Девушка больше не пыталась брыкаться и кричать, лишь судорожно всхлипывала, втягивая воздух сквозь онемевшую гортань. Даже когда он залез к ней под юбку, подцепил пальцем шелковистые трусики и с силой потянул вниз, лишь мелко задрожала, заскулила точно испуганный щенок. Без труда разомкнув ее слабо сопротивляющиеся колени, Ирби навалился на девушку сверху и принялся за дело.

– Нужно было соглашаться по-хорошему, – жарко выдохнул он.

Звуковой модулятор услужливо заменил его голос голосом Джерома Доланго, кандидата в сенаторы от объединенных колоний Полости Глизе и двойной туманности Атласа.

Девушку звали Уви Юхани и когда Ирби ввел в нее имитатор человеческого полового члена она лишь беззвучно, обреченно разрыдалась.

Джером Доланго, в чьем облике Ирби насиловал девушку, был грубоватым и заносчивым уроженцем далекой промышленной колонии, бесцеремонно ворвавшимся в мир политической элиты Империи. Прямолинейный, словно старательский бур, простой и эмоциональный, Доланго легко нашел общий язык с работягами и аграриями. И быть ему сенатором, если бы не одно «но» – на это же место претендовал и Валентин Аладьев. Доланго предложили взять самоотвод. Получили насмешливый, издевательский отказ. Тогда в игру вступил Ирби.

– Ты запомнишь, как отказывать Джерому Доланго, – прошипел в лицо девушки Ирби, слыша разносящийся по маленькой кабине лифта голос политика.

Как профессионал, Ирби всегда старался избегать радикальных способов решения проблем. Но, как профессионал, он знал когда и как эти способы нужно применять.

«Мягкие» меры воздействия должного эффекта не принесли. Не помогли ни уговоры, ни подкуп, ни угрозы. На всё Доланго отвечал в свойственной ему жесткой и заносчивой манере, превращая любые переговоры в театр одного актера.

И именно поэтому сейчас человек, похожий на Джерома Доланго, насиловал единственную дочь заместителя Министра планетарной обороны.

Аймо Юхани бесконечно любил свою дочь, девушку славную и добрую. К своим двадцати трем годам Уви не превратилась в избалованного отпрыска влиятельного родителя, отличалась самостоятельностью и рассудительностью. Сама выучилась на пространственного архитектора, сама устроилась в контору по производству орбитальных теплиц. Была частым гостем на всевозможных благотворительных акциях, собирала средства для помощи нуждающимся колониям.

Именно на одном из благотворительных вечеров Ирби и устроил знакомство Уви и Доланго.

Ирби прекрасно умел читать людей. Он сразу понял, что Уви – «желанный образ» для Джерома. Девушка внешностью напоминала мать Доланго, движениями и манерами походила на женщин, с которыми тот предпочитал проводить время, и была в том возрасте, в котором у Джерома случилась самая бурная романтическая история. Эта информация стоила недели плотной работы с биографией кандидата в сенаторы, хороших взносов нужным людям, а также умений Ирби по выявлению тончайших психологических маркеров. Сложная задача для обычного оперативного агента.

Но Ирби Юст Кааб был не просто агентом, он был одним из лучших в своем деле.

Когда пришла пора действовать, Ирби сделал все как надо. Несколько капель нужных феромонов на платье Уви, «случайная» встреча возле столика для фуршета, вовремя подкинутая фраза для общего разговора – за свою почти столетнюю практику Ирби хорошо поднаторел в подобных вещах. Закономерный результат его влияния – Доланго заметил Уви, заинтересовался, у него возникло влечение, переросшее во вполне конкретное желание.

Уви повела себя ожидаемо – тактично отвергла все знаки внимания со стороны Джерома. На что Доланго лишь усмехнулся, он не привык сдаваться.

Все это Ирби специально провернул в общественном месте, при свидетелях – публичность была важна для второго этапа плана.

Именно Ирби подкинул Доланго виртуальные контакты девушки. Джером не заставил себя долго ждать, тем же вечером послав Уви сообщение. Как только он это сделал, на канал связи тут же подцепился почтовый бот Ирби. И он начал свою тонкую игру на чувствах обоих участников общения.

Доланго без зазрения сыпал однозначными предложениями и обещаниями. Ирби превращал их в романтичные послания застенчивого мужчины. Уви отвечала сухо и официально, Ирби окрашивал ее сообщения в уклончивый флирт. В какой-то момент вообще перехватил инициативу и от лица Доланго предложил девушке встретиться, чтобы «он смог объясниться, а там будь что будет».

Дочь замминистра думала долгих четыре минуты, но Ирби не беспокоился, он редко ошибался в людях. И Уви, честная, открытая и откровенная, согласилась раз и навсегда поставить точку в этой истории.

Только вместо Доланго в уютном домике на окраине тихого марсианского предместья девушку поджидал Ирби.

Девушка под Ирби задергалась, тогда он, перехватив пальцами продолговатый имитатор, поднажал, проник глубже и выдавил содержимое. Уви выгнулась, из ее горла донесся сиплый клекот, а потом она разом обмякла, потеряв сознание.

Ирби еще несколько раз подвигал рукой туда-сюда, извлек инструмент и поднялся. Окинул взглядом распростертое тело девушки, убрал имитатор в пакет.

Генетический материал политика Ирби заполучил банально, взяв образцы слюны с одного из бокалов. Клонирование семенной жидкости поручил одному подпольному генетику, не задающему вопросов. Работа велась, конечно, не в самых лучших условиях, но зато на аппаратуре, не оставляющей на конечном продукте идентификационные номера.

Зато теперь на теле и одежде дочери замминистра было достаточно технически «чистых» сперматозоидов, чья генетическая конфигурация указывала на Джерома Доланго. Вкупе со свидетельскими показаниями Уви Юхани эти «улики» превратятся в могильный камень для карьеры политика.

Ирби, тяжело выдохнул, откинувшись на стенку лифта, ухватил себя за бок похожими на сардельки пальцами и потряс толстой складкой.

«Оболочка», в которой он сейчас находился, была немного ниже Доланго и грузнее в бедрах, спутать их можно было только в темноте. Но он – это лучшее, что Ирби нашел за короткий срок. Он пообещал этому мужчине по имени Нэйл, чье сознание сейчас блокировал встроенный шунт, большое вознаграждение, но знал бы сейчас этот Нэйл чем именно сейчас занимается его тело.

Ирби невольно крякнул, нагибаясь, просунул ладонь под волосы девушки и вытащил диск полицейского нейрошокера. Напрягся, готовясь ударить ожившую Уви, но та не шелохнулась, лишь грудь мерно вздымалась от дыхания.

Из дома Ирби вышел через парадный подъезд, мелькнув несколько раз в поле зрения камер патрульных дронов. Свернул на типичную для Марса бордовую глиняную дорожку, тянущуюся сквозь ажурный коридор алого виноградника. Оказавшись на стоянке, забрался в дешевую, взятую напрокат по поддельным документам машину, завел двигатель и полетел из города в сторону далеких скал.

Уви скоро придет в себя, активирует вырубленную шокером инбу и позвонит отцу. Дальнейшее разверзнет над Доланго чан с дерьмом, от которого ему придется долго и мучительно отмываться – обвинение в изнасиловании никому не прибавило рейтинг перед выборами. Да, Доланго попытается сделать хорошую мину при плохой игре, он прекрасно поймет, кто и зачем его подставил. Он бросится объявлять о своем алиби на всех информационных площадках, он покажет, что совсем не похож на того человека, чье изображение с камер так неудачно искажено странными помехами, он даже пройдет унизительную процедуру сравнения генетического материала. Да, он будет сражаться.

Но только Джером не учел одного – под гниющей поверхностью столичного истеблишмента его давно уже ждут голодные аллигаторы. Они разорвут его словно неосторожного оленя на водопое.

А Доланго был неосторожен. Он слишком нагло и быстро взлетел, открыто проявлял презрение к оппонентам и не желал следовать негласным правилам, тем самым нажив себе много влиятельных врагов. Поэтому теперь никто не станет с ним церемониться и играть по правилам, тем более если сезон охоты на Доланго откроет разъяренный замминистра. Вцепятся в глотку и утащат на дно. И даже если Джером сумеет как-то пережить ситуацию, в обойму он вернется очень не скоро.

Существовала, конечно, небольшая вероятность, что Уви не будет предавать огласке факт изнасилования. Истинная дочь своего отца, она, быть может, предпочтет сама разобраться с обидчиком. К примеру, застрелит его на каком-нибудь приеме. Что ж, Ирби устраивал и такой вариант развития событий.

Когда высокие марсианские горы поднялись до половины неба, рхейский агент свернул на широкую, накатанную карьерной техникой дорогу. В темноте проплыли предупреждающие знаки о ведущихся горных работах, об опасности камнепада.

Через пару километров дорога сделала кольцо перед покрытым пылью корпусом перерабатывающего поста. Оставив машину за камнями, Ирби прошелся пешком, зябко дергая плечами от опустившейся прохлады, толкнув незапертую дверь, вошел в темный короб цеха.

Ночные работы по переработке породы были запрещены, чтобы не создавать дискомфорт жителям близлежащего городка. Единственное, что работало в недрах чугунной коробки, это несколько мелких камнедробилок, сквозь которые безликие рабочие синты пропускали мягкую слюду и окаменевшие комья глины. За ними из маленькой будки под потолком должен был наблюдать дежурный оператор, но сейчас виднелся лишь сопящий на кресле силуэт. Действительно, зачем пялиться на монотонный процесс, если синты и так знают, что делать, и уж точно не создадут аварийную ситуацию?

Ее создал Ирби. Он бесцеремонно оттер одного синта от пульта управления камнедробилкой, сорвал пломбу и отключил предохранитель. Поднялся наверх конструкции, поднял защитный кожух. Перелез через перила и забалансировал над лязгающими жерновами, по которым прыгали мелкие камушки. Примерившись, прыгнул вниз, вырвав из затылка шунт.

Его сознание стремительно покинуло тело, уносясь прочь. Сознание Нэйла пробившей плотину водой заполнила освободившееся место. Возможно, Нэйл даже успел придти в себя, прежде чем его тело упало на барабаны камнедробилки и превратилось в фарш.

В нескольких километрах от места трагической гибели «оболочки», на кровати гостиничного номера космопорта «Гавань Уэллса», открыл глаза худощавый молодой человек с неприметным лицом. Отбросив одеяло, скатился на пол, где его стошнило в заранее подготовленный таз.

Ирби давно хотел разобраться с этой новой особенностью переноса. Но все откладывал, потому пока что приходилось мириться с этой «ментальной интоксикацией».

Что ж, дело сделано. Через несколько месяцев Демид Аладьев станет сенатором. А это значит, что еще на один шаг ближе к цели станет Ирби Юст Кааб, самый успешный агент-нелегал разведки Содружества Рхеи.

* * *

Лицо в зеркале взирало на Ирби угрюмо и устало. Он попытался улыбнуться, и губы зеркального двойника резиново растянулись, собирая складки морщин.

Но вот только глаза, они остались такими же холодными и безучастными.

Ирби стер улыбку и опустил голову, устало смежив веки.

Он совсем не помнил цвет своих глаз. Как не помнил голос и смех. Память подсовывала череду образов, но то, скорее всего, были облики «оболочек», сквозь которые прошло его сознание.

Ирби не видел в этом большой проблемы. Агентов учили не привязываться к индивидуальности, не привязывать себя к «оболочке».

Даже если «оболочка» – твое собственное тело.

Десятки лиц, десятки рук, десятки всевозможных тел – Ирби всего лишь подрядчик, берущий их напрокат. В чьи-то «оболочки» он переписывался полностью, стирая личность былого владельца, в чьи-то входил по договоренности, на время блокируя сознание носителя. Но никогда не ассоциировал себя с ними, всегда удерживал барьер между собственным «я» и тем обликом, в который перекинулся.

Судя по всему, барьер дал течь. И теперь по ночам что-то будило Ирби, заставляя подолгу пялиться в чужой потолок чужими глазами.

Проклятое подсознание, наполненное слабостями и детскими страхами. Словно сошедший с ума часовой, поднимающий тревогу по поводу и без.

Ирби расправил плечи, встал с кровати и прошлепал босыми ногами к панорамному окну, за которым медленно проплывал серебристый диск Оберона.

В темном стекле он вновь встретил свое отражение. Встретил и на миг напрягся, не узнав. В голове звякнул маленький колокольчик. Чертов часовой из подсознания все никак не унимался!

Хлопнув себя по щеке, Ирби разогнал дурные мысли и пошел в душ. Раз уж не получалось спать, он проведет время с пользой.

Земной кофе был слишком горьким для гражданина Рхеи, но Ирби терпеливо потягивал напиток из пузатой чашки, перебирая взглядом скопившиеся за день файлы. Пробежался по новостным «галочкам».

«Красной линией» через все сюжеты тянулся военный конфликт Империи с Содружеством. Аналитики всех мастей обсуждали внезапную агрессию Рхеи, в одночасье превратившей многолетнее «холодное» противостояние в «горячую» войну. Информационные креаторы рисовали графики развития противостояния, сыпали цифрами и прогнозами. Красочные видоеобзоры транслировали победоносные боевые действия Имперских войск.

Представитель Академии ксенологии напоминал, что отношения с Содружеством не задались еще с первого контакта. Утверждал, что в развязывании войны виновата неустойчивая политическая ситуации внутри самой Рхеи – молодые политики в Высшем Совете попыталась ограничить полномочия религиозной верхушки, которая в последние годы несколько утратила свое ультимативное влияние. Та, в свою очередь, объявила «священную войну» соседней Империи, планируя тем самым сплотить нацию вокруг себя.

Специалист какого-то аналитического центра в пику академику доказывал, что причины войны – в агрессивной внешней политике Рхеи и в утрате Империей авторитета перед своими удаленными колониями. Говорил о множественных сепаратистских настроениях, приводил в пример аджайских борцов за независимость – радианов.

Официальный канал вооруженных сил показывал проходящую сквозь Арку эскадрилью звездолетов, направляющуюся на помощь силам планетарной обороны колонии Новые Огни в системе Седьмая Протея. Помимо десантно-штурмовых фрегатов и крейсера поддержки на трансфер заходил гордость флота, один из семи состоящих на вооружении линкоров – сверхтяжелый «Улу Тойон». Камера стремительно пронеслась вдоль кормы громадного корабля, скользя между боевых надстроек и орудийных башен.

Военный обозреватель с помощью виртуального проектирования разбирал ход боев за систему Карпенко. По мановению его руки в атаку двинулись танковые клинья, пересекая пепельный каньон, а с небес спускались катера огневой поддержки. Им навстречу из-за горизонта поднялись росчерки зенитных ракет, из-под земли выползли похожие на крабов противотанковые самоходки. Все это сопровождалось пояснительными комментариями обозревателя, таблицами со сводной характеристикой машин, замечаниями и предположениями.

Частный паблик-канал транслировал музыкальные клипы, собранные из записей личных камер военнослужащих. Здесь улыбались надевающие скафандр десантники, совершали головокружительные пируэты всеатмосферные истребители гусар, шутили друг над другом солдаты планетарной обороны, мчалась куда-то в клубах пыли техника, стреляли орудия и сменялись разнообразные ландшафты и виды звездного неба.

В одном сюжете продемонстрировали захваченный в плен разведывательный корвет Содружества. Ирби без труда узнал знакомый тарелкообразный силуэт «Четса» – точно на таком же он когда-то прибыл на окраину Империи, откуда и начал свою работу. У звездолета были разрушены «маковки» защитного поля и зияла рваная дыра в районе маршевых двигателей.

Ирби смахнул новости, нашел взглядом приветливо светящийся шарик почтового «одуванчика» и зашел в личное пространство. Среди небольшого количества сообщений мигал прямоугольник с пометкой «Хайн».

Положение доверенного лица кандидата в сенаторы позволяло Ирби делать некоторые запросы легально, все списывалось на вопросы безопасности. Поэтому он без стеснения тратил деньги фонда Аладьева на оплату услуг хэдхантеров, способных раздобыть информацию о ком угодно. Одним из таких и был Хайн, сгорбленный человечек с обманчиво безразличным взглядом.

Ирби выделил мигающий прямоугольник, подтвердил, что ознакомлен с условиями работы агента, и раскрыл информационный пакет.

Прямоугольник рассыпался двумя столбцами имен, зависшими в воздухе на расстоянии втянутой руки. Ирби некоторое время изучал появившийся список, выискивая конкретную персону, наконец, взглядом указал на имя «Элли Берг».

В центре комнаты появилась объемная модель невысокой хрупкой девушки в легком сиреневом сарафане. Каштановые волосы обрамляли лицо вьющимся ореолом, из-под челки смотрели крупные, с чувственной паволокой глаза.

Ирби отметил свое первое впечатление – Элли казалась беззащитной, ранимой, наивной. Так ли это предстояло выяснить.

Он обошел полупрозрачный образ вокруг, разглядывая и подмечая.

Длинные, тонкие пальцы. Наклон головы. Форма губ и мимические морщины. Положение ног. Предпочтения в одежде.

Отметил второе впечатление – спокойная, ироничная, открытая. Гуманитарный склад ума, склонная к эмпатии.

Ирби сравнил впечатления, запомнил соответствия. Прослушал образец голоса. Голос ему понравился – приятный тембр, мягкие интонации. Прослушал другой вариант. С интересом вычленил сильные, волевые интонации. Наконец остановился и заглянул в глаза.

