Пролог

Майское весеннее солнце светило сквозь зеленую молодую листву клена. В будний день гуляющих в парке было не очень много, разве что молодые мамы и бабушки с детьми. На скамейке, с милым выражением лица, интересная дама читала книгу.

– Извините! Мы вам не помешаем, если присядем рядом с вами? – обратилась к ней одетая по последней моде молодая симпатичная блондинка. За руку она держала девчушку лет пяти.

– Нет, конечно, присаживайтесь!

Девочке сидеть на скамейке не захотелось, и она побежала на детскую площадку кататься на качелях.

– Лера! Лера! – позвала ее молодая особа.

– Мам! Ну что ты не даешь мне познакомиться с новыми подружками? Они такие забавные!

– Посмотри на девочку в синем платье! Она не очень опрятно выглядит, совсем не причесана, мятое платье, гольфы грязные. Ты к ней не подходи близко! Подцепишь еще какую-нибудь заразу, а может, и вшей! – предупреждала дочку блондинка, когда она подбежала к ней.

– Мам! А кто такие вши? Откуда они берутся?

– Вши – это такие букашки, которые размножаются на грязной голове.

– Жаль, мне ту девочку, почему же она не моется, и если у нее букашки в волосах, страшно, они же ее съедят, – со вздохом произнесла Лера.

Блондинка наблюдала за Лерой, как та играет в песочнице и лепит домики из песка. Девочка в грязных гольфах сидела на корточках рядом с песочницей и исподлобья наблюдала за Лерой.

– Как тебя звать? – шепотом обратилась к ней Лера.

– Кристина! А тебя? – ответила также шепотом девочка.

– Лера!

– Ты такая красивая! У тебя и платье, и игрушки – все новое и интересное! – делала комплименты Кристина.

– А почему у тебя вши? Они тебя не съедят? Мне мама из-за них с тобой играть не велела.

– Нет у меня никаких таких, кто меня бы ел, – обиделась Кристина.

– А почему ты косы не плетешь? У тебя же вон, какие длинные волосы, и можно заколочку красивую заколоть, – поинтересовалась Лера.

– У меня мамка работу никак не найдет, а как находит, через неделю не выходит работать, и ее увольняют, денег не платят, бесстыжие начальники, обижают ее, – девочка утерла нос кулачком, – заколок у меня нет, хоть бы хлеба вдоволь, и то радость… Еще у меня три младших брата. А у тебя есть брат или сестра? – объяснялась Кристина.

– Нет, я одна, всеми любимая, мамой, папой и двумя бабушками, и двумя дедушками, и старенькой бабулей и дедулей, – похвалилась Лера, – но я очень хочу братика маленького, а мама и папа не хотят, – добавила она вздохнув.

– Мне очень тоскливо по вечерам, взрослые своими делами заняты, а я сама себе предоставлена, – сказала Лера с грустью. – А где твой папа?

– А у нас каждый месяц новый папа приходит, поживет с нами немного, мамку побьет и уходит, иногда и мне попадает. Хорошо, когда папки приходят, они деньги дают на мороженое или конфеты, даже платье мне один папа подарил, – делилась своей жизнью Кристина.

– Я сейчас, – Лера выбежала из песочницы и побежала к маме.

– Мам! Дай мне денежку, я хочу купить мороженое, – попросила она. Мама открыла свою сумочку «от Версаче» и достала тысячную купюру.

– Не кусай мороженое, а кушай медленно, чтоб не простыть, моя красавица!

– Мамулечка! А можно я куплю и Кристине мороженое? – Лера с мольбой посмотрела на маму.

– Я же запретила тебе к ней подходить! А ты уже с ней познакомилась! Там на площадке, смотри, сколько еще детей нормальных! – возмущалась мама Леры.

Лера не захотела перечить маме, взяла молча деньги и не спеша пошла к киоску, где торговали мороженым. Затем вернулась и присела на край песочницы, спиной к маме, в надежде, что она ничего не увидит, потому что листает свой любимый журнал «БАЗАР». Откусила от мороженого кусочек, а брикет протянула Кристине.

– Тебя же мама твоя будет ругать, что ты со мной разговариваешь и даешь мне мороженое, – возразила Кристина. – Я не буду откусывать его!

– Я тебе его совсем отдаю! Ешь! Возьми, пожалуйста. У меня горло заболело, холодное очень, – схитрила Лера и немного покашляла, чтоб новая подружка ей поверила.

– Спасибо, Лерочка! Можно я побегу с ним домой?

В этот самый момент мама увидела, как Лера дает откусить мороженое Кристине, и ее возмущению не было предела.

– Что ты делаешь? Что ты делаешь, Лера? Я же тебя просила!

Кристина вприпрыжку побежала домой, в руках с мороженым. Лера собрала свои игрушки в ведерко, и виновато, не торопясь, подошла к маме.

– Мамочка! Мороженое было очень холодное, и я отдала его девочке! Пусть она его съест дома, у нее же он совсем рядом, а у меня горло зато не заболит, и не будет температуры! Тебе не придется меня лечить. Пойдем домой, там Барсик скучает, – схитрила Лера.

Ирина Владимировна закрыла книгу и долго задумчиво смотрела вслед уходящим соседкам по скамейке.

Она вспоминала свое детство и мысленно желала Лере счастливого будущего. И улыбаясь, подумала: «У девочки доброе сердце».

 

Глава 1

Прошло два десятилетия, как закончилась Великая Отечественная. По всей стране восстанавливались разрушенные войной и строились новые города, заводы, фабрики, возводилось новое жилье, но в провинциальных городах еще стояли бараки, которые строили до войны и во время, как временное быстровозводимое жилье. Это одноэтажное строение с длинным коридором, разделенное дверьми на три отсека, где в каждом размещалось по двадцать комнат, расположенных напротив друг друга. Удобств в этих комнатах не было. Холодную воду носили ведрами иногда на коромыслах, метров за триста. Общественный туалет белого цвета «красовался» один на шесть таких бараков и представлял собой сколоченную из досок постройку, откуда метров за десять стоял не очень приятный запах.

В один из таких бараков, в комнату метров восемнадцать, переехала Ирина со своими родителями из частного дома, где молодая семья снимала маленькую комнату. Родители Иринки радовались такому жилью. Молодые – сами себе хозяева! Папа работал на металлургическом заводе плавильщиком в литейном цехе, а мама – закройщицей на швейной фабрике.

В маленькой комнате всегда было чисто и свежо. Перед переездом Алевтина и Володя побелили свою квартирку, покрасили рамы белой краской и пол в коричнево-рыжий тон.

Зарабатывали они неплохо и могли себе позволить купить кой-какую мебель для нового жилья: диван, холодильник «Орск», радио «Юрюзань», двуспальную кровать с панцирной сеткой и никелированными спинками, для пятилетней Иришки детскую кроватку.

В бараке в основном проживали молодые семьи с детьми да старенькие одинокие бабушки, их было много в послевоенные годы, овдовевших. Алевтина подружилась с одной из таких женщин, жила она через две двери от них. Работа у Алевтины и Володи посменная, вот и просили они бабу Ганю присматривать за дочкой, когда их смены совпадали.

Ирина полюбила старенькую бабу Ганю, как родную бабушку. Вечерами она баловала ее блинами, оладьями с клубничным вареньем, на ночь рассказывала сказки. Добрая, набожная женщина, в переднем углу у нее в комнате, за белыми украшенными выбивкой занавесками, висели иконы. Утром и перед сном она раздвигала их и, встав на колени, молилась, крестя себя крестным знамением.

Еще в 1943 году получила она похоронку от мужа, а сын погиб в боях под Берлином. Горевала, когда вспоминала их, утирала слезу платком и желала им «Царствия небесного!»

– А зачем вы стоите на коленях и кланяетесь в пол перед картиной? – лежа на кровати у бабы Гани, расспрашивала Ирина. – А кто это на ней изображен? Это Бог?

– Божья Матерь и Иисус Христос на иконе. Он за наши грехи жизнь отдал. Вот я и молюсь, прошу прощенья за грехи наши, за умерших моих родителей и сродников, погибших воинов и сыночка моего, прошу Господа, чтоб вы, детки, в мире росли и жили, не зная войны и голода. Он – Отец Наш Небесный, все видит… Все! Кто творит плохие деяния, всем воздастся по заслугам. Спи. Или тебе сказочку рассказать? – отвечала она любопытной Ирине.

Иришка не могла представить, как это Иисус все видит с иконы.

– А ты шторками его закрываешь днем, чтоб он не видел, кто плохие дела делает? – спросила она.

– Нет, не поэтому. Нечего антихристам на него смотреть, подрастешь, все поймешь сама, коль захочешь!

– А кто такие антихристы? – сонным голосом лепетала Ирочка.

– Кто?! Кто?! Кто от Бога отвернулся и предал его, кто Церкви порушил, современным словом – атеисты. Смотри никому ничего не рассказывай, что я тебе тут шепчу, нельзя, пусть это будет тайной. А ты крещенная иль не знаешь? Небось, нет! Родители-то у тебя партийные да и деда – председатель Райисполкома в райцентре, их сразу из партии исключат, если узнают, что тебя окрестили. Голубушка ты моя! Жаль! Может, я что придумаю. Надо мне с мамой твоей поговорить.

– Скажи, а если меня окрестят, у нас дома Бог тоже будет за занавесками жить, и я буду на коленях ему шептать, простить меня за плохие поступки и рассказывать ему все секреты свои?

– Нельзя вам иконы вешать! Нельзя! Ко мне будешь приходить! Спи, засыпай! Голуба ты моя!

– Алевтина, спит Иринка твоя! Набегалась за вечер, наигралась! Со всей детворой местной познакомилась! Друзей у нее теперь много. Ох и общительная она у тебя! А заботливая какая! Все порывалась сама мне воду из колонки принести. Я ей не разрешила, так она взяла бидончик пятилитровый у вас и все ж таки принесла. Жалеет меня! Забирай ее, вон на моей кровати, а может, пусть спит со мной до утра?

– Спасибо Вам, теть Гань! Если б не Вы, пришлось бы оформлять в детский сад, круглосуточно. Жалко ее, домашняя она у нас, скучать сильно будет. Мы ее на одну ночь оставили в детсаду, так после смены с Володей под окнами прыгали, все ее высматривали, увидели, сердце ныло так, что не выдержали и забрали, – поблагодарила Алевтина. – Скоро отвезем к моим родителям. Сестренка моя на каникулы поедет из Челябинска, у нас погостит и ее заберет. Молоко парное, корова своя у родителей, да и ягод с яблоками вдоволь поест. Она любит там гостить. Бабушка с дедушкой в ней души не чают, она у них первая внучка. Дедушка для нее целую грядку зеленого горошка посадил.

– Хорошо, когда есть внуки! Есть кому любовь свою отдать и заботу! Да и горевать совсем некогда. Я так рада, что у меня появились вы! А вот за твоей девонькой я точно буду скучать, когда увезете. Ну что ж, там воздух чистый! А здесь-то дышать совсем не чем, газ глаза режет, и шлак в рот и глаза летит. Ужас!

