Илияс заметно нервничал, отчего машина то и дело взревывала и дергалась. Егор несколько раз делал ему замечание, чтобы смотрел на дорогу и выбросил из головы всякую ерунду. Но парень время от времени набирался храбрости и бросал быстрые, опасливые взгляды в зеркало заднего вида. Только кроме опасения, было в глазах молодого бланцы и такое, отчего Волков немного опасался, как бы Илияса не потянуло на подвиги. Еще бы – такое искушение, одним махом избавиться от двух легендарных врагов! Оставалось надеяться лишь на то, что Агния смогла должным образом заложить в ученика благоразумие и выдержку.

Также, Егора занимала мысль правильно ли они сделали, что оставили последователя Калины в живых. Тот человек, лежащий на сцене – добыча Иванова, жалкий охранник, оставленный сторожить пустую коммуну, он действительно мало знал, сколь бы убедителен не был Исполняющий. Религеры оставили его лежать связанным, запихав в большой ящике из-под реквизита, который нашли за сценой.

Тем временем, Иванов, в свойственной ему манере скучающего лектора, рассказывал Егору о событиях последних дней. Впрочем, Волков отмечал, что время от времени голос Николая немного менялся, словно кто-то внутри Исполняющего не выдерживал и нет-нет, да и дергал за ниточку, меняющую тональность – верный признак того, что Иванов находился на взводе.

– Четыре дня назад меня вызвал к себе Старший Ламий. Вызвал приватно, через Хирурга. Я, было, решил, что дело опять в каком-то нелегальном грузе, как несколько лет назад. Но разговор пошел о другом, – Иванов сдвинул брови, от чего бесцветные глаза накрыла пасмурная тень. – Ламий, как обычно, начал издалека. Предложил чаю. В конце концов, перешел к причине моего визита. Он спросил: «Мечтаешь ли ты о том, чтобы вера наша стала сильнее и могущественнее иных религий?». Я ответил, что конечно, это – цель моей жизни и суть служения. Тогда Ламий поинтересовался, кто из молодых религеров самый перспективный. Я указал на Таисию – она действительно подает устойчивую надежду на рост Дара.

Егор кивнул – все верно, из Таи получится сильная Искра.

– Старший Ламий велел привезти ее вечером в «Острог». На мой вопрос ответил, что Таисию ждет важнейшая миссия, что любой истинно верующий мечтал бы занять ее место.

Иванов замолчал, смотря перед собой. По его лицу невозможно было понять, обдумывает ли он следующую фразу, либо вовсе передумал продолжать рассказ.

Егор поймал себя на том, что отвык от вида Исполняющего, от его манеры говорить и двигаться. Неожиданно быстро отвык, словно и не было долгих лет бок о бок. Словно и не было духа боевого братства, веры в единое дело.

Впрочем, о каком духе может идти речь, если над религерами всегда витал незримый призрак паранойи, заставляющий лгать друг другу и расценивать любые неформальные отношения как возможное предательство?

О каком духе единства может идти речь, если единственное, что неизменно сопровождало Егора в последние годы, так это чувство одиночества?

– В «Остроге» нас встретил полный триумвират – Ламий, Марк и Захарий, – продолжил Иванов. – Я представил Таисию, они предложили сесть. Разговор начал Марк, он был прямолинеен. Он не спрашивал мнение, не уточнял и не заходил с фланга. Он сразу предложил Таисии стать вместилищем для еще одного Дара. Сказал, что она – самый достойный кандидат.

– Не сказал почему? – спросил Егор.

– Им было все равно, – убежденно ответил Николай. – Им нужен был тот, кто не откажется… Эй, юноша!

Он легонько постучал пальцем по подголовнику водительского кресла. Илияс неприязненно посмотрел на него в зеркало заднего вида, демонстрируя всем видом глубокое презрение.

– Юноша, – спокойно сказал Иванов, которому было плевать на потуги бланцы, – На Советской есть торговый центр, везите нас туда.

– Я вам не извозчик!

– Юноша, если мы с вами по нелепой случайности заодно, то делайте так, как я говорю, – холодно отрезал Николай и тут же потерял интерес к молодому религеру.

Илияс злобно зашипел себе под нос, но сменил маршрут, пусть и чрезмерно резко.

