Летом 1942 года наша страна оказалась в очень сложном положении. Немцы рвались к Сталинграду, пал Севастополь, жесточайшие бои шли на всех фронтах от Черного до Баренцева моря. В то же время необходимо было доставлять грузы на полярные станции и в арктические порты, перевозить людей, обеспечивать жизнедеятельность этого огромного региона, протянувшегося на тысячи миль вдоль нашего северного побережья.

В Архангельске заканчивался преднавигационный ремонт транспортного флота. Суда готовились к предстоящей арктической навигации и становились под погрузку.

В Полярном шло доукомплектование последних экипажей тральщиков типа ТАМ, пришедших из Англии в марте – июне текущего года с конвоями PQ-9, PQ-10, PQ-12, PQ-13. Это были переоборудованные и вооруженные норвежские китобойные суда, построенные на верфи «Smith’s Dock Co» в Милдсборо (Англия) в 1929–1932 гг. Суда имели следующие технические характеристики: водоизмещение – 500–540 тонн, длина – 35,36 м, ширина – 7,38 м, осадка – 3,87 м, максимальная скорость – 12 узлов, экипаж – 41 человек; на каждом корабле было установлено по одному 20-мм пулемету-автомату, по два спаренных 12,7 и 7,62-мм пулемета; кроме того, тральщики были оснащены современными (по тем временам) электромагнитными и акустическими тралами, позволяющими тралить практически все типы неконтактных мин, выставляемых немецкими подводными лодками. В то время в составе Северного флота не имелось ни одного такого специализированного тральщика. Для траления фарватеров подключались бывшие суда тралового флота, которых в состав Северного флота было мобилизовано 53 единицы. Пришедшие тральщики стали использоваться при защите внешних и внутренних конвоев и при боевом тралении в Новоземельских проливах, Кольском заливе и в Белом море.

Появление тральщиков типа ТАМ в навигацию 1942 года в Карском море помогло значительно уменьшить потери от минозаградительных операций немецких подводных лодок на подходах к проливам Карского моря.

В Архангельске шло формирование Северного отряда. С началом приема кораблей от государств-союзников у Северного флота впервые появилась возможность направить дополнительные корабли для борьбы с противником в Карском море. Однако основные силы флота были ориентированы на конвоирование транспортов союзников с грузами ленд-лиза в наших территориальных водах и обеспечение огневой поддержки 14-й армии. Охрана транспортов в Карском море все еще осуществлялась по остаточному принципу. Не велась и подготовка боевого сопровождения транспортного флота на участке Новоземельские проливы – Диксон, что впоследствии привело к значительным потерям как людей, так и судов.

Арктическая навигация 1942 года на западе началась 19 июля, когда на трассу вышли первые пять судов: «Г. Седов», «А. Сибиряков», «Сакко», «Таймыр», «Циркуль» в охранении тральщиков Т-903, Т-904. Охрана сопровождала суда только до пролива Югорский Шар, далее они совершили переход самостоятельно, 25–26 июля прибыли на Диксон и начали работать согласно своим плановым заданиям.

В связи с военными действиями появились определенные трудности при формировании караванов и их следовании в Арктику. Как правило, все суда, следовавшие в Карское море и далее на восток, грузились в Архангельске. Им разрешалось выходить из порта только в строго установленное время – в 6, 8, 11, 16, 18 и 20 часов. Кроме того, командир Беломорской военной флотилии в официальном письме в адрес северных пароходств объявил, что флотилия обеспечивает только четыре конвоя, следующих в одном направлении, в месяц.

Движение судов в конвоях происходило значительно медленнее, чем в одиночном плавании, пути следования увеличивались, так как конвои, опасаясь мин, шли рекомендованными курсами, а не кратчайшими путями. Нельзя забывать и то, что судам в условиях военной обстановки приходилось порой заходить в порты-убежища или возвращаться в пункты выхода в рейс.

К началу навигации 1942 года в Архангельске находились закончившие ледокольную кампанию на Белом море и прошедшие преднавигационный ремонт ледоколы «И. Сталин», «Ленин»; к тому времени из Канады подошли ледоколы «Красин» (после ремонта в США) и «Монткольм». По окончании арктической навигации ледокол «И. Сталин» ушел на ремонт в США.

29 июля из Архангельска в сопровождении военного эскорта из двух эсминцев, трех английских корветов и трех тральщиков под прикрытием самолетов на трассу вышли ледоколы «И. Сталин», «Ленин», «Красин» и транспорт «Монткольм». 2 августа они прошли Югорский Шар, а 4 августа прибыли на Диксон. Корабли эскорта, как и ранее, сопровождали суда только до Новоземельских проливов. Штаб Северного отряда все еще находился в Архангельске.

Что же происходило в это время на трассе в восточном районе Арктики?

Оперативная обстановка в восточном районе Советской Арктики позволяла транспортному флоту и ледоколам работать, не опасаясь нападения подводных или надводных кораблей вермахта. Проводкой транспортного флота в ледовых условиях занимались ледоколы «Л. Каганович» (капитан П. А. Пономарев) и «А. Микоян» (капитан Ю. К. Хлебников). Для перевозки грузов в восточные порты были задействованы 18 судов, арендованных у Наркомфлота, и 2 судна, принадлежавших Главсевморпути. Все суда, принадлежавшие Наркомфлоту, грузились в различных портах США.

К концу июля транспортные суда начали сосредотачиваться в бухте Провидения. Штаб восточного района Арктики принял решение начать движение первого каравана, не дожидаясь подхода ледокола «А. Микоян».

27 июля суда «Комсомольск», «Молотов», «Кузнецкстрой», «Уралмаш», «Узбекистан» и танкер «Ненец» двинулись на запад под проводкой ледокола «Л. Каганович». Арктическая навигация на востоке началась. Ледовая обстановка из-за постоянного северо-западного ветра складывалась крайне неблагоприятно. Но, несмотря ни на что, караван медленно продвигался в заданном направлении.

Еще 15 июля из бухты Золотой Рог, на берегах которой расположен город Владивосток, соблюдая определенные меры секретности, на просторы Японского моря вышли эсминцы «Ревностный», «Разумный», «Разъяренный», возглавляемые лидером «Баку» под командованием капитана 2-го ранга В. Н. Обухова, а также теплоход обеспечения «Волга» и танкер-снабженец «Лот Ботон», идущий как бункеровщик эсминцев только до бухты Амбарчик. На кораблях находились ледовые капитаны В. И. Воронин и Г. А. Калинич. Группа имела кодовое название ЭОН-18. Корабли шли в Мурманск для пополнения Северного флота, ведущего жестокие бои в Баренцевом море с кораблями и самолетами противника, выполняя функцию охраны судов, идущих с грузами ленд-лиза в Мурманск и Архангельск.

18 июля, следуя в тумане Татарским проливом, эсминец «Ревностный» столкнулся с пароходом «Терней». Полученные в носовой части повреждения оказались столь серьезными, что о продолжении плавания речи быть не могло, эсминец был исключен из состава ЭОН-18 и отбуксирован в Советскую гавань. Оставшиеся суда благополучно пересекли Охотское море, но уже на выходе из 1-го Курильского пролива были обнаружены японскими эсминцами. В это время в бухте Провидения формировались караваны транспортных судов и ледоколов, направлявшихся как в восточный, так и в западный районы Арктики с целью обеспечения жизнедеятельности портов и населенных пунктов северного региона страны.

22 июля корабли ЭОН-18 пришли в Петропавловск, а через неделю они были уже в бухте Провидения, где им предстояло произвести ревизию механизмов перед очень ответственным и опасным плаванием в ледовых условиях. 8 августа, завершив почти кругосветное плавание, в бухту Провидения пришел и ледокол «А. Микоян». После частичной смены экипажа и бункеровки ледокол включился в работу по проводке судов. Через несколько дней ледовая обстановка немного улучшилась, и 18 августа началась проводка судов ЭОН-18. Судоводителям ледоколов «А. Микоян» и «Л. Каганович» приходилось проявлять осторожность и максимум мастерства, чтобы в многолетних арктических льдах проводить абсолютно не приспособленные для плавания в таких условиях суда экспедиции. 21 августа танкер «Лот Ботон» после передачи топлива на эсминцы в Колючинской Губе был выведен на восток. Каравану потребовался почти месяц на переход до порта Тикси – только 17 сентября все корабли собрались в этом порту.

Японская разведка, естественно, засекла проход судов через Берингов пролив, и 1 августа из Токио в Берлин ушла шифровка «… советский конвой в составе четырех ледоколов и 19 транспортных судов 1 августа прошел через Берингов пролив в северном направлении…». Как японцы считали суда и ледоколы – вопрос остается на их совести. Получив столь ценную информацию, немецкое командование приняло решение: встретить караван там, где никто этого не ожидал – в Карском море. Уже тогда зародилась идея операции «Вундерланд».

В июне – июле 1942 года после разгрома каравана PQ-17 и временного прекращения плавания союзных конвоев немецкое командование обратило особое внимание на Северный морской путь, решив, что в летний период союзнические караваны из Америки в западные порты Советского Союза могут пойти и по этой трассе. К концу апреля количество немецких подводных лодок, базировавшихся в портах Северной Норвегии, достигло 20 единиц. Это были, в основном, лодки типа VIIC, или так называемые лодки «Стандарт». Длина их составляла 220 футов, ширина – 20 футов, численность команды – 40–56 человек; скорость в надводном плавании достигала 17 узлов, в подводном – 7,6 узла. Каждая лодка могла иметь на борту до 14 торпед или до 24 мин. В то время как первые арктические караваны шли в Карское море, немецкие подводные лодки были обнаружены в юго-восточной части Баренцева моря и на подходах к Новоземельским проливам. Начались попытки блокады трассы Севморпути. Но, несмотря на это, суда выходили из Архангельска в Арктику по мере готовности и окончания грузовых операций.

