#img_4.jpeg

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВАСИЛИЙ.

КАТЯ.

КОЛОБКОВ.

ГАВРИЛОВНА.

ЛИДА.

МУЖЧИНА.

Место действия — таежный сибирский поселок.

Время действия — наши дни.

Гостиная Дома приезжих. Слева — входная дверь. Справа — коридор с комнатами-номерами. Поздний вечер. Тепло, уютно. Г а в р и л о в н а  смотрит в окно. Л и д а  сидит на диване, читает книгу. За окном неистово завывает вьюга.

Г а в р и л о в н а. Все метель да мороз! Мороз да метель! Когда ж это кончится?

Л и д а (оторвавшись от книги). А мне нравится, когда метель. Когда в трубе завывает. Когда тайга шумит. И еще — когда поленья в печке потрескивают. Ты сидишь себе за столом и крепкий чай попиваешь вприкуску. Хорошо!

Г а в р и л о в н а. Хорошо сидеть дома. А окажись где-нибудь в лесу в эту пору… сама завоешь.

Л и д а. Скучно с тобой, Гавриловна. Прозаичная ты. Не способна понять романтику.

Г а в р и л о в н а. Что ж, спасибо, Лидочка. Я ее приютила как родную, а она обзывается. Не ожидала я от тебя.

Л и д а. Не поняла ты меня. Зря обиделась.

Г а в р и л о в н а. Я в твои годы, милашечка…

Л и д а. Извини. Я только хотела сказать, что у тебя нет… Ну как бы тебе объяснить?.. Чувства прекрасного.

Г а в р и л о в н а. У меня все есть. Даже ревматизм, из-за которого я тут сижу, будь он проклят. (Кряхтит.) Зло разбирает на таких вот, как ты, куколок, маменькиных дочек.

Л и д а. У меня нет никого. Ни отца, ни матери.

Г а в р и л о в н а (после паузы). Прости. Не знала. Стало быть, одна на белом свете, что былиночка? (Тяжело вздохнув.) Вот и я тоже…

Л и д а. Почему одна? У меня много подруг.

Стук в стекло.

Кто-то в окно стучит.

Г а в р и л о в н а. Может, депутат? Ставь скорей самовар. (Открывает входную дверь.)

Появляется  В а с и л и й.

В а с и л и й (стучит зубами от холода). Здравствуйте.

Л и д а. Добрый вечер.

Г а в р и л о в н а. Гостиница в другом конце поселка. Это Дом приезжих. Здесь одно начальство останавливается.

В а с и л и й. Озяб… Погреюсь только. Был я в той гостинице. Сюда послали.

Г а в р и л о в н а. Беда мне с вами. Вот диван… Комнаты — для большого начальства.

В а с и л и й. Ясно. (Садится на диван.)

Г а в р и л о в н а. Ходят-бродят по белу свету, все ищут, где лучше. А оно там хорошо, где нас нет.

Л и д а. А ты сама чего в эти края? Сидела бы дома.

Г а в р и л о в н а. А где он, дом-то, у меня? Кабы свой угол был, семья…

Л и д а. А кто виноват?

Г а в р и л о в н а. Эх, милашечка… Легко говорить тому, кто зла не видывал, горя не пробовал. Тебе двадцать, а мне сорок.

Л и д а (с улыбкой). Даже сорок два.

Г а в р и л о в н а. А мне и тридцать девять дают.

Лида смеется.

Тебе смешно. У тебя вся жизнь впереди.

Василий мгновенно заснул.

Уже храпит. Пустила на часок погреться, а он разлегся, как у себя дома. (Подходит к Василию.) Гражданин, убери-ка ноги с дивана. Ведь сказано: здесь не гостиница.

Л и д а. Оставь ты его в покое. Не пролежит он твой диван.

Г а в р и л о в н а. То-то и оно, что не мой диван, а казенный. Не дай бог царапина. А я расписочку давала, что отвечаю за имутчество.

Л и д а. Во-первых, не имутчество, а имущество. Во-вторых, две комнаты свободны. Почему бы не устроить человека?

Г а в р и л о в н а. А ты не указывай. Шибко ученая. Я хозяйка приезжей. Мне доверено распоряжаться комнатами и порядок блюсти.

Л и д а (обиделась). Ну и распоряжайся. (Уткнулась в книгу.)

Г а в р и л о в н а (после паузы). Две комнаты свободны… А ты знаешь, что это за комнаты? Одна для депутата. Другая на всякий случай. Вдруг начальник какой заявится. (Помолчав.) Сидела бы в каморке. Чего на глаза лезешь?

Л и д а. Надоело мне в этом чулане. Да и жутко. Мыши по стенке бегают.

Г а в р и л о в н а. Мышей боишься! Как же ты в лесу работать будешь? Тебе бы за буфетной стойкой стоять. Работа чистая, аккуратная.

Л и д а. Через год кончу техникум — буду мастером.

Г а в р и л о в н а. Мастер! Ну какой из тебя мастер?! Смех один!

Сквозь вой ветра — едва уловимый стук.

Л и д а. Кто-то опять стучится.

Г а в р и л о в н а. Ветер. Крышу треплет. До чего же злющий ветер в Сибири. Наскрозь пробирает. Ты говоришь, зачем я прикатила в эти края? За счастьем, милашечка. За своей бабьей долей. Думала, найду мужика путного и заживу припеваючи.

Л и д а. В чем же дело? На тебя вон как заглядываются сезонники.

Г а в р и л о в н а. То-то и оно — сезонники. Мне муж не сезонный нужен — постоянный. Сватался тут ко мне один…

Л и д а. Это я уже слышала.

Г а в р и л о в н а. Клистофоров его фамилия.

Л и д а. Может, Христофоров?

Г а в р и л о в н а. А я что говорю? Клистофоров.

Л и д а. Так выходила бы за него.

Г а в р и л о в н а. Еще чего! Я этих сезонников поганой метлой от себя, чтоб с ними не худославиться… Вообще-то он мужик что надо. От него благородством пахнет. Вот только запойный. Автоголик.

Л и д а. Не автоголик, а алкоголик. Но ты же говорила, что он бросил пить.

Г а в р и л о в н а. Бросил. Пьет только красное и шампанское.

Л и д а. Вот ты его и перевоспитай. Возьмись за него.

Г а в р и л о в н а. Как ты за него возьмешься? Сегодня он здесь, завтра там. Одно слово — сезонник!

Л и д а. А почему он сезонник? Ты не задумывалась? Почему он странствует? Наверно, тоже свое счастье ищет. А может, счастье его — это ты.

