«…Одолеют и подземную»

В двадцатых годах прошлого века в Москве началось активное жилищное и промышленное строительство, прокладка новых и ремонт старых подземных коммуникаций.

Подземными работами постоянно интересовалась и надзирала за ними Чрезвычайная комиссия по борьбе с саботажем, контрреволюцией и шпионажем. В 1922 году это грозное учреждение было реорганизовано в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ).

Несколько раз в ОГПУ поступали доносы на специалистов, «оставшихся от царского режима». Они, дескать, «подменивают схемы коммуникаций, чтобы навредить Советской власти и провалить Москву под землю».

Карающий меч революции (так в те годы с пафосом величали ЧК и ОГПУ) на подобные доносы реагировал незамедлительно.

Не все оклеветанные и заподозренные «спецы» оказывались за решеткой. Сумевшие доказать свою лояльность Советской власти и обладавшие высокопрофессиональными навыками снова возвращались на свои должности.

Надолго ли?..

Некоторых из них ОГПУ привлекло к работе по исследованию подземелий Москвы и созданию особых карт: старинных ходов, катакомб, пустот, заброшенных колодцев, городских коммуникаций.

В июне 1931 года на пленуме ЦК Компартии большевиков было принято решение о строительстве в столице метрополитена. Возглавлявший в то время ОГПУ Вячеслав Менжинский за несколько дней до пленума доложил Иосифу Сталину о неутешительном техническом состоянии московских подземелий. При этом докладе присутствовал член Политбюро большевистской партии Лазарь Каганович.

Услышав нерадостное сообщение председателя ОГПУ, Каганович с пафосом воскликнул:

— Большевики одолели Москву наземную, одолеют и подземную!

Вскоре он стал руководить строительством метро. Конечно же, «по воле Сталина, по решению партии». В мае 1935 года Московскому метрополитену присвоили имя Кагановича. Лишь спустя много лет оно было заменено именем Ленина.

 

Давняя идея

В некоторых городах необходимость в скоростном, не загромождающем улицы транспорте возникла еще в начале XIX века.

Первая подземка в тоннелях неглубокого заложения была построена в 1861–1863 годах в Лондоне. Протяженность этой железной дороги не превышала 3 километров 600 метров.

А спустя примерно тридцать лет в английской столице для подземки начали строить тоннели глубокого заложения. Паровую тягу сменила электрическая. Транспортное новшество отчасти спасало город от дыма и загазованности.

В конце XIX— начале XX века подземки появились в Нью-Йорке, Париже, Будапеште, Берлине, Филадельфии, Гамбурге, Буэнос-Айресе.

В последние годы позапрошлого столетия необходимость в метрополитене возникла и в Москве. Вопрос о его строительстве рассматривался в городской думе в июне 1902 года.

Лишь спустя десять лет дума одобрила проект инженера Кнорре. Он предложил провести под землей три железнодорожные линии.

Вопрос о создании нового транспорта затянулся надолго. Потом грянула Первая мировая война, и стало не до строительства метро.

Революция… Гражданская война… Разруха… К давней идее вернулись лишь в начале двадцатых годов. Возникло несколько проектов московского метрополитена, однако по разным причинам они отклонялись.

В 1932 году наконец начались работы по возведению первой очереди столичной подземки.

 

Проблемы и трудности

Тщательное инженерное и научное обследование проводилось по всем будущим линиям метро.

Подземные работы осложнялись геологическими отложениями юрского и каменноугольного периодов, неустойчивостью плывунных грунтов. Строителям приходилось сталкиваться с руинами старинных сооружений, линиями водопроводов, канализаций, теплоцентралей, захоронениями, рукотворными и естественными пещерами и лазами.

Об этих проблемах и трудностях написал в 1937 году Николай Коробков: «При работах на метрострое встречено много старинных колодцев. Установление и довольно точная локализация их часто оказывается возможной на основе сообщений летописей и по архивным материалам.

