— Я признаю свои ошибки, — чуть замявшись, кивнул Лорин, продолжая смотреть куда-то в пол, — но делать из тебя рабыню я никогда не хотел.

Стало мерзко просто от того, что я говорю с ним. Вспомнилась та ночь. Какая-то волна страха и отторжения прокатилась по телу и засела в горле, не позволяя сглатывать.

— Мне легче, — кивнула я коротко с каким-то издевательским подтекстом. — Спасибо, что открылся.

Я чуть заворочалась, отворачиваясь от негодяя. Видеть его просто больно. Он как живое напоминание моего греха, моего позора и стыда. Наверное, свыкнуться придётся, но я уйду отсюда.

Страшные события начали разворачиваться чуть позже. Я успела задремать и когда меня начали тормошить, то мне, разумеется, пришлось проснуться. Лорин стоял надо мной с таким видом, что я бы если могла, то поседела бы. Злость еле скрывалась на его мрачном лице, которое было наполнено решительностью.

«Нет, только не снова» — была моя первая мысль. Колени сами собой судорожно сжались, а пальцы впились в ткань покрывала с какой-то неистовостью.

— Ешь, — и мне прямо в лицо что-то сунули.

Я слегка растерялась. Думала, он сейчас начнёт приставать, а он мне в лицо… кусок хлеба суёт? Захлопала глазами, не понимая.

Посмотрела в глаза ликану и сразу же отлегло. Вроде ложная тревога. Идиот. Нахмурилась и решила отвернуться от ненормального, чтобы не видеть его.

— Я сказал: «ешь»! — Он схватил меня за левое плечо, переворачивая меня на спину. — И не отворачивайся от меня, когда я с тобой говорю.

Понятно. Со вздохом осталась лежать на спине, но принимать сей дар не собиралась. Не хочу я ничего.

— Ты со мной не говоришь, ты мне приказываешь или просто беспричинно орёшь и ругаешься, — поправила я его. — Но да, согласна, свои недовольства нужно высказывать рабу в лицо.

Старалась смотреть в сторону или вперёд себя, поэтому, когда Лорин наклонился ко мне, тяжело дыша, скорее всего, от гнева, я на него не смотрела. Было неприятно.

— Не выводи ты меня! — зарычал он мне куда-то в левую область лица. — Съешь хоть что-то и считай меня хоть людоедом!

Ага, сейчас. Я не изменила ни позу, ни свой настрой. Голодовка — гениально. Буду умирать медленно. Но сейчас не особо уже хочется, если честно. Мысль о другой жизни слегка проясняет голову.

— Я не хочу, — поджала губы, ощущая нервозность. — Отойди от меня.

Кушать и вправду не хотелось, но я понимала, что делаю только хуже. Мне нужны силы, чтобы бороться. Нужна уверенность хотя бы в собственном теле, когда Великая Удача повернётся ко мне, и я смогу сбежать. Не очень хотелось бы потерять единственный шанс из-за того, что в ответственный момент мне банально не хватит сил преодолеть большое расстояние. Но принимать еду из его рук и идти у него на поводу ну очень не хотелось.

Лорин выпрямился, прекратив «жарить» мою левую щёку своим дыханием и замолчал. Не отошёл, просто встал. Неуютно — это мягко сказано.

— Хорошо, — как-то выдохнул ликан. — Ты вывела меня из себя.

Сильная рука схватила меня за предплечье и дёрнула вверх. Я тут же слегка запаниковала, но сесть мне пришлось. Затравленно глянула на припадочного. Как же он не любит отказы…

Лорин развернулся, вмиг оказался у кресла, схватил его за подлокотник и чуть ли не швырнул поближе ко мне. Вообще, я была уверена, что он собрался в меня им кинуться, даже дёрнулась от этого скрежета и грохота. Ликан поправил кресло и сел в него, теперь его колени почти касались дивана. Мне пришлось подобрать под себя ноги, чтобы, не дай Бог, коснуться его. Под его пытливым взглядом вновь почувствовала себя ничтожной и слабой. Нет, я, конечно же, такой и была от части, но очередное напоминание лишь выводило меня из себя.

— Начнём сначала, — решил он как-то нервно, откладывая хлеб на столик, который тоже слегка пострадал от гнева хозяина и сдвинулся. — Что ты там про меня говорила? Лжец, негодяй и подонок?

Сглотнула неприятный ком.

— Я не отказываюсь от собственных слов, — тихо, но почти ровно, отозвалась я.

— Я не солгал тебе ни разу! — тут же заявил он громко. — Ни единой лжи из моих уст не вылетело, понятно?!

На этот раз я не сумела себя сдержать и неверующе взглянула в зелёные глаза, горящие праведным негодованием.

— Да как тебе только совесть позволяет такое говорить? — ужаснулась я. — Ты… ты хоть… ты же… как же ты так живёшь?..

Я с чуть приоткрытым ртом смотрела на него. В моей голове не укладывалась подобная наглость. Это просто какая-то новая версия прежнего цинизма. Как он так может…?

— Я не умею держать слово? Так ты говорила, — продолжил он, будто пропустив мои слова мимо ушей. — Напомни-ка мне, о чём речь. Перечисли всё, что я тебе пообещал и якобы не сделал.

Получилось закрыть рот. Не сразу, но это удалось. Боги, да он реально чокнутый. Я живу с сумасбродом и просто блаженным существом, который истинно уверовал в собственную правду. Мне нужно проветриться, иначе я тут с ума с ним сойду.

Засобиралась подняться, но его рука, выброшенная в мою сторону, заставила меня прижаться к спинке дивана. Рука ликана легла на колено, обтянутое покрывалом. Его пальцы сжались, и он, ухватив часть ткани, подтянул её снизу. Оказывается, моё покрывало лежало на полу, и он просто решил галантно его поднять…, но я была банально предвзята. То, как я дёрнулась от его «благого порыва», не осталось незамеченным. Ликан лишь сильно нахмурился, глянув куда-то в сторону, и тряхнул головой, рассыпая по плечам свои серебряные волосы. Он сидел, вновь положив локти на колени, но теперь очень близко от моего маленького островка свободы.

— Говори со мной, — тихо прогудел он, глядя на моё лицо. — Почему я должен слова из тебя вытаскивать, будто шустрых блох из шерсти?

Странное сравнение. Но… он видимо привёл пример из жизни. И он не собачник.

Зачем мне это говорить? Он всё и так знает. Что случится? Но уходить этот мучитель не собирался, поэтому я глубоко вздохнула, набираясь моральных сил.

— Обещал не бить меня, не насиловать, относиться надлежащим образом, — взглянула на мужчину. — Ты так спрашиваешь, будто я это придумала, а ты ничего не знаешь.