Г а в р и л о в н а (польщенная, смеется). Скажешь тоже. Как ни раскину карты — все у него дороги и дороги.

Л и д а. А может, это к тебе дороги.

Г а в р и л о в н а. Ох, Лидка! Накаркаешь ты мне счастье! (Помрачнев.) А ну его! Врачи не могут вылечить — я и подавно. Вот когда тебе стукнет тридцать девять — задумаешься.

Л и д а (насмешливо). Сколько-сколько?

Г а в р и л о в н а. Ну, не тридцать девять — сорок. Ну, сорок два… Все одно — бабий век сорок лет. (Помолчав, серьезно.) Смеюсь я, Лидочка. И совсем не за мужем я сюда пожаловала.

Л и д а. А зачем?

Г а в р и л о в н а (задумчиво). Зачем?..

Л и д а. Расскажи. Время скоротаем. Уж больно длинные вечера зимой.

За окном — завывание ветра.

Г а в р и л о в н а (неторопливо). Поросло мое счастье полынью горькой. Особенно тоскливо по ночам. Днем люди, суета, а ночью одна, наедине со своими думами… (Помолчав.) И совсем даже не сорок два мне, Лидочка, а все пятьдесят.

Л и д а (вытаращив глаза). Вот это да! Никогда бы не подумала.

Г а в р и л о в н а. Что ты знаешь обо мне? Ничего. Тебя еще и на свете не было, а я уже раненых на себе таскала. Четыре километра не дошла до Балтийского моря. После войны вернулась в родную деревню. Ни отца, ни матери. Одно пепелище. Села на пень, как заору… Потом сюда поехала. Солдат меня один просил. Мать у него в Сибири живет. Пихты, говорит, там до неба, смолой пахнет и домик в три окна, в палисаднике — калина… Только адрес не успел сказать…

Л и д а. Умер?

Г а в р и л о в н а. На моих руках.

Л и д а. Ты любила его?

Г а в р и л о в н а. Не любила бы — не приехала.

Л и д а. Тебе нравится здесь?

Г а в р и л о в н а. Еще бы!

Л и д а. А чего же давеча ворчала?

Г а в р и л о в н а. В непогоду осколок ноет… Ревматизм я его называю. (Помолчав.) Твой-то солдат пишет?

Л и д а. По два письма в день.

Г а в р и л о в н а. Счастливая. И жди его. Верно жди.

Настойчивый стук в стекло.

Л и д а. Говорила же, стучат.

Г а в р и л о в н а. Депутат! (Бросается к двери, открывает.)

Входит  К о л о б к о в.

К о л о б к о в (громогласно). Здорово, хозяюшка! Чего так долго не отпирала? Чуть не околел, на холоде стоявши.

Г а в р и л о в н а. Не велика потеря. Много вас тут шатается.

К о л о б к о в. Неужто выставишь за дверь? Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит.

Г а в р и л о в н а. То собаку…

К о л о б к о в (усмехнувшись). Сердитая ты нынче. Я ж к тебе, хозяюшка, с уважением. Даже больше того. (Пытается ее обнять.)

Гавриловна отталкивает его.

А я так сюда мчался, так мчался…

Г а в р и л о в н а. Сколько тебе годов-то?

К о л о б к о в. Прицениваешься?

Г а в р и л о в н а. Молод.

К о л о б к о в. А тебе уже сколько накрутило?

Лида улыбается.

Г а в р и л о в н а. Шла бы ты, Лидка, спать.

Л и д а. Ухожу. Спокойной ночи. (Уходит.)

К о л о б к о в. Что еще за пташечка?

Г а в р и л о в н а. Практикантка из лесного техникума. День и ночь книжки читает.

К о л о б к о в. Квартирует, что ли, у тебя?

Г а в р и л о в н а. Квартирует. А тебе что?

К о л о б к о в. Славненькая пташечка.

Г а в р и л о в н а. Да не про твою честь.

К о л о б к о в. Это почему же?

Г а в р и л о в н а. А потому. Есть у ней парень. В армии служит. На границе. По два письма в день пишет.

К о л о б к о в (смеется). Псих! Ненормальный! А ну их, пташек. С ними про любовь чирикать надо. (Обнимает Гавриловну.)

Г а в р и л о в н а. Прими-ка руки! (Вырвалась.) Некогда мне тут с тобой… (Уходит в свою комнату.)

К о л о б к о в (прихорашивается перед зеркалом, напевает). «На границе часто снится дом родной…».

Входная дверь открывается, входит  м у ж ч и н а с саквояжем.

М у ж ч и н а. Уф… Тепло-то как здесь.

К о л о б к о в. А-а, папаша! И ты в наш терем-теремок!

М у ж ч и н а. Гостиница битком набита. Вся надежда на эту обитель.

К о л о б к о в (смотрит в окно). Да, этак мы и до весны не доберемся. Занесет снегом — и никто не узнает, где могилка твоя… (Смеется.) Истинно — край света!

М у ж ч и н а. Говорят, вызваны военные тягачи. Утром будут дорогу приводить в порядок. Где-то здесь расквартирован ракетный дивизион.

К о л о б к о в. Не важно, где он расквартирован. Важно то, что он охраняет наш мирный, созидательный труд.

М у ж ч и н а. Это верно. Хорошо еще, вы мне подвернулись. Так бы и замерз на дороге.

К о л о б к о в. Это ты мне подвернулся. Лез под самые колеса.

М у ж ч и н а. Так ведь руку держу-держу…

К о л о б к о в. Видимость плохая.

М у ж ч и н а. Думал, уж совсем погибаю. Время позднее. Все лесовозы прошли.

К о л о б к о в. Не все, как видишь.

М у ж ч и н а. Да, посчастливилось мне. Что-нибудь случилось? Почему так задержались?

К о л о б к о в. А ты сам чего ночью рыщешь? Небось у какой-нибудь вдовушки загостился.

М у ж ч и н а. С домом вконец умаялся. Понимаете, строиться решил. На старости лет хозяйством думаю заняться. Буквально по гвоздику все достаю… (Помолчав.) А вы куда лес возите?

К о л о б к о в (уклончиво). А леший его знает. Приказано — и везу.

М у ж ч и н а. Сказать боитесь?

К о л о б к о в. А мало ли… Может, ты шпион. Так вот скажешь по простоте душевной, а через полчаса «Голос Америки» передаст.

