Я ничего не ответила, но он не ушёл.

— Из дома не выходи ни при каких обстоятельствах, — вдруг серьёзно и как-то зло начал говорить здоровый мужчина, — Умрёт Лорин — нам не жить, выживет — мы ещё поборемся. А пока этот упрямец не определился мы должны охранять его… хотя бы до утра.

Мои губы исказила лёгкая, но серьёзная усмешка. Да, оказывается, и такое бывает. Пытается вызнать что-то ещё. Какие же они глупые…

— Если бы Лорин был человеком, то он был бы уже мёртв, — решила я сказать честно, — Рубашка в крови, покрывало и весь диван тоже, а сколько он ещё потерял по дороге никому неизвестно. Как лечатся ликаны я не знаю, но если кровь остановилась — это означает, что ваш альфа родился в рубашке.

— Или? — поумнел как-то быстро Морик.

— Или это предсмертное улучшение, — не стала увиливать я, — Говорю же, утром будет ясно.

На долгую минуту воцарилось молчание.

— Мы останемся здесь до утра, — получилось как-то полувопросительно полу утвердительно.

— Это не мой дом, — прикрыла я глаза.

— Тебе просто не повезло, — вдруг сказал он, — Верь, и когда-нибудь всё изменится.

Я не ответила. Поняла сразу же о чём он. Неужели я вызываю жалость? Хотя голос у него был тихим, но не жалостливым. Побитая, сбитая с толку, дурная. На меня, наверное, и злиться не получится.

Морик ушёл, а вместе с ним ушёл и свет. Было темно. Помогали фонари, висевшие у соседей, обычно Лорин зажигал наши… опять усмехнулась. Мне его жалко. Да что ж у меня с головой-то такое?! Жалею убийцу. Милее не придумать. Надо было иглу ему в глаз засадить и принять свою участь, но нет. Я же воин. Даже в голове это звучит иронично. Я не борюсь, я выживаю. Извиваюсь, хитрю. Это не то. И что мне делать? Если он умрёт, что меня ждёт? Перемены страшны. Морик сказал, что мы все умрём. Бюрт это устроит. Надо убить стаю бывшего альфы, чтобы они не были угрозой для нового… Верховного. А меня за компанию. Это в лучшем случае, а в худшем стану прислуживать ещё кому-то и меня уже точно могут посадить на цепь во дворе.

На улице я просидела не меньше часа. Прислонилась пострадавшей щекой и скулой к холодному камню и просто сидела. Я на перепутье. В пропасть или в гнилую жизнь? Выбор сложный. Удивительно. Но меня не спросят, впрочем, как и всегда.

Когда стало холодать, мне пришлось плестись в дом. Вся «дружная» компания сидела в кухне. Слышала их приглушённые голоса, но разобрать не могла. Мимо них я просто прошла и поднялась наверх. В гостиную заглядывать не хотела. Увидеть умирающего перед сном к кошмарам. Мне их и так достаточно, да и не выдержу я сегодня…

Переодевшись, я легла на кровать и закрыла глаза. Уснуть не получалось долго. Пару раз вставала и просто ходила по комнате от стены к стене. Я не ждала чуда или надеялась на какой-то случай. Просто мне было не уснуть. Голова была пустая. Я никого не жалела и не сочувствовала, но когда я допускала мысль о том, что буду присутствовать на похоронах Лорина, глаза мои слезились и я тут же отбрасывала всё и старалась забыться. Сон пришёл, как всегда внезапно, и я просто провалилась во тьму.

Утром я проснулась от боли. Лежала на правой щеке и видимо сильно начала ёрзать. Комната была ещё не полностью наполнена светом, поэтому я тут же поднялась и начала одеваться. Голова трещала, как медный котёл, а во рту была сухость. Хотелось пить. «Умер» — тут же всплыла мысль в голове. Боже, да как же заставить заткнуться свой внутренний голос?! Но я боялась. Сейчас я была отдохнувшей и соображала здраво. И то, до чего я додумывалась, меня не радовало.

Спустилась медленно вниз. Кухня была пуста. Я замерла возле косяка в нерешительности. Живой или они уже вынесли тело? Глаза заслезились, и я улыбнулась. Слабачка, даже не могу позлорадствовать над умершим врагом.

