым другом отца механика, очевидно, именно поэтому тот и вел себя так нагло с Риком. Майор попробовал обвинить Рика в попытке бунта, но Рик стоял на своем: механик не имел права таким образом выгонять его на внеурочную работу, а все остальное — досужие и бездоказательные домыслы майора.

Главным аргументом майора было то, что в экстренных ситуациях команда должна беспрекословно подчиняться офицерскому составу. Главной защитой Рика было то, что экстренная ситуация начинается после включения сирены на корабле, а этого не было ни до, ни после смерти механика.

В конце концов, следствие зашло в тупик: вину Рика доказать оно не могло, оправдывать же никак не желало. Посовещавшись, комиссия пришла к выводу, что Рика следует просто-напросто списать с корабля в первом же космопорту и постараться обо всем этом забыть как можно скорее.

Первой планетой, на которой корабль делал остановку, оказался Марс. Место было не из лучших, но могло оказаться и похуже. Марс в прошлом не привлекал к себе никакого внимания: высохшие моря, превратившиеся в пустыню, на краях которой горстка городов-государств периодически устраивала междоусобную склоку. Но потом там обнаружили залежи фаллонита.

Фаллонит неожиданно быстро нашел на Земле широкое применение, и планета сразу же оказалась в руках одного предприимчивого дельца по имени Эдд Фаллон, который основал там большую компанию по добыче ценного минерала. Никто не успел и глазом моргнуть, как «Земная горнорудная компания» начала диктовать свои законы уже всей планете. Мигранты с Земли с этих пор старались тут не задерживаться, а туземные жители, очевидно, просто не имели сил сопротивляться.

Вся проблема заключалась в недостатке рабочей силы: физически слабые местные жители плохо подходили для работы в рудниках. И Компания нашла выход: она отлавливала космических бродяг или списанных звездолетчиков и отправляла их в копи. Искать невольников никто не собирался, и они так и кончали свою жизнь в кандалах, где-то глубоко под марсианской поверхностью. Конечно, рабский труд является самой неэффективной формой, но Компания старалась компенсировать качество количеством.

Рик прекрасно знал о том, что творится на Марсе: для звездолетчиков в этом не было никакой тайны. Услышав, что его собираются высадить именно там, то есть превратить в заманчивую добычу для вербовщиков Компании, Рик собрал всю свою наличность и сумел купить у одного из охранников довольно мощный бластер: без оружия на Марсе долго не протянешь. Теперь оставалось только молиться, чтобы там, в ближайшее время появился корабль, на котором для него найдется местечко.

Можно, конечно, попытать счастья и в «Земной горнорудной компании о, учитывая к тому же, что она имеет свой транспортный флот, но уж больно нелестные слухи ходили по космосу об этой фирме. К тому же корабли флота Компании считались „линейщиками“, то есть постоянно летали по линии Земля-Марс. На такие корабли стремились попасть настоящие уроженцы Земли, которые поняли, что жизнь космических бродяг их не устраивает. Условия в Компании были очень привлекательными: команда делает рейс, передает корабль на следующий рейс сменному экипажу и отдыхает где-нибудь в райском уголке Земли вместе со своими семьями. К этому надо прибавить, что Компания своим звездолетчикам платила повышенное жалованье, не потому, что была очень щедра, а потому, что хотела этим пресечь всякие разговоры о том, что творится на Марсе.

В принципе, земные власти знали, что многие промышленники устраивают на дальних планетах полный произвол, но пока не начинался какой-нибудь скандал, старались в это дело не вмешиваться.

Звездолет приземлился на Марсе около небольшого городка, который люди с Земли, обладающие «неисчерпаемой» фантазией, назвали Нью-Таун. Это был пограничный городок, расположенный в непосредственной близости от промышленных строений «Земной горнорудной компании» и древнего марсианского города Руха.

— Я бы и рад оставить тебя, — сказал на прощание Рику капитан, — но сам понимаешь, не могу: кто-то из команды на тебя зла не держит, а кто-то — наоборот. Такого нельзя допускать в рейсе.

— Я все понимаю, — согласился Рик.

Капитан на прощание даже выдал Рику выходное пособие, небольшое, но все же спасибо и на этом.

Рик покинул звездолет и, не задерживаясь в космопорте, отправился в город. Время шло к вечеру, то есть к началу оживленной жизни в увеселительных заведениях. Он вылез из джипа, на котором его подвезли космодромные механики, где-то в центре города и стал бесцельно бродить по улицам, знакомясь с обстановкой.

Чутье космического бродяги быстро и безошибочно вывело его в квартал увеселительных заведений. Здесь на каждом углу предлагались «самые горячие девочки» или «самая мужская выпивка». То и дело встречались и казино, которые предлагали такой выигрыш, что на него можно было бы скупить всю дальнюю половину Солнечной системы.

К своему удивлению, Рик обратил внимание на то, что среди прохожих почти не встречались коренные марсиане. В этом городе толклись в основном те, кто был так или иначе связан либо с космопортом, либо с горнорудной Компанией, то есть, по местным понятиям, космические пришельцы, а по понятиям Рика— «астро».

Будущее перед Риком было покрыто туманной завесой, и он решил устроить себе праздник по случаю списания с корабля: бог знает, когда

теперь жизнь войдет в привычную колею. Его выбор остановился на заведении средней руки под названием «Ущелье грез», расположенном на улице Тридцати Трех Удовольствий; судя по вывеске, заведение предлагало своим клиентам качественную выпивку и самый откровенный стриптиз.

Народу в зале собралось уже довольно много. В дальнем конце зала располагалась небольшая сцена, на которой несколько изрядно потрепанных венерианских девиц занимались акробатикой вокруг шеста. С правой стороны был небольшой отросток, который заканчивался стойкой бара. Повсюду гремела музыка, напоминавшая рев двигателей на форсаже, висели даже не облака, а тучи табачного дыма, пахло потом, дешевыми ароматизаторами и спиртным перегаром.

Рик протиснулся к стойке бара и заказал себе какое-то сине-зеленое пойло под названием «Марсианский буйвол». Сделал глоток этого шедевра туземного виноделия, и его глаза сразу же попытались выскочить из орбит. Поток лавы докатился до конца пищевода, выбросил ядовитые, удушающие испарения в носоглотку и, так как в "желудке ничего не обнаружил, принялся за термическую обработку его стенок. Когда глаза Рика, не найдя себе более достойного хозяина, вернулись к своему прежнему владельцу, а большая часть испарений, выйдя клубами из нозд: рей и рта, спустилась к ногам, Рик достал сигарету, закурил и осмотрелся.

Рядом с ним на табурете сидел довольно молодой парень, на вид такой же, как и Рик, звездолетчик. Парень был чуть-чуть пониже ростом, но такой же мускулистый и крепкий. Его форма была изрядно потрепана, и это говорило о том, что незнакомец находится в таком же положении, как и Рик, только попал в него гораздо раньше.

Заметив, что Рик рассматривает его, парень улыбнулся, показав крепкие белоснежные зубы, и сказал:

— Это пойло — единственная стоящая вещь, которую марсиане изобрели за всю свою цивилизацию. Есть еще, правда, местный наркотик, но после него слишком тяжелое похмелье. Меня зовут Тексус.

— А меня — Ричард Укхардт, — представился Рик. — Но можно просто Рик.

Рик решил, что компания местного старожила ему на сегодняшний вечер не помешает: по крайней мере, он узнает все местные достопримечательности и особенности, в дальнейшем это может пригодиться. Во всяком случае, лишним такое знакомство не будет.

Рик заказал выпивку для парня и предложил:

— Давай выпьем за мою свободу.

Парень внимательно посмотрел Рику в глаза и усмехнулся:

— Ты хочешь сказать, что тебя вышвырнули с корабля за борт и теперь ты свободен как сопля в полете?

— Примерно так, — согласился Рик.

— Паршиво, — прокомментировал новый знакомый Рика. — За это действительно стоит выпить, так как остальное здесь не заслуживает тостов. Я пил за свою свободу два месяца тому назад. И заметь, не земных месяца, а местных.

К сегодняшнему дню я сыт этой свободой выше горла и готов наняться даже четвертым помощником младшего стюарда на корабль, у которого отваливающиеся части в полете затмевают обзор рулевому.

Они выпили за свободу Рика, потом за обоюдную удачу, потом за всех, кто в космосе, после чего почувствовали себя друзьями с детства. К ним подплыла пышная девица с игривой улыбочкой. Судя по облику, она прибыла сюда искать счастья откуда-то с Сатурна. Девица прозрачно намекнула, что она вполне стоит того, чтобы ее угостили выпивкой.

Рик собрался, было последовать ее совету, как вдруг рядом с ним вырос здоровенный верзила. Рик уже встречался с подобными существами, выходцами из венерианских Средних топей. Эти гуманоиды, если их так можно было назвать, служили в Объединенных вооруженных силах Венеры. Интересы у них были самые животные: подраться, пожрать и найти девицу. Космические бизнесмены очень любили нанимать их в охрану, как собственной шкуры, так и предметов собственного благосостояния.

— А ну, отцепитесь от моей подружки! — угрожающе прохрипел венерианец.

Но прежде чем Рик или Тек нашли что ответить, вмешалась сама девица.

— Горгулья с крыши — твоя подружка. Мне вполне хватило одного вечера с тобой. Да заплати ты хоть в десять раз больше, я и то не соглашусь повторить такое!

Ноздри у верзилы-альбиноса заходили ходуном, его бесцветные щеки даже порозовели от такой дерзости. Теперь все его внимание переключилось на девицу.

— Выбираю я, а не ты, — прохрипел он с присвистом. — Взялась за работу, так работай.

— Угомонись, — миролюбиво заметил Рик. — Работу действительно надо выполнять, но вот на кого ты будешь ишачить — это уж выбирать тебе. К тому же бывают ведь случаи, когда тебе предлагают работу, которая тебе не под силу, — с усмешкой добавил он.

— Тебя не спрашивают, — снова повернулся к Рику венерианец. — Лучше побереги свою башку.

— Я бы посоветовал тебе самому позаботиться о собственной анатомии, — возразил Рик, доставая бластер. — Жизнь — штука разнообразная, и в ней случается множество неожиданностей, кстати говоря, не обязательно приятных.

Рик прекрасно понимал, что одними кулаками, даже если на помощь придет новый товарищ, с этим верзилой не справиться, по крайней мере, малой кровью, поэтому навел бластер на живот задиры.

Альбинос долго сверлил Рика невыразительными глазами, затем, увидев, что это не действует, покосился на бластер и, пообещав на прощание, что Рик еще пожалеет, удалился. Девица с Сатурна, воспользовавшись замешательством, исчезла еще раньше.

— Зря ты с ним так, — заметил Тек. — Теперь нам надо быстренько линять отсюда. Он сейчас вернется если не с десятком таких же придурков, то с полицией.

— А что нам полиция? — удивился Рик. — Мы ничего предосудительного не сделали.

— Ты просто не знаешь местных порядков, — возразил Тек. — Здесь, на Марсе, всем заправляет горнорудная Компания. Она здесь закон, суд, а заодно и каторга. А эти альбиносы работают там в охране: что они скажут, то полиция и сделает. И кончится это одним: попадем на рудники и будем там корячиться до самой смерти, которую в тех условиях долго ждать не придется. Пошли поскорее, я знаю запасной выход на соседнюю улицу. Так начался их поход по кабакам и барам. Из «Ущелья грез» они направились в «Каньон наслаждений».

По дороге Рик узнал некоторые особенности местной жизни. Для «вербовки» Компания использовала издали напоминающих человека существ, которых здесь называли «чернецы». Они жили небольшими стаями в глубоких расщелинах высохшего моря. По внешнему виду они были чем-то средним между человеком и обезьяной, но, вполне возможно, относились к совершенно особому классу животных. Некоторые ученые считали, что это выродившиеся марсиане из далеких деревень, но серьезных доказательств привести не могли, да никого это особо и не интересовало.

Характерной особенностью чернецов был великолепный нюх, с помощью которого они прекрасно ходили по следу, и неплохие способности к дрессировке. Компания очень быстро нашла им использование: их отлавливали и дрессировали для черной работы на рудниках, а заодно и для поимки беглецов.

На охоту вербовщики выходили в основном по ночам, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Все потенциальные жертвы на ночь искали себе убежище. Его можно было найти в доме какого-нибудь аборигена, но это было небезопасно: некоторые хозяева могли за умеренное вознаграждение сдать своего постояльца вербовщикам.

Хотя звездолеты с Земли прилетали сюда довольно часто, большинство из них принадлежало все той же Компании по добыче фаллонита. В общем, перспективу пребывания в этой дыре никак нельзя было назвать радужной.

Из-за проклятой горнорудной Компании местные жители, выходцы с Марса, старались держаться от людей как можно дальше и испытывали к ним тихую ненависть, которая, впрочем, очень редко выливалась в открытые стычки.

После второго стаканчика в «Каньоне наслаждений» Рик заявил, что хотел бы познакомиться с местным колоритом, и они направились в древний Рух, где и проживали настоящие выходцы с Марса. Тек заявил, что ему не больно-то по душе таскаться по этим развалинам, но ради нового друга он готов и не на такое. К тому же выпивка там обойдется гораздо дешевле.

А вообще, из событий, которые произошли с Риком в течение первого дня его пребывания на Марсе, хорошо запомнились Тексус, первые три кабака и славная драка при входе в четвертый. Далее события теряли четкость очертаний и растворялись в фиолетовом тумане.

Рику снился кошмарный сон: он бежал по нескончаемым лабиринтам горячих пещер Урана и никак не мог найти выхода. С каждым шагом воздуха становилось все меньше, а жара усиливалась. Он весь обливался потом, его мучила жажда, но он никак не мог найти выхода из этой подземной жаровни.

Наконец он открыл глаза и не сразу понял, где находится. Постепенно реальность начала пробиваться в затуманенный спиртовыми парами мозг. Он находился в какой-то маленькой вонючей норе, другого слова для этого помещения подобрать не удавалось. Оно было не более восьми метров в длину и двух — в ширину. Потолок был таким низким, что, пожалуй, Рику с его ростом здесь не выпрямиться. Стены, пол и потолок представляли собой сплошной камень.

Рик лежал на каком-то подобии топчана, среди мятого тряпья. Рядом, свернувшись калачиком и прижавшись к нему, лежало существо, очень напоминающее женщину, если не считать того, что почти вся она была покрыта густым, мягким, коротким мехом. Рик сразу же понял, что является первоисточником его недавнего сна, связанного с горячими пещерами. Голову существа украшала пышная шапка каштановых волос, в обрамлении которых виднелось маленькое, сморщенное во сне личико.

О том, как и зачем он сюда попал, Рик решил не задумываться. Он попробовал припомнить, где и как они расстались с Теком, но эта тайна так и осталась неразгаданной.

Он начал взглядом обшаривать нору. На полу среди разного тряпья валялась, ко всему прочему, и его одежда. Он с облегчением вздохнул, когда заметил на полу пояс с бластером: не хватало только в первый же день лишиться единственного оружия. Затем Рик обнаружил свою рубашку, поднял ее осторожно, чтобы не разбудить хозяйку норы, и вынул из нагрудного кармана сигарету. К тому моменту, когда сигарета догорела, содержимое его головы начало размещаться по своим местам, а шестеренки, образующие мыслительный аппарат, вошли в сцепление друг с другом и если не закрутились, то, во всяком случае, попытались сделать это.

Он заметил у изголовья топчана початую бутылку с какой-то жидкостью, глотнул, и по пищеводу пролетел огненный смерч, который в желудке наткнулся на запас горюче-смазочных материалов. Однако через минуту Рик почувствовал себя способным адекватно воспринимать окружающую среду и вполне готовым к дальнейшим действиям.

Итак, праздник по поводу его списания с корабля закончился, теперь надо подумать о том, что делать дальше. Хозяйку норы он решил не будить, а просто тихонько исчезнуть из ее жизни: он никогда не любил сцен прощания и ненавидел давать обещания, которые обе стороны серьезно не воспринимали. Надо будет выйти в город и завязать знакомства с кем-нибудь из обслуги космодрома. Это поможет заблаговременно узнать о прибытии нужного корабля. А еще надо найти себе какое-то убежище на ночь. Как и на каких условиях, он попал в эту дыру, Рик не знал, но догадывался, а вот возможность дальнейшего пребывания здесь стояла под большим вопросом и не совсем гармонировала с его желаниями. Хорошо бы найти Тексуса и объединить усилия по части трудоустройства, но где его искать, Рик не имел ни малейшего понятия.

Он пошарил по карманам и убедился, что кое-какие деньги еще остались, и это тоже его несколько успокоило и обрадовало: если не пускаться во все тяжкие, как минувшей ночью, то этого ему должно хватить месяца на два, даже если месяцы считать по-марсиански.

Весь этот день Рик провел, изучая древний Рух, его расположение и достопримечательности. К вечеру он уже мог довольно сносно ориентироваться в лабиринте узких грязных улочек.

Рух появился на Марсе в незапамятные времена. Когда-то он, видимо, стоял на берегу моря, но оно пересохло и превратилось в большую каменистую впадину. Эта впадина начиналась сразу же за городской стеной. Южную часть города занимал Королевский замок, находившийся в очень плачевном состоянии: его можно было скорее назвать развалинами замка, чем просто замком. Там же, на юге, примерно в двух милях за городской стеной, недавно вырос новый городок, который и называли Нью-Таун. В нем жили в основном служащие Компании, поэтому Рик решил, что ему соваться туда не стоило бы. Но там же располагался и космодром, на котором могли быть не только корабли Компании.

Место своего первого ночлега Рик оставил, так и не попрощавшись с хозяйкой; ему почему-то очень не хотелось туда возвращаться, хотя обосновать это решение он никак не мог. Но он считал, что бывают моменты, когда стоит верить своим инстинктам.

Ему очень хотелось найти какого-нибудь бродягу с Земли, выжившего в этом городе, но надежда оказалась тщетной. Взаимная нелюбовь марсиан и землян была настолько сильной, что и те, и другие не соглашались даже на раздельные кварталы.

День подходил к своему завершению, на западной стороне неба уже появился голубоватый диск Фобоса или Деймоса, Рик не утруждал себя более точным опознанием спутника. Надо было подумать и о ночлеге. Он решил опять пройтись по кабакам, может, кто-нибудь согласится предоставить ему хотя бы временный приют; на худой конец Рик скоротает ночь в кабаке.

Долго искать ему не пришлось. Заведение, которое ему попалось на глаза, было небольшим: всего столиков десять. Он решил для начала взять кружку пива и осмотреться.

Рик выбрал свободный угловой столик и сел так, чтобы хорошо был виден весь зал. Не успел он сделать и двух глотков, как дверь кабачка с грохотом распахнулась, и на пороге появились три здоровенных альбиноса. Рик сразу же вспомнил вчерашний инцидент и приготовился к возможным неприятностям.

Пришельцы осмотрели зал, заметили Рика, пошептались и направились прямо к нему.

— Здорово, приятель, — сказал, очевидно, самый авторитетный в троице, обращаясь к Рику. — Что это ты грустишь в одиночестве?

— Кто тебе сказал, что я грущу? — не полез за словом в карман Рик. — Может, я в уме подсчитываю, во сколько мне обойдется экспедиция в созвездие Лебедя.

— Оставь это для думающей машины из твоего офиса, — поддержал шутку альбинос. — Давай лучше выпьем что-нибудь приличное за знакомство, а пиво оставим для начинающих шлюх. Не беспокойся, — поспешно добавил он, — так как тебе предстоят большие издержки на экспедицию, платим мы.

Не дожидаясь согласия Рика, они начали рассаживаться за его столиком. Рик сразу оказался, притиснут говорливым альбиносом к стене. Это ему не понравилось, и он повернулся вполоборота к венерианцу, который уже давал заказ подскочившему официанту.

Когда тот принес спиртное, и вся Компания выпила по первому кругу, заводила-альбинос обратился к Рику:

— Что ты делаешь в этой дыре? На мой взгляд, ты парень крепкий и, похоже, с головой. Такие кругом нужны.

— Я же тебе сказал, что готовлюсь к экспедиции, — усмехнулся Рик, не желая рассказывать кому ни попадя о своих неприятностях.

Альбинос заржал и вдруг резким движением попытался прижать Рика к стене, но тот оказался проворнее, и в бок венерианца уперся бластер.

— Я очень не люблю глупых шуток, — оскалился Рик. — Давай разойдемся, как шлюха с клиентом: каждый доволен собой и партнером. Зачем гибнуть во цвете лет от глупых случайностей? Я не провидец, но мне кажется, что ты со своими способностями еще можешь протянуть месяцок — другой.

Альбинос с Венеры покосился на бластер, потом на Рика. Выражение лица верзилы говорило о напряженной работе его мыслительного аппарата. Наконец эта малопродуктивная машина выдала решение, и альбинос отодвинулся от Рика.

— И чего ты такой нервный? — промямлил венерианец с глупой улыбкой. — Я просто пошутил.

— А я в этом и не сомневался, — согласился Рик. — Просто пришла пора расставаться. Кстати, не забудь заплатить за выпивку: она была дрянной, но ты угощал от всей души.

Альбиносы скрипнули зубами и вышли из-за стола, Рик не спускал с них взгляда все время, пока те расплачивались с хозяином и топтались у выхода.

«Интересно, пойдут они дальше искать приключений или попробуют подкараулить меня на выходе? — подумал Рик. — Похоже, нынче я превратился в дичь, за кот орой все готовы поохотиться».

Рик решил еще полчаса провести в этом кабачке, не забывая посматривать на окна — на случай, если троица альбиносов все-таки решит его подождать. Эти полчаса для него не прошли даром. Как только венерианцы удалились, к Рику подошло загадочное существо и попросило купить ему пивка. Просто подошло и попросило, как будто Рик был с ним давно знаком и чем — то даже обязан. Существо напоминало человека, только очень тощего и сутулого. Ростом оно было примерно метр семьдесят, с очень бледной кожей, пожалуй, даже голубоватого оттенка. Самым удивительным в его облике были глаза: немного навыкате, без заметных белков и зрачков, поэтому трудно было определить, на что смотрит в данный момент их владелец. Существо постоянно хлюпало носом и вытирало его длинными, очень подвижными пальцами. Очевидно, оно родилось или на ледяных полях Сатурна, или явилось из подземных лабиринтов какой-нибудь другой планеты. Рик слышал, что у таких существ в непривычной для них теплой атмосфере развивается хронический насморк. Однако выглядел незнакомец вполне безобидно. Когда существо получило свою кружку пива, оно сказало:

— Вы очень добрый молодой человек. Меня зовут Ройс. Как я заметил, вы еще не очень хорошо ориентируетесь в здешних условиях. Если хотите, я могу вам дать несколько советов.

Делать Рику было практически нечего, и он великодушно согласился:

— Валяй, посвяти меня в обряды местного прихода.

— Всем на этой планете, по крайней мере, в этой ее части, заправляет Компания по добыче руды. Ей постоянно нужны рабочие руки, вот вербовщики и хватают любого, за кого никто не будет заступаться.

— Это я уже слышал, — кивнул Рик. Ройс, как будто не услышав его замечания,

спокойно продолжал:

— Похищать всех, кто может пригодиться в рудниках, стало здесь самым распространенным и выгодным занятием. Компания заплатит неплохие деньги, даже если вы просто сообщите, где можно найти подходящую жертву. По ночам отловом занимаются специально выдрессированные чернецы. Для того чтобы они были вам не слишком опасны, купите завтра на базаре пучок стеблей ячарта, съешьте почти весь, а остатками натрите себе подошвы. Это собьет чернецов с вашего следа. Но чернецы чернецами, а местных жителей тоже стоит опасаться: многие, очень многие с превеликим удовольствием попробуют заработать на вас. И вообще, вы сделали большую ошибку, что не остались в Нью-Тауне. Рик удивленно поднял глаза на собеседника:

— Но ведь Нью-Таун — это, считай, пригород Компании. Там-то меня должны были бы прибрать к рукам в первую очередь.

— Правильно, это пригород Компании, но одновременно и пригород космопорта. В Нью-Тауне всегда есть люди с Земли, не имеющие отношения к Компании. Вот их-то «вербовщики» и постесняются. Подумайте сами, что будет с Компанией, если до Земли дойдут слухи, что они чинят здесь произвол? Сразу прилетит какая-нибудь инспекция. В Нью-Тауне, конечно, тоже похищают, но реже и осторожней.

— Об этом я как-то не подумал, — признался Рик.

— А вообще, молодой человек, бегите отсюда как можно скорее, — подытожил свою речь Ройс.

— Было бы на чем, так и разговора бы не было, — тяжело вздохнул Рик. — Ну что ж, спасибо за науку.

Рик отодвинул свою уже опустевшую кружку и начал подниматься.

— Ночи проводите, переходя из кабака в кабак, — посоветовал на прощание Ройс, — но нигде долго не задерживайтесь: хозяин может послать кого-нибудь к «вербовщикам». Старайтесь отсыпаться днем.

Рик вышел из кабачка, держа на всякий случай руку возле бластера. На улице все было на первый взгляд спокойно. Альбиносы, очевидно, решили не терять на него время. Рик пошел по узким извилистым улочкам, чутко прислушиваясь и внимательно вглядываясь в темные уголки. Ему очень хотелось спать, но он решил последовать совету Ройса и подождать до утра. Наконец ему попался еще один подвальчик. Ночи на Марсе довольно холодные, и Рик направился к двери, чтобы не только передохнуть и обрести хоть какое-то убежище, но и согреться.

Рик заказал себе очередную кружку пива и уселся за угловой стол так, чтобы хорошо был виден вход и в то же время его самого не сразу можно было заметить. Так он просидел около часа, ему и в голову не приходило, что хозяин заведения, как только увидел его, немедленно отправил своего пятилетнего сына (а на Марсе взрослеют быстро) предупредить «вербовщиков».

Рик почувствовал неладное, как только вышел из погребка. Нет, никого поблизости он не увидел, но какое-то внутреннее чувство сразу же сообщило ему, что за ним кто-то следит. И этого кого-то следует опасаться.

Рик вынул из кобуры бластер, но применять его не спешил: зарядить такую штуковину стоило недешево, а финансовых поступлений в ближайшее время не предвиделось. Он начал осторожно пробираться к боковой улочке, прислушиваясь к малейшему шороху.

Чувства его не подвели: когда он уже поворачивал в проулок, краем глаза заметил, как за ним метнулась какая-то тень. Едва Рик углубился в проулок и решил, что с улицы его уже не видно, он побежал. Он выбежал на широкую улицу, огляделся и рванул к следующему переулку.

Как только широкая улица скрылась из виду, он прислушался. Судя по звукам, за ним гналась целая команда: она выскочила на открытое пространство и теперь пыталась определить, куда свернула жертва.

Рик совершенно не задумывался, куда бежит, он пересекал какие-то площади, бульвары, снова нырял в узкие переулки, но как только останавливался, то обязательно слышал звуки погони. Его преследователи то отставали, то буквально садились ему на пятки. Так продолжалось около часа, пока Рик вдруг не оказался в тупике: очередной проулок, в который он свернул, уперся в городскую стену.

Он влез на стену, но дальше пути не было: стена стояла на краю обрыва, под которым лежало дно высохшего моря. Высота была слишком велика, чтобы мечтать о безопасном прыжке. Стена была около трех метров толщиной, но продвигаться по ней оказалось трудно из-за зубцов полуметровой высоты. Отсюда, с высоты, он наконец увидел своих преследователей: их было пятеро, два альбиноса с Венеры и три чернеца.

Рик перепрыгнул со стены на крышу ближайшей лачуги, пересек ее по диагонали и оказался на мостовой. Однако преследователи угадали его маневр и тут же появились в конце

переулка. Ситуация нисколько не изменилась: с одной стороны — стена, с другой — преследователи. Похоже, без драки не обойтись.

Преследователи собрались в начале переулка всей гурьбой. Рик вскинул бластер и выстрелил; послышался дикий вой, и преследователи рассыпались по темным углам. Рик заметил, что одна тень осталась лежать на земле. Он прекрасно понимал, что вербовщикам он нужен живой, поэтому они, скорее всего, воспользуются электрошокерами. Но электрошокеры даже самых последних моделей надежно действовали только на довольно близком расстоянии. В этом отношении бластер Рика давал ему преимущество. Главное — не подпустить их слишком близко.

Внезапно он заметил, что проулок не является тупиком в полном смысле этого слова: между городской стеной и одним из домов был узкий проход, даже не проход, а щель, в которую можно протиснуться боком.

Рик бочком начал пробираться вдоль стены: в левой руке бластер, так как Рик от рождения относился к тому сорту людей, которых называют «левша», а правой он ощупывал стену дома. Тут он сообразил, что идея оказалась не самой удачной: теперь он не видел своих преследователей, и те могли подкрасться очень близко, а тогда преимущество бластера перед электрошокером пропадет. К тому же, если преследователи разгадали маневр, то они могут взять Рика в «клещи», а стрелять из одного бластера в две стороны, находясь в узкой щели, очень трудно.

И тут он вдруг уловил приглушенные голоса, а потом совсем рядом с ним послышался скрип.

Не успел Рик подумать, что бы это значило, как почти перед самым его носом приоткрылась дверь. Свет, проникавший из щели между дверью и косяком, был таким слабым, что Рик ничего не смог разглядеть. Он понял только одно: обитатели жилища его заметили, испугались и теперь пытаются захлопнуть дверь перед самым его носом.

Рик в один прыжок оказался рядом с дверью, успел сунуть ногу в щель, а затем резко навалился плечом. Дверка под его натиском подалась назад, кого-то отшвырнула и распахнулась настежь. Беглец быстро прошмыгнул в образовавшийся проход, захлопнул спиной дверь, а свободной рукой задвинул засов.

Это было хоть и не очень надежное, но все-таки убежище.

 

Глава вторая

Рик решил осмотреться. На полу, скорчившись от боли, лежал карлик, которого Рик, очевидно, и ударил дверью. Насколько можно было судить в данной ситуации, карлик был ростом чуть больше метра, худенький, совсем как ребенок. Голова у него была непропорционально большая, как у маленьких детей. Он поскуливал, точно оставшийся без присмотра щенок.

Помещение, в которое попал Рик, мало, чем отличалось от того, в котором он провел предыдущую ночь: такое же узкое, низкое и вонючее. Посередине стоял небольшой резной, явно старинный, столик из ирлового дерева. Рик не был знатоком антиквариата, но, похоже, за такой предмет мебели на каком-нибудь аукционе можно было бы получить сумму, которую Рику и за десять лет честно не заработать.

Еще в комнате были два топчана и два кресла. Как раз по числу обитателей. Рик разглядел старуху, которая лежала на топчане среди вороха одеял и пледов. Из этой тряпичной кучи торчала только ее маленькая сморщенная голова. Сначала Рик принял старуху за обычную нищенку, которых на Марсе пруд пруди, но потом понял, что это не совсем так. Понял он это, когда взглянул в лицо старухе и увидел ее глаза, сплошь затянутые матовой белесой пленкой. Но тут старуха взглянула на него, в центре каждого бельма зажегся красный огонек, и эти огоньки вонзились в Рика, словно иголки. От ее взгляда у Рика даже мурашки побежали по коже.

— Полегче, полегче, — буркнул он старухе, — Я просто ненадолго зашел погостить. С открытой душой и чистым сердцем.

Старуха ничего не ответила, знай сверлила его своим огненным взглядом. Из-за двери послышался шум, похоже, вербовщики потеряли след и были в полной растерянности. Рик устало сел на пол, прислонившись спиной к двери, и пояснил старухе:

— Я только подожду, пока разойдутся мои приятели, а то за сегодняшний вечер они мне изрядно надоели. Знаете, иногда так хочется побыть одному.

К этому моменту в себя пришел карлик. Он уселся на полу напротив Рика, потирая ушибленный лоб. Теперь, когда карлик тоже попытался разглядеть незваного гостя, Рик увидел его глаза, которые сверкнули изумрудным светом. Для выходцев с Марса зеленые глаза были обычным явлением, но эти кроме своей яркости поражали скрытой злобой и жестокостью. Карлик сидел, обхватив руками колени, и, покачиваясь вперед — назад, обшаривал Рика изумрудными лучиками своих глаз.

Так, в полном молчании, разглядывая друг друга, они просидели минуты три. Первой тишину нарушила старуха:

— Я вижу будущее, — хриплым голосом сказала она.

Такого поворота в разговоре Рик никак не ожидал, а поэтому был к нему совершенно не готов.

— И дорого возьмешь за обещание удачи в ближайшем будущем? — съязвил он. — Учти, много не заплачу: за вчерашний день большая часть моих сбережений перекочевала в карманы местных девочек, хотя, быть может, они держат свой заработок в каком-нибудь другом месте. Так что уж извини.

— Я вижу твою судьбу, — тем же хриплым голосом, с придыханием повторила старуха.

В ответ Рик только усмехнулся:

— Свою судьбу я и сам знаю: звездолет — космопорт — звездолет. Для этого семи пядей во лбу иметь не надо.

— Ты мне не веришь, — изобразила что-то вроде смешка старуха.

— В гадания верят разомлевшие от кухонной жары бабы да те, кто не надеется на свои силы, — заметил Рик. — А я верю своей голове и рукам. И должен тебе сказать по секрету, до сих пор такая хиромантия и френология меня не обманывали.

Старуха откинула многослойную толщу из одеял и пледов и начала с кряхтеньем вставать • топчана. Это у нее заняло достаточно много времени. Рик чуть не приказал ей оставаться на месте, но подумал, что бояться старуху и карлика для такого верзилы, как он,' просто стыдно.

А тем временем старуха подошла к столу и сдернула с него скатерть. Под скатертью оказалось огромное серебряное блюдо, наполненное какой-то прозрачной жидкостью, может быть, даже просто водой. Рик присвистнул:

— Да у тебя тут и вся аппаратура на прогреве.

Старуха снова уставилась на него зрачками-огоньками, на этот раз они чуть-чуть расширились и уже напоминали раскаленные шарики подшипников.

— Ты пришел из космоса.

Рик от чистого сердца рассмеялся:

— Ничего себе открытие! Да я и родился там, и вырос. Наверное, там и помру. Я бы и сейчас был на звездолете, не подвернись мне под руку хлипкий, но нахальный малый. Такими догадками меня не удивишь.

В это время из груды тряпья на топчане, на котором только что лежала старуха, вынырнула небольшая юркая красная ящерица. В мгновение ока она оказалась рядом с серебряным блюдом, виляя хвостом, забегала по столу, рисуя на нем загадочные узоры.

Старуха улыбнулась, показав противные острые желтые клыки.

— И этот твой звездолет может бороздить любые просторы?

— Он для того и создан. Куда капитан повернул штурвал — туда и полетели. Главное — не заблудиться и прилететь туда, куда надо. У меня просто временная остановка. Только вот не пойму я, к чему этот разговор. Ты что, тоже хочешь полетать?

— Вот так же и время представляет собой огромное пространство, по которому, если умеешь, можно мысленно путешествовать в любом направлении, — кивнула старуха, совершенно не обращая внимания на колкости незваного гостя. — Мои мысли путешествуют по пространству времени, как твой звездолет — по космосу. И я, так же как и твой капитан, знаю, как попасть туда, куда мне надо.

Рик без стеснения плюнул на каменный пол, закурил очередную сигарету и тяжело вздохнул.

— Очень удобно верить, что твоя судьба уже записана где-то в архиве времени. Сиди себе спокойно и жди, когда она свершится. Только боюсь, что без собственных стараний даже геморроя не заработаешь. Я верю только в то, что все, что с тобой происходит, ты делаешь своими руками. Никто о тебе не побеспокоится, кроме тебя самого. Всем остальным ты интересен так же, как карасю — туманность Рака.

— Так-то оно так, — согласилась старуха, — только без помощи судьбы далеко не уйдешь.

Вот возьми, к примеру, твой сегодняшний день. Ты прямо-таки лез в руки вербовщиков. И попался бы им, и гнить бы тебе в рудниках, не захоти мой внучек посмотреть, что там за склока на улице. Вот он открыл дверь, а она оказалась не дверью в нашу каморку, а целыми воротами в твоей судьбе. А все потому, что если бы не твоя судьба, то храпел бы внук всю ночь как убитый. Он дал тебе шанс, и ты им воспользовался. Хотя, конечно, мог не успеть сунуть ногу в дверь или просто побояться, а мог бы и решить, что лучше уж драка, чем прятаться в грязной норе, какой тебе кажется наше жилище. Судьба дала тебе возможность, и ты сделал выбор. Судьба предоставляет тебе несколько дорог, а уж дальше ты шагаешь по той, которую сам облюбовал. Думаю, сегодня ты не ошибся. Вся жизнь состоит из таких вот выборов, но всегда полезно знать, как поступать, чтобы не оказаться в дураках.

— Ты хочешь сказать, что можешь заслать свои мозги во вселенную времени и увидеть, куда ведет каждая развилка? — засмеялся Рик. — Но ведь их бесконечное множество. Каждая секунда — новая развилка. Я, например, могу сейчас встать и уйти. А могу остаться. Если я сделаю это чуть раньше, то попадусь ищейкам Компании, сделаю чуть позже — и, может, нарвусь на нож обычного ночного грабителя. Нет, не верю я в твои россказни. Каждую долю секунды тебя подстерегает новая развилка, а раз так, то все эти развилки начинают сливаться в единое поле» теряют смысл и превращаются в обычный белый лист бумаги, в виде которого и принято представлять судьбу.

— Все это так и не так. Есть, так сказать, главные развилки, которые и определяют судьбу, а есть второстепенные, которые образуют петли: куда ни сверни, все равно попадешь в одно и

то же место.

— То есть ты хочешь сказать, что если какой-нибудь придурок будет знать, куда ведет каждая основная развилка, то он обязательно придет в пещеру, где закопан сундук с сокровищами, и при этом застрахован от того, чтобы наступить по дороге на коровью лепешку. Просто и доступно, как процесс размножения. А главное, привлекательно, как утреннее пиво.

— Ты все же не хочешь мне поверить…

— Ничего-то ты, старая, не поняла в жизни. Может быть, все, что ты сейчас мне рассказала, правда такой же чистой воды, как алмаз в короне какого-нибудь императора. Но мне это не подходит, вот и все. Ты никогда не задумывалась, почему некоторые садятся играть с шулерами, хотя прекрасно знают, что это шулера? Им нужны азарт и удача! Для шулера игра — нудное занятие: он знает, когда какую карту надо передернуть, знает, кто какие карты тискает в потных руках. Он получает выигранные деньги как плату за скучно проведенный вечер. Шулер — это тот же бухгалтер, только одни манипулируют картами в руках, а другие — цифрами в голове. Другое дело — настоящий, честный игрок! Даже играя с шулером, он верит в свою звезду и удачу, он каждый раз надеется, что вот-вот шулер ошибется, а ему прямо с неба свалится небольшой банк с межпланетными филиалами. Я, мать, всю жизнь был настоящим игроком, азартным и честным. И менять свою натуру пока не собираюсь.

— Сам ты ничего не понял, — вздохнула старуха. — Мы ведь с тобой говорим об одном и том же, только с разных сторон смотрим на это. Да ладно, это не имеет никакого значения.

Старуха вновь принялась разглядывать его с ног до головы. Ее красные зрачки-огоньки, как луч сканирующего радара, исследовали его голову, туловище, руки и ноги. Через минуту старуха забормотала, как будто разговаривала сама с собой, не обращая никакого внимания на Рика.

— Противоречия в нем спутались в такой узел, который не разрубишь и мечом, — шепелявила она. — Скитания по свету сделали его грубым и толстокожим, но это порой даже хорошо, это ему поможет. А вот кость еще слабая и тонкая, как у дитяти. Да, костяка настоящего еще нет. Рот — сплошное самолюбие с напускной самоуверенностью. А вот глаза спят… Спят. А раз глаза спят, спит и душа, тут уж никуда не деться.

Рику вдруг стало очень уютно в этой маленькой, душной норке. Возня и голоса на улице прекратились, а вонь в комнатушке превратилась в приятный домашний запах. Он заулыбался во весь рот и сказал:

— В общем, признавайся, что пожалела маленького и убогонького и решила открыть ему все будущее, даже не ожидая благодарности. И при этом — великое будущее!

— А что, если и так? — проворчала старуха. Она вновь подошла к серебряному блюду и

склонилась над ним, всматриваясь, то ли в его дно, то ли в прозрачное содержимое. Рик совершенно расслабился, вытянул ноги и прислонился всей спиной к стенке. Красная ящерка, которая металась из стороны в сторону по полу, вскочила ему на сапог и даже рискнула пробраться почти до колена. Карлик продолжал сидеть, раскачиваясь взад и вперед, очевидно, не желая вмешиваться в разговор о высоких материях.

Рик попробовал представить себе дороги и развилки судьбы. Картина очень напоминала Венеру: в какое время года ни подлетай к этой планете, она всегда окутана плотным слоем грозовых облаков, которые с большого расстояния напоминают беспорядочное переплетение горных хребтов.

И тут Рику в голову пришла неожиданная мысль: «А что если рвануть напрямик, через хребты? На два порядка труднее, но зато против всех законов».

Постепенно дороги и развилки судьбы начали приобретать кровавый цвет. В голове Рика всплыла давно забытая картина из детства. Он тогда летал еще с матерью. Мать устроилась на какой-то звездолет, перевозивший научную экспедицию. Рика уже тогда трудно было чем-то удивить на звездолете, слишком много он повидал. Но тут он попал в отсек, который, очевидно, был переоборудован под лабораторию. Вот там-то он и увидел мозг какого-то животного: хребты извилин, опутанные сетью кровеносных сосудов. Вот на эти-то сосуды и извилины были теперь похожи дороги судьбы.

Рик попробовал проследить взглядом хотя бы за одной из них, но дороги-сосуды вдруг ожили и начали двигаться, переплетаясь во все новые и новые узоры. От этого занятия он начал клевать носом. Да, в начале вечера он еще хотел спать, но из-за всех передряг сонливость как рукой сняло. И вот теперь она навалилась снова. Видимо, настал период расслабления после пережитых треволнений.

Он вспомнил, как еще в юности, выполнив какую-нибудь грязную работу на звездолете, приходил к матери и вот так же начинал клевать носом, дока та готовила ему еду. Насытившись, он, полусонный, брел к своему гамаку, бормоча на ходу: «Ты, ма, разбуди меня в, семь». Рик и сам не заметил, как уснул.

Проснулся он неизвестно, сколько времени спустя. Старуха навалилась на стол животом, ее нос навис над серебряным блюдом. Звук ее хриплого, тяжелого астматического дыхания наполнял комнату. Карлик неподалеку стоял на четвереньках, неподвижным взглядом уставившись на бабку. На его лице был написан неподдельный ужас, а сам он напоминал замерзшего в янтаре доисторического кузнечика. У его ног по полу беспорядочно сновала ящерица.

Старуха оторвала свой взгляд от блюда и посмотрела на Рика. Из ее рта вырвалось холодящее душу шипение, снова обнажились желтые клыки. Теперь карлик, похоже, затрясся от ужаса. Рик собирался встать, но его все время отвлекали сумасшедшие броски ящерицы. А тут еще в него уперлись две раскаленные докрасна иглы» торчащие из бельм старухи. Эти иглы пронзали его до самых печенок. И тут Рик неожиданно почувствовал страх, обычный животный страх.

— Прекрати, старая ведьма, — прохрипел Рик и сам не поверил, что это звучал его голос. — Наплела с три короба про будущее, а сама под шумок гипнотизируешь! Да я тебя, суку!

Рика бросало то в жар, то в холод, его всего трясло, как в лихорадке. Наконец он сумел подняться и вытащить из кобуры бластер.

— Решила загипнотизировать и сдать меня Компании по сходной цене! — взвыл Рик. — А не подавишься?

И тут его взгляд встретился со взглядом марсианки. Рику хватило одного мгновения, чтобы понять, что борьба оказалась неравной. Огоньки зрачков старухи через его глаза добрались до самого мозга и парализовали волю. Руки стали тяжелыми как свинец, ноги прилипли к полу. Рик изо всех сил старался воспользоваться последним, что у него осталось, — бластером.

— Ты не можешь выстрелить, землянин, — то ли прошептала, то ли прохрипела старуха.

Возможно, что она даже не издала ни единого звука, а просто послала Рику телепатический сигнал. И все же Рик понял, что нажать на спусковой крючок он не в силах. Ко всему прочему, его мозг полностью оплела своей паутиной эта красная ящерка. «Ты не можешь выстрелить, землянин. Ты не можешь выстрелить», — как молотом било у него в голове.

Внезапно у старухи в руке появился нож. Обычный кухонный тесак, которым разделывают мясо. Держа нож перед собой, старуха пошла в сторону Рика, Он отчаянно пытался вырваться из тисков оцепенения, но тщетно. Старуха приставила к его горлу нож и прошептала:

— Я видела твое будущее. Твоя тень покроет Марс. — В ее горле родилось какое-то бульканье, которое, очевидно, означало смех. — Конечно, если ты выживешь.

Голубая вспышка бластера осветила комнату, старуха содрогнулась всем телом и упала навзничь, следом за ней на пол со звоном упал нож. Рик почувствовал, как по его груди от пореза на горле течет струйка крови. Он перевел взгляд на распластавшуюся у его ног старуху, та смотрела на него потухшими, закрытыми белесой матовой пленкой глазами. От огоньков-зрачков не осталось и следа.

Рик, как будто пробудившись ото сна, снова оглядел каморку. Те же два топчана, тот же резной столик. Карлик, тихо подвывая, забился в дальний угол, а под ногами у Рика, раскинув неестественно руки, лежала старая ведьма. Он оторвал подол рубахи, хорошей модной рубахи из шерсти венерианского паука, и перевязал себе горло. Хотел взять нож, но почему-то побоялся к нему прикоснуться.

Он прислушался: снаружи не доносилось никаких подозрительных звуков. Похоже, его преследователи удалились. Рик, прижав коленом дверь, с трудом отодвинул засов и выбрался наружу, в щель между домом и городской стеной. Вокруг все было тихо.

Из щели он вышел в переулок, тянувшийся параллельно тому, по которому сюда прибежал Рик, и так же упиравшийся в городскую стену. Переулок казался совершенно пустым» Рик сунул бластер в кобуру и устало пошел по середине улочки. Теперь, когда все пережитое было за спиной, Рика охватил озноб, а в ногах появилась неприятная слабость. Он остановился и оперся плечом об угол дома. Его начало подташнивать. Очень хотелось закурить, но он понимал, что от этого тошнота только усилится. В голове рефреном стучали слова старухи: «Если выживешь ».

Сколько времени он простоял у стены дома, Рик сказать не мог. Но вот потянуло прохладным ветерком, который, очевидно, предвещал скорый рассвет. Эта прохлада придала сил, и Рик осторожно поплелся в сторону широкой улицы.

Он уже выходил на брусчатую мостовую, когда кто-то навалился на него сзади. Рик попытался выхватить бластер, но чьи-то цепкие лапы схватили его за запястье. Рик не видел нападавших, но из своего предыдущего опыта сделал вывод, что их не менее четырех. Он еще пытался сопротивляться, когда сильный удар по затылку лишил его чувств. «Вот тебе и развилка» — это было последнее, что промелькнуло в его мозгу.

По темной, пустынной ночной улице четыре черные мохнатые тени волоком потащили куда-то свою добычу.

Из-за тучи выглянул Фобос и зеленоватым блюдом засверкал в лужах нечистот под окнами домов. В это время из расщелины между домом и городской стеной вынырнула маленькая скрюченная тень и поспешно засеменила в сторону Королевского замка.

 

Глава третья

Марсианская ночь, которая ненамного длиннее земной, подходила к концу. Фобос уже совсем склонился к горизонту, а Деймос, стоявший в зените, начал бледнеть. Но древний марсианский город еще лежал в темноте, в тени, в сумерках. Как только Компания начала диктовать свои законы, жизнь в этом городе стала глохнуть, и теперь город умирал медленной, мучительной смертью, как чахоточный старик, который всю жизнь цепко, обеими руками держался за жизнь и даже под конец не хотел изменять своим привычкам. В этом предутреннем мраке дома стояли словно черные тени прошлого, у которых вся слава была вчера и которых завтра ожидает только забвение.

Но особой печалью и угрюмостью был отмечен Королевский замок или, скорее, то, что от него осталось.

В полумраке плесень на его стенах чернела, словно пятна высохшей крови, а трещины казались сосудами, наполненными мертвой и неподвижной водой. Прошли те времена, когда замок вместе со своим владельцем жил веселой жизнью, когда каждая его клетка повелевала или наслаждалась роскошной праздностью. Ныне ничего этого не было и в помине. В те давно забытые времена этот город окружало море, везде буйствовала зелень, а Королевский замок был сердцем славной, гордой и всесильной династии Карадоков. А сейчас в замке, окруженном вместо моря зыбкими и неверными лесками, все говорило о запустении, и только нижний этаж Королевской башни, где когда-то располагались библиотека, кунсткамера, а главное, Тронный зал, еще подавал какие-то признаки жизни.

Зал, который в былые времена не мог вместить всех искателей фортуны и просто подхалимов, который освещался люстрами, полными свечей, и сотнями факелов, ныне обходился единственным факелом, а вокруг высокого королевского трона собралось всего несколько тех, кто все еще верил в возрождение былого величия и могущества дома Карадоков, тех, кто ради минутного удовольствия и благополучия не отказался от долга и чести. Света факела хватало только на то, чтобы хоть как-то оградить от темноты сам трон и раскинувшийся перед ним церемониальный ковер, сотканный из волос прекрасных дев, красота которых давно уже превратилась в тлен и была развеяна ветрами по всем сторонам света. А в темноте за троном, казалось, продолжали жить своей призрачной жизнью тени героев, о которых среди местного населения все еще слагались песни и гимны, и тени великих негодяев, имена которых стали нарицательными благодаря их великим подлостям. Здесь развевались стяги великих побед и лежали в ногах штандарты когда-то могущественных и заносчивых противников.

На середине церемониального ковра перед троном в почтительном низком поклоне застыла жалкая фигурка карлика Ллоу. Но теперь, в пляшущем свете факела, окруженный силуэтами людей, у которых никакие перемены не сумели отобрать горделивую осанку и властный взор, он вовсе не напоминал ни сбитого с ног ребенка с большой головой, ни застывшего в янтаре древнего кузнечика. Теперь во всем его облике было что-то сверхъестественное, таинственное и пугающее. Его изумрудные глаза излучали огонь безумия с примесью злобы и жестокости. И этот огонь только креп от танцующего пламени факела. Голос звенел, переливался эхом под сводчатыми потолками Тронного зала, словно тревожный колокольчик, вещающий об опасности. Казалось, что карлик не говорит, а распевает старую жуткую сагу, которая, сколько бы раз ты ее ни слышал, все равно, холодит кровь и заставляет сжиматься душу.

Слева от трона стояла и слушала рассказ карлика женщина. Её нельзя было назвать ни молодой, ни старой. Ее фигура сохранила гибкость и изящество юности, но глаза выдавали грусть и мудрость человека, много испытавшего на своем веку. Одного беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: когда-то она была настоящей красавицей из тех, которые заставляют каждого встречного забывать обо всем на свете и замирать на месте, не спуская с этого чуда пораженных глаз. Но на ее красоту свой отпечаток наложили не столько годы, сколько внутренний огонь, который выжигал душу и сушил тело, в котором сгорали ее надежды и жизненные силы; огонь, вызванный не болезнями, но страданием, не временем, но болью.

Справа от трона стоял мужчина. Весь его облик говорил о том, что это — настоящий воин. Одет он был в обычный солдатский мундир, без каких-либо знаков различия, видевший лучшие времена: ремни были потертые и почерневшие от времени, местами встречались залатанные грубой, непривычной к этому делу мужской рукой прорехи. И все же существовала одна особенность: ни мундир, ни его хозяин не могли существовать друг без друга, это был монолит, который, если его разделить на части, просто рассыплется в прах. Хозяин без воинской формы, как лев без шкуры, превращался в бесформенную тушу, мундир без хозяина — в обычные солдатские обноски.

В отличие от платья, оружие воина было начищено до ослепительного блеска: за ним ухаживали, его любили и ценили. Сразу было понятно, что владелец знает толк в оружии и умеет им пользоваться.

Лицо мужчины было покрыто множеством шрамов, а глаза сверкали отвагой и яростью, как глаза волка, попавшего в западню и собирающегося очень дорого продать свою жизнь. Это был легендарный Бейдах, командир гвардии древнего

Руха. Его гордость и отвага зиждились на пропыленных и потрепанных боевых стягах, а его сердце и знания всецело принадлежали властителю Руха.

Бейдах слушал рассказ карлика с таким выражением на лице, которое бывает только у узника, осужденного на пожизненное заключение, подготовившего побег и вдруг услышавшего, как в замке его темницы поворачивается ключ. Казалось, в этот момент решается судьба Бейдаха, жить ему или умереть.

А на троне восседал юноша, даже скорее не юноша, а мальчик, очаровательный, какими бывают только дети. У него была смуглая кожа и ясные голубые глаза. И хотя он неподвижно сидел и внимательно слушал рассказ карлика, чувствовалось, что он обладает натурой живой и подвижной. Внутренний огонь, который испепелял его мать, ему, наоборот, прибавлял жизни и энергии. На шее у мальчика был большое ажурный металлический обруч — символ верховной власти. Это был Харал — самый молодой представитель дома Карадоков.

Наконец карлик закончил свой рассказ и в зале повисла тишина. Отблески пламени факела играли на лицах присутствующих и делали их таинственными и жуткими. Первым тишину нарушил молодой властитель Руха:

— Так говоришь, тень его накроет Марс?..

— Моя бабушка сама это видела, — закивал карлик. — Все знают: она была великой прорицательницей. Ее предсказания всегда сбывались. Он и есть главная угроза с Земли. Не будет его, и земляне останутся беспомощны.

Юноша обдумал услышанное и медленно заметил:

— Древние книги говорят, что ярмо пришельцев ляжет на шею марсиан на веки вечные… Но ведь пока земляне вполне обходились и без него…

При этих словах женщина, стоящая слева от трона, содрогнулась и вскрикнула. Но тут заговорил мужчина с глазами загнанного волка:

— Нет, повелитель, пришло время восстать! Мы должны начать борьбу, если в нашей крови остался хоть намек на гордость! А если там сохранилось и мужество наших предков, то мы обязательно победим. Теперь мы точно знаем, где находится голова этой змеи! До сих пор нас только краем коснулась тень рабства, а теперь пришел тот, кто эту тень превратит в затмение.

Молодой король медленно встал. Его глаза были устремлены вдаль, на лице плясали красные отблески факела.

— Бейдах! — позвал юноша.

Бейдах тут же упал на одно колено перед своим повелителем в ожидании приказа.

— Найди и приведи ко мне Парраса! — последовало распоряжение.

Старый воин с довольной улыбкой бросился выполнять приказание. Когда его шаги затихли где-то в коридорах замка, юный король обратился к карлику:

— Ты знаешь, где сейчас может быть этот землянин?

— Нет, мой повелитель. Но я отыщу его, я хорошо его запомнил. Теперь это мой кровный Долг. Только его смерть сможет облегчить мое горе.

— Да, твой кровный долг, — как эхо повторил молодой властитель. — Но долг хорош, когда он выполнен. Помнить про него и ничего не делать — это хуже, чем просто пренебрегать им.

В это время в зал вошел Бейдах в сопровождении низкого и толстого, довольно молодого на вид марсианина. Паррас был облачен в небесно-голубое одеяние, на его лице всегда играла улыбка. Глаза прорицателя сверкали как два маленьких алых светила среди опаловых туманностей. Паррас низко склонился перед троном своего властителя.

— Мне нужно такое слово, которое услышат все повелители городов, платящих дань Руху, — обратился Харал к Паррасу. — Что-то вроде того старого клича о двух лунах, только теперь мы должны будем обратить этот клич против поработителей с Земли. Передай во все города: пусть собирают свои военные силы. Армии должны быть готовы выступить в любой момент. И пусть все командующие прибудут в Рух на Военный совет. Но тайно! А ты, Ллоу, сделаешь вот что.

Карлик подбежал к трону и упал перед королем на колени.

— Пойдешь с Паррасом, опишешь подробно этого землянина, чтобы Паррас мог всюду разослать его приметы. Мы должны знать о всех его перемещениях. И помоги Паррасу донести наш клич до самых отдаленных уголков. Весь Рух должен услышать этот клич!

Карлик и Паррас поклонились и собрались уже было идти, как молодой властитель остановил их.

— Подождите! Я все думаю: какой же призыв мог бы зажечь сердца людей? — Он вдруг совсем по-мальчишески рассмеялся, и лицо зажглось воодушевлением. — Давайте возьмем самый древний клич, тот, которым пользовались еще моряки, когда на нашей планете были моря и океаны, тот, который потом стал призывом для жителей пустынь, заполонивших всю планету. Передай им, Паррас: «Грянет буря!»

Когда карлик и прорицатель удалились, молодой король спрыгнул с трона и, поцеловав мать, закружил ее по залу. Потом подбежал к Бейда-ху, выхватил у него из ножен меч, сделал им несколько стремительных выпадов и подбросил его высоко над головой. Меч, кувыркаясь, взлетел на несколько метров, завис в воздухе на секунду-другую и начал падать обратно, но не коснулся пола, потому что юноша на лету поймал рукоять и снова сделал несколько выпадов.

Старый воин со слезами на глазах наблюдал за этим мальчишеством.

А в это время в Башне Провидения карлик и Паррас уже сидели, поджав под себя ноги, спиной к спине. Их глаза были полузакрыты и обращены внутрь. Они, пользуясь телепатией, так широко распространенной среди марсиан, рассылали приказ короля всем военачальникам, а заодно рассылали всем марсианам, даже живущим в самых отдаленных деревушках, портрет Рика. Время от времени глаза карлика оживали, в них проскакивал зловещий огонек, а рот искривляла злорадная усмешка, но карлик очень быстро брал себя в руки и сосредоточивался на телепатическом посыле.

А военачальники, получавшие это послание, тут же оставляли все свои дела, отдавали короткие и звонкие, как бряцание кл'инка, приказы и с торжествующей улыбкой принимались чистить оружие. Долго им пришлось ждать, пока повзрослеет молодой король, пока в его сердце проснутся мужество и отвага его предков. И вот этот час настал.

 

Глава четвертая

С того момента, как на Марсе появился Рик, чья тень, по предсказанию старухи-прорицательницы, должна была бы накрыть планету, прошло две недели. Эдд Фаллон, глава «Земной горнорудной компании», стоял у окна, своего кабинета. Он мог часами стоять и наблюдать, как внизу копошится молодое создание его рук. Он любил эту Компанию, как мать любит свое дитя, как изобретатель, потративший всю жизнь на достижение одной цели, любит результат своего труда.

В этот момент за его спиной скрипнула дверь и раздались тяжелые неровные шаги. Эдд даже не повернул головы: он и так, по шагам, знал, что это Джаффа Штром. Да и вообще, кто, кроме Джаф-фы, мог так запросто зайти к нему в кабинет?

— Иди сюда, Джаффа, — не поворачивая головы, сказал Эдд, — полюбуйся на этот вид. Ей-богу, есть на что посмотреть.

Джаффа неторопливо, слегка прихрамывая, подошел к столу шефа, положил на него кипу

папок с отчетами, потом направился к окну. Джаффа Штром был двухметрового роста, с буграми мышц, которые так и перекатывались под обтягивающим черным комбинезоном при каждом его движении. Он был гладиатором где-то на задворках Солнечной системы, но сумел выбраться живым, заработав только небольшую хромоту, которая, впрочем, не очень-то ему и мешала. На бедре у него висел «Микки» — последняя модель ручного электрошокера.

Джаффа встал за спиной шефа и сразу же своей фигурой, как ширмой, отгородил его от остального офиса. Штром тоже посмотрел на открывающуюся из окна панораму Марса, его маленькие черные глазки, которые так и излучали жестокость, подметили каждую мелочь, но Джаффа продолжал молчать.

Эдд ударил рыжим волосатым кулаком в свою пухлую широкую ладонь, усмехнулся и проговорил:

— А ведь моя крошка растет не по дням, а по часам. Еще чуть-чуть, и она начнет играть с Марсом, как цирковой тюлень — с мячиком! Нет, Джаффа, не зря я вложил в нее столько сил и трудов. Игра стоила свеч! Теперь можно уверенно сказать: «Мы победили!»

Кабинет Эдда Фаллона находился под самой крышей высотного административного здания. Отсюда вся Компания была как на ладони. Виднелись черные громоздкие литейный и кузнечный корпуса, застекленный корпус механического цеха, невысокие, вросшие в почву входы в рудники; огороженные проволокой, стояли бараки рабочих, здесь они жили и умирали, умирали часто, слишком часто. В безопасном отдалении от всего этого раскинулся космопорт, откуда стартовали тяжелые грузовые корабли, полные фаллонита. Но видно отсюда было и простиравшееся до горизонта морское дно, превратившееся в голую пустыню. То тут, то там из земли торчали остроконечные утесы, обросшие серо-зеленым мхом. Иногда такие утесы образовывали целые гряды. С левой стороны возвышался особенно большой и высокий останец, на вершине которого, как искореженная корона поверженного императора, стоял древний город Рух. Даже с этого расстояния можно было почувствовать, что город медленно умирает. Казалось, время там остановилось и этим сделало агонию бесконечной. Один только вид этой древней столицы вызывал иллюзорный запах тлена и смерти.

Но глаза Эдда Фаллона, радостно сверкавшие при мыслях о его любимом детище, не замечали этого мрачного и печального зрелища. Марсианские древности интересовали его не больше, чем стоптанные ботинки. Вокруг грохотали камнедробильные установки, испускали масляный пот механические молоты, дышали адским жаром плавильные печи и суетились люди, которые управляли всем этим. Компания была неотъемлема от Эдда, как его собственные плоть и кровь. Компания набирала мощь, а вместе с ней набирал мощь и вес сам Эдд Фаллон.

Любимое дитя было еще очень молодо, но оно уже не по-детски сильной хваткой вцепилось в Древнюю планету, на которую вторглось дерзко, без приглашения, и теперь все категоричней диктовало ей свои условия. На Марсе было

свое центральное правительство, но оно с самого начала превратилось в марионетку. Какую-то власть, правда, еще сохраняли города-государства, разбросанные по бывшим берегам высохших морей и океанов, но они погрязли в своих заботах и не имели сил, чтобы тягаться с Компанией, а Эдда Фаллона они пока не интересовали.

До того как на планете открыли залежи фал-лонита, Марс вообще не интересовал космические корпорации, его древнее население было предоставлено само себе, но, как только запахло большими прибылями, он в мгновение ока оказался в руках предприимчивого и циничного дельца.

— Есть на что полюбоваться, — повторил Эдд Фаллон. — Я могу вот так часами стоять у окна.

— Пожалуй, да, — наконец согласился с шефом Джаффа. — Полюбоваться есть на что.

Он отошел от окна, развалился, вытянув ноги, на диване и начал рыться в нагрудном кармане в поисках сигарет. Его волосы были под стать комбинезону, кожа, как у всех выходцев с Меркурия (а люди давно поселились и там), выросших среди молний и грома Сумеречного Пояса, — немного светлее. Ходили слухи, что ныне там рождаются младенцы с хвостом и копытами, да еще и с выжженным сердцем. Но ведь слухам цена небольшая.

Фаллон наконец тоже оторвался от окна и подошел к своему рабочему столу, посмотрел на груду отчетов, которые только что принес Штром, и вздохнул:

— Господи, с каким удовольствием я вернулся бы даже в литейку. Куда угодно, лишь бы не видеть эти бумаги.

— Кого ты хочешь обмануть? — усмехнулся Джаффа. — Ты не создан ни для махания лопатой, ни для изобретательства. Ты ведь наслаждаешься своим нынешним положением, а к не-руководящей работе совершенно не пригоден. Отбери у тебя власть, направь тебя простым инженером в литейку, и ты не протянешь и недели. Тебе уже не вернуться к старой жизни.

— Да, приятного от тебя не услышишь, — решил обратить все в шутку Эдд. — Как там дела с новым набором? — решил он переменить тему разговора.

— Как обычно: отловили —и в забой. Правда, попался тут один особенный экземпляр: вынослив как лошадь. Но, пожалуй, придется ликвидировать — строптив как черт. Этакий желтоглазый дьявол. И откуда только его к нам занесло?

— Во всем, милый мой, есть свои достоинства и недостатки. Поэтому надо всегда стараться выбрать что-то среднее. Вся наша жизнь состоит из выбора среднего. Ведь даже если тебе и покажется, что ты нашел свой идеал, то не сомневайся: там тоже обязательно запрятана какая-нибудь пакость, просто ты ее сразу не разглядел. Мы не так много тратим сил и денег, чтобы держать в своих руках местные города и полицию, и потому у нас всегда есть контингент, который никто и никогда не будет искать, пускай он и не такой выносливый. Кругом полно разных бродяг, списанных звездолетчиков или просто искателей приключений. Ну, будем мы набирать более выносливых, и у нас тут же подскочат расходы на охрану. Я тебе уже сказал —ищи середину. Недаром ее часто называют «золотой».

Джаффа наконец нашел сигареты и закурил. Выпустив густую струйку дыма, он заметил:

— Все эти теории хороши, пока не вмешался закон.

— Да плюнь ты на закон, — отмахнулся Эдд. — Закон слишком далек от нас, я не боюсь его. Любой закон всегда можно купить. Уж ты-то это должен бы знать.

— Ты-то не боишься плевать на закон, — ухмыльнулся Джаффа. — А я вот боюсь, что наши визиты в старый город могут вызвать кое у кого нарекания. В Рухе все очень благостно: местный народец сидит по домам и боится высунуть нос. Все надеются, что мы сами перегрыземся с нашим контингентом и поотрываем друг другу головы. В Нью-Тауне, труднее — там «астро», народ буйный, да и про закон больше знают: того и гляди накапают в Межпланетный координационный совет.

— Брось, — отмахнулся Фаллон, — им это просто не по карману. Да и кто там будет слушать разных бродяг? Не забивай себе голову разной ерундой — твоя задача обеспечить шахты рабочими, и все.

— Что я и делаю, — согласился Штром. — Не беспокойся, остановиться я им не дам.

— А это главное, — радостно подхватил Эдд.

Рыжеволосый, коренастый Эдд уселся за стол и зашелестел бумагами. Джаффа щелчком отправил окурок в урну и сказал:

— Ты знаешь, вчера я ходил в старый город.

— И хорошо поразвлекся? — хмыкнул Эдд. — Говорят, местные бабенки знают толк в любви.

— Не понравилось мне там, Эдд, — пропустил мимо ушей колкость Штром. — Что-то не то: две недели назад такого не было. Боюсь, нас ждут неприятности.

— Это ты о чем? — оторвался от своего занятия рыжеволосый. — Что ты подразумеваешь под неприятностями?

— Город напрягся, как кошка, готовая к прыжку, — задумчиво проговорил Штром. — Напряжение так и висит в воздухе. Две недели назад, когда я был там последний раз, такого не было. Но самое неприятное, что я не могу понять причину.

— Брось меня запугивать, Джаффа, — махнул рукой Эдд Фаллон. — Марсиане в наши дела не суются. Они даже не разговаривают с пришельцами, кто бы это ни был. Да и потом, откуда им взять силы, чтобы затеять что-нибудь серьезное? Еще не было ни одного случая, чтобы они доставили нам хоть малейшую неприятность. Фалло-нит им не нужен ни под каким соусом, а в шахты марсиан мы берем только в том случае, если не хватает землян и «астро», так что нам с туземцами делить нечего.

— Ты слишком самоуверен, Эдд, — покачал головой Штром. — Поверь мне, я провел несколько лет в Арианроде, городе, вырубленном в хребтах Дарксайда. Допустим, что до людей они не дотягивают, но им не откажешь в некоторой сообразительности. Кое-что и они умеют и понимают. Скажу честно, даже я у них кое-чему поучился. Нельзя их недооценивать. К тому же они все равно считают, что их поработили. Просто потому,

что мы распоряжаемся их землей и не разрешаем, чтобы они диктовали нам свои законы.

Джаффа порылся в кармане, нашел новую сигарету, закурил и продолжил:

— Вчера в городе я почувствовал что-то такое, что проходит сквозь запертые двери, висит в каждом переулке, вибрирует в недоброй тишине. Я не могу словами описать это. И не могу объяснить, чем оно вызвано. Но я это чувствую. Кстати, знаешь, какие слова говорят местные друг другу при встрече? Этого тоже раньше не бывало. «Грянет буря!» —вот что они произносят при встрече. Рух словно помолодел.

— Грянет буря…— задумчиво повторил Фаллон.

Он почесал свои рыжеватые волосы, потом махнул рукой и засмеялся.

— Да пусть грянет! Старикашке Марсу это не повредит, а для Компании — ничего не значит. Компания выдержит любую марсианскую бурю.

Их разговор прервал зуммер устройства связи. Эдд Фаллон вместе с креслом развернулся к экрану связи и нажал кнопку.

— Вас вызывает Кахора, — сообщила секретарша. — На связи мистер Хью Сент-Джон.

— Ну давайте сюда вашего святошу, — оживился шеф горнорудной Компании и нацепил на лицо приветливую улыбочку.

— Добрый день, мистер Фаллон, — раздался в переговорнике слащавый, подобострастный голос. — Извините, если отрываю вас от дел.

— Ну что вы, — сразу же оборвал собеседника Эдд. — Для такого человека, как — вы, я всегда сумею выкроить полчаса, а то и больше. Какие проблемы не дают вам покоя сегодня? Чем занят ваш беспокойный мозг?

— Мой мозг! — фыркнул собеседник. — Я вообще начинаю сомневаться, что у меня есть нечто подобное этому органу.

Лицо, появившееся на экране связи, было усталым и выражало только одно чувство: обиду. Даже гордый орлиный нос Сент-Джона и тот уныло висел. Правда, всклокоченная шевелюра и пронзительные синие глаза говорили о том, что их хозяин только что предавался интенсивному мыслительному процессу.

Мистер Хью Сент-Джон прибыл на Марс несколько лет тому назад. Прибыл с Земли, но где он был раньше и чем занимался, так и осталось тайной за семью печатями. На вопрос о его профессии мистер Хью отвечал, что он свободный философ, подробности опускались. Он еще не успел покинуть космопорт, как начал выспрашивать, какие политические партии и общественные движения существуют на этой планете. Когда он узнал, что парламента здесь нет, партий не существует, а о демократии слышали только от перепивших звездолетчиков, то в полном смысле слова впал в транс. В трансе он пробыл около недели, а затем объявил себя основателем движения «За единство в радости». Начать он решил с объединения, оставив радость на потом. С тех пор он повсюду организовывал съезды, конференции и собрания, на которые большинство являлось только ради дармовой выпивки— и закуски. В промежутках между митингами он клянчил деньги для своего движения. Но так как на Марсе никакой активности, кроме активности «Земной горнорудной компании», не наблюдалось со дня открытия Марса как планеты, то Компания, соответственно, стала главным и единственным спонсором движения, а Эдд Фаллон — его почетным членом. Были и другие постоянные члены, которые окружили мистера Сент-Джона. Эти люди делились на две категории: одни искренне поверили в дело, другие сразу же увидели в нем бездонную кормушку.