М у ж ч и н а. Шутник… А кто та женщина, что с нами в кабине ехала? В заячьей шубке? Или тоже тайна? Тогда молчу. (После паузы.) А что если вы одну-две машины с лесом того… А?.. Налево?

К о л о б к о в. Я вижу, тебе захотелось в милицию, папаша.

М у ж ч и н а. Ну чего рассердились? Мне же нужно. Да и слышал я, что вы как раз тот самый человек…

К о л о б к о в (настороженно). Какой — тот самый?

М у ж ч и н а. Ну, отзывчивый, что ли. С которым можно дело сладить.

К о л о б к о в. А ты и уши развесил. Мало ли что злые языки болтают!

М у ж ч и н а. Назовите цену.

К о л о б к о в. Отстань, папаша. Доехать сначала надо. Ты смотри, что кругом творится.

М у ж ч и н а (настойчиво). Ну так сколько же?

К о л о б к о в (не то в шутку, не то всерьез). Боюсь, денег у тебя не хватит.

М у ж ч и н а. А может, хватит.

К о л о б к о в. Авиасосна.

М у ж ч и н а. Превосходно! Первоклассный стройматериал!

Во сне застонал Василий.

(Отвел Колобкова в сторону.) Вы полагаете, он слышал?

К о л о б к о в. Слышал? Что? Мы же ни о чем не договорились.

М у ж ч и н а (весело). Верно! Вы молодчина! Сделать это лучше без свидетелей.

Появляется  Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а (бросается к мужчине, обрадованно). Товарищ депутат! Наконец-то! А мы вас ждем не дождемся!

К о л о б к о в (растерянно). Депутат?..

Г а в р и л о в н а. Может, чайку с дорожки? Пожалуйста, проходите в свою комнату.

М у ж ч и н а. Простите, вы меня с кем-то путаете. Я ищу, где бы ночку провести. Если вы не будете возражать… Словом, я в долгу не останусь. Гостиница переполнена.

Г о л о с  Л и д ы. Елизавета Гавриловна, кто там?

Г а в р и л о в н а (Лиде). Еще одного черти принесли!

К о л о б к о в. Он со мной, Гавриловна. (Облегченно вздохнув.) Как она сказала «депутат», у меня аж поджилки затряслись.

Мужчина и Колобков хохочут.

Г а в р и л о в н а. А вот возьму я сейчас метлу да вымету вас всех на улицу к чертовой матери! Там и поржете!

К о л о б к о в (достает из кармана шарф). Гавриловна… Чистый капрон с нейлоном!

Г а в р и л о в н а (обомлев). Красивый какой…

К о л о б к о в. Дарю. От всего сердца.

Г а в р и л о в н а. Лида, Лидочка! Ой, спасибо… Спасибо, Сеня. Вот ключ. Откроешь комнату, что справа. Может, начальство и не явится. Будете с товарищем вдвоем.

Колобков подмигнул мужчине.

М у ж ч и н а. Премного благодарен вам, любезная Елизавета Гавриловна.

К о л о б к о в  и  м у ж ч и н а  уходят в комнату. Появляется  Л и д а, уныло смотрит на шарф.

Г а в р и л о в н а. Лидочка, ты только глянь! Симпатичный шарфик? Сеня подарил.

Л и д а (сердито). Человека с дивана гнала, а Колобкову — комнату. Прощелыга этот твой Сеня. Противно!

Г а в р и л о в н а (грустно). Чистый капрон с нейлоном… Сеня! Семен!

Появляется  К о л о б к о в.

К о л о б к о в. Что стряслось, хозяюшка?

Г а в р и л о в н а. Уж больно хорош подарочек. Небось сгодится какой крале. Пофасонила перед Лидочкой, и на том спасибо. Возьми. (Протягивает Колобкову шарф.)

К о л о б к о в. Да ты что, Гавриловна. Моя краля — ты! К тебе торопился я сквозь пургу. Думаешь, Колобков не мог бы найти себе приюта еще где-нибудь?

Г а в р и л о в н а. Знаю: у тебя на каждом перекрестке…

К о л о б к о в. А ты чего это вдруг? Может, женишка себе сыскала? Пригрела кого? А?

Г а в р и л о в н а. Сказано: не возьму подарка, и все тут.

К о л о б к о в. Как знаешь. А что за тип на диване?

Г а в р и л о в н а. Да вроде тебя небось. Такой же. Эй, гражданин! Проснись, приехали!

Василий продолжает спать.

Дрыхнет, да и только.

К о л о б к о в. Сейчас я его разбужу.

Л и д а. Не трогайте! Пусть спит.

К о л о б к о в. Какая у тебя жалостливая квартирантка. Может, ты и меня пожалеешь, пташечка? А я бы тебе за это косыночку…

Г а в р и л о в н а. Не приставай к девчонке, а то враз на мороз вылетишь. Гражданин, проснись. Гражданин!.. (Трясет Василия за плечо.)

В а с и л и й (спросонья). А? Что?

Г а в р и л о в н а. Ступай в комнату. Справа по коридору. Будете втроем.

К о л о б к о в (удивленно). Лихач?! Да это же Лихач! Васька Лихач!

В а с и л и й. Сенька! Колобок! Вот встреча!

Г а в р и л о в н а. Дружки, стало быть. Идите в комнату, чтоб шуму не подымать. Я пойду постель принесу. А ты бы, Лидка, самовар поставила. Депутат вот-вот явится.

Л и д а. Пять раз уж ставила.

Г а в р и л о в н а. Поставь шестой. Завтра приемный день. Люди соберутся. Нужно, чтоб депутат хорошо отдохнул.

Л и д а. А если депутат не явится? Смотри, какая метель!

Г а в р и л о в н а. Явится. На то он и депутат.

Л и д а  и  Г а в р и л о в н а  уходят.

К о л о б к о в. Ну, рассказывай, бродяга, рассказывай, откуда и зачем в эти богом проклятые леса?

В а с и л и й. Всего не перескажешь… А ты, значит, уехал из совхоза?

К о л о б к о в. Из совхоза! Да я успел полсвета обшарить за это время! (Смеется.) Надолго сюда?

В а с и л и й. Проездом.

К о л о б к о в. Видик у тебя, Лихач, неважнецкий. И весь ты какой-то… Ты же парень был — во! Сколько девок по тебе сохло! Сколько ты денег зашибал! Я тебе страшно завидовал. Между прочим, здесь можно здорово калымнуть. Вот сейчас подбросил одну мадам в заячьей шубке — трешку дала. А вез всего каких-нибудь двадцать километров. Тут, брат, шоферу цены нет.

