Стремительное движение

Конец XVI века. Победы дружины Ермака над войсками властителя Сибири хана Кучума. В повести «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства» говорилось: «…и тако Божиею милостию и государским счастием и промыслом и радением атаман Ермака с товарищи сибирских иноверцов многих орд и язык ратных людей на том бою побили и живцом взяли… Царь же Кучум, видя силу свою людей множество побитых, из города с небольшими людми убежа к жене своей царице и к детем в любимое село свое на Обалак, от Тоболска…»

Одни вожди сибирских племен перешли на сторону русских, другие продолжали какое-то время сопротивляться напору казаков и служилых людей московского царя.

В XVII столетии европейские политики удивлялись: как всего за пятьдесят пять лет «московиты смогли стремительно продвинуться от Уральских гор до побережья Тихого океана». Удивляло их и то, что в результате этого продвижения на огромной территории Сибири так же быстро возводились новые русские селения, города, православные храмы, организовывались промышленные предприятия, возникали крестьянские хозяйства и, что не менее важно, налаживалось сотрудничество русских с сибирскими племенами и народами.

 

На пути к неизвестному океану

«Лета 7146, августа в 6 день (1638 г. 6 августа) государь царь и великий князь Михайло Федорович и всеа Руси, велел ехати столникам и воеводам Петру Петровичу Головину, да Матвею Богдановичу Глебову, да дьяку Ефиму Филатову в Сибирь, в Тоболеск, а из Тоболска в Енисейский острог, а из Енисейского острогу на великую реку Лену…».

Этот царский наказ об учреждении якутского воеводства появился через шесть лет после основания на Лене острога Якутск, «…та великая река Лена угодна и пространна, и людей по ней розных землиц кочевных и сидячих и соболей и иного всякого зверя много; и как де на ту великую реку Лену укажет государь послати сибирских людей с лишком и велит поставить город или остроги, где пригоже, и велит по той великой реке Лене и по иным рекам новых землиц людей приводити под свою государеву царскую высокую руку…».

Основанный в 1632 году Якутск стал своего рода базой для обследования Восточной Сибири, Тихого океана и берегов Северной Америки.

«…A по великой де рек Лене вниз идти греблею до полунощного окияна два месяца и больши, а парусною погодою добежит и неделею.

А по обе стороны великие реки Лены и до устья полунощного окияна якуты, тунгусы, маяды, панагиры, кояты, каригилы и иные многие кочевные и сидячие люди. Да в тое же де великую реку Лену ниже Вилюйского устья спали с обе стороны многие великие реки, а по тем рекам живут осей, тунгусы, шамагири, баяхты и иные многие люди, а соболей и всякого зверя и рыбы по тем по всем рекам много же…».

Отправляясь из Якутска, русские первопроходцы добрались до рек Индигирка, Алазея, Колыма. В сороковых годах XVII века казак и мореход Михаил Стадухин построил на Колыме три укрепленных зимовья. Эти небольшие селения позволяли русским освоиться, надежно обосноваться в этом районе и осуществлять походы к берегам Ледовитого и Тихого океанов.

Сохранилось немного имен славных землепроходцев и мореходов тех времен — участников путешествий от Лены в неизведанные земли. Среди них: Елисей Юрьев, Елеска Буза, Иван Ребров, Илья Перфильев. Со своими товарищами они совершали географические открытия, прокладывали пути к океану и к материку, еще не зная, что океан назван Тихим, а материк — Америкой.

 

Девяносто отважных

Согласно историческим документам, русские путешественники достигли берегов Тихого океана в 30-х годах XVII столетия. Но, возможно, это произошло раньше.

Великий водный простор с его неукротимым нравом стал понемногу открывать свои тайны первопроходцам. Одним из покорителей и исследователей тихоокеанского побережья был Семен Иванович Дежнев. Служил он в Енисейске, Тобольске, Якутске. Некоторое время состоял в отряде Михаила Стадухина на реке Оймякон.

В 1647 году приказчик устюжского купца Федот Алексеев (известный под фамилией Попов) собрал команду, чтобы отправиться Ледовитым морем на Восток, от устья Индигирки. Его интересовала добыча моржа. Экспедиции было также поручено исследование «неизведанных берегов» и поиск новых «неясачных людей».

Отряд возглавил Семен Дежнев. К тому времени сорокадвухлетний казак за свою смелость, опыт и деловую хватку был хорошо известен и уважаем среди мореходов, служивых и торговых людей от берегов Лены до Колымы.

На четырех кочах отряд под командованием Дежнева вышел в Восточно-Сибирское море. Но в то лето необычно мощное скопление льдов не позволило совершить намеченное плавание.

В июне 1648 года поход повторился. На этот раз в экспедиции участвовало 90 человек. Семь кочей вышли из устья Колымы и направились на Восток.

Существуют разные версии о том, что произошло с этими судами. По одной — несколько судов погибло во время шторма, по другой — их отнесло к берегам Америки, и спасшиеся русские мореходы навсегда обосновались на Аляске.

Семен Дежнев в своем отчете упоминал: «И того Федота (Федота Алексеева Попова) со мною Семейкою, на море разнесло без вести. И носило меня, Семейку (так называл себя в записке Дежнев), по морю после Покрова Богородицы (после 1/14 октября) всюду неволею, и выбросило на берег в передний конец за Анадырь реку. А было нас на коче всех двадцать пять человек. А шел я, бедный Семейка, с товарищи до Анадырь ровно десят недель…»

Нет однозначного мнения о дальнейшей судьбе участников экспедиции. Но бесспорно: три коча из семи, обогнув с севера Чукотский полуостров, прошли пролив между Азией и Америкой. Плавание Дежнева и его товарищей доказало, что эти два материка разделены водой.

Оставшиеся в живых участники экспедиции основали Анадырский острог, исследовали и нанесли на карту берега реки Анадырь. Впоследствии Семен Иванович совершил еще не мало походов по северо-восточным рекам Сибири. В Москве высоко оценили его заслуги. Царь Алексей Михайлович присвоил Дежневу чин казачьего атамана. В 1667 году, благодаря открытиям и исследованиям Семена Ивановича, на географической карте «Чертеж Сибирской Земли» было нанесено изображение Северо-Востока России. Однако отчет славного первопроходца о существовании пролива между Азией и Америкой долго оставался невостребованным в архиве.

Лишь в 30–40-х годах XVIII века во время Великой Северной экспедиции член Петербургской академии наук Герард Фридрих Миллер отыскал и опубликовал этот документ.

 

«Жил там некто Федот»

В справочной литературе о Федоте Алексееве Попове сказано: «Годы рождения и смерти неизвестны». Осталось тайной и что на самом деле произошло с ним после того, как шторм разъединил экспедиционные суда. Есть предположение, что коч, на котором находились Федот Алексеев Попов и казачий десятник Герасим Анкудинов с товарищами, дошли до Камчатки.

Сохранилось немало отрывочных сведений об их дальнейшей судьбе. В своем донесении Семен Дежнев сообщал: «…отгромил я, Семейка, у кореяков якуцкую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим померли цингой, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душею, не де куда».