— Неужели ваш бизнес идет не так, как хотелось бы? — почти искренне удивился Эдд.

— Разве это бизнес? — еще больше обиделся Сент-Джон. — Это и прозябанием-то не назовешь. Конечная цель нашего движения — добиться, чтобы марсиане и «астро» жили в любви и согласии друг с другом и перенимали друг у друга самое лучшее. А что происходит сейчас? Сейчас марсиане от «астро» шарахаются, как от прокаженных, а земляне и «астро» считают марсиан в лучшем случае недоносками, а в худшем… в приличном обществе этого не повторить. Скажу даже больше: несмотря на все наши усилия, отношения «астро» и аборигенов ухудшаются с каждым днем! Я в полном отчаянии!

— Думаю, Хью, это всего лишь временные трудности, не больше, — заверил собеседника мистер Фаллон, одарив его улыбкой, которой награждают родители детей, выслушав очередную наивность. — Вы мне лучше расскажите-ка, что там в ваших кругах слышно о бунте. Хотелось бы заранее узнать подробности и заблаговременно принять контрмеры. Бунт, знаете ли, не входит ни в наши, ни в ваши планы.

Отчаяние на лице председателя движения сменилось полной растерянностью, хотя искренней ли была его мина — трудно сказать: Сент-Джон от природы был великолепным артистом, и Эдд Фаллон это прекрасно знал.

— Видите ли, мистер Фаллон, — промямлил Сент-Джон, — аборигены неохотно общаются с нами. Их здесь, в Кахоре, считанные единицы. Вы же с ними больше контактируете, у вас под боком их столица, древний Рух. Я бы сам хотел, чтобы вы держали меня в курсе подобных событий…

— Господи, да ведь и мне ничего конкретного не известно, — в тон собеседнику запричитал Эдд. — Только смутные слухи, одни слухи, и ничего больше. Вся надежда на успех вашего движения. Кстати, не надо ли подкинуть деньжонок для активизации работы?

Хью Сент-Джон мгновенно оживился и закивал:

— Да, это было бы очень кстати, очень кстати. Вы знаете, мы хотим активизировать свою работу в Полярных городах. Все аборигены прямо-таки преклоняются перед тамошними Мыслителями, как перед божествами. Если мы привлечем на нашу сторону Мыслителей, то можете быть уверены, что все аборигены примкнут к нашему движению. А с «астро» мы всегда договоримся. Это будет полный успех! Мы повернем общественное мнение к нам лицом! Но мне, право, неудобно: мы и так уже слишком обязаны Компании. Возможно, для вас новая трата слишком обременительна.

— Успокойтесь, Хью, я пока еще не нищий. Так сколько надо на ваш новый грандиозный

— Думаю, пяти тысяч интеркредиток хватило бы, — почти не задумываясь, ответил председатель. — Да, пяти тысяч будет вполне достаточно.

— Хорошо, даю шесть тысяч,—великодушно кивнул Фаллон. — Понадобится еще — скажите. Чек отправлю сейчас же.

Глаза Сент-Джона затуманились:

— Прямо не знаю, что бы мы без вас делали, мистер Фаллон, — заворковал председатель движения. — Не знаю, как вас благодарить.

— Я не любитель сорить деньгами, — важно надулся Эдд. — Но Марс для меня значит не меньше, чем для вас. Меня очень волнует его будущее, и я всей душой желаю ему процветания. Что ж, успехов вам в вашем нелегком труде, мистер Сент-Джон. А сейчас прошу извинить — меня ждут неотложные дела.

— До свидания, мистер Фаллон. И еще раз спасибо за все ваши заботы.

Экран переговорника погас. Владелец «Земной горнорудной компании» расплылся в улыбке и повернулся к Штрому.

— Видел? Наивный слащавый дурак в лиловой рясе. А тоже ведь что-то-из себя строит!

— А ты уверен, что он такой уж дурак, — хитро прищурился Джаффа.

— На что ты опять намекаешь? — взорвался Эдд. — Да я это движение вскормил из ладони. Если мне понадобится, то достаточно будет подкинуть идею Сент-Джону, и его свора оторвет кому угодно голову, уверяя всех, что это и есть цель движения.

— Твоими бы устами, да мед пить, — усмехнулся Штром.

— Господи, Джаффа, да разве можно быть таким подозрительным? Во всем видишь какой-то подвох! — разозлился Фаллон. — Ты хоть себе-то доверяешь?

— Не-а, — с мрачной улыбкой ответил Штром. — Но именно поэтому я до сих пор живой и относительно здоровый.

Эдд Фаллон хотел было что-то ответить и даже открыл для этого рот, но ему помешал тревожный звонок срочной внутренней связи. Оба сразу позабыли о разногласиях. Эдд снова обернулся к экрану.

Когда Штром подошел поближе, чтобы тоже заглянуть в экран, на нем возник взволнованный, растрепанный человек в грязной спецовке. Мужчина так навис над своим аппаратом связи, что казалось, будто он так и хочет прыгнуть с экрана прямо в кабинет Фаллона. Его лицо было в ссадинах и крови.

— Неприятности на пятом шурфе, — взволнованно выпалил он скороговоркой. — Новая бригада подняла бунт. Они как взбесились!

— Докладывайте по порядку, — властно и спокойно приказал Фаллон,

— Они напали на охранников, оглушили их своими кандалами. Отобрали несколько «Микки», — взволнованно тараторил дежурный. — Потом забаррикадировались вагонетками. Они вооружены!

— Ну, конечно, и разукрасили вас они тоже с помощью электрошокеров? — презрительно хмыкнул Эдд.

Дежурный вытер ладонью окровавленный лоб, посмотрел на испачканную ладонь и ответил:

— Нет, это они швырялись в нас рудой. Но какая разница! Я говорю, теперь они вооружены и будут прорываться к выходу! .

— Ладно, успокойтесь, я сейчас спущусь, — пообещал Эдд.

Он выключил аппарат связи и повернулся к Штрому.

— Сколько в этой бригаде человек?

— Тридцать два, — не задумываясь, ответил Штром.

Эдд Фаллон переключил канал связи, и на экране появился здоровенный венерианец-альбинос. За спиной этого верзилы можно было разглядеть пирамиды оружия и еще несколько таких же громил-альбиносов. Это были солдаты Объединенных вооруженных сил Венеры, охранники. Идея нанять их, чтобы держать рабочих в узде, принадлежала Джаффе Штрому. Он-то и следил, чтобы эта гвардия ни в чем не нуждалась. А гвардии требовалось хорошая жратва, упитанные и выносливые самки да время от времени кого-нибудь хорошенько избить. Все эти «блага» Штром предоставлял им в избытке.

— Варго, — распорядился Фаллон, — возьми с собой дюжину головорезов и отправляйся на пятый шурф. Захвати большой разрядник, он может пригодиться. Там ребята решили, что им все нипочем. Докажи им обратное. С моей стороны никаких претензий к вам не будет. Но, конечно, не забывай и об интересах Компании.

 

Глава пятая

Майо МакКолл сидела на своем обычном рабочем месте — в диспетчерской будке. Диспетчерская будка представляла собой стеклянный стакан, водруженный на трехметровой высоты постамент. Отсюда Майо хорошо был виден вход в пятый шурф, из которого постоянно выезжали вагонетки с рудой.

Но вот уже почти час, как из жерла рудника не выехало ни одной груженой вагонетки.

Майо была искренним последователем Хью Сент-Джона, это он и устроил ее на работу в «Земную горнорудную компанию». Однако сделал он это вовсе не из соображений благотворительности. На нее была возложена особая миссия, которую она с удовольствием согласилась исполнить и была этим чрезвычайно горда. Конечно, она подвергала себя большому риску, но что значит опасность по сравнению с конечной целью!

Вот уже три месяца она честно выполняла работу диспетчера и наконец-то дождалась своего звездного часа: на шахте произошло то, ради чего она и сидела здесь все это время. По обрывкам разговоров в системе общей связи она поняла, что на шахте бунт. Не просто какие-то там трения с руководством, а настоящий бунт! Масштабы заговора она определить не смогла, но это ее не очень-то и интересовало: ей нужен был сам факт.

Какое-то время она еще понаблюдала, как у входа в рудник сновали люди, потом отключила луч контроля за вагонетками. Пробегающие внизу рабочие не обращали на Майо никакого внимания, им было не до нее.

Она откинулась на спинку удобного кресла, потянулась, всем видом показывая, что устала и рада неожиданному перерыву. Потом облокотилась на стол и притворилась, что с интересом наблюдает за происходящим внизу. Не меняя позы, она осторожно отодвинула рукав своего салатного комбинезона, такого же, как у остальных служащих Компании. Обнажилось тонкое запястье с изящными часиками на металлическом браслете. Девушка ногтем осторожно нажала потайную кнопку, и циферблат вместе с механизмом часов подскочил вверх. Под часами находился встроенный передатчик.

Майо склонила голову к часам и, не отрывая взгляда от устройства, сосчитала до пяти. Ее карие глаза от напряжения прищурились, красные губы и каштановые волосы только подчеркивали белизну ее кожи. Просторный комбинезон не мог скрыть гибкость и изящество ее фигуры.

— На приеме, — наконец прошептала рация. Майо, почти не разжимая губ, четко сказала:

— Итак, происшествие на пятом шурфе. Приготовьтесь к записи. Я спускаюсь в рудник-Внимание, появились «болотники» с большим электрошокером. Похоже, там именно то, чего мы так долго ждали!

— Поосторожней, Майо, — пропищала рация. — Ты понимаешь, что будет, если они тебя засекут?

— Догадываюсь. Но… внимание! Появился сам Эдд Фаллон со свитой! Там, видно, серьезная заваруха! Оставайтесь в эфире, я иду вниз.

Майо встала, прикрыла рукавом браслет с часиками, одернула комбинезон и направилась к дверце, ведущей из будки. Она сбежала по ступенькам на землю и, стараясь постоянно находиться в тени стен строений или отвалов пустой породы, начала пробираться ко входу в рудник.

В свете прожекторов наезженные рельсы узкоколейки прямо-таки сверкали: как только начался бунт, охранники сразу включили всю иллюминацию. Где-то внизу, в руднике, послышался пронзительный визг: это заработал электро-шокер. Майо ускорила шаг: не хватало еще опоздать и пропустить такое событие.

Для начала охранники установили шокер на работу широким лучом, при небольшой мощности. Рик почувствовал, как по его телу горячей волной разлилась боль. Но пока она была еще т.ерпимой. Справа и слева от него залегло человек двадцать шахтеров, остальные лежали парализованные, попавшись под шокеры охранников еще в самом начале бунта. План побега явно не удался: он был рассчитан на быстроту и неожиданность, но охрана, хотя в самом начале и лишилась нескольких ручных электрошокеров, очень быстро пришла в себя и приняла все необходимые меры, чтобы не допустить побега. Все-таки в выучке ей не откажешь. Теперь прибыло подкрепление и привезли большой электрошокер, и о побеге нечего и думать. Но и обратного пути не было: Рик прекрасно понимал, что даже если шахтеры сдадутся добровольно, им пощады не выпросить, особенно ему — инициатору побега. Оставалось одно: стоять до конца.

— У меня нет сил терпеть, — простонал один в из бунтовщиков, лежащий недалеко от Рика.—

Они сейчас еще поддадут мощности!

— Заткнись, — буркнул Рик.

Он и сам понимал, что спастись от электро-шокера практически невозможно, но все равно надеялся на какую-нибудь случайность.

Но вот на сцене появился и сам Варго. Он вышел на середину, чтобы его могли увидеть все присутствующие. Бледное лицо альбиноса, окруженное пеной белых кудрей, лучилось радостью и удовольствием, смешанными с напускной обидой, — ну прямо как классная дама, обнаружившая очередную проказу своих воспитанниц.

— Вылезайте, мальчики, — крикнул он. — Пошутили, и хватит, — всему есть предел. Будем считать это внеочередным перекуром.

Ответа не последовало. Варго растерянно огляделся по сторонам, раздумывая над тем, что делать дальше: начальство ценило рабочих, поэтому напрасные жертвы могли ему не понравиться. И решить, какие жертвы будут напрасными, а какие — нет, Варга самостоятельно не мог, эта задача не для его мозгов.

Между тем в руднике появилось начальство. Первым, слегка прихрамывая, широкими шагами быстро шел Джаффа Штром, а за ним семенил глава Компании.

Подходя, Эдд Фаллон приветливо помахал охранниками крикнул: — Этот праздник — ваш, ребята! Веселитесь на славу!

Потом он отошел к стене и аккуратно встал, стараясь не запачкать костюм. Штром сразу же взял на себя руководящую роль: он подошел к охраннику, стоящему рядом с разрядником, и тихо сказал:

— Прибавляй мощность по единице за секунду. Сейчас они сами приползут к нам, никуда не денутся.

Охранник ухмыльнулся и положил руку на рукоятку шокера.

— Считаю до десяти, — громко, чтобы его слышали шахтеры, объявил Джаффа. — После этого пеняйте на себя.

Все замерло в холодном голубоватом свете прожекторов. Рик выглянул из-за колеса вагонетки, за которым он скрывался. Первоначально шахтеры понадеялись, что вагонетки защитят их от электрошокера, но совсем не учли, что охранники будут действовать широким, расфокусированным лучом, которому вагонетка не преграда. Теперь беглецы расплачивались за эту оплошность.

Рик попробовал поднять дрожащую, полупарализованную руку, но стрелять было бесполезно: «Микки» действовал на очень, небольшом расстоянии, гораздо меньшем, чем бросок камня, а охранники, уже попавшие один раз под град кусков породы, держались теперь подальше.

Рик видел, как рука охранника чуть-чуть передвинула вперед рычажок на электрошокере. На колесе вагонетки заплясали голубоватые искры, по телу Рика пробежала дрожь, а затем оно затряслось в пляске святого Витта. Казалось, в каждый нерв попала такая вот голубая искорка и затеяла там безумный танец в поисках выхода.

Джаффа равнодушно, без всякого выражения на лице, как автомат, начал считать. Его голос камнями падал в тоннель и отскакивал там от стен. При счете «пять» один из заговорщиков взвыл и с пеной у рта, с выпученными от боли глазами закричал:

— Я выхожу! Выхожу! Не надо!

Джаффа прекратил считать и поднял руку ладонью вниз, давая понять охраннику, что с прибавкой мощности пока надо обождать. Бунтовщик полз к своим хозяевам на четвереньках, так как встать на ноги уже не мог. Он отбрасывал на стенку рудника огромную тень — казалось, следом за ним ползет гигантский черный тарантул. В воздухе разносилось только слабое побрякивание кандалов. И охрана, и беглецы напряженно следили за этой сценой, только вот мысли у них при этом были разные.

За первым шахтером последовали еще два. Потом еще четыре. Рик со злостью смотрел, как товарищи оставляют его. Он вновь попытался поднять свой «Микки», но на этот раз рука вообще наотрез отказалась подчиняться.

Когда сдавшиеся подползли, как побитые собаки, к своим мучителям, Штром дал знак охраннику продолжать и возобновил счет. Пока Штром досчитал до «девяти», ему три раза приходилось останавливать экзекуцию, чтобы дать возможность выползти еще нескольким не вытерпевшим пытки. Когда он дошел до счета «девять», с Риком оставался только один шахтер, и то лишь потому, что у него не выдержало сердце.

— Выключи шокер, — неожиданно приказал Штром охраннику.

Тот удивился странному приказу, но беспрекословно выполнил его. Пронзительный, разрывающий уши писк аппарата стих, и Рик в изнеможении ткнулся лицом в землю. По всему телу прошла теплая волна облегчения. От перенесенных только сто напряжения и боли Рик задыхался, все тело покрылось крупными каплями пота. Суставы ломила нестерпимая боль, а голова была тяжелой и казалась чужой,

— Ну что, парень? — крикнул Штром. — Согласен вернуться?

Рик молчал, стараясь до предела растянуть нежданную передышку, затем рассмеялся.

— А! Понятно, — усмехнулся Штром. — Ты считаешь, что я все равно прикончу тебя, как зачинщика, и потому боишься.

Ответ Рика трудно было разобрать на таком расстоянии, но смысл его все поняли очень хорошо. Штром понимающе кивнул, потом сделал знак венерианцу, стоящему за пультом управления электрошокером, и поменялся с ним местами.

Он по-хозяйски, со знанием дела и любовью провел руками по рычагам и кнопкам управления.

Шахтеры с бледно-зелеными лидами, а некоторые и испачканные рвотой, с опаской прижались к дальней стенке рудника. Охранники на всякий случай последовали их примеру. Все замерли в ожидании. В тоннеле повисла напряженная тишина, слышно было только надсадное дыхание тех, кто только что испытал на собственной шкуре мощь излучателя. Но Штром не торопился; он с удовольствием закурил, сделал несколько затяжек, затолкал коробок спичек в пачку с оставшимися сигаретами, прикинул вес на руке, затем, тщательно прицелившись, бросил пачку туда, гда прятался «желтоглазый дьявол» по имени Рик. Все это он проделал очень легко и непринужденно, но пачка, однако, громко стукнулась о стену над головой Рика.

Рик подобрал подачку, сел, привалившись спиной к стене, и с наслаждением закурил. Он делал глубокие затяжки, и ему казалось, что никотин придает силы. В напряженной атмосфере отчетливо слышалось гудение осветительных ламп.

Рик задрал голову и посмотрел на потолок. Высоко, прямо над ним, было вентиляционное отверстие, забранное проволочной сеткой. Но сбежать через него не представлялось никакой возможности. С первого же дня, как только Рик попал на шахту, он искал возможность бежать: вентиляционные отверстия в первую очередь привлекли его внимание. У самого выхода из рудника находился главный силовой рубильник, на стенах, правда, висели и другие выключатели,

эти относились только к осветительным секциям. Но Рику не добежать ни до одного из них. Прямо за спиной у него начинался спуск в тоннель, но этот тоннель кончался тупиком и не имел никаких боковых ответвлений. К тому же он был почти прямой и хорошо простреливался на всю длину.

Когда Рик с товарищами задумывали побег, они рассчитывали воспользоваться главным выходом, обезвредив охрану, поэтому о других вариантах даже не задумывались. Но их план с треском провалился. Продолжая курить, Рик внимательно осматривал стены. Вдруг его взгляд наткнулся на дыру, которая располагалась прямо напротив него. Это был заброшенный штрек. Трудно было сказать, куда он ведет. Он мог так же, как и тоннель у Рика за спиной, заканчиваться тупиком, а мог и соединяться с сетью нор, которые проделали доисторические черви, когда здесь было море. После того как море высохло, стенки этих нор окаменели, и под землей образовались целые лабиринты.

Но как ни крути, в обоих случаях это была верная смерть, только в первом — быстрая, а во втором — медленная. В довершение всего добраться до этой дыры под прицелом электрошо-кера было бы все равно, что допрыгнуть до Фобоса.

Джаффа докурил свою сигарету, бросил окурок на землю и тщательно его погасил: он уже давно работал на руднике и привык неукоснительно выполнять правила противопожарной безопасности. Покончив с окурком, он повозился с рычагами управления и дал пробный выстрел.

Теперь луч был сфокусирован в иглу, а аппарат при работе издавал еще более истошный визг.

Тонкая струя ослепительного потрескивающего пламени лизнула стену над головой у Рика. Ему на голову и плечи сыпались брызги расплавленного камня. Один из шахтеров, стоящих у стены, отвернулся: его начало рвать.

Рик моментально скорчился под защитой колеса вагонетки, его кошачьи ярко-желтые глаза горели в темноте злобой и яростью. А тем временем Джаффа возился с точной наводкой, его лицо не выражало никаких эмоций: ни удовольствия, ни даже просто интереса. Он тщательно навел прицел на колесо, за которым укрывался Рик, и закрепил аппарат.

Мощный разряд, ударивший в колесо вагонетки, обжег Рика. Даже на расстоянии он почувствовал, как нагрелось железо, как по нему заплясали голубоватые искорки. От исходящего от колеса жара пот у Рика на лице мгновенно высох, от яркой вспышки, как у электросварки, заболели глаза. Рик попробовал было перебраться под защиту другого колеса, но яркая вспышка над головой заставила его тут же залечь. Катясь по полу туннеля, Рик попробовал найти более надежное укрытие, но поблизости ничего такого не было, к тому же луч оказался намного проворнее его.

Пришлось вернуться на исходную позицию. Луч еще раз ударил в колесо и затих. «Интересно, как долго может продолжаться эта игра?» — подумал Рик.

«Вот тебе и еще одна развилка», — усмехнувшись, подумал он. Если он сейчас выйдет, то его

или изобьют насмерть, в назидание другим, или он так и окончит свои дни в кандалах в этом проклятом руднике. Разница только во времени. За колесом вагонетки долго не просидишь.

Оставалось одно: попробовать прошмыгнуть в заброшенный штрек, может быть, там он столкнется с новой развилкой. Рик оценивающе прикинул расстояние и начал готовиться к решительному рывку.

Вот в этот-то момент за спиной охранников раздался взволнованный женский крик:

— Прекратите немедленно!

Все замерли; тишину рудника нарушал только стук поспешных легких шагов. Но уже через несколько секунд среди охранников пробежал удивленный шепоток. Голубые искорки не плясали по колесу, и Рик рискнул высунуться и взглянуть, что происходит.

Он сразу увидел направлявшуюся к начальникам Компании девушку. Несмотря на серьезность своего положения, Рик сразу определил, что девушка прехорошенькая: под бесформенным комбинезоном угадывалась точеная фигурка, пышные каштановые волосы, колышущиеся в такт ее поспешным шагам, обрамляли раскрасневшееся от волнения личико с тонкими чертами, карие глаза сверкали гневом и возмущением. Девушка, не обращая ни на кого внимания, шла прямо к Джаффе Штрому, и весь ее вид говорил о том, что она не собирается никому дать спуску.

— Прекратите! — на ходу кричала девушка. — Это преступление!

Когда она приблизилась к Штрому, Эдд Фал-лон отошел от стены, у которой стоял все это время, и с похоронной миной встал за спиной у девушки.

Джаффа убрал руки с пульта управления электрошокером и мягко, почти доверительно сказал:

— Я прекратил по первой вашей просьбе. Вы, наверное, и сами это видите. Так что не надо так переживать: мы сейчас все уладим,

— Мало того, что вы заковываете людей в цепи и лишаете их свободы, — не унималась девушка, — так вы еще и готовы убить их за малейшую провинность. Вы попираете все законы!

Джаффа не спеша, с ленцой, отошел от пульта, не забыв подтолкнуть стоящего рядом венерианца, чтобы тот занял его место, и, галантно улыбаясь, сказал:

— Неужели я делаю такие ужасные вещи, мисс? Вы, наверное, что-то не так поняли.

— Прекратите валять дурака! Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, и прекрасно знаете, что каждое мое слово — сущая правда.

— Вы что-то недопонимаете, мисс, — все так же миролюбиво ворковал Джаффа. — Просто вас кто-то ввел в заблуждение.

— Хватит паясничать! — продолжала наступать девушка. — То, что я говорю правду, понимают все, кто здесь присутствует.

— Надо же, все понимают… А может, действительно все понимают?

В этот момент Джаффа сделал молниеносное движение, как змея, рывком бросающаяся на свою жертву, и схватил девушку за ворот комбинезона. Подтянув девушку к себе, он склонился к ее лицу, от его миролюбия не осталось и следа. Он зло прошептал:

— А может быть, вы хотите, чтобы мое чистосердечное признание услышал кто-то другой? Хотите, чтобы я для него сам, по доброй воле, принял все ваши обвинения? Вы принимаете меня просто за дурака или за полного идиота?

Свободной рукой он начал ощупывать карманы девушки, та сопротивлялась изо всех сил и пыталась колотить Джаффу левой рукой. Но силы были далеко не равны. Ничего не найдя в карманах, Джаффа Штром ухмыльнулся и поймал левую руку девушки.

— А вы вовсе не оригинальны, — разочарованно сказал он, задирая рукав комбинезона. — Я-то рассчитывал найти что-нибудь необычное.

Джаффа сорвал браслет с часиками и, бросив его себе под ноги, с хрустом ударил каблуком.

Наблюдавший эту сцену Фаллон присвистнул и сказал:

— Пожалуй, лучше отвести ее в офис. Штром, ни слова не говоря, кивнул. Теперь в

его глазах играла добродушная насмешка. Девушка уже не сопротивлялась, воротник ее комбинезона почти оторвался и в прорехе просвечивала молочно-белая нежная шея. Пленница покорно ждала решения своей участи.

— Какая у вас силища, — с нотками восторга прошептала пленница.

После пережитого ее начало трясти, она вдруг закрыла глаза и обессиленно склонила голову на грудь Джаффе.

— Похоже, я основательно влипла, — почти беззвучно выдохнула она. — Плакала теперь моя работа в Компании.

— Не без этого, — хмыкнул Штром.

— А вы меня не убьете, — то ли спросила, то ли констатировала факт девушка.

— Все будет зависеть от… ммм… обстоятельств, — неопределенно пообещал Джаффа. — Время покажет…

Девушка подняла ресницы и томно взглянула на Джаффу.

— Я так не хочу умирать! Я так молода!

Джаффа от души расхохотался и одним сильным рывком развернул девушку так, чтобы она могла смотреть ему в глаза, которые оставались твердыми и жестокими.

— Не слишком ли ты торопишься, крошка, продемонстрировать все, чему тебя учили? — поинтересовался Штром.

— Какая разница? — уныло вздохнула Майо. — Мне теперь дорога каждая минута.

— Ой, врешь, милочка. Ой, врешь, маленькая хорошенькая лгунья.

Девушка ничего не ответила, а только прикусила свои пухленькие нежные губки.

— Не строй из себя дурочку, — продолжал, посмеиваясь, Джаффа. — Я ведь могу прочитать все твои мысли.

— Вы, наверное, очень проницательный и умный человек, — прощебетала девушка. — А я вот часто сама путаюсь в своих мыслях. Особенно в такие минуты.

Джаффа снова засмеялся, правда, теперь в его голосе звучали даже нотки нежности. Он наклонился и, обняв девушку за плечи, поцеловал.

Поцелуй длился долго, и все присутствующие с ухмылкой наблюдали эту сцену. Но идиллия закончилась неожиданно для всех: девушка, так и не отрывая своих губ от губ пленителя, коленом нанесла точный и сильный удар прямо в самый низ живота Штрома. Джаффа выпустил девушку, вытаращил глаза от боли и сложился пополам.

Рик восторженно закричал. Девушка нанесла еще один удар ногой, теперь точно под коленную чашечку, стараясь выбить ее с ее привычного места.

— Я, кажется, и сама разобралась со своими мыслями! — уже на бегу крикнула она.

Джаффа Штром стоял посередине площадки, согнувшись пополам и держась обеими руками за больное место. Весь рудник сотрясался от громового хохота: и охранники, и шахтеры от души ржали над незадачливым мучителем. От боли Штрома вырвало, но это только прибавило веселья. Эдд Фаллон попытался схватить пробегающую мимо него девушку, но он со своей комплекцией был с детства неуклюж, и Майо без труда увернулась от него. Девушка уже была на прямой дороге к выходу из рудника, но тут впереди появилась тень охранника. Единственный путь к спасению оказался блокирован. Девушка на мгновение замерла в растерянности.

— Выключай свет! Свет! — выкрикнул Рик из своего укрытия, тыча рукой в сторону главного рубильника.

Девушка сразу поняла его мысль, убедилась, что между ней и главным рубильником никого нет, и резко метнулась в нужном направлении. Ей, в отличие от Рика, до рубильника было рукой подать,

— Не стрелять! Взять живой! — взревел Фаллон.

Он бросился за беглянкой в сопровождении шестерки охранников-«болотников». Маленькая фигурка в зеленом комбинезоне неслась быстрее метеора. К этому моменту ожил и Джаффа, правда, он еще не мог полностью выпрямиться, но на ногах держался намного тверже, чем Рик мог этого ожидать, исходя из собственного опыта. Лицо у него словно окаменело и не выражало ни злобы, ни боли. В несколько неуклюжих прыжков он оказался около электрошокера. Одним ударом отшвырнул от пульта управления альбиноса — венерианца и сам положил руки на рычаги. От неожиданности охранник потерял равновесие, упал и, очевидно, ударился головой, потому что остался неподвижно лежать на полу, но Джаффа даже не взглянул на него, а сосредоточил все свое внимание на оружии. К счастью для девушки, вести прицельный огонь Джаффе мешали бросившиеся вместе с Эддом в погоню охранники, которые частично перекрыли ему обзор. Вспыхнувший луч электрошокера проскочил между двумя охранниками, слегка опалив им бока, и ударился в стенку в метре от беглянки, но та, не обращая на него внимания, продолжала рваться к цели: она видела в этом свой единственный шанс на спасение.

— Прекратить стрельбу! — закричал Фаллон, — Она нужна живая! Я сам буду ее допрашивать!

Но Штром, не обращая внимания на приказ, выстрелил снова. Охранники — венерианцы уже рассыпались по сторонам, давая возможность для прицельной стрельбы. Девушка упала на землю, но движения не прекратила: теперь она просто катилась в сторону рубильника по полу. Луч электрошокера едва не задел девушку, еще чуть-чуть, и ей бы несдобровать…

Рик, о котором в данный момент все забыли, понял, что пора действовать и ему. Он вполне бы мог сейчас под шумок проскочить в заброшенный штрек и скрыться, но его останавливало чувство солидарности к девушке. Он не понимал, откуда она взялась и что ей здесь было надо, но бросить ее на произвол судьбы не мог.

Рик издал воинственный клич, который отвлек внимание Джаффа от беглянки, и выскочил из своего укрытия. «Микки» был все еще бесполезен, и он запустил в Штрома тяжелым, зазубренным куском руды. Этот импровизированный снаряд угодил точно Джаффе в лоб, и тот повалился рядом с поверженным им несколько секунд назад венерианцем. В этот момент свет в туннеле погас.

У электрошокера, видимо, был автономный источник питания: голубоватый луч продолжал светиться, благодаря чему полной темноты в тоннеле не образовалось. Но оставшийся без управления ствол начал бестолково поворачиваться в разные стороны.

Рик быстро сориентировался в полумраке: он заметил тень девушки, бежащей ему навстречу.

Ее никто не преследовал, по-видимому, боясь попасть под луч злектрошокера. Вокруг царила суматоха и неразбериха, как во время праздничного карнавала: кто-то кричал восторженно, кто-то выкрикивал угрозы, кто-то куда-то бежал, кто-то просто пытался не попасть под ноги остальным. Несколько охранников ухватились за ствол электрошокера и с криком «Поберегись!» попытались вручную навести его на цель, но при этом они слабо представляли себе, где именно находится эта цель, поэтому начали без разбору поливать огнем во все стороны. Это только усугубило неразбериху.

Рик со всего разбегу столкнулся с девушкой и, схватив ее за руку, повалился на землю. Этот маневр пришелся как раз, кстати, так как именно в этот момент над их головами проскользнул луч электрошокера. А в следующее мгновение они уже нырнули в черную дыру заброшенного тоннеля.

Уже через несколько метров тоннель поворачивал, причем довольно круто. Несколько охранников ринулись за беглецами, но, очевидно, венерианцы хуже ориентировались в темноте, потому что, не разглядев поворота, врезались в стену и устроили свалку. В довершение всего в тоннель попал луч электрошокера, поразив несколько преследователей и введя в панику остальных. Это очень помогло беглецам.

— Скорее! — поторапливал Рик девушку. — Сейчас они наведут порядок, и нам будет уже не сладко.

Они бежали теперь в полной темноте, натыкаясь на стены, спотыкаясь о кучи мусора на полу, сталкиваясь друг с другом. Несколько раз Рик думал, что они попали в тупик, но каждый раз ощупью находил очередной поворот, и беглецы устремлялись дальше. Спустя некоторое время пол штрека изменил свой рельеф: теперь он был не плоским, а вогнутым, как в трубе, и ребристым. Зато совершенно пропали кучи мусора. Стены тоже стали вогнутыми, ребристыми и волнистыми. Похоже, беглецы попали в нору, прорытую ископаемым червем.

Почувствовав, что погоня или отстала, или потеряла их, они сбавили скорость, а потом и вовсе остановились. Тишина в штреке стояла такая же густая, как и темнота, и нарушалась только их тяжелым дыханием. Девушка инстинктивно придвинулась поближе к Рику.

— Они побоялись преследовать нас, — прошептала она.

— А зачем им нас преследовать? — пожал плечами Рик. — Сейчас приведут чернецов и пустят вдогонку. Эти быстро найдут.

Тишина давила на уши, а в голове стучала кровь.

— Это что, нора древнего червя? — поинтересовалась девушка.

— Думаю, так оно и есть, — ответил Рик. — Хотя точно в такой ситуации сказать трудно.

— А отсюда можно выбраться?

— Понятия не имею, — ответил Рик. — Эта нора может вывести нас в следующий штрек рудника, тогда мы вернемся в родную Компанию. Может завести в тупик, что означает почти верный конец. А бывает, такие норы подходят к самой поверхности и там потолок обваливается. Это был бы выигрышный вариант. Куда мы попадем, идя по этой норе, одному Богу известно.

За две недели, которые Рик провел на руднике, он постарался узнать о порядках на нем как можно больше. Все это время он искал возможность бежать и хотел быть к этому готовым.

— У нас не очень-то большие шансы спастись, да? — поинтересовалась девушка, хотя в голосе ее особого страха Рик не почувствовал.

— Я бы на нас с тобой много не поставил, — уклончиво ответил он.

Они замолчали и уселись на пол, прислонившись спинами к стенке норы. Их объединяло желание выжить и опасность, угрожающая обоим. Какое-то время они молчали, только тяжело дышали.

Первым нарушил тишину Рик.

— Как тебя зовут? — поинтересовался он.

— Майо МакКолл. А тебя?

— Ричард Гунн Укхардт. Но обычно меня зовут просто Рик.

— Очень приятно, — грустно улыбнулась в темноте девушка.

— Мне тоже, — признался Рик, — А ты смелая. Ловко ушибла этого гада,

— Да и ты, наверное, основательно встряхнул ему мозги.

— Жаль, что только встряхнул, а не вышиб из черепушки. Хотел бы я встретиться с ним еще разок, правда, при других обстоятельствах, Я бы нашел способ с ним посчитаться.

— А с Фаллоном?

— И с ним тоже. Вообще, у меня теперь большой должок перед всей этой вонючей шайкой. — В голосе Рика появилась ярость: — Вышвырнуть бы их отсюда к…

— Может быть, если все пойдет как надо, тебе предоставится такая возможность, — многообещающе прошептала девушка.

— Я что-то не совсем тебя понимаю, — признался Рик. — Может, объяснишь подробнее?

— Вот останемся в живых, тогда и расскажу, а сейчас какой смысл? — возразила девушка. — Наверно, пора идти. Тут, кажется, развилка. В какую сторону пойдем?

«Ну вот, еще одна развилка», — подумал Рик, а вслух сказал:

— Ты, с какой от меня стороны?

— Слева, — после недолгого замешательства ответила девушка.

— Отлично. Вот туда и пойдем, — не задумываясь решил Рик, — и будем молиться, чтобы нам повезло.

 

Глава шестая

В полуразрушенных стенах древнего города по-хозяйски разгуливал вечерний бриз. Солнце уже скрылось за горизонтом, а над западными пустынями медленно разгорался Фобос. Рух по своему обыкновению отгородился от ночи ставнями и дверными запорами. Но, в отличие от последних ночей, сейчас в городе никто не спал. Как только темнота укрыла улицы древней столицы от постороннего взгляда, там началось тайное движение. Какие-то темные тени беззвучно проскальзывали через секретные ворота внутрь города и торопливой походкой направлялись к холмам, где стоял Королевский замок, и исчезали там в одном из потайных ходов.

Очутившись внутри Королевского замка, пришельцы сбрасывали свои темные нищенские накидки и превращались в воинов. Здесь собирались бойцы со всей округи, всех цветов кожи, гиганты и пигмеи, в мундирах разных городов, но всех их объединяла одна черта: взгляд загнанного волка.

Открыв чужим взорам свой боевой наряд, эти воины проходили в Тронную залу. Сегодня посреди нее стоял огромный стол из кроваво-красного дерева, за многие века он был до блеска отполирован локтями не одного поколения военачальников. А над столом возвышался трон, на котором восседал юный король, напряженный, как натянутая тетива. Рядом с троном, как всегда, стоял неизменный Бейдах, его глаза сверкали огнем цвета обнаженной боевой стали.

У сидевших вокруг стола лица были суровыми и мужественными, и это еще больше оттенялось блеском эполет и наград. Собравшиеся хранили гордое молчание. А среди этого сурового величия сновала маленькая неказистая тень карлика Ллоу. Карлик приближался к каждому воину и шепотом задавал ему на ухо один и тот же вопрос, который начинался с имени «Рик». Но в ответ хмурые воины только отрицательно качали головами.

В то же самое время, в стороне от собравшихся, в верхних покоях башни, носившей имя «Башня Провидения», сидел ясновидящий Пар-рас, склонив свое еще молодое лицо над магическим сосудом. Мысль провидца пересекала высохшие моря и обветренные пустыни, пыльные холмы и безводные лощины, прикасалась к другим умам и задавала единственный вопрос: — Где Рик?

Но оба вопрошавших получали один и тот же ответ:

— Пока не нашли.

— Ждите и ищите, — говорили им Паррас и Ллоу. — Долг крови должен быть оплачен. Грянет буря!

— Грянет буря! — отвечали вопрошаемые. Марс готовился к войне, в которой марсиане обретут или победу, или смерть. Это будет настоящая война, такая, каких цивилизация Марса не видела со дня своего зарождения, а не мелкая стычка между умирающими городами-государствами. Все воины понимали это и готовились к роковому часу.

Последнее время на Марсе пели только песни войн былых времен, про воинскую отвагу и доблесть. Вспоминали легенды о древних героях и верили, что их великий дух проснется и поселится в воинах теперешних.

Нынешний король был молод, дерзок и смел, и своим юношеским задором только усиливал веру в победу. О поражении никто не говорил, в него просто никто не верил. В сердцах людей зажглись вера и надежда, и от этого умирающие города словно в один миг помолодели, преобразились. Теперь в них чувствовалась пробуждающаяся жизнь, как бывает на Земле в конце зимы, когда тает снег и на деревьях внезапно набухают почки.

А Рик в это время находился в самом центре подземного лабиринта. И он, и его спутница уже потеряли счет времени, продолжая пробираться по норе жившего много веков назад червя. Они понятия не имели, в какую сторону надо идти, чтобы выбраться на поверхность Марса и, оказываясь на развилках, наугад выбирали свой путь. Их глаза уже устали от кромешной тьмы, руки саднили от постоянного ощупывания стен, а конца путешествию так и не предвиделось.

Внезапно Рик коснулся плеча Майо и прошептал:

— Тише! Слышишь?

Они замерли и прислушались. Звук, раздававшийся у них за спиной, становился все более отчетливым. Сомнения не было: это был шум торопливо бегущей толпы.

— Что будем делать? — поинтересовалась Майо.

— А что нам остается? Только вперед! Сбить их со следа нам не удастся. Все, что у нас есть, — это «Микки», но сдается мне, что против чернецов он бесполезен. Устала?

— Еще не очень. Сил у меня пока достаточно. А что будет, если нас все же поймают?

— Вот поймают, тогда и будем думать об этом, и узнаем на собственной шкуре. А сейчас лучше не рассуждать, а действовать. Пошли!

Они тронулись дальше. Здесь, в норе червя, идти было несколько легче, чем в штреке: пол был довольно гладкий, мусора не попадалось, повороты были скругленными и плавными. Рик уже потерял счет пройденным развилкам и перекресткам, не представлял себе и то, сколько еще им осталось пройти в этом темном лабиринте и чем кончится путь. Но выбора не было: надо идти вперед, так как за ними по следам, ориентируясь на запах, спешила целая свора чернецов.

Однако, как ни торопились беглецы, преследователи сокращали расстояние с каждой минутой.

Наконец Рик пропустил Майо вперед, а сам немного отстал.

Но тут Майо тихо вскрикнула и, судя по звуку, упала. Рик поспешил к ней, под его ногами раздался сухой хруст, и он, споткнувшись, тоже не устоял. Теперь он почувствовал, что рельеф дна норы изменился: казалось, здесь оно состояло из плотно прилегающих друг к другу колец. Далее нора расширялась и уходила вверх.

Тишину нарушил взволнованный голос Майо.

— Тоннель кончился, — задыхаясь, сообщила она. — Рик, мы в тупике!

— Давай сюда, — позвал ее Рик.

Хотя он пропустил девушку вперед, она почему-то оказалась снизу. Рик протянул ей руку и подтянул к себе. Теперь они с трудом, на четвереньках, пробирались по забирающей кверху норе. Но вот голова Рика уперлась во что-то твердое. И этот путь закончился тупиком, хотя на ощупь препятствие было совсем не похоже на горную породу.

Рик с шумом выпустил из груди воздух, рухнул на пол и, стараясь расслабиться, прислушался к стуку собственного сердца. Оно, казалось, громыхало на весь подземный ход, тело покрылось холодной испариной. Майо добралась до него и, прерывисто дыша, вытянулась на полу рядом.

Они снова услышали шум погони, теперь звуки стали совсем ясными. Отдышавшись, Рик немного спустился вниз и сел лицом к звукам. Он вынул «Микки» — единственное оружие беглецов, вытянул руку, насколько позволяла длина цепи, и ободряюще похлопал Майо по плечу. И тут Майо задала совершенно неожиданный, но вполне логичный вопрос:

— Слушай, Рик, а куда мы попали? Что нам закрывает путь? Ведь червь-то куда-то уполз.

— А черт его знает, куда он делся, — ответил было Рик, но тут же чуть не подпрыгнул. — Понятно! Это и есть тот самый старик Выползень. Понимаешь, он полз-полз, да и помер. Так тут и остался. А потом окаменел. Ответ ясен как день.

Но догадка оказалась совсем не радостной: раз Выползень помер, то дальше дороги явно нет. Рик грустно усмехнулся и стукнул рукояткой электрошокера по окаменевшей шкуре доисторического животного. К полному его изумлению, звук получился глухой и гулкий, как в пустой бочке. Он тут же вспомнил про хруст у себя под ногами. Подстрекаемый слабым проблеском надежды, он соединил обе руки и что было силы ударил ими по стене. От удара весь тоннель содрогнулся так, что они чуть не скатились обратно вниз.

— Эх, сюда бы сейчас кирку или кувалду, — посетовал Рик.

И вдруг снова рассмеялся. Он поудобней сел, сдвинул кольца наручников как можно ближе к кулакам, а сами кулаки обмотал цепью и принялся за работу.

Шкура Выползня дала трещину как раз в тот момент, когда в конце норы показалась стая чернецов. После небольшого замешательства преследователи полезли наверх. Беглецы к этому моменту забились в узкую щель между окаменевшей шкурой и горной породой, поэтому чернецы могли добраться до них только с одной стороны и только по одному.

Вопреки предположениям Рика «Микки» не подкачал. Первые два или три преследователя если и не лишились чувств, то заметно ослабли и сорвались вниз, увлекая за собой лезущих сзади. Внизу образовалась свалка. Майо неплохо справилась со своей задачей. В душном тоннеле запахло животными. Отлично выдрессированные чернецы кувыркались с глухим рычанием, которое Рик заглушал грохотом ударов. Но тут появилась новая трудность.

— «Микки» отказал, — сообщила Майо. — Видимо, кончился заряд.

— Перебирайся сюда, — приказал ей Рик. — Я тут проделал небольшую дыру. Попробуй ее расширить.

Они поменялись местами. Теперь арьергард прикрывал Рик. Он сразу услышал, как девушка с жаром принялась за работу. Отколотые куски Выползня падали прямо на него.

В этот момент лапа чернеца ухватила Рика за ногу и потащила вниз. Он кое-как вырвался. Его руки представляли сплошное месиво из крови, мяса и металла, но, забыв о боли, он со всего размаха ударил подползающего чернеца. Впервые за все это время он услышал, как чернец завизжал от боли.

Рик молотил не переставая. Теперь к крови на его руках добавилась вонючая слизь, которая, вероятно, служила чернецам чем-то вроде крови. Появился и новый запах — тошнотворный, сладковато-кислый.

Но чернецов оказалось слишком много. Они так и тянули Рика вниз. Рик попробовал дать рукам отдохнуть и стал лягаться. Но место свалившегося зверя тут же занимал другой. И вот наступил момент, когда очередной преследователь изловчился обеими лапами обхватить Рика за ноги. Стараясь высвободиться, Рик извивался всем телом. На какое-то мгновение он вырвался и сделал несколько сильных ударов руками, но тут его снова схватили и потянули вниз…

Откуда-то сверху донесся голос Майо: — Рик! Рик, давай быстрее сюда!

Он еще раз попытался вырваться, но силы были уже на исходе… И вдруг произошло что-то новое: сверху вниз обрушился какой-то вихрь и увлек с собой вниз всю барахтающуюся компанию преследователей. Появилась рука Майо, которая схватила Рика за шиворот и изо всех сил потянула его наверх. Основная масса чернецов копошилась где-то внизу, на Рике висел один-единственный, который бульдожьей хваткой вцепился в его одежду. Наконец Рик ударом оков сбросил с себя и этого и исчез в проделанной Майо дыре.

В следующий миг в отверстие попробовали пролезть два чернеца, но так как они попытались сделать это одновременно, то, естественно, застряли в узком проходе.

За лазейкой лежал довольно просторный коридор: если шкура Выползня окаменела, то его внутренности превратились, как и положено, в тлен. Под ногами беглецов была пыль, она поднималась клубами и душила застрявших чернецов. А Рик и Майо брели вперед, не выбирая пути, подгоняемые только инстинктом сохранения жизни.

Вдруг Рик почувствовал, что обстановка каким-то образом начала меняться. Он прислушался и понял, что произошло.

— Обвал! — прохрипел он. — Я уже побывал под таким. Так трясутся стены тоннеля, когда где-то рушится потолок.

Вскоре Майо убедилась, что опасение Рика было вполне оправданным. Они чуть было не ударились в панику; кругом темнота, поднявшаяся пыль и в довершение всего повсюду хруст ломающегося камня.

Внешняя оболочка червя, очевидно, намертво срослась не с матерой породой, а со слоем ила, превратившись в нечто вроде глины, твердое, но ломкое. Шахтеры всегда остерегаются таких пластов. Чем шире подобный слой, не укрепленный коренной породой, тем он опаснее.

Откуда-то сзади до беглецов донесся жалобный визг. Похоже, преследующие их чернецы попали под настоящий обвал.

— Слушай, Рик, — вдруг испуганно сказала Майо, — а ведь когда мы достигнем головы червя, то уходить будет некуда: впереди сплошной камень, а сзади — обвал.

Но Рик не успел ей ничего ответить; послышался страшный треск, и часть потолка рухнула, поранив Рику плечо. Но это было только начало: сзади их догонял еще более страшный грохот. Теперь их по пятам преследовал обвал, который накрыл чернецов.

Молодые люди задыхались от пыли, она оседала в легких и, казалось, превращалась там в

каменную корку. Проход постоянно сужался, и наконец беглецам пришлось встать на четвереньки и двигаться друг за другом. Но вот ползущая впереди Майо обреченно произнесла слово, которого они так боялись: — Тупик!

 

Глава седьмая

Когда в пятом штреке стало понятно, что «желтоглазый дьявол» вместе с девицей ускользнули в заброшенный тоннель, Джаффа сразу же велел Варго отправить по их следам самую злобную стаю чернецов. После этого он с Фаллоном обошел всю территорию и вернулся в кабинет Компании. Эдд, как только вошел в кабинет, тут же направился к небольшому бару и налил себе и Джаффе настоящего виски, которое здесь, на Марсе, было в большой цене.

Эдд уселся за свой письменный стол, сделал несколько глотков и сказал Штрому:

— Этих беглецов надо непременно поймать. Парня казнить в назидание всем остальным желающим смазать пятки, а девицу — допросить, и допросить хорошенько. Мне очень хочется узнать, кто же это строит против мне такие козни. И постарайся выяснить, как эта девица попала к нам в Компанию.

— Беглецам никуда не деться, — спокойно ответил Джаффа, усаживаясь, как обычно, на диване. — Схемы шахт у них нет, а плутать там вслепую — верная смерть. К тому же дрессированные обезьяны их очень быстро выследят. Им от нас не уйти. А насчет второго вопроса, то неужели ты сам не понимаешь, кому здесь, на Марсе, могла встать поперек глотки твоя Компания?

— Ты опять намекаешь на Сент-Джона?

— А на кого же еще? Пока на Марсе существует Компания, он вряд ли добьется хоть какого-то успеха.

— Но ведь без наших денег он не проживет и дня! Зачем ему рубить сук, на котором он сидит?

— Вот здесь ты не прав. Он считает, что, как только он покончит с Компанией, то его акции подскочат вверх. К нему в объятия бросятся как «астро», так и марсиане. И заметь, не с пустыми руками.

— Он больше не получит от меня ни гроша, — зло процедил Фаллон.

— А это ты зря. Надо делать вид, что ты ничего не подозреваешь, что все идет по-прежнему. Пока он у нас в руках, он бессилен. Сегодня мы выяснили, как он собирается покончить с Компанией. План не самый лучший. А кроме того, Сент-Джон приносит нам и пользу: его ребята постоянно в курсе, что творится у марсиан, а нам это тоже небезынтересно.

— И все равно, девицу надо поймать и получить от нее подтверждение твоих слов. Не верю я, чтобы такое ничтожество, как Сент-Джон,

задумало такую большую и рискованную игру. Я одним движением руки могу смести, всю его организацию с лица Марса. Надо бы остановить выплату по последнему чеку, который он получил.

— Думаю, что уже поздно, — усмехнулся Джаф-фа. — Готов держать пари на любую сумму, он уже обналичил твой чек. Выбрось эти заботы из головы: я отвечаю за безопасность Компании и, как видишь, справляюсь с этим неплохо.

Их разговор прервал зуммер внутренней связи. Эдд повернулся к экрану и нажал кнопку. На экране появилась огромная голова Варго.

— Ну, что там с нашими бунтарями? — сразу поинтересовался Фаллон.

Лицо Варго приняло виноватое выражение.

— Из всей своры, которую я послал за ними, вернулось всего три обезьяны, и те изрядно потрепанные. Похоже, они нагнали беглецов и устроили там свалку, которая вызвала обвал. Вернувшиеся чернецы ободраны и покрыты пылью и грязью. Всех остальных похоронил обвал.

— Жаль, — только и сказал Эдд и выключил устройство связи. — Жаль, — повторил он, уже обращаясь к Штрому. — Ну что ж, придется поверить тебе на слово. Проверь на всякий случай заново весь персонал Компании: у девицы могли остаться помощники.

— А ведь я помню эту девицу, — хихикнул Джаффа. — И на работу ее брал не кто иной, как ты. Правда, ты это сделал по просьбе нашего друга Сент-Джона, а не по собственной инициативе. Вот тебе еще одно доказательство моей правоты.

— Да, выходит, я его недооценил, — надулся Фаллон. — Но каков мерзавец, а! Одной рукой берет у нас деньги, а другой — устраивает всякие пакости! Нет, с ним надо кончать.

— Кончишь с ним, появится другой, — покачал головой Штром. — И может быть, другой будет еще и умнее. Нет, старый друг лучше новых двух. В конце концов, у нас есть шанс, что он к старости поумнеет и успокоится. Выбрось его из, головы — он не стоит беспокойства. А шпионов я всех потихоньку выловлю, уж в этом-то не сомневайся.

Хью Сент-Джон стоял на балконе своих апартаментов, которые находились в самом высоком здании Кахоры. Кахору можно было считать торговым центром всего Марса. Через этот город проходило все, чем торговали на планете.

Аристократическое и выразительное лицо Сент-Джона сегодня потеряло свой обычный лоск и выглядело изможденным и угрюмым. Нервными, отрывистыми движениями он подносил к губам и опускал тонкую длинную сигарету, прибывшую сюда с Венеры. Он вообще любил вене-рианский товар. Он любил и саму Венеру, а потому ее государственное устройство считал образцовым и ставил своей целью создать на Марсе такое же.

Город Кахора располагался на противоположной стороне от Руха и «Земной горнорудной компании». Когда над Рухом в зените сияло солнце, то здесь, как сейчас, стояла глубокая ночь и мерцали по одному или сразу оба ночные светила, Фобос и Деймос. Сейчас в темном пурпурном небе, что нависло над гласситовым куполом, защищающим город с его разноязычным и разноцветным населением от неприветливой марсианской погоды, низко над горизонтом сиял одинокий Деймос.

Этот город, в отличие от Руха, не гасил свои огни всю ночь. Сент-Джон видел, как во все стороны от его дома разбегаются переулки, улицы и проспекты. Он прислушивался к пульсу города, но этот пульс был медленным, слабым и размеренным, как у человека, подключенного к системе искусственного жизнеобеспечения. Этот город ничего не производил и ничего не создавал, а просто притягивал к себе все ценности, а потом обменивал их на деньги. И рост города начинался в первую очередь с бухгалтерских книг, которые заполняли прилизанные, аккуратные клерки, проводившие все свободное время во Дворце Грез или в каких-нибудь других экзотических клубах. И даже воздух, наполнявший город, был каким-то ненастоящим: очищенным, ароматизированным и в нужной степени прогретым.

Да, с Венерой это было не сравнить. Там торговой столицей был город Виа. Совсем другое дело… Вот там действительно жизнь бьет ключом, и Сент-Джон видел это собственными глазами. Он на всю жизнь останется восторженным поклонником этой планеты. Венера — совсем юная цивилизация и, как это бывает с юными, она крепка и энергична, и устремлена в будущее. Над Виа простирался такой же купол, как и здесь, но там даже он не мог избавить жителей от ощущения ливневых дождей с громом и молнией и от запаха буйных джунглей. Да и население там совсем другое. Венерианский народ — движущая сила звездной коммерции, сила молодая, напористая и агрессивная. И вражда с туземным населением там настоящая, полнокровная, буйная, не то что здешняя, сморщенная, как сушеный гриб…

Тут, на Марсе, все казалось каким-то дряблым, истощенным, теряющим смысл. Даже ненависть здесь пряталась серой мышкой в темноте отчуждения. Вот и бизнес Кахоры скорее напоминал вялый кровоток умирающего старика. Если на Венере жизнь горела, то здесь, на Марсе, просто теплилась.

Сент-Джон горько усмехнулся и опустил голову. Единственным по-настоящему живым существом на Марсе был Эдд Фаллон вместе со своей тенью — Компанией. Это был действительно молодой, энергичный, вечно голодный хищник. Хищник с ядовитыми клыками, который нес гибель всем остальным живым существам, независимо от их силы и величины. Это был безжалостный хозяин-потребитель, хватающий все подряд и не думающий о завтрашнем дне, в котором он, при его-то хватке, наверняка не пропадет.

Робот-слуга активировал линию громкой связи и объявил о визите, которого Сент-Джон с таким нетерпением ждал.

Не успел гость переступить порог, как Сент-Джон взволнованно бросился к нему:

— Ну, тебе удалось что-нибудь обнаружить, Мак? Есть новости?

Но Эран Мак только отрицательно покачал головой. Он был чистокровным марсианином, уроженцем Нижних Каналов, которые лежат по дороге на Джеккару. Его внешность соответствовала его происхождению, но жизнь в Кахоре наложила на него свой отпечаток, поэтому выглядел он обычным бандитом с большой дороги, бандитом с легким налетом цивилизации. Его астро с Нижних Каналов прослыли разбойниками еще, пожалуй, в те времена, когда жизнь на Марсе била ключом.

Эран Мак, по земным меркам, был небольшого роста, но жилистый, крепкий телом. Кожа у него была темная, как у мулата, но с красноватым оттенком, на смуглом лице, как две кап-„ ли жидкого золота, постоянно бегали небольшие глаза. С этого хитроватого и хищного лица никогда не исчезала широкая улыбка. В левом ухе постоянно побрякивала связка бубенчиков. Если добавить к этому белую тунику, которую носили обычно служащие Кахоры, то получался вполне сатанинский облик.

— Боюсь, что надежды у нас мало, — начал тихим голосом свой доклад Эран Мак. — Мне все же удалось связаться с Христой. С тех пор как раскрыли Майо, он ходит сам не свой от страха. А про Майо пока известно следующее: она вместе с парнем по имени Рик, который поднял бунт, скрылась в заброшенном штреке. А потом… Христа говорит, что за ними в погоню послали свору черных обезьян. Почти вся свора так и осталась под землей. Те немногие, которые вернулись, были изранены и изуродованы. Рассказать они, естественно, ничего не могут. Самое вероятное, что там произошел обвал.

Мак развел руками и скорбно поднял покатые плечи:

— Можно предположить, что Майо вместе с этим парнем отправилась в лучший мир…

Сент-Джон отвернулся, на его лице появилась неподдельная печаль.

— Ты любил ее, Хью, правда? — поинтересовался Мак.

Эран Мак был лучшим другом Хью Сент-Джона и поэтому вполне мог задавать подобные вопросы.

— Не знаю…— задумчиво ответил Хью. — Наверное, если бы это было настоящее чувство, то вряд ли бы я послал ее на такое рискованное дело. А с другой стороны, когда передатчик замолк, у меня так и оборвалось сердце.

Сент-Джон несколько секунд постоял молча, потом его передернуло, словно от дуновения ледяного ветерка, на лице появилось что-то, напоминающее испуг.

— Слушай, Мак, но если Майо мертва, то получается, что это я ее и убил?

— Брось, она знала, на что идет. Ее никто не заставлял, она сама с радостью взялась, — попробовал успокоить друга Мак, но получилось как-то неуклюже и грубо.

Плечи Сент-Джона вздрогнули, и он уселся за столик, стоящий тут же на балконе. Его друг подошел к нему и сел рядом, при каждом его движении бубенцы в ухе издавали мелодичный печальный перезвон. Мак закурил, и какое-то время сидел молча. Потом брови его нахмурились, и он сказал:

— Теперь Фаллон начнет подозревать всех подряд.

Хью Сент-Джон тяжело выдохнул:

— Что, верно, то верно… Но я, несмотря ни на что, буду и дальше ставить палки ему в колеса. Пока у меня останется хоть капля сил и хоть какая-то надежда. — Он резко поднялся. — И однако, не представляю, что бы мы делали без его поганых денег. Хорошо еще, что я уже успел обналичить его последний чек. Интересно, он догадывается, что Майо работала на нас, или нет? На всякий случай, нам стоит подумать о новых способах финансирования нашего движения. Без денег нам не выжить.

Мак задумчиво потеребил бубенцы у себя в ухе, потом вздохнул и сказал:

— Надо будет поговорить с местными купцами. Хотя мне это очень не с руки: они не доверяют моему племени. — Потом усмехнулся и добавил: — Мы ведь столько лет жили за счет того, что грабили их. Да и сейчас мои люди грешат этим. Вот если бы мое племя заинтересовалось нашим движением, но им нынешний разгул беззакония очень выгоден. Они за нами не пойдут.

Хью вдруг просиял и ударил себя ладонью по лбу.

— Нам надо создать какой-нибудь фонд, — торжественно объявил он. — Что-нибудь вроде «Фонда спасения Марса». В него жертвуют кто сколько может, а в тяжелую минуту фонд открывает нам свои закрома! Слушай, Мак, а ведь это отличная идея.

— Я не знаю, что это такое, — покачал головой Мак, — но я всегда верил тебе, а потому готов обсудить и эту идею. Даже если Фаллон и не прекратит свои подачки, резервный канал финансирования нам не помешает. Давай попробуем.

Хью несколько раз задумчиво пересек балкон, потом остановился напротив Мака.

— Ты знаешь, весь наш труд может пойти прахом, — неожиданно объявил Мак. — Мне кажется, то, что произошло, — всего лишь первое дуновение грядущего урагана. На первый взгляд все вроде бы спокойно, однако то тут, то там проносится ветерок, который предвещает гибельный смерч. Смерч, который снесет с лица Марса и меня, и тебя, и даже Фаллона с его пресловутой Компанией…

— …И мир лишится последней надежды, — в тон ему закончил Сент-Джон. — А это полный провал, Мак. Слушай, а может, мой план был глупой выдумкой с самого начала, а?

Сент-Джон подошел к краю балкона и стиснул перила так, что побелели костяшки пальцев. Он долго смотрел на мерцающие под ногами огни ночного города, и вдруг его прорвало:

— Ты подумай, Мак, сколько бы мы могли дать людям, которые живут здесь! От них требуется только одно: чтобы они приняли нас как своих. А уж мы дадим им все: силы, новые идеи, неизведанные пути для продвижения вперед! Мы объясним им, что и как надо делать! Но, увы… они этого просто не хотят. Они даже не хотят нас толком выслушать! Все запирают двери перед нашим носом! А Правительство не выдворяет нас и смотрит сквозь пальцы на нашу деятельность лишь потому, что боится открытого противостояния с Землей и Венерой.

Хью Сент-Джон сам все больше и больше распалялся от собственного красноречия.

— А все эта Компания! Ты посмотри — она проникла повсюду! Еще несколько лет„ и Фал-лон приберет к рукам всю планету! И все благодаря руде… Эдд не скупится и трясет мошной перед Планетарным правительством, а по сравнению с этим звоном крики простых людей — всего лишь балаганная свистулька на фоне пароходного гудка. Без нас Марсу не выжить! Мы его единственная, хоть и слабая надежда.

Сент-Джон со злостью ударил кулаком по перилам и начал мерить балкон нервными широкими шагами.

— Когда Майо засветилась, так и не успев рассказать человечеству о тех злодеяниях, которые творят тут Фаллон и его подручные, мы потеряли единственный шанс освободить планету от этого негодяя. Мне нужны доказательства! Неопровержимые доказательства! Будь у меня такие доказательства, я бы мог обратиться в Межпланетный координационный совет: они бы начали собственное расследование, и тогда… А теперь все пропало! Последняя надежда!

В полном расстройстве Сент-Джон снова опустился за столик. Какое-то время они просидели молча, только Мак ногтем мизинца теребил в ухе бубенцы, которые печальным звоном вторили настроению председателя.

— Знаешь, что мне кажется? — сказал задумчиво марсианин. — Я думаю, что эта задача требует кого-то посильнее нас с тобой. Для того, чтобы объединить планету, всех ее жителей от полюса до Джеккары, всех этих кротов, которые позарывались в свои норки. Они боятся высунуться наружу, лелея в темноте свои воспоминания о великом прошлом, которое уже стало наполовину вымыслом. Нет, чтобы объединить этих людей, нужен настоящий гигант. Появится здесь кто-то наподобие Голиафа из вашей земной Священной книги, и тогда, возможно, Марс получит свой шанс на выздоровление.

— Может, в чем-то ты и прав, а может, это просто мечты о несбыточном. Что, если Марс уже умер, а мы сидим около еще не разложившегося трупа и считаем его живым?

Сент-Джон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Весь его вид выражал огорчение и усталость. Потом он усмехнулся и добавил:

— А вдобавок скажу тебе вот что. Ну найдем мы такого Голиафа, тогда кто-нибудь обязательно сумеет найти для него Давида.

 

Глава восьмая

Рик очнулся и сразу же почувствовал две вещи: свежий воздух и боль. Он открыл глаза и увидел лишь темноту, разбавленную зеленоватым свечением, которое напомнило ему командный отсек звездолета. Рик попробовал встать, но вместо этого долго стоял на четвереньках и кашлял пылью. В метре от себя он разглядел большую кучу грунта — видимо, обвалившегося. Рик попробовал выяснить, откуда исходит зеленоватое свечение, и обнаружил у себя над головой дыру с зазубренными краями, которая и служила источником свечения.

Он огляделся по сторонам и разглядел белое как полотно лицо Майо. Рик подполз к ней и дотронулся до горла, оно было теплым. Тогда он попробовал нащупать пульс и обнаружил, что он довольно сильный и ритмичный. Это открытие доставило Рику не то что удовлетворение, а настоящую радость. Он произнес имя девушки, но та в ответ только тихо простонала.

Рик вскарабкался наверх и принялся расширять отверстие. От земли пахло сухостью и тленом. Обвал, очевидно, разрыхлил грунт, поэтому Рик выбирал камни побольше, раскачивал их и обваливал вниз. Наконец дыра стала достаточно широкой, чтобы можно было вылезти наружу. Пока Рик трудился, он понял, что их спасло от обвала. Череп Выползня имел костяную основу и даже после смерти владельца сохранил свою твердость. Обвал разрушил все тело Выползня, а Рик с Майо, как под защитным колпаком, отсиделись в черепе.

Рик вернулся в пролом и вытащил из-под земли бесчувственную девушку. Теперь он осмотрелся. Они оказались на основании склона большого утеса, который когда-то был подводным рифом. Выползень, видимо, хотел спокойно помереть на дне моря, но не добрался до него всего лишь полметра. Однако сейчас вместо морского дна здесь простиралась бескрайняя пустыня. Местами в слабом зеленоватом свете Деймоса виднелись тени утесов. Склон, на который выбрались беглецы, был покрыт мхом и лишайником. И все же основную часть ландшафта занимали голые барханы. Порывы ветра гнали песок перед собой, и от этого в ночном свете пустыня очень напоминала море. Ночной ветерок был холоден и насквозь пропах мертвой землей.

«И никакой развилки, — подумал Рик. — Интересно, что лучше: быть разорванными чернецами или протянуть ноги в пустыне от голода и жажды? Хотя почему это — никакой развилки? —вдруг поправил он сам себя. — Наоборот, тут даже не развилка, а бесчисленное множество дорог, каждая из которых хранит свои секреты».

Рик принялся внимательно оглядывать горизонт, хотя в неверном свете единственного ночного светила это было очень трудно. На вершинах некоторых утесов ему виделись замки, но когда он приглядывался, то это оказывалось всего лишь причудливой игрой природы. От этого занятия у него заболели глаза, и он решил подождать до рассвета.

Майо все еще лежала, не подавая признаков жизни. Рик пошарил по карманам и, к великой радости, обнаружил брошенную ему в руднике Штромом пачку с остатками сигарет. Он закурил и предался невеселым размышлениям.

Так Рик просидел около двух часов. Но вот небо посветлело, и на горизонте показался край солнца. Рик поднял глаза и сразу увидел город. Силуэт города вырисовывался далеко на горизонте, на самом краю видимой пустыни. Его контуры были неясными, как будто он стоял в середине пыльного облака, и при этом силуэт извивался, как отражение в воде. Рик слышал, что на Земле в пустынях бывают миражи, но случается ли это явление на Марсе, он не знал. Однако выбора не было — умирать, сидя на месте, это не для него. Одно дело погибнуть, пробиваясь к цели, а совсем другое — безропотно дожидаться конца. Как ни крути, но только это видение подавало хоть какие-то намеки на жизнь, а значит, надежда пряталась в той стороне.

Рик встал на негнущиеся, ноющие ноги. Все тело ломило, но мышцы худо-бедно слушались. Рик попробовал привести в чувство Майо, но это ему не удалось. Путь предстоял долгий и тяжелый, а промедление было равносильно самоубийству: голод и жажда дадут о себе знать, не взирая на то, идешь ты или ждешь у моря погоды. Поэтому Рик решил отправиться в путь немедленно, таща бесчувственное тело своей спутницы.

Он начал спуск с утеса. Спотыкаясь и падая, где на четвереньках, а где просто сползая с крутых откосов, Рик пробирался вперед и волок за собой Майо. И все это сопровождалось постоянным бряцанием кандалов.

Наконец спуск окончился. Рик поднял девушку на руки. В утреннем свете кожа ее была бела как снег, каштановые волосы каскадом падали ему на руку. Одежда на обоих была изодрана и испачкана пылью вперемешку с засохшей кровью.

Рик с трудом переставлял на песке обмякшие ноги. Любое его движение вызывало перезвон кандалов, звук напоминал треснувший колокольчик на шее заблудившейся овцы. С каждым шагом Рик испытывал страх, что город пропадет, но этого не случалось. Город продолжал маячить на горизонте, и Рику казалось, а может быть, так оно и было на самом деле, что его контуры становятся все более отчетливыми, более реальными,

Рик потерял чувство времени, он все шагал и шагал. Каждый последующий шаг давался ему все труднее, руки дрожали от тяжелой ноши.

В конце концов, он решил считать шаги и отдыхать после каждой сотни. Во время одной из таких передышек он оглянулся назад и увидел теряющуюся вдали вереницу собственных следов.

Теперь уже не было никакого сомнения — это не мираж, а настоящий город. Эта уверенность придала Рику сил. И вдруг он снова засомневался в здравости своего рассудка: он увидел, как к ним приближается стайка крылатых людей. Сначала принял их за мираж или игру воображения, но потом вспомнил, что в копях кто-то из его товарищей по несчастью рассказывал про это удивительное племя.

Этих созданий, так же как и чернецов, с трудом можно было отнести к человеческой расе. В далекие времена летучее племя было многочисленным и могущественным, а ныне почти вымерло. Крылатых осталось на Марсе очень немного, может, каких-то несколько сотен. Жили они в старинных полуразвалившихся городах, затерянных в бескрайнем море пустынь. Когда-то очень давно, когда здесь вместо пустынь лежали моря и океаны, эти города были островными государствами.

Стайка закружилась над беглецами. Это было необычайно красивое зрелище. Несмотря на солнечный свет, эти люди, казалось, и сами излучали некое свечение; на крыльях у них то и дело вспыхивали разноцветные огоньки. Их крылья, напоминающие огромные лепестки невиданных цветов, двигались в воздухе совершенно бесшумно и очень плавно. Огромные, как у детей, глаза фосфоресцировали зеленоватым светом.

Стайка молча порхала над беглецами, словно изучая их.

Рик закончил очередную сотню шагов, уложил Майо на землю и сел рядом. Призрачные создания приземлились вокруг них на зыбкий песок. Теперь Рик мог получше разглядеть этих странных незнакомцев.

Они очень походили на людей, но были слишком миниатюрны. Их рост не превышал полутора метров, а движения были исполнены грации и изящества. И на мужчинах, и на женщинах были короткие юбки, а все тело покрыто легким пухом, напоминавшим гагачий, и только небольшая часть лица да ладони оставались открытыми.

Один из летучих людей приземлился совсем рядом с Риком. Его лицо не выражало никаких эмоций: ни дружелюбия, ни враждебности, ни даже любопытства. Он сидел и внимательно рассматривал Рика огромными светящимися глазами. Наконец он, видимо, сделал какой-то вывод и сказал:

— Ты — Рик.

Его голос прозвучал ясно и громко, как серебряный колокольчик. Сказав это, незнакомец вытащил из-за пояса трубочку и навел ее на перепачканного кровью и пылью, закованного в кандалы беглеца.