– Да! Дышать нечем, чистого воздуха не видать, страшно! Как еще мой Володька в цеху, в теплой робе да у печи, газом дышит. Квартиру надо зарабатывать с удобствами, это лет пятнадцать еще работать в плавильном, лишь потом, сказали, приходите с заявлением на улучшение жилья. Рассмотрят они его и поставят на очередь! Так что, тетя Ганя, нам с вами еще как минимум двадцать лет вместе здесь жить.

– Ну, может, под снос будут бараки. Я по радио слышала, что программу жилья новую утвердили на пятилетку, и бараки должны сносить. Сам Никита Сергеевич Хрущев говорил! Ну, я то, не знаю, доживу ли до другого жилья, с удобствами, а вот до «вечного» быстрее, – показала старушка куда-то в потолок.

В коридоре послышались шаги, и дверь приоткрылась.

– Я стучу, стучу домой, а вы еще здесь? Здравствуйте, тетя Ганя! Как тут наша «шнурупочка»? Давайте я ее перенесу к себе.

– А почему «шнурупочка»? – спросила Ганя.

– Да я как мотоцикл свой ремонтирую, так она около меня крутится и все винтики, болтики, гайки мне подает. Потом на улице где найдет какой болтик, так мне несет и спрашивает меня: «Пап, это твоя шнурупочка? Ты потерял?» – засмеялся Владимир.

Володя аккуратно взял на руки спящую дочку и пошел домой. Ганя подала Алевтине сандалики и платье, а из кармана посыпались болтики.

– О, глянь! Опять папины шнурупочки нашла, – рассмеялась Алевтина.

– На, забери их, а то утром будет про них спрашивать! Спокойной вам ночи! – подняла гайки с пола Ганя.

– И Вам так же! Спокойной!

 

Глава 2

Детворы в бараке было много, разного возраста. Самые маленькие из бутылочек поедали манную кашу. Которые «под стол пешком ходили» в кармане прятали по три рассосанные большие соски, которые на бутылочку надевают, умудрившись каждой дать свое имя: «Дунька», «Дуньдуня» и «Дуняха», и при этом еще и различали их, доставая из кармана, любуюсь, как сладким петушком на палочке, и поочередно заталкивали их в рот, вроде они имели разный вкус. Некоторые стеснялись, прятали свое сокровище в руке, а кто и в открытую получал умиротворение от сосательного процесса. Те, кто постарше, тайком от родителей бегали в бассейку, которая находилась в парке, потом сушились за сараями у барака, на солнышке, чтоб родители не заподозрили их в содеянном.

Иришка сидела на завалинке у барака и любовалась в свой калейдоскоп, который ей на день рождение, совсем недавно, подарил папа. Разноцветные стекла меняли свои яркие узоры, отражаясь специальным образом в устроенных зеркалах при каждом повороте трубы.

– Дай посмотреть, что ты там смотришь? – подошла к Ирине Нелли.

– Посмотри. Там разноцветные стеклышки, красивые узоры! Если найти и набрать нам такие же цветные стекла и закопать их, получатся очень красивые «секретики», – Ирина протянула Нелли калейдоскоп.

– Ой, как красиво! – восторгалась девочка. – У меня такого нет! А подари его мне!

– Не могу. Это подарок. Мне на день рождения подарил папа.

– Подумаешь! Ты уже наигралась! Дай теперь мне поиграть! – настаивала Нелли.

– Я же тебе даю посмотреть, там картинки. Любуйся!

– А что за «секретики», которые надо закапывать в землю? Я про них не слышала никогда, – вроде бы как потеряв интерес к калейдоскопу, спросила Нелли.

– Ты что, не знаешь? Это замечательно интересно. Меня мама научила! А я тебя научу! Можно их делать из цветных стеклышек, бусин, брошек, камушков, фантиков! Раскапываешь маленькую ямку в укромном месте, на дно кладешь лоскутик ткани или бумаги, а затем красиво раскладываешь стеклышки, сверху кладешь большое белое стекло и присыпаешь землей, затем разрываешь маленькую дырочку и смотришь в нее, очень интересно получается, как в калейдоскопе, – пояснила Ирина.

– На, возьми свою трубу! – Нелли крутила калейдоскоп в руках и не торопилась его отдавать хозяйке. Иринка протянула руку, Нелли в этот момент уронила калейдоскоп, и он разбился.

– Что ты не держала? Что руки-крюки?! – ехидно с улыбкой на лице говорила Нелли.

Ирина кинулась собирать осколки от своего подарка, из глаз покатились слезы.

– Так тебе и надо! Теперь и у тебя нет такой трубы! – восклицала Нелли.

– Ладно! Мы с тобой пойдем и сделаем «секретик» с этих цветных стекол, – вытирая слезы, говорила Ирина.

– А давай про секрет никому не скажем и не покажем, – заявила Нелли.

– Иринка! Нелли! Пойдете со мной на Урал? – позвал девочек Игорь.

– Можно! Моя мама на работе! Пойду, надену купальник, – сказала Нелли.

– Я бы пошла, но за мной приглядывает баба Ганя, и утром сегодня из Челябинска моя тетя Люся приехала, она дома отдыхает, видимо, тоже будет приглядывать за мной! Папа и мама на работе. Что-нибудь надо придумать!

 

Глава 3

Люся, младшая сестра Алевтины, училась в Челябинском институте культуры и каждый год летом ездила домой к родителям в поселок. Погостив немного у сестры проездом, она брала с собой Ирину к бабушке и дедушке на месяц-другой.

Люся проснулась и решила выйти на улицу посмотреть, что делает ее любимая племянница. Выходя из дверей, она поняла, что нет ключей от комнаты, и закрыть дверь на замок не сможет. Выглянула в коридор и увидела Иринкины сандалики, которые стояли под дверью тети Гани. «Она у нее!» – подумала Люся про себя. Вошла назад в комнату и принялась разбирать свой чемодан, чтоб приготовить подарки для своих дорогих родственников. Сестре – помаду сиреневого цвета, светловолосой Алевтине будет к лицу, а синие большие глаза будут еще выразительнее от ленинградской туши. Володе – узкий, по самой последней моде «стиляг», галстук в мелкую клеточку. Володя, хоть и представитель рабочего класса, но одевался по моде, широкие светлые брюки с манжетами, пиджак с расширенными плечами в мелкую клетку, черный берет. Муж у сестры был очень интересным молодым мужчиной, атлетического телосложения. Иринка, как и все девочки в ее возрасте, видела в нем своего кумира и любила его какой-то очень сильной, дочерней, любовью.

Своей единственной племяннице Люся привезла белую с черными пятнами заячью шубку.

Деньги на подарки заработала на практике, работая в районном Доме Культуры Челябинска. «Надо позвать Иришку и померить. Вот обрадуется! Года на три хватит. Теплая!» – подумала она и вышла из дверей. Сандалики стояли по-прежнему у Ганиных дверей. «Что это она там так долго? Видимо, меня не хочет будить после ночной дороги», – подумала она и постучалась в дверь к соседке.

– Тетя Ганя. Иришка у вас?

– А я думаю, что она с тобой! Давненько не забегала. Я и не беспокою вас! – ответила удивленная соседка.

– А сандалики около вашей двери стоят, как часа два уже! Я выглянула и увидела их! Так опять зашла, ключей у меня нет!

– Как же так! Куда это ж она босиком-то? Далеко не уйдет! Во дворе поди! У семи нянек, а дитя без глазу! Вот пойду гляну!

Иринки во дворе не было и за сараями не было.

– Тьфу! Ужас! Куда делась-то? Сима! Ты не видала Ирину? – спросила она соседку по бараку, которая жила во втором отсеке и всегда сидела на лавочке. Знала и видела все и про всех, кто куда ушел и во сколько пришел, с кем и зачем. Ну про таких говорят «любопытная Варвара», а уж как она любила посудачить или обсудить кого-нибудь, если ее что спроси, а еще и приврать. Это смысл ее жизни!

На лице у нее всегда была ехидно-любопытная улыбка, которая особо усиливалась длинным и заостренным носом. Губы тонкие, поджатые, ну если она их разомкнет, то закроет не скоро. Пока все, что знает и не знает, не расскажет.

– Видела я вашу красотку! С Игорем и Нелькой пошли в сторону парка! – указала она рукой направление их побега, – уже как часа три назад. Босиком что-то шла, на цыпочках. Ты Гань, Алевтине-то скажи, что она бегает в третий отсек, к Маньке в квартиру, – продолжала она. – Ну, ты ж знаешь! Она непутевая, и детей у нее двое малолетних, никогда почти на улицу она их не пускает, не в чем, видимо! Все пропила, видать, со своими мужиками. Каждый день идет с новыми, а то еще и по два-три кобеля ведет, совсем совести нет, – поведала Сима, с осуждением и явным неодобрением.

– А ты что, Иринку, когда там видела?

– Днем как-то! Она бежала по коридору к ним и в руке стакан с молоком прикрывала, чтоб не разлить, торопилась, видимо.

– Спасибо. Алевтине расскажу. А дети-то у нее где? Дома? Я ведь за Иринкой всегда присматриваю! И когда успевает-то?!

– Дети здесь дома! Матери у нее вроде нет! Манька сама-то детдомовская, вроде с войны. Может, потерялась, а может, и погибли родители-то! Она ж не с кем особо не разговаривает! Вроде и не работает нигде. Гляжу, что может и в десять утра из дома уйти, а когда и в час, и через два часа с мужиками прется домой.

– Побегу Люсе расскажу про Иришку, ладно хоть не одна ушла!

Дети накупались в Урале и быстрым шагом поторапливались домой.

– Ох. Чую и попадет мне сегодня, «по первое число», за мой поход! Я думала, что мы быстрее придем, и тогда бы никто не узнал. Накажут теперь меня. Жаль бабу Ганю и Люсеньку, они, наверное, ищут меня, переживают! – чуть не плача рассуждала в слух Иринка.

– А что тебя никогда не наказывали и не били твои родители? – спросила Нелли с удивлением.

– Бить меня? Нет, наверное, не за что было! Да и в угол меня тоже не ставили! Как можно, вообще, маленьких детей бить? Меня мама и папа любят, и никогда не били, и я их тоже, очень! – отвечала Ирина.

– Повезло твоей заднице, значит! А меня вроде тоже любят, ну, а ремнем могут по мягкому месту отходить до рубцов! – с гордостью сказал Игорь. – Хорошо, что сегодня про речку не узнают!

– А я вот, приду к твоим родителям и расскажу про тебя, как ты меня сегодня на Урале брызгал водой! Пусть тебя опять до рубцов налупят!!! – с хитрецой произнесла Нелли.

– Разве тебе не жалко Игоря? Зачем тебе это нужно? – удивилась Ирина.

– А пусть ему будет больно! Ишь, красавица синеглазая, нашлась! Как появилась во дворе, так Игорь с тобой только играет! Влюбился!!! – захихикала. – Жених и невеста! Тили-тили тесто! Поехали купаться, стали целоваться! И тебя сегодня вылупят! Иришка-глупышка!!! А-ха-ха!

Иринка и Игорь переглянулись, и молча шли за Нелли, которая шла с гордо поднятой головой и всю дорогу дразнилась.

– Сивая башка, дай пирожка?!

– Это ты что, про нас? – спросили в один голос Игорь и Ирина.

Они на самом деле, в отличие от Нелли были, как близнецы, с белыми, как лен волосами, только у Иринки две косички, в которые ей вплетали ярко-синие капроновые ленточки в цвет глаз и вязали на концах большие банты. У Нелли в отличие от них черные длинные волосы завивались в локоны.