Лорин, наконец, услышав от меня «речь», начал кивать в такт моим словам, будто принимая и соглашаясь с ними.

— И какое слово я нарушил? — как-то по больному взглянул альфа на меня. — Я тебя не бил. Только в ванной комнате, но там ситуация такая была. Я тебя в чувства хотел привести — это другое. А про остальное мне непонятно.

Терпи. Не плачь и не смейся. Просто дыши и не задерживайся на этих мыслях, он того не стоит. Это просто очередная уловка заставить меня страдать, вынудить сдаться и прогнуться. Просто терпи, не показывай свою злость и горечь, он этого не достоин.

— Наверное, ты всё же подвержен провалам в памяти, но буквально несколько дней назад ты грубо меня изнасиловал, идиот! — часто задышав, всё же прошипела я. — Только не говори, что насилуешь девушек так часто, что уже про всё забыл.

Мужчина поджал губы и вздохнул. Это не раскаяние на его лице. Нет. Он не чувствует вины… ему… Ах ты ж мерзость.

— Я не насиловал тебя, — вновь возразил он негромко.

О, нет. Не сдавайся, не опускайся и не трогай его. Он того не стоит. Не стоит, Богдана! Просто отпусти и дыши. Вдох и выдох. Главное — не нервничать, иначе я начну реветь, а там опять натворю какую-нибудь глупость. Нам это нужно? Нет. Поэтому я должна быть выше этого…

— Наверное, это другой мужчина пришёл и трахнул меня, — закивала я, силясь угомонить бушующий внутри меня огонь. — Такое бывает, тем более было темно, и я никого не видела. Ты прав, это мог быть и не ты. Мы разобрались? Я могу лечь спать?

Эти слова просто выскакивали из моих уст, будто неведомая защита. Я соглашусь с ним, лишь бы он отцепился и не вынимал из меня душу. Боже, да я всерьёз готова его убить. По-настоящему.

— Что ты такое говоришь? Это был я, и ты тоже это знаешь, — осторожно посмотрел он на меня. — Неужели тебе было настолько больно и противно?

Я вытаращилась на него, не моргая. Кулаки судорожно сжимались и разжимались. Я закусила губы с такой силой, что свежая ранка тут же лопнула. Я его точно убью.

— Не говори со мной, — процедила я. — Ты — псих.

Ликан потёр глаза.

— Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто я тебя изнасиловал, — вынес он очередное безумство. — Это было всё, что угодно, но только не насилие.

— Не доводи меня до греха, Лорин, я и так уже чуть ошибку не совершила, — начала я качать головой, не желая слушать эту абсурд. — Ты меня просто убиваешь. Убиваешь меня изнутри!

Он вдруг поднялся. Я молилась, чтобы он ушёл. Чтобы он встал для того, чтобы уйти.

— Да, я тебя трахнул! — вдруг гаркнул Лорин, оглушая меня. — И это было не случайно! Да, я планировал это давно, да, я воспользовался твоим положением, да, я этого хотел! Ты это хотела услышать?! Так вот слушай: я рад, что стал у тебя первым!

Находясь в каком-то странном состоянии безумства, вскочила и кинулась на этого не-человека. Пыталась ударить, поцарапать, любым способом сделать ему больно. Разрыдалась, как несчастное маленькое дитя, орала что-то, билась в истерике, когда ликан быстро скрутил меня, прижимая к себе. Это для меня было всё равно, что обнимать гиганта-ежа. Я не могла этого допустить, мне было почти физически больно. Я упиралась в его грудь руками, пыталась пинаться и, кажется, пару раз укусила его. Но итог у этого сражения был один.

Мы уже довольно долго просто стояли. Лорин крепко меня держал, не давай возможности отстраниться. Я была безумна и нападала на него яростно, но это длилось всего несколько секунд. Быстро выдохлась, иногда пыталась отпихнуть от себя это существо, но не выходило, лишь порция усталости прибавлялась в общую корзину.

— Просто слушай меня, — услышала я его и вновь дёрнулась, но уже из последних сил. — Я понял тебя. До меня не сразу дошло, но это из-за нашего с тобой разного происхождения. Изнасилование в моём понимании не то, что было в спальне. Раньше у нас так наказывали неверных жён. Насиловали их на главной площади, на глазах у всех, а присунуть изменщице мог любой желающий. Это происходило до тех пор, пока всё лицо женщины не покрывалось семенем мужчин. Только в таком случае наказание заканчивалось. Это и есть изнасилование. А я… я просто взял тебя с применением лёгкой силы. Ты ведь мягкая и добрая, поэтому это даже нельзя воспринимать всерьёз, как причинение вреда. Я… я старался делать всё аккуратно, но вышло не совсем так, как я планировал. Ты заслужила… хорошее отношение. Прости за боль, но так было нужно. Я хотел показать тебе, что ты для меня значишь. Ты была ко мне так добра, так нежна и заботлива, что я не поверил тебе, ведь такого не бывает. Ничего просто так не бывает. Но… абсолютного ничего ведь тоже нет? И ты то самое маленькое, хрупкое исключение, которое досталось мне. Я буду вечно заглаживать свою вину за такое непростительное поведение, за скандалы и угрозы, за издевательства и невежество, но даже тогда я не позволял себе по-настоящему унизить тебя. Этого бы я не допустил никогда и не позволил бы никому сделать с тобой такое. Наверное… кажется, я даже готов убить за тебя любого… Мне нелегко, Богдана, мне очень сейчас тяжело. Я не понимаю, почему мне так неистово хочется касаться тебя, почему я грежу тобой, почему мне не хватает воздуха, когда ты рядом. Раньше ты просто была под боком, не требуя ничего, и я так к этому привык, что начал забываться и хотеть большего. А теперь вот уже который день ты не говоришь со мной, не смотришь на меня, не… не боишься сделать что-то не то, чтобы не разозлить меня. Ты так быстро всё обрубила, что я не могу ничего делать, не могу сосредоточиться. Мне не хватает силы воли сказать себе: «хватит».

