Сознание рыбкой ныряет по сияющим волнам пустоты. Нет страха, нет тревоги, нет мыслей. Есть только яркие картинки, большими пузырями всплывающие из глубин.

Огромный зал испытательного стенда. Еще целый, не разбитый. Полон суетящихся людей в белых халатах. Одни подключают два огромных генератора, другие склонились над кульманом, разглядывают испещренную линиями схему с формулами. Техники в синих комбинезонах проверяют показатели на приборной панели, щелкают тумблерами. Под сводами бетонного купола раздается механический голос, он звучит из хриплых громкоговорителей.

В центре зала, отделенном от остального помещения толстым защитным стеклом, расположена ажурная конструкция, большой куб, состоящий из толстых трубок. Трубки заполняют плотной киселеобразной массой серого цвета. К основанию подходят витые разноцветные провода.

Наконец приготовления закончены, зал покидает рабочий и обслуживающий персонал. Небольшая группа ученых скрывается в недрах смотровой комнаты. Гаснет верхний свет, и лишь красные огоньки на вершинах куба в центре зала освещают площадку. Из динамиков слышен обратный отсчет. Что-то громко щелкает, гудят генераторы, разгоняясь. Куб начинает вибрировать, красные огоньки мигают чаще. Вибрация передается стеклу, стенам, спрятавшимся людям. Заваливается один из генераторов. Фонтанирующий синими молниями кабель бьется в судорогах о бетон.

В центре куба разгорается сначала маленькая, но потом все увеличивающаяся звездочка. Словно кто-то иголкой проткнул темное пространство зала, и оттуда, с обратной стороны, льется дневной свет.

Звездочка увеличилась до размеров морского ежа, она такая же колючая на вид. Трубки защитного контура выгибаются, куб становится похож на скелет бочонка. Кажется, он вот-вот лопнет!

Все заканчивается так же быстро, как и началось, – огонек внезапно сворачивается в ничто, с легким хлопком пропадает. Хрипло постукивая магнитными щеточками, останавливаются генераторы, прекращается вибрация. Эксперимент почти удался…

Следующая картинка. Тот же зал, но спустя некоторое время. Генераторов стало восемь, они прикреплены толстыми скобами к стенам. Трубки защитного контура-куба укреплены стальными швеллерами. Появились еще какие-то блоки величиной со шкаф, похожие на процессоры древних компьютеров. Они новенькие, покрытые пластиком, с гордыми логотипами изготовителя на бортах.

Ученые вновь уходят в смотровую. Снова гаснет свет.

Картина очень похожая на прошлую – вновь вибрация, гул, скрежет плохо закрепленных конструкций. Но сейчас все по-иному. Сейчас все стабильно, это видно.

Вот в сплетении контура появляется светлый «прокол», он вырастает до размеров звездочки, потом до размера морского ежа, увеличивается и увеличивается. Слышно бурное ликование людей в смотровой…

Теперь Виктор видит все с какого-то иного ракурса. Он видит, что на самом деле это не звездочка, а вход во все расширяющийся туннель, который острием длинной спицы вторгается в черное пространство междумирья. И ему навстречу тянется такой же туннель от точно такого же эксперимента, проводимого где-то в ином измерении другими существами. Туннели вытягиваются навстречу друг другу, они несутся в лобовую атаку скорыми поездами, попавшими на один и тот же путь. Катастрофы не избежать!

Два луча, столкнувшиеся в бездне.

Ярчайшая вспышка! Пространство выгнулось, словно встряхнули старое одеяло.

Вместо двух маленьких туннелей появилась одна огромная труба, от которой во все стороны расходятся длинными изогнутыми молниями другие туннели.

Все это длится доли секунды, потом туннель сжимается до половины первоначального размера, становится устойчивым и стабильным.

Ворота больше не сияют. Тьма поглотила свет.

В это время в зале творилось страшное. Черное пространство выплеснулось из открывшихся врат, словно поток рвоты изо рта пьяницы.

Потолок зала почти сразу же исчез, превратившись в участок далекого космоса. Непреодолимая сила втянула внутрь «червоточины» верхушку защитного контура, часть стены. Привычный мир разбился стеклами в детском стробоскопе, смешался с чужими измерениями, с осколками иных миров, с частицами других вселенных. Все это незримой волной вырвалось из глубин институтского корпуса и накрыло Город, подняв в воздух янтарный туман.