В а с и л и й. А власти как на это смотрят?

К о л о б к о в. Власти! На пять поселков один милиционер. Жить, Вася, везде можно, если на плечах голова, а не кочан капусты.

Г а в р и л о в н а  несет гитару.

Г а в р и л о в н а (Колобкову). Твоя, что ли, музыка?

К о л о б к о в. Моя. В карты, помнишь, выиграл? В подкидного. У дурачка одного? (Берет гитару, бренчит.)

Г а в р и л о в н а. Да ты всю жизнь дурачков ищешь — кого бы облапошить.

К о л о б к о в. Эх, взял бы я гитару, да не умею играть. Расскажу понемножку про отца и про мать… (Смеется.) Спой, Вась. Сыграй. Когда-то ты лихо пел!

В а с и л и й. Когда это было… (Взял гитару, провел рукой по струнам.) Давненько не держал я в руках гитару… (Тихо поет.)

«Бродит тишь по лесам и по рощицам. Облетела листва, пожелтев. Лишь по старому саду разносится Чей-то грустный протяжный напев».

Из комнаты вышла  Л и д а.

Л и д а. Вы замечательно поете.

В а с и л и й.

«Приближается зимушка снежная. Дождь нагие деревья сечет. — Где ж ты, ягодка, красная, нежная?! — Лист последний на ветке поет. Вновь весна! Все кругом улыбается. Дождик краплет из солнечных сит. Просыпается вишня-красавица — Желтый лист все висит, все висит…».

Большая пауза.

К о л о б к о в. «Желтый лист все висит, все висит…». Значит, ты все еще не забыл ее?

В а с и л и й. Значит.

К о л о б к о в. Много попортила нам крови эта девчонка. (С иронией.) Катя-диспетчер. Спой-ка что-нибудь веселое. (Поет.) «Что ты, Вася, приуныл, голову повесил, ясны очи опустил, хмуришься, не весел?» Ну, чего задумался? Василек?

В а с и л и й. Так… Вспомнил.

За окном завывает вьюга.

Г а в р и л о в н а (зевает). Охо-хо… Не приедет, наверно, депутат. Пойду лягу.

В а с и л и й (встревоженно). Как это — не приедет?

Г а в р и л о в н а. Дороги-то, вишь, замело.

В а с и л и й. Вы думаете, не приедет?

Г а в р и л о в н а. А тебе что? Приедет — не приедет…

В а с и л и й. Да так.

Г а в р и л о в н а. Ложились бы спать.

К о л о б к о в. Ладно, ладно, ступай. Не мешай нам разговоры вести. Сто лет не виделись.

Г а в р и л о в н а. Ежели кто явится — разбудите.

Г а в р и л о в н а  и  Л и д а  уходят.

К о л о б к о в. Не горюй, браток. Ты все же как-никак шофер первого класса.

В а с и л и й (тихо). Я больше не шофер. Права отобрали.

К о л о б к о в (присвистнув). Плохи дела, Лихач.

В а с и л и й. И нет больше Лихача. Вместе с машиной загнал собственную жизнь. Загнал в тупик, откуда нет назад хода.

К о л о б к о в. Не узнаю тебя. Да ты что голову повесил? Я помогу тебе. Нет прав? Будут права. Я в беде друзей не оставляю. А деньги-то у тебя есть? Запасы?

В а с и л и й. Запасы… У меня их сроду не было. Как нажил, так и прожил.

К о л о б к о в. Да, Лихач… Встретил бы на улице — не узнал. Мы же с тобой одногодки. А выглядишь ты стариком.

В а с и л и й. Гляди, чтоб с тобой не случилось. Сворачивай, пока не поздно.

К о л о б к о в. Со мной не случится. Лихачить надо с головой, умеючи. Гуляю, но в верности не клянусь. Потому ни бед у меня, ни печалей. Ты женат?

В а с и л и й. Нет. А где твоя Клава?

К о л о б к о в. Которая? У меня их было три. (Смеется.)

В а с и л и й. Я про учительницу.

К о л о б к о в. Вспомнил! Это было давно и неправда.

В а с и л и й (вдруг встрепенувшись). Постой! (Прислушивается.) Ты ничего не слышишь?

К о л о б к о в. Нет. А что?

В а с и л и й. Вроде бы кто-то радирует… Точка-тире, точка-точка-тире…

К о л о б к о в. Это в голове у тебя. Точка, точка, два крючочка. (Смеется.)

В а с и л и й. Действительно, бред какой-то. Не спал три ночи. Голова как пивной котел.

К о л о б к о в. А где у нас папаша?

В а с и л и й. Наверно, спит уже.

К о л о б к о в. Этот папаша, видно, гусь тот еще. Глаза у него так и шныряют. Дом, говорит, строит. На какие шиши, хотел бы я знать? (Посмеивается.) Каждый ловчит как может, только делает вид, что честный.

В а с и л и й. Врешь ты все. Меряешь на свой аршин.

К о л о б к о в. Каждый ищет свое счастье. А счастье это за горами, за долами, за дремучими лесами. Как Кащеево сердце, в ларце за семью замками, за семью печатями.

В а с и л и й (усмехнувшись). За семью метелями.

К о л о б к о в. Верно. И за семью метелями.

Раздается храп Гавриловны.

До чего же противно храпит эта баба. Приехала мужика себе искать. Цирк! (Смеется.)

В а с и л и й. А это уже свинство, Колобок. Сам к ней сначала подмазывался, а теперь…

К о л о б к о в. Я? Подмазывался? Да ты что, с ума сошел? Кому она нужна, эта мымра? У меня девочки такие!..

В а с и л и й. За что же они тебя любят?

К о л о б к о в. Секрет фирмы. (Смеется.)

В а с и л и й. Значит, погано ты живешь, Колобок. И хвастать тебе нечем. Разве можно без любви, без верности?

К о л о б к о в. О чем ты? Какая любовь? Какая верность? Где ты их видел? Проспись! Вот тут девчонка — беленькая, с кудряшками. Слышь, поет?..

Доносится негромкое пение Лиды. Дальнейший разговор Колобкова с Василием идет на фоне песни.

Г о л о с  Л и д ы.

«Белым цветом, белым цветом Май глядит в мое окно. Может быть, мне этим летом Полюбить суждено. Ходит кто-то между вишен, Соловьем всю ночь поет. Может быть, его увижу, Когда сад отцветет. Может быть, он, лучший самый, Ждет меня в моем саду, Не ругай напрасно, мама, До утра не приду. Может быть, не за горами То мгновение, когда Я прощусь, подружки, с вами, Может быть, навсегда».

