Жить чудесно! Подумай: Утром рано с песнями Тебя разбудят птицы— О, не жалей непредвиденного сна И вытащат взглянуть На розовое солнечное утро. Радуйся! Оно для тебя! Свежими глазами Взгляни на луг, взгляни! Огни! Блестят огни! Как радужно! легко. Туманом розовым Вздохни. Еще вздохни, Взгляни на кротюя слезинки Детей-цветов. Ты — эти слезы назови: Росинки-радостинки! И улыбнись им ясным Утренним приветом. Радуйся! они для тебя. Жить чудесно! Подумай: В жаркий полдень Тебя позовут гостить Лесные тени. На добрые, протянутые Чернолапы садись, и обними Шершавый ствол, как мать. Пить захочешь — Тут журчеек чурлит — Ты только наклонись. Радуйся! Он для тебя. Жить чудесно! Подумай: Вечерняя тихая ласка, Как любимая сказка, Усадит тебя на крутой бережок. Посмотри, как дружок За дружочком отразились Грусточки в воде. И кивают. Кому? Может быть, бороде, Что трясется в зеленой воде. Тихо-грустно. Только шепчут Нежные тайны свои Шелесточки-листочки. Жить чудесно! Подумай: Теплая ночь развернет Пред тобой синетемную глубь И зажжет в этой глуби Семицветные звезды. Ты долго смотри на них. Долго смотри. Они поднимут к себе, Как подружку звезду,— Твою вольную душу. Они принесут тебе Желанный сон — о возлюбленной. И споют звездным хором: Радуйся! Жизнь для тебя.

Звени Солнце! Копья светлые мечи, Лей на землю жизнедатные лучи. Звени знойный, краснощекий, Ясный-ясный день! Звенидень! Звенидень! Пойте птицы! Пойте люди! Пой земля! Побегу я на веселые поля. Звени знойный, черноземный, Полный — полный день! Звенидень! Звенидень! Сердце радуйся и пояс развяжись! Эй, душа моя, пошире распахнись. Звени знойный, кумачевый, Яркий-яркий день! Звенидень! Звенидень! Звени Солнце! Жизнь у каждого одна! Я хочу напиться счастья до-пьяна! Звени знойный, разудалый, Пьяный, долгий день! Звенидень! Звенидень!

В знойный полдень Голубые колокольчики В небе разливаются. Стройный замер лес. Ягодницы — девушки В кустах перекликаются. Белокрылые ангелы Смотрятся с небес. Белокрылые ангелы На белых парусах В бирюзовом озере Катаются. Струйкой поцелуйной Струится ветерок. Над бюрюзовым озером Зеленые грусточки Истомно качаются. С цветочка на цветок Взлетает бабочка: Разласкивает ласки… Эти ласки — сказки никогда Не кончаются…

Развеснилась весна! Распахнулись ворота весенние, Голубые, высокие-высокие, — Неба выше! А солнце то! Солнце светит Жаркой, первой любовью. Голубятся голуби на крыше. Целуются. Топчутся. Аг-гурль… аг-гурль… Согретые голуби. Счастливые. Вот хорошо! Эх, побегу я сейчас За тем — вон — беленьким платочком К пушистым ивам. Я тоже буду счастливым. Я тоже буду голубочком. Буду жарко миловать, Как это солнышко! Буду громко распевать: Аг-гурль!.. аг-гурль!..

Звенит и смеется, Солнится, весело льется Дикий лесной журчеек— Своевольный мальчишка — Чурлю-Журль. Звенит и смеется, И эхо живое несется Далеко в зеленой тиши Корнистой глуши: Чурлю-Журль… Чурлю-Журль… Звенит и смеется: «Отчего же никто не проснется И не побежит со мной Далеко, далеко… Вот далеко! Чурлю-Журль… Чурлю-Журль…» Звенит и смеется. Песню несет свою. Льется. И не видит: лесная Белинка Низко нагнулась над ним… И не слышит: лесная цветинка Песню отцветную поет и зовет… Все зовет еще: «Чурлю-Журль… А Чурлю-Журль?..»

