Чуть позже.

Спит мой родной муж-отец. Хоть выбоин стало меньше, не так трясёт. Как же я люблю тебя, муж мой. Жаль только, чо малыш наш умер. А мы уже имя придумали ему — Сашенька. Верка потом вычитала в тырнете, чо ин… инсес…. Тьфу ты, чёрт! Инцест виноват в смерти. Объяснила причину и сказала, чо мы не должны трахаться. Особенно должны предохраняться, если продолжим. Грамотно объяснила. Она единственная видела и не раз, как папа ебал меня. Уже не называл Люськой, нежно целовал. Как начал во вторую ночь, когда я сама легла к нему в постель, называть Никой, так и продолжает до сих пор.

Пока ещё не сильно пузатая была, часто ездила с ним в рейсы, там мы миловались в кабине. Хорошо было. Особенно летом. Остановимся у реки или озера, голышом покупаемся и соединяемся телами. Поебёмся, покушаем и в спальник. Однажды почувствовала, что хочу ещё. Вот прям зазудело в пизде. «Коль, а я ещё разок хочу!», — говорю ему. «Давай попробуем разбудить нашего мальчика!». — отвечает. Целует в губы, в соски. А хуй не встаёт. Тогда я опускаюсь к нему и говорю: «Мальчик наш, ты должен подняться и удовлетворить свою девочку.», — целую в головку. Он дёрнулся, я ещё разок чмокнула. Он дёрнется, я чмокну. А потом положила толстую головку на язык и прикрыла её губой. Хуй дёргается во рту, наполняется кровью, как и пизда моя. Я постанываю от нового кайфа, сосу соску, двигаю головой. Надавливаю снизу на яйца, помогаю хую влезть глубже. И будто по-настоящему ебусь — пизда шевелит чем-то, будто хуй ласкает. Мне уже не нужен хуй в пизде, он находится в лудшем месте. Коля помогает мне — держит мою голову и двигает с удобной для него щастотой. Кончает мне в рот. А мне осталось всего капельку, я продолжаю сильно сосать, высасываю всю малофью. Сосу до тех пор, пока хуй не становится таким, каким был до нащала.

И вот утром следующего дня, я вижу стояк. Коленька спит. Я повторяю вечернюю науку. Разбудила и облегчила своего мужа.

Полюбила я такую соску. Однажды даже на пустынной трассе сосала, пока Коленька рулил. Я облизываю малофью с губ, а он улыбается. Довольный такой. Я всё готова для него делать. Родной ты мой, потерпи, муженёк.

Дорожный знак «Пункт питания» и под ним второй «Гостиница или мотель», даже машине добавили бодрости. Через каких-то пять километров мы сможем остановиться.

— Вера, до отеля пять кэмэ. — бужу сестру. — Пап, не спишь? Скоро доедем, родненький. Скоро, потерпи.

— Да, папочка, потерпи. Десять минут, и мы уже там. Даже если в мотель не заселимся и, то трястись не будешь.

— Вера, ты как хочешь, можешь в кабине спать, но мы с папой должны лечь на нормальную постель.

— Да, Вер, нужно в номере отлежаться. Хотя бы ночь. — родненький подал голос.

— Я согласна. Самой охота растянуться на нормальной кровати.

— Дорога перестала идти в гору, видимо это и есть равнина. Ура! Коленька, мы победили. Сестрёнка, ты рада?

— Я старше тебя. Значит сестра.

— Подумаешь на полчаса старше.

— Да, и прошу при посторонних, называй меня по имени-отчеству.

— Ох-ох-ох. Вера Николаевна. Назову, не переломлюсь. Смотрите, что там написано.

— Мотель Бейтсов. Во чудики. Надеюсь не Норма и Норман.

— Кто такие?

— Это сериал по телеку идёт. Ужастик и триллер. Этот Норман псих такой, убил отца, любовницу, а мама его, Норма потакает ему. Вообще-то артист красавчик. Всегда чисто и опрятно одет, прилизан. Аккуратно пользуется вилками и ножами.

— Красавчик говоришь? Пап, может сразу обженим их? А то Вере Николаевне замуж невтерпёж. Где тут припарковаться? Ладно, вот сюда. Уберу машину с дороги. Фуф! Первый, пошёл! — я выпрыгнула из кабины.