Почти век спустя после экспедиции 1648 года ученый и путешественник Степан Петрович Крашенинников писал: «Кто первый из русских был на Камчатке, о том не имеют достоверного свидетельства, а по словесным известиям приписается сие некому торговому человеку Федоту Алексееву, по которому имени впадающая в Камчатку речка Федотовщиною называется».

Версию о пребывании Федота Алексеева Попова на полуострове упоминал в своих записках и академик Герард Миллер: «Носящийся между жителями на Камчатке слух, которой от всякого, кто там бывал, подтверждается.

…сказывают, что за много де лет до приезду Володимира Отласова (Владимир Атласов — казак-землепроходец) на Камчатку жил там некто Федотов сын на реке Камчатке на устье речки, которая ныне по нем Федотовкою называется, и прижил де с камчадалкой детей, которые де потом у Пенжинской губы, куды они с Камчатки реки перешли, от коряков побиты. Оной Федотов сын по всему виду был сын вышеупомянутого Федота Алексеева…»

Но эти упоминания о Попове вызывают сомнения у некоторых современных историков. Судьба одного из русских первопроходцев XVII века остается по-прежнему нераскрытой тайной.

 

Потомки пропавших без вести?

Участник экспедиции Витуса Беринга переводчик Петербургской академии наук Якоб Иоганн Линденау много лет исследовал племена и народы Северо-Восточной Сибири. Его перу принадлежит известный в XVIII веке труд: «Описание пеших тунгузов, или так называемых ламутов».

Линденау удалось записать рассказы чукчей о Тихоокеанских северных островах и берегах Нового Света. Конечно же, слово «Америка» в то время не было известно этому народу.

«У Чукоцкого носа есть под севером один остров да к восточной стороне четыре острова и на тех островах живут чукчи.

А не в дальнем от последнего расстоянии имеется в виду по их званию Большая Земля (подразумевается Аляска), которая так называется потому, что та земля более их Чукоцкой земли и они чукчи от своих жилищь на ту землю ходят байдарами и с той земли привозят посуду деревянную, подобно русской посуде. И по разглагольствованию тех чукчей имеется чрез русских людей известие заподлинно так, что якобы купецким людям двенадцатию кочами минувших лет за семьдесят и более Колымскому среднему зимовью, где прежде ярмонка бывала для торгу пошедших и от сильных морских погод друг от друга разошедшися иные Камчатку проплыли, а иные к тому острову, который Большею землею называетца пристали и тамо жительствующими народами совокупившиеся у них поженились и расплодились».

Ученый натуралист, участник Второй Камчатской экспедиции Георг Вильгельм Стеллер, собравший в 1741 году богатую коллекцию американской флоры, писал: «Среди американцев якобы живет народ, совершенно тождественный русским по фигуре, нравам и обычаям; анадырские казаки того мнения, что это потомки лиц, на кочах выехавших с Лены и пропавших без вести.

Весьма правдоподобно, что их плоские суда были выброшены штормом на сушу, и местное население принудило их здесь остаться».

Сохранились рассказы русских мореходов второй половины XVIII века о том, что аборигены Аляски были язычниками, но при этом знали некоторые библейские предания. Эти предания они слышали от своих предков.

Кто и когда впервые рассказывал жителям Аляски библейские истории? Нет пока достоверного ответа.

В начале 90-х годов XVIII века в Санкт-Петербурге был опубликован «Исторический табель российских плаваний и открытий в Северо-Восточном море».

В этой работе неизвестный автор писал: «Мнение многих иностранных писател[ей] весьма неосновательно будто бы россиане прежде преобщения своего из иностранных обычаев в состояние входственное против ученых еропейских народов не имели толикаго духа и способности, чтоб обратить внимание свое на полезнейшия открытия далее прделов покоренной в 1697 году Камчатской земли. Дух всегда неутомимой россиан не токмо тщательно старался уведать места, земли и народы далее Камчатки лежащия, но вдавался еще и весьма трудным и почти невозможным испытаниям по Ледовитому морю еще и прежде завоевания Камчатки.

…предприят был в 1646 году судовой ход между вечными… [льдами] и Чукоцкой нос лежащей между севером и востоком не в дальном изпытании от американского матераго берега и до неизвестных нам пределов Северной Америки простирающейся, давно уже обойден был морем и следовательно давно известен тот небольшой пролив, который разделяет Азию от Америки, чего другим нациям не удалось прежде узнать».

 

Неизвестные записки Ивана Рубца

В конце 70-х годов прошлого века автор этой книги встречался в Бостоне с русскими белоэмигрантской волны. Двое из них, Александр Николаев и Иван Позыков, увлекались историей Русской Америки. Выйдя на пенсию, и тот и другой побывали на тихоокеанском побережье — от бывшего Форта Росс до Аляски.

Николаев и Позыков были убеждены, что предводитель отряда казаков Михаил Стадухин, а не Семен Дежнев, первым доказал своим путешествием существование пролива между Азией и Америкой. При этом историки-любители основывались на записках мореплавателя и землепроходца Ивана Рубца. Этот документ они видели у какого-то калифорнийского антиквара еще перед Второй мировой войной.

Их слова вызвали удивление. Ведь об этом анадырском казаке, жившем в середине XVII века, мало что известно. О его записках не упоминалось в России ни в научной, ни даже в художественной литературе. Лишь отдельные строки старинных документов свидетельствуют о деяниях Ивана Рубца.

В 1661 году в Якутске была сделана запись: «…Июня в 6 день посланы великого государя на службу за море на Анадырь реку десятник казачей Иван Рубец, а с ним служилых людей 6 человек. И тем служилым людем дан коч…»

Как следует из документов XVII века, летом 1662 года Ивану Рубцу и его товарищам удалось пройти пролив, разделяющий Азию и Америку. Однако нет упоминаний, что казачий десятник доложил об этом письменно начальству.

В XVII веке немало государственных деятелей, мореплавателей, купцов и ученых Европы внимательно следили за открытиями русских в Ледовитом и Тихом океанах и возможными посещениями северо-западных берегов Америки.

В 1664 году в Москву прибыл голландский географ Николаас Витсен. Он собирал сведения об экспедициях русских мореплавателей и землепроходцев в Восточной Сибири. Особенно голландца интересовало: удалось ли им отыскать пролив между Азией и Америкой.

Впоследствии, после возвращения на родину, Витсен писал, что северо-западное побережье Америки посещалось русскими, и ему удалось собрать немало подтверждающих документов. «Когда я делал свою первую карту, я написал внизу: „Неизвестно, не соединен ли один полуостров с Америкой“. Но с тех пор я получил более подробные сведения и теперь твердо знаю, что все это раздельно, так что я сам в свою карту внес теперь поправку», — сообщал Николаас Витсен.

