А этот мерзавец просто молча встал и ушёл. Кажется, направился в ванную, я не следила, но то, что я увидела… Альфа ходил до сих пор голый, поэтому я и заметила свою кровь на нём. Прямо на его хозяйстве, которое он даже не пытался прикрыть. Размазанные и засохшие разводы… Попыталась с честью принять сей факт, но потом заплакала так горько, что почувствовала соль на языке. Так жалко мне было себя. Я спрашивала Бога, почему же я, почему снова я. Сильно желала иметь семью, которая бы постояла за меня и отомстила за такое унижение, но у меня её не было. Зато она была у этого прохвоста, который не заслужил её. Как же мир бывает несправедлив…

Весь день я провела на диване. Много плакала, потом спала, потом опять плакала и так по кругу. Поздно вечером я поднялась и зажгла лампу, поставив её на стол рядом с собой. Легла на бок, устроив свою голову на согнутой руке, и уставилась на пламя. Выплакавшись, мне стало легче, правда. Это всё равно как утратить что-то навсегда. Будто смерть близкого. Ты горюешь, сожалеешь о сделанном и несделанном, но итог один: это его или её не вернёт. Мы просто отдаём дань памяти и всё. Мне не вернуть свою честь обратно, никак. Я не имею таких возможностей, у меня вообще ничего теперь не осталось, лишь мои мысли, которые никому не удастся заполучить. Папа продал моё тело, Лорин отобрал мою девственность. Только это у меня и было. И вот я смотрю на чуть трепещущее пламя свечи и думаю зачем мне жить. Ещё вчера я строила планы на будущее, имея практически всё, ведь Лорин долго не касался меня, и я даже подумала, что стала ему безразлична, но это был самый большой обман. Как же я устала…

Что весь день делал Лорин? Ну, он вроде как слонялся по дому, забрал бутылки со стола и грязную посуду, потом топил печь, тарелками гремел… В общем, занимался домашними делами. Я теперь подумываю над своей ролью. Стоит ли мне теперь готовить и прибираться? Раньше это было моим спасением от домогательств и посягательств на мою честь. А что теперь? Он будет меня насиловать, а я ему пирожки печь?! Ничего подобного. Всегда только этим меня и пугал, мол, не будешь делать, как велю и всё, постель греть отправлюсь. Но я вроде всё делала, и его устраивало, а теперь это случилось и что делать дальше? Мне, кажется, надо бежать. Но как? Допустим, из дома смотаюсь, а как через ворота пройти? И мне в идеале нужна лошадь, а если идти пешком, то хорошие сапоги, много провизии и какое-нибудь оружие. За оружие сойдёт кухонный нож, провизию можно купить на рынке, но… продадут ли мне карту? Может, всё не так запущено и на меня никто не обратит внимание? Просто уйду и всё. Побегу… да всё ровно, в какую сторону. Помню откуда мы приехали. Если я всё правильно помню, то взяв правее моего обратного маршрута, я могу добраться до соседнего с нашим человеческого города, а там уже деньги заработаю, куплю всё необходимое и уеду так далеко, чтобы ни в жизнь не сумела вернуться обратно.

На утро поняла, что диван не лучшее место для сна. Спина с непривычки болела, да и без подушки я была. Желудок урчал, а моё состояние было крайне пассивным, что я, кажется, даже пришла к выводу, что слёзы я лью не от боли, которая спала, а от разочарования. Лорин не оправдал моих ожиданий и в который раз обвёл вокруг пальца. Ему нельзя верить и я не буду. Вчера я была импульсивна и глупа, а сегодня отчётливо поняла, что без союзников мне не выжить. Надо проситься к Бюрту. Плевать, что он меня чуть не убил, обращусь к нему за помощью и буду надеяться, что цена, которую он назовёт, будет мне по карману. Речь, конечно же, не о деньгах и золоте. Информация или подстава для Лорина, уже чхать на него, он заслужил предательство с моей стороны, сам должен понимать.

Пока шарилась по дому и приводила себя в относительный порядок, Лорин в очередной раз спустился и тоже занялся утренними процедурами. Выглядел помято и сонно, ведь сейчас довольно рано… криво улыбнулась. Не понимала, почему он вчера слонялся за мной и сегодня, как только я встала и начала ходить по дому, то он тоже проснулся и спустился. Да этот трус боится, что я могу что-то сделать. О, мой дорогой, я сделаю себе больно только тогда, когда у меня закончатся идеи, как свалить от тебя, а пока… Конечно, сейчас я ни в чём не могу быть уверена, ведь если на меня вдруг накатит очередная апатия, то смогу ли я с ней справится? Я ведь уже ненормальная, сижу в доме, редко куда-то выхожу, ни с кем не общаюсь, живу в страхе. У меня явные проблемы с головой. И когда меня замкнёт в очередной раз неизвестно.

Налив себе воды в кружку, начала медленно пить, наслаждаясь её прохладой.

— У тебя рана стала краснее, чем вчера, — войдя в кухню, обратился видимо ко мне мужчина. — Давай я помогу тебе, и ты можешь дальше не обращать на меня внимание.

Я молча пила воду, смотря в окно. Так непривычно — я не расчесалась. Наверняка выгляжу кошмарно, но я такая и есть, не хочу менять в себе ничего. А про плечо… Болело оно слабо, но двигать рукой я по-прежнему особо не могла. И плевать мне, что оно покраснело, хотя это свидетельствует о том, что у меня воспаление. А может и не нужно мне бежать, умру здесь и уже на другой стороне сумею создать что-то для себя.

Вдруг моего предплечья коснулось что-то, и я тут же вздрогнула.

— Не смей меня трогать, — отступила я от него.

— Да, я не сдержал обещание! — повысил ликан голос, заставив меня поморщиться. — Прости меня, Богдана, я не смог удержаться, не смог сказать себе «нет», и всё полетело к чертям. Просто скажи, что мне сделать, чтобы ты смогла понять меня…

Я позволила себе криво улыбнуться и покачать головой. Глупец, получивший по случайности корону. Но да, вполне по-человечески просит прощение. Молодец.