Навстречу путешественникам шли баба Ганя и Люся. Иринка босая побежала им на встречу, чтоб просить прощение, упала и сильно поранила колено, разревелась. И теперь ее, конечно, совсем не ругали, а жалели.

 

Глава 4

– Ириш! Ты зачем же нас так напугала? Баба Ганя очень расстроилась, Люся тоже. Ну так совсем нельзя себя вести! Да еще так схитрила со своими сандалиями! Ужас! За такие плохие поступки стоило б тебя наказать! – отчитывал свою «шнурупочку» папа.

Иринка сидела с опущенной головой рядом с ним и вытирала глаза от слез.

– На речке быстрое течение, а ты плавать еще не умеешь, и взрослых с вами не было. Нехорошо! – продолжал он.

– Я больше никогда вас огорчать не буду! – сквозь слезы обещала она.

– Ремня ей надо бы ввалить! Чтоб запомнила, как без спроса ходить куда не следует! Ты зачем ходила в третий отсек к тете Мане? Мне баба Ганя рассказала, – ругалась Алевтина.

– Простите меня, пожалуйста! Я больше не буду!

– Что не будешь?

– На Урал ходить без вас!

– А к тете Мане? Ты, вообще, зачем туда ходила? Я же тебя предупреждала, чтоб туда ни ногой! Там нехорошие дяденьки в гости к ней ходят, плохие слова говорят и водку пьют. Нельзя туда ходить! Если узнаю еще, ремня ты у меня точно получишь! – не могла угомониться Алевтина.

– Я шагала по коридору мимо их двери и услышала, что там плакал сильно ребенок, я остановилась, а из двери вышла девочка, как я, и спросила у меня молоко, потому что у нее плакала сестренка. Я пошла домой, налила в стаканчик и отнесла ей, больше я к ним не ходила, – оправдывалась дочь.

– Что у этой «красавицы» еще дети есть?! Но, может, не ее! – возмутилась мама.

В ближайший выходной родители с Ириной и Люсей поехали кататься на моторной лодке по Уралу. Погода была очень теплая, по-настоящему летняя, а вода как «парное молоко». Володя учил свою Иринку плавать.

 

Глава 5

Вечером вся детвора выходила во двор позабавиться: прыгать в скакалки, играть в классики, прятки.

Самая любимая игра – «казаки-разбойники». Детвора делилась на две команды и тянули жребий: кому нападать, а кому убегать, оставляя опознавательный знак в виде стрелы с помощью мела. И в конечной точке ставили особый знак в виде «солнца», где в радиусе пятидесяти метров прятались кто где мог, а другая команда шла по следу, должна была их разыскать и прокричать имя каждого, кого разыскали. Вот тут-то было самое интересное, потому что Иринка и Игорь были в одной команде, а так как у них цвет волос был абсолютно одинаковым, прятались они всегда вместе.

– Игорь! Игорь! Выходи! Ты за бочкой! – кричали дети.

В этот момент выглядывала Иринка из-за бочки и кричала: – Обознались!

В это время Игорь незаметно перебегал в соседние кусты, которые находились за бочкой, и отсиживался там. Команда, которая не узнала «казака», считалась проигравшей, ей приходилось опять искать «казаков».

– Давайте будем играть в «Глухой телефон», – предложила одна из девочек.

Иринка и вся ее команда присели на завалинку.

– Ой, смотрите! Вшивая вышла на улицу! – закричала и показала рукой в сторону двери Нелли.

– А, может, позовем ее с нами играть! Как ее звать? – вырвалось у Иринки.

– Если ты ее позовешь, с тобой никто не будет больше играть! – съехидничала Нелли.

– Я не против! Пусть идет и играет с нами. Нет у нее никаких вшей! Они водились, когда была война, а сейчас их нет! – сказал Игорь.

– У моей мамы после войны были вши, и она их каким-то духтом отравляла! И с ней все дружили в школе, – воскликнула девочка с красным бантом.

– А мне мама не разрешает с ней дружить, потому что она умственно отсталая, и у них мама пьет водку! – пролепетала девочка с длинной косой в платье в горошек.

Пока дети спорили позвать им девочку в свою команду или нет, она тихо пошла в сторону другого барака, опустив голову вниз. Волосы торчали в разные стороны ежиком рыжего цвета. Неулыбчивое лицо, все усыпано веснушками. Большой палец выглядывал из сандалий в специально-срезанное отверстие, и держались они на ноге с помощью ремешка, потому что запятники стоптаны. Платье имело неопределенный цвет, как будто его стирали и носили лет десять. Оно болталось на ней, как на вешалке, скрывая ее худобу. Ноги заплетались в длинной юбке. На вид ей было лет шесть.

– Давайте ее догоним и будем дразнить! – предложила Нелли.

– Я пойду домой, мне пора. А дразниться нехорошо! И вообще-то, она не виновата, что у нее такая мама! Мне ее очень жаль! – сказала Ирина.

Дома мысли об отвергнутой девочке не покидали Ирину. Ее мучили вопросы: «Почему этой девочке приходится так жить? Где ее папа? Почему он не живет с ними? Почему у нее мама пьет водку? Почему никому из взрослых нет до них дела? Почему у нее такое платье? Где же их бабушка?» И еще много разных других «почему», которые только могли возникать в этой детской голове. Она долго не могла заснуть. Главное, что ее тревожило, что она не могла обо всем этом спросить у своих близких, мамы с папой, бабы Гани и, уж тем более, у новых своих друзей. Во что бы то ни стало Ирина решила пробраться завтра домой к этой девочке и все спросить у нее самой, а заодно спросить ее имя. С этой мыслью Иришка и уснула.

 

Глава 6

Утром Иришка проснулась и, как всегда, отправилась проверять свои «секретики», которые были зарыты под большим кленом около барака. Подойдя ближе к дереву, она увидела, что земля взрыхленная и стекла, которые закрывали фантики, разбросаны. Иришка от обиды заплакала. «Кто же разорил мои «секретики»?» – сквозь слезы спрашивала Иринка.

– Что ты плачешь? – послышался тихий голос.

Ирина обернулась и увидела девочку, к которой хотела сегодня пробраться домой. Она очень обрадовалась этой встрече.

– Я плачу, потому что у меня разорили мои красивые «секретики». Я каждое утро приходила сюда и смотрела их. Здесь был мой самый любимый «секрет» из цветных стеклышек, которые остались от моего разбитого калейдоскопа, который подарил мне папа! Кто бы мог это сделать?! – задумалась заплаканная Ирина. – Я только Нелли показала это место.

– Не плачь! Ты в другом месте еще сделай! Хочешь, я тебе подарю цветные бусинки? У меня их много!

– Спасибо! А как тебя звать?

– Стеша, – ответила девчушка, смущаясь.

– Ты, Стеша, сама сделай свои «секретики», я тебе покажу, как их надо делать. Будешь разрывать их и любоваться, это так красиво! Как живые картинки!

– Хорошо! Мне надо идти домой. Я шла из магазина. Сдавала бутылки в ларьке и купила молока. Увидела, что ты плачешь, и подошла к тебе, чтоб тебя успокоить. Ты не будешь больше плакать? Ты хорошая! Приходи ко мне, если захочешь.

– А где твоя мама?

– Она спит еще, а проснется опять уйдет куда-нибудь, а мы с Олей будем дома. Хорошо сегодня три бутылки пустых на столе стояли, так я купила литр молока, половину буханки хлеба. Будет чем Ольгу кормить и самой покушать – подняла вверх свою сетку, с радостью похвалилась.

– А если бы не было бутылок, что бы вы с Олей кушали? – испуганным голосом произнесла Ирина.

– Бутылки бывают каждый день! Сегодня целых три – это хорошо! А вот если одна, то совсем плохо, только на хлеб. Две – так на пол-литра молока и хлеб!

– И что вы кроме хлеба и молока ничего не кушаете? – с ужасом в глазах спрашивала Иришка.

– Нет! Иногда мамины дяди принесут картошку и соленые огурцы с капустой! Это так вкусно! Они ее варят с кожурой. Ну мне и Ольге дадут немного, я б еще поела, но им и самим мало. Ой! Пошла я, пока мамка спит, надо за водой в колонку еще сходить. Полы помыть. Помойку вылить. Ольгу накормить.

Иринка стояла, раскрыв рот от услышанного. В ее маленькой детской голове было еще больше вопросов, чем вчера вечером. Ужас охватил девочку. Слезы опять хлынули из ее глаз, только плакала она теперь не из-за разоренных «секретиков».

– Что случилось? Почему глаза в слезах? – удивилась Люся, открывая Иринке дверь.

Она прошла в комнату, села, немного помолчала, видимо обдумывала, что ответить, и рассказала про свою беду, которая произошла с ее тайником.

– А знаешь, давай с тобой поедем в центральный парк сейчас и там «покутим» немного. Купим шоколадку в золоченой обвертке, а с какой – выберешь сама, с «красной шапочкой» или «кота в сапогах», и сделаешь новые «секреты».

Люся нарядилась, накрасила морковной помадой губы, глаза подвела черным карандашом. Одела розовое платье, отрезное по талии и сборенное в «татьянку», узконосые белые туфельки на маленьком тонком каблучке, которые напоминали лодочку. Иринка любила примерять их, но они ей были очень велики.

– Люсенька! Ты их аккуратно носи. Ладно? – примеряя Люсины туфли, приговаривала Ирина, – я вырасту большая, ты мне их подаришь?

– Конечно! Кому ж мне еще дарить-то! Только тебе, – улыбалась она.

Иринка одела свою любимую матроску фиолетового цвета, юбку в складку, белые гольфы, синие туфли и вприпрыжку вышла из дома.

– Куда это вы такие нарядные собрались-то? – встретила их в коридоре баба Ганя.

– Да вот решили в город податься! В парк центральный! В субботу Володя нас в поселок повезет! Так что поедем развлечься!

– И то верно, конечно, поезжайте! Четыре денечка, и Иришку увезут! За кем же я приглядывать-то буду?! Скучать буду! Я тесто сдобное поставила для пирогов, испеку с ревенем и щавелем, сладенькие. Вы как возвернетесь, так и приходите ко мне на чаек. Буду очень рада вас угостить. Ну, с Богом! – перекрестила вслед их Ганя.

 

Глава 7

До центра ехать на трамвае остановок семь. Иринка молча смотрела в окно. Она все размышляла по поводу утренней встречи со Стешей и вспоминала рассказы бабы Гани о войне. Ей не совсем было понятно, почему сегодня, когда в магазинах есть все продукты, Стеша рада отварной картошке, как во время войны, когда дети питались хлебом с водой и, если повезет, с молоком. Как так может быть? Ей очень хотелось задать эти вопросы своей любимой Люсеньке, но она боялась, что узнает мама о Стеше, и ее будут ругать. «Чем же я могу помочь Стешеньке и ее сестренке?!» – размышляла Иринка. Настроение у нее было не для развлечений, мысли о чужой жизни не покидали ее.

– Иришка! Ты что так задумалась? – спросила ее Люся.

– Да так. О смысле жизни, – тяжело вздохнув, ответила она.