Прости меня за боль. Если бы был другой вариант, я непременно воспользовался бы им. Но… так хорошо мне никогда не было. Ни одна даже самая опытная волчица не сравнится с тобой. Мне не удаётся даже сравнивать тебя и их, ведь это так нелепо, будто я впервые в жизни попробовал… какой-то запретный нектар. И теперь я надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь понять меня и не считать монстром, ведь только ты стала вытаскивать из меня остатки всего того светлого, что во мне ещё осталось. Только ты верила в меня так сильно, что твоя надежда вытащила меня из объятий смерти. Лишь ты это смогла, и я врал тебе так глупо, когда говорил, что справлюсь сам. Я был уверен, что ты не поверила мне. Я так надеялся…

Его подбородок прижимался к моему виску. Я стояла и слушала всё это, не имея возможности закрыть уши. Но… твою мать, я заплакала! Чёрт бы его побрал со своими откровениями. Просто вспоминать всё это пока нелегко. Я ведь так отчаянно боролась за него, а чем он мне отплатил? Еле выбила «спасибо» и то такое, что лучше бы вообще ничего не говорил. Но его слова по поводу насилия… были убедительны. Просто это была та единственная причина, снимающая клеймо безумца с него. Разное воспитание. Но суть всё равно почти не изменилась… с моей точки зрения.

— Пусть ты меня не насиловал, но ты мне обещал, что без моего согласия не тронешь меня, — зашептала я в порыве новой печали.

Его пальцы сильнее впились в мою кожу, будто этот вопрос он и ждал.

— Когда я это говорил, то был уверен, что ты никогда не привлечёшь меня или сдашься, в конце концов, сама, — тоже зашептал он мне почти в самое ухо. — А ты сделала всё, чтобы я превратился в озабоченного, дурного и капризного мужика. Я не хотел тебя так… брать. Правда, не хотел, но всю неделю мы с тобой не говорили. Я был в себе, а ты… не мешала мне, не трогала меня, не лезла ко мне с расспросами, а потом просто… выразила свою боязнь за моё здоровье, и я чуть с ума не сошёл от этого. За что, почему? Я терзался этим вопросом так долго, что чуть было рассудок не потерял. Пойми, я ведь не просто… пошёл на поводу у своей похоти, нет. Она была, и её было много, я не спорю, но ведущее чувство было иным. Я очень хотел, чтобы ты осталась со мной и получила то, что так давно хотела.

Я его не понимала. Его слова были проникновенными, и они касались своими маленькими лапками моей кровоточащей и страдающей души. Мне было больно, но непонятная лёгкость наполняла грудь. Он сделал это… не потому, что решил унизить меня. Он не сделал бы этого. Да?..

— Что же это такое, раз ценой послужила моя честь? — пуще прежнего заплакала я, пуская свои слёзы в рубашку ликана.

— Это так тяжело объяснить, — вдруг вздохнул он, и меня на секунду с силой сжало из-за этого. — Но ты можешь быть уверена, что отныне ты не просто человек, привезённый альфой в город. Ты не уборщица, не кухарка, не рабыня. Ты… я не могу, не могу так прямо об этом говорить. Мне становится не по себе…

Он начал бурчать и вскоре замолчал. Что он сказал? Не рабыня? Не кухарка? А кто тогда? Что он сделал?

— Лорин, что ты сделал? — испугавшись, вопросила я. — Что ты натворил?

Он крепко держал меня, и хватка его усиливалась, будто я собиралась куда-то убежать от него. Было жутко, непонятно и обидно. Я ничего не понимала, мне было тяжко, и голова кружилась…

— То, что у тебя вот здесь, — его пальцы слегка коснулись его собственного укуса на моей ключице, — даёт тебе огромную власть над… многими, и в том числе надо мной. Это не просто рана, не случайность…

Власть? Мне? Власть?!

— Лорин, мне ничего не нужно, — запаниковала я. — Забери… залечи, мне правда ничего не нужно…

Порывисто задышала. Лорин тут же чуть разжал объятья и начал слегка покачиваться из стороны в сторону. Кажется, зашипел что-то успокаивающее.

— Видишь, мы говорим о власти, о твоих возможностях, а ты, не думая, отказываешься. — Он коснулся губами моего виска. — Я никогда и никому тебя не отдам. Ни за что.

Несколько долгих минут мы стояли. Просто молча, думая о своём. Я была в шоке. Вроде бы с утра я была изнасилованной рабыней, которая казалась строптивым приобретением, а сейчас я уже не знала, кто я. Либо он лжёт, либо… я не верю. Он не мог просто так наградить меня… ни за что! Я ведь ничего такого не сделала! Да, спасла его, но он сам развеял мои мечты! И теперь он так тихо и проникновенно говорит о каких-то заоблачных возможностях. Как-то тайно, скрытно, шёпотом… Да что происходит в этом доме?!

— Я принесу тебе завтра книгу, — подал ликан голос, зарываясь своим носом в мои влажные и лохматые волосы. — Это что-то вроде курса истории ликанов. Там ты найдёшь ответ, и я буду готов поговорить с тобой об этом.

Книга. Книга? Курс чего? Истории ликанов? О, я должна это видеть. Никогда бы не подумала, что ликаны ведут… подобные записи. Вроде же древний слегка диковатый народ и всё. Мне ужас, как не повезло тут оказаться, но у меня выхода нет… А если там ещё и ответ будет, то я буду безумна рада этому. Ведь тогда я смогу убедиться в том, что Лорин не солгал мне в очередной раз. Надеюсь.

— Я прочту её, — выдавила я из себя, идя ему навстречу. — Пожалуйста, отпусти меня. У меня сейчас кости трещать начнут.

Он замешкался, но вскоре осторожно разжал свой капкан, выпуская опять раненую крольчиху. Я тут же вздохнула полной грудью и в голову тут же ударило. Всё кружится, пульсирует перед глазами, слабость жуткая… Я — кретинка. Довела себя до такого.

Аккуратно дошла до постели и присела на неё. Взгляд упал на кусок хлеба. Голода я уже не чувствовала, жажду — да, но не более. Прикрыла глаза, решаясь. Он меня не унижал. Не хотел…, но всё случилось. Честно говоря, боль уже прошла. Мне не больно двигать ногами, не больно ходить в туалет. Злоба осталась лишь за то украденное у меня. Но… мне не вернуть это, как бы я не старалась. Такова природа. Просто руки опускаются.

Сдавшись, нагнулась и взяла кусок мягкого хлеба. Вдохнула его аромат и… откусила. Пожевала немного и рот наполнился слюной и какой-то непонятной сладостью. Как же это вкусно… Я прикрыла глаза, пытаясь унять буйства своего организма.

— Спасибо, — тихо выдал ликан, наблюдающий за мной, — что поверила мне.

Я знала, за что он меня благодарит. За то, что начала есть. Это нужно мне, но занервничал он. Как же я надеюсь, что дело не в золоте, а в его сущности. Возможно, теперь ему стало меня жаль.

— Написать целую книгу за ночь ты не успеешь, поэтому врать было бы глупо, — медленно пережёвывая, отозвалась я. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — отозвался он и тихо покинул гостиную.