Так, 9 августа из Архангельска вышел караван, состоявший из 9 транспортных судов и 11 кораблей охранения (эсминцы «Валерий Куйбышев», «Урицкий», сторожевой корабль «Гроза», 2 английских эсминца и 6 тральщиков), а 14 августа вышли 2 транспорта и 4 корабля охранения. Переход этого каравана из горла Белого моря к Новоземельским проливам прикрывался самолетами отечественной авиации.

29 июня 1942 года немецкий летчик Рудольф Шатц вылетел с норвежского аэродрома Банак с целью подбора посадочной площадки на острове Междушарский архипелага Новая Земля для установки автоматической метеостанции «Krote» и произвел там посадку. При посадке самолет повредил лопасти винта. О случившемся пилот доложил на свою базу. После прилета спасательного самолета «Хенкель-111» и пятнадцатичасовой напряженной работы летчиков лопасти на самолете Шатца удалось заменить, и оба самолета вернулись на свою базу.

20 сентября Шатц вновь вылетел с аэродрома Банак, имея на борту метеостанцию «Krote», но посадку на раскисшую тундровую площадку производить не стал из-за опасений в возможности последующего взлета.

Через три недели – очередная попытка, тундра к тому времени уже замерзла, приземление прошло успешно. 13 октября, во время установки радиометеостанции, их обнаружил советский бомбардировщик МБР-2, вылетевший с Белушьей Губы, и попытался атаковать самолет и людей, занятых работой. Самолету сопровождения «Хенкель-111» удалось отогнать МБР-2, но так как место установки метеостанции было обнаружено, ее пришлось в срочном порядке эвакуировать. Основные детали оборудования станции вновь погрузили на самолет, и оба самолета вернулись на свою базу. Через несколько часов после их вылета к месту, где немцы пытались установить метеостанцию, подошло советское военное судно, экипаж которого произвел осмотр местности и обнаружил антенные шесты, батареи, другие второстепенные элементы оборудования метеостанции.

По некоторым данным, появлявшимся в прессе, для дозаправки горючим гидросамолетов-метеоразведчиков, вылетавших из норвежских аэропортов, немцы пытались оборудовать несколько пунктов на необитаемых местах западного побережья северной части Новой Земли. Наличие их позволило бы производить более систематические разведывательные облеты Карского моря. Но следов таких пунктов до сих пор не обнаружено. Да и полеты немецких самолетов в районе Карского моря, зафиксированные постами СНиС, судами и полярными станциями, были единичными.

27 июля в бухту напротив поселка Малые Кармакулы, расположенного на западном побережье Южного острова архипелага Новая Земля, произвел посадку на ночевку гидросамолет, командиром которого был полярный летчик Матвей Ильич Козлов. Самолет, находившийся в подчинении Штаба моропераций, провел в воздухе почти сутки, производя поиск судов из разгромленного каравана PQ-17. Требовался отдых, и летчики ушли отдыхать к полярникам, оставив на самолете дежурного. Через несколько часов в бухту вошла немецкая подводная лодка U-601 под командованием капитан-лейтенанта П. О. Грау, который, увидев перед собой столь легкую добычу, немедленно приказал открыть артиллерийский огонь и уничтожить самолет и полярную станцию. В результате артналета погиб оставленный дежурным член экипажа гидросамолета, четверо полярников получили ранения, значительный ущерб был нанесен зданиям станции, находившиеся на берегу летчики не пострадали.

Продолжая курсировать вдоль побережья Новой Земли, подводная лодка U-601 обнаружила пароход «Крестьянин» (капитан А. Г. Николаев), следовавший с грузом угля из Нарьян-Мара в Губу Белушью, и 1 августа в 01–15 с короткого расстояния торпедировала его. Судно затонуло через 3 минуты. Экипажу удалось спустить две спасательных шлюпки, в которых оказались все оставшиеся в живых. Через несколько минут рядом со шлюпками всплыла подводная лодка.

Моряки ожидали самого худшего. На палубу подводной лодки вышло несколько человек, и один из них на хорошем русском языке спросил: «Что за пароход? Куда идет? Какой груз был на борту? Нужна ли какая-нибудь помощь?». Не получив ответа на свой последний вопрос, человек, говорящий по-русски, указал направление движения в сторону берега, после чего лодка отошла от шлюпок и скрылась под водой.

В отчетах капитанов потопленных во время 2-й мировой войны судов неоднократно зафиксированы случаи оказания немецкими подводниками помощи раненым морякам, передачи продуктов питания и воды. Но, надо помнить, не все командиры подводных лодок придерживались международных конвенций, тем более, что 17 сентября 1942 г. командованием немецкого подводного флота был издан следующий приказ:

«Всем командирам.

1. Любые попытки снять членов экипажа потопленных судов, как и поднятия их на борт, равно как помощь при посадке в спасательные шлюпки, помощь перевернувшимся шлюпкам, раздача продовольствия и воды, должны быть прекращены. Спасение людей противоречит основополагающим правилам ведения войны, в которой корабли и команды противника подлежат уничтожению.

2. Приказ о взятии на борт капитана корабля и главного механика продолжает действовать.

3. Потерпевшие кораблекрушение могут быть спасены, если их сведения имеют значение для подлодки.

4. Будьте тверды! Помните о том, что во время бомбовых налетов на немецкие города никто не думает о женщинах и детях».

Суд над военными преступниками в Нюренберге приговорил адмирала Денница к 10 годам тюремного заключения. Одной из причин столь мягкого приговора было отсутствие у судей уверенности в степени личного участия Денница в подготовке вышеприведенного приказа.

Двое с лишним суток, борясь с ветрами и волнением, моряки на шлюпках добирались до Новой Земли. По пути в шлюпке умер кочегар Л. М. Бауков. Высадившись на пустынном берегу Новой Земли, им пришлось многие километры идти до ближайшего жилья. Пеший переход оказался ненамного легче морского плавания. Закончились продукты, обувь и одежда превратились в лохмотья. Они вышли к жилью лишь на третий день пути. Спаслось 38 человек, погибли 7 человек, в том числе 2 пассажира. Это были первые потери моряков арктического флота.

Известие о пиратских действиях немецких подводных лодок было доведено до сведения судов, работавших в этом районе, и полярных станций. Но, к сожалению, не везде еще имелась тогда закрытая связь, так что информация дошла не до всех.

16 августа из поселка Хабарово, расположенного в проливе Югорский Шар, вышел направлявшийся в Нарьян-Мар буксир «Комсомолец» (капитан П. К. Михеев), имевший на буксире баржу П-4 и лихтер Ш-500. Баржа была загружена строительными материалами, а на лихтере находилось 247 заключенных и 23 охранника. К этому каравану присоединился буксир «Норд», ведший на буксире буксирный пароход «Комплекс» с неисправной машиной. Никакого вооружения на судах не было. В районе острова Матвеева они были встречены немецкой подводной лодкой U-209 под командованием капитан-лейтенанта Хайндриха Броди. Первыми снарядами, выпущенными подлодкой, были расстреляны баржа и лихтер. Перепуганные люди, выскакивая из трюма, тут же попадали под град осколков и автоматные очереди.

Увлекшись расстрелом беззащитных людей, баржи и лихтера, фашисты не заметили, что «Норд» отдал буксир, соединявший его с «Комплексом», и поспешил укрыться за островом. Завершив расстрел несамоходных объектов, немцы перенесли направление огня на «Комсомолец» и «Комплекс», после чего еще несколько минут добивали людей, пытавшихся добраться до острова.

В результате этой кровавой бойни погибли 305 человек, в том числе 17 человек судовой команды буксиров, 17 пассажиров из местного населения, 23 человека охраны, 245 заключенных и 3 человека, освобожденных из заключения. После ухода подводной лодки «Норд» подобрал оставшихся в живых 23 человека, среди которых было 2 заключенных.

А «Комсомолец» не погиб 17 августа 1942 года. Изрешеченный осколками и пулями, обгоревший, брошенный экипажем, он был вынесен течением на береговую отмель острова Матвеева. Там он находился до 14 августа 1944 года, когда был снят с мели, отведен в Нарьян-Мар и отремонтирован. После этого он еще долгие годы работал на Печоре.

В Нарьян-Маре на неказистом бетонном постаменте установлен адмиралтейский якорь, под ним – белая мраморная доска с надписью: «Нарьян-Марский морской торговый порт – экипажу б/п «Комсомолец», погибшему 17 августа 1942 года», далее приведен список всех погибших членов экипажа судна.

8 августа из Архангельска в Арктику вышел очередной конвой, направлявшийся в западные порты США, в состав которого входили суда «Моссовет», «Мироныч», «Элена-2», «Щорс», «Донбасс», «Азербайджан», «Чернышевский», «Двина», «Аркос», «Комсомолец Арктики», груженые лесом, хромовой рудой, асбестом, хлор-калием и другими грузами, являвшимися частью оплаты за поставляемые нашей стране товары.

Впоследствии к каравану присоединился танкер «Хопмаунт» под английским флагом с грузом 7000 тонн мазута для бункеровки кораблей ЭОН-18. Караван сопровождали 11 советских и английских кораблей охранения, которые шли только до Новоземельских проливов, далее суда последовали самостоятельно.

Корабли каравана, следующего на восток, собрались на Диксоне 18 августа и в сопровождении ледокола «Красин» вышли на восток.. Избежав встречи с немецким тяжелым крейсером, суда 15 сентября дошли до бухты Амбарчик. Но дальнейший путь им преградили многолетние льды. Простояв до второй половины сентября в ожидании улучшения ледовой обстановки, суда 17 сентября получили указание вернуться на запад. При возвращении пароход «Щорс» (капитан А. Т. Кудлай), следуя проливом Югорский Шар, 14 октября подорвался на мине и затонул. Всему экипажу удалось спастись. Остальные суда уже в ноябре дошли до бухты Белушья и поодиночке начали прорываться в порты Англии и США. Все они благополучно достигли портов назначения, за исключением вышедшего 4 ноября из Белушьей Губы танкера «Донбасс» (капитан В. Э. Цильке), 7 ноября встретившегося на переходе с немецкими эсминцами и потопленного врагом после непродолжительного боя.