К о л о б к о в. Тоже говорит, что верная. А подкатись — приголубит. Могу на спор… Распелась пташечка. Расщебеталась. Уж не в тебя ли втрескалась? (Смеется.) Все они, бабы, на одну волну настроены. О любви тоскуют. Ждут чего-то. Этак можно и всю жизнь прождать. Для меня одно ясно: кто смел, тот и съел.

В а с и л и й. Твоя любимая поговорка. А я знаю другую: ловит волк, да ловят и волка.

К о л о б к о в. Охотника такого не найдется. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел. Погано живешь ты, Лихач. А я своей жизнью вполне доволен.

В а с и л и й. Ты хорошо помнишь Катю?

К о л о б к о в. Твою любовь? Диспетчершу? Еще бы не помнить. Хорошо, что ты бросил ее тогда. Бегала за тобой как собачонка. А коснись левых рейсов — никаких уступок. Разве проживешь на честно заработанные? Ей же, дуре, духи покупал, платочки, а она — без всякого понимания. И чего ты в ней нашел? Разве это любовь?

В а с и л и й. Это и была моя любовь. Единственная. Всю страну объехал, чтоб найти ее.

К о л о б к о в. Чудишь, Васька. Небось давно замужем. Лесной институт свой, поди, закончила. Сколько лет прошло.

В а с и л и й. Все равно я должен ее отыскать.

К о л о б к о в. А собрание?.. Уже забыл? Она же опозорила тебя при всем честном народе. Такого парня не ценила.

В а с и л и й. Она хотела помочь мне. Спасти меня. Я этого не понял. Голова закружилась. Шофер первого класса! Незаменимый. Все дозволено. Ты сыграл на этом, сманил меня в другой город, заставил порвать с ней. А до этого за ее спиной торговал ворованными запчастями и пытался еще все свалить на меня. Ты всегда выходишь сухим из воды. У тебя ни стыда ни совести. Всю дорогу преследовал меня, как погибель.

К о л о б к о в. Благодарю за откровенность, Васек. Но только ты здорово сгущаешь краски.

В а с и л и й. Ты подбивал меня на левые рейсы. Именно меня, чтобы Катя нам обоим способствовала…

К о л о б к о в. А ты, оказывается, злопамятный. Жизненные невзгоды сделали тебя философом. Жить, Вася, надо широко, красиво. Комфортабельная жизнь, хорошие, дорогие вещи — вот моя философия!

В а с и л и й. Барахольщик ты!

К о л о б к о в. Не барахольщик, а материалист. (Смеется.) Неужели будем ссориться из-за прошлогоднего снега? (После паузы; доверительно.) Сегодня я провернул одно дельце. Завтра денежки получу. Сполна, наличными. Не слишком чисто все это, зато выгодно. Хочешь, тебя подключу? Чтобы вместе?.. Ты не из трусов. Машина будет. Права потом достанем. Согласен? Не зря же мы здесь, на краю света, оказались. Елки в лесу несчитаны.

В а с и л и й. Что ты предлагаешь?

К о л о б к о в. Тут неподалеку строительство завода затевают. Привезли кирпич. Я буду сторожа спаивать, а ты тем временем нагрузишь машину… (Кивая головой на дверь.) Папаша, понимаешь, дом собирается строить. Так вот, надо помочь. За деньгами, он сказал, не постоит. Уж очень просил, умолял. За машину с лесом я уже получил от него задаток. (Показывает толстую пачку денег.) Не скряга старик. Отнюдь. Подкинуть на карманные расходы?

В а с и л и й. А как же сторож? Ведь ему потом отвечать придется.

К о л о б к о в. А тебе что? Кирпич под снегом. Недостача обнаружится только весной.

В а с и л и й. Мда… (Пристально всматривается в Колобкова.)

К о л о б к о в. Или деньги не нужны? Можешь отказаться. Я тебя не принуждаю. Дело хозяйское. Одно лишь скажу: с бабьем гулять — надо, чтоб в кармане звенело. А ты Катьку собрался завоевывать. Предвидятся расходы. Любовь свою доказывай не словами, а вещами. Неписаный закон. Ну, что ты на меня глазелки выпучил?

В а с и л и й. И этот человек был моим другом…

К о л о б к о в. Опять двадцать пять! С тобой говорить (Махнул рукой.)…

Из комнаты выходит  м у ж ч и н а.

М у ж ч и н а. Простите… Не найдется здесь кипяченой водички? Таблетку запить.

К о л о б к о в. Что, бессонница одолела?

М у ж ч и н а. Да. Не спится. (Наливает из графина в стакан воду, запивает таблетку.)

К о л о б к о в. Разреши наш спор, папаша, скажи: приходилось тебе в жизни ловчить?

М у ж ч и н а (в недоумении). Ловчить?

К о л о б к о в. Да. Ловчить, изворачиваться, выдавать черное за белое и наоборот? Только откровенно, начистоту. Тут все свои.

М у ж ч и н а. Ну что ж, если вы настаиваете… Приходилось. И не единожды.

К о л о б к о в (торжествующе). Вот видишь, Васек! Бывалый человек говорит. Невредно послушать.

М у ж ч и н а. Иногда случаются такие обстоятельства, что все средства бывают хороши.

К о л о б к о в. А я ему что толкую. Прямо пойдешь — шею свернешь. Счастье — оно за семью метелями. Сам же говорил. Нелегко его заполучить. Просто только в кино да в книжках. Жизнь — это тебе не точка-тире.

Мужчина вздрогнул.

Верно, папаша?

М у ж ч и н а. Да-да. Совершенно с вами согласен.

К о л о б к о в (Василию). Катька твоя совсем рядом была, а сколько ты к ней шел…

В а с и л и й (задумчиво). Каков сам человек, таково и счастье его.

М у ж ч и н а (Василию). Ну так как с кирпичом? Может, отважитесь? Одному товарищу Колобкову будет очень сложно провернуть эту операцию. А уж я вас не обижу, не сомневайтесь.

В а с и л и й (мужчине, грозно). Пошел вон! Негодяй!

К о л о б к о в. Но-но!.. Полегче на поворотах! Человек в два раза старше тебя.

М у ж ч и н а (невозмутимо). Добро… Будем считать, что никакого разговора меж нами не было. Спокойной ночи. (Уходит.)

В а с и л и й. Прохвосты! Снюхались!

