Лорин пришёл где-то через полтора часа. Я как раз протирала пыль на кухне, забравшись на столешницу: нужно было убраться на верхних ящиках. Туда не так легко добраться, поэтому я иногда забывала про них, но сейчас время было много. Когда ликан переступил порог, то его глаза тут же заметались, оглядывая меня с ног до головы. Нервно так. О, кто-то беспокоился? Думал, что я тут опять что-то удумала? Я могу, конечно, но как-то не в этом году. Норма перевыполнена, можно жить дальше. Но я в Лорина верю, он обязательно доведёт меня и не даст мне забыть о полученных навыках по убийству себя любимой.

— Ты решила убраться? — разуваясь, поинтересовался он с каким-то непонятным энтузиазмом.

Тяжесть в животе никуда не ушла, хоть и поумерила свой пыл, поэтому ко всему, что делал или говорил Лорин, я была настроена пессимистично и насторожено.

— Я не просто так на стол забралась, — тихо пробурчала я, отворачиваясь и вновь принимаясь за работу.

Тот молча пришёл на кухню и поставил корзину на стол.

— Купил мяса, овощей и кое-что по мелочи, — начал мужчина вновь говорить где-то позади меня.

Я молча елозила тряпкой. Раздались шорохи и скрип стула. Он напрягал меня, и тот факт, что Лорин находился вне поля моего зрения, только усугублял мои подозрения. Сейчас как ударит меня, и я полечу вниз! Сломаю себе что-нибудь и буду потом калекой. А он будет смеяться и подначивать меня. С такими мыслями бороться было тяжело, они оправданы. Лорин говнюк, не держащий обещаний.

На какое-то время повисла тишина. Гнетущая такая. Обычно в доме тихо в двух случаях: первый — я одна, второй — мы со зверем просто не трогаем друг друга и молчание скорее лечебное, нежели губительное. Зато сейчас я спиной чувствовала его взгляд, от этого мышцы слегка деревенели. Но я к подобному привыкла, только сейчас повод был совершенно иным.

Спустившись, вымыла руки и выстирала тряпку. Нога больше не беспокоила. Вечером надо глянуть, но я уверена, что она в порядке. Когда слезала, на какие-то секунды почувствовала странную боль в низу живота, но она прошла так же неожиданно, как и началась. Хорошо, что всё так, нет никаких осложнений и я вроде бы вся целая. Господи, да я же была изнасилована волком. Собакой! Это ещё один грех… Что за… мысли, Богдана?! Прекрати.

Лорин сидел за столом и листал какую-то книгу в тканевом переплёте какого-то серо-коричневого цвета. Я подошла к печи и подкинула в неё дров. Надо готовить, потом поспать, а там видно будет.

Взяла корзину со стола и переставила её на столешницу.

— А что ты будешь готовить? — услышала я его голос вновь позади себя.

Глупый вопрос. «Рыбу» — хотелось ответить.

— То, что ты принёс, — вытаскивая продукты на стол, отозвалась я.

— Нет, я понял. В смысле, потушишь мясо или будешь жарить? — поправился он.

Тут же остановилась и закрыла глаза. Бесит.

— Прекрати изображать из себя вежливого ухажёра, которому якобы не всё равно, — покачала я головой, разглядывая кусок мяса. — Занимайся своими делами, а я буду заниматься своими. Всё как раньше.

Хотелось забыть. Просто выкинуть ту ночь из головы навсегда. Возможно, если я продолжу делать всё, что делала раньше, то воспоминания исчезнут? Быть может, эта рутина поможет мне забыть? Печаль меня так и не покинула. Наверное, это моё своеобразное клеймо.

— Но я не хочу как раньше, — это прозвучало тихо, но вполне себе уверенно.

Начала мыть овощи.

— Я тоже много чего не хочу, но делаю, — отрезала я, не желая даже задевать больную тему.

— Ты можешь не делать, я же говорил, — в том же тоне ответил ликан.

Вновь замерла. Ненавижу говорить одно и то же! Он начинает с разных концов, но сердцевину не изменить! Каким бы он путём не шёл, итог всегда один!

— Я не хочу жить с убийцей и насильником, — резко сказала я. — Но, как видишь, мои желания не исполняются.

Руки затряслись от злости, но я тут же начала вытирать овощи, пытаясь делом занять голову и руки. Глядишь, и схлынет эта злоба.

— Ты в этом смысле… — донеслось до меня еле слышное.