Больше Рик ничего не запомнил. К его великому удивлению, память сохранила даже не мужчину, наводящего на него трубку, а худую грациозную женщину, которая парила над ним, как валькирия над полем боя. Она не отрываясь смотрела на него зеленовато-желтыми глазами…

Эти глаза на всю жизнь врезались Рику в память.

Рик пришел в себя и обнаружил, что покоится на огромном ложе из пышного мягкого меха. Сверху его накрывало что-то вроде шелковой простыни. Он чувствовал себя вполне отдохнувшим и бодрым, если не считать слабой боли в руках и ногах. Но кандалы так на нем и остались. Рядом с ним сидела небольшая хрупкая женщина, ее пуховый покров золотился в лучах солнца, пробивавшегося сквозь небольшое арочное окно. Он повнимательнее посмотрел в лицо незнакомки и понял, что перед ним даже не девушка, а подросток. Лицо ее было полнотой красоты, которая расцветает на пороге между отрочеством и юностью. Свою миниатюрную теплую ладошку девушка прижимала к груди Рика.

— Я искала в тебе жизнь, — объявила девушка. — И нашла без труда. В тебе очень, очень много жизни.

Рик от души рассмеялся и сел на ложе.

— Как тебя зовут?

— Мое имя Кира, — с изрядной долей кокетства ответила девушка.

Он взял ее изящную, словно игрушечную, руку в свою шершавую, израненную лапищу, но тут услышал, что кто-то рядом с ним зевнул и заворочался.

— Ну вот и твоя супруга пробуждается, — пояснила девушка.

Она говорила на каком-то очень древнем наречии, и Рику стоило немалых трудов понять ее.

— Супруга? — переспросил он, потом отрицательно покачал головой. — Нет, она мне не супруга. Это просто отличная девчонка, с которой мы выпутались из очень неприятной истории.

Рик поднялся с ложа и огляделся. Майо лежала неподалеку, на таком же ложе из пышного меха и разноцветной яркой материи.

— С добрым утром, — улыбнулась Майо. — Слушай, объясни, ради Бога, где это мы и как сюда попали?

Сказав эти слова, она с нескрываемым любопытством начала рассматривать крылатую девушку. Рик попробовал рассказать ей все, что помнил.

— Наш город носит имя Каэр Эбра, — вмешалась в разговор девочка. — Наш народ живет здесь со дней основания мира. В те времена мы были очень многочисленны и сильны.

Рик снова принялся осматривать помещение. Они находились на широкой террасе, выложенной разноцветными камнями, Рик таких раньше никогда в жизни не видывал. Камни на полу были выложены странным узором, который, если долго его разглядывать, вызывал головокружение и удивительную легкость во всем теле. Потолок был отделан кремовым, с ярко-красными прожилками мрамором. Солнечный свет проникал в комнату через одно-единственное арочное окно. Все стены были украшены искусными барельефами, которые изображали таких лее, как Кира, крылатых мужчин и женщин, правда, на барельефах люди были ростом почти с Рика и Майо. Там были также изображены диковинные

цветы и деревья, птицы и звери, а в одном месте даже море и корабли. В середине помещения низкие резные перила обрамляли широкую лестницу. Ступени, ведущие в синеватую тень, были настолько широки, что по ним могла промаршировать целая шеренга. А дальше — песок-Песок заполнял весь нижний зал и покрывал до пояса стоящие там статуи. Когда Рик пригляделся, то заметил, что местами из песка торчат головы или руки. Очевидно, это были статуи, не вышедшие ростом. Песок вползал в залу через несколько широких оконных проемов. Все помещение наполнял непрекращающийся шелест: это песок пустыни терся о стены здания в надежде завоевать и его. Пустыня, поглотившая море, теперь медленно, но верно поглощала и этот город.

— Там внизу, под песком, много этажей, — пояснила Кира. — Еще мой отец, когда был мальчиком, играл там. Тогда песка было меньше.

Кира с грустью выглянула в окно, налетевший шаловливый ветерок вырвал из ее покрова несколько пушинок и закружил их по комнате в веселом победном танце.

От этого дуновения Рику стало прохладно, он поежился и только сейчас заметил, что и он, и Майо чисто вымыты и покрыты какой-то мазью или бальзамом.

Кира подошла к массивной бронзовой двери, около которой стоял стол, взяла с него тарелки с едой и поднесла их Рику и Майо.

— Объясни-ка мне, что здесь происходит, — набивая рот пищей, попросил Рик Киру. — Я помню только, как один из ваших парней назвал меня по имени, а потом выстрелил из какой-то трубки. Откуда он вообще знал мое имя?

Кира подробно ответила, и лицо Рика помрачнело и затвердело.

— Долг крови, говоришь? — задумчиво сказал он. — Но что-то я не совсем понимаю. Ну ладно, тот карлик, может, и стал моим кровником, тогда это между нами двумя. А навалиться на меня всем миром и принести в жертву — тут, думаю, вы не правы!

— Люди моего племени вернутся сюда на закате и перенесут вас обратно в Рух, — огромные, излучающие свет глаза Киры наполнились слезами. — Они там тебя убьют, — всхлипнула она. — А ты такой сильный! В тебе так много жизни!

Кира вдруг схватила Рика за руки и встала на цыпочки, стараясь заглянуть в глаза, и затараторила:

— Я все слышала. Я слышала, что они говорили про тебя. Я тоже знаю это пророчество. Твоя тень накроет Марс. Вот поэтому они ненавидят и боятся тебя. Понял?

Дальнейшие ее откровения потонули в потоке слез. Но постепенно она успокаивалась, и Рик разобрал еще несколько фраз:

— Я думаю, что ты не можешь нести смерть, — лепетала девочка.—Ты несешь жизнь. В тебе так много жизни, а вот мы медленно, но верно умираем… Не позволяй им убить тебя, Рик!

Рик невесело улыбнулся и взъерошил ее нежные перышки.

— Думаю, для тебя будет лучше, если люди твоего племени не услышат этих речей, — предупредил он. — Кстати, а они знают, что ты здесь?

— Что ты, Рик! Конечно же, нет!

Она подняла голову и посмотрела на него с нескрываемой жалостью и мольбой. Рик наклонился и поцеловал ее в маленькие трепещущие пухлые губы. Кира с побледневшим лицом отпрянула от него, расправила крылья и стрелой взмыла в воздух. На одно мгновение она сверкнула в солнечном луче и исчезла из виду.

Рик уселся на свое ложе и беспомощно посмотрел на Майо.

— Вот уж действительно, — сказал он, — кому суждено быть повешенным, тот в колодце не утонет. Только сумели вырваться от одних придурков, как тут же угодили в лапы к другим.

Однако Майо смотрела на него скорее с любопытством, нежели с тревогой.

— Слушай, — заметила она, — я что-то ничего не понимаю насчет этого вашего пророчества.

Рику пришлось рассказать ей про карлика и старух у — прорицательницу.

— У меня и в мыслях не было ее убивать, — закончил он свой рассказ. — Она сама сначала лишила меня разума, а потом и вообще взялась за нож. Вот, полюбуйся, — и Рик показал Майо свежий шрам на горле. — К тому же коли это кровная месть, то пусть карлик сам со мной и разбирается, а они, похоже, устроили всепланетное сафари.

Выслушав его рассказ, Майо долго ничего не говорила, а просто сидела и смотрела на Рика. Взгляд у нее стал каким-то потусторонним и отрешенным, рот приоткрылся. Рик вдруг вспомнил, как его рассматривала старуха, и ему стало неуютно.

Нет, конечно, он не думал о том, что девушка вдруг так же, как и старуха, бросится на него. Но ее волосы так сверкали в лучах уже клонившегося к закату солнца, кожа так напоминала предрассветный туман на Венере, когда он, переливаясь перламутром, сулит погожий денек. У него по коже пробежали мурашки, а на скулах заиграли желваки.

А Майо, так и не отрывая от него взгляда, подошла, накрыла его руки своими и села.

— А ведь старуха, пожалуй, была права, — наконец сказала девушка. — И Кира тоже в чем-то права. В тебе действительно заключена некая тайная сила. Вот только она пока дремлет. Но это не беда — главное, что она есть! Ты ведь еще ничего толком в этой жизни и не совершил, правда?

— Что значит «не совершил»? Я просто до сих пор жил в свое удовольствие, и больше ничего… Правда, натворил, пожалуй, много… Есть что вспомнить.

г— Ты меня не понял. Я хочу сказать, что ты ничего не создал. Более того, ты даже не собирался ничего создать. Знаешь, Рик, а может быть, в этом пророчестве все же что-то есть? Может, тебе действительно суждено оставить ца Марсе о себе память?

Рик от души рассмеялся.

— Конечно, я тоже думаю, что в мантии супергероя я буду выглядеть лучше, чем в кандалах. А ты как считаешь?

Но девушка, не обращая внимания на его шутливый тон, вдруг тихо сказала:

— А такое одеяние тебе действительно будет к лицу.

Она это сказала так серьезно и торжественно, что Рик замер. У него даже дыхание перехватило, но потом он весело рассмеялся, схватил девушку в охапку и закружил по комнате. А потом они какое-то время просто стояли, обнявшись и молчали. Наконец Майо легонько отстранила его и сказала:

— Слушай, Рик, нам с тобой надо серьезно поговорить. У нас осталось очень мало времени: пора что-то предпринимать.

— А что мы можем предпринять? — пожал плечами Рик. — У нас же нет крылышек, как у той девчушки. Нет, надо подождать, когда появится новая развилка нашей судьбы, и суметь выбрать правильный поворот.

Он прошелся по комнате, нашел свою изодранную рубашку, а в ней пачку с оставшимися двумя сигаретами. Он уселся на ложе, закурил сигарету и начал рассуждать вслух:

— Можно попробовать улизнуть отсюда в пустыню. Ну и что дальше? Эти крылатые твари обнаружат нас очень скоро, после чего все повторится сначала. Но даже если они нас и не обнаружат, а мы каким-то чудесным образом сумеем от них спрятаться, то все равно далеко без воды и еды мы не уйдем. К тому же о побеге надо было бы поговорить с той девочкой, но, думаю, далее если бы она и согласилась нам помочь, то подвергла бы себя большой опасности. Но самое главное, — он поднял закованные в кандалы руки, — с этими игрушками я вряд ли перелезу через стену. Так что, как видишь, никакой развилки на данный момент не наблюдается. Остается только сидеть и ждать. А тебе и вовсе нечего бояться — против тебя они ничего не имеют. Ты перед ними чиста, как горный источник.

— Не смей так и думать, — взорвалась Майо. — Я вовсе и не боюсь за свою жизнь! Я думаю совсем о другом. Ведь помнишь, там, под землей, ты мне сказал, что с большим удовольствием вышвырнул бы отсюда и Фаллона, и всю его треклятую Компанию?!

Глаза Рика по-кошачьи сверкнули, он сплюнул и сказал:

— Я и сейчас не отказываюсь от этих слов. Но пока это только— желание, а предоставится мне такая возможность — тогда другое дело. Уж я ее не упущу!

— А ты не согласен пойти на это вместе с нами, под знаменем Хью Сент-Джона? Он возглавляет здесь движение «За единство в радости». Он хочет, чтобы и марсиане, и все пришельцы стали одним целым, тем целым, для которого главное — Марс и его обитатели. Когда они поймут, что Марс их дом, а они все — единая семья в этом доме, то жизнь здесь начнет снова процветать, и все обретут счастье и радость! Поверь мне, я точно знаю, что наше движение — последняя надежда для этой планеты. А вдруг ты и есть тот самый человек, который сможет воплотить эту идею в реальность, а? Старуха не просто болтала языком, нет. Судя по твоему рассказу, она совершенно не походила на ярмарочную гадалку. И смотри, как все прислушались к ее пророчеству! Кстати говоря, тут нет никакой мистики: теория о веерообразном будущем признана даже на Земле. Правда, там ее называют «Теорией зондирования».

Девушка так разволновалась, что до боли сжала руки Рика, ее дыхание участилось, глаза горели, как два драгоценных камня.

— Да не будь ты таким растяпой! Поймай за хвост свое будущее! Не бойся творить, сам подбери форму для своего будущего, отлей его, как отливают бронзовые статуэтки, таким, каким оно тебе нравится! Сделай его великим, таким, чтобы люди помнили тебя и передавали из уст в уста легенду о Рике Укхардте! О — Рике — освободителе Марса!

Рик смотрел на Майо, но чувствовалось, что его глаза ничего не видят, их взор устремлен сквозь нее куда-то вдаль… Потом он встал и принялся ходить по террасе из угла в угол, бормоча себе под нос:

— Моя тень… Весь Марс… Освободитель…

Сначала Майо, откинувшись назад, с интересом наблюдала за ним, но потом ее лицо приняло довольно странное выражение. Она вдруг почувствовала какой-то необъяснимый страх. Страх, который охватывает, когда прикасаешься к чему-то великому и неизведанному.

— А почему бы и нет?.. Почему нет, черт побери!? — Рик остановился как раз напротив Майо, но говорил, как будто обращался к некой неодушевленной точке пространства.

Он весь дрожал, внутри у него все горело, сейчас он напоминал художника, впавшего в экстаз от прекрасного видения.

— Почему не я? Почему какие-то Фаллоны, Штромы, Сент-Джоны… Почему не я, в конце концов? Сделать себе будущее, а заодно и получить целую планету… Планету, которая сидит и

ждет, как девица на выданье, кто же отважится ее взять! Почему это обязательно должен быть кто-то другой, а не я? Почему же я не могу быть этим человеком?

Слова его камнепадом грохотали под мраморными сводами.

— Рик… — испуганно прошептала Майо.

Ей самой стало страшно от того, что она пробудила в этом человеке. Но Рик ее не слышал. Он важно встал посреди террасы и медленно, с достоинством заговорил:

— А знаете ли вы, кто такой Ричард Гунн Укхардт?… — эти слова он произнес как магическое заклинание. — Да я и сам еще недавно понятия не имел, кто это такой!.. Я просто не понимал, зачем живу и для чего рожден!

Он запрокинул голову и от всей души рассмеялся, раскаты его хохота эхом запрыгали от стены к стене, как теннисные мячики. Майо неподвижно сидела среди ярких разноцветных тканей и пышных мехов и молча, с испугом смотрела на него. Но на этот раз далее сноп солнечного света, который бил из окна, не оживлял ее бледного расстроенного лица.

Рик подошел к ней и поднял ее на руки.

— И отныне мы пойдем с тобой по жизни вместе, — засмеялся он. — Ты именно та женщина, которая мне и нужна: сильная, готовая всегда, при любых обстоятельствах, словно отточенное оружие, быть рядом. Мы будем теперь вместе! Майо! Я украшу тебя таким ожерельем, о котором ты и мечтать-то не могла. А главным. камнем в этом ожерелье будет Марс! Нет, ты только подумай об этом! Здорово!

Он поцеловал девушку, но почувствовал, что ее губы не отвечают ему. Рик так же быстро, как загорелся, остыл. Теперь он почувствовал на своих губах горько-соленый привкус слез.

— Что случилось? — взволновался он. — Я чем-то тебя обидел?

Девушка подняла глаза, по ее щекам катились слезы, оставляя за собой сверкающие дорожки. По этим глазам Рик понял, что в душе у Майо бурлят чувства, в которых, похоже, она и сама-то не может толком разобраться.

— Я люблю тебя, Рик, — выдавила она.

— Ну, конечно, — тут же согласился Рик. — А я — тебя.

— Нет… В тебе нет такой любви, о которой я говорю, — возразила девушка. — Одна половина в тебе уже проснулась, та, которую заметила старуха — провидица, и которая напугала ее. Эта половина называется силой. Но одной силы мало. Нужна еще и душа. Только вместе с душой сила может нести жизнь и счастье. А сила без души несет только смерть. Старуха увидела твою силу и увидела, куда направляется эта сила по дорогам судьбы, но старуха не увидела у тебя души, поэтому, испугавшись, и решила убить тебя. Рик прищурился.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сначала мне показалось, что ты именно тот человек, который так необходим всем нам. Сильный, способный вдохнуть новую жизнь в умирающую планету… Мне казалось, что в тебе есть то, чего нам всем так не хватает… Но, увы. Ты даже не понял, что именно я хотела сказать. Мы с тобой все это время говорили на разных языках. Ты принесешь Марсу не жизнь, а смерть… В данный момент твоя сила может принести только смерть и разрушение. И ты погубишь Марс… если останешься в живых.

Рик отстранил от себя девушку и удивленно на нее уставился.

— Что-то я тебя не понимаю. Боюсь, ты и сама запуталась. Ты ведь только что сама говорила, что хочешь, чтобы я овладел Марсом. Разве не так?

— Так. Но я хотела, чтобы ты спас его. Хотела, чтобы создал здесь жизнь, которая принесет счастье всем, которая с каждым днем будет набирать силы, а — не наоборот!

— А я разве сказал, что не буду этого делать? Я вполне с тобой согласен, что нынешняя жизнь здесь ни к черту не годится и что при первой возможности надо поменять все снизу доверху. И как только мне предоставится такая возможность, я этим обязательно займусь.

— В самом деле? — подчеркнув вопросительную интонацию, произнесла девушка и пристально посмотрела ему в глаза.

Рик не выдержал этого внимательного взгляда и отвернулся, а через мгновение взорвался:

— Что ты гонишь меня, как жокей призовую кобылу! Я всего несколько минут назад впервые подумал об этом, а ты сразу чего-то требуешь. Мне надо хоть немного времени, чтобы все хорошенько обдумать. А ты уже сейчас требуешь от меня подробный план перестройки мира.

— А ты дашь возможность Сент-Джону принять участие в переделке планеты, в ее возрождении? Понимаешь, это цель всей его жизни! Он уже столько лет безуспешно бьется над этим! А ведь у него уже есть готовый план, как все это сделать. План, над которым он трудился много лет. План, основанный на его опыте и наблюдениях!

Рик резко обернулся, теперь девушка увидела на его лице безобразную звериную свирепость.

— Послушай меня внимательно, детка! Я никогда в своей жизни не ходил на коротком поводке и не собираюсь менять привычки. Я, например, совершенно не представляю, как все пойдет и во что это может вылиться. И с твоим Сент-Джоном не знаком, и плана его хваленого не видел. А если его план так хорош, то почему Сент-Джон уже столько лет не может найти себе достаточное число соратников и претворить его в жизнь? Об этом ты не подумала? Все кругом дураки, один Сент-Джон умница? Нет, и здесь что-то не так! Уж коли я возьмусь строить новый мир, то буду это делать сам, по собственному замыслу и желанию. — Он яростно замотал головой и раздул ноздри. — Какие вы все, бабы, одинаковые! Человек, может быть, впервые в жизни узнал, какие возможности ему вдруг предоставляет судьба. И это — оставив позади столько лет» когда меня вечно потчевали тумаками все, кто стоял хоть чуть-чуть выше меня. А теперь, когда я увидел наконец дорогу, по которой могу подняться на недоступную для других вершину, меня тут же вяжут по рукам и ногам! — Он театрально поднял скованные руки и позвенел цепью.

Он подошел к балюстраде, отвернулся от Майо и, облокотившись на перила, стал разглядывать лесок. Потом снова повернулся к своей спутнице.

— Ладно, буду уж до конца откровенным. Все это свалилось на меня, как снег на голову, хотя, может быть, где-то в самом далеком уголке души я, даже сам не зная о том, обдумывал предсказание гадалки. Но я не позволю посадить себя на крючок ни самому Марсу, ни его обитателям, ни даже преподобному Хью Сент-Джону. Дудки! Я прежде всего забочусь о Ричарде Гунне Укхардте, о нем, милом и незабвенном. И должен тебе сказать, что очень правильно делаю, потому что, кроме меня, никто о нем не позаботится и для него не пошевелится. Сейчас передо мной две цели: расплатиться за все с Фаллоном и Штромом, а потом посмотреть, можно ли что-нибудь слепить из оставшейся без призора планеты. Но заметь, слепить для себя, по собственному плану. Я вполне понятно разъяснил свое кредо?

Майо кивнула.

— Да, я все поняла, — с грустью сказала она. Рик подошел к ее ложу, навис над ней и долго пристально смотрел.

— Ты только подумай, я за свою жизнь ввязывался в такое количество разных драк, а ведь в любой из них мог погибнуть и оставить Марс беззащитным! А сколько развилок было на моем пути! Только все ли я выбрал правильно? Хотя у меня такое чувство, что сомневаться в правильности выбора я могу только на последних развилках.

Он рассмеялся и плюхнулся на меха рядом с Майо.

— Знаешь что, милая моя девочка, мы с тобой встретились и отныне будем связаны друг с другом на всю оставшуюся жизнь, так как выбраться из такой переделки и не спаяться хоть отчасти душами невозможно. Конечно, мы еще не очень хорошо знаем, друг друга, поэтому нельзя ожидать, что нам все друг в друге понравится. Но одно могу сказать точно: в критических ситуациях мы с тобой способны превращаться в единое целое. А это очень важно! Со мной такого раньше никогда не бывало. А сейчас у меня такое чувство, будто я нашел недостающую деталь, и она сразу же встала на свое место и заработала. Рик вдруг с деланным комическим изумлением посмотрел на Майо.

— Знаешь, что я тебе скажу? — улыбнулся он. — Ты, пожалуй, первое существо, с которым я так долго пытаюсь объясниться при помощи слов. Будь здесь кто-нибудь другой, а не ты, он давно уже не раз схлопотал бы по физиономии!

Майо рассмеялась тем нервным смехом, который так часто переходит в рыдания, и, обняв Рика, сказала:

— Господи, да ты еще мальчишка! И, наверное, никогда не повзрослеешь. — Тут она опустила голову ему на грудь и почти шепотом произнесла: — Наверное, где-то там, в самой глубине, у тебя все же есть душа. Может, ей просто для пробуждения нужно немножко любви…

— Вот видишь, — восторженно заметил Рик, — мы потихоньку движемся вперед: если несколько минут назад ты уверяла, что у меня души нет, то теперь она уже нашлась, правда, спящая. Еще немного — и все встанет на свои места.

— Но свое мнение о том, что ты просто шаловливый мальчишка, я не изменила, — засмеялась Майо. — Меня просто восхищает то, что для тебя все кажется простым и ясным. Ты даже не пытаешься ни о чем серьезно задуматься.

— Думать надо тогда, когда тебе больше нечего делать, — засмеялся Рик. — А когда есть хоть какая-то возможность действовать — надо действовать. Думы рождаются только в безысходности.

Их губы встретились как раз в тот миг, когда тишину сумерек расколол звон открываемых высоких медных дверей.

 

Глава девятая

По черному с красноватым отливом ночному марсианскому небу, усыпанному крупными звездами, ползли два зеленоватых ночных светила. Сейчас небо казалось таким близким, что становилось не по себе. Порывы резкого ночного ветра время от времени ударяли в лицо сотней тонких игл. Рик безучастно развалился в гамаке из широких полотен грубой ткани и безразлично наблюдал, как рассекают воздух крыльями четыре летающих воина. Для него наступил момент, когда ничего не оставалось, как только задуматься о сложившейся ситуации. Справа от него в таком же гамаке другая четверка воинов из города Каэр Эбра несла Майо.

Освещенный зеленоватым светом двух небесных ночных фонарей, под ними медленно проплывал марсианский пейзаж. Сначала это было дно моря, превратившееся в пустыню: ползущие по воле ветра песчаные барханы да время от времени остроконечные одинокие тени утесов, которых до сих пор не сломили ни зной, ни ветер. Но даже здесь иногда возникали пятна, по цвету напоминающие бледно-восковые лица покойников, — это были стены древних городов, затерявшихся в пустыне и из последних сил сопротивлявшихся натиску песка.

Но вот на горизонте показалось яркое светящееся пятно — единственный бурлящий ключ жизни в этом регионе, огни «Земной горнорудной компании». Компания не прекращала своей деятельности ни днем, ни ночью.

Вскоре крылатые воины Каэр Эбра начали снижение, и Рик узнал темные силуэты полуразрушенных башен древнего Руха. Вот уже стали различимы торчащие, словно окаменелые пальцы, зубцы на городской стене. От недобрых предчувствий у Рика засосало под ложечкой. С этим городом у него были связаны только неприятные воспоминания, и перемены пока не предвиделось.

Крылатый отряд подлетел к одной из башен, из которой местами пробивался рассеянный слабый свет; люлька с Риком чуть было не задела несколько каменных горгулий, изображавших мифических жутких тварей, и путешественники оказались на площадке широкого портика. В царящем здесь полумраке Рик разглядел, что они приземлились в кольце воинов, стоящих с мечами наголо, торжественно и строго.

Воздушные воины Каэр Эбра сложили крылья, опустили ношу и с непринужденной грацией людей, знающих цену традициям, но не терпящих раболепства, поклонились сухощавому крепкому марсианину с лицом волка, на котором даже в темноте можно было разглядеть светло-серые, с зеленоватыми искорками глаза, которые только усиливали его сходство с хищником. На незнакомце был видавший виды и лучшие времена обычный солдатский мундир, без каких бы то ни было излишеств, и только оружие на этом простом фоне выглядело торжественно и парадно. Но, несмотря на все это, чувствовалось, что распоряжается здесь всем именно он и делает это по праву, которое никто и не собирается оспаривать.

— Развяжите им ноги, — приказал марсианин в солдатском мундире.

Он не торопясь, внимательно оглядел Майо, и та даже покраснела от смущения; потом повернулся к Рику и стал наблюдать, как тот встает на ноги, которые ему быстро развязал один из крылатых воинов, и складывает на груди все еще закованные в кандалы руки. Рику очень хотелось бы размять затекшие ноги, но он почему-то решил, что в данной ситуации это неуместно.

Приняв величественную позу со скрещенными руками, Рик ждал, что последует дальше. Он ничего не говорил, но в его кошачьих глазах проскакивали хищные искорки, делая его похожим на плененного тигра. Эти искорки сталкивались в воздухе с искорками, исходящими из глаз, напоминавших глаза попавшего в западню волка, и в этом столкновении рождалось тепло взаимопонимания.

Эта безмолвная сцена продлилась довольно долго. В конце концов марсианин в солдатском мундире хмыкнул, почтительно наклонил голову и сказал, как говорят равному себе:

— Меня зовут Бейдах. Пойдем, повелитель уже ждет нас.

Сказав это, Бейдах повернулся к крылатым воинам Каэр Эбра, очень церемонно поклонился им и жестом пропустил их вперед на лестницу, ведущую внутрь башни. Стражники с мечами сомкнулись вокруг пленников. Майо инстинктивно приблизилась к Рику, и их руки соприкоснулись локтями. Рик повернулся и попробовал ободрить ее улыбкой, но это получилось не очень успешно.

Теперь вся группа начала спускаться по лестнице. Пока в темноте разыгрывалась эта одновременно торжественная и жуткая сцена, никто не обратил внимания, как в темном ночном воздухе скользнула легкая тень, напоминающая мотылька. Тень на расправленных, мерцающих в лунном свете крыльях сделала плавный полукруг, затем последовало два взмаха крыльев, и ночной мотылек метнулся к одному из окон и спрятался там в тени большой каменной горгульи, в которой причудливым образом переплелись части тел животных, птиц и насекомых.

Как это повелось со времен основания «Земной горнорудной компании», древний Рух был погружен в ночную темноту. Ставни плотно закрыты, двери на запоре, все щели тщательно заделаны. Темнота этого города была пропитана страхом жертвы перед хищником. Жертвы прятались в своих норках и тряслись за свою жизнь, даже не зная, вышел ли на охоту хищник.

В эту ночь в темноте древней умирающей столицы бродила одна-единственная тень. Это был огромный и грузный человек. Одет он был во все черное, отчего его было трудно разглядеть в кромешной темноте, однако он вовсе не собирался прятаться: его каблуки издавали громкий неровный стук по вымощенной булыжниками улице и выдавали легкую хромоту. Весь его вид говорил о том, что он чувствует себя здесь хозяином. Он шел в гордом одиночестве, без всякого сопровождения. Множество городских жителей, заслышав этот стук, льнули к потаенным щелям в ставнях и провожали черный силуэт взглядом. Но никто не рисковал тронуть его: на обоих его бедрах в тусклом зеленоватом сиянии полуночных светил холодным блеском играли рукоятки двух бластеров, готовых к действию. Лицо незнакомца было равнодушным, хотя губы то и дело испускали проклятия, которые относились неизвестно к кому. Однако фигура и все движения незнакомца даже не говорили, а кричали, что именно он и является хозяином в этом городе.

Неожиданно тень остановилась. Человек замер, как бы прислушиваясь к наступившей тишине. Его голова чуть-чуть повернулась, мышцы напряглись. И позой, и всеми движениями он очень напоминал ночного хищника, который в тиши и темноте почувствовал то ли добычу, то ли опасность и в любую секунду готов был броситься и разорвать на куски хоть жертву, хоть противника. Вдруг его глаза зажглись фосфори-че'ским светом, в них сверкнул азарт охотника, почуявшего добычу. Несколько секунд он внимательно смотрел в сторону полуразрушенных башен Королевского замка.

Наконец человек удовлетворенно хмыкнул. Все напряжение, которое только что сковывало мышцы, вдруг упало к ногам, как одеяния завлекающей клиента распутницы. Теперь все его жесты и движения свидетельствовали о том, что настроение человека резко улучшилось. Проклятия перестали слетать с его губ. Он быстро повернулся и торопливой, можно даже сказать, бодрой походкой двинулся к ближайшим воротам в крепостной стене, окружавшей древнюю столицу. По дороге он даже начал насвистывать мотив разухабистой песенки из тех, которые так любят звездолетчики и завсегдатаи питейных заведений. Теперь его хромота казалась шаловливым подпрыгиванием развеселившегося мальчугана.

В этот день Тронный зал выглядел совсем не так, как все последние'дни. Окна были заперты бронзовыми ставнями, а вдоль стен расставлено множество горящих факелов. Дым от них скапливался под сводами зала и образовывал зловещее облако, которое, постоянно меняя свою форму, захватило середину и теперь расплывалось к краям. Живой, пляшущий магический свет факелов выхватывал из темноты тусклые пятна, в которых преобладали багровые и золотые оттенки, — это были потрепанные знамена, штандарты и щиты, в большом количестве развешанные по стенам зала. Казалось, что эти символы былых побед заглядывают сюда сквозь пелену времен.

Вокруг стола из дерева цвета крови, столешница которого за многие века была отполирована локтями множества полководцев, принимавших за ним вошедшие в историю Марса решения, сидело двенадцать человек. Остатки былого величия — военачальники двенадцати выживших городов-государств, подчинявшихся древнему Ру-ху. Незанятый край стола был обращен в сторону высокого трона, на котором восседал юный король Харал. Его иссушенная внутренним огнем и невостребованной яростью мать сидела в кресле слева от подножия трона. Ее фигура выражала гордость и надменность. Она, подавшись вперед, внимательно, с живым участием следила за всем происходящим в зале.

Когда в зал вошел Бейдах в сопровождении гостей и стражников, ведущих пленников, над залом нависла угрюмая, зловещая тишина. Но Рик, взглянув на мрачные и надменные лица сидящих за столом мужчин, понял, что еще минуту назад здесь кипели необузданные страсти и, возможно, звучали слова, совершенно не подходящие для королевских покоев. Этот ревнивый дух борьбы за первенство и власть, как невидимое облако ядовитого газа, висел над столом. В этом и заключалась одна из основных бед Марса: его предводители, вместо того чтобы думать о судьбе планеты и объединять для этого все силы, ссорились меж собой из-за власти, которой, говоря честно, давно ни у кого из них уже не было.

Не говоря ни слова, Бейдах подошел к возвышению, где восседал повелитель, и занял свое место в кресле, стоящем справа от подножия трона. Крылатые воины Каэр Эбра, также не говоря ни слова, расселись за столом Военного совета. Стражники отступили к стенам, а Рик и Майо остались стоять посередине зала, напротив трона, от которого их отделял стол с военачальниками.

Где-то в тени высокого трона раздался краткий вздох, который очень напоминал шипение испуганной, но готовящейся к нападению змеи, и на свет вышел, ухмыляясь во всю ширь своего уродливого лица, карлик Ллоу.

Рик стоял непринужденно: он не испытывал абсолютно никакого почтения к этой публике. Его лицо было совершенно бесстрастным, хотя внутри у него все напряглось, и он с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. Рядом с ним, касаясь его локтем, стояла оробевшая Майо.

— Тебе известно, зачем тебя сюда привели? — первым нарушил тишину юный король.

— В общих чертах, — признался Рик.

Харал вскочил со своего трона. Его всего затрясло от возбуждения, глаза загорелись болезненным огнем, голос срывался.

— Народ мой! — воззвал он к присутствующим. — Борющийся за свою свободу народ Марса! Вот здесь, перед вами, стоит землянин, который, согласно пророчеству, закрепит за землянами власть над нами. Именно с его помощью захватчики установят окончательное владычество над нашим миром.

Юноша выбросил вперед правую руку. Жест, по понятиям Рика, был довольно театральный и уж слишком напыщенный, но остальные, очевидно, так не думали. Они видели в жестах этого юноши собранные воедино остатки достоинства древних правителей, они видели в его глазах искры победных фейерверков былых времен, они видели в нем вождя, который поведет их в решающий бой.

Рик склонил голову, невольно восхищаясь отчаянной попыткой возродить былой дух и величие.

А тем временем голос Харала продолжал звенеть, как серебряный горн, трубящий атаку:

— Смотрите же на этого землянина, марсиане! Запомните его! Это и есть голова той змеи, которая собирается проглотить нашу родную планету! Но мы сегодня отрубим эту голову, и тогда завтра перед нами будет только одна дорога, которая неминуемо приведет нас к победе. Сегодня мы уничтожим голову земного гада, а завтра — добьем его туловище.

В зале раздался гул голосов, в котором определенно преобладали ликующие возгласы. Голоса, выражавшие сомнение, были в явном меньшинстве. И пока царил этот гвалт, возле королевского троном незаметно возникла еще одна фигура. Перед правителем стоял придворный ясновидящий Паррас.

— Повелитель! — взволнованно заговорил Паррас, как только повелитель жестом разрешил ему говорить. — Все эти дни мой разум без устали странствует по лабиринтам времени. Я уже предупреждал вас о существовании третьего пути. И теперь говорю только одно; поторопитесь! Я только что из Башни Провидения. Мой разум видел этот третий путь! Это черная дорога, ведущая в никуда! И она расположена совсем рядом с этой ночью, может быть, даже соединена с этой ночью. В дорогах будущего еще можно разглядеть сутки, но не часы.

Однако Харал только рассмеялся в лицо своему прорицателю. Этот король был слишком юн. Он еще не переживал горечи поражений и просчетов. Он с пренебрежительной улыбкой, тоном знатока описывал ошибки других правителей, но не успел наделать своих, а может быть, и наделал, но еще не знал об этом. Юность все видит в черном и белом цвете, настоящее цветное зрение приходит с годами.

— Успокойся, Паррас, — с улыбкой говорил юноша-король, — нынче наша судьба в наших руках. Мы ухватили ее за шиворот и теперь не отпустим, пока не получим от нее все, что хотим. — Сказав эти слова, король будто позабыл о присутствии прорицателя, и все свое внимание обратил на карлика. — Твой кровный долг будет оплачен, маленький Ллоу. Вот он, твой обидчик! Согласно древним законам ты, Как кровник, имеешь полное право выбрать способ, которым будет расплачиваться твой враг за нанесенную тебе обиду. Посмотри на этого землянина и решай сам, какова будет его смерть.

Ни слова не говоря, карлик спрыгнул с возвышения с неожиданной для него грацией охотящейся кошки и направился в ту сторону, где стояли пленники.

— Погодите! — подал голос Рик. Светло-серые с искорками, волчьи глаза Бейдаха разочарованно посмотрели на Рика, а удивленный король обратился к пленнику:

— Ты хочешь молить о пощаде?

От этих слов Рик даже рассмеялся, несмотря на трагичность своего положения:

— Конечно, это бы мне помогло, как сдохшему ослу горячий завтрак. Нет, король, ты ведь давно уже все решил без меня. Насколько ты был прав в своем решении, покажет время. Я хочу поговорить с тобой насчет девушки.

Харал сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом изображая, будто он только сейчас заметил, что рядом с Риком стоит девушка. Бейдах одобрительно кивнул головой.

— Но, мой король! — взвыл карлик Ллоу. — Это же его пособница! Она должна отвечать наравне с ним! Ее нельзя отпускать, потому что она знает его планы и может попробовать осуществить их!

Не обращая внимания на протесты карлика, Рик продолжал:

— Ладно, я виноват перед вами в том, что убил эту старуху, которая, между прочим, сама прыгнула на меня с ножом, но девушка-то в чем провинилась? Мы с ней встретились совершенно случайно, совершенно случайно выбрались из очень серьезной переделки. Вот и все. Ни я, ни она ничего толком не знаем друг о друге. Как говорят у нас на Земле, это просто шапочное знакомство. Да, прорицатели предупреждали вас обо мне, но ведь про девушку они не сказали ни слова!

Говоря все это, Рик изо всех сил старался не смотреть в сторону Майо, чтобы их взгляды не зародили у короля сомнения в его искренности. Однако это не помогло.

— В данной ситуации это не имеет никакого значения, — отмахнулся Харал. — Командуй, Ллоу.

Рик в ярости раскрыл рот, но ничего сделать не мог.

Карлик, надувшись как индюк от сознания собственной значимости, важно шевельнул рукой, подзывая стражу. Охрана отделилась от стены и двинулась к пленникам.

И тут Рик решил, что ему дается последний шанс: больше развилок, похоже, его судьба не припасла. Он зло сжал зубы, резким движением оттолкнул Майо и бросился навстречу страже. Троих он сразу же уложил, пользуясь своими кандалами, еще двух вывел из строя ударами ног, но на этом его удача и закончилась: кто-то нанес ему сильный удар плашмя мечом по виску. Теряя сознание, он успел почувствовать еще два или три удара, но уже как во сне. А еще, прежде чем Рик окончательно потерял сознание, он запомнил лицо Бейдаха, который с нескрываемым отвращением смотрел своими волчьими глазами на карлика Ллоу.

Сначала в кромешной тьме появилась сеть кроваво-красных прожилок с зазубренными краями. Потом в ушах раздалось, отдаваясь болезненным эхом в мозгу, бряцание металла о металл. К этому звуку добавился женский визг, но он не был похож ни на вопли истерички, ни на предсмертный крик терзаемой когтями хищника жертвы.

Рик сделал над собой усилие и открыл глаза. Он увидел все тот же Тронный зал, но теперь он был скрыт от него полупрозрачной красноватой колеблющейся завесой. Все, что происходило за этой колеблющейся пеленой красноватого марева, казалось каким-то далеким и нереальным.

Именно из-за этой завесы и доносились женский визг и ритмичные удары. Сознание медленно возвращалось к Рику, и тут до него дошло, что красное марево — это не что иное, как боль. Боль настолько сильная, что она стала видимой. Потом Рику показалось, что он парит где-то высоко над красноватой дымкой неизведанного моря, которое становилось все тусклее и тусклее. Крики наконец смолкли, и наступила тишина.

Когда Рик снова пришел в себя, до его слуха доносилось только бессвязное взволнованное бормотание. Теперь боль ощущалась совсем по-другому: Рик понимал, что ему больно, и очень больно, но это совершенно не мешало остальным чувствам. Он снова открыл глаза. На этот раз голова его бессильно висела, упираясь подбородком в грудь, и он увидел вытянувшееся во всю длину собственное тело: голое, блестящее от пота, покрытое пятнами засохшей крови. Ноги его стояли на небольшой резном бруске из синего, потрескавшегося от старости дерева. К этому бруску двумя большими кинжалами были прибиты его ступни. На блестящей стали лезвий играло пламя факелов. Эти отблески казались Рику такими яркими, что у него заболели глаза.

А где-то далеко внизу виднелся каменный пол.

Рик медленно повернул голову, движения давались ему с огромным трудом и получались очень медленными, плавными. Теперь его взору открылась левая рука, простертая вдоль стены. Скрюченные в судороге пальцы почти касались эфеса еще одного такого же кинжала, прошедшего меж-

ду костями кисти в стык камней, из которых была сложена стена. Рик решил не расходовать жалкие остатки сил, чтобы убедиться, что его правая рука находится в таком же состоянии. Он понял, какую месть придумал для него уродливый коротышка.

Рик опустил голову. На каменном полу, прямо под ним, стояла Майо. Он ободряющее улыбнулся ей, но, возможно, только его воспаленному воображению казалось, что получилась улыбка, а не страшная гримаса. Затем он увидел карлика Ллоу; тот сидел, сложив под собой кривые ножки, уперев руки в бока, и всем видом показывал, что любуется результатами своего труда. Рядом с ним никого не было. Яркие изумрудные глаза карлика не мигая смотрели на свою жертву и пылали демоническим, безумным огнем.

Рик попытался оглядеть весь зал. За карликом вокруг кроваво-красного стола сидели военачальники и воины из Каэр Эбра. Они что-то пили из больших кубков и вели промеж собой тихую беседу, стараясь не смотреть в глаза друг другу и на стену, где висел распятый Рик. Юный король Харал даже не сидел на троне, а как бы спрятался под балдахином, откуда сверлил глазами церемониальный ковер из волос прекрасных дев. И, если не считать карлика, то только королева — мать хладнокровно и, пожалуй, даже с наслаждением взирала на окровавленную жертву. Похоже, для нее Рик не был даже разумным существом, а просто каким-то мерзким и опасным животным. Ядовитым гадом, завезенным к ним с Земли.

Неожиданно со своего места встал Бейдах, глаза его сверкали безотчетным гневом, рука лежала на рукоятке меча.

— Во имя всех Богов планеты! — со злостью, смешанной с удивлением, воскликнул он. — Да неужто тебе все еще недостаточно?!

Но карлик Ллоу, даже не обернувшись в его сторону и не меняя позы, только таинственно улыбнулся в ответ. Сегодня был его звездный час — не потому, что он так любил бабку, и не потому, что он так ненавидел Рика, а потому, что сегодня он был центром событий. Сегодня он приказывал, и ему подчинялись, боясь ослушаться; он говорил, и ему внимали, боясь ослушаться. И он прекрасно понимал, что такое случается только раз в жизни. Ради таких минут он, возможно, и сам бы убил свою бабку.

Затем на весь зал раздался голос Парраса, в нем явно проскакивали истерические нотки; похоже, прорицатель был на грани нервного срыва.

— Ваше Величество! Я вас умоляю! Заканчивайте все это как можно быстрее! Время идет, а сегодня оно — отнюдь не наш союзник! Если в потоке времени мы свернем не в ту сторону, то возврата уже не будет! Пока он жив, время продолжает нести нас к гибели! Торопитесь — обратной дороги не будет!

Харал оторвал от древнего ковра взгляд, но не осмелился его поднять настолько, чтобы увидеть стену и распятого на ней человека.

— Ну что, Ллоу?

— В соответствии с правами кровников выбор за мной, властитель, — вкрадчиво напомнил карлик и оскалил крысиные зубки. — Я сделал

выбор, и теперь надо довести дело до конца. Не могу же я в таком важном деле колебаться и менять свои решения по первому требованию каких-то звездочетов!

Харал, ничего не ответив, снова спрятался в своем укрытии под балдахином. Бейдах поднял взор, и его глаза встретились с полными муки глазами Рика. В зале установилась такая тишина, что было слышно, как падают на каменный пол капли крови.

— Мне стыдно, — хрипло, но довольно громко произнес Бейдах. — Мне стыдно за наш народ! Он сделал два решительных шага и оказался рядом с карликом, потом подцепил его носком сапога за подбородок и опрокинул навзничь. Сделав это, он обнажил свой боевой кинжал.

— С долгом крови надо считаться, но ты заслуживаешь достойной смерти, землянин! — воскликнул он и замахнулся кинжалом для броска. Ллоу взвыл, как кот, наступивший на горячий противень, вскочил и с проворством, которого никто от него не ожидал, бросился на старого воина. Когда карлик с разбега воткнулся в Бейдаха, тот все нее устоял на ногах. Карлик отпрянул; его кинжал сверкнул под самым сводом, ударился о стенку в полуметре от Рика и со звоном упал на каменный пол. Бейдах, зарычав, схватил карлика за горло и поднял в воздух.

Зал огласился истошным визгом, который никак нельзя было назвать человеческим, но этот визг оборвался на самой высокой ноте так же неожиданно, как и начался. Воины, сидевшие за столом, прервали свое занятие и повскакивали с мест, схватившись за оружие. Бейдах резко обернулся на шум, неуклюжая фигурка все еще дрыгала ногами в его сильной руке, цепляясь за последние крохи жизни. Он отбросил в сторону карлика, который упал на пол уже бездыханным трупом, и бросился в сторону трона, на ходу доставая меч из заплечных ножен.

Майо стояла около стены прямо под Риком и пыталась связанными руками дотянуться до клинка, пронзившего ступню Рика, но это ей никак не удавалось. Она смотрела ему прямо в лицо и, казалось, что-то хотела сказать, но слова застряли в горле. Капли пота, смешанного с кровью, падали на ее белоснежную кожу и скользили вниз, оставляя за собой темно-красные дорожки, но она даже не обращала на них внимания.

Губы Рика дернулись, и он попытался сказать, что очень ее любит, но так и не услышал своего голоса. Тогда он из последних сил попробовал улыбнуться.

И в этот миг зал сотрясли несколько громовых ударов, от которых даже пламя факелов пустилось в истерический пляс. Огромные бронзовые парадные двери рухнули, и в проеме предстал Джаффа Штром собственной персоной. Перед ним перебирала лапами свора разъяренных чернецов, а из-за спины выглядывал целый отряд гигантов-альбиносов, которые в предвкушении хорошей свалки уже раздували ноздри. Каждое движение альбиносов сопровождалось глухим и угрожающим бряцанием оружия.

Это было столь неожиданно, что все присутствующие в Тронном зале застыли на своих местах.

 

Глава десятая

Рик возвышался над развернувшейся в зале сценой и мог наблюдать ее во всех подробностях. От нервного напряжения и затлевшей в душе надежды на спасение сознание полностью вернулось к нему, а боль спряталась в самом дальнем уголке сознания, стараясь не напоминать о себе. Однако теперь он смотрел на происходящее совершенно другими глазами. Что-то изменилось в нем: внешне он оставался все тем же, но внутри теперь жил совершенно другой человек. Вот так меняется металл после закалки: на вид все то же самое, но на поверку — настоящий клинок. Отныне Рик больше никогда не вернется к беззаботной жизни космического перекати-поля, теперь он не собирается плыть по воле волн…

Рик видел, как военачальники, придя в себя от неожиданности, попытались вступить в бой и тут же рухнули, сраженные лучами бластеров. Их средневековое оружие даже не успело

приблизиться к неприятелю. Почти сразу подоспела дворцовая охрана, она выскочила из потайных ходов, расположенных по всем' сторонам зала. Все перемешалось: среди древних гвардейских мундиров мелькали всклокоченная шерсть чернецов и белесые кудри венерианцев-альби-носов. Слышалось бряцание клинков, и повсюду сверкали синие вспышки бластеров. Наверно, Варфоломеевская ночь показалась бы пустяковой заварушкой по сравнению с развернувшейся здесь бойней. И все же сквозь царившие в зале грохот и вой Рик различал нарастающий где-то снаружи звериный рев, очевидно, он доносился из других помещений замка и с улиц города. Время от времени этот рев перекрывался взрывами и шипением электрошоке-ров. Не оставалось сомнения, что и снаружи происходит не менее жуткая резня.

Схватка, если так можно назвать это избиение, продолжалась очень недолго. Воины падали один за другим, знамена, рассказывающие о прошлых победах, были сорваны и затоптаны. Многие факелы были срезаны лучами бластеров, другие погасли. Внезапно в Тронном зале установилась тишина. Воинство Джаффа Штрома, как и положено дисциплинированному, хорошо обученному соединению, подобрало своих раненых и удалилось с поля боя. Шум на улице тоже начал затихать и удаляться. Для долгого сопротивления силы были явно несопоставимы. И только в свете последнего горящего факела на стене Тронного зала молча продолжал висеть человек. Майо, испуганно съежившись, замерла, прижалась к камню под ногами у Рика.

Джаффа Штром по-хозяйски обошел завоеванное им поле сражения. Несколько раз он останавливался, поддевал носком сапога сброшенное знамя и секунду-другую изучал его, очевидно, прикидывая, представляет ли оно для него какую-нибудь ценность. В конце концов он дошел до подножия ритуальной плиты и, остановившись, с нескрываемым любопытством начал разглядывать висевшего на стене Рика. Достаточно насладившись этим зрелищем, он потянулся, как это делает пантера после дневного отдыха, и на его губах заиграла улыбка. Теперь его черные глаза засветились полным удовлетворением, в них даже запрыгали веселые огоньки.

— Вот тебе и грянула буря, — тихо сказал Штром. — Грянула и смела с лица планеты глупых буревестников. Говорят, бывают такие смерчи: вот он крутится, крутится в одну сторону, потом хочет раскрутиться в другую и — бац — сам себя уничтожает. Смешно, правда? Полюбуйся на этих покойничков: это все вожди, бывшие вожди Марса. А ведь они мнили себя хозяевами, властелинами этой планеты. И кто теперь здесь, на Марсе, остался? Сброд, который без этих вождей, как стадо овец без барана, несколько кучек варваров, которые этих овец стригут, да Мыслители в Полярных городах. Шелуха! — он громко рассмеялся. — Я знал, что заговорщики соберутся все вместе, более того, я знал и где они соберутся. Я знаю ничуть не меньше всех их провидцев, вместе взятых. — И после небольшой паузы задумчиво добавил:— А может, даже намного больше…

Во время этого монолога Майо тихо сползла на пол и начала шарить по нему в темноте связанными руками. А Штром, закончив первую часть своей речи, вновь принялся рассматривать Рика.

— Да, не совсем удачно у них получилось это объединение пророчества с кровной местью, как ты считаешь? — Он с притворной грустью покачал головой. — А ты мне устроил огромную кучу забот и такую же неприятностей, парень. Во-первых, так варварски запустил тот ужасный камень прямо мне в голову… Но это еще что! Главное, что ты выставил меня дураком, сумев убежать. Сам знаешь, дурные примеры заразительны, и многие потом пробовали улизнуть из-под нашей опеки. Знал бы ты, сколько они добавили мне работы: поймать, наказать, найти новых. Об остальном, думаю, просто не стоит и говорить.

Рйк, несмотря на свое жалкое положение, все же рассмеялся, вернее, попытался — из его уст вместо смеха вырвался только воздух, сопровождаемый слабым подобием кашля.

Но он все же с большим трудом собрал остатки сил и с улыбкой сказал:

— Насчет остального ты прав: такое не обсуждают в приличном обществе. Я с удовольствием наблюдал за твоими проблемами, после того как она, — он кивнул головой в сторону сидящей на полу Майо, — великодушно позволила тебе себя поцеловать. Эта сцена до сих пор греет мне душу.

Штром криво улыбнулся, сделал шаг вперед и схватил девушку за плечо. Но та вдруг резко поднялась: в ее руках сверкнул клинок, брошенный Бейдахом и только что с таким трудом найденный ею на полу. Но Штром еще не потерял навыки гладиатора: после резкого выдоха последовала серия молниеносных движений, и кинжал снова со звоном упал на пол. А сама Майо, согнувшись пополам, повисла на руке Джаффы, как плащ у лондонского клерка, вышедшего в погожий денек прогуляться по Гайд-парку. Все это Джаффа проделал с показной небрежностью, как отмахиваются от назойливой мухи, внимательно следя за финальным матчем.

— У тебя крепкий организм, Рик, — снова обратился Штром к висевшему пленнику. — Ты не так скоро отдашь Богу душу, как тебе бы этого хотелось. Знаешь, в ближайшее время сюда вряд ли кто зайдет: из обитателей замка никого в живых не осталось, а те, на улице, — Штром пренебрежительно кивнул в сторону выхода, — уже разбежались по домам и забаррикадировали двери. Кто выжил, конечно. Короче говоря, если даже сюда и забредет до твоей смерти какой-нибудь мародер, он вряд ли будет тратить на тебя время— В общем, оставляю тебя наедине с твоими розовыми мечтаниями. Я, знаешь ли, тоже люблю поразмышлять в одиночестве и покое.

— О том, что рано или поздно придет расплата? — прохрипел Рик

Штром, который уже направился к выходу, остановился и снова повернулся к пленнику.

— Неужели ты это всерьез? Только не надо меня ни в чем упрекать: не убеги ты от меня, я бы, конечно, преподал тебе хороший урок, но, поверь, распять тебя на стене просто не додумался бы. Я же не варвар, в конце концов. Так нет, ты предпочел поверить в какое-то дурацкое пророчество и возомнил себя императором Марса. Вот и результат. Поразительно: все вокруг, как идиоты с высохшими мозгами, помешались на теории веерообразного будущего. Тьфу! Хотя, может быть, ты просто свернул не в ту сторону на очередной развилке. Например, когда сидел в руднике, — захохотал напоследок Джаффа.

Он ушел и унес с собой девушку. В красноватых отблесках догорающего факела Рик с грустью проводил их глазами. Эти отблески так красиво и печально играли на пышных каштановых волосах девушки… Потом он еще какое-то время слышал неровный стук каблуков гладиатора по булыжной мостовой. А затем наступила гробовая тишина.

Рик остался в Тронном зале один-одинешенек.

Он попробовал расшатать кинжалы, пригвоздившие его к стене, но очень скоро отказался от этой затеи и долго висел неподвижно, с жадностью ловя открытым ртом воздух. От этой попытки раны разбередились и снова начали сильно кровоточить. Через некоторое время он впал в полузабытье и находился на самой границе грез и действительности. Он совершенно потерял чувство времени, а так как окна были закрыты ставнями, то не мог сказать: продолжается ли эта ужасная ночь или уже наступил рассвет нового дня. Глаза его были полузакрыты, иногда он видел фантомы далеких миров или звездных кораблей, на которых он успел полетать за свою короткую, но полную путешествий жизнь. Последний факел, очевидно, угасал, так как тишину зала нарушило его потрескивание. Но Рик решил не тратить силы на то, чтобы открыть глаза и проверить это предположение. Постепенно его охватило полное безразличие к тому, что происходит вокруг.

Но вот новый звук заставил его выйти из полузабытья и найти в себе силы, чтобы открыть глаза. Судя по этому новому звуку, на полу кто-то зашевелился. Он пригляделся и увидел Бейдаха.

Старый воин с большими усилиями пытался выбраться из-под кучи мертвых тел. Наконец это ему удалось, он сел, тяжело ловя ртом воздух. Его состояние, похоже, было не намного лучше, чем у Рика. Несколько придя в себя, Бейдах на четвереньках пополз по залу, заглядывая в лица покойников. Он явно кого-то искал.

Бейдах, видимо, старался как можно экономнее расходовать оставшиеся силы, так как не издал звука даже в тот миг, когда его поиски завершились успехом. Он просто облегченно вздохнул.

В слабом свете угасающего факела Рик наблюдал, как старый военачальник сначала вытаскивает из груды мертвецов, а потом берет на руки тело короля. Смерть выкрасила еще недавно румяное лицо юноши в цвет слоновой кости. Бейдах с трудом встал и, шатаясь и спотыкаясь, понес тело мальчика к помосту, на котором стоял трон. Спина воина была прямой, и он изо всех оставшихся сил пытался чеканить шаг, и это, можно сказать, ему удалось. С большим трудом он поднялся на помост и взгромоздил покойника на трон. Потом старательно прислонил голову

короля к спинке трона, а руки уложил вдоль подлокотников. На всех начищенных до блеска металлических частях мундира Бейдаха играли зловещие красные огоньки — отсветы меркнущего факела.

Немного отдышавшись, он снова спустился в зал и принялся за новые поиски. На этот раз они были не столь продолжительны: Бейдах вытащил из-под какого-то трупа меч и заковылял обратно к трону. Рик глядел Бейдаху в спину, и казалось, что он смотрит на немощного глубокого старика.

Командир гвардии подошел к трону и положил меч на колени мертвому королю. Выполнив свой последний долг перед повелителем, он уселся в ногах убитого, стараясь собрать остатки сил. Просидев так несколько минут, он поднял голову и посмотрел на Рика. Его глаза лучились светом предсмертного пророческого озарения. Так он просидел несколько минут.

— Ты не умрешь, — вдруг торжественно и довольно громко сказал он.

— Нет, не умру, — беззвучно ответил распятый.

— Ты будешь править этим миром.

— Я… буду… править…

Наступило долгое молчание. Оба копили силы. Наконец Бейдах поднял голову:

— Я не знаю, что это принесет моему миру: добро или зло. Но я выбрал путь. Об этом пути говорили и провидцы. Они предупреждали, но их не слушали… или не понимали. Ты — землянин, но, может быть, так оно и должно было случиться.

Марсианин перевел взгляд с Рика на тело мальчика, потом опять на Рика и вдруг улыбнулся каким-то своим мыслям. Набравшись сил, он сполз с помоста и заковылял в сторону Рика. Неожиданно он замер и прошептал:

— Тихо! Кто-то идет!

В глубине коридора послышался шорох, затем раздался сдавленный возглас: — Рик! Рик!

Теперь в полутьме просторного Тронного зала явственно раздался глум крыльев, а через мгновение рядом с распятым зависла в воздухе Кира, ухватившись за резной барельеф на стене. Ее огромные сухие глаза с болью взирали на Рика.

— Я все время летела следом за вами, — проговорила она. — Очень хотелось помочь, но я не знала как. О Рик, что они с тобой сделали. Потерпи еще немножко, я сейчас освобожу тебя. Только потерпи.

Он слабо улыбнулся.

— Вот и настал твой час, девочка, — Рик говорил медленно, с частыми и долгими перерывами. — Попробуй-ка вытащить эти ножи.

Кровь отхлынула от лица девочки, но та все равно отважно закивала головой. В это время заговорил Бейдах:

— Погоди… Не торопись… Он упадет… Здесь… Есть лестница… Лучше помоги мне. Мы сейчас… его освободим… Помоги…

Кира немедленно спустилась вниз. Вдвоем они сумели подтащить легкую металлическую лестницу, которой пользовались стражники, когда выполняли команды обезумевшего от жестокости карлика Ллоу.

Медленно, с передышками Бейдах взобрался на лестницу и кое-как вытащил кинжалы из стоп Рика. Эта процедура возобновила кровотечение из ран и усилила боль. Рик почти потерял сознание и смутно чувствовал, что Бейдах и Кира освобождают его руки. Единственное, что он хорошо запомнил, так это постоянный шум крыльев летающей девочки. Потом сознание снова проснулось в нем, он попытался помочь своим освободителям, но тут по телу внезапно пробежала холодная волна, а в глазах померк скудный свет.

Рик пришел в себя от того, что его горло обжег какой-то очень крепкий напиток. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит прислоненным спиной к стене, а над ним с походной фляжкой в руках склонился Бейдах. Трясущимися от изнеможения руками Кира лоскутками ткани перевязывала Рику раны. Она что-то при этом бормотала, но слов Рик разобрать не мог.

Заметив, что Рик пришел в себя, Бейдах выронил фляжку. Его лоб был покрыт крупными каплями пота. Он немного отдохнул, потом нагнулся и поднял с пола какой-то предмет.

— Слушай меня, землянин, внимательно. Наше время ушло, и его назад уже не вернуть. Теперь для Марса начинается новое время, совсем не похожее на то, в котором жил я и мои ровесники. Каким оно будет, мне не дано узнать. — Он замолчал и какое-то время восстанавливал дыхание. — Этот обруч — символ власти над этой половиной планеты. Рух будет делать то, что ему скажет обладатель обруча. А куда пойдет Рух, туда за ним следом пойдет и население целого полушария. Сейчас я надену обруч на твою шею. В его замке спрятано отравленное жало: если непосвященный попробует открыть его, он тут же погибнет. В каждом поколении был один или два знающих этот секрет. Обруч даст тебе гарантию, что народ Руха подчинится твоей воле. А уж как ты распорядишься полученной властью, зависит только от тебя. Все это означает, что от тебя теперь зависит и судьба Марса, да и твоя собственная. Не знаю почему, но я верю, что ты разумно распорядишься этой властью.

Бейдах снова надолго замолчал, собирая последние крупицы сил.

— Почему ты вдруг решил надеть на меня этот обруч? — хрипло спросил Рик. — Еще недавно ты считал меня своим заклятым врагом.

— Потому что я понял, что к этому привела дорога времени. Вдобавок у обруча был хозяин, который и должен был решать судьбу своих подданных. Я верю, что ты сумеешь уничтожить Компанию и тех, кто явился сюда незваным и с недобрыми намерениями. Ко всему прочему, я думаю, что сейчас на Марсе нет такого марсианина, который обладал бы силой и волей, соответствующими обладателю этого обруча. Пока нет… А может быть, теперь никогда уже и не будет. Это решит будущее… А это будущее теперь зависит от тебя.

Он дрожащими от слабости руками замкнул обруч на шее Рика. Тому показалось, что полированный металл еще хранит тепло юного короля.

Потом старый воин долго смотрел в ярко-желтые кошачьи глаза Рика. В какой-то момент он

даже, очевидно, хотел снять обруч, но передумал и опустил уже протянутую руку.

— И последнее. Здесь есть потайной ход в безопасное место. Для того чтобы туда попасть, надо приподнять, а потом опустить шестнадцатый камень слева от входа… Многие из древних правителей Руха спаслись этим путем. Теперь твоя очередь. Но поспеши, не играй в орлянку с судьбой.

Подумав немного, Бейдах наставил палец на Рика.

— И запомни, даже этот обруч не спасет предателя от возмездия!

Сказав это, командир королевской гвардии, шатаясь, подошел к помосту, на четвереньках добрался до трона, сел у его подножия, после чего глубоко вздохнул и медленно повалился на бок. Он уснул вечным сном, положив голову на ногу своего мертвого повелителя. От этой картины у Рика на глазах выступили слезы, и он поспешил отвернуться.

Кира быстро нашла нужный камень, и как только проделала то, что сказал Бейдах, в стене открылся черный прямоугольник. Она вернулась к Рику, подхватила его под мышки, и они вместе двинулись к спасительной темноте.

Как только они очутились на первой ступеньке лестницы, ведущей в подземелье, за их спинами с тихим скрипом встал на место камень, охраняющий вековую тайну, и их поглотила темнота.

Джаффа Штром, как всегда, развалился на диване в кабинете руководителя «Земной гор-

норудной компании», расположенном под самой крышей административного здания, и лениво курил. Его взгляд был отрешенным. А в это время глава Компании Эдд Фаллон бегал по кабинету из угла в угол, на его лице была ярость, в движениях сквозила злость и нервозность.

— Да чтоб вас всех на мелкие кусочки разорвало! — закричал он наконец. — Это надо же было устроить такое! И все из-за чего? Из-за какой-то паршивой девки! А теперь посчитайте, во сколько людей нам обошлась эта ваша операция!

Штром безразлично пожал плечами.

— Это не люди, а венерианцы, — лениво заметил он, — для них погибнуть в такой драке — величайшее счастье. Среди их приятелей уже началась склока, кому пойти на замену в наш отряд. Так что претензии не принимаются.

— Ну ладно, пусть с альбиносами дело обстоит именно так. А что ты скажешь насчет марсиан, которых вы постреляли на улице, как кроликов? Это же надо быть таким идиотом! — Эдд театрально возвел руки к небу,—Ты хоть понимаешь, что если весть дойдет до Земли, то нас отсюда вытурят в два счета? Вышвырнут, как нашкодивших щенков!

Штром высоко поднял брови, в его глазах загорелось веселое удивление:

— Вышвырнут? Как нашкодивших щенков? И кто лее, позвольте спросить, отважится на такой подвиг? Вы просто меня интригуете.

— Ты что, действительно полный идиот? Правительство Марса пожалуется на нас в Межпланетный координационный комитет. А тот долго раздумывать не будет!

— Как страшно! — Штром спустил ноги с дивана и теперь сидел, с интересом глядя на Фал-лона. — Да я уже сам подал возмущенную петицию в этот почтенный совет престарелых дурачков.

Пухлая фигура Фаллона замерла на месте, он изумленно посмотрел на Штрома, а тот, как бы не замечая этого, спокойно продолжал:

— Ну, посуди сам! Марсиане силой захватили двух наших соотечественников, разве этого не было? Причем, попрошу учесть, что один из них — особа слабого пола. Оба являлись служащими Компании, а не какими-то там космическими бродягами, жаждущими приключений. Но ладно бы только это, так ведь они приколотили мужчину к стене. Как говорится, распяли! Вы хотите сказать, что этого не было? А что они собирались в таком случае сотворить с девушкой, мы и вообразить 'себе не рискуем! Наша прямая обязанность, согласно любым законам, состояла в том, чтобы освободить этих людей, и для этого мы имели полное право применить все способы, доступные нам. Но это только, так сказать, семечки: у меня есть доказательства, что марсиане собирались устроить всепланетную резню на расовой почве. А такое в наш просвещенный век не прощается, а считается одним из самых тяжких преступлений. Таким образом, встает вопрос: кого ждут большие неприятности, нас или Планетарное правительство, которое правительством здесь только называется. Я загнал их в угол, и деваться им некуда. — Штром искренне рассмеялся. — А чтобы наша жалоба выглядела убедительнее, я послал весомый чек на восстановление жилого фонда Старого города! Это сразу покажет всем сомневающимся, как мы заботимся о благосостоянии местного населения.

Постепенно злость на лице Фаллона начала превращаться в довольную улыбку.

— Очень способный молодой человек!.. Но что скажут в самом Рухе? Как к этому отнесутся марсиане по ту сторону Кахоры? Как они отнесутся к нам, когда узнают, что мы расстреляли и их короля, и всех вождей ближайших племен? Ведь нам с ними еще жить и жить.

— Какая тебе разница, что они будут думать и чувствовать? — раздраженно махнул рукой Щтром. — Сейчас на стенах Руха стоят элек-трошокеры, солдат у нас хоть пруд пруди, а не хватит, так мы в любой момент можем устроить конкурс на заполнение вакантных мест. Неужели тебе еще надо объяснять, что на Марсе основной закон — это сила, а она на нашей стороне.

Фаллону резанули ухо новые, незнакомые до того, наглые нотки в речи Штрома. Такого раньше за ним не замечалось. Эдд, озадаченный этим новым явлением, сел за свой стол.

— Хорошо, вы меня убедили, Штром. Я вполне полагаю, что у вас хватит сообразительности выбраться из той кучи дерьма, которую вы сами и навалили.

— Вы посмотрите на него! Он еще прикидывает шансы! А вы не думаете, милый мистер Фал-лон, что те люди в Тронном зале планировали ни больше ни меньше, как снять с вас скальп? А если вы еще и сумеете раскинуть мозгами, то придете к выводу, что раньше или позже нечто подобное должно было произойти. Я всего лишь решил немного предупредить события. Постарайтесь запомнить: кто бьет первый, тот бьет дважды!

— Вы на него посмотрите! Он решил! Он решил и использовал для этого технику Компании, людей Компании. И не просто использовал ресурсы Компании! Нет! Он при этом поставил под угрозу саму Компанию и все то, что я с таким трудом вложил в этот пыльный мешок, который называют «планетой Марс»! Вы спросите, почему все это делалось? Я вам отвечу: из-за того, что преподобный Джаффа Штром имел на кое-кого личный зуб! И хочу особо обратить ваше внимание на то, что он даже не удосужился предупредить обо всем этом меня. Меня — хозяина и руководителя всей Компании! Может быть, ты после этого спектакля хочешь получить звание лучшего режиссера года?

— К сожалению, надо признать, что спектакль шел самотеком. Я никак не могу считаться его режиссером. — Он привстал, чтобы раздавить окурок о край пепельницы. — Вы превращаетесь в настоящего брюзгу, — тоном, в котором явно звучало пренебрежение, продолжил Джаффа. — Вы уже, видимо, решили, что настало время превратиться в настоящего магната, которого показывают в дешевых фильмах: выращивать цветы в оранжерее, обдумывать философские вопросы и ждать апоплексического удара от своих интеллектуальных переживаний? Я прекрасно видел, как вы кривитесь, когда приходится ставить к стенке разных бунтарей и подстрекателей. Вам нехорошо! Вас от этого тошнит! А эта перестрелка в Рухе вас так напугала, что вы наделали в штаны и теперь корчите из себя черт знает кого! Дряхлеете, милый мой. А это для нас непозволительно! Нам нельзя терять темп, а вы вдруг решили осторожничать. А не задумывались ли вы о том, что это всего лишь первая ласточка? Первая даже не драка, а так, потасовка! А вот за ней последуют настоящие драки, и нам придется ох как нелегко, если мы позволим себе превратиться в рефлексирующих слюнтяев. А ведь может настать время, когда здесь появятся конкуренты, и тогда начнутся похищения людей, диверсии, вообще все крутом будут рвать друг другу глотки! Марс — не то место, где можно сидеть, стричь купоны и ожидать старости, выращивая лютики-цветочки. Здесь возможны только два варианта: или бьешь ты, или бьют тебя. Я бы попросил вас это не забывать.

Фаллон в ярости начал раздувать ноздри.

— Вы подлец, Джаффа!

— Да можете думать, что хотите, — не скрывая ненависти, ответил Штром. — Меня это не трогает! Я без ваших умозаключений прекрасно знаю, кто я, чего стою и где мое место.

— Теперь я все понял, Джаффа. Мне ясна ваша цель — вы хотите завладеть Компанией! Вы хотите украсть у меня то, что я создавал с такими усилиями!

— Компания — это Марс, мой дорогой. А вот завладеть Марсом я не откажусь.

Фаллон уже ожидал этих слов. Он склонил голову, как бы в тяжелом раздумье переваривая услышанное, а сам в этот миг сделал неуловимо быстрое движение. Но бывший, гладиатор

Штром оказался быстрее. К тому же на этот раз именно он был режиссером спектакля. Громы двух выстрелов слились в один и исчезли в звуконепроницаемой обшивке кабинета.

На первый взгляд ничего не изменилось. Только на колонне, рядом с головой Фаллона, появилось опаленное пятно. А сам Фаллон, как и перед этим, просто сидел за столом. Правда, у него не осталось лица, а заодно пропал и всякий интерес как к делам Компании, так и к Джаффе Штрому.

Штром встал, включил систему связи и отдал несколько кратких приказов Варго, после этого вышел из кабинета, закрыл дверь своим ключом и направился в другое крыло административного здания. Там, в одном из отдаленных уголков, находился небольшой жилой отсек, о существовании которого знали только избранные.

Услышав звук открываемого замка, Майо встала с кушетки, на которой она только что лежала, уставившись в противоположную стену и обдумывая свое положение. Она предстала перед Джаффой без слез, без ругани, без истерики. Она просто молча стояла, смотря отсутствующим взглядом куда-то в сторону. В ее темно-карих глазах почти не осталось жизни.

Немного постояв посреди комнаты, Джаффа уселся на кушетку. Он любовался девушкой и не скрывал этого. Еще вечером по его распоряжению из квартиры, которую раньше занимала Майо в жилом корпусе Компании, сюда перенесли ее личные вещи. Теперь вместо пришедшего в негодность зеленого бесформенного комбинезона на ней был обтягивающий костюм золотистого оттенка, который ей очень шел. На фоне этого костюма ее пышные волосы казались огненными. Костюм был скроен так, что подчеркивал все достоинства ее фигуры.