В 1692 году в Париже была опубликована книга иезуита д'Авриля. Ссылаясь на свои беседы в русским воеводой Мусиным-Пушкиным, он писал, что азиатских охотников за моржами ветры и течения иногда уносят на льдинах в неизвестные земли: «…Не сомневаюсь, что многие из охотников, таким же образом захваченных, доплывают на льдинах к северному мысу Америки, весьма недалекому от этой части Азии, оканчивающейся Татарским (вероятно, д'Авриль подразумевал Чукотский полуостров). Меня убеждает в мнении моем то, что американцы, обитающие на выдавшейся далее других в море в сей стороне части Америки, одинакового вида с островитянами…»

 

Один из первых

Существует немало фактов, когда европейские ученые, дипломаты и путешественники в XVII веке, ссылаясь на русские источники, заявляли о возможности проникновения в Тихий океан через Северно-Ледовитый, о возможности достижения берегов Америки и продвижения в Индию и Китай.

В те времена иностранцы, наведываясь в Московию, не только записывали со слов осведомленных людей рассказы о странствиях русских мореплавателей и землепроходцев, но и покупали и даже воровали документы и карты экспедиция. По мнению Николаева и Позыкова, таким образом и записи Ивана Рубца могли оказаться за границей, а потом попасть в руки калифорнийского коллекционера.

Во многих европейских странах и сегодня хранятся раритеты и документы, связанные с путешествиями русских к берегам Америки.

Действительно ли существуют записи Ивана Рубца? Если да, то у кого конкретно они хранятся? Выяснить не удалось. Может, повезет будущим исследователям.

Кто-то из исследователей истории Русской Америки назвал XVII столетие для России «веком давних хождений, знаменательных открытий»… А еще — «временем прикосновения Руси к Америке».

Возможно, казачий десятник Иван Рубец стал одним из первых русских, кто совершил это «прикосновение».

 

Первые опыты русской картографии

Открыть неизвестную землю в древние времена можно было без географических карт. В истории немало примеров, когда по воле штормов оторванные льдины с людьми или корабли прибивало к незнакомым берегам. Случалось, что мореплаватели искали одни географические объекты, а открывали совершенно другие.

Освоение Сибири, определение границ государства, урегулирование отношений с соседними странами, поиск морского пути из Ледовитого океана в Индию и Китай, — а значит, разрешение вопроса, отделена ли Азия и Америка, — требовало развития картографии в России. Еще в XV столетии, когда Московия стала объединяться в могущественное государство, совершались попытки создания географических карт страны.

В первой половине XVI века по приказу великого московского князя Василия III проводилась перепись населенных пунктов, составлялись межевые, порубежные, дорожные чертежи. Эти документы стали основой создания географических карт России.

В годы правления Ивана Грозного европейские ученые, исследователи, дипломаты Антон Вид, Сигизмунд Герберштейн и другие использовали работы русских картографов в своих трудах.

Самая известная географическая карта России XVI века, составленная в конце правления Ивана Грозного, называлась «Большой чертеж».

 

Наследник престола — картограф

При царе Борисе Годунове два его родственника были связаны с развитием русской картографии.

Юный сын монарха Федор Борисович получил достойное для своего времени образование. Лет в 13–14 он увлекся рисованием карт. Есть предположение, что царь обнаружил в архивах какие-то старинные географические документы. Они были в плачевном состоянии и требовали реставрации. Борис Годунов все же сумел разглядеть на них неизвестные земли и моря. Царь решил: ветхие карты надо хранить до поры до времени в секрете, даже от своих приближенных.

Но кому поручить тайную реставрацию важных документов?

Борис Годунов выбрал своего сына. Пятнадцатилетний Федор не только справился с непростым заданием отца, но и принял участие в составлении лучшей для того времени карты России.

После смерти царя Бориса он взошел на престол, но вскоре, в возрасте 16-ти лет, был подло убит предателями родины, сторонниками Лжедмитрия I.

Польские интервенты с помощью русских приспешников в июне 1605 года захватили Москву. Завоеватели вывозили из России не только материальные ценности. Их интересовали книги, архивные документы и географические карты. Они изъяли все попавшие им в руки работы Федора.

 

Тайна, унесенная главой политического сыска

Троюродный брат царя Бориса Семен Никитич Годунов возглавлял при нем политический сыск. В конце 1604 года Семен Никитич вернулся в Москву из Астрахани. Там он вел переговоры с ногайским князем Иштереке и сумел убедить его перейти на сторону России. Привез брат царя с собой из ногайских владений географическую карту, неизвестно кем и когда изготовленную, хотя названия и пояснения на ней были на русском языке. Однако больше всего удивили в ней Семена Никитича очертания северо-восточной окраины Сибири и отделенной проливом «неведомой земли». Согласно историческим документам, к началу XVII века русские землепроходцы еще не бывали восточнее берегов Оби.

После захвата Москвы Лжедмитрием I Семена Годунова сослали в Переяславль. Но там он прожил недолго. Вначале из столицы к нему наведался какой-то иностранец. Выпытывал, где спрятана географическая карта, привезенная из ногайских владений.

Чем закончился допрос, неизвестно. Вскоре Семен Годунов был убит. Существовала ли на самом деле карта, изготовленная до XVII века, с изображением северовосточной Сибири и пролива, разделяющего Азию и Америку? Поиски в архивах России и США пока не дали на это ответ.

 

Памятник русской историко-географической мысли

Составленная в 1570 году в Московском Разрядном приказе карта «Большой чертеж» получила высокую оценку ученых и специалистов Европы. Но время шло, открывались новые земли, реки, озера, морские побережья, расширялись границы Русского государства. «Большой чертеж» нуждался в усовершенствованиях и дополнениях. Такая работа была проделана в 1627 году. Вдобавок к географической карте появилась «Книга Большому чертежу». Она представляла собой описание Московского государства.

Во введении этого замечательного памятника русской историко-географической мысли отмечалось: «По государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа России указу сыскан в Розряде старой чертеж всему Московскому государству по все окрестные государства, и в том чертеже и мера верстами, и милями, и конскою ездою, сколько ехать днем станичною ездою на день, написано, и мера верстам положена.

И тот старой чертеж ветх, впредь по нем урочищ смотрить не мочно, избился весь и розвалился…

И в Розряде дьяки, думной Федор Лихачев да Михайло Данилов, велели, примеряясь к тому старому чертежу, в тое ж меру зделать новой чертеж всему Московскому государству по все окресные государства… от усть реки Тенуя, морским берегом к востоку до усть Кола; и от усть Кола морским берегом до Соловецкого завороту до устья реки Нцвы на восток морским берегом до Сумского острогу и до усть реки Онеги; и от Онеги до усть реки Двины; и от Двины до усть реки Печоры, до Пусто озера, и от Пустоозера до устья реки Князковои и берегом Нарымским до реки до Оби, реки и всякие урочища; и за реку за Обь морским берегом до реки Таза и реки Пура до Мангазеи; и по Енисею реку…».

Хоть и отразила «Книга Большому чертежу» расширение просторов Московского государства, однако в ней еще не было ни Чукотского полуострова, ни Тихого океана, ни побережья и островов Америки. Все эти географические объекты появились на картах лишь в XVIII веке.