Без учета этих данных глубокие земляные работы, как это уже отмечалось, представляют большой риск: так, например, поздно обнаруженный колодец на площади Свердлова, оказавшийся в соседстве с тоннелем, повлек за собой ряд осложнений, вызвав оседание почвы, искривление трамвайных путей и появление трещин в зданиях…

Колодцы очень часто сохраняются не только в полузасыпанном виде, но иногда и как пустоты, прикрытые землей лишь сверху. Так, например, возле Манежа, со стороны башни Кутафьи, под двухметровым слоем земли был вскрыт древний колодец, сруб которого уходил в глубину более чем на 9 метров и был совершенно пуст».

Мешали метростроителям и старые захоронения. Как отмечал в своей книге Коробков: «Множество разбросанных по городу кладбищ окружали не только церкви; могилы располагались между обывательскими дворами и даже в прилегающих переулках.

Так, например, погребения имелись в переулке у Благовещения на Тверской, у Большого Воскресения на улице Герцена, у Введения на улице Дзержинского и пр.

При этом трупы нередко зарывали недостаточно глубоко…».

Конечно, в 1937 году автор не мог написать о всех проблемах, трагедиях, таинственных историях, связанных с возведением метро, и о том, как уничтожались древние памятники под землей. За подобные упоминания можно было и самому угодить в строители, только не в столичные, а гулаговского объекта.

Будущее метро привлекало внимание многих литераторов. Не доживший до его открытия Владимир Маяковский писал:

О грандиозном строительстве метрополитена вспоминал глава Коммунистической партии и Советского правительства Никита Хрущёв. В те годы он был секретарем Московского горкома ВКП(б).

«Когда начали строить метрополитен, мы очень слабо представляли, что это будет, какое-то виделось чуть ли не сверхъестественное сооружение…

Вначале я к делам метрополитена не касался.

Но через какое-то время Каганович говорит: „Со строительством плохо, и вам придется, как бывшему шахтеру, заняться им основательно. На первых порах предлагаю вам оставить всю работу в горкоме партии. Идите на одни шахты, а Булганин пойдет на другие. Вы там несколько дней и ночей сидите, смотрите, изучайте, чтобы можно было по существу руководить и знать все это дело“.

Я пошел в шахты. Спустился, посмотрел все. Стал понимать, что такое метрополитен…

Прежде всего я понял, что нужны кадры, иначе нам не построить метрополитен.

Там люди были очень слабой квалификации. Они совсем не знали горного дела. А тут работы приходилось вести в тяжелых московских грунтах, очень насыщенных водой…».

 

«Полчаса — и две недели»

Как и за другими подземными работами в столице, за ходом строительства метро постоянно надзирало ОГПУ. С 1934 года функции этой организации перешли к вновь образованному Комиссариату внутренних дел.

Руководитель НКВД, бывший фармацевт Генрих Ягода нередко сам осматривал подземные участки будущего метрополитена, встречался со строителями, обсуждал с подчиненными планы охраны огромной транспортной системы и вопросы, связанные с кадрами.

Сталин одобрял его рвение. В 1933 году Ягоду наградили орденом Ленина, а в 1935 году ему было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности. Оно приравнивалось к маршальскому званию в армии.

Однако по поводу обстановки в метро Сталин не раз высказывал Ягоде свое недовольство.

Однажды на стене одного из подземного участка метростроя появилась сделанная масляной краской надпись: «Ответь, Каганович, сколько народа ты загубил здесь?»

Ее видели десятки, а может, и сотни людей.

Доложили руководству и принялись счищать краску. Не успели. Сотрудники НКВД оказались проворнее.

Начались выяснения, допросы. Но руководители строительства не были простачками. Направили подозрение на «дезертира трудового фронта», сбежавшего за день до появления крамольной надписи. А чтобы хоть как-то обелить себя, задним числом оформили приказ об увольнении дезертира за аморальное поведение и отсутствие пролетарской сознательности.