Вот как описан этот бой в вахтенном журнале немецкого эсминца: «В 14–00 эсминец выпускает 2 торпеды. Одна торпеда попадает в район мостика, вторая – в центр корабля. Танкер продолжает вести артиллерийский огонь. В 14–07 выстрел одной торпедой. Промах. В 14–25 два одиночных выстрела торпедами. Попадание в носовую часть корпуса, которая оторвалась от мостика и затонула. Отдан приказ командира эсминца подойти ближе и начать спасать оставшихся в живых».

Из находившихся на судне шестидесяти двух человек сорок семь погибли, пятнадцать, в том числе капитан танкера «Донбасс», попали в плен.

После разгрома каравана PQ-17 Нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов с целью противодействия силам противника 18 августа 1942 года подписал приказ № 00301 «О сформировании Новоземельской военно-морской базы (НЗВМБ) с базовым портом в губе Белушья». Командиром базы был назначен капитан 1-го ранга А. И. Дианов. База и ее опорные пункты создавались для сбора и прикрытия конвоев, защиты Новоземельских проливов и подходов к ним от рейдеров, авиации и подводных лодок противника. Для формирования НЗВМБ Беломорская военная флотилия направила часть людей из своего личного состава. С 15 сентября по 8 ноября в Губу Белушья пришло 4 конвоя с вооружением, техникой и строительными материалами будущей базы. Хотя до этого в Губе Белушья базировались как тральщики, так и сторожевики.

22 августа из Губы Белушья на Диксон вышли 2 тральщика и сторожевик. Это были первые корабли военно-морского флота, направленные в Карское море. Начиная со второй половины августа события там стали стремительно и непредсказуемо развиваться.

Первое сообщение о возможности появления неприятельских судов в Карском море было получено Штабом морских операций 20 августа из Архангельска. В телеграмме сообщалось, что в районе Новой Земли оперируют подводные лодки противника, и возможен их заход в Карском море. В этот же день шхуна «Мурманец» сообщила об обнаружении в пяти милях к северу от мыса Желания перископа подводной лодки, который наблюдался в течение 6 минут. 23 августа в 17 часов 20 минут зимовщики полярной станции на острове Гейберга и моряки гидрографического судна «Якутия», находившиеся в районе этого же острова, наблюдали пролетавший на большой высоте в юго-западном направлении одномоторный самолет. Более подробных данных о пролетевшем самолете зимовщики дать не смогли. Скорее всего, это был самолет противника, базировавшийся на тяжелом крейсере «Адмирал Шеер» и выполнявший ледовую разведку в сторону пролива Вилькицкого с целью обнаружения советских караванов и возможности подхода к ним.

24 августа в 16 часов 55 минут была получена радиограмма за подписью И. Д. Папанина, извещавшая от имени военного командования о возможности прохода в Карском море карманного линкора противника. Эта радиограмма очень обеспокоила Штаб моропераций и 25 августа в 00 часов 30 минут была продублирована на все суда и полярные станции, при этом полярникам станции на мысе Желания предлагалось особенно тщательно следить за обстановкой на море, поскольку наиболее вероятный путь кораблей противника проходил именно вокруг этого мыса.

В тот же день, 24 августа, в районе острова Белый подводной лодкой U-601 был потоплен пароход «Куйбышев» (капитан И. В. Токовенко), сообщивший в 15 часов открытым текстом о времени своего прибытия на Диксон и привлекший этим внимание подводной лодки. Весь экипаж парохода погиб.

После этого случая Штабом моропераций было передано на все суда указание об обязательном радиомолчании во время плавания до 85° восточной долготы в Карском море. К сожалению, это указание не касалось восточной части Карского моря и пролива Вилькицкого.

В период поисков «Куйбышева» гидрографическое судно «Якутия», обследуя северо-западную часть острова Сибирякова в Енисейском заливе, обнаружило в устье реки Широкая полузасыпанное тело, на котором был спасательный пояс с надписью «Куйбышев». При обследовании северной части острова были обнаружены различные предметы инвентаря и шлюпка с закрашенной надписью «Куйбышев». Живых людей обнаружить не удалось. 8 октября капитан парохода «Алдан» доложил об обнаружении в точке 73°52´с. ш. 77°40´ в. д. на глубине около 25 метров торчащих из воды мачту затонувшего судна с лампочками на клотиках. Указанные координаты соответствовали предполагаемому месту гибели парохода «Куйбышев».

Все перечисленные случаи представляли собой начало решительных наступательных операций, запланированных немцами с целью прекращения судоходства по Севморпути. В середине августа подводная лодка U-601, проводя разведку нахождения кромки льда в Карском море, сообщила на свою базу, что кромка льда находится в 80 милях к северу от мыса Желания. 19 августа она доложила, что никаких караванов в центральной части Карского моря ею не замечено.

В то же время в районе мыса Желания (согласно данным Штаба моропераций западного района Арктики) предполагалось нахождение парохода «Беломорканал» (19 августа), и парохода «Энгельс» (22 августа), вышедших с грузом 7400 тонн из Нью-Йорка и следовавших в порты Арктики. Но оба эти судна не были обнаружены подводными лодками противника и самолетами-разведчиками линкора «Адмирал Шеер» и благополучно прибыли в порты назначения.

25 августа подводная лодка U-255 обстреляла полярную станцию на мысе Желания. В 5 часов 38 минут утра со станции был получен сигнал «SOS» и радиосообщение: «Нас обстреливает подводная лодка, горим, много пожара, отстреливаемся». В 06 часов новая радиограмма: «Горим, горим, отбили, ушла, тушим много пожара!». Лодка была отогнана огнем установленного орудия. Обстрел с подводной лодки не повлек за собой человеческих жертв, однако многие строения станции были разрушены: сгорели жилой дом, метеодом, дом летчиков и склад.

Как стало известно позже, обстрел станции оказался началом задуманной немцами операции «Вундерланд» (Страна чудес), преследовавшей цель уничтожить транспортный флот, ледоколы и порты западного района Арктики и нарушить судоходство по Севморпути. Операцию обеспечивали тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», вышедший из Нарвика 16 апреля, и приданные ему три подводные лодки – U-601, U-251, U-255. 18 августа «Адмирал Шеер» прошел мыс Желания за пределами видимости со станции и направился к западному побережью Таймыра с целью уничтожения двух караванов, следующих в восточном и западном направлениях.

В состав следующего на восток каравана из 11 судов и двух ледоколов («Красин» и «Ленин») входила и рефрижераторная база «Комсомолец Арктики», которой командовал мой отец Дмитрий Афанасьевич Бурков. В караван, следовавший с востока на запад, входили, кроме транспортов, лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» и «Разъяренный», проводку осуществляли ледоколы «А. Микоян» и «Л. Каганович».

Для выполнения поставленной задачи немцам была необходима информация о движении судов по трассе Севморпути и о ледовой обстановке.

На подходах к острову Уединения 19 августа тяжелый крейсер встретился с первыми ледовыми полями. В воздух с помощью катапульты был поднят бортовой самолет Ач-196 для производства ледовой разведки, в результате которой выяснилось, что все пространство на восток от острова забито тяжелыми льдами.

Опасаясь за винты корабля, командир рейдера принял решение следовать на юг.

На следующий день самолет несколько раз пытался вылететь на разведку, но каждый раз туман вынуждал его вернуться. Несмотря на отсутствие информации о ледовой обстановке, «Адмирал Шеер» направился к архипелагу Норденшельда, надеясь встретить какое-нибудь судно и получить ледовую информацию.

21 августа видимость немного улучшилась, и самолет снова вылетел на разведку. На этот раз он смог осмотреть не только архипелаг Норденшельда, но и побережье полуострова Таймыр до входа в пролив Вилькицкого, однако никого обнаружить там не смог. При посадке на воду у борта корабля самолет потерпел аварию, на устранение которой потребовалось 10 часов.

Утром 22 сентября радисты «Адмирала Шеера» засекли радиопереговоры советских судов, находящихся где-то северо-восточнее архипелага Норденшельда. Самолет был вновь поднят в воздух и, выполнив разведку в направлении архипелаг Норденшельда – пролив Вилькицкого – остров Русский – пролив Шокальского – острова Кирова, опять не обнаружил ничего, кроме одного небольшого судна в районе островов Фирнлея. От архипелага Норденшельда до пролива Вилькицкого море было чистым ото льда, и «Адмирал Шеер» направился в сторону острова Русский, где встретил дрейфующий лед. В него командир тяжелого крейсера заходить не решился.

23 августа, на пятый день пребывания крейсера в Карском море, самолет обнаружил южнее острова Гелланд-Гансена суда, стоявшие на якоре. Там находилось 13 советских судов (в том числе 2 ледокола), ожидавших улучшения ледовой обстановки в проливе Вилькицкого для прохода в море Лаптевых.

Несмотря на донесение летчика, информирующее о том, что ледовая обстановка благоприятна для подхода тяжелого крейсера к месту стоянки судов, командир «Адмирала Шеера» не решился идти к каравану без дополнительной ледовой разведки, опасаясь, как бы лед не закрыл ему путь к отходу. Весь день 24 августа туман мешал выслать самолет на разведку, и командир тяжелого крейсера решил произвести разведку корпусом. Во время выполнения разведки направление ветра резко изменилось на западное, видимость значительно ухудшилась. Дрейфующие льды, через которые проходил «Адмирал Шеер», начали окружать его, все сильнее сжимая корпус корабля. Обстановка становилась угрожающей. Преодолевая большие трудности, используя все возможности корабля, «Адмиралу Шееру» удалось вырваться на чистую воду.