– Ну, надо же! А что тебя тревожит? Может, думаешь, как так получилось, что были разорены твои «секреты»? Ты, знаешь, девочка моя, в жизни много бывает огорчений и внезапных поворотов. Ты вот, наверное, думаешь, что это Нелли сделала, и поэтому тебе обидно, что подруга совершила такой плохой поступок?

– Да! Тревожит! Я так никогда бы не поступила!

– А ты вот представь, что это не она, а кто-нибудь случайно подошел к дереву и хотел его обкопать, как обычно ухаживают за деревьями, и случайно наткнулся на твои «секретики». Вот и получилось, что они оказались на поверхности, а ветер унес твои красивые фантики! Могло же быть так? – предложила Люся.

– Наверное, могло, но мне так не думается! – грустно отвечала Ирина.

– А ты вот подумай и реши, что виноват ветер! Ты не старайся плохо думать о людях, надо верить в добро!

– Выходим! Наша остановка «Комсомольская площадь», – вскочила Иришка.

В парке играла музыка, работали аттракционы, и было много детей с родителями.

– На какой аттракцион пойдем? – спросила Люся.

– Ой! Мне нравится «Чертово колесо», с него весь город, как на ладошке.

Город, действительно, видно было замечательно, очень много зелени, среди которой виднелись башенные краны, в новостройках и заводские трубы, из которых вываливались клубы дыма, напоминающие разные фигуры, повисшие в небе.

– Смотри! Смотри! А вон я вижу русалку, и у нее такой длинный хвост тянется за ней, а на нем сидит маленький Гном! Какая сказка! – показывала рукой в облака Иринка, когда они были на самой верхней точке колеса обозрения.

– А я вижу Деда Мороза, и у него мешок с подарками за спиной, и сидит он в санях! – показала ей Люся в другую сторону облаков.

– Вот это да! Наверное, он там живет. И смотрит за нами с небес, и если какие-то детки плохо себя ведут, то он им не принесет подарки на Новый Год! – рассуждала вслух Иринка.

– Логично! – с улыбкой на лице говорила Люся. – Ох, и фантазерка ты моя!

– А можно мне здесь громко спеть песню? – спросила Ирина.

– Я думаю, что можно.

Иринка очень любила петь, особенно, если были зрители. Могла петь в трамвае, в автобусе, на улице, перед соседями, да где угодно. Голос у нее был очень приятный, и слух музыкальный. Репертуар состоял из взрослых песен. С трех лет слушала, когда пел Муслим Магомаев, все бросала и бежала к радио, вставала рядом и пела с ним его песни. Затем кричала ему: «Муслимчик, миленький, дождись меня. Я вырасту и к тебе приеду!» Любила и знала многие песни в его исполнении: «Королева красоты», «Голубая тайга», а любимая была «Песня о любви». Вот ее-то и запела на колесе обозрения:

Все, кто слышал ее пение, начинали аплодировать так громко, что Иринка раскланивалась в разные стороны с улыбкой на лице.

– Люсь! Они, что на бис мне хлопают? Может, я еще что-нибудь исполню, когда мы выйдем из колеса?

Люся поддержала Иринку с ее исполнением, и как только они вышли из аттракциона, она на всю громкость, что могла, заголосила:

Вокруг останавливались зрители, слушали ее внимательно, кто-то говорил, что будет, как Людмила Зыкина. Аплодировали. Иринка опять раскланялась и весело взяла Люсю за руку, повела ее на «Лодочки».

– Мороженое! Мороженое! – кричала продавец из киоска.

– Дайте нам два по сто грамм в вафельном стаканчике, шоколадное, – попросила Иринка, подойдя к киоску.

– Жаль, но в вафельном стаканчике могу дать одно, стаканчики вафельные закончились. В бумажном с палочкой, могу второе предложить! – ответила смущенно продавец в окошке.

– Ну что ж, давайте одно в вафельном, а другое в бумажном, – огорченно произнесла Люся.

– Ты кушай в вафельном, а я буду палочкой в бумажном! – утвердительно предложила Ирина.

– Это еще почему ты так решила! Ты маленькая, и я хочу, чтоб ты с вафелькой ела, – улыбалась Люся.

– Нет, я хочу, чтоб ты ела с вафелькой! Ты же гостья наша! И не спорь! Кушай! Кушай!

Ирина взяла мороженое в окошке и протянула Люсе.

В этот момент Ирина вспомнила про Стешу и подумала: «Наверное, она не пробовала мороженое! Как бы я ее сейчас угостила!» Ей опять взгрустнулось, и она пошла чуть впереди Люси.

– Сладкая вата! Сладкая вата! – кричала женщина в белом халате около большого ящика.

– Разве вата бывает сладкой? – удивилась Ирина.

– Десять копеек! Попробуйте! Узнаете, что бывает и сладкая! – ответила продавец.

– Дайте нам две штучки.

Продавец обернула бумагой вату и протянула им.

– Вкусно! Очень! Она тает в руках! Надо съедать сразу! А я хотела домой привезти и потом скушать! – возмущалась Ирина.

Сама про себя думала, как бы ей угостить Стешу, но побоялась, что не довезет лакомство.

– Ой, как хочется теперь пить!

– Ну так пошли к автомату с газированной водой! Ты с каким сиропом будешь? Я – с грушевым! – Люся протянула Иришке монету достоинством три копейки.

– С вишневым.

– Отлично мы с тобой погуляли и развлеклись, прокутили восемьдесят копеек! Мне понравилось! – восторгалась Люся – А уж, как ты пела, так это самое настоящее веселье!

– А на восемьдесят копеек, что можно купить в магазине, например, молока? – любопытствовала Ирина.

– Три литра разливного! А что это ты за подсчеты такие ведешь, молоком интересуешься? – спросила тетя.

– Да так! Мы прокутили, а детям можно было молоко купить!

– Это каким детям?

– Которых родители не кормят!

– В нашем государстве кормить своих детей обязанность каждого родителя, так что все дети, живущие со своими мамами и папами, сыты, обуты и одеты. Если дети остались без родителей, то они воспитываются в детских домах, и о них там заботятся! Так что не переживай за голодных детей. Не война же!

На лавочке их поджидала Ганя, пахло вкусно свежей сдобой.

 

Глава 8

На столе на разносах, накрытые льняным полотенцем, ароматно пахли свежеиспеченные пироги.

– Ну, давайте налегайте! С ревенем, ох и вкусные! Чаек! Ириночка, давай блюдце дам, чтоб не обожглась! Люся! Угощайся! Не стесняйся! – приговаривала, суетясь, Ганя.

– Я совсем не хочу кушать! У меня живот надутый. Можно я возьму кусочек и дома съем? – несмело произнесла Ирина. В мыслях у нее опять была Стеша.

– Ну а ты через «не хочу»! Малюсенький совсем кусочек отрежу, и чайком запьешь. Вот в животе-то твоем все и уляжется, как надо! – ставя тарелку с пирогом, продолжала Ганя, – а я и Алевтине с Володей потом отрежу пирога, пущай с работы придут да и полакомятся! Молодежь! Самим-то печь некогда! Хотя Алевтина на Пасху куличики пекла, да такие пышные у нее получились! Все умеет делать – молодая, а умелая. И шьет, и вяжет – вон Иришка как красиво одета! Загляденье! А сама-то как оденется! Королевна! А прически какие себе из косы делает. Халю-то! Вроде Халу! А грибами солеными меня давеча угощали, пальчики оближешь! С картошечкой и маслицем подсолнечным. Тьфу! Аж и сейчас слюнки потекли! Сама все солит, и помидоры, какие ядреные. В комнатке-то все чистенько, прибрано, ничегошеньки лишнего, и как это она так все умеет?! – восхищалась Ганя.

– Да! Она молодец! Я чемодан со своими платьями распоротыми привезла, хочется что-то новенькое, а купить на стипендию нет возможности! Так она почти что все мне перешила! Вот и это платье, что на мне! Этим летом юбки в сборку в моде. У меня теперь самое модное платье! – хвалилась Люся, прихлебывая чай.

– А ты просто красавица! Небось, артисткой будешь? В культурном же институте учишься?

– Нет, я не на актрису, это Иришка! Вот кто у нас будет актрисой или певицей! Такой концерт в парке устроила, – рассказывала Люся.

– Мне она вечерами тоже частенько поет! Да все русские народные! Голосок-то сильный! Я слушаю, аж слезы катятся, – хвалилась Ганя.

Иринка после угощений присела на диван, который стоял рядом с входной дверью, облокотилась на круглые подлокотники, обитые тканью. На высокой спинке булавками крепились две белые салфетки с вышитыми цветами – это рукоделие вышивала еще бабушка Гани, лет пятьдесят назад, и служило реликвией дома, она ими очень дорожила и гордилась.

На диване лежал журнал «Работница», на передней обложке размещался цветной портрет Валентины Терешковой, ее знали в лицо от малых до стариков – первая женщина, полетевшая в космос. Иринка смотрела на обложку, и взгляд ее упал на монету в пятьдесят копеек, лежавшую совсем рядом с журналом. Она тихо протянула к ней руку и взяла ее, зажала в кулачке и украдкой положила в карман своей юбки.

– Спасибо! Очень вкусные пироги! Я выйду на улицу гулять, – выходя из гостей, сказала она.

– Не долго! Скоро папа с мамой придут с работы! – предупредила Люся.

Иринка вышла на улицу. «Надо очень быстро пробежать вдоль барака и зайти в третий отсек с улицы. По коридору идти опасно, можно встретить тетю Симу, и она обязательно спросит, куда я иду. Только никто б меня не встретил!» – мыслила она и бежала.

Постучала несмело в дверь. Открыла ее Стеша.

– Можешь выйти и пойти со мной в магазин?

– Да! Сейчас! Сестренка спит.

Стеша закрыла дверь на ключ, который болтался на груди на длинной веревочке.

– Бежим бегом в магазин!

– У меня нет денег! – удивилась Стеша.

– У меня есть, и я хочу тебя угостить! – похвалилась Ирина.

– Где ты их взяла? Кто тебе их дал? Тебя мама в магазин послала? – расспрашивала Стеша.

– Ты бежишь или я одна?

В магазине девочки купили пирожное, шоколадку и мороженое.

– Ешь! Это все тебе! Угощайся! Я побегу домой, меня могут искать, а ты иди не спеша, – улыбалась Ирина.

– Мне? За что? Да я не помню, когда я это ела! Спасибо тебе! Ты такая добрая! – восхищалась Стеша.

Иринка бежала вприпрыжку до дома, ее радости не было предела: «Как хорошо, что я смогла угостить Стешу!»

Ганя потчевала пирогами Володю и Алевтину у себя дома.

– Ешьте, ешьте! Добавки просите! Я такие пироги в июне всегда пеку, самое время для щавеля и ревеня. Меня печь еще моя бабушка учила, она все умела, шила, вышивала, – взглядом Ганя кивнула в сторону дивана, на салфетки.

– Очень красивые цветы, и краски сохранились, как будто вчера вышивали! А им ведь столько лет!

– Я после стирки поласкаю их в подкисленной воде, краска цвет и не меняет! Ты Алевтиночка, журнал просила тебе дать прочесть, возьми, я его уже прочитала.

Алевтина встала из-за стола, благодаря за угощенье, и потянулась к журналу.

– Там пятьдесят копеек на нем лежат, ты забери, я у тебя просила неделю назад. Помнишь? Сегодня пенсия была.