— Отпусти меня домой и я прощу тебе всё, — взглянула я на взлохмаченного Лорина.

Тот сразу же поджал губы и насупился. Ну, конечно.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — покачал он головой. — Может быть, ты хочешь… что-то другое?

— Например? — продолжая пялиться в окно, выдала я.

Нет, мне просто интересно, что он может предложить. Во сколько оценивает моё прощение. Даже думать о таком идиотизм, а говорить и подавно.

— Ну, я не знаю чего ты просто хочешь… Быть может, золото? Или тебе нравятся больше камни? Я… не интересовался у тебя, поэтому ты скажи, я всё достану, — сбивчиво пробормотал альфа, которого я не узнавала.

Да ему неудобно! Неужели это сочувствие и раскаяние в голосе?! Нет, я не поверю. Никогда! Пусть катится. И что? Золото, камни?! Заплатить решил, как шлюхе какой-то?! С силой сжала стакан, унимая внутреннего зверя.

— Хочу отдельный дом, подальше от тебя, хочу возможность иметь мужа, хочу работать, хочу быть независимой, — перечислила я, успокоившись. — Сделаешь, и я прощу тебе все грехи, Лорин. Будешь чист, как лист бумаги.

Слышала, как Лорин вздыхает. Прямо мёд. Знаю, что и это он устроить не сможет. Трусит ведь, что я так много могла узнать и теперь разболтаю всем. Я много чего могу попросить, и всё это он не сможет мне устроить. Не один побег его больная тема, много чего.

Неожиданно раздался какой-то грохот, и я, разумеется, тут же обернулась. Лорин грохнул сковороду об пол. О, а как разозлился-то… И нет былого притворства. Так и знала…

— Да пошло оно всё! — вдруг вскрикнул он, пиная стул.

Я отвернулась от него и снова уставилась на знакомый пейзаж.

— Ни хрена тебе не будет, ясно?! Ни дома, ни мужика, ничего! Твоё место здесь! Рядом со мной!!! — начал он орать и вдруг ухватил меня за локоть. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю!

Из стакана от такой встряски выплескалась вода. На этот раз я была согласна с Лорином в одном: хватит притворства.

— Убери от меня свои руки, животное, — процедила я, с ненавистью глядя на сереброволосого.

Этого ликан не ожидал и как-то даже отступил от меня, а я сумела вырвать руку и отставить стакан в сторону.

— Ты никогда отсюда не уйдёшь, — тихо, глядя мне прямо в глаза, сказал он. — Можешь и дальше не говорить со мной, но я не позволю тебе покинуть этот дом, покинуть эту улицу и этот город. Никогда.

Моя маска злобы треснула. Слышать это от него было словно очередным напоминанием о тяжести моей судьбы.

— О, да пожалуйста, — бросила я. — Но только теперь я тебя предам, понятно? Расскажу всё Бюрту и его друзьям, пусть свергнут тебя и выбьют из тебя наконец эту спесь.

Я собралась уйти на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом и наконец прийти в себя.

— Что расскажешь? Ты ничего не знаешь, и предавать ты не умеешь, — на этот раз он ухватился за покрывало, в которое я куталась, останавливая меня.

Я остановилась, продолжая стоять к нему спиной. Отвоёвывать ткань было бы глупо, да и не выйдет ничего. Поэтому пришлось стоять.

— Вот и посмотрим, — усмехнулась я гадко. — Когда тебя выволокут на площадь…

Мы замолчали. Лорин пыхтел где-то за моей спиной, я была в ожидании конца этой глупой сцены. Пошёл он в задницу, как я уже говорила.

— Ну, ты же понимала, что это должно было случиться, — со вздохом произнёс ликан. — Рано или поздно мы бы стали близки… Ты же умная девочка.

Кончики его пальцев коснулись здорового плеча. Я тут же им дёрнула, не желая этого прикосновения. И теперь он заговорил о делах насущных. То есть это моя вина? То есть я виновата в том, что не готовилась к этому «знаменательному» событию?..

Маска невозмутимости развалилась, ибо я уже не смогла такое вынести. Я ведь и вправду очень слабая, меня пихни и у меня точно будет пара переломов, а морально… Я тоже проигрываю по силе.

Взглянула на Лорина. Стоит, лохматый весь, царапин на лице стало намного меньше. Зелёные глаза смотрели на меня со смесью боли и непонимания. Странное сочетание, да?

— Я ведь тебе верила, — после этих слов глаза заслезились. — С самого первого дня. Старалась тебе угодить, делала всё, как ты скажешь…, а что взамен? Унижения, издевательства, недоверие. Ведь я не заслужила… Лорин, я не заслужила! И я тебя выходила, заботилась о тебе, как о ком-то близком, хотя ты ничего для этого не сделал, и что в итоге? Помимо того, что ты вновь «подшутил» надо мной, так начались ещё твои грязные приставания. Я так была искренна с тобой, и той ночью, когда мы потеряли дом мне на миг, всего на один чёртов миг, показалось, что ты хороший, что ты на самом деле добрый и весь этот мир испортил тебя…, а потом ты меня переубедил. Сначала своими скандалами и обвинениями, потом тебе показалось весёлым скормить мне своё семя, чтобы видимо потешить твою стаю и самоутвердится за мой счёт. Я плакала, расстроилась, но потом простила тебя, я забыла. И что снова получаю, Лорин? Ты меня изнасиловал, как какую-то таверную девку, не спросив моего мнения, воспользовался ситуацией… Изуродовал мне плечо и обесчестил.

Я задыхалась от рыданий, от слёз, проглатывала слова, но старалась говорить, иначе бы я просто начала тут хрипеть, как поросёнок умирающий. Стою, хватаю ртом воздух… Наверное, мне было бы легче, видя, как Лорин улыбается или удовлетворённо смотрит на меня. Но то, что видела я, — это совершенно не то, чего я ожидала. Лорин смотрел на меня, не моргая, у него блестели глаза, он часто сглатывал, откашливался, поджимал губы и его подбородок изредка трясся, но он унимал своё тело, чтобы вновь уставиться на меня своими больными глазами. Он хмурился, и с каждым моим словом его голова опускалась всё ниже и ниже.

