«Идем в ногу со временем»
… — Можете снять повязку. Мы приветствуем вас в нашем не очень уютном доме… Виски? Джин? Может, что-то полегче?..
— Водку…
— Ну, разумеется…
— Благодарю.
— Итак, у нас в запасе ровно тридцать минут. Через полчаса на вас снова наденут повязку и отвезут в центр города. Все, что было в карманах, вернем.
— Как договорились…
— Как договорились. Предупреждаю, со стула не подниматься. Не отклоняйтесь от света лампы.
— Но мне так неудобно. Вы меня видите, а я вас — нет.
— Я не девчонка, чтобы меня разглядывали.
— Я тоже не барышня…
— Здесь условия будем диктовать мы. Вы сами напросились на встречу. А теперь теряете время. Ваши вопросы!..
— Черт с вами, согласен и на свет лампы в лицо. Скажите, вон в том углу висит ку-клукс-клановский балахон. Вы связаны с ку-клукс-кланом? Или это устрашающая бутафория?
— На этот вопрос я не буду отвечать.
— Как называется ваша организация и давно ли она существует?
— Мы объединились в начале семидесятых. А названия приходится часто менять. В зависимости от наших акций и последствий от них.
— Как вы называетесь сейчас?
— Группа «Сто два».
— Сто два — это численность организации?
— Нет. Но отвечать дальше на ваш вопрос не буду. А название наше, очевидно, скоро изменится.
— Вы считаете себя идейными террористами?
— Да. Но при этом не любим, когда нас называют террористами. Мы скорее идейные борцы.
— Сколько сегодня существует в США экстремистских организаций?
— По данным полиции — около двух тысяч. Но лично у меня такая цифра вызывает сомнение.
— Вы враждуете с другими группами?
— Да… Но не со всеми. Наша цель — чистота и господство белой расы. Не дать цветным поработить нас — вот главное!.. А всякие левацкие, марксистские, чегеваровские группы поддерживают цветных. Кроме того, цветные тоже имеют свои национальные организации. Такие как «Черные пантеры», «Нож и луна», «Красные братья», «Группа Рассвет» и многие другие. Вот они-то как раз и террористы. Это очень опасные организации. Их надо уничтожать, как бешеных собак!
— Очевидно, они такого же мнения о вас?
— Наплевать! Нас их мнение мало волнует. Мы воюем и не церемонимся в высказываниях друг о друге.
— А с какими организациями вы сотрудничаете?
— Этот вопрос оставляю без ответа.
— Почему тогда согласились встретиться со мной, раз так засекречиваетесь? Вам нужна хоть какая-то реклама?
— Да, если хотите. Любой политической радикальной организации нужна и секретность, и своего рода реклама. Плохие слова, оскорбления, вранье в наш адрес — тоже реклама. И в некоторых ситуациях она может пригодиться нам.
— Вы так уверены, что я буду оскорблять и поливать грязью группу «Сто два»?
— Не сомневаюсь. Но пусть знают во всем мире, что мы существуем, действуем и не собираемся складывать оружие. А если понадобится — зажжем очистительный огонь на всей планете.
— Знакомые слова насчет «очистительного огня на всей планете». Их любили повторять Гитлер и Муссолини. Кстати, а чем вы собираетесь зажечь этот огонь?
— Конечно, не спичками.
— Догадываюсь… Несколько десятилетий назад арсенал террористов составляли: нож, яд, винтовка, пистолет, петля-удавка, бомба…
— Устарело. Примитивно. Мы идем в ногу со временем. Не отстаем от прогресса. У нас есть современное радиотехническое оборудование, скорострельное оружие, гранатометы, отравляющие вещества, контактные и самонаводящиеся бомбы.
— Позавчера здесь, в Нью-Йорке, я беседовал с одним торговцем оружия. Он назвал примерную стоимость всего, что вы сейчас назвали. Контактные и самонаводящиеся бомбы, современное скорострельное оружие, особенно если оно с оптикой, — вещь довольно дорогая. Откуда берете деньги?
— Нахальный вопрос. Кто ж вам на него ответит? Могу сказать лишь одно: есть здравомыслящие и деловые люди, которые помогают нам… И таких, поверьте, немало.
— Среди них — люди из служб безопасности и разведок?
— Н-нет. С подобными организациями мы не связаны… По крайней мере сегодня.
— Значит, в деловых кругах есть те, кому выгодны ваши кровавые акции?