25 августа гитлеровцы решили, что по погодным условиям нападение на караван вполне возможно. Самолет вновь вылетел на разведку, но очень скоро вернулся из-за отсутствия видимости. При посадке на воду он потерпел аварию, столь серьезную, что ремонт был невозможен; по приказу командира рейдера самолет был уничтожен. Не имея информации о ледовой обстановке, командир не решился идти к каравану, и рейдер направился в юго-западном направлении, рассчитывая встретить какое-нибудь судно и получить необходимую информацию.

Неподалеку от острова Белуха (76°12´ с. ш., 91°30´ в. д.) «Адмирал Шеер» заметил пароход «Александр Сибиряков», вышедший с Диксона 24 августа в свой второй в эту навигацию снабженческий рейс, и потребовал остановиться. Первый рейс «А. Сибирякова» в навигацию 1942 года начался 26 июля с выходом из Архангельска. 29 июля он прибыл на Диксон, после чего, проведя необходимые грузовые операции, доставил грузы зимовщикам полярных станций островов Правды, Тыртов, Русский и Уединения и возвратился на Диксон 18 августа.

В новый рейс «Александр Сибиряков» принял на борт 567 тонн груза (в составе груза была даже живность – коровы, живое мясо для полярников) и 420 тонн угля. В плавание отправилось 99 человек – помимо экипажа из 44 человек на судне находилась военная команда, состоявшая из 30 краснофлотцев, старшин и двух офицеров, и 25 пассажиров – несколько групп зимовщиков и группа строителей, отправлявшихся на полярные станции мыса Оловянного в проливе Шокальского, острова Домашний (архипелаг Седова) и мыса Молотова (в настоящее время – мыс Арктический, остров Комсомолец, Северная Земля).

Возглавлявший экипаж «Александра Сибирякова» Анатолий Алексеевич Качарава был в начале войны призван из запаса и имел воинское звание старший лейтенант.

25 августа в 13 часов 17 минут с «Сибирякова» поступило переданное открытым текстом сообщение с просьбой следить за ним в связи с появлением в его поле зрения неизвестного военного судна.

По всей видимости, причиной передачи этого сообщения открытым текстом явилась полученная ночью информация о возможности появления в Карском море немецкого рейдера.

В 13 часов 27 минут получено новое сообщение, извещавшее о том, что неизвестный военный корабль запрашивает сведения о состоянии льда, а «Сибиряков», не отвечая, повернул к берегу. В 13 часов 34 минуты с «Сибирякова» новое сообщение: судно продолжает идти к берегу, а неизвестный крейсер преследует его, повторно запрашивая состояние льда.

В 13 часов 38 минут «Сибиряков» передал: крейсер сообщил свое название – «Сисияма». В ответной радиограмме было сообщено, что судно с таким названием Штабу морских операций неизвестно.

В 13 часов 47 минут – еще одно сообщение с «Сибирякова»: «Ну, началась канонада».

В 13 часов 48 минут: «SOS! Нас обстреливают».

В 13 часов 48 минут 30 секунд работа судовой радиостанции прекратилась.

Началась артиллерийская дуэль. Боевая мощь кораблей была, естественно, несравнима, но, несмотря на это, капитан парохода «Александр Сибиряков» А. А. Качарава решил принять бой. Схватка продолжалась недолго, команда и пассажиры «Александра Сибирякова» остались верны Родине. Как мы видим, через полторы минуты после начала обстрела судовая радиорубка была уничтожена. Из немецких документов следует, что «Адмирал Шеер» произвел по ледокольному пароходу «Александр Сибиряков» шесть залпов из 280-миллиметровых орудий, причем уже второй залп достиг цели. Естественно, ответная стрельба по линкору с «Александра Сибирякова», оснащенного двумя 75-миллиметровыми орудиями, была малоэффективна. В горячке боя никто не зафиксировал, когда последний оставшийся в живых моряк покинул борт тонущего судна и пересел в шлюпку, но, по записи в боевом журнале крейсера «Адмирал Шеер», в 14 часов 15 минут ледокольный пароход «Александр Сибиряков» затонул. Все моряки выполнили свой долг, их не сломил даже плен. Ценой жизни они не позволили «Адмиралу Шееру» подойти незамеченным к острову Диксон и уничтожить Штаб морских операций и порт, понимая, что это может парализовать всю работу на трассах Севморпути на длительный период. Недаром многие из них награждены высокими государственными наградами, имена некоторых увековечены на картах мира.

А корабль, повторив подвиг легендарного «Варяга», ушел в морскую пучину с не спущенным флагом.

В 15 часов 35 минут, через два часа после прекращения работы радиостанции «Александра Сибирякова», штаб морских операций западного района Арктики направил радиограмму в Усть-Таймыр, где базировался самолет ледовой разведки (командир А. Т. Стрельцов), с заданием срочно осмотреть район, ограниченный параллелью 76°15´ к югу до береговой черты между меридианами 89°00´ и 93°00´.

Точного местонахождения судна в штабе не знали, так как, с учетом военного времени, из-за возможности нахождения вблизи подводных лодок противника диспетчерские сводки с судов не передавались.

Учитывая полученное с «Александра Сибирякова» в 13 часов 34 минуты сообщение о том, что он следует к берегу, в радиограмме предписывалось обратить особое внимание и на подходы к береговой черте.

Полеты Стрельцова продолжались до 30 августа. К поисковым полетам присоединился и борт, пилотируемый И. И. Черевичным. Тщательно осматривались береговая черта и прилегающие к ней острова, особое внимание обращалось на любые плавающие предметы – бревна, плавники – в надежде найти что-либо, похожее на судовой инвентарь и оборудование. В результате осмотру района острова Белуха, находящегося в удалении от берега, должного внимания уделено не было.

Систематические поисковые полеты были прекращены 31 августа.

Из 99 человек команды и пассажиров «Александра Сибирякова» в живых осталось 18, они были подобраны немцами и до конца войны находились в фашистских концлагерях.

80 человек погибло, и только один член экипажа – кочегар Павел Иванович Вавилов – сумел добраться до острова Белуха, где прожил в одиночестве 35 суток.

Из сообщения кочегара 1-го класса П. И. Вавилова, сделанного в Штабе морских операций западного района Арктики 1 октября 1942 года, на второй день после его спасения:

«Во втором часу дня на судне была объявлена боевая тревога, Вавилов занял место в носовом артпогребе. Через некоторое время поступила команда подавать бронебойные снаряды, он успел подать из погреба 2 ящика по 10 снарядов в каждом. После начала артиллерийской дуэли ледокольный пароход получил ряд прямых попаданий как в надводную, так и подводную часть судна.

Вторым залпом из 280-миллиметрового орудия «Адмирал Шеер» уничтожил кормовую пушку «Сибирякова» со всем расчетом. Загорелся бензин, находившийся в бочках на палубе. Горели и надстройки. Судно начало крениться на левый борт.

Носовое орудие успело произвести еще несколько выстрелов. Часть экипажа и зимовщиков были убиты, некоторые ранены. Кто-то прыгал с палубы в воду. Уцелевшим удалось спустить шлюпку и принять раненых.

Стрельба продолжалась недолго. Шлюпка последовала к острову Белуха, до которого было не так уж далеко. Но достичь острова не удалось, так как к шлюпке подошел немецкий катер и взял всех на свой борт. Плавающих в воде людей катер не подобрал. Не приближаясь к тонущему судну, катер вернулся на крейсер. А в это время на палубе «Сибирякова» еще находились люди и наблюдали за всем происходящим (Сергей Васильевич Баранов – командир отделения командоров носовой пушки, Павел Иванович Вавилов – кочегар 1-го класса, подносчик снарядов, Василий Михайлович Дунаев – командор, Александр Михайлович Сафронов – кочегар II класса).

В какой-то момент судно стало быстро погружаться, образовалась воронка, в которую затянуло Вавилова. Через несколько мгновений его выкинуло на поверхность. Неподалеку от Вавилова плавал, держась за бревно, раненый Дунаев, но, наверное, силы покинули его и через некоторое время он исчез из вида.

Вавилову удалось забраться в шлюпку, брошенную фашистами. В ней он увидел мертвого кочегара 1-го класса Николая Ивановича Матвеева. Осмотревшись, Вавилов нашел в шлюпке частично подмоченный аварийный запас – некоторые коробки были прострелены. Кроме того, в шлюпке он обнаружил топор, запаянную банку со спичками, заряженный наган с 14 запасными патронами к нему. Из воды вытащил спальный мешок, брезентовый мешок одного из зимовщиков и чемодан с вещами начальника полярной станции Домашний Анатолия Григорьевича Шершавина. С одной из полуразрушенных шлюпок забрал обгоревшую собаку. Увидел плавающий мешок с отрубями и взял его на буксир.

Через несколько часов он, медленно подгребая, добрался до берега и высадился. Сил больше не было. Немного отдохнув, выгрузил все, находившееся в шлюпке, на берег. Убитого Матвеева временно оставил в шлюпке, рассчитывая перенести его на берег несколько позднее, после уточнения обстановки.

В мешке зимовщика оказались ватное одеяло, ватированный костюм, валенки, суконные портянки, два шарфа, пара нательного белья, шапка, простыня, рукавицы. После ревизии всего доставленного на берег и отдыха Вавилов отправился к маяку. У основания маяка соорудил нечто похожее на будку, куда и перенес все имевшееся имущество. 26 августа над островом пролетел самолет, но Вавилова не заметил. В последующие дни он неоднократно видел пролетающие самолеты и проходящие вдоль берега суда, но его никто не видел. Через несколько дней после высадки на берег разразившимся штормом шлюпку с телом Матвеева разбило и унесло в море.

Подсчитав все оставшиеся продукты, Вавилов решил, что провизии ему хватит примерно до 15 октября. Из плавника и других подручных материалов он начал строить плот, надеясь добраться на нем до материка. В день прохода «Сакко» он убил собаку и ее кровью нарисовал на простыне крест. Простыню растянул на двух шестах. Вот она, по всей видимости, и была замечена» (Приложение № 14).