Создавалось впечатление, будто я отчитываю провинившегося пса. И рука его опустилась, больше меня ничто не держало, но почему-то уходить мне перехотелось. Я выскажу ему всё, пока есть такая возможность.

— И сейчас, после всего, что случилось, после всего, через что мы прошли с тобой меня интересует лишь одно, — судорожно вздохнула я, утирая кулаком слёзы.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что мне нравится то, что я видела. Лорину неприятно это слышать, ему почти больно. Ведь он понимает, кем является, и я напоминаю об этом. Ведь мне действительно было в удовольствие наблюдать за этим, за тем, как он безвольно стоит, словно на плахе, а я зачитываю ему приговор.

— Что? — спросил он дрогнувшим голосом через какое-то время.

На его скулах заходили желваки. Отводит глаза, так не пойдёт.

— Посмотри на меня, — сказала я.

Он как-то неуверенно поднял свой взгляд на меня. Ликан даже сгорбился…

— Это всё, Лорин? — наконец спросила я. — Я была уверена, что хуже изнасилования быть ничего не может, но ты же такой вспыльчивый, такой ранимый. Вдруг, я мясо пересолю, что ты сделаешь?

Он тут же вновь опустил глаза и как-то голову от меня отвернул.

— Я не… — как-то неуверенно промямлил ликан и замолчал.

Начинали разговор лицом к лицу, заканчиваем чуть ли не спинами друг к другу. Преувеличиваю, конечно, но альфа уже стоял ко мне полу боком и голову вовсе отвернул. Хорошо играет, ничего не скажешь.

— О, наверное, отдашь меня своей стае, да? — ощущая мерзость уже к себе, продолжила я, вытирая бегущие слёзы. — Чтобы ели остатки за тобой. Хотя, мне ведь доверять нельзя и ты пустишь меня по кругу в каком-нибудь кабаке, ведь только на такое я уже буду годна. А потом, когда весь город перетрахает меня, тебе захочется большего, и ты начнёшь меня бить. Интересно же, как мы люди устроены. Выдержу ли я твой удар, выживу ли после нашей «игры». Что меня ждёт, Лорин? Будь хоть раз со мной откровенен! Скажи, что перережешь мне глотку на площади! Скажи, что будешь издеваться надо мной всю жизнь! Скажи!

Под конец я уже кричала и практически ничего не соображала. Мне было так больно, что я уже с силой выбивала из себя слова, выдавливала их, и за меня говорила моя опороченная и израненная гордость, которая хотела хоть как-то отомстить.

Я его больше не боялась. Схватила за руку и дёрнула в сторону, вынуждая его развернуться ко мне лицом. Правой рукой держала покрывало, да и не рабочая она у меня, хотя кое-что она может.

— Чего ты молчишь?! — пыталась я заглянуть в его глаза, которые он так старательно от меня прятал. — Лорин, ты же такой сильный и непобедимый альфа! Тебя весь город боится! Но ты стоишь тут, будто воды в рот набрал!

Тяжело дыша, я ожидала ответа. Стояла и смотрела на то, как он сглатывает, снова горбится и вновь пытается отвернуться от меня. Что на меня нашло, я не знаю. Это дикость какая-то была, но я вдруг снова дёрнула его за руку, поворачивая к себе. Я приложила всю оставшуюся у себя силу и ударила его. Ладонью по лицу. Ещё и вскрикнула, когда замахнулась, будто действительно доведённая до изнеможения раненая крольчиха. Лорин вздрогнул и отступил от меня.

Глядя на всё это, я понимала, что обратно уже ничего не вернуть. Я не смогу. Гнев начал затихать, оставляя лишь фундамент: грусть, тоска, горечь, сожаление. Вершиной всему этому стал снова этот мужчина. Он осторожно прижал ладонь к правой щеке, всё ещё продолжая смотреть исключительно в пол. Я вовсе растерялась. Он теперь хочет сделать во всём виноватой меня? Что он делает?! Почему молчит, почему ведёт себя, как… Ай, плевать.

Так и не добившись ничего, вернулась на диван. Легла, отвернувшись к спинке, и закрыла рукой свободное ухо, чтобы вообще ничего не слышать. Я была ранена. Физически и морально. Я не могу тут жить, я не хочу тут жить! Но почему же всё так?..

Проснулась я чуть позже, когда услышала разговоры. Кто это был? Плевать, если честно, я лишь чуть изменила позу и вновь задремала. Мне уже не было больно и так мерзко на душе. Становится легче со временем. Наверное, в моей голове кто-то живёт. Кто-то умней и лучше меня. Он-то и руководит всем «процессом» оттуда. Он осознаёт, что мне не уйти, что побег не удастся, ведь Лорин так долго подавлял меня, что любые желания обзавестись хоть парой знакомых сошли на нет. Так хотела сблизиться с ним, что плевала на всё, что могло бы хоть немного обидеть или оскорбить его. О, а как я выхаживала его. Как старалась, как боялась не справиться. Ещё тогда нужно было прекратить свои бессмысленные попытки завязать отношения с ним, но я была слепа. Не видела того, чего не хотела и бесстрашно бежала в пропасть. И вот наконец случилась закономерная вещь: я упала. Долго летела и приземление оказалось настолько болезненным, что из меня просто выбило всю эту дурь. Я ему не ровня, мы не одно и то же. Был бы он более нормальным, то относился бы ко мне достаточно сносно, но он не такой, ему на меня плевать и всё происходящее, наверное, жутко забавляло его. Не останавливали меня поэтому же, ведь это весело. Смотреть, как муха бьётся об стекло, пытаясь выбраться. Жужжит, мечется из стороны в сторону и не сдаётся.