До нашего времени дошли только копии «Книги Большому чертежу», а сама карта не сохранилась.

 

«И Сибирь обретает контуры»

В 1667 году тобольский воевода Петр Иванович Годунов составил новую карту Сибири. К тому времени русские первопроходцы на северо-востоке Азии совершили экспедиции на Лену, на Индигирку и Колыму, основали поселения на Лене и в других восточносибирских землях. А казаки, торговые люди, охотники за пушниной уже немало слышали от северных народов о загадочной «великой земле», к которой можно добраться, двигаясь «навстреч солнцу».

В самом конце XVIII столетия царь Петр I, изучая карту воеводы Годунова, на которой еще не было ни Таймыра, ни Чукотки, ни Камчатки, заявил: «И Сибирь обретает контуры». К этому государь сам приложил немало сил.

В 1698 году историк, географ и картограф Семен Ульянович Ремезов составил «Чертеж всей Сибири». Его работа получила одобрение Петра I. Вдохновленный успехом и царской похвалой, Ремезов продолжил занятия картографией. В помощь он привлек своих сыновей — Ивана, Леонтия и Семена.

К 1701 году ими была завершена «Чертежная книга Сибири». Кроме того, они составили так называемую «Ремизовскую летопись». В ней детально отражались события завоевания и освоения русскими зауральских земель с 1576 по 1598 год.

Как отмечал в начале прошлого века известный историк профессор С. В. Бахрушин: «Ремезов, автор замечательного географического атласа Сибири… Его описание покоренных земель давали богатый материал по этнографии края». Бахрушин также подчеркивал, что работы Семена Ульяновича и его сыновей «…раскрыли перед Западной Европой до тех пор неведомый угол Азии: по русской карте, скопированной шведами, тотчас по появлении ее в свет, была корректирована устаревшая карта Герберштейна…».

В XVIII веке дальнейшее распространение русских владений за Уралом шло в двух направлениях: на северо-востоке на Чукотский полуостров и острова Ледовитого и Тихого океанов, к берегам Америки, и на юг — к верховьям Оби, Иртыша, Ишима и Енисея. Это продвижение отражалось в работах Семена Ремезова и его сыновей.

«Чертежная книга», составленная ими, по всей видимости, является первым русским Географическим атласом, т. е. систематическим собранием карт, оформленных в виде альбома и объединенных общей идеей. Этот атлас имел 23 географические карты, как всей Сибири, так и отдельных ее участков. В нем не были еще обозначены Америка, берега и острова Тихого океана.

Благодаря работам Петра Годунова, Семена Ремезова и его сыновей, а также исследованиям многих русских первопроходцев и мореходов XVII–XVIII веков, Сибирь действительно «обрела контуры» на географической карте.

 

«Землица вновь проведана»

Многие исследователи считают, что очертания Аляски и некоторых северо-тихоокеанских островов Америки появились на русской карте в 1700 году. Ее создателем был якутский воевода Дорофей Траурнихт. На так называемом «Траурнихтовом чертеже» на восток от Чукотки располагался большой остров с названием «Землица вновь проведана». Так Дорофей Траурнихт называл в своей работе Аляску. Слово «Аляска» войдет в обиход в России лишь спустя десятилетия.

В 1697 году якутский воевода получил из Москвы приказ организовать экспедицию для поиска пути из Ледовитого океана в Тихий. Сам Траурнихт в походах не участвовал, но собирал географические сведения от русских первопроходцев. Одним из таких первооткрывателей земель в северной части Тихого океана был казак Владимир Васильевич Атласов. Еще в 1672 году он был принят на службу для «прииска новых земель». Его по праву называли «камчатским Ермаком», а в справочной литературе писали, что Атласов — выдающийся землепроходец, «завершивший исследованием Камчатки великие русские географические открытия XVII века в Сибири».

Сохранились записи казачьего пятидесятника Владимира Атласова о его походе. В них упоминаются неизвестные острова: «А меж Колымы и Анандыря реки необходимой нос, которой впал в море (который невозможно обойти), и по левой стороне того носу на море летом бывают льды, а зимою то море стоит мерзло: а по другую сторону того носу весною льды бывают… А на том необходимом носу он Володимер (Атласов) не бывал.

А тутошние иноземцы чюкчи, которые живут около того носу и на устье Анадыря реки, сказывали, что против того необходимого носу есть остров; а с того острову зимою, как море замерзнет, приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобны зверю хорьку; и тех соболей… он Володимер видел. А хвосты у тех соболей длиною в четверть аршина, с полосами поперечными черными и красными».

Скорее всего, Атласов видел шкуры енотов с полосатыми хвостами, которые водились лишь в Северной Америке. В своих отчетах он сообщал о природе, о нравах и обычаях народов Камчатки, Чукотки, Аляски.

 

Новые подтверждения

В 1713 году исследователь и путешественник Григорий Новицкий завершил свой труд под названием «Краткое описание о народе остяцком, иже в пределах полнощных царства Сибирского обретается». В этой книге он упоминал неизвестную землю — вероятно, Аляску, и пролив, по которому можно попасть из Ледовитого океана в Тихий.

Задолго до экспедиции Витуса Беринга русские первопроходцы северо-восточной Сибири не только слышали о племенах Америки, но и встречались с их представителями.

В книге, изданной в 1758 году, «Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю», академик Петербургской академии наук Герард Миллер привел интересную запись. Относится она примерно к 1715 году. В ней сообщалось о жителе Аляски, попавшем волей случая к русским: «…Жил в Камчатке человек иностранный, который… объявлял о себе, что он родился в такой земле, где растут кедровые дерева высокие, а на них орехи гораздо крупнее камчатских; а сия де земля лежит от Камчатки на восток…

В ней де есть большие реки, которые впали в Камчатское море (так в то время называли Берингово море). Жителям де имя тонталы; они обыкновениями схожи с камчадалами и употребляют к водяному ходу такие же кожаные суда или байдары, как и камчадалы. Назад де тому много лет приехал он с земляками своими на Карагинский остров, где товарищи его от тамошних жителей убиты, а он, оставшись один, ушел на Камчатку…»

Кто-то из казаков, со слов жителя Аляски, попытался набросать карту «великой земли» «за морем на восток». Она была направлена в Якутск. Утерян ли этот географический документ или до сих пор хранится в архиве или в чьей-то коллекции, — неизвестно.

Во все времена за каждым знаком на географической карте стояли судьбы людей, опасные приключения, поиски, открытия удачные или неудачные путешествия. Знаки на карте — это и зов в дальний путь, и итог этого пути. Они вехи в движении к познанию планеты.

 

Наказ экспедиции Евреинова

«Я предчувствую, что россияне когда-нибудь, а может быть, при жизни нашей пристыдят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы», — писал Петр I.

Стремление выяснить, существует ли пролив между Ледовитым океаном и Тихим, возникло у него еще во время его поездки по странам Европы в конце XVII века. Вероятно, этому способствовали встречи и беседы с иностранными учеными. Однако в то время Россия еще не имела своего военного флота, да и внешние и внутренние дела страны не позволяли молодому государю оснащать экспедиции к берегам Тихого океана.