– Потом заговорил Ламий, – Исполняющий вновь сложил руки на коленях и уставился вперед. – Он сказал, что в Городе происходят перемены, которые испытывают силу нашей веры, ставят под удар само существование оной. Сказал, что жертвенность во имя Бога – свята, что именно с Таисии начнется новая эра величия мистирианства. Спросил, что она думает о такой возможности.

Волков уже понял, что ответит Таисия. Она попросту не могла отказать Старшим.

– Она согласилась? – все же спросил он.

– Да, – Иванов кивнул, – Но прежде, спросила, как это возможно – получить еще один Дар? Ведь наш Отец небесный не может одаривать своих чад сверх меры, это неминуемо приведет к зависти и искушениям. На что Ламий ответил, что Таисии Дар вручит другой бог.

У Егора перехватило дыхание. Вздрогнул Илияс, ошарашено вцепившись в руль. Потрясенно пробормотал:

– Какое кощунство…

Волков помассировал пальцами лоб, наблюдая за Ивановым. Судя по всему, Исполняющий до сих пор прибывал в шоковом состоянии от услышанного. По-настоящему живущий по законам и принципам своей веры, он не видел жизни без присутствия в ней Отца, подарившего Книгу Истин и неразрывно связанного со всеми мистирианами духовными Нитями. Он всегда был хорошим верующим, готовым пойти ради своих убеждений на все. Такой же была и Таисия, недавно покинувшая стены Школы и до сих пор тайком бегавшая за советом к своему старому Наставнику.

Каково же было им услышать от тех, кто являлся долгие годы символом непогрешимости и мудрости, что нужно принять Дар еще от кого-то, не от Отца?

– Ламий успокоил Таисию тем, что молиться другому богу не придется, – между тем продолжил рассказ Николай. – Сказал, что она даже ничего не почувствует. Таисия стояла, слушала, а я видел, как кровь отхлынула от ее лица, видел, что она еле стоит на ногах. Я и сам в какой-то момент потерял нить разговора, в моей голове попросту не укладывалось услышанное.

Волков лишь кивнул. Даже для такого опытного религера, как Иванов, прекрасно осведомленного о двуличии и истинной сути Старших, мысль о подобном духовной насилии была шокирующей. Мог ли он тогда отговорить Тасю? Мог возразить, хлопнуть кулаком по столу?

Конечно, нет. В мире Иванова перечить Старшим, пусть и таким гнилым, было немыслимо. Не позволяли воспитание, клятва религера и внушенное годами чувство повиновения и послушания.

Впрочем, неизвестно еще как бы поступил Егор в подобной ситуации.

– Но тут, наконец, подал голос Захарий, – голос Николая стал более твердым и громким. – Весь разговор он сидел недовольный и злой, но, видимо, не хотел говорить при мне. Судя по всему, не выдержал. Начал кричать на Ламия и Марка, стучать кулаком по столу. «Все это чушь и очередная уловка Калины! – кричал он. – Показала глупый фокус и два идиота, поджав хвосты, готовы трястись к ней на поклон!» Сказал, что категорически против подобных игр, что сделает все возможное, чтобы помешать Марку и Ламию. Они еще что-то говорили друг другу про власть, про союз избранных религий, про то, что если отказать Калине, то нас постигнет участь тех, кого она уничтожила. Но Захарий был непреклонен. Смеялся им в лицо.

Волков хмыкнул. Картинка начинала складываться в большое панно, куда вплетались все события последних дней.

– После такого мы поспешили уйти, – Иванов повернулся к окну. – Поехали в контору ячейки. По дороге Таисия не выдержала, заплакала. Я посчитал, что нам не помешает поддержка Отца. Свернули в Собор, молились вместе. Таисия успокоилась, однако было видно, что она в крайнем смятении.

– Бедная девочка, – не удержался от реплики Волков. – А что решил ты?

– Я сделал выводы, – слова давались Иванову тяжело, через силу. – Я многое повидал на своем веку, Егор. Я славно служил и служу своей вере, своему Отцу. И я уверен, что послать на подобное предательство собственное дитя ему было бы неугодно. А значит, эти обстоятельства создали Старшие. Они всего лишь люди, им свойственно заблуждаться. Я должен исправить их ошибку, не допустить такого страшного греха.

– Как?