Голод атаковал меня минут через двадцать после того, как я прикончила хлебушек. Желудок неистово завопил, требуя большего. Жуткие рези и колики терзали меня пару часов точно, пока я не забылась тяжёлым сном. Снилось мне как ни странно нечто хорошее. Зелёный, наполненный утренней прохладой лес. Как я блуждала по нему, но не боялась, будто сама зашла в него. Было чудесно. Возвращение в реальность стало пугающим и неприятным, но вернуться в тот самый сон невозможно.

Проснулась я рано, причём была довольно бодрой, ну и до одури голодной. Умылась, почистила зубы и следующие пятнадцать минут ругалась в ванной комнате с собственными волосами. Уснула с мокрой головой и пожалуйста. Просто кудло. Не удивлюсь, что ночью туда переселилась пара мышиных семей.

— Обрезать вас давно пора, — рычала я, дёргая расчёской. — Гордость… пф, позорище! Да что такое?..

В итоге получила жуткое подобие одуванчика. Пушилось просто невероятно! Пришлось разделять волосы на две части и заплетать две тугие косы от самого лба. Мама называла их колосками. Но пушистость тут была на пользу и получилось вполне ничего, но если их распустить… там точно можно будет что-то спрятать и никто никогда там ничего не найдёт.

После утреннего особо «бодрого» подъёма, я пошла шуршать по ящикам кухонным. Так-так. Надо разжечь печь и сварить себе картошки. А с чем я её буду есть? О, я же как-то брала тушёнку! Ну точно. Порылась, но искомую банку не нашла. Наверное, Лорин опередил меня. Ладно, поем картошку просто так. Она мне сейчас мёдом небесным покажется.

Для голодающей особы я была на редкость шустра. Грохнулась правда из-за спешки на улице пару раз, но всё нормально, даже поулыбалась над собственным положением. Сама себя загнала в такой кошмар, теперь сама и выведу. Что я думаю по поводу всего произошедшего? Лорин — козёл и тварюшка последняя. Это не изменилось, но… он меня убедил, что тем ночным актом не унижал и не мстил мне. В это я тоже крепко уверовала, зачем ему в противном случае извиняться передо мной и ходить хвостиком? Хотел бы унизить, наоборот издевался бы и уже давным-давно вновь на лопатки уложил. Да и оправдываться не стал бы, потом спас… Про те откровения не хотелось вспоминать. Я не готова к таким серьёзным переменам. Когда-то я и мечтать о таком не могла. Лорин и начал откровенный разговор? Не о мерзких низменных потребностях, нет, о чём-то, что я сама пока не понимаю. Какие-то чувства. Он ко мне приставал, может ли это значить что-то, кроме его похоти? Но… если нет, то зачем он всё это говорил? Опять врал? Теперь зачем? Раньше я могла предположить, что он таким способом усыпляет мою бдительность, но чем руководствуется ликан сейчас? Что с меня можно ещё взять? Если только… ему нужно заниматься этим ужасом со мной почаще. Только этот вариант. У меня ни денег, ни сведений, ни связей — у меня больше нечего взять. Только тело. Ум — спорный вопрос, тут скорее живучесть дороже выйдет. В общем, время покажет. Как всегда.

— Привет, — сонно и осторожно улыбнулся мне спустившейся мужчина. — Ты давно встала?

Я сидела за столом и следила за картошкой. Скоро должна закипеть.

— А ты за мной не следишь? — Я глянула на всё ещё спящее лицо ликана. — Привет.

Тот замешкался и пожал неопределённо плечом. Конечно следит, это тот ещё прощелыга.

— Ты решила… сварить картошку? — глянув на плиту, вопросил он. — О… Может быть, тебе принести что-то ещё?..

Он точно с ума сошёл. Такой весь обходительный, а самое главное — уважительный. Боится ляпнуть лишнее. Почву щупает, молодец. Это многое значит. Ему важна моя реакция.

— Мы с тобой об этом не говорили, но мне можно выходить из дома? На рынок как раньше, — серьёзно заговорила я, глядя как Лорин начинает неуверенно коситься на меня.

— Я… умоюсь и вернусь, — решил он, уходя из кухни.

Удивлённо уставилась ему в след. И то это сейчас было? Кажется, его подменили, либо заразили моей неуверенностью и нервозностью. А глупость передаётся половым путём?.. О, как я могла о таком подумать?! Хотя помню ещё разговоры служанок в нашем доме. Сплетничали о том, кто кого и чем «наградил». Я поначалу не понимала о чём речь, но с возрастом догадалась. Какие-то болезни. Честные поварихи сплетничали и попрекали своих же подружек, но в конце они всегда сходились в одном: профилактика. Рецептов сотня от всех «любовных» болезней, но суть одна: всё, что оздоравливает организм, поможет. Листья грецкого ореха, семена укропа, масла тмина, мёд, календула. В общем, всё, что найдёшь. Пей, натирайся, омывайся. По коже побежали мурашки. Нет, у Лорина здоровье как у молодого бычка, он точно нормальный. Но… я бы о таком в жизни бы не спросила, если честно. Это так… неправильно, что даже не по себе становится. Но мне просто страшно от обыкновенного незнания. Я ведь теперь подвержена этому, так? Раньше даже не думала, а теперь… Но может, всё обойдётся? Нужно следить за собой, через пару недель будет точно ясно. Боже, он же по лесу в облике волка носится!.. А вдруг я… Я же не могу забеременеть?! Господи, твою же… нет, нет, нет. Этого быть не может, мы же… как кот и собака! У нас из общего: внешность и речь! Всё! Не паникуй! Просто не думай об этом, раз Лорин не сказал, значит всё в порядке. Нужно было бы ему это? Да ещё и от меня. Из меня выйдет никчёмная мать, если что. За себя постоять не могу, живу, как домашняя канарейка, а ещё ребёнка в этот кошмар приводить?! Стоп, выдохни. Твой мозг голодает, кушает всё, что запасено и такие панические мысли просто атакуют его. Ничего, сейчас мы поедим картошечки и угомонимся. Я здорова, цела и скоро буду ещё и сыта.

Пришёл серьёзно настроенный посол для переговоров. Такой вид был, по крайней мере. Сел напротив меня, руки в замок сложил на столе, видимо демонстрируя свою серьёзность. Ни намёка на сон, лишь холодное спокойствие. Волосы назад зачесал. Они были слегка влажными, поэтому смотрелся ликан необычно мило.

— Итак, ты хочешь на рынок? — решил он начать с того, на чём мы остановились.

С таким видом говорить о походе на рынок. Забавно.

— Хочу, — кивнула я.

Тот внимательно уставился на меня.

— Ты же не собираешься творить глупости? — приподнял одну бровь альфа.