Другой случай недовольства Сталина Ягодой произошел незадолго до официального открытия первой линии метро. Вождь решил лично проверить готовность подземного транспорта к эксплуатации.

К ужасу руководителей метрополитена, электропоезд, в котором находились Сталин и его сопровождающие, застрял в тоннеле на целых полчаса. Причиной досадного конфуза оказался неисправный светофор.

Когда это выяснилось, Сталин тут же приказал торжественное открытие метрополитена с 1 мая 1935 года, как намечалось, перенести на две недели позже. При этом вождь указал пальцем на Генриха Ягоду и раздраженно заметил:

— Вот что бывает из-за маленького недосмотра. Полчаса — и две недели!..

Приказ Сталина был исполнен в срок, и 15 мая 1935 года в 7 часов утра Московский метрополитен открылся для пассажиров. Началось движение поездов от станции «Сокольники» до «Охотного ряда». Составы следовали с интервалом в пять минут. От «Охотного ряда» метропоезда шли по разветвленной ветке до «Парка культуры» и станции «Смоленская».

 

«Маленький нарком»

После того как в 1937 году Генриха Ягоду арестовали, новым главой НКВД стал Николай Ежов. Поговаривали, что «маленький нарком» обожал не только стрелять из пистолета, но и лазить по подземельям.

Безопасности метрополитена он уделял не меньше внимания, чем его предшественник Ягода, и тоже не раз самолично спускался в Москву подземную. Но Ежова интересовала не только безопасность грандиозного транспортного строительства. «Маленький нарком» слыл осторожным человеком и не любил посвящать в свои тайны даже самых приближенных.

Бывало, он принимал в кабинете каких-то странных личностей, беседовал с глазу на глаз, а потом вдруг вызывал охрану и отправлялся в московское подземелье. Что он там выискивал — наверное, знали только телохранители. Но они умели молчать. А те, с кем он беседовал тет-а-тет, исчезали.

 

Заблудился

Незадолго до открытия в сентябре 1938 года нового участка метрополитена «Площадь Свердлова» — «Сокольники» Николай Ежов в очередной раз отправился в подземелье. Официально — для проверки системы безопасности транспортной линии. Но в НКВД, как и в других организациях, тоже существовал «его величество слух». Поговаривали, будто Ежова манили в подземелья не одни лишь государственные интересы.

Но какие? Искал сокровища? Занимался созданием секретных объектов? А может, совершал нечто мистическое?

И убежденные атеисты порой попадают во власть мистики… Особенно во мраке подземелья.

Как ни внимательны были сопровождавшие наркома — недоглядели. Больно мал и прыток оказался Николай Ежов. Проморгали его и проводники, и личная охрана. Закатился куда-то в темень главный чекист. Ни звука шагов, ни крика о помощи…

Кинулись чекисты искать и каждую пядь подземелья фонариками просвечивать, а «маленького наркома» нет нигде.

Сообщили наверх. Конечно, самого товарища Сталина побоялись беспокоить. Доложили о случившемся заместителю наркома внутренних дел Берии. Лаврентий Павлович только недавно был переведен в Москву на эту должность, но уже пользовался непререкаемым авторитетом у столичных чекистов.

Узнав о случившемся, Берия грустно улыбнулся. Потом обвел взглядом своих сотрудников и, как обычно, тихо и добродушно пообещал:

— Не найдете через час наркома — сами останетесь в московском подземелье… Живыми или мертвыми…

Вскоре отыскался Ежов. Мокрый, чумазый, но все же бодрый и невредимый. В руке он держал свой любимый вальтер, который спрятал в кобуру, лишь когда вышел на белый свет.

Обратили внимание чекисты, что в глазах наркома — радость. Будто отыскал он заветное, долгожданное. Спрашивать побоялись.

А Ежов пальцем погрозил подчиненным и изрек:

— Узнает товарищ Сталин — раздавлю всех! Незачем его тревожить!..