– Не надо, тетя Ганя! Вы для нас столько делаете! Пусть это будет от нас вам благодарность. Вот только я не вижу денег. Может, закатились куда-нибудь!

Деньги искали все: и под диваном, и за ним, трясли половик, но не нашли.

– Иришечка сидела давеча на диване-то, вроде журнал в руки не брала?! – удивленно тихо шепнула Ганя.

– Будем вести расследование, – строго сказал Володя.

 

Глава 9

Иришка прибежала к бараку. Глаза ее радостно сияли, она напевала песенку про кота: «Жил да был черный кот за углом…..» Из подъезда появилась Нелли прозрачном лиловом платье, с пышной юбкой и большим бантом сзади.

– Нелличка! Какой у тебя восхитительный наряд! Ты как золушка на балу! – восторгалась Иринка.

– Это моя бабушка сегодня приехала из Москвы и привезла мне подарки! Это платье, оно капроновое, ни у кого такого нет, а у тебя точно нет! Лучше, чем твоя матроска! Игорь опять меня будет любить, а тебя разлюбит. Вот! А если не разлюбит, бабушка меня заберет с собой в Москву, там все женихи будут у моих ног, и я выберу себе летчика.

Нелли прокружилась, хвалясь платьем, и пропела: «Летчик высоко летает, много денег получает, мама, за летчика пойду!»

– Еще мне бабушка привезла кукурузные хрустящие палочки и апельсины. Я Игоря угощу – вот! – показала язык Нелли.

На крыльцо вышел Иринин папа.

– Ирина! Дочерь! Зайди домой, – сказал он спокойно.

Она по глазам отца поняла, что что-то произошло, и послушно пошла за ним.

– Ирин! Смотри мне прямо в глаза и отвечай на вопрос, только не скрывай и не пытайся меня обмануть. Знай и запомни на всю свою жизнь – врать это плохо и нельзя! Я всегда все прочту по твоим глазам!

Иринка уставилась в глаза отцу и смотрела так на него, что эти слова и взгляд его запомнила навсегда, на всю жизнь.

– Ты видела у бабы Гани пятьдесят копеек на диване? – тихо спросил он.

Да, пап, я их взяла! Они лежали рядом с журналом и ей были не нужны!

– А ты разве спросила ее об этом?

– Нет! Не спросила, я думала, что нужные деньги лежат в кошельке, а раз валяются, значит, ненужные!

– Ты поступила очень плохо! Без спроса в гостях ничего нельзя трогать, а уж тем более брать! Деньги не бывают ненужные, это не бумажки! Конфетку со стола нельзя взять без спроса, ты меня поняла?

– Угу! – опустив голову на грудь, пробормотала она.

– Я расскажу тебе случай из своей жизни. Когда мне было столько, сколько сейчас тебе, шла война с немцами. Нашими соседями по квартире была семья с ребенком, так вот, муж соседки ушел на фронт, а женщины все работали на заводе. «Все для фронта – все для победы». Малышу тогда было где-то полгодика. Меня оставляли нянькой с этим ребенком. Моя мама, твоя бабушка Лида, тоже работала шоферкой на грузовике, при заводе. Продуктов в магазине не было, выдавали карточки на хлеб. Съел свою порцию, купить негде, хотелось всегда кушать. Я с этим малышом оставался и кормил его из бутылочки молоком. И мне однажды тоже так кушать захотелось, открыл я ящик у них в столе и обнаружил там два сухаря в холщовом мешочке, размочил их кипятком и съел. Признаться боялся, сказал, что ребенка кормил, а он не мог еще хлеб кушать.

После этого меня ремнем мама так отлупила, чтоб не врал и без спроса у людей ничего не брал – так век буду помнить! Вот так, дочерь моя! Что прикажешь с тобой делать?

– Пап! Мне тебя очень жалко! Ты ведь сам ребенком еще был! Как же можно за хлеб ремнем бить? Ты кушать хотел! – бросилась на шею со слезами на глазах к отцу Иринка.

– Война была. За колосок пшеницы, украденный с поля, могли расстрелять. Хлеба вдоволь не было. Кусочку радость такая была, что если б тебе, наверное, сейчас трубочку вафельную с кремом купили, ты б не так счастлива была.

– Странно. Сейчас нет войны, а есть дети, которые кусочку хлеба и сегодня очень рады, – прошептала сквозь слезы Иришка.

– Ну, давай выкладывай пятьдесят копеек, и пойдем к бабе Гане просить прощенья!

Люся и Алевтина сидели на диване молча, внимательно слушая диалог отца с дочерью, как будто вспомнили свои эпизоды военного детства.

– Папочка! А у меня нет уже этой денежки! Я сходила в магазин и купила сладостей, потом раздала их девочкам. Я потратила на еду, – глядя в глаза, оправдывалась она.

– На еду, значит! Ну ладно, хоть не на открытки артистов! Очень плохо, что без спроса деньги взяла! – возмутилась Алевтина.

У Иринки была целая коробка с фотографиями актеров, которые еще собирала сама Алевтина. Она рассказывала своей дочери, как меняла домашнее соленое сало у своих подружек на эти открытки. В этой большой коллекции были фото Любови Орловой, Валентины Серовой, Макаровой, Бондарчука, Натальи Кустинской, Маргариты Володиной и других уже известных современных актеров кино.

Алевтина достала из кошелька пятьдесят копеек и протянула им: «Идите объясняйтесь, и проси прощенья у бабы Гани. Деньги, запомни, надо только зарабатывать честным трудом, а брать чужие – нельзя!»

– Простите меня, пожалуйста! Я никогда не буду брать ничего без спроса, а деньги буду зарабатывать своим трудом! – обещала громко Ирина, как будто читала свое любимое стихотворение: «Горит на солнышке флажок, как будто я огонь зажег!»

 

Глава 10

Ирина проснулась утром, когда родители уже ушли на работу. Люся готовила завтрак, варила манную кашу, Иринка ее очень любила.

– Люсенька, а скажи, пожалуйста, как я могу своим трудом заработать деньги?

– Надо подумать! Ты ж еще маленькая, и зачем тебе они нужны?

– Это же очень хорошо, когда ты можешь купить все, что хочешь! – рассуждала Иришка.

– Вырастешь большая, выучишься и пойдешь работать, тогда и заработаешь! – ответила Люся.

– А мы когда с тобой уезжаем к бабушке? В субботу? – спрашивала она.

– Да! Через три дня нас отвезет твой папа, – отвечала Люся.

Иринку охватило волненье, она подумала, как же она уедет, а как Стеша?!

Она сидела молча и придумывала, как ей заработать денег.

– Люсенька, а если я помою пол в общем коридоре, мне заплатят деньги?

– А кто тебе их заплатит? В коридоре пол моют все жильцы по очереди, и за это не платят, – пояснила Люся, – ты, если сделаешь доброе дело, вымыв пол, этим поможешь своей маме.

– Если мама разрешит, то я ей обязательно помогу, я ей дома уже помогаю!

Иринка залезла под стол, где было отведено место под ее игрушки. Любимой ее игрушкой было черное детское пианино, на котором она пыталась играть музыку и подбирать ее на слух. Любимая кукла Танька, ей она шила одежку из лоскутков, оставшихся после портняжных дел мамы.

В коробке лежали журналы, которые выписывала ей мама, и они приходили каждый месяц: «Веселые картинки» и «Мурзилка». Ирина сама очень любила перелистывать свои журналы и, разглядывая картинки, читать. Буквы она выучила по азбуке еще зимой.

– М – У – Р – ЗИ – Л – КА – мурзилка! – прочитала она по слогам.

Листая журнал, увидела вкладыш, который можно вырвать из середины журнала и сложить в восемь раз, разрезать их по краю, затем сшить в центре, и получится маленькая детская книжечка со своим названием. Книжечек у нее получилось достаточно много: «Мальчик с пальчик», «Колобок», «Что такое хорошо и что такое плохо», «Лиса и Журавль» и еще штук семнадцать.

Иринка была уверена, что детские книжки, сделанные своими руками, можно продать и получить деньги, тогда она сможет помочь Стеше.

«Кто у меня их купит, и где мне их продать?» – размышляла она про себя, – «Пойду, покажу книжечки Игорю, может он мне подскажет?!»

– Игорь! Смотри, что у меня есть! Я их прочла и теперь я их продаю! – протянула она книжку ему.

– Ну-ка! Ну-ка! Дай я все посмотрю! А ты и читать умеешь уже? – спросил он, листая книжки.

– Да! Умею! Я зимой еще плохо читала, а сейчас лучше, меня моя тетя научила! – гордо ответила Ирина. – А ты что, не умеешь?

– Нет! А хочется научиться. Я осенью в первый класс иду! Там научат!

– А ты купи книжку и будешь по ней учиться!

– Сколько стоит твоя книжка? – прищурился Игорь.

– Три копейки! – радостно сообщила она.

– Сбегаю домой, потрясу копилку, в нее родители мне копейки кидают, я собираю на велосипед.

Через несколько минут Игорь выбирал для себя книжки, он принес Иришке три монеты по десять копеек и выбрал десять книжек. Довольный сел рядом с Иринкой, рассматривал картинки и узнавал знакомые ему буквы.

– Что это вы тут рассматриваете? Какие интересные маленькие книжки! Дайте и мне посмотреть, – подошла к ним Нелли.

– А ты купи и смотри себе на здоровье! – сказал ей Игорь.

– Сколько стоит одна? – любопытствовала Нелли.

– Три копеечки! – улыбалась Ирина.

– Пойду, спрошу у бабули.

На велосипеде подъехал Андрей, он был старше Ирины и Игоря, учился в школе, в шестом классе.

– Привет, малышня! А вы моего Никитку не видели? – спросил про младшего брата он.

Никита обычно играл в песочнице, просеивал песок через сито, смачивал водой из маленького ведерка и лепил интересные фигуры.

– Нет, не видели! – ответили они.

– Какие интересные у вас книжки.

– Купи! Будешь Никитке своему читать! – предложила Иринка. – Осталось семь штук!

– Сколько они стоят? – поинтересовался Андрей, рассматривая книжки, – у меня есть двадцать копеек! – достал из кармана монету.

– Забирай все! Ой! Возьми шесть, я одну, про «Колобка», себе оставлю.

Иринка решила подарить ее Стеше, чтоб она читала своей сестренке. Андрей, довольный, забрал шесть книжек и поехал искать брата.

– Ирин! Я пойду, отнесу книжки домой, выйду скоро, – сказал Игорь.

– Я буду сидеть здесь, сейчас Неля выйдет, – ответила Иринка.

Иринка сидела на лавочке и считала свои заработанные честным трудом деньги. Целых пятьдесят копеек!

Из-за угла барака выглядывала голова Стеши.

– Стеша! Стеша! Иди сюда! Ты читать умеешь?

– Нет! Не умею! Я буквы не знаю! Мамка говорила, что мне осенью в школу идти, и она меня с удовольствием сдала бы в интернат, но сестренку оставлять ей будет не с кем, – пояснила она.

– Мне мама говорит, что непослушных детей туда сдают! Я однажды хулиганила, и она показала мне бумагу с печатью и сказала, что оформит меня в интернат! Я испугалась, плакала, просила ее эту бумагу порвать и обещала быть примерной девочкой. А тебя за что?! Ты и с сестренкой сидишь, в магазин ходишь за продуктами, воду из колонки носишь, пол моешь. Какая же ты непослушница? – удивлялась Иринка.