Элли Берг, как и другие из списка, заинтересовала Ирби чуть больше полугода назад, после нашумевшего приема в «Бэлла Тэрра». В то время Ирби вплотную занимался расширением агентуры, осторожно подсаживая на крючок молодых и перспективных политиков. Одним из них был представленный на приеме Демид Аладьев, помощник сенатора от Проксима Центавра Адама Савельева, трагически скончавшегося на днях. Демид как раз «глубоко переживал» смерть босса, которого сам же и свел в могилу с легкой подачи Ирби. Несмотря на то, что Аладьев удивительно стойко и хладнокровно исполнял свою роль, Ирби опасался, что его подопечный может внезапно «поплыть», а потому постоянно держался рядом. И когда молодой человек подошел к Элли, оказался тут как тут.

Девушку представили как приемную дочь Анны и Филиппа Берг, владельцев крупной транспортной компании «Берг Лайн». При Элли находились чопорный домоуправитель по фамилии Йорген, и какой-то обрюзгший коротышка с характерным старательским загаром.

Ирби тогда не придал значения этой встречи – ни девушка, ни ее спутники не представляли для него интерес. Свое мнение он переменил тем же вечером.

Мероприятие намечалось протокольным, а потому без сюрпризов. Прием организовывала администрация Метрополии, планировалось освещение достижений Империи за прошедший год, чествование причастных, представление меценатов и, между делом, концертная программа с виртуальным шоу. Из «первых лиц» были заявлены министры и, возможно, кто-то из Квинта.

Никто не ожидал личного участия Императора. И когда под звуки гимна на сцене появилась худая фигура Суратова, находящиеся в зале искренне изумились.

«Самый могущественный человек современности» вышел к собравшимся, резко остановился, покачнулся и упал. Некоторые из гостей превратились в серые облака дыма. Поднялся ор, началась паника.

И лишь Ирби успел заметить, что перед падением Император посмотрел на кого-то, сидящего на одном из балконов левой стороны зала. Посмотрел удивленно, пронзительно, и… испуганно?

Всего зал «Бэлла Тэрра» вмещал полторы тысячи зрителей, из них на балконах левой стороны размещалось двести посетителей. Определить на кого именно смотрел Виктор Суратов было крайне сложно, но Ирби уцепился за мысль, что причина внезапного недомогания крылась в одном из гостей, а потому сдаваться не собирался.

А еще Ирби успел заметить кое-что интересное – в тот момент, когда Император упал на сцену, в своем ложе лишилась чувств Элли Берг.

Конечно, это могло быть совпадение. А могло и не быть. Ирби уже давно подбирался к Императору, выискивал его слабые стороны. Но за три сотни лет правления Виктор Суратов ни разу не проявлял признаков недомогания, не было сведений о его болезнях или пагубных зависимостях. Император будто на самом деле обрел власть над временем, остался таким же, как и в день своего исторического возвращения из глубокого космоса. Будто в тот день из-за Горизонта вернулся совсем другой Суратов.

Или, как утверждали кааборы[2], не Суратов вовсе.

Также бытовала версия, что вместо Императора на публику выходит синтетик. Но Ирби подтверждений тому не обнаружил.

В любом случае, случившееся в патетическом зале «Бэлла Тэрра» не могло пройти мимо агента Рхеи. Он запросил в Кубе[3] ресурсы для более тщательного изучения происшествия, но его кураторы ответили внезапным отказом. В то время Содружество как раз объявило Империи войну, а Ирби слишком высоко залез, чтобы всем рисковать – сбор информации о высокопоставленных чиновниках мог привлечь внимание контрразведки. И как Ирби не настаивал, ему дали четкую установку: не время, выжди, не светись.

Ирби подчинился, хотя и подбирал то, что лежало в открытом доступе. Потом занялся другими важными делами, в коих добился успехов.

И вот спустя несколько месяцев, заимев крепкий щит из нескольких высокопоставленных политиков, он, наконец, смог вернуться к своим изысканиям.

Ирби отошел в другой угол комнаты, послал в кухонный синтезатор мысленный приказ и через секунду достал из него лимонного цвета яблоко с жестким, колючим листком. Задумчиво впился зубами в мягкую, упругую поверхность, откусил сочный кусок.

Естественно, начать он решил именно с Элли Берг. Однако, пока что, не видел ничего примечательного. Вполне обычная девушка-провинциалка, коих в Метрополию ежедневно прилетает по несколько тысяч.

Ирби отошел чуть назад, чтобы иметь возможность видеть Элли полностью. Прикрепил рядом приложенную Хайном информацию. Быстро пробежался глазами по скупым строчкам, задумчиво крутя в руках надкусанное яблоко.

Биография Элли казалась еще более обыденной, чем ее психопортрет. Возраст 24 года, дата рождения – 23 апреля 2460 года. Гражданка Империи, уроженка колонии Дэннийорд, планета Канкри-55, система Омега – Канкри. О родственниках сведений нет, до оформления опекунства носила фамилию Гарина. Отметок о генетических изменениях не имеется, аугментации не устанавливались. Сведения об образовании и трудовой деятельности отсутствуют.

Ирби перечитал все еще раз. Мягко говоря, история девушки совсем его не впечатлила, даже наоборот, разочаровала. После стольких месяцев ожидания никакой интриги, никакой загадки. Неужели он ошибся?

Ирби взмахнул рукой, и полупрозрачная фигура сложилась в маленькую звездочку, повисла на границе зрения.

– Следующий, – произнес он неохотно.

Инба услужливо выдала список фамилий. Ирби выбрал очередного гостя и в центре комнаты появился напыщенный мужчина в дорогом фраке.

Когда в голове назойливо зазвонили колокольчики входящего вызова, за окном уже занималась утренняя заря. Ирби взмахом убрал изучаемые виртуальные образы, спросил у инбы кто его беспокоит.

В голове всплыло имя «Зефон».

Посмотрев на часы, светящиеся над левым запястьем, Ирби отметил, что слишком рано для рядового звонка. Шагнул к креслу, стащил со спинки бордовый халат и запахнулся в него. Ответил на вызов:

– Доброе утро.

– Совсем не доброе, – отозвался виртуальный гость.

Современные вифоны научились хорошо совмещать виртуальную реальность с настоящим окружением – в комнату будто на самом деле вошел неестественно худой и угловатый человек в армейском обмундировании времен Эры Ящера и в гладкой белоснежной маске на лице. Ирби попытался вспомнить из какого анимационного фильма этот персонаж, а тот прошел через комнату и сел перед ним на пуф, выглядывающий из-за изогнутого кофейного столика. Контраст нарочитого милитаризма гостя и сиреневой с перламутром обивки пуфа выглядел несколько комично, но Ирби решил не обращать на это внимание.

– Я еще не доделал некоторые образы, – произнес он, глядя на Зефона сверху вниз. – Но все успею в срок, как и договаривались.

– Да, да… Образы, – фигура нарисованного солдата подчинилась интонации голоса звонившего, подалась вперед, напряженно барабаня пальцами по столешнице. – Женя, у них Моргана.

Ирби как можно мягче улыбнулся, спокойным голосом сказал:

– Ваш заказ одобрен фокус-группой целевой аудитории, остались мелочи, – он широким жестом указал на свой выключенный рабочий стол. – Я как раз хотел заняться, как я уже сказал, образами, и звуковым оформлением. Даю слово, у вас будет самая лучшая презентация на выставке.

Зефон поднял на него лицо, безжизненно блеснул красный глаз в прорези маски.

– У них Моргана! – яростно повторил он, выделяя слово «них» возгласом.

Ирби с трудом подавил раздражение – этот идиот ломал всю оговоренную «легенду». Или делал это намеренно?

– Увы, сейчас я ничего не могу вам представить, – улыбка не исчезла с лица агента, голос был все так же спокойным и приветливым. – Давайте встретимся, к примеру, в полдень по земному времени. Я заеду к вам с уже готовым материалом.

Солдат в маске вскочил, собираясь сказать что-то возмущенное, но Ирби вежливо кивнул ему и свернул диалог.

Фигура растаяла в воздухе, возмущенно сжимая кулаки в высоких перчатках.

Ирби секунду смотрел на то место, где только что был его собеседник, тяжело вздохнул и принялся проверять системы безопасности. Нет, никто их не прослушивал, никто не пытался незаметно влезть на линию, связь поддерживалась только между двумя абонентами. Однако, не следовало недооценивать методы работы сотрудников имперской госбезопасности, тем более, когда в «союзниках» такие, как этот Зефон.

Следует ли перенести запланированную с ним встречу? Очень хотелось бы, но придется рискнуть – уже вечером они с Аладьевым вылетают на переговоры с высшими дистантами. Даже в свете того, что госбезопасность задержала одну из оппозиционерок со звучным именем Моргана – девушка была из числа сочувствующих, а значит ничего важного знать не могла, с Ирби не встречалась и ту «оболочку», в которой он находился сейчас, не видела.

Ирби бросил взгляд на свое отражение в тусклом зеркале у двери. Человека, чью «оболочку» он сейчас занимал, звали Вячеслав Беляков, и он помогал рхейцу добровольно, испытывая искреннюю нелюбовь к власти Императора. Его род занятий – рекламный креативщик, а также неброская внешность очень пригодились Ирби и тому не хотелось терять такую полезную «оболочку».

Инба с готовностью выдала информацию о состоянии шунта, блокирующего сознание Вячеслава. Организм Белякова вяло, но уже начинал противиться инородному вторжению, мозг, не взирая на желание хозяина тела, пытался обойти блоки, заменить парализованные синопсы. Если шунт не извлечь в ближайшие несколько дней, могут начаться необратимые последствия.

Ничего, сегодня вечером Ирби перестанет быть «квартирантом» Белякова, предоставив тому пару недель свободы. Потом неприметный рекламщик вновь ему понадобится.

Ирби посмотрел на часы, решил еще немного поработать со списком гостей «Бэлла Тэрра». Послал указание кухонному синтезатору приготовить легкий завтрак.

Пролистывая многослойную биографию какого-то деятеля культуры, рхеец поймал себя на мысли, что никак не может выкинуть из головы Элли Берг. Неужели интуиция настойчиво на что-то ему указывала? На что-то, что он мог пропустить?

Не дочитав открытый файл, Ирби импульсивно свернул его и вновь вытащил информацию о девушке.

– Покажи детализацию, – приказал он инбе.

Текст мигнул, напротив большинства строк появилось уточняющее примечание: «Персональная версия». Это означало, что часть сведений, в частности имя, день рождения, возраст и отметки о родственниках, указаны со слов самой Элли или ее поручителя. Судя по характеру информации, Хайн выудил ее из регистрационной карточки гражданина, хранящейся в общей популяционной базе Империи. И, в принципе, ничего необычного в том, что официальные документы заполнялись подобным образом не было – таковы были реалии бюрократической системы огромной страны.

Обычно жители Империи получали гражданство с момента рождения, когда официально активизировалась интегрированная в мозг индивидуальная база данных – инба. Были и те, кто по разным причинам, религиозным или политическим, рождались без инбы, тогда в популяционную базу отсылался их генетический образ. Выдавались паспорта Империи и зрелым особям, к примеру, дистантам, желающим принять гражданство, или людям, не прошедшим регистрацию в детстве – уроженцам удаленных колоний, «детям звездолетов» и отпрыскам всевозможных анархистов-нонконформистов. В таких случаях все сведения о личности вносились, как говорится, «со слов», с пометкой «персональная версия», и корректировались по мере необходимости.

Что же, Элли все свои 24 года жила вне доступности агентов регистрационной службы? Это стоило проверить.

Ирби запросил у инбы информацию о Канкри-55, месте проживания девушки до того, как она переехала в апартаменты четы Берг. Планета оказалась единственной обитаемой в системе Омега-Канкри, с единственной колонией под названием Дэннийорд, построенной старательской корпорацией «Азалия» пятнадцать лет назад. Сама система располагалась на окраине Империи, в нескольких световых годах от ближайшей Арки.

Внимание Ирби сразу привлек возраст колонии, который никак не соотносился с возрастом Элли. Но если она не уроженка Дэннийорда, значит, попала на Канкри-55 с каким-то звездолетом. Вот только транзитных и случайных судов в той системе быть не могло, она, по сути, тупиковая, дальше Империя заканчивалась и начиналась бездна пустого, мертвого космоса. Или девушка попала туда с корпоративным кораблем, привезшим очередную смену работяг? Но зачем? Потянулась вслед за отцом, таким же неучтенным в общеимперском реестре?

До оформления опекунства Элли носила фамилию «Гарина», но прямых родственников Хайн не обнаружил. Может, фамилия вымышленная? Или как-то связана с тем хамоватым толстяком, сопровождающим ее в «Бэлла Тэрра»? Если так, то он должен быть в присланном списке имен.

Приказал инбе «вспомнить» новости про Дэннийорд и тут же узнал, что в настоящее время колония не функционирует – чуть больше полугода назад она подверглась атаке боевого крыла радианов, забросавших планету бактериологическими бомбами. Выживших колонистов расселили по ближайшим системам, корпорации свернули программы по разработке астероидных полей в системе Омега-Канкри. Среди беженцев была и Элли Гарина, чей путь обрывался в системе Сетка Ропера.

И тут же начиналась история Элли Берг, удочеренной сироты Анны и Филиппа Берг, погибших, между прочим, на Канкри-55.

Больше про Элли ничего интересного не нашлось, но Ирби уже понял, что не оставит девушку в покое пока не вызнает всю подноготную. Да, возможно она никак не связана с Императором, но покуда в истории так много «белых пятен», ее нельзя сбрасывать со счетов.

Довольный, что интуиция в очередной раз не подвела, Ирби с наслаждением потянулся, расправляя грудь. Движением пальцев создал приватное сообщение, куда внес Элли и еще несколько имен из списка, забросил его на почту Хайна с пометкой: «Нужно больше».

* * *

Несмотря на хорошее начало, остальной день выдался невзрачным и тягучим. Еще до полудня покинув гостиницу в «оболочке» Белякова, Ирби почти три часа проторчал на космодроме, ожидая посадку на рейсовый катер до орбитальной платформы «Фобос-2». Вылет задерживался по причине прохождения близ Марса военного транспортного конвоя, направляющегося в сторону одной из Арок.

Коротая время за столиком в самом углу лаундж-зоны, Ирби наблюдая как сотрудники космодрома с холодной тактичностью успокаивали раздраженных задержкой пассажиров. А заодно размышлял над странной шуткой Вселенной, создавшей людей и рхейцев такими похожими внешне, но такими разными ментально. Сейчас, и он уверен в этом, на всех планетах Содружества не могло быть иных забот, кроме как объявленная Дуглугаром[4] война с «перевертышами» – ки-барами. Здесь же, в сердце Империи, ничто не напоминало о жестоких боях на окраинах. Возможно, в провинциальных секторах ситуация была иной, все же большая часть рядовых военных происходила из удаленных колоний, да к тому же, там реально представляли свои шансы в случае прямого вторжения флота Содружества. Здесь же, в Метрополии, о войне вспоминали вскользь, мимолетом, как о досадном, но незначительном неудобстве.

Ирби привычно разглядывал имперцев, изучая лица и движения. Смотрел на сосредоточенных бизнесменов с вечной полупрозрачной пеленой делового чата перед глазами, на стайку студентов с модной светящейся кожей, расположившихся у бара и ушедших в глубокую виртуальность, лишь глазные яблоки двигались за закрытыми веками. Смотрел на женщину с недовольным, напыщенным лицом, нетерпеливо барабанящую длинными алыми ногтями по стойке администратора. Ее лицо и тело были настолько выхолощены био-технологами, что Ирби не решился бы назвать ее точный возраст. Напротив нее, веселясь и обмениваясь остротами, сидела на автоматических чемоданах компания молодых людей в туристических комбинезонах с эмблемой гид-фирмы «Каньоны Марса».

В зале было достаточно людей, граждан воюющей страны – скучающих, дремлющих, смеющихся, целующихся и играющих. Такое пренебрежение к смертельной опасности, что это? Наивность витающего в фантазиях ребенка? Или безграничная уверенность в непобедимости собственной армии? Нежелание считать себя частью проблемы? Или надежда на мудрого и сильного лидера нации?

В Содружестве эти вопросы имели конкретные ответы. Цивилизация Рхеи, с ее сложной структурой социальных и кастовых отношений, в сложные периоды всегда объединялась под крылом единой религии. Имперские аналитики зря пытались провести параллели с земными верованиями. В отличие от их вымышленных богов, рхейцам не нужно было верить в незримую, всемогущую сущность. Рхейцы знали, что она существует. Знали и общались с ней напрямую.

Конечно, делать это могли далеко не все. Погружаться в мир божественной сущности Хурсага[5], слушать его песни и становиться его словами-образами могли только кааборы, а потом лишь их дети. Такой была генетическая предрасположенность, особый «дар», ставящий религиозных сановников выше прочих.

Когда-то и Ирби постигал премудрости служения Хурсагу в одном из интернатов. Благодаря характеру и трудолюбию достиг хороших результатов, выделялся среди сокурсников. Ему прочили хорошее будущее, особенно памятуя кто именно его отец – легендарный каабор Улис Юст Кааб, один из первых Вечнослужащих Дуглугара, прошедший войну Двух Планет и присутствующий при капитуляции Цалузи.

В день своего первого «погружения» Ирби сделал все, как учили. Он вместе с другими послушниками нырнул в измерение Хурсага, достиг многомерного дома Зи. Он раскрылся, готовый с радостью выслушать песнь бога, готовый стать его словом-образом.