Из справки о ходе поиска ледокольного парохода «Александр Сибиряков»:

«26 сентября капитан парохода «Сакко» В. С. Введенский по прибытии в порт Диксон с востока доложил, что им 24 сентября в 13–00 при проходе острова Белуха был замечен на берегу человек. В это время в воздухе был самолет М. И. Каминского, которому было дано указание обследовать остров Белуха и при возможности произвести посадку и снять человека.

Пилот Каминский сообщил, что им действительно обнаружен человек на острове Белуха; на знаке надпись «команда Сибирякова». Сброшено продовольствие, теплые вещи. Снять его, несмотря на сделанную попытку, не удалось вследствие крупной зыби.

27 сентября пилоту Каминскому было вновь предложено попытаться снять человека. Однако ни он, ни попутно следовавший из Усть-Таймыра на Диксон пилот Иван Иванович Черевичный выполнить это задание не смогли из-за крупной волны. Оба самолета вновь сбросили продовольствие и другое снабжение.

29 сентября пилот Черевичный при следовании из Диксона в Усть-Таймыр произвел посадку у острова Белуха и снял человека. Оказалось, что это кочегар с ледокольного парохода «Александр Сибиряков» Вавилов.

В связи с обнаружением пароходом «Сакко» человека на острове Белуха из порта Диксон в район Белухи была выслана шхуна «Мурманец». Капитану Котцову было дано задание снять обнаруженного человека с острова Белуха и произвести детальный осмотр близлежащих островов, береговой черты у полуострова Зари и материка к югу от острова Белуха. Впоследствии, в связи со снятием Вавилова самолетом, Котцову было предложено продолжить осмотр указанного района.

Гидрографическому судну «Якутия» было также дано распоряжение по окончании плановой работы произвести обследование островов на западном выходе из пролива Матиссена, северного побережья полуострова Зари и всей западной опушки архипелага Норденшельда.

Шхуна «Мурманец» произвела обследование островов Ударник, Продолговатый, Гыдоямо, Сорокино, Крузенштерна, Гаврилова и ряда других, более мелких, расположенных в районе гибели «Сибирякова».

Кроме вещей, обнаруженных на острове Белуха, на одном из соседних островов был найден шлюпочный брус с рейкой. На остальных островах ничего не было.

На острове Белуха был также обнаружен воздушный ящик от шлюпки с надписью «Ждем. 2 человека с аварийного корабля находятся здесь с 25 августа 1942 года. Вавилов П. И.». Фамилии и имени второго человека нигде обнаружено не было.

Гидробот «Якутия» произвел исключительно тщательную проверку заданного района. Был обнаружен ряд предметов с ледокольного парохода «Сибиряков» и останки Дарьи Федоровны Колкуновой, повара, направленной на полярную станцию «Оловянный».

Нач. штаба моропераций

Западного района Н. Еремеев»

Информация, переданная с парохода «Александр Сибиряков» во время боя по радио, позволила обнаружить присутствие в Карском море фашистского тяжелого крейсера и принять ряд предупредительных мер на случай продолжения немцами активных действий. Это главным образом касалось Диксона – основной базы полярного судоходства в западном районе.

В то же время уже в 13 часов 30 минут, сразу после получения первой информации с ледокольного парохода «А. Сибиряков» об обнаружении военного корабля неприятеля, на ледокол «Красин» ушла команда: незамедлительно следовать с караваном судов через пролив Вилькицкого в море Лаптевых, что и было выполнено. Суда, несмотря на сложную ледовую обстановку и ограниченную видимость, начали уходить на восток.

После уничтожения «Александра Сибирякова» командир «Адмирала Шеера» Меендсен-Болькен попытался найти караваны советских судов, находившиеся на подходах к проливу Вилькицкого, и уничтожить их, но потерпел неудачу. Второго самолета на тяжелом крейсере не было. Поняв бесперспективность дальнейших попыток обнаружить и уничтожить караваны, Меендсен-Болькен, учитывая значимость порта Диксон, решил совершить налет на этот пункт. Однако он не был осведомлен о превентивных мероприятиях, проведенных в порту в предшествующий короткий период.

Перед описанными выше событиями командованием Северного флота, не ожидавшим появления надводных кораблей противника в Карском море, было принято решение перевезти орудия с Диксона на западное побережье Новой Земли. Для этой цели в порт прибыл СКР-19 («Дежнев») с группой специалистов, которые в короткий срок демонтировали батареи и подготовили их к погрузке на судно. 130-миллиметровую батарею и 45-миллиметровую зенитную батарею и пушку Лендера уже успели погрузить на баржу вместе с боезапасом.

Таким образом, из средств обороны на Диксоне оставались две противотанковые трофейные 45-миллиметровые пушки. Кроме этого, имелось 61 винтовка, 2 пулемета и около 6 тысяч патронов к ним.

Вопрос о сохранении необходимого для обороны острова крупнокалиберного артиллерийского вооружения неоднократно ставился перед командованием Военно-морского флота, но только 26 августа стало известно, что Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов дал согласие на сохранение всей дислоцированной на Диксоне тяжелой артиллерии на месте, однако приказ об этом исполнителями был получен с большим опозданием.

В результате в день нападения «Адмирала Шеера» Диксон остался без артиллерийского прикрытия. Несмотря на это были организованы противодесантные дружины, разработан и приведен в исполнение план эвакуации детей и женщин в устье реки Лемберова (руководство этой операцией было поручено второму гидрологу штаба А. Г. Дралкину), вывезены в укрытое место запасы продовольствия, проработан план вывоза из порта банковских ценностей и документации.

Секретная документация всех служб Диксона была подготовлена к эвакуации в тундру. За эвакуацию документов о ледовой обстановке на трассе отвечал гидролог Штаба М. М. Сомов, ответственность за эвакуацию синоптических материалов была возложена на синоптика Штаба В. В. Фролова, эвакуация остальной документации поручалась секретарю-диспетчеру Штаба Носовой. Вывоз всей секретной документации в заранее подготовленные в тундре места начался 26 августа.

Из порта были направлены на отстой к Крестовскому мысу в Енисейский залив ледокольный пароход «Монткальм» и гидрографическое судно «Циркуль», в Дудинку ушел только что пришедший из Америки теплоход «Ф. Энгельс».

Командир батареи 152-миллиметровых орудий лейтенант Николай Михайлович Корняков подтвердил возможность привести в боевую готовность свои снятые с боевых позиций и подготовленные к погрузке (стоявшие на причале) пушки. Времени для перевозки их на заранее подготовленные штатные позиции не было. К вечеру 26 августа батарея была приведена в боевую готовность. Эти пушки представляли собой серьезный аргумент в предстоящем споре с противником. 26 августа успели также снять с баржи 45-миллиметровые пушки и пушку Лендера с боеприпасами и смонтировать их на прежних позициях. Как стало известно уже по окончании войны, командир «Адмирала Шеера» Меендсен-Болькен намеревался высадить десант численностью 180 человек. Во время рейда немцы рассчитывали захватить важные материалы и пленных, в частности, из числа руководящего состава Западного района Севморпути. Кроме того, планировалось уничтожить порт, радиостанцию и склады. Высадка десанта должна была поддерживаться огнем орудий корабля. Но Меендсен-Болькен ничего не знал о находящихся на причале пушках.

Подошла ночь 27 августа. СКР-19 стоял у внешней стенки причала порта. С внутренней стороны причала был ошвартован только что пришедший в порт пароход «Кара» (капитан Г. С. Мирошниченко) в полном грузу, в трюме которого было 250 тонн аммонита. В глубине рейда стояла баржа, загруженная пушками и боеприпасом к ним, и пароход «Революционер» (капитан Ф. Д. Панфилов) с грузом пиломатериалов для восточных портов Арктики, к нему с обоих бортов были ошвартованы два лихтера, с которых производилась дополнительная приемка генеральных грузов.

По некоторым данным, мелькающим в различных публикациях, в бухте находился и невооруженный ледокольный пароход «Таймыр», герой экспедиции Б. А. Вилькицкого. Но это не соответствует действительности, так как во время нападения тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» на порт Диксон пароход «Таймыр» находился в районе Усть-порта на Енисее и выполнял плановые задания. В 01 час 05 минут 27 августа дежурный на туманной станции острова Новый Диксон (северная часть архипелага) разглядел в дымке, в трех милях на запад, большой, явно военный корабль. В 01 час 13 минут новое сообщение: «Военный корабль проходит остров Медвежий». На Диксоне была объявлена боевая тревога, и через 15–20 минут все в порту и на острове заняли свои места по боевому расписанию, пароход «Дежнев» отошел на рейд. «Адмирал Шеер», войдя на внешний рейд на пересечении Скуритовских и Сахалинских створ, немедленно открыл артиллерийский огонь по судам, стоявшим на рейде. Ответный огонь по крейсеру стали вести артиллерия СКР-19 и парохода «Революционер», противотанковая батарея 45-миллиметровых пушек, а также пушки Корнякова.

«Дежнев», идя навстречу тяжелому линкору, вел огонь из своих орудий. Получив ряд попаданий в корпус ниже ватерлинии и имея человеческие жертвы, судно, прикрываясь дымовой завесой, отошло в бухту Диксон. Дымовая завеса прикрыла и суда, стоящие в бухте. По всей вероятности, информация о подходе тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» к Диксону не была своевременно доведена до сведения командира парохода «Революционер», и экипаж вступил в бой, уже получив попадание тяжелого снаряда в надстройку. Пароход «Революционер» не мог сняться с якоря из-за ошвартованных у него под бортом лихтеров. Одним из первых 280-миллиметровых снарядов на пароходе «Революционер» были разрушены ходовой мостик, штурманская рубка и каюта капитана, возник пожар. Рулевое управление, компас, машинный телеграф были уничтожены.

Считая, что оба судна уничтожены, крейсер перенес огонь артиллерии на поселок порта.