А когда поток иссяк, из глубины пробоины на пол разрушенного зала выпало полуживое человекоподобное существо с черной пористой кожей. Оно испугано до безумия. Оно умирает.

Пока вокруг рушатся стены, существо ползет в сторону смотровой, оставляя на полу широкий мокрый след. Достигает своей цели, распахивает дверь. Внутри уже не осталось живых, их останки раскиданы по помещению.

Пришелец забирается внутрь и запирает за собой дверь…

Он – человек. Он – ученый. Он проводил эксперименты с гравитацией и пространством. Преподавал, творил, пробовал. Смущаясь, видел себя в одном ряду с именитыми апостолами от науки.

У него были жена и двое сыновей. Он иногда позволял себе расслабиться, но не перебирал. Мечтал купить новый дом.

Вместе с тем Виктор видел, что он – другой. Его тело привыкло к другим условиям существования. Его логика пусть и была схожей, но допускала несколько иные правила. Его мораль ориентировалась на другие исторические парадигмы, но, впрочем, не была совсем уж чужеродной и непонятной. Скорее, несколько радикальной, но более честной.

Высшему провидению, в которое ученый из другого измерения не верил, захотелось, чтобы именно в тот день два эксперимента, проводимые в разных частях мироздания, наложились один на другой. Более того, оба эксперимента нельзя было назвать неудачными, они выполнили поставленные задачи более чем. Но кто мог знать, что два «бура» столкнутся? Кто мог предполагать такие немыслимые последствия?

Как ученый, пришелец гордился тем, что смог добиться желаемого. Как человек, он ужаснулся содеянному.

Его втянуло внутрь возникшей «червоточины». Его бросило сквозь пласты измерений, изувечило чужими физическими законами. Вышвырнуло по другую сторону туннеля, прямо в эпицентр зародившейся Аномалии.

Он чудом выжил, приобретя странные и поначалу пугающие свойства. Но именно эти страшные мутации помогли ему продержаться так долго.

Он умирает, и это очевидно. Слишком агрессивная среда, слишком мало возможностей для выживания. Тело превратилось в полигон для каких-то необъяснимых процессов, оно становится мало похожим на исходное. А еще, сидя в темноте и закрыв то, что осталось от глаз, он может ощущать местность вокруг. Мысленно исследовать коридоры, комнаты и залы, облетая их взором. Сначала подумалось, что это глупые шутки разума, поддавшегося страшным потрясениям. Подумалось, что это фантазия или галлюцинация. Но видения были устойчивыми, он при желании мог вызвать в памяти любое из увиденных помещений. Чтобы удостовериться, пришлось даже выбраться из своего убежища. Превозмогая боль, добраться до коридора. И увидеть, что в действительности все так и есть.

Это был последний раз, когда он покидал смотровую…

Чтобы продержаться как можно дольше в новом мире, нужно создать максимально комфортные условия. Самый лучший материал для этого – собственное тело.

К этому выводу он пришел, когда понял, что вновь нырнуть в пространственный туннель у него не получится. «Червоточина» была крайне нестабильной. Она несла угрозу, как ожидающий в засаде паук. Она потрескивала в темноте, пульсировала и изрыгала атмосферу чужих миров.

Он знал, что второе путешествие не будет удачным. А даже если и оставался тот единственный шанс, что он попадет именно в свой родной мир, то те перемены, которые произошли с ним, с его телом, ставили крест на такой возможности. Он стал слишком другим даже для собственного народа.

Новые возможности организма он постигал медленно, как истинный ученый, со скрупулезным подходом к наблюдениям. Его восторгал и ужасал новый горизонт.

Его тело могло свободно воспроизводить необходимые клетки в неограниченных количествах, получая энергию из окружающего пространства. Его тело могло перестраивать, достраивать и клонировать себя. Его сознание каким-то непостижимым образом стало связанно с теми микрочастицами, которые выбросила в атмосферу Второй (как он назвал для себя этот мир) пространственная дыра. Он, как электрический ток по проводникам, мог перемещать внутренние взор и волю на несколько сотен метров в любом направлении. Он мог еще много всего такого, о чем даже еще и не догадывался. Но платой за все это было осознание своего одиночества. Осознание того, что за новыми возможностями уже не увидать старые формы.