Быть хочешь мудрым? Летним утром Встань рано-рано, (Хоть раз — да встань), Когда тумана Седая ткань Редеет и розовеет. Тогда ты встань И, не умывшись, Иди умыться На ростань, Дойдешь — увидишь— Там два пути: Направо — путь обычный; На нем найти Ты можешь умывальник С ключевою водой, А на суку— Прямой и гладенький сучек— Висит Холщевый утиральник, А на бичевке гребешек. Раз приготовлено, — так мойся, Утрись и причешись И Богу помолись. И будешь человек «приличный». И далеко пойдешь всегда, Когда на правый путь свернешь. Помни! это ведь — не ерунда. А вот налево — путь иной. Налево не найдешь Ни умывальника, ни утиральника, Там надо так: Коли свернул ты на левянку, Беги во весь свой дух На росную, цветистую полянку. Пляши, кружись и падай. И целуй ее, целуй, Как верную, желанную милянку, И опять пляши, кружись, Снова падай. Чище мойся! И не бойся: Солнце вытрет сухо Мокрое лицо. Только вытряхни из уха Муравьиное яйцо. Только выплюнь (То подавишься) — Колючую сенинку, А душистую травинку, На здоровье Съешь! Быть хочешь мудрым? Летним утром Встань рано-рано (Хоть раз — да встань), И не умывшись, Иди умыться На ростань.

Как хрустальные голуби, С белых высоких башен Желто-звонные стаи за стаями На грудь росную пашен Слетают, И тают Зовами синими, Веснами — маями.

В полдень, На высокой зеленой горке, Кверху животом, Я лежу И слежу, Как живет наш Деревенский дом. Мои гляделы Уставились на Небесные корабли: Какое им дело Теперь до земли. И пусть плавают На кораблях мечты — Неземные души — Там их дороги. Земное в этот час, Направив стрелы тонкие, Стерегут пусть уши. Чу! Ах… То близко, то далеко, То низко, то высоко, В выси голубой, Звенящею волной Невидимки — жавронки Дрожат, переливаются, Зовут, перекликаются. Над солнечной землей Радостно купаются. Чу! Прочернела ворона, Гнусно прокричала: К кому?.. Издалека корова Грустно замычала: Ммму-у… Медное, тупое Забренькало гудило; Должно быть, разбудило Мальчишку-пастуха: Укнул сонно: «у-у»… Внизу разнесся Детский голос: «а-а»… Замекали овечки, Залаяла собака… Опять тихо… Прискакали кузнечики — Застрекотали. Мимо чела Прочелила пчела. Притянулся тоненький Жалобный комар; На руке раздулся, Как самовар. Едва, бедный, улетел. Чу! Что?.. Из лесу вдруг вырвалась Гулкая девичья песня И в тоске замерла. Я глубоко вздохнул. Отчего? ах, мне Тоже вспомнилась Песня одна… Тише, сердце! Не бойся: Ведь я петь ее не хочу. Чу, чу! Сверещала вещунья Сорока болтушка. В дальнем лесу Скуковала кукушка: Раз… Смерть у меня на носу. Ветерок зашептался, Затих… Жавронки Петь перестали. Когда? Я не заметил. Что то грустно стало. Опять песня! Тише, сердце. Упали мысли С небесных кораблей. Поплыли в лес За девичьей песней; В зеленый лес С голубых небес. Зажглась слеза. Закрылись глаза. Сон заласкался В лазурном тумане. Я снова остался В обмане, в обмане… Эх, девичья песня, Отчего я слушать Тебя не могу… Тише, сердце! Не бойся. В далеком лесу Мне кукушка сгадала: Раз… Смерть у меня на носу. Чу! Песня… Я тоже знаю Одну песню… О, сердце, не бойся Я петь ее не хочу.