Решительно шагнула вперёд и развернулась. Ну, для начала, на полу лежали… ликаны. Они крепко спали. Сон у этих существ никогда не пропадёт. Они достали все спальные принадлежности, которые у нас были, и разлеглись на полу. Перевела взгляд на диван. Лежит. И первые несколько секунд меня одолевала мысль, что он умер. Лорин лежал неподвижно всё в той же позе, в которой я оставила его вчера. Тихий… и умиротворённый… слёзы-таки хлынули из глаз.

«Разуй глаза, кретинка» — вдруг услышала я. Сморгнула влагу и присмотрелась. Твою мать. Этот сукин сын дышит! Медленно, но дышит! Я тут же утёрла нос и…глаз. Правым я плохо видела, но слезился он наравне с братом.

Осторожно подошла к дивану, стараясь не наступить на руку Франка. Слух у них хороший, только тогда, когда они не крепко спят. Я аккуратно присела на край дивана и наклонилась поближе к ране. Швы не разошлись и они не кровоточили, а это самый лучший знак. Лорин уже не потел. Дыхание мерное, не порывистое. Только я не пойму, он спит или без сознания? Чёртов засранец живой. А я уже начала подозревать, что смерть забирает действительно всех. Он её любимчик, она с ним ещё поиграет. Смотрю и улыбаюсь. Вот кого любит удача. Она его в зад расцеловала.

Случайно коснулась его руки. Она была тёплая. Не как обычно. Прохладнее обычного. В ногах было сбито покрывало. Я осторожно взяла его и попыталась накрыть ликана по грудь, чтобы он не мёрз, но… козлина схватила свободной правой рукой моё запястье и медленно открыла глаза:

— Я же сказал, чтобы ты ко мне не подходила.

Я не испугалась, разве что от неожиданности вздрогнула. Просто улыбнулась ему тихой, но усталой улыбкой. Не доверяет, оно и понятно. А какой у него взгляд… замученный и измотанный.

— Я ведь дура, — криво улыбнулась я.

Его глаза тут же остановились на моём глазу. И…

— Да быть того не может!

Очнулся Тур и перебудил всех. Волки повскакивали, как ошпаренные, словно на них отряд наёмных убийц натравили. Спят они, конечно, крепко, но я удивлена, почему Бюрт не пришёл добить всех нас. Мы были слабы, точнее они, альфа на полпути к праотцам, а остальные без него двух слов связать не могут. Конечно, обрадовались, две женщины заревели, остальные начали смеяться и обвинять Лорина в идиотизме. В этом семейном деле я была лишней. Встала и вышла из гостиной. Они сами разберутся.

В ванне первым делом посмотрела на себя в зеркало. Оно и понятно, чего на меня он так покосился. Боже, у меня не было таких синяков ещё и на лице! Красно-бурый какой-то. Правый глаз стал в двое меньше. Осторожно потрогала. Мягко. Опухло здорово всё.

— Ты должна умереть, иначе заразишь всех своим идиотизмом, — пробормотала я сама себе.

Твою мать! Он живой! Пережил ночь! Боги, а я уже начала сомневаться, что эта скотина выживет. Он же… Лорин! Кабелина проклятая! План с его убийством отметается из списков желаний. Я не смогу. Привыкла слишком сильно. Да и жалко его. Дурак, такой же, как и я. Пара мы, вот и живём вместе.

Заплетя себе своеобразную косу, вышла и замерла. Что делать? Идти на рынок нельзя. Уборка? Когда полный дом народа? Стирка? Возможно. Для начала нужно растопить печь и поставить воду. Да, так и сделаем.

— Что теперь? — ко мне подошёл Виер, — Он поправится?

Я сидела и пыталась зажечь щепки, дабы дать начало большого огня. Как они меня достали. Я не знаю!

— Если захочет, — буркнула я.

— Как люди лечат людей в подобных случаях? — не отставал парень.

— Он не человек, — возразила я, высекая искру.

Виер стоял над душой, не желая уходить. Прошло несколько минут, прежде чем до меня снова докопались.

— Богдана, он вырубился, — это был чуть обеспокоенный голос Морика.