— Не так ставите вопрос. Но я отвечу. Многие в деловых кругах понимают, что только мы — сила, способная противостоять цветной угрозе, наступлению Востока на Запад.
— Как утверждает директор Канадского института правопорядка мистер Пуланзас, в США случались похищения радиоактивных материалов. Он высказывает опасения, что ядерное оружие в ближайшее время будет освоено различными экстремистскими группировками, подобными вашей.
— Мы бы не отказались. Но пока ядерного оружия у нас нет.
— Оружие массового уничтожения особенно опасно в ваших руках. По прихоти одного или нескольких фанатиков-экстремистов могут быть взорваны высотные дома, школы, вокзалы и даже атомные электростанции, отравлена питьевая вода любого города.
— Если надо, мы пойдем на это! Да содрогнется земля от нашей поступи!
— Не слишком ли жестоко?
— Что поделаешь, если невозможно по-другому. Если только так можно отстоять чистоту белой расы.
— Известны случаи, когда террористические организации пытались раздобыть оружие массового уничтожения. А некоторые уже сами научились изготавливать высокотоксичные химические и бактериологические вещества.
— Да, прогресс шагнул далеко вперед. Компоненты оружия массового уничтожения сегодня можно купить совершенно легально. А объяснение, как его изготовить, легко найти в специальной литературе. Конечно, речь идет не о всех видах оружия массового уничтожения. Некоторые возможно создать только в специальных, высокооснащенных лабораториях. Сила современного химического и бактериологического оружия неимоверна. Всего несколько граммов яда нового поколения достаточно распылить над городом — и тысячи людей уничтожены. А для индивидуального террора есть другие яды. Одна капля на пуле, ноже, кастете, специальной игле или пере авторучки: малейшая царапина от этих предметов — и у человека нет шансов выжить.
— Что и говорить, возможности у вас теперь широчайшие. Создаются все новые и новые виды оружия массового уничтожения. Накапливаются законсервированные разносчики оспы, сибирской язвы, холеры, бубонной чумы, тифа, желтой лихорадки и даже вирусы мало кому известных заболеваний. Сегодня уже поговаривают о возможности применения генетического и климатического оружия. А ведь оно может уничтожить все живое на земле. Что было бы, если бы подобное оружие оказалось в руках Группы «Сто два»?..
— О, я понял, куда вы клоните. Обладать таким чудом — значит держать в страхе и повиновении противника. Да, мы будем стремиться заполучить любое оружие массового уничтожения. Ну, а если цветным все же удастся завоевать мир, мы поставим на нем точку. Планета, где правят цветные, нам не нужна. И пусть тогда погибнет все живое. Конечно, возможностей у нас пока недостаточно. Однако пройдет немного времени, и мы станем обладателями самых сокрушительных видов оружия. И тогда все будут с нами считаться. Ибо мы всегда сможем стать искрой великого, мирового, очистительного пожара!
Действительно, прошло немного времени, и вот уже террористические группы обладают современнейшими самолетами, подводными лодками, всевозможными электронными устройствами, элементами ядерного оружия.
Что же произойдет еще через несколько лет?
Тогда, в Нью-Йорке, в августе 1977 года, я не мог ответить на этот вопрос.
Еще одна встреча в 77-м
— Работа как работа. Не лучше и не хуже, чем у других… Но ты зря стараешься. Не там рыбку ловишь. Сенсацию тебе не подброшу. А реклама в нашем деле, сам понимаешь, не нужна. За лишнее слово можно пулю схлопотать. Не скрою, работа рискованная. Долго мы не живем. Зато прилично зарабатываем. И уж умеем вырвать сладкие деньки у Господа Бога.
— Но мы все же поболтаем, дружище, о делах?
— Смотря каких… Честное слово, если бы не просьба Веселого Рэда, я вообще не пришел бы на встречу. Сам понимаешь… Черт его знает, куда можно влипнуть. А ты, значит, вернешься в Москву и будешь пописывать обо мне и моих коллегах разоблачительные статейки?
— Если дашь хорошую информацию.
— С какой стати? Даже за хорошую плату «густую информацию» не даю. Я не самоубийца. Допьем виски, потреплемся немного и разбежимся кто куда. Но предупреждаю: никаких записей и тайного фотографирования. Договорились?
— Договорились… Когда ты стал профессиональным террористом?
