Аллочка, Лехина невеста, имела младшую сестру, которую за липучесть звала Инфекцией. Инфекция охотно и часто, с разрешения и без, пользовалась вещами старшей сестры: поносить кофточку, надеть туфли в театр… В этом отношении она оказалась коммунисткой — как и дед-большевик, которого она очень любила.

В среду днем дошла очередь и до сестринского жениха. В принципе, Инфекция одобрила ее выбор. Хороший мужик. Лежа на Лехе сверху, поставив локоть на его широкую и твердую, как лавка, грудь, она размышляла, даст ли Леха прокатиться на своей машине от подъезда до арки или скажет, что торопится? И если скажет, что торопится, то как его уговорить?

У двери об пол разбилась тарелка с печеньем — Леха повернул голову и увидел, как Аллочка покрывается красными пятнами прямо на глазах.

Скандал грохотал отвязно, как майская гроза. Он расставил акценты: только теперь Леха понял, что жить без Аллочки он просто не сможет. И когда на робкое «привет» он слышал грохот бросаемой трубки — ему становилось очень больно.

«Действительно, запала она ему в печень», — подумал Колдун. Да и пора бы мужику остепениться. Но слышать дальше, как Леха киснет, Колдун не захотел. Поэтому перебил первым, что пришло на ум:

— А что, на Москве колдуны есть?

— Да есть. — Откликнулся Вася. — Да проку…

— Что так?

Вася пожал плечами:

— Живет тут один в Переделкино. Я как-то с ним пообщался. Говорит, приходит клиент: «Есть у меня компаньон. У него два глаза. Я думаю, для него это много». — «Оплата по факту». Прикол, да?

— И что, хорошо стоит?

— Да не жалуется. Говорит приятно. Прям по Карнеги.

— Карнеги?

Леха быстро обернулся:

— Классная книжка, как манипулировать людьми. Замечательно написано. Читается на одном дыхании. — Перестроился левее трейлера и нажал газ — длинный брезентовый бок за три секунды проскочил справа. Сразу ушел со средней полосы обратно; подумав, добавил:

— Но мы ведь приходим в этот мир не для того, чтобы манипулировать людьми?

Окружная московская дорога — самое неприглядное и опасное из колец. Дома защищаются от него полями железных гаражей и частоколом лесополос — кто как сможет.

Выйдя из машины, Колдун подумал, что есть детали, немного Леху оправдывающие. Инфекция действительно моложе Аллочки. Но всего на один год. Если сестры хотели, их путали даже родственники. Правда, не сейчас — пару лет назад.

Поэтому он от души пожелал, чтобы Аллочка Леху простила. Пусть в ее душе будет мир.

Он видел, как за тонкой розовой кисеей на востоке горит солнце. Он знал, что ночная буря унеслась прочь, что все это случайное безобразие скоро выдохнется и все утрясется. И небо все-таки станет к обеду чисто-голубым и прозрачным — как и должно быть небо первого мая.

Расчувствовавшись, Колдун даже устроил одну Лехину проблему, о которой тот не стал бы говорить вслух. А потом посмотрел в сторону Центра. Долго смотрел. Пока своим золотым глазом не увидел светящийся треугольник над одним из квадратных тупых шпилей. Маленькая пирамидка медового цвета. Временами она касалась черной иглы, временами парила на ней. Но, может быть, это играли воздушные потоки. К ней он и пошел.