Мягкий пуховый ковер декабрьского снега бросал нестерпимо яркие солнечные зайчики, с приятным хрустом проминался под фигурными подошвами женских сапог. Лунки следов вели от урчащей машины, в которой, наклонившись к приоткрытому окну, сидел мужчина, до узкой тропинки, уводящей в покрытый белыми шапками парк у озера. Чуть дальше, по шоссе, виднелся металлический щит указателя с перечеркнутой красной полосой надписью: «Город».
Рыжеволосая девушка в узких, облегающих стройные ноги брюках, в короткой приталенной куртке с меховым воротником и в больших солнечных очках неуверенно остановилась у края тропинки, задумчиво рассматривая заснеженные елки и черно-белые росчерки берез.
– Ольга, – окликнул ее мужчина, – Пора ехать.
Девушка встрепенулась, бросила через плечо:
– Сейчас, милый. Мне очень нужно завершить одно дело. Подожди меня здесь минут десять, ладно?
– Конечно, солнышко, – мужчина улыбнулся. – Я тебя готов всю жизнь ждать.
Девушка ответила на улыбку, но когда ступила на тропинку, ее лицо вновь сделалось серьезным, если не сказать грустным.
Тропинка уводила прочь от шелестящего шоссе, за снежные валы укрытых кочек и кустов, мимо тяжело держащих свою холодную ношу елок. Потом поднималась не небольшую горку, туда, где вокруг небольшого озера располагались широкие прогулочные дорожки, приземистые деревянные домики с горячими напитками, а также уютные беседки, в которых отдыхали пришедшие подышать морозным воздухом горожане.
Его она увидела сразу. Высокая, немного сгорбленная фигура, сразу бросалась в глаза, вызывая образ какого-то угрюмого, но доброго чудовища из старого мультфильма. Он сидел один, засунув руки в карманы пальто и спрятав подбородок в лохматый двуцветный шарф. Рядом, прислоненная к деревянному поручню беседки, стояла металлическая трость.
Она почти подошла к шатру из покрашенного дерева, когда он обернулся на звук шагов, улыбнувшись, поприветствовал:
– Добрый день, Снежана.
– Добрый день, Егор, – улыбнулась девушка, ловя себя на мысли, что ей все еще неловко смотреть в собственное отражение в его зеркальных очках и знать, что он ее не видит.
– Как ты понял, что это именно я?
– По шагам. По запаху, – продолжал улыбаться Волков. – У тебя очень хорошие духи, запоминающиеся.
– Это «Рабле», французские, – машинально ответила Снежана, но тут же одернула себя, поспешно сказала:
– Я выхожу замуж, Егор.
Мужчина кивнул в знак согласия, оптимистично произнес:
– Молодец! Кто счастливый избранник?
– Ты не знаешь. В банке работает.
– Не Емельяном кличут? – усмехнулся Волков.
– Нет, Костей, – рассмеялась девушка, но смех вышел грустный.
– Что ж, ему очень повезло, – продолжая улыбаться, Егор отвернулся и уставился перед собой, отражая очками солнечные лучи. – Такую, как ты, не каждый день встретишь.
И замолчал. Молчала и Снежана, переминаясь с ноги на ногу. Потом робко сказала:
– Знаешь, я всегда буду любить тебя. Где бы ни была.
Волков опустил голову. Боясь, что он возразит или скажет что-то неподходящее, Снежана поспешно выдохнула:
– Костик очень хороший, но он – не ты. И никогда таким не станет. Он – обычный.
– Я тоже, – прошептал Волков. – Тоже теперь обычный.
– Я понимаю, что мы не можем быть вместе. Я смирилась. И я буду любить Костика, – закончила свою фразу Снежана, нервно вздохнув. И застыла, отвернувшись в сторону озера, где по льду скользили фигуры.
Егор тоже вздохнул, выпустив облако пара. Улыбнулся, сказал со всей возможной теплотой:
– Ступай, Снежана. Я тоже тебя никогда не забуду. Будь счастлива. Со временем поймешь, что я – не лучший вариант.
Он повернул лицо в сторону девушки. Та, промешкав лишь мгновенье, подалась вперед и поцеловала его. В последний момент сдержалась – всего лишь в щеку. Нежно и предано.