– Сядь на лавочку, вот тебе книжка, ты будешь ее читать! Я сейчас, ты жди меня! – подскочила она.

Через мгновение она протягивала Стеше коробочку с «Азбукой».

– На! Возьми! Я по ней выучила все буквы, и ты выучишь, научишься читать! Потом мне отдашь. Договорились?

– Ирин! Спасибо тебе большое! Ты такая добрая!

Вышла Нелли. Стеша испугалась за Иринку, что с ней из-за нее никто не будет дружить, кинулась бежать. Лямка на сандале оторвалась, и Стеша, запнувшись, упала. В руках к груди, она прижимала коробочку с азбукой и книжку, платье, хоть и длинновато, но задралось вверх и оголило ноги и голую попку девочки.

Иринка подбежала к ней, чтоб помочь подняться.

– Без трусов! А-ха-ха! Без трусов! Я всем расскажу! Без трусов! – указывала пальцем на Стешу и кричала Нелли.

Стеша встала, поправила платье и, еще сильнее прижав к груди подарки, ушла быстрым шагом.

– Я всем мальчишкам расскажу, что Стешка без трусов ходит! Пусть они ее позорят, догоняют и камнями закидают! Позорная! Ну, где твои книжки? Я принесла три копейки! Давай!

– Не за что Стешу позорить! Она не виновна, что у нее мама такая! А книжку я тебе не продам! – уходя домой, объясняла Ирина.

– Продашь! Продашь! Хочу книжку! Хочу книжку! – кричала вслед Ирине Неля, – я маме пожалуюсь!

 

Глава 11

«На пятьдесят копеек трусики, наверное, не купишь? Значит, надо что-то придумать», – размышляла Ирина, сидя под столом в своем детском уголке.

– Мам! А у тебя есть какие-нибудь лоскутики, тебе не нужные, я хочу своей Таньке трусики сшить? – спросила она.

– Надо посмотреть в мешке, сейчас бигуди докручу и посмотрю, – ответила Алевтина.

Кукла Танька напоминала маленького пупса, который тоже имелся у Иришки, но по своим размерам она была, как новорожденный ребенок двух-трех месяцев.

Люся читала Шолохова, сидя на диване, и вслух перечитывала интересные размышления автора. Алевтина, придя домой раньше Володи, готовила ужин и прихорашивалась.

– Вот посмотри! Выбирай! Вот этот лоскут могу отдать… этот, – показывала она Иринке.

Она выбрала самый большой кусочек ткани из штапеля, салатового цвета, в белый мелкий горошек.

– Я помогу тебе раскроить! Давай ножницы! Они у тебя?

– Мам! Я сама хочу попробовать раскроить. Смотри, лоскутик такой большой, что можно и для меня сшить такие красивые трусики! – восхищалась горошком Ирина.

– Ты же на швейной машинке не сможешь прострочить, этому надо учиться. И резинку надо вставлять, – поучала дочь Алевтина.

– Я буду шить руками и раскрою по своим трусикам. Я же Таньке уже шила! Надо ребенку учиться! Ребенку же жить дальше! – рассуждала дочь.

– Дело твое, как хочешь! Учиться, верно, надо! Хорошо уметь, а не уметь плохо!

Ириша залезла под стол с ножницами, лоскутом, нитками, иголкой, резинкой и начала портняжничать. Долго она там сидела, занятая своим делом. Маленькая душа ликовала от счастья, что все ладилось, как надо. Радость переполняла ее, хотелось к вечеру дошить и подарить Стеше свое рукоделие.

За дверью послышался крик. Этот голос Иришка сразу узнала. Мама Нелли очень громко всегда разговаривала, ее можно услышать, как говорят «за версту». Дверь в комнату открылась, первый вошел в комнату папа, за ним следом ввалилась тетя Зина.

Руки ее подпирали пышные бока, а губы, накрашенные ярко-красной помадой, не закрывались от ее крика и брани. Работала Нелина мама буфетчицей, в привокзальном буфете, и так громко кричать, видимо, научилась на работе.

– Мужчина! Мужчина в белой шляпе! Заберите свое пиво! – кричала она громко, в дальний угол, где за столиком стояла компания и чистила вяленых окуней, – вспоминала Иришка, – когда с Нелей бегали к ней на работу.

– Что случилось!? – удивлялась Алевтина.

– Вы кого растите, я вас спрашиваю? Спекуляцию, понимаешь, развели тут! Ребенок торгует, не отходя от дома! Что это еще такое! Я писать буду в милицию! В детскую комнату ее! – не замолкала Зина. – Я свою Нельку одна воспитываю, так она у меня воспитанная девочка растет! А ваша женихов отбивает, глазки строить уже умеет, с энтих-то пор! Деньги зарабатывать начала с детских лет! Жадность воспитываете! Жестокая какая! Не продала книжку Нелечке, она плачет, в истерике. Спекулянтка маленькая!

– Вы что такое несете? Какие глазки? Какие женихи? Что и кто продавал? Какая спекуляция? – в ответ возмущалась Алевтина.

– Ирина! Может ты вылезешь из-под стола и объяснишь нам что-нибудь? – обратился к дочери Володя.

Иришка притихла в своем укромном местечке, и ее охватил страх от этих криков и высказываний. Она не понимала, что сделала плохого, почему ей надо объясняться, и поймут ли ее, на сей раз, ее родители. Сердечко билось так от страха, что Иринка слышала его стук в ушах.

– Что за книжки ты продавала и где ты их взяла? – спросил папа.

– Я, я, я, – заикался ребенок от испуга, слезы хлынули из глаз, как бусины, и она ничего не могла говорить.

– Дай или продай мне книжку! – продолжала громко тетя Зина.

Ирина всхлипывая, подошла к стиральной машине, которая стояла около кухонного стола, взяла лежавший на ней новый, не прочитанный ею журнал «Мурзилка», протянула тете Зине.

– Возьмите!

– У тебя были книжки маленькие, а это журнал, зачем он мне? Я такой и в киоске ей куплю!

Родители и Люся ничего не понимали, что происходит.

Ирина развернула «Мурзилку» вырвала вкладыш с центра, свернула в восемь раз и опять протянула тете Зине.

– Пусть Нелля разрежет ножницами края и ниткой с иголкой прошьет в центре. Получится книжечка.

Нелина мама удивилась этому изобретению: «Ну надо же!» Взяла листы от журнала и вышла из комнаты.

Алевтина кинулась под стол, достала ящик с журналами и принялась их листать.

– Она все вкладыши повыдергивала. Зачем? Что это? – кричала она.

Папа обнял дочку, утер слезы.

– Ириш! Ты успокойся и расскажи нам, что произошло?

– Я своими руками сделала книжечки из вкладышей и честно зарабатывала деньги!

– Где ты их продавала и кому? И куда ты дела деньги?

– Я продала Андрею и Игорю, а Неле не хватило! А деньги я потратила на два пирожных и одним угостила девочку, – вытирая слезы, поясняла она.

Деньги Ириша спрятала у себя в детское пианино, но изначально так и хотела их потратить, но боязнь, что ее будут ругать за дружбу со Стешей, не давала возможности ей сказать всю правду своим родителям до конца.

– Не вижу ничего плохого в этом! – сказал папа.

– А кому ты глазки строила, и что еще за такие женихи? – вела допрос мама.

– Я не знаю, что за женихи, и глазки я не строю. Нелли меня с Игорем дразнила «жених и невеста», и вчера надела капроновое новое платье и сказала, что он опять ее полюбит.

– Эта женщина кричала про спекуляцию, и надо разобраться! А то, и в правду, напишет заявление в Районный отдел милиции! Я считаю, что вкладыши были изданы редакцией журнала, а не написаны нашей Иришкой, значит, Нелина мама в какой-то степени права. Вот если б Иришка сочинила и написала сказки на листках, оформила еще их картинками и собрала эти листочки в книжки, в виде альбома, это считалось бы ее произведением. Можно и предложить кому-нибудь купить свою рукопись! – встряла в разговор Люся.

– Давай договоримся! Если тебе понадобятся деньги на твои выдумки и желания, ты нам с папой их расскажи, и мы сами все купим. А честно зарабатывать будешь, когда выучишься и пойдешь работать! Хорошо?! – поучала Алевтина.

– Хорошо! – кивнула головой Ириша и заползла под стол продолжать рукоделие.

 

Глава 12

Вечером Ириша вышла погулять во двор. Присела на лавочке. Детворы на улице гуляло не очень много. Да это и понятно, многие уехали в пионерские лагеря за город, кто-то уехал к бабушкам и дедушкам, а кто-то ждал отпуска с родителями.

Иришка помнила, что осталось два дня, и она должна ехать в деревню, а у нее еще столько забот.

– Ириш! А у тебя еще есть такие книжки? – подъехал на велосипеде Андрей, – я эти, что купил, прочел брату! Могу еще купить!

– Нет у меня их больше! Да мне за эти книжки чуть не попало. Я могла бы тебе их отдать просто в подарок, но мне денежки нужны на одно секретное дело! – чуть ли не шепотом отвечала она.

– А ты можешь мне рассказать о своем секретном деле? Может, я помогу? – любопытничал Андрей.

Иришка посмотрела на него снизу вверх, как бы оценивая его серьезность. Андрей был старше на шесть лет, и она решила, что он не будет смеяться над ее заботой в дружбе со Стешей, и рассказала Андрею все, что знала о ее семье.

– Я уезжаю через два дня, а мне так хочется ей помочь. Плохо, что я не могу пойти к ней домой, если меня там кто-то увидит и расскажет маме, мне влетит! Она боится, что там собираются пьяные дяди, – объяснялась Ирина.

– А чем ты ей помогаешь?

– Мне хочется ей собрать немного денег, чтоб она могла купить себе, хоть иногда, мороженко или сладкую булочку! У меня от книжек набралось пятьдесят копеек, но хочется еще собрать как-то!

– Ты же не сможешь ей всегда деньги давать! Надо что-то другое придумать! Может, стоит рассказать о ее жизни кому-нибудь из взрослых, и тогда ее маму отправят лечиться от алкоголя. Не должны же дети так жить в советское время!

– Конечно, не должны! А кому можно рассказать? Как ты думаешь?

– У меня тетя – директор школы, и я завтра к ней поеду! Вот и расскажу! Тем более что ей в эту осень идти в школу! – уверенно сказал Андрей.

– Это ты хорошо придумал, а то я не знаю, кому рассказать! Может что-то станет лучше. Ну, все-таки, я хочу хоть немного еще дать ей денег! У меня есть план, как их заработать! – с радостью на лице говорила Иришка.

– Что ты придумала? Давай я помогу тебе?

– Я соберу всю детвору и спрошу, кто желает выступить на концерте.

– Что за концерт? Где?

– Зрителями будут наши родители и все соседи. Мы напишем на маленьких листочках пригласительные билетики и укажем время и место. Для этого я попрошу ключи от сарая у бабы Гани, перед ним мы натянем веревку и сделаем занавес из чего-нибудь подходящего, – строила планы Иринка, – я умею петь и читать стихи! Может, еще кто что-нибудь предложит! Ты можешь выступить?