К о л о б к о в. Не стыдно тебе? Можно подумать, что кирпич твой собственный. Надо же так разъяриться! (Качает головой.) Да… Похоже, настоящие праведники получаются только из грешников! (Смеется.)

В а с и л и й (стискивая руками голову). Скорей бы утро! Скорей бы наступило утро! (Помолчав.) Как ты сказал? На краю света? (Невесело усмехнувшись.) Действительно, я пришел на край света за своей любовью.

К о л о б к о в. Да ты, я вижу, совсем того… свихнулся.

В а с и л и й. Ты меня не дослушал…

К о л о б к о в. О чем же мы говорили? Ах да, о Катьке.

В а с и л и й. Так вот, когда я уже отчаялся найти ее, вдруг узнаю, что она работает в Березовском леспромхозе мастером.

К о л о б к о в. Врешь! Это же недалеко отсюда! Километров двадцать — двадцать пять! Как же я ее ни разу не встретил? Правда, я здесь всего второй месяц. А может, это не она? Фамилия у нее распространенная.

В а с и л и й. Она. Теперь я точно знаю, что она.

К о л о б к о в. А имя? Отчество?

В а с и л и й. Все совпадает. Депутат она.

К о л о б к о в. Брось!

В а с и л и й. Честное слово.

К о л о б к о в. Вот это Катька! Вот это диспетчер! Замужем, узнавал?

В а с и л и й. Говорят, не замужем. Завтра в девять утра у нее здесь прием. Я тоже записался. Много народу к ней идет.

К о л о б к о в (хохочет). Ну и чудило! Записался на прием к депутату! По личному вопросу! Скажите, Екатерина Егоровна, любите вы меня или нет? От этого зависит, жить ли мне на белом свете!

В а с и л и й. Ничего смешного, Колобок. Я должен с ней встретиться. Во что бы то ни стало.

К о л о б к о в. Да над тобой куры засмеются. Она депутат! А кто ты? Может, она и помнить-то тебя не помнит. А если и вспомнит — сделает вид, что не узнала.

В а с и л и й. Катя-то? Она меня узнает. Я все-все ей расскажу. Она должна знать, что я любил ее. А сейчас люблю крепче, чем любил. И еще скажу, что не хочу такой жизни, какой я жил… Посмотрел на себя со стороны — и жутко стало. Нет ни единого дня, которым бы я мог гордиться. Нет часа, который бы я прожил с пользой.

К о л о б к о в. А ты хитер, Вася. Из Лихача превратился в побитого кутенка. Тоже верно. Женское сердце жалостливо. Не любил Катю-диспетчера, полюбилась Екатерина Егоровна — депутат.

В а с и л и й. Я же не знал, что она депутат.

К о л о б к о в. Да-да, рассказывай. Так я тебе и поверил.

В а с и л и й. Клянусь!

К о л о б к о в. В Москве на сессиях бывает. В гостинице «Россия» останавливается. Космонавтов видит, как вот я тебя. Попытай счастья, кореш. Может, и приласкает, к сердцу прижмет. А может, к черту пошлет! (Смеется.)

В а с и л и й. Подлец!

К о л о б к о в. Но-но! Васька! Не забывай, что ты теперь никто! Ты просто Васька Сидоров! Шофер без прав!

Схватились. Трещит мебель. Л и д а  выскакивает из комнаты, начинает их разнимать.

Л и д а. Вы ополоумели! Только этого не хватало — драться! Сейчас же прекратите! А ты, Колобок, катись отсюда!

К о л о б к о в (тяжело дыша). Спокойно, симпатичная, спокойно. Мы и не думали драться. Мы просто разговор вели. По душам. Идем ко мне в комнату, пташечка… Почирикаем… Про любовь… (Наступает на Лиду.)

Л и д а. Только попробуй подойди! Только попробуй тронь!

К о л о б к о в (продолжая наступать на Лиду). И подойду. И трону. Думаешь, побоюсь?

Л и д а. Вот тебе! Вот тебе! Получай! (Дает ему пощечины.)

К о л о б к о в. Ах так? Может, цену набиваешь? Я ваш норов бабий изучил до тонкостей! (Схватил Лиду.)

Лида пытается вырваться, но безуспешно.

В а с и л и й. Отпусти девушку!

К о л о б к о в. Не твоя забота.

Василий одним ударом сбивает Колобкова с ног.

(После паузы, сдавленным голосом.) Ну хорошо, Лихач, я еще с тобой посчитаюсь!

Из комнаты выбегает  Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а. Депутат приехал! Приехал депутат! Неужели не слышите — стучат! (Открывает дверь.)

На мгновение ворвался свист ветра. Входит  К а т я.

К а т я. Здравствуйте, товарищи.

Л и д а (изумленно). Екатерина Егоровна!..

Г а в р и л о в н а. Милости просим, Катерина Егоровна. Вот ваша комната. Идемте.

Г а в р и л о в н а  и  К а т я  уходят.

К о л о б к о в. Так это она! В заячьей шубке! Как же я сразу не узнал! Трешку еще выцарапал! Тикать отсюда! Тикать! (Быстро одевается и выходит на улицу.)

Л и д а. Вот это женщина! Мастер леса! Депутат! Преподает у нас в лесотехникуме. Я за нее голосовала. И на внешность привлекательная. Ей всего двадцать семь, а уже депутат. (Осторожно, Василию.) Вы к ней на прием?

Василий словно остолбенел.

А вы не бойтесь. Расскажите ей всю правду.

В а с и л и й (удивленно взглянул на Лиду). Всю правду?

Л и д а. Конечно. Я не спала. Я все слышала.

Появляется  Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а (Василию). Про тебя спрашивала Катерина Егоровна. Кто, говорит, такой и зачем здесь?

В а с и л и й. А вы ей что сказали?

Г а в р и л о в н а. Так, говорю, шелапутный какой-то. Приблудился ночью, обогреться захотел. Наверное, говорю, сезонник.

В а с и л и й. Да какой же я вам сезонник? Моя фамилия Сидоров! Василий Сидоров я!

Г а в р и л о в н а. А я думала, ты Лихач. Так и сказала товарищу депутату: «Этот мужчина по фамилии Лихач». А она вздрогнула. Даже побледнела. Не может быть, говорит, чтоб его фамилия была Лихач.

В а с и л и й. Что же вы наделали?! Она откажет мне теперь в приеме!

Г а в р и л о в н а. Не откажет. Только стыдно с такой щетиной. Иди в мою каморку, приведи себя в божеский вид. На окне электрическая бритва. Один начальник забыл. Еще в позапрошлом году.

В а с и л и й. Спасибо. (Уходит.)