– До свидания, Егор, – голос ее все-таки предательски дрогнул, и она была благодарна, что Волков не видит, как она утирает пальцем слезу. – Будь счастлив.
– Буду, Снежана. До свидания, – Волков еще раз улыбнулся.
Девушка несколько раз кивнула, отступая вперед спиной и не сводя взгляда с лица мужчины. Но, наконец, решительно повернулась и пошагала обратно в сторону машины. Не оглядываясь.
Когда шаги Снежаны слились с остальными звуками, раздающимися в парке, Волков закурил. Пальцами пересчитал сигареты в пачке, убрал в карман. И принялся ждать, вслушиваясь в далекие голоса с озера, в шум птиц в ветках, в падение снега с веток.
Худой нескладный человек появился в конце дорожки спустя пятнадцать минут. Прошагал мимо катающейся на качелях ребятни, приветливо кивнул сидящим на лавочке старушкам. Оббил снег с ботинок и поднялся в беседку к Егору, без приглашения сел.
– Здорово, слепой Пью, – толкнул он Волкова.
– Здорово, мой наверное румяный друг, – усмехнулся Егор.
– «Наверное друг» или «наверное румяный»?
– И так и так. Я ж слепой! – Волков ткнул пальцем в очки.
– И то верно, – Ильин откинулся на резную спинку, вытянул ноги и довольно развел руки в стороны, похрустывая позвонками. – Не переживай, это действительно я и я действительно румяный. Отличная погодка, да? На лыжах что ли махнуть завтра?
– Махни, – согласился Волков. – Тебе сейчас поломанные кости не страшны.
– А то! – поддакнул Ильин. – Таисия за тобой когда придет?
– Как позвоню.
– Как она?
– Уже хорошо. На работу устроилась, в медицинский центр. Заходит постоянно, помогает по дому. Вот, на прогулки водит. Я пока не очень хорошо ориентируюсь.
– Ну да, ну да, – задумчиво протянул Ильин, бросив взгляд на трость. – Но за тебя не переживаю. Новости хочешь? – сменил тему разговора Роман.
– Валяй.
– Короче, после известных тебе событий посыпались новые законы, сильно урезающие деятельность конфессий и мелких сект…
– Я радио слушаю, так что в курсе, – перебил товарища Егор.
– Теперь все как было до появления Искр. Конфессиям оставили только церкви и монастыри. Никаких Поединков, никаких шпионских игр, никаких жертвенных закланий. Доминион разогнали, теперь все под колпаком у светской власти. Оставшиеся Искры начали утрачивать Дары.
Волков пожал плечами.
– Это не новость. Ты мне лучше расскажи свою часть истории. Как вы с этим твоим Верующим познакомились?
Ильин хмыкнул:
– Экий ты бука. Ладно, слушай. Познакомились мы с Верующим банально – он прятался от ищеек Калины, колдовал себе еду. А я как раз мимо шел. На эхо Дара уже стервятники спешили, но я успел первым.
– Это когда было?
– Тебя как раз отправили Захария охранять.
– И ты ничего мне не сказал?
– А что я должен был тебе сказать? – искренне удивился Ильин. – «Егорка, я тут встретил невиданное чудо-юдо, которое Дары использует, что твои семечки лузгает»? Нет, я без толку языком молоть не хотел.
Волков повернул в сторону Ильина бесстрастное лицо. Тот не удержался, отвел взгляд от слепых зеркальных очков.
– Рома, ты мне сказки не заливай. Вокруг этого малого у нас не один разговор крутился. Я же знаю, почему ты его ото всех прятал? Для себя ты хотел его оставить, Ромка, для себя.
Ильин повел худым плечом, скрипнул перчатками. Потом спокойно ответил:
– Я, Егор, и не отрицаю, что для себя. Но ты поступил бы иначе, узнав, что обрел шанс изменить свою жизнь? Мы с тобой в этом похожи – изуродовали судьбу так, что уже не разогнуть, сами задыхаемся. А тут – такая возможность!
Роман говорил тихо, не повышая голоса. Волков не узнавал товарища. В другое время, Ильин уже сорвался бы, накричал, обиделся, сжираемый собственными комплексами и мнительностью. Но сейчас перед бывшим мистирианином сидел абсолютно иной человек, уверенный в себе, монолитный, усмиривший внутренних демонов.