– Я умею играть на балалайке и могу сыграть русские фольклоры, – похвалился Андрей.

– Тогда можно частушки спеть! Сейчас пойду собирать ребят. А ты, Андрюш, напишешь пригласительные билетики? Раздавать их мы будем вместе.

Нелли согласилась участвовать в концерте и захотела быть только ведущей. Игорь пообещал прочесть стихи. Сестренки-двойняшки станцуют «Летку-енку» под пластинки, но для этого надо было принести патефон. Все складывалось как надо. Баба Ганя выдала ключи от своего сарая, ребята нашли в нем две лавочки и табуретки для зрителей. В сундуке старые плюшевые шторы, которые пригодятся для занавеса, как в настоящем театре.

Подготовка к концерту шла полным ходом, Ирина с Нелли обсуждали последовательность выступлений, а так как писать они еще не умели, то решили, что все артисты будут сидеть в сарае в порядке очередности выступлений и проговаривать Нелли названия своих стихов, музыки и песен для представления их зрителям.

Основной репертуар был на Иринке, она должна спеть песни, читать стихи. Песен она знала много и петь очень любила.

– Мам! Можно мне сегодня вечером одеть мою любимую матроску? – спросила Ирина, проглатывая свою порцию манной каши на завтрак.

– А что, ты куда-то собралась или вы с Люсей идете в парк?

– Нет, не идем! Мы с ребятами из нашего двора вечером проводим концерт для наших соседей! – весело ответила она.

– Кто же такое придумал? Никак это твоя затея? – улыбалась мама.

Алевтина знала, что Иришка любила выступать перед гостями и перед публикой тоже. Первым ее любимым местом для концертов был трамвай, когда они семьей выезжали в город, в гости или в центральный парк. Иришка пела песни на весь трамвай, а все слушали и улыбались: «Эй, моряк, что же ты наделал? Я теперь на папу не похож! Мне теперь морской по нраву дяиль, его сючу любить!!!» – с особым выкриком напевала последние три слова. Зрители трамвая хлопали и просили что-нибудь еще исполнить маленькую артистку.

– Одевай, конечно! Попроси Люсю, пусть заплетет тебе косички и вплетет синие ленточки! Жаль, что мы с папой сегодня вечером на работе и не увидим твое выступление!

– Мам! Да я вам, когда к бабушке приедем, обязательно концерт устрою и спою! – пообещала Ириша.

– Как твои портняжные дела? Получилось у тебя трусы сшить? Хвались!

– Я сшила, а резинку не знаю, как туда протянуть, – подала маме свою работу Ирочка.

– Молодец! Рукодельница! С помощью нитки с иголкой, и скроила сама! Ну надо же! Давай я резинку тебе просуну, и ты увидишь, как это делается с помощью булавочки, – восхвалялась рукоделием Алевтина, – на, мерь!

Иришка натягивала на себя трусики, но прорези для ног оказались ей малы, и она не смогла их надеть.

– Жаль, что маловаты, зато сшила сама! – хвалила Люся.

– Можно я их кому подарю, кому они будут как раз? – обратилась маленькая портниха.

– Ну а куда их еще! Может, кому и подойдут по размеру, – улыбнулась мама, – твоей Таньке они велики!!!

Ирина вышла на улицу, в руках несла лейку, в которую спрятала свое рукоделие. «Как бы мне проскользнуть к Стеше, чтоб никто меня не увидел?!» – думала и бегом мчалась на другой конец барака. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, бежала, оглядываясь по сторонам, наконец, дверь. Она без стука потянула ручку на себя и оказалась внутри.

В полумрачной комнате стоял стол, на котором лежали шкурки от картофеля и лука и рваные клочки от газеты. В углу лежали два матраса, на полу, без простыней и подушек, рядом валялось ватное красное одеяло, из которого вываливались куски ваты. Ближе к окну стояла детская кроватка, в которой спал ребенок, на голой клеенке, в одной майке. В комнате не очень приятно пахло, спертый запах, чувствовалось, что комнату давно не проветривали. Иринку от увиденного охватил ужас. Ноги не могли пошевельнутся, она стояла как вкопанная. Дверь тихо открылась, и с улицы вошла Стеша.

– Я в магазин бегала, бутылки сдала, целых две, и одну за сараями нашла! Сегодня праздник! Вот купила молоко, хлеб и крупы манной. Буду кашу варить! Мамка с вечера со своим другом ушла, не знай, когда придет.

– Вот возьми, это я сама пошила, может впору тебе, – протянула трусики Ирина.

– Какие красивые! Горошек! Так прям и сама сшила? Ну и молодец! У меня такой красоты никогда в жизни не было! Как мне тебя отблагодарить? Я придумала, у меня есть разорванные бусы, помнишь, я тебе про них говорила! Возьми! Мне все равно некогда секреты делать. А ты будешь любоваться под стеклышком! – стоя в новых трусах, радостно щебетала Стеша.

– Не надо мне ничего! Спасибо! Ты их на новую леску продень и сама носи! А еще! Приходи вечером на концерт! Ребята со двора выступать будут, – открывая дверь, грустно произнесла Ирина.

– А можно? Мне можно? Меня не прогонят? – вдогонку кричала Стеша.

Ирина вышла и медленно пошла по длинному коридору. Впечатления навеяли на девочку такую грусть и жалость к этим детям. Ирина, конечно, сама еще ребенок, но от увиденного вмиг повзрослела. У нее было сравнение с другой жизнью, с любовью родителей, бабушек, дедушек, тетей, дядей, даже соседской, с их заботой, теплом и лаской.

Она знала, что такое порядок в доме, тепло, уют. Понимала, что красиво и как можно сделать еще красивее. Она твердо была уверена, что в любой ситуации, плохой или хорошей, у нее есть поддержка от близких людей, понимала, что она им нужна и любима.

«Как же так? Почему Стеша и ее сестренка живут в такой ужасной комнате? Почему, чтоб не умереть им с голоду, она радуется пустой бутылке из-под спиртного? Почему всем взрослым не до них? Ведь баба Ганя просит Боженьку, чтоб все дети жили в мире, с родителями, чтоб у них всегда была еда!» – эти вопросы мучили Иринку и не давали покоя.

 

Глава 13

Зрителей собралось десятка три, старые и малые, рассаживались на своих скамейках и табуретках. Зрители аплодировали, как в театре, и из-за занавеси вышла ведущая Нелли, на ней было красивое желтое платье, прическа с локонами, как у «Мальвины».

– Дорогие наши зрители! Перед вами сегодня выступят юные артисты из нашего двора! Песня «Про черного кота»! Исполняет Ирина Горикова, – объявила ведущая.

Иринка вышла на сцену, оглядела взглядом всех, видимо, искала Стешу, но ее не было.

– Извините! Можно я начну с другой песни! И запела:

– Я назвала другую песню! Почему ты спела про валенки? Вот возьму и не буду тебя объявлять! – выговаривала Нелли Ирине за кулисами.

– Не хочешь и не объявляй! Я сама назову свою песню! – ответила Ирина.

– Здесь я главная! Раз я ведущая! – возражала Нелли.

– Девчонки! Хватит! Объявляйте следующий номер, – встрял в разговор Игорь.

Заиграла балалайка. Три девчушки, в платочках и в длинных сарафанах, которые отыскали в сундуке у бабы Гани, вышли с песней «Светит месяц, светит ясный. Светит яркая луна». Марья, Дарья, Акулина… Номер за номером, зрители хлопали. Ирина исполнила любимые свои песни: «Любовь – кольцо», «Черный кот», «Я в весеннем лесу пил березовый сок». Аплодисменты после каждого выступления, улыбки на лицах, а под песню «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой…» многие прослезились.

– Ирин! Ну, а как мы деньги-то собирать будем? – спросил Андрей.

– Давай скажем, чтоб Нелли спросила на сладости для артистов! – предложила она, поворачиваясь к Нелли.

– Я спрошу, но я заберу половину. Я же буду спрашивать, значит, и распоряжаться ими буду я! – утверждала Нелли.

– Такое дело не пойдет! У нас концерт благотворительный! Мы должны помочь… – Андрей замолчал, потому что Ирина ущипнула его за ногу.

Андрей снял с головы кепку и вышел на сцену, – дорогие наши родители и соседи! Надеемся, что наш концерт вам понравился! Не сочтите за невежество, нам артистам хотелось бы, после выступления сходить в парк на аттракционы и в кино, помогите нам это осуществить.

Зрители еще громче захлопали и стали доставали мелочь из карманов, клали ему в кепку. Из-за кулис вышли все артисты и раскланялись перед зрителями. Иринка увидела Стешу, она стояла в сторонке и тоже хлопала.

– Ну что там? Сколько мы денег насобирали? – интересовалась Нелли.

– А сколько б ни насобирали! Все отдадим Стеше! – заявил Андрей.

– Это с какой стати? Это «безтрусой-то»? Я ей ни копейки не дам! За какие такие заслуги? Отдайте мне мою долю! – возмущалась Нелли.

– Кому еще доля нужна? Стеша не виновата, что живет так, надо ей помочь! – отсчитывая тридцать копеек, отдал Неле Андрей.

Дети молчали. Андрей подсчитал деньги и объявил, что собрали два рубля. Ирина достала из кармана еще пятьдесят копеек и вложила в кепку.

– Кто хочет получить свою долю? – спросил еще раз всех Андрей. – Поднимите руки.

Руки никто из ребят не поднял, а Игорь побежал за Стешей, чтоб позвать ее и отдать ей эти деньги.

– Я с вами не играю и не дружу больше! – развернулась и, взяв с собой свои тридцать копеек, уходя, выкрикнула Нелли.

Игорь вел Стешу за руку к сараю, она не очень хотела идти и немного упиралась.

– Зачем ты меня сюда пригласил? – удивлялась она.

– Вот возьми! Это деньги! Мы решили с ребятами тебе их отдать! Мы заработали на концерте! Тебе они нужнее! – протягивал кепку с деньгами Андрей.

У Стеши на глазах выступили слезы, она с улыбкой на лице, размазывала их по щекам.

– Спасибо большое! Но я не возьму! Это вы их заработали, вам и тратить! А я здесь не причем! Мне очень понравилось ваше выступление, жаль, что начало не увидела! Я тоже так хочу научиться читать стихи!

– Возьми деньги! Они твои! Мы все так решили! Нам Ирина рассказала, что у тебя есть маленькая сестренка, и ты купишь ей молоко! А стихи мы тебя читать научим! Ты нас больше не бойся и выходи играть с нами! – высыпая мелочь в карман к Стеше, утверждал Андрей.

– Спасибо! Спасибо вам большое! – утирала слезы ладонью Стеша.

Иринка радовалась, что ребята приняли Стешу в свою команду, и что теперь она сможет спокойно выходить во двор и играть с ними. Еще она очень была благодарна Андрею за то, что он все так устроил, и теперь, когда она завтра уедет к дедушке с бабушкой, ей будет спокойнее от того, что ребята не бросят Стешу одну в беде.

 

Глава 14

– Принимайте гостей! – открывая калитку в дом, прокричал Володя.

Шарик выбежал из будки и, виляя хвостом, подошел к Ирине.

– Собачка! Ты моя драгоценная! Я приехала! Теперь мы с тобой будем ходить на море купаться, – трепала его за ухо Ирина.