Но победы над шведской армией в 1709 году, победа молодого русского флота при Гангуте в 1714-м, освоение Сибири, развитие мореходства, промышленности и науки в стране позволили Петру I вернуться к давним замыслам.

В начале 1719 года он поручил геодезистам Ивану Евреинову и Федору Лужину отправиться на Тихий океан и разведать, есть ли пролив между Азией и Америкой. Зачем понадобилось выяснять то, что было открыто русскими первопроходцами в XVII веке? Но — документы теряются, а многие находки прошлого подвластны забытью.

Правда, есть версия, что Петр все же знал о походах Попова, Стадухина, Дежнева и других славных путешественников. А выяснение существования пролива между Азией и Америкой было лишь прикрытием истинных замыслов государя.

Как отмечали отечественные и зарубежные исследователи, в начале XVIII века Россия нуждалась в новых землях, богатых пушным зверем. К тому времени добыча ценной пушнины в Сибири сократилась. Таким образом, чтобы не вызывать недовольства конкурентов — европейских колониальных стран (Англии, Испании, Голландии, Франции), Петр I засекретил исследования тихоокеанского побережья Северной Америки.

В царской инструкции Ивану Евреинову и Федору Лужину подчеркивалось: «Ехать вам до Тоболска и от Тоболска взять провожатых ехать до Камчатки и далее куда вам указано. И описать тамошние места, где сошлалася ли Америка…»

Евреинов и Лужин завершили экспедицию и прибыли в 1722 году к Петру I на доклад. Однако маршрут их путешествия не соприкоснулся с Америкой. Были обследованы и нанесены на карту северная часть (до острова Симушир) Курил, определены координаты 33 пунктов Камчатки и Сибири.

Государь одобрил результаты экспедиции Ивана Евреинова и Федора Лужина. Биограф Петра I Иван Голиков об этой встрече писал, что император «…с великим любопытством провел несколько времени с ним (с Евреиновым. — Авт.) в разговоре и с удовольствием рассматривал сочиненную им и товарищем его, Лужиным, карту Камчатки и помянутыми островами и описание всего их вояжа».

В документах того времени не отмечено, упоминал ли при этой встрече Петр I о «земли на другой стороне Тихого океана». Ведь путешественники не исполнили инструкцию: «…описать тамошние места, где сошлалася ли Америка».

Такое умалчивание вызвало у некоторых исследователей подозрение: а может, Евреинов и Лужин все же побывали у берегов Нового Света?.. Но, вероятно, государь решил до поры до времени держать в строжайшем секрете их плавание к Америке.

Открытие Нового Света со стороны Тихого океана таит еще немало загадок.

 

Последняя инструкция императора

В конце 1723 года Петр I снова приказал вызвать к нему Евреинова. Иван Михайлович в то время работал топографом в Вятке. Государь хотел поручить ему второй раз отправиться в экспедицию, чтобы изучить американский берег «близь Азии».

Царский приказ не был исполнен. Евреинов умер в феврале 1724 года. Кого назначить вместо опытного путешественника и геодезиста? Петр выбрал Витуса Беринга.

6 января 1725 года, за несколько дней до смерти, император написал инструкцию для новой экспедиции:

«1. Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами.

2. На оных ботах [плыть] возле земли, которая идет на норд и чаянию (понеже оной конца не знаю) кажется, что та земля часть Америки.

3. И для того искать, где она сошлась с Америкою, но и чтоб доехать до какого города европейских владений или, ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной куст (берег) называют, и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и поставя на карту, приезжать сюды…»

Это был один из последних документов, подписанных Петром I. Через девятнадцать дней, 28 января 1725 года, он умер.

 

Первая Камчатская экспедиция

В первой четверти XVIII века русские первопроходцы стремились к берегам Америки не только по приказу из столицы. В 1720–1725 годах состоялась морская экспедиция промышленника и морехода Прокопия Нагибина. В результате этого путешествия удалось собрать некоторые сведения о тихоокеанском побережье Нового Света.

В те же годы и другие русские люди смогли побывать на Аляске и на Алеутских островах. Но их отчеты, вероятно, были утеряны.

Выходец из Дании Витус Беринг поступил на службу в Русский флот в 1704 году. Ему исполнилось тогда 23 года. Ко времени назначения начальником Первой Камчатской экспедиции он приобрел богатый опыт мореплавателя.

Помощниками Беринга стали офицеры флота Алексей Чириков и Мартин Шпанберг. В распоряжение экспедиции было предоставлено 158 человек: геодезисты, кузнецы, матросы, солдаты, плотники и т. д. В конце января 1725 года передовой отряд Первой Камчатской экспедиции под руководством Алексея Чирикова и мичмана Петра Чаплина вышли с обозом из Петербурга на восток. Сам командор присоединился к ним спустя несколько недель.

Лишь через 3 года отряд Беринга, преодолев примерно 10 тысяч километров, добрался до Нижне-Камчатского острога. Спустя несколько месяцев рядом с этим поселением было построено экспедиционное судно-бот «Св. Гавриил».

Плавание началось в июле 1728 года. «Св. Гавриил» вышел в Тихий океан, взял курс на север вдоль побережья Камчатского полуострова, а затем направился к Чукотке.

Первая Камчатская экспедиция открыла землю, которая была названа островом Св. Лаврентия, и достигла широты 67 градусов и 18 минут. Беринг, несмотря на возражения Чирикова, решил не продолжать движение на север, поскольку посчитал, что вопрос о существовании пролива между Азией и Америкой решен.

На обратном пути был открыт остров, получивший название Св. Деомида. Впоследствии выяснилось, что на самом деле это два острова. В наше время один из них, остров Ратманов, принадлежит России, другой, остров Крузенштерна, — США.

Экспедиция вернулась на Камчатку и, перезимовав там, летом 1729 года снова отправилась в плавание. На этот раз Витус Беринг намеревался достичь берегов Америки. Однако погодные условия не позволили осуществить этот замысел.

Адмиралтейств-коллегия посчитала неудовлетворительными результаты Первой Камчатской экспедиции. Но Витус Беринг не получил взысканий. Учитывая опыт и знания мореплавателя, его снова назначили начальником экспедиции, получившей название «Второй Камчатской».

Как отмечали русские и зарубежные исследователи, Вторая Камчатская, или Великая Северная, экспедиция по своим задачам, количеству участников, охватом водных и сухопутных территорий и научным результатам превосходила все известные в истории. Она состояла из нескольких отрядов путешественников, которые изучали огромное водное пространство и берега Ледовитого и Тихого океанов.

 

Путешествие Гвоздева и Федотова

Незадолго до начала Второй Камчатской экспедиции, летом 1732 года, подштурман Иван Федотов и геодезист Михаил Гвоздев совершили плавание и достигли Аляски. На корабле «Св. Гавриил», сохранившемся от экспедиции Беринга, путешественники достигли восточной оконечности Азии. Затем они пересекли пролив, отделяющий Азию и Америку, и оказались у побережья Аляски.