– Извини, – сказал Егор. – Извини, что так все сложилось.
Роман хлопнул его по плечу, сказал добродушно:
– Да ладно, тебе спасибо. Я не говорил раньше… Я ведь, поначалу, тебя зарезать хотел. Отомстить за загубленный Дар. Да только потом, когда меня мои же за ненадобностью в больнице помирать бросили, отказались оплачивать лечение, ты один у меня и остался. Помнишь? Так что, считай квиты… Да ладно, ну его это темное прошлое! Кто старое помянет…
– Мне можно, – откликнулся Егор. – Ну, что там дальше было?
Ильин оперся локтями о колени, продолжил рассказ:
– То, что найденный мной парень не от мира сего, я понял сразу. Пробил по своим каналам, узнал кто да что. Биография мало интересная – эдакий деревенский дурачок, безобидный и незлобливый. Жил один с мамой, никого не трогал. А потом – бац! – и стал Верующим.
– Об это поподробнее.
– Всему свое время, – отмахнулся Ильин. – Так вот, потом на его пути повстречалась Калина. Которая сразу просекла, что парня облапошить ничего не стоит, на ней и более умные горели, а тут как ребенка обмануть. Я уж точно не знаю как, но выпросила она у него его способности попользовать. На время, само собой. А его заперла в надежном месте, у известного тебе Андрея, своего тогдашнего полюбовника.
– Эти «чистыми рядами» – тоже афера Калины? Я думал, они потом как-то спелись.
– Да нет, полностью ее инициатива. Вполне в стиле Калины – убирать конкурентов чужими руками. Так вот, парень свои силы ей отдал, да не все. Он немного посидел в заточении, а потом решил перенестись в город. Где я его и встретил. Дальше ты знаешь.
Волков нахмурился, переваривая услышанное.
– Как такое возможно – передать Дар?
– А как вообще все эти способности возможны? – парировал Роман. – Уж не думаю, что на самом деле от каких-то там богов. Возможно, некая сила решила, что с нами слишком накладно нянчится и пора бы уже отправлять в свободное плавание? Я пока не знаю. А что касается самого этого Дара…
Ильин спрыгнул со скамейки, прошелся по дощатому полу.
– Понимаешь, Егор нужно просто поверить.
И замолчал, давай Волкову прочувствовать его слова.
Егор непонимающе покачал головой:
– Что значит «просто поверить»?
– А вот то и значит. Просто поверить. Не просить чудес, не выгадывать и не вымерять. Просто верить. Понимаешь?
– Да что ты заладил «понимаешь, понимаешь»! – не выдержал Егор. – Не понимаю. Мы так устроены, что людям нужна конкретика, место приложение силы. Невозможно верит в ничто, Роман!
– Возможно, Егорка, – улыбнулся Ильин. – Возможно. Верить в чудеса, в собственные возможности. Безгранично и без оглядок. Это не так просто, как кажется. Мы полны сомнений, мы боимся раскрыть глаза и увидеть открывающуюся панораму. Мы – не верим, мы надеемся. А это не одно и то же, ты должен понимать.
– Это слова, софистика.
– Нет. Мир меняется. С каждым днем Верующих становится все больше и больше, я точно знаю. Егор, это становится реальностью.
– А потом что? Всесилие, без рамок и ограничений? – с сомнением спросил Волков.
– Ограничения есть, но они такие, – Ильин щелкнул пальцами, подбирая слово, – Своеобразные, что ли. Ну, типа того, как я не смогу создать камень, который сам же не смогу поднять. Понимаешь, после того, как ты становишься Верующим, для тебя словно открывается собственная версия Вселенной, в которой ты можешь сам строить свою жизнь. В которой ты волен запускать время вспять, возвращаться в прошлое и изменять все, что заблагорассудиться. Ты сможешь влиять на реальность, влиять на события. Ты можешь сам творить свою историю, сделать все так, как должно было быть.
При последней фразе Волков подался назад и сжал губы.
– Ты сможешь стать богом, Егор, – размеренно сказал Роман. – Богом своей судьбы.