 

Разговор с вождем

Да разве от Иосифа Виссарионовича можно что-то скрыть? Зорок его взгляд из-за кремлевских стен.

Едва Ежов добрался до своего кабинета, не успел переодеться и отмыть подземельную грязь, как телефонный звонок… от самого.

— Немедленно явиться!

Тут уж не до умывания и переодевания. Вскочил нарком в машину и давай оттирать грязь на руках, на лице, на одежде одеколоном.

Видно, не успел как следует очиститься. Вошел в кабинет к Сталину, а вождь уже совершает круги недовольства своей мягкой походкой.

— Ну, здравствуй, Минотавр Наркомович! Что забыл под землей? Решил строить метро, как товарищ Каганович? Или уголек добывать, как товарищ Стаханов? Так нет в подземельях Москвы угля…

Сталин поморщился от ядреного запаха одеколона и продолжил, будто не с Ежовым, а сам с собой, разговаривать:

— Не поверю, если мне скажут, будто нарком внутренних дел хочет в московском лабиринте обосновать себе кабинет, чтобы туда ему, как Минотавру, доставляли… нет, не прекрасных юношей и девушек, а врагов народа…

Трехклассное образование Николая Ежова сказалось. Он подумал, что Минотавр — какой-то еврей из бывшего окружения Ягоды или Троцкого, и от этой мысли побледнел, вобрал голову в плечи и сделался еще меньше ростом.

Заиграли веселые искорки в глазах вождя.

Ну как над таким не позабавиться?

Взглянул Сталин поверх головы наркома и задумчиво добавил:

— А может, товарищ Ежов ищет «золотую кассу» Белой армии, которую не успели отправить из Москвы в восемнадцатом? Конечно, товарищ Ежов делает это, чтобы золото, собранное московскими буржуями для поддержки контрреволюции, стало достоянием народа… Не так ли?..

 

Арест и вопросы без ответа

Чем закончился тогда разговор вождя с наркомом, неизвестно.

Однако вскоре после этого робко поползли слухи — и в Кремле, и на Лубянке, — что несколько месяцев назад Ежов лично допрашивал одного бывшего белогвардейца. Этого офицера выловили в подземелье в районе Театральной площади.

Помощники наркома недоумевали: почему каким-то ротмистром царской армии занялся сам товарищ Ежов? Да еще при этом наедине?

Такого в практике не бывало. «Маленький нарком» побаивался оставаться один на один с арестованными.

Допрос закончился выстрелом. Когда секретарь и дежурный по приемной вбежали в кабинет, белогвардеец лежал на полу с простреленной головой.

— Оформить как нападение арестованного на следователя, — приказал Ежов.

Исполнили беспрекословно. Однако слухи о том, что ротмистр знал, где спрятана «золотая касса», собранная в помощь Белой армии, утаить не удалось.

Сумел ли «маленький нарком» добыть сокровища?

После его ареста в архивах Лубянки осталось одиннадцать томов уголовного дела по обвинению Николая Ежова. Но в них даже не упоминается о пресловутой «золотой кассе».

Во время обысков в кабинете и на квартире не обнаружили никаких сокровищ. Зато подтвердилась страсть Ежова к оружию.

В рапорте капитан государственной безопасности Щепилов сообщал: «Докладываю о некоторых фактах, обнаружившихся при производстве обыска в квартире арестованного по ордеру № 2950 от 10 апреля 1939 года Ежова Николая Ивановича в Кремле:

1. При обыске в письменном столе в кабинете Ежова в одном из ящиков мною был обнаружен незакрытый пакет с бланком „Секретариат НКВД“, адресованный в ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову, в пакете находились 4 пули (3 от патрона к пистолету „наган“ и 1, по-видимому, от патрона к револьверу „кольт“).

Пули сплющены после выстрела. Каждая пуля была завернута в бумажку с надписью карандашом на каждой „Зиновьев“, „Каменев“, „Смирнов“ (причем в бумажке с надписью „Смирнов“ было две пули).