— Ой, только не присобачивай мне идейные хвосты. Плевал я на придурков, что напяливают себе на одно место красивые словечки. Правые, левые, красные, зеленые, коричневые — все болтуны и недоноски. А я просто наемный убийца, без всяких бредовых идей. Хочется тебе — называй меня террористом, валяй! Платят — стреляю. В кого? Все равно. Пуля разберется. Лишь бы показали фото, дали адрес клиента, рассказали, если возможно, о его привычках и отвалили денег побольше. А занимаюсь я этим делом почти тринадцать лет.
— Ого! Значит, долгожитель?
— Верно. Мало кто из моих коллег столько вытягивает. Пока везет.
— Ты никогда не задумывался о судьбе тех, кого убивал? Человек пришел в этот мир. Он рос, учился, работал. Его воспитывали родители. Кто-то его любил, и он — кого-то. Строил планы, мечтал… И вдруг — конец всему. Пуля. Взрыв. Яд. Подстроенная авария. Смерть.
— Когда задумываешься, начинают дрожать руки. А в нашем деле это паршиво. Может быть, узнай клиента поближе, я бы не стал его ликвидировать. Поэтому у нас не принято слишком много знать о клиентах. Только его внешность и некоторые привычки. И никаких предварительных контактов. Наши боссы и заказчики опасаются, чтобы мы, исполнители, не вступили в сговор с намеченными будущими жертвами.
— Как ты начинал карьеру и где проходил подготовку?
— За придурка меня принимаешь? Ну, да ладно, в общих чертах отвечу. На этом не поймаешь. Люблю журналистов — таких простачков умеют из себя изобразить. Потому терплю твои идиотские вопросы. В общем, так. Полтора года гнил во Вьетнаме. После ранения болтался без дела во Флориде. Отыскали дружки. Три месяца спецподготовки и работа в Южной Америке. Потом — Западная Европа. Там долго не дали засидеться. Три хлопка — и отправили в Гонконг… Кстати, мы не могли там встречаться?
— Никогда там не был…
— Ох, что-то я разболтался, расчувствовался. Верно говорят, когда язык много лет в плену — он так и рвется на волю. В общем, хватит. Лучше я про своих дружков расскажу… Которых нет в живых. Кое-что о них уже можно выболтать.
— Согласен. Только вначале скажи, каким оружием пользуешься?
— Разным. Но стараюсь идти в ногу со временем. Снабжают нас хорошо. Приходилось применять складные винтовки «Горгона», с прицелом для ночной стрельбы.
— Это что-то новенькое…
— Да, штучная работа, по индивидуальному заказу. Приходилось даже использовать скорострельные пистолеты «Молчун» и «Тишина». Тоже не из оптового выпуска. Пускал ядовитые летающие иголки «Марго». Применял мины, «загримированные» под почтовые конверты, под авторучки, зажигалки. Да и от ядов, бесцветных, быстрорастворимых и без запахов, не отказываюсь. Но все эти сицилийские, нигерийские снадобья применяю редко. Что-то негуманное в них, бабье. Особенно в «касательных». Дотронулся до смазки — и конец. Верно я говорю?..
— Верно-верно… Скажи, «гуманист», а со своими коллегами часто общаешься?
— Пожалуй, редко. Боссам это не выгодно. Они боятся, что мы скооперируемся и направим оружие куда-нибудь не в ту сторону. А может, опасаются, что выболтаем друг другу их секреты. Я стараюсь держаться одиночкой. Так спокойней. Когда сколачивается команда для проведения акции считай, все — покойники. Удачно или неудачно проведена акция — как правило, исполнителей убирают.
— Почему?
— Подозрительно наивные вопросы задаешь. Неужели неясно? По пустякам сколачивать команду не будут. Раз собрали нескольких киллеров, значит, предстоит большая охота на крупную тварь. А за крупняком особое внимание и спецслужб и прессы. И еще — когда идет большая охота, боссам волей-неволей приходится рассказывать исполнителям больше, чем им хотелось бы. И единственная гарантия, что никто не проболтается, — смерть.
— Ты обещал рассказать о своих приятелях-покойниках. Они участвовали в большой охоте?
— Ох, погубит меня доброта и язык. Говорила мне мама: учись на бухгалтера и не смотри вниз с небоскреба…
— Так ты будешь рассказывать, «гуманист»?
— Ладно, слушай… Одного звали Ван Ли…
— Китаец?