А он всё про домашнюю работу. Теперь я уже занимаюсь ею, чтобы не сойти с ума и иметь вескую причину не делить ложе с этим исчадием Ада. И он уверен, что я не хочу? Почему? Я ною, что ли, по этому поводу? Да ни разу не возразила ему!

Минут пятнадцать висела тишина. Уходить этот нахал никуда не собирался, поэтому я готовила в напряжении очередного колкого разговора. Каждый звук вынуждал меня сжимать кулаки и кривить губы.

— Я, кстати, принёс тебе книгу.

Аж вздрогнула.

— Какую? — не сразу сообразила я.

Да и ответила не сразу. Кинула мясо на сковороду и только потом подала голос. Готовка и впрямь приковывает всё внимание, и места для сожаления не остаётся.

— История ликанов. Я же тебе говорил и вот принёс.

— Да? — я даже брови подняла, хоть этого никто и не увидел. Но, думаю, моя интонация пропиталась недоверием как следует. Эта та книжонка, которая была у него в руках? Почему-то я действительно забыла про неё, просто так много всего происходит, что и не упомнить всего.

— Конечно, — послышалась искренность в словах мужчины. — Я ведь тебе вчера пообещал.

— Ты очень много говоришь, но свои обещания не выполняешь, поэтому я уже не воспринимаю твои слова всерьёз, — без издевательств выдала я. — Думала, это очередная твоя уловка, чтобы я начала есть. Хорошая, кстати.

Мясо зашкворчало, и я с каким-то потаённым счастьем наблюдала за приготовлением. Голова была забита только мыслями о еде. Надо же было себя так довести!

— Я оставлю её здесь, — через какое-то время проговорил мужчина. — Если у тебя появятся вопросы, то я наверху.

Ликан поднялся и ушёл. Ага, прям побегу. Но к книжке я пригляделась сразу же. Где-то в глубине души захотелось нарочно бросить её куда-нибудь и не читать, лишь бы сотворить что-то назло Лорину, но я пересилила себя и всё же взяла сие чудо в руку. Тяжёленькая. Обложечка неказистая. Открыла её. Почерк хороший, ровный. Понятный даже. В самом начале было оглавление. Двадцать тем? Хм. «Деторождение» пропустила сразу. «Строение ликантропа» — интересно, но не сейчас. «Повадки», «Болезни», «Обычаи». Всё это в каком-то роде было занимательно, ведь подобные темы были для меня мраком мрачным, как говорится, но вот было кое-что, что заставило меня застопорится и задуматься: «Строение общества».

Ужин был уже готов, и я с полной уверенностью в своих силах положила себе всего и побольше. Разумеется, всё не съела поэтому, прихватив тарелку и книгу, вернулась в гостиную. Забравшись на диван, открыла нужную страницу и начала читать. После двадцати минут мне потребовался перерыв. Язык написания был сухой и трудно-читабельный, скажем так.

«Дикий лес наполнился таинством звуков, вечерней прохладой. На небе, словно застенчивые деревенские красавицы, стали появляться первые, самые смелые звёзды, а надвигающуюся и всепоглощающую тьму начали развеивать проснувшиеся светлячки» — написал бы обычный автор, вместо ликанского «Стемнело». Я никогда не читала ничего ужаснее. Короткие предложения, просто насыщенные действом. Сидишь и гадаешь, что там было, как там было и что случилось на самом деле! Я не привыкла к подобному. Невозможно вникнуть, представить. Грубое перечисление, частые скачки с темы на тему. Мне было нелегко, поэтому каждое предложение я пыталась впитать, а на это нужно было время.

Вот знаете, после двух часов чтения и хватания за голову до меня начало доходить. Вроде бы радостная новость — я не потеряна для населения читающих и развивающихся, но смысл прочитанного меня… слегка угнетал. Мягко говоря. Как оказалось, всё общество ликанов состояло из трёх поколений: старшего, среднего и младшего. В старшее поколение входили старейшины, в младшее дети, а в среднем были все остальные. Старшее и младшее поколение трогать не стала, а вот на среднем остановилась. Как и требовалось ожидать, альфа — это глава стаи. Беты — другие оборотни, схожие с альфой характером или темпераментом. Но есть и ещё кое-кто. Омега. Самый рассудительный, «добрый», честный и к несчастью чаще всего слабый персонаж. В стае Лорина я с самого начала подметила Виера. Хороший, мягкий парень, который всегда был на моей стороне. Почему? А вот и ответ, кажется. Нет привычной агрессии, какие-то вечно благие намерения. Как выяснилось, полной стаей считается только та группа оборотней, которые имеют омегу. Самая маленькая стая может состоять из трёх ликанов и всё.