— Поднимать восстание против твоей тирании среди торгашей? — Я даже позволила себе чуть улыбнуться. — Нет, не собираюсь.

Лорин тут же поджал губы, но не отвернулся.

— А зачем тогда тебе идти на рынок? — задал он глупый вопрос.

«Почему солнце светит?», «Почему ветер дует?». Мы можем так весь день разговаривать. Задавать друг другу непонятные вопросы, уже имеющие ответ.

— За продуктами, Лорин, — устало выдохнула я.

— Нет, я понял. То есть тебе нужны продукты, да?

Медленно вздохнула. Когда уже картошка закипит? Этот мужчина умеет вывести из себя любого за считанные минуты.

— Да.

— Если я договорюсь и продукты будут приносить тебе сюда, — вдруг выдал он своё странное предложение, — тебя это устроит?

О, не так-то он и прост, однако. Хочет, чтобы я не ходила на рынок? Почему?

— Пусть приносят, — пожала я плечами. — Но тебе это зачем, когда мне не сложно сходить?

Тот на удивление закусил губу, будто обдумывал свой ответ очень тщательно. Такой весь загадочный… Как же кушать хочется.

— Пусть будет моим очередным капризом, — выдал он. — Так, как ты на это посмотришь?

— Как скажешь, так и будет. Я ко всему привыкну, — горестно вздохнула я.

На самом деле меня это не очень устраивало. Я хотела бы… некой свободы, а он теперь окончательно занавешивает мою клетку. Неприятно, если честно…, но я привыкну — это правда.

— Тебе это не нравится, — чуть помолчав, констатировал ликан.

Я уже вновь начала читать, поэтому его заявление было слегка… беспочвенным. Я же тут не в истерике бьюсь.

— Всё нормально, — не поднимая глаз, почти отмахнулась я.

— Я же вижу, что ты, мягко говоря, не в восторге от этой новости, — начал он настаивать, но как-то мягко.

Со вздохом прикрыла книгу и посмотрела на добро настроенного блондина. Взгляд хоть и прямой, но не тяжёлый, поза почти расслаблена, выражение лица обычное. Он открыт для разговора.

Никогда его таким не видела. Столько уступчивости… Может, он от меня чем-то заразился? Ну, точно.

— Мне эта идея не нравится, но твои опасения оправданы. Я сама заслужила подобное. Тут не о чём говорить, я привыкну, — честно выдала я, хмурясь. — Спасибо, что поинтересовался моим мнением, это очень мило с твоей стороны.

Выждала несколько секунд, так сказать, для закрепления и потом попыталась вернуться к чтению.

— Пожалуйста, — кивнул он коротко. — Почему не нравится?

Нудный. Если бы не картошка — умотала бы давно! Да хоть в туалете отсидеться. Что его так распирает поговорить-то, я не пойму?! Ну, что за мужик? То слова за неделю не вытащишь, а тут за одно утро месячная норма!

— Честно или смягчить? — уныло уточнила я.

— Честно, — тут же решил он, напрягаясь.

Мышцы на плечах и груди зашевелились. Да, он ходил по дому в домашних штанах. Ещё бы он в них спал, и цены бы ему не было, но нет, нам же тесно…

— Поход на рынок помогает мне отдохнуть от тебя и дома, там мне легче. Я гуляю, дышу свежим воздухом, могу сама выбирать продукты. Могу делать выбор самостоятельно, и никто не даст мне подзатыльник за неправильное решение, — произнесла я, спокойно глядя на осунувшееся лицо Лорина.

Уставился на свои руки. Грубо даже думать о таком, но, надеюсь, он будет молчать какое-то время, чтобы дать мне просто побыть наедине со своей книжкой и картошкой-предательницей, которая, как назло, решила готовиться целую вечность!

— Неужели я так сильно тебя достал?

Он на меня уже не смотрел. Начинает напоминать мне картину одного прекрасного утра, когда я так сильно его ударила. Никогда больше так не сделаю. Мне так стало его жалко, что в тот же миг к себе проснулась злость. Зачем я это сделала? Я ведь не такая, как он. Я не буду отвечать ударом на удар. Нужно быть выше этого, искать другой путь, ведь если я отвечу, то чем буду лучше него? Да и не могу я быть жестокой, это не моё, а вот интриги я бы плела мастерски. Раскидала бы судьба карты по-другому и, возможно, стала бы уважаемой дамой. Холодный чай жарким летом, терраса, изысканные беседы, смех, тайные взгляды на понравившихся охранников… Эх, где это всё?

— Лорин, а ты думаешь, что своим поведением не доводишь меня? Я ведь не железная, не могу терпеть твоё порой мерзкое настроение стойко. Я слабая девушка, которая может заплакать от одного обидного слова, а ты столько их мне «подарил», что можно смело вёдра подставлять, ибо слёзы будут хлестать нескончаемым потоком. Но плакать у тебя на глазах и в доме я не могла слишком часто. Но такие короткие вылазки помогали мне забывать всё, надеется на лучшее. Мечтать о чём-то, пока я иду и любуюсь этим… слегка странноватым городом. Мне нужно одиночество, Лорин, с такой жизнью ещё и пара бочек вина не помешает, чтобы я уж точно не трепала себе нервы из-за тебя, — высказалась я. — А теперь ты забираешь эту единственную возможность отдохнуть от тебя. Разумеется, я не рада. Придётся терпеть твои заскоки и выходки круглыми сутками, а я почему-то думаю, что не вынесу всего этого.

Устало глядела на угрюмого посла, который, кажется, не рад собственной выгоде.

— Я не буду тебя больше так… доставать, — чуть прокашлялся он и неуверенно поднял глаза на меня. — Если хочешь, я буду работать подольше, чтобы поменьше мозолить тебе глаза.

На этот раз я отложила книгу и встала. Он тут же поднял голову. Я была в шоке. Обошла стол, прихватив с собой стул. Поставила его рядом с ликаном, села на него и щипнула его за плечо. Я в это не верю.

— Где Лорин? — тут же в лоб задала я вопрос. — Ты что с ним сделал?

Тот так на меня уставился, будто я призналась в том, что являюсь мужчиной. Глаза округлил, непонимающий взгляд, потерянный вид.

— В смысле? — растерялся он, потирая место, за которое я ущипнула его.

— Я не знаю, могут ли ликаны как-то менять свою внешность, но ты не тот Лорин, которого я знала раньше! — тут ткнула я в него пальцем. — Говори где он, или я приведу сюда Морика и он вздует тебя.

Видели когда-нибудь испуганного мальчика, которому пригрозили розгами? Я слегка приукрасила свою претензию, но это того стоило. Да он сейчас с ума сойдёт от непонимания.