Михаил Гвоздев писал об этом событии: «Августа 21 дня пополуночи в 3-м часу стал быть ветер, подняли якорь, парусы распустили и пошли к Большой Земле, стали на якорь и против того жилищ никаких не значилось, и подштюрман Иван Федотов приказал поднять якорь. И пошли подле Земли к южному концу…

От южного конца к западной стороне видели юрты — жилья версты на полторы, и ко оным де юртам за ветром блиско подойтить было нельзя, и пошли подле земли на южную сторону, и стало де быть мелкое место, бросили лоты, глубины 7 и б сажен, и с того места возвратились назад и стали лаверить подле Большой Земли (Аляска. — Авт.), чтоб к земле подотить, и стал де быть ветр велик от земли противной…

И от оной Большой Земли таким великим ветром отнесло, а ветр де был норд-норд-вест. А с четвертого де острова пригреб к борту чюкча в малом ялыче по их называетца Кухта…Гвоздев, ево чрез толмача спрашивал о Большой Земли: какая земля, и какие на ней живут люди, и есть ли лес, также и реки, и какой зверь. И он де, чюкча, сказывал толмачу и назовал Большой Землей, и на ней де живут их же чюкчи, и лес де имеетца, также и реки, а про зверей сказывал, что имеетца алень дикой, куницы и лисицы, и бобры решенные».

Русским путешественникам, из-за погодных условий, не удалось высадиться на американскую землю. Как предполагают исследователи, корабль «Св. Гавриил» подошел к Аляске около мыса принца Уэльского, а спустя сутки побывал у острова Кинг, или Укивок. Там и состоялась встреча русских с местными жителями.

В сентябре 1732 года экспедиция Михаила Гвоздева и Ивана Федорова вернулась на Камчатку. Благодаря этому путешествию, на географической карте впервые были правильно изображены участки азиатского и американского побережья, разделенные проливом Дежнева.

Вскоре после завершения плавания Иван Федоров умер, а Михаил Гвоздев оказался в тюрьме. Несколько лет записки их путешествия к «Большой Земле» оставались никому не известными.

Участникам Второй Камчатской экспедиции все же удалось отыскать часть этих документов и познакомиться с отпущенным на свободу Михаилом Гвоздевым. Но как отмечал писатель и исследователь Сергей Марков, карта путешествия 1732 года на «Св. Гаврииле» пропала, и ее лишь приблизительно восстановили по записям Ивана Федорова.

 

Нет имени ему

Долгий, утомительный перелет из Нью-Йорка на Аляску.

А вслед за этим ко мне явилась неудача…

В каких бы морях и землях она ни настигала тебя, у нее одни и те же повадки.

Неожиданный удар по замыслам и планам. Мечта разлетается на множество осколков и словно проваливается в незримую бездну. Люди вокруг становятся хмурыми и не смотрят в глаза. По-другому звучат голоса птиц. Обессиленно кланяются ветру деревья и травы. Злятся морские волны. А еще начинаются затяжные дожди…

Так приходит неудача.

Ветер с океана пытался вломиться в окно моей комнаты. Стук дождевых капель то усиливался, то ослабевал. И от этих звуков было понятно, что непогода пришла надолго.

Неудача.

А это значит, что обещанный мне вертолет не поднимется над городком Джуно, гордо именуемым административным центром Аляски. И мне уже не побывать на острове, где почти два с половиной столетия назад высадились и почему-то не вернулись назад русские моряки.

Неразрешимая загадка!

Навечно?

Или все же кому-то повезет, и неудача отпустит его для поиска ответа? Мне же она пока оставила дожди и ветры да еще холодные рассудочные мысли. Что ты хотел найти на том острове? Неужели надеешься, что за два с половиной столетия остался хоть какой-то знак пребывания исчезнувших путешественников?..

Мир стал иным. Неузнаваемо изменились земля и воды. Выросли другие травы и деревья. Даже на камнях давность наверняка стерла следы человеческих рук…

И неудача бывает права.

Смириться? Выждать еще день-два, а потом вернуться в Нью-Йорк, даже не прикоснувшись к тайне?

Но, может, я все же смогу разглядеть в сумерках ненастья заветные огоньки «тропы в неведомое»?

Если верить рассказам местных жителей, дух страстей и азарта любит играть с людьми. Он сбрасывает небесные огоньки, и на земле они образуют «тропу в неведомое». Игривый дух манит людей шагнуть на эту тропу, опьяняя ощущением близкой удачи и счастливых перемен…

Не он ли в далеком 1741 году зачаровал русских мореходов и завел в неведомое?

Я спросил у своих знакомых из Джуно, как зовется этот загадочный дух страстей, азарта, неизвестности?

И мне ответили: нет имени ему.

 

Пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел»

Вторая Камчатская экспедиция длилась с 1733 по 1743 год. В ней приняло участие более 600 человек, было задействовано 13 кораблей.

Летом 1740 года в Охотске завершилось строительство кораблей «Св. Петр» и «Св. Павел». Они предназначались для плавания по Тихому океану. По оценкам современников суда были пригодны к любым морским испытаниям. Из Охотска пакетботы совершили переход в Авачинскую бухту Камчатки. Там продолжилась подготовка к далекому плаванию.

Наконец 4 июня 1741 года пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел» покинули Камчатку и взяли курс к берегам Америки…

 

Разлука в тумане

«…вышли из гавани святых апостолов Петра и Павла на рейд в Авачинскую губу майя 29 числа, в которой за противным ветром умешкали июня до 4 числа, а 4 числа со штилем вышли на море и следовали определенным куршом к земле Ианде Гамма…».

Так сообщал Алексей Чириков о начале плавания в Адмиралтейств-коллегию в декабре 1741 года.

Экспедиция, предначертанная Петром Великим, продолжалась.

Заместитель Беринга и командир корабля «Св. Павел» капитан-лейтенант Алексей Ильич Чириков, по свидетельству современников, был одним из лучших офицеров и надеждой русского флота.

В адмиралтейской инструкции экспедиции отмечалось, что, когда будут достигнуты берега Америки, «…то на оных побывать и разведать подлинно какие там народы и как то место называется и подлинно ли те берега американские и учиня то… поставить все на карту и потом итти для того же разведывания подле тех берегов сколько время и возможность допустит…».

Первые дни экспедиционные корабли шли вместе. Но 20 июня 1741 года начались сильные туманы. Ни опыт Беринга и Чирикова, ни звуковые сигналы не помогали. Пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел» потеряли друг друга.

Туман разлучил Витуса Беринга и Алексея Чирикова навсегда.

 

Неведомая земля

После безрезультатных поисков друг друга корабли Второй Камчатской экспедиции продолжили путь к берегам Америки, но уже каждый своим курсом. Экипаж Чирикова, состоявший из 75 человек, по-прежнему совершал будничную работу: астрономические наблюдения, замеры океанских глубин, изучение течений и ветров, внесение поправок на карту, подготовку к встрече с неизвестным тихоокеанским побережьем Америки.