Это всё довольно сильно заинтересовало меня и когда дело коснулось «самочек», я напряглась. Как раз начала читать про какой-то «Поцелуй доверия». Звучало странно, поэтому, выпив остатки остывшего чая, я принялась за чтение. Лорин, кстати, недавно спустился и сел кушать. Там такие взгляды пристально-вопросительные летали, что я почти сразу же сделала вид, будто не знаю его. Неловко с ним теперь. Раскаявшийся насильник — это вообще возможно?

«Он не особо каялся по этому поводу, скорее горевал из-за того, что ты не получила должного удовольствия от его сиятельства» — отдёрнула я сама себя.

Лорин вдруг поднялся и пошёл к выходу. Я заметила-то случайно, вроде замелькало что-то. Тут же раздался стук в дверь. Я дёрнулась, чтобы подняться, но Лорин уже был в прихожей. Забавно, такое совпадение… чёрт, всё время забываю. Он наверняка слышал, как к нам кто-то топает. Наверное, это здорово, иметь подобные способности.

— Ты куда пропал?! — раздался басистый и такой знакомый голос. — Говорят, ты на работе редко появляешься. Что стряслось?

Бородач затопал к нам, но я видела, как напрягся Лорин. Может быть, они поругались?

Но признаюсь, что когда увидела и услышала этого мужика, то радости моей не было предела. Такой здоровый добряк. Мне… Затряслось что-то в груди, и я судорожно сглотнула. Почему-то мне показалось, что Морик пришёл навестить меня. Будто я какая-то преступница, а он решил в знак жеста доброй воли порадовать меня своим присутствием. Но мне ведь действительно не желательно выходить, и Лорин, как коршун, надо мной висеть будет, чтобы я ничего с собой не сделала. Я пыталась и каждый раз говорила, что это последний. Просто сейчас я мыслю здраво и пытаюсь держаться, но иногда, когда тебя, например, продают дикарю или насилуют, то в голове случается нечто такое, что переворачивает с ног на голову действительность, и сил вернуться в исходное положение уже не хватает. Тогда я и даю себе слабину. Позволяю совершить отравленному ложью и ужасом мозгу убийство. Пусть жертвой буду я, но терпеть… иногда надоедает, а потом ты понимаешь, что ничего кроме терпения у тебя нет, и руки опускаются, исчезает надежда, пропадают мечты. В голове туман боли и отчаяния, который берёт управление на себя.

— Порядок, — засунув руки в карманы, выдал спокойно ликан. — Решил отдохнуть.

Морик повёл носом и начал разуваться. Его глаза нашли меня.

— Здравствуй, — кивнула я ему, сдерживая какую-то глупую счастливую улыбку.

Он поначалу улыбнулся мне, даже заметила, как он вздохнул и рот приоткрыл, видимо, чтобы сморозить какую-нибудь похабную глупость, но ничего не прозвучало. Его лицо как-то омрачилось, лоб покрыли складки, а глаза… Тут же поджала губы, понимая причину столь странного изменения в поведении гостя. Сразу же отвернулась и даже чуть приподнялась, чтобы сесть по-другому и спрятать лицо от ликана. Боже, я же сейчас выгляжу, как старая таверная девка, которая отказалась отдавать долги! Бледная, побитая, с синяками на пол лица! Чёрт, стало стыдно. Я в ужасном состоянии. Ненавижу быть такой… жалкой, как сейчас. Как-то заслезились глаза и я улыбнулась. Дура. Да я рада буду, если меня кто-то пожалеет! Чтобы прижали к груди, погладили по голове и сказали, что всё будет хорошо. Всё. Банально, но этого так сильно не хватает, что я ощущаю себя побитой дворнягой, которую гонят отовсюду.

— Это не твоё дело, — вдруг услышала я голос Лорина. — И я приступлю к делам тогда, когда посчитаю нужным.

Почему-то казалось, что Морик ничего не говорил. Возможно, я не услышала, но… Лорина я слышала. Кажется, я слышу его всегда, даже когда не хочу.

— Зачем? — вопрос полный удивления.

— Не твоё дело, иди домой, — Лорин был серьёзен, хотя былой грубости в его словах не было.

— Она же ребёнок совсем, — эта фраза выбила из меня слёзы.