В первые моменты боя «Адмирал Шеер» не обнаружил батарею Корнякова, расположенную на причале. После нескольких выстрелов береговой крупнокалиберной артиллерии удалось накрыть тяжелый крейсер, а второе попадание заставило фашиста под прикрытием дымовой завесы сняться с позиции и уйти в море, отказавшись от высадки десанта. Бой продолжался всего 7 минут.

Выйдя в море, «Адмирал Шеер» перенес огонь своих орудий на остров Диксон и окружающие островки. На островах Медвежьих располагалась туманная станция Гидрографического управления Главсевморпути – небольшой домик с пристройкой для оборудования. Несколькими залпами станция была уничтожена. Пожар не возник, но взрывной волной были разрушены строения и механизмы, у жилого бревенчатого дома вынесло две стены, и он остался стоять в виде ворот, накрытых крышей. Позже строение было восстановлено.

После туманной станции огонь «Адмирала Шеера» был перенесен на остров Новый Диксон. Там находились здания передающего радиоцентра, электростанция, жилой дом, склады, вышка электромаяка, антенное поле. Поселок, расположенный на возвышенном берегу, с моря был виден как на ладони.

В результате обстрела возник пожар в здании электростанции, дизели которой работали на солярке – воспламенились баки с топливом. Ветра не было, и зловещие клубы черного дыма растекались над поселком, затрудняя определение границ пожара.

В то время, когда тяжелый крейсер, прекратив первый артналет на порт, начал обстрел островов Медвежий и Новый Диксон, пароход «Кара», предвидя возможность новых артобстрелов, воспользовался тем, что вражеский корабль следовал вдоль северной стороны островов, и, оставаясь незамеченным противником, вышел через южные проливы и ушел в Енисейский залив.

Гитлеровцы, сумевшие во время первого обстрела разглядеть с внешнего рейда поселок порта Диксон, состоявший из двухэтажных деревянных домов, решили его уничтожить. Но по мере передвижения рейдера поселок сначала закрывался панорамой острова Диксон, потом острова Сахалин. «Адмирал Шеер», огибая северный берег Диксона, продвигался к востоку до тех пор, пока из-за острова Сахалин не открылся вид на поселок.

Горы угля и погрузочно-разгрузочная техника на острове Конус издали представляли собой довольно внушительное зрелище. Для электростанции, работавшей на жидком топливе, здесь всегда хранился запас горючего: 10–15 бочек солярки, лежавших на крутом склоне острова. Именно в бочки и угодил один из первых снарядов, посланных в сторону острова. Солярка разлилась и загорелась. В огне взрывались и другие бочки, горящая волна стекала по склону, образуя много густого черного дыма. Со стороны казалось, что пламенем объят весь остров. Фашисты, решив, что еще один важный объект выведен из строя, перенесли огонь на поселок порта.

Заняв удобную для обстрела порта позицию, корабль стал и сам хорошо виден через пролив Превен артиллеристам батареи Корнякова. И стоило только гитлеровцам открыть огонь по поселку, как заговорили пушки этой батареи, которым удалось «накрыть» тяжелый крейсер, после чего в 03 часа 05 минут «Адмирал Шеер», прекратив обстрел Диксона, вновь под прикрытием дымовой завесы последовал на север.

Нападение столь мощного корабля на остров Диксон было удивительно краткосрочным: с момента обнаружения «Адмирала Шеера» до его практически бегства прошло всего два часа. Высланные самолеты ледовой разведки засекли его следующим в направлении мыса Желания.

Сейчас трудно назвать причину, по которой «Адмирал Шеер» столь срочно покинул Карское море. По всей вероятности, такое решение было принято командиром корабля из-за совокупности неблагоприятных для дальнейших действий факторов – отсутствия бортового самолета, отсутствия информации о ледовой обстановке в Карском море, неожиданного отпора тяжелой береговой артиллерии, а также указания руководства не рисковать кораблем. Возможно, были и другие причины.

В тот же день в 9 часов 30 минут самолет «Консолидейшен» с шестью членами экипажа на борту, не зная о нападении немцев на Диксон, вылетел из Усть-Таймыра на остров. В полетном задании, полученном еще 26 августа, было указано «… следовать на Диксон и попутно вести наблюдение за морем…». 27 августа в полетном задании пилоту Черевичному, самолет которого также базировался на Усть-Таймыре, было указано: «…следовать на Диксон с основной целью – обнаружение линкора противника, напавшего в этот день на Диксон». Он был проинформирован о том, что борт Черепкова на Диксон не пришел.

Последний сеанс связи с самолетом Черепкова зафиксирован в 10 часов 18 минут. Предпринятые в течение последующих 20 суток поиски, в которых участвовали как самолеты, так и гидрографические суда, никаких результатов не дали. Причины гибели самолета Черепкова не ясны до сих пор. Возможно, заметив во время полета корабль и не зная о нападении тяжелого крейсера на остров Диксон, он предпринял попытку подлететь ближе, чтобы выяснить его принадлежность, и был сбит зенитной артиллерией рейдера. Правда, в походных документах рейдера нет упоминаний о сбитом в Карском море самолете. Возможно, самолет Черепкова был сбит одним из фашистских самолетов-разведчиков, изредка появлявшихся в небе над Карским морем в тот период. Но ни полярные станции, ни посты СНиС, ни суда и корабли ВМФ полетов вражеских самолетов не наблюдали. Может быть, произошел отказ матчасти?

Впоследствии было подсчитано, что из главных калибров (280 мм) по кораблям, находящимся в бухте, и берегу было выпущено с крейсера «Адмирал Шеер» 77 280-мм снарядов; кроме того, 153 снаряда среднего калибра (105 мм) и 226 снарядов малого калибра (32 и 22 мм). Со стороны защитников острова за время боя было выпущено: 43 снаряда 152-мм батареей, 36 снарядов из 76-мм и 68 снарядов из 45-мм пушек парохода «Дежнев», кроме этого, вели огонь противотанковые пушки и орудия, находившиеся на пароходе «Революционер», и береговые 45-миллиметровые пушки.

Материальные потери на Диксоне совершенно не соответствовали силе артиллерийского огня тяжелого крейсера: были повреждены артиллерийские позиции 130-миллиметровой батареи и загорелась силовая электростанция на Новом Диксоне, на острове Конус была повреждена электростанция и загорелись бочки с топливом, частично разрушена строившаяся туманная станция на острове Медвежьем, пострадал от обстрела передающий пункт радиоцентра, был выведен из строя передатчик, который удалось восстановить лишь 28 сентября, однако радиосвязь с материком не прерывалась – передача велась с аварийного радиопередатчика, через радиостанцию полярной станции «Мыс Челюскин»; все суда остались в состоянии, пригодном для дальнейшей эксплуатации после небольшого ремонта.

Во время налета на Диксон наибольший урон понес СКР-19: из его экипажа погибли 5 человек, 27 получили ранения, двое из них позже скончались. Повреждения СКР-19, вынужденно посаженного на мель, оказались весьма серьезными: в его корпусе было около 300 пробоин, часть из них – ниже ватерлинии. Но в короткий срок судно было приведено в рабочее состояние. Людских потерь не было ни в порту, ни на острове.

В 1982 году состоялась церемония перезахоронения останков погибших дежневцев, и теперь они покоятся под величественным памятником, который венчает фигура краснофлотца с автоматом на груди.

Памятник установлен в центре острова Диксон. На цоколе высечены имена погибших героев: Павел Григорьевич Ульянов – старшина 1-й статьи, Геннадий Иванович Майский – краснофлотец, Василий Иванович Давыдов – старшина 2-й статьи, Фарулла Хайрулдин – краснофлотец, Василий Иванович Суслов – краснофлотец, Аркадий Прокофьевич Борисихин – краснофлотец. Эти имена останутся в людской памяти навечно.

Такой результат, а также быстрое свертывание операции и отход от острова объясняется, по всей видимости, тем обстоятельством, что враг не рассчитывал получить столь организованного отпора со стороны защитников Диксона.

Положение могло бы быть куда более выигрышным для защитников острова, а враг получил бы куда более значительный урон, если бы не была демонтирована батарея 130-мм, а 152-мм орудия оставались бы на своих прежних позициях, так как все подходы к Диксону были пристреляны береговой артиллерией, находившейся на боевых позициях.

В течение нескольких дней после нападения неприятельского тяжелого крейсера 130-мм и 152-мм орудия были вновь установлены на прежние, заранее подготовленные боевые позиции.

Так закончилась операция «Вундерланд». Нанесенный врагом урон оказался весьма незначительным по сравнению с поставленными при ее подготовке задачами, основная цель операции достигнута не была: «Адмирал Шеер» не уничтожил караваны судов, шедшие с востока и с запада, не была уничтожена и главная база Севморпути.

Самым большим ущербом для арктического флота стала гибель ледокольного парохода «Александр Сибиряков», его экипажа и пассажиров.

Несмотря на уход рейдера, подводные лодки немцев продолжали свою деятельность в Карском море. Подводные лодки U-589 и U-592 производили установку мин на западных подходах к Новоземельским проливам, Югорскому Шару и Маточкину Шару. Впоследствии на выставленных этими лодками минных полях подорвались СКР «Муссон» и пароход «Щорс».

В период арктической навигации 1942 года подводные лодки противника обнаруживались в Карском море 10 раз: 5 раз – постами СНиС, трижды – транспортами и дважды – радиоразведкой.

Последний караван из Архангельска в Арктику, в составе которого было 6 транспортов, сопровождаемых СКР-18, СКР-19, Т-907 и Т-911, вышел 25 августа 1942 года.

7 сентября Штабом морских операций было дано задание гидрографическому судну «Мурманец» (капитан А. В. Марышев) подойти к острову Уединения, принять на борт находившихся там строителей и доставить их на Диксон. На полярной станции Уединение в том году зимовало 5 человек. Начальником станции был аэролог П. И. Жуковский, радистом – В. Н. Баранов.