Все шамкают, шепчутся Дремучие старые воины. Густо сомкнулись. Высокие зеленые стрелы В небо направлены. Точно стариковские брови, Седые ветви нависли И беззубо шепчутся. По-стариковски глухо Поскрипывают, кашляют. И все ворчат, ворчат На маленьких внучат. А те, еще совсем подростки, Наивно тоже качаются, Легкодумно болтая Тоненькими веточками; Да весело заигрывают С солнечными ленточками, Что ласково струятся Сквозь просветы. Ах, какое им дело До того, что стропе деды По привычке шепчутся, Да все — беззубые — ворчат, Какое шалунам дело! Им бы только с ветерком Поиграть, покачаться, Только б с солнечными Ласковыми ленточками Понежиться, посмеяться. А деды зелеными головами Только покачивают; Седыми глазами Смотрят на шалунов внучат. И все ворчат. Ворчат.

На речушке-извивушке, На досчатом плотике, Под зелеными грусточками, Схоронившись от жары, Я лежу. И прислонившись Носом к самой воде, Я гляжу На зеленое дно И мне все ясно видно. Вот из под плотика Выплыли две остроглазые Рыбки и, Сверкнув серебром, убежали. Из под камешка Вдруг выскочили пузырьки, Бусами поднялись на верх И полопались. Кто то Прошмыгнул в осоку И оставил мутный след. Где то булькнуло. И под плотик пронеслась Стая серебряных стрелок. Успокоилось. Рука течения снова Спокойно стала гладить Зеленые волосы дна. На солнечном просвете Что то (мне не видно что) Беленькое, крошечное Заиграло радужными лучами, Как вечерняя звездочка. У! из под плотика выплыли Целые тучи рыбешек. И потянулись вперед, Рассыпались, зашалили, Точно только что выпущенные Школьники из школы. Ужо подождите учителя — Старого окуня, Или учительшу — Щуку — Они вам зададут. Ого! Все разбежались. Кто куда? Неизвестно. Потом все-откуда? — Снова столпились. И побежали дальше. Над головой веретешко Пролетело, за ним кулик. Ветерок подул. Закачались кроткие Зеленые грусточки Над речушкой — извивушкой. Хлюпнула вода под плотиком. Стрельнула серебряная Быстрая стрелка И запуталась в шелковых Ленточках осоки. Ну, вот… Ах ты… Вот Напугала, дикая: Чуть не в нос стрельнула Шальная стрелка. Я даже отскочил. Впрочем, — кто знает? — Она, может быть, Хотела меня поцеловать. Ведь вот какая!

Перед балконом в мусоре Заалело от бутылки донце, Отразившись стрелами В розовом оконце: Потянулось спать Вялое солнце За колючий лес, За дымные горы. Тише. Покуда Не бренчите посудой: Телеграфист в ударе — Поет «разлуку», Держа важно руку, Подыгрывает на бандуре. Грустно. Вдруг, Как бес, Пробежала шальная собака Мимо. В ухо залез Пискляк-кусака. Замотался. Где то за реченкой Утка проскрипела Кря-кря… Нищая — девочка подошла С протянутой ручонкой — Запела: «Родной мой отец Сгорел от вина. Мать на столе холодна. Я сирота голодна»… Нежный телеграфист Неловко смолк: Может быть, оттого, Что две слезы нежданно На бандуру скатились… Унесли чайную посуду. Хлопнули стеклянными дверями. Лампу зажгли. Серые занавески Тихо опустились. Я не буду сегодня больше Сидеть на балконе И не пойду гулять. Нет, не пойду. Как красный уголь, Затлело в мусоре От бутылки донце: Утянулось спать Вялое солнце За колючий лес, За дымные горы.

Затянулось небо парусиной. Сеет долгий дождик. Пахнет мокрой псиной. Нудно. Ох, как одиноко-нудно. Серо, бесконечно серо. Чав-чав… чав-чав… Чав-чав… чав-чав… Чавкают часы. Я сижу давно-всегда одна У привычного истертого окна. На другом окошке дремлет, Одинокая, Сука старая моя. Сука-«Скука». Так всю жизнь мы просидели У привычных окон. Все чего то ждали, ждали. Не дождались. Постарели. Так всю жизнь мы просмотрели: Каждый день шел дождик… Так же нудно, нудно, нудно. Чавкали часы. Вот и завтра это небо Затянется парусиной. И опять запахнет старой Мокрой псиной.