Наконец, 15 июля путешественники увидели землю — остров, названный на современных картах Бейкер, который находится у берегов Северной Америки южнее Аляски.

С волнением разглядывали русские моряки неведомую землю. Заснеженные горы, небольшие бухты, морские птицы и звери — все это напоминало Камчатку. И все же было в увиденном нечто новое, своеобразное.

Думал ли кто-нибудь в те часы на пакетботе «Св. Павел», что является первооткрывателем Америки со стороны Тихого океана?

В своем рапорте, без всякого победоносного пафоса и восторгов, как-то по-будничному, Чириков отмечал: «…июля 16 дня с полудни в 8-м часу, понеже места к якорному стоянию не нашлось, для опасения пошли от берега и в ношное время, удалясь от берегу, по полуночи в 5-м часу, понеже ветр был нам способной, поворотили к северу на тот румб, как лежала последняя часть земли, виденная от нас к северу минувшего вечера, а по полуночи в 10-м часу по оной земли прошли расстоянием за полверсты, понеже было весьма туманно, и для того, удалясь от оной, несколько шли в паралель оной меж норда и веста… и, ежели б не воспрепятствовал несчастливый случай, о котором ниже сего явствует, то надеялся я немалую часть Америки описать…»

 

В ответ — недобрая тишина

18 июля Чириков приказал отправить на берег ялбот. В лодке разместились десять моряков во главе со штурманом Аврамом Дементьевым.

Чириков написал подробную инструкцию, что делать и как вести себя на американском берегу.

«…когда, с Божиею помощию, на берег пристаните, то посмотреть, есть ли на нем жители и, ежели жителей увидите, то являть к ним приятность и дарить подарками…

…а ежели языка никто не будет знать, то хотя признаками, — какая это земля и люди под чьею властью и звать их несколько человек, чтобы побывали у нас на судне;

…осмотреть, есть ли удобное место к приходу судном с моря где б можно было безопасно стоять и такую гавань вымерять лотом и чертеж зделать…

…осмотреть какие на берегу ростут леса и травы;

… нет ли каких отменных камней и земли в которой можно чаять быть богатой руде…

…от жителей, сколько можно, осведомиться куды эта земля простирается и есть ли из нее впадающие в море реки и где те реки впали в море;

…ежели жители будут обращаться неприятельски, то от них обороняться и, как возможно скорее, на судно возвращаться, а самому никакого озлобления им не делать…

…возвращаться к судну того ж дня, или, по крайней мере, на другой день…

…как Бог принесет на берег, то для ведома нам пустить ракету… и на берегу будучи, раскласть большой огонь, ежели увидите, что нам оной можно видеть будет…».

Увы, сигналов от отряда Дементьева не последовало ни в тот день, ни на другой.

Медленно потянулись часы тревожного ожидания. Моряки по очереди поднимались на мачту пакетбота, чтобы сквозь туман получше разглядеть берег.

Несмотря на неблагоприятную погоду, Алексей Чириков держал корабль под малыми парусами в рискованной близости от острова.

Лишь спустя семь дней на берегу вспыхнул долгожданный огонь.

Костер! Живы!

Радостно заволновались на борту «Св. Павла»: очевидно, у Дементьева что-то случилось со шлюпкой и его команда не может вернуться на судно. Спешно стали собирать новый отряд на остров.

На пакетботе осталась последняя лодка. Выручать товарищей отправились боцман Сидор Савельев и еще три матроса.

Чириков приказал несколько раз выстрелить из корабельных пушек, чтобы на берегу знали — помощь близка. Но ответных сигналов не последовало.

На острове — туман и недобрая тишина.

 

В обратный путь

«…И понеже тогда стояла весьма тихая погода, то ево тем временем на берег и отпустили и сами за ним к берегу следовали и приходили очень близко и видели, что боцман на лодке приближился к берегу о полудни в 6-м часу, точно определенных от меня сигналов не чинил и в чаятельное время к нам не возвратился, а погода стояла самая тихая…».

Так отмечал в рапорте Алексей Чириков.

На пакетботе не осталось лодок, а это значит — потеряна связь с берегом. Ни помочь своим товарищам на острове, ни набрать питьевой воды путешественники уже не могли.

25 июля с корабля заметили две лодки. Они шли от залива, где высадились команды Дементьева и Савельева.

Чириков приказал направить пакетбот навстречу лодкам.

Радостное настроение на борту «Св. Павла» быстро угасло. Путешественники вскоре увидели, что это не их лодки.

Несколько гребцов на них были, скорее всего, из племени тлинкитов. Подплыв поближе к кораблю, индейцы вскочили на ноги и крикнули: «Агай! Агай!»

Потом они замахали руками. Ни их слов, ни жестов русские моряки не смогли понять.

Тлинкиты снова взялись за весла и повернули к острову. Тяжелый пакетбот не смог догнать проворные индейские лодки. Корабль шел за ними до опасного предела. Подходить ближе к берегу было нельзя. Оказаться на мели — означало верную гибель и корабля, и всего экипажа.

Путешественники теперь поняли, что пятнадцать их товарищей либо погибли, либо находятся в плену у враждебно настроенных индейцев.

Горько было осознавать такую потерю и свое бессилие, невозможность помочь товарищам.

«…мы до вечера близ того места ходили, поджидая своих судов, токмо ночью для опасения от берегу поудалились, да и ночью имели на кормовом флакштоке фонарь с огнем, дабы, ежели паче чаяния, выдут, то чтоб могли к нам и ночью притить…» — вспоминал Алексей Чириков.

Запасов пресной воды на корабле оставалось совсем мало. До Камчатки не дотянуть. Продолжать экспедицию и исследовать новые земли без лодок было невозможно.

В последний раз пакетбот «Св. Павел» прошел мимо зловещего, таинственного берега. Еще один залп из пушек — и корабль двинулся в обратный путь на Камчатку.

12 октября 1741 года пакетбот «Св. Павел» вошел в Петропавловскую гавань.

Несмотря на человеческие потери, болезнь многих моряков, нехватку воды, исчезновение лодок, экспедиционный отряд под командованием Алексея Чирикова свою задачу выполнил — открыл тихоокеанское побережье Северной Америки. Более 400 километров ее берега были впервые нанесены на карту.

 

Разные версии

Услышав от Алексея Чирикова рассказ об исчезновении моряков, Свен Вакселъ пришел к выводу: «Можно предполагать с полным основанием, что когда они (матросы под командованием Дементьева) подошли к берегу, американцы (индейцы), вероятно, спрятались, и что люди, прибывшие на лодках, не подозревая о грозящей им при высадке на берег опасности, разошлись в разные стороны за водой.

Таким образом, они, надо полагать, были разобщены друг от друга, когда американцы, улучив, наконец, удобное время, появились вдруг между ними и лодкой, преградив обратный путь…»

Писатель, автор книги «Беринг» Николай Чуковский был не согласен с выводами Свена Вакселя. Он считал, что побережье, где исчезли моряки с корабля «Св. Павел», населяли миролюбивые индейцы — тлинклиты, которые не стали бы нападать на чужеземцев.