– Я должен не дать им сделать это с Таисией. Тот охранник, которого мы допросили в школе, мало что знает, но он указал нам место и время внеочередного Схода. Я постараюсь проникнуть туда и, если не отговорить Ламия и Марка, то хотя бы забрать Таисию. Пусть даже силой.

– Это не решит проблему, – убежденно сказал Егор. – Насколько я понял, все будет развиваться совсем иначе, чем думают Старшие.

Иванов повернулся к нему, почти приказал:

– Говори!

– Ну а сам-то как думаешь? – одноглазый ехидно ухмыльнулся. – Калина предложила Старшим что-то такое, отчего сложно отказаться. Исходя из недавних событий и новостей, это что-то – сохранение власти, а то и умножение ее. Старшие не нуждаются ни в деньгах, ни в уважении, ни в популярности, у них все это и так уже есть. Единственное, что мешает им жить спокойно – это страх все потерять. И тут появляется Калина, которая, с одной стороны, демонстрирует нечто такое, отчего у Старших начинают трястись их холеные колени, а с другой, предлагает сделку, которая позволит сохранить установленный порядок, да еще и возвысить Старших над другими. И они, естественно, с радостью соглашаются!

– На каких условиях? – спросил Николай, догадываясь, к чему клонит Волков.

– Да какая разница! – Егор почувствовал, что на верном пути. – Может, Калина потребовала от них присягнуть своему богу, себе лично или еще хрен знает кому. Быть может, отдать часть территорий, храмов и прихожан.

– Но сделать такое…, – не очень уверенно начал говорить Иванов. Егор перебил его, сморщив кислую рожу.

– Да наши Старшие сделают все, что нужно ради себя любимых. И ты хорошо это знаешь, иначе не сидел бы сейчас рядом. Только вот одного они не учли.

Волков нахмурился. Дернул ухом Илияс, прислушиваясь.

– Чего именно? – спросил Исполняющий.

– Калина никогда и ни с кем не делилась властью.

Рев машины перекрыл его голос. Рядом завизжали тормоза, огромная тень накрыла маленькую машину бланцы. Егор успел увидеть, как схватился за кресло Иванов, как удивленно, по-детски, вскрикнул Илияс.

Похожая на крокодила, длинная машина с глухой тонировкой вылетела прямо перед капотом автомобиля бланцы, встала как вкопанная, преграждая дорогу. Илияс успел вдавить педаль тормоза в пол, отчего религеров швырнуло вперед.

– Наружу! – заорал Егор.

Сырая мостовая испачкала ладони маслянистой черной крошкой, в нос ударил горький запах стертых тормозных дисков.

Машины раскорячило посередине проезжей части, перегородив дорогу. Транспортный поток остановился, нервно сигналя. Застыли прохожие, взволнованно и с любопытством наблюдая за происходящим.

Из недр черного автомобиля выскочило трое. Один остался у машины, вытаскивая что-то из салона, двое бросились к религерам. У всех на одежде сверкали значки «законников».

– Илияс, осторожно! – крикнул Егор замешкавшемуся Илиясу, борющемуся с замком ремня безопасности.

– Оставаться на местах! Работает Доминион! – рявкнул подскочивший законник в куртке-«бомбере» и попытался схватить Волкова. Второй ударил Николая локтем, пытаясь прижать мистирианина к машине.

Только не сегодня!

Егор отбил протянутые руки, сверху вниз ударил кулаком в лицо. Его противник в последний момент убрал голову.

Кулак скользнул по скуле, пришелся на плечо. Егор без замаха ударил второй рукой, коротко, снизу в челюсть…

Вокруг улюлюкали и снимали на мобильные. В этом Городе любили, когда на их глазах кому-то делают больно.

Иванов, освободившись от захвата, дубасил законника ногой по лодыжке, метя в одно и то же место. Он вцепился охающей жертве в воротник и не давал отскочить.

Между тем, оставшийся у машины «законник» наконец вытащил из недр внедорожника тупорылое помповое ружье, поспешил на помощь товарищам.

Егор, тщетно пытающийся достать своего противника, изловчился и прыгнул на него, повалил всем весом на землю. Ударил головой в лицо, из неудобного положения попытался стукнуть коленом в пах. Доминионец, тяжело дыша, прижимал его к себе, не давая пространства для замаха. Удары религера выходили слабые, куцые.