— Я принял от Фаллона дела Компании, — будничным тоном сообщил Джаффа.

Майо ничего не ответила, а только несколько удивленно приподняла брови.

— Тебя не интересует, как я собираюсь поступить с тобой?

— Ничего хорошего, думаю, я не услышу.

— Это как посмотреть, —пожал плечами Штром. — Я просто ничего не собираюсь с тобой делать.

Майо внимательно поглядела на Джаффу, ожидая очередного подвоха.

— Пока не собираюсь. — Он продолжал так же спокойно, с легкой улыбкой рассматривать девушку. — Ты однажды кое-что предложил и мне.

— И вы считаете, что это предложение еще в силе?

— А почему бы и нет?.. — Джаффа подался вперед. — Послушай меня, девочка. Отныне и навеки я хозяин Компании. Еще немного, и Компания приберет к рукам весь Марс. Весь. Почва здесь девственная, и если подойти к делу с умом, то она даст небывалый урожай. Такой урожай, о котором не мечтали со времен освоения дальних континентов на Земле. А в сумме это будет очень много, потому что там были всего лишь материки, а у нас будет целая планета, целый мир. Кстати говоря, Сент-Джон тоже подумывает об этом, но у него не хватит пороху.

В черных глазах Штрома появился блеск, которого Майо раньше не замечала.

— Ты знаешь, я никогда раньше не встречал женщины, хоть капельку похожей на тебя. Даже не знаю, как это назвать… Понимаешь, я видел их множество — на любой вкус и цвет. Но в тебе есть что-то такое, на что не было и намека в других. И поэтому я и хочу именно тебя. Мне это просто необходимо, но я боюсь разрушить то, что меня в тебе и привлекает. Поэтому я не буду насиловать тебя. Я подожду, пока ты сама придешь ко мне.

Он встал, собираясь уходить.

— Я открыл тебе карты, — сказал он на прощание. — Теперь твой ход. Подумай хорошенько: я не тороплю, но и бесконечно ждать не собираюсь.

Он уже открыл дверь, но на пороге остановился, повернулся к девушке и добавил:

— У меня есть время — ждать я умею. Жизнь меня научила этому. Иногда мне это даже нравится. Но заруби себе на носу: я всегда получаю то, что хочу. Тем или другим образом, но все равно получаю.

 

Глава одиннадцатая

Как только дверь потайного хода захлопнулась, Рик и Кира оказались в полной темноте. Идти вдвоем в неизвестность, когда Рик еле держался на ногах, было немыслимо.

— Я пойду и разведаю, что там впереди, — отважно вызвалась Кира, — а ты подожди меня тут. Потом, когда все выясню, я вернусь за тобой.

У Рика не было сил спорить, он прислонился к ближайшей стене, потом медленно сполз на пол и уселся спиной к двери. Кира на ощупь стала пробираться вперед. Сначала Рик как сквозь сон слышал ее легкие шаги и время от времени шорох крыльев — очевидно, крылатая девушка старалась таким образом сохранить равновесие, когда спотыкалась. Потом все затихло.

Рик снова впал в полузабытье. Сколько времени отсутствовала Кира, сказать он не мог, но его вывело из этого состояния легкое похлопывание по плечу и тихий, взволнованный голос девушки.

— Поднимайся и пойдем вперед. Совсем недалеко отсюда я обнаружила комнатку,, в которой есть и запасы пищи, и постель, и даже все, . что нам потребуется для лечения твоих ран. Хозяева этого дворца оказались очень предусмотрительными.

Рик с большим трудом поднялся и заковылял по коридору подземного хода, придерживаемый с одной стороны Кирой, а с другой — опираясь локтем о стену подземелья, так как кисти нестерпимо болели. Для того чтобы пройти около полукилометра по подземному ходу, им потребовалось более часа. Наконец впереди замаячил слабый свет.

Комнатка оказалась совсем маленькой, почти такой же, как та, в которой Рик провел свою первую ночь на Марсе, и та, в которой он встретил старуху-провидицу и мстительного карлика. В комнатке была узкая лавка, застланная несколькими шкурами каких-то животных. Кира показала Рику запасы еды, бочонки вина и воды, оружие. В небольшом сундучке нашлись разные мази и чистые тряпки для перевязки. Ночной зеленоватый свет просачивался в каморку через узкое окошечко, похожее на бойницу. Судя по виду из окна, каморка находилась в городской стене. Это маленькое убежище было оборудовано с умом и предусмотрительностью: очевидно, в бурные годы ранней марсианской истории правителям Ру-ха приходилось часто пользоваться им при самых разнообразных обстоятельствах.

Рик сразу же лег на скамейку, а Кира засуетилась вокруг него. Она осторожно промыла ему раны, смазала их какими-то мазями, в которых,

похоже, она разбиралась, и перебинтовала руки и ноги. Пока она этим занималась, Рик опять впал в забытье.

Покончив с перевязкой, Кира не стала тревожить Рика и опять ушла на разведку. Теперь ее интересовало, куда выходит другой конец подземного хода. Как и раньше, она наощупь начала пробираться в другой конец подземного хода. Очень скоро она уперлась в тупик. Сначала она хотела вернуться к Рику, но потом задумалась: зачем было строить подземный ход так далеко, если он никуда не ведет? Она стала тщательно ощупывать стены, стараясь и там найти какой-нибудь тайный механизм, подобный установленному в Тронном зале. Когда она ощупывала верхний край стены, перекрывавшей подземный ход, совершенно случайно наткнулась на люк в потолке.

Собрав все свои силы, девочка попробовала открыть люк и, к великому ее удивлению, сумела это сделать. Люк закрывала одна из каменных плит, которыми была выложена площадь на окраине Руха. Плита, очевидно, была перевертышем, то есть обе ее стороны были совершенно одинаковы. Площадь Кира тоже узнала: это был квартал, который считался воровским, потому что его обитатели существовали непонятно на какие средства. Слава об этом квартале ходила самая дурная, и порядочные люди старались там не показываться.

Кира вновь вернулась в каморку, где остался Рик. Она попробовала заставить его поесть, но тот наотрез отказался и выпил только немного вина. Оно слегка взбодрило Рика, и он сказал:

— Жаль, что тебе не поднять до конца камень. Было бы хорошо узнать, что творится в городе и куда девалась Майо.

— Но для этого совсем не обязательно поднимать плиту, — возразила девушка. — Я вполне могу выбраться отсюда и через окошко.

— Это было бы очень здорово, — сразу схватился за ее идею Рик.

Девушка подставила под окно сундучок с медикаментами, взобралась на него и через несколько секунд уже заглядывала в окно с другой стороны.

— Лежи и отдыхай. Набирайся сил, — сказала она на прощание. — Я все разузнаю и вернусь к тебе.

Девушка улетела, а Рик, пригревшись среди мехов, крепко заснул.

Проснулся Рик, когда уже наступила, судя по солнцу, вторая половина дня. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Его организм был молодым и здоровым от природы, а кочевая жизнь добавила к этому еще и закалку. Рик почувствовал острый голод. Он встал со скамьи, нашел запасы продовольствия, набрал сухарей и сухофруктов, затем наполнил кружку вином и вернулся на скамью. Пища придала ему сил и даже немного подняла настроение.

Когда он попробовал лечь после импровизированного обеда, то почувствовал на своей шее обруч. Это напомнило ему пережитое. Он принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Теперь, если верить Бейдаху, народ Руха и подчиненных ему территорий должен беспрекословно выполнять все приказы Рика. Значит, у него

появилась реальная сила, с которой он может выступить против Компании. Остается только разработать детальный план уничтожения неприятеля. Без такого плана повстанцы будут перебиты так же, как это случилось с заговорщиками в Тронном зале. Атака в лоб с такими силами неминуемо обречена на провал. Он перешел к обдумыванию плана, но это занятие было прервано шелестом крыльев за окном. Вернулась Кира.

Она прошмыгнула в окно и предстала перед Риком взволнованная и раскрасневшаяся.

— В городе творится бог знает что, — сразу же затараторила она. — Штром со своим отрядом убил всех, кто был в Королевском дворце, а также перестрелял много народу на улицах. Даже сейчас на городских стенах еще стоят электропушки. Но вместо того, чтобы испугаться, все только и говорят, что надо выступить и разрушить Компанию. В городе ходит много слухов по поводу Обруча Власти. Во дворце его не нашли, поэтому пришли к выводу, что им или кто-то завладел незаконно, или король успел его кому-то передать перед смертью. Те, кто склонен верить в последнее, ждут, что вот-вот объявится новый король и поведет людей на штурм Компании.

Затем ее голос потерял восторженность и резко понизился.

— Что касается Майо, то я сумела выяснить, что ее увели на территорию Компании, но я побоялась туда проникнуть. Компания, видимо, тоже предчувствует, что все против нее ополчились: она словно на осадном положении. И все

равно, сегодня ночью альбиносы и чернецы провели очередную облаву на людей, что только подлило масла в огонь. В Ныо-Тауне народ волнуется тоже.

Рик выслушал ее доклад молча и погрузился в раздумья.

— Ну, что же, — сказал он наконец. — Мне надо будет еще несколько дней полежать и набраться сил, а потом я выйду и подниму народ на войну с Компанией. Она мне слишком много задолжала. А ты, если хочешь, отдохни, поешь, а потом попробуй слетать еще раз на разведку и постарайся все же выяснить, где прячут Майо. Для меня это очень важно.

— Я и не очень-то устала, — затараторила Кира. — вот перевяжу тебе раны, покормлю и снова полечу. А спать мне ни чуточки не хочется. Мы умеем дремать и в полете. А вот поесть я не откажусь. Жутко проголодалась.

Она тут же сняла повязки с ран Рика и осмотрела их. Раны начали затягиваться, молодой организм брал свое. Потом Кира и Рик поели. За трапезой Кира рассказывала Рику о разных мелочах, виденных ею в городе, и тот все больше и больше убеждался, что поднять марсиан на штурм Компании — задача несложная. От еды он отяжелел и, впомнив, что сон — лучший доктор, улегся на скамью. Кира пристроилась у него в ногах и задремала, хоть перед этим и уверяла, что сможет поспать и в воздухе.

Когда Рик проснулся, Киры в каморке уже не было. Опять стоял день. Он поел, потом снял повязки, поднял руку к свету и внимательно осмотрел рану. За время, проведенное здесь, рана затянулась и перестала болеть, точно так же дело обстояло и с ногами. Кинжалы, на счастье Рика, были очень острыми и не ржавыми, они прошли, не задев костей, и тяжелых повреждений не нанесли. Если так пойдет и дальше, то через пару дней он вполне сможет выйти отсюда. Это его порадовало, так как добровольное заточение уже начало надоедать.

Закончив «медосмотр», Рик удовлетворенно хмыкнул, заложил руки за голову и задремал. Заняться было нечем, поэтому Рик в основном спал, и это пошло ему на пользу: он очень быстро набирал силы.

Рик попытался обдумать то, что с ним случилось. У него появилось чувство, которое возникает, когда рассеянно идешь по давно изученному маршруту и вдруг наталкиваешься на что-то необычное. Сначала ты останавливаешься, будто споткнувшись, потом осматриваешься и обнаруживаешь новое. Вот так получилось и у Рика: все очевидно и в то же время что-то не то. Он задумался, и вдруг его озарило.

Откуда Джаффа Штром узнал про сбор в Тронном зале? Почему он явился так вовремя? Шпионы? Но сбор военачальников у короля должен быть окружен такой тайной, что шпионам не просто узнать о нем. А нет ли другого ответа? И тут Рик вспомнил, как ему рассказывали про человека, который не то чтобы мог читать все чужие мысли, но улавливал слишком яркие переживания. Он мог улавливать и отдельные мысли некоторых людей, но такие мысли должны были доминировать над другими, а кроме того, ему надо было мысленно настроиться на сознание интересующего человека.

Стоп! В голове Рика, как колокол, зазвенела фраза: «Я знаю ничуть не меньше всех провидцев вместе взятых… А может, даже намного больше…» Ну конечно же! Штром может читать мысли! Пусть далее только доминирующие и вызванные сильными эмоциями. Но ведь и этого достаточно! Он подозревал о назревающем бунте и вышел в город. Ему было достаточно побродить около Королевского замка, чтобы все сразу понять. Это вполне убедительный ответ. Но это не только ответ — это еще и предостережение на будущее. Что ни говори, а пока Джаффа Штром остается главным врагом Рика, пусть даже только одним из главных, нельзя пренебрегать осторожностью.

Теперь все становилось на свои места. Это несколько успокоило Рика, и он опять задремал.

Сквозь сон Рик услышал за окном шелест крыльев и сразу же открыл глаза. В каморке стало темно, послышалась возня, а через несколько секунд перед ним предстала Кира.

— Ты нашла ее? — не теряя времени на приветствия, спросил Рик.

— Нашла! Ты знаешь, она так обрадовалась, когда узнала, что ты жив! Она мне сказала, что ей для счастья достаточно только знать, что ты в безопасности.

— А она-то сама как? Штром ничего с ней не сделал?

— Отныне она в полной безопасности: я сумела передать ей нож! — гордо и важно заявила

Кира. — Она просила сказать, чтобы ты о ней не беспокоился, а сам был бы поосторожней. А еще она просила передать тебе вот что…

Девушка наклонилась и прижала свои нежные, почти детские губы к губам Рика. На несколько секунд она застыла, потом вдруг резко оттолкнула Рика и расплакалась, опустив головку к нему на грудь. Рик ласково погладил ее по нежному пуху на спине.

— Бедняжка, ты, наверное, очень устала, — приговаривал он, продолжая гладить ее. — Ты так много для меня сделала. А я так бессовестно впутал ребенка в смертельно опасное дело. Тебе надо возвращаться домой…

Кира мгновенно прекратила плакать, а ее крылья громко зашуршали.

— Ты что, Рик! Я тебе еще очень нужна. Ты еще такой слабый! Ты без меня сразу пропадешь!

— Ну что ты, я уже вполне могу обходиться без посторонней помощи. Ты и так, девочка, спасла мне жизнь. А теперь тебе пора отправляться куда-нибудь в безопасное место, лучше всего домой, к соплеменникам.

— Да неужели ты не понимаешь! Мне теперь туда нельзя возвращаться! Они… я не знаю, что они со мной сделают! А кроме того, теперь в Каэр Эбра не осталось ничего, что бы мне было дорого. Нет, туда я вовсе не собираюсь. Как хочешь, а я остаюсь с тобой.

Кира села и пригорюнилась. Ночной свет оттенил ее совсем юное личико и нежную линию шеи. Это признание расстроило Рика: он почувствовал себя виноватым.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказала? — Конечно.

— А ты понимаешь, что мне сейчас полагалось бы на это ответить?

— Да…

— Я, конечно, понимаю: то, что ты себе нынче вообразила, это вовсе не любовь. Просто этим все в свое время должны переболеть. Убеждения здесь не помогут…

— Рик, я не хочу домой! — оборвала его Кира. — Не надо заставлять меня делать это. Ну, прогонишь ты меня, а я отлечу немножко, а потом все равно вернусь и буду лететь за тобой. Не будешь же ты только и заниматься тем, что гнать меня прочь.

Она встала и расправила крылья. В ночном зеленоватом сумраке ее тело казалось серебряным, а крылья отливали опалом.

— Я люблю тебя, Рик, но это не самое главное, Я очень люблю Марс. Я слышала, как ты обещал превратить Марс в планету, где все жители будут с надеждой глядеть в будущее. Тебе, конечно, трудно понять, каково жить в мертвом городе. В городе, где везде наталкиваешься на прошлое, только прошлое!.. Я тоже хочу приложить руки к строительству этого нового мира. Я согласна, пусть мое участие будет самым маленьким, чуть заметным, но мне будет достаточно даже одного знания о том, что я хоть как-то помогла тебе. И этого ты отнять у меня не можешь! Это просто не в твоих силах!

Рик молча, внимательно смотрел на крылатую девушку и не знал, что ответить. На какое-то время его лицо стало каменным, в глазах забегали жестокие искорки, челюсти сжались так, что на скулах выступили желваки. В конце концов он тяжело вздохнул и, разведя руками, сказал:

— Да, такое, пожалуй, не отнимешь — легче убить… Ну, ладно, уговорила. Пусть будет по-твоему. Тогда давай, обсудим наше положение.

Кира с победной улыбкой подошла и уселась на лавку рядом с Риком так, что тому пришлось потесниться. Он улыбнулся этой детской выходке.

— Кто-нибудь из Компании тебя видел, когда ты искала Майо? — поинтересовался Рик.

— Нет, никто.

— Ты ничего нового не узнала про Штрома и его охранников?

— К тому, что я тебе уже рассказала, ничего добавить не могу. Слушай, Рик, мне кажется, что после нашего выступления никого в живых не останется! Я имею в виду, с нашей стороны…

— Ну, это мы еще посмотрим. А что происходит в Рухе?

— Когда я возвращалась сюда, то видела на улицах повсюду факелы. Похоже, то тут, то там вспыхивают мелкие стычки. Да, вот еще что: я случайно, сидя на крыше самого большого здания Компании, подслушала разговор. Штром уже два раза отправлял отряды в Нью-Таун, чтобы пополнить бараки. У него острая нехватка рабочих. Насколько я поняла, рабочие в Компании мрут, как мухи. А еще он что-то говорил о Фал-лоне и о том, что он, Штром, теперь хозяин Компании, но я не все поняла из этого разговора.

Однако Штром, похоже, очень доволен тем, что происходит в Компании.

— Ну, Штром-то даром времени не теряет. — Рик уселся на скамье, поболтал ногами, как бы пробуя их на работоспособность, потом добавил: —Возьми-ка бинты, крошка, и покрепче обмотай мне руки.

Кира попробовала, было протестовать, но Рик так взглянул на нее, что она умолкла на полуслове и принялась за работу.

— Ты понимаешь, нам нельзя тянуть резину. — Рик говорил это, скорее для себя, чем для девушки. — Если вдруг вспыхнет стихийное восстание, то уже поздно будет что-либо менять! Надо все подготовить заранее. Я уже придумал план действий. Если все пойдет так, как я задумал, то мы обязательно победим. Я в этом не сомневаюсь.

Камень, прикрывающий выход из подземного хода, бесшумно повернулся, и Рик с девушкой оказались на самом краю небольшой запущенной площади. Оттуда вдоль городской стены тянулась узкая тропинка. Она была сплошь захламлена и загажена нечистотами. Отовсюду слышалась возня и повизгивание ночных городских паразитов. Но Рику это было на руку: он не хотел раньше времени выдавать свое присутствие. Сначала он своими глазами посмотрит на то, что рассказала ему Кира, а уж потом попытается что-то предпринять.

Кира слетала на разведку, а вернувшись, сообщила, что на Базарной площади, центральной в воровском квартале, собралась огромная толпа. В нее вливаются марсиане из респектабельных кварталов.

— Не ходи туда! — шептала Кира, широко раскрыв и без того огромные глаза и держа Рика за локоть. — Они же тебя просто убьют! Их переполняет ненависть к землянам. Как только они заметят тебя, сразу разорвут на куски!

В ответ Рик только усмехнулся, но в этой усмешке не было ни веселья, ни благодушия.

— Веди меня туда, — коротко приказал он. Кира понуро пошла впереди, крылья у нее

повисли, и их кончики волочились по камням. Она вела Рика узкими извилистыми улочками между дряхлых и грязных домов. Повсюду царили тлен и разрушение. Вокруг не было ни души, все жители будто исчезли, о их существовании говорили только вывешенные кое-где на палках простыни, напоминавшие капитуляционные флаги, да непереносимая вонь помоек.

Фобос спрятался за горизонтом, а Деймос висел на краю неба так низко, что казалось, он вот-вот зацепится краем за одну из башен древнего города. Наконец путники услышали рев толпы, который с каждым их шагом становился все громче и громче. Рик прислушался и с разочарованием понял, что в реве преобладают совсем не те чувства, на которые он надеялся. Вместо боевых кличей преобладали похоронные причитания и жалобные сетования.

Но вот уже и конец тропинки… Крик тысячи глоток ударил по ушам. Перед Риком и Кирой в колеблющемся свете множества факелов открылась широкая квадратная площадь, запруженная народом, окруженная приземистыми,

неказистыми домами. Марсиане были не только на площади: они десятками высовывались из окон домов, гроздьями висели на балконах и водосточных трубах. Жители древней столицы были везде, где удавалось найти место, чтобы поставить хотя бы одну ногу.

Толпа в едином порыве вдруг взорвалась призывным воплем и так же внезапно стихла. До Рика донесся голос оратора, пронзительный и полный горя, словно труба горниста на кладбище или на поле проигранной битвы.

Рик заработал локтями, стараясь пробить себе дорогу поближе к оратору. Но на его бесцеремонные толчки никто не обращал внимания, все взоры были прикованы к выступавшему, который стоял на помосте в середине площади.

Наконец перед глазами Рика появился и сам помост с оратором. Это было грубое дощатое сооружение, увенчанное виселицей. Очевидно, здесь население воровского квартала вершило свое собственное правосудие. Вот под этой виселицей и стоял оратор. Это был щупленький, костлявый марсианин, облаченный в некое подобие мундира, который очень давно видел лучшие времена и, похоже, изначально был расшит золотом. Лицо оратора, испещренное множеством шрамов, было искажено ненавистью, в паузах рот оскаливался кривыми черными зубами, глаза пылали демоническим огнем.

— Мне не надо напоминать, зачем мы все здесь собрались, — даже не кричал, а визжал он. — И мне не надо описывать вам, какое злодейство было совершено в нашем древнем и славном городе! И все мы с глубокой скорбью осознали, что

вожди, которые могли принести нам избавление от чужеземного ига, теперь мертвы… Но скажу больше: мертв и наш совсем еще юный король!

Оратор сделал продуманную долгую паузу, чтобы толпа успела понять смысл его слов и с ненавистью откликнуться на известие.

— И теперь, — продолжил оратор, — даже грудной младенец знает, куда нас толкают! Перед нами лежит только один путь! Нам просто не оставили другого выбора!

На этом месте его снова прервал вопль тысячи возмущенных глоток. Рик не мог разобрать слов, но смысл был понятен и так: «Кровь за кровь!»

— Да, у них есть мощное оружие, — не унимался оратор. — Они трусливо прячутся за своими крепостными стенами. Они сильны! Но это им не поможет! Нет! Они не в силах нас остановить! И пусть нам не снести головы! Мы готовы погибнуть! Но прежде, чем мы испустим последний вздох, прежде, чем мы издадим последний крик, мы сотрем с лица нашей планеты всю нечисть, имя которой — земляне и их Компания! Им не место на нашей древней планете! Мы их сюда не звали, они пришли сами, и ответственность за это лежит на них, а не на нас!

На мгновение установилось затишье, то жуткое затишье, которое обычно предвещает ураган. Вот в этот-то момент над площадью и раздался голос Рика:

— Постойте, ребята!

Оратор на помосте оглядел толпу, стараясь обнаружить того, кто посмел ему перечить. И вдруг глаза его расширились, он с каким-то неестественным всхлипыванием втянул воздух и простер руки к небу, призывая к тишине. От помоста по толпе, как круги от брошенного в воду камня, поползло безмолвие, которое очень быстро достигло домов. Теперь стал слышен даже треск факелов, освещавших это сборище. Все застыли, ожидая, что скажет оратор.

А Рик спокойно поднимался на помост. Он изо всех сил старался, чтобы его шаг был твердым и не выдавал хромоту еще не заживших до конца ног. На нем была пурпурная мантия, на груди которой сверкал изумруд с изображением двух лун этого мира. Рик взошел на платформу, i стал под качающейся веревкой виселицы, одним движением расстегнул застежку и сбросил с себя мантию.

Какое-то мгновение продолжалась тишина, потом по площади в едином порыве прокатилось многотысячное «Ух!», и тишина снова воцарилась над толпой. Казалось, теперь прекратился даже треск факелов.

А Рик стоял неподвижно, наслаждаясь впечатлением, которое он произвел на это сборище. Рельефные мышцы его обнаженного торса бугрились, перехваченные военной перевязью, а на шее темнел, отполированный прежними владельцами и временем, Обруч Власти — символ правителей Руха. Этот символ говорил, что перед марсианами стоит их новый правитель, но если обратиться к канонам, то человек с Земли никак не мог здесь быть правителем.

Глаза оратора-марсианина, который только что пытался увлечь за собой народ, чуть не вылезли из орбит.

— Кто ты такой?.. — только и смог прохрипеть он.

Рик выдержал паузу и ответил, не повышая голоса, но его слова, как волна электрошока, прокатились по всей площади.

— Меня зовут Ричард Гунн Укхардт. И, согласно пророчеству, теперь я ваш вождь.

По толпе прокатился стон. Стон зверя, почуявшего кровавую добычу.

Глава воровской шайки поднял руки и воскликнул:

— Постой! Постой-ка! — он подошел к Рику, теперь его правая рука лежала на рукоятке кинжала, который висел в ножнах у него на поясе. — Ты лучше расскажи нам, землянин, где сумел украсть Обруч Власти?

— Этот Обруч на мою шею надели руки Бей-даха сразу после того, как был убит ваш король Харал. Я не украл Обруч. Для того чтобы украсть его, надо знать секрет замка. А кто-нибудь из вас знает этот секрет? Нет? Тогда вы должны поверить мне.

— Бейдах… — прошептал щуплый оратор. «Бейдах… Сам Бейдах», как дуновение весеннего ветерка, прокатилось по толпе. Имя этого храброго полководца было очень популярно среди марсиан, о его походах рассказывали легенды даже в подвыпивших компаниях. Если бы Рик сослался даже на короля, это не произвело бы на народ такого впечатления.

— Землянин! — воскликнул главарь шайки. — Землянин, да еще с символом власти! Такого не может быть! Мы этого не потерпим! Этому не бывать!

В его руках сверкнул кинжал.

Но Рик продолжал стоять спокойно и бесстрастно, даже не взглянув в сторону прежнего оратора. Его взгляд был устремлен вдаль, поверх голов собравшихся на площади людей.

— Послушайте меня! — наконец снова заговорил он. — Надевая на меня Обруч Власти, Бейдах сказал: «Не знаю, на счастье или на беду, но путь избран, и от него не уйти». И, поверьте мне, это так. За время существования вашей планеты она прошла много развилок судьбы и выбрала один-единственный путь. Путь, на которой мы сейчас встали. Теперь уже никто ничего не в силах изменить. Выбор сделан! Поверьте, попытки уже были. Ваши вожди решили распять меня на ножах в Тронном зале, но оказались бессильны. Сами видите, что из этого получилось. Судьбу, может быть, и можно менять, но это очень трудно и не всегда удается.

Голос Рика был до странности спокойным: в нем не было ни угроз, ни ярости, ни просьбы. Так говорит человек, уверенный в своей правоте, уверенный, что нечего больше обсуждать, все уже сказано и всем должно быть ясно.

— Вы ошибаетесь, я не землянин. Я родился в открытом космосе, а космопорт Джеккара был первой твердой почвой, на которую я ступил. Таким образом, я не принадлежу ни к одному из миров, ни к одной из рас, я — дитя неба. Я принадлежу только самому себе и только самому себе даю клятву на верность.

Он опять сделал небольшую паузу, потом продолжил:

— Марс не пропал и не пропадет, пока вы сами не допустите этого. Вы проиграете эту войну и потеряете свою планету, если вздумаете бороться с Компанией так, как это попытались сделать ваши вожди. Кира! Поднимись сюда и расскажи им, что ты видела в ту ночь! Расскажи им, как бесславно погибли вожди, лелеявшие такие же планы.

По толпе пробежал изумленный шепоток, когда из темноты дальней улицы в ночное небо выпорхнула светящаяся разноцветными огоньками бабочка и, пролетев над всей площадью, опустилась на помосте рядом с Риком. Под тысячей устремленных на нее взглядов бедная девочка совсем растерялась и как бы в поисках поддержки прильнула к Рику. Рик нежно обнял ее за плечи.

— Именно человек с Земли, один из руководителей Компании, видел меня распятого на стене Тронного зала. Видел и оставил там умирать. А вот эта девочка и Бейдах спасли меня. Так что я обязан Марсу жизнью, а долг, сами знаете, платежом красен.

Рик посмотрел на Киру, ободряюще ей улыбнулся и шепнул на ухо:

— Давай, девочка, не робей!

Кира набралась смелости и рассказала об укреплениях, за которыми скрывается Компания. Свой рассказ она закончила следующими словами:

— Вы все погибнете, так и не успев нанести Компании хоть какой-нибудь вред.

По площади вновь пробежал взволнованный ропот. Предводитель в мундире, когда-то обшитом золотом, приблизился к Рику, в руке его все

еще сверкал кинжал. Но теперь клинок не представлял никакой угрозы: его хозяин просто забыл спрятать свое оружие. В глазах главаря светилось только удивление и любопытство.

— А ты? — прошипел вор. — Что ты можешь нам предложить взамен этого?

— Если я начну здесь болтать языком, то Джаффа Штром узнает обо всем, пожалуй, раньше вас. Я подозреваю, что он обладает даже большими способностями, чем ваши ясновидящие. Я подозреваю, что даже каменные стены не преграда для его дьявольского сознания. Иначе как вы тогда можете объяснить тот факт, что он заранее знал, где соберутся все ваши вожди и где с ними будет проще всего расправиться? И сейчас, если бы он чувствовал хоть какую-то реальную угрозу и не был занят делами Компании, то наверняка шнырял бы где-нибудь поблизости. Я в этом абсолютно уверен. Чем меньше вы будете знать о том, что я задумал, тем будет лучше для всех нас. Не забывайте, я рискую не меньше, а может, даже больше, чем вы.

Предводитель шайки воров приблизился к Ри-ку почти вплотную.

— Ты хочешь сказать, что мы должны просто верить тебе, и все? — негромко спросил он, поигрывая кинжалом, — А ведь Бейдах был при смерти, когда надевал на тебя Обруч Власти. Может, он в тот момент…

— Кира, расскажи ему, — оборвал его Рик, пренебрежительно махнув рукой.

Теперь уже совсем осмелевшая девушка привстала на цыпочки, расправила крылья и крикнула в толпу:

— Слушайте же все, марсиане! Это Джаффа Штром заковал Рика в кандалы и хотел сделать его рабом на своей шахте. А когда Рик не захотел покориться ему, то он попытался Рика убить. Четыре ночи назад он оставил Рика умирать в Тронном зале распятым на кинжалах, а сам в это время похитил его подругу Майо. Неужели и после этого вы не поверите, что он полон решимости отомстить Компании? Неужели и после этого вы не поймете, что Компания для него еще больший враг, чем для вас?

Говоря все это, Кира так воодушевилась, что ее молодой голос звенел, словно флейта.

— Он сумеет привести Марс на вершину. Он сумеет вернуть жизнь умирающей планете и ее населению! Он знает, как дать нам единство и силу! Доверьтесь ему!

Над толпой нависла продолжительная тишина, а потом вся площадь взорвалась радостными криками, которые потрясли окрестности.

Рик в полном удовлетворении повернулся к предводителю воров.

— Держите своих людей наготове. Ждать при-придется недолго: сигнал к выступлению я подам через Киру. Но раньше даже не пробуйте что-либо предпринять. Вы просто погубите все дело!

Предводитель согласно закивал головой. Рик, протянув руки к толпе, стоял и улыбался, но глаза его оставались устремленными в дальние дали, холодными и отрешенными.

В общем, ликовании и гвалте Рик и Кира исчезли с подмостков так же внезапно и таинственно, как и появились.

А пока Рик выступал на импровизированном марсианском митинге, Джаффа Штром сидел в кабинете, который еще совсем недавно принадлежал Эдду Фаллону, и был занят работой, причем вкладывал в эту работу столько сил, что Рику и не снилось. Нет, Джаффа вовсе не был занят физическим трудом, но то, что он делал, отнимало у него намного больше сил. Он неподвижно сидел в кресле, упершись локтями в колени и прижав пальцы к вискам.

Штром и раньше вступал в контакт с сознанием Рика, так что сейчас это не составляло для него особого труда. Теперь ему уже не надо было обшаривать весь ментальный эфир в поисках Рика: он уже знал, где и как его найти. Джаффа от души смеялся про себя, слушая, как Рик превозносит его телепатические способности и требует держать в тайне план мятежа. Это напоминало Джаффе детскую игру в прятки с родителями: те прекрасно видят своего ребенка, но старательно изображают, что ни о чем не догадываются.

Штром так и просидел не шелохнувшись, пока Рик увещевал марсиан. После этого Джаффа проверил все мысли, которые копошились в голове у его противника. Покончив с этим делом, Штром встал, с наслаждением потянулся, одобрительно кивнул и сказал вслух:

— А ведь план хорош! Все продумано до мелочей! И, надо отдать должное, вероятность успеха очень велика. Очень! Ну ладно, раз он хочет силу одолеть силой, примем его условия. Я не против! Это меня даже взбодрит.

Джаффа снова уселся за стол и набрал код на пульте, стоящем по правую руку. Перед ним развернулась голографическая карта полярной области планеты. Эта карта передавала мельчайшие особенности рельефа. Он снова поставил локти на колени и сложил пальцы на висках, его глаза не отрывались от изображения, но теперь они видели гораздо больше, чем это могла показать карта…

 

Глава двенадцатая

Хью Сент-Джон подошел к высокому комфортабельному креслу, тяжело вздохнул, упал в него и, полузакрыв глаза, объявил, обращаясь к Эрану Маку: — Будем считать, что все кончено. Называй это как хочешь: последний патрон в патроннике, последняя монета в кармане… мне все равно. Я выбываю из игры.

Марсианин ничего на это не ответил. Он продолжал сидеть на балконных перилах и курить, наблюдая чахлую и рахитичную жизнь вечерней Кахоры, протекавшую у него под ногами. От угрюмости и недовольства его и без того смуглое лицо казалось еще темнее.

— У меня еще была надежда, что тебе, как местному уроженцу, повезет больше, чем мне, — тоскливо продолжил Сент-Джон. — Но, увы, твои успехи не лучше моих. А я так надеялся, что тебе повезет больше… Да, не хотят они нас понять,

как тут ни крути, не хотят, и все! И все наши усилия пошли прахом! Столько лет титанического труда, и все напрасно!

Мак покрутил головой, и колокольчики у него в ухе мелодично зазвенели.

— Ну и бог с ними, — продолжал председатель. — В конце концов, на них свет клином не сошелся! Но с другой стороны, возьми, например, Мыслителей… Послушай, Мак, а что за фрукты, черт побери, ваши Мыслители? С чего это их все так прославляют и уважают? Что они, в конце концов, такого сделали?

— А это никому неизвестно, — пожав плечами, ответил Мак. — Некоторые считают, что это самая первая марсианская раса. Наши прародители, так сказать. Отсюда получается, что все остальные, в том числе и мы, просто пришельцы или чужаки. Однако ходят слухи, что они вообще к человеческой природе не имеют никакого отношения, а просто остались с предыдущего витка эволюции. Сумели выжить. Но если ты хочешь знать Итое мнение, то я думаю, что это всего лишь компания весьма сообразительных индивидов, которые очень любят комфорт и покой и для этого окутали свою жизнь тайнами и легендами, а для пущей надежности напустили еще и страхов.

Несмотря на свое минорное настроение, Сент-Джон даже нашел силы улыбнуться этой тираде.

— Что мне в тебе больше всего нравится, Мак, — сказал он, — так это твоя простота. И все же, Мыслители нет-нет, да и сделают для планеты что-нибудь полезное. Или просто очень хорошее… Правда, и мои выводы основаны только на слухах. Я никогда не видел чего-то конкретного, что бы можно было вполне определенно отнести к творению рук Мыслителей.

Мак только молча кивнул головой:

— Так оно и есть. Я сам не знаю, как к этому относиться, но говорят, что они направляют мышление все планеты, контролируют все общественное мнение, так сказать. — Марсианин сделал глубокую затяжку и выпустил дым. — Но это только в тех случаях, когда они считают нужным вмешиваться в жизнь планеты. Вот, к примеру, пару веков назад была страшная распря между двумя полушариями, и тогда короли имели очень большие неприятности от Мыслителей. Наверное, Мыслители посчитали, что эта распря может докатиться до полюсов и нарушить их покой. Но, как и в твоем случае, это только слухи.

— Так ты считаешь, что Мыслители — это большая сила?

— Не знаю, — тихо и задумчиво ответил марсианин. — Боюсь, что они, как и все мы, тоже состарились… Последнее время о них нет даже слухов. И вообще, никто нынче с уверенностью не может сказать, живы ли они.

В комнате повисла тягостная пауза. А внизу под окном шуршал город. Теплые солнечные лучи, проникая через прозрачный защитный купол, как бесчисленные брызги зажигали огоньки на разноцветных пластиковых крышах, радугой сверкали на изогнутых трассах автомагистралей и заставляли светиться паутину пешеходных дорожек. Воздух под колпаком был мягким, теплым и в меру ароматизированным.

Эран Мак выругался, сплюнул и с силой оттолкнулся от перил балкона так, что в его ушах жалостно забрякали бубенчики.

— Все! С меня хватит! Я возвращаюсь в Джек-кару! — со злостью проговорил он. — Я хочу жить свободно: дышать нормальным свежим воздухом и носить одежды, которые не будут заставлять встречных оглядываться и гадать, к какому полу я отношусь! Я всем этим сыт по горло! Не хочешь присоединиться? Или ты еще на что-то надеешься? В нашем с тобой деле не произошло даже едва заметного сдвига. Мне уже начинает казаться, что все наши потуги — лишь для того, чтобы убить время. Мы не можем похвастаться никакими успехами, никакими достижениями. За все эти годы мы сумели создать только само движение и найти для него несколько десятков единомышленников, но у меня не поворачивается язык назвать результат ни положительным, ни отрицательным.

— Пожалуй, ты прав… Спасибо за приглашение. Я, конечно же, с удовольствием присоединюсь к тебе. — Сент-Джон посмотрел Маку прямо в глаза, и вдруг на его лице появилась смущенная, почти детская улыбка. — Я это не могу объяснить, но Марс почему-то имеет для меня огромное значение… А сейчас у меня такое ощущение, как будто я изменил старому верному Другу. — Он опустил взгляд и тяжело вздохнул. — Вот если бы знать, что случилось с Майо… Она не выходит у меня из головы. Взять бы ее с собой! Слушай, а может, нам создать какое-то новое движение. У которого конечная цель будет не такой… глобальной.

Мак положил руку на плечо землянину и легонько подтолкнул его в сторону двери, ведущей в комнату:

— Хватит с нас движений. Мы с тобой уже взрослые люди, даже, можно сказать, пожилые, так что давай оставим пустые мечтания для юношей. А все, что мы с тобой задумали и пытались воплотить в жизнь, — это просто юношеские мечты, которым никогда не суждено сбыться. Иди лучше, пакуй чемоданы…

Сент-Джон уже подошел было к двери в комнату, как на столе раздался сигнал вызова переговорного устройства. Хью остановился, но потом махнул рукой и проворчал:

— А черт с ними со всеми! Надоело! Все эти пустые разговоры мне уже набили оскомину во рту. Опять звонит какой-нибудь дурень, который начнет переливать из пустого в порожнее. Не хочу отвечать. Нас уже здесь, считай, нет.

Он ушел в комнату, но зуммер не унимался. Теперь с обычного вызова он перешел на частые и настойчивые гудки срочного.

Сент-Джон, бормоча проклятия, вернулся, подошел к столу и включил переговорное устройство. На экране тут же возник интерьер уличной переговорной будки. Стены, как обычно, были разрисованы всякими гадостями, исцарапаны острыми предметами, которыми пытались записать номера связи, исписаны малопознавательными сообщениями наподобие: «Здесь был Джон». Все пространство будки занимал здоровенный верзила, белобрысый, с яркими желтыми глазами. На незнакомце была броская шелковая рубашка, темный шейный платок и обтягивающие брюки, которые обычно носят звездолетчики. Короче говоря, одет он был так, как одеваются сошедшие с корабля поразвлечься космические бродяги. Обе руки у верзилы были перебинтованы. Но что-то говорило Сент-Джону, что это отнюдь не простой звездолетчик. Он подавил взволнованную дрожь и сказал:

— Сент-Джон слушает.

— Меня зовут Укхардт, — представился человек в будке. — Ричард Гунн Укхардт. — Потом он не торопясь развязал шейный платок. — Вам известно, что это такое?

Эран Мак, уже успевший встать за спиной Сент-Джона, изумленно присвистнул и выдохнул:

— Вот это да! Обруч Власти Руха! Рик удовлетворенно кивнул головой.

— Именно он. Символ власти Марса. Единого Марса. Майо мне сказала, что единство планеты — это та цель, ради которой вы и живете. Это так? Если так, то у меня к вам есть один очень серьезный разговор.

— Майо?! — вцепился в край стола Сент-Джон. — Где вы ее видели? Что с ней?

— Майо попала в лапы Джаффа Штрома, но пока с ней все в порядке. Это очень долгая история, я расскажу ее вам как-нибудь в другой раз, на досуге. А сейчас я хотел бы услышать ответ на один простой вопрос: вы действительно настолько сильно желаете видеть Марс свободным и единым, что готовы ради этого рискнуть собственной головой, или все ваши разглагольствования — пустое бульканье перебродившей закваски?

От такого неожиданного вопроса Сент-Джон вздрогнул, повернулся и многозначительно посмотрел на Мака.

— Говорите,—кивнул он головой. — Я готов вас выслушать.

— Отлично, — улыбнулся Рик.

Он в нескольких словах описал Сент-Джону резню, которую Джаффа Штром учинил в Рухе, и сложившуюся после этого ситуацию. В подробности он не вдавался, решив, что на данный момент это совершенно излишне.

— Марсиане готовы выступить хоть сейчас, — закончил он. — Я пойду поговорю с парнями из Нью-Тауна, и, думаю, они нас тоже поддержат. Последнее время Джаффа чуть ли не каждый день устраивает там облавы. Он вместе со своими чернецами надоел всем хуже горькой редьки. Но мало просто атаковать Компанию: кто-то должен поддержать атаку изнутри. Главное — нейтрализовать Штрома. Если мы сумеем в самом начале обезглавить Компанию, то остальное пройдет как по маслу. Вот в этом мне и потребуется ваша помощь.

Сент-Джон принял воинственный вид:

— А Фаллон?

— Джаффа Штром сам разделался с Фалло-ном несколько дней тому назад. Но пока никто, кроме нас с вами да Джаффы с Майо, об этом не знает. Ну, может еще Варго — командир наемников с Венеры. А от вас мне нужно только вот что: вы сумеете получить у Штрома разрешение приземлиться на коптерной площадке Компании?

Сент-Джон задумался.

— Я не знаю, связал ли он то, что делала Майо, со мной. Такое чувство, что он уже давно меня подозревает, но пока, правда, не трогает. Пожалуй, разрешение-то он даст, но, как только мы там приземлимся, он тут же нас схватит, и уж тогда пощады не жди. Особенно, если он уже что-то пронюхал или просто подозревает о том, что вы задумали.

— Так вы согласны мне помочь или нет?

— А вы уверены, что Майо у него?

— Полностью. Я вам потом все расскажу подробно: сейчас не время и не место для этого. Но вы так и не ответили на мой вопрос: согласны ли вы мне помочь или нет?

— Ну, хорошо, пожалуй, я готов вам помочь. — Сент-Джон подался вперед и навис над экраном. — Но я бы хотел выяснить только один нюанс… Кто вы такой и каков ваш интерес во всем этом деле? Ради чего вы все это затеваете?

Рик поднял свои забинтованные руки так, что они заполнили весь экран:

— Я хочу только одного: сдавить этими руками глотку Джаффе Штрому. Единственное, но непреодолимое желание! Пока мой интерес заключается в этом. А потом посмотрим.

Эран Мак мелодично зазвенел своими бубенцами:

— Я знаю, кто вы такой. Вас зовут Рик. Вы тот, кого очень хотел уничтожить Джаффа. И вы тот, кто помог Майо спастись в подземных лабиринтах.

Рик только сейчас заметил марсианина, стоящего за спиной Сент-Джона.

— Ну, допустим, что так оно и есть. Это что, как-то меняет дело?

Подвижные глаза Эрана Мака застыли на Обруче Власти.

— Ответьте мне на один вопрос, если это, конечно, не секрет: как к вам попал Обруч Власти? — вкрадчиво поинтересовался марсианин.—

Вы понимаете, что если его добыли незаконным путем, то за это придется дорого заплатить?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся Рик. — Этот обруч мне на шею надел Бейдах, собственными руками.

— Я сам родом из Джеккары и знаю местные порядки. Если Бейдах, командир Королевской Гвардии, действительно собственноручно надел на вас обруч, то это значит очень много…— Марсианин повернулся к Септ-Джону. — Стоит попробовать, Хью. Что мы, собственно говоря, теряем?.. Думаю, у этого парня есть шанс на удачу.

От охватившего его волнения руки Сент-Джо-на дрожали. Он сидел, вцепившись в края монитора, и вглядывался в лицо Рика.

— Да, мы ничего не теряем, — тихо, как бы раздумывая вслух, сказал он после небольшой паузы. — Абсолютно ничего… Ну хорошо, Рик… Допустим, я как-нибудь улажу ваш вопрос с Джаффой Штромом. А что дальше? У вас уже есть какой-то план действий?

— Когда сделаете свое дело, я жду вас в Нью-Тауне. К этому моменту я подготовлю все необходимое. Но поторопитесь. Нам надо действовать очень быстро, пока Джаффа ни о чем не пронюхал. Главное — внезапность и конспира-

ция. Обсуждать свой план с вами более подробно я не буду: у меня есть серьезные подозрения, что Джаффа контролирует ментальное пространство, а это значит, что он может подслушать наш разговор.

А в это время в бывшем кабинете Эдда Фал-лона Джаффа Штром завершал свою ментальную разведку. Он был человек недюжинной физической и психической силы, но даже она истощилась от такой деятельности. Сегодня Джаффа стал единственным существом на планете Марс, кто сумел проникнуть за вуаль тайны, которая окутывала Полярные Города с обитающими там Мыслителями …

Штром остался очень доволен тем, что сумел увидеть его «третий глаз». Быстро отдав необходимые распоряжения, он уселся на одноместный турбоплан и, не теряя времени, отбыл в северном направлении.

Джаффа вернулся к концу следующих суток; он весь прямо-таки излучал торжество. Когда он выходил из турбоплана, в его руках был какой-то предмет, завернутый в серебристую ткань. Размеры предмета были небольшими, но даже сильные ноги бывшего гладиатора подгибались от тяжести. Однако Штром, не обращаясь ни к кому за помощью, собственноручно унес добычу в теперь уже свой кабинет на верхушке административного здания.

А Рик, закончив переговоры с Сент-Джо-ном, направился на главную улицу Нью-Тауна. День клонился к вечеру: он специально ждал того момента, когда город заживет бурной ночной жизнью.

Его грубые башмаки звездолетчика, ступая по немощеным улицам, поднимали целые облака рыжеватой пыли. Нью-Таун рос стихийно, поэтому его улочки, образовавшиеся между произвольно выстроенными домами, были кривыми, а местами очень узкими. Сейчас на этих улочках повсюду толпился народ: здесь были и звездолетчики, сошедшие с бортов своих кораблей в поисках развлечений, и закончившие свою смену служащие Компании, некоторые из них вместе с семьями; бродяги, зеваки, попрошайки, воры… Короче говоря, кого здесь только не было. Мужчины и женщины всех сословий хотели хоть как-то разнообразить свою монотонную жизнь. Основная масса этой разношерстной толпы когда-то прилетела сюда с Земли, но иногда встречались и уроженцы Венеры, Меркурия и даже пояса Астероидов.

Все первые этажи были заняты если не лавками, то барами, кабачками или дешевыми безвкусными подделками под дорогие увеселительные заведения Земли. Вывески у этих злачных местечек были броские, аляповатые и многословные. «Дворец Грез», например, предлагал «умопомрачительные разрешенные наркотики по вполне разумным ценам, доступным каждому», рядом располагался трехмерный кинотеатр, в котором крутили фильмы семилетней давности, а чуть в стороне зазывно мигал неоновой вывеской стриптиз-бар, обещающий «экзотических красавиц из сотни всевозможных близких и далеких миров». Повсюду царили ужасный шум и толкотня, каждый искал себе занятие в соответствии со своими вкусами и возможностями.

Рик очень ловко обогнул начинающуюся посреди улицы драку, выбрал довольно тихую неприглядную подворотню и стал наблюдать за происходящим. Он сразу же почувствовал, что над толпой тяжелым облаком висит злоба, не знающая, куда себя выплеснуть. Почти все мужчины были вооружены, многие — бластерами, а у некоторых было даже кое-что посерьезней. И все они были готовы воспользоваться этим оружием по любому, пусть даже самому незначительному, поводу.

Рик поглядел на небо, чтобы по расстоянию между Фобосом и Деймосом примерно определить время, потом удовлетворенно кивнул, вышел из подворотни и зашагал вдоль улицы. Очень скоро он набрел на питейное заведение средней руки с кустарной вывеской: «Горнило (самая горячая точка планеты)». По сведениям Рика, здесь находилась, кроме всего прочего, и одна из самых посещаемых ее точек. Короче говоря, это было именно то, что искал Рик, и он решительными шагами направился прямо ко входу в «Горнило».

Как только двери захлопнулись у Рика за спиной, он окунулся в прокуренную, затемненную атмосферу чего-то среднего между дешевой забегаловкой и подпольным борделем. У дальней стенки, на небольшом помосте, который здесь, конечно же, назывался эстрадой, небольшая группа утомленных и безразличных девиц с блестяще-изумрудными телами лениво и монотонно извивалась в танце, который Рик уже видел лет пять тому назад на стоянке в земном городе

Лос-Анджелесе. За столиками было полно мужчин в разной степени опьянения, которые, навалясь грудью на столы, вели пространные переговоры с такими же подвыпившими девицами. К длинной стойке, за которой красовались ряды бутылок с разноцветными этикетками — непременный ассортимент всех питейных заведений любого космопорта,—было не протолкнуться. Там же стояло несколько флорентийских аттракционов, в том числе некое подобие зеркала, которое дает разноцветное изображение в зависимости от интенсивности и частоты испускаемого телом инфракрасного излучения, вследствие чего иногда получаются очень неожиданные и забавные результаты, — по крайней мере у народа этот аттракцион пользовался большим спросом.

Потолкавшись немного среди разношерстной толпы, Рик, в конце концов, сумел завладеть освободившимся табуретом около стойки бара и заказал себе уже знакомое сине-зеленое пойло под названием «Марсианский буйвол», которое гнали в Джеккаре соотечественники бандита с бубенцами, которого он видел за спиной Сент-Джона.

Рик не успел и наполовину осушить свой стакан, как вдруг кто-то совершенно бесцеремонно двинул его локтем под ребра так, что он чуть было не съехал с табурета.

— Рик Укхардт! Чтоб меня приподняло, перевернуло и уронило, точно он! Вот уж кого никак не ожидал встретить!

Это бурное приветствие заставило царивший вокруг гам скинуть несколько децибел, поэтому продолжение пламенной тирады волей-неволей смогли услышать не только соседи Рика, но и люди за ближайшими столиками. Сильные руки продолжали тискать Рика, а зычный голос не унимался:

— Разрази меня венерианские грозы! А я-то думал, что ты уже загнулся на рудниках Компании, так как давно не видел тебя в приличных заведениях.

Последние слова вызвали повышенный интерес окружающих. Рик, не поворачивая головы, попробовал в зеркале за стойкой обнаружить источник этого восторга. Этим источником оказался сухопарый парень, который теперь стоял за спиной у Рика, уперев руки в бока.

— Тексус! — также радостно взвыл Рик. — Ты-то откуда здесь взялся? Я думал, ты уже сбежал из этой вонючей дыры!

Рик одним прыжком вскочил на стойку и рывком втащил туда же своего знакомого. Теперь почти весь зал, включая заморенных девиц из кордебалета, обратил на них внимание. А приятели с великим энтузиазмом тузили друг друга по бокам, плечам, спинам и остальным частям тела.

Тексус скалил неровные, коричнево-черные зубы и отбивал чечетку стоптанными каблуками по стойке бара, умудряясь при этом, несмотря на изрядное подпитие, не задеть ни одного бокала или стакана. Рядом с ним пританцовывал и спиртной дух, который никогда не покидал своего хозяина, но в то же время вел вполне самостоятельную жизнь. Эта дикая пляска имела и звуковое сопровождение.

— Раздолбай меня метеоритным потоком! — орал во все горло Тек. — Я уж думал, что мы никогда больше не встретимся. Я уж посчитал,

что в тот день, когда мы с тобой так славно надрались до ультрафиолетового сияния, ты по своей неопытности попал в лапы к чернецам и теперь тратишь свои физические силы не во славу какого-нибудь борделя, а для обогащения хозяев каменоломни! С тех пор как мы расстались, от тебя ни слуху ни духу.

— Все примерно так, как ты говоришь, и получилось, — согласился Рик. — Только я устроил в этом руднике небольшое соревнование по вольным видам спорта и сделал хозяевам ручкой. — Рик изо всех сил старался, чтобы его слова услышало как можно больше посетителей. — До меня дошел слух, что Джаффа Штром со своей сворой опять собирается осмотреть местные достопримечательности. Говорят, у него теперь постоянная проблема с персоналом. Вот уж кому неймется, так это ему. Повстречаться бы мне с ним один на один на узенькой дорожке! Мало бы ему не показалось!

Это сообщение ближайшая часть зала встретила звериным ревом.

— Ты все врешь, как вербовщик дальних экспедиций, — послышался скептический голос. — Из рудников Компании выходят только ногами вперед и только те, кому посчастливилось око-чуриться в бараке на собственной койке. Компания — это местный филиал того света, а оттуда никто не возвращается.

Рик моментально определил, кому принадлежал этот скрипучий голос, и протянул в ту сторону руки.

— А вот это видел? — поинтересовался он. — Или думаешь, я это заказал в салоне татуировок только для того, чтобы запачкать тебе мозги, которых у тебя и так немного? Просто мне повезло — я сумел драпануть через заброшенный шурф. А вот остальные оказались не такими везучими. Знаешь, как там воспитывают любовь к труду на благо Компании? Большими электрошокерами! И не стесняются включать их на полную мощность. Так что я сам, своими глазами видел и на собственной шкуре испытал то, что бывает с теми, кто попадает в лапы чернецов. Я знаю, что творится в бараках Компании, и не понаслышке! Да, мне выпала карта в масть, и я сорвал банк, а вот большинству это не удается. И после всего этого я могу сказать вам только одно: если мы все вместе не разделаемся с Джаф-фой Штромом и его бандой, то рано или поздно передохнем на его знойном курорте! А там, как в космопорту, долго не задерживаются: помахают киркой — и переезжают из филиала в небесный центр.

Эти слова Рика вызвали бурю восторженных предложений.

— Так-то оно так, — согласился Тексус, когда шум в зале снизился до приемлемого. — Только вот тузы-то все на руках у Штрома. Я бы, может быть, и сам хотел открутить ему все, что болтается, да вот только ограда у него больно высокая, и ворота узковаты для моей задницы.

— Ну, для меня это нынче не проблема, — заверил собравшихся Рик. — Вот что я скажу, парни! Вы небось уже наслышаны о том, что на днях приключилось в старом городе? Но вы об этом только слышали, а я сам был там и собственными окулярами видел, как Джаффа со своими венерианскими охальниками убил марсианского короля, а заодно и дюжину предводителей. Сегодня ночью марсиане собираются напасть на Компанию и разнести ее в пух и прах. Поверьте мне, там есть чем поживиться. Неужели вы отдадите им весь пирог целиком? Пожалейте ближних — у них же случится несварение!

После этих слов Рику пришлось сделать очень продолжительную паузу, так как говорить из-за поднявшегося гвалта было невозможно. Наконец он снова смог услышать собственный голос:

— Послушайте меня, ребята. Надо действовать заодно с марсианами. Пока каждый ведет свою игру, Джаффа будет обдирать и их, и нас, как слепых котят… А что нам мешает объединиться? Мы, черт бы нас побрал, не так уж и далеко ушли друг от друга! Компания задолжала нам не меньше, а может, даже больше, чем им. Любой, кто обладает хотя бы парой извилин, должен прекрасно понимать, что рано или поздно нам придется в открытую столкнуться с Компанией. А вот если мы будем тянуть резину, то далеко не все доживем до этого светлого будущего. Поймите, драться на два фронта — это только играть на руку Джаффе и распылять свои^ силы. Что нам делить с марсианами, кроме общих цепей? Вместе у нас есть шанс победить, а по отдельности — только помереть.

Рик взял свой стакан с жутким пойлом и, пока не торопясь осушал его, дал возможность мужчинам обдумать и обсудить услышанное. Потом вытер рот тыльной стороной ладони и, понизив голос, перешел к конкретным предложениям:

— Сегодня ночью я проберусь на территорию Компании. У меня перед Джаффой есть небольшой личный должок, который я и собираюсь выплатить. Но это будет только начало. Меня сейчас интересует, сколько народу захочет прогуляться по закоулкам Компании, если я открою ворота изнутри?

Зал наполнился криками, свистом и поднятыми кулаками.

— Отлично! Ты, Тёк, собери всех желающих отправиться на этот пикник, пройдись с ними по улицам и собери опоздавших к торжественному открытию карнавала, а потом тихонько, без лишнего шума и непристойных песен идите к заборам Компании. С марсианами с ходу не братайтесь, но, как только начнется заварушка, действуйте вместе. Найдите в собственной среде добровольцев: пусть они поднимут в воздух все коптеры и турбопланы и, как только начнется штурм, с их помощью сшибут все электрошоке-ры и разрядники с забора Компании. Даже если у меня не получится то, что я задумал, используйте все наличное оружие и штурмуйте ворота. Если вы будете действовать вместе с марсианами, то, поверьте мне, успех вам обеспечен.

А в то же самое время, когда Рик так успешно нашел общий язык с завсегдатаями «Горьч-ла», в одной из таверн древней марсианской столицы Кира пыталась склонить к совместным действиям с землянами своих собратьев. Главным ее оппонентом был вор в когда-то расшитом золотом мундире. Кира никак не могла развеять его угрюмую враждебность к землянам, поэтому

ее дела продвигались далеко не так успешно, как у Рика.

— Выступайте вместе с землянами! — недовольно ворчал предводитель шайки. — Легко сказать! Братьями становятся те, кто пролил кровь за общее дело! А у нас с землянами нет ничего общего. Далее наоборот — это они проливали нашу кровь! Сейчас мы им поможем, а завтра они нас же и перережут. Нет, дудки!

Собравшиеся вокруг стола испустили одобрительный вопль.

— Не бывать объединению с землянами далее в этой борьбе, — твердо заявили все пятеро представителей разных кварталов древнего Руха, а соответственно, и пяти его главных сословий.

Кира теряла терпение и от этого постоянно то расправляла, то складывала крылья.

— Но ведь эти земляне не причинили вам никакого вреда! У них и в мыслях нет ничего дурного по отношению к вам! Они страдают от Компании, пожалуй, даже больше, чем вы. Они не меньше вас хотят выплатить свой долг крови! Но порознь проиграете и вы, и они, а выиграет Компания. И тогда она уже на многие века станет здесь хозяйкой. Или вы сейчас объединяетесь и побеждаете, или больше вам такой возможности в ближайшие лет двести не предоставится. Думайте!

Марсиане, собравшиеся вокруг стола, задумались. Наконец предводитель воровского квартала захотел что-то сказать, но Кира предусмотрительно его опередила:

— Только вместе с землянами сможем мы покончить с Компанией. Только вместе мы пред-

ставляем хоть какую-то силу. Объединившись, мы победим, если даже… погибнет Рик. — Она опять дала внимавшим время на размышление, а потом воскликнула: — Земляне пойдут на штурм Компании, даже если мы их не поддержим! И тогда, они продемонстрируют всему миру, что превосходят нас в смелости и отваге! А если они при этом сумеют еще и победить, то это будет только их победа!

Это оказалось последней каплей. Марсиане вскочили с криками:

— Долой Компанию!

— Это и наша борьба!

— Не позволим украсть у нас победу!

Кира облегченно вздохнула: она вполне успешно справилась со своей задачей и была этим чрезвычайно горда.

 

Глава тринадцатая

Тексус, который с раннего детства любил азартные игры, аферы и шумные развлечения, сразу же развил активную деятельность по внедрению плана Рика в жизнь. Когда он узнал, что Рику срочно надо попасть в Джеккару, то тут же нашел какого-то приятеля, который должен был туда лететь этим вечером. Таким образом, уже через полтора часа после своей знаменитой речи в «Горниле» Рик сходил с борта турбоплана в Джеккаре.

На летном поле Джеккары в маленьком вертком турбоплане он успел застать Сент-Джона и Эрана Мака, которые, как они и договаривались, собирались вылететь к нему навстречу в Нью-Таун.

— Добились разрешения? — не теряя время на лишние разговоры, спросил Рик, как только перед ним открылась дверца турбоплана.

— Добиться — добились, — ответил Сент-Джон. — Я сказал Штрому, что у меня для него и Фаллона есть важные вести из Полярных городов, настолько важные, что говорить о них можно только при личной встрече. Они давно интересуются этим районом, поэтому предлог мне кажется вполне убедительным. Но вот поверил ли он в это… Сдается мне, что он все больше и больше подозревает меня в двойной игре.

— Ну, это уже не столь важно, — заметил Рик. — Разрешение есть, а больше нам ничего и не надо.

— А почему ты не стал дожидаться нас в Нью-Тауне, как договаривались? — поинтересовался Сент-Джон.

— Я боялся, что Джаффа Штром мог проведать про наши планы и заблаговременно подготовиться, — ответил Рик.—Нам надо чаще менять тактику, чтобы сбить его с толку.

— Тогда в путь? — предложил Эран Мак. — Не будем терять время.

— Не торопись, — остановил его Рик. — Давай лучше попробуем дождаться темноты, это прибавит нам шансов.

Не вдаваясь в рассуждения, они просидели молча около часа, ожидая, когда начнут сгущаться сумерки. Наконец в городе зажглись первые огни. Сент-Джон открыл дверцу и выбросил на летное поле окурок.

— Ну что, пора? — поинтересовался он.

— Да, давай трогаться, — согласился Рик. Эран Мак задумчиво оглядел небо, потом усмехнулся и обратился к Рику:

— Смотри, слияние двух лун. У нас это считается хорошим предзнаменованием. Ты специально приурочил?

— Считай, как хочешь, — отмахнулся Рик, который еще не до конца доверял своим новым товарищам: что-то ему в них не нравилось. — Захлопывай люк, и с богом!

Когда они подлетели к древней столице, Рик принялся внимательно разглядывать окрестности. От Руха в сторону Компании двигались люди. Они шли не зажигая огней, стараясь держаться небольшими группами, скрываясь в тени утесов и одиночных строений. Рик надеялся, что неверный ночной свет и изрезанный ландшафт высохшего моря помогут им подойти незамеченными под самые стены Компании. Территория Компании выделялась в ночной темноте ярким сверкающим пятном: административный корпус сиял множеством огней, все службы не останавливали работу ни на минуту ни днем, ни ночью. Из космопорта один за другим поднялись два тяжелых грузовых гиганта, окрасив ночное небо оранжевыми хвостами пламени работающих на форсаже двигателей. Миниатюрный турбоплан изрядно тряхнуло воздушной струей, исходящей от этих космических лайнеров.

— Чтоб тебе ни дна, ни покрышки! — вдруг воскликнул Рик, хлопнув себя по коленям. — Ведь только что сам об этом говорил!

Двое спутников удивленно посмотрели на него.

— Чта же это я, голова садовая?.. — бормотал Рик. — Шторм же читает мысли… Или что-то в этом роде… Я ведь уже думал об этом… У марсиан он явно прочел… Может, и сейчас?..

Рик вдруг во всю глотку запел хулиганскую балладу о дочке космонавта, страдающей от одиночества на комете; при этом он, ничего не объясняя, перемахнул в передний ряд, вытолкал Сент-Джона из пилотского кресла и схватился за рычаги управления. Глаза его горели от возбуждения.

— Ты что, совсем из ума выжил?! — возмутился Сент-Джон, скрючившись на полу кабины между двумя сиденьями.

Однако Эран Мак, который, очевидно, по высказанным обрывкам правильно восстановил ход мыслей нового знакомого, несколько остудил праведный гнев своего компаньона.

— Есть еще много такого и под небесами, и на них, что у вас, землян, вызывает удивление, — заметил он. — Например, телепатия. Наш юный друг, думаю, не без основания опасается этой штуки. Вставайте с пола, Хью, и поддержим эту замечательную песню. Он же нам говорил еще в Джеккаре, что надо чаще менять свои планы и меньше о них думать.

Прикрывая песней, как дымовой завесой, свои мысли, Рик пронесся над космопортом Компании и завис над темным пустырем за хозяйственными постройками. Он снова уступил место пилота Сент-Джону и сказал:

— Если Штром не так занят работой, кдк я надеюсь, то он вполне может выудить из моей головы все мысли и подстроить ловушку. Так или иначе, но у меня родилась новая идея, а значит, у нее должно быть больше шансов на успешное осуществление. И у Штрома остается меньше времени на подготовку встречи. А вы возвращайтесь к людям и попросите их держаться подальше от стен Компании. Как только я пробью брешь в обороне противника, то тут —милости просим!

— А как мы узнаем, что ваш план осуществлен и вы пробили оборону? — поинтересовался Сент-Джон.

— Что, что, а это вы не пропустите, — пообещал Рик.

Сент-Джон нахмурился и бросил косой взгляд в сторону космопорта.

— Не беспокойся ты, — шепнул на ухо напарнику Эран Мак. — Для этого ему вовсе не надо было заваривать такую кашу.

Но в это время Рик уже ничего не слышал: он спрыгнул с трехметровой высоты прямо на задворки Компании, а турбоплан набрал высоту и через мгновение скрылся из виду.

Рик приземлился очень мягко и удержался на ногах. Он постоял и прислушался. Складывалось впечатление, что за этим участком никто не наблюдал и высадка ночного десанта прошла незаметно. Да и какой смысл следить за клочком земли в самом центре Компании, находящимся вдалеке от бараков и цехов и заполненным только изношенными частями горного оборудования?

Рик припомнил расположение Компании по тем временам, когда он отбывал здесь принудительные работы и по тому, что успел рассмотреть с воздуха. Слева от него, где-то в полумиле, должны быть ангары. Судя по размерам ангаров, там стоят небольшие скоростные коптеры руководства Компании. Именно они и требовались сейчас Рику. Тот участок не освещался, из чего следовал вывод, что около ангаров никого нет. Это еще больше облегчало задачу, стоящую перед Риком.

Примерно в ста метрах от ангаров Рик лег на живот и пополз по-пластунски: вокруг ангаров вполне могла быть установлена инфракрасная сигнализация. Обычно такая техника протягивала свои лучи параллельно земле на высоте колена человека.

Скоро его рука коснулась стены первого ангара. Рик замер и напряг слух: отсюда хорошо был слышен обычный шум космопорта, где грузили фаллонит и выгружали прибывшие с Земли механизмы. Никаких посторонних звуков пока не было. Похоже, его присутствие не обнаружено.

Удача явно сопровождала Рика: двери ангара оказались не заперты. Рик осторожно проскользнул внутрь и сразу увидел стоящий на стартовой каретке турбоплан, быстрый и легкий, рассчитанный на полеты как в атмосфере, так и в космосе. Без всякого труда через воздушный шлюз Рик проник внутрь турбоплана. Теперь нельзя было терять ни минуты. Рик быстро облачился в скафандр, который нашел в кабине, после чего пристегнулся к креслу пилота и склонился над пультом управления, стараясь в нем разобраться. От волнения и спешки Рик весь взмок, но не замечал этого. Долгий опыт полетов на самой разнообразной технике помог ему быстро разобраться в системе управления Турбо-плана.

На шум запущенных двигателей охрана обязательно отреагирует, но как только турбоплан будет готов к старту, то и Рику, и охране останется только вести обратный отсчет времени.

Рискуя оставить на стартовой каретке половину не прогретого как полагается двигателя, . Рик взлетел на холодных дюзах. С диким визгом турбоплан свечкой поднялся в небо и в мгновение ока умчался за плотные слои атмосферы. Рик сделал большой круг, выжидая, пока войдут в стабильный режим гироскопы и прочее навигационное оборудование, затем ввел корабль в крутое пике, нацелив его на территорию Компании. Одновременно он начал сбрасывать излишки горючего: хотя комфортабельная тюрьма, в которой томилась Майо, и в другом конце административного корпуса, Рик не хотел рисковать. Он стабилизировал курс, направив корабль как раз в то место, где административный корпус соединялся со стеной, окружавшей территорию, включил автопилот и нажал кнопку катапультирования.

Как только Рик почувствовал, что корабль продолжил полет уже без него, он включил ранцевый двигатель скафандра: приземляться в центр смерча, пусть и созданного собственными руками, в его планы не входило; правда, и отлетать далеко от места событий он тоже не собирался.

Но ударной волны от прогремевшего взрыва все равно избежать не удалось. Рика подбросило вверх и слегка закружило. Когда его полет стабилизировался, Рик посмотрел вниз, и сердце у него порадовалось отлично проделанной работе. Административный корпус напоминал рождественский пирог, на который сел близорукий гость. Могучая внешняя стена от взрыва пострадала меньше: она просто аккуратно легла на бок, открыв широкий проход на территорию Компании.

Дальнейшее разглядеть не удалось, так как клубы дыма от начавшегося пожара и столб пыли свели видимость в этом месте на нет.

Рик ухмыльнулся по-волчьи и, манипулируя ранцевым двигателем, направил свой полет к уце-'левшей половине административного корпуса. Когда он снизился, смог различить хлынувшую через пролом в стене черную массу. Земляне и марсиане плечом к плечу устремились на штурм ненавистной Компании. Внизу мелькали сполохи бластеров и лучевых шпаг, сверкали настоящие мечи в руках уцелевших королевских гвардейцев, и уж конечно, не обошлось без шипас-тых кастетов, любимого оружия астро Эрана Мака. Похоже, теперь-то и грянула настоящая буря.

«Заставь людей проливать кровь за общее дело, — с усмешкой подумал Рик, — и они тут же превратятся в братьев. Пусть даже и на довольно короткий срок… А мне больше и не надо», — с удовольствием констатировал он.

Рик нырнул вниз и оказался в тишине и полумраке заднего двора Компании. Вспомнив подробное описание, которое ему дала Кира, он без труда нашел флигель, где содержалась Майо, приземлился поблизости и освободился от скафандра. И тут он с удивлением заметил, что его сердце бьется слишком уж сильно, а в коленках появилась предательская дрожь. «Что-то ты больно разволновался, парень, нервы совсем разболтались», — пошутил он над собой.