Но пока его товарищи блаженно таяли в сияющей пустоте Зи, распадались на звонкие нити, сливались с невидимой и вездесущей плотью Хурсага, счастливо вибрируя в унисон его песням, с Ирби творилось нечто ужасное.

В него, словно змея в пустой кувшин, проникли холод и страх. Он превратился в натянутую до предела нить, к которой тянулись грязные, острые как бритва когти. От жутких и отвратительных образов в голове будто заворочался влажный, скользкий и настырный моллюск, скручиваясь и распрямляясь, облизывая едким языком внутреннюю поверхность черепа.

Ирби не обретал единство с богом – Хурсаг пожирал его!

И тогда он, пульсирующий клубок боли и отчаяния, остатками сознания рванулся прочь, унося то немногое, что от него осталось. Это напоминало бегство из жаркой и голодной глотки, из смрадной трясины, исходящей желудочным соком. Пока Ирби всплывал, за ним тянулось что-то безраздельно огромное, медлительное, но неотвратимое. Однако, не догнало.

Или же просто дало уйти.

Говорят, он захлебывался, но все равно продолжал кричать, пока менторы вытаскивали его из ритуального бассейна. Говорят, что судороги были такой силы, что хрустели кости.

Когда Ирби пришел в себя, он ничего не помнил о случившемся. Врачи сказали, что во время Погружения случился припадок. Случай крайне редкий, а потому малоизученный. Но теперь все излучения мозга в норме, ментальный отпечаток личности в порядке, аномалий не обнаружено.

А через время, особенно по ночам, к нему стала возвращаться память. То был период, когда Ирби реально опасался, что сойдет с ума или покончит с собой. Он практически не спал, сильно похудел, вопреки рекомендациям медиков насильно блокировал сознание, чтобы хоть на короткое время вновь забыть о встрече с богом.

Однако, пережив настоящий кошмар, Ирби справился. Взял волю в кулак и вернулся к нормальной жизни. Даже нашел в себе силы для повторного «погружения».

Только на сей раз ничего не вышло, сколь Ирби не пытался. Дом Зи не распахнул перед ним свои измерения, голос Хурсага больше не долетал до его слуха. Ирби стал таким же, как большинство его соплеменников, живущих в объятиях бога, но не способных общаться с ним.

В один из дней его вызвал к себе отец. Ирби ждал этого разговора, понимал, что в отличие от других своих пятидесяти двух братьев и сестер, продолживших отцовскую «ветвь», он подвел титулованную фамилию.

Улис Юст Кааб был привычно бесстрастен, смотрел прямо и проницательно. Сообщил сыну, что раз Ирби не смог стать служителем Дуглугара, то отныне лишен права передавать по наследству имя-титул «Кааб». Заверил, что поддержит любые начинания сына, кроме тех, которые бросят тень на семью.

Ирби выбрал службу в военной разведке, улетел на другой континент. Возможно, таково было подсознательное желание убраться подальше от своего стыда, заполнив жизнь новым смыслом. И, спустя время, ему это удалось, он стал одним из лучших агентов отдела особых операций. Как удалось и заслужить для своих детей, которые, возможно, у него будут, имя-титул «Куб».

Только вот история своего знакомства с Хурсагом не покидала Ирби. Однажды, в который раз пропуская сквозь себя полученный опыт, он сделал для себя ошеломляющий и, одновременно, пугающий вывод.

Хурсаг все же спел для него свою песню! Сделал Ирби своим словом-образом. Та песня была о времени после конца. Словом-образом была «смерть».

Подобное и раньше случалось в религиозной истории Рхеи, редкие кааборы приносили из дома Зи предупреждения о нелегких временах, о грядущих войнах и напастях. Но то, что почувствовал Ирби, настолько противоречило всем канонам Дуглугара, что он предпочитал держать свои мысли при себе.

Противоречие состояло в несоответствии увиденного и прочувствованного Ирби и официальной рхейской мифологии. Но чем больше Ирби размышлял, тем больше убеждался в своей правоте.

У имперцев существовало такое понятие как «демоны» – чуждые всему живому существа из иного, антагонистического мира. Это определение отдаленно напоминало рхейское понятие «ки-бары» – существа с «земли наоборот», «перевертыши», злые копии всего существующего во Вселенной. Древние слова-образы говорили, что однажды «ки-бары» придут, чтобы попытаться заменить собой настоящих рхейцев. И если не дать им отпор, то цивилизация канет в лету.

Именно по этой причине случилась первая межпланетная война, когда была обнаружена обитаемая Цалузи – планета-близнец Рхеи, вращающаяся на «зеркальной» орбите и ранее не наблюдаемая. Из-за мифа о «ки-барах» не сложился и первый контакт с представителями экспедиционного флота Империи. В обоих случаях слишком похожих на рхейцев цалузианцев и людей посчитали теми самыми «перевертышами», пришедшими уничтожить все живое.

Само собой считалось, что в войне с «ки-барами» бог-сущность Хурсаг будет на стороне рхейцев. Однако теперь, Ирби был в этом не уверен.

Потому что когда-то, в свое единственное «погружение», услышал в песне Хурсага зовущую пустоту мертвого мира, холодную обреченность и забвение, возведенные в естественный порядок вещей. Превратив Ирби в слово-образ, бог показал смерть, неминуемую и желанную.

Только вот то была не смерть неведомых имперцев или кого-то из других дистантов. То была смерть, желанная и неизбежная, Ирби, а также других рхейцев. Ирби не мог объяснить, как именно он это понял, он как-то прочитал этот замысел четко, прочувствовал его каждой клеткой своего тела. Хурсаг именно желал им гибели, а не предупреждал о ней!

Но раз так, не означало ли это, что рхейцам суждено проиграть в войне с «перевертышами»? Или, о чем Ирби даже думать боялся, рхейцы на самом деле и есть те самые ки-бары, лживые копии, фальшивки?

За подобную ересь Ирби вполне могли лишить имени, превратить в пустую «оболочку», стерев личность. Даже с отцом о подобном нельзя было поговорить. В особенности с отцом. А потому Ирби оставил свои тяжелые мысли при себе, не позволяя затаившемуся в груди страху овладеть разумом.

Когда, наконец, объявили посадку на катер, он в окружении ворчащих пассажиров прошел по стыковочному коридору и занял свое место в удобном противоперегрузочном ложементе. Соседнее кресло занял студент, худой и угловатый. Он какое-то время оборачивался к своим товарищам, но потом устал, откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, ушел в виртуальность.

Катер стартовал мягко, плавно набирая высоту. Когда Марс скрылся за облаками, а пилот включил автономную гравитацию, Ирби позволил себе войти в инбу и пробежаться по новостям. Про его ночные похождения ничего не нашлось, впрочем, это не удивительно – вряд ли чиновник ранга замминистра обороны решился бы обнародовать на весь мир изнасилование собственной дочери. Нет, результаты работы Ирби проявятся косвенно, их нужно искать в разделе «политика», но не раньше, чем через сутки.

Когда межпланетный катер вышел на орбиту и зажглись обзорные экраны, Ирби наконец задремал, отвернувшись лицом к стенке.

* * *

Они все смотрели на него по-разному, эти достойные граждане Империи. У каждого своя причина находиться здесь, но их объединяла общая нелюбовь к власти Суратова.

В хорошо сложенном мужчине с породистым лицом и модной бородкой, переходящей в бакенбарды, чувствовались настороженность и недоверие. Он сидел в плетенном кресле напротив Ирби, и задумчиво покачивал носком полупрозрачной остроконечной туфли. Рядом с ним, подавшись вперед и нервно перебирая в пальцах серебристый карандаш виртуального конструктора, расположилась бледная женщина с мерцающими электронными волосами. В ее коротких, словно выстрелы, взглядах явственно проявлялись страх и еле сдерживаемая злость.

Третьим был полноватый и мягкотелый мужчина в мятой рубашке и шортах с дутыми карманами. На носу поблескивали модные очёчки в тонкой прямоугольной оправе, в руках он держал маленькую кофейную чашку с остывшим напитком. Во взгляде читались преданность и доверие.

Все ждали от Ирби нужных слов, но у агента Рхеи были свои понятия о «нужности».

– Я не смогу помочь Моргане, – спокойно сказал он.

Женщина, зажмурившись, шумно выдохнула сквозь сжатые губы, словно получила удар в живот.

Ее имя Гера Мидео, она одна из самых популярных форм-дизайнеров, известная своими работами в среде архитекторов, киношников и игровых визуалистов. Ее реакция слишком театральна, на показ. Не любит держать в себе, но не терпит, когда лезут в душу. Психически неустойчива.

«Породистый» никак не отреагировал, отстранено изучая Ирби.

Его зовут Валентин Булаев, медиамагнат. Играет в «аналитика», взгляд профессионального врача. Хочет казаться невозмутимым, но качающаяся нога выдает его с головой.

Мягкотелый бросил взгляд на своих товарищей, поднял взгляд на Ирби, брови взлетели почти под самую кромку волос.

Это Эданор Лайне, совладелец компании виртуальных технологий. Очевидный, прозрачный, искренний. Копирует реакцию тех, кого считает авторитетом.

Также известен Ирби, как Зефон.

– Но почему, Женя? – в голосе Эданора слышалось неподдельное недоумение. – Она ведь… наша.

– Вы должны доказать, – заговорила Гера, не раскрывая глаз. – Черт возьми, вы должны доказать, что мы под одной звездой!

Ирби не перебивал, отмечал реакции, сравнивал впечатления.

– Я не смогу помочь Моргане, – повторил он твердо. – Не потому, что не хочу, а потому, что в том нет необходимости. За что ее задержали?

– Какие-то дела мужа, что-то с растратой фондов, – Эданор состроил саркастическую гримасу. – Но, Женя, эти селекторы придумают любую чушь, чтобы упрятать человека за барьер! Ясно же, в связи с чем ее задержали!

– Повторяется история с Ружем Тендисом, убитым в застенках, – Гера открыла глаза и уставилась перед собой стеклянным взглядом. – Или как с пропавшей без вести Леей Лаурой, такой хрупкой, такой чистой…

– Лаура живет на Цефее, – нахмурился Эданор.

Но Гера не обратила на его реплику внимание, она подняла взгляд на Ирби и, холодно произнесла:

– Грош цена вашим словам, если вы вот так разбрасываетесь друзьями.

Ирби внутренне вздохнул. Не будь эта истеричка нужна для дела, давно бы от нее избавился.

– Послушайте, Гера, – он произнес ее имя мягко, чтобы хоть чуть расположить к себе. – Моргане ничего не угрожает. Она дочь известного политика, жена важного чиновника, ее не станут держать дольше положенного. И тем более, применять к ней меры интенсивного допроса.

При этих словах Эданор нервно хихикнул, но тут же смешался, пряча глаза.

– Милая Гера, – продолжил Ирби. – Даже если представить себе ситуацию, которая кажется мне слишком фантастичной, что кто-то из госбезопасности вдруг решит спросить у Морганы о чем-то, связанном с нами, то какие именно вопросы он будет задавать? Что на самом деле предосудительного и преступного мы делаем?

Он улыбнулся и развел руками. Театрально, как сделала бы сама Гера.

– Мы же не какие-то террористы, мы – творческая группа, – Ирби обвел собравшихся жестом. – Художники, писатели, поэты. Мы ничего не уничтожаем, мы переосмысливаем и создаем. Чем мы можем быть интересны агентам госбезопасности?

– Вот и зря! – воинственно воскликнула Гера. – Вот и зря, что не террористы! Зря не сражаемся на баррикадах, зря не возносим знамена над орбитами!

Ирби переждал всплеск эмоций, сказал, откидываясь на мягкие подушки дивана:

– Не нужно никуда лезть, Гера. Если мы все сделаем верно, то никаких баррикад, никаких пожарищ революции и гражданских войн не будет. Но для этого мы должны действовать тонко и деликатно, не вступая в открытую конфронтацию и не подставляясь под внимание госбезопасности. Наша задача, чтобы эта змея, – он указал пальцем вверх, подразумевая политическую верхушку Империи. – Сама пожрала себя. И, поверьте, все к тому идет.

– Но как же Моргана? – растерянно спросил Лайне.

– Думаю, что ее допросят и уже завтра отпустят. Но если мы придадим делу политический окрас, проявим себя раньше времени, то вопросы возникнут уже к нам. И к тем, кто за нами стоит.

– А кто, собственно, за нами стоит? – наконец подал голос Булаев, с хитрецой поблескивая глазами. – Я пока что никаких авторитетных имен не слышал.

Ему было хотел ответить Эданор, но Ирби жестом остановил его:

– И не услышите, что вполне объяснимо. Валентин, вы же умный человек и мы не первый раз обсуждаем эти вопросы. У вас появились какие-то сомнения?

– Я знаю законы шоу-бизнеса и поэтому у меня всегда есть сомнения, – коротко кивнул медиамагнат. – Я просто не люблю работать в «темную».

– Вы считаете, что мы делаем что-то не так? – Ирби тщательно подбирал нужные слова.

– А вы как считаете?

Классическая логическая дуэль – кто первым ответил на вопрос, тот и оправдывается. Но Ирби не боялся, он хорошо изучил своих собеседников, потому пригладил волосы и прямо сказал:

– Валентин, если вам есть что сказать – говорите, но, бога ради, оградите от этих игр. Я прилетел сюда не ради упражнений в словесности.

– Как и все мы, – заметил Эданор.

Булаев какое-то время выдерживал взгляд Ирби, потом лениво перевел взгляд на стол между ними, поддел острой палочкой лежащий на блюде светло-розовый кусочек мяса и отправил в рот.

– На этой станции замечательные биопродукты, – отметил он тоном, словно весь разговор до этого только и шел, что о местных деликатесах. – Их выращивает владелец ресторана, мой хороший друг.

Показной безмятежностью Валентин старался показать, что он остался при своем мнении, но разговор еще не окончен. Пока что Ирби такое положение дел вполне устраивало. Однако, последнее слово должно было остаться за ним, это важно.

– Как я говорил ранее, – начал Ирби. – Мы – не террористы и не провокаторы. Мы за бескровное изменение сознания жителей Империи, и для этого у нас имеются все инструменты.

– Мы знаем, – поддакнул Эданор.

– Однако, это приходится каждый раз напоминать, что для меня удивительно, – развел руками Ирби. – Еще раз – мы не лезем на баррикады, не размахиваем флагами. Наша задача сделать так, чтобы народ сам понял что от него требуется. А как это сделать лучше всего?

Ожидающее молчание, даже Гера повернулась к Ирби.

– Нужно чтобы наши желания стали желаниями народа, – выдал ответ он. – Нужно открыть им глаза, показать что нужно делать. Лишь такой подход позволит нам не прибегать напрямую к насилию.

Он лукавил, но таковы были правила игры. То, что Ирби готовил руками сидящих перед ним господ, вряд ли могло обойтись бескровно. Однако, он не хотел это озвучивать, а его собеседники не хотели об этом задумываться.

– Милый Женя, – слишком сладким тоном произнесла Гера. – К чертям ваш популизм. Меня тошнит от пустоты слов.

– Слова – это образы, милая Гера, – в тон ей ответил Ирби. – Образы создают переживания. Переживания формируют мнение. Все верно, Валентин?

Булаев благосклонно кивнул.

– После нашей работы у народа должно быть четкое и понятное даже самому тупому старателю мнение: «Император и Квинт ведут страну к погибели. Все плохое – от них», – припечатал кулаком ладонь Ирби. – Лишь тогда можно будет рассуждать о какой-то смене власти и изменении политического строя. Без этого, сами видите, нас никто не слышит. И, раз уж, речь все же зашла о наших покровителях, то они далеко не последние люди в Империи. Но и им надоела ситуация, когда вся верхушка пляшет под дудку четверки приближенных и выжившего из ума Императора. Стране нужны перемены, нужна новая кровь во власти.

– Это точно! – с чувством поддержал засиявший Эданор.

Однако, Валентин сегодня был как никогда скептичен. На это стоило обратить внимание.

– Кровь и власть – плохое сочетание. Но раз уж мы не называем их имен, то, может быть, Женя, ты назовешь их дела? А то пока выходит, что всю черную работу делаем мы, а сливки снимать будет кто-то другой.

Ирби мог бы напомнить, что «черную работу» эти господа делают далеко не задаром, и что у них все равно нет выбора – оппозиция в Империи была раздроблена и лишена четких лидеров, хотя каждый более-менее известный противник власти мнил таковым себя.

Но ничего такого он говорить не стал. Ход разговора он предположил еще по пути сюда, подготовил несколько фактов и тезисов. Чтобы куклы знали свое место им иногда нужно показывать рукав кукловода.

– Ладно, – усмехнулся он. – Вот вам загадка на внимательность. Вы, безусловно, знаете, что в свое время Император раздал ключевые посты, гражданские и военные, своим соратникам из Старой Гвардии. А теперь назовите мне, скольких из них сместили за последний год? Сколько их осталось у руля, готовых поддержать Императора по первому зову?

Валентин на миг опустил глаза, будто вспоминая, потом вернул Ирби ехидную улыбку. Мидео даже не шелохнулась, словно старое чучело птицы, а Эданор углубился в инбу, шевеля губами.

– Не тратьте время, – Ирби многозначительно поднял вверх указательный палец. – На действительно значимых постах осталось лишь трое, их имена вам известны. Остальные не у дел, отправлены в бессрочную отставку.