Волков опустил голову и провел ладонью по жестким волосам. Потянулся было к пачке сигарет, но передумал.
Ильин остановился напротив, Егор слышал скрип досок под его телом. Слышал дыхание товарища, спокойное и размеренное.
– В конце концов, – усмехнулся Роман, – Ты сможешь вернуть себе оба глаза, а то я из-за этих очков не понимаю, уснул ты или все еще слушаешь меня.
Егор промолчал, улыбнувшись.
– Вот потому и сдружились мы с тобой, что умеешь ты выслушать и ни разу не перебить, – рассмеялся Ильин, хлопнул Егора по плечу. – Ладно, хватит слов. Ты и сам уже все понял. Пойду я, а то дел накопилось невпроворот, без меня не решатся. Бывай, увидимся еще.
Поправился, звонко хлопнул себя по лбу.
– «Увидимся», сказанул же, да? Услышимся, так, наверное, правильнее.
– До встречи, – отозвался Волков. – Спасибо, что пришел.
– Не за что.
Еле ощутимо качнулась старая беседка, когда Ильин сошел по ступенькам. Насвистывая что-то, пошагал прочь, вдоль озера.
Волков протянул руку и взял трость. Покачал тяжелую палку в пальцах, со стуком упер ее в пол.
Поднял голову, устремил взгляд слепых глаз вдаль, над озером с катающимися людьми, над редкими кронами деревьев, над шапками снегов.
Просто поверить? Как такое возможно! Просто поверить, отбросив сомнения и страх? Если бы так все было просто!
Конец трости зло ткнулся в замерзшие доски пола. Еще раз. Еще, сильнее.
Хочу верить! Хочу верить! Хочу видеть! Хочу видеть!
Если все было бы так просто! Сколько раньше он верил во что-то, но разве это как-то помогло? Разве сказки стали реальностью? Разве безответная любовь сделалась взаимной?
Хочу верить! Хочу видеть!
Пальцы до мелкой тряски сжали трость, на колючих скулах заиграли желваки. Казалось, еще немного, и от внутреннего напряжения сведет челюсть!
Ну же! Свет! Хочу видеть свет!
Егор зарычал, с силой швырнув трость в сторону. Та ударилась о подпорку крыши, улетела в сугроб.
Темнота! Полная и непрошибаемая!
– Что б тебя! – заорал Волков и топнул ногой. Потом сник, уронил голову на грудь, горько вздохнул.
Все напрасно. Все бесполезно. Нельзя стать Богом своей судьбы. Нельзя изменить совершенное.
Нельзя видеть без глаз!
Некоторое время Егор сидел, сняв очки и закрыв лицо ладонями. До его слуха доносились звонкие голоса веселящихся на катке людей, дробный стук дятла откуда-то из-за спины, шум ветра в ветвях деревьев. Лица коснулся холодный ветер, скользящий по снегу и крутящий маленькие смерчи вокруг озера.
Жизнь шла своим чередом, несмотря на богов, на прошлое и на то, что у кого-то не было сил ползти дальше. Этот стремительный поток энергии существовал за счет постоянно действующих процессов, бурлящих и изменяющих друг друга. В этом потоке времени и пространства нельзя останавливаться, это нарушит ту хрупкую связь, что отличает жизнь от смерти. Как только ты опустил руки, как только прекратил верить и делать то, во что веришь, ты тут же камнем падаешь на дно, в вязкий ил, где тебя уже поджидают слепые тела тебе подобных мертвецов.
Все течет, все изменяется. Кажущееся невозможным вчера может уже завтра оказаться обыденностью. Всегда есть возможность плыть вперед, дальше. Будущее начинается уже сейчас, с этой самой секунды.
Нужно лишь верить в то, что в будущем возможно все.
– Я вижу и верю в это, – тихо проговорил Егор, отнимая ладони от лица и поднимая голову.
На другом краю озера, на низенькой скамейке, утопающей в снегу, положив ногу на ногу, сидел Роман Ильин с дымящейся чашкой кофе в руке. Он широко улыбнулся и приветливо помахал рукой, сделал приглашающий жест.
Волков улыбнулся в ответ и согласно кивнул.
Ему всегда нравилось наблюдать, как медленно тонет кусочек сахара в густой кофейной пене.