Дверь флигеля оказалась незапертой, но уже в тот момент, когда Рик толкнул ее ногой, интуиция подсказала, что во флигеле никого нет. И все же, хватаясь за остатки надежды, как утопающий за соломинку, Рик бродил по пустым комнатам, крича: «Майо! Майо!» Внезапно он натолкнулся на кровавый след. Кровь была совсем свежей, не успела засохнуть. У него похолодело все внутри, и он от волнения потерял голос.

Рик попробовал идти по этому следу. Он вел наружу и обрывался у небольшой постройки. Очевидно, это был ангар для коптера, который держали специально для подобных чрезвычайных событий. Руководство Компании, так же как и старые правители Марса, старалось быть готовым ко всяким неприятным случайностям.

Рик побежал обратно к флигелю. Он звал Киру, но не услышал никакого ответа. А ведь перед расставанием он строго-настрого приказал ей спрятаться здесь и, когда начнется штурм, помочь Майо, если возникнет такая необходимость. Похоже, здесь произошло что-то такое, чего Рик не сумел предусмотреть. Скорее всего, Джаффа Штром сумел пережить разрушение административного корпуса, и ему удалось бежать. При этом он догадался захватить с собой Майо, а Кира последовала за ними. Это был наиболее вероятный вариант развития событий.

А где-то совсем рядом шло настоящее сражение между альбиносами из отрядов Штрома и объединенными марсианско-земными силами повстанцев. Действия последних были шумными, но малоэффективными, и хорошо вышколенные профессионалы-«болотники» без труда держали оборону. Но численный перевес все же явно был на стороне объединенных сил.

Рик побежал на звуки боя. Напряженная работа последних дней дала о себе знать: начали болеть раны на ногах, и ему скоро пришлось перейти на шаг. Но вот показались бараки рудокопов; в соответствии с планом Рика их двери уже были раскрыты настежь, качались на ветру и скрипели петлями, словно жалуясь, что оказались вдруг бесполезны. Похоже, это было единственным, что прошло строго по замыслу Рика. Все остальное переросло в большую заурядную драку без тактики, связи и управления.

Рик, не раздумывая, с ходу включился в сражение. Азарт боя захватывал, но Рик, не прекращая орудовать бластером, все время смотрел по сторонам в надежде увидеть Сент-Джона или его марсианского сподвижника. Ни тот, ни другой ему были не нужны, Рика интересовал их коптер: мысль о Майо не выходила из головы. Но, видимо, оба миссионера были согласны участвовать только в митинговой борьбе, а проливать кровь считали ниже своего достоинства.

И все же ни опыт, ни выучка венерианским альбиносам не помогли. Силы были слишком неравными. Жители древнего Руха, молодого Нью-Тауна и выпущенные из бараков рабы — рудокопы в конце концов сломили сопротивление противника и обратили его в бегство. Однако победу им в основном принесли две вещи: удачная выдумка Рика с турбопланом-тараном и исчезновение Джаффы Штрома, бросившего Компанию на произвол судьбы в первые же минуты боя. Как только Штром улетел, венерианцы потеряли всякий стимул к сражению, им было больше некого защищать, а оплата за услуги превратилась в перспективу сомнительную. Иными словами, бой за освобождение целой планеты продлился не больше часа. Как только последний венерианец ретировался, народ, опьяненный победой, разгромил напоследок уцелевшие офисы Компании и тут же отправился праздновать в более подходящие для этого места. Пролитая совместно кровь объединила еще недавно враждовавшие партии. А Рик теперь уже целенаправленно разыскивал преподобного Сент-Джона и его марсианского сподвижника.

Обоих деятелей Рик обнаружил через полчаса. Они стояли около огромной воронки, образовавшейся при взрыве турбоплана. Оба с озадаченными лицами что-то рассматривали. Подойдя поближе, Рик с удивлением обнаружил, что они изучают искореженный кусок металла.

— Бог знает, что это такое, — говорил Сент-Джон, почесывая начинающую лысеть макушку. — Я ничего подобного у Фаллона не видел. Может, это из его секретных мастерских… Хотя, по-моему, он сам ничего не строил — только добывал руду…

Эран Мак склонился над обломками, потом одним пальцем осторожно пощупал исковерканный металл и вдруг вздрогнул и отшатнулся.

— Это сделано для смерти, — хрипло объявил он. — Потрогай сам: ты тоже должен почувствовать… От него не веет, а прямо-таки несет разрушением…

В этот момент марсианин увидел Рика и приветливо помахал ему рукой, но, когда Рик подошел ближе, улыбка с лица Эрана Мака исчезла.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил он. — На тебе лица нет.

— Штром сбежал и увез с собой Майо. У него был припрятан коптер… Где ваша машина?

— Наша не полетит, — странным тоном, скороговоркой выпалил Сент-Джон, при этом лицо его вдруг побледнело и напряглось. — В бою у машины осколками повредило винт. Впрочем, гоняться за ним не имеет смысла. Нам нужно срочно связаться с Планетарным правительством, а заодно предупредить и межпланетные власти. Тогда его объявят в розыск, и он будет арестован, как только приземлится где бы то ни было. Даже если он покинул Марс…— Заметив полный ярости взгляд Рика, Сент-Джон съежился и добавил убеждающе: — Это единственное, что мы можем сейчас предпринять! Пойдемте скорее, нельзя терять время! Да и где их искать? Мы ведь даже не знаем, в какую сторону они полетели.

В одной из дальних лабораторий они нашли не пострадавшее от взрыва устройство связи. Пока Сент-Джон говорил с властями, Рик метался из угла в угол. Ноги продолжали болеть, но усидеть на месте было выше его сил. Все это время Эран Мак стоял, прислонившись плечом к косяку двери, молча курил и следил своими живыми глазами, как мечется Рик. Больше в лаборатории никого не было. Да и вообще, кроме них троих, на территории Компании не осталось никого: все ушли праздновать победу и освобождение. Наверное, кабаки древнего Руха и Нью-Та-уна еще не знали такого наплыва клиентов в столь позднее время.

Наконец Сент-Джон выключил связь и ото-• двинулся от аппарата.

— А теперь перейдем к делам, — торжественно объявил он, потирая руки.

— Какие, к черту, дела?! — взорвался Рик. — Главное сейчас — найти Майо! А что касается остального… — Его рот расплылся в ехидной ухмылке. — Вы, ребята, как-то ухитрились позабыть, что это мои люди. Я их собрал, мне ими и командовать. — Он несколько раз щелкнул указательным пальцем по Обручу Власти. — На Марсе один закон, имя ему — сила. А сила-то нынче у меня. Я не отказываюсь играть с вами в одной команде, но каждый при этом должен помнить свое место. Вам остается только поверить на слово, что вести дела так, как это делал Штром, я не собираюсь…

— До тех пор, пока тебя к этому не принудят люди или обстоятельства, — со злостью прервал его инаугурационную речь Сент-Джон. — Или пока ты со временем не превратишься во второго Штрома. Власть меняет людей. Насколько я могу понять из твоих слов, Марс для тебя не больше, чем игрушка, с которой ты не прочь позабавиться и посмотреть, что из этого выйдет.

Лицо Рика сделалось неподвижным, глаза — невидящими, губы сурово сжались. После непродолжительного молчания он задумчиво сказал:

— Когда мы с Майо выбрались из рудников Компании, я обещал подарить ей Марс, как жемчужину в дорогом ожерелье… А об остальном я пока еще не задумывался. По мне, так с ним можно сделать уйму разных вещей: и так хорошо, и эдак неплохо… Да идите вы со своим Марсом в задницу! — вдруг взорвался он. — Сейчас мне плевать и на вас, и на вашу планету! Надо найти коптер. Может, на космодроме какой уцелел. Сейчас я с ними поговорю…

Рик протянул руку к выключателю переговорного устройства. В этот момент он услышал, как тихонько брякнули бубенцы, а потом разразились целой симфонией, и хотел обернуться. Если бы не его искалеченные конечности, к которым еще не вернулась былая подвижность, лежал бы Эран Мак сейчас с большой дырой во лбу. Но на полу вместо этого оказался Рик.

Марсианин смахнул ладонью несколько светлых волосков, прилипших к шершавой поверхности кастета, и глубоко вздохнул. Сент-Джон облизнул внезапно пересохшие губы, вытер со лба пот и с укоризной сказал:

— Ну, зачем же так! Можно, наверное, было решить дело и миром. Мне кажется, сейчас он бы охотно обменял Марс на наш коптер.

— А что тебе не нравится? — удивился марсианин, пожав плечами, и принялся деловито связывать свою жертву. — Он хоть и крепкий малый, но мозгов кот наплакал. С ним делать политику — все равно что играть с тигром без намордника. Ты сам прикинь, во что бы превратился Марс через несколько лет его правления! Давай не будем рисковать.

Сент-Джон печально кивнул:

— Да, такой император ничего, кроме войн и жестокости, принести не способен. Это же варвар чистой воды. Он нам только что заявил, что признает только силу и на нее же и ставит. Хотя, с другой стороны, надо признать, что без него победы нам бы не видать как собственных ушей.

— Так-то оно так. Но подумай, за что он боролся. Его целью было не освободить Марс, а отомстить Компании, и даже не Компании, а только Фаллону и Штрому. — Мак выпрямился и задумчиво, теребя свое «музыкальное» ухо, посмотрел на связанного им «императора». — Весь вопрос теперь в том, как с ним поступить. Убить — нельзя! Если мы его сейчас ликвидируем, то завтра на Марсе появится клуб его почитателей, который спутает нам все карты! К тому же встанет вопрос о преемнике и о передаче Обруча Власти, и мы не можем с уверенностью сказать, что новый повелитель Марса будет лучше старого.

Внезапно он радостно щелкнул пальцами:

— Мы же сидим в лаборатории. Мы сейчас обработаем кислотой пружину на замке и снимем обруч. Без Обруча Власти он для марсиан обычный забулдыга. А землянам объявим, что этот парень запустил руку в карман Компании и нагрел их миллионов на десять. Такое толпа не прощает. После этого Рик Первый, он же Великий, закончит свое правление, так и не успев посидеть на троне. Более того, ему придется бежать отсюда, так как обе половины населения захотят разорвать его на части.

— Все это так грубо и грязно, — с отвращением заметил Сент-Джон. — Так мы с тобой и сами очень скоро закончим карьеру борцов за справедливость и превратимся в Штрома и Фал-лона. Не хотелось бы начинать с обмана.

— Ах, милый ты мой, иногда проигрыш в честной борьбе приводит к большей грязи, чем победа, добытая хитростью и обманом. И не забывай: цель оправдывает средства. Ты это сам

говорил, когда мы еще только начинали бороться с Фаллоном. Ты подумай не о бедном обманутом Рике Гунне Укхардте, а о счастье и процветании Марса, и все сразу встанет на свои места. Так что за дело, Хью Сент-Джон! Нас с нетерпением ждут Марс и его униженные жители!

И Хью Сент-Джон, сразу забыв обо всех своих сомнениях, принялся за дело.

 

Глава четырнадцатая

Глава Планетарной полиции Марса Поль Жако сидел за рабочим столом у себя в кабинете и предавался размышлениям о сложившейся на планете ситуации. Он был человеком действия, и теперешнее занятие, кроме раздражения, никаких чувств не вызывало. А ситуация была очень запутанная и неоднозначная и требовала не только всестороннего анализа, но и правильного решения, что еще больше злило Поля.

Главным событием последних дней было, конечно, падение «Земной горнорудной компании». Нет, Компания вовсе не прекратила свое существование — она завтра же начнет зализывать раны и восстанавливать работоспособность, но уже под новым руководством. Каковым явно станет этот гороховый шут в лиловой рясе, преподобный Сент-Джон. Он уже во всех официальных и неофициальных инстанциях протрубил о том, что

готов взять на себя ответственность и за Марс, и за Компанию. Аппетит у этого парня, прямо скажем, очень завидный.

Прежний владелец Компании, незабвенный Эдд Фаллон, был настоящим бизнесменом, а бизнес и скаредность несовместимы. Эдд Фаллон каждый месяц переводил на счет начальника полиции кругленькую сумму, в несколько раз превышавшую месячный государственный оклад Поля. Таким образом, Эдд покупал себе уверенность в том, что Поль незамедлительно придет к нему на выручку в трудную минуту или вовремя заткнет слишком расшумевшиеся глотки. До сегодняшнего дня так оно и было.

Но катастрофа налетела как стремительный и разрушительный смерч. Эдд не то что не успел позвать на помощь, он не успел и пикнуть. Все произошло в мгновение ока. Поль был поставлен перед свершившимся фактом, когда что-либо предпринимать было бы уже не только поздно, но и глупо. И источник доходов, который еще вчера бил полнокровным фонтаном, в одночасье превратился в сухую дырку посреди исчезнувшего моря. И это только усугубляло раздражение начальника полиции.

Однако это было еще только полбеды. Едва Компания рухнула, этот пустобрех Сент-Джон начал рассылать во все мыслимые и немыслимые инстанции подробные отчеты о злоупотреблениях, которые допускала Компания, стараясь раздуть даже не планетарный, а вселенский скандал. Судя по его рассказам, на Марсе до сих пор царил такой произвол, о котором ранние феодалы могли только мечтать. А это было совсем уж лишним. Поль вполне мог смириться с прекращением дотаций со стороны Компании: иссяк один источник — найдется другой. Но громкий скандал мог привести только к одному: его за несоответствие занимаемой должности переведут отсюда руководить занюханным участком на каком-нибудь полуразвалившемся астероиде. А с таких постов не возвращаются: либо уходят на пенсию, до которой ему, Полю, еще тянуть и тянуть лямку, либо, гораздо чаще, в могилу, что Поля совершенно не прельщало.

Но заткнуть рот Сент-Джону сейчас не было никакой возможности. Поль раньше не принимал всерьез этого проходимца, поэтому никакого досье на него в полиции не велось, а без такого компромата, сидя в центре разгоравшегося скандала, Поль сам оказался на крючке.

И вот сегодня у Поля забрезжила надежда на благоприятный исход — так клочок голубого неба среди грозовых туч рождает надежду на ясную погоду. Нынешним утром Поль Жако получил сообщение, что некий Рик Укхардт, являвшийся, по некоторым данным, зачинщиком заварухи, что привела к падению Эдда Фаллона и Джаффы Штрома, под шумок стащил всю наличность Компании и улизнул. В заявлении, которое было подписано Сент-Джоном, говорилось о десяти миллионах. Но если первая часть сообщения была правдой, а сомневаться в этом у Поля было мало оснований, то цифра была явно занижена. Во-первых, Эдду постоянно нужны были наличные деньги, чтобы покупать расположение членов Межпланетного правительства, комиссий по контролю и наезжающих на Марс ревизоров. Поль никогда не страдал манией величия, поэтому прекрасно понимал, что он, в сравнении с вышеперечисленными, мелкая сошка. А это означало одно: те брали гораздо больше. Во-вторых, деньги в банке — деньги, о которых знают все, а значит, с них надо платить налог или, по крайней мере, отчитываться в их использовании. Скаредность и бизнес несовместимы, но расточительность и бизнес не уживаются тоже. Таким образом, украдена гораздо большая сумма, чем указано в заявлении. Скорее всего, Сент-Джон побоялся громогласно объявить о настоящем количестве «левых» денег, которые хранились в Компании: ему, как новому руководителю этого заведения, ни к чему выносить сор из избы.

Исходя из вышеизложенных соображений, куш, который достался этому Укхардту, намного больше заявленных десяти миллионов. Вот в этом-то усматривал Поль свой шанс. Который можно реализовать двумя способами. Первый заключался в том, чтобы поймать этого Рика, уничтожить его «при попытке к бегству» или «при нападении на полицейского» и прикарманить все денежки. Просто, но хлопотно: сразу же начнутся всевозможные проверки, вышестоящие инстанции захотят убедиться, что денег при задержанном действительно не было. Второй вариант ненадежней: поймать негодяя и отдать десять миллионов, из которых Полю еще и выплатят существенную премию. А вот остальное оставить себе. Этого должно хватить на беспечную жизнь после выхода в отставку до срока. Требовалась самая малость: поймать мошенника.

Поль повернулся к переговорному устройству и набрал номер начальника патрульной службы. На экране мгновенно возникло обветренное скуластое лицо Джека Хаггса.

— На связи, — бойко отрапортовал Хаггс.

— Что у тебя там нового насчет Рика Укхард-та?

— Пока ничего обнадеживающего, — пожал плечами Джек. — Похоже, этот парень из породы самоубийц. Все земляне роют землю, как будто он спер денежки не у Компании Фаллона, а лично у них. Странные люди: вычисти он кассу захудалого кабачка, в котором со дня основания не было больше сотни интеркредиток, его бы назвали героем и двадцать лет распевали песни в его честь. А раз он взял настоящий куш, то готовы сожрать его живым. Мало того, говорят, этот парень спер у марсиан какой-то обруч. То ли это кольцо обладает небывалой ценностью, то ли оно им дорого как память о первой женщине, но они все сидят, как обезьяны над нерасколовшимся кокосом, и мысленно передают его образ во все грады и веси. Так что сейчас, наверное, каждый марсианин мечтает встретиться с ним, желательно в темное время суток, содрать с него шкуру и повесить ее на стенке возле кровати, чтобы лучше спалось.

— Если все так и есть, то для него попасть к нам в руки будет рождественским подарком судьбы, — хмыкнул Поль. — А ты уверен, что он еще на Марсе?

— Мои люди проверяют все корабли, стартующие из Кахоры и Джеккары, — кивнул Джек, — а космопорт Компании находится под неусыпным

контролем людей Сент-Джона. Только и разговоров, что с Риком сделают, когда он попадется. Но вы же сами понимаете: с Марса летят в основном огромные транспорты, у каждого на борту до тысячи помещений. У нас нет сил проверить все до одного. Главная наша задача — держать в оцеплении космопорты. Но вы учтите еще и тот факт, что на Марсе достаточно частных турбопланов, которые могут вылетать в открытый космос. Угнать такой аппарат и пристыковать его в космосе к транспорту не составит для опытного человека большого труда. А этот парень доказал, что он кое-что знает и умеет, а если у него действительно в кармане лежат такие денежки, как уверяет Сент-Джон, то договориться с капитаном будет проще простого.

— Постарайтесь не упустить его, Джек. Это важно для нас обоих, думаю, мне не надо объяснять, — сказал Поль и выключил переговорник.

Он взял сводки за прошедший день и начал их просматривать. Похоже, братство между марсианами и землянами погибло, не выйдя из молочного возраста. Марсиане, доверившись землянам, тут же лишились своего пресловутого обруча. Призывы Сент-Джона опять остаются без внимания. Сент-Джон уже успел объявить «Земную горнорудную компанию» национализированной, как компенсацию за ущерб, нанесенный планете правлением Фаллона. Национализировал со всеми потрохами, а главное — со счетами. Поль наткнулся на очередное требование Сент-Джона найти и задержать Штрома. Насколько он помнил из предыдущих сводок, Штром бежал с какой-то

девкой, может быть, даже не успев надеть штаны. Теперь он наверняка отсиживается где-то, не имея при себе ни цента. Таких преступников на Марсе пруд пруди, и особого интереса у Жако они никогда не вызывали. Другое дело — Сент-Джон, этот знает, чье мясо съел, а потому боится мести. Был бы настоящим мужчиной, сам бы нашел Штрома и решил все свои проблемы. Но отомстит Штром Сент-Джону или нет, для Поля не имеет никакого значения: в любом случае прошлое не вернуть. Штром объявлен преступником по всей Солнечной системе.

Наконец Поль Жако решил, что выполнил план по умственной работе на два месяца вперед, и вознамерили лично взглянуть на обстановку в космопортах. Конечно, он доверял своим людям, но хозяйский глаз никогда не помеха. Тем более, что на карту поставлено так много.

А в это время Ричард, Гунн и Укхардт никак не хотели собираться в единое целое, расползаясь при каждой новой попытке, как карточный домик. После каждого падения они, словно наэлектризованные пластиковые карты, разъезжались друг от друга на почтительное расстояние. Эти три составные части, бывшие некогда единым целым, никак не могли найти точки соприкосновения. Потребовались титанические умственные усилия, чтобы троица снова превратилась в единого Рика.

Возродившись, как Феникс из пепла, Рик попробовал изучить свои чувства и реакции на окружающую среду. В голове качался маятник от ходиков, причем с переменной частотой и

амплитудой, невзирая на все законы физики. За время, пока Рик находился в беспомощном состоянии, во рту как будто переночевала шайка конных разбойников, и похоже, ночь они провели очень весело, а остатки пиршества уже начали разлагаться. Из живота Рика кто-то отчаянно пытался выбраться наружу, используя для этого все доступные лазейки.

Проанализировав комплекс этих явлений, Рик пришел к выводу, что его изрядно накачали «ца: мо» —одним из самых распространенных наркотиков в этой части галактики. Другого объяснения он найти не мог.

Покончив с изучением своего организма, Рик перешел к изучению ситуации внешней. Первое, что попалось ему на глаза, был низкий потолок, закругленный по углам. Вид его был знаком с раннего детства, и ошибки быть не могло — это потолок каюты космического корабля и ни что иное. Поворачивать голову Рик не рисковал, боясь подсказать наиболее краткий и легкий путь наружу пленнику своего живота, поэтому перешел к анализу внешних звуков, которые доносились до него сквозь вату в ушах и пронзительный вой аварийного зуммера в самой голове. Звуки тоже были до боли знакомые, но в единое целое собирались с большим трудом. И все же мозг Рика, сделав над собой неимоверные, нечеловеческие усилия, пришел к единственному возможному заключению: такие звуки могут встречаться только на грузовом транспорте, который стоит под погрузкой и еще не отбуксирован в стартовую зону. Уж в чем-чем, а в этой симфонии он ошибиться не мог.

Все еще боясь пошевелиться, Рик попробовал собрать дополнительные сведения и, к своему далеко не радостному удивлению, обнаружил, что правая рука прикована наручником к спинке кровати, отчего затекла и потеряла чувствительность. Мозг Рика работал с перебоями, и чтобы заставить его колесики прокручиваться, требовались значительные физические усилия, от которых Рик даже вспотел. Наконец он умудрился сесть на койке: его тело била мелкая дрожь, а изо рта, как горох из прорезанного мешка, сыпались яростные проклятия, которых он за свою жизнь поднабрал во всех космопортах галактики достаточно, чтобы не повторяться около трех часов кряду.

Но на его упражнения в изящной словесности никто не откликнулся. Очевидно, слова заглушались закрытой дверью каюты. Рик попробовал привлечь внимание невидимой аудитории, открыв дверь, но не смог до нее дотянуться. Еще некоторое время он провозился с наручниками, но, не добившись успеха, оставил это занятие. Вывод напрашивался сам собой: оставалось только бушевать, не сходя с места и не' имея сочувствующей публики, а это для настоящего артиста всегда очень досадно.

Сидя на койке, Рик озирался по сторонам, не прекращая потока ругательств, в надежде, что его взгляд зацепится за предмет, который может оказаться очень полезным в данной ситуации. Его взгляд действительно зацепился за предмет, но его полезность вызывала большие сомнения. Это был конверт, который стоял «домиком» на прикроватной тумбочке. Даже не беря в руки

конверт, Рик угадал, что это послание предназначено именно ему. Дотянуться до конверта не составило особого труда. Он повертел его в руках, вскрыл и прочитал следующее:

«Вполне с Вами согласен: трюк с нашей стороны оказался бессовестным и грязным, но другого выхода Вы же сами нам и не оставили. В конце концов, что значит чья-то личная судьба, моя ли, Ваша ли, по сравнению с судьбой целого мира?\ И все же мы проявили заботу даже о такой мелочи: на Вашем счету в Нью-Йоркском отделении Межпланетного банка лежит пятьдесят тысяч интеркредиток. Мы искренне надеемся, что эти деньги помогут Вам залечить физические и душевные раны. Отбросьте даже мысль снова вер нутъся на Марс: жители обоих половин этой планеты, как земного, так и местного происхождения, получили достаточно правдоподобное объяснение Вашим действиям, поэтому Вас, скорее всего, подстрелят при подлете к Марсу, как утку. В свое время Вы сделали очень правильный вывод: на Марсе есть один закон — сила. Что бы Вы ни говорили, но сила здесь отныне в наших руках, а значит, и законы диктуем здесь мы. Напоследок хочу дать один совет: впредь старайтесь проявлять больше благоразумия и никогда не суйте голову в дыру, в которой она может застрять. На этот раз Вам повезло, потому что Вы наткнулись на порядочных людей, которых пойти на обман заставили только высокие идеалы. Искрене уважающий Вас и желающий Вам только добра Эран Мак.

P.S. Насчет Майо не беспокойтесь: мы перевернем небо и землю, но отыщем ее и поможем ей. В конце концов, в ее плачевном нынешнем состоянии изначально лежит наша вина: то опасное и ответственное поручение, которое она взялась выполнить по нашей просьбе, и явилось причиной всех несчастий. Как Вы уже могли заметить, мы люди ответственные, а поэтому сделаем все возможное и невозможное для доведения этого дела до счастливого финала».

Рик взвыл, как лев, взбешенный нахальством шакалов, скомкал и швырнул в угол письмо, а потом сделал очередную попытку сломать наручники, но и эта отчаяная попытка ни к чему не привела. И вдруг он почувствовал себя совершенно больным и разбитым и обессиленно распластался на койке.

Он неподвижно лежал, потел холодным потом и с тоской в сердце слушал, как идет погрузка. Теперь его мозг автоматически отмечал все звуки и определял их происхождение. Вот раздался рокот моторов, крики докеров и тупой удар сброшенного в трюм тяжелого предмета: начали загружать очередной отсек. Вот послышался скрип металла о металл: это закрыли крышки только что загруженного отсека. Поднабравшись сил, Рик снова начал бушевать.

Когда ярость дошла даже не до точки кипения, а до точки перехода в плазменное состояние, дверь каюты неожиданно открылась и он увидел первую живую душу с момента своего пробуждения от наркотического сна: мальчика-стюарда. Это был обыкновенный стюард, которых можно найти на любом космическом корабле, как транспортном, так и пассажирском. На мальчике была отутюженная матроска и бриджи, из которых торчали тонкие голенастые ноги. На лице юного космолетчика была написана вошедшая в привычку осторожность ребенка, живущего в грубом и жестоком мире взрослых, не отягощенных избытками воспитания и нравственности. Всеми своими движениями мальчик напоминал бродячую собаку, которая на своей шкуре уже не раз испытала, что такое попасться под горячую руку. В руках у мальчика был поднос то ли с завтраком, то ли с ужином. Стюард поставил поднос на столик, стараясь при этом держаться в недосягаемости от Рика, и уже хотел ретироваться.

— Где я? — хрипло поинтересовался Рик. — В порту Джеккары. — Мальчик остановился у двери — на него явно произвел впечатление внушительный облик Рика, а также распирало любопытство — пассажир, что ни говори, был необычен, и за его присутствием крылась какая-то тайна.

— А что это за бадья? — продолжал расспросы Рик.

— «Мэри Эллен Доу», пункт приписки Нью-Йорк. Часа через три-четыре мы туда и поползем.

Рик снова попробовал вскочить, совершенно забыв, что прикован к койке.

— Значит, вот-вот начнется буксировка, и обратного пути уже не будет! Позови ко мне немедленно капитана!

— Это невозможно, — робко сообщил мальчик,—до самого взлета в пассажирском отсеке

кроме меня никого не будет. Все заняты подготовкой к отлету. У нас очень строгий капитан.

Мальчик повернулся к двери и уже собрался уходить, но замешкался, увидев здоровенную перебинтованную ручищу Рика.

Рик решил переменить тактику. Он усмехнулся и, глядя на большой синяк под глазом у мальчика, сказал:

— Я смотрю, у тебя тоже боевые шрамы после похода на берег. Бьюсь о заклад, что так талантливо не падают. Уж в чем-чем, а в боевых трофеях я разбираюсь.

Синяк у мальчика появился после неосторожной встречи с коком, у которого был сильный приступ утреннего похмелья, но стюард предпочел принять более романтичную версию:

— Да, наткнулся на кулак в заведении у мадам Кан. Наверное, бывали там?

Из тактических соображений Рик не стал выяснять, что могло заинтересовать такого ребенка во второсортном борделе. Напротив, он закатил глаза и восторженно сказал:

— А ты знаешь толк в бабах! Лучше, чем у мадам Кан на Марсе, пожалуй, и не найдешь, разве что на Венере, да и то на любителя.

— Да ну, ерунда,—тоном знатока возразил стюард. — Здесь они все слишком кожистые. Никакого удовольствия.

— Зато темпераментные… и горячи, как утюг…— Рик поморщился, показывая всем видом, что очень мучится головной болью. — Бедная моя головушка… — простонал он. — Слушай, ты не знаешь, кто это меня так накачал этой дрянью?

— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Вас сюда принесли уже синенького. Дня три тому назад, кажется. А вы попробуйте поглубже дышать, только надо делать это диафрагмой. Попробуйте, сразу полегчает.

— Ладно, разберемся…

Правильный ответ на только что поставленный им же самим вопрос напрашивался сам. Сначала Эран Мак ударил Рика чем-то тяжелым по затылку, затем он же, или преподобный Сект-Джон, а может и оба, совместными усилиями накачали его этой дрянью и перенесли на корабль, сунув капитану в лапу инструкцию вместе с хрустящими бумажками. Да и Обруч Власти никто, кроме них, не осмелился бы с Рика снять, вот только как они это умудрились сделать?

Рик с лучащейся нежностью посмотрел на мальчика и доверительным тоном сказал:

— Слушай, пацан, закрой-ка дверь и подойди поближе. У меня к тебе есть серьезный разговор, как у мужчины к мужчине.

— У меня нет ключа,—скороговоркой сообщил мальчик, 'сразу сообразивший, о чем может быть доверительный разговор между ним и пленником.

— Да это и так понятно, — махнул свободной рукой Рик. — Ты вообще-то не привыкай смолоду бегать впереди турбоплана. Ты лучше подними вон ту бумажку и попробуй прочитать, что там нацарапано. Грамотный хоть?

Мальчик кивнул головой и, не спуская глаз с Рика, осторожно поднял скомканное письмо, расправил его, прижав к переборке, и забегал

глазами по строчкам. Когда он дошел до кульминационного, по его понятиям, момента, глаза расширились, он громко присвистнул и с нескрываемой завистью воскликнул:

— Вот это да! Пятьдесят кусков!

— За такие деньги можно купить саму мадам Кан, да не на одну ночь, и при этом еще требовать от нее все, что родит твое больное воображение, и при этом весь оставшийся персонал ее клиники заставить плясать джигу,—заметил Рик.

— Надо больно… — фыркнул мальчишка, его глаза вдруг устремились куда-то вдаль, а лицо стало совсем детским и мечтательным. — Нет… Будь у меня такие деньги, я бы выкупил у капитана свой контракт, а на остатки приобрел бы собственный корабль… Ну, или, на худой конец, половину корабля. И летал бы я в свое удовольствие от Меркурия до Плутона.

— Можешь считать, что корабль у тебя в кармане, — объявил Рик, хлопнув по койке кулаком свободной руки для вящей убедительности.

Стюард сразу спустился с заоблачных высот на землю; его плечи обвисли, уголки губ опустились, а в глазах сверкнули подозрительные искорки. Он повернулся и чуть было не бросился бегом вон из каюты, как голос Рика его остановил.

— Я не шучу! Такими вещами не шутят! Да стой ты, пугало огородное! Это для тебя пятьдесят тысяч все равно, что сон в Рождественскую ночь. А я играю в игру, где ставки куда выше. Если сейчас отчалю на вашей лоханке, то потеряю намного больше. Соображаешь? Я предлагаю

сделку века: паршивый ключ от наручников за пятьдесят тысяч. Цена, считаю, вполне подходящая для обоих сторон. Идет?

Мальчик застыл, вытращив глаза так, что они чуть было не вылезли из орбит. Сначала он как рыба, вытащенная из воды, беззвучно открывал рот, и только немного придя в себя, сумел сказать:

— У меня же нет ключа…

— Брось, — махнул свободной рукой Рик. — Я сам летал стюардом и прекрасно знаю, что если кто-то и может что-то найти на корабле, так это только стюард. Найди и сопри — куш того стоит.

Мальчишка запустил себе в шевелюру грязноватую ручонку, несколько раз тяжело вздохнул и в отчаянии простонал:

— Я не хочу кончить жизнь на скамейке или под забором! Если вы сбежите, меня вышвырнут за борт, даже если мы уже взлетим.

— А я думал, ты сообразительнее. Да я бы на твоем месте, получив такие деньги, ни на минуту и не задержался на борту этого ржавого корыта! Что оно тебе далось, как плешивому парик? Тебе и контракт свой не надо выкупать, просто тут же пересаживаешься на другой корабль и поминай, как звали. Дай сюда письмо! — Рик пошарил по карманам и, к великому своему удовольствию, нашел там огрызок карандаша. — Фамилия?

— Янки, — не понимая, к чему клонит Рик, ответил юный стюард. — Уильям Ли Янки.

Он поднял с пола письмо и, стараясь держаться подальше, передал его Рику, как делают маленькие дети, когда дают кость незнакомой собаке.

Рик еще раз разгладил письмо и, точно прилежный школьник, высунув кончик языка, четко и аккуратно вывел на обороте:

«Настоящим подтверждаю, что Уильям Ли Янки исполнил для меня работу, оцененную, по обоюдному согласию, в пятьдесят тысяч интеркредиток. Учитывая это, прошу перевести с моего счета (номер смотри на обороте) пятьдесят тысяч кредиток на счет вышеупомянутого Янки Уильяма Ли».

Рик поставил подпись, отдал мальчику письмо и спросил:

— Ну, и что теперь?

Мальчик внимательно прочитал, потом свернул бумажку в трубку, и она моментально исчезла где-то в складках его формы.

— Подождите минуточку… — сказал он Рику и исчез.

Рику казалось, что ему пришлось ждать целую вечность. По звукам извне он догадывался, что погрузка уже подходит к завершению и вот-вот начнется буксировка. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот проделает дыру в грудной клетке. Он лежал, уставившись в стенку, на которой виднелось лицо Майо, такое, каким он видел его в последний раз, с пятнами от крови и слез на бледно-матовой коже, с большими темными глазами, полными любви и страха…

Наконец вернулся парень, вид у него был торжествующий, а в руках — ключ.

— Нашел в запасных портках у капитана, — с восторгом сообщил он. — А теперь надо поторопиться: к нам уже подходят буксиры.

Последнего Рику объяснять не требовалось: он уже услышал, как магнитные замки буксиров клацают о борт корабля. Еще несколько минут, и все будет готово к буксировке судна в стартовую зону. Установка на стартовую тележку займет около часа, но зато после этого выбраться наружу будет совершенно невозможно. Щелкнул замок наручников, и Рик, сбросив оковы и потирая руки, вышел вместе с мальчиком из каюты в коридор. В коридоре никого не было: вахтенная команда стояла на своих местах, а свободные от вахты уже лежали в гамаках по своим каютам в ожидании старта. Порой процесс буксировки для команды проходит тяжелее, чем сам взлет. По всему кораблю на разные голоса гремели звонки и сигнальные зуммеры. Надо полагать, воздушные шлюзы уже встали на запоры.

Мальчишка-стюард дернул Рика за рукав.

— Давайте в мусоропровод. Вон туда! — прошептал он, хотя подслушать их было некому.

Они побежали в указанном мальчишкой направлении. Ноги у Рика были словно ватные, но он, сжав зубы, старался работать ими изо всех сил.

Вот и люк мусоросборника. Рика и мальчишку толчком сжатого воздуха плавно и мягко вынесло наружу, где стоял оглушительный рев двигателей буксиров, пытавшихся сдвинуть гигантское транспортное средство с места. Было еще только преддверие рассвета: Деймос на западе висел над самым горизонтом, а солнце еще только-только окрасило бледно-розовой краской восток. Никто не обратил внимания на две темные тени, которые мелькнули на фоне стартовой тележки под самым корпусом «Мэри Эллен Доу». Рик остановился, чтобы перевести дух в гигантской тени, отбрасываемой стартовым ускорителем, который среди космолетчиков именуется просто стартовой тележкой. Здесь-то он и обнаружил, что мальчишка уже исчез. Рик огляделся, но его спасителя простыл и след.

«Осторожный до неприличия, — подумал Рик. — Решил, наверное, что как только я окажусь на воле, то прирежу его и заберу обратно письмо. Видать, ученый!»

Но теперь перед ним стояла новая задача: угнать вертолет, и поиски ее решения заставили Рика забыть и о мальчишке, и о пятидесяти тысячах. На Рике была форменная одежда космо-летчика, в таком одеянии он мог чувствовать себя относительно спокойно, если, конечно, Сент-Джон не догадался расклеить его портреты с соответствующими пояснительными надписями на всех углах космопорта и города.

Никакого оригинального плана в голову Рика, которая все еще с большим трудом работала по прямому назначению, не приходило, поэтому он решил избрать самый простой способ: тихо насвистывая, спокойно направился к выходу из космопорта, как будто это был его родной порт приписки. Только один раз он приостановился и подобрал небольшую железку, которая скрылась в его здоровенном кулаке, увеличив на порядок его вес. И все нее, как он ни старался изобразить на лице беспечность, у него не хватало актерского дарования. Но это было и не важно: мало ли какие заботы могут глодать сошедшего на берег космолетчика.

Вертолетное поле, как и на большинстве космодромов, находилось примерно в полутора милях от стартовой площадки. Вокруг Рика повсюду сновали джипы и грузовики, которые останавливались то у складов, то у мастерских, то у ангаров. Хотя час был совсем ранний, космопорт Джеккара жил полнокровной трудовой жизнью.

Проезжавший мимо Рика джип внезапно притормозил, и шофер, совсем молоденький парень, весело предложил:

— Эй, звездный волк, давай подвезу! Пожалей ноги для других занятий!

Отказаться от такого предложения было намного опаснее, чем им воспользоваться: ни один космолетчик, да еще только что вернувшийся из космоса, не предпочтет хорошую прогулку даже поездке в кузове грузовика.

Водитель оказался довольно словоохотливым малым. Как только они тронулись, он ткнул большим пальцем куда-то вверх и спросил:

— Только что оттуда?

— Угу, — не вдаваясь в подробности, ответил Рик.

— Так ты, небось, еще и не знаешь, что тут у нас творится! — с великой радостью воскликнул парень в предчувствии благодарного слушателя.

— Откуда мне знать, — равнодушно пожал плечами Рик — он вообще старался раскрывать рот как можно реже.

— У нас накрылась «Земная горнорудная компания»! Слышал, небось, о такой. Правда, точнее будет сказать, что ее накрыли. Теперь там заправляют наши ребята. А до этого можно было подумать, что и вся планета принадлежит этой

Компании. А потом такое пошло, ну, как в сказке. Еще месяц назад такого никто бы и, предположить не мог. Вчера вот новое правительство сформировали: старое-то все было на корню куплено Компанией. — Он вдруг от души рассмеялся. — Только вот теперь получается, что мы будем бегать в одной упряжке с марсианами. Но ведь, с другой стороны, это именно их пирог. Ладно, я согласен и на кусочек, который они мне от него отрежут. В общем, теперь каждый получит свой кусочек Марса. Здорово, да?

— Ловко, — согласился Рик. — Такое не часто случается.

— А я не против, — продолжал шофер, — мне марсиане ничего плохого не сделали. Они только из-за Компании косо смотрели на землян. А теперь они, кажется, поняли, что Компания драла три шкуры как с них, так и с нас. А значит, мы собратья по несчастью.

Водитель, прищурясь, внимательно следил за дорогой. Между тем стало заметно светлее.

— А ведь ты, значит, и про этого деятеля, Укхардта, ничего не слышал, — вновь оживился шофер. — Ну, тут вообще животик надорвать можно. Рик — так он сам себя называл — наплел всем разных сказок про светлое будущее на Марсе, навешал на уши разной лапши… В конце концов завел людей и повел их на Компанию. Ну, а пока те стрелялись с охранниками, он под шумок —опа! — и слинял с чемоданчиком. А в чемоданчик перед этим не забыл упаковать все, что Компания нажила непосильным трудом и бережно, как старушка — похоронные, держала в своем сейфе. А еще ухитрился спереть у марсиан

какую-то святыню: то ли ошейник, то ли круг из какого-то металла. Одним словом, ему теперь лучше здесь не показываться: и тем насолил, и этим нагадил. Полиция Укхардта который день ищет, но его уже и след простыл. С такими деньгами можно жить где угодно.

Рик продолжал молчать. До вертолетного поля оставалось еще прилично, а водитель не унимался.

— Теперь у нас как в цивилизованном обществе: все собираются покупать землю. Говорят, будут строиться новые города, а дно моря посыплют разными химикатами и 'начнут там выращивать баснословные урожаи. Так что теперь здесь настоящий рай образуется… И ведь надо же, хотя этот Рик и оказался порядочной сволочью, но ведь именно он дал всему этому толчок. Теперь здесь работы будет невпроворот, но уж если все удастся, как задумали, то настанет не жизнь, а малина… А что? Теперь без Компании все возможно. Даже то, что мой сын станет президентом планеты. Представляешь, а? — Шофер взглянул на своего молчаливого пассажира. — А ты не хочешь отхватить себе кусочек Марса, пока цены не подпрыгнули? Космос-то, он хорош, пока ты молодой, а к старости он и даром не нужен…

Голос у водителя вдруг дрогнул, а глаза полезли наверх. Он так ошалел, что чуть не съехал с дороги.

— Слушай… А ты… Как тебя зовут?.. Господи, да это же!..

Но договорить он не успел. Кулак Рика, армированный тяжелой железкой, врезался парню

в ухо. Оглушенный ударом, он навалился на руль и обоими руками надавил на клаксон. Машина надсадно завизжала, водители машин, находящихся поблизости, притормаживали и пытались понять, что происходит.

Рик раскрыл дверцу со стороны водителя и сильным, резким ударом плеча вытолкнул парня из машины, а сам вцепился в баранку. Теперь загудели клаксоны и других машин. Встречные автомобили, поднимая клубы красной пыли, разворачивались на полном ходу и спешили к месту происшествия. Рик вдавил до упора педаль газа, и грузовик рванул вперед. Теперь все решали скорость и напор.

Наркотик, которым его напичкали лидеры нового Марса, еще не до конца выветрился из крови, но сейчас он, возможно, оказал Рику услугу, подавив все чувства, кроме рефлексов. Рик видел все как бы со стороны, он как лунатик летел на полной скорости вперед, не отпуская сигнала и предоставляя водителям встречных машин самим решать свою судьбу.

Встречные все-таки предпочитали уклоняться от лобового удара и успевали съехать с дороги, хотя несколько раз Рик был в считанных миллиметрах от столкновения. С каждым мгновением ограда вертолетной стоянки становилась все ближе. Когда ворота с треском рухнули под колеса грузовика, Рик закрутил руль. Он съехал с дороги, сокращая дуть к ближайшему вертолету, и встречные машины перестали попадаться, но с десяток автомобилей мчались за ним следом. Расстояние между ними и Риком не уменьшалось, но они вполне могли помешать ему на взлете.

К этому моменту уже по всему космопорту надрывались сирены, встревоженные служащие метались из стороны в сторону, но никто не мог толком объяснить, что происходит на самом деле. На площадке трое механиков прогревали двигатель небольшого, но быстроходного вертолета. К ним-то Рик и рванул на полной скорости. Механики, как перепуганные курицы, еле успели выскочить из-под колес джипа. Рик напоследок крутанул руль, выпрыгнул из машины как раз напротив вертолета и предоставил джипу выбирать дальнейший путь на свое усмотрение.

Из-за вертолета показался недоумевающий пилот или хозяин летательного аппарата, механики пришли в себя и потянулись в его сторону. До ушей Рика долетела площадная брань. Он покрепче сжал импровизированный кастет и приготовился к драке. На каждого из первых двух нападавших Рику пришлось потратить всего лишь один удар, после чего оба растянулись на летном поле, выведенные из строя, по расчетам Рика, минут на десять. Третий рухнул на землю сам, то ли от нервного, то ли от сердечного припадка, а может, просто от трусости. Хозяин или пилот, увидя такое развитие событий, предпочел побыстрее ретироваться. Таким образом, у Рика появилась возможность взмыть в воздух, прежде чем кто-нибудь подоспеет на подмогу механикам. И он успешно реализовал эту возможность: через три минуты он уже летел.

Вертолет действительно оказался, как и предполагал Рик, довольно быстрой машиной. Он с места набрал максимальную скорость, и Рик

направился к гряде виднеющихся вдали сопок. Через несколько минут за ним в погоню вылетело шесть или семь машин. Рик включил устройство связи и попробовал прослушать то, что творилось в эфире. Он узнал много интересного, отчего развеселился, хотя радоваться, вроде, было нечему. Его исчезновение с борта «Мэри Эллен Доу» уже было обнаружено, и капитан по этому поводу призывал на его голову все беды, какие только смог придумать. Водитель джипа тоже пришел в себя и сумел внятно объяснить, кого он подвозил и что произошло. По всем космо-портам планеты прошла информация об угоне вертолета из Джеккары, поэтому о дозаправке можно было и не мечтать.

Подробности происшествия летели по совершенно разным, подчас самым невероятным адресам: к диспетчерам космопортов, полицейским патрулям, лично Хью Сент-Джону и даже зачем-то в дежурную часть полиции нравов. О существовании такой оперативности на Марсе Рик раньше и не подозревал. Все предупреждения относительно него, которые он в недавнее время прочитал или услышал, полностью оправдывались: население Марса испытывало к нему множество чувств, ни одно из которых нельзя было назвать теплым. Но сейчас для Рика было главным спасти Майо, а после этого можно подумать и о восстановлении своего честного имени.

Чтобы оставаться в курсе событий, Рик решил не выключать приемник, переведя его в режим сканирования диапазона. На экране то и дело появлялись разгоряченные лица, требовавшие от него ответа, но он выключил передатчик,

а особо настырным отвечал, просто глядя на их изображение на мониторе.

Преследователи висели у него на хвосте, но обгонять не рисковали, опасаясь применения какого-нибудь оружия, ведь во всех сообщениях он фигурировал как «особо опасный преступник». Под ним внизу проносились выточенные ветрами каньоны и лысые сопки, похожие сверху на изъеденные кариесом зубы великана. Похоже, он избрал правильное направление и попал в малообжитые места. Здесь можно было не бояться, что с лежащих впереди аэродромов наперехват вылетят машины. С другой стороны, когда у него кончится горючее и ему придется приземлиться в такой вот глуши, ему придется не сладко: передвигаться пешком по марсианской пустыне он уже один раз попробовал.

На лбу у Рика появились глубокие морщины. Ситуация, в которую он попал, оказалась патовой: преследователи то ли не могли, то ли не рисковали его обгонять, а, следовательно, не могли до него и добраться, но между тем и у него не хватало скорости, чтобы оторваться от них. Его координаты постоянно звучали по всему Марсу, а значит, надо ожидать в очень скором времени появления дополнительных сил полиции, а заодно, конечно же, и людей Сент-Джо-на. Запасы горючего таяли, а дозаправиться ни один из космопортов ему не позволит. Похоже, идея с вертолетом привлекательной выглядела только издалека. Эта ситуация осложнялась еще и тем, что он не знал, куда ему направляться: в каком направлении бежал Штром, прихватив с собой Майо, оставалось загадкой. Завесу над этой тайной, возможно, могла бы приоткрыть Кира, но где искать летучую девочку, Рик тоже не имел понятия.

Все это время Рик всматривался в ландшафт, одновременно просчитывая в голове разные варианты. Панике он не поддавался: за последние дни он побывал и в более критических ситуациях и всегда в последний момент находил подходящую развилку. Очередную такую развилку он и надеялся углядеть в этом однообразном ландшафте.

В эфире послышалась марсианская скороговорка, смысла Рик не понял, но все это походило на то, что полиция решила взять его в кольцо и кто-то принял на себя роль координатора. До Рика стало доходить, что воздушные гонки подходят к концу. И тут он заметил красноватое облачко, которое появилось на самом горизонте на краю пустыни. Беглец радостно фыркнул и занялся изменением курса. Небольшой вертолет круто повернул, описав в небе гиперболу, и, взвыв работающим на пределе мотором, устремился к краю пустыни. Через несколько минут юркий вертолет и облачко понеслись навстречу друг другу с головокружительной скоростью. А уже через полчаса они соединились в единое целое.

 

Глава пятнадцатая

Вертолет врезался в облако и через мгновение оказался в самом сердце смерча, этого яростного вихря, который образуется, когда сталкиваются лбами, не желая уступить друг другу путь, два вольных ветра и на этой почве затевают богатырские игрища. На Марсе это случается довольно часто. Пилоты летательных аппаратов очень не любят это явление и стараются побыстрее убраться с его пути: для того чтобы удержать машину в воздушной круговерти, надо иметь достаточный опыт воздушного пилотажа.

Эти два вольных богатыря ошиблись лбами на конце пустыни и уже успели, не прекращая дикую пляску, пересечь ее львиную долю. Поднимая столбы песка, они пытались ослепить друг друга и этим нечестным приемом завоевать первенство. Любой аппарат, менее устойчивый в воздухе, чем вертолет, или управляемый не очень

умелым пилотом, был бы в такой ситуации размазан о землю в первые же минуты. Н© маленькая верткая машина под управлением Рика, для которого воздушная стихия была более родной, чем земля, бесстрашно выдержала первый натиск смерча, то уворачиваясь от его разрушительных порывов, то, наоборот, подчиняясь их воле и силе. Рик уже сталкивался с этим явлением на Сатурне и прекрасно знал сильные и слабые места такой стихии.

После того, как он выяснил, что машина вполне может выдержать воздушный натиск, он попробовал установить курс и переключить управление на автопилот. К его удивлению автопилот довольно успешно справлялся с поставленной перед ним задачей, не обращая внимания на смерч. Рик облегченно вздохнул, нашел под сиденьем спасательный комплект, нацепил его на себя, обнаружил забытую кем-то в машине куртку, обмотал ею лицо и нырнул в открытый люк.

Тело тотчас же попало в плотные объятья крутящихся струй песка, который залепил глаза и забил ноздри. Песок проникал всюду: под одежду, под плотно закрытые веки, скрипел на зубах. Рик рванул кольцо парашюта, но падение продолжалось с довольно большой скоростью. Обеспокоенный, он еще раз попробовал дернуть за кольцо. В ушах стоял непрекращающийся свист ветра, который глушил все остальные звуки, от этого Рик никак не мог понять, надулся или нет спасательный баллон или же он надулся, но сейчас болтается рядом с Риком в виде обрывков синтетической ткани. Какое там посмотреть — даже если бы он и осмелился открыть глаза, он бы все равно сквозь плотную завесу песка ничего не увидел.

Наконец он почувствовал, что ремни спасательного комплекта напряглись и потянули его вверх, скорость падения заметно уменьшилась. Рик болтался на стропах, весь в холодном поту, как новичок-парашютист, который теоретически уверен в этом устройстве, но на практике обнаружил затаенные в глубине души большие сомнения. Рик с благодарностью подумал о конструкторе, который первым предложил вместо обычного парашюта использовать воздушный баллон, в считанные секунды наполняющийся сверхлегким инертным газом из баллончика. Такое устройство через несколько секунд после активации могло удержать человека в воздухе и перенести его на довольно большое расстояние, что увеличивало шансы на спасение, особенно в таких малообжитых районах.

В этом песчаном водовороте Рик потерял счет времени, но, по его прикидкам, вертолет должен был уже выскочить из песчаной завесы и нестись к очередной цепи сопок, уводя за собой преследователей. Теперь у Рика будет какое-то время, чтобы найти себе убежище в песках, если, конечно, спасательный баллон не ударит его о некстати подвернувшуюся скалу или утес. Но Рик был твердо убежден в правильности выбора направления на очередной развилке.

Но вот надувной аппарат выбросило за границу песчаного столба. Рик сразу это понял — вокруг посветлело, он это заметил даже через тряпку, которая защищала его лицо. Он размотал куртку и осторожно, защищая лицо руками,

приоткрыл глаза. Сквозь щели между пальцами он увидел, что проплывает над изрезанной ветрами возвышенностью, которая смутно проглядывала сквозь еще не успокоившийся после смерча песок.

Рик поджал ноги, приготовясь к удару о твердую поверхность. Приземление у него получилось жестким, но, на его счастье, никаких физических повреждений он не получил. Как только ноги Рика почувствовали твердую поверхность, он постарался руками зацепиться за первое же препятствие. Таким препятствием оказался неровный шершавый камень, за долгое время пребывания здесь обглоданный всевозможными ветрами. Обдирая в кровь руку, Рик вцепился в камень и сразу же другой рукой отстегнул стропы. Пустая оболочка помчалась вдогонку смерчу.

В одно мгновение вокруг стало совсем светло и тихо. Рик огляделся. Он находился на невысокой возвышенности, тут и там лежали только что насыпанные груды песка. Небо было совершенно чистым: не было видно ни облаков, ни искусственных летательных аппаратов. В сотне метров от него тянулся извилистый узкий каньон. В своем начале этот каньон скорее напоминал глубокий овраг, но Рик разглядел, что дальше его откосы превращались в многометровые отвесные стены. Куда вел этот каньон, одному богу было известно. Но существовала большая вероятность, что он выведет в никуда, если путник до этого не помрет от голода, жажды и отчаянья.

Однако выбора у нашего беглеца не было, и он продолжал верить в свою звезду. Судя по карте, которую он изучил перед тем, как покинуть вертолет, неподалеку должен был находиться город Валкие. Он лежал впереди за горной цепью, а пересечь ее лучше всего по каньону.

Рик запомнил, в какой стороне находится солнце, и начал осторожно спускаться с возвышенности. Он достиг дна оврага и, сориентировавшись по солнцу, выбрал боковой отросток каньона, надеясь, что он ведет в нужном направлении. Двигался он очень осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь, как хищник, преследующий добычу. Он уже начинал разбираться в марсианской географии и имел маломальское представление о том крае, в котором оказался.

Край этот пришельцев с Земли пока не заинтересовал: ничего ценного они тут не обнаружили. Здесь проживало племя Шани и остатки какого-то древнего народца. На Марсе понятие «древность» означает несколько десятков тысячелетий. О нравах и обычаях марсианских племен Рик наслушался в бараках Компании. Байки эти были неутешительными, потому-то он и вел себя так осторожно.

Каньон змеей извивался среди утесов, постоянно меняя свое направление. Первое, с чем пришлось столкнуться Рику, была жажда. День был ясный и, по марсианским понятиям, жаркий, язык Рика скоро превратился в огромный комок ваты. Он обругал нерадивых механиков, которые, видимо, изъяли две старые емкости с водой из спасательного комплекта, а новые еще не успели положить, хотя по инструкции такая замена должна происходить в один прием. Снова проснулась боль в еще не заживших ногах. Вокруг стояла давящая тишина… Над головой виднелась только узкая полоска неба с рваными краями. Очевидно, еще сказывалось действие наркотика» и время от времени Рик испытывал очень странные ощущения: то казалось, что на его голову вот-вот начнут сыпать землю, то чудилось, что стены каньона сдвигаются и собираются его раз-, давить. Наркотической интоксикацией можно было объяснить и то, что, проспав беспробудным сном трое суток, он все равно хотел спать.

Марс — холодная планета, но в пустыне на солнцепеке в летний период можно получить тепловой удар. Рик пробирался по каньону, стараясь держаться в тени утесов, но жажда все равно мучила. Возможно, главной причиной жажды была даже не жара, а посленаркотическое похмелье. Рик вспомнил, как совсем недавно он вот так лее брел по пустыне, страдая от голода, жажды и ран, вместе с Майо. Тогда они даже не знали, куда идут, а сейчас он был твердо уверен, что идет в правильном направлении и впереди обязательно будет город. Перед его глазами снова встала Майо. На этот раз он увидел ее такой же, какой она была, когда они встретились первый раз: раскрасневшаяся от возбуждения, с возмущенными блестящими глазами и развевающимися густыми каштановыми волосами.

Постепенно лицо Майо стало меняться, изменились даже цвет волос и рост. Теперь перед Риком стояла высокая девушка с длинными прямыми светлыми волосами, с загорелым и обветренным, но все равно довольно милым личиком, на котором бледными полосками выделялись выцветшие брови. Фигура и черты ее лица казались вполне земными, вот только глаза были по-марсиански лишены белков, но не по-марсиански ярко-красны, как подсвеченные рубины. На девушке были обтягивающие кожаные брюки, уходящие в голенища высоких сапог на испанском каблуке. Сверху на ней была модная даже на Земле рубашка из шерсти венерианс-кого паука со множеством карманов и кожаная безрукавка, украшенная по краям бахромой. Вообще, она бы вполне сошла за озорную деревенскую девчонку, если бы не два бластера на бедрах.

— Приветствую тебя, Рик, в наших краях, — звонким веселым голосом сказала девушка.

Только теперь до Рика дошло, что это не изменившийся фантом Майо, а вполне реальная девушка, непонятно откуда здесь взявшаяся.

— Дай пить, — вместо приветствия сказал Рик.

Он даже не задумался, что эта девушка делает в отдаленном каньоне или откуда она знает его имя. Амазонка оценивающе осмотрела его, по всей видимости решила, что в таком состоянии он не представляет для нее угрозы, отстегнула от пояса фляжку и протянула ее беглецу. Но видно, у Рика был вид еще не совсем конченного человека, — подавая фляжку левой рукой, девушка положила правую на рукоять бластера. Эта амазонка излучала уверенность, и Рик заключил, что она ведет довольно самостоятельный образ жизни и умеет постоять за себя в критических случаях.

Измученный жаждой беглец с жадностью схватил фляжку. Пил он, как его научили еще на Венере: делал большой глоток и задерживал воду во рту. Влага постепенно смачивала небо, как пересохшую глиняную корку, потом капля за каплей стекала в глотку. Таким образом он напился, сделав всего три больших глотка, и с благодарностью вернул флягу хозяйке.

— Далеко еще до Валкиса? — спросил он незнакомку.

Та смерила его долгим взглядом, потом покачала головой и ответила:

— В таком состянии тебе туда не дойти. Сильному, здоровому человеку — еще идти целый день. А ты слаб и идешь не в том направлении.

Последнее замечание очень удивило Рика, он снова попробовал вспомнить карты, на которые смотрел в вертолете, и сравнить их с местностью, по которой двигался весь день. Девушка как будто поняла его мысли.

— Здесь водит, — пояснила она.

— Что значит «водит»? — поинтересовался Рик.

— Это значит, что в этих местах теряешь чувство направления, идешь не туда, куда хочешь, — пожав плечами, объяснила девушка. — А вообще-то на такие расстояния нормальные люди пешком здесь не ходят.

— У меня сломался велосипед, — огрызнулся Рик.

Девушка еще раз смерила его взглядом и предложила:

— Иди за мной.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла вдоль по каньону. Рик раздумывал недолго; раз она его не пристрелила сразу, как узна-

ла, да еще вдобавок дала напиться, значит, он вполне может рассчитывать на какую-то пищу и отдых. И то и другое ему было очень нужно: от голода сосало под ложечкой, а израненные ноги после такой нагрузки давали о себе знать тупой, ноющей болью. К тому же, если все пойдет хорошо, то можно будет рассчитывать если не на проводника, то на подробное описание дороги. Рик решил, что вероятный выигрыш будет больше возможной опасности и побрел за своей новой знакомой.

Девушка шла неспеша, очевидно, учитывая состояние Рика, но четким пружинистым шагом человека, привыкшего к далеким переходам. Рик изо всех сил старался сделать свою походку поуверенней, но ему это не совсем удавалось. Они прошли по каньону еще метров двести, а затем свернули в узкую извилистую расщелину. Пройти по этой расщелине вдвоем плечо к плечу было нелегко: от стены до стены было всего метра два с половиной, зато стены поднимались вверх метров на тридцать. Солнечный свет сюда почти не попадал, поэтому весь путь двое проделали в полумраке.

Так они шли около часа. Девушка хранила молчание, а Рик был занят собственными невеселыми мыслями и плохо себя чувствовал, поэтому не пытался разговорить спутницу. Наконец путь им перегородила скала, но в ней зиял вход в пещеру.

Путники вошли в сумрак и первые метров десять продвигались почти наощупь. По крайней мере, наощупь шел Рик. Затем они оказались в большом подземном зале.

Он был освещен беспорядочно размещенными на стенах факелами. Из зала уходило четыре или пять прорубленных в скальной толще коридоров. В самом зале стояли два больших стола, вдоль которых были расставлены скамьи. Столы были пустыми, если не считать нескольких переносных лампадок. В дальнем конце зала была большая ниша, которая служила чем-то вроде камина,—там весело пылал огонь и что-то булькало в большом котле. Очевидно, в нише был дымоход, так как в зале запаха гари почти не чувствовалось, зато аппетитно пахло чем-то съестным. В зале постоянно находилось около пяти обитателей, остальные появлялись и снова исчезали в тоннелях.

Девушка, не говоря никому ни слова, подвела Рика к одному из столов, жестом предложила ему сесть, а сама исчезла в одном из тоннелей. Вошедшая за последнее время в привычку осторожность побудила Рика сесть с краю, спиной к стене. Девушка вернулась очень скоро и сразу направилась к очагу. Когда она, наконец, снова подошла к Рику, то поставила перед ним миску, полную аппетитно пахнущей горячей похлебки, и положила ложку. Рик, не вдаваясь в разговоры, жадно принялся за еду.

Пока он ждал девушку, успел рассмотреть обитателей пещеры. Кого тут только не было: чистокровные марсиане, причем из совершенно разных краев планеты; мутировавшие потомки землян; Рик даже заметил венерианского альбиноса. Некоторые были довольно хорошо, даже щеголевато одеты, другие — в сплошных лохмотьях. Всех объединяло одно — оружие. Оно

было самым разнообразным: у одних — бластеры, у других — лучевые шпаги, третьи довольствовались марсианскими мечами и кинжалами.

На Рика, казалось, никто не обращал внимания, но, когда в его миске уже начало проглядывать дно, напротив него уселся верзила. Дальние предки этого парня явно происходили с Земли. У него была шапка вьющихся, коротких, черных, как смоль, волос, кожа цвета молочного шоколада, широкий приплюснутый нос. Ростом крепыш был чуть ниже Рика, зато по ширине превосходил почти в два раза. На нем были обтягивающие штаны космолетчика, на голое тело надета кожаная куртка, рукава были на четверть закатаны и обнажали здоровенные ручищи.

Парень принес с собой две кружки и бутыль с каким-то зельем. Одну кружку он поставил перед собой, другую — перед Риком, и тут же наполнил их. Он жестом предложил Рику присоединиться к нему и, не дожидаясь согласия, сделал несколько больших и жадных глотков. Рик прервал свою трапезу и тоже отпил глоток из предложенной ему кружки.

Как только зелье коснулось слизистой оболочки, Рик понял, что сейчас в его пищеводе будет смоделирован небольшой осенний пожар в джунглях. Он задержал дыхание, накопил слюны и проглотил ее вслед за выпивкой, чтобы сбить пламя. Потом, торопясь загасить угли, проглотил пару ложек похлебки. После этого он поднял глаза на своего визави и ухмыльнулся.

Рожа парня расплылась в улыбке, и он одобрительно кивнул головой.

— Ты крепкий парень, Рик, — высказал он свое заключение хриплым низким голосом.

Не придумав, что на это ответить, Рик принялся доедать похлебку. Парень сделал еще несколько глотков и добавил:

— Даже мы в этом медвежьем углу наслышаны про твои подвиги.

Рик, теперь уже зная, с чем имеет дело, сделал пару глотков из кружки и, состроив простецкую физиономию, спросил:

— Это какие подвиги ты имеешь в виду? У меня их было много.

— Не прикидывайся наивной девочкой из частного пансиона, — ухмыльнулся парень. — Я говорю о проделках, за которые тебя ловит все население планеты. Марсианскую святыню ты, конечно, можешь повесить над своей кроватью для теплых воспоминаний, а вот с тем, что ты изъял из несчастной Компании, тебе придется с нами поделиться.

Рик долгим изучающим взглядом смерил собеседника, а потом, изобразив разочарование, покачал головой:

— Мне казалось, передо мной человек, который уже перестал верить бабушкиным сказкам.

Парень насупился, достал из недр своей куртки пачку с сигаретами, закурил и предложил Рику, который не стал отказываться.

— Бабушкиным сказкам я никогда и не верил, — заметил парень, выпуская колечко дыма, — потому что у меня никогда и не было этой самой бабушки. А вот такой грандиозной облавы на этой планете я еще ни разу не видал. Или хочешь сказать, что тебя ловит ревнивая супруга, которая работает уборщицей в полиции? Рик пренебрежительно сплюнул:

— Ну, если не в бабушкины, значит, в бабьи. Будь у тебя что-то в том месте, где находятся мозги, ты бы сразу сообразил, что все это рассчитано на мальчиков, которые еще не научились по ночам вставать в нужный момент. Посуди сам, если бы я сделал то, что ты мне приписываешь, то каким бы я должен быть кретином, чтобы остаться на Марсе?

— А ты бы с удовольствием и сбежал, да только не можешь, — пояснил парень. — Ты просто не рассчитывал, что они так организованно начнут на тебя сафари.

— Ерунда, — не согласился Рик. — Будь у меня деньги из чулка Компании, проблем с моим вылетом не возникло бы. Любой капитан за умеренную плдту спрятал бы меня под койкой, а любой полицейский, который догадался бы туда заглянуть, за еще меньшую плату меня бы не заметил. Нет, браток, здесь дело не в деньгах и не в ревнивой жене.

— Ты хочешь сказать, что все дело в этом марсианском ошейнике? — с явным недоверием спросил парень.

— И не в ошейнике, — отрицательно покачал головой Рик. — Ошейник дает власть над половиной Марса. Будь у меня этот, как ты его называешь, ошейник, я бы сидел сейчас в королевском дворце Руха, а в моем распоряжении была бы не только Королевская гвардия, но и армии государств-саттелитов. Просто я кое-кому мешаю. Сами они со мной справиться не могут, вот и

придумывают сказки, надеясь, что найдутся доверчивые олухи, которые сделают для них грязную работу.

— Ошейник, как и корона, дает власть только в том случае, если на тебя, ее законно возложили, — резонно возразил парень. — В противном случае это просто кусок драгметалла. Так что насчет обруча твои доводы неубедительны.

— Ты когда-нибудь видел этот обруч? На нем нет даже захудалого цветного камешка. Просто металлическое кольцо, — возразил Рик. — Не золотое, не серебряное и даже не бронзовое.

— Все это очень странно, — не унимался парень. — Если все так просто, то почему такая кутерьма?

— Я же тебе объяснил, — начал терять терпение Рик. — Я кое-кому мешаю, а точнее, я перешел дорогу Сент-Джону и его дружку.

— Тогда слушай меня внимательно, — придвинулся к нему парень. — Место, куда ты попал, называется «Обитель отдыха». И хозяином этой обители являюсь я. Правила здесь простые. Сюда приходят все, кто хочет от кого-то скрыться. И мы с удовольствием предоставляем убежище. Но за это они отдают нам половину своей добычи. После этого могут жить здесь сколько хотят. Если гость снова соберется «на дело», то мы можем даже снабдить его «снаряжением». У нас здесь есть все: кости, которые всегда падают на одну и ту же грань, крапленые карты, отмычки, оружие. В общем, все, что только может понадобиться деловому человеку.

Парень замолчал, сделал несколько глотков своего кошмарного пойла и продолжил:

— Конечно, бывают случаи, когда к нам за помощью приходит потерпевший фиаско. Приходит без гроша в кармане, голодный и оборванный. Вот как, например, ты. Мы можем приютить его, можем одолжить «снаряжение», но мы уверены, что он все отработает. Мы в курсе всех преступлений, которые совершаются на этой планете. Мы просто обязаны это знать. Наши клиенты не отличаются порядочностью и честностью, поэтому их надо контролировать. Вот наши правила и условия, и если ты на них согласен, то можем продолжить разговор, нет —тебе здесь не место. Ну так как?

Рик отхлебнул из своей кружки, задумчиво затянулся сигаретным дымом и, глядя прямо в глаза собеседнику, сказал:

— Ты и сам, наверное, уже понял как. Даже если я успешно выполню все, что задумал, я не смогу с тобой расплатиться. Я играю на нематериальные ставки. Я бы попросил тебя об одном: дай переночевать здесь. А завтра покажи дорогу и дай немного воды и корку хлеба. Возможно, что когда-нибудь я и отплачу тебе, а может случиться и так, что ты останешься без дивидендов.

— Нет, так не пойдет, — набычился хозяин «обители». — Сегодня ты, завтра кто-то еще, а через месяц мой «отель» превратится в обычную благотворительную ночлежку. Знаешь, на чем держится любой бизнес? На железных правилах. Отступи от них на шаг, и завтра же пойдешь с сумой. Так что извини.

Но тут вмешалась девушка, которая до сих пор хранила молчание:

— Погоди, Умк. Вы не в том направлении повели свою беседу. Я сняла этого парня и могу с ним развлекаться у себя, сколько мне заблагорассудится. Ты же никогда не говорил, что в твоей «обители» монастырские порядки. У одноглазого Крюга второй месяц живет эта облезлая лахудра и, насколько я знаю, никто пока против этого не выступал.

— Шлюхи — это совсем другое дело, — ответил парень. — Шлюхи приходят сюда заработать.

— Когда я пришла сюда и выложила тебе десять тысяч интеркредиток, ты мне объявил, что я могу оставаться здесь, сколько душа пожелает, и жить в свое удовольствие. А теперь ты мне отказываешь в сущем пустяке: оставить на ночь любовника?

Рик с интересом прислушивался к этому разговору, но вмешиваться не рисковал. Пусть девушка разыграет свою партию, а он уж потом с ней как-нибудь договорится.

— А чем ты докажешь, что это твой любовник? — не придумал ничего лучшего Умк.

Девушка разразилась задорным смехом, она смеялась долго, пока у нее на глазах не выступили слезы. А потом предложила:

— У тебя, Умк, от сытой и спокойной жизни началось разжижение мозгов. Хорошо, сдвигай столы, тащи сюда перину и зови свидетелей, мы с удовольствием тебе это докажем, только смотри, не захлебнись слюной!

— Я не то хотел сказать, — стушевался Умк.

— Ты уже сказал одну глупость, постарайся не повторять ошибки. В общем, этот парень остается со мной на ночь, а если он мне понравится, то и на неделю, а если нет, то возвращай мне мои десять тысяч плюс тысячу за нарушение договора, и мы прекратим наше короткое и малополезное знакомство.

В глазах парня мелькнул огонек жадности, он махнул рукой и, стараясь отступить, не потеряв лица, сказал:

— Ладно, но постарайся, чтобы он не путался под ногами в холле, а занимался тем делом, ради которого здесь появился.

Девушка опять усмехнулась, взяла Рика за руку и повела его в один из узких коридоров. По этому извилистому коридору, который был ни чем иным, как обычным подземным ходом, они прошли около пятидесяти метров. Тут и там по обе стороны этого тоннеля попадались грубо сколоченные деревянные двери. Они остановились около одной из таких дверей. Девушка по-мужски пинком распахнула ее и пропустила Рика.