Через несколько часов меня разбудил запах. «Жареное мясо» — тут же опознала я. В гостиной было темно, но, приподнявшись, я увидела свет, исходящий из кухни. Кто-то готовит? Неужели Лорин? Желудок мгновенно ожил и затребовал пищи. Сколько я уже не ела? Это второй или третий день? Только воду пила, к тому же мне было легко начать голодать, ведь после грандиозного пьяного вечера и незабываемой ночи кусок в горло не лез. А теперь я вполне нормально хожу в туалет, могу спокойно садиться и делать широкие шаги и всё это без боли. Матушка в детстве говорила со мной об этом, но как-то… мягко, а вот поварихи были со мной всегда честными и рассказывали, что бывает на самом деле. Помню, как вечером, за кружкой хмельного кваса они завели этот щепетильный разговор. Если опустить не очень приятные подробности, то вывод можно было бы сделать неутешительным: у всех по-разному. Кто-то вообще ничего не чувствовал в первый раз. Ну, вроде пощипало там что-то и всё, а кто-то наоборот утверждал, что их мужья не могли лишить их девственности с первого раза. До того женщинам было больно, что мужья растягивали этот процесс на несколько дней. Но одно я поняла особо чётко тогда. Ну, я заливалась краской, поскольку мне сулили то же самое, что и все незамужним маленьким девочкам. А поняла я следующее: если мужчина будет нежен и осторожен, то всё пройдёт хорошо. С этим аргументом были согласны все поварихи. Можно причинить боль и после лишения девственности, просто быть грубым и напористым. Каким был Лорин. С одной стороны, я его понимала, ведь по-другому я бы не отдалась ему, но с другой, более человечной стороны, он не имел никакого права меня трогать.

«Он тебя купил» — вдруг всплыло в голове. Я знаю, я не забываю ни на секунду об этом. Дело в том, что он мне обещал. Множество раз, что сделает со мной всё, что угодно, только не это. Мы с ним заключили договор, что если я буду послушна и покорна, то этого насилия нам удастся избежать. И я согласилась! Возможно, это был первый его поступок, который запал мне в душу так глубоко, что никакими клещами его не вытащишь. Когда мы ругались или ссорились, я всегда тайно вспоминала об этом. Он мог насиловать меня каждый день, делиться мною с друзьями, но он этого не делал, и я по гроб жизни ему была благодарна за это. Вся моя надежда крепилась на этом поступке, который так красил его, что я готова была… Да на всё. Просто капля доброты, которая была проявлена по отношению ко мне, изменила всё. Да, я понимаю, что, возможно, я ликану и вовсе не нужна была в постельном плане, он сам говорил, что в этом плане вниманием не обделён, но он всё же не стал идти на поводу у своих низменных желаний. Так долг держал своё слово, почти четыре месяца? Хм, я уже и счёт времени потеряла. Весной меня сюда привезли, а уже близится середина лета. Какой кошмар.

Раздались приближающиеся шаги, и я тут же оставила свои мысли.

— Богдана? — позвал меня ликан. — Я… кое-что приготовил, наверное, мясо подгорело, но это лучше, чем ничего.

Я молча лежала. К отсутствию подушки уже привыкла почти.

— Ты уже давно ничего не ела, — вновь после долгой паузы заговорил Лорин. — Тебе нужны силы, чтобы… поправиться. Ты мне это сама как-то говорила, помнишь? Когда я…

— Я всё помню, — перебила я его, открывая глаза. — И есть я не буду, хочу умереть от голода.

Я лежала на левом боку, и Лорин был где-то передо мной. Был сумрак и я ничего практически не видела, но мне это и не требовалось.

— Ты говоришь ужасные вещи, — его голос вдруг стал громче, и мне показалось, что я чувствую на лице его дыхание. — Прошу тебя, поешь хоть немного, и ты можешь и дальше ненавидеть меня.

Я тут же отклонилась. Ещё чего.

— А ты творишь ужасные вещи, и что? — нахмурилась я, зевая. — Какое тебе до меня дело? Ах, ну да, забыла, что я дорого тебе обошлась. Извини, я тебя предупреждала, что вложение твоё будет губительным.

— Мне так совсем не кажется, — тиши проговорил он. — Я оставлю мясо на плите, если ты вдруг соберёшься поесть.

Весь вечер и часть ночи я лежала, сжираемая изнутри своими метаниями. Хотелось есть. Точнее нет так, хотелось жрать! Живот уже сводило от голода, а мои мысли сводились к тому, что месть может подождать, а вот поесть нужно уже сейчас. Ворочалась, потом стонала от того, что задевала раненую ключицу, ворчала на себя же за неуклюжесть и бубнила про несправедливую жизнь. Но вскоре все мои терзания прекратились, ведь я забылась тяжёлым сном.

Утро началось с моего острого желания помыться. Надо было это сделать ещё вчера, но верите, нет, но я не была уверена, что буду вообще жить. Я много думаю, а это всегда плохо. Размышляла о своём будущем. Почему-то думала, что Лорин меня… того. С чего я это взяла? Ну, просто он меня использовал, как собирался изначально, а что делать дальше, небось, не знает. Глупо, знаю, но сейчас голод отступил, я чувствовала лёгкость в теле, но вот в голове творился сумбур, и я не совсем правильно трактовала события. Это плохой знак. Голодание никогда не приводит ни к чему хорошему. Нужно иметь железную волю, чтобы не творить безумства, поэтому я решила помыться. Не поесть, а помыться, да. Неверное решение, точнее не первостепенное, но я пока способна на это.

Пришлось накинуть банный халат, а то который день слоняться по дому в одном покрывале уже поднадоело. Встала я опять же рано. Вид остывшего и действительно подгорелого мяса аппетит не вызывал, поэтому я вооружилась ведром и пошла на улицу.

С разжиганием печи проблем не было, а вот с водой были. Я смогла принести лишь два ведра, после чего уселась на стул, тяжело дыша. Закружилась голова и тело наполнила непривычная усталость. Так долго не есть, а потом таскать вёдра с водой? Люблю, умею, практикую.

Помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Лорин появился внизу минут через десять после моего пробуждения, поэтому мою затею он видимо решил поддержать. Поначалу понаблюдал за моими потугами, а потом отобрал ведро из моих рук и пошёл сам к колодцу. Гордость заворчала, но быстро утихла. Мне не набрать самой воду, я тут до обеда буду таскаться. Почему он это сделал, я не знала. Может быть просто так, но это не тот мужчина, что совершает какие-то поступки, не имея определённой цели.

— Ты решила принять ванну?

На плите стоял большой чан с водой, печь трещала, разогреваясь всё сильнее, а в кухне стояла гнетущая, но всё же спокойная тишина. Я сидела за столом и бездумно листала книгу, пытаясь отыскать нужную страницу.

— Теперь это запрещено? — вопросом на вопрос ответила я.

— Конечно нет, делай то, что считаешь нужным, — поспешил он меня «успокоить».

— Спасибо, — кивнула я отрешённо и наконец нашла нужную страницу.

Начала медленно читать, пытаясь понять смысл. Голова туго соображала, но я заставляла её работать.

— Ты так ничего и не съела, — через несколько минут вновь подал голос мужчина. — Почему?

Именно сейчас я на него не злилась. Он просто мне надоедал. Ярая злоба уже вышла вся, я ничего так и не сделала, поэтому сидеть тут, скрипеть зубами и сжимать от досады кулаки бессмысленно. Если я всё же решусь на предательство, то нужно иметь холодный рассудок, поэтому я должна собраться с мыслями и конкретно определить для себя судьбу. Стоит ли мне смириться с тиранией этого мужчины или пытаться бороться. По-хорошему, второй вариант правильнее, но он таит множества опасностей. Да и первый в силу своей шаткости тоже не устойчив, ведь Лорин перешёл на новый уровень «взаимоотношений» со мной. Нужно было подумать, а эта книга помогла бы мне хоть чуточку отвлечься, чтобы избавится от обиды и горечи утраты.

— Я тебе вчера уже ответила, — бросила я, потеряв строчку.

— Я подумал, что ты это сказала, чтобы позлить так меня, — тихо выдал Лорин.

Я тяжело вздохнула.

— Нужен ты мне, чтобы злить тебя, — нахмурилась я, вновь начиная вчитываться в содержимое.

— Если я так тебе безразличен, то почему ты не ешь? — продолжил ликан. — Это как раз доказывает, что я тебе не так безразличен, как ты пытаешься показать.

Этот затянувшейся разговор начинал меня нервировать. Я хотела читать, а он мне мешал. Диван уже надоел, хочу посидеть на стуле, а тут этот привязался.

Я подняла голову и посмотрела на Лорина. Царапин совсем не осталось. Пара дней и он как новенький. Тварям вроде него всегда везёт, ведь тьма чаще всего оказывается сильнее света, на то она и тёмная сила.

— Одно мне не понятно, — серьёзно начала я. — Неужели тебе так понравилось трахать меня, что ты круги вокруг меня уже который день наворачиваешь?

Мне было непонятно его поведение, поэтому я и бесилась. В каком-то смысле. Просто идиот, который решил извести меня.

— Я думал, ты никогда об этом не заговоришь, — вдруг улыбнулся ликан мне мягко. — Да, мне очень понравилось, и я понял, почему ты мне так долго отказывала… Что?

Не моргая, смотрела на урода с ненавистью. Губы сжались в тонкую линию, а руки вцепились в книгу с такой силой, что затрещали страницы.

— Да как ты смеешь? — вышел шёпот, до того я была поражена его наглостью.

Я смотрела на стремительно меняющееся лицо мужчины, который вновь растерялся. Плакать не хотелось, просто позволять ему ещё и глумиться над моим унижением и обсуждать его… Почему-то я была уверена, что он не посмеет. Это же… да это… Мне даже мыслей было не подобрать, не то что слов.

— Не надо было отвечать, да? — поморщился он раздосадовано. — Прости, я не всегда понимаю твои риторические вопросы.

Такая его реакция меня сильно удивила и слегка остудила. Урод, но хотя бы видит границу.

— Порой мне кажется, что я, мелкая девчонка, понимаю больше, чем ты, здоровый лоб, — процедила я, — Не смей даже заикаться о том, что ты со мной сделал или клянусь, я тебя убью.

Пусть только попробует поглумиться, и мои метания прекратятся в тот же миг. Рискну и умру сама, либо убью его. В первом случае проблем вообще нет, а во втором их появится целое море. Надо хорошо всё взвесить или достаточно разозлиться.

— Порой мне тоже так кажется, — как-то неуверенно вновь подал мужчина голос. — И я почему-то думаю, что ты не убьёшь меня.

Я тут же усмехнулась. Наглый, хоть и преподносит всё странным, но осторожным образом.

— Голословное заявление, тебе не кажется? — я вновь вернулась к книге.

— Не убьёшь, — теперь уже чуть громче произнёс альфа.

— Ты меня подбить на это хочешь, или я не понимаю чего-то? — мне вновь пришлось смотреть на него.

Не нравится мне так с ним сидеть. Одна его компания оскорбляет меня.

Тот казался мне молодым юнцом, который открыт для всего нового. Что у него за мотивы? Боится, что я что? Сделаю глупость? Но какую?

— Ты не такая, ты лучше меня, — он вновь с трепетом во взгляде посмотрел на меня и на мою ключицу. — Я в это верю.

Я поморщилась и поднялась.

— Глупее лжи я от тебя ещё не слышала, ты сдаёшь, — покачала я головой, направляясь в гостиную. — Преподаёшь всё хорошо, а смысл — полная чушь.

— Потому, что это правда, — этот идиот пошёл за мной, видимо решив допечь и так доведённую меня до ручки.

Я уселась на диван, положив книгу на колени. Хотелось побыть наедине с собой, ведь даже минута, проведённая с этим предателем, выматывает меня просто до изнеможения.

— Позволишь мне зализать твою рану? — Лорин осмелился присесть неподалёку от меня на диван. — Тебе ведь потом, скорее всего хуже будет.

— Отстань от меня, я не хочу с тобой говорить, — чуть закатила я глаза, когда в очередной раз вздыхала. — Тебе самому не надоело меня терроризировать? Неужели у тебя больше дел нет? Сходи на работу, в гости, в таверну, да куда-нибудь.