Такая интонация была у моей матери. И слова, кстати, те же. Она всегда защищала меня от отца. Чтобы я не натворила, всегда была на моей стороне. Отчаянно вступалась за меня, даже если я творила глупости. И Морик, он не казался милым или отзывчивым, он скорее был нормальным. Да, именно это слово подошло бы больше всего. Все понимают, что я не заслуживаю синяков. Да, порой говорю необдуманные вещи, но это редко и я очень стараюсь не переходить границ. Я ведь… не заслужила. Да?

Лорин молчал. Я не знала, что там происходит и не очень хотела, если честно. Я была безумно рада приходу Морика, но… он ведь уйдёт. И я снова вернусь к былому кошмару. Зачем так дразнить себя? Лучше бы и не приходил.

— Серьёзно? — на этот раз голос бородача был наполнен претензией.

Раздался хлопок дверью, и повисла гнетущая тишина. Я боялась даже страницы в книге переворачивать. Почему-то.

— Можешь радоваться, теперь все будут считать меня уродом и придурком, — вдруг сказал Лорин.

Как-то дёрнулась от неожиданности, но побоялась поднимать голову. Но этого и не потребовалось. Он вернулся на кухню, краем глаза заметила. Сел за стол и продолжил прерванную трапезу. Проблемы проблемами, а кушать надо. Даже он это понимает.

Стряхнув с себя наваждение и страх, вернулась к чтению.

Прошло часа два, наверное, а я уже сидела и тупо разглядывала стену. То, что я прочитала, было… чертовски глупой затеей! Лорин чокнулся! Господи, хоть бы я всё не так поняла! Я ж жить с этим не смогу! Чёрт бы его побрал!

Собравшись с силами, поднялась и решила помыть посуду. Голова затрещала, да и стемнеет скоро, а копаться в раковине в кромешной тьме не хотелось бы, да и с лампой будет неудобно. «Думай о посуде» — повторяла про себя, чтобы не сойти с ума.

Знаменательный час настал совсем скоро. Я собралась спать. Умылась, переоделась, застелила себе диван, взяла чтиво «полегче» и легла под покрывало, чтобы унять мысли.

— Ты не стала дочитывать или ты уже всё прочла? — откуда-то видимо с лестницы раздался голос мужчины.

Тут же глубоко вздохнула и на какое-то время задержала дыхание.

— Раз ты начал, то, думаю, мой вопрос не будет воспринят как оскорбление, — заговорила я слегка пришибленно. — Можно тебе его задать?

— Ты прочитала, — констатировал он, входя в гостиную. — Да, задавай любые вопросы, я же говорил.

Я дождалась, пока ликан присядет в кресло. Смотреть на его выжидающую мордаху не очень хотелось, но пришлось.

— Ты не в себе или подобная «непредсказуемость» и «лёгкая» неадекватность присуща всем ликанам? — уточнила я, хмурясь.

Он, словно ожидая подобного, несколько раз кивнул и как-то устало потёр шею.

— Я был в себе, не был пьян, меня не заставили и это не очередная попытка поиздеваться над тобой, — видимо решил сразу прояснить блондин. — То, что я сделал, было обдуманным решением, к которому я шёл очень долго.

Я приподнялась, взбила подушку и вновь улеглась, чтобы получше видеть это чудо природы. Шок меня не отпускал, и я была уверена, что это всё просто огромное надувательство!

— Да ты же ненавидишь меня! — воскликнула я, глядя на очередного переговорщика. — А то, что тут написано, не допускает…

— Ты неправильно поняла, — не дал он мне договорить, разглядывая моё лицо. — Я долго думал…

— Сколько? — тоже перебила я его, видя, как ликан то и дело сжимает и разжимает кулаки. — Сколько нужно времени, чтобы совсем рехнуться, Лорин?

На несколько секунд ликан отвёл взгляд.

— С тех пор, когда ты просто так спасла мне жизнь, — как-то неуверенно прозвучало. — Это тронуло даже меня.

Поджала губы. Открыла рот и снова закрыла его. Делала так несколько раз, пытаясь обдумать то, что хочу сказать, потом новая мысль вклинивалась в ряд, и я теряла нить.

— Я спасала не только тебя! — наконец определилась я. — Ты на тот момент был жутким, злым, ненавистным и вечно презирающим типом, который только и ждал момента избавиться от меня! И я думала о Морике! О Мелинде и об остальных! Они не заслужили идти на дно вместе с тобой! Боже мой, да я о себе думала! Боялась, что все мы сгинем от рук одного из тысячи твоих врагов! Что плохого в том, что я пыталась выжить? Я спасла тебя, чтобы ты защищал всех нас и всё! Можно сказать, отплатила тебе за то, что ты сам не убил меня.