Он с осуждением покачал головой, укоряя собеседников:

– Вам дается шанс стать частью величайшей истории, господа. А вместо этого мне приходится каждый раз вас уговаривать, убеждать, – Ирби решил ковать железо пока горячо и перешел в атаку. – Я не могу себе позволить каждый раз тратить столько времени на поднятие вашей мотивации. Если что-то для себя решили – делайте. Решили выйти из игры – уходите. Решили поступить по совести и сделать свою работу – тогда хватит разглагольствовать.

– Это называется «диалог», – едко вклинилась Гера. – Общение.

– Гера! – воскликнул Эданор, выпучив глаза на женщину. – Хватит уже!

Ирби долгим взглядом разглядывал лицо форм-дизайнера, но та не стала продолжать.

– Отчитали как студентов, – мягко рассмеялся Булаев. – Мы все поняли, Женя, это просто нервы. Империя ведет войну, из-за этого у госбезопасности развилась паранойя, им всюду видятся шпионы Содружества. Это очень удобно в борьбе с инакомыслящими. Кто нас будет считать, подпавших под законы военного времени?

Ирби внутренне улыбнулся, представляя лица этих тонких душевных натур, узнай они, насколько близок к ним один из «шпионов Содружества». Впрочем, он был уверен, если все верно преподнести, ради свержения Императора они пошли бы и на такое сотрудничество. Впрочем, Валентин слишком сгущал краски – никакого военного положения объявлено не было, по крайней мере, тут, в Метрополии. Да, госбезопасность навострила уши и стала более подозрительной, но никаких массовых репрессий в стране не наблюдалось.

– Нет правды среди могил, – процитировала Мидео. – И мертвых голоса давно забыты… Я не боюсь смерти, Женя. Я давно мертва, как совесть этого государства. Но не смей обвинять меня в малодушии, слышишь? Если надо, я первая подниму с земли камень.

– Все, – Ирби примирительно поднял руки. – Закрыли тему. Извините, если кого-то обидел. У меня катер на Марс через час, давайте уже ближе к делу.

Он был удовлетворен, вновь удалось ввести эту капризную, нестабильную и отчасти оторванную от реальной жизни троицу в работоспособный режим, где Эданор будет трудиться из чувства стыда, Валентин из-за страха упустить возможности, а Гера из желчной злобы. Теперь следовало направить их энергию в нужное ему русло.

Ни через час, ни через два Ирби на катер не успел. Собравшиеся с духом, его «борцы за свободу» отчитывались о сделанном, набрасывали новые мысли и идеи, создавали новую реальность, вторгаясь в святая святых имперских пропагандистов – в сферу виртуальных развлечений.

Гера демонстрировала часть своих проектов, приготовленных для медиа-групп, занимающихся созданием вирт-сериалов прямого действия, подразумевающих прямое участие в сюжете зрителя. Хитрая Мидео вплела в архитектуру декораций визуальные и звуковые маркеры, создающие нужную атмосферу – гнетущие локации в стилистике дворца Императора, злодеи в одеждах с преобладающими цветами Квинта, музыкальный эмбиент с давящими тембрами голосов правителей на фоне. Все завуалированно, внешне безобидно, но раз за разом вызывающее у зрителя однозначно неприятные ассоциации по отношению к власти и лично Суратову. Таким образом менялось бытие обывателя, которое, в свою очередь, меняло сознание.

Компания Булаева, помимо развлекательных программ для молодежи, также занималась подготовкой медиапакетов для дальних колоний, а также для аджайского сектора. В обычный набор программ вставлялись фильмы о борьбе за независимость, передачи о том, что Метрополия забирает большую часть кровно заработанных в колониях ресурсов, ролики о том, как центральная власть унижает и смеется над «недалекими и тупыми» окраинами. Под эгидой «открыть глаза простым людям на циничность и нечистоплотность чиновников», Ирби старался насадить идеи сепаратизма, способных расколоть раздувшуюся на весь Млечный Путь страну.

Но дольше всех Ирби общался с мягким и улыбчивым Эданором. Под его началом работала разношерстная компания программистов, создающая социальный софт, чат-ботов и развлекательные программы для инбы. Эти же ребята с удовольствием клепали необходимый Ирби контент, направленный на самую податливую прослойку Империи – молодежь. Основной посыл заключался в том, что все старое – это тупик, болото, деградация, с ним нужно бороться, ему нельзя подчиняться. «Старое» – это непонимающие родители, университетские менторы, власть, Император. В противовес для молодежи создавались «свои» чат-города, в которых их виртуальные альтер-эго могли жить среди единомышленников, выпадая из реальности. Из этих «анклавов свободы» периодически устраивались всевозможные акции, от спама пустыми запросами находящихся в Сети образов государственных организаций, до бесконечных бот-митингов, заполняющих все новостное пространство.

– Они так хотят с тобой познакомиться! – поедая горящими глазами Ирби воскликнул Эданор. – Когда ты уже появишься у нас?

– У меня нет виртуального облика, Эданор.

– Я сделаю, не сложно.

– Не нужно, – мягко, но настойчиво отрезал Ирби. – Это лишнее.

– Да, наверное… Жаль, у нас там такой город, такие гениальные ребята!

– Не сомневаюсь. Ты говорил, что нуждаешься в финансировании.

Эданор неловко потер мягкие костяшки рук, произнес в стол:

– Нас стало больше, город разросся. И почти все готовы работать даром, но нужно платить за аренду серверных ядер, ну и… еда, одежда с символикой, все такое. Ты не думай, у меня все под счет!

– Не переживай за деньги, – Ирби похлопал Лайне по плечу. – Будет столько, сколько надо.

И добавил, дождавшись, пока Эданор проникнется благодарностью:

– Ты еще не подготовил акцию на площадки Квинта?

Лайне виновато улыбнулся.

– Виртуальное пространство Квинта очень хорошо закрыто, есть сложности.

– Сложности? – поднял бровь Ирби. – Я думал, для тебя нет неразрешимых проблем.

– Ну, она разрешимая… Просто, там есть нюанс.

– Эданор, хватит ходить вокруг да около.

– Собственно, мы из-за этого потеряли Зион.

Ирби вспомнил, что так назывался один из крупнейших чат-городов «питомцев» Лайне.

– Вас отследили? – уточнил он.

– Нет, думаю нет. Но пришлось срочно сжигать сервера. Подписчики разлетелись, они не поняли что произошло. Их образы и «дома» бесследно исчезли. Многие обиделись.

– Обиделись? – усмехнулся Ирби. – Не страшно.

– Это несколько миллионов…

– Что-нибудь успели найти в пространстве Квинта?

– Да! – Эданор подался вперед, желая поделиться новостью. – Это круто, Женя, я обещаю!

Он выдержал театральную паузу, из-за чего Ирби захотелось врезать ему по самодовольной физиономии, потом выпалил, выпучив глаза:

– Мы нашли приемную Императора!

– Тихо, – одернул Ирби. – Что вы нашли?

– Приемную Императора. Небольшой кластер для внутреннего пользования Квинта.

– Он для двустороннего общения? Там был отпечаток образа Императора?

Эданор вздохнул и пожал плечами.

– Не успели понять, слишком быстро сработала охрана.

Ирби притянул голову Эданора к себе и вперился в круглые карие глаза «товарища», заполняя все внимание. Заговорил тихо и весомо:

– Ты должен сделать все возможное, чтобы получить доступ к приемной Императора. Посылай самых лучших и проверенных. Сжигай столько серверов, сколько понадобится, я все возмещу. Это отныне твой приоритет, Эданор.

– Нам все равно не дадут устроить массовую акцию, – до Лайне наконец дошло в какую петлю он полез. – Там очень «горячее» пространство, даже трансляцию не провести. Нас могут вычислить, а потом…

– Мне. Нужен. Доступ, – чеканя каждое слово, сказал Ирби. – Для нашего общего дела сейчас нет ничего важнее. Это понятно?

Эданор лишь обреченно закивал, сжимая пухлые кулачки.

Но Ирби уже думать про него забыл, задумчиво разглядывая остатки кофе в стакане. На фоне что-то обсуждали Гера и Валентин, время от времени беззаботно смеясь, к ним, оставив тягостные мысли, присоединился и Лайне. А Ирби все думал, прикидывал.

Если Эданор не ошибся, если он со своими ребятами действительно нашел цифровой след Суратова, так называемую «приемную», позволяющую определенному кругу лиц общаться с Императором удаленно, то эта новость дорогого стоит. До сего момента не было никакой информации о наличии у «властителя Млечного Пути» индивидуальной базы данных или хотя бы внешнего устройства, через который Суратов соединялся бы с Сетью. Если такое устройство существовало, то его можно взломать. Если его можно взломать, то можно проникнуть в голову Императора.

А если можно проникнуть в голову Суратова, то…

Ирби заставил себя вернуться к действительности. Еще ничего неизвестно. Лайне мог ошибиться, или же за Императора в Сеть выходит кто-то другой. Так что долой розовые фантазии, судьба помогает реалистам.

* * *

На Марс Ирби вернулся за полночь по местному времени. Взял со стоянки космопорта капсулу такси, но в гостиницу не поехал, а выбрался на шоссе и направился на равнину Аргир. За каплевидным окном мелькали аккуратные салатово-оранжевые холмы, полосатые станции дорожного обслуживания, упирающиеся в небо белоснежные столбы контроля погоды. Из-за горизонта показались известные цветы-небоскребы города Аматэрасу.

Через полчаса он, закинув ногу на ногу, разглядывал сияющие разноцветными огнями улицы туристической столицы Южного полушария. Он расположился на открытой веранде ресторана в ожидании ужина, баснословно дорогого, но зато выращенного классическим путем, а не синтезированного из биоингридиентов. Других посетителей было немного, в приглушенном свете они казались призраками, ведущими тихие, неторопливые беседы друг с другом.

Ирби поднес к губам высокий запотевший стакан, пригубил чистейшей ледниковой воды. Прохладная жидкость скользнула по языку и ушла ниже, вызывая приятное покалывание в груди.

На миг в голове вспыхнула ассоциация со сладкой и обжигающе ледяной водой из подземного озера, которую каждый день приносили в отцовский дом. Или это вкусовые воспоминания «оболочки», наложившиеся на мысли Ирби? И существовали ли вообще та вода и тот дом, или все это лишь ментальные фантомы, тех, в чьих телах Ирби побывал за эти годы? Они будто осадок покрывали мысли и чувства Ирби, горбатились наростами, создавали новые пласты, словно колонии полипов.

Вновь тревожный колокольчик в голове, вновь внутренний тремор, отголоски панической атаки. Чтобы унять сердцебиение, Ирби сделал несколько глубоких вдохов.

Один сотрудник Куба так долго был под внедрением, что когда наконец попал в собственное тело, то решил, что это очередная «оболочка». Через пару дней покончил с собой, надеясь на сей раз действительно оказаться дома.

Байки? Ирби боялся, что скоро сам сможет это проверить. В его работе слишком много предпосылок для сумасшествия.

Он планировал вернуть Белякову его тело сегодня. Однако, с этим придется повременить – Ирби был уверен, что за ним следили. Причем, следили довольно давно, еще с космодрома, а то и с «Фобоса-2». Современный инструментарий охоты на людей включал в себя и прячущиеся за облаками дроны, и орбитальные биосканеры, и микроскопические наниты со встроенными «маячками». Но преследователи Ирби отчего-то предпочли самый грубый и дешевый способ – слежка велась силами полевых агентов, достаточно подготовленных, чтобы делать все правильно, но недостаточно опытных, чтобы Ирби не смог их заметить. Такая тактика иной раз оправдывала себя – большинство шпионов экипировались устройствами, призванными выявить электронную слежку, а вот живой взгляд обнаружить куда сложнее. Впрочем, нанитов тоже нельзя исключать – их могли подсадить на одежду Ирби в космодроме или на катере.

Ирби насчитал не менее пяти ведущих его персонажей. Возможно, их было и больше, но остальные считывались не столь явственно. Полиция? Госбезопасность? Контрразведка? Или люди того же Булаева, решившего побольше узнать о своем компаньоне. Как бы там ни было, отставать они не собирались и даже сейчас наблюдали за Ирби.

Принесли заказ. Безмолвный синтетик в черно-белом костюме выставил на стол тарелку с цветным и душистым салатом, полусферу с уложенной спиралью пастой и полумесяцем рыбного филе, украшенного тремя алыми светящимися ягодами. Последним на столешницу опустился пузатый бокал с рубиновым вином. Ирби четко придерживался оставленных Беляковым инструкций в отношении предпочтений рекламщика – никакого мяса, крепких напитков и фаст-фуда. Это позволяло придерживаться образа и не подвергать организм добровольной «оболочки» гастрономическим экспериментам.

Интересно, кто был целью слежки: уличенный в оппозиционной деятельности Беляков, или рхейский шпион в теле гражданина Империи? И еще – они специально подставлялись, чтобы их заметили, или же просто плохо делали свою работу?

В положении Ирби неправильный ответ мог сильно осложнить дело.

Он решил, что следует до конца играть Белякова. Для «оболочки» пока ничего опасного не намечалось, поэтому сейчас Ирби спокойно поужинает, прогуляется перед сном, не замечая слежки, как не заметил бы ее рекламщик, после чего вернется в гостиницу и ляжет спать. Там Ирби покинет тело добровольца и через ближайший спрятанный за орбитой Марса транспондер покинет планету.

Местный повар постарался на славу, еда действительно была отменной. С ленцой покачивая в бокале вином, Ирби разглядывал город внизу, сыто откинувшись на спинку стула. Он – обычный гражданин Империи, привыкший мотаться через Арки по всей системе, если того требовала работа. Он уверен в завтрашнем дне, ему нечего бояться и абсолютно ничего не скрывает от госбезопасности, разве что свои личные маленькие секреты.

Допив вино, Ирби расплатился, оставив хорошие чаевые. Спустился на лифте вниз, вышел на оживленную улицу и неторопливо пошагал в сторону гостиницы, притормаживая у переливающихся витрин и афиш.

За ним следовало двое. Один – ничем не примечательный парень в модном плаще, похожем на сложенные крылья летучей мыши. Второй преследователь, коротко стриженая девушка с аккуратным рюкзачком, находилась через дорогу, оживленно разговаривая с кем-то по вифону. Ирби прекрасно считывал их физиогномику, подмечал любую закономерность движений. Он задал своему передвижению по городу особый ритм, и этой парочке пришлось подстраиваться под него, диссонируя с остальными прохожими. Отставать они не собирались.

На всякий случай Ирби мысленно записал на инбу послание для Белякова, где указал маршрут своих поездок, вполне соответствующий легенде о работе над рекламным проектом. Оставил вкусовой и визуальный образ ужина, а также эмоциональный отпечаток от полета на катере.

Он вышел к скверу, по которому катались на антигравийных коньках подростки. Обогнул разноцветный фонтан, на секунду остановился возле неопрятно одетого музыканта, под чей аккомпанемент танцевали две бледные девушки-синтетики. Благодушным жестом бросил в них цифровую купюру и пошел дальше, беззаботно смотря по сторонам.

Его преследователи куда-то пропали. Неужели отстали? Или передали слежку удаленным наблюдателям?

– Постойте! – раздался сзади вежливый мужской голос с еле уловимыми нотками цифрового синтезирования. – Вы обронили.

Ирби сделал вид, что ничего не услышал, но внутренне собрался. Они пошли на контакт, это плохо – ему сейчас не хотелось вступать в открытое противостояние. Или просто проверяют?

По ходу движения прошелестел пузатый автомобиль, опустился на парковку, погасив огни.

Все понятно, будут задерживать. Ох, как не вовремя!

– Да постойте же! – незнакомец чуть повысил голос.

На полупустой улице нельзя было игнорировать такой окрик, поэтому Ирби остановился и обернулся с лицом искреннего удивления.

К нему характерной скользящей походкой приближался долговязый аджай со светящейся на округлой скуле горошиной-переводчиком. В его тонких пальцах Ирби заметил что-то тонкое и блестящее.

Браслет!

Он поднял левую руку и посмотрел на запястье – браслета из отшлифованных метеоритных кусочков действительно не было. Неужели обронил? Или кто-то так филигранно снял с руки? Нет, он бы заметил. Но не заметил же!

Иногда, если ослабить контроль, «оболочки» могли сделать что-то машинально, что обычно делается без участие сознания: начать барабанить пальцем по столу, качать ногой или теребить пуговицу на манжете. Или, к примеру, снять за столом мешающийся браслет.

– Я за вами с самого ресторана бегу, – растянул безгубый рот дистант, вытаращив на Ирби свои черные с серебристыми звездочками глаза. – Такая ценная вещь, жалко…

Ирби улыбнулся в ответ, беспомощно разведя руками.

Аджая в ресторане он не помнил. Впрочем, он не видел все столики в зале.

– Спасибо большое, – с чувством произнес он, не делая, впрочем, попыток сблизиться. – Тяжелый был день, совсем ничего не соображаю.

Чьи-то шаги за спиной, неторопливые, слегка шаркающие.

Ирби чуть сместился к краю дорожки, краем глаза оценивая обстановку. В их сторону шел задумчивого вида мужчина в рабочем комбинезоне и куртке с логотипом какой-то корпорации. Просто прохожий?

Аджай сделал еще шаг, протягивая браслет:

– Это же ваше, верно?

Пауза затягивалась, нужно было что-то решать.