Я даже отвернулась от него.

— Не надо заставлять меня делать то, чего я не хочу, — возразил он. — Я хочу быть дома. С тобой.

Устало покачала головой и углубилась в чтение.

Вода нагрелась через несколько часов. Лорин меня больше не донимал, хотя с дивана никуда не делся. Тоже взял себе книжку и так мы провели это время. Поначалу его компания меня угнетала, но потом я забыла о нём. Сидит и сидит, это его дом.

Поставив ведро на стул, взяла в руки ковш и начала осторожно переливать почти закипевшую воду. Понемногу, по чуть-чуть.

— Давай я помогу тебе, — предложил мужчина.

Попытался даже ковш у меня забрать. Но я так на него зыркнула, что он сразу же убрал свои руки от меня. Совсем охренел.

— Я без тебя справлялась долгое время и набрать себе воды я пока в состоянии, — грубовато произнесла я, продолжая методично вычерпывать из чана воду.

Работала левой рукой, поскольку правую было больно поднимать. К тому же помощь мне была действительно не нужна.

Набрав ванну горячей водой, достала мочалку, мыло и захотела закрыть дверь в ванную.

— Оставь, — Лорин вновь ухватился за ручку, не давая мне уединиться.

Затравленно глянула на него. Какой-то старый страх заворочался где-то в глубине моего тела.

— Что, не насмотрелся? — презрительно скривилась я. — Наслаждайтесь, господин.

А что мне было делать? Не мыться вообще? Или лезть в ванну в халате? Да и чего мне стыдится уже? Изнасиловал меня в особо грубой форме, видел всё, трогал тоже всё. И теперь я буду укрываться тут? Я попыталась закрыть дверь, но он не позволил. «Богдана, это его дом, его правила и ты тоже его» — напомнила я себе.

Потянула завязки на халате, глядя прямо в зелёные глаза. Он тут же отвёл их в сторону. Я распахнула халат и кое-как сняла его с себя.

— Я не буду тебя касаться, пока ты сама того не пожелаешь, — сказал он, даже голову отвернув от меня. — Дверь я не позволяю закрыть, чтобы помочь тебе в случае чего.

На какую-то долю секунды из могилы показался пальчик. Маленькая фаланга надежды, которую я не так давно похоронила. Не коснётся. Но жестокая реальность была неумолима.

— Ты то же самое говорил мне раньше, но посмотри, что случилось, — я даже коротко и как-то нервно посмеялась. — Я изнасилована, избита, моё тело осквернено, а ты вновь даёшь мне своё слово. Да иди ты, Лорин, ко всем чертям со своими обещаниями! Не можешь сдержать — не давай, идиот! Тебя в детстве не учили, что врать нехорошо?! Или если ты родился с золотой вилкой в заднице, то тебя это не касается? Да как только за тобой ликаны пошли?..

Он продолжал стоять, глядя куда-то в сторону. Я без одежды, а он до сих пор бездействует. Зачем я это делала? Честно, сама не знаю, просто хотелось доказать ему, что он из себя представляет на самом деле. Какое он животное.

Молчание могло длиться весь день. Лорин снова начал горбиться, будто я в очередной раз задела какую-то болезненную тему. Даже не скажет ничего? Я хмыкнула, повесила халат на крючок и пошла к ванне.

Смотреть на себя было неприятно. Вроде бы всё такое знакомое, а внутри уже всё совсем не так, как было раньше. И вот я ступила ногами в горячую воду. Я не знала, смотрит ли он на меня или нет, но меня это не волновало. Уже нет. К тому же эта большая бадья стояла так, что Лорин видел мою спину и часть левого бока. Пусть смотрит, если нравится, ему ведь только это и нужно.

Когда попыталась сесть, то столкнулась с непредвиденной проблемой. Промежность щипало. Я несколько раз пыталась опустить попу в воду, но отступала. Морщась, кое-как всё же села, но остальное тело тут же откликнулось. Знаете, на что была похожа боль? Получали ли вы когда-нибудь травму от трения? Не царапину. Я однажды получила, когда упала на ковёр. Если бы рухнула на каменный пол, то точно бы обзавелась синяками, а так я стёрла о жёсткий ворс кожу и когда мылась, то мой локоть также неприятно горел и ныл. Так вот, боль была похожей. Только теперь это были живот, грудь и бёдра в основном с внутренней стороны.

Посидев немного, начала мыться. Осторожно намылила голову, не без усилий конечно же, ведь правую руку я поднимать не могла, поэтому приходилось орудовать неразработанной левой. Но кое-как, разбрызгивая повсюду воду, я вымыла волосы и приступила к телу. И в этот момент на меня напало какое-то омерзение. Меня изнасиловали. Высокородную леди, которая заключила сделку с Дьяволом и поплатилась за это. Как он мог? Почему он так жестоко предал моё безграничное доверие? Просто плюнул на всё, что казалось, нас связывало. А как же те тихие разговоры? Как же томные, полные непонятных мне чувств, взгляды? Неужели это всё притворство? А искренние разговоры на равных? Не могу поверить в то, что всё это была ложь. Одна большая и жестокая игра, где я была маленькой кучерявой овечкой, которая прибилась к самому могущественному волку, в надежде на спасение, а он, подмигнув другим игрокам, притворился, что не будет меня есть, а я верила, но в конце угодила в котёл. Конец сказочке, Богдана, он не отступит. Не теперь, когда мой отказ в близости не может быть обусловлен какими-то моральными запретами, он будет насиловать меня. Всегда и много. И то, что он сказал мне — это очередная ложь, попытка начать новую игру. Где играет подратая, бескопытная и бесхребетная дура, выжавшая после первого тура. Нет, не будет этого.

Слёзы покатились так внезапно, что я почесала щёку, подумав, что непослушный локон щекочет моё лицо. Посмотрела на вход. Там никого не было. Не стал смотреть или насмотрелся? Хотя какая к чёрту разница?