Я еле разожгла огонь, и теперь снова отвлекаться. Виер так и стоял рядом со мной. Для чего? Думал, что меня озарит идея?

— Кто? — не сразу сообразила я.

— Лорин? — Виер тут же умчался из кухни.

По взгляду Морика поняла, что да. Пришлось вставать и идти за остальными.

Лорин спал. Но на голоса и лёгкие толчки не реагировал. Понятное дело, глупо было рассчитывать на то, что он встанет и пойдёт.

— Ты сказала, что если он не умрёт до утра, то выживет, — напомнила мне Майла, — Что с ним?

Я разозлилась, причём неплохо так. Сейчас, когда мой хозяин (привыкла, да) при смерти могу позволить себе и такое, ведь запретить мне некому.

— Он ранен, — напомнила я ей, — И я не лекарь, я же говорила.

На лицах ликанов читалась растерянность и обречённость. Ну, снова здорово.

— Ты можешь ему помочь? — присмиревшая Мелинда подняла на меня свои серые глаза.

Посмотрела на белобрысого. Боже, куда я денусь? Он меня на том свете достанет, если не попытаюсь.

— Могу попытаться, — кивнула я, — Но ничего не обещаю.

— Что нужно делать? — решительно спросил Морик.

— Лорину нужен покой, — тут же выдала я.

Они не поняли. Начали хмуриться и переглядываться. Что за чёртово племя?!

— В смысле сон? — уточнила Майла.

— И он тоже, — начала я разглядывать Лорина, — Вы шумно себя ведёте, вас много. Ему нужна тишина.

На этот раз дошло. Господи, я действительно собралась ставить этого козла на ноги? Кажется, да…это дно.

— Хочешь, чтобы мы ушли и оставили вас вдвоём? — изумилась Майла с нотками злости в голосе.

— Майла, — отдёрнул её Тур, — Богдана, мы не можем этого сделать. Его могут прийти добивать и тебя заодно.

— Я не говорю, что вы должны все уйти, просто не тревожьте его, ведите себя тихо, — пробормотала я, ощущая лёгкую слабость, — Сон — его главный помощник.

— И это всё? — Морик не желал отступать, — Просто ждать, когда он выспится и поправится? Вы так лечитесь?

О, снова претензия.

— У меня нет нужных лекарств, у меня ничего нет, — дёрнула я плечом, — Поэтому да, сон его друг.

— Лекарства? — оживился Виер, — Какие? Мы достанем.

Чёрт. Они же могут принести всё, что нужно, правда на рынке я этого не встречала.

— Нужна ромашка, полынь, лопух, крапива, липа, малина, — начала я перечислять, — Почти любая благородная трава подойдёт.

— Мы достанем, — тут же пообещал Морик.

Мужчина сидел в небольшом кабинете, развалившись в кресле по-королевски. Его ноги лежали на столе, а руки были закинуты за голову. Он как-то мечтательно смотрел в потолок, иногда щурясь, словно в тихом восторге. Он понимал, что его давняя мечта, которая следовала с ним всю жизнь наконец-то начинает сбываться.

Раздались шаги и мужчине пришлось вынырнуть из своих грёз. Он посмотрел на дверь и через несколько секунд она распахнулась, громко ударившись о шкаф. «Долго она» — подумал он.

— Ты какого хрена устроил?! — еле сдерживая свою злость, вопросила Кара.

Двое сопровождающих остались в коридоре. Они невозмутимо прикрыли дверь, оставшись за пределами кабинета.

— Женщине твоего возраста непочтительно сквернословить, — слегка насмешливо отозвался Бюрт, — Что-то хотела?

Волчица приблизилась и быстрым движением смахнула ноги ликана со стола, вынуждая того сесть нормально.

— Я созываю совет, где мы надерём твою наглую задницу, — процедила она, — Тебя слишком много раз жалели!

Рыжий мужчина всё равно откинулся в кресле, не теряя своего прекрасного расположения духа. Его настроение ничто не могло испортить.

— По поводу? — изогнул Бюрт брови.

Женщина улыбнулась, находясь в бешенстве. Такого мерзкого и наглого существа она ещё не встречала, хотя знала этого ликана всю свою жизнь.