– Ох, простите! – вытянув шею, будто внимательно разглядывал сияющие камушки, протянул Ирби. – Хотел бы я, чтобы это был мой браслет, но, увы.

Лицо аджая вытянулось.

– Не ваш? – в голосе слышалось недоумение.

Работяга почти поравнялся с ними. Со стороны, откуда пришел Ирби, выбежала девушка в спортивном костюме и пеленой виртуального тренера перед глазами. В припаркованной машине кто-то включил вифон.

– У меня там такая гравировка, узнаваемая, – Ирби пошевелил пальцами, словно пытаясь изобразить выдуманную гравировку. – А тут ее нет. Не могу забрать чужую вещь. А свой я, видимо, дома оставил. Всего хорошего, мне нужно спешить.

Последние слова он почти тараторил, потому как и рабочий, и девушка-спортсменка были почти рядом. Стараясь держать в поле зрения всех сразу, Ирби развернулся и быстрым шагом пошел прочь.

Выстрел из шокового пистолета сбил его с ног и заставил тело совершить короткую конвульсивную пляску на мостовой. Если бы Ирби заблаговременно не отключил сознание от болевого центра «оболочки», то бесспорно отключился бы. Сейчас же он, будто капитан судна, у которого разом отказало все управление, снизу вверх наблюдал за подбегающими к нему рабочим, спортсменкой и аджаем, стараясь совладать с закатывающими глазами Белякова.

Задержание проходило грубо, но безопасники имели право применять нелетальное оружие ко всем подозрительным личностям. Но кого, кого именно они хотели задержать? Если оппозиционера Белякова, то нельзя покидать его, сознание добровольца не успеет адаптироваться. А если рхейского шпиона, то…

Девушка припала на колено прямо рядом с Ирби. В ее руке появилось небольшое изогнутое устройство желто-оранжевого цвета с матовым окошком в передней части.

Личностный идентификатор!

Прежде, чем девушка приложила идентификатор к голове Белякова и начала сканирование, Ирби отправил в инбу команду на самоуничтожение и прыгнул в холодную пустоту.

Пока безопасники безрезультатно боролись за жизнь Белякова, чей мозг превратился в кипящую кашу, сознание Ирби в виде капсулированного массива данных мчалось через космос от одного транспондера к другому.

Через двадцать часов он открыл глаза в маленькой полутемной комнате на жилой платформе «Венера-2». Еле успел взять контроль над новой «оболочкой» – безвольным женским телом, прежде, чем желудок подскочил к горлу и изо рта полились кислые рвотные массы.

Ни сожаления, ни злости. Только усталость и еще какой-то еле слышный звон в голове, словно эхо от расколовшегося вдали колокола.

* * *

Серо-золотистый звездолет сенаторской контактной группы сбросил скорость и величественно вошел в нейтральное пространство Высших дистантов. Сверкнув сигнальными огнями, взял курс на гигантское дымчатое образование, похожее на зависшее в космосе облако. Перед кораблем развернулась ярко-синяя дорожка из светящихся частиц, приглашая проследовать к газообразной конструкции. На командные мониторы поступило требование заблокировать все оружейные узлы и перевести управление в режим автопилотирования – монолиты не желали неприятных эксцессов в своем секторе ответственности.

– Подтверждено участие делегации каюров, – сообщил Коля, секретарь кандидата в сенаторы Демида Аладьева.

– Кому интересны эти крокодилы? – хмыкнул Демид, развалившийся в кресле и рассматривающий космос по ту сторону обзорного окна. – Ни флота, ни политической воли. Балласт.

Он потер пальцем зубы, по которым сновали сиреневые точки наноботов-чистильщиков, перевел недовольный взгляд на секретаря.

– Ты передал мою повестку?

Коля заметно замешкался, его глаза за информационной вуалью нервно забегали.

– Я почти доделал, но вы попросили…

– Прекращай ныть, – Аладьев с презрением посмотрел на своего помощника. – Если бы ты делал все сразу как надо, не было бы нужды переделывать.

Секретарь быстро кивнул, виновато улыбнулся.

– Да, сейчас, – выдохнул он и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза и углубившись в работу.

– Бездарь, – скривил губы Демид.

Ирби наблюдал за молодыми людьми из-под полуприкрытых век, привычно подмечая и запоминая. От него не ускользнули скрытые признаки злости и подчинения Коли, нескрываемое злорадство и самодовольство Аладьева. Демид явно наслаждался своей властью над сверстником, не оставляя тому права на ошибку, а то и откровенно издеваясь. А ведь еще недавно эти двое стояли на одной карьерной лестнице, самозабвенно ловя одобрение своего начальника, циничного и властного сенатора Адама Савельева по прозвищу «Циркуль». Савельев являлся ярым соперником сенатора Феликса Майерса, с которым на тот момент уже работал Ирби, и в какой-то момент начал доставлять много проблем. Пришлось присмотреться к его двум амбициозным помощникам, выявить более сговорчивого. Им и оказался Демид Аладьев, без лишних вопросов отправивший бывшего шефа на тот свет, и теперь настолько сильно связанный с Ирби, что никуда уже убежать не мог.

Впрочем, Демид и не хотел. Он с чистой совестью занял место убитого и принялся извлекать выгоду из своего нового статуса. По сути, он разом получил все, о чем мечтал.

Естественно, ничего бы не получилось без Феликса Майерса, который поднял все свое лобби, чтобы оставить Демида на месте Савельева, как «наиболее близкого и верного соратника». Вместе с обязанностями к Аладьеву пришли власть и слава, а также сенаторские активы и контрольный пакет акций нескольких компаний, среди которых значилась частная военная корпорация «Сфорца». Впрочем, Демид оказался ценным приобретением – сразу принявший правила игры, тут же включился в работу, выполняя все требуемое, а чаще даже предвосхищая желания кураторов. У парня на самом деле была голова на плечах, он обладал цепким умом и нужной ментальной гибкостью, позволяющей ему быстро освоиться в политической среде Империи, а после блестяще выступить на предвыборных дебатах и заработать большое число голосов благодаря правильно выставленным акцентам. И теперь, когда Ирби практически убрал Доланго, главного конкурента за кресло сенатора Проксима Центавры, перед Демидом открывалась прямая дорога к самым вершинам имперской власти. А то, что Доланго больше не причинит неудобств, уже непреложный факт – все новости пестрили сюжетами о том, что в отношении «туркунского быка» ведется следствие по неназванной причине, что на него вдруг разом свалилось тридцать три напасти, от внезапных налоговых проверок до блокирования политических инициатив во многих рабочих группах при Сенате. К тому же, постарались и медийные «волки» Ирби – Булаев и Медео, создавшие несколько ток-шоу в форме журналистских расследований по слухам о причастности Доланго к изнасилованию дочери замминистра обороны Аймо Юхани.

Доланго пытался брыкаться, но это лишь подливало масло в огонь. Собственно, Ирби так и планировал.

Как и понимал, зачем Демид в качестве секретаря выбрал себе Колю. С одной стороны, он, как никто другой, знал о рабочих качествах бывшего помощника Савельева, к которому не могли попасть ни лентяи, ни дураками. С другой стороны…

С другой стороны, Демиду просто доставляло удовольствие понукать бывшим соперником, раз за разом указывая на его место. Что удивительно, Коля, понимая это, все равно согласился работать на Аладьева. И теперь терпеливо сносил все уколы и тычки, исправно выполняя обязанности.

Некоторые готовы на все, чтобы остаться у кормушки, сулящей пусть и призрачные, но шансы на возвышение.

Само собой, ни Коля, ни Аладьев не знали о настоящей личности Ирби. Для них он был строгой и холодной Женей, советником сенатора Майерса, куратором молодого политика Аладьева. Демид, конечно, подозревал, что малосимпатичная колючая женщина имела больший статус, чем позволялся по рангу, но на том его подозрения заканчивались. И развивать свои домыслы он не спешил – Ирби с самого начала дал понять, что внимательно следит за лояльностью Аладьева, что всегда на шаг впереди и что не из тех, с кем стоит играть в кошки-мышки.

Демид, хороший мальчик, все понял и решил не лезть не в свое дело.

За стеклом обзорного иллюминатора, на приличном удалении, проплыли два пузатых диска с характерными полосами рхейского торгового флота.

– Кто бы мог сомневаться, – Аладьев даже привстал в своем кресле. – И эти здесь.

Он повернулся к Ирби и спросил как бы мимолетом:

– Женя, каковы прогнозы сенатора Майерса на ход войны? Через какой срок рхейцы выдохнутся?

– Есть мнение, что они выдохнутся?

– Без Арок крайне сложно вести войну на территории в половину галактики, – удивленный, что приходится объяснять очевидное, произнес Демид. – Да и глупо воевать с цивилизацией, которая может в любой момент открыть дверь в твою домашнюю систему. Это в свое время даже Высшие поняли, принимая нас в свой клуб. Так что, окончание рхейской авантюры лишь дело времени.

– Несомненно, все будет именно так, как вы сказали, – не стал спорить Ирби.

Аладьев чуть улыбнулся, в его взгляде промелькнула саркастическая искорка.

– Вы – интересная женщина, – он хитро прищурился. – Я никак не могу разгадать контекст ваших фраз. Можно личный вопрос?

Ирби изучающе посмотрел на Демида из-под тонких бровей. Раньше Аладьев не решался так фривольно общаться с холодной, колючей, похожей на подозрительную сову советницу Майерса, в чьей «оболочке» Ирби сейчас находился. Решил сократить дистанцию и сблизиться с доверенным лицом своего шефа? Эдак недалек день, когда он попробует завоевать доверие куратора более интимным способом.

– Демид, я думаю, что тебе лучше заняться подготовкой к предстоящей встрече, а не тратить время на бесполезный флирт.

Но Аладьев не смутился, лишь самодовольно постучал себе пальцем по виску.

– Я готов к встрече, уверяю вас, Женя. На инбе основные тезисы других участников группы, а свой доклад я и так помню наизусть. Хотите проэкзаменовать?

И, не дожидаясь ответа, начал цитировать:

– Сенатор Гончаров: «Первая очередь для Империи в торговых сделках с Высшими». Замминистра энергетики Нгуэра: «Вопросы таможенных процедур при логистике сверхсжатых элементов». Сенатор Майерс «Возведение Арки вблизи пространства монолитов»…

– Достаточно, – прервал его Ирби, подняв тонкую руку с витым браслетом. – Способность твоей инбы записывать предложенную информацию меня не интересует. Темой твоего доклада будет просьба Высших предоставить чертежи новейших военных технологий для борьбы с рхейской агрессией. Какие шаги мы предпримем после того, как нам откажут?

Демид не был наивным, он хорошо понимал, что ни монолиты, ни бхуты не станут делиться технологиями под подобную формулировку. Для них война Империи с Содружеством лишь региональная свара, не стоящая внимания.

– Мы зададим этот вопрос еще раз, – Аладьев действительно подготовился. – Но позже, в кулуарах, и только бхутам. В отличие от монолитов, эти червяки заинтересованы в Арках, но не будут сообщать о том публично. Что же до монолитов… Монолитам не нужны Арки, они не вылезают из своих систем. Вообще, сложно чем-то заинтересовать существ, которые рождаются прямо в космосе и не имеют собственной планеты.

Демид был прав – Высшие дистанты с непонятной опаской относились к Аркам. Однако, негуманоидные бхуты хоть и создавали самые быстрые во вселенной звездолеты, но все же признавали удобство мгновенного перемещения в пространстве. А вот монолиты, бестелесные энергетические существа, вполне конкретно отвергли предложение Императора. Создавалось впечатление, что они знали об Арках нечто такое, что приводило их в ужас, но сколько бы их не спрашивали об этом, они уходили от темы. Впрочем, с монолитами вообще было сложно общаться – уж очень огромная эволюционная пропасть была между «первенцами» Большого Взрыва и всеми остальными.

Зато в Империи Арками занимались лишь самые влиятельные чиновники, вхожие в круг доверенных лиц Квинта, а, значит, Императора. Именно по этой причине Феликс Майерс, чтобы попасть в сенаторскую комиссию по межпространственным переходам, буквально горы свернул, пройдясь танком по конкурентам. Однако, любые вложения окупались широтой открывающихся возможностей.

– Так вы разрешите один личный вопрос? – приняв размышления Ирби за замешательство, спросил улыбающийся Демид. – Я, все-таки, почти сенатор. Мне бы хотелось знать, что за люди меня окружают. Быть может, я смогу как-то помочь им, не находите?

Он придал лицу озабоченное выражение, но глаза по-прежнему улыбались. Он по-прежнему думал, что может обаять сидящую перед ним женщину. Что ж, его упорство можно перевести в нужное русло.

– Я не вижу ничего, что хотела бы рассказать тебе о себе, Демид, – Ирби позволил себе холодную улыбку. – Однако, ты прав, все мы иногда нуждаемся в помощи.

Демид, бросил быстрый взгляд на неподвижного Колю, который был полностью поглощен работой и больше походил на манекен, чем на живого человека. Деловито произнес:

– Я слушаю, Женя.

– Ты помнишь прием на «Тэрра Бэлла»? Тот самый, о котором сейчас все болтают?

Демид нахмурился, пытаясь понять, к чему ведет разговор.

– Конечно, помню, – осторожно ответил он.

– Перед встречей тебя познакомили с одной девушкой по имени Элли Берг.

Аладьев наморщил лоб, вспоминая. Протянул:

– Я много с кем знакомился…

– Элли Берг, молодая симпатичная девушка, владелец «Берг Лайн». С ней еще были пролетарского вида мужчина и худой чопорный мажордом.

– Такая… пушистая? – Демид прогулялся пальцами вокруг своей головы, показывая кудри Элли.

Ирби перестал терзать Аладьева вопросами, раскрыл ладонь и велел инбе показать образ девушки. Из-под бледной кожи запястья выскочила небольшая объемная картинка, медленно закружилась в воздухе.

– Да, точно, это она, – утвердительно кивнул Аладьев. – И почему я должен был ее запомнить?

– Потому, что стоит запоминать всех, с кем тебя знакомят. Сегодняшние аутсайдеры завтра могут превратиться в фаворитов, а нужные связи порой ценнее, чем армия телохранителей. Ваш бывший босс, Савельев, не объяснял эти тонкости?

При упоминании мертвого сенатора Демид растерял всю игривость, глухо ответил:

– Циркуль учил, что все кругом – добыча. Нужно лишь знать, как правильно снимать шкуру.

– Тоже действенный подход. Но вернемся к нашей Элли, – Ирби увеличил лицо девушки. – Нравится?

Аладьев непонимающе посмотрел на него. Пожал плечами:

– Выглядит несколько простовато, но, в принципе, интересно. Мне нравится иной типаж женщин.

– А я и не предлагаю ее совращать, – Ирби перевернул руку и изображение исчезло. – Мне нужно, чтобы вы с ней познакомились поближе. Пообщались, завели хорошие, дружеские отношения.

– Зачем?

– Ее транспортная компания одна из крупнейших на внутренних линиях. Может быть полезной.

– Женя, у меня есть целый наемный флот, который полетит туда, куда надо, – не без доли самодовольства напомнил Демид. – Вам нужны звездолеты? Скажите где и когда.

– Нам нужны ее звездолеты, – надавил Ирби. – Как и она сама. Сенатор Майерс хочет немного изменить расклад сил на рынке логистики.

Это был козырь, который Демиду было нечем крыть. Хотя, Ирби врал – Феликс ничего не знал об Элли.

– Раз так, – Демид развел руками. – Я только рад помочь. Тем более, что встречаться с приятными девушками, это скорее приключение, чем рутина. Однако…

Он склонил голову на бок, посмотрел в глаза Ирби.

– Однако я думал, что услышу лично вашу просьбу, Женя.

Ирби решил чуть подыграть. Он также подался навстречу Демиду, и тихо проговорил:

– Если ты нас с ней подружишь, то я, лично, буду у тебя в долгу, Демид.

Аладьев не отвел взгляд, так же тихо ответил:

– Я запомню.

И улыбнулся, словно выиграл приз.

* * *

Ирби смотрел через широкое обзорное окно на внешнюю палубу, накрытую силовым куполом, за которым светилась серебристая пелена созданного монолитами «гипероблака». В центральной части палубы, на овальной платформе, в высоких креслах расположились члены сенаторской группы. Напротив, в таких же креслах, сидело трое похожих друг на друга гуманоидных существ в одинаковых черно-серых костюмах. При желании участники встречи могли убрать «нейтрально эмоциональные» образы и увидеть истинные облики оппонентов. Однако, по дипломатическому протоколу это делать не рекомендовалось во избежании психологических искажений – некоторые люди испытывали физическое отвращение при переговорах с бхутами, или ощущали себя подавлено при общении с огромным энергетическими шарами-монолитами, что, в свою очередь, могло негативно сказаться на принятых в ходе беседы решениях.

Ирби поднял взгляд и попытался разглядеть в клубящихся далях звездолеты дистантов, но заметил лишь тускло светящуюся тушу обслуживающего «гипероблако» монолита, похожую на скользящую за тучами луну.

В голове отчего-то возникло видение плавающего в темной банке мозга, холодного и беспомощного. Именно это ожидало бы Ирби, попади он в руки к сотрудникам госбезопасности. Их бы вместе с «оболочкой» поместили в экранированную комнату и насильно перетащили бы агента Содружества в искусственный биоимплант. Где он, лишенный глаз, рта и ушей безвольно существовал до тех пор, пока специалисты в медицинских костюмах не разобрали бы всю его память по фрагментам. После чего слили бы в утилизационный бак, вместе с ошметками желто-серого мозгового вещества.