По-видимому, эти пули присланы Ежову после приведения в исполнение приговора над Зиновьевым, Каменевым и другими.

Указанный пакет мною изъят.

2. Изъятые мною при обыске пистолеты: „вальтер“ № 623575, калибра 6,35, „браунинг“ калибра 6,35, № 039702, и „браунинг“ калибра 6,35, № 104799, — находились запрятанными за книгами в книжных шкафах, в разных местах. В письменном столе, в кабинете, мною был обнаружен пистолет „вальтер“ калибра 7,65, № 777615, заряженный, со смазанным бойком ударника…

3. При осмотре шкафов в кабинете в разных местах за книгами были обнаружены 3 полбутылки (полные) пшеничной водки, одна полбутылка с водкой, выпитой до половины, и две пустых полбутылки из-под водки.

По-видимому, они были расставлены в разных местах намеренно.

4. При осмотре книг в библиотеке мною были обнаружены 115 штук книг и брошюр контрреволюционных авторов, врагов народа, а также заграничных беломигрантских: на русском и иностранных языках.

Книги, по-видимому, присылались Ежову через НКВД. Поскольку вся квартира мною опечатана, указанные книги оставлены в кабинете и собраны в одном месте.

5. При производстве обыска на даче Ежова (совхоз „Мещерино“) среди других книг контрреволюционных авторов, подлежащих изъятию, изъяты две книги в твердых переплетах под названием „О контрреволюционной троцкистско-зиновьевской группе“. Книги имеют титульный лист и печатного текста по содержанию текста страниц на 10–15, а далее до самого конца текста не имеют — сброшюрована совершенно чистая бумага.

При производстве обыска обнаружены и изъяты различные материалы, бумаги, рукописи, письма и записки личного и партийного характера…».

В общем, Ежова, как и некоторых других высокопоставленных партийных работников, госслужащих, военных и сотрудников спецслужб, обвинили в шпионаже в пользу Польши, Германии, Англии и даже Японии, а еще в подготовке к контрреволюционному перевороту. И вскоре Военная коллегия Верховного суда Союза ССР приговорила его к высшей мере наказания.

Не стало «маленького наркома», но слухи о «золотой кассе» Белого движения, спрятанной где-то под нынешней «Театральной площадью», по-прежнему будоражат воображение искателей сокровищ.

 

Серая атака

Метростроевцам досаждали не только состояние грунтов, плывуны, преграды из остатков старинных строений, заброшенные колодцы, провалы, пустоты, но и полчища крыс.

Чаще всего грызуны убегали с мест, где шло строительство. Но бывали случаи, когда они вели себя агрессивно: кидались на людей, кусали их, перегрызали электропровода, портили различное оборудование.

Считается, что эти обитатели московских подвалов, складов, канализационных отстойников несколько веков назад прибыли к нам с Востока, с Аравийского полуострова. За несколько столетий проживания в Европе крысы, как переносчики тифа, чумы и других опасных заболеваний, погубили больше людей, чем все войны, начиная со Средних веков идо наших дней.

В середине XIV столетия «черная смерть» как тогда называли чуму, была занесена в Россию грызунами. Только в Москве от этой болезни умерла почти четверть жителей.

До сих пор не понятно, что заставляет крыс покидать надежные, богатые пищей места и искать новые. Тот, кто знаком с подземным миром Москвы, знает, что эти грызуны мгновенно реагируют на всевозможные аварии и катастрофы: разрывы газовых труб, подземные наводнения и пожары, провалы и обрушения.

Бывали случаи, когда массовое перемещение крыс предупреждало метростроевцев о грозящей беде.

При строительстве станций «Киевская» и «Смоленская» в тоннеле, на пути бегущей армии грызунов оказались рабочие. Людям было нанесено множество ранений. В тот раз обошлось без смертельного исхода.