А потом пришло время принимать Решение. Переступать Горизонт Событий.

Назад дороги не было. Пока не было. Но теперь, когда появился новый козырь (или проклятие?), можно попытаться что-то сделать с пространственно-временной аномалией. А раз уж заговорил ученый, то и как можно больше узнать о мире вокруг, исследовать его, впитать максимум информации для следующих путешественников. А то, что они будут, сомневаться не приходилось, это вопрос времени.

Но вот только цена такой работы была довольно весомой. Для достижения своей цели придется перестать быть самим собой. По крайней мере физически. А может быть, и ментально. Слишком велики требования к новым условиям.

Долго рассуждать не пришлось. Жажда познания и деятельности победила страх и отчаяние. И он, не мешкая, принялся за работу.

Первым лишилось привычных форм тело. Нужны были обширные строительные площади, поэтому лучшим вариантом для нового существа оказалась многоуровневая паутина, которая полностью заполнила собой смотровую комнату. В центре остался сгусток с еще не измененным мозгом, который теперь работал втрое быстрее и активнее.

А еще, коснувшись останков погибших исследователей, он понял, что сможет считывать их память и знания. Этот факт привел его в восторг и дал толчок для новых идей.

Он проник сквозь трещины в полу в соседние залы. Полученная от мертвецов информация позволила ему быстро сориентироваться, понять назначение комнат и агрегатов. Обжив комплекс, он принялся за спящую под боком бомбу – за дыру в пространстве.

При всей разнице миров математические расчеты везде одинаковы.

Новая картинка всплыла из яркого света, показала другое время – спустя несколько лет.

Чужеродной материи присущи свойства эрозии. Зона пространственно-временной аномалии медленно, но верно разрасталась, поглощая город на поверхности. Тут и там сворачивались осколки иных миров, выплевывая изуродованных существ, которые либо приспосабливались к местным условиям, либо вырождались.

Эта борьба за жизнь дала новую идею.

Обуздать «червоточину» оказалось очень непросто. Не хватало информации о самой природе аномалии. Нужен был способ собрать ее, причем внутри НИИ это оказалось невозможным. Тогда он обратил внимание на зараженную выплеском местность вокруг комплекса.

Все-таки его возможности не были бесконечными. Внутри исследовательского корпуса, где не было искривления миров, он был почти богом. Но вот снаружи, за буфером из янтарных осколков междумирья, он был практически бессилен. Там его власть уже не простиралась.

Тогда он решил создать себе помощников.

Чтобы видеть разные, а в особенности отдаленные участки аномалии, он создал простейших существ с минимальными функциями. Это был его первый подобный опыт, поэтому вышло не очень. Впрочем, своей цели он добился – вскоре называемые местными «обманки» появились во всех уголках интересующей его территории. Увы, они были абсолютно бесполезны за Периметром, куда его ментальная сила не распространялась.

Следующим шагом стала более сложная работа – создание независимо мыслящих образцов, способных самостоятельно собирать информацию о природе и свойствах аномалии. После долгих проб и ошибок таким образцом стали копии местных жителей, которые могли путешествовать по исследуемой зоне, накапливать опыт. У них была отличная память, повышенная устойчивость к действиям искаженного пространства и времени. Специально для них пришлось транспортировать со складов ящики с амуницией и оружием.

Он оставил образцам полное сознание и мышление их прототипов. Информацию забирали специальные существа – сборщики, которые поглощали информационную структуру у погибшего информатора и передавали ее хозяину. Впоследствии они сами становились материалом для новых клонов, которые выращивались в специально созданных коконах. Для облегчения процесса копировались всегда одни и те же личности.

Для чистоты информации копиям пришлось создать подобие автопилота, выводящего послушные тела за пределы Янтарных Полей. Сборщики, как механические куклы, одевались, вооружались и двигались по самому безопасному пути, который только смог найти ученый. Лишь покинув квадрат «А», программа отключалась, в действие вступало проснувшееся сознание. Таким образом клоны, не зная кто они на самом деле, продолжали жить обычной жизнью своего прототипа, сетуя на провал в памяти. Выполняя поставленную задачу.