Подобный исход казался Ирби вполне вероятным. Тем лучше – реальная опасность заставляла его действовать более эффективно.

Жаль, с «оболочкой» Белякова пришлось распрощаться, она была очень удобной, как и сам доброволец, лояльный и неглупый. Придется искать замену. Можно, конечно, озадачить подбором «оболочки» более мелких агентов, но Ирби в таких вещах предпочитал полагаться лишь на себя. Впрочем, в ближайшее время на Марс он возвращаться не планировал, так что время ждало.

Проблема в другом – он так и не узнал на кого охотились безопасники. В этот раз они подобрались критически близко, но как такое случилось? Какую струну информационной паутины он задел? Такие вещи не происходили случайно, это уже симптоматично.

По запястью пробежала еле ощутимая дрожь и Ирби опустил взгляд на свою тонкую руку, где под бледной кожей светился алым иероглиф-напоминание. Пора.

Он покинул смотровую площадку, заполненную помощниками и советниками сенаторской группы, анализирующих ход беседы и отсылающих своим шефам нужные графики, сведения и пояснения. На лифте спустился в главный коридор звездолета, широкий и светлый, цокая маленькими каблуками туфель прошел к доку малых катеров. На Ирби светился маркер сенаторского допуска, поэтому охранники – два молодых десантника с пистолетами на поясах, без особенного интереса проводили взглядами некрасивую, чопорную женщину, направившуюся к одной из пилотских капсул. Они знали, что в зоне переговоров за официальной ширмой происходит множество мелких, неафишируемых встреч, и совать в них нос себе дороже.

Ирби устроился в ложементах, запустил системы и подождал, пока капсула втянется в корпус катера, герметизируя кабину. Привычно подсоединив инбу к навигатору, раскрыл перед собой полетную карту с диаграммами показателей приборов, и легким движением руки дал команду на расстыковку. Центр тяжести тут же сместился и стал ослабевать, желудок холодным мешком поднялся к груди. Ирби выправил давление, добавил ионизаторов – собственной искусственной гравитации катера не имели, придется какое-то время потерпеть невесомость.

Громада имперского корабля огромной скалой уходила в туман за спиной, обзорные камеры транслировали непроницаемый серебристый полог вокруг. Всплыло предупреждение о соблюдении допустимой скорости, а также о запрете на активацию оружейных систем. Последнее, впрочем, было излишним, вооружения на катере не было.

В нужную точку Ирби прибыл через полчаса, отслеживая путь по приборам. Его уже ждали – небольшой каплевидный корабль висел в молочном пространстве с выключенными бортовыми огнями. Ирби сбросил скорость и затормозил, подогнав катер практически вплотную к чужому судну. Перевел ложементы в вертикальное положение, делая обзорный иллюминатор прозрачным в обе стороны.

Лицевая часть каплевидного катера дистантов растаяла, явив заполненный густым ядовито-зеленым туманом отсек. Из глубины, с короткого насеста, сполз похожий на ворох мокрых веревок шар, рассыпался на несколько десятков похожих на черных угрей существ. Их гибкие, упругие тела черными зигзагами скользнули на передний план, потянулись вверх, складываясь в единую фигуру. И вот уже перед прозрачной полусферой появилась худая человекоподобная фигура, безликая и лоснящаяся.

Черви из системы Бхут – название для дешевого фильма-ужасов. Вместе с тем – Высшие дистанты, покорившие космическое пространство намного раньше, чем люди, аджаи или альционы. Индивидуальности, способные действовать как единое целое, мгновенно складывая опыт и знания. Любопытные, неконфликтные, однако, ради выживания способные на жесткие, а порой, и жестокие решения. Именно они создавали самые лучшие космические корабли, именно они подарили Империи технологию инбы.

Ирби раскрыл перед собой голосовой переводчик, произнес на рхейском:

– Юстар Хурсаг[6].

Многослойная фигура бхута не шевельнулась, но ответ не заставил себя ждать:

– Мы-я рад быть рядом. Ты снова в чужом облике.

– Такова необходимость. Я все еще могу звать тебя Сават?

– Мы-я уже не тот, но мы-я все еще Сават.

Это был юмор в исполнении бхутов, поэтому Ирби позволил себе легкую улыбку, зная, что переводчик на другом корабле покажет эту его реакцию.

– Мог не адаптироваться к нашему виду, – отметил рхеец. – Я воспринимаю вас и в естественном виде.

– Это не для Ирби, – ответил Сават, качнув рукой, словно веревочкой на ветру. – Мы-я так хочу. Через форму познается содержание.

– Что ж, дело твое.

Посчитав, что пора переходить к делу, Ирби спросил:

– Сават, ты встречался с нашим торговым представителем?

– Сават не встречался. Мы-я другой встречался. Расположение достигнуто.

– Вы согласились поставлять нам новые истребители?

– Новые двигатели.

Ирби на миг задумался, хмыкнул:

– Новые двигатели подойдут не ко всем нашим кораблям.

Бхут совсем по-человечески пожал плечами:

– Представители Содружества подписали условия. Их все устроило.

Ирби про себя выругался. Он не думал, что торговые представители продешевили, скорее всего, бхуты выставили некие жесткие условия, по которым новые двигатели – наилучшее предложение. Честно говоря, налаживая контакты с этими Высшими, Ирби надеялся на большее.

– Мне нужно спрашивать, торгуете ли вы этими же двигателями с Империей? – сухо произнес он.

– Сават не знает ответ на твой вопрос.

Хитрые червяки. Конечно, «Сават» не знает, ведь он – всего лишь имя коллективного создания, находящегося по ту сторону стекла. А вот кто-то из этих скользких торгашей вполне мог бы быть в курсе сделок с людьми. Но, понятно, ничего не сообщит Ирби. Впрочем, он и не надеялся на откровенность, Высшие старательно демонстрировали свой нейтралитет в вопросе войны Рхеи и Империи.

– Хорошо, я рад, что мне удалось наладить наше сотрудничество, – холодно подвел итог Ирби. – Надеюсь, оно будет плодотворным.

– Именно ради этого мы-я позвал тебя, – сотканная из червей фигура развела тонкими руками, Ирби не понял этот жест. – Наше предложение для тебя – часть совершившейся сделки.

Это становилось любопытно. Когда Майерс передал ему запрос от бхутов на приватную встречу, Ирби подумал, что речь пойдет о тщательно подготовленной встрече с торговыми представителями Содружества, в которой что-то пошло не так. Его подмывало воспользоваться шифрованной связью с Кубом, чтобы узнать о прошедшей сделке, но в свете последних событий это был бы крайне необдуманный шаг.

– О каком предложении идет речь, Сават, – Ирби приказал инбе записывать дальнейший разговор.

Фигура псевдочеловека казалась нереальной в густом тумане бхутской атмосферы. Но Ирби показалось, что безглазое лицо внимательно наблюдает за ним, примеряясь как лучше подать информацию.

– Ирби известно, что мы, также, как и люди, и рхейцы, изучаем Горизонт, а также субстанцию за ним, – констатировал Сават.

Ирби покосился на переводчик – ошибки не было, бхут сказал именно «субстанция». Повинуясь внимательному взгляду, переводчик дополнил: «сущность, лежащая в основе».

– Мы-я хочу прямой доступ к отчетам исследовательской группы Тодосийчука для корпорации «Якамоз».

Ирби быстро выудил из инбы информацию, сопоставил сведения. Про корпорацию «Якамоз» он знал и раньше – некогда крупный игрок на рынке ценных минералов и товаров жизнеобеспечения колоний, после ряда скандалов растеряла большинство активов и ушла на задворки имперской экономики, заняв нишу частных исследований в различных областях. Им приписывались самые смелые и, порой, довольно неоднозначные эксперименты, за их работой постоянно охотились охочие до скандалов журналисты, а также правозащитники всех мастей, однако политика полной секретности на всех этапах работы корпорации не давали им никакой пищи. Научные группы «Якамоз» работали в самых опасных секторах космоса, залезали в такие гиблые места, куда не рисковали посылать ученых ни одна имперская академия. Особая пикантность заключалась в том, что корпорацию некогда возглавлял нынешний сенатор Феликс Майерс, ныне курирующий Имперский институт дальнего космоса. И, нужно понимать, что теперь корпорация имела доступ ко всем немалым административным и научным ресурсам института.

Что же до группы Тодосийчука, то инба ожидаемо ничего в открытом доступе не обнаружила. Придется узнавать лично у Майерса, но, думается, что с этим проблем не возникнет.

– Я узнаю что можно сделать, – осторожно ответил Ирби.

Сават изменил положение тела, скособочившись посмотрел на рхейца.

– Это не просьба, Ирби.

– Сават, ты требуешь сведения из имперских организаций у представителя Содружества.

– Мы-я не требую их у торговых представителей. Мы-я требую их у тебя. И, напомню, мы-я знаю кто такой Ирби, именующийся разными именами и носящий разные облики.

Ирби не стал продолжать бессмысленное препирательство. Постучал наманикюренными ногтями по подлокотнику, сказал:

– Пусть будет так. Начну работать как получу соответствующее задание от руководства.

– Тогда и новые двигатели будут у Содружества после выполнения сделки, – даже переводчик смог донести ультимативный тон червей. – Вас это не устроит. Но и нам сведения нужны как можно быстрее.

Что ж, бхутов всегда было сложно переспорить. Если у Майерса не будет возражений, то нужная информация у червяков появится уже завтра. Значит и поставки бхутской техники начнутся завтра, что немаловажно. Узнать бы еще что именно хотят найти Высшие в тех отчетах.

– Хорошо, я все понял, – Ирби улыбнулся. – Эх, Сават, я думал мы друзья. А ты меня в такие жесткие рамки загоняешь.

– Мы друзья пока гнездимся, по отдельности мы врозь, – переводчик сопроводил фразу пометкой «поговорка».

– Хорошая поговорка, запомню, – пообещал Ирби. – Это все условия?

– Нет, есть еще одно.

– Не сомневался. Озвучь.

– Мы-я хочу экскурсию по десяти системам Млечного Пути.

– Что? – не понял Ирби, вновь сверяясь с текстовой трансляцией переводчика.

– Нужен тур по десяти звездным системам, некоторые из которых находятся под патронажем Империи.

– Предположу, что дело не в отсутствии этих систем в реестре туристических маршрутов?

– Проницательностью Ирби поражен, – волнообразное движение тела Савата. – Мы-я хочу неприметный корабль с хорошей охраной и опытным капитаном.

– Корабль должен быть частным?

– Мы-я не хочу привлекать к этому безобидному полету внимание властей Империи.

Ирби хитро прищурился:

– Значит, не такой уж полет и безобидный, да? – он тянул время, пытаясь найти подвох. – Почему такую ерунду не доверили какой-нибудь частной компании? Их в Империи полно.

– Ирби оспаривает условия сделки?

– Ирби ничего не оспаривает, – отмахнулся рхеец. – Ирби должен знать все нюансы поставленной задачи.

Ответ показался бхутам убедительным.

– Мы-я не доверяю важную работу тем, кому нечем угрожать. Ирби заинтересован в сотрудничестве. Ирби, меняющему имена и облики, есть что терять. Поэтому Ирби сделает работу лучше, чем другие.

Рхеец лишь коротко кивнул. Черви не лукавили, говорили как есть. Что ж, и на том спасибо.

Распрощались они быстро, обменявшись парой безобидных колкостей. Сават растекся расползающимися живыми лентами, скрылся за потускневшей стеной. Ирби развернул катер и взял курс обратно на сенаторский звездолет. Доверившись автоматике, откинулся в кресле и, закрыв глаза, погрузился в размышления.

Бхуты, могущественные Высшие, естественно что-то недоговаривали. И, конечно, черви знали, что Ирби будет с особой тщательностью проверять всю подготовленную для них информацию. Что обязательно переправит отчеты группы Тодосийчука в Куб, как и маршрут, по которому полетит по десяти системам пока еще неизвестный звездолет. А значит бхуты уверены, что Ирби не обнаружит ничего для себя интересного. Или, если обнаружит, то все равно не сможет воспользоваться, поскольку остальные части пазла известны только червям?

Даже если и так, Ирби все равно поступит как должен. Нужно лишь поглубже копнуть и про ученых из «Якамоза», и про системы, в которых будут делаться остановки, а там, глядишь, что-нибудь и прояснится.

При мысли о частном, хорошо вооруженном, но неприметном звездолете, который можно легко контролировать, вспомнилась фраза Аладьева. Как он говорил? «У меня есть целый наемный флот, который полетит туда, куда надо»? Конечно! Военная компания «Сфорца», доставшаяся Демиду по «наследству» от Савельева. Найти среди разномастной техники нужный звездолет с опытным капитаном не составит труда.

Как и подсадить на борт верного Ирби человека.

Когда из тумана появилась громада сенаторского корабля, Ирби уже знал что нужно делать.

* * *

Существовало несколько способов подсадки сознания в «оболочку». Стандартная процедура, принятая в Содружестве, и практикуемая в большинстве случаев, подразумевала полную перезапись сознания и памяти в мозг нового тела. Для этого требовалось время, специальная аппаратура и следящий за процессом ассистент. Как результат – полное замещение одного сознания другим, отсутствие отрицательного отклика тела на новую личность, минимальное время адаптации.

Другой способ отличался наличием риска и применялся лишь в экстренных медицинских случаях, а также силовыми структурами и военными. Способ заключался в быстром и относительно непродолжительном вторжении в «оболочку», когда уже имеющаяся личность блокировалась и отключалась от функций управления. Для этого использовались всевозможные устройства – хирургические шунты, зонды и «шпильки», позволяющие пробивать тонкие кости черепа и взаимодействовать на мозг напрямую. Такой метод был чреват как для хозяина самой «оболочки», так и для перемещаемого – могла серьезно пострадать память, порой начинались необратимые изменения психики, бывали случаи утраты функциональности обоих личностей. Специалистов, призванных заниматься подобным способом перемещения, приходилось подолгу обучать, они подвергались многочисленным тестам и проверкам. Но и в этом случае не обходилось без сбоев.

Все изменилось, когда Содружество повстречало Империю. Квинт наложил вето на практику переноса сознания, поэтому технология рхейцев оказалась под запретом. Но методы «экстренного вторжения» расцвели новым цветом в руках агентов Куба – находящаяся в головах имперцев инба замечательно интегрировалась с рхейскими шунтами и зондами, оберегая как сознание носителя, так и личность, пересаженную в «оболочку». Более того, в инбу можно было загрузить специальные программы и приложения, помогающие агентам дольше находиться в имперских мозгах, не подвергаясь эрозии, а также, при необходимости, экстренно эвакуироваться посредством сети транспондеров.

Однако, до сих пор качество работы все еще зависело от того, насколько точно и аккуратно агент Куба вводил шунт в затылочную или височную часть черепа «оболочки». А порой вообще от таких факторов, которые крайне сложно предусмотреть.

Ирби опять споткнулся, выставив волосатые руки с широкими запястьями и упершись в холодный пластик стены. Мир перед глазами поплыл, синхронизировался с задержкой. Цвета еще не обрели нужную яркость, поэтому дорога в широком туннеле выглядела мрачно и неприветливо – желтые фонари на коротких ножках почти не разгоняли темноту и время от времени мерцали, вызывая пляску теней на проезжей части.

Ирби положил прохладную ладонь на затылок, ощущая шероховатой кожей похожую на родинку головку шунта. Поборол желание вырвать его и найти новую «оболочку». Непроизвольно рыгнул, выпустив пахнущий дешевым алкоголем воздух.

Сейчас его звали Ойдан Хиллс и он работал оператором автоматических мусоровозов подземного жилого комплекса на Каллисто[7]. Сам по себе хозяин «оболочки» был человеком нелюдимым и пьющим, что позволяло использовать его «вслепую», без ведома самого Ойдана. Нужно было лишь оставить его потом в темном переулке с полупустой бутылкой в руке, чтобы Хиллс списал свое беспамятство на очередную попойку.

Однако, с тех пор, как Ирби последний раз был в «оболочке» оператора мусоровозов, минуло прилично времени, и Ойдан успел напихать в себя дешевых имплантов и сомнительных развлекательных программ для инбы. Все это сбоило, конфликтовало и периодически отключалось. Видимо, Ойдан понял, что перегнул палку, подал заявку на прием в медицинский центр, но пока все было как было, и нахождение в «оболочке» доставляло дискомфорт.

Приняв устойчивое вертикальное положение, Ирби подтянул живот и пошагал к воротам. Возле створок короткими пальцами оттопырил засаленный рукав комбинезона, продемонстрировав невидимому вахтеру голографический образ пропуска. Через открывшуюся дверь Ирби шагнул во внутренний двор, махнул тускло светящемуся глазу дрона пропускного контроля. Икнул. Сам собой заработал имплант, предназначенный для очистки легких от никотиновых смол, из-за него запершило в горле и на языке появился неприятный маслянистый привкус. Ирби выругался, несколько раз ударил себя кулаком по груди, заставляя дешевую железку заткнуться. Кашляя и сплевывая, повернул к утопленной в скале двухэтажной конторе, где тоскливо светилось одно окно.

– Хай, Антон, – с хрипотцой в голосе поприветствовал он дежурного оператора, полулежащего в старом кресле с протертыми углами.