— Нет, европеец. Просто в последние годы принято придумывать себе самые не соответствующие облику прозвища. Ван Ли участвовал в охоте на лидера Панамы полковника Омара Торрихоса. Слыхал о таком?
— Слыхал. Только он был генералом, а не полковником.
— Генералом Торрихос стал потом. Так вот, сколотили команду за большие деньги. Приготовили два специальных скоростных катера и полдюжины снайперских винтовок. Убрать панамского лидера собирались на морской рыбалке. Сорвалось… Кажется, что-то пронюхала охрана Омара Торрихоса, а потом и газетчики. Вся команда успела смыться. Но уже через два месяца никого из этих парней не осталось в живых. Ван Ли шлепнули то ли в Бразилии, то ли в Мексике…
— О покушениях на Торрихоса много болтали. Но так и неясно, кто заказывал их. Как ты считаешь?
— О-о!.. Это не мое дело. И тебе советую не любопытствовать. Лучше послушай еще про одного моего приятеля, тоже покойника. Звали мы его Стив Зануда. Поступил заказ ликвидировать одного крупного деятеля Никарагуа. Стива Зануду назначили «ведущим исполнителем». Приготовили пару бутылок шикарного вина. Заправили ядом, от которого нет спасения. Отрава должна была подействовать через пару дней после употребления. Вначале все шло по плану. Бутылки с вином преподнесли никарагуанскому лидеру от очень известной во всем мире особы. А потом срыв…
— Кто-то попробовал вино раньше жертвы?
— Нет. Просто к никарагуанскому деятелю нагрянули твои земляки. Какие черти их принесли, зачем пожаловали русские парни и кто они — выяснить не удалось. Но водкой они накачали никарагуанца изрядно. Во время этого загула и были откупорены бутылки с отравленным вином. А какой яд подействует после русской водки? Обблевала веселая компания весь дворец, покорчилась на коврах от боли, но никто не умер. Пустые бутылки из-под отравленного вина все же проверили. Ну и началось… В общем, через пару дней Стива Зануду сбила машина. Естественно, мгновенная смерть. Естественно, машина исчезла. Естественно, никаких следов.
— Не устал от такой работы? Не думаешь переменить? Может, еще не поздно послушать свою маму: выучиться на бухгалтера и не глядеть с небоскреба вниз…
— Куда там! Все мы в петле. Задумаешь сделать шаг в сторону — эту петлю тут же и затянут.
— Скажи, «гуманист», какая нынче необходимость разведслужбам самим уничтожать людей? Ведь они всегда могут для грязной работы нанять вас — прекрасно обученных и хорошо оснащенных специалистов. Зачем рисковать своими сотрудниками, репутацией организации и даже государства, когда есть платные террористы высокого класса?
— Привлекать для убийства людей со стороны — все же определенный риск. Хочешь не хочешь, а любые посторонние люди снижают степень секретности операции. Поэтому чистоплюи из разведслужб не очень-то доверяют нам и, как правило, после проведения акции стараются ликвидировать киллеров-исполнителей.
— А тебе приходилось работать с разведслужбами?
— Э-э, хватит!.. Такой поворотик мне совсем не нравится. Я уважаю Веселого Рэда. Люблю журналистов, хоть и много среди них ублюдков. Признаюсь, у самого чешутся руки написать что-нибудь ласковое в стиле «киллер». Но откуда мне знать, кто ты на самом деле? А вдруг пришел по мою грешную душу?.. Мы в самом деле не встречались в Гонконге?
— Я же говорил, что нет…
— Ну, тогда пора. Будем разбегаться…
— Пора…
— Может, на том свете встретимся!
— Может, и встретимся…
«Пусть у себя вытворяют что хотят»
Есть ли предел человеческой глупости? Есть ли предел равнодушию?..
В нью-йоркской гостинице подвыпивший журналист из Северной Европы разглагольствовал у стойки бара. Он сыто щурил глаза, снисходительно смотрел вокруг и, казалось, наслаждался своей речью.