Но среди метростроевцев тридцатых-сороковых годов ходили слухи о пропавших в подземельях товарищах. Возможно, такие случаи и происходили на самом деле. Скажем, заблудился человек во мраке, провалился в древний колодец или угодил в неприкрытую яму или шахтный ствол, сломал ногу, потерял сознание… В таком состоянии любой мог оказаться жертвой крысиной армии.

 

В дни испытаний

В 1941 году, в первые же дни войны, метрополитен стал убежищем для тысяч людей во время авиационных налетов.

Как вспоминал председатель исполкома Моссовета В. П. Пронин: «В Москве принимались серьезные меры для усиления противовоздушной обороны. Строились бомбоубежища, большие работы проводились по приспособлению метрополитена и коммунальных предприятий к укрытию населения и оказанию помощи пострадавшим…».

Ни одна бомба, сброшенная на столицу, даже при прямом попадании не смогла пробить и взорвать метротуннель…

Другие московские подземелья тоже стали своеобразным военным оплотом. Десятки километров катакомб, различных подвалов, проходов превратились в склады, госпитали, учебные центры итак далее.

В метро находился стратегический пункт Ставки. На «Кировской» (сейчас «Чистые пруды») располагались некоторые структуры Генерального штаба и противовоздушной обороны. На многих станциях проводились концерты для военных и для гражданского населения, оборудовались библиотеки.

В подземелье, где сейчас расположен Театр кукол имени Сергея Образцова, находилась одна из радиостанций НКВД. В подвалах и пустотах под Московским планетарием тренировались курсанты Партизанской спецшколы. Под зданием ГУМа находилась одна из баз мотострелковой бригады особого назначения.

Подземельная Москва готовилась к боевым действиям в случае захвата столицы противником. Создавались диверсионные отряды, обученные жить в пещерах и совершать оттуда нападения.

Фашистское командование понимало важность подземелий для обороны города. Поэтому в самом начале войны перед специальными группами военной разведки абвера и Главного управления имперской безопасности была поставлена задача — во время захвата Москвы немедленно овладеть всеми ее подземными коммуникациями.

В ноябре 1941 года для поднятия боевого духа армии и мирного населения прошли военный парад на Красной площади и торжественное заседание, посвященное годовщине Октябрьской революции.

Чтобы обезопасить участников заседания, его провели в метро «Маяковская».

Начальник станции Н. Соловьёв вспоминал: «Как раз в этот вечер была воздушная тревога. Она началась в пять часов вечера. Отбой был без четверти семь. В это время мы готовились вовсю. Гости уже прибывали…

Станция „Маяковская“ превратилась в такой прекрасный зал… Вид был самого настоящего театра…

В самом зале были поставлены стулья, по стенам висели плакаты, правда, они висели еще до заседания, пол был устлан коврами, между рядами стульев были постелены дорожки, и край платформы тоже был устлан ковром…».

 

«Спасибо тебе, подземельюшко»

Закончилась война, и Московский метрополитен снова начал мирную жизнь. Строились тоннели и станции, обновлялось оборудование, увеличивалось число перевозок.

Как и в довоенные годы, в подземелье столицы возводились и секретные объекты оборонного и специального назначения.

Есть сегодня у нашей подземки немало проблем и бед. Случаются пожары и задымления, совершаются теракты и внезапные отключения электричества, выходит из строя техническое оборудование, гибнут и получают травмы.

И все же без метро Москве не прожить. Люди и созданное ими подземелье зависят друг от друга.

Девятого мая 2005 года на станции «Маяковская» из вагона вышла небольшая группа ветеранов Великой Отечественной войны.

Один из них задумчиво оглядел вестибюль и произнес:

— Спасибо тебе, подземельюшко… Сколько людей ты спасло в войну…

Потом ветеран пояснил своим товарищам:

— В сорок первом и сорок втором годах, до ухода на фронт, я сам в метро укрывался от авианалетов. Не сломилась тогда Москва подземная — не сдалась и наземная…