— Как ты мог напасть на своего альфу?!

Ликан посмотрел на оппонентку.

— Кто сказал, что я напал первый?

Кара засмеялась.

— Чёрт с ним с покушением, но смазывать нож ядом — это низко даже для тебя! — женщина обличительно ткнула пальцем в обнаглевшего засранца, — Ты понимаешь, что ты начал?! Полгорода перережут друг друга из-за твоей прогнившей души!

— Это голословно, — рыжий пожал одним плечом, — Доказательства, Кара. Где они?

На несколько секунд двое сцепились взглядами, силясь прогнуть другого, но оба стояли на своём. Этот разговор был бесполезен и старейшина это понимала. Но волю чувствам она не дать не могла, ведь её племянник, которого она воспитывала с самого детства одной ногой на том свете, а виновный в этом сидит и ухмыляется. Материнские чувства были задеты и сохранять нейтралитет становилось всё сложнее и сложнее.

— Был бы ты настоящим мужиком, то сделал бы всё по закону, — выплюнула женщина, — А не засаживал нож в спину.

— Твой закон тут больше не имеет силы, — скривился Бюрт, — И… прими мои соболезнования, ты ведь была Лорину, как мать. Я принесу цветы на его могилу.

Кара была взрослой и опытной женщиной, и не раз ей бросали вызов малолетки вроде Бюрта, но сейчас всё было иначе. Она была старше, а значит слабее, необузданная молодость и сила, которые неслись по венам этого ликана, пугала её. Она понимала, что по факту на Бюрта ничего нет. Свидетелей тоже. Стая Лорина толком не знает, что произошло, лишь со слов самого Лорина они сумели разобраться в чём дело. Но это… уже не так важно. Она теряет племянника. Взрослого и такого замкнутого… радует, что есть сын. Но если к власти придёт Бюрт, то её наследнику крови будет крайне нелегко.

— Он ещё не умер, — огрызнулась женщина, стараясь не потерять лицо, — А ты ещё поплатишься за то, что совершил.

— Ещё, — рыжий поднял один палец вверх, — Советую, как друг, конечно же, добить его. Я слышал, что его отравили волчьим корнем или чем-то подобным. Смерть будет мучительной.

— Тебе ли этого не знать, — с омерзением скривилась женщина, но сдержать опасный порыв удалось, — Запомни, Бюрт, это тебе так просто с рук не сойдёт.

Женщина круто развернулась и, чеканя шаг, вышла из кабинета.

— Это мы ещё посмотрим. — мужчина потянулся, вновь заложил руки за голову и с мечтательной улыбкой прикрыл глаза.

Весь день я не могла найти себе места. Куда ни глянь, везде ликаны. Подмести пол? Нет. Помыть пол? Нет, конечно же! Может быть заняться готовкой? Ну, что вы, нет! Стирка? Ответ предсказуем. Они, словно дети малые. То ходят, то ругаются между собой, начинают разбредаться по дому, потом снова собираются и так по кругу. Было видно, что они растеряны. Словно курица носится без головы. Они не могли скоординировать свои планы и действия. Просто, словно стая медведей одним разом вышла из спячки и теперь болтается и не поймёт, что происходит. Отсутствие Лорина их подкосило. Только сейчас я по-настоящему поняла, кто такой альфа. Отец, брат, начальник. Всё вместе и ничего. Боюсь просто представить, что будет, если Лорин не выживет. И саму меня терзают опасения. Вдруг, не сумеет? Вдруг, я плохо наложила швы, и он умрёт по моей вине? Что случится, если его не станет? Я так привыкла к его постоянному и где-то вынужденному присутствию в своей жизни, что, потеряв его, я теряю и себя. Ничего нет. Для кого готовить и убираться? Для этих волков? Нет ни желания, ни сил. Ничего не делала весь день, а ощущая себя выжатой, словно сухофрукт.