Г а в р и л о в н а. Вот и пригодилась. А где же Колобок?

Л и д а. Как увидел Екатерину Егоровну — его точно ветром сдуло.

Г а в р и л о в н а. Про него она тоже спрашивала. Гитару свою оставил. Значит, явится. Лид…

Л и д а. Чего?

Г а в р и л о в н а. Ты знаешь, по-моему, Лихач с депутатом еще раньше были знакомы. Ты бы видела, как она глянула на него, когда они тут встретились. А потом, когда мы вошли с ней в комнату, она легла на койку прямо так, как есть, в шубе. И всю ее ровно лихорадка трясет.

Л и д а. Самовар в седьмой раз поспел.

Г а в р и л о в н а. Чудеса!

Л и д а. Слышь? Теть Лиз?

Г а в р и л о в н а. Какая я тебе тетя Лиза? Ишь, племянница нашлась! Неси самовар к депутату в комнату!

Л и д а  и  Г а в р и л о в н а  уходят. Слышна морзянка.

Затемнение.

Когда свет зажигается — та же декорация. Утро. По радио передают зарядку. Г а в р и л о в н а  выполняет упражнения. Открывается входная дверь, на пороге — К о л о б к о в.

К о л о б к о в. С добрым утром, хозяюшка. (Хохочет.)

Г а в р и л о в н а (сердито). Чего разгоготался?

К о л о б к о в. Помолодеть хочешь? Зарядку по утрам делаешь?

Г а в р и л о в н а. Поясницу разминаю. Ревматизм проклятый…

К о л о б к о в. Барахлишко свое забыл. (Берет гитару.) А где папаша?

Г а в р и л о в н а. Отправился смотреть, как снег разгребают. (Смотрит в окно.) Вон с военными стоит балагурит.

К о л о б к о в. А Васька?

Г а в р и л о в н а. Ушел в столовку.

К о л о б к о в. Ясно. Депутат еще спит?

Г а в р и л о в н а. А тебе что?

К о л о б к о в. Да так. Интересно. Прием-то, говорят, здесь будет.

Г а в р и л о в н а. Здесь. В конторе печь разломали. (Надевает телогрейку, берет деревянную лопату, выходит на улицу.)

К о л о б к о в. Ясно-ясно. Помнится, у папаши саквояжик был. Обследовать? Такие люди, как он, не считают дни до получки. (Уходит в комнату, где ночевал мужчина, и тут же возвращается с саквояжем, тщетно пытаясь его открыть. Берет со стола нож, поддевает им замок — саквояж открывается. Заглядывает внутрь. На его лице — ужас и страх. Извлекает из саквояжа рацию, выдвигает антенну, нажимает на ключ. Посыпались «точка-тире».) Рация!.. (Снова роется в саквояже, достает фотоаппарат с мощным телеобъективом и блицем. Потом вынимает горсть пуль.) Пули! (Посмотрел в окно.) Вот тебе и папаша! А с виду — воды не замутит. У офицера что-то выспрашивает… (Снова роется в саквояже.) Деньги, видимо, держит при себе. Бандит! Ну погоди! Недолго тебе осталось разгуливать на свободе. Положу все на место — и в поселковый Совет. За поимку шпиона причитается как будто немалый куш. Глядишь, прославлюсь, что твой депутат! (Кладет все обратно в саквояж.) Подвалило тебе счастье, Колобков! Пробил твой час! Выследить такого леща!.. (Уходит в комнату.)

Выходит  К а т я. Смотрится в зеркальце, приводит себя в порядок. Появляется  Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а. С добрым утречком, Катерина Егоровна.

К а т я. Доброе утро.

Г а в р и л о в н а. Как спалося?

К а т я. Хорошо. Спасибо.

Из комнаты выходит  К о л о б к о в.

К о л о б к о в (увидев Катю, расплылся в улыбке). Здравствуйте, товарищ депутат. Вы уж извините, Екатерина Егоровна, вчера я не признал вас. Возвращаю вам вашу трешку. Вот, пожалуйста… (Кладет на стол три рубля.)

К а т я. Елизавета Гавриловна, я думаю народ здесь собрать. Чтоб не мерзли там, на улице.

Г а в р и л о в н а. Сегодня теплынь. Минус шешнадцать.

К а т я. Шестнадцать — это холодно. Пусть войдут все сюда.

Г а в р и л о в н а. Не беспокойтесь, Катерина Егоровна. Сейчас на улице лучше, чем тут. Солнышко играет…

К а т я (улыбаясь). Ну хорошо. Уговорили.

Г а в р и л о в н а  выходит на улицу.

К о л о б к о в. Я сейчас уезжаю, Екатерина Егоровна. Хотелось бы поговорить. Может, и не удастся больше свидеться…

К а т я. Запишитесь на прием.

К о л о б к о в. У меня нет времени. Понимаете, ровно через час отправляюсь в далекий рейс.

К а т я. Ничем не могу помочь. Я очень занята. (Хочет уйти.)

К о л о б к о в (преградил ей дорогу). Подождите. Всего одну минуту. Ради Василия… Помните Лихача? Да вот он тут был. Вы бы знали, во что он сейчас превратился!..

К а т я. Короче, Колобков.

К о л о б к о в. Он записался к вам на прием.

К а т я. А при чем здесь вы?

К о л о б к о в. Это низкий человек. Вы его тогда правильно раскусили. В общем, докатился до ручки, что называется. Долихачился, так сказать. Загнал свою жизнь и государственную машину в придачу.

К а т я. А вы как живете?

К о л о б к о в. Не жалуюсь.

К а т я. Вы когда-то с ним были друзьями.

К о л о б к о в. Он мне не друг. У нас дорожки разошлись. Я хочу вас предостеречь, Екатерина Егоровна…

К а т я. От чего?

К о л о б к о в. Сидоров узнал, что вы, так сказать, теперь важное лицо, депутат и все такое прочее. Думает этим воспользоваться. Чтоб вы за него заступились. Ведь он уже никто. Шофер без прав. А еще точнее… Гол как сокол. Человек без определенных занятий. Тунеядец. В общем, опустился до неузнаваемости. И надеется, что старая любовь спасет его. Спит где придется. Живет подачками. Вот вчера пришлось кормить его. Голодный был, как собака.

К а т я. Это все, что вы собирались мне сообщить?

К о л о б к о в. Нет, не все. Я не сказал главного. Самого главного. У меня к вам дело… государственной важности! Обращаюсь как к депутату. (Оглядываясь по сторонам.) Совершенно секретно!