К моменту подхода «Мурманца» бригада строителей закончила постройку гидрографических знаков. Начальник и персонал станции, как и зимовщики других станций, прекрасно понимали, что к острову в любой момент может подойти подводная лодка или надводный корабль противника, высадить десант или уничтожить станцию орудийным огнем.

Особенно актуальной такая угроза стала после гибели «А. Сибирякова» и нападения «Адмирала Шеера» на Диксон. И, по всей вероятности, при подходе к берегу «Мурманца» у радиста В. Н. Баранова не выдержали нервы: радиостанция полярной станции начала работать в открытом режиме, сообщая, что к острову подошел неизвестный корабль, и, требуя, чтобы этот корабль назвал себя.

Учитывая, что радиосвязь, да еще открытым текстом, была категорически запрещена, гидрографическое судно семафором и световыми сигналами передало свои позывные и потребовало прекратить радиосвязь. Однако берег не реагировал, и станция продолжала работать. Капитан «Мурманца» вынужден был принять решение немедленно сняться с якоря и уйти от острова. Решение оказалось весьма своевременным, так как поднятый в эфире шум привлек внимание немецкой подводной лодки U-251 (командир – капитан-лейтенант Р. Тимм), которая 8 сентября в 5 часов 29 минут подошла к острову Уединения. Не обнаружив в районе полярной станции никакого судна, лодка обстреляла станцию. За 30 минут подводная лодка выпустила около 50 снарядов. В результате были повреждены жилой дом, радиорубка, скотный двор, такелаж радиомачты. Жертв не было. Станция смогла продолжить работу с запасного пункта. Строители, остававшиеся на острове, быстро восстановили жилой дом и радиорубку, используя имеющиеся стройматериалы.

17 сентября корабли ЭОН-18 в сопровождении ледоколов «А. Микоян» и «Л. Каганович» пришли в Тикси. Получив топливо с танкера «Хонмаунт», экспедиция последовала далее на запад и 24 сентября пришла на Диксон, а 14 октября прибыла в Кольский залив. После передачи топлива эсминцам танкер «Хонмаунт» ушел из моря Лаптевых на запад с судами, возвращавшимися на Диксон. Возвращаться на запад вынуждены были не только суда из состава западного каравана, направлявшегося в порты Дальнего Востока и Америки, но и 7 судов Дальневосточного пароходства, которые после выгрузки в восточном районе Арктики импортных грузов в количестве 21987 тонн не смогли вернуться в свои базовые порты из-за сложной ледовой обстановки. 17 сентября они ушли из Восточно-сибирского моря на Диксон, куда прибыли в начале октября. Эти суда работали в западном районе Арктики до середины ноября, и только в последние дни ноября и в начале декабря их арктические рейсы закончились в Архангельске.

За период арктической навигации всем необходимым были обеспечены следующие полярные станции в Карском море: Кара, Маре-Сале, Белый, Каменный, Усть-порт, Усть-Таймыр, Мыс Стерлигова, Русский, Челюскин, Тыртов, Остров Уединения, Правда; в море Лаптевых: Тикси, Котельный, Санникова, Кигилях, Муостах, Андрея, Прончищева, а также полярные станции, расположенные на Новой Земле и в Восточно-Сибирском море.

В навигацию 1942 года ледоколы «Л. Каганович» и «А. Микоян» перешли из восточного района в западный, а ледокол «И. Сталин» ушел на восток, а впоследствии – в порт Сиэтл (США) для планового ремонта.

В середине октября начался последний и наиболее опасный этап арктической навигации – вывод флота из Арктики. Суда и ледоколы начали концентрироваться на Диксоне с целью формирования конвоев для перехода в пролив Югорский Шар. Начиналось льдообразование, но на Енисее все еще оставались суда.

Только 17 октября, когда часть реки Енисей и Енисейского залива покрылись молодым льдом, вышли из Дудинки остававшиеся там суда. Лоцманская служба и световые навигационные ограждения не были подготовлены к работе в столь поздний период. Выходящие суда испытывали серьезные затруднения в работе, и им удалось выйти на чистую воду безаварийно только благодаря большому опыту работы судоводителей в ледовых условиях.

Последними судами, покидавшими Арктику, были вышедшие из Диксона 31 октября «Анадырь», «Ванцетти», СКР-18, СКР-19, М/З-90 (минзаградитель «Мурман»). Суда следовали во льду под проводкой ледокола «Ленин».

Естественно, немецкое командование прекрасно понимало складывающуюся ситуацию и не могло не предпринять действий для уничтожения ледоколов и судов, выходящих из Арктики.

Подходы к Новоземельским проливам с запада были густо заминированы. От проливов до мыса Канин Нос немцы выставили более 400 якорных мин и несколько десятков донных мин. Кроме того, на пути караванов несли боевое дежурство подводные лодки противника.

Первоочередной задачей, поставленной перед Беломорской военной флотилией, являлось обеспечение вывода флота из Арктики без потерь. В первую очередь следовало очистить фарватеры в проливах от мин. Тральщик Т-887, работая на выходе из Югорского Шара, подорвал две донные мины. Это были первые неконтактные мины, уничтоженные бывшим рыболовным траулером, оснащенным акустическим тралом «Конго» английского производства. Для надежного обезвреживания донных мин требовалось многократное траление с применением как акустических, так и магнитных тралов. Для выполнения этой работы в помощь кораблям Беломорской военной флотилии Т-887, Т-882 были направлены три английских тральщика – «Хельсион», «Шарпшутер» и «Хазард», подорвавшие 10 бесконтактных мин.

13 октября подводная лодка U-592 выставила 24 мины на западных подходах к проливу Югорский Шар.

Приступив к работе, только «Хазард» 20 октября подорвал шесть магнитных мин, на следующий день – еще три. Траление фарватеров не останавливалось ни на минуту. В период с 19 по 21 октября английские и советские тральщики протралили фарватер в Югорском Шаре. Несмотря на неблагоприятные погодные условия, раннее наступление сумерек и начавшееся льдообразование, все фарватеры были протралены на 10 импульсов (было выполнено по 10 проходов по одному и тому же месту). Естественно, в ходе траления не удалось уничтожить все выставленные мины, но протраленные фарватеры были подготовлены для безопасного прохода как ледоколов, так и транспортных судов.

Первым из ледоколов, пришедших в пролив Югорский Шар, был «Л. Каганович». В сопровождении СКР-18 и м/з 90 он вошел в пролив 18 октября. Ледокол «Л. Каганович» шел с востока, и на нем не было установлено никакого вооружения.

21 октября, получив разрешение на выход в Баренцево море, караван, в состав которого входили ледокол «Л. Каганович», пароходы «Монткальм», «Г. Седов» и «Волга», в сопровождении кораблей охранения – эсминцев «В. Куйбышев», «Урицкий», СКР-28, СКР-10 и тральщиков – вышел в Баренцево море, взяв курс на Архангельск.

На следующий день тральщики, работавшие в Югорском Шаре, получили указание провести траление фарватера в проливе Маточкин Шар. По пути следования они приняли под проводку суда бывшего восточного каравана – «Моссовет», «Комсомолец Арктики», «Эльна-2», «Мироныч» – и довели их до Белушьей Губы, откуда в дальнейшем суда начали поодиночке выходить в порты Англии и США.

23 октября из пролива Югорский Шар в Архангельск вышел очередной конвой, состоявший из четырех судов и трех единиц сопровождения.

В последние дни октября зима вступила в свои права, началось интенсивное льдообразование. С 31 октября по 7 ноября в пролив Югорский Шар подошли последние 13 судов и 3 ледокола, так что там скопилось 28 единиц транспортного, гидрографического, ледокольного флота и кораблей охранения. Кроме того, на рейде в Амдерме находились еще пароходы «Мста», «Ветлуга» и тральщик, также готовые к выходу из Арктики. Какие-то суда в ожидании проводки врезались в припай, какие-то дрейфовали вместе со льдом. Стоянка столь большого количества судов в проливе из-за их скученности была довольно опасной. Некоторые суда оказались выжатыми на берег дрейфующим льдом. Однако из-за присутствия на выходе из залива подводных лодок и активизации надводного флота и авиации противника в районе горла Белого моря разрешение на выход не поступало.

Морозы давали о себе знать. Подходы к проливам с запада покрылись льдом. С одной стороны, это играло положительную роль, так как подводные лодки из-за угрозы оказаться в ледовом плену вынуждены были уйти от входов в проливы, с другой стороны, и транспорта, и корабли эскорта не были ледоколами, и проводка этих судов потребовала значительных усилий и обернулась большой потерей времени и топлива. Несмотря на принятые меры предосторожности, ряд судов получил при проводке ледовые повреждения.

В годовом отчете руководства Северного пароходства за навигацию 1942 г. и отчете Штаба морских операций западного района Арктики особо отмечается очень сложная ситуация с судами, находившимися в Новоземельских проливах во время вывода флота из Арктики:

«Материалы отчета говорят об огромных задержках судов по военным обстоятельствам. Таким образом, мы не видим в отчетную навигацию улучшения в этом вопросе. Более того, непродуманность со стороны лиц, ответственных за конвоирование судов, привела к большой задержке судов, огромному пожогу угля и авариям, в некоторых случаях весьма серьезным. На этой операции следует остановиться подробнее. К 7 ноября в Югорском Шаре (Хабарово и бухта Варнека) скопилось двадцать восемь судов, пять из которых (в т. ч. пароходы «Сакко» и «Революционер»), прибыли 31 октября и ранее. 4 ноября четыре из них (пароходы «Сакко», «Революционер», «Урицкий» и «Алдан») вышли на запад, но возвратились по распоряжению командира конвоя, хотя по заявлению капитана парохода «Революционер» встретившийся лед не представлял собой какого-либо непреодолимого препятствия. 8 ноября ледовые условия позволили начать вывод судов, однако начальник Северного отряда тов. Аннин запретил эту операцию до своего возвращения, невзирая на опасность стоянки такого количества судов в бухте Варнека и Югорском Шаре в условиях дрейфующего льда, с которым не могли справиться даже ледоколы.