Антон поднял древнее забрало контроля за мусоровозами, покрасневшими глазами воззрился на привалившегося к косяку Ирби.

– Вот черт! – крякнул он. – Ты меня напугал, Ойдан. Чего приперся?

– По тебе соскучился, – мрачно пробубнил Ирби. – Сам-то как думаешь? На сверхурочные.

– Перед бригадиром провинился? – сочувственно предположил Антон.

Ирби отмахнулся:

– Бригадир не причем – деньги нужны. Я так, на пару заказов, потом уйду.

Антон дотянулся до мятой банки с энергетиком, отхлебнул, сказал, явно от скуки пытаясь завязать диалог:

– А у меня опять десятый с трассы сошел, чуть в дом не въехал. Вовремя перехватил, пришлось вручную до гаража вести. Сколько уже можно говорить, чтобы навигатор заменили? Еще эти, возле торгового центра, постоянно баки из зоны уборки не ставят, машина найти не может…

– Я пошел, – Ирби отер рот жесткой ладонью и отклеился от косяка, выходя в коридор.

– Ты заходи! – кинул ему в спину. – Поболтаем…

Ирби, не поворачиваясь, вяло помахал рукой. Жест вышел неоднозначным, как он и хотел.

Его место располагалось в соседнем кубрике, среди еще трех пустующих в столь поздний час операторских кресел. Ирби забрался на пахнущие потом и плесенью подушки, откинулся на спинку и опустил на лицо широкое пластиковое забрало. Активировал агрегат.

Зашумела вентиляция, запищали, включаясь, элементы управления. Перед глазами раскрылась маршрутная карта с пиктограммами автоматических мусоровозов, как следующих по маршрутам, так и стоящих в гаражах.

Ирби синхронизировался с интерфейсом, движением глаз вызвал список заказов. Пробежался по нему, выделил заказ, подходящий по времени, и запустил к ним свободную машину-уборщика. Скрестив ноги, принялся ждать, без интереса рассматривая картинку с бортовой видеокамеры мусоровоза.

Мусоровоз неторопливо катился по улицам, переезжая с уровня на уровень. Подземный город имел довольно хитрое строение, с множеством узких улочек и тупиков, так что к нужному месту автомат добирался довольно долго. Развернувшись на небольшой площади с широкой вентиляционной трубой в центре, он сдал задом и вкатился в техническую зону гидропонной станции. Нашел искомое – три больших мусорных контейнера, аккуратно расположенных прямо под зданием. Выдвинул манипулятор и приступил к загрузке мусора в кузов.

Когда стальная клешня подцепила второй контейнер и подняла в воздух, на открывшемся участке стены Ирби увидел корявый, словно детский, рисунок – смешную кошачью мордашку с усиками-антеннами между ушей. Посчитав антенны, Ирби тут же переключился на второй свободный мусоровоз, расположенный в гараже рядом. Передал на него другой заказ, вылез из кресла, выключил агрегат и быстрым шагом пошел прочь из операторской. Словно тень прокрался мимо занятого работой Антона, вышел на улицу, свернул за угол и на ходу запрыгнул в выезжающую из ангара машину. Так как в кабину попасть возможности не было, пристроился между ней и кузовом, присев в темноте на небольшой выступ.

Если кто и заметил этот его маневр, то не придал значения – операторы частенько добирались домой на попутных мусоровозах, и начальство закрывало на это глаза, устав бороться за соблюдением техники безопасности.

Пока машина набирала скорость, въезжая в центральную часть города, Ирби вытащил из кармана комбинезона полотно тонкой серой ткани, набросил его на себя сверху, сливаясь с тенями. Нахохлился, рассматривая сквозь узкую щель проносящийся мимо пейзаж.

Мимо проносились темные дома, прижатые сверху высоким каменным потолком, изредка мелькали яркие вывески магазинов, еще реже попадались полуночные прохожие, не обращающие никакого внимания на шуршащий мимо мусоровоз.

В какой-то момент машина притормозила, раздались сонные голоса, перезвон вифонов, потом движение продолжилось, но уже заметно медленнее. Наконец мусоровоз вновь остановился, требовательно запищав.

– Мусорные баки еще не в зоне погрузки, – сказали на рхейском. – Уборщики придут только утром.

– Так сходи и притащи их сюда, – ответили также на рхейском, более властно. – Не хочу, чтобы эта вонючая коробка сюда еще и утром приезжала.

– Сделаю, – отчеканил первый голос и раздался звук удаляющихся шагов.

Когда они вовсе смолки, второй голос произнес:

– Вылезай. Быстро.

Ирби сбросил ткань и спрыгнул на пористый асфальт. Быстро осмотрелся. Перед ним возвышалось крыло массивного подковообразного здания с голографическим стягом Содружества на фасаде. Прилегающую территорию окружал глухой забор со светящимися мачтами «глушилок» и барражирующими по периметру охранными дронами.

– Сюда, – поторопил его невысокий рхеец со значком дипломатической миссии на лацкане пиджака, указывая на приоткрытую дверь черного входа.

Ирби откашлялся, привычно стукнув по груди кулаком, нырнул под низкий косяк и оказался в узком коридоре без дверей. Быстро прошагав по нему, поднялся по маленькой винтовой лестнице и оказался перед большой прямоугольной панелью без видимых ручек. Постучался костяшками пальцев. Панель легко отъехала в сторону, освобождая дорогу.

– Приветствую тебя, Воонк[8], – донесся густой, хорошо поставленный голос.

Рхеец, назвавший Ирби оперативным псевдонимом, восседал в мягком кресле с высокой спинкой, сложив длинные пальцы в замок на темно-ореховой поверхности стола. Он имел правильные черты лица, холодную пепельную седину у висков и волевой подборок с ямочкой. Подтянутую фигуру подчеркивал безупречный костюм с неброским геометрическим рисунком по последней рхейской моде.

– Юстар Хурсаг, первый секретарь Тиус Кибеод, – поздоровался Ирби. – Сколько времени у нас есть?

Тиос мягко улыбнулся:

– Не менее получаса. Надеюсь, из них удастся уделить несколько минут нашему старому другу.

Первый секретарь указал на еще одного присутствующего, на худого аджая в старой имперской военной форме со споротыми знаками различия. Дистант сидел прямо и напряженно, хмуро поблескивая черными глазами с блуждающими в них звездочками. Из-за множества мелких шрамов родимое пятно на его лице казалось ассиметричным и угловатым.

– Юстар Хурсаг, Тэ Иллирит, – кивнул аджаю Ирби.

Тот мрачно кивнул в ответ, с подозрением осматривая возникшую из стены фигуру агента. Он не узнал Ирби, в прошлую их встречу тот выглядел иначе. Зато Ирби вспомнил аджая – тот числился заместителем командира одной из самых крупных группировок повстанцев-радианов.

Да, пока их цели по свержению Императора совпадали, Содружество и аджайские сепаратисты действовали сообща. Однако, большого доверия к ним никто не испытывал, поэтому-то Тиус и обратился к Ирби по псевдониму, хотя прекрасно знал кто именно перед ним. Потому и Ирби не станет говорить о своих делах, пока этот угрюмый дистант не уйдет.

– Воонк, ты голоден? – заботливо осведомился Тиус. – Налить чего-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Все же позволю предложить тебе тхбо[9], настоящий, с родины.

Ирби не стал возражать, устроился в еще одном кресле и с наслаждением вытянул гудящие и зудящие ноги.

– Тяжело добирался? – спросил первый помощник, поднявшись из кресла и наливая в продолговатую чашку из пузатого чайника густую чернильную жидкость. – С тех пор как Квинт распорядился перенести представительство Содружества в эту дыру, появились определенные неудобства в работе с агентурой. Мы, конечно, заявили протест, но кто будет слушать протесты со стороны врага?

– Добрался нормально, – обтекаемо ответил Ирби, вновь посмотрел на дистанта. – Что-то не так с поставками оружия?

– Мы уже успели обсудить с нашим другом Тэ Иллиритом все, что нужно, – ответил за аджая Тиус. – Единственное, осталось особенное предложение. Как раз для тебя.

– Предложение – это всегда хорошо, – без тени сарказма произнес Ирби. – О чем именно речь?

– О подрыве правительственной делегации в день рождения Императора, – голос дистанта, даже прошедший через сито переводчика, звучал сухо и скрипуче.

Ирби, подняв бровь, посмотрел на Тиуса. Тот лишь указал глазами на аджая, мол, разбирайся сам.

– Я так понимаю, акцию хотите провести не на периферии, – Ирби вернулся к дистанту.

– Во имя свободы Аджай мы хотим взорвать «Семаргл».

«Семаргл» – вторая по величине концертно-развлекательная космическая станция Солнечной системы, висящая на орбите Меркурия. Как и «Бэлла Тэрра», станция часто использовалась для различных официальных мероприятий. Но Ирби не мог припомнить, чтобы в окружении Аладьева слышал что-то о готовящихся торжествах. Впрочем, до дня рождения Суратова еще оставалось больше месяца.

– Трудная мишень, – задумчиво произнес Ирби. – Почему именно «Семаргл»?

– У нас обширная сеть информаторов, – не преминул похвастаться Тэ Иллирит. – Есть достоверная информация, что именно там будет празднование. Присутствие Императора под вопросом, но точно будет кто-то из Квинта.

– Ты же понимаешь, насколько сложно провести такую акцию? – спросил Ирби, склонив голову на бок. – Представляешь уровень безопасности на станции?

– Все предусмотрено, – заверил аджай, дернув щекой. – Мы долго готовились.

Ирби хмыкнул. «Долго готовились» – это могло означать всего-лишь покупка взрывчатки неделю назад. С другой стороны, недооценивать этих ребят тоже не стоило, все же за ними уже много лет безрезультатно охотились все силовики Империи. Именно с Тэ Иллиритом Ирби не работал, но с группой, которую тот представлял, они взаимодействовали давно и плодотворно.

– Что нужно от меня? – он оставил свои вопросы на потом, сейчас было мало времени.

– Нам нужна помощь на финальном этапе, – радиан сделал плавный жест пальцами. – Кто-то должен будет активировать бомбу непосредственно вблизи места действия. Мои люди так близко подобраться не смогут.

– Насколько близко? – уточнил Ирби.

– Бомба должна быть в одном из гостей в толпе.

– Взрывчатка в имплантате?

– Вы согласны участвовать?

– Маловато информации, чтобы принять решение.

– Секретарь Кибеод передаст вам план наших действий. Только учтите, с вами или без, но мы исполним задуманное. Во имя независимости Аджай! – жестко заявил дистант.

Первый секретарь поставил перед Ирби чашку, исходящую густым ароматным паром. Встретился с агентом взглядом, уловив хмурое раздумье. Выпрямившись, с улыбкой сказал:

– Увы, мы очень ограничены во времени, Тэ Иллирит. Думаю, Воонк получил пищу для размышлений, в ближайшее время даст ответ. Я верно говорю?

Ирби качнул головой.

– Теперь попрошу вас, мой друг, оставить нас, – работник представительства подошел к двери и взялся за ручку, глядя на аджая. – Нам с Воонком нужно обсудить еще кое-что.

Дистант одним плавным движением поднялся, одернул куртку и быстрым шагом пошел к выходу. Обернулся к Ирби:

– Думайте не долго, – и уже Тиусу. – Вы знаете, как меня найти.

Когда дистант вышел, Ирби поднялся с кресла, распростер над столом ладонь и начал торопливо перебрасывать в цифровой банк массивы данных.

Вернувшийся Тиус уселся в свое кресло, проговорил под нос:

– Меня пугает этот фанатик, – посмотрел на мерцающее на тыльной стороне ладони сообщение. – Нам добавили еще десять минут. Точно не голоден?

– Здесь отчеты по общим вопросам и отдельно информация о встрече с Высшими, – не поднимая головы сообщил Ирби. – Обрати внимание на разговор с бхутами, нужно еще раз уточнить у торговых представителей условия договоренностей.

– Что с лояльностью Майерса?

– По-прежнему высокая. У сенатора четкая мотивация, он видит в нас нужный для продвижения рычаг.

– А твой подопечный, Аладьев?

– Аладьев лоялен лишь собственным амбициям. Но пока он под Майерсом, все под контролем, – Ирби отошел от стола, осторожно взял чашку и пригубил напиток. – Он скоро станет сенатором, а значит, наши возможности расширятся.

– Если доживем.

Ирби пропустил мимо ушей упадническое замечание Тиуса, сделал еще глоток тягучего тхбо, от которого по телу прошла волна приятного тепла.

– Оба на хорошем крючке, – произнес агент, прикрыв глаза. – Обоим есть что терять. А после того, как мы убрали с дороги всех значимых политических соратников Суратова, и другие призадумались о том, на чьей стороне выгоднее. Думаю, в скором будущем можно будет создать ситуацию, при которой само существование Императора как властной фигуры станет невозможным.

– После объявления войны Куб требует более радикальных действий, – с заметным неудовольствием сказал Тиус. – Наши долгосрочные планы работы можно выбросить в ведро.

Ирби ничего не ответил, пожевывая губы.

– Размышляешь над предложением радиана? – спросил секретарь.

– Размышляю.

– Тебе не кажется, что подобный теракт – это уже слишком?

– Не кажется, – Ирби вернулся в кресло. – У меня появилась идея, как использовать эту акцию нам на пользу.

Тиус нахмуренно помолчал, сдвинув брови над переносицей, потом с нажимом проговорил:

– Ирби, я знаю тебя давно. Ты ведь понимаешь, что боевые действия это одно, а целенаправленный подрыв гражданского объекта – совсем другое?

– Подрыв устраивают повстанцы-радианы, недовольные потерей независимости своей планеты, а не мы.

– Но без нашей помощи у них ничего не выйдет.

Ирби отставил чашку и внимательно посмотрел на секретаря:

– Тиус, я не понимаю, что за странные рассуждения? Или ты думаешь, что поставляемое нами оружие, в том числе и массового поражения, радиане используют лишь против военных и госбезопасности?

– Ты считаешь это нормальным?

– Я не мыслю подобными понятиями. Есть обязанности, которые я исполняю эффективно.

Тиус нервно встал, прошелся вдоль окна, заложив руки за спину. Остановился перед изображением своего дома на далекой Рхее. Вздохнул. Заговорил, его голос звучал глухо и мрачно:

– Я помню, день, когда мы объявили войну Цалузи. По всем каналам вещания гремели агитки о ки-барах, о тотальной мобилизации, о долге каждого рхейца выступить под знаменами Хурсага. Мы тогда чуть не уничтожили целую цивилизацию, чья вина была всего лишь в том, что они походили на нас. А что теперь? Теперь мы уже не различаем где рхеец, а где цалузианец, мы покупаем там дома и отдыхаем на «кипящих» морях.

Он повернулся, оперся руками о спинку стула.

– Сейчас происходит то же самое, Ирби. Один в один. Разве ты не видишь? Вновь группка властолюбцев толкает нас в бездну кровопролития, не имея на то никаких оснований. Не видишь ли ты, что мы вновь совершаем ту же ошибку, что и тогда, с цалузианцами? С каких пор похожесть на нас стала проклятием для других?

– Ты устал, Тиус, – поднял ладонь Ирби. – И потому не думаешь, что говоришь.

– Но если я прав? Что если люди – не ки-бары, а просто похожие на нас представители иной цивилизации? И вместо того, чтобы просто убрать правящую верхушку и провести плавную интеграцию Империи с Содружеством, что, собственно, мы с тобой все эти годы и готовили, теперь необходимо устроить настоящий геноцид, ничем не оправданный и не обоснованный, – Тиус всплеснул руками. – Ну, если, конечно, не считать обоснованием очередное авторитетное мнение непорочного Дуглугара, который, на секунду, отчего-то довольно часто ошибается.

– Во-первых, я по долгу службы не должен обсуждать с тобой поступающие свыше директивы. Во-вторых, если ты прав, Хурсаг не даст случиться непоправимому.

Видимо, Тиус, опытный дипломат, услышал в голосе Ирби хорошо скрытую, но фальшь.

– Ты просто не хочешь нести ответственность, – прямо заявил он.

– Ты тоже, – резко парировал Ирби. – Сейчас ты выговариваешься мне, а несколько минут назад провел успешные переговоры с теми, кто готов утопить всю Империю в их же Солнце. Это наша стезя, Тиус. Наш грех, если угодно. И каждый из нас получит по заслугам. А теперь мне пора уходить, потому что в мусоровоз загружают последний контейнер.

Первый секретарь Тиус Кибеод смотрел на него странным взглядом, в котором смешались тоска и обреченность.

– Ты прав, мой друг, – горько усмехнулся он. – Я устал. Устал возрождаться в чужих телах, устал делать то, чего не хочу, устал считать года и вспоминать лица тех, кого уже нет рядом. Я и есть вся наша цивилизация. Цивилизация моральной усталости и страха. А это, как понимаешь, не лучшие карты для финального кона.

Он выпрямился, его лицо преобразилось, и теперь перед Ирби стоял привычный Тиус, проницательный и хладнокровный:

– Все материалы по операции радианов я тебе переслал. Там же лежат новые директивы из Куба. По возможности реши вопрос с новым прикрытием для контакта, этот, вижу, совсем плох.

Ирби машинально потрогал свое обрюзгшее лицо, которое саднило от едкого пота.

– Демидов уже выбрал корабль для тура по десяти системам Млечного пути?