Мимо колеса торопливо прошлепали высокие кроссовки – это обладатель ружья поспешно обогнул машину, выкрикивая угрозы и требования.

Волков отчаянно забарахтался, упираясь ладонями в перекошенное лицо «законника». Он знал, что сейчас произойдет – гулкий выстрел и нелетальный резиновый заряд вышибет из него дух и волю к борьбе.

Одноглазый зарычал, выкрутил ухо вцепившемуся в него противнику. Тот взвыл и ослабил хватку.

– Лежать или…! – хриплый голос оборвался на полуслове, что-то тяжелое рухнуло на поднимающегося религера. Брякнуло, откатываясь под машину, ружье.

Возле открытой дверцы стоял бледный и часто моргающий Илияс. Его рука, метнувшая баллонный ключ, все еще была вытянута в сторону поверженного противника, худые пальцы подрагивали.

Николай помог Волкову выбраться, последнему оставшемуся в сознании «законнику» пригрозил пальцем. Но тот больше и не думал дергаться, запечатлев взглядом лежащих и стонущих товарищей.

– Молодец, – Егор хлопнул по плечу бланцы.

– Я напал на Доминион…, – прошептал Илияс.

– Бывает и такое, – согласился Егор. – Но таковы обстоятельства. Сейчас есть более важные дела. Уходить надо.

– А машина?

– Некогда, к ним сейчас подмога подоспеет!

И они побежали, скрывшись под одобрительные крики зевак в подворотне.

Новый костюм жал в плечах, шерстяной воротник пальто неприятно натирал шею. Волков просунул палец между жесткой тканью и кожей, оттопырил ворот.

– Без этого никак нельзя было обойтись? – он повернул голову к расплачивающемуся с таксистом Иванову. – Только время потеряли.

Николай выпрямился, убрал в карман тощий бумажник. Желтый автомобиль с шашечками уважительно отъехал в сторону, шурша по луже, набрал скорость и устремился вниз по улице.

– Не обойтись, – отрезал Николай. – Ты должен выглядеть, как религер мистириан. Ты нужен мне внутри.

– Нужен внутри, – передразнил его интонацию Егор. – У меня на этот вечер свои планы, если что. Кстати, ты так и не ответил, как узнал, что не я Захария грохнул?

– Должно быть, ты плохо думаешь о моем профессионализме, – в голосе Исполняющего не было обиды, лишь констатация. – Я очень хорошо изучил вас всех, тебя в том числе. Это часть моей работы. Ты бы ни стал действовать таким сложным способом. К тому же, твое нигилистическое поведение последних дней никак не стыкуются со столь агрессивной деятельностью.

– Какое поведение?

– Более того, – Иванов пропустил вопрос мимо ушей. – Я не дурак и умею складывать дважды два. После услышанного в «Остроге» гибель Захария, который решил идти против остальных Старших, стала закономерным продолжением.

– Если честно, одни лишь предположения, – с сомнением покачал головой Волков.

– Для меня достаточно того, во что я верю, – не стал спорить Николай.

Егор лишь пожал плечами – пусть так. Повернулся к угрюмому бланцы, который за все это время не проронил ни слова, легонько толкнул его в плечо.

– Ты чего приуныл, суровый воин радости и веселья?

Парень, на удивление, не стал огрызаться и шипеть. Он сокрушенно отвел взгляд, глухо проговорил:

– Я расслабился на минуту, опустил купол. И тут… Доминион…

– Да ладно, не переживай! – попытался успокоить его Егор. – Мы не в обиде. Отбились же.

– Но я ударил представителя власти, – Илияса заботило совсем другое. – Это недопустимо! Я должен понести наказание!

– Вот после работы вернешься к Агнии, и пусть она тебя отшлепает, – отмахнулся от него Волков. – Сейчас о другом надо думать… Бр, дождя нам только не хватало.

Он поднял глаз к темно-серому, почти черному небу, с которого срывались тяжелые, холодные капли надвигающегося ливня.

– Пошли, – скомандовал Иванов и первым пошагал вперед.

Грязная дорога, заваленная мусором и гниющей листвой, вела сквозь заброшенный квартал, недобро пялившийся на людей слепыми пятнами окон. Там, над ребристыми крышами недостроенных домов, вырастал землянисто-черный купол пустующего ледового дворца.

Сегодня там должен будет кто-то умереть.