— Я человек мирный. Я не хочу выстрелов и взрывов. Но мне плевать, что здесь, в Америке, убивают президентов, в Африке травят премьеров, а в Азии террористы швыряют направо и налево бомбы. Я устал от всего этого. В моей стране они меня не трогают? Нет! Ну и пусть у себя вытворяют, что хотят. Государство и народ, допускающие подобное, достойны такой участи. Пусть сами и борются с терроризмом…
Слушал я журналиста и думал: «Нет, не укрыться тебе, не спрятаться, даже в тихой, благополучной стране. Когда в одном уголке Земли убивают людей, их гибель так или иначе отразится на всей планете. Такое уж наше время. И от этого не отгородиться расстояниями и границами…»
Ответы нужны людям
По приблизительным подсчетам, к началу XXI века ежегодно в мире совершается более 500 террористических актов. Причем речь идет только об известных, ставших достоянием общественности. И опасный счет с каждым годом увеличивается. Уже не осталось на Земле страны, где в XXI веке не произошел бы хоть один террористический акт.
Есть ли предел роста терроризма? Что заставляет экстремистское движение в той или иной стране то угасать, то вспыхивать с новой силой? Как обезопасить от него людей? Можно ли его искоренить?
Все больше возникает вопросов, связанных с этим явлением, на которые надо искать ответы немедленно. Задержка с ответом означает гибель многих людей. Терроризм — реальная опасность не только для нынешних поколений землян, но и для будущих.
Он вселяет страх, озлобленность, неуверенность, отчаяние в сознание миллионов, обостряет международные конфликты, создает чрезвычайное положение внутри страны, разрушает веру в социальную справедливость.
К сожалению, причины, по которым возникают террористические организации, не исчезают, даже в самых благополучных странах. Наоборот, они углубляются с каждым годом. Экономические, национальные, религиозные, экологические, социальные и другие проблемы вызывают все большее недовольство и отчаяние мирных людей. И дают новый приток сторонников экстремизма.
Некоторые политические деятели с горечью признают, что их государства не в силах справиться с терроризмом, с политическими убийствами. Это означает, что прежде всего они не могут справиться с недовольством народа существующей действительностью.
И все же нельзя соглашаться с теми, кто утверждает, что без искоренения причин бороться с терроризмом бессмысленно. Подобный пессимизм на руку экстремистам. Он ослабляет веру людей в свои силы. А ведь именно народный отпор совместно с государственной властью и силовыми структурами реально может противостоять тотальному терроризму.
Любой вид современной войны невозможно вести без хорошо обученной и оснащенной армии. Учебные лагеря и школы террористов сегодня разбросаны по всему свету. Отчего такое возможно? Где-то срабатывает попустительство властей, недосмотр спецслужб, равнодушие и потеря бдительности простых граждан, а порой и прямое предательство чиновников и офицеров безопасности.
Терроризм — явление международное. Поэтому только совместными силами всех стран или по крайней мере большинства их, можно результативно бороться с ним. Но и при объединении стран в единый антитеррористический блок возникают вопросы организационные, политические, идейные, экономические и множество других. Уходить, уклоняться от этих вопросов — значит обрекать на гибель многих невинных людей.
Апокалипсис не ждет ответов и не нуждается в них. Его поступь тверда и неумолима. Ответы нужны людям…
Не стреляйте в пианиста!..
… — Кто не рискует в Америке? — задумчиво спросил Бен Альперт то ли у Дональдсона, то ли у меня, то ли у самого себя. — Кто не рискует? — снова задал он вопрос и поднял голову вверх, будто надеялся получить ответ свыше.
— Если уж известный в нашем штате криминалист не может ответить на это!.. — с усмешкой заявил Би.
Но Альперт не дал ему договорить.
— Нет, могу! — твердо произнес он. — Я убежден: в Соединенных Штатах рискует каждый. Рискует ежедневно, ежеминутно. Даже мы, трое здоровых мужчин, в эту тихую ласковую ночь, на этой уютной вилле, не уверены, что сможем благополучно закончить наш разговор.
Мы с Дональдсоном, не сговариваясь, взглянули на распахнутые окна и двери.
Над полуостровом Кейп-Код — теплая сиреневая ночь. По небу у горизонта тянулась светлая полоса. Созвездия с непривычными для меня очертаниями заглядывали в окна. Сонный покой и тишина над всем полуостровом — исторической для Соединенных Штатов землей.
Осенью 1620 года именно сюда прибыл из Европы корабль «Мэйфлауэр» — «Майский цветок» — с переселенцами. Они держали путь в устье реки Гудзон, туда, где сейчас расположен Нью-Йорк. Но шторм помешал им. 102 переселенца из Старого Света оказались на полуострове Кейп-Код, на месте нынешнего курортного городка Провинстаун.
Бен Альперт перевел взгляд от распахнутых окон на меня и Дональдсона.