— Богдана, ты чего? — потерялся он и вдруг взял меня за руку, точнее за кончики пальцев. — Я ведь хочу тебе понравиться…

Если моя картошка сейчас не закипит, я разворочу эту чёртову печь! Тут же медленно высвободила свою руку и перестала так таращиться на него, будто пытаясь найти в нём какой-то изъян.

— Завалить меня опять, что ли, задумал? — прищурилась я.

Тот сразу же дёрнулся, будто это оскорбило его. Надулся так, будто я сказал нечто нелицеприятное.

— Почему ты думаешь только об этом? — в его словах послышался укор. — Я хочу всё вернуть, чтобы ты улыбалась, чтобы тебе нравилось… жить тут. Что в этом плохого?

Боги, дожила. Лорин меня попрекает в… похотливости! Да быть того не может! Я, наверное, сплю или Лорина реально подменили.

— Да плохого ничего нет, Лорин. Это хорошо, но это же не ты, тебе так не нравится, — сдвинула я брови. — Тебе надо поскандалить, надо выпустить пар. Я — лучший вариант.

— Ты не кукла для битья, я больше этого делать не стану, — тут же отрезал ликан. — И ты не права, мне не нравилось так жить. В каком-то плане меня трогало то, что ты порой споришь со мной, а не слепо подчиняешься, как многие, но ругаться с тобой я не хотел.

Смотрит куда-то в сторону, а слова вроде уверенные. Почему тогда в глаза отводит? Да что с ним? Я уже бояться начинаю за его здоровье… О, опять?! Жизнь меня ничему не учит. Но то, что он говорил, вселяло не возможность лучшей жизни, а именно самую громадную, просто каменную надежду! От этого и становилось страшно.

— О, Боги, Лорин, чего ты тогда хочешь-то от меня? — горестно вздохнула я, поднимая глаза к потолку. — Не терзай меня. Я и так не совсем в себе, а тут ты со своими обещаниями. Дай мне посидеть и уже поесть эту чёртову картошку.

Лорин вдруг как-то взбодрился, будто куда-то собрался. Выпрямился, голову поднял, глаза наконец-то взглянули в мои. О, нет, не нравится мне в них смотреть. Что-то не так. Как-то неуютно становится, там такие эмоции… Будто смотришь в глаза телёнку, который понял, что я ему сейчас глотку перережу. Полный непонимания, боли и надежды. Ужас, если честно. Сразу чувствую себя последней тварью.

— Об этом поговорим потом, — тут же решил он и кивнул сам себе. — Хочу ещё поинтересоваться по поводу дома…

Он как-то двусмысленно замолчал.

— А что с ним? — не поняла я.

Тот замялся, но его руки ещё сильнее сжались в замок. О, да кто-то нервничает.

— Я могу нанять уборщицу, прачку и повариху, — выдохнул он как-то настороженно. — Что ты думаешь по этому поводу?

Сильно изогнула брови и нахмурилась, что раньше в присутствии ликана не делала никогда. С отцом, когда говорила, часто так высказывала своё непонимание и недоверие. Это его бесило, поэтому и стало моим любимым выражением лица. Хотелось позлить его. Теперь я это сделала, просто чтобы попытаться понять логику сего оппонента.

— Как тебе будет угодно, — пожала одним плечом. — А что, тебя не устраивает, как я…

— Устраивает, — не дождавшись окончания моей фразы, быстро выдал Лорин, заставив меня замереть с открытым ртом. — Меня всё устраивает.

— Тогда зачем ты хочешь кого-то нанимать? У тебя так много денег, что ты решил начать жить на полную катушку?

Тот на несколько секунд глянул куда-то в сторону, потом вновь вернулся к моему лицу.

— Я помню, как мы с тобой договаривались, — начал он немного неуверенно. — Ты следишь за домом, и я тебя не трогаю в плане…

— Поняла, — наконец-то до меня дошло. — Нет, Лорин, никто не нужен.

О, этот давний уговор. Как я на него надеялась, но ничто не вечно. Взгрустнулось. А что мне ещё делать? Решение я уже приняла давно, тут ничего не сделать. Тогда я ещё не могла предсказать будущие события…

— Ты уверена? — захлопал он глазами. — Может быть тебе нужна помощь? Я тогда со зла всё на тебя свалил, думая, что ты не справишься… В городе никто так не живёт, как я.

Эта его понимающая манера… Я боюсь того, что он со мной делает. Во мне просыпается какая-то отзывчивость, понимание, желание уступить и согласиться. Но я не так проста. Теперь меня этим не купишь!

— Ты хочешь сказать, что местные дамы лентяйничают? — не поверила я.

— Кто-то не готовит, кто-то не стирает, кто-то терпеть не может убираться, а кто-то не делает ничего, — кивнул он мне. — Ты на моей памяти одна такая, которая тянет весь дом на себе, ещё и от помощи отказывается.

Я недоверчиво на него покосилась. Неужели правду говорит?

— И мужчин такой расклад устраивает?

— Нет, но они смиряются, если не удаётся переубедить женщину, да и все здесь на равных правах, — сказал Лорин спокойно. — Дискриминация иногда действует в настолько серьёзных вопросах, которые нельзя доверить женщине. В остальном мы все равны, и заставлять волчицу мыть окна, когда она этого не желает довольно трудно, да и не безопасно.

Вот же пристроились! Мне бы так… в смысле в своём мире так! Но… я если бы замуж выскочила бы, то за какого-нибудь богатенького дядьку, а там вообще можно забыть о любой форме труда. Живи себе спокойненько, трать денежки, да детишек расти. Чем не жизнь, да? Но я даже этому была не рада. Мне приключения подавай! Поэтому и готовилась ко всему. Что в другом городе у меня не будет нянек и стирать вещи себе нужно будет самой, а это тяжко. В нашем городе обычные женщины вообще не знали, что такое отдых. Дом, работа, дети, скотина. Хорошо, если муж так же, как и она вкалывает где-то, а не лудит по-чёрному. Тут мне ещё легкотня досталась, работать не гонят.

— Не нужна мне помощь и за продуктами я могу ходить сама. Убежать не смогу — подельников нет. Тебе не о чём волноваться. — Услышав шипение, исходящее от моего завтрака, я поднялась. — Но, Лорин?

Я посмотрела на него с высоты своего роста. Ему пришлось поднять глаза повыше, чтобы найти контакт со мной.

— Да? — Ой, опять этот намёк на искренность.

— Попытаешься меня ещё раз тронуть, и я убью тебя, — это сказала серьёзно. — К тебе в любовницы я не записывалась и желанием не горю становится твоей… Не знаю, как называют подобных женщин, но я с тобой этим заниматься не буду. Никогда.