Единственным, кому была оставлена полная память при переходе из тела в тело, стал контрольный образец, очень интересный экземпляр инсайдера, один из группы, чудом перебравшейся через Поля. На его примере решено было оценить проблемы, с которыми могли столкнуться остальные копии в случае, если вдруг для них открывалась память, а также испытать так называемую Жажду – внутренний зуд к поиску новой информации. Более того, образец вышел очень удачным, его оригинал отличался сообразительностью, способностью выживать в сложнейших условиях, а также тягой к новым знаниям, что являлось особенно важным. В перспективе ученый подумывал создать еще несколько копий этого сборщика. Но не успел.

Пропало чувство времени. Когда отсутствует необходимость есть и спать, время из отрезков ожидания превращается в единый поток, наполненный событиями и делами.

Все реже вспоминались семья и дом. Ожесточенная работа, исследования – вот что стало единственно возможным, а значит, единственно важным.

Но Он не забыл ничего. Чувства, мечты, воспоминания пришлось убрать в дальний ящик. Иначе сотрется, пропадет, исчезнет. Поначалу часто заглядывал в него, но потом стал возвращаться все реже и реже. Потому что больно. Потому что отвлекало.

Борьба с «червоточиной» отнимала много сил и времени. Дыра никак не хотела подчиняться, она рвала ограничительные контуры и шутя разбивала любую защиту. Из черной гортани, из тех мест, с которыми она соединялась извивающимися хвостами, с периодичностью выплескивались волны частиц, куски атмосфер, а иной раз и разные существа. Чаще мертвые, очень редко живые, но все изуродованные – рано или поздно те и другие становились информационной едой.

Как-то раз дыра выплюнула человека. Он неуклюже поднялся в своем блестящем скафандре, с сожалением потряс оборванным страховочным шнуром. Осмотрелся. Отшатнулся от «червоточины», побрел к выходу. На ходу открыл забрало шлема.

Он был очень похож на Виктора Куликова. Он был Виктором Куликовым. Но другим. Из иного измерения.

Человек в скафандре погиб в Янтарных Полях. Его тело поглотили собиратели…

Виктору стало неуютно. Он попробовал вырваться из этого мира чужих воспоминаний, но его накрыла очередная картинка.

Удалось стабилизировать «червоточину». Решение оказалось элегантным, но не очевидным. С этой стороны Он не заходил. Впрочем, теперь все позади.

Он воевал с Медузой, как называли местные зону пространственно-временной аномалии. Делал он это не столько из чувства ответственности за неудавшийся эксперимент, сколько из-за желания познать, контролировать, усмирить. Получалось не очень. Единственным достижением стало сдерживание выплесков из «червоточины», отчего остановилась пространственно-временная эрозия. Медуза почти перестала расти.

Только вот и Его время подходило к концу. Он менял умирающие клетки на новые, заменял ущербные хромосомы в своем ДНК. Но сознание Его таяло, истончалось день за днем, словно хлопья тумана под дуновением ветра. Разбросанное частями по всем нервным центрам, контролирующим многокилометровую сеть тела, работающее на грани возможностей живого существа, теряющее любое сходство с человеческим, – это сознание неминуемо должно было угаснуть.

И тогда Он решил, что должен сделать последний подарок тем, с кем хотел, но не смог наладить контакт. Он решил дать умершим в Медузе людям второй шанс. Тем самым выказав будущим исследователям свою добрую волю.

Ведь рано или поздно ученые этого мира добрались бы и сюда.

Он сделал все, что мог. Много загадок остались неразрешенными. Много вопросов без ответа. Медуза так и не покорилась.

Когда хорошо отлаженная система стала функционировать без Его вмешательства, осталось лишь взять еще горячие осколки сознания и перенести их в тот самый дальний ящик. К семье, дому, чувствам и воспоминаниям.

Боялся ли Он смерти? Уже нет. Жалел ли Он о невозможности вернуться? Немного. Гордился ли проделанной работой? Несомненно! Именно поэтому оставил ключ тем, кто придет за его сундуком. Придет и увидит истории в картинках…

Виктор дернулся, распахнул глаза. Завертел головой, хватая ртом воздух, судорожно вцепился пальцами в волосы. Рядом захрипел Иван, поднимаясь на колени.

Куликов опустил руку, резко повернулся к смотровой комнате, с тревогой всмотрелся в переплетение лиан.

В самом центре живой паутины виднелся силуэт человека. Его голова сияла ярко-синим светом.

Ниндзя открыл сундук пришельца.