От злости тряслись руки, и я хотела ругаться. Много, но… мой запас ругательств был скудным, поэтому и молчала, да и побаивалась я этого чокнутого.

— Ты мне врёшь, — всё в том же тихом тоне продолжил ликан. — Я это знаю, чувствую, слышу, вижу.

От этого стало ещё хуже. Я теперь ещё и врушка никчёмная!

— Хорошо, я заключила сделку с самим Дьяволом! Твоё спасение было частью гигантского плана, — распалилась я. — В это веришь?

Лорин откинулся на спинку и тяжело вздохнул. Казалось, мой тон его не злил, а я ведь как бы тут последний человек. В прямом и переносном смысле. Это пугало.

— Почему ты не признаешься, что просто привязалась ко мне? — спокойно поинтересовался он. — «Я не хочу, чтобы ты умер» — сказала ты. Ты так смотрела на меня, что…

— А что я должна была тебе сказать?! Ты же болел! — возмутилась я, но уже чуть потише. — Напоминать тебе, какой ты плохой мужчина, и какой никчёмный рабовладелец? Для выздоровления нужно было веселить и радовать тебя хоть чем-то, что я и делала. Уныние и злость тебе не помогли бы встать.

— И зачем ты это делала?

— Чтобы ты не умер, дурак! — чуть ли не пискнула я. — Хотела, чтобы ты был у меня в долгу! Чтобы наша вынужденная совместная жизнь была чуточку лучше, чем адово пламя! Ты чувствовал бы вину передо мной, если бы захотел вдруг убить или избавится, а так я была уверена в том, что ты не продашь меня какому-нибудь ужасному существу… Чего ты смеёшься? Что я смешного сказала?

Верите, но я реально в запале сказала то, что было правдой. Частичной. Всё выложить я не могла — это… такое личное, что если, не дай леший, меня будут осуждать за это, то я не вынесу подобного. Лорин не тот, кому я могу это рассказать. Я себе-то признаться не могу, а что про других говорить? Да и переубедить себя я уже почти смогла. Зачем говорить об этом? Пусть ходят слухи, пусть окружающие теряются в догадках, но я скажу это только тогда, когда буду готова. Не раньше и не под давлением.

А этот ненормальный всё смеялся. Даже стало страшно что он догадался или что-то вроде того и теперь издевается надо мной, как в старые времена.

— Ты так… нелепо оправдываешься, — ухватившись пальцами за переносицу, проговорил он с улыбкой. — Так упорно пытаешься убедить себя и меня в отсутствии чувств между нами, что это поистине самое милое, что я видел.

Мне было не до смеха. Его слова выводили меня из себя, и я упрямо лежала и пыхтела, хмуря брови и сжимая губы. Ничего больше не оставалось, не лезть же мне в драку.

— Быть может, потому, что я говорю правду? — с претензией обратилась я к типу напротив. — Не думал, что между нами пропасть, преодолеть которую мог помочь канатный мост?

Тот убрал руку и от лица, и с улыбкой вопросительно взглянул на меня.

— Какой мост? — не понял он.

— Тот самый, что я смастерила самостоятельно, — запыхтела я. — Вынудила тебя мне помогать, укреплять его, чтобы мы могли идти навстречу друг к другу, но в один прекрасный день ты просто перерубил канаты и он рухнул. Упал в пропасть по твоей вине!

Говорить на прямую не могла, слишком непросто, а вот объяснить на примере — пожалуйста.

— Какой мост? — ещё сильнее нахмурился Лорин, перестав улыбаться. — Ты говоришь… О, это образно? Ты…

— Да, — кивнула я, увидев проблески понимания на лице ликана. — И чтобы ты долго не думал, сразу скажу, что виноват во всём ты!

Пальцем ещё так ткнула в него некультурно, но сегодня можно, я тут вообще пострадавшая сторона! Что хочу, то и показываю!

Блондин с минуту посидел, на лице отображалась лишь крайняя степень задумчивости и серьёзности. О, да он никак понял? И полугода не прошло.

— Если мост сломал я, — начал ликан, поддавшись вперёд, — то, наверное, чинить его мне?

Боже, зачем я это начала? Он же не отцепится теперь! Хотела отвернуться от него, но плечо не позволит, поэтому просто зажмурилась и накрыла голову книжкой. Достал. Натворил дел, а я с последствиями справляйся. Спасибо, удружил.