С улицы входит  Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а. За тобой милиция, Колобок. «Черный ворон» подъехал.

К о л о б к о в (панически). Екатерина Егоровна! Екатерина Егоровна, помогите, умоляю вас!.. Я ни в чем, ни в чем не виноват! Помогите!

К а т я. Помочь? Кому? Жулику? Ворюге?

К о л о б к о в. Ах вот оно что!

На пороге — м у ж ч и н а.

Так, значит, это Васька меня продал!

М у ж ч и н а. Я. За что купил, за то и продал.

К о л о б к о в (обалдев). Папаша?!

М у ж ч и н а. Я папаша для своих детей, а для вас, гражданин Колобков, я сотрудник ОБХСС. Здравствуйте, Екатерина Егоровна.

К а т я. Здравствуйте, товарищ полковник.

Рукопожатие.

М у ж ч и н а. Я и не узнал вас тогда, в кабине. Вы сидели закутавшись.

К а т я. А я вас сразу узнала. По голосу.

М у ж ч и н а. Правда?!

Смеются.

К а т я. Не хотела вам мешать.

М у ж ч и н а. Да, Екатерина Егоровна, где нам с вами только не приходится бывать, чтобы добрым людям жилось хорошо, чтобы подобные горе-колобки не катались по белу свету. Ловок, шельмец, оказался. Верткий, как налим. Никак его мои хлопцы взять не могли.

К о л о б к о в. Вот ты какой, папаша! Прикинулся…

М у ж ч и н а (снимая с головы шапку). «Ты сер, а я, приятель, сед, и волчью вашу я давно натуру знаю…».

К о л о б к о в (в отчаянии). Надо же так влипнуть! (Ударяет гитарой по столу.)

М у ж ч и н а. Ну вот, теперь гитара стала виновата. Впрочем, песенка ваша спета, Колобков. Идемте. (Гавриловне.) А где тот товарищ, что ночью здесь был? Если не ошибаюсь, зовут его Василий…

Г а в р и л о в н а. Ушел куда-то.

М у ж ч и н а. Прекрасный человек. Передайте ему от меня большой привет.

Г а в р и л о в н а. Передам.

М у ж ч и н а. До свидания, Екатерина Егоровна. Счастливо оставаться.

К а т я. До свидания, Яков Кузьмич. Всего доброго.

Пожимают друг другу руки.

М у ж ч и н а. До свидания, хозяйка. Спасибо за гостеприимство. (Подает руку Гавриловне.)

Г а в р и л о в н а. Не за что.

М у ж ч и н а  и  К о л о б к о в  уходят.

(Смотрит в окно.) Повели. Теперь не укатится.

Бьют часы.

Катерина Егоровна, ровно девять. Посетители ждут.

К а т я. Да-да. Просите.

Г а в р и л о в н а  уходит. За дверью возникает многоголосый гул.

Г о л о с  Г а в р и л о в н ы. Кто там первый по списку — заходи.

Врывается  Л и д а, за ней — Г а в р и л о в н а.

Г а в р и л о в н а. Лидка, тебе чего? (Схватила ее за рукав, тянет обратно за дверь.)

Л и д а (сопротивляется). Пусти. Я на минутку. (Подбегает к Кате.) Екатерина Егоровна! Екатерина Егоровна, дорогая, он уехал! Я своими глазами видела, как он направился к автобусной остановке!

К а т я. Садитесь, пожалуйста. И успокойтесь. Выпейте воды. (Наливает ей в стакан воды.)

Лида отпивает глоток.

А теперь говорите, кто уехал? Куда?

Л и д а. Василий Сидоров. Навсегда.

Пауза.

К а т я (задумчиво). Лихач… Васька Лихач…

Л и д а. Он искал вас повсюду. Хотел увидеть, сказать, что любит, но… Наверно, не хватило решимости. И потому я говорю за него: Екатерина Егоровна, есть человек, для которого вы дороже всего на свете! И вы нужны ему. Это сильный человек! Большой! И я верю в него. (Помолчав.) Вот я придумала солдата. Письма себе пишу. Как будто от него. Знаете зачем? Чтоб сезонники не приставали. А сама мечтаю о таком, настоящем!

Входит  м у ж ч и н а.

М у ж ч и н а. Прошу прощения. Саквояж свой забыл.

К а т я (бросается к мужчине). Товарищ полковник! Яков Кузьмич, нужно срочно найти одного человека!

М у ж ч и н а. Приметы?

К а т я. Вы его здесь видели. Это Василий Сидоров.

М у ж ч и н а (поразмыслив). Так… Он вам очень нужен?

К а т я. Да!

М у ж ч и н а. Где и когда его видели в последний раз?

К а т я. Несколько минут назад. На автобусной остановке.

М у ж ч и н а (убежденно). Возьмем. То есть найдем. Разыщем. И за семью метелями!

К а т я. Яков Кузьмич, неужели это возможно?!

М у ж ч и н а (улыбнувшись). «В любви ничего невозможного нет». Не ради похвальбы — ради вашего душевного спокойствия скажу, Екатерина Егоровна: за сорок лет службы от меня еще никто не уходил. Вот только надобно взглянуть, что там с дорогой. Может, автобус еще не проскочил… (Направляется к выходу.)

К а т я (опережая его). Я сбегаю!

Г а в р и л о в н а (встав у нее на пути). Раздетая?!

К а т я. Да тут недалеко! Я мигом!

Г а в р и л о в н а. Шубейку хоть набросьте!

К а т я. На улице теплынь! Всего минус шестнадцать! И солнышко играет. (Убегает.)

М у ж ч и н а уходит в комнату. Гавриловна и Лида прильнули к окну. Послышалась морзянка.

Л и д а. Азбука Морзе.

Г а в р и л о в н а. Застрочил… (Надевает новую шубу с чернобуркой, прихорашивается перед зеркалом.)

Л и д а (удивленно). Ты куда это наряжаешься?

Г а в р и л о в н а. Много будешь знать — скоро состаришься.

Л и д а (просияв). Неужто к Христофорову?

Г а в р и л о в н а. А хоть бы и к нему. Что он тебе, не человек, да?

Л и д а (обнимает Гавриловну). Только сейчас я поняла, что я ужасно завистлива!

Г а в р и л о в н а. Будут спрашивать депутата — скажи, пусть подождут. Ищут, скажи, сбежавшего. (Уходит.)

Л и д а (улыбаясь сквозь слезы). Сбежавшего от любви.

Слышна морзянка.

З а н а в е с