— Великий Марк Твен назвал нашу страну Соединенные Стреляющие Штаты. С его времен положение у нас не улучшилось…
— Если не ухудшилось, — добавил Би и, вытянув вперед руку, стал медленно загибать пальцы. — Каждый год у нас в стране погибает от пуль несколько тысяч человек. При этом пистолет или снайперскую винтовку можно купить даже по почте!
— У нас в Белом доме любят поговорить о терроризме в других странах. Но порой забывают о политических убийствах в Соединенных Штатах, — поддержал Дональдсона Бен Альперт.
— Нужны жесткие законы! Нужны решительные ограничения на распространение оружия, — сказал Би.
— Как же, как же… Они у нас есть! — с усмешкой перебил Альперт. — Я недавно читал, что в городе Гомер, штат Иллинойс, издавна существует суровый закон, разрешающий полицейским носить только… рогатку. А в штате Массачусетс до сих пор есть запрет проводить дуэли с применением водяных пистолетов…
Бен заметил, что я недоверчиво улыбнулся, снял очки и серьезно предупредил:
— Это не шутка. Уверяю, такие законы еще сохранялись в 70-х годах XX века.
— Если запретить продажу оружия, — с усмешкой отозвался Би, — на что же тогда мы будем сваливать катастрофический рост преступности?..
Альперт развел руками:
— Увы, все мы — от простых граждан до президента страны — беззащитны перед преступностью, перед терроризмом. Помнишь ресторанчик в Денвере? — спросил он меня.
— Конечно, помню…
Недавно вместе с Беном я побывал в старом ресторане, который лет сто назад был ковбойским салуном. Его стены из темного кирпича «украшали» характерные дырки — следы от пуль, следы давних перестрелок. Здесь когда-то не только звучали музыка и голоса подвыпивших посетителей, но и гремели кольты.
Над маленькой эстрадой до сих пор сохранилась едва видимая надпись: «Просим не стрелять в пианиста!»
— Мне кажется, скоро такое предупреждение надо повесить на каждого американца, — с горечью добавил Бен.
— Какой толк, — махнул рукой Дональдсон. — Недавно опубликовали список профессий, считающихся в США самыми опасными. Так вот, на первом месте, рискующие получить ни за что пулю, — работники ресторанов, за ними — журналисты и управляющие домами…
— А о президентах страны там ничего не говорилось? — чуть насмешливо поинтересовался Бен. — Тоже ведь опасная профессия. С 1865 года на каждого третьего президента США совершено покушение, четверо погибли от рук террористов, а пять или шесть умерли при загадочных обстоятельствах. Может быть, были отравлены…
Бен снова водрузил на нос очки и продолжил:
— Наши президенты напоминают мне музыкантов из ковбойских салунов. Их слушают до поры до времени. Им хлопают. Но если они сыграют что-то не то — гремят выстрелы. Тот, кто заказывает музыку, может позволить себе пустить в ход оружие…
Весь мир знает об убийстве четырех американских президентов. Но сколько не состоялось и сорвалось покушений — вряд ли кто ответит.
Сорвались покушения на президентов США: Теодора Рузвельта и Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна, Джеральда Форда, Рональда Рейгана.
30 марта 1982 года президент Рейган выходил из вашингтонского отеля «Хилтон». Бронированный автомобиль находился всего в нескольких шагах от подъезда. Как всегда, президент улыбался. Отточенное, дружелюбное помахивание репортерам и случайным зевакам.
Глухой пистолетный выстрел. Через несколько секунд покушавшийся был схвачен. А машина с раненым президентом помчалась к больнице…
Американцы любят многозначительную символику. Нашли они ее и в этом покушении. Пистолет, из которого стреляли в Рейгана, куплен в Далласе. На той самой улице, где был убит Джон Кеннеди.
Почти на полвека раньше произошло покушение на Франклина Рузвельта. Стрелял в президента Джозеф Зан-гара. В президента не попал. Его пуля убила мэра Чикаго Антона Чермака. Зангару казнили. Официально он был объявлен «полусумасшедшим одиночкой». Пожалуй, не было ни одного покушавшегося на президентов США, которого не назвали бы психически ненормальным.
Любой, кто хоть немного знаком с историей США, знает, что Франклин Рузвельт был ненавистен не «сумасшедшим одиночкам», а ультраправым.