Тот подавлено молчал. Хорошее окончание этой странной и сумбурной беседы. Не дожидаясь ответа, пошла смотреть картошку. Проколола её ножом. Сырая, сволочь.

— Потому что тебе было больно или дело во мне?

О, Боже, дай мне сил… Я судорожно вздохнула. Ненавижу подобные темы. Хоть волком вой!

— Дело в нас, Лорин, — взяла в руки чайник и начала наполнять его водой. — Ты меня попортил. Я незамужняя. С самого детства мне втолковывали, что лишаться невинности до свадьбы грех и позор. Сотвори я подобное дома и не со своим мужем, меня бы на всю жизнь сослали в какой-нибудь пансионат, чтобы я никому не попадалась на глаза и не порочила честь семьи ещё больше. Занялась соитием до свадьбы — смерть твоей хорошей жизни. Меня бы больше не взял бы замуж ни один высокородный человек! Я — гулящая, поддавшаяся соблазну, женщина, которой самое место в борделе или на улице вместе с бедняками. И после всего произошедшего ты хочешь, чтобы я вновь занималась этой гадостью с тобой? С тем, кто меня обесчестил и опозорил?

Поставила чайник на плиту и налила воды уже себе. Сделала несколько глотков, успокаивая бушующий желудок, который требовал еду.

— Обесчестил и опозорил тебя отец, когда отдал мне в уплату долга, — как-то серьёзно заговорил ликан, ударяя меня по живому. — Всё, что ты сказала лишь наживное. Это вдалбливали тебе из-за вашей поганой веры. Ты хоть сама её выбрала? Сама решила отречься от природы, навесить на себя сотню запретов и жить так до скончания веков?

Сжала руку в кулак. Неприятные ощущения начали окутывать моё тело. Зачем поднимать и эту тему?..

— Меня крестили, когда я ещё ходить не начала, — откровенно ответила я. — Сколько себя помню, на моей шее всегда висел крестик, и верила в то же, что и моя мама, мой отец, весь город.

— Тебе не кажется, что это ненормально? Ты взрослая, умная девушка, неужели тебе не хочется выбирать свой собственный путь самостоятельно? Не потому, что кто-то когда-то решил?

Судорожно сделала несколько глотков воды. Ненавижу это!

— Лорин, это не совсем вера заставляет меня так себя вести. Это традиции…

— Которые кто-то когда-то придумал, и вы теперь по ним живёте. Знаю. Одно и то же. Мы тоже живём по традициям, но мы меняем их со временем. То, что было нормой сто лет назад не всегда останется приемлемым для этого времени. Мы все меняемся, мир меняется, природа. Говорю же, раньше с изменщиками поступали очень жестоко, пороли их на площади, сажали в темницы, истязали. Но сейчас этого нет. У нас свобода в плане отношений. Не нравится один мужчина — найди другого. Всё, никто никого не держит. Всё решается мирно, потому, что мы так решили.

Мне было очень обидно и… завидно. Они так могут, а мы нет…

— К чему ты это говоришь, Лорин? — повернулась я к нему, наконец. — Хочешь, чтобы я с улыбкой прыгала к тебе в постель и радовалась твоему обществу, как манне небесной?

Тот хмурился, и серьёзность не покидала его лицо. Как же быстро его настроение меняется…

— Не своди всё к этому, — его тон показался мне чуть грубоватым. — Я просто не понимаю, почему ты себя коришь за то, что случилось. Это же естественно. Это наша природа, природа всего живого. И ты до такой степени уверовала в убеждения чужих людей, что решила убить себя, поскольку, видите ли, сделала не так, как следовало. Ты хоть понимаешь, что из вас просто рабов сделали? Вы не можете жить свободно. Вы все находитесь под гнётом вашей веры и чёртовых традиций. Тебя они бросили. Их мир тебя отверг — думай так. Плюнь и ты на них. Ты никому ничего не должна. Обязательства у тебя должны быть перед собой и только. Например, ты должна жить, должна чем-то заниматься. Никто не решает это за тебя…

— Ты решаешь, — тут же сказала я со слезами на глазах. — Ты всё решаешь, Лорин. Ты всё это говоришь, лишь бы я отдавалась тебе всякий раз, когда ты попросишь. Якобы — это не плохо!

Он вдруг поднялся. Как-то быстро, но плавно. Я чуть отступила по привычке. Уставилась на него со смесью удивления и былого напряжения. Это было замечено и ликан, будто понимая это, поднял одну руку.

— Я не буду врать тебе и говорить, что не желаю этого. Не желаю тебя, — он тихо и проникновенно заговорил, медленно подходя ко мне. — Мне нужно лишь знать, что из-за того, что я сделал, ты не будешь корить себя и проклинать за случившееся. То, что произошло, было необыкновенно… для меня, к сожалению. Но эта боль была лишь один раз.

Я отступила от него и упёрлась копчиком в столешницу. Не было страха, была лёгкая паника. Зачем он подходит? Почему вновь стал тем, кто заставлял моё сердце в ужасе сжиматься?

— Не трогай меня, — мотнула я головой, когда его протянутая рука прикоснулась к моему плечу. — Не смей…

Пальцы поползли дальше, и вот уже целая ладонь осторожно гладила моё здоровое плечо. Меня начала бить дрожь и я зажмурилась.

— Не бойся меня, Богдана, — зашептал его голос где-то рядом. — Я не обижу тебя…

Рука переползла на шею и чуть сжала, выбивая из меня сиплый вздох. Я стояла и была напряжена, словно струна. Мне было так плохо, что казалось, будто я сейчас шлёпнусь в обморок.

Вдруг лба что-то коснулось, и я дёрнулась. Чуть приоткрыла глаза и увидела мужской подбородок. Его губы с нежностью и каким-то трепетом прижимались к моему лбу. Рука почти не держала меня, будто просто… была на моей шее. Дыхание шевелило волосы на голове, и я была в странном состоянии. Будто во сне. Так нереально, так странно, что поверить в это было нереально сложно.

Он отстранился и посмотрел мне в глаза. Два изумруда сверкали, как звёзды в ночной мгле. Такие красивые…

— Я схожу на рынок и куплю продуктов, — зашептал он тихо. — Завтра пойдёшь сама, как захотела.

Я сморгнула. Он… уступает? Мне? Но… но… В миг растерялась.

— Спа-спасибо, — чуть нервно просипела я.

Лорин вдруг лизнул большой палец и… коснулся моей раненой губы. Я вздрогнула, но не отвернулась. Это поможет. Он поможет.