Поселок находился на водохранилище, где ГЭС на Урале была запущена несколько лет назад.

– Иринушка, Люся, Володя! Какая радость! А Алевтина-то что? А, ну да, вы же на мотоцикле! Проходите в беседку, обедать будем! Я курицу зарубила, лапшу свежую приготовила. Идемте! Идемте! – радовалась Мария Степановна, бабушка Ирины.

– Вот я малинку собрал свежую. Мать! Подавай варенье со смородинки, свежее! Я самовар затопил! Ух, вы мои красавицы! – расцеловал девчат Николай Федотович и побежал, присвистывая, за самоваром.

– Как хорошо дома! Все зелено! А яблок-то сколько будет! Все усыпано! Вишня! – оглядывая взглядом сад, из беседки восхищалась Люся.

– Я пообедаю и домой, мне завтра на работу. В пятницу с Алевтиной на пару деньков приедем! А Шнурупочка пусть здесь отдыхает! – доедал добавку лапши Володя.

Беседка вся утопала в зелени из вьющего хмеля и была самым излюбленным местом в летнее время, когда съезжалась вся большая семья Курносенко. Чай из самовара со свежими ягодами, вареньем, сливками, конфетами, колотым сахаром и баранками пили из пиал. Мария Степановна прихлебывала кипяток, как-то по-особенному держа в руке чашку, а мизинец отводила в сторону. Иринка любила копировать бабушкино чаепитие.

– Завтра мы с тобой пойдем на дамбы, и я покажу тебе мальков, как они там вырастают, и потом через шлюзы их выпускают в море, чтоб потом на море водилась большая рыба: рипус, сиг. А если приживется, то и осетр в нашем Урале будет водиться, – поглаживая Иринку за волосы, приговаривал дедушка.

Володя, как и сказал, попрощался и уехал, а девчата отправились на экскурсию по саду-огороду.

– Собери огурчики, салатик на ужин сделаем! – раздвигая плети перед Ириной, приговаривал дедушка.

Она тщательно раздвигала листву и выискивала огурчики.

– Ой! Смотрите! Смотрите! Как это огурец в бутылку залез! Как он смог в нее пролезть? Чудеса, да и только! Люся! Смотри! И бутылка целая, а в ней большой огурчик! – удивлялась она. Федотыч улыбался и насвистывал от удовольствия, что доставил внучке сюрпризом такую радость.

– А вот, такой большой огурчик, как кабачок! – продолжала удивляться внучка.

– Срывай его в ведерко! Давай подмогу! Может нам его разрезать? – Федотыч достал ножичек и сделал срез с одного края огурца, из которого посыпалась красная, черная и белая смородина.

Глаза у Иринки от удивления становились круглее и круглее.

– Дедушка! У тебя грядка волшебная! Как это в огурцах могут спеть ягоды? Надо бабушке показать! Сказка какая-то!!

Николай Федотович расплывался в улыбке, и глаза его блестели от удовольствия, что смог так удивить и порадовать свою любимую внученьку.

Дни летели быстро и весело. Вечером Иринка брала в руки хворостинку и с подружками отправлялась встречать свою коровушку Буренушку с пастбища. Вечером в загоне бабушка доила корову, а Иришка стояла со своей синенькой кружечкой и ждала, когда ей позволят протянуть ее под коровье вымя, чтоб выпить парного молока с пенкой.

– Ну, вот я молочко выпила! Теперь можно и на рыбалку отправляться! Дедушка! Я червяков еще днем, под яблонькой, накопала в банку! Идем!

Дедушка брал удочку, и они дружно шагали к морю, на залив, где ловились маленькие бычки. Улов всегда был хороший! Хватало и Мурзика домашнего покормить, и на сковородке поджарить, похрустеть рыбкой.

– Дедушка! А ты атеист? Ты церкви рушил? – вспоминая разговор у бабы Гани, спросила Ирина, когда возвращались с рыбалки.

– А почему ты об этом спрашиваешь? – тихо отвечал он.

– Мне баба Ганя сказала, что меня надо окрестить, а вроде, как нельзя! Ты же дедушка партийный? А значит, от Бога отрекся! – продолжала она.

– От Бога я не отрекался и церкви я не рушил, хоть и были такие указания, но я в этих мероприятиях старался не участвовать. Твой прадед был позолотчиком куполов церквей, как же я могу такую русскую красоту уничтожать?! Горько и больно это! Ты только наш разговор никому не рассказывай, пусть будет нашей тайной, – тихо и с горечью объяснял он.

Наступила пятница. Все поджидали Алевтину с Володей. Мария Степановна принялась делать пельмени, побаловать любимого зятька. Любовь и уважение у них были взаимными.

Николай Федотович проверял вяленых лещей на чердаке дома и готовил самовар, для него были припасены специальные дровишки и кирзовый сапог, чтоб разжечь огонь, «кипяточек пах дымком». Ходил по двору в приподнятом настроении, и об этом можно было догадаться по насвистыванию и доброй улыбке на лице. Люся полола грядки и пыталась получить шоколадный загар. Ирина рядом с беседкой готовила себе сцену для вечернего выступления.

– Спят малыши беспокойным и нежным сном! Спят крепыши… – вытягивая ноты, пела Ирина перед своими зрителями. У Володи из глаз вытекали слезы, уж больно умиротворенно поет дочь. А она не останавливалась весь вечер и выдавала на сцене весь свой большой репертуар, тем самым доставляя радость своим близким, которые хлопали ей после каждой песни.

– Артистка, умница, хозяюшка, пол во всем доме перемыла, шкафы на кухне перебрала, – расхваливал Ирину дедушка.

– А может, в лото поиграем? – предложила Люся. – Я привезла родителям в подарок!

– Дедушка Ленин запрещает играть в игры на деньги! – высказалась Ирина.

– А мы поступим так! Кто выиграет, тот тебе завтра шоколадку «Аленка» покупает. Можно нам тогда играть? – смеялась Люся.

– А можно и мне играть? Если я выиграю, то я шоколадку дедушке куплю, потому что я его больше всех люблю! – воскликнула Иринка.

– Ирин! Я совсем забыла! Вчера в дверь постучалась девочка и спросила тебя! Я ее никогда не видела, и она протянула мне эти бусы и твою азбуку, сказала, чтоб я тебе передала и сразу убежала. И я не успела спросить у нее ничего! Может, ты мне объяснишь, что это значит? – протягивая нитку с бусами, интересовалась Алевтина.

– Мам! А как она выглядела, эта девочка?

– Я совсем не успела рассмотреть ее, вроде в белой кофте, в темной юбке, странная такая, очень торопилась!

– Эта девочка из нашего двора, она давно мне подарила эти бусы, но я не хотела их брать, а азбуку я ей давала, чтоб она выучила буквы, – разглядывая бусы, поясняла Иринка.

Летний месяц пролетел быстро. Бабушка делала заготовки на зиму, солила огурчики в бочке, помидоры, варила варенье из вишни, мелкой ранетки, ее уродилось в тот год очень много. Ведрами раздавали соседям, и дедушка относил ведра в районную спецшколу для больных детей, которая находилась в поселке.

– Бабушка, а вы ранетку детям отдаете, значит, вы с дедушкой помогаете им? – спрашивала внучка бабушку, когда она варила из нее варенье.

– Да, деточка! В интернате живут и учатся дети, у которых плохое здоровье, или родители не в состоянии обеспечивать их, вот мы и помогаем им, чем можем! Завтра огурчиков отнесем еще!

– А если не обеспечивают родители, значит, они выпивают, и все деньги у них тратятся на водку?

– Бывает, к сожалению, и такое, а может и другая причина, могут заболеть родители или многодетная семья, а родитель один, а что это ты так интересуешься?

– Я тоже хочу помогать одной девочке, которая живет в нашем бараке, у нее мама не обеспечивает ее и сестренку, и Стеше приходится бутылки из-под водки сдавать, чтоб молоко купить. Ты мне нальешь варенье в баночку, я приеду домой, угощу ее?

– Конечно! А ты маме про эту девочку говорила? Как она и с кем живет?

– Нет, она узнала от бабы Гани, что к Стешеной маме ходят мужчины и пьют водку, и поэтому она запретила мне к ней заходить.

– Ну, что мама запретила в дом к ним ходить правильно, а вот как живет эта Стеша, мама же не знает?

– Нет! Я ей боюсь рассказывать, она подумает, что я хожу к ней!

– Ладно! Я сама расскажу Алевтине о ней, а ты вареньицем обязательно ее угости!

 

Глава 15

Папин мотоцикл подъехал к подъезду барака, чтоб выгрузить все гостинцы от родителей, в отдельной сумке с вещами Ирина спрятала литровую банку с вареньем, и ей не терпелось ее достать, чтоб сбегать к Стеше и угостить ее.

– Наша артистка приехала! Как же я по тебе соскучилась, золотая ты моя! – обнимала Иринку вышедшая на улицу баба Ганя.

– Я тоже скучала о вас! Теперь мы блины вечером будем кушать с вишневым и яблочным вареньем от дедушки и бабушки, – прижималась к Гане Ирина, – я вместе с бабушкой его варила, а когда оно кипело, поднималась пенка, я ее собирала, мешала со сливками и ела! Вкусно!

Как только сумки занесли домой, Ирина быстро достала банку, прикрыла ее своей кофточкой и выскочила на улицу. «Теперь только б никто не увидел меня», – думала она, оббегая барак с другой стороны, чтоб войти через дальнюю дверь, а там и до Стешиной двери совсем близко. Она дернула за ручку, но дверь была заперта, тихо постучала, потом сильнее, никто не открывал. Рядом послышались шаги, Иринка испугалась, и банка с вареньем соскользнула из рук, упала, содержимое растекалось по полу.

– Ты все со своей помощью тут ходишь?! Можешь сюда не приходить, никто тебе не откроет, они теперь здесь не живут. Твою вшивую подругу увезли в детский дом, как месяц уже, потому что ее мамка-алкоголичка стукнула ее сестру об пол и убила, так ее в тюрьму посадили. Моя мама сказала, что так им и надо, чтоб нищету и себе подобных не плодили. А тебе жалко их что ли? Вот дура! Я скоро уеду с бабушкой в Москву и там пойду в школу, а мамка пусть в своем буфете работает, она нам с бабушкой много денег пришлет, – выдавала все новости Нелли.

Ирина молча побежала домой за веником и совком, слезы лились из глаз крупными каплями.

Лет так через двадцать Алевтина встретила на улице Зину, Нелину маму.

– Как вы? Как твоя Иринка? Не вышла еще замуж? А моя Нелечка в Москве! Да так удачно за офицера в отставке вышла, ну и что, что разница в возрасте?! Помрет муженек, все ей останется. Работает воспитателем в детском саду, столько знакомств, а подарков, и в праздники, и без праздников дарят, за своих выродков, чтоб лишний раз она внимание обратила! Детей своих не хочет, фигуру испортит, правильно, зачем они нужны, дети-напердети!!! Вообще, жизнь у моей Нельки на пятерку! Ну, пока!

– До свидания! – Алевтина переваривала услышанное, но самое главное, что ее взволновало, что Нелли работает воспитателем в детском учреждении, что этот человек сможет дать детям, какое воспитание, доброту? – размышляла она по дороге домой, потому что у Ирины больше не было секретов от мамы, и она давно все подробно поведала ей о своем детстве.