Я сидела в своей комнате и читала. Ни слова не понимала, но это занятие здорово убивало время, поэтому я упрямо листала страницы, силясь понять хоть что-то. Для меня настали хмурые времена. Радуйся, дурочка, твой мучитель наконец-то понёс наказание! Раньше думала, что буду действительно счастлива, если вдруг Лорин поймёт каково мне, я верила в это. А теперь? Он мучается, да он при смерти, а я ничего кроме как сострадания и растерянности не ощущаю. Сижу, как дура и жду непонятно чего. Может, хочется, чтобы всё было, как всегда? Пора бы признаться, что я хочу, чтобы за меня решали… точнее, я к этому привыкла. Я всю жизнь так жила. Всегда слепо подчинялась кому-то, а теперь вдруг этот, казалось бы, устойчивый факт дал трещину. С каждой минутой она всё больше и больше. И в груди у меня… ничего. Я даже не злюсь. Вообще. Наверное, невозможно ненавидеть того, кто умирает. Странно, да? Наоборот, надо желать добить своего врага, чтобы наконец-то… успокоиться, но этого нет. Я просто жду. Чего? Наверное, как и все в этом доме, разрешения ситуации. Либо жив, либо нет. Всё. Они просто не могут ничего предпринимать, пока Лорин в таком состоянии. Даже я это понимаю. Оставить его нельзя, но и бездействовать тоже. Они потеряны. Идти и мстить? Почему-то кажется, что без Лорина их перебьют, ну и конечно же явятся сюда. Замечательно.

Морик вошёл в комнату без стука. Я привыкла, поэтому просто подняла глаза.

— Мы принесли кое-какую траву, — сказал он.

Я кивнула и отложила книгу. Стекла с кровати и пошла за ликаном. Ничего говорить не следовало, чтобы я поняла. Теперь я понимаю, что Лорина надо спасти. Он должен жить. По-другому никак. Чёрт, почему я? Это же просто издевательство какое-то. Выхаживать своего мучителя. Великолепно. Надо мной явно кто-то шутит, причём по-чёрному. Но сейчас, когда вся правая сторона лица ноет, вместе с головой, а будущее вновь ускользает, словно вода сквозь пальцы, необходимо бороться. И я буду. Я должна.

Эта толпа сидела за столом, только Франк стоял у двери и смотрел в боковое окно.

— Мы брали всё, что видели, — отчиталась Майла, — Подумали, что что-то подойдёт.

На столе стояла корзина, переполненная… травой. Чего там только не было? А я и не заметила, что кто-то отлучался. В такое время?.. Наверное, тайными проходами сумели выскользнуть из города. Знать бы мне эти проходы… «И что? Ты, будто-то побежала?» — этот саркастический голос был как всегда прав. Куда я без лошади и денег? Ещё бы знать куда бежать…, но обычное знание хотя бы помогло мне верить в себя. Хоть что-то.

Я молча набрала в чайник воды и поставила его на печь. Пришлось подбросить дров, а то огонь почти затухал. Сидят тут и не могут уследить… ладно, не время сейчас бухтеть, ещё и про себя.

На самом деле я врала. Я знала многое о лекарях и их работе. Эта страсть пробудилась после маминой смерти. Сначала я читала всякие книги на подобные темы, пытаясь найти ответ. А вдруг был какой-то другой способ спасти её? Вдруг я могла бы что-то изменить? Но со временем я осознала, что после того, как твоё тело кладут в гроб уже ничего не изменишь. Поздно. Зато знания никуда не делись. Да и папиных лекарей я доставала почём зря. Всё таскалась за ними, да мешочки всякие воровала. В основном это были сухие травки и порошки. Только ими и спасались. Вообще, на сколько я поняла, то результат лечения зависит от самого человека. Если здоровье слабое, то делать можно всё, что угодно, а вот вылечить его не удастся. Слабый падёт — это все знают, поэтому у лекарей и есть такое поверье, что если после заболевания или получения травмы человек может прожить ночь или день, то это хороший знак. Значит, организм борется и задача лекаря правильно помочь. Просто поддержать и всё. И сейчас Лорин показал, что жить он ну очень хочет. И я, чёрт бы всё побрал, помогу ему. Сколько раз я прокляну этот день, когда решилась помочь этому засранцу? Больше сотни точно. Этот идиот ведь меня ненавидит. А узнать, что эта сопливая малолетка ещё и жизнь его спасла… ну, небольшое успокоение для души я получу однозначно. Фух, хоть пассивные мысли пропали. Буду думать о том, как омрачить жизнь белобрысого, когда тот поправится. Ой, ну, мы точно из одного с ним теста.