— Да хоть бригаду кудесников найми, тебе ничего не поможет, Лорин, — устало пробурчала я в переплёт. — Просто… всё, понимаешь? Ничего уже не вернуть, ты на одной стороне обрыва, а я на другой. Мы вернулись к тому, с чего начали. Поздравляю тебя, ты добился, чего хотел.

А с книгой на голове было на удивление удобно. Темно и запах такой приятный… глядишь и усну.

— Но если мне поможешь ты, то всё ведь можно вернуть? — его голос раздался слишком близко, и мне пришлось стянуть книгу, дабы увидеть лицо надоедливого соседа возле кровати.

Он сел на корточки возле моего дивана. Отлично. Стало неуютно и неловко. Какого хрена?!

— Отойди от меня, — тут же серьёзно сказала я, глядя в зелёные глаза, которые с осторожностью и какой-то надеждой поглядывали на меня. — На расстояние вытянутой руки, пожалуйста.

Книгой закрыла грудь, и так стало легче. Будто щитом от чудища защищаюсь, на душе кошки скребли, но не так сильно, как обычно.

— Ты знаешь, что это такое? — как-то тихо спросил он, проигнорировав мою просьбу.

Его глаза смотрели на моё правое плечо. О, он решил затронуть кровоточащую тему. Вот если бы могла, то всыпала бы ему за такие дела! Он — идиот! Самый крупный в этом городе!

— Примерно догадываюсь, — отвела я тут же глаза и поёжилась. — Твой самый глупый поступок, который ты когда-либо совершал. Если можешь, то верни всё обратно…

— Нельзя уже вернуть, — тут же услышала я его слова. — Но ты знаешь, что самое страшное?

Теперь я посмотрела на него. Покосилась точнее.

— Нет, — качнула я головой.

— Что мне не жаль, и я не раскаиваюсь, — хлопая глазами, как ошеломлённый маленький ребёнок, еле слышно прошептал Лорин. — Наоборот, мне очень легко, хочется смеяться и радоваться жизни.

Его слова трогали меня. Как бы я не сопротивлялась. Но я его не пущу, больше не позволю ему рушить то, что я так кропотливо собирала. Я не прощу.

— Может быть… — я задумалась, и моя забота вновь взяла верх, — ты заболел? Тебя никто не травил? Вдруг, это помешательство как-то связано…

Я замолкла, поскольку этот ненормальный взял меня за руку. Честно, запереживала за его душевное здоровье. Ведь если он действительно тронулся, то все его деяния в последние дни совершены не в «трезвой» памяти. Дурацкая попытка, знаю, но мой мозг не может поверить в то, что я подверглась подобным истязаниям просто так, должна быть веская причина! Должна быть! А этот… руку на мою ладонь положил, и я задеревенела сразу же. И мысли исчезли, будто меня кипятком ошпарили.

— Прости, но нет, — вкрадчиво заговорил ликан, глядя мне прямо в глаза. — Я не буду тебе больше врать и говорить, что это случайность. Ты достойна правды, Богдана.

Подбородок тут же затрясся, и я закусила нижнюю губу от досады и обиды. Ну почему… почему именно сейчас он не мог солгать мне?! Почему не сказал, что был не в себе? Почему я была унижена? Неужели из-за банального мужского влечения? Вот так просто? Не хочу в это верить. Я просто не могу!

— Правды? — сглотнула я, выуживая свою руку из-под ладони ликана. — Просвети же меня.

Мой голос дрожал, я была готова вот-вот расплакаться. Руки Лорин с дивана не убрал, наоборот прихватил чуть моё покрывало, словно показывая этим, что уходить он не собирается. Стало неуютно.

— Ты — моя альфа, — как-то неуверенно улыбнулся он мне. — Я выбрал тебя и решил, что именно с такой, как ты, готов жить… всегда. Лучше тебя я никогда не найду — это факт. Ты добрая, умная и очень заботливая. Какой же я баран был, когда обвинял тебя в предательстве и сговоре против меня. Но даже в то смутное время я хотел, чтобы это была ложь и ты так меня убеждала в этом, что я терзался и хотел тебе поверить, а теперь… всё стало просто. Я смотрю на тебя, и меня гложет лишь чувство вины перед тобой.