К утру 9 ноября гидрометеорологическая обстановка ухудшилась. В дальнейшем дрейфующим льдом вырвало из припая и понесло через Югорский Шар 7 судов. 10 ноября пароход «Селенга» выжало дрейфующим льдом на камни в районе мыса Дьяконова. Только 22 ноября судно самостоятельно на большой воде, выбросив за борт 593 тонны угля, смогло сняться с камней, но имеет повреждения корпуса. В тот же день пароход «Сакко» протащило через камни у мыса Дьяконова. Судно получило повреждения корпуса.

Ограниченные глубины при дрейфе льда большой силы неоднократно приводили к посадке ледоколов на мель (ледоколы «Микоян» и «Красин», СКР-18). 11 ноября ледокол «Красин» льдом был выжат на берег. После прекращения дрейфа с помощью ледокола «Ленин» удалось сняться с грунта. Ледокол «Красин» повреждений не получил. 17 ноября ледокол «Литке», выкалывая пароход «Урицкий» из смерзшегося припая, сел на грунт. На большой воде самостоятельно снялся. 18 ноября ледокол «А. Микоян» при околке судов сел на грунт. При помощи ледокола «Ленин» 19 ноября был снят с грунта. Ледокол повреждений не получил. 22 ноября ледокольный пароход «Литке» сел на грунт. 28 ноября с помощью ледокола «Красин» снят с грунта. Невозможность прохода из Югорского Шара прямо на запад и запрещение командования Северного отряда следовать через Карские ворота привели к еще большей потере времени и другим аварийным происшествиям.

Только 15 ноября, когда стало окончательно ясно, что проход через Карские ворота является единственным выходом из создавшегося положения, началась выводка первых судов через этот пролив».

Стоянка большого количества судов в Югорском Шаре привела, помимо аварий, к большому перерасходу топлива. В результате более 15 тысяч тонн угля (груз, предназначавшийся для Архангельска) были использованы для бункеровки судов и ледоколов.

Незнание местных условий и неправильная оценка ледовой обстановки руководством Северного отряда привели к тому, что суда своевременно не были выведены из Югорского Шара, а местом стоянки была выбрана бухта Варнека».

В середине ноября в Карском море сменился ветровой режим. Льды отжало от восточного берега Новой Земли, и появилась возможность выхода флота через Карские ворота. За 4 дня (14–17 ноября) в Баренцево море было выведено 15 транспортов и 10 кораблей конвоя.

Следуя во льдах, конвой распался на отдельные группы, которые самостоятельно шли в Бугрино (южный берег острова Колгуев), где и был сформирован караван, идущий в Архангельск. 29 ноября все остававшиеся суда и корабли сопровождения прошли Новоземельские проливы и последовали в Архангельск. Последними судами, вышедшими из пролива Югорский Шар, были «Селенга», «Революционер», ледокольный пароход «Красин», СКР 19 – «Дежнев», тральщики Т-884, ТЩ-880. В районе Канина Носа миноносцы сопровождения обнаруживали перископы подводных лодок.

В письме № 1500/с от 22 декабря 1942 года на имя исполняющего обязанности начальника Главсевморпути при СНК СССР А. Е. Каминова начальник морских операций западного района Арктики А. И. Минаев писал:

«Осенние операции 1942 года показали, что Карскими воротами ходить можно даже при плохих погодных условиях. Как Вам известно, в этом году этим проливом было проведено 31 судно, а ледокол «Красин» прошел этим проливом трижды, в то время как выход на запад Юшаром был невозможен по ледовым условиям. Карские ворота необходимо держать как запасной ход на случай невозможности прохода Юшаром.

Для максимального облегчения прохода Карскими воротами необходимо полярную станцию «Вайгач», находящуюся в широте 70°24´ и долготе 58°48´, перенести на мыс Болванский Нос. Современное местонахождение полярной станции «Вайгач» с навигационной точки зрения совершенно непригодно из-за расположения в большом удалении от возможных путей прохода морских судов.

Перенос полярной станции «Вайгач» на мыс Болванский Нос даст возможность иметь манипулированный огонь, а также пользоваться радиопеленгами на эту станцию, кроме того, на время войны там можно будет установить пост СНИС. С синоптической точки зрения перенос станции возражений не встречает. Прошу Вашего указания УПС перенести полярную станцию «Вайгач» с ее настоящего места на мыс Болванский Нос».

В конвоях было проведено 27 судов, в том числе 7 – прибывших с востока. Многократные попытки подводных лодок противника атаковать наши корабли на переходе от Новоземельских проливов до Белого моря успеха, как правило, не имели. Все корабли и ледоколы, за исключением ледокола «А. Микоян», благополучно пришли в Архангельск. Несмотря на активное противодействие подводных лодок противника все основные задания по завозу и вывозу грузов из Арктики были выполнены. За время навигации транспортные суда в западном районе Арктики перевезли 62,2 тыс. тонн грузов, межпортовые перевозки составили 22,5 тонны.

5 декабря последние суда и ледоколы, вышедшие из Арктики, ошвартовались у причалов Архангельска и Молотовска. Несмотря на сравнительно благополучный итог арктической навигации 1942 года, начальник Штаба морских операций западного района Арктики А. И. Минеев в своем отчете отметил:

«Боевое обеспечение морских операций в текущую навигацию следует считать совершенно недостаточным как возможный театр военных действий противника. В будущем следует коренным образом перестроить боевое обеспечение с тем, чтобы гарантировать нормальное проведение морских операций. Во всей западной Арктике должен быть установлен единый жесткий режим плавания. Все нарушения режима должны немедленно караться по законам военного времени.

…Самолеты, кроме самолета Черевичного, совершенно не имели никакого вооружения. В условиях боевых действий неприятельских судов и самолетов такое положение следует признать явно нетерпимым. Все самолеты, входящие в авиаразведку в западном районе Арктики, должны быть обязательно вооружены пулеметами, ручным оружием, а также бомбами…».

Кроме того, А. И. Минеев предлагал:

«…с самого начала навигации 1943 года а) организовать специальный отряд небольших мореходных, хорошо вооруженных судов, которые могли бы по обстановке нести дозорную службу и проводить обследование и поиск подводных лодок в необходимых районах.

б) установить с начала навигации систему организованного конвоирования караванов, выделив для этого необходимое количество сил.

в) организовать с начала навигации противолодочное и противоминное охранение подходов к Диксону и Енисейскому заливу, выделив для этого соответствующие средства.

г) организовать специальную систематическую воздушную разведку за подводными и надводными кораблями противника самолетами, выделяемыми БВФ…».

Но, к сожалению, необходимых ресурсов у Северного флота не было. Знакомясь с отчетами организаций, задействованных в проведении арктической навигации, приходишь к выводу, что двоевластие по обеспечению судоходства в Арктике (Штаб морских операций западного района Арктики, Новоземельская военно-морская база и Северный отряд Беломорской военной флотилии), приводившее порой к личным обидам руководителей, усложняло работу как транспортного флота, так и боевых кораблей.

Закончилась арктическая навигация 1942 года, но суда, вернувшиеся из Арктики, ждала не менее напряженная работа, теперь уже во льдах Белого моря.

С приходом 28 октября в Молотовск ледокола «Л. Каганович» на нем сразу было установлено артиллерийское вооружение – три 130-миллиметровые пушки, восемь 85-миллиметровых, шесть 37-миллиметровых и шесть пулеметов-автоматов системы «Кольт».

Приказом И. Д. Папанина от 31 октября 1942 года в Архангельске вновь с 1 ноября 1942 года было создано Управление беломорскими ледовыми операциями со штатом 30 человек. Начальником Управления назначили М. Белоусова, его заместителем – капитана К. С. Бадигина, занимавшего до этого должность капитана парохода «Сталинград». В состав подведомственного Управлению флота вошли ледоколы «Ленин», «А. Микоян», «Л. Каганович», «Красин», транспортные суда «Г. Седов», «Монткальм», «Мурман», буксиры № 6, № 8 и м/з-90. Необходимо было обеспечивать проводку судов, идущих с грузом ленд-лиза, и плавание каботажного флота, перевозившего грузы для фронта.

Ледокольный пароход «Монткальм», с 1947 г. – «Прончищев»

Ледокол «Красин»

Пароход «Революционер», принимавший участие в бою с крейсером «Адмирал Шеер»

Ледокольный пароход «А. Сибиряков»

Тяжелый немецкий крейсер «Адмирал Шеер»

Капитан парохода «А. Сибиряков» А. А. Качарава

Командир крейсера «Адмирал Шеер» Меендсен-Болькен

Ледокольный пароход «Дежнев» (СКР-19) участник боя на Диксоне

Пароход «Кара»

Немецкая подводная лодка

Гибель транспорта «Александр Сибиряков»

Результат обстрела вражеским рейдером. На снимке: пожар в порту Диксон. Снимок сделан с п/х «Революционер»

Артиллерийская батарея на боевой позиции. Диксон, 1943 г.

Радиостанция полярной станции острова Уединения после обстрела подводной лодкой. 8 сентября 1942 г.

Комната радиста в разрушенном домике радиостанции

Каюта капитана парохода «Революционер» после боестолкновения с тяжелым крейсером «Адмирал Шеер». Справа видны повреждения от осколков

Фотография Новой Земли, сделанная с рубки немецкой подводной лодки U-601 в ходе операции «Вундерланд-2». Лето 1942 г. Из архива Рюне Раутио

Гидрографическое судно «Мурманец»

Эсминец «Разумный». 1942 год

Памятник морякам, погибшим во время боя с крейсером «Адмирал Шеер»

Карта-схема боя у Диксона. Август 1942 г.

Тральщик типа ТАМ