Я молча вошла в гостиную и достала единственную простыню. Сегодня ей придётся пасти во благо. Вернувшись на кухню, взяла нож и начала кромсать бедную ткань. Разрезала на три почти равные части. Достала большую кастрюлю.

— Мы можем тебе помочь? — Виер первый подал голос.

Ну, да, все же видимо ждут, что я буду отчитываться или вести задушевные разговоры. А мне так привычнее. Сама в себе, сама с собой. Прям мой девиз. Надо его на своей ночнушке вышить. О, Боги, я иронизирую. У себя в голове. Докатилась.

— Нет…, — почти сразу же буркнула я замолчала, — А хотя… принеси, пожалуйста воды.

Парень тут же кивнул и ушёл на задний двор с ведром. Я могла бы и сама, но на это уйдёт время, а его у нас… хоть и неопределённое количество, но тратить его попусту нельзя.

Перенесла корзину с обеденного стола на свой «рабочий» и… просто вывалила всё содержимое на столешницу. Так, лопух, мать-и-мачеха и подорожник отдельно. Быстро опознать из оставшейся кучи этой травы сумела только берёзу и ромашку. Они-то мне как раз подойдут. Оставшуюся траву я переберу и просушу.

А вообще странно, что лесные обитатели не могут и не знают, чем лечиться. Не могу просто поверить в то, что они не болели. Ну, как это? Да, не люди, но не до такой же степени! По идее их тогда должно быть столько, что мы давным-давно бы потеснились, дабы уступить место «новоприбывшим». Но с другой стороны, они же воюют похлеще, чем мы. Причём друг с другом. Не знаю, ничего не знаю, как всегда! А спрашивать… не время, да и не в тех мы отношениях, чтобы вести задушевные разговоры.

— Что ты хочешь сделать? — Морик таки не выдержал тишины и подошёл ко мне.

Любопытство не порок, но сейчас его лучше попридержать.

— Сделаю настой и наложу повязку, — ответила я, перебирая травинки и раскладывая их по небольшим кучкам.

— Если тебе что-то понадобится, то обращайся к нам, — проговорил усач без обыденной для него ухмылки.

У меня тут же появилось список.

— Морик, — тут же заговорила я, пока ликан не отошёл от меня, — Извини, конечно, поскольку это прозвучит слишком грубо, но вы долго собираетесь оставаться тут?

Я была вежлива и серьёзна, его ответ многое изменит. Шептаться и скрываться смысла не было, все и так всё слышали.

— До тех пор, пока жизни Лорина что-то будет угрожать — мы все будем здесь, — Морик не обиделся и даже выглядел спокойным.

Забываю, что для них прямолинейность многое значит. По идее я о таком даже заикаться не могла. Приличия, этикет и банальная вежливость не позволяют этого делать, но я уже давно не леди и они не благородные герцоги и герцогини.

— Тогда надо решать вопрос с ужином и ночлегом, — потёрла я шею рукой, — Майла и Мелинда могут спать на моей кровати, ещё двое или трое в комнате Лорина. Так для всех будет лучше.

Вся команда оживилась и повернулась в мою сторону. Они думали, что я их выгонять собралась что ли? Кто я такая? Глупо, но они похоже именно так и думали. И как бы я их выпроводила, простите? Метлой выгоняла бы? Что за глупости? Хотя в наставшее время всякая чушь может оказаться правдой.

— Мы с Франком сходим на рынок, — решил Тур, — Думаю, за полчаса управимся. Если не вернёмся…

— Вернётесь, — возразил Морик, — Кара уже занимается этим вопросом, поэтому всё будет нормально.

Морик принял бразды правления и справляется неплохо. Он даёт хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне, которой конечно же не хватает, но это хоть что-то.

— А мы можем тебе помочь по дому, — высказалась Мелинда, прекратив грызть ногти.