Комнатка была, как большинство тех, что Рик видел на Марсе, очень маленькой. В ней стояла кровать, столик и пара стульев. Войдя в комнату, Рик в нерешительности остановился около двери. Девушка, пройдя за ним следом и закрыв дверь на засов, сказала:

— Располагайся на кровати. Я сейчас перевяжу тебе раны, а потом можешь до утра отдохнуть. Утром, если сочтешь, что способен идти дальше, удерживать не буду.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Рик.

— Жани, — ответила девушка.

— Почему ты решила помочь мне? — пытался до конца удовлетворить свое любопытство Рик.

— Я поверила тебе, — пожала плечами собеседница. — Я только что вернулась из .Кахоры, там я встретила девушку, которая рассказала о тебе. Ваши рассказы во многом совпадают. К тому же я очень хорошо отношусь к этой девушке, а она, в свою очередь, очень хорошо отзывалась о тебе. Такое объяснение устраивает?

— Как звали эту девушку? — сразу встрепенулся Рик.

— У тебя так много хорошеньких почитательниц и помощниц, что ты в них путаешься, — хихикнула Жани. — Эту звали Кира.

— Кира! — Рик даже подскочил от радости и неожиданности. — Где она? Что с ней? Как ее найти?

— Трудно сказать, где она сейчас, — пожала плечами Жани, — у нее на всем теле были сильные ожоги. Она пробиралась к себе в Каэр Эбра, а по пути расспрашивала всех о тебе. Я еще с детства была знакома с ее матерью, поэтому, когда мы встретились, я, насколько это было в моих силах, помогла ей. У нее очень сильные и странные ожоги, ей был нужен хороший лекарь, а таких можно найти только в Каэр Эбра, если вообще можно. Она и рассказала мне, как ты получил Обруч, но вот про кассу Компании она ничего не говорила.

— Что с ней случилось? Она серьезно ранена? — забеспокоился Рик.

— Она умолчала о том, что с ней произошло, сказала только, что была в Полярных городах. Я не люблю обременять себя чужими тайнами, поэтому не стала расспрашивать. А раны у нее серьезные, я сделала все что могла, но ей нужно время и покой, а от последнего она категорически отказалась. Надеюсь, она сумела добраться до Каэр Эбра.

Говоря все это, Жани не сидела на месте, она доставала из разных закутков баночки с мазями и бальзамами. Появились и чистые бинты. Девушка начала обрабатывать раны Рика, а тот все не унимался с расспросами.

— Насколько я понял, в «Обители» отсиживаются в основном преступники. А как ты попала сюда?

— А меня тоже можно считать преступницей, — охотно ответила девушка. — Я нахожу похотливого, сластолюбивого мужичка, у которого есть что взять, стараюсь вскружить ему голову, а потом удаляюсь, прихватив все ценное. Обычно мои жертвы не поднимают шума, так как иначе им пришлось бы рассказать и о своих не очень-то благородных намерениях. Пару недель я отсиживаюсь здесь, а потом ухожу на поиски нового объекта для своих чар.—Она вдруг задорно рассмеялась. — Умк наверняка считает что ты являешься моим новым объектом. Слишком уж аппетитные слухи про тебя ходят. Но это нам на руку: пока он так думает, он тебя отсюда не выгонит.

— Я сам уйду, — покачал головой Рик. — Отдохну сегодняшнюю ночь и пойду. А взять с меня нечего, — вздохнул он после недолгой паузы. — Обруч у меня был, но его сперли, а кассы Компании я и в глаза не видел.

— Как хочешь, — пожала плечами девушка. — Я покажу тебе дорогу и расскажу, как легче сюда вернуться.

— Вряд ли я снова соберусь посетить этот отель, — улыбнулся Рик.

— Никогда ни в чем не зарекайся, — грустно заметила девушка. — Ты, по-моему, не понимаешь, насколько серьезно твое положение.

— Я понимаю серьезность своего положения, — возразил Рик, — но не могу оставить в беде тех, кто мне дорог. Сейчас надо решить вопрос со средством передвижения. А там будет видно.

— И как же ты хочешь решить этот свой вопрос? — прищурившись, поинтересовалась девушка.

— Самым простым способом, — усмехнулся Рик. — Угоню турбоплан или вертолет. Кстати, в Валкисе есть аэродром?

— Аэродром-то там есть, — задумчиво произнесла собеседница, — да вот только с летательными аппаратами проблема. Все мало-мальски цивилизованные племена Марса избегают этого района, а уж про землян или «астро» и говорить не приходится. Я открою тебе одну тайну, но , постарайся сразу же забыть, от кого ты ее узнал.

Рик кивнул.

— На аэродроме в Валкисе есть несколько замаскированных ангаров. В этих ангарах стоят несколько великолепных машин, у которых баки заполнены под завязку. Такие машины за честно заработанные деньги, как ты понимаешь, не купишь, зато они могут дать фору любому патрульному кораблю. Но учти, взяв одну из этих машин, ты подпишешь себе смертный приговор: хозяева этого воздушного флота считают, что воровать можно у кого угодно, что, кстати говоря, они и делают, но только не у них. А если они пронюхают о том, кто тебе рассказал про з-ти ангары, то ты подпишешь смертный приговор и мне.

— Не беспокойся, — заверил ее Рик. — Я умею хранить тайны.

Весь вечер у Рика из головы не выходила Кира. На всякий случай, чтобы его не отвлекали, он притворился спящим, а сам с-закрытыми глазами обдумывал услышанное. Итак, Кира побывала в Полярных городах. Но что она там делала? И где Майо? Далее вставал вопрос, что делать ему, Рику? Куда теперь направиться на краденом вертолете? Сразу в Полярные города? Или же, как он и намеревался до этого момента, сначала заглянуть в Каэр Эбра, найти там Киру и выведать у нее все подробности? В конце концов, он решил, что стоит сначала наведаться в Каэр Эбра, хотя бы на несколько часов, и выяснить, что его ожидает. Конечно, время дорого, но потеря нескольких часов может принести несоизмеримую с этим пользу.

Раздумывая, Рик, незаметно для себя самого, уснул. Ему снились ледяные пустыни, похожие на ландшафты Сатурна, — мили и мили пылающих голубым пламенем торосов. Ему снилась летящая над этим заснеженным пространством Кира; языки голубого пламени взлетают до самого неба и пытаются дотянуться до крылатой девушки. Та уворачивается, но это не всегда получается. Ее крылья, когда-то такие красивые, уже напоминают изъеденные молью оконные занавески. А Рик наблюдал за этим откуда-то сверху и не мог ничего сделать.

Похоже, во сне он кричал и ворочался.

 

Глава шестнадцатая

Хью Сент-Джон сидел за письменным столом в кабинете, который находился в гостевых покоях бывшей «Земной горнорудной компании». Во время беспорядков административный корпус Компании подвергся значительным разрушениям, в то время как гостевой корпус, в котором в тот момент никого не было, остался цел и невредим. Разослав жалобы и протесты по всем официальным каналам, Сент-Джон объявил себя главой временного правительства, которое до создания нового законного правительства планеты взяло на себя ответственность за соблюдение порядка. Бывшее правительство планеты, служившее обычной ширмой для Компании, так испугалось беспорядков и грозившего ему разбирательства по обвинению в коррупции, что даже не попыталось помешать Сент-Джону. Все службы, включая полицию, тоже безропотно подчинились главе движения.

С каждым днем Сент-Джон все больше и больше верил в свою значительность. План реформ уже давно был разработан в недрах движения, теперь он должен был подвергнуться небольшим коррективам, которых требовала сложившаяся ситуация, и постепенно внедряться в жизнь. Больными вопросами у Сент-Джона оставались Рик и Майо. От Рика можно было ожидать всего, чего угодно, но в результате грозило одно: разоблачение махинации. С Майо было и проще, и сложнее. Проще, потому что с ее стороны не грозило никаких разоблачений; напротив, она подтвердила бы его участие в борьбе с самого начала. Сложнее, потому что у Сент-Джона не было даже намека на то, где она сейчас находится.

В данный момент перед Хью стоял растерянный начальник полиции и сбивчиво объяснял:

— Как он сбежал с «Мэри Эллен Доу», пока загадка. — Поль Жако развел руками. — Вместе с ним исчез мальчик-стюард, который, очевидно, был соучастником, хотя не исключен вариант, что он стал еще одной жертвой этого негодяя. Мальчика мы тоже ищем: он способен нам помочь.

Поль стер со лба крупные капли пота и продолжил:

— Водитель джипа его опознал, но мальчика не вспомнил. Джип прорвался на вертолетную стоянку, так что вертолет угнан тоже Ри-ком. А вот дальше мы потеряли его след. Вертолет был окружен патрульными машинами, на приказ сесть или следовать за ними не отвечал и был подстрелен. Когда мои люди оказались около обломков вертолета, а это произошло через считанные секунды, то не обнаружили ни преступника, ни его тела. Как и куда он исчез с вертолета, выяснить не удалось.

Поль тяжело вздохнул, еще раз вытер лоб и начал строить предположения:

— Самое вероятное, что он воспользовался спасательным комплектом и спрыгнул с вертолета, но преследовавшие его полицейские должны были это заметить. Однако они клянутся, что не видели, как преступник покинул машину. Сейчас поиски ведутся по всему маршруту, но пока не дали результатов. Вся трудность заключается в том, что путь нашего беглеца пролегал в основном по малообжитым районам Нижних каналов, где ютятся только варварские племена да беглые каторжники. (На Марсе, если не считать Компании, каторги не было, но термин, несколько изменив свое значение, прижился.) Там нет ни полицейских подразделений, ни представителей правительства. К землянам население относится, мягко сказать, недружелюбно, так что шансов спастись у Укхардта мало.

Поль сделал паузу, очевидно для того, чтобы перевести дух, но тут вмешался Сент-Джон.

— Вы недооцениваете этого Укхардта. Вспомните, он не только сумел организовать совместное выступление марсиан и землян, он даже убедил марсиан передать ему верховную власть. Есть у вас гарантии, что он сейчас не поднимает эти варварские племена на новый бунт? Это очень опасный человек, с большими и необычными способностями. Сейчас, когда мы только начали наводить порядок, любые мятежи могут очень осложнить ситуацию.

— Вы ошибаетесь, — поспешно возразил Поль, — мы вполне оценили его способности и изобретательность хотя бы в этой истории с вертолетом. И поверьте, мы делаем все возможное…

— Хорошо, — раздраженно махнул рукой Сент-Джон. — А что вы можете сказать по поводу Штрома и пропавшей девушки?

— Требование задержать Штрома отправлено во все космопорты не только Марса, но и других планет. Пока никто не отозвался. Все космопорты Марса работают сейчас в особом режиме: полиция тщательно досматривает, насколько у нее хватает сил, корабли. Мы также попытались выяснить, нет ли у Штрома тайных ангаров с летательными аппаратами, способными выйти в открытый космос. Похоже, таких нет. Штром, как и Укхардт, мог укрыться в диких краях, например, в Полярных городах или на Нижних каналах. Но это очень ненадежное укрытие. В любом случае, долго он там просидеть не сможет.

— Хорошо, — махнул рукой Сент-Джон. — Постарайтесь оправдать свое звание и должность. Вы понимаете, что в разразившемся скандале вам отведена далеко не последняя и совсем не привлекательная роль. Ваша судьба в дальнейшем во многом зависит от нас, временного правительства, но и от вас самого тоже. Вы должны доказать свою лояльность и профессиональную пригодность. Идите и постарайтесь сделать из этой беседы правильные выводы.

Когда начальник полиции вышел, Сент-Джон встал из-за стола и потянулся. Еще неделю назад он заискивал перед этим человеком, а сейчас фактически помыкает им. Ситуация изменилась в одночасье, и он уже вошел в роль правителя, решающего судьбы. Сент-Джон встряхнулся, почти как собака, выбравшаяся из воды, и подошел к внутреннему селектору. Он нажал кнопку и вызвал своего верного соратника Эрана Мака.

У Эрана Мака нынче тоже было много работы. Если Сент-Джон занимался в основном с землянами и их потомками, то на долю Мака достались марсиане. Недоверие к землянам, которое с таким трудом преодолел Рик, когда уговорил их выступить единым фронтом против Компании, после исчезновения Рика вспыхнуло с новой силой. Никакие заверения, что Укхардт насолил землянам не меньше, чем марсианам, не действовали: марсиане в пропаже Обруча Власти обвиняли всех землян, что, кстати сказать, было не так уж далеко от истины. К тому же марсиане, лишившиеся единой королевской власти и потеряв всех возможных претендентов на престол, вспомнили про свои старые распри. Некоторые вожди суверенных городов-государств воспользовались этой ситуацией, чтобы или укрепить свои позиции, или хотя бы освободиться от зависимости от Руха.

Пока это были всего лишь мелкие стычки, но они в любой момент могли перерасти в большую междоусобицу.

Эран Мак зашел в кабинет, как всегда бодрый и энергичный, и вопросительно посмотрел нь Сент-Джона.

— У меня только что был начальник полиции, — сообщил ему председатель. — Рика они потеряли в районе Нижних каналов. Велика вероятность, что он там и сгинет, но я теперь готов от него ожидать чего угодно. Никаких следов Майо пока тоже не обнаружили.

— Внешность Рика известна всем марсианам, — заметил Мак, по своей давней привычке теребя бубенчики в ухе. — В цивилизованных районах его тут же схватят и разберутся с ним по законам, а что касается варваров, то они разделаются с ним потому, что он землянин. Не вижу причин для беспокойства. Думаю, если он еще и жив, то это ненадолго.

— Вспомни наш разговор, после того как он с нами связался. Тогда мы с тобой тоже не верили в его силы и способности. И недооценили его. А что, если он сумеет поднять против нас варваров? Такая свара отбросит планету лет на двадцать назад! К варварам вполне могут присоединиться некоторые города. И сделают они это не потому, что так уж ненавидят землян, а просто в надежде поймать жирную рыбку в мутной водичке. До сих пор их объединяла только единая и сильная власть Руха.

— Ты слишком преувеличиваешь его способности, — усмехнулся Мак. — Варвары живут племенами, которые чаще всего находятся во враждебных отношениях друг с другом. Укхардт слишком плохо знает Марс, чтобы примирить их и заставить выступить против городов. Варвары уже один раз проиграли битву с городами и как огня боятся повторения. Города же, в свою очередь, не доверяют варварам: за века у них накопилось слишком много взаимных обид. Такое объединение невозможно ни под каким предлогом.

— Ну, будем считать, что в этом вопросе ты меня успокоил, — махнул рукой Сент-Джон. — А куда же могла деться Майо?

— С Майо сложнее,—покачал головой Мак, и бубенчики печальным звоном откликнулись на его слова. — Заставить марсиан искать Майо я не могу: она к ним никакого отношения не имеет. Я все больше склоняюсь к тому, что она вместе со Штромом погибла под развалинами административного корпуса.

— Но ведь ее содержали в отдельном флигеле! — с затаенной надеждой возразил Сент-Джон.

— Да, содержали во флигеле, — согласился Мак, — но ведь Джаффа мог вызвать ее к себе в кабинет. Рик выбрал стык забора и административного корпуса, чтобы пробить брешь и обезглавить Компанию одним ударом. А Джаффа был мозгом этой головы и редко покидал свой кабинет. Правда, мы не нашли тел, но, во-первых, мы еще не разобрали завал, а, во-вторых, кабинет Штрома находился на самом верху, и при падении с такой высоты вместе с обломками от убитых могло ничего не остаться.

— Ладно, подождем, — решил Сент-Джон. — Щтром, если он остался жив, обязательно проявится. Это не тот человек, который после первого же поражения закапывается в нору. Если он выжил, мы обязательно еще услышим о нем. Так же, как и о Рике. Он ведь, по сути дела, отказался улететь с деньгами, и немалыми деньгами. Значит, здесь он рассчитывает получить что-то большее. Но я не верю, что его цель — власть. По-моему, он ею совершенно не дорожил, когда она у него была. Я склонен считать, что Рик нам еще причинит много неприятностей, — заключил Хью Сент-Джон. — Ну что же, будем ждать развития событий. Похоже, все, что могли, мы уже сделали, теперь ход противника.

— Да, посмотрим, как будут развиваться события, — согласился Мак. — Время на нашей стороне: с каждым днем мы все сильнее. Твоя идея организовать «Фонд развития Марса», попечителями которого мы с тобой стали, очень недурна. Теперь, когда мы начали продавать марсианские земли, а деньги собирать в этот фонд, мы с каждой сделкой все тверже стоим на ногах. Компании и не снились такие прибыли, какие мы получаем сейчас, не вкладывая, практически, ни гроша. Фонд принесет счастье не только Марсу, но и нам. Теперь любое правительство будет зависеть от Фонда, а значит, и от нас. Нет, наши позиции сейчас намного прочнее, чем это было у Фаллона и его Компании. Оба, и Рик, и Штром, загнаны в угол и лишены средств не только к борьбе, но и, пожалуй, к существованию. Меня, например, они совершенно не волнуют: это всего лишь головная боль, с которой мы быстро справимся.

— Как бы мне хотелось, чтобы твои слова оказались правдой, — устало вздохнул Сент-Джон.

 

Глава семнадцатая

Рик проснулся рано утром, чувствуя себя отдохнувшим и набравшимся сил. Раны на руках и ногах почти не давали о себе знать. Жани принесла из холла миску с похлебкой, он с удовольствием поел и начал собираться в дорогу. Ему не терпелось осуществить свой план.

Жани вызвалась его проводить. Когда они проходили через холл, Умк с хитрой улыбкой взглянул в их сторону и сказал Рику:

— Надеюсь, ты неплохо провел у нас время. Но запомни, в следующий раз, когда захочешь тут остановиться, тебе все же придется отдать половину добычи. И больше тебе не поможет даже Жани.

— Я уже говорил вчера Жани, что вряд ли воспользуюсь вашими услугами еще раз: у меня совсем другие планы. К тому же я не предвижу в ближайшее время никакой добычи. Если я и

надеюсь что получить, так это восстановление своего честного имени.

— Может быть, твои надежды и оправдаются, а может — нет, — покачал головой Умк. — Жизнь ведь такая непредсказуемая штука: сегодня ты не знаешь, чего еще пожелать, а завтра — — мечтаешь о сухой корочке; сегодня ты заботишься о честном имени, а завтра — готов обокрасть собственную мать. Во всяком случае, помни: мое предложение остается в силе.

К удивлению Рика Умк пожал ему на прощанье руку, хлопнул по плечу и даже обнял, как старого приятеля.

Они с Жани миновали уже знакомое Рику узкое ущелье и вышли в каньон, в котором вчера и встретились. Девушка объяснила, как без труда найти дорогу к «Обители»: на всех развилках были маленькие условные значки, указывающие правильный путь. Рик очень скоро понял их необходимость, а заодно и настоящий смысл слова «водить». Уже в начале путешествия Рик совершенно потерял ориентацию в пространстве: он не мог сказать, в какую сторону горизонта они движутся, но его спутница уверенно продвигалась вперед.

Через несколько часов Жани сказала:

— Дальше ты пойдешь сам: этот каньон выведет тебя прямо к Валкису. У тебя, как я поняла, своя голова на плечах, но я все равно дам один совет. Постарайся не показываться на глаза жителям Валкиса, они не очень любят землян, и у тебя могут возникнуть, мягко говоря, трудности. Постарайся ночью незаметно добраться до аэродрома, а там все будет зависеть от твоей удачи. Бели придется трудно, возвращайся, я постараюсь тебе помочь. Я верю и в пророчество и в то, что рассказала про тебя Кира. До свиданья. Может быть, когда ты станешь правителем Марса, и я обращусь к тебе за помощью.

— В любое время дня и ночи, — улыбнулся Рик. — И не обязательно для этого ждать того момента, когда я стану правителем. Может быть, я и так смогу тебе чем-нибудь помочь.

Он на прощанье нежно поцеловал девушку в щеку и, продолжая улыбаться, сказал:

— Интересно получается. Здесь, на Марсе, о моей жизни беспокоятся, в основном, симпатичные девушки: ты — третья, которая спасает мою жизнь.

— Смотри, не все женщины бескорыстны, — в свою очередь улыбнулась Жани. — Будь осторожен. Поверь мне, уж я-то хорошо знаю.

И они весело рассмеялись.

Тепло распрощавшись со своей новой знакомой, Рик уверенно зашагал по указанной ему дороге. А девушка еще долго смотрела ему вслед и махала рукой каждый раз, когда он оборачивался.

Очень скоро Рик миновал очередной резкий поворот, и его глазам открылась более обнадеживающая картина. В расщелину, открывшуюся перед.ним, как вид из окна спальни, он увидел очертания города. Город стоял у подножья холма, прижатый к нему изгибом широкого канала, который медленно нес свои мутные воды. В отличие от Руха, который испускал запах тления на многие километры, этот город казался совершенно живым. По крайней мере, издали не видно было ни разрушенных, ни заброшенных домов. На улицах толпился народ, а на одной из площадей был виден базар. Рик даже удивился, почему такой оживленный город не привлек к себе внимание ни планетарных властей, ни пришельцев из космоса.

Это и был Валкие, обладавший на Марсе очень скверной репутацией. Весь город представлял из себя барахолку, на которой сбывалось краденое, здесь же прятались преступники всех мастей; одним словом, это был настоящий отстойник порока. Если кто попадал сюда случайно или ио воле злого рока (это особенно относилось к женщинам), то о них больше уже никогда никто ничего не слышал. Но было здесь и то, что как магнитом притягивало к себе Рика: небольшой аэродром, на котором, по словам Жани, находилась пара замаскированных ангаров. В этих ангарах стояли частные воздушные суда, небольшие, легкие, маневренные, скоростные. На этих аппаратах стояли двигатели, которые спокойно могли дать сто очков вперед любому, пусть даже самому новому, полицейскому патрульному вертолету. Дело стояло за немногим: найти ангар, проникнуть в него и запустить двигатели.

У самого выхода из каньона Рик забрался на утес и с его вершины внимательно осмотрел город. Аэродром он обнаружил сразу и тщательно изучил все подступы к нему. Теперь оставалось только дождаться темноты. А после… Но о том, что делать после, еще было время подумать.

Рик осторожно пробрался боковым ответвлением каньона туда, где к самим утесам подходили воды канала. Рик не только утолил жажду, но даже рискнул искупаться: расстояние до города было приличное, и вряд ли кто-нибудь заметит на таком расстоянии одинокого пловца. Затем Рик вернулся в тень утеса и решил немного вздремнуть, — похоже, сегодня ему предстояла бессонная ночь. Он растянулся в тени на песке и очень скоро (а этому, очевидно, способствовали остатки наркотика в его организме) задремал.

Сколько времени Рик спал, неизвестно, но разбудило его чувство опасности. Он всегда полагался на это чувство, и оно не подводило. Что-то в окружающем мире изменилось, и не в лучшую сторону.

И вдруг Рик понял, что окружен. Он это определил по чуть слышному дыханию, по тихому шарканью обуви о камни, по едва различимому скрипу ремней. Но этих звуков было вполне достаточно, чтобы понять происходящее.

Люди появились внезапно и со всех сторон. Они мгновенно отрезали даже отход к воде. Все, как на подбор, были высокими, с грубыми лицами и жестокими взглядами; в руках были копья, а на поясе у каждого висел нож впечатляющего размера. От незнакомцев веяло звериной силой и дикой необузданностью. Никаких враждебных действий они не предпринимали, но в этом и не было необходимости.

Сомнения не было — это и были варвары Шани…

Какое-то время обе стороны молча изучали друг друга. Наконец из окружившей Рика толпы выступил крупный мужчина, мотнул подбородком в сторону города и спросил:

— Ты идешь в Валкие, землянин, которого • называют Рик?

— Откуда ты меня знаешь? — вопросом на вопрос ответил Рик.

— Тебя на Марсе знают все. Ведуны и провидцы прислали свой разум в каждую деревню, в каждую хижину и показали всем, как ты выглядишь, как выглядит человек, посмевший соединить Марс и Землю. Человек, который завладел Обручем Власти, но не смог им воспользоваться. Человек, который обманул Марс.

— Да, я направлялся в Валкие, — согласился Рик.

Он не спешил вступать в спор и опровергать то, что про него наговорили ведуны и провидцы.

— Жители Валкиса — наши братья, — объявил вожак. — Пойдем, мы отведем тебя туда. Это совсем рядом.

Глаза Рика блеснули, но он чувствовал, что от этого предложения просто так отказаться нельзя.

Люди с копьями начали безмолвно и торжественно сжимать кольцо вокруг Рика. Тот прижался спиной к скале и устало поднял руку.

— Погодите! Вы же видите, я безоружен. Я очень устал. Проявите доброту, и я буду вести себя хорошо.

Доброту они проявили. Можно даже сказать, что они оказались слишком добрыми для дикарей с грубыми душами, полными первобытной жестокости и ненависти. Его только стреножили и связали ему руки. Пока они шли, Рик задумался о том, что эти люди вкладывают в понятие «братья».

Они важно и торжественно продвигались по каменистой дороге, ведущей к городу. И тут Рику пришло в голову, что за этой торжественностью и важностью скрывается что-то большее, что-то особенное. Он вспомнил, как они встретились: варвары Шани очень обрадовались, когда к ним попался «землянин, которого называют Рик», но понять причину этой радости ему пока было не дано.

В этом районе Марса темнело довольно быстро, и они вступили в город уже в сумерках. Хотя город был вроде и недалеко от места встречи Шани и Рика, его израненные ноги снова разболелись, и дикарям пришлось большую часть пути нести его на носилках, сделанных из копий и непонятно откуда взявшейся шкуры. У Рика сложилось впечатление, что варвары Шани хотели, чтобы их пленник как следует отдохнул и набрался сил.

Канал они перешли по узкому подвесному мосту, который хотя и раскачивался при каждом шаге, но выдержал всю процессию. За мостом Рик сразу же увидел городские ворота.

Судя по толпе, которая встретила процессию при входе в город, и количеству зевак на крышах и в окнах домов, их здесь ждали. Очевидно, конвой Рика заблаговременно послал в город или гонца, или телепатическое сообщение. Кортеж величественно и торжественно двигался по улицам. В отличие от пленивших Рика варваров, жители города Валкиса оказались очень низкорослыми и все, как на подбор, с маленькими крысиными личиками. На мужчинах были яркие пестрые одежды, покрытые непременной накидкой, также яркой и пестрой. На женщинах тоже были кричащие одежды, а в ушах, косах и на щиколотках висели бубенчики, наподобие тех, что Рик уже видел в ушах Эрана Мака. Землян или «астро» совершенно не было видно, и это настораживало.

Толпа встретила эту торжественную процессию молча: не было ни речей, ни проклятий, ни насмешек, не было даже простых выкриков. Рик шествовал по середине улице в окружении своей свиты, а марсиане поедали его изумрудными и топазовыми раскосыми глазами без белков и молчали.

Рика привели в какую-то башню и развязали руки. Комната, в которой он оказался, напоминала каменный мешок: там не было ни окон, ни других отверстий, если не считать, конечно, дверь, через которую его сюда ввели. Из мебели был стол, с пищей и напитками, в углу — застланная шкурами кровать. Через мгновение свита покинула комнату, и за спиной Рика заскрежетал запор.

Оставшись в одиночестве, Рик поел и, развалившись на кровати, начал обдумывать свое положение. Пытаться бежать из этого каменного мешка было явно бесполезно. Обхождение пока было вполне сносным, но будущее было покрыто мраком неизвестности. Варвары говорили только о том, что проводят Рика к своим «братьям». Правда, сделали это довольно навязчиво, не забыв о мерах предосторожности на случай попытки побега. С жителями города Рик вообще еще в контакт не вступал и об их чувствах к нему мог только догадываться. То, что в Валкисе укрывается масса разыскиваемых по всему Марсу преступников, ничего не говорило: .зачем жителям осложнять и без того непростые отношения с остальной планетой из-за какого-то пришельца наподобие Рика. К тому же, как это уже отметил Рик, выходцев с Земли в городе почему-то не наблюдалось.

Прогнозирование будущего Рик решил оставить до тех пор, пока не соберет более полную информацию, а данное время использовать для того, чтобы зализать раны и набраться сил. Вспомнив, что сон — одно из наилучших лекарств, он закрыл глаза и вскоре уснул.

Рик проснулся от звука барабанов. Очевидно, с первыми же ударами барабана открылись двери и его темницы: в дверях стоял все тот же кортеж. Рик понял, что его собираются куда-то вести, и быстро поднялся с кровати. Утренний туалет и завтрак, очевидно, откладывались на неопределенное время.

Солнце только что встало, складывалось впечатление, что барабаны забили с его первыми лучами. На улицах опять была все та же безмолвная толпа зевак. Звук больших барабанов доносился откуда-то из центра города. Когда установленный где-то там же, в центре, барабан пробил отдельно шесть раз, вся толпа молча двинулась за маленьким эскортом; мрачную тишину нарушало только шарканье ног о мостовую и беспечное побрякивание бубенчиков. Рик с тоской подумал, что, судя по всему, готовится спектакль одного актера.

Барабан снова ударил шесть раз. После шестого удара откуда-то послышалась музыка, исполняемая на арфах — причудливых музыкальных инструментах, представляющих собой полукруглую раму с двумя рядами натянутых струн. Эти арфы появились на свет в районах Нижних каналов и получили широкое распространение по всей планете. Рик уже видел такие в Рухе. Особенностью этого музыкального инструмента было то, что исполняемая на нем музыка оказыва-.ла какое-то странное действие на нервную систему, .сродни воздействию наркотиков. За это арфа здесь и ценилась.

Барабан перешел на частый ритм с неровными сильными долями. Все население города одновременно, как по команде, втянуло в легкие воздух и так же одновременно выдохнуло, напомнив Рику упражнения по дыхательной гимнастике.

Ричард Гунн Укхардт старался шагать ровно и гордо, он глядел прямо перед собой, веки его были надменно полуопущены. Что ни говори, а он, вопреки обстоятельствам, все еще чувствовал себя повелителем Марса. Связанные за спиной руки мерзли, зато по телу градом катился пот. Ни с того ни с сего начала подергиваться правая щека.

Рик приметил аэродром, еще когда изучал город с вершины утеса. Аэродром был расположен на берегу канала в северной части города. Процессия вышла на берег канала, который медленно, почти незаметно нес свои черные воды между каменными берегами. Несмотря на солнце, Рик заметил по бокам взлетно-посадочной площадки оранжевые отсветы факелов.

Наконец они вышли на площадь, мощенную камнем наподобие гранита. Плиты мостовой были настолько стары, что казались стертыми тысячами сандалий десятка поколений. Рик сделал вывод, что сборища для этой площади — не такая уж и редкость.

Посреди площади расположились музыканты: барабанщицы и арфистки — пожилые женщины, на которых была только одна видимость одежды. Тела их были совершенно чистыми: никакой татуировки, раскраски или растительности. Даже черепа у этих Эвтерп были наголо обриты. Другая группа таких же обритых и почти голых женщин, войдя в транс, исполняла какой-то ритуальный танец: глаза их были словно стеклянные, худые старческие плечи судорожно дергались, передавая дрожь всему дряблому телу.

Закончив свой странный танец, престарелые танцовщицы расселись вокруг каменного круга, который возвышался над площадью более чем на метр. Каменный круг был выложен из огромных черных плит, отполированных до ослепительного блеска. В одном месте он разрывался, и куда-то вниз вели ступени.

Рик стрелял глазами во все стороны, стараясь понять две вещи: что задумала эта толпа и как отсюда сбежать. Он уже твердо уверовал в теорию развилок и с нетерпением ждал появления очередной. Однако начало действа не наводило его ни на какие мысли о возможном продолжении, что же говорить о побеге… во-первых, кругом слишком много народу, во-вторых, у Рика связаны за спиной руки, а в-третьих, следует подождать, пока с ног снимут путы, которые позволяли ходить, но не давали бегать.

Надо отдать должное варварам Шани — за все время знакомства они не дали Рику даже намека на возможность побега.

Когда Рика повели по каменным полированным ступеням вниз, он вспомнил рассказы «бывалых» о ритуалах варваров. Но раньше он не особенно доверял этим байкам. И все же, хотя Валкие и умел хранить свои тайны, среди кос-молетчиков ходили слухи, что с попавшими к ним в руки землянами местные племена обходятся не очень-то гостеприимно…

Процессия спустилась в подземный ход и какое-то время шествовала по извилистым узким тоннелям, освещенным горящими факелами. Наконец подземный ход вывел в прямоугольное помещение, очень напоминающее храм. Крыша этого храма лежала на аляповато раскрашенных, толстых каменных колоннах. Первое, на что Рик обратил здесь внимание, была непривычная для Марса жара. Марс — место холодное, тут может быть жарко летом на солнцепеке, но никак не в помещении. В этом зале факелы отсутстовали, их роль играли большие круглые тарелки, которыми заканчивались конические столбы, расставленные в зале по непонятной системе. В этих тарелках что-то ярко, но без заметного дыма, горело. За этими огнями присматривали такие же, как наверху, бритые старые ведьмы.

Вдобавок к непривычной жаре здесь была еще и чересчур высокая влажность, как в бане. Где-то вдали слышалось бульканье, похожее на кипение воды, которая, очевидно, поступала сюда по трубам из канала. Пар облаком висел в воздухе и заставлял потеть не только людей, но даже камни — на них висели крупные прозрачные капли. Музыка, звучащая наверху, добиралась сюда едва различимым эхом, но все равно продолжала щекотать нервы.

Толпа, хлынувшая в это помещение сразу вслед за эскортом Рика, обступила широкое воронкообразное отверстие, находившееся в самом центре храма. Когда Рика тоже подвели к воронке, он увидел, что она довольно глубока, по крайней мере, раза в полтора превышала его рост, но на дне было сухо и чисто. Воронка внизу заканчивалась небольшой круглой площадкой. В стенках были четыре дыры иди ниши, завешенные алым шелком.

— Рика поставили у края воронки, и тут, впервые после встречи с варварами около утеса, он услышал человеческий голос.

Перед Риком внезапно появился представительный, если это слово можно применить к марсианину, мужчина. По всей видимости, это был или городской голова, или верховный жрец, а может, он объединял эти должности. От него исходила особенная, почти физически ощутимая аура ненависти.

— Вы только посмотрите на это создание! — прошептал мужчина. — Смотрите и удивляйтесь изобретательности зла!

Каменный мешок храма усиливал его свистящий шепот и разносил эхом в самые отдаленные закутки.

— Черная тень над Марсом! Мрачная и жестокая тень чужого правления. Тень, которая несет смерть нашему миру и нам, его обитателям. Вот он, этот вор и лжец! Вот этот человек, который надел на нас ярмо рабства. Рабство под вывеской объединения! Более того! Он незаконно завладел Обручем Власти, а потом похитил его! Это по его вине погибли лучшие сыны нашей планеты!

Толпа издала звук, который мог издать только волк, облизывающий пасть перед сытным обедом. Рик решил пойти ва-банк. Он вызывающе рассмеялся:

— Я-то думал, чем это вы озабочены! Ваши беды написаны на ваших крысиных мордочках! А ведь и правда, объединение для вас — все равно что смерть! Как только у нового правительства появится хоть одна свободная минутка, оно выметет вас отсюда, как стайку тараканов, как выводок крыс. Вот этого-то вы и боитесь. Старое правительство умело только одно: стричь купоны с Компании. Беззаконие было удобно как для него,'так и для вас. В мутной воде всегда рыбка жирнее… А на клевету, которую про меня сейчас наплел этот пустобрех, я даже не хочу отвечать. Вы можете придумывать что хотите, но я как был, так и останусь единственным законным правителем Марса. Я…

Но докончить монолог Рику не дали: мужчина отступил на шаг и со всей силы ударил пленника ниже пояса. Рик сложился пополам, ловя ртом воздух.

— Развяжите его, опустите в яму, — теперь уже без всяких эмоций сказал мужчина, — и проявите к нему милосердие и доброту.

 

Глава восемнадцатая

Слегка запыхавшийся от чрезмерного проявления доброты Шани Рик сидел на дне воронки и пытался перевести дух. Сверху на него глядели сотни людей, плотной стеной окруживших край ямы. Это очень напоминало зоопарк, в котором он побывал еще мальчишкой во время одной из остановок на Венере: там в глубокой яме с водой сидели какие-то гигантские рептилии, а публика с интересом взирала на них сверху.

Здесь, как и наверху, было очень тепло и влажно.

И вновь над храмом нависла тишина. Толпа Шани походила на хищника, затаившегося в засаде, злобного, терпеливого и выжидающего.

Жара стояла тяжелая, удушливая, как в субтропиках. В довершение к этому воздух в храме был неподвижный, затхлый и почему-то пропахший потом. Но к запаху пота примешивалась еще какая-то вонь, очень знакомая. Что это? Точно. Жирный, терпкий запах чернозема, обильно удобренного органикой. Этот запах совершенно не сочетался с марсианской природой, с разреженным сухим воздухом и каменистым грунтом. В естественных условиях на Марсе росли только кактусы да колючки, наподобие земного саксаула.

И вдруг всю эту вонь перебил новый запах…

Этот аромат убивал все грубые запахи, поднимался и парил над ними, — так скрипка вдруг нежно вступает на фоне низкой мелодии контрабасов и виолончелей, подчеркивая их грубость и неказистость. Сначала аромат был очень слабым, он просто щекотал нервы… Он сулил небесное блаженство, которое невозможно даже представить. И в этом предчувствии удовольствия не было ничего грубого, извращенного… Казалось, сами ангелы спустились на землю и обмахивают Рика своими крыльями, с которых, как искры бенгальского огня, разлетается благодать.

Алые занавеси на нишах висели неподвижно, никто оттуда не появлялся, и Рик продолжал сидеть на виду у публики в гордом одиночестве. Тишина в храме становилась все более напряженной и тревожной, она явно говорила, что все ждут чего-то особенного, чего-то жуткого и захватывающего. Рик со злостью сжал зубы и посмотрел наверх: все лица, как одно, выражали предвкушение. Марсиане на краю воронки смотрели не мигая, нервно и сглатывая накопившуюся во рту слюну: они ждали захватывающего развлечения. И Рик мог дать голову на отсечение, что они знали, чего ждут. Всем своим видом они давали понять, что предстоящее не является для них новинкой.

Время ползло медленно и вытягивало из Рика все жилы. Он сидел, не зная, что предпринять, и терялся в догадках. У него снова задергалась правая щека. Он встал и сделал круг по дну воронки, потом вернулся на середину и неторопливо, чтобы зрители решили, что он ничего не боится и вполне спокоен, достал пачку сигарет. После этого он так же не торопясь похлопал себя по карманам в поисках спичек, закурил и погасил спичку струей дыма.

Впечатление, которое он произвел этим на зрителей, превзошло все его ожидания. Дело в том, что на Марсе не росло ничего похожего на табак. Да такого и не могло быть в силу особенностей местных почв и климата. Курение на Марсе появилось вместе с землянами, как в свое время оно возникло в Европе вместе с первыми путешественниками, вернувшимися из Америки. Для городов, которые часто общались с землянами или «астро», оно уже стало привычным явлением, но здесь, на периферии, потрясло очевидцев. По краю воронки волной прокатилось оживление и толпа издала звук, соединяющий в себе удивление и страх.

Некоторые из марсиан зашлись в приступе кашля. Табачный дым поднимался во влажном воздухе и вызывал спазмы в непривычных к нему глотках. Некоторые из стоявших наверху даже покинули свои места, решив, видимо, что предстоящее зрелище не стоит таких мук. Заметив это, Рик криво ухмыльнулся и усилил свою импровизированную «газовую атаку». Сделал он это скорее из хулиганских побуждений, нежели преследуя какую-то определенную цель. Ему просто нравилось, что даже в положении узника он может насолить своим недругам.

Неожиданно по залу прокатилось громкое восклицание, выражавшее то ли удивление, то ли восторг, и все внимание снова обратилось в воронку, как на сцену завлекательного театра. Но к сигарете это уже не имело ни малейшего отношения.

Рик обернулся и увидел Майо. Девушка стояла совсем близко от него, очевидно, она только что вышла из-за одной из портьер. На ней, как и в момент их первой встречи, был зеленый рабочий комбинезон Компании. Только теперь он был изрядно потрепан. На лице засохли потеки крови и пота, смешанных с грязью. Она смотрела на Рика, и этот взгляд перевернул ему всю душу. Казалась, что ее душа пытается дотянуться до него через этот взгляд… и громко взывает к нему о помощи.

Губы Рика раскрылись в беззвучном крике. Сначала он остолбенел от этого зрелища, затем сделал робкий, неуверенный шаг в сторону девушки, затем еще один, а потом бросился к ней со всех ног. Он протянул к девушке забинтованные руки и почувствовал, как по его щекам покатились слезы. Неожиданно для самого себя он громко, по-детски, всхлипнул.

— Я люблю тебя, Рик, — нежно прошептала Майо и вдруг совершенно неожиданно скрылась за портьерой.

С неистовым криком «Майо!» Рик бросился за ней вслед, одним движением сорвал занавес, и его собственный крик ударил ему в лицо, отразившись от каменной стены. Ниша была пуста.

Он ожесточенно бил кулаками в каменную стену.

— Майо! — во всю силу легких кричал он.

Но в ответ он услышал оглушительный хохот, который грянул сверху и был похож на отрывистый лай стаи голодных гиен.

Рик вернулся на середину зала, присел на корточки и, рыча по-звериному, прищурясь, оглядел толпу. Но даже прищуренные веки не могли спрятать огонь безумия, блеснувший в его взоре. Так вот какого зрелища с таким нетерпением ждало это отродье! Так вот в каком спектакле ему, Рику, отведена главная роль!

А душа Рика продолжала стенать: «Майо! Майо! Как ты здесь оказалась? Куда ты делась? Почему спряталась от меня?»

Рик заметил, что края колодца начали двоиться и колебаться. Проклятая влажная жара отупляла разум, отяжеляла голову. А еще этот дурманящий аромат…

«Возьми себя в руки, Ричард Укхардт! —вдруг услышал он собственный голос. — Собери в кулак волю! Не поддавайся! Ты поддашься им и будешь выглядеть полным дураком! А ведь твоя тень должна накрыть Марс! Покажи им, каков настоящий правитель Марса!»

Рик стоял посреди воронки и раскачивался, как моряк на палубе, чтобы удержать равновесие. Но он этого даже не замечал. Его голова была свинцовой, мысли еле шевелились. — И вдруг, к своему великому удивлению, он обнаружил, что между пальцев все еще торчит дымящаяся сигарета. Когда он устремился к Майо или к ее фантому, он инстинктивно отбросил окурок, но тот, застряв в бинтах, так и остался у него в руке. Он не выпал, даже когда Рик бил кулаками по каменной стене. Рик вспомнил о «газовой атаке» и сделал глубокую затяжку". В этой атмосфере табак действовал как-то странно, хотя было непонятно: то ли он прочищал одурманенные мозги, то ли, наоборот, добавлял дурмана. Во всяком случае, он перебивал приторный аромат и, видимо, ослаблял его действие.

То ли краем глаза, то ли каким-то особым чувством Рик уловил новое движение на дне воронки. Он резко обернулся и увидел, что у второго занавеса стоит на цыпочках Кира, расправив свои перламутровые крылья. Ее огромные глаза сияли необыкновенным светом, а на губах играла очаровательная улыбка. В руках Кира держала пропавший Обруч Власти. Зрители-марсиане наверху издали тонкий пронзительный вой, как воют двигатели на предельном форсаже, но у марсиан это был обычный вопль ненависти. Этот вой отдался резонансом в грудной клетке у Рика, и защемило сердце. Внезапно Обруч Власти в руках Киры начал расти и превращаться в шар. Вот уже за ним не видно и самой Киры. Вот он уже больше ямы, в которой сидит Рик. Вот он стал размером с целую планету, с Марс. Нет, это и есть сам Марс!

И тут внезапно зазвучал громкий и торжественный голос Киры. Этот голос заглушал все остальные звуки, становился осязаемым и щекотал уши. Голос говорил:

— Я знаю пророчество. И ты знаешь это пророчество. И они знают это пророчество, —но боятся его. Марсу нужна жизнь. Новая жизнь! Твоя жизнь, Рик! Без нее он умрет. А ты — такой живой! Твоей жизни хватит на всех! Не бросай нашу планету на произвол судьбы!

Рик почти не понимал слов. У него вдруг участилось сердцебиение, и бьющая в виски кровь заглушила все звуки. Внезапно Кира, Майо и вообще весь мир начали тонуть в горячем потоке желания… желания Марса, Власти, Богатства… В одно мгновение Ричард Гунн Укхардт превратился из простого космолетчика в Императора Вселенной…

Рик разразился гомерическим хохотом. Он от всей души смеялся над марсианами, этими затюканными, недоразвитыми «марсиками». Он издевался над ними. Он придумывал для них все новые и новые обидные и унизительные прозвища. Он изрыгал в их адрес проклятия на языках трех миров. Он строил им рожи. Он делал такие жесты, за которые в любом кабаке ему бы не только разбили лицо, но и вырвали бы даже те конечности, которые в этом не участвовали. А кровь в висках выстукивала только одну фразу: «Марс умирает и ждет своего конкистадора!»

Рик протянул руку, чтобы схватить Обруч Власти и больше уже не выпускать. Но тот неожиданно проскользнул между пальцев и исчез. И Кира, улыбнувшись, исчезла за занавесом, как перед этим точно таким же образом исчезла Майо.

И снова, как и в предыдущий раз, Рик сорвал занавес, за которым не обнаружил ничего, кроме голой каменной стены. И снова, как и в предыдущий раз, он бил кулаками по голому камню и захлебывался в собственном крике. И опять зрители хохотали до колик, походя на стаю гиен, которая тявкает на окруженного волка, но боится к нему приблизиться.

Рик вернулся в центр воронки. Это напоминало какую-то забытую детскую игру: он водил и никак не мог заставить водить другого. Он не плакал и теперь уже не проклинал своих мучителей. Он глядел на «зрителей» пустыми глазами, их лица казались ему серыми бесцветными масками, у которых вместо глаз вставлены сверкающие алмазы, а оскаленные зубы инкрустированы перламутром. Рик смотрел на них и вдруг почувствовал страх.

Дурманящий аромат перебирал нежными пальчиками его нервы, как арфистка при исполнении адажио перебирает струны своего инструмента. По всему телу, как морской прибой, катились волны наслаждения. Под воздействием этого сладкого аромата даже страх превращался в неведомое доныне наслаждение. В Рике проснулись животные инстинкты. Но одним из них был инстинкт опасности, который так помог многим победить в смертельной борьбе за выживание. И этот инстинкт шептал на ухо Ри-ку: «Это всего лишь приманка… А за ней непременно стоит ловушка! Берегись!.. Не поддавайся на обман! Будь умнее!»— ,

Рик вспомнил о сигарете и ее странном действии. Он попытался поднести ко рту окурок, но это никак не удавалось. В этот момент он друг понял, что стоит на четвереньках посреди воронки, и от такого открытия его объял ужас. Отчаянная затяжка дымом сигареты, которая продолжала тлеть в душном влажном воздухе, вызвала тошноту и головокружение, но благодаря этому он смог подняться на ноги.

Когда Рик встал, то увидел перед третьей портьерой обворожительную нагую девушку, волоокую вакханку с изумрудными глазами и бронзовыми густыми волосами, каскадом спадающими на белые плечи. Загадочная усмешка легким ветерком скользнула по ее алым, пухлым губам. Девушка приглашающим жестом откинула занавес третьей ниши. В глубине ниши он разглядел улицу Тридцати трех удовольствий. На улице был вечерний час, и горели фонари. Виднелись казавшиеся такими знакомыми двери, за которыми скрывались человеческое тепло и безопасность. Он услышал отголоски ссор и музыки, ему даже показалось, что он почувствовал слабый запах крепкого вина и пота. Это была улица, на которой он был, как и большинство ее клиентов, просто космическим бродягой с судьбой, похожей на сотни других судеб. Он тут же забыл о всяких пророчествах, о безжалостных и хитрых врагах, о своем великом предназначении. Он знал, что самое неприятное, что его здесь может ждать, так это похмелье, которое наступит только завтра утром. Это был такой заманчивый выход из всех передряг! Внутренний голос, который только что кричал об обмане и опасности, смолк.

«Иди туда и стань опять просто Риком, — заговорил другой, новый, таинственный голос. — Забудь ты этот Марс и Обруч Власти! Забудь женщину по имени Майо, которая, кроме опасностей и тревог, ничего тебе еще не дала. Напейся до чертиков и забудь обо всем! Зачем тебе все это надо? Все эти приключения, которые ничего, кроме опасностей и тревог, тебе не дали и не дадут? Главное — это собственное спасение, а все остальное может гореть синим пламенем! А спасение — вот оно, за этими дверями, на этой улице, в объятиях этой жрицы любви! Может, конечно, завтра и наступит похмелье, но ты же знаешь, как с ним бороться. Иди сюда!»

Девушка гордо и соблазнительно вскинула изящную головку и направилась к занавесу. Рик двинулся за ней, он умолял ее не торопиться и подождать его. Движения Рика были неуверенными, его качало из стороны в сторону, ноги подкашивались, он с трудом сдерживал безотчетное желание разрыдаться. Но девушка оглянулась, насмешливо тряхнула кудрями и скрылась в неверной тени ниши. Рик, собрав все силы, рванулся следом.

И снова он услышал взрыв лающего, напоминающего тявканье голодных гиен, смеха. Он хотел остановиться, но было уже поздно, и он опять со всего размаха врезался лбом в прочную каменную стену. И снова, как и в два предыдущих раза, все исчезло, как по мановению волшебной палочки. Во влажной духоте в мгновение ока растворились и девушка, и фонари, и сама улица. Перед глазами снова была пустая ниша, а в ушах — безудержный, отвратительный смех марсиан.

Рик рухнул на пол и больше не пытался подняться. Он сидел на полу и рыдал, широко раскрыв рот и пуская слюни, рыдал беспомощно и горько, как это умеют только грудные младенцы. Да и чувствовал-то он себя таким же беспомощным и слабым, как младенец.

И опять смех утих так же внезапно, как и начался. Марсиане застыли в ожидании нового акта.

Дурманящий волшебный аромат баюкал и успокаивал. Он ласкал, как могут ласкать только женские руки, руки матери. А в мозгу уже навязчиво рождался образ четвертой двери. Уж за нею-то Рик точно найдет покой и отдых. Именно за ней прекратятся все волнения и тревоги. Именно оттуда и исходит чарующий, манящий аромат. Рик почти физически чувствовал, как он отодвигает портьеру, как проползает внутрь и остается в обволакивающей темноте, в убаюкивающем покое и безмятежном одиночестве. Там он уснет и забудется… Медленно-медленно, как бывает только во сне, Рик начал ползти на четвереньках к четвертой нише. Зрители наверху замерли в гробовой тишине: следили за ним затаив дыхание, ожидая чего-то еще, очевидно, кульминации.

Но что-то пыталось растормошить вялое, засыпающее сознание Рика. Он попытался избавиться от этого навязчивого беспокойства, напоминавшего возню запутавшегося в волосах насекомого. Но оно продолжало его теребить. Зачем?.. Он теперь уже вовсе не хотел пробуждения. Он хотел забыться и отдохнуть. Собрав все остатки сил, он целеустремленно полз к заветной нише.

Рик не мог сказать, сколько времени у него на это ушло, но он все же добрался до заветной портьеры и непослушными руками отодвинул ее. Ему в лицо ударил ставший таким родным аромат и, как ни странно, очень сильный запах перегноя. Ему даже трудно было определить, какой из этих запахов здесь преобладал.

Наученный горьким опытом, Рик вытянул вперед руку, ожидая нащупать в очередной раз каменную стену. Но, как ни странно, там действительно был проход. Рик прополз за портьеру. Последнее, что он услышал, это неудержимый взрыв хохота у себя за спиной, теперь этот хохот можно было сравнить только с лаем своры собак, уже загнавшей зверя в тупик и ждущей прихода охотников, которые с ним безжалостно разделаются. За его спиной бесшумно опустилась алая портьера, она скрыла от него эти уродливые морды и приглушила гнусный смех.

Теперь ползти было совсем легко. Рик даже не полз, а просто скользил по наклонному тоннелю. Каждая его клеточка говорила, что вот еще чуть-чуть, и он найдет покой и забвение…

Сквозь усыпляющее, окутывающее мозг ватой облако начала пробиваться боль в пальцах. Сначала Рик пытался не обращать внимания на это, но раздражение с каждым мгновением усиливалось, превратилось в боль, которая врезалась в ладонь и обжигающим ручьем потекла в мозг. Подчиняясь, скорее, обычному рефлексу, чем сознанию, Рик поднял к глазам терзаемую болью руку. В нос ударила уже знакомая едкая вонь, но с примесью чего-то нового, и Рик увидел в темноте красное светящееся пятно.

Окурок совсем догорел, и огонь перекинулся на бинт. Рик стряхнул искрящуюся тряпку на пол и прижал руку к животу. Ноющая боль отчасти вернула его в реальность, в мозгу всплыли недавние события: его метания по дну воронки, сопровождаемые ужасными взрывами хохота марсиан. Эти воспоминания пробудили в Рике животные злобу и ярость, которые только помогли боли вернуть его к действительности, заставили, хоть и со скрипом, крутиться колесики его сознания.

Чем больше приходил он в себя, тем сильнее становился дурманящий аромат, который, как будто испугавшись потери, старался вернуть его обратно в мир грез и сновидений. И тут Рика охватил ужас оттого, что он наконец понял всю механику происходящего с ним! Этот сладкий запах — ни что иное, как наркотик, который снова и снова пытается овладеть его мозгом!

Рик все еще продолжал медленно соскальзывать вниз. Тоннель был узким, и к нему скорее подошло бы название «труба». Рик уперся ногами и спиной в противоположные стены этой трубы, и скольжение вниз прекратилось. Он вглядывался вниз, стараясь понять, куда влечет его этот наркотический аромат. Сначала его глаза не могли разглядеть ничего, кроме темноты. Но вот где-то далеко начали проявляться фосфоресцирующие пятна. В конце концов Рик разглядел целую клумбу цветов!

Это были бледные светящиеся цветы, нежные и прекрасные, кивающие своими головками, как будто их беспокоил утренний бриз. Они были головокружительно красивы, а их пьянящий аромат навязчиво звал к себе. Теперь, когда Рик приблизился к ним, они призывали его уже не только дурманящим ароматом.

— Иди к нам! — зазвучали в его мозгу их нежные голоса. — Иди быстрее к нам и усни среди нас! Испытай настоящее блаженство! Мы будем баюкать тебя и петь колыбельные.

— Кто вы? — спросил Рик, потратив всю силу воли, чтобы не спуститься к ним. — Откуда здесь появились?

— Нас здесь было много, очень много, когда этот мир переживал еще только свою юность,—

колокольчиком зазвучал в его голове ответ. — Мы росли в зеленых буйных джунглях, которые покрывали всю планету. Тогда МЫ правили Марсом. Мы владели этой планетой, когда марсиане еще только лазили по деревьям и ходили на четырех конечностях… Жители Валкиса нашли нас, нашли жалкую горстку отростков, чудом сохранившуюся около умирающего гейзера. Они полюбили нас. Они построили для нас этот храм и бережно ухаживают за нами. Мы обязаны им своей жизнью. Они так добры и ласковы к нам.

Цветы были очень красивы, их аромат вызывал блаженство, от них исходили только любовь и дружелюбие. Рик не удержался и съехал к ним поближе. Снова появилось приятное головокружение.

— А как я увидел Майо? Что, вообще, здесь происходит?

— Мы создаем изображения тех предметов, которые главенствуют в мозгу, которых ты больше всего желаешь,—колокольчиками зазвенел ответ.

У Рика в мозгу сверкнула догадка, но пропала, подавленная волей аромата, так до конца и не оформившись.

— Зачем вам все это нужно? — сонно поинтересовался Рик.

— Приди к нам и усни среди нас, — настаивали цветы. — Останься с нами. Мы дадим покой и забвение. Зачем тебе кто-то другой, зачем тревоги и опасности? Ты наверняка всем этим сыт по горло. Ты заслужил отдых и блаженство.

Усни… Обрети покой… Забвение-Запах перегноя стал явственнее, он заглушал все остальные, и тут даже не сознание, а какой-то звериный инстинкт подсказал Рику, чем удобрена почва, на которой растут эти чудесные волшебные цветы. Теперь он понял, как жители Валкиса ухаживают за ними.

Он отчаяно уперся спиной и ногами в стенки тоннеля, понимая, что надо остановиться, надо прекратить скольжение вниз! Теперь Рик боялся по-настоящему, но боялся уже не вслепую: он знал, какую смерть придумали для него эти варвары. Но, похоже, сознание опасности пришло к нему слишком поздно. Наркотик покорял его, торжествовал над ним: у Рика уже не было сил сопротивляться. Дурманящий аромат снова овладевал его разумом и подчинял себе его волю. И снова ему на помощь пришла обожженная рука: он задел ею за стенку тоннеля, и острая боль, как удар электрошокера, пронзила все его тело.

«…Ожог от сигареты… табак…— беспорядочно и отрывочно проскакивало в его воспаленном наркотиком мозгу. — Табак мне помог наверху… пусть немного, но помог… пусть самую малость… Табак ведь тоже наркотик. Он просто перебивает действие другого… Надо попробовать… Это последний шанс…»

Рик дрожащими руками нащупал пачку сигарет и вытащил их. Забинтованные руки были неуклюжими и непослушными. Пальцы словно набиты ватой. И тут случилось непоправимое: пачка выскользнула из рук и полетела вниз, прямо на клумбу. Раздался шлепок. Рик взглянул вниз и увидел сигареты на самой середине клумбы.

— Иди сюда, — снова заговорили цветы. — Приди к нам и усни. Наплюй на все! Здесь тебя ждет блаженство.

Но страх и отчаяние подействовали на сознание Рика не хуже чем боль. Стараясь сдерживать дыхание, он лихорадочно шарил по карманам, надеясь непонятно на что. Но и на этот раз удача его не оставила: он обнаружил в кармане две вывалившиеся из пачки и сломавшиеся сигареты. На этот раз Рик был очень осторожен; такого шанса два раза подряд не бывает. С не меньшей осторожностью Рик непослушными руками зажег спичку.

Как ныряльщик, вернувшийся с морского дна, он часто и глубоко дышал, не выпуская изо рта сигарету. Дым словно наждаком раздирал горло, появилась тошнота, но все это компенсировалось тем, что его сознание пробудилось. Пробудилось настолько, что он немедленно двинулся вверх по тоннелю.

Рик выбирался очень медленно, дюйм за дюймом, со всей силы вдавливая подошвы в стенку тоннеля, цепляясь больными пальцами за каждую неровность, ломая ногти. Мышцы его спины пытались повторить движения гусеницы, ползущей вверх по стволу к сочному и аппетитному зеленому листочку. У него было всего лишь два пути: выбраться наверх и спастись, либо погибнуть здесь, в душной темноте, на клумбе с цветами-хищниками.

Цветы начали сердиться. Они были голодны, а голод они привыкли утолять ценой чьей-то смерти. Цветы тоже собрали все свои силы и стали энергично выделять все новые и новые облака дурмана. Обломок сигареты быстро догорел. Со всей осторожностью, как и прежде, сдерживая дыхание, Рик взял в рот сразу два обломка и закурил. Табачный дым снова поборол дурман цветов. Через секунду Рик снова отчаянно карабкался вверх. Его усилия не пропали даром: совершенно неожиданно он оказался на горизонтальной поверхности, в нише у портьеры, там, откуда и началось его смертельно опасное падение.

Дрожа всем телом, совершенно ослабевший, он растянулся на полу воронки, собираясь с силами. Обломки сигарет догорели. Рик хлестал себя по щекам, бередил раны на ногах и руках. Он согласен был на любые страдания, лишь бы снова не поддаться дурману.

За портьерой царила тишина, раздавалось только слабое потрескивание огня. Немного отдышавшись и придя в себя, он осторожно выглянул из-за портьеры. Наверху воронки никого не было видно. Зрители, получив что хотели, покинули зал. Никто из них не помнил, чтобы какая-нибудь жертва возвратилась назад, скрывшись за четвертой портьерой. Тоннель свою добычу не отпускал. Старух, которые во время церемонии приглядывали за огнем, тоже не было видно, должно быть, они уже нежили свои кости где-нибудь у очагов и вспоминали те далекие годы, когда они звоном бубенцов заманивали горячих парней в сумрак своих спален, как цветы запахом только что заманивали Рика к себе на клумбу.

Собравшись с силами, Рик подполз к противоположной стене и начал ее изучать. Стена была сложена из больших каменных плит, которые, похоже, держались только собственным весом. Воронка, по всей видимости, была сложена в незапамятные времена, поэтому плиты местами перекосило и появились щели, достаточно большие, чтобы просунуть в них пальцы. Наркотические испарения не оказывали абсолютно никакого действия на зрителей наверху — значит, они были слишком тяжелы, чтобы подняться до края ямы. Главное — выбраться из воронки, пока дурманящий аромат снова не завладел сознанием и волей Рика.

Он закурил последний обломок сигареты и, кусая губы от натуги, начал карабкаться наверх. Он не мог сказать, сколько времени ушло на то, чтобы преодолеть эту стену. Ему показалось, что целое тысячелетие. Но вот и край воронки. Рик из последних сил перевалился через него и распластался, раскинув руки. Он лежал, не двигаясь, на спине и жадно ловил ртом казавшийся теперь чистым и прохладным воздух храма. Его всего трясло, но в голове ликующе звенело одно слово: «Победа!»

 

Глава девятнадцатая

Голова хоть и с трудом, но начала соображать. Дрожь унялась. В ногах и руках появились признаки силы. Рик осторожно встал и направился к лестнице, ведущей в главное помещение храма. Храм был погружен в гнетущую тишину. Рику показалось, что в этой тишине, в этих влажных теплых парах, повсюду витают злые духи, несущие смерть и разрушение. Такое будущее, наверное, и подкарауливает Марс на одной из развилок.

Развилки…

Старухи-жрицы дремали около костров, во сне морщинистая кожа на их спинах вздрагивала, как она в знойный день вздрагивает у быков, которым досаждают оводы.

В голове Рика созрел план дальнейших действий: надо обзавестись оружием и уже только после этого пытаться угнать вертолет или турбо-план. Теперь он знает, чего можно ожидать от жителей Валкиса, и за здорово живешь им не дастся. Если он сумеет благополучно выскользнуть из города, то вернется в «Обитель», чтобы залечить раны, которые он сам только что разбередил, и собраться с силами. В таком состоянии, как сейчас, он легко мог стать добычей даже подвыпивших юнцов.

Но в «Обители» его не примут, если он не принесет деньги или драгоценности. С деньгами здесь наверняка дело обстоит туго, а вот драгоценности должны быть.

Из рассказов бывалых людей, да и из собственного опыта Рик знал, что во многих храмах есть сокровищницы или, по крайней мере, какие-нибудь святыни, украшенные драгоценными камнями. Охраняются такие сокровища обычно плохо, так как служители храма надеются на благоговение простых смертных перед их грозными божествами. Но у богов этого храма Рик уже выиграл партию и теперь просто хотел забрать свой выигрыш.

Прячась за колоннами, он обходил зал. Нигде даже намека на что-то ценное. В дальнем конце зала он наткнулся на небольшую дверцу в стене. Рик осторожно приоткрыл дверцу и заглянул в щелочку.

Похоже, за дверью никого не было. Он открыл ее пошире и просунул внутрь голову. За дверью оказалась большая комната. Рик чуть не вскрикнул от восторга: там было то, что он искал. Рик вошел и прикрыл за собой дверь.

В комнате стоял полумрак: свет исходил только из двух светильников в форме чаш, которые стояли по обе стороны сооружения, служившего чем-то вроде алтаря. Оно состояло из двух изваяний, расположенных как раз напротив светильников. Статуи изображали древних воинов со строгими и мужественными лицами, которые перед грудью двумя руками держали вертикально поднятые мечи. Между воинами находилась искусственная клумба с цветами, такая же, как та, от которой только что убежал Рик. Сами цветы были из полупрозрачного матового камня, в котором разноцветными искорками играли отблески светильников. Стебли цветов были из металла и, наверное, могли покачиваться, как их живые прототипы.

Но главное, что привлекло внимание Рика — это сама клумба. Она под цветами была усыпана драгоценными камнями, которые даже при таком неярком свете переливались всеми цветами радуги.

Рик подошел к клумбе и присел на корточки. Камни образовывали странный узор. Тут были большие рубины, изумруды и алмазы, а между ними мелкими вкраплениями виднелись нефрит, опал и бирюза. Рик решил, что ему вполне хватит хорошей горсти алмазов и изумрудов. Он попробовал вытащить хотя бы один, но камни прочно держались в своих гнездах, очевидно, приклеенные каким-то крепким составом. С первой же попытки Рик понял, что для его многострадальных пальцев это непосильная задача. Если бы у него был нож! Он пошарил по карманам, но ничего подходящего там не нашлось. Карманы уже и так оказали ему неоценимую услугу.

Рик обошел комнату в поисках какого-нибудь подходящего инструмента. Но кроме алтаря и светильника в комнате оказался только большой кувшин, похоже, с маслом, которое заливали в светильники. Рик присел перед альта-рем на корточки и задумался. Задерживаться здесь очень рискованно. Наверное, уже наступила ночь, но все равно сюда может кто-нибудь зайти и поднять тревогу. Вернуться в большой зал и поискать? Это, с одной стороны, опасно, а с другой — Рик уже обошел большую половину зала и ничего полезного для себя не увидел. Пошарить вблизи от старух-жриц — это уж совсем рискованно, хотя вероятность удачи, скорее всего, наиболее высока.

Рик поднял глаза и чуть не рассмеялся: то, что он искал, с самого начала было у него под носом. Мечи у окаменевших воинов были настоящими, они тускло поблескивали в свете играющего пламени. Если он сумеет отделить один такой меч от статуи, то не только решит стоящую перед ним задачу, но и приобретет какое-никакое оружие, чтобы выбраться из этого проклятого города.

Он подошел к статуе. Она была невысокой, ниже него сантиметров на десять. Рик попробовал просто выдернуть меч из рук воина, но тот цепко держался за свое оружие. Тогда Рик уперся одной рукой в лоб статуи, а другой, рассчитывая на правило рычага, в самый кончик меча. От этого руки разболелись еще больше, но клинок только пружинисто подался назад, не шелохнувшись у рукояти. Тогда Рик несколько раз, продолжая упираться одной рукой в голову статуи, другой дернул меч на себя. Но и на этот раз, кроме усилившейся боли в ранах, он ничего не достиг. Воины не хотели так просто расставаться со своим оружием.

Рик сел и отдышался. Надо было искать какой-то другой способ. Отдышавшись, он встал и начал изучать статую. В некоторых местах на ней были видны неровности, которые явно говорили о том, что статую лепили, а не вырубали из камня. Значит когда-то этот материал был податливым, как глина. Может, он боится воды? Но если и так, какая от этого польза? Воды поблизости все равно нет. А носить ее из канала ради эксперимента — слишком рискованно. И тут Рик вспомнил, что глина при определенном обжиге становится хрупкой. Обжиг!.. А может быть, этот материал от высокой температуры тоже теряет свою прочность? Или, возможно, он горит?

Рик покопался в карманах и нашел оставшиеся спички. Зажег одну и поднес к руке статуи. На белой руке воина сразу появилась полоска копоти. Рик держал спичку, пока огонь не подошел к его пальцам. Когда он убрал огарок, то заметил, что какую-то долю секунды огонек оставался на руке статуи, даже не огонек, а, скорее, искорка. Похоже, материал был горюч, и стоило этот способ испытать.

Поджигать статую спичками было бесполезно. Рик подошел к светильнику. Чаша, в которой плавал фитиль, с подставки не снималась. Сама подставка была слишком высока, да к тому же и намертво вделана в пол. Рик задумался и вспомнил про кувшин с маслом. Он оторвал от подола своей рубашки узкую полоску, обильно смочил ее маслом, обмотал кисти рук статуи, сомкнутые на рукояти меча, и поджег. После чего сел ждать. Минут через пять масло выгорело и пламя потухло. Рик подошел к статуе и постучал по обугленным рукам кулаком. К его радости, вместе с истлевшей тряпкой обвалился и верхний слой с кистей рук статуи.

Он еще два раза повторил эту процедуру, после чего уже испробованным методом подергал меч. Послышался обнадеживающий треск. Рик повторил всю операцию с самого начала. После первого же рывка надежда, тлевшая до этого угольком в угасшем костре, вспыхнула ярким пламенем. Он дернул еще несколько раз, и наконец черные и серые обломки и пыль посыпались к его ногам, а меч оказался у него в руке.

Не теряя времени на передышку, Рик принялся за дело. Он выковыривал самые крупные самоцветы, не обращая внимания на то, что превращает в пыль вделанные рядом камни помельче. Чтобы чересчур не шуметь, Рик не столько долбил, сколько скреб острием меча вокруг выбранного алмаза. От визга металла о камень по его телу пробегали мурашки, но он не обращал на них внимания. Работа продвигалась не так быстро, как хотелось, но все равно вела к успеху.

Примерно через час у него набралась большая горсть алмазов — все как на подбор, и за них на каком-нибудь земном аукционе дали бы сумму в десять раз выше той, которую предлагал ему Сент-Джон за бегство с Марса.

Рик снял рубашку, завернул в нее алмазы; получился увесистый узелок, который он привязал к поясу. Теперь, с обнаженным торсом и мечом в руке, он начал осторожно пробираться— к выходу из храма.

Старухи-жрицы в большом зале продолжали дремать у почти потухшего огня. Скрываясь в тени колонн, Рик добрался до двери, которая вела на площадь. И вот прохладный марсианский воздух ударил ему в лицо. На площади в этот час никого не было. Рик пересек ее и нырнул в короткий проулок, ведущий к каналу. До спасительной полоски воды оставалось не более ста метров.

Но в самом конце проулка Рик неожиданно нос к носу столкнулся с какой-то фигурой. Это был невысокий, коренастый местный житель. Увидев Рика, он даже открыл рот от изумления. Вытаращенными от удивления глазами он уставился на беглеца, словно на призрак. Рик никогда не отличался кровожадностью, и на этот раз он решил просто разойтись с этим случайным ночным прохожим. Но тот, очевидно, придя в себя от удивления, обеими руками вцепился в руку Рика. Одним сильным ударом Рик сбросил его с себя, и марсианин, поскользнувшись, упал на землю.

Рик уже сделал шаг в сторону канала, когда мужчина на удивление пронзительным голосом закричал что было силы:

— На помощь! Держите его! Он убежал из храма!

Рик не имел представления, есть ли люди в ближайших домах, но решил не рисковать. Он схватил меч обеими руками, высоко занес его над головой и со всей силы, не думая о боли в руках, опустил на грудь лежавшего у его ног мужчины. С глухим хрустом меч вонзился в скрюченное на земле тело. Марсианин издал звук, похожий на всхлипывание, и замолк.