— Часто благодаришь, оленёнок, — мягко и как-то по-доброму подмигнул он мне.

Несколько секунду и Лорина уже и след простыл. И что это, вашу Машу, было?!

Находясь в странном трансе, слила чёртову картошку и поставила кастрюлю поближе к окну, чтобы остывала. Потом глупо застопорилась, уставившись в одну точку. Я была потеряна и как-то выжата. Зачем он так? Мне ведь не выдержать всё это. Я — мелкая трусиха, слабая девчонка. Как же так? Почему меня не оставляют в покое? Почему до сих пор истязают? Мою голову, потом тело, а теперь и душу? Как же хочется покоя. Жажду воровать сладости с кухни, подсматривать и подслушивать, учиться и стараться… для кого-то. Быть хорошей сестрой и дочерью. Но я… кажется, наконец-то полностью потеряла себя. Уже не ребёнок. Я — самостоятельная. По большей части, разумеется. Но я ничем не хуже любой другой замужней женщины. Только вот мужа у меня нет… и не будет, как кое-кто сказал. Осознавать то, что ты никогда не сможешь завести свою собственную семью — это даже… даже в голове не укладывается! Просто запрет! Нет и всё. Но я же… я же… И всё. Вдруг замерла и попыталась посмотреть на всё со стороны. О подобных вещах я начинаю думать только, когда Лорин перестаёт напоминать мне, где моё место. Молчит, я начинаю верить в себя, верить в своё будущее и подобные идеи с каждым разом крепнут и атакуют голову уже целым скопом, пока злой Лорин не разгонит их, не спустит меня с небес на землю. Он давно не тыкал меня в моё положение. Я — та, кто нужен Ему. Повариха? Пожалуйста. Уборщица? Не вопрос. Вещей много грязных? Постираю! А с недавних пор я «расширила» круг своих возможностей. Теперь могу удовлетворять любую прихоть. Даже я бы от такой не отказалась бы. А если бы ещё деньги были уплачены, то вообще…, а я ещё удивляюсь. Нужно всё бросить. Прекратить быть такой «идеальной». Но в таком случае меня можно будет использовать только по прямому назначению, как девушку. Тут я уже буду бессильна. Мне не справится с ним. Как бы не старалась. Была одна возможность, но я её нарочно упустила. Понадеялась, не хотела брать такой грех на душу, но, посмотрите, как всё вышло. Я стою на кухне вся побитая, попользованная и смотрю, как пар тянется от моей картошки. Бьёт, насилует, а я ещё и пообещала быть прекрасной хозяйкой. Боги, да я бы тоже врала, лишь бы такая умница-кудесница продолжала в том же духе! А что говорить про этого себялюба и тирана? Лучше прислуги у него, небось, не было. Мне даже интересно стало, сколько же отец задолжал ему. Во сколько меня оценили? И знаете, что? Я бы очень хотела, чтобы сумма была большой. Иначе я не знаю, что делать буду. Узнать, что я терпела все эти издевательства за какую-то сотню золотых — это просто конец света. Даже попыталась бы накопить эти деньги, отдать их Лорину и распрощаться с ним. А что? Как идея она неплоха. Вот только где мне взять золото? Если я его всё же добуду (сомневаюсь), то где буду его прятать? И даже если я его найду, спрячу и сумею накопить нужную сумму, то кто даст мне гарантию, что Лорин просто не заберёт у меня деньги? Просто посмеётся и отправит на кухню? Я ведь уйду только в том случае, если он сам разрешит. Тут уже никакие деньги не помогут. Он же упёртый. И гордый. Не знаю, что делать, как вести себя.

Картошка была уже тёплой, и я с каким-то редким остервенением начала её поглощать. На моё удивление двух крупных штук хватило. Сразу тяжесть появилась и я поняла в очередной раз, что я ненормальная. Морить себя голодом! Ну не идиотка ли? Топиться удумала — полная дура! Хотя, на счёт последнего я не особо уверена. Я была в своём уме, хоть и голодала. Такой кошмар со мной случился, а рядом никого кроме насильника. Ни поплакать, ни пожаловаться, ни выговориться. Просто, ставший на тот момент чужим, дом, одиночество и ненавистный мужик, который слонялся везде за мной. Самое мерзкое, что хотелось ему отомстить, заставить страдать, а я не могла. У меня не вышло бы, если попыталась. И это не тот случай, когда можно винить себя за то, что не сделала. Не попыталась и умница, не получила люлей.

Мысли об убийстве ликана тушила, словно ледяная вода только что зажжённую спичку, воспоминания о его болезни, которая сделала его слабым, как недоношенного котёнка. Можно было спокойно расправиться с ним и всё. Я боялась неизвестности, ну и самого факта, что его просто… не станет. По моей вине. Но вот неизвестность прояснилась и теперь я видела, как нельзя чётко. Чтобы Лорин и не приставал ко мне? О, должно случиться нечто настолько масштабное и ужасное, что я со своей, видимо доступностью, отойду на второй план. Фу, так гадко слышать это, пусть и у себя в голове. А потом понимаю, что речь обо мне и становится вообще невыносимо. Я — не девственница. Всё. Приехали.

Чтобы как-то отвлечься, решила прибраться. Взяла метлу и пошла убирать гостиную, по пути складывая разбросанные книги, убирая мусор, посуду. Отречённо заметила, что плечо больше не болит. В ванной приспустила платье и увидела чёрные крупные болячки на месте укуса. Было лишь лёгкое покраснение, но опухоль и боль почти пропали. Наверное, помог. Потом глянула на своё лицо и грустно усмехнулась. Левая губа припухла, трещина с запёкшейся кровью, а справа сине-красный синяк на скуле и лбу. Потрогала пальцами. Болит, на лбу шишак ещё здоровый. Прибавьте общую бледность, фиолетовые мешки под глазами, большие блестящие от вечных слёз светло-карие глаза и трепещущие ресницы. Как я могу кому-то нравиться? Ещё и такой?! Ну, возможно, что-то есть, в каждом человеке можно найти красоту, ведь мы все по-своему прекрасны. А этот мужик прицепился ко мне. Я же воплощение неказистого, маленького воробушка в райском саду, наполненными цветастыми птицами. Не к месту. Не там. Не с теми. Будто меня приютила семья орлов. Видимо шутки ради, либо про запас. Никогда не пойму этих ликанов, но объяснение всегда лежало на самой поверхности, просто я не видела его или хотела оспорить, ныряя глубже, силясь достать до дна, найти истину, но правда в том, что они — не люди. Всё. Ничего странного или необычного. Глупо пускать лису в курятник и надеется, что она подружится с курами. По… по-детски. Как я люблю.