О, как быстро. Было видно, что они рады заняться хоть чем-то, вместо того, чтобы просто сидеть и ждать непонятно чего. Сочувствия во мне было много, но большая его часть предназначалась Лорину. Идиот он. Чёрт, Сальма же его предупреждала! Почему не послушал? Высоко нос задрал, вот и получил. Хоть бы всё выгорело и он выжил. Это лучше, чем ничего…

— С домом я справлюсь, единственное — это готовка, я не смогу одна готовить так много, — честно высказалась я.

Виер давно принёс воды и вылил её по-моему велению в кастрюлю, которую я поставила на печь. Недолго думая, кинула туда порванную простынь.

— Ты её варить собралась? — изумился Виер.

— Кипяток убьёт микробы, чтобы Лорину не сделать ещё хуже, — объяснила я.

Закипал и чайник. Достала два кувшина и пару тарелок. Руками порвала стебли ромашки и скидала их на дно посудины. Тоже самое проделала с… берёзовыми листьями. Залила всё кипятком и накрыла тарелками, чтобы всё настоялось. Трава поможет — это я знаю не понаслышке. Сколько раз меня ею выхаживали? Да больше десятка раз. То упаду, то заболею, то ещё какая-нибудь беда приключится.

Ликаны за мной следили, словно боялись, что я сделаю нечто страшное. Почему? Ах да, у меня же есть мотив. Но я, если честно, не такая умная, чтобы хитроумно добить Лорина, заварив какую-то ядовитую траву. Если бы действительно желала ему смерти, то я бы бездействовала и молилась, чтобы он сам помер. Я не могу за себя постоять и отстаивать силовыми методами свою точку зрения тоже, поэтому мне приходится выкручиваться и юлить. Мне страшно за свою жизнь. И я бы не решилась на убийство. Вот чёрт, а если тот парень, которого мы убили пришёл за ним?! Ну, есть же мстительные приведения! А я?! И меня тоже?! По голове я уже схлопотала — это для начала. Нет, постой. Богдана, подумай сама, такого не может быть. Если бы было, то мама давно бы уже помогла. Да, а версия-то неплохая.

Вскоре вернулись Франк и Тур. Они принесли еду и девушки, словно только и ждавшие этого, тут же принялись за готовку. Понятное дело, бездельничать никто не привык. И поспать в таких условиях не получится. Нервы и ожидание убивают. Не хочется ничего, кроме покоя и хороших новостей. Поэтому все ищут занятие, чтобы не думать и не накручивать себя.

А я пошла к Лорину. Он по-прежнему спал. Грудь его медленно поднималась и опускалась в такт. Под глазами начали образовываться тёмные круги, а лицо осталось белым. Подошла поближе и склонилась над ним. Раны были красными. Воспалились. Или срастаются. Твою налево, надеюсь я его не убью.

На кухне я отошла к дальней столешнице, чтобы не мешать девочкам готовить. Достала горячие полотенца на большую тарелку и поставила к открытому окну. Сейчас они немного остынут, и я смогу сделать повязку для Лорина. Если… получится.

Время пролетело быстро, и я не заметила, как начало темнеть. Я просто сидела за столом с другими волками и думала о своём. Вспомнив о своей задаче, поднялась и приступила к заготовкам.

Одно полотенце, самое маленькое, сильно отжала и тут же смочила в настое ромашки. Слегка отжала и пошла с ним к постели умирающего. Села на край и принялась медленно, но тщательно промакивать раны полотенцем. Мучитель мой не реагировал, что было неплохим знаком. Он не орёт и мне никто не мешает — это хорошо, он не чувствует боли — это спорный факт. То есть плоховато, что он не реагирует. Обычно люди стонут или как-то дёргаются. А этот… лежит и всё. Кажется, что он спит. Я улыбнулась. Докатилась. Спасаю того, кто мечтал растоптать меня и мои мечты, что он в принципе и сделал. «Так придуши его этой тряпкой» — услышала я на задворках разума. Не могу. Я просто не посмею.

Остальные куски простыни я повесила сушиться. Выудила из кучи зелени два лопуха и помыла их в раковине. Смешно, но они помогают заживлению. Я всегда думала, что лекари используют сложно-компонентные настойки и мази, но оказывается, есть такие растения, которые сами по себе многофункциональные. Любая трава может пригодиться в хозяйстве, главное не лениться и собирать её, да сушить.