К тому же не так-то просто одолеть вооруженный ружьями и пистолетами отряд моряков, применяя лишь копья и луки.

Николай Чуковский склонялся к версии, что обе шлюпки пакетбота «Св. Павел» погибли в водовороте. Опасные для небольших судов водовороты нередко образуются во время приливов у северо-западного побережья США. В восьмидесятых годах XVIII века примерно в тех местах, где пропали моряки с корабля «Св. Павел», погибли в водовороте шлюпки французского путешественника Жана Франсуа Лаперуза.

 

«Агэой» — огоньки с небес

Спустя чуть больше тридцати лет после Второй Камчатской экспедиции испанский двор получил сообщение из своей американской колонии, что в Калифорнии есть поселение русских людей. Как эти люди оказались там — неизвестно. Со времени Второй Камчатской экспедиции к берегам Америки пока еще не приходил ни один русский корабль.

Мой дед Григорий Бурлак в начале XX века в поисках работы объездил тихоокеанское побережье Соединенных Штатов от Калифорнии до Аляски. Довелось побывать ему и на архипелаге Александра, открытого экспедицией Алексея Чирикова.

На одном из островов архипелага дед услышал от местных жителей историю о том, как много лет назад светлые бородатые люди, приплывшие на большом корабле от «земли, куда уходит солнце», были заколдованы «Агэой».

Когда мой дед поинтересовался, что означает это слово, ему объяснили: «Агэой» — упавшие с неба огоньки.

Какая беда случилась потом с бородатыми светлыми людьми — говорили разное. Одни уверяли, что «тропа небесных огоньков» увела пришельцев в волшебную страну Гэмм. Другие рассказывали, что дух, не имеющий имени, велел бородатым людям делать лодки и плыть навстречу солнцу к большой земле и там начинать новую жизнь.

Тогда эта история не заинтересовала моего деда. Лишь много лет спустя, когда он прочитал об экспедиции Чирикова и о пятнадцати пропавших без вести моряках, дед вспомнил легенды, услышанные на архипелаге Александра.

В отчете экспедиции упоминалось, что индейцы тлинклиты, приплывшие с острова, выкрикивали слово «Агай». Может, на пакетботе не расслышали и неправильно записали «Агай» вместо «Агэой»?..

Конечно же, мой дед потом пожалел, что не расспросил подробно и не записал рассказы жителей архипелага. Снова побывать там ему не довелось.

Кто знает, может, старинные индейские легенды хоть немного приоткрыли бы завесу над тайной исчезновения пятнадцати русских моряков?

«Тропа в неведомое» из упавших с небес огоньков…

Каждый видит в этих огоньках то, что хочет видеть, когда начинает свой путь по «тропе в неведомое». Но в конце пути «каждый получает то, что заслужил»…

Так говорили мои знакомые из Джуно. Так говорил им дух страстей и азарта, у которого нет имени и который опьяняет людей ощущением близкой удачи и счастливых перемен.

Одним, ступившим на «тропу в неведомое», кажется, что это праведный путь. Другим манящие огни представляются драгоценными камнями, что ведут к земному богатству. Третьи видят в них нечто таинственное, что обязательно надо постичь и испытать…

Я возвращался в Нью-Йорк, так и не побывав на земле, хранящей тайну пятнадцати русских мореходов.

В иллюминаторе самолета, в темноте, едва просматривались какие-то острова. Может, это и есть архипелаг Александра?

Мне хотелось в это верить. Как и в то, что разноцветные огоньки внизу — загадочная «тропа в неведомое» духа страстей и азарта, а не просто свет электрических лампочек поселений и морских кораблей.

 

От океана до океана

В Нью-Йорке я рассказал историю о пропавших без вести русских моряках известному американскому журналисту Арту Шилдсу. Когда-то он работал корреспондентом в Москве, а перед Первой мировой войной много месяцев жил на Аляске.

Оказалось, что в свое время Арт изучал материалы Второй Камчатской экспедиции и даже записал несколько преданий, связанных с таинственным, по его мнению, исчезновением моряков с пакетбота «Св. Павел».

У одного русского эмигранта, жившего в Нью-Йорке, Шилдс познакомился с рукописной копией записок известного предпринимателя и исследователя Григория Ивановича Шелехова.

Во второй половине XVIII века Григорий Иванович был организатором постоянных русских поселений на Аляске и на островах северных районов Тихого океана.

В 1788 году посланцы Шелехова встретили на Аляске, в заливе Якутат, светлоглазых, светловолосых, рослых белых людей. Жили они в племени индейцев колошей, говорили на их языке, но отличались манерами и одеяниями.

Когда об этой встрече сообщили Шелехову, он сразу вспомнил рассказы о пропавших моряках с пакетбота «Св. Павел» и решил, что светловолосые индейцы — их дети или внуки.

Примерно в семидесятых годах XVIII века в Нью-Йорке появился необычный молчаливый старик. По-английски он знал всего лишь несколько слов.

Его повстречали охотники в верховьях реки Делавер. Знаками, жестами, отдельными словами старик умудрился объяснить, что много лет назад на берегу океана был захвачен какими-то индейцами. Вначале ему и его товарищам — русским морякам — они дали чашу с горячим отваром.

Потом наступило забытье. Сколько оно продолжалось — старик то ли не знал, то ли не сумел объяснить. Товарищей своих с корабля он больше не видел. Его, тогда еще молодого, крепкого человека, индейцы решили сделать «белым шаманом».

С острова, где он был захвачен, его перевезли на материк. Путь этот оказался неблизким. В лодке будущего «белого шамана» постоянно поили напитком, от которого вначале кружилась голова, а затем терялось сознание.

Как и чему обучал русского моряка «верховный учитель шаманов», старик не смог рассказать. Когда через много месяцев наступил «час посвящения», учитель надрезал моряку на руке вену и попробовал на вкус кровь. Потом пояснил, что кровь — плоха, и чужаку не стать шаманом. А этого индейцы не простят и отдадут бледнолицего в жертву белым волкам.

Чем-то русский моряк приглянулся «верховному учителю шаманов», и он посоветовал неудачливому ученику бежать — все время навстречу солнцу, пока не выйдет он к берегу другого океана. И там, если он не встретит счастья, то, по крайней мере, обретет покой.

Моряк выполнил совет. Более двадцати лет двигался он от берегов Тихого океана к Атлантическому. Преодолевал реки, дремучие леса, озера. Несколько раз моряк попадал в плен к индейцам разных племен. Иногда он убегал, но чаще индейцы, узнав, какой путь он проделал и сколько ему еще предстоит пройти, в знак уважения отпускали его на волю.

Неизвестно, встретил ли русский моряк счастье в Нью-Йорке — «на берегу другого океана», как напророчил ему «верховный учитель шаманов». Обрел ли покой в незнакомом городе? Состоял ли он на самом деле в экипаже «Св. Павла»?..

Обо всем этом не осталось документальных подтверждений… Еще одна нераскрытая тайна Русской Америки.