И все же он своего добился: в окнах ближайших домов появились слабые огоньки зажигаемых светильников; настороженный слух Рика уловил и торопливое шарканье по камням на площади. Дело принимало нежелательный оборот.

Рик попытался выдернуть меч из еще шевелившегося тела, но это оказалось не так-то просто. Без оружия оставаться не хотелось, и он, пересилив отвращение, наступил одной ногой на противника и с силой дернул меч на себя. Меч высвободился, но теперь за спиной уже явственно звучал топот бегущих ног.

Даже не обернувшись, чтобы посмотреть, как далеко находятся преследователи, Рик устремился к берегу канала. Он стиснул зубы, чтобы превозмочь боль в израненных ногах; он бежал изо всех сил, надеясь только на то, что длинные ноги дадут ему преимущество перед низкорослыми варварами.

Оставшиеся до канала сто метров он преодолел за считанные секунды и с разбегу прыгнул в темную холодную воду. Она обожгла разгоряченное тело и заставила его забыть о боли. Пока Рик был под водой, он успел засунуть за пояс меч и высвободить руки.

Вода в большом количестве на Марсе — большая редкость, поэтому марсиане плавать не умеют, даже те, кто живет рядом с каналами. На это-то он и рассчитывал.

Он решил, что самым безопасным будет подплыть как можно ближе ко входу в —каньон. За свою жизнь Рик научился хорошо плавать, и такой заплыв не представлял для него никаких трудностей. Плыть пришлось по течению, что облегчало задачу.

Примерно через три четверти часа «водных процедур» Рик выбрался на каменистую поверхность, как раз напротив входа в каньон. На той стороне канала слышались возбужденные голоса и крики, но, похоже, горожане потеряли его и спорили о том, в каком направлении выслать погоню. Ночи на Марсе довольно холодны, поэтому Рик отжал брюки и быстрым шагом, чтобы согреться, направился к каньону. В то, что преследователи правильно определят его местонахождение и неожиданно возникнут у него за спиной, Рик не верил. Однако, помня о том, как нелепо он попался в руки Шани, Рик решил под покровом темноты углубиться как можно дальше в каньон. Зная тайну путеводных значков, заблудиться он не боялся. Сейчас в темноте значки было не разглядеть, но Жаки сказала, что они есть во всех каньонах, а значит, на рассвете Рик вполне сможет скорректировать свой путь. Сейчас же перед ним стояла задача просто уйти подальше от разгневанных обывателей города Валкиса.

Рассвет застиг его совсем недалеко от того места, где он расстался с Жани. Очевидно, в этих краях «водило» только днем, а ночью природная ориентация Рика не подвела. Первые лучи солнца его обрадовали, так как за ночь он изрядно промерз. В каньоне он чувствовал себя в относительной безопасности, поэтому решил немного отдохнуть, подремав на солнце. Он прикинул, в какую сторону будет двигаться тень, и уселся так, чтобы часа два оставаться на солнце, лучи которого грели с каждой минутой все сильнее.

Часа через два он встал, отдохнувший и отогревшийся, хотя теперь о себе давал знать желудок. Но к обеду Рик теперь уже точно должен был попасть в «Обитель». На этот раз он придет в логово не как нищий бродяга, а как полноправный гость, поэтому трудностей с едой, выпивкой и ночлегом не предвидится. На каждой развилке или перекрестке Рик останавливался, находил секретный значок и без ошибки определял, куда идти дальше.

Как он и расчитывал, примерно через час после полудня он оказался у входа в узкую расщелину, прямиком ведущую в «Обитель».

 

Глава двадцатая

Как только Рик вошел в холл, то первым, кого он там увидел, был Умк. Умк сидел за столом с неизменной кружкой и сигаретой. Рик направился прямо к нему. Увидев его, Умк расплылся в улыбке, обнажив желтые прокуренные зубы.

— Вам так у нас понравилось, молодой человек, что вы решили стать постоянным клиентом? — ехидно осведомился хозяин притона, — Но теперь мне не надо объяснять наших правил. Чем порадуете? Марсианским ошейником или шелестом банкнот?

— Я же тебе уже пытался объяснить, что с этих дел ничего не получил, хотя и имею к ним отношение, — покачал головой Рик. — Но я провернул другое дельце, результатами которого и хочу с тобой поделиться.

С этими словами Рик развязал узелок и вытряхнул содержимое на стол. Глаза Умка вспых-

нули жадно и радостно. Он присвистнул и поинтересовался:

— И где такое растет?

— Какая разница? — пожал плечами Рик. — Твое условие — половина прибыли, а я готов ее отдать. Скажу тебе даже больше: я продам и остальное по вполне демпинговой цене. Мне не нужны эти погремушки — мне нужны пища, выпивка, кров и «снаряжение».

— Эх, молодой человек, — вздохнул Умк. — Я не собираюсь менять условия и отказывать тебе в гостеприимстве. Но я должен знать, как поступить с твоим товаром. Если ты взял его у кого-нибудь из сильных мира сего, то я не буду рисковать головой и продам этот товар, пусть несколько дешевле, но без особой огласки, какому-нибудь нещепетильному торговцу. Если нее по твоей добыче горюет какой-нибудь обычный скупердяй, у которого вдруг ночью в чулке образовалась дырка, то это совсем другое дело. Здесь можно не стесняться.

Он отхлебнул из кружки, затянулся сигаретным дымом, а потом, глядя прямо в глаза Рику, сказал:

— А еще, молодой человек, я живу на этом свете довольно давно и многое повидал, и верю некоторым вещам, которым вы, молодежь, не придаете особого значения. Вот на таких замечательных штучках очень часто лежит проклятие. И до них, по моему скудному разумению, лучше не дотрагиваться.

Умк поднял руку, прося не перебивать его, и продолжил:

— Нет, я отнюдь не хочу сказать, что отказываю в помощи. Нет. Я найду клиента, который не побоится проклятия, и с удовольствием заберу половину выручки. Но вот притрагиваться к таким побрякушкам не буду. Так что ты мне на это скажешь, молодой человек? Рик грустно усмехнулся.

— Только то, что я выиграл все это в абсолютно честной игре. В игре, где ставкой с моей стороны была жизнь. Поэтому забудем о каких бы то ни было проклятиях. А вот афишировать нашу сделку я не рекомендую: бывший хозяин камешков претензий к тебе не предъявит, зато его приверженцы могут подумать, что, оказав ему услугу, не окажутся внакладе.

— Как-то все туманно, — покачал головой Умк. — Но глупо отказываться от возможности подзаработать. Однако, если ты хочешь продать мне и вторую половину, то цена будет намного ниже «рыночной».

— Я уже сказал, что много не попрошу, — улыбнулся Рик. — За первую половину ты обеспечишь мне здесь сносное проживание…

Умк кивнул.

— …А вторую — «снаряжение» и тысячу интеркредиток на карманные расхрды.

— Какое «снаряжение»? — поинтересовался Умк.

— Два мощных бластера, пояс с двумя кобурами для них и двадцать запасных зарядов. — Рик оглядел себя и добавил: — И какую-нибудь рубашку. А то в таком виде я слишком привлекаю внимание, особенно внимание женщин.

— Один бластер и десять зарядов, — с насмешливой улыбкой сразу начал торговаться Умк. — И зачем тебе сразу такая уйма денег?

Рик взял кружку Умка, сделал большой глоток, потом придвинул к себе чужую пачку сигарет, выудил одну, закурил и сказал:

— Слушай, у меня нет ни времени, ни желания торговаться. Я предлагаю тебе все это меньше, чем за один процент, как ты говоришь, от рыночной цены. Не хочешь, я найду другие способы решить свои проблемы.

— Ты и мертвого уговоришь, — вздохнул Умк с деланным сожалением. — Оружие и деньги получишь вечером или, в крайнем Случае, утром, еды можешь брать сколько хочещь прямо сейчас, выпивка вон на той полке, сигареты, — хозяин порылся в кармане и вытащил непочатую пачку, — вот, комнату могу показать сейчас или после того, как поешь. Что-нибудь еще?

— Еще одна просьба — отведи дше комнату в том же коридоре, где комната Жани, а лучше рядом с ней. Надеюсь, еще не начался сезон и со свободными номерами проблем нет?.

— А наша шалунья пришлась тебе по вкусу. — расплылся в нахальной улыбке Умк. — Но ради милого дружка и сережку из ушка, постараюсь что-нибудь придумать.

— Наши дела тебя не касаются, — огрызнулся Рик.

— Это как сказать, как сказать, — пробормотал Умк. — Ну, ты питайся, а я поищу для тебя комнатку, а заодно и рубащку — не можешь же ты предстать перед нашей красавицей в неглиже.

С этими словами Умк скрылся, в коридоре, который действительно вел к комнате Жани. Рик проводил его взглядом, потом встал и направился к булькающему котлу, запах из которого уже давно раздражал его обоняние.

Рик не успел покончить с первой миской похлебки, как в холле снова появился Умк. Он подошел к Рику и радостно объявил:

— Я нашел для тебя очень милую комнатку, она даже по соседству с Жани. Один только недостаток: Жани сейчас нет дома.

— А где она? — поинтересовался Рик.

— Мои клиенты приходят и уходят, но ни один еще за всю мою жизнь не предупредил меня, куда и зачем он пошел. Я очень щепетильно отношусь к свободе личности, — все с той же ехидной улыбочкой отвечал Умк.

Рик съел вторую миску похлебки, нашел пустую кружку, взял с полки бутылку и попросил Умка проводить его в комнату.

Как только за Умком захлопнулась дверь, Рик блаженно растянулся на койке и закурил. Теперь к сигаретам он чувствовал если не благоговение, то, по крайней мере уважение. Он лежал на койке, отхлебывал прямо из бутылки, курил и прислушивался к звукам в коридоре, ожидая прихода Жани. Ближе к вечеру появился Умк и принес оружие. Все, как и заказывал Рик. Умк покосился на меч, стоявший в углу комнатки, и спросил:

— Зачем тебе два бластера, да еще и эта железяка? Может, поменяешь ее на кинжал?

Рик покосился на неказистый, громоздкий меч и решил, что в словах Умка есть смысл.

— Давай, — кивнул он, — только постарайся принести что-нибудь не из той дряни, которую ты последние пятьдесят лет никому не можешь спихнуть.

— Разве я похож на жулика? — улыбнулся Умк, стараясь при этом сделать еще и обиженную физиономию.

— На самого отъявленного, — пробурчал Рик. Через пару минут Умк принес кинжал в расшитых бисером ножнах.

— Для милого дружка и сережку из ушка, — повторил он любимую поговорку.

Рик бросил взгляд на кинжал и кивнул. Умк доложил кинжал на стол, прихватил меч и, бросив на прощанье: «Надо будет еще что — заходи, ты ведь нынче при деньгах», удалился.

Оставшись один, Рик принялся обдумывать план на завтрашний день. Он решил, что стоит выйти из логова после обеда и по возможности незамеченным: как знать, может, этих Шани навели на него именно отсюда. Похоже, торговля такой информацией практикуется по всему Марсу. Если он выйдет во второй половине дня, то будет у канала с наступлением ночи. В темноте меньше вероятность опять встретиться с Шани. Он пройдет по берегу и переплывет канал как раз напротив аэродрома. Потом будет действовать по обстановке, а сейчас, не зная ни расположения ангаров, ни системы охраны, планировать что-то бессмысленно. Главное, набраться сил. И хорошо бы еще раз испытать на себе целительные свойства мазей Жани.

Жани вернулась поздно вечером, и Рик очень обрадовался этому событию. Ему осточертело лежать в одиночестве, а заводить знакомства с местными обитателями не хотелось. Он вообще старался не попадаться никому на глаза. Как только скрипнула соседняя дверь, он прихватил бутыль с остатками пойла и вышел поприветствовать Жани.

Та его встретила без всякого удивления, очевидно, ее уже предупредили о приходе Рика. Она просто улыбнулась и сказала:

— Я же тебе говорила — не зарекайся от возвращения. Ну, может, мне-то хоть расскажешь о своем новом подвиге?

Рик уселся поудобнее и рассказал ей все, что случилось с ним за последние двое суток. Выслушав, девушка приложилась к бутылке и сказала: — Да, ни Шани, ни жителям Валкиса тебе теперь лучше не попадаться. Ты для них такая дрянь, которую даже нельзя принести в жертву Богам — это их уже один раз оскорбило. К этому добавь еще ограбленный алтарь. По их понятиям, разорвать тебя на кусочки было бы слишком гуманно. Но не волнуйся, они народ изобретательный и что-нибудь придумают. Ты правильно сделал, что не сказал Умку, где взял камни, иначе бы он ободрал тебя как липку. Он все равно узнает и попробует тебя шантажировать, но не поддавайся — камни у него, и расстаться с ними он не захочет. А вот с мечом ты, наверное, продешевил: я его не видела, но думаю, что он сделан из особой стали, секрет которой утерян в глубине веков. Оружейники заплатили бы тебе баснословные деньги. Ты надолго решил здесь обосноваться?

— Ты же знаешь, что меня ждут Кира и Другие неотложные дела. Я хочу завтра к вечеру отсюда уйти, но сделать это незаметно. У меня такое впечатление, что в прошлый раз меня именно здесь продали Шани.

— Возможно, — кивнула Жани, — здешние обитатели поддерживают тесную связь с Валкисом. Там ведь тоже своего рода «Обитель», но для воров не такого крупного размаха. Зато новости доходят туда раньше. Поэтому у всех здешних там есть дружки-приятели, которым они иногда с удовольствием оказывают мелкие услуги, особенно, если им это ничего не стоит.

Рик просидел у нее до поздней ночи. Жани рассказала ему о переменах, которые произошли на Марсе за время пленения и бегов Рика.

— Население все больше и больше верит в проекты Сент-Джона, и его популярность растет, — говорила она. — Вокруг Руха, Кахоры и Джеккары сейчас настоящая земельная лихорадка. Сент-Джон пообещал в ближайшие несколько лет все эти земли превратить в пахотные. А деньги за продажу участков идут в организованный им «Фонд развития Марса». Если учесть, что попечителями Фонда являются Сент-Джон и Эран Мак, то такой аферы Марс не видел со дня зарождения на нем цивилизации. Под знамя этого же Фонда твои приятели сгребли и остатки «Земной горнорудной компании», которую хотят автоматизировать и запустить снова. А вот теперь прибавь к этому средства, которые они захватили у Компании, даже если ты частично и опустошил ее сейфы. — Рик сделал протестующий жест, но Жани не обратила на это внимания. — Они уже превратились в монстра пострашней Компании. Но, как я тебе сказала, население им верит и очень довольно переменами. И земляне, и «асро», и марсиане считают, что у них есть, пусть и мифический, шанс разбогатеть и вести беззаботную жизнь.

Рик усмехнулся:

— Да, эти ребята — не промах! Мне бы встретиться с Кирой и найти Майо, а потом я охотно пощекотал бы им нервы, а заодно, может быть, и облегчил их карманы.

— К тому времени это будет крайне сложным делом, — покачала головой Жани. — Они набирают силу даже не с каждым часом, а с каждой минутой.

— Ничего, справился с Компанией, справлюсь и с ними, — оптимистично пообещал Рик.

На следующий день Рик поднялся, когда солнце уже перевалило за полдень. Они поели вместе с Жани в ее комнате и обсудили, как лучше Рику улизнуть незамеченным. Жани, как и в первый раз, вызвалась немного проводить его.

— Трудно сидеть на одном месте, да еще и без дела, — пояснила она. — В крупных городах мне еще нельзя показываться около месяца. Вот и приходится искать себе занятия здесь.

Ближе к вечеру Рик вышел в холл и, налив себе кружку зелья, уселся за стол. Умк сидел за другим и время от времени с интересом посматривал на Рика. Рик осушил кружку и пошел снова к полке с бутылками. В этот момент появилась Жани и пригласила Умка в свою комнату, якобы поговорить. Как только в холле никого не осталось, Рик покинул «Обитель» и прошмыгнул в узкое ущелье. Через несколько минут его догнала Жани.

— Похоже, все прошло, как мы и планировали, — улыбнулась она. — Умка я на время отвлекла, а когда он снова окажется в холле, то решит, что ты ушел к себе в комнату. К тому же мало кто Доверит, что ты надумал вернуться в Валкие, откуда только что с таким трудом выбрался.

Выведя Рика в каньон, который тянулся до самого канала, Жани попрощалась.

— Ну, будем надеяться, что в ближайшее время ты в «Обитель» не вернешься, — сказала она. — Но учти, если сумеешь угнать вертолет из ангара, то к твоим врагам, которых и так уже достаточно, примкнет сильное подкрепление. Будь осторожен.

Рик кивнул и на этот раз, уже не спеша, зашагал по каньону. Времени до наступления сумерек было еще вполне достаточно.

 

Глава двадцать первая

Рик вышел на берег канала как раз к тому времени, когда начало темнеть. Как и было решено еще в «Обители», он начал по этой стороне канала, стараясь держаться в темноте, пробираться до того места, откуда, переплыв канал, сразу же окажется на аэродроме. Канал был не очень широким, но Рик надеялся, что в сгущающейся с каждой минутой темноте его будет трудно заметить с того берега.

Ночная жизнь в городе постепенно затихала, и вскоре на другом берегу воцарилась тишина, а изредка доносившиеся до него звуки долетали откуда-то сзади.

По его прикидкам, он уже находился где-то напротив аэродрома, и настало время лезть в воду. Она еще не успела остыть, и Рику показалось, что в ней даже теплее, чем на воздухе.

Переплыть канал для Рика не составило труда, и минут через десять он уже выбирался

на противоположный берег. Дежурный персонал аэродрома, который использовался в очень редких случаях, жил поблизости в большом доме, стараясь держаться в стороне от местного населения, недолюбливавшего землян. Охранять на самом аэродроме было почти нечего, разве что потайные ангары. Но и там охрана, скорее всего, была символическая, так как местные жители не умели пользоваться летательными аппаратами, а земляне и «астро» в городе не проживали. Однако надо было быть готовым к любой случайности.

«Если здесь есть ангары, то они расположены где-то с краю», — сделал заключение Рик и осторожно двинулся по периметру аэродрома. Он приглядывался к каждому холмику, попадавшемуся на дороге. Но ангар оказался не таким уж и потайным, просто он был замаскирован под сарай. Подобравшись к сараю, Рик нутром почуял, что это и есть цель его поисков.

Ангар представлял собой длинное узкое строение с большими воротами и маленькими окнами на высоте человеческого роста. Если изловчиться, то Рик мог бы проникнуть внутрь и через одно из этих окошек, но для того, чтобы взлететь, все равно пришлось бы открывать ворота. Вышибать их вертолетом было рискованно, так как легкая машина, далее если бы и справилась с этой задачей, могла получить серьезные повреждения, а тогда теряла смысл вся операция.

Рик вернулся к воротам сарая и начал их изучать. Запоры на воротах были электрическими, с кодовым замком. Подбирать код некогда, да и надежды на то, что это удастся, мало; взламывать замок примитивным способом — нет

инструмента. Рик выругал себя за то, что не подумал об этом заранее. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что должен быть какой-то механизм, который открывал бы ворота в аварийных случаях при отсутствии электрического тока. Он принялся методично ощупывать стену около ворот — разглядеть ее впотьмах не представлялось возможным. Минут через пятнадцать его поиски увенчались успехом: он наткнулся на рычаг, который, по всей вероятности, и предназначался для этой цели. Теперь дело было за малым: обесточить замок. Кабельный подвод к замку, по всей видимости, был сделан внутри сарая. Однако, провод где-то же должен выходить наружу! Рик вернулся к изучению стены, расширив площадь поиска. Ничего!

Он сел, закурил сигарету и задумался. Копать шурф параллельно стене сарая — бессмысленно: ни инструментов, ни времени. К тому же, грунт здесь сухой и каменистый, поэтому даже при наличии шанцевого инструмента дело это было бы трудным и долгим. Атмосфера на Марсе сухая, дожди редки, и линии электропередач предпочитали прокладывать по воздуху. Надо искать выход подземной трассы. Но был возможен и еще один вариант: солнечные батареи на крыше сарая. Рик решил проверить, а вдруг эта догадка верна. Он нашел невдалеке большой пустой ящик и подтащил его к стене сарая. Забравшись на ящик, без труда дотянулся до края крыши. Он поставил ногу на подоконник, и его голова оказалась над крышей.

Даже слабый лунный свет позволил ему убедиться в правильности своего предположения:

все крыша представляла из себя солнечную батарею. Теперь оставалось только найти аккумуляторы, которые заменяли батарею в темный период суток. На это ушло около часа.

Рик без труда определил выходной фидер и двумя ударами кинжала обрезал его. После этого он снова спустился на землю, подошел к рычагу и перевел его в другое положение. Двери сарая открылись почти бесшумно. Он вошел внутрь и чуть было не подпрыгнул от восторга: посреди сарая стоял изящный красавец турбоплан, маневренный и скоростной. Рик, конечно, верил словам Жани, но все равно, находка превзошла его ожидания.

Рик подошел к турбоплану и проверил баки: они оказались полными. Он забрался в кабину и оживил пульт управления. Турбоплан был в исправном состоянии и через минуту после нажатия кнопки «Пуск» мог взмыть в воздух. На пассажирском сиденье, расположенном рядом с сиденьем пилота, Рик обнаружил подробную карту Марса. Еще в кабине он нашел два скафандра, один из которых сразу же надел. Теперь не было никаких препятствий к взлету.

Машина поднялась в небо, оставив за собой ярко-оранжевую полоску пламени, вырывающегося из сопла двигателя. Турбоплан был предназначен для полетов как в атмосфере, так и в ближних слоях космоса. Рик решил почти «свечкой» подняться в открытый космос, где вероятность встречи с полицейским патрулем была практически нулевой, сделать оборот вокруг Марса, а потом в крутом пике спуститься прямо в Каэр Эбру, сведя таким образом к минимуму вероятность своего обнаружения. Выйдя на орбиту, Рик определил по карте координаты Каэр Эбры, заложил их в автопилот, задал траекторию и нажал кнопку «Исполнить».

Какое-то время турбоплан еще летел в космосе, потом резко накренил нос и почти в штопоре начал спускаться. Как только турбоплан снизился настолько, что можно было разглядеть поверхность, Рик отключил автопилот и взял управление на себя. Он выровнял машину, сбавил скорость и принялся изучать ландшафт под крылом. Он сразу узнал город Каэр Эбра, его мраморные шпили выступали из моря песка. Рик посадил турбоплан около памятной широкой террасы, все такой же грязной и ветхой, но сохранившей свою симметрию. Он вылез из машины и огляделся. Его тут же окружил маленький крылатый народец древнего островного королевства. Но женщин среди собравшихся не было. У всех были суровые мрачные лица, в покрытых белоснежным пухом руках воины сжимали стреляющие трубки.

Однако, завидев их, Рик не испытал никакого страха. Несмотря на то, что их первая подобная встреча закончилась для него очень печально, какое-то особое чувство подсказывало ему, что он им в данный момент нужен.

— Кира в городе? — спросил он лаконично.

Стоявший впереди мужчина — очевидно, предводитель воинов, — медленно, не говоря ни слова, наклонил голову. Воины молча стояли, окружив Рика, в нависшей тишине был слышен только шелест перьев на ветру.

— Я хочу ее видеть, — сказал Рик.

Предводитель снова наклонил голову. И на этот раз сказал:

— Она просила найти тебя и привести к ней. Просьба умирающей обязательно должна быть исполнена. Только поэтому, землянин, ты останешься жив и сможешь уйти из Каэр Эбра невредимым. Хотя нам этого очень не хочется.

Слово «умирающая» обдало холодом душу Рика. Он застыл на месте и непроизвольно воскликнул:

— Что случилось? Что с ней? Но ответа не последовало.

Маленькие воины подтолкнули его, давая тем самым понять, что ему надо поторопиться. Рик повиновался бессловесному приказу и начал подниматься по знакомой широкой лестнице.

Киру он нашел в постели из мягких шкур на вершине одной из башен. Из окон виднелись бескрайние просторы высохшего моря, по которым ветер теперь гонял песчаные барханы. Как только Кира увидела Рика, она сразу приподнялась, заулыбалась и протянула к нему руки.

— Я ни на минуту не сомневалась, что ты придешь. Ты должен был успеть. Все это время я лежала и ждала, что вот-вот ты войдешь в дверь.

Рик осторожно, словно хрупкие засохшие цветы, взял ее руки в свои широкие израненные ладони.

— Что случилось, дитя мое? Как это произошло?

Черный человек с Земли опалил ее черными лучами, — пояснил предводитель. — Она умирает. Мы не можем ей ничем помочь. Наши лекари не знают, как лечить такие ожоги.

Но тут пальчики Киры, словно опровергая эти слова, вдруг окрепли и сжали ладонь Рика.

— Помочь Майо убежать я никак не могла: ее дверь все время была заперта, а сломать замок мне было не под силу. К тому же мне все время приходилось прятаться, так как по двору Компании постоянно ходили люди. Когда Штром сбежал, я полетела за ним. Ведь ты просил меня проследить за Майо, и я старалась сделать все, что могла. Помешать ему у меня не было никакой возможности, поэтому я попыталась всего лишь не отставать от его летающей машины. Эта машина летает очень быстро, слишком быстро, и мне было за ней не угнаться. Я потеряла ее из вида. Однако я все же продолжала лететь на север и в конце концов сумела найти его вертолет, хотя и очень замерзла. Ни в машине, ни рядом никого не было, я не стала прятаться и спустилась около машины. Я не знала, что мне делать. Пока я летала бы за тобой, он мог вполне улететь в другое место, и мы бы его потеряли. Тогда я решила сломать машину. Я нашла камень и разбила все панели управления. Теперь эта машина не сможет никуда полететь. Но тут из ледяного купола вышел Джаффа Штром и увидел меня. Он сразу понял, что я сделала, и разозлился. Из его глаз вылетели четыре луча, лучи тьмы. Они-то и опалили меня. Но я все равно сумела улететь. Я прилетела в Рух, но тебя там уже не было. Мне было очень больно и трудно летать, и я решила вернуться сюда, рассчитывая, что ты будешь искать меня здесь в первую очередь. И, как видишь, оказалась права.

Кира, будто для того, чтобы лучше разглядеть Рика, —притянула его к себе поближе.

— Я ни на минуту не сомневалась, что ты найдешь меня, я только боялась, что это случится слишком поздно, и я не успею тебе все это рассказать.

Пораженный услышанным, Рик опустился на колени возле кровати и, слегка повернув голову, попросил крылатых людей:

— Оставьте нас одних.

Похоже, просьба их рассердила. Очевидно, по их понятиям это было просто бестактно. Они остались на месте, бросая в сторону друг друга возмущенные взгляды. В свою очередь глаза Рика сверкнули недобрым светом. А Кира, казалось, и вовсе не замечала, что в комнате кроме Рика были ее соплеменники. И все же крылатые воины решили не спорить и удалились.

— Они на севере, — сказала Кира. — В Полярных городах. Там, где стоят ледяные купола.

— Не надо было давать тебе такое задание, — прошептал Рик. — Я должен был понимать, что это очень опасно, что Джаффа способен на все. Прости, это была моя ошибка.

На желтоватое личико умирающей девушки упал косой луч солнца, отчего оно стало теплым и нежным. Рику даже показалось, что в этом лице появились проблески жизни. Огромные глаза Киры излучали свет.

— Почему ты такой грустный, Рик? Не надо обо мне грустить.

Рик не нашел слов, чтобы ответить, поэтому опустил глаза и промолчал.

— Посмотри на меня. Я ведь не грущу. Я прожила на этом свете очень мало, но зато получила столько, сколько иной не получает и за очень долгую жизнь. Я очень любила тебя, и, наверное, нас даже можно назвать в каком-то смысле супругами, правда? Я, как могла, помогала тебе создавать новый мир, добрый и светлый. Хотя, конечно, моя помощь и была ничтожной. Ну подумай сам, много ли можно найти женщин, способных похвалиться тем, что дали жизнь целой планете? А я уверена, что хоть и частично, но сделала это. Марс уже ожил, и пока ты будешь с ним, он с каждым часом будет набирать силы.

— Но ведь…

— Я буду жить в новом мире. Наш народ считает, что все мы после смерти рождаемся заново. Пройдет совсем немного времени, и моя душа обретет новую плоть. Но моя душа всегда будет вспоминать о том, что я вместе с тобой сотворила этот новый и прекрасный мир. Потому что такое никогда не забывается.

Кира дрожащими пальцами нащупала язычок молнии на рубашке Рика и расстегнула ее. Она просунула руку в разрез рубашки и прижала свою маленькую, почти детскую ладонь к груди Рика как раз там, где должно находиться сердце.

— До чего же оно у тебя сильное, — прошептала она синеющими губами. — Рик, я чувствую, как оно бьется! Это не твое сердце, это сердце самого Марса! Рик, сколько в тебе жизни и сил! А мы все здесь были такими усталыми и беспомощными… Без тебя погибла бы целая планета!

Рик погладил девочку по голове, потом наклонился и поцеловал ее. Затем он взял Киру на руки, как берут грудных детей, и положил ее голову себе на плечо… Она глубоко вздохнула и счастливо улыбнулась. Так, со счастливой улыбкой, она и заснула навеки у него на руках.

Рик долго сидел, держа мертвую девушку. Уже зашло солнце, спрятавшись за песчаные волны. Уже в небе появились оба ночных светила и начали свой путь навстречу друг другу. Наконец Рик осторожно положил тело девушки на кровать, зная, что его уход ее уже не потревожит.

Рик в последний раз взглянул на лежащую в своем пушистом гнездышке мертвую птичку. Откуда-то из закоулков памяти возник образ креста, образ из раннего детства. Рик вдруг, сам того не ожидая, осенил девушку крестным знамением и, грустно опустив голову, вышел из комнаты.

Маленькие воины народа Каэр Эбра стояли на террасе, молча подставив свои лица ночному ветру. Ни слова не говоря, Рик забрался в кабину турбоплана и включил двигатель на прогрев. Выход в космическое пространство и возвращение оттуда израсходовали львиную долю топлива. Теперь, чтобы добраться до севера, надо было лететь на низкой высоте и малой скорости. Рик потянул ручку управления на себя, и Турбоплан взмыл в воздух.

Рик летел на север, а перед глазами все лежало тело девушки. В какой-то момент Рик вдруг обнаружил, что у него в горле застыл соленый комок, и сразу догадался, что это такое. Его сердце обожгла ненависть к Джаффе Штрому.

По мере продвижения на север температура за бортом турбоплана падала. Он замерз, от длительного сидения в одной позе онемели ноги, их

время от времени сводила судорога. Стрелка указателя горючего уже дергалась около нуля. Под брюхом турбоплана лежала местность без городов и деревень, убогий край, забытый богом и людьми. Сейчас в этом краю была весна, и все ущелья и балки были полны талой водой, которая питала каналы и немногочисленные реки. На скалах и утесах росли мхи и лишайники, а среди них попадались целые поляны весенних цветов, сумевших приспособиться к этому суровому климату. Каменистый ландшафт с изъеденными временем и ветрами темными утесами и скалами, с расщелинами, которые каждый год лед делал все шире и шире, со своей северной угрюмостью казался таким же безжизненным и диким, как лунный.

Теперь далеко впереди, на самом горизонте, фосфоресцируя в ночном свете, показалась ледяная шапка Марса, справиться с которой не могло даже лето. Рик наглел на карте Полярные города и скорректировал курс. Хотя Полярные города и были нанесены на карту, и местные жители, и земляне с «астро» обходили их стороной. Даже если любопытный путешественник и оказывался рядом с ними, он неизменно поворачивал обратно или двигался в обход, так как по мере приближения к этим загадочным строениям в его голове все громче и громче начинали звучать голоса, советовавшие избегать близкого знакомства с ними. Только героям из древних легенд, которые вот уже несколько тысячелетий передаются из уст в уста, удавалось найти вход в ледяные купола, под которыми скрывались Полярные города Мыслителей. Но что они находили там, не говорилось даже в этих легендах.

Эти купола имели правильную форму усеченного эллипсоида и не боялись даже самого жаркого лета. Из-за устойчивости к климатическим воздействиям им и приписывались искусственное происхождение и постоянная забота о них со стороны жителей Полярных городов. Прилетавшие с Земли люди были, в основном, прагматиками, утилитаристами, их интересовали богатства, спрятанные в девственных недрах Марса, а до легенд и мифов им не было никакого дела. Местные же строго соблюдали табу, занесенное в древние книги и запрещавшее им появляться в тех местах. Некоторые земляне считали эти города плодом воображения марсиан, основанном на чисто природном явлении, создавшем ледники несколько необычной формы.

Двигатель турбоплана начал давать сбои. Рик пытался выбрать наиболее экономичный режим работы мотора, упрашивал турбоплан самыми ласковыми словами протянуть еще немного, ну хотя бы до края ледяной шапки, которая маячила теперь уже совсем рядом, поблескивая в лучах незаходящего полярного солнца. Но все было тщетно. Двигатель чихнул еще пару раз и замолчал. Воцарилась тишина, только свистел ветер, разрезаемый планирующей машиной. Рик покопался в отсеках, нашел темные очки и начал изучать открывшуюся перед ним местность. Далеко впереди он рассмотрел три блестящие пуговки. Он взял бинокль и увидел три эллиптическиех конуса, образующие правильный треугольник. Их края соприкасались в трех точках.

Рик снова взялся за рычаги управления. Он боролся за каждый сантиметр высоты, стараясь протянуть в воздухе как можно дольше. Теперь он уже видел рядом с ледяными куполами темный силуэт машины Штрома. Сверху она казалась неестественным черным пятном на безукоризненно белом снегу, который окружал купола.

Турбоплан приземлился довольно мягко, если не считать того, что раза два подпрыгнул на кочках, и в конце концов зарылся во влажный полярный снег. Рик даже не думал о том, виден ли он из куполов или нет: он был слишком уверен в телепатических способностях Штрома. И знал, что ему уже подготовили встречу.

Он выпрыгнул из кабины и, пригибаясь и прячась за кочками и ледяными глыбами, начал подбираться к машине Штрома. Бластеры, которые он такой дорогой ценой купил у Умка, остались в Каэр Эбра: он их снял, поднявшись на террасу, чтобы продемонстрировать крылатым воинам свое миролюбие, а когда улетал, был так расстроен смертью Киры, что даже не вспомнил про них. Теперь из оружия был лишь кусок железа, который он предусмотрительно захватил из кабины турбоплана.

Вертолет Штрома окружало довольно широкое пустое пространство, прятаться там было негде, поэтому Рик выпрямился в полный рост и пошел к машине.

Косые лучи солнца освещали купола. Они были огромны, каждый в основании представлял из себя круг, а в продольном сечении — половину эллипса. Сейчас, когда лучи солнца зажигали на них бесчисленные разноцветные огоньки, они напоминали три огромные капли росы, лежащие на гигантском черном листе. В полумиле за куполами начиналась ледниковая шапка Марса, которая тянулась до самого горизонта. Это зрелище показалось Рику угрюмым и величественным.

Вокруг стоял полный штиль и мертвая тишина. Ни движения… Ни звука… Вертолет казался куском металла из совершенно иного мира, заброшенным сюда каким-то не очень остроумным шутником. Но забытым он казался лишь до тех пор, пока Рик не подошел и не заглянул в кабину. Кто-то тщательно устранил все повреждения, которые нанесла машине крылатая девушка. Работа была выполнена на совесть, и вертолет мог взлететь в любую минуту. А раз вертолет исправен, то… Рик затаился за ним, чтобы его не было видно из куполов. Он так напряг все свои чувства, даже осязание, что заболела голова.

Но ничто не нарушало мертвой тишины. Она давила и угнетала. Рик внимательно осмотрелся, однако вокруг была лишь пустынная земля, на ней стояли колпаки, словно три гигантские черепахи, на которых когда-то покоилась Земля, — спящие и хранящие в тайне свои пророческие сновидения… За ними — навевающая тоску и отчаяние бескрайняя ледяная пустыня, а над ней висело холодное молочное небо Марса.

Внезапно Рик вздрогнул, его зрачки по-кошачьи сузились, челюсти зло сжались, и он, как пантера, двинулся к ближайшему куполу. На голой влажной северной земле Рик заметил цепочку следов. Они вели от купола к вертолету и обратно. Отпечаток левой ноги был явно мельче.

Но здесь присутствовали только вмятины от мужских сапог, женских следов нигде не было видно. Рик пришел к выводу, что эти следы — совсем недавние, а старые, где обязательно должна быть и женская цепочка, уже занесло снегом.

Рик быстро зашагал вдоль обнаруженной полосы следов. Он вспомнил рассказы о телепатическом внушении, которому подвергается любой, кто приближается к Полярным городам. Но никаких голосов, никаких советов убираться подобру-поздорову или, наоборот, приветственной речи он, как ни старался, не услышал. Из этого он сделал вывод: либо все истории про телепатов — обыкновенные байки, либо под ночными колпаками что-то изменилось… У него даже промелькнуло сомнение в том, что его здесь ожидают.

Теперь цепочка следов начала огибать один из куполов. Рик осторожно двигался вдоль купола, готовый к самым невероятным сюрпризам, но ничего не происходило. Все та же тишина. Все тот же покой. Никакого, даже малейшего намека на признаки жизни.

Наконец он обнаружил вход в купол. Им оказался длинный коридор с крышей, напоминавшей рамку с сотами, вот только соты здесь были не восковые, наполненные медом, а пустые и прозрачные, словно хрустальные. Похоже, что крыша могла падать, становясь единым целым с ледяным полом. Оказавшись в такой момент в коридоре, человек будет либо рассечен на куски хрустальными сотами, либо окажется замурованным в сверкающей тюрьме и обречен на смерть от голода и жажды.

Рик постоял несколько секунд в нерешительности, потом махнул рукой и смело зашагал вперед. Звук его шагов по ледяному полу, резонируя в пустых хрустальных ячейках, отдавался эхом, напоминавшем перезвон стеклянных колокольчиков. Лучи солнца образовывали в этой узорчатой крыше странные блики, и Рику несколько раз казалось, что ловушка вот-вот сработает, но ничего не произошло.

Наконец коридор закончился, и Рик увидел сам город. Он был погружен в землю; Рик в данный момент находился на уровне шпилей городских башен. Сам город оказался невелик: в нем могло разместиться не более десяти тысяч жителей. Город был одновременно и прекрасным, и отвратительным, так как наряду с восторгом перед красотой рождал неприятное ощущение холода и смерти. Рику довелось побывать в подземных городах на Луне, бродил он и по фантастическим памятникам древнего зодчества, оставленным неведомой расой на Фобосе, видел он и затонувшую империю на дне Серебряного моря на Венере. Но все это не шло ни в какие сравнения с тем, что предстало его взору здесь.

Все здания были сделаны из одного материала: прозрачного пластика, очень напоминавшего лед. Солнечный свет, попадавший на этот материал, дробился на разноцветные лучи, и от этого весь город казался бриллиантовым. Это уже само по себе производило сильное впечатление, но все же главным было другое: архитектурные формы. Кем бы ни были эти Мыслители, какой бы путь развития они ни прошли, но их представления о геометрии явно не совпадали с человеческими.

Кривые и углы, которые образовывали контуры строений в их городе, отталкивали взгляд и отправляли его по тошнотворной траектории в извращенную вселенную, которая могла родиться только в больном воображении. Эти формы будоражили какие-то зоны подсознания и шокировали. Наверное, так мог бы выглядеть претворенный в жизнь сон душевнобольного художника-сюрреалиста, — болезненное и в то же время притягательное зрелище.

Внезапно где-то позади Рика раздался очень мелодичный хрустальный перезвон. Он резко обернулся и увидел, что вход, через который он только что прошел, закрылся. Никаких кнопок или рычагов, которые могли бы служить системой управления дверьми, не было заметно, поэтому для Рика остался только один путь — вперед. И Рик начал спуск по хрустальным ступеням к основанию города.

Все вокруг явно говорило о том, что город мертв. За время своих странствий Рику приходилось бывать в заброшенных городах, но то были именно заброшенные города, а этот, по каким-то почти неуловимым признакам, был именно мертвым. Мертвая тишина казалась чересчур затянувшейся, улицы всем своим видом показывали, что они уже устали ждать пешеходов. Кривые стены как бы нехотя отзывались на звук шагов, им не нравилось, что их разбудили, заставили способствовать нарушению вековой тишины.

Глаза Рика вдруг потемнели не то от злости, не то от настороженности. Город давил на него своей мертвой тяжестью, угнетал волю. Совершенно неожиданно даже для самого себя Рик вдруг набрал в легкие воздуха и в отчаянии что есть силы закричал:

— Майо!

Крик, словно хрустальный бокал, разлетелся на миллион осколков и, отразившись от стен, будто иголками вонзился в уши визгливым хохотом.

Рик направил свой путь в самый дальний конец города, где, как он обнаружил, когда еще стоял на верхнем ярусе, сверкала и переливалась всеми цветами радуги лестница, ведущая, очевидно, в следующий купол. Он пошел в том направлении, и тут возникла мысль, что Штром мог заманить его в этот купол и закрыть ловушку, а сам в это время покидает город другой дорогой, оставив Рика умирать в забвении и одиночестве.

В этот момент он услышал музыку. Она густым колышущимся потоком вытекала из почти осязаемой тишины. Мелодия странным образом вторила беспрерывной игре света, они сливались в одно целое, и от этого музыка становилась видимой. Рик вспомнил о композиторах, которые уже давно пытались сочинять музыку в цвете. Если бы им довелось услышать здешнюю музыку и увидеть здешние краски, то они бы узнали тот идеал, к которому стремились всю свою жизнь. Мелодика этого города была чем-то сродни царящим в нем архитектурным формам. В этой музыке, как и во всем городе, были пресыщенность и извращенность. Нормальный, здоровый (конечно, по чисто земным меркам) разум сочинить такое был просто не в силах.

Музыка звучала сразу отовсюду и наполняла собой воздух, делая его густым и вязким. Рик попробовал убедить себя, что это всего лишь городская трансляция, но разум отказывался в это верить: он съежился и забился в самый дальний угол мозга, пытаясь найти там убежище от мотива, который навязывал свою логику и свое мировоззрение, наполняя собой каждую клетку организма.

Теперь краски стали ярче и сочней, они пульсировали, и их отблески покрывали призрачные улицы таким же призрачным туманом. Краски плавно переходили друг в друга и ускользали в обе стороны от видимого диапазона. Эти музыка и цвет вызывали странные, болезненные чувства, давили на нервы, даже с кишечником творилось что-то неладное. Музыка резонировала в мозгу немыслимыми, странными созвучиями, перемежалась неровными интервалами, била по сознанию странными ломаными ритмами, колола, словно иглами, неожиданными диссонансами. И вдруг резко, в один момент Рик почувствовал, что теперь может понять всю эту неестественную символику, наводнившую мертвый город, предсказать, куда уводят умопомрачительные кривые, и даже, если потребуется, создать нечто подобное…

А потом он вообще потерял всякую способность воспринимать окружающую обстановку. Какая-то упрямая, непокорная часть сознания еще находила в себе силы перепрыгивать через островки кошмара, которые, как пятна плесени, разрастались в мозгу, и кричала ему что-то. Этот вопль отчаяния сотряс смертоносную пелену цветомузыки, вцепился в остатки разума и потащил их обратно, оторвав от самого края пропасти, ведущей в чуждую вселенную…

… Рик пришел в себя. Он стоял, сбросив всю одежду, и обнимал холодную колонну немыслимой формы, которая, как он вдруг сообразил, подпирает собой само солнце. Рик с ужасом отпрянул от этого столпа вселенной. Где-то в глубине его живота начала зарождаться тошнота, и он ухватился за это единственное на данный момент реальное чувство, как утопающие хватаются за соломинку, — он надеялся, что эта последняя крупица реальности и является тем средством, которое спасет его от окончательного помрачения ума. Его вырвало, и сразу стало легче.

— Стой! — приказал он сам себе. — Это все всего лишь штучки перепугавшегося Джаффы! Он сидит где-то неподалеку и давит на кнопки, устраивая представление, которое для ребят, живших здесь когда-то, было делом обыденным и привычным. Он наблюдает, как ты корчишься от этой необычной музыки, и вовсю потешается. Сидит и ржет до упаду, следя за тем, как лопаются твои кровеносные сосуды, как твой мозг вприпрыжку бежит к безумию. И ты что же, согласен доставлять ему такое удовольствие? Согласен плясать под его дудку?

К первому реальному чувству прибавилось еще одно, более сильное и цепкое, потому что слова «Джаффа Штром» в сознании превращались в императив: «поймай и убей!», а это сразу же подавляло все остальные чувства. Оно щитом ненависти отгородило его и от безумной музыки, и от изматывающего душу зрелища.

Обливаясь потом, он собрал всю волю, свои последние силы, нацелил мозг на единственную задачу: оградить себя от разрушительного действия цветомузыки, и неверными шагами двинулся к противоположной стене купола. Он сосредоточенно глядел себе под ноги и, чтобы отвлечь мозг от всего этого безумия, вслух считал шаги.

«А если моя догадка не верна? Что если это вовсе не Джаффа Штром управляет представлением? Тогда столько сил будет потеряно зря!.. Нет, прекрати, нельзя допускать такие мысли! Нельзя! Кому еще пришло бы в голову так издеваться над тобой? Ты ведь знаешь, что он здесь! И ты пришел сюда именно за ним!»

Еле держась на ногах, шатаясь как пьяный, громко выкрикивая цифры, Рик все же сумел добраться до противоположной стены. Там он поднял взгляд и увидел, что лестница начинается справа, довольно далеко от него. Кривые формы обманули его и сейчас. Он так же осторожно, продолжая считать шаги, продвигался вдоль стены.

И вдруг, столь же внезапно, как и начался, «концерт» прекратился. И над городом снова нависла мертвая тишина, которая после безумной симфонии казалась еще более тяжкой.

Почти на четвереньках Рик взобрался на самый верх лестницы, где позволил себе роскошь немного отдохнуть. Обессиленный, он сидел на первой ступеньке лестницы, ведущей во второй купол. Он сидел и ждал, когда его перестанет трясти и хотя бы частично восстановятся силы. Ведь ему предстоял спуск на дно второго купола.

 

Глава двадцать вторая

Под этим куполом зданий не было вообще, и то, что здесь находилось, городом назвать было уже нельзя. Зато в самом центре возвышалась гигантская конструкция из стекла и металла. Эта необычная махина издавала тихое гудение и излучала слабое неровное свечение. Сооружение окружали концентрические круги из мягких длинных лежанок или коек, накрытых стеклянными прозрачными крышками наподобие гробовых. Под каждым таким колпаком лежал человек. Люди то ли спали, то ли были мертвы.

Рик внимательно осмотрелся, но не обнаружил следов ни Майо, ни Штрома. Зато он увидел переход в следующий купол и осторожно, прокладывая себе дорогу среди колпаков, направился туда. Теперь, когда Рик совсем близко подошел к этим гробам, он заметил, что существа, лежащие в них, совершенно не подходят под понятие «человек». И формы их тела, и вид плоти, из которой они состояли, — все свидетельствовало, что это создания мира, далекого и от Земли, и от Марса. Эти существа лежали на своих ложах совершенно неподвижно. Дыхания Рик не заметил. И все же через прозрачную крышку тела казались теплыми и живыми; не было заметно никаких признаков распада или гниения, не похожи они были и на мумии. Рику почему-то пришла в голову мысль о первых космонавтах, которых при длительном перелете погружали в искусственный летаргический сон.

Рик решил, что это и есть легендарные Мыслители, и что город, через который он только что прошел, принадлежит им. Все обнаженные тела выглядели совершенно одинаковыми, и Рик сделал вывод, что у них не было половых различий. Формы этих существ были столь же совершенны и столь же отвратительны, как и здания, которые они построили.

Рик решил не задерживаться в своего рода некрополе и решительным шагом направился к арке, которая открывала путь на лестницу, ведущую к переходу в другой купол. Как ни странно, он не испытывал никакого страха: выбор сделан, и надо было пройти весь путь до конца. Когда он дошел до арки, опять вспомнил, что у него нет оружия. Он осмотрелся, но ничего подходящего не нашел. Тогда он сжал зубы и шагнул на первую ступеньку лестницы. Она была совершенно голой, в случае внезапного нападения укрыться абсолютно негде. «Но какой смысл прятаться, когда имеешь дело с телепатом?» — с горькой усмешкой подумал Рик. Сейчас у него было только одно непреодолимое желание: поскорее со всем этим покончить. А для этого необходимо найти Штрома. Рик решительно взбирался по лестнице, и у него даже мысли не возникало, что это последнее сражение может закончиться не в его пользу, что он может здесь и погибнуть. Нет, он сюда пришел, чтобы выполнить работу, для которой и предназначен.

В третьем куполе размещалось что-то наподобие огромной лаборатории или склада приборов. Но подробно рассмотреть это помещение Рик так и не сумел, потому что перед ним как из-под земли вырос Джаффа Штром с бластером в руке.

Рик остановился и смотрел, как лицо Штрома расплывается в притворно дружеской улыбке.

— Где Майо? — не тратя времени на лишние разговоры, спросил Рик.

Штром мотнул головой по направлению к центру купола.

— Там. Не беспокойся, она цела и невредима. Только вот помочь тебе не сумеет, да и себе тоже. Этакая дикая кошка! — он смерил Рика взглядом своих черных проницательных глаз. — Жаль, что тебе не суждено понаблюдать, как я ее буду обламывать. Очень жаль! Тебе бы это понравилось.

Рик ничего на это не ответил, он стоял, опустив расслабленные руки вдоль бедер. Лицо его не выражало никаких эмоций, глаза были полузакрыты. Он стоял посреди хрустальной лестницы, его грудь находилась как раз на уровне ног Штрома.

— Как тебе понравилось музыкальное приветствие? — поинтересовался Джаффа.

Рик не счел нужным что-либо отвечать. Штром громко рассмеялся:

— Да не стесняйся ты! Я же все и так знаю. Я все время следил за твоими мыслями. Каждую секунду был в курсе того, что ты думаешь. Заранее знал, что ты собираешься предпринять.

Он кивнул в сторону лежащих под стеклянными крышками тел:

— Забавные вкусы у этих птичек, правда? Никак не могу понять, кто они такие и откуда здесь взялись. Как ни пытаюсь, не получается проникнуть к ним в мозг. Похоже, что их разум покинул здешний мир и переместился куда-то далеко в царство мысли. А эти тела, насколько я понял, просто искусственные мешки, которые давно уже не играют никакой роли.

Штром оборвал свой монолог и начал рассматривать Рика так пристально, как будто хотел запечатлеть в своей памяти каждую его черточку, каждую деталь его облика.

— Очень хочется навсегда, на всю жизнь запомнить тебя. Ты знаешь, ни к одному человеку я не испытывал и не испытываю такой ненависти. Это, наверное, потому, что ты так же силен, как и я, а это пугает. Но я не привык бояться. Страх — очень противное чувство, я это понял, когда еще был гладиатором. Тогда я научился его побеждать, потому-то и выжил.

— Но Марс потерял,—улыбнулся Рик. — Я, как ни крути, отобрал его у тебя.

— Не-ет…, — Штром говорил медленно, как бы размышляя вслух. — Нет, не отобрал. Ты нарушил мои планы, тут ничего не скажешь. Ты чуть не убил меня, и это верно. Ты далеко не глупый малый: надо же, догадался в последний момент, что я умею читать мысли и готов к встрече. А я был слишком самоуверен, поэтому-то и не успел вовремя дотянуться до выключателя, чтобы уничтожить всю вашу компанию. Единственное, что я успел, так это отскочить в сторону. Меня всего лишь ранило осколком, а вот дезинтегратор оказался разрушен. — Джаффа, не сдержав злости, выругался. — Вот, исходя из всего этого, я и придумал для тебя казнь, которая сможет удовлетворить меня по-настоящему, которая возместит мне все издержки.

Рот Рика скривился в издевательской ухмылке:

— Нет, Штром, тебе меня не убить. Сейчас мое время, а не твое. Моя планета, а не твоя. Всему приходит свой черед, и с этим надо мириться.

Какое-то время Штром глядел на него, широко раскрыв удивленные глаза, потом расхохотался:

— Во имя Юпитера, да неужели ты веришь в эти бабушкины сказки? Никогда не думал, что такой смышленый парень может верить уличным гадалкам!

Рик кивнул:

— Все-таки я поверил. И ты знал это еще до того, как я прилетел сюда.

— Да, верно, знал. Я тут занимался одной маленькой летающей тварью… А после сразу переключился на тесный контакт с твоими мозгами. — Джаффа хмыкнул. — А между прочим, этот Сент-Джон с дружком здорово тебя обвели вокруг пальца, верно? Я всегда говорил этой тупице Фаллону: «Эдд, ты недооцениваешь этих пройдох!» Но он не хотел меня слушать и за это поплатился.

При упоминании о Кире глаза Рика потемнели и сузились. Трудно было отнести к какой-нибудь области человеческих эмоций чувство, которое он испытывал в тот момент, стоя у самых ног Джаффы Штрома.

— И все равно — Марс ты потерял, Джаффа.

— Нет, приятель, ошибаешься. Что ни говори, а между нами есть одно маленькое, но существенное различие; именно оно и будет стоить тебе целого мира. Я всю жизнь тренировал свой мозг. И теперь он работает на меня, а никак не наоборот. Когда я узнал, что ты затеял объединить марсиан и землян для совместного выступления против Компании, то сразу же понял, что твои шансы победить очень высоки. И я сказал своему мозгу: «Работай! Надо найти выход».

— С того самого момента, как я впервые попал на Марс, меня занимал вопрос: «А кто же такие Мыслители?» — продолжил Штром. — Марсианские ясновидящие, которые могли бы что-нибудь узнать и рассказать о них, не соглашались переступить через табу. А земляне не обладают способностью перемещаться в ментальном пространстве. Правда, не все: ко мне это не относится. А до марсианских запретов мне нет никакого дела.

В глазах Джаффы появился блеск самодовольства. Он улыбнулся и продолжил:

— Я обнаружил, что мысленный барьер, то есть атака, которой подвергался каждый, кто приближался к этим куполам, не что иное, как простая телепатическая трансляция. Правда, основана она на очень своеобразных принципах. Оказалось, что здесь работает автоматический передатчик, который был включен бог знает когда. При твоем приближении я его отключил, чтобы он тебя не смущал. Рано или поздно, но мы должны были отрегулировать наши отношения. Так лучше это сделать сейчас, чем откладывать неминуемое.

— А когда я впервые преодолел эту преграду и попал сюда, — вдохновенно продолжал Штром, — я сразу сообразил, что Мыслители просто взяли и покинули эту планету. Они живы, я чувствую мозговые вибрации, которые исходят от них, хотя они и слабы настолько, что, скорее всего, исходят из какого-то иного, неизвестного нам мира. Мыслители избрали для себя очень странный путь развития, но этим путем они прошли так далеко, что единственной незавоеванной областью осталась область чистого разума. Однако, отправляясь в свое далекое ментальное путешествие, они оставили тут все свои достижения в материальной сфере бытия. Я имею в виду такой арсенал, такое оружие и такие машины, о которых человек еще может только мечтать. Дезинтеграторы, усилители мысли, энергоизлучатели… Да по сравнению с ними электрический разрядник — детская игрушка. Они имеют полное право называться Мыслителями. Да, черт побери, очень бы мне хотелось все же узнать, кто они такие. Хотя, возможно, у меня и есть правильная догадка. Они появились задолго до существ, которых мы относим к человеческой расе. А человеческая раса, развиваясь и набирая силу, начала теснить их культуру, обращенную на самое себя. Вот тогда-то они и построили здесь купола и город, похожий на бред сумасшедшего, окружив все это устрашающим табу. Здесь они спокойно жили и занимались своими делами. Им было неинтересно, что там, снаружи, делают люди. Главное — чтобы не мешали им.

— Их цивилизация прошла эпоху поисков и изобретений, которая продолжалась, возможно, даже больше, чем миллион лет. Они изобретали ради самого процесса изобретения. Они старались не подпускать человека даже близко к своим открытиям, а сами, в свою очередь, пользовались только тем, что позволяло им жить в комфорте и покое. Например, вот этой громадой, — Джаффа указал на гудящий механизм посреди второго купола. — Это устройство согревает их и снабжает энергией. Они подключены к этой махине, как утюги к электропроводке, она-то и поддерживает жизнь в телах, в то время как разум свободно разгуливает по времени и пространству.

В черных глазах Штрома сверкнуло странное пламя, и он вдруг зачарованно прошептал: «Как бы я хотел к ним присоединиться… Пусть даже очень ненадолго…»

Все это время Рик ждал именно такого мгновения: когда мозг Штрома отвлечется на что-нибудь постороннее, прекратит слежку за мыслями Ричарда Гунна Укхардта. И вот сейчас Рик понял, что разум его противника устремился в далекие миры вслед за Мыслителями. И Рик, как кошка, прыгнул в ноги своему врагу.

Штром отреагировал очень быстро: луч бластера сверкнул, но только слегка обжег спину

Рику, который ухватился за штанины комбинезона Джаффы и рванул их на себя изо всех сил. Шторм рухнул спиной на ступени. Луч бластера начал сверлить ледяной потолок.

Рик уперся ногой в ступеньку и толкнул свое тело вперед и вверх; еще мгновение, и он всей своей тяжестью навалился на противника, вцепившись в бластер.

При падении Штром сильно ушибся, это причинило ему острую боль, но из строя не вывел. Он отчаянно сопротивлялся, призвав на помощь весь свой опыт гладиатора. Он начал бить ногами и свободной рукой, стараясь попасть Рику в пах, или в горло, или в глаза. Рик никогда не страдал от недостатка силы, но на этот раз Штром оказался не только опытнее его, но и сильнее. Он остервенело колотил своего противника, и у Рика из глаз снопами сыпались искры. И все же Рик бульдожьей хваткой держался за руку, в которой противник сжимал оружие.

Обнаженное тело Рика извивалось как змея, все его мышцы превратились в сплошной напряженный ком, он принимал удары, скрипел от боли зубами, но оружие не выпускал. В этот момент для обоих весь мир сконцентрировался в одном-единственном предмете — в бластере. Свободной рукой Рик нащупал большой палец противника. Палец начал отгибаться и в какой-то момент вдруг с хрустом резко отошел назад, неестественно далеко назад. Теперь у Штрома вместо большого пальца висел на сухожилиях кровавый обломок. Штром издал вопль, похожий на ржание раненной в бою лошади. В этот момент бластер перешел к его противнику.

Завладев оружием, Рик попытался оторваться от врага и вскочить на ноги, чтобы сразу же воспользоваться бластером, но Штром, улучив момент, нанес ему сильный удар ногой в живот. Рик кубарем скатился по ступенькам и скорчился у основания лестницы, пытаясь восстановить дыхание. Все его внутренности выворачивало наизнанку. А бластер, борьбе за обладание которым было отдано столько сил, уехал по хрустальному полу далеко в сторону.

Штром медленно, с явным усилием встал на ноги. Он внимательно осмотрел свою изуродованную руку, вынул здоровой рукой из кармана носовой платок и, помогая себе зубами, перевязал рану. Затем он привалился плечом к стене, и его начало рвать.

А у подножия лестницы Рик, всхлипывая и изрыгая проклятия, пытался встать хотя бы на четвереньки, но это ему плохо удавалось. Штром взглядом нашел бластер и прикинул расстояние до него. Бластер лежал довольно далеко от его противника, и тому, в его нынешнем состоянии, понадобилось бы несколько минут чтобы добраться до оружия. Эти расчеты, видимо, вполне удовлетворили Джаффу, и он на нетвердых ногах стал неспеша спускаться в лабораторию.

Рик заметил, что там, в углублении какого-то механизма, достаточно тяжелого и устойчивого, чтобы его нельзя было раскачать, лежала Майо, связанная, с кляпом во рту. Но сейчас способность говорить ей была ни к чему: ее глаза вполне понятно высказывали все, что она думала о Джаффе.

— Жаль, что тебе никак не послать воздушный поцелуй своему другу на прощание, — заметил Штром с ухмылкой. — Скоро от него ничего не останется.

Он порылся в большой груде различных приборов, которые, очевидно, были специально отобраны и ждали, когда их погрузят в вертолет, и достал небольшое устройство. Оно выглядело совершенно безобидно: треугольная пластинка из слабо светящегося металла, с прикрепленной к ее середине небольшой призмой.

Джаффа Штром и сам толком не знал, как работает это устройство. Скорее всего, прибор улавливал какие-то космические лучи, а призма определенным образом превращала их в мощный концентрированный луч. Но зато Штром отлично знал результат действия этого прибора. Он осторожно взял штуковину левой рукой, положил на рычажок управления указательный палец и направился обратно к лестнице.

А в это время Рик уже подбирался к бластеру: ему осталось проползти всего каких-то пару метров. Штром с ласковой улыбкой наблюдал за его отчаянным барахтаньем, а потом плавно нажал на рычажок. Вокруг призмы сразу возникла светящаяся паутинка. Джаффа направил один из углов основания прибора на бластер — ослепительная вспышка, и металл рассыпался в пыль. Бластер просто исчез!

— Рикки! Мальчик мой! — негромко окликнул противника Штром.

Рик повернул голову в его сторону. Огромная машина в центре зала продолжала ровно и мирно жужжать. Мыслители, очевидно, были погружены в свои космические сны и не имели ни малейшего желания отрываться от них, чтобы посмотреть на корчащегося в их усыпальнице голого человека и на триумфально стоящего на хрустальных ступеньках черного гладиатора.

— А ведь ты не сможешь меня убить, — почти беззвучно, одними губами прошептал Рик.

Но Штром только рассмеялся в ответ и снова нажал рычажок на смертоносном аппарате. Однако Рик сумел увернуться. Он даже не подозревал, что у него осталось столько сил. Наверное, у него просто не было выбора: не сумеешь увернуться — и ты мертв. А умирать он вовсе не собирался: он пришел сюда совершенно не для этого. Он откатился в сторону, а паутинный луч прошел совсем рядом с ним и прогрыз в полу извилистую дорожку.

Рик оказался около ряда колпаков и поспешил спрятаться от Штрома за ближайшим. Прозрачные саркофаги стояли прямо на полу, не оставляя внизу ни малейшего просвета, и тем самым обеспечивали вполне сносное укрытие. Джаффа, конечно, представлял, где примерно находится его жертва, однако точно прицелиться не мог.

— Ладно, Рик, поиграем в прятки, — согласился Штром.

Он с ожесточением полосовал лучом по саркофагам, и те разваливались на части, а вместе с ними разваливались и тела Мыслителей. Никто из Мыслителей при этом даже не пошевелился, видимо, слишком далеко отсюда находилось их сознание, и его не очень беспокоила судьба этих бренных тел. Рик играл свою роль, инстинктивно выбрав оптимальное сочетание безрассудной отваги и тонкого расчета. Он оставался на одном месте до тех пор, пока смертельный луч не подбирался совсем близко к его убежищу, и тогда откатывался в сторону или просто скользил по гладкому хрустальному полу. Каждый раз он уворачивался в новом направлении, выбирая его совершенно произвольно, и появлялся в поле зрения Штрома лишь на считанные доли секунды. Может быть, стреляй Штром с правой руки, он бы и сумел поразить цель в одно из таких мгновений, но его правая рука вышла из строя.

Из собственного опыта Рик знал, что удача никогда не бывает бесконечной. Его очень раздражало еще и то, что он чувствовал себя беспомощным: голый, с пустыми руками…

И вдруг в глазах Рика вспыхнул озорной огонек. Рик начал перемещаться по кругу, стараясь вернуться в ту точку, где уже стояли разрушенные саркофаги. Штром, считая, что у него времени хоть отбавляй, неспешно следовал за своей жертвой. Он не злился и не нервничал: он уже вошел во вкус этой игры.

И вот наконец Рик добрался до того места, куда и стремился. Прозрачная пластиковая крышка первого саркофага отлетела далеко в сторону. Туловище Мыслителя, который покоился под этой крышкой, было разрезано пополам. Рик удивился: в разрезе тела не было видно ни крови, ни внутренностей, ни брюшной полости. Только некое подобие губчатой резины. Рик осторожно вытащил из гроба за ногу нижнюю половину Мыслителя. Сжимая в руках свою добычу, Рик затаился за остатками саркофага. Выжидал он довольно долго, сосредоточенно сдвинув брови и затаив дыхание. А Штром стоял, не прячась, и, улыбаясь, рисовал лучом замысловатые узоры на постаменте, за которым скрывался в ожидании Рик.

Саркофаги стояли таким образом, что когда Рик выглядывал сверху или справа, то мог увидеть Штрома в полный рост. Если же он высовывался слева, то край соседнего саркофага закрывал часть ног Джаффы. Рик улучил момент и метнул свое необычное оружие в противника. Зад Мыслителя оказался несколько легче, чем та же часть нормального человека, но все равно обладала достаточным весом.

Штром рассмеялся, без труда увернувшись от летящего в него окорока, но глаз с остатков саркофага не спускал. Неожиданно он выстрелил, целясь чуть-чуть выше правого угла пьедестала, но в это самое мгновение голова и плечи Рика вынырнули с противоположной стороны. Изо всех сил Рик швырнул верхнюю половину искусственного туловища в противника, причем сделал это левой рукой, как и положено прирожденному левше.

На этот раз Рик попал прямо в цель. На какое-то мгновение Джаффа потерял равновесие. Импровизированный метательный снаряд оказался не настолько тяжелым, чтобы сбить гладиатора с ног. Штром сделал шаг назад и ударился спиной о другой саркофаг. Но искусственное мертвое тело, словно обладая еще какими-то рефлексами, руками обвило шею Штрома и закрыло ему обзор.

Рик, как хищник, заметивший добычу, рванулся вперед. Никогда в жизни он еще не был таким стремительным и быстрым. В одно мгновение он позабыл обо всем: об ушибах, о боли в руках и ногах, о накопившейся за эти дни усталости. Перед его глазами стояла только цель, все остальное ушло далеко на задний план. Рик успел наброситься на своего врага еще до того, как мертвое тело разомкнуло свои омерзительные объятия и рухнуло на землю. Штром еще попытался выстрелить, но луч прошел мимо цели, а Рик изо всех сил ударил ребром ладони по запястью противника. Аппарат с лязгом запрыгал по хрустальному полу, а забинтованные руки легли на горло врага, пальцы вдавились в чужую плоть, и, полузакрыв глаза от удовольствия, Рик замер, совсем как кот, который несколько часов выжидал, когда его жертва наконец высунется из своей норки. Он продолжал сжимать руки и тогда, когда в этом уже не было никакой необходимости. Штром умирал нелегко и долго, но он был смертным и в конце концов перестал дышать.

— Вот что значит инстинкт, приятель, — доверительно прошептал Рик, глядя в безжизненное лицо своего недавнего партнера по игре в «кошки-мышки». — Я, видишь ли, левша. А ты об этом даже не догадывался. Ты заранее предвидел все, что я собирался сделать… да только получилась одна небольшая промашка! Вот ты и выпалил совсем в другую сторону. Подвела, понимаешь ли, тебя привычка к стандартам.

А его противник лежал и молчал, потому что отвечать он уже никогда не сможет.

 

Глава двадцать третья

Итак, Штром мертв. Рик не сказал об этом Майо, когда развязывал ее. В такие моменты все понятно и без слов. Они обнялись, крепко прижавшись друг к другу. Майо, конечно, при этом всплакнула, да, честно говоря, и Рик не обошелся без слез…

Наконец-то мир для них стал восстанавливать свои цвета и привлекательность. Рик пошел осматривать лабораторию. Летая на разных кораблях в различных должностях, Рик научился быстро разбираться с самыми разнообразными устройствами. В пределах разумного, он всегда мог определить, для чего предназначен тот или иной механизм.

В кармане черного комбинезона Джаффы Рик наглел начатую пачку сигарет. С задумчивым лицом Рик закурил.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Майо.

Но он ничего не ответил. Девушка встала и не торопясь подошла к груде механизмов, которые Штром собирался захватить с собой.

— Джаффа рассказывал мне во всех подробностях о том, что происходит на Марсе. Не сомневайся, Хью и Эран Мак вполне способны контролировать планету. Все будет хорошо, если никто не вмешается в их дела, а они спокойно приступят к тому, о чем мечтали всю свою жизнь.

Рик молчал.

Майо вынула из груды маленькую трубку и вдруг наставила ее на Рика.

— Я тебе не позволю завладеть Марсом! Я не позволю тебе забавляться с ним как с игрушкой, не думая о тех, кто тут живет!

Рик продолжал спокойно стоять, глядя на девушку совершенно бесстрастными глазами, во всем его облике не было ничего, кроме безразличия и холода.

— Я вчера был в Каэр Эбра, — наконец произнес он тихо и задумчиво, как будто беседовал сам с собой. — Навестил Киру.

Майо озадаченно замерла, оружие в ее руке дрогнуло и опустилось. Внезапно Рик, словно очнувшись от сна, расхохотался.

— А ты, милая моя, с характером. Я ни минуты не сомневался, что ты и в самом деле можешь выстрелить. — Он прекратил смеяться, отвернулся и выпустил струю дыма в потолок. — Давай-ка лучше вместе подумаем, как отсюда выбраться.

— Я все время следила за Штромом и знаю, где находится пульт управления воротами. Если хочешь, мы даже, наверное, сможем включить телепатический отпугиватель. Но меня все же очень интересует, что ты собираешься делать.

— Разве ты мне не доверяешь?

— Нет, — твердо ответила девушка. Рик снова подошел к ней.

— А теперь? — спросил он, выждав некоторое время.

— Теперь еще меньше. О, Рик, я тебя прошу не…

Но договорить она не смогла, так как он закрыл ей рот своими губами. Оторвавшись, он засмеялся:

— А я ведь еще ничего и не сказал, правда? Ладно, давай поживее убираться отсюда.

В глазах у Майо мелькнула тень сомнения, но все же девушка переборола себя и согласно наклонила голову. Улучив момент, когда Рик от нее отвернулся, она незаметно сунула в карман трубочку, которую недавно наводила на Рика.

— А как мы поступим с этой грудой? — поинтересовалась она. — Насколько я понимаю, все эти вещи чрезвычайно опасны.

— А насколько я понимаю, они очень долго были вполне безопасными. Думаю, вполне могут побыть такими еще какое-то время. А потом пусть твои друзья, радеющие за Марс, ломают себе голову, что с ними делать. Переложим эту проблему на их хрупкие плечи, пусть попотеют. А у меня и других забот по горло.

— Так ты все-таки собираешься с ними встретиться?

— А как же? — Рик извлек из кармана энергоизлучатель, которым еще недавно Штром пытался убить его — пластинку с прикрепленной на ней призмой.

Сосредоточенно хмурясь, он повертел прибор в руках и присовокупил его к прочему багажу Штрома.

— Ну, так где же этот пульт, золотце?

— Наш колпак управляется вон оттуда, — указала Майо. — Но, может, ты хочешь выйти тем же путем, каким и вошел сюда?