За спиной Виктора раздался нервный смех. Куликов оглянулся.

Ивана шатало, но он упорно поднимался на ноги. Его лицо побагровело, он, не сдерживаясь, смеялся в голос, хлопая себя ладонью по ноге.

– Ты чего? – Виктор с трудом поднялся, доковылял до друга. – Эй?

– Я… – давясь от смеха, произнес Иван. – Ошибка. Я создан… по ошибке! Мы думали, что я твой двойник… А я… Я двойник другого… Того, второго… Я – ошибка!

Виктор сообразил, что Иван тоже видел историю ученого из другого мира. И видел человека в серебристом скафандре.

Все наконец-то встало на свои места.

Виктор не погибал на инициации, его попросту выкинуло за Периметр, и он очень удачно упал. Он не связан незримой «пуповиной» двойников, которая тащила тех назад в Медузу, его галлюцинации могли быть просто следствием некоей болезни, шока, алкогольного отравления. Бритва Оккама, черт возьми! Верно очевидное!

Эта мысль пришла так внезапно, что Виктор даже забыл про хохочущего Ивана.

– Успокойся, – почти ласково проговорил Виктор, легонько хлопнув Ивана по сухой щеке. – Ты не ошибка. Ты тот, кто ты есть. Мы все рождаемся никем, но именно наши дела и поступки делают нас людьми. Ты доказал свое право быть тем, кем хочешь, а не тем, кем кажешься. Уяснил?

Иван замолчал, потирая щеку.

– Мы узнали, как ты родился. Но теперь осталось узнать, как ты будешь жить, – Куликов взял друга за плечо. – А ведь ты будешь жить, верно?

Иван поднял на Виктора глаза. Убрал ладонь от щеки.

– А ничего другого не остается, – пожал он плечами.

– Вот и отлично, – хлопнул друга по спине Куликов. – Пошли вызволять Ниндзя. – Со мной все в порядке.

Голос раздался сразу отовсюду. Звучали стены, пол, пустота над головой. Звучал сам воздух, очень точно передавая тембр и интонации корейца.

Виктор и Иван, не сговариваясь, повернулись в сторону висящего посреди смотровой комнаты человека.

– Ниндзя? – глупо переспросил Виктор.

– Да, – ответил ему голос. – Я живой.

Куликов подошел ближе к открытой двери в смотровую, сощурившись от бьющего в глаза света.

– Ты можешь оттуда выбраться? – Он протянул руку, но не решился коснуться пульсирующих отростков.

– Могу, – разнесся голос. – Но не стану этого делать. Я нужен здесь.

– Что ты мелешь?

– Ты не представляешь, какая это громада знаний и проделанной работы! – Голос казался восхищенным. – Это колоссальная информация, которую просто необходимо использовать!

– Кажется, он хочет занять место умершего пришельца, – кинул Куликову Иван.

– Похоже на то, – шепнул ему Виктор, осознавая, что Ниндзя их прекрасно слышит. – Ниндзя! Зачем тебе это?

– Я не могу отказаться. Это судьба, Провидение. Он ждал кого-то, кто оценит и поймет. Кто приумножит его знания и дела. Кто продолжит бороться с последствиями эксперимента. Кто сможет обуздать Медузу.

– Тебе-то это зачем? – выкрикнул в смотровую Иван.

– У меня больше нет иного дела, – голос стал тише, проникновенней. – Пусть я последние годы был сборщиком информации, но у меня была цель, я следовал ей. Теперь кому я нужен? Зачем я теперь? Я должен был оказаться здесь, сейчас. Это моя стезя. Я буду следовать ей.

Виктор покачал головой, исподлобья посмотрел на Ивана. Тот пожал плечами, кивнул на винтовку. Куликов сжал оружие.

– Не советую пытаться освободить меня силой, – каким-то образом понял их намерения Ниндзя. – Я это действительно я и говорю с вами вполне осознанно. Тут мое место, друзья. Тут я принесу наибольшую пользу.

– Кому? – все еще с сомнением спросил Виктор.

– Всем, – ответил голос. – Я…

В воздухе повисло молчание. Потом Ниндзя произнес:

– Комитетчики подорвали Маяк. Дом вместе с Кирой разрушен. Мне очень жаль, Виктор.

Мир в глазах Куликова покачнулся.