Да, это не поддающееся контролю существо наградило меня правами «правой руки». Меня! Строение стаи оказалось слегка гибким. Если вдруг альфа находит «подходящую кандидатуру», то он может сделать её своей альфа-самочкой. Звучало это пошло и как-то липко. Но «поцелуй доверия», тот, что у меня сейчас на правой ключице, словно клеймо на племенной овце делает меня вторым по важности существом в стае! То есть, все ликаны Лорина должны… как бы мне подчиняться, понимаете? Нет, Лорин, конечно же, в приоритете, но если я что-то прикажу, и вето на мои слова наложено не будет с блондинистой стороны, то ликаны «нашей» стаи обязаны подчиниться. Это же в голове не укладывается! Он сошёл с ума! Меня! Да мне шею свернут! Как он мог так поступить, находясь в здравом уме? Правильно — никак! С ним явно что-то приключилось и последствия остались на мне.

— И что же сказала твоя стая? — нервно усмехнулась я. — Пальцем у виска покрутили?

— Наша, — поправил он меня. — Они не знают.

Мои брови грозились потеряться в волосах. Глупо захлопала глазами, выражая шок.

— Меня убьют, — закивала я мелко. — Как только они узнают, мне голову открутят и всё встанет на свои места.

— Не говори так никогда, — внимательно посмотрел он на меня. — Тебя никто не тронет — я даю тебе слово.

Слово? О, уже наелась обещаниями! Ведь по этому чёртову справочнику я становлюсь чуть ли не заместителем Лорина! Кому это понравится, чтобы какая-то рабыня управляла бетами?!

— Ты меня подставил, понимаешь? — от нервов дёрнула покрывало на себя. — Во всём виноват ты!

Кое-как вырвала ткань из рук нахала. Тот тяжело вздохнул, на несколько секунд отвернулся и как-то плечами поддёрнул.

— А ты понимаешь, что я этим поступком показал, как ты важна для меня? — на этот раз он не то, чтобы не посмотрел, он даже голову не повернул в мою сторону.

Я сильно зажмурилась, пытаясь не впускать в свою грудь ту странную, трепетную дрожь, которая пробудилась после его слов. Это неправильно. Я не должна испытывать нежность к нему. «Он не заслужил!» — кричал мой разум. «Он изменился. Стал тем, о ком ты мечтала» — шептало моё сердце, сжимаясь в надежде на лучшее. Меня рвало на части. С одной стороны, я была готова избить его до полусмерти за то, что он сделал со мной, а с другой, я всё ещё была способна простить. Меня терзали эти чувства, и слёзы сами собой в очередной раз хлынули наружу. Возненавидела себя за несдержанность.

— Я так долго ждала того, чтобы ты стал хорошим и относился ко мне так, как я того заслуживаю, — захныкала я и Лорин тут же повернулся ко мне. — Но теперь… ты понимаешь, что я не смогу относиться к тебе так, как раньше?

— Я надеялся, что ты немного оттаешь, дашь мне шанс, и я сумею стать для тебя… — блондин говорил чуть неуверенно, а в конце и вовсе замолк, словно проглотил слова.

Смотрела на его расплывчатый силуэт и понимала, что не смогу выдержать эти атаки. Я ведь странная, я поверю ему рано или поздно. Опять! Да чтоб меня!

— Я жалкая… — хныкнула я, закрывая глаза.

Позабыв о плече, сквозь боль перевернулась на правый бок, оставляя позади своего мучителя. Уткнулась лицом в спинку дивана и тихо заплакала. Просто от… отсутствия выхода. Как бы было хорошо — иметь возможность уйти. Не быть привязанной и обязанной. «Должна, должна, должна» — пульсировало в голове. На мне дом, который я не выбирала, я в городе, который не выбирала, и я с мужчиной, которого, не поверите, не выбирала! Меня заставляют. Точнее… я слишком умна для подобного, сама всё делаю, понимая, какие могут быть последствия. Зачем ухудшать свою и так не радужную жизнь? Себе ведь я не враг, да?

На самом деле, жить, сменив роль, было не так уж и сложно. Абсолютно ничего не изменилось: полы грязные, сковорода пустая, мебель пыльная. На несколько дней я смогла подобрать под себя своё мутное и строптивое сознание. Пришпорила его и загнала в угол, чтобы не превращал мои мысли в нечто маниакально-ужасное. Лишь теперь, немного придя в себя, я начала осознавать своё положение, начала разбираться в картах, которые лежали на столе судьбы. И моя смерть там никак не должна была оказаться. Знаете, мне даже легче становится начало. Нет, серьёзно. Просто банальное понимание, что я теперь значу нечто большее для этого кошмарного мира, дарило мне эйфорию и давно позабытую уверенность в себе. Да, этот факт принесёт Лорину проблем и мне, наверное, тоже, но я ведь не могу ничего изменить, поэтому теперь я не парюсь. Просто.