— Ну уж нет! Снова через город я не пойду! И все же мне тут надо еще кое-что посмотреть и сделать. Иди, открывай ворота и начинай переносить горючее из вертолета Джаффы в мой тур-боплан, а я немного задержусь.

Майо подошла к пульту и, проделав несложные манипуляции, открыла ворота купола и побрела прочь из странного города. Как только Рик остался один, он пошел к стоящему в углу еще одному пульту управления.

Он минут пятнадцать изучал незнакомое устройство, то, одобрительно фыркая, то, почесывая затылок. Наконец он как будто разобрался и приступил к действиям. Для начала отобрал пару зеркальных дисков, положил один из них в выдвижной ящичек и, склонившись над ним, начал что-то нашептывать. Закончив это, он вынул диск и проделал то же самое с другим. После этого он подошел к пульту, который очень напоминал письменный стол, снял панель и поменял лежащие там диски на свои.

Затем он начал нажимать кнопки и переключать рычажки, что-то бормоча себе под нос. На все это ушло еще минут пятнадцать. Наконец он удовлетворенно потер руки и отошел от пульта.

Он направился к вещам, отобранным Штромом, и покопался в груде. Пару приборрв спрятал в карманы, а один сунул за пояс за спиной.

Теперь он готов был к отлету и решительным шагом направился к выходу из купола. Снаружи он огляделся и направился к вертолету Джаффы. Пока он возился с приборами в лаборатории, девушка успела выполнить порученную ей задачу только на четверть. Рик отыскал в запасах у Штрома канистру и стал помогать Майо.

Они работали молча и сосредоточенно, казалось, не замечая друг друга. Наконец турбоплан Рика был заправлен «под завязку» и они забрались в кабину. Рик запустил двигатели, и через минуту турбоплан взмыл в воздух.

Рик был погружен в управление, и поэтому не сразу заметил, что Майо тихо плачет.

— Что случилось? — обеспокоился он.

— Я подумала о Кире. Штром рассказал мне и о ней. Ты ведь знаешь, он был способен на такое… Хорошо все же, что ты сумел найти ее до того, как она… Она была такой юной и так хотела счастья для Марса…

— Да, она умерла, можно сказать, счастливой.

Несколько раз они встречались с патрульными вертолетами и те пытались преследовать, но полицейские машины не могли тягаться в скорости с машиной Рика. У Рика внезапно изменилось настроение, он впал в задумчивость, а когда Майо пыталась открыть рот, грубо ее обрывал. В конце концов, девушка прекратила всякие попытки разговорить его, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Вокруг ее рта образовались горькие складки. Рик включил передатчик и принялся вызывать Компанию. Оператор связи уставился на него с экрана, как на ожившего покойника, а через несколько минут появилось не менее удивленное лицо Сент-Джона. Из-за плеча председателя, как всегда, выглядывал его друг и соратник Эран Мак.

Увидев рядом с Риком Майо, оба лидера движения чуть не влезли в экран. Особенно суетился мистер Хью Сент-Джон. Рик мрачно наблюдал за царящей на дисплее сумятицей.

«А ведь парень совсем из-за нее помешался, — пришло Рику в голову. — Надо же, кровь чуть теплая, а туда же… Ландыш ты наш весенний!»

Сент-Джон вел себя так, как будто Ричарда Укхардта вовсе не существовало. Только после того, как Майо подробно рассказала ему о Штроме, о Полярных городах и о той роли, которая выпала на долю Рика во всех этих событиях, председатель Сент-Джон снизошел до того, что обратил свое высокое внимание на Рика.

— Очень рад вашему возвращению, — довольно неуклюже поприветствовал он.

— Простенько и со вкусом, — съязвил Рик. — Вы, как обычно, ведете себя в моем присутствии вполне раскованно.

— Да поймите же вы, — с досадой выпалил Сент-Джон. — Мы делали то, что в тот момент считали единственно правильным…

— Какая прелесть! — хмыкнул Рик. — Одно шевеление пальца — и все веселы, улыбаются, и все становится на свои места. И какая разница, как вы при этом обошлись с отдельным человеком, если на тот момент вам показалось, что вы действуете правильно. Главное ведь — поступить правильно, а? Только вот для кого правильно! Но это уже теоретический вопрос. — Заметив, что Сент-Джон пытается его перебить, Рик поднял руку и продолжил: — Только, ради бога, не надо опять склонять слово «Марс». Если опять затянете сказку про белого бычка, я просто набью вам морду, как только приземлюсь.

Сент-Джон, так и не произнеся ни слова, застыл с открытым ртом. А за его плечом ухмылялся и покачивал головой марсианин.

— Вот это, я понимаю, орел, — вмешался в разговор Эран Мак. — Сокол! Не успел еще и вернуться домой, а уже требует освободить верхний насест! Молодой и бойкий! Какая жалость, что рядом с тобой в кабине сидит Майо. Ты представляешь, насколько бы мы упростили себе жизнь, если бы расстреляли твою машину в воздухе прямо над посадочной полосой? Несколько выстрелов — и никаких проблем!

— А я и не сомневался! Это одна из основных причин, по которым я взял ее с собой. — При этих словах бубенцы в ухе марсианина звякнули, и Рик инстинктивно втянул голову в плечи. — Вместо того чтобы попусту трепать языком, вы бы лучше попросили мальчиков из полиции не мельтешить у меня перед носом, а то ведь так недолго и до беды. Я иду на посадку.

— Садитесь лучше на летном поле, — снова вмешался Сент-Джон, обретя дар речи. — Вы можете разбить машину и покалечить свою пассажирку, если попытаетесь сесть на территории Компании. А я пришлю за вами автомобиль.

— Автомобиль, и только? А почетный эскорт?

— Будет тебе и эскорт, к тому же вооруженный, — мрачно пообещал Сент-Джон.

— В данный момент я пришел с миром, — заметил Рик. — Но на вашем месте я бы уже сейчас задумался о том, с чем я уйду.

Сент-Джон молча кивнул, но все же одарил его ледяным взглядом. Экран погас. Майо откинулась на спинку сиденья и снова закрыла глаза. После непродолжительной паузы она сказала:

— Рик, я тебя люблю. Я готова идти за тобой повсюду, я готова помогать тебе во всем, за исключением одной-единственной вещи. Подумай об этом. Подумай, как следует и только после этого приступай к выполнению задуманного.

— А тебе не кажется, что последнее время я только этим и занимаюсь? Все думаю, думаю…

И больше они до самой посадки не обменялись ни словом. Рик направил машину на взлетное поле Компании, откуда совсем недавно спешно вылетал на вертолете, чтобы до конца разрушить планы Джаффы Штрома. Там их уже ждал красивый автомобиль и несколько джипов, набитых правительственными служащими. Как только Рик вступил на землю, они изъявили желание подвергнуть его вежливому обыску. Майо почему-то обыскивать не собирались. Рику пришлось снова выйти на связь с Сент-Джоном.

— Послушайте, любезный, — сказал Рик, — как только Сент-Джон появился на экране. — Я уже сказал, что прибыл с миром, желаю обсудить возникшие между нами трения. Но вы же не дурак и не думаете, что я не обезопасил себя на всякий случай. Когда мы расставались в последний раз, вы преподали мне хороший урок. Поверьте, я очень способный ученик и не повторяю дважды одну и ту же ошибку. Если не уберете своих сатрапов, то дело примет явно проигрышный для вас оборот.

Сент-Джон мрачно кивнул, и когда Рик отключил связь и снова вылез из кабины турбоплана, никто не пытался его обыскивать.

Рик и Майо уселись в автомобиль, и тот повез их к оставшимся зданиям административного комплекса Компании. Рик молчал и смотрел на древние башни Руха, которые вдалеке поднимались над вершиной утеса, когда-то стоявшего на самом берегу моря; его глаза при этом были холодны и бездонны. Чиновники правительства, в большинстве своем рыхлые, обрюзгшие мужчины, проводили Рика к гостевому корпусу, который Сент-Джон занял на время ремонта разрушенного Риком административного здания. Хозяин встретил всю процессию у дверей и сразу попросил эскорт удалиться. Чиновники запротестовали. Они пожирали Рика глазами не хуже марсиан из Валкиса, но причины здесь были совсем другие. Внешне эти люди пытались изобразить, что до глубины души возмущены кощунственным похищением такой святыни, как Обруч Власти, но на самом деле их беспокоило совсем другое. В действительности их больше волновала судьба нового правительства объединенного Марса, а еще точнее, их собственная судьба.

Но после недолгих препирательств они все же оставили Майо и Рика с Сент-Джоном и Эра-ном Маком.

Как только эти четверо очутились в кабинете председателя, Эран Мак занял свое излюбленное место на подоконнике, с неизменной сигаретой во рту. Он сидел, теребил в ухе бубенцы и сверлил Рика взглядом немигающих желтых ястребиных глаз. Сент-Джон первое, что сделал, это заключил Майо в объятия. Рик раздраженно отвернулся, не желая видеть их, пока они обменивались тихими фразами. За это время он устроился в большом мягком кресле и закурил. Совершенно неожиданно для самого себя он почувствовал себя таким же старым, как Марс, и, пожалуй, таким же изношенным.

Наконец Сент-Джон повернулся к Рику.

— Вы знаете, — начал он, — я не могу найти слов благодарности. И вот что удивительно: я признателен всем сердцем за то, что вы сделали для Марса и моих друзей. И в то же самое время я очень хотел бы, чтобы вас здесь не было. Я боюсь, очень боюсь того, что, быть может, мне придется сделать.

— Ну что ж, по крайней мере, вы честны. И на том спасибо.

— А какой мне смысл лукавить? — Сент-Джон уселся за стол, заваленный бумагами, вздохнул и широким жестом обвел кипы документов. — Формирование нового правительства — задача не из легких. Особенно, если учесть тот… гм… материал, которым мы здесь в данный момент располагаем. Мне за это время уже пришлось несколько раз побывать в Кахоре. А вот Мак, наверное, сбился с ног, курсируя между марсианской штаб-квартирой и нашим офисом. После недолгих раздумий я решил остаться здесь, так как именно здесь, в Рухе, рядом с Компанией, и находится средоточие всех проблем. Если я буду находиться тут постоянно, то и решать эти проблемы будет легче. Кроме того, не забывайте, Компания тоже требует хлопот, ее надо не только восстанавливать, но и переоборудовать. В первую очередь — автоматизировать, а для этого потребуются грамотные кадры. Прямо голова идет кругом! А как вспомнишь, что здесь натворил Штром, так вообще становится плохо!

Рик с напускным безразличием взглянул на Сент-Джона.

— Понятно… — кивнул Рик. — А ответьте на такой вопрос: вас уже признали межпланетные власти?

— Пока еще нет. Но я думаю, что в этом вопросе заминок не будет, если учесть еще и все обстоятельства, которые предшествовали нынешним событиям.

— Вы хотите сказать, учитывая все обстоятельства, кроме одного, — поправил председателя Рик, наставляя на него указательный палец.

Сент-Джон медленно поднял голову и посмотрел ему в глаза.

— Так вы именно за этим сюда и возвратились? Я вас правильно понял?

Рик чуть было не подпрыгнул.

— Святая наивность! — взревел он. — А как вы думаете, за чем еще можно было сюда тащиться? Полюбоваться на двух неразлучных дружков? И вообще, кто, в конце концов, заварил эту кашу? Кто из нас надрывался в проклятой шахте, получая зуботычины от инженеров и десятников? —Рик протянул вперед руки и продемонстрировал свежие рубцы и раны. — Скажите-ка на милость, это вас пришпиливали к стене в Тронном зале, как бабочку к листу? И разве вам Вейдах одел Обруч Власти, а не кому-нибудь другому? Но может, вы, воспользовавшись своим ораторским талантом, уговорили марсиан и землян выступить против Компании, чтобы пролитая в совместной борьбе кровь сделала их братьями? Или это вы, собственной персоной, заявились в воровской квартал, рискуя получить нож в спину? Ах, я забыл, вы, наверное, подняли в воздух корабль и обрушили его прямо на голову Джаффе Штрому. Так?

От его крика дрожали в окнах стекла, лицо излучало слепую ярость, жилы на лбу и висках вспухли и покраснели. Неожиданно Рик замолчал, вскочил с кресла и принялся бегать взад-вперед по комнате. Когда он заговорил снова, то из его горла от волнения вырывался уже хриплый шепот.

— Черт вас побери, Сент-Джон, вы понимаете, что я слишком много отдал этой борьбе? Кровь, пот, страх смерти — я в избытке испытал все это… А вот вы в это время сидели и мечтали… Мечтали, но не пошевелили и пальцем для осуществления мечты, своей же мечты… И если вы со своим марсианским сатрапом вообразили, что, стукнув меня по башке и всучив поганые пятьдесят тысяч, сможете от меня избавиться, то вы просто идиоты. Причем круглые!

Он гневно и громко рассмеялся и стал так, чтобы видеть лица обоих своих недоброжелателей.

— Так вот что я сейчас скажу. Майо вам уже вкратце рассказала, что из себя представляют Полярные города, но она не знала кое-каких нюансов. Вы, конечно, слышали, что Мыслители якобы формируют общественное мнение планеты.

Оба новоявленных правителя угрюмо кивнули.

— Так вот, я разобрался, как они это делают, — удовлетворенно кивнув в свою очередь, продолжил Рик. — Там стоят мощные телепатические усилители, которые могут внушить всем жителям планеты, как марсианам, так и переселенцам из других районов космоса, одну мысль, одно мнение. Но теперь, если со мной что-нибудь случится или если я того захочу, вся планета проникнется одной-единственной мыслью. Мыслью о том, что я — законный правитель Марса, а вы — преступники, которые замахнулись на власть, не имея на то никаких оснований. Причем замахнулись подло, похитив всеобщую святыню и покусившись на жизнь всеми любимого законного правителя. Дальнейшие события, надеюсь, не сложно предугадать?

Он выжидал, пока не получил утвердительный кивок от обоих собеседников.

— Надеюсь, после этого предупреждения даже в голову, отягощенную преступной наследственностью, не придут безрассудные мысли. Я понимаю, что такими действиями ставлю вас, так сказать, в зависимое положение и ограничиваю ваше поле для принятия решений. Но, уж извините, вы сами вынудили меня к этому своими «правильными» поступками.

Он победоносно оглядел своих недругов.

— Ну что, Сект-Джон, вы довольны полученным результатом? А вы, Мак?

Наступило тягостное молчание, во время которого Сент-Джон нервно грыз ногти, а Эран Мак оставался совершенно невозмутимым и загадочным, как сфинкс, продолжая сидеть на подоконнике и курить.

— Нет… но я полагаю…— неуверенно, дрожащим голосом начал Сент-Джон.

Но его оборвал Эран Мак, который спокойно возразил:

— Дело сейчас совершенно не в том, кто удовлетворен создавшейся ситуацией, а кто — нет. Давайте поставим вопрос так: «Что надо сделать, чтобы все стороны были максимально удовлетворены?»

Услышав эти слова, Рик усмехнулся.

— Майо, расскажи-ка, что мы обнаружили под Полярными колпаками, а заодно расскажи, как со всем этим намеревался поступить Штром. Он ведь посвящал тебя в свои планы, не так ли?

Майо покорно рассказала все своим бывшим наставникам, но при этом она, как и марсианин, не спускала глаз с Рика.

Рик дал всем присутствующим достаточно времени, чтобы обдумать эту информацию. Обоим правителям Марса очень не понравилась мысль о том, что где-то, не так уж и далеко, собран арсенал мощных орудий разрушения. Настолько не понравилась, что даже вызвала дрожь. Сент-Джон протянул было руку к кнопке включения системы связи, но тут заговорил Рик, и председатель изменил свое решение.

— Не стоит предпринимать поспешных шагов, — предупредил Рик. — И вообще, я бы на вашем месте не стал бы так безгранично доверять марсианам. — Он криво усмехнулся. — Конечно, очень неплохо, когда в твоем распоряжении имеется такая сила, но я, например, пока не испытываю соблазна пустить ее в ход. К тому же в Полярных городах находится гарантия моей независимости, поэтому подступы к ним закрыты телепатическими усилителями, которые не просто отговаривают путников соваться туда, а внушают непреодолимый ужас.

— Я бы хотел напомнить, что вы здесь пока еще пленник, — поспешил вставить свое слово Эран Мак.

— Пускай даже и так, — согласился Рик. — Но я уже был пленником на «Мэри Эллен Доу», да и не только там. Человек, пройдя через определенные испытания, начинает ко многому относиться более равнодушно. Я уже сказал, что мне оружие не нужно. И даже подробно объяснил почему.

Говоря это, он тихо подошел к Майо сзади, и вдруг резким движением схватил ее за горло, а свободной рукой вынул из ее кармана трубку, которую та старательно прятала от его глаз. Затем он отпустил девушку, сделал несколько шагов назад и навел трубку на ближайшее кресло. Тонкий розовый язычок вырвался из ствола, и кресло исчезло, оставив только горстку пыли.

— Эта хрупкая штучка называется «дезинтегратор», — поучительным тоном сказал Рик. — А вот теперь настало время включить вашу систему связи. Причем подключить ее ко всепланетной сети и рассказать во всеуслышание правду о том, что произошло в ночь освобождения Марса. Вам все понятно? Если все, то действуйте!

Майо, уставившись на Рика неподвижными глазами, медленно встала.

— Вы отдаете себе отчет в том, что делаете и к чему это может привести? — медленно, как бы подчеркивая каждое слово, спросил Сент-Джон.

— А вы что, считаете меня за идиота? — усмехнулся Рик. — Произойдет очень простая вещь: крылышки новых правителей планеты окажутся подрезанными настолько, что летать уже не смогут. Ну, господа хорошие, начали!

— Погодите немного, давайте не будем спешить в принятии важных решений, — предложил Сент-Джон. — В борьбе всем людям свойственно выбирать те методы, которые принесут скорейшую победу. Вы, конечно, вправе иметь собственное мнение, но мы с Маком считаем, что вели себя достаточно честно по отношению к вам. Вспомните хотя бы про те пятьдесят тысяч, которые лежат на вашем счету. Я уже не говорю о том, что мы без труда могли бы лишить вас жизни.

— Во-первых, лишив меня тогда жизни, вы бы похоронили не только собственную мечту, но и, скорее всего, самих себя, — резонно возразил Рик. — Во-вторых, на моем счету нет ни гроша: все эти деньги мне пришлось уплатить за ключ от наручников, которыми я был прикован к койке на «Мэри Эллен Доу».

Эран Мак присвистнул.

— Выходит, все это для вас не просто приключение с сундучком сокровищ в финале? — он оживился настолько, что даже слез с подоконника. — Тогда что же вам хотелось бы получить вместо Марса?

— А у вас есть в запасе что-то равноценное? — с нескрываемым изумлением поинтересовался Рик. — И я не понимаю: вы что, все еще считает меня пленником, даже зная, какая у меня страховка? И все еще наивно верите, что владеете Марсом? Неужели вы так и не поняли, что мне достаточно только захотеть, и в следующую секунду вы окажетесь в положении худшем, чем я после побега с «Мэри Эллен Доу»?

Сейчас Эран Мак и Майо стояли плечом к плечу и широко раскрытыми глазами смотрели на Рика. Тот стоял, сдвинув брови, зло, сжимая челюсти, но все же пряча глаза от собеседников. Честно говоря, он просто боялся сейчас взглянуть в лицо Майо.

Сент-Джон тяжело вздохнул и медленно, неуклюже, словно в одно мгновение состарился на сто лет, потянулся к выключателю системы связи.

— Минуточку! — неожиданно воскликнул Рик. Все трое замерли и недоверчиво посмотрели на капризного хозяина планеты.

— Вот что я хочу вам сказать… Вчера я был в городе Каэр Эбра… Там умерла одна замечательная девушка. Ее звали Кира… Она улыбалась, когда угасала. Перед смертью она сказала, что обязательно оживет вновь… оживет уже на новой, возрожденной планете и обязательно вспомнит, что это она помогла сотворить новый Марс. Помогла мне сделать это! А ведь, что ни говорите, это именно я и создал новый Марс! Именно я собрал разлетевшиеся осколки и пылинки и из всего этого слепил новый, единый мир! Это сделал именно я, и никто не сможет отнять этого у меня! Вы над этой задачей бились несколько лет, но только сломали зубы. Никто, кроме меня, не смог этого добиться!

Рик замолчал и устало провел по лицу рукой, как бы стирая с него усталость и прошлые тревоги.

— Я не знаю, почему я так упрямо стремился к этой цели. Мне не ведомо также, оживет ли Кира. А если да, то вспомнит ли обо мне, когда столкнется с возрожденным Марсом. Но если это все же произойдет… Майо, подойди сюда.

Девушка приблизилась к нему, в ее глазах загорелся свет надежды.

— Послушай, Майо… А ведь пророчество именно это и имело в виду! Оно ведь говорит о том, что моя тень останется над Марсом навсегда. Потому что именно я воссоздал его, и сделал это собственными руками! А теперь моя тень будет висеть еще и над первыми правителями созданного мной мира. Она заставит их действовать не ради своих шкурных интересов, а ради планеты. Ведь, как я уже слышал от кого-то, люди со временем или под нажимом обстоятельств могут измениться. Я в последние дни очень много об этом думал, Майо. Я вполне бы мог стать властелином мира или, по крайней мере, попытаться это сделать, черт побери! Взять и выдоить эту планету досуха, до последней капли. Но… ведь на свете остались еще и другие миры, а я пока молод и полон сил. Я… — Он прижал к себе девушку. — Но послушай, Майо, разве все это имеет значение? Лучше уж обладать тобою, чем Марсом, так мне кажется, — усмехнулся он. — Я тебе уже говорил как-то раз, что ты — словно моя составная часть, а если тебя не будет со мной, то и все остальное потеряет смысл. И вот что я бы хотел еще сказать. Все, что я делал на Марсе, я делал с мыслью о тебе. Именно ты была тем стимулом, который руководил моими поступками. Мысль о тебе не покидала меня в самые тяжелые моменты жизни.

— Я всегда знала, что у тебя хорошая и добрая душа… — прошептала девушка, — тебе только надо было ее найти…

Рик приблизил свои губы к ее соблазнительным губам.

— Бог с ней, с моей душой. Я нашел главную драгоценность — тебя.

Он крепко прижал девушку к себе, и их губы соединились. Сент-Джон и Эран Мак деликатно отвернулись, не желая им мешать.

— Есть много других миров… — бормотал Рик. — В жизни всегда остается еще что-то неизведанное. Нас ждут Пояс Астероидов или, например, Юпитер. К тому же корабли с каждым годом все сложнее и мощнее. Всегда будет потребность в первопроходцах. Перед нами уйма путей и уйма развилок… Если ты, конечно, не захочешь остаться здесь… но уже без меня…

Однако девушка не дала ему закончить и нежно прикрыла его рот своей маленькой рукой. Рик высвободился и засмеялся.

— Я, наверное, ненормальный. Вот я сейчас смотрю на Сент-Джона, сидящего за столом с ворохом бумаг, и прямо-таки вижу, как у него пухнет голова от всей этой политики, коррупции, партийной борьбы. Ну, сама посмотри, у него уже мешки под глазами от бесконечных забот. Кстати говоря, в эти дни я думали об этом. Почетно прокладывать первый след, а вот строить дорогу по свежепроторенной просеке — это нудная, тяжелая и очень скромная работа, поэтому пусть ей занимается кто-нибудь другой, а не я. Я просто оставлю за собой роль арбитра.

Он шагнул вперед, продолжая обнимать Майо одной рукой.

— Ну ладно, ребята, расхлебывайте сами эту невкусную похлебку. Но не думайте, что вы уже освободились от шантажа. Вы мне задолжали самый хороший корабль, сделанный по последнему слову техники, с соответствующей командой, конечно, а также эксклюзивные права на торговлю в районе Пояса. Ну и, конечно, небольшую сумму на первое время: под словом «небольшая» я подразумеваю цифру раза в четыре выше той, что вы мне щедро выделили в первый раз. Думаю, вы согласитесь, что я предлагаю вам чудесную планету по бросовой цене. И вот еще что…

Рик вдруг покраснел и понизил голос:

— Это на тот случай, если Кира и вправду вернется… Пусть будет этот мир хорошим и добрым. Вы уж тут постарайтесь без меня, ладно? Очень хочется, чтобы ей было приятно вспоминать обо мне и видеть, что моя тень, нависшая над Марсом, приносит ему только удачу.

И вдруг он задорно улыбнулся.

— Итак, включайте оповещение и расскажите всем о моей невиновности. Мы с Майо собираемся напоследок побродить по нашей планете и не хотим, чтобы нам кто-то помешал. А после займитесь кораблем. Как я понимаю, после нашего отлета вы вздохнете с облегчением. Не сомневаюсь, что вы, сравнивая меня с собой, ждете в любую минуту какого-нибудь подвоха. И как бы я ни убеждал вас в обратном, вы до конца все равно не поверите.

Он, не снимая своей руки с плеч Майо, направился вместе с ней к двери, но у самого выхода остановился и обернулся.

— Надеюсь, я могу воспользоваться напоследок машиной, которая привезла нас сюда? — поинтересовался он. — Но уже без вооруженного эскорта, — добавил он, улыбаясь.

Сент-Джон, который уже усаживался за стол и включал всеобщую связь, только кивнул.

Весь оставшийся день до начала сумерек Рик и Майо бродили по древнему Руху. Прошла всего неделя с того момента, как рухнула «Земная горнорудная компания», а город было уже не узнать. Он словно воспрянул ото сна. Улицы стали чище, дома начали ремонтироваться, на лицах прохожих заиграли улыбки, и от этого в городе стало теплее и светлее.

Рик с Майо подошли к королевскому замку. Его тоже уже восстанавливали: там должно было расположиться городское правительство. Они постояли у стен замка, с грустью и дрожью вспоминая ту страшную ночь, когда Рик висел распятый на стене Тронного зала. Вспомнили они и верного, отважного Бейдаха.

Прохожие, которые попадались им на пути, смотрели на Рика как на ожившего мертвеца, и это щекотало его самолюбие. Ему вдруг очень понравилось быть знаменитостью. Они с Майо зашли в небольшой кабачок, и Рик милостиво разрешил хозяину бесплатно угостить его и выпивкой, и закуской. Сидя в кабачке, Рик вспомнил вдруг про Тексуса и подумал, что перед отлетом с Марса надо обязательно найти приятеля и попрощаться.

Когда дневное светило спустилось к самому горизонту, они направились к тому месту, где оставили машину. Они решили провести эту ночь в тех самых апартаментах, где Майо еще недавно была пленницей. Рик не сомневался, что это будет их последняя ночь на Марсе, по крайней мере, до возвращения сюда: Сент-Джон, конечно же, сделает все возможное, чтобы как можно скорее выпроводить его.

Но Рик ошибся: хлопоты с приобретением корабля для него заняли много времени. Оба новоиспеченных правителя из кожи вон лезли, чтобы ускорить все формальности, но постоянно сталкивались с какими-то трудностями. Главной трудностью было то, что на Марсе не только не оказалось свободного корабля, оборудованного по последнему слову техники, но даже и самого заурядного. Оставались два варианта: связаться с Землей, купить там корабль и перегнать его сюда, или просто купить корабль на Земле и отправить туда Рика и Майо. Посоветовавшись с Риком, Сент-Джон остановился на втором варианте.

Рик выбрал по каталогу то, что он счел самым подходящим: не очень большой экспедиционный корабль, который был предназначен не столько для перевозки грузов, сколько для освоения еще не изведанных просторов. Корабль обладал большой скоростью, длительной автономностью полета и требовал сравнительно малочисленную команду. Покончив с предварительными договоренностями, Сент-Джон облегченно вздохнул и, не откладывая в долгий ящик, приступил к оформлению сделки. Как и предполагал Рик, ему не терпелось избавиться от возможного конкурента.

А Рик с Майо, предоставив Сент-Джону заниматься покупкой, решили посвятить день прощанию с Нью-Тауном. В Нью-Тауне тоже с первого взгляда чувствовались перемены. А главное, здесь часто встречались марсиане, которые до этого старались избегать мест компактного проживания пришельцев. Теперь, после объявления о невиновности Рика, пролитая совместно кровь снова взывала к братству между двумя расами.

К концу дня Рик, несмотря на то, что его повсюду сопровождала Майо, отправился на улицу Тридцати трех удовольствий. Совсем недавно именно с этой улицы он начал свое знакомство с Марсом. К тому же он не оставил идею найти Тексуса и попрощаться с ним, а где, как не здесь, следовало начинать эти поиски?

Майо, которая знала о подобных кварталах только понаслышке, смотрела во все глаза. Рик довольно быстро отыскал заведение под названием «Ущелье грез», где он впервые встретился с Тексусом. Как только они перешагнули порог, в глазах защипало от едкого дыма дешевых сигарет, а по ушам ударила смесь того, что здесь называют музыкой, и пьяных выкриков и разговоров. На маленькой круглой сцене уже занимались акробатической гимнастикой с шестом две девицы, происхождение которых не смог бы определить даже Рик.

Рик, работая локтями, проложил себе дорогу к стойке бара; Майо шла следом, испуганно вцепившись в его ремень. За стойкой бара стоял огромный парень, чуть-чуть пониже Рика ростом, но раза в полтора превосходивший его по ширине. На бармене была желтая рубашка, которая потеряла свою яркость и покрылась камуфляжными пятнами. Рик заказал себе знаменитого «Марсианского буйвола», а для Майо допросил чего-нибудь прохладительного. Когда бармен выполнил заказ, Рик обратился к нему:

— Послушай, мистер, я встречал здесь одного жизнерадостного парня, которого все называли Тексус. Ты не знаешь, как его найти?

Бармен осмотрел Рика с ног до головы — это был, пожалуй, первый человек, который не вы-ратащил глаза от изумления. Он пожевал нижнюю губу и заявил:

— Я помню этого весельчака, но не сказал бы, что он из числа наших завсегдатаев. Он появляется у нас, когда ему улыбается удача и в карманах позвякивает. В остальные дни он предпочитает заведение попроще, например, «Скит самаритянина». Там, если не найдете его самого, то узнаете о нем много интересного.

— Исключительно благодарен вам за столь исчерпывающие сведения, — кивнул Рик. — А не будете ли вы так добры и не расскажете ли мне, где найти этот «Скит»?

Бармен еще раз внимательно посмотрел на Рика, потом на его подругу, удовлетворенно кивнул и подробно описал, как проще добраться до «Самаритянина». Рик поблагодарил, кинул на стойку монету, оставил свой стакан, из которого сделал единственный глоток, кивком предложил Майо следовать за ним и направился к выходу. Майо, которая за это время только и успела, что осторожно понюхать предложенный ей напиток, с радостью рассталась с бокалом и поспешила за Риком.

Оказавшись на улице, девушка потрясла головой и удивленно сказала:

— И как это люди умудряются провести в такой атмосфере более получаса?

Рик фыркнул и ответил:

— Когда у меня бывало подходящее настроение, я не вылезал из таких «скитов» целую неделю.

Майо ничего не ответила, а только посмотрела на него с недоверием.

Очевидно, у бармена было свое, несколько своеобразное, видение города, потому что, выполнив все его инструкции, наши путешественники оказались на самой окраине города, за которой начиналась высохшее море. Рик почесал в затылке, закурил и решил обратиться за разъяснениями к кому-нибудь из прохожих.

Первым встречным оказался худой, знававший лучшие времена мужчина, который, очевидно в целях гигиены, окружил себя непробиваемым облаком спиртных паров. Он внимательно выслушал Рика, после чего два раза икнул, почесал за ухом и предложил:

— Зачем тебе эта вонючая дыра, до которой топать еще не менее получаса? Туда нельзя даже

войти, не испачкав ботинок. Вот там, за углом, вполне приличный ресторан по доступным населению ценам. Рекомендую.

— Ты знаешь, у меня странная ностальгия именно по тому месту, — не купился на столь заманчивую рекомендацию Рик. — Может, вы будете так любезны и укажете туда дорогу: мы случайно заблудились и попали в незнакомую часть города.

Прохожий, к которому не обращались вежливо уже лет десять, а то и больше, растаял и начал подробно, но очень путано и сбивчиво описывать дорогу. Рик уловил начало и решил для выяснения оставшейся части пути обратиться потом еще к кому-нибудь. Следующий человек, которому они адресовали свой вопрос, мало чем отличался от первого, а его описание было не менее бестолковым.

Поиски проклятого «скита» заняли у нашей пары около двух часов, но все-таки увенчались успехом.

«Скит самаритянина» оказался совсем маленьким погребком, даже без вывески: название было нацарапано обломком кирпича на почерневшей от пыли и грязи двери. Рик толкнул дверь и, забыв про галантность, первым вошел в увеселительное заведение. Зал представлял из себя подвальную комнатку с голыми кирпичными стенами, которая, наверное, раньше служила если не камерой пыток в местной кутузке, то уж точно карцером. Стойки здесь не было, а только стояло около полудюжины столов, вдоль которых были расставлены скамьи. Хозяин заведения ходил между столами и сам собирал и выполнял заказы, требуя стопроцентной предоплаты. Эстрады здесь тоже не было, зато на од-. ном из столов танцевала девица, соотечественница той, у которой Рик впервые на Марсе нашел пристанище. Правда, у этой меховой покров был изъеден то ли молью, то ли другим паразитом, хотя не исключено, что проплешины были специально выбриты по каким-нибудь непонятным причинам. Мужчины за ближайшими столами распевали разухабистую песню, хлопали в такт руками и притопывали.

Рик и Майо выбрали пустой стол в углу. Хозяин, заметив необычных клиентов, у которых явно водились деньги, сразу поспешил к ним. Когда он с улыбкой, которая скорее напомина-,ла оскал венерианского птеродактиля, завис над столом, Рик бросил на стол монету:

— Мне сказали, что у тебя тут часто бывает парень по имени Тексус. Я бы очень хотел с ним встретиться.

Хозяин с ног до головы осмотрел сначала Рика, потом Майо и, очевидно, не найдя ничего подозрительного, сказал:

— Вы немного опоздали. Он сегодня уже заходил, но ушел, когда кончились деньги. Можете подождать, если он разживется монеткой-другой, то обязательно вернется.

Они просидели в подвальчике около часа, когда дверь вдруг распахнулась от сильного пинка и в проеме показался Тексус собственной персоной. Он на секунду задержался в дверях и сразу же направился к одной из шумных компаний. Когда он поравнялся со столом Рика, тот его окликнул. Тексус остановился, непонимающе посмотрел на Рика, потом упер руки в бока и объявил на весь погребок:

— Вот это да! Вы только посмотрите, кого я вижу! Да это же Рик! А я, черт побери, уж думал, что больше никогда тебя не увижу! Мне сказали, что ты сорвал большой куш и теперь тебя разыскивает вся местная полиция.

— Это все слухи, — засмеялся Рик. — Меня уже два дня, как оправдали. Так что подсаживайся к нам и давай выпьем за это.

К ним тут же подскочил услужливый хозяин. Рик высыпал на стол горсть денег и велел принести всего самого лучшего. Пока хозяин бегал выполнять заказ, Рик спросил:

— Ну, со мной, вроде, все прояснилось: честное имя восстановлено и на днях я отбываю на Землю. А как дела у тебя?

— Даже не знаю, что и сказать, — пожал плечами Тек. — Перебиваюсь случайными заработками. Последнее время корабли не очень жалуют нашу планету, поэтому шансов наняться почти нет. И здесь работу найти трудно. Может, конечно, этот самый Сент-Джон выполнит хотя бы часть того, что наобещал, тогда появится и надежда.

— Слушай! — воскликнул Рик, ударив кулаком по столу так, что даже подпрыгнули пустые стаканы. — Я ведь хорошо знаю Сент-Джона. Давай я поговорю с ним, чтобы он нашел тебе какое-нибудь занятие. Он ведь это может, правда, Майо?

Майо, которая сидела молча, стараясь не вмешиваться в разговор двух друзей, только неопределенно качнула головой.

— Давай так, и договоримся! — продолжил Рик с энтузиазмом. — Заходи завтра с утра к нам, а я потолкую с Сент-Джоном. Пусть только попробует мне отказать!

Этот вечер Рик и Тексус провели не так бурно, как в первую свою встречу, но все же остались довольны, что нашли друг друга.

На следующее утро Рик проснулся с головной болью, хотя на этот раз он прекрасно помнил и начало, и конец проведенного с другом вечера. Он принял холодный душ, который здесь, на Марсе, считался большой роскошью, выпил пива и направился к Сент-Джону.

Сент-Джон встретил его в своем кабинете довольно приветливо, но при этом не забывал подчеркивать свою занятость и незаменимость.

— Очень хорошо, что вы решили ко мне зайти, — начал он, как только Рик переступил порог. — Я уже собирался звать вас. Я только что получил с Земли подтверждение о покупке корабля. Сейчас передам все документы. И я забронировал вам с Майо места на отбывающем сегодня на Землю транспорте. Как видите, я выполнил все обещания!

— С некоторых пор у меня нет сомнений в вашей порядочности, — не удержался от того, чтобы не съязвить, Рик. — Но у меня к вам еще одна просьба.

Услышав слово «просьба», Хью Сент-Джон сразу посерьезнел:

— Что за просьба? Мне кажется, я и так уже очень много для вас сделал.

— Не пугайся, — махнул рукой Рик. — Я имею в виду сущий пустяк. У меня здесь есть друг, такой же, как и я, списанный с корабля космолетчик. Он ищет себе работенку. Я подумал, что, может быть, ты сумеешь чем-нибудь помочь.

Услышав о такой мелочи, которая все же подчеркивала его значимость, Сент-Джон расплылся в улыбке.

— Если это такой же энергичный мужчина, как и вы, то у меня, пожалуй, уже готово для него предложение. Если он согласится, то может занять место начальника полиции. Конечно, работы будет по горло, сами понимаете, нам нужно навести порядок, и если он справится, то все будет великолепно.

Когда довольный Рик вернулся, держа в руках приказ о назначении Тексуса начальником полиции Марса, в свои апартаменты, то Тексус уже ждал его там. Они горячо поприветствовали друг друга, как будто не виделись целый месяц, после чего Рик сообщил Теку о его новом назначении. Тека, похоже, это в восторг не привело, но отказываться он не стал: на безрыбье и рак рыба. После этого Рик сообщил Майо о том, что сегодня вечером они вылетают на Землю, и та засуетилась, сообщив, что ей надо срочно собраться, а первое, что надо сделать, так это попрощаться с Сент-Джоном. Когда она ушла, молодые люди расселись в креслах, закурили, и Рик сказал:

— Сент-Джон — скользкий тип, и я ему не очень-то доверяю, поэтому я хочу открыть тебе тайну Полярных городов. Зная эту тайну, ты всегда сможешь поставить его на место.

Тексус внимательно выслушал друга, кивнул и сказал:

— Да, владея такой информацией, — держать Сент-Джона в узде не представляет особого труда. Главное, чтобы он не сумел уничтожить этот сдерживающий центр.

— Он вряд ли сумеет это сделать, — возразил Рик. — Для этого, пожалуй, слишком слаб даже Эран Мак. Но тебе надо проследить, чтобы не появился второй Джаффа Штром, который сможет прибрать к рукам эти города, и тогда справиться с ним будет очень трудно.

Когда вернулась Майо, друзья уже сидели перед наполненными стаканами, собираясь выпить за успешное возвращение Рика на Землю. Настроение у обоих было очень хорошее.

До посадки на корабль оставалось еще часа два, когда в дверь апартаментов кто-то робко постучался. Рик открыл дверь и не поверил своим глазам: на пороге стояла Жани. Он даже не сразу ее узнал: на девушке не было ни брюк, ни безрукавки, ни тем более бластеров; сегодня на ней был очень элегантный женский костюм, а на голове — пышная прическа.

— Здравствуй, — улыбнулась девушка. — Я прослышала, что все твои проблемы благополучно закончились, и ты собираешься на днях отбыть на Землю, вот и решила зайти попрощаться.

— И правильно сделала, — обрадовался Рик. — Надо же, ты проделала такой путь, чтобы только сказать «до свидания».

Девушка искренне рассмеялась, и сквозь слой косметики и новую прическу сразу же проглянула та Жани, которая так помогла Рику в каньоне.

— Ну, допустим, что я все это узнала, когда была уже в Рухе: тут появился один очень обворожительный мужчина. А уж раз я оказалась здесь, то решила, что тебя надо навестить обязательно. И еще хотела поблагодарить тебя за то, что ты все-таки успел найти Киру. Бедная девочка! Я так надеялась, что с ней все обойдется!

Услышав про Киру, Рик помрачнел.

— В том, что с ней случилось, есть и моя доля вины, — сказал он. — Надо было предвидеть, что Штром способен на все. Зря я впутал ее в эту историю.

— Не надо так убиваться, — покачала головой Жани. — Как мне рассказывала Кира, она сама настояла, чтобы ты взял ее в помощницы. И была этим очень горда.

Девушка взглянула в сторону Майо и добавила:

— А это, наверное, и есть та Майо, которую вы с Кирой так хотели освободить?

Майо смущенно улыбнулась и кивнула. Рик вспомнил о присутствии своего друга и повернулся к Теку:

— Тек, познакомься с Жани, это очень замечательная девушка, которая мне в свое время очень помогла, можно сказать, спасла от смерти. Вы с ней остаетесь здесь, и ты уж будь добр, помоги ей, если это потребуется. — Он снова повернулся к Жани. — А ты не стесняйся и обращайся к Теку. Думаю, такое знакомство тебе не помешает — с сегодняшнего дня он начальник полиции Марса.

Жани присвистнула.

— А может, мне лучше держаться подальше от него, так, на всякий случай?

— Брось, — махнул рукой Рик, — Тек отличный парень и сам многое повидал и испытал в жизни. К тому же, имея такое знакомство, тебе легче будет сдерживать страсти своих новых дружков.

— Может, ты и прав, — согласилась Жани, — и если припечет, то я обязательно обращусь к нему.

Но тут в разговор вмешалась Майо:

— Рик, нам, пожалуй, пора уже отправляться в космопорт.

Они еще раз выпили все вместе за благополучное путешествие.

Жани и Тек подождали, пока за Риком и Майо закроется люк большого транспортного корабля «Звездный жеребец», и помахали на прощанье.

— Жаль, что он улетает, — сказал Тексус, повернувшись к Жани. — Здесь бы он тоже пригодился.

Жани улыбнулась и пожала плечами:

— Как знать, может быть, он нужнее где-то в другом месте. Он все время говорил о развилках судьбы, возможно, опять выбрал ту, которая молила его о помощи.

— Возможно, ты и права, — согласился Тек. — Но все равно, нам бы он тоже пригодился.

И они пошли к выходу из космопорта.

Эпилог

Рик открыл глаза и какое-то время соображал, где он находится. Наконец вспомнил, что несколько часов назад покинул Марс на транспортном корабле, направляющемся на Землю. Он достал сигарету и, не вылезая из гамака, закурил. Он старался, чтобы новое колечко, уносимое воздухом изо рта, успело проскочить внутри предыдущего. Иногда это получалось. И вдруг ему в голову пришло, что именно так и начались его марсианские приключения. С того момента прошло всего-то около марсианского месяца, а как давно, кажется, все это было. Но теперь он летит уже не членом экипажа космического корабля, а просто пассажиром в комфортабельной каюте, а с ним вместе летит Майо.

Он повернул голову и увидел, как в соседнем гамаке все еще крепко спит Майо: пассажирам перед стартом давали снотворные таблетки, чтобы люди не мешали во время взлета и не испытывали неприятных ощущений, которые сопровождают выход корабля в космическое пространство. Судя по всему, Марс уже остался далеко позади.

Рик выбрался из гамака, чтобы пройтись по кораблю. У него пересохло в горле, и он решил найти камбуз. Рик вышел в коридор, несколько секунд постоял, прикидывая, в какой стороне должен быть камбуз на этой посудине и, наконец, пошел направо.

Миновав два коридора, он по запаху понял, что идет по верному пути. Когда до камбуза оставалось не более пяти метров, из него выскочил проворный мальчонка в форме стюарда. Рику сразу показалось что-то очень знакомое в этой фигуре. Конечно, все стюарды на кораблях очень похожи друг на друга… Но тут его словно ударило током.

— Янки! — окликнул Рик.

Мальчик застыл на месте, медленно повернул голову в сторону Рика, и на его лице отобразилась целая гамма чувств: он не знал, радоваться ему встрече или нет. Тогда, в Джеккаре, он ловко ускользнул от этого верзилы, но теперь спрятаться было негде.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Рик. — Я думал, ты давно уже летаешь на собственном звездолете.

Мальчик, очевидно, решил, что ему пока нечего опасаться, и осмелел:

— Все не так просто, — пояснил он. — Во-первых, с Марса за здорово живешь не выберешься. Я проторчал в Рухе около недели, пока не встретил капитана «Звездного жеребца». Он, правда, согласился взять меня с собой на Землю, но при этом содрал две тысячи и потребовал, чтобы я в полете выполнял обязанности стюарда. Да и на Земле все будет не так, как хотелось бы, — вздохнул мальчик.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Рик.

— Видите ли, на Земле хороший корабль на мои деньги не купить. Их хватит только на старую лохань. К тому же, мне никто не разрешит стать ее капитаном — у меня ведь еще ни стажа, ни образования. Придется капитана нанимать, а на старую калошу польстится только какой-нибудь горький пьяница.

— Ну, — присвистнул Рик, — аргументы у тебя железные. — Значит, решил молодые годы посветить бродяжничеству в космосе?

— Так ведь не идти же мне курьером в какую-нибудь контору, чтобы несколько лет терпеть пинки и подзатыльники в надежде получить место клерка, чтобы потом изо дня в день насиживать геморрой! От такой жизни помрешь с тоски, не доживя до пенсионного возраста.

— А ты рассудительный малый! — покачал головой Рик. — Тогда у меня к тебе есть предложение. Я, конечно, с тобой тогда рассчитался, как мы и условились, но все равно чувствую себя обязанным. Поэтому слушай. Меня на земле ждет небольшой корабль, сделанный по последнему слову техники и предназначенный для полетов в самые дальние уголки. Оставь свои денежки в банке, и пусть сумма растет вместе с тобой. А сам иди ко мне юнгой. Пока твои денежки дорастут до суммы, которой хватит на хороший корабль, ты уже получишь сертификат капитана и наживешь достаточно опыта. Но учти, летать со мной — это вовсе не то же самое, что отсыпаться на борту транспорта. Нас ждут новые миры и великие приключения! Глаза мальчишки загорелись.

— Это правда? Вы не смеетесь надо мной?

— Сущая правда, — улыбнулся Рик, потрепав стюарда по голове. — При первой нашей встрече я не шутил, потому что у меня болела голова, а сейчас я не могу шутить, потому что у меня от жажды слиплись все кишки. Так что дай мне глоток хорошего прохладного пойла и считай, что сделка заключена.

Ничего не ответив, мальчишка опрометью бросился на камбуз и через пару секунд появился с запотевшей кружкой.

— Отлично! — сказал Рик, забирая заказ. — Вот мы и поставили печать на наш договор.

Когда Рик вернулся в свою каюту, Майо уже шевелилась в гамаке.

— Вставай, соня, — засмеялся он, — так ты — проспишь все на свете.

— Где ты был? — сладко потягиваясь, спросила Майо.

— Ты же знаешь, у меня теперь много забот. Пришлось с утра заниматься набором команды, — сделав важную мину, развел руками Рик.

Майо засмеялась своим звонким смехом.

— Ты не успел проснуться и сразу же нашел себе звездного капитана!

— Представь себе, так оно и есть. Он, правда, еще совсем зеленый, но начало положено, и скоро у нас на борту будет настоящий звездный волк.

Девушка вдруг надула губки.

— Мы еще не долетели до Земли, а ты уже ради своих дел бросаешь меня одну!

— Вовсе нет, — обиделся Рик. — Я же тебе сказал, что ты — это часть меня, поэтому мы всегда находимся вместе, даже если наши тела и разнесены в пространстве. Вспомни, ведь с того момента, как мы познакомились на Марсе, я все время находился где-то рядом, хотя, может быть, это и выглядело несколько иначе.

И тут его взгляд упал на стол, который стоял посреди каюты. На темной поверхности белым пятном выделялся толстый конверт. У Рика сразу родились неприятные ассоциации: сначала стюард, потом этот конверт. Он поспешно схватил и раскрыл его. Из конверта выпала записка, которая, сделав плавный круг в воздухе, опустилась к ногам Рика. Он поднял ее и прочел: «Глубокоуважаемый Ричард! Мы подумали, что Вы действительно сделали очень много для Марса, а значит, и для нас. Нас очень тронуло то благородство, с которым Вы прислушались к нашим разумным доводами о дальнейшей судьбе планеты. И нам захоте— лось сделать для Вас что-нибудь приятное. Одно время вы добывали в рудниках фаллонит, и Компания явно многое Вам задолжала. Мы собрали фаллонит, который остался после Штрома, и погрузили его на Ваш, корабль. Документы о том, что вы являетесь владельцем груза, прилагаются. После закрытия Компании цена на фаллонит резко поднялась, поэтому у Вас не возникнет проблем с его продажей. Если хотите, то можете рассматривать это как наш свадебный подарок.

С глубоким уважением,X. Сент-Джон и М. Эран.

Рик прочитал записку и рассмеялся.

— А все-таки твои друзья чувствуют себя виноватыми перед нами, — сказал он Майо. — Они ведь просто воспользовались плодами нашего труда. Дай бог, чтобы это пошло на пользу Марсу.

— Ты так и не сумел оценить их по-настоящему, — вздохнула Майо. — А зря, они с самого начала верили в тебя, только не знали, как ты распорядишься тем, что получишь.

— Ладно, хватит о них, — оборвал ее Рик. — Нас ждут новые планеты и новые дела. Марс мы оставили на их совести, а года через два вернемся туда и проверим, насколько они оправдали наши надежды.

Больше они до конца своего путешествия старались о Марсе не говорить.

Спустя две недели после этого разговора с Земли стартовал звездный корабль под названием «Кира». Корабль должен был сделать остановку на Плутоне, пополнить там свои запасы, а потом отправиться дальше в попытке достичь новой галактики.

Ученые отнеслись к этой экспедиции очень скептически, но владелец корабля и его жена были уверены, что дело, за которое они взялись, им по плечу.

 

Приложения к роману «Марс пробуждается»

О фантастике и о себе

Два писателя, живущие и работающие вместе, неизбежно влияют на работу друг друга, даже если и не сотрудничают. Писательство — дело сугубо личное и одиночное; вы делаете это единственным известным вам способом. Но если вам постоянно показывают другой способ, часть его волей-неволей усваивается.

Эд (речь идет об Эдмонде Гамильтоне. — Прим. ред.) всегда знал последнюю строку своего рассказа, даже еще не написав первую, и каждая строчка, над которой он работал, была нацелена прямо в эту мишень. Я пользовалась противоположным методом — писала с самого начала, и пусть растет. Наметить участок — все равно что убить его для меня, Эд говорит, что этот метод, видимо, для меня хорош, и так оно и было, — когда все шло хорошо и рассказ рабо-тался сам. Когда же нет — я оказывалась в закрытом каньоне, откуда нельзя было вылезти по стене, и тогда прекрасная идея уходила пылиться в папки.

Я начала понимать, что этот метод никоим образом не является артистической добродетелью; он означает, что я не умею построить рассказ. Часто это происходило просто от нетерпения: я так торопилась выдать удивительные приключения, переполнявшие мой мозг, что не могла возиться с костяком повествования. Все равно, что путешествовать без карты. Когда мы поженились и оба работали, как черти, я начала понимать, как Эд собирает рассказ воедино, и стала делать то же самое. Так что если он воспринял от меня кое-что в смысле стиля, то я узнала от него целую кучу всего насчет структуры.

Интересное дело: я никогда не затруднялась с построением или планировкой таинственных рассказов. Это вроде уравнения: даешь определенные события, за ними неизбежно следуют другие, а варианты ограничены рамками пространства-времени, в котором эти события происходят, В научной же фантастике пространственно-временные рамки надо придумать, а вариантами являются то, что вы делаете с этими рамками. Вот поэтому писать научную фантастику интереснее, хотя тема таинственного убийства тоже имеет свои особые радости.

Упоминание Эда о приключениях с ремонтом нашей древней развалины принесло множество воспоминаний.

Например, о дне, когда дом официально стал «нашим о. Мы оглядывали его со всех сторон с дурацкой гордостью, и Эд сказал: „Эти старые обои на потолке надо содрать“. Он потянулся сорвать лоскут, и весь потолок рухнул на нас. Мне кажется, мой самый тяжелый момент относится к одному несчастному ноябрьскому дню с порывистым ветром и отвратительными плевками снега, когда я пыталась собрать дрянные обломки, оставшиеся после ремонта: плотники выбросили все в окно. Выла оттепель, а потом мороз, и все эти гнилые щепки и обломки досок намертво вмерзли в грязь. Я помню, как мечтала, чтобы сбор этот происходил в теплом месте!

Потом эта коса… Я страшно восхищалась старожилами, которые могли выкосить лужайку и сделать ее гладкой, как бархат. Когда я бралась за это дело, мой бархат всегда выглядел как поеденный молью. Зато, размахивая топором, я далее радовалась. Но не говорите мне, что технология — зло! И когда мы смогли позволить себе купить маленький садовый трактор с режущим брусом и косилкой, жизнь стала неизмеримо легче и эффективность работы значительно повысилась.

Теперь, когда люди восхищаются нашим домом, нашим старым фруктовым садом и несколькими акрами ровного луга, нам всегда хочется сказать: посмотрели бы вы на это, когда… когда из дома были выселены две семьи скунсов, прежде чем мы сами могли войти туда; когда наш плотник бросил работу на целый день, после того, как пятифутовая черная змея, жившая в стропилах, дружески обратилась к нему, хлопнув его по шее; когда Гамильтон и Брэкетт почти ежедневно вели сражения с лопухами величиной с дуб (у нас было ощущение, что мы окружены триффидами) или распиливали ручной пилой листы фанеры в три четверти дюйма толщиной и прибивали их до поздней ночи. Было потрачено двадцать шесть лет, чтобы получить то, что есть у нас сейчас.

На этом зеленом и плодородном Юго-Западе, где было множество того, чего мы не имели в Калифорнии, например, весенние цветы, осенние листья, родники и пр., мне недоставало только одного — океана. Ведь он был основным фактором моего окружения в течение многих лет, и бухта, где мы жили, была удивительным местом для подростка. Теперь не то: песок там почти пропал под весом сплошного ряда жилых домов, и я никогда больше не поеду туда. Но в те старые дни там было очень немного маленьких домиков, выгнутое яркое небо, солнце и чайки, и я любила все это. Зимой там бывали штормы, каких не увидишь нигде больше, и прекрасные туманы, такие плотные, что можно было кусать их и чувствовать вкус соли. Это было место, где я могла быть одна. Я проходила по длинному молу и усаживалась на балку, свесив ноги в океан. Я чувствовала его дыхание, смотрела, как Тихий бежит по краю мира, и мечтала… Но самое главное, я познала, что, значит, быть собой. Я никогда не понимала людей, которые уверяют, что не знают, кто они. Может быть, они никогда не сидели наедине с собой достаточно долго, чтобы обнаружить это.

Моя долгая, то вновь начинающаяся, то прекращающаяся связь с Голливудом, пожалуй, необычна. Не знаю. Когда работа над «Глубоким сном» свалилась мне в подол прямо с неба и я подписала семилетний контракт, все говорили, что мне повезло. Наверное, из-за того, что я наполовину шотландка и склонна работать не торопясь. Я рассматривала статьи контракта, как оплачиваемое путешествие, которое сделает меня через семь лет Крезом младшего чина. Через два с половиной года независимая компания, пригласившая меня, растворилась в налогах, и я растворилась вместе с ней, так и не добравшись до своего первого миллиона. Затем я работала на компанию «Коламбиа», где сделала два сценария. Один из них имел успех, а второй провалился, и я с ним. Не думаю, что сценарий был плох, но он был оригинален, а они там не любят необычного. Так что мне пришлось отказаться от работы. Я надеялась на работу с другим фильмом, но когда дело дошло до того, что Гильдия стала умолять своих членов написать хоть что-нибудь, хоть поздравительные отклики, поскольку работы вообще не было, я просто забыла об этом. А с 1959 года я сделала кучу сценариев для кино и телевидения, но никогда не забывала первого полученного мною урока: не рассчитывать на подобный заработок. Работа на кино и ТВ плоха тем, что приходится ждать, когда тебя попросят сделать что-то, в то время как рассказы можно писать, когда и как пожелаешь, и если ты достаточно компетентна, то вполне можешь быть уверена, что где-то их пристроишь. По этой причине я никогда не чувствовала охоты отдать свою свободу выбора и целиком положиться на Голливуд. Сказочное богатство приятно, когда оно приходит, но если его нет — то я предпочитаю мою рабочую комнату здесь, в Кинсмене, и не быть ничем связанной.

К тому же мне нравится писать фантастику.

Кроме радости от близкой сердцу работы и заработка научная фантастика дала мне нечто большее, чем деньги: друзей на всю жизнь, всемирную семью и брак, который продолжается почти тридцать лет.

Никакое сказочное богатство не окупит этого.

Ли Брэкетт, Кинсмен., Огайо, 6 июля, 1976

 

Глоссарий

А

Альбиносы-болотники — жители Нижних болот Венеры, отличающиеся малым интеллектом и высокой агрессивностью, основной контингент наемных армий и служб охраны на других планетах.

Архивы Синхарата — хранилище информации в марсианском городе Синхарате, где содержатся сведения, в частности, о неудачных попытках возродить экологию Марса, не раз предпринимавшихся в его истории. Обнаружение Архивов Синхарата привело к краху Реабилитационного проекта (см. «Реабилитационный проект»).

Астро — потомки землян, не сохранившие связей с родной планетой и сами не считающие себя землянами. Астро расселились по всей Солнечной системе, но не были ассимилированы туземными народами.

Б

Барракеш — город в экваториальной части Марса, на краю Пустынных земель. Является своего рода воротами между севером и югом Марса, через которые проходит большинство караванных троп.

«Бюро межпланетных культурных связей» — организация, занимающаяся изучением наследия различных цивилизаций Солнечной системы и упрочением связей между членами Межпланетного союза.

В

Валкие — город на Марсе, где скрываются преступники. Этот город почти не испытывает на себе руки объединенного правительства, поэтому здесь и собираются лица вне закона. Валкие является одним из старинных центров марсианской цивилизации, но теперь, оказавшись в стороне от экономической деятельности, застыл в своем развитии. Жители Валкиса исповедуют странную религию белого цветка. К землянам и астро относятся очень враждебно.

Ваш-на и Безумная луна — марсианские названия Деймоса.

Верхнемарсианский и нижнемарсианский языки — две основные языковые группы на Марсе. Аборигены предпочитают общаться с инопланетными пришельцами на нижнемарсианском.

Виа — коммерческая столица Венеры.

Г

Глассит — распространенный в Солнечной системе материал искусственного происхождения, используется главным образом в строительстве.

Д

Дендерон — марсианское название Фобоса.

Департамент Разоружения Объединенных Миров — правительственная служба, занимающаяся устранением вооруженных межгосударственных и межэтнических конфликтов.

Династия Карадоков — последняя королевская династия Руха. До появления на Марсе «Земной горнорудной компании» Карадокам подчинялись все Штаты Марса, исключая Полярные города. С появлением Эдда Фаллона (см. «Фаллонит») эта династия утратила реальную власть и оставалась правящей только

номинально. Однако правительства других городов-государств по инерции продолжали считать себя вассалами Карадоков, хотя в отдаленных городах, куда почти не заглядывали прибывшие на Марс земляне, местная власть была вполне независимой.

Ж

Желтоглазые — одно из племен Марса, знаменитых тем, что добывают средства к существованию преимущественно разбоем.

З

«За единство в радости» — общественно-политическое движение с религиозным уклоном, которое впоследствии подминает под себя «Земную горнорудную компанию» (см. «Фаллонит»).

«Земная горнорудная компания» — предприятие, которое на Марсе организовал Эдд Фаллон (см. «Фал-лонит»). Оно существовало в основном за счет рабского труда. Для работы в шахтах отлавливались в первую очередь люди с Земли и астро, так как они выносливее, чем марсиане.

Земной Университет — знаменитый некоммерческий научный центр, ведущий разнообразные исследования на планетах Солнечной системы.

Зонтичный Договор заключен между Всемирным правительством Земли и Федерацией Городских Штатов Марса. Дал толчок возникновению Торговых городов на Марсе, с искусственным климатом и высокоразвитой индустрией порочных развлечений.

К

Кайнон из Шана — авантюрист, возглавивший восстание населения Пустынных земель и Нижних

Каналов на Марсе, назвавший себя наследником Рам (см. «Рамы, или Бессмертные») и обещавший в награду тем, кто придет под его знамена, открыть тайну бессмертия.

Кахора — торговый и административный центр Марса, один из так называемых Торговых городов. Все они находятся под гласситовыми куполами, защищающими население от плохих погодных условий, а в ряде случаев необходимыми для его жизнеобеспечения.

Каэр Дху — один из исчезнувших народов Марса, чьи мудрецы изобрели Щангу, которая и явилась причиной гибели этого народа в течение одного поколения.

Короны Рам — устройство в виде двух обручей, которые Рамы надевали на головы двух людей, чтобы менять их разумы местами (см. «Рамы, или Бессмертные»).

Кочевники Северных племен — группа народностей, населяющих пустыни Северного полушария Марса. Ведут замкнутый, суровый образ жизни, хорошо приспособлены к своему ландшафту, часто воюют с соседними племенами. Среди отличительных черт Северных кочевников — религиозный фанатизм.

Кредит — единица общепринятой в Солнечной системе валюты.

Крылатые люди Марса. Когда-то это было большое и сильное племя, живущее на одном из островов океана и подчинившее себе другие островные государства. После того как океан высох, это племя стало постепенно вымирать и полностью потеряло свое влияние. Со временем оно оказалось в зависимости от Руха и стало его вассалом, хотя и пыталось придать этим отношениям вид союзничества. Город крылатых людей, который когда-то был окружен океаном, теперь стоит посреди пустыни и постепенно тонет в песке. Крылатые люди так и не сумели приспособиться к новым условиям жизни.

М

«Марсианский буйвол» — сине-зеленый марсианский крепкий напиток. На каждой планете существуют свои «фирменные» алкогольные напитки, часто в них изготовители подмешивали какие-нибудь слабые наркотики.

Медицинский Фонд — межпланетная организация, выполняющая гуманитарные и исследовательские функции в разных местах Солнечной системы.

Межпланетный совет — административный орган, созданный землянами для координации действий по всей Солнечной системе. Совет наделен очень большими полномочиями, но он старается не вмешиваться во внутренние дела планет, боясь лишить их собственной истории. Исключениями являются те случаи, когда речь идет об уничтожении целых народов или рас. С особым вниманием совет следит за тем, чтобы земляне или астро не притесняли местное население, пользуясь своим более высоким уровнем развития. Межпланетный совет находится в Поясе астероидов на Церере. Его административные здания постепенно заполнили весь астероид, превратив его в одно летающее строение, поэтому космопорт Межпланетного совета был перемещен на Палладу. На Церере находится большая сеть компьютеров, хранящих информацию о всех планетах Солнечной системы.

Межпланетный эсперанто — универсальный язык для общения в пределах Межпланетного союза, создан на основе так называемого астроинглиша — языка, на котором общались первые земляне, колонизировавшие космос.

Металлургия широко распространена на Марсе, почти все народы обрабатывают металлы. Но приемы очень отличаются от земных, так как на Марсе никогда не возникало технологических цивилизаций.

«Микки» — ручной электрошокер. Используется на Земле в основном как оружие самозащиты, а потому легко доступен для желающих им обзавестись. Он действует на небольшом расстоянии, но зато компактен и экономичен. «Земная горнорудная компания» (см. «Фаллонит») вооружает ими своих охранников, чтобы не убивать непокорных рабов без крайней необходимости.

Мыслители были одной из первых рас, населявших Марс. Они достигли очень высокого уровня развития, но в какой-то момент, создав практически вечную систему жизнеобеспечения, перешли к созерцательному образу жизни. Предоставив технике заботиться о сохранении тел, они отправили свои души в пространство чистого разума.

Н

Новая Культура — термин из лексикона претенциозного Реабилитационного проекта (см. «Реабилитационный проект»).

Нью-Йорк — столица Земли.

Нъю-Таун — город на Марсе, построенный рядом с «Земной горнорудной компанией». Отношения марсиан к землянам и астро было, мягко говоря, довольно прохладным, что заставляло пришельцев держаться обособленно.

О

«Обитель отдыха» — воровской притон в горных пещерах, недалеко от Валкиса. Сюда стремятся преступники, которые опасаются не только закона, но и мести со стороны туземного населения. Цена за укрытие в притоне довольно высока — половина добычи, но зато здесь можно довольно хорошо экипироваться для осуществления очередного замысла, найти себе соучастника, узнать последние новости.

Обруч Власти — символ власти Руха (см. «Рух»).

П

Песчаный ящер — одомашненное Северными кочевниками Марса животное, обитающее в пустынях. Широко используется для верховой езды наряду с мулами, доставленными с Земли и незначительно мутировавшими.

Племена Нижних каналов Марса знамениты главным образом тем, что сделали разбой своим основным ремеслом (см. «Желтоглазые»).

Племенной коллективный разум — рудиментарное явление, встречающееся в Северных племенах Марса, пережиток тех времен, когда почти четвертой частью Марса негласно правили сообщества телепатов, появившиеся в результате естественного отбора в различных племенах. Мозг такого телепата действовал наподобие батареи, расходуя свою энергию в процессе жизнедеятельности и мышления, и когда энергия иссякала, батарее требовалась подзарядка извне, так как она не обладала способностью к регенерации. Поэтому телепат «подпитывался» от других телепатов, а если таковых поблизости не оказывалось, то он бессознательно откачивал энергию у обычных людей.

Подземные водопроводы создавались для снабжения водой с полярных шапок ряда городов крайнего юга и севера на Марсе, в том числе Шанда-кора.

Полярные города Марса построены таинственными «мыслителями» (см. «Мыслители») и имеют телепатическую защиту.

Понтонная баржа — один из видов распространенных на каналах Марса транспортных средств.

В движение ее приводят песчаные ящеры (см. «Песчаный ящер»), идущие по берегу вдоль канала и тянущие бечеву.

Прорицатели. На Марсе прорицателей немного, и они очень высоко ценятся, считаясь особой, неприкасаемой кастой. Есть поверье, что после смерти прорицателя его талант переходит к одному из родственников, но при условии естественной смерти. При насильственной смерти дар прорицательства не передается, поэтому ближайший родственник обладает правом кровной мести.

Р

Рамы, или Бессмертные, — сообщество древних марсианских ученых, открывших способ перемещать человеческий разум из одного тела в другое, что позволило им стать практически бессмертными. Свое изобретение они сохранили в глубокой тайне и в конце концов почти все ушли из жизни, приняв кто добровольную, а кто насильственную смерть.

Реабилитационный проект — программа широкомасштабных мероприятий по восстановлению экологии Марса, подготовленных Межпланетным союзом, но так и не начатых из-за противодействия марсианских кочевых племен, которые не пожелали расставаться с привычным жизненным укладом.

Рух — древний марсианский город, расположенный рядом с Нью-Тауном. Когда на Марсе начали создаваться города-государства, или Марсианские Штаты, Рух очень быстро набрал силу, а после того, как высох океан, вообще стал самым сильным из городов-государств. Рух начал проводить довольно агрессивную политику, в результате которой подчинил себе большинство других городов-государств. Постепенно правящая в Рухе династия стала считаться династией властителей всего Марса.

С

Сад Шанги — нелегальный зверинец, в котором содержатся земляне, в результате злоупотребления Шанги (см. «Шанга») принявшие облик человекообразных обезьян. Сад Шанги расположен на Марсе, в городе Валкисе, и пользуется большой популярностью у марсиан, ксенофобски настроенных и недовольных вмешательством землян в дела их угасающей цивилизации.

Серебряная свирель, барабан, арфа — наиболее распространенные на Марсе музыкальные инструменты.

Служба безопасности на звездолетах занималась в основном внутренней диссциплиной, так как s кос-мопортах существовали свои службы правопорядка, ограждавшие астронавтов от нежелательных столкновений с местным населением.

Совет Городских Штатов — орган верховной законодательной власти Марса. Находится в большой зависимости от администрации Межпланетного союза, где главную скрипку играют земляне.

Солнечный город — коммерческая столица Меркурия.

Суд Объединенных Миров — учреждение, защищающее общепринятые в Солнечной системе законы. Рассматривает противозаконные деяния, совершаемые подданными Межпланетного союза, но только в тех случаях, когда обвиняемый не является гражданином какой-либо из стран планеты, на которой совершено правонарушение (проще говоря, когда он является инопланетянином).

Ф

Фаллонит. Первоначально Марс со своими высохшими морями, неприветливым климатом и скудными местными ресурсами не привлекал никакого внимания извне. За несколько лет до описываемых событий на Марсе был обнаружен минерал фаллонит, который получил свое название от его открывателя Эд-да Фаллона. Эдд Фаллон быстро сумел найти применение минералу, после чего на Земле возникла большая потребность в нем. Эдд Фаллон заблаговременно организовал добычу фаллонита и стал монополистом на этом рынке. Получая сверхприбыль, он подкупил многих чиновников в Межпланетном совете, что обеспечило ему полную безнаказанность и бесконтрольность.

Ч

Чернецы — дрессируемые животные с хорошим нюхом, довольно агрессивны, использовались в «Земной горнорудной компании» для отлова беглых рабочих. Некоторые ученые считали, что у разумных обитателей Марса и чернецов были одни и те же предки, но чернецы начали развиваться в тупиковом направлении и потеряли всякий интеллект.

Ш

Шанга — в переводе с одного из языков Марса «возврат». Остаток утраченных знаний древней марсианской цивилизации, средство нейрофизиотерапии на основе редкого искусственного излучения. Суть Шанги заключается в том, что она обращает эволюционные процессы живого организма вспять. Человек, получивший умеренную дозу радиации, молодеет, его клетки значительно оздоравливаются. В чрезмерных дозах шанга крайне опасна — она превращает человека в обезьяну.

Шандакор — город «призраков» в Северном полушарии Марса. Его вымирающие жители обладают древней техникой, позволяющей извлекать из стен

домов и уличных плит образы давно умерших людей, запечатленные с помощью солнечного света. Поэтому современные жители Марса испытывают благоговейный страх перед Шандакором и обходят его стороной.

Шани — воинственное племя пустынных кочевников, которое живет близ города Валкиса (см. «Вал-кис»). Шани занимаются охотой и скотоводством, а все промышленные товары получают через Валкие, таким образом союз с Валкисом для них жизненно необходим.

Я

Ячарт — растение, с помощью которого можно сбить со следа чернеца (см. «Чернецы»). Оно обладает очень устойчивым резким запахом, который чуткий нос чернеца не переносит. На Марсе ячарт имеет широкое применение, как приправа к разнообразным блюдам.