Сидела, плакала, жалела себя, лелеяла злость и всё же признавала собственную ущербность. Я живу так, как он скажет, вся моя жизнь зависит от его настроения. Так было всегда, но теперь… Он отнял у меня последнее. Меня не примет обратно отец, как я в тайне планировала. Да! Я собиралась поступиться со своей гордостью, вернуться в отчий дом, втереться ему в доверие, ограбить и уехать так далеко, как смогу. Денег мне не заработать — я ничего не умею, а красть у этих… лучше сразу умереть. А папа… Он у меня в долгу.

И глядя на мутно-мыльную воду, я не понимала, почему же я до сих пор жива. Что держит меня здесь? Попытка сбежать? Раньше она подкреплялась моей невинностью, ведь в случае чего меня могли выдать замуж за хорошего человека в каком-нибудь провинциальном городке, но теперь… эта возможность растоптана окончательно. Меня скорее примут за беглую бордельную работницу, чем за девушку высокого сословия. В этот самый миг я вдруг прозрела. Замерла. Он это сделала специально. Даже рот приоткрыла от собственной догадки. Чтобы я знала, что никому кроме него не нужна, чтобы сама держалась за это место… Ну и мразь…

Решение пришло быстро. Я услышала, благо ванна была открыта, стук во входную дверь. Кто-то пришёл. Лорин, наверняка, слушает меня и ничего не выйдет, только на цепь посадит и всё.

Дверь открылась, и я начала слышать обрывки фраз. Кажется, я его не знала, поскольку голос не узнавала, но это и не было нужно. Посмотрела вверх. «Прости меня, мама» — произнесла я одними губами. Перекрестилась.

Это моё решение, это моя жизнь, и никто не вправе продавать её, никто не смеет покупать. Я — хозяйка своего тела, и никто другой. Прощай, грязный мир, ты оказался не для меня.

Это не было безумством, нет. Я чётко осознавала, что нужно сделать. Часто дышала, пытаясь собраться. Нужно сейчас, пока Лорин отвлёкся. Другого шанса не будет. Вдруг левая рука сама собой нащупала рану на ключице и с силой надавила. Боль тут же пронзила плечо, и я дёрнулась пару раз, сдерживая свой крик. Потекла кровь, а сознание прояснилось ещё сильнее. Я выдохнула весь воздух, чтобы не задерживать его под водой и не вводить в заблуждение ликана. А потом просто легла на живот, согнув ноги в коленях, ведь ванна не такая большая. Вода приняла меня с нежностью, плечо запекло и я, сжав свою рану сильнее, вздохнула. Лёгкие начали наполняться водой, и моё тело без приказа дёрнулось, сопротивляясь и пытаясь спастись. Боль тут же наполнила грудь, горло и голову. Было так нестерпимо, что я вместо крика и осознания своей глупости, лишь судорожно вздохнула ещё раз, до отказа наполняя себя водой.

А знаете, что я почувствовала? После этой жгучей боли? Облегчение. На миг в голове пронеслась мысль, что я творю глупость, что это того не стоит и лучше было бы убить Лорина, чем себя, но это была лишь последняя попытка моего сознания спасти тело. Открыла глаза в эти последние секунды. Ничего не вижу. Мутное что-то, тёмное. Но так легко мне ещё никогда не было, словно я ложусь в мягкую кровать, застеленную свежим бельём, пахнущим луговыми травами после недельной бессонницы. Так приятно и хорошо, что ничто в мире не сравниться с этим моментом. Ничто…

Неожиданно грудь пронзила боль и я, распахнув свои глаза, вдруг не по своей воле вздохнула. Перед глазами была какая-то вспышка, и в этот же момент с режущей болью из моего рта и носа полилось что-то тёплое. Горло сковало колючим плющом, и я начала кашлять так неистово, что показалось, будто лёгкие сейчас выпрыгнут, показав себя во всей красе. Ощутила, как меня кто-то перевернул на бок, а затем и вовсе на живот, придерживая за талию. Вода вновь начала выходить из лёгких, пузыриться и причинять жжение. Начала хватать ртом воздух с каждым мигом всё быстрее, вытесняя тем самым воду из моего организма.

Меня вдруг резко дёрнули, вынуждая сесть.

— Ты что наделала?! — этот крик почти оглушил меня. — Совсем с ума сошла?!

И в этот самый миг левую щёку обожгло огнём, а я полетела на пол, ударяясь головой о деревянные доски. Голова и так разрывалась, а сейчас я вообще распахнула глаза, просто задыхаясь от горя и адских ощущений в верхней половине тела. Картинка запульсировала, наполняясь цветами, приобретая чёткость и реальность.

Меня вновь схватили за предплечье, как куклу приподняли и вдруг крепко обняли, сжимая и мою рану на ключице. Я дышала ртом, словно выброшенная на берег рыба. Мне было больно, я ничего не понимала, не могла вспомнить последние события…

По запаху узнала Лорина. Так пахнет только он и не нужно быть ликаном, чтобы узнать своего мучителя. Я закрыла глаза и почувствовала, как он покачивается из стороны в сторону. Он обнимал меня за плечи и за шею, прижимался своими губами к моей голове, часто дышал и просто сидел на мокром полу вместе со мной.

Ощущая теплоту его тела, начала отключаться, но теперь по причине невероятной усталости. Горело горло и нос, про голову и плечо даже заикаться не хочу… Я не выдерживаю, ещё и лицо ныть начало почему-то…

Проснулась я на диване. Лорин дремал в стоящем рядом кресле. На столе горела лампа. Протёрла глаза и тут же обнаружила… на себе своё лёгкое платье, в котором я спала. Я не одевалась… Перед глазами всплыла картинка в ванной. Чёрт. Тут же зажмурилась, коря себя за свою… тупорылость! Твою же маму, зачем я это сделала?! Не надо было! Я этим показала только свою слабость, глупость и… безумство. Мне кажется, человек, пытающийся себя убить больше одного раза в год, явно болен. Это был… словно отчаянный бросок. Что я хотела доказать?.. Боже, прости, я знаю, что так делать нельзя, но… я не справляюсь, не справляюсь! Мне тяжело, этот чугунный гнёт, который давит мне на грудь, не давая дышать, просто ломает меня изнутри. Я не могу больше так жить, в постоянном страхе, быть зависимой от урода с манией величия и проблемами с головой, жить там, где тебя считают скорее за домашнее животное, нежели принимают тебя за личность. Я не вижу другого выхода… точнее не видела. Хоть и дура, но понимаю, что если мне не удалось умереть три раза по собственной воле, значит, придётся грызться и царапаться дальше, ну или принять смерть неожиданно и от рук кого-то постороннего.