Влажные листья положила аккурат на швы и осторожно прижала. Влажное растение почти сразу же приняло форму тела и прилипло. Не уверена, что это поможет ликану, но уж точно хуже не станет. Надеюсь…

Ужинать я отказалась. Просто попила чаю и всё. Во-первых, кусок в горло не лез от всего происходящего, во-вторых, мы ни разу не друзья. Я их не знаю, они — меня, мы разные и чужие. Сидеть в молчании… лучше я поем утром, если конечно что-то останется. А пока я умостилась в гостиной на кресле и взяла в руки очередную книженцию. Поджала ноги и начала читать.

Через пару часов, когда все начали готовиться ко сну, ко мне подошла Мелинда.

— Эй, ты точно не хочешь перекусить? — она выглядела уставшей и помятой, но на губах была вежливая улыбка. — Нет, спасибо, — отозвалась я.

— Послушай, Богдана, ты будешь с нами спать?

Странный вопрос. Конечно же нет.

— Нет, я же тебе и Майле её уступила, — разминая плечи и спину, проговорила я, косясь на лампу, которая иногда мерцала и пугала меня.

— Я смотрела — кровать большая, мы все поместимся.

Ах, вот оно что. Зачем им это? Головушка совсем не варит. Не хочу даже думать о таких мелочах и глупостях. Надо читать, чтобы идиотские мысли не ползли в голову.

— Всё хорошо, я посплю тут, — взглянула на Мелинду.

Она постояла ещё несколько секунд и выдала:

— Твой синяк… он сильно болит?

Я подняла брови и пожалела об этом. Чёрт, у меня пол лица опухло, а она ещё спрашивает. Или она думает, что я просто тащусь от таких неземных ощущений?!

— Болит, — подтвердила я.

— Она не хотела…

— Всё в порядке, на мне, как на собаке заживёт, — не захотела я слушать ненужные извинения.

Майла. Я не обижалась, то есть горечи не было, но попади она в трудную ситуацию я уже вряд ли ей помогу. Я злопамятная. В некоторых случаях. Да и сделать я ничего не могу. Хорошо, что хотя бы Мелинда об этом заговорила, а то я уже думала, что всё так и должно быть. Но сама она не подошла. Интересно.

— Хорошо, спокойной ночи, с тобой останется Морик, он присмотрит за Лорином и за тобой, — высказалась девушка и ушла.

За мной-то зачем? А, ну да, я же могу добить нахала. Как же они мне не доверяют… хотя кому-кому, а мне-то верить можно. Я ни с кем не сговаривалась, поскольку ни с кем не разговаривала! Лорин бы унюхал и прописал бы мне по первое число. Сами ведь знают — я тут, как в тюрьме. А… вообще-то они правы. Я могла бы просто так из ненависти придушить козла. По идее, да, могла бы. Но всё упирается в моё упрямство тупоголовое. Я ведь не убийца и путь мести — это не моё. Аж самой тошно потому, что правда. Трусость у меня на роду написано. Отец сбагрил, брату не до этого, я тут тоже далеко не рыцарь в белоснежных доспехах. Вся семейка такая. И чего я удивляюсь? Надо бы привыкнуть, а я всё кручусь, верчусь, еложу пятой точкой, силясь что-то изменить. Мой удел — служить кому-то.

Из множества раскиданных постельных принадлежностей я смогла сделать две самодельные кровати. Одеяло на пол, сверху простынь и подушка. Укрываться пододеяльником или покрывалом. Морику постелила подальше от себя, чтобы сохранить дистанцию. Не хватало мне ещё тут со всякими ликанами сны делить.

— Спасибо, — поблагодарил усач, входя в гостиную и указывая на своё ложе, — Я бы сам справился.

— Мне не трудно, — пояснила я, укладываясь на жёсткий лежак.

Давненько я вот так вот не спала. Непривычно, особенно после мягкой кроватки. Но делать было нечего, и я повернулась на правый бок, лицом к дивану, где спал Лорин.

Морик немного повозился и тоже затих. Лампу мы не гасили. Она должна была гореть. Может, чтобы создать видимость активности в доме, а может, просто разогнать мрак, который клубился вокруг Лорина. Не знаю, но я рада, что есть свет.