Кроме открытых покушений, в США можно насчитать много загадочных смертей известных политических деятелей. Тайна окутывает смерть президента Уоррена Гардинга в 1923 году. Также таинственна смерть Франклина Рузвельта…
Подавленный страхом
Неунывающий, задорный, приветливый Кони-Айленд был наполнен до краев весельем, детским смехом, восторженными криками взрослых.
— Мне уже все безразлично, — сказал он и присел рядом со мной на скамейку. — Только не подумайте, что я неудачник. Есть работа, есть квартира здесь, в Нью-Йорке, есть дом, две машины. Вот только потерян какой-то стержень. Не знаю, как его назвать. Корень жизни, смысл жизни, цель… Нет, не знаю… Мне кажется, я стал рабом страха.
«Странное начало разговора с незнакомым человеком», — подумал я.
Он вздохнул, но это никак не отразилось в его взгляде. Не было в глазах ни дьявольских, мгновенно появляющихся и исчезающих горящих змеек, как у сумасшедших. Не было затаенного желания, как у наркоманов. Не было надежды мечтателей или тоски пессимистов. Не было огоньков жизнелюбия. Пустота. Взгляд ни на чем не задерживался. Проскальзывал, уходил не в прошлое, не в будущее, а куда-то в неизвестное.
— Страх неотступен, — снова заговорил мой неожиданный собеседник. — Я разучился веселиться, переживать, сочувствовать. Я теперь часто думаю о покойниках и завидую им. У них все позади. Дело сделано. Им уже нечего бояться. Их уже не запугает город страха — Нью-Йорк…
— Когда у вас это началось? Может, стоит показаться врачу? — не зная, как закончить разговор, спросил я.
Он махнул рукой.
— Пустое. Мне не нужны ни врачи, ни кто-то другой. А когда началось, не помню. Проснулся в одно прекрасное утро, окинул взглядом все, что у меня есть. Вспомнил, что было. Представил, что может быть. Стало страшно. Жить дальше? Зачем? Впереди только пропасть, лед, темнота и страх, страх, страх…
Не помню, кто из великих сказал: «Неизвестно, где поджидает нас смерть, так будем же ожидать ее всюду. Размышлять о смерти — значит размышлять о свободе. Кто научился умирать, тот разучился быть рабом». Жизнь — заранее проигранная игра. Хорошо, когда не с кем прощаться, не о чем ни жалеть, не к чему привязываться…
Он вдруг повернулся ко мне и, не меняя тона, продолжил бесцветно и тихо.
— А знаете, Национальный комитет по предупреждению самоубийств среди молодежи сообщил, что каждый день в США кончают с собой четырнадцать подростков. Особенно высок процент суицида в Нью-Йорке…
Его не интересовало, слушаю я или нет. Он выбрасывал слова в пустоту и, казалось, ему самому они были безразличны.
— Американская ассоциация психиатров утверждает: тысячи душевнобольных, которых не в состоянии содержать их семьи, которые самостоятельно не могут лечиться и обслуживать себя, выброшены из клиник на улицу, на произвол судьбы. И число таких больных на улицах Америки — почти миллион. Вы оглянитесь вокруг. Их полно всюду — на каждой улице Нью-Йорка. Неужели вы их еще не встречали?
Он кивнул куда-то за деревья, где слышалась музыка и мелькали огни аттракционов.
Я ничего не ответил.
Внезапно он поднялся со скамьи. Не попрощался и даже не взглянул в мою сторону. Будто и не было меня и нашей случайной встречи. Уходил по дорожке человек с серым, тусклым лицом. Уходил не оглядываясь, ни на что не обращая внимания. Куда он шел? В прошлое? В небытие?..
Мне вспомнилась легенда о боге дорог. Там говорилось о людях, которые вроде бы и идут со всеми, но их уже нет рядом.
Неунывающий, задорный, приветливый Кони-Айленд
«…Они зрячие, но не видят. Они слушают, но принимают смех гиены и тявканье шакала за пение птиц, грохот камней, летящих в бездну, за журчание ручья. И зов Бога дорог для них не выбор пути, а обуза.
Они с радостным смехом прыгают в пропасть, и их становится все больше и больше…»
У этого человека свой «исход». Вот только кто позвал его в таинственную даль? Какая путеводная звезда осветила ему дорогу?
Звезда ли?..
Может, он принял совсем другой огонь за ее свет?.. И сам Апокалипсис манит его?
А вокруг был до краев наполнен весельем и детским смехом неунывающий, задорный и приветливый Кони-Айленд…