– Выбрал. Небольшой корвет, принадлежащий военной компании «Сфорца». Звездолет недавно из ремонта, модернизирован, и еще не успел влиться ни в один из имперских флотов в рамках рейтарской повинности. Также Аладьев хорошо отзывался о капитане, с которым, с его слов, знаком лично.

– Название у этого звездолета есть?

– Конечно есть – «Полынь».

* * *

Ирби сидел в шезлонге, развернув перед собой широкий виртуальный стол и разбирая почту, одновременно изучал новости и сканировал пространство вокруг. Он находился в особняке Аладьева, больше похожем на административное здание, чем на жилой дом – слишком многолюдно, в одном из залов проводится брифинг для волонтеров, в большой гостиной организован благотворительный фуршет с представителями бизнеса и искусства, тут и там снуют репортеры в окружении своих летающих микрокамер. Собственно, так и должно выглядеть жилище будущего сенатора Империи, работающего и днем и ночью, ведущего сразу несколько дел и лично следящего за исполнением собственных обязательств. Конечно, отдыхал Демид в другом месте, а эта ширма была лишь неотъемлемым атрибутом видного политика. И в другое время Ирби вряд ли появился здесь, предпочитая более тихие места. Однако, сегодня был особенный повод – под предлогом обсуждения проекта транспортной реформы Демид пригласил в гости Элли Берг. И этого Ирби пропустить не мог.

Пока Демид, Элли и другие гости фуршета находились в другом крыле здания. Ирби не собирался присоединяться к ним, он хотел, чтобы встреча с интересующей его особой произошла как бы спонтанно, это важно для первого впечатления. Зная Аладьева, тот вскоре поведет Элли на небольшую экскурсию, которая обязательно приведет их к небольшому бассейну с лилиями и настоящим розарием, возле которого и расположился агент. Так что стоило всего-лишь подождать.

Пока что Ирби занимался своими делами и одновременно размышлял о событиях последних дней.

Первый секретарь представительства Содружества Тиус Кибеод бесспорно прав – война с Империей не нужна. Он, как и Ирби, видел ситуацию в Империи изнутри, понимал, насколько сейчас политически слаб практически выпавший из общественной жизни Суратов. Тиус с Ирби действительно проделали огромную работу, прогибая под свои нужды государственные элиты, убирая соратников Императора с постов первых лиц. И естественно, первому секретарю обидно, что все усилия оказались напрасны – именно из-за войны человечество может сплотиться вокруг своего лидера, ища в нем защиту и поддержку. Это понимали и аналитики в Кубе, но что они могли сделать против воли Дуглугара? Лишь одно – не мешать своим агентам. Именно поэтому не было ни одного указания о прекращении операции. Не было и, надеялся Ирби, не будет.

Так что, пока Дуглугар будет бить в военные барабаны, все истинные рхейцы будут воевать с Империей. Но именно от действий Ирби зависело, когда и как эта война закончится.

Но вот от Тиуса придется избавляться. При последнем разговоре он повел себя очень эмоционально и негативно, совсем непрофессионально. Конечно, его, как и Ирби, обуревали сомнения в правильности навязанных свыше действий, особенно в сложившихся обстоятельствах. Но разве это повод выплескивать их наружу? Это означало лишь одно – тяжелые мысли переполнили Тиуса, затопили все естество первого секретаря. Означало ли это, что на фоне такого внутреннего давления сомнения могли возникнуть у Тиуса и там, где на то не было причин? В какой-нибудь момент Тиус может решить, что и устранение Императора не лучший шаг. Что тогда? Не посчитает ли старый товарищ, что лучшим выходом будет похоронить операцию, сдав имперским безопасникам все схемы и всех причастных, в том числе и Ирби? Нет, сейчас не то время, чтобы так рисковать. Кубу необходимо отозвать первого секретаря, а на замену прислать того, кто будет действовать без оглядки.

Но Тиус, что же с тобой приключилось? Когда ты успел стать таким? Должно быть, ключ лежал в сказанном им слове «усталость». Та самая ментальная усталость сознания, которую люди называют усталостью души. Ей подвластны многие, прожившие больше положенных лет. Многие, прыгающие по «оболочкам» без возможности вернуться к собственной жизни. Эта усталость, порой, ломает лучших. Сейчас пришло время Тиуса. Жаль.

Ирби протянул тонкую руку с браслетом к стоящему рядом подносу с фруктами, взял плод вишни и отправил в рот, раскусывая идеальными зубами податливую плоть фрукта.

Теперь о предложении радианов. После изучения переданного ими плана Ирби решил, что примет участие в этой авантюре. Но примет не для того, чтобы угодить воинственным дистантам, а чтобы добавить еще один кирпичик к фундаменту своей победы. Ведь если все пройдет гладко, он получит по-настоящему бесценный приз – тело одного из Квинта.

Мимо Ирби прошла черная пантера с играющими под лоснящейся шкурой мышцами и внимательным взглядом зеленых глаз. Дойдя до розария, легла в тень, сладко потягиваясь когтистыми лапами.

Ирби вернулся обратно к чтению новостей, мимолетом отметив, что Аладьев мог бы выбрать менее экзотический и более символичный тип домашнего животного. Такое, чтобы вызывать у окружающих однозначные ассоциации по отношению к самому хозяину – верность, прямота, благородство. А пантера… Пантера хитрая, расчетливая, опасная. Таких боятся, но за таких не голосуют.

На экране всплыло оповещение с логотипом корпорации «Якамоз» – восходящая над озером Луна. Ирби движением пальца рассыпал содержимое информационного пакета по рабочему столу. Все было как и указал Майерс – краткая выжимка о группе Тодосийчука, отчеты о работе, визуальные демонстрации хода исследований. А также графики, таблицы и частное мнение курирующих специалистов корпорации о деятельности группы.

Личность Ромио Тодосийчука оказалась для Ирби знакомой. Несколько лет назад, когда Майерс переводил корпорацию под крыло Института дальних земель, устраивался ученый совет, на котором присутствовал и Ирби. Он в то время больше интересовался специалистами, занимающимися военными разработками, поэтому всяких астрофизиков и теоретиков-космологов особенно не изучал. Однако память отпечатала лицо Тодосийчука – широкое, скуластое, с крупными чертами и цепким взглядом вивисектора. Он еще читал какой-то доклад, что-то о термодинамических аномалиях вблизи какой-то звезды. Ирби вполне мог ошибаться с темой, но вот образ собранного, конкретного, жестко обрезающего оппонентов ученого он запомнил.

Вся информация о деятельности группы Тодосийчука проходила под корпоративным грифом «Закрытая папка». За больше чем десятилетие своего существования, ученые под руководством Ромио завершили четыре крупных проекта, в рамках которых окончили еще по несколько более мелких исследований. Почти все работы так или иначе были связаны с изучением различных проявлений Горизонта, в особенности физических и энергетических аномалий, встречающихся в «приграничных» пространствах. Отчеты пестрили терминами «субтемпоральная», «внематериальная» и «пространственная суперпозиция».

Единственный проект, отличающийся от прочих, именовался «Нить Ариадны» и проводился группой Тодосийчука на поверхностях трех планет, расположенных на значительном удалении друг от друга, но все в пределах Империи. Ирби немного полистал доклады, подмечая явно выбивающиеся из контекста словосочетания «двери Минотавра» и «DEP-частицы[10]». Уж не эти ли изыскания интересовали бхутов?

Пантера дернула ухом и подняла голову, повернувшись в сторону дома. Стеклянные двери разошлись, и на ведущую к пруду дорожку вышел улыбающийся Демид Аладьев с бокалом в руке. Рядом шла невысокая стройная девушка в приталенном коктейльном платье нежно-голубого цвета. Ее светлорусые волосы вились облаком непослушных завитушек, из-под челки поблескивали большие глаза.

Ирби движением пальцев свернул рабочий стол, поднялся, разглаживая брюки. Встретил подошедших с дружелюбной улыбкой.

– Позвольте представить, – Демид жестом указал на Ирби, не сводя глаз с Элли. – Женя Матиус, помощница сенатора Майерса и мой хороший друг. Женя, это Элли Берг.

– Очень приятно, – Ирби улыбнулся, протянул девушке ладонь.

Губы Элли тронула легкая, вежливая улыбка. Она ответила на рукопожатие, подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза Ирби.

Ирби провалился в черную пустоту, рассыпаясь ледяными осколками, разлетающимися в бесконечном пространстве тягучего безвременья. Мрак был живым и распахнулся незримыми крыльями, чтобы поглотить последнее, что осталось от наивного глупца…

Ирби покачнулся и чуть не упал, присев на каменный бортик, тянущийся вокруг озера. В поле зрения, приобретая четкость, возникло встревоженное лицо Демида:

– Все в порядке?

Ирби прикрыл ладонью глаза, нервно вытер со лба холодную испарину. Быстро собрался, натянуто улыбнулся, чужим голосом проговорил:

– Все хорошо, спасибо… Просто переутомилась.

Поднялся на ноги, но в глаза Элли старался больше не смотреть.

– Прислать доктора? – Демид коснулся его плеча.

– Не нужно, все хорошо, – Ирби полностью пришел в себя и беззаботно отмахнулся. – Лучше расскажите, вы уже успели что-нибудь обсудить?

– О, да, – Демид самодовольно выпятил грудь. – Элли понравился мой проект транзитных станций для автоматических дальнобойщиков.

– Действительно? – Ирби поднял брови и повернулся к девушке, готовясь вновь утратить контроль над собой.

Но ничего не случилось.

– Да. Маленькие станции техобслуживания на пути следования грузовых конвоев действительно были бы намного эффективнее имеющихся сервисных платформ. – голос у Элли был мягким, но уверенным. – Увы, техника, порой, ломается в самых неподходящих местах, и не всегда есть возможность добраться до обитаемых миров.

– А какие направления обслуживает ваша фирма? – Ирби решил оставить размышления о странном помутнении на потом.

– Многие. В том числе к Полости Глизе и Атласу, – Элли грациозно повернула голову к Аладьеву, улыбнулась. – Не буду скрывать, что преследую личную заинтересованность в предложении кандидата в сенаторы. Думаю, что компания «Берг Лайн» только выиграет от такого сотрудничества.

– Мы всегда стояли за улучшение условий работы перевозчиков, – выдал дежурный лозунг Демид. – И надеемся на поддержку со стороны бизнеса.

Элли рассмеялась:

– О, не сомневайтесь.

Ирби поддержал настроение улыбкой, подмечая мимику и жесты Элли. И не видел ничего необычного.

– Мне передать сенатору Майерсу, что следует ожидать жесткой конкуренции в сенате? – попытался пошутить он. – А то мы не рассчитывали на столь резкий взлет такого талантливого политика, как Демид.

Вновь сдержанный смех, улыбки.

– Элли, позволите бестактный вопрос? – решил идти напролом Ирби.

Ее серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, вновь нашли его взгляд, и он ощутил себя самоубийцей, стоящим на краю обрыва.

– Да, конечно, – ответила Элли.

– Скажите, каково такой хрупкой девушке управлять столь крупной компанией? – сглотнув, спросил Ирби. – Меня всегда вдохновляли такие сильные женщины, как вы.

– Уж вам ли брать с кого-то пример, Женя, – отпустил тактичную лесть Аладьев.

– У меня хороший административный штат, – Элли качнула головой. – Без них я бы не справилась.

– Но ведь вы не учились этому, верно? – продолжил Ирби. – Извините мое женское любопытство, но вы ведь родом не из Метрополии, верно?

– Нет, не из Метрополии, – от Ирби не укрылось, как слегка изменился голос девушки. – Я из системы Омега-Канкри.

– Вот как? – деланно удивился Ирби. – Далеко вы от дома, Элли. Там и родились?

Напрягся, записывая лицо девушки.

И не прогадал.

– Да, – с еле заметной задержкой ответила Элли. – Я родилась на Канкри-55.

Она врала!

– Должно быть, хорошее место, – улыбка Ирби была искренней.

– Ой, – Элли совсем по-детски подняла брови. – Мне здесь напоминают, что уже пора уходить.

Она показал тонким пальчиком на свой висок, имея в виду сообщение на инбе.

Только вот инбы у нее, судя по информации, не было. Но Ирби заметил и еще кое-что, спрятанное за полупрозрачным ухом девушки – крохотное, еле заметное пятнышко розового цвета.

След нейроинъекции. Обычно, подобные препараты прописывают при профилактических работах с инбой.

Или для блокировки нежелательных нейронных связей, возникающих при неблагоприятных генетических мутациях.

– Жаль, что вы уже уходите, – с искренним сожалением протянул Ирби. – Я бы поболтала еще. Вы не прочь продолжить как-нибудь?

– Нет, конечно нет, – кивнула Элли, делая шаг в сторону дома.

– Позвольте проводить, – Демид обогнал девушку и пошел первым.

Внезапно Элли остановилась и обернулась к Ирби. Сказала тихо:

– Надеюсь, в следующий раз я сразу узнаю вас, Женя. А то вы сильно изменились со времен приема в «Бэлла Тэрра».

И последовала за Аладьевым, оставив ошарашенного Ирби одного.

Он долго смотрел им вслед. Даже когда девушка и молодой политик скрылись за дверьми, Ирби все еще сверлил взглядом зеркальные створки, словно таким образом мог вернуть Элли обратно и вытрясти из нее правду.

Что сейчас произошло? Как реагировать на подобное? Как девчонка смогла опознать его в другом обличии?

Импульсивным желанием было броситься прочь, избавиться от «оболочки» и затаиться, изучая ситуацию. Но Ирби сохранил хладнокровие и способность мыслить здраво. Поэтому он вышел из оцепенения и вернулся на свое место, вновь раскрыл рабочий стол и сделал вид, что углубился в работу.

Объяснений случившемуся могло быть несколько, но Ирби заведомо отсек самые фантастические и абсурдные. Чаще всего истина банальна и скучна, в данном случае она звучала следующим образом – Элли заранее знала кто перед ней. Каким образом? Ей кто-то об этом сообщил. И вот главный вопрос – кто именно и с какой целью? Если она агент госбезопасности Империи, а Ирби теперь не исключал и такого варианта, то для чего она раскрылась перед ним? Сообщила, что о его деятельности известно? Но это глупо. Его бы просто взяли по-тихому, не провоцируя.

Другая версия – она случайно узнала о нем. Но от кого? От Аладьева? Исключено, тот сам не в курсе кто на самом деле помощница сенатора Женя. Про Ирби знает лишь Майерс, пара добровольцев-«оболочек», которые уж точно трепаться не станут, да руководство Куба. Никто из них в круг общения Элли не входит.

Какие еще могут быть версии? Какие еще варианты?

Ирби поежился, вспоминая пережитое помутнение. Его, словно моллюска, вытащили из раковины, прочитали и отпустили, позволив пока что существовать дальше. Какая-то новая технология «потрошения» мозга на расстоянии? Но откуда она у Элли?

Домыслы. Домыслы и фантазии. Ясно пока лишь одно – он по-прежнему на свободе и по-прежнему способен действовать. И если это хитрый план госбезопасности, ждущей пока Ирби ошибется и начнет паниковать, то им не повезло – он не станет играть по их правилам.

Ирби улыбнулся, расслабленно откинувшись на спинку шезлонга, вытянул ноги и взял со столика бокал с шампанским.

Ведь он тоже подготовился к встрече с Элли, заранее развесив вокруг дома микроскопических дронов. И сейчас проследит за девчонкой, узнает, с кем она будет встречаться.

Элли вышла на улицу через несколько минут в сопровождении Демида. У входа девушку уже ожидал транспорт – статусная «касатка», дорогая и хорошо защищенная. Демид что-то говорил девушке, та улыбалась в ответ. Аладьев чуть дольше, чем того требовали приличия, задержал ее руку после рукопожатия. Судя по всему, он уже сам проявлял к девушке интерес, а не просто следовал указанию строгой помощницы Жени.

Ирби попытался снизить одного из дронов, чтобы разобрать разговор, но чуть не попал в установленную в доме «глушилку», торопливо вернул робота на позицию.

Наконец, Элли села в машину, та приподнялась над дорогой и заскользила прочь. Ирби приказал дронам лететь следом, фиксируя маршрут.

Но путь «касатки» был бесхитростным – машина поднялась на второй уровень проспекта, ускорилась и понеслась к окраине, в направлении стархаусов, где располагалась одна из резиденций Бергов.

Зато Ирби с удивлением обнаружил другое – за машиной Элли велась слежка. И, судя по почерку, ее осуществляли агенты госбезопасности.

Но зачем им следить за своим же сотрудником? Если, конечно, Элли имела к ним отношение. А если не имела, то, черт возьми, кто она такая?

Словно откликнувшись на его немой призыв, перед глазами загорелся огонек нового почтового сообщения. Ирби хотел было отмахнуться, но, увидев от кого именно пришло письмо, жадно раскрыл информационный пакет, принялся читать, подавшись вперед и шевеля губами.

Письмо было от Хайна, в нем говорилось об Элли. Информации было немного, но хэдхантер действительно превзошел себя, копнув настолько глубоко, насколько это вообще было возможно.

Однако, Ирби впервые отказывался верить осведомителю. То, что он прочитал, было попросту невозможно!

Биопаспорт Элли Берг полностью соответствовал генетическому слепку другой девушки по имени Полина Ильина.

Дочери Кирилла Ильина, ближайшего друга и соратника Виктора Суратова, пилотировавшего один из звездолетов экспедиции «Эмпирей», на борту которого летели его дочь и жена.

Который пропал без вести более четырех сотен лет назад.

Ирби почувствовал, что сходит с ума.