Но сейчас я лежу на своём диване, укрытая покрывалом, а голова моя намочила подушку, которая и создавала мне некий комфорт и понимаю, что мне никуда не деться. Нужно привыкать. Опять. Необходимо сжать зубы, заткнуть свою гордость и остальные человеческие чувства так далеко, чтобы принимать унижения с ощущением должности. Если он это делает, значит, так нужно. Убьёт — мне лучше, нет — найду способ уйти. Найду. Надо думать, как раньше. Мне необходимо усыпить его бдительность и потом на всех порах умчаться к чёрту на кулички, иначе… мне страшно даже представлять. Судорожно вздохнула, ощущая жуткую слабость и усталость, хотя я только что вроде как проснулась. Моргнула пару раз и поняла, что правый глаз заплыл. Высвободила руку из-под покрывала и прикоснулась к лицу. Бровь и скула сильно опухла и болела. Левая щека слегка ныла и, кажется, я нащупала свежую ранку на губе. Ударил. По-моему, это был он. Я туговато соображаю даже сейчас, а тогда… будто во сне всё, какие-то расплывчатые воспоминание, вспышки света, потом боль и вновь провал. Наконец-то, а то я уже заволновалась, как бы моя теория, построенная в голове, не дала трещины. Всё верно. Насилует, бьёт, а до этого унижал. Почему-то кажется, что его надругательство надо мной стало каким-то новым уровнем. Раньше я боялась только этого и делала всё, лишь бы избежать подобной участи, а теперь?.. Чувства, как будто я только что услышала приговор отца и мне надо собирать вещи. То есть растерянность и полное неведение. Я не знаю, что будет дальше, как он будет себя вести и… доживу ли до конца недели. Но зачем он меня тогда вытащил? Он же вроде как состоятельный ликан, неужели всё-таки из-за золота?

— Я жду от тебя объяснений, — раздался его голос в тишине.

Было такое ощущение, будто меня кто-то хребет ухватил изнутри. Жутко и страшно, хотя я быстро вернула былое самообладание и толику смелости.

Даже не смотрела на него, понимая, что его взгляд мне сейчас не выдержать. Я слишком слаба и вымотана, чтобы пытаться задирать нос и горделиво отворачиваться. Но вроде как и спать не очень хочется… Наверное, от голодания у меня появилась оттеночная эйфория. Лёгкость граничила с наслаждением, и уже было трудно понять, что мне нужно: сон или тарелка супа.

— Я не буду ничего объяснять, ты сам всё знаешь, — прикрыла я глаза, представляя своё лицо.

Плечо, как ни странно, не болело. Голова гудит так, будто я очень сильно ударилась… Ах, да, забыла. Надеюсь, выгляжу я достаточно непривлекательно, чтобы отбить у этого пса всё желание. И ведь переодел меня. Может, он уже…? Больно вроде быть больше не должно. Боги, мне даже посоветоваться не с кем.

— Ты хотя бы осознаёшь, от чего я тебя уберёг? — услышала я серьёзный и тихий голос мужчины. — А если бы я не услышал? Если бы замешкался на минуту? На одну хренову минуту!

Подавленно молчала, глядя на обивку дивана. Чистенький вроде. Стоит простынь себе стелить или нет? Вообще, надо бы, а то затру его тут до дыр, да и…

— Да, я признаю свою вину, я поступил с тобой… немного неправильно, но это же не повод топиться в ванне! — повысил Лорин голос. — Я тебя не узнаю, Богдана, раньше ты цеплялась за жизнь, терпела мои выходки…

Ликан говорил что-то ещё, вспоминал нашу жизнь, как я смело и в то же время глупо поступала, как старалась сглаживать углы. Но после одной его фразы у меня просто отключился слух. Волна какого-то непонятного негодования начала медленно, но верно подниматься во мне. В те же секунды она потеряла свои силы, и мне оставалось лишь поражаться. Я так слаба, даже злиться не могу спокойно, хотя повод более, чем весомый.

— «Немного неправильно», — повторила я вслух, заставляя ликана замолчать.

Когда я это сказала, то стало немного легче, поскольку подобная гнусность просто заоблачная! Такого быть не может! Но вот я это сказала и вникла. Он действительно так сказал.

— Что? — переспросил он.

Теперь я медленно повернула к нему своё лицо. Зелёные глаза тут же начали осматривать меня, брови часто дёргались, будто пытаясь сдвинуться, а губы этого нахала сомкнулись в жёсткую линию.

— Ты поступил «немного неправильно»? — повторила я, глядя без утайки на него. — Ты на самом деле так сказал? Мне не ослышалось? Не приснилось?

Лорин долго выдерживал мой неверующий, полный отвращения и боли взгляд. Не выдержал. Отвёл глаза, чуть головой качнул, будто отвергая мои слова.

— Я не знаю, что ещё сказать, — потёр он лицо и вдруг наклонился вперёд, поставив локти на свои колени.

Его кисти безвольно свисали, будто демонстрируя усталость своего хозяина. Я этому не верила. Не хотела, по крайней мере.

— Например, что ты лгун, не умеющий держать собственное слово. Пустомеля, который бросает обещания направо и налево, а потом не выполняет. Жестокий, циничный мужик, который уверен, что весь мир крутится вокруг него одного и все обязаны ему жизнью. Грубый, не умеющий уступать, ликан, который поставил для себя цель: сделать из меня идеальную рабыню, — глядя на него в упор, проговорила я без единой запинки. — Выбирай.