Один единственный пункт, который поистине изменился до неузнаваемости — это старый добрый Лорин. Либо он не врал, либо актёр из него вышел бы превосходный. Я, знаете, даже склоняюсь к мысли, что его где-то ударили по голове и его мозги немного встали на место, либо съехали окончательно. Тонкая грань, конечно, но оба варианта опасны для меня последствиями, но то, что происходило с ним сейчас… это самое настоящее чудо. Даже думаю об этом с улыбкой, а, казалось бы, что стирка утомительное занятие, но нет, мысли дарят умиротворение. Ведь он изменился. Может, проводит какой-то эксперимент, но я решила, что буду жить здесь и сейчас, то есть не заморачиваться и не подозревать ликана постоянно. Что-то делает — его дело, хорошо себя ведёт — его дело, плюс рада я. Боги, только не отнимайте у меня эти ощущения, эту лёгкость в голове, простую расслабленность и какую-то блеклую радость, дайте подольше побыть в этом приятном дурмане.

— Привет, — услышала я и от испуга дёрнула плечами, выронив стиральную доску.

Та с шумом бахнулась о ванну.

— Лорин, — выдохнула я чуть испуганно и потёрла лоб сухим рукавом. — Я так точно с ума сойду.

Эти его внезапные появления — жуть! Не могу я привыкнуть к подобному!

— Извини, я не хотел тебя пугать, — его голос показался мне каким-то радостным. — Ты стиркой занялась? Помощь нужна?

Я вновь подняла доску и начала «перетирать» вещи. И так уже третий день. Обходительный, вежливый, иногда серьёзный, но это даже лучше. Никаких вам пакостных ухмылок, похотливых взглядов, надменности, равнодушие и презрения — отзывчивость, если обобщить. И помощь он постоянно свою предлагает, будто я тут брёвна таскаю. Вроде обычное поведение классического человека, да? Но для меня это дико… и приятно. На фоне круглосуточных терзаний и самобичеваний проявление заботы в мой адрес умасливает мою вечно голодную душонку.

— Нет, я уже почти закончила, — в который раз отказалась я. — Обед на столе.

Чуть взбодрилась и начала усерднее тереть кое-чью рубашку.

— Ты почти закончила стирать, полоскать, отжимать и вывешивать? — уточнил он.

Я остановилась. Нелегко говорить под такой скрежет. Да и как-то не хотелось мне сейчас спорить. Подустала немного, да и вообще…

— Почти закончила именно стирать, остальное впереди, — честно произнесла я.

— Скажи, чем я могу помочь, а потом мы вместе пообедаем, я тебе кое-что принёс. Кстати.

Слегка сбивчиво, но в меру настойчиво. Первой мыслью было — отшить его как обычно. На кой-чёрт мне с ним что-то делать? Мы что с ним, подружки? А потом… такая лень навалила.

— Я справляюсь, — на этот раз я развернулась и посмотрела на строго одетого ликана. — Привыкла, мне не тяжело.

Тёмные чуть зауженные брюки, тёмный камзол под самое горло, оружие на поясе. Как-то странно стало. Он выглядел… хорошо, даже очень. Хотя в похожем «наряде» он меня у отца забрал. Двоякие чувства.

— Я хочу тебе помочь не потому, что думаю, что ты не справляешься, — он даже головой качнул. — Мне просто не хочется, чтобы ты тащила весь дом на себе одна, как черепаха таскает на себе свой панцирь.

На секунду удивилась, а потом не смогла сдержать усмешку.

— Ты взял с меня пример и решил…

— Решил убедить тебя быть альфой хотя бы в этом доме, — Лорин перебил меня, но я слышала в его словах искренность. — А сравнение… оно ведь тебе нравится. Вон как ты меня носом в помои макнула. Мне помогло понять, поэтому я и подумал, что… что говорить с тобой лучше на понятном тебе языке.

Если убрать лишнее из его обращения, то… улавливаю… потянуло чем-то знакомым, нет?

— Я не макала тебя в помои — это дурной пример, — вздохнула я. — Ты просто плохой. И я не смеюсь, не иронизирую, понимаешь? Ты злой, жестокий, запутанный в себе мужчина, который поставил себе цель: уничтожить мою жизнь. Я не буду говорить тебе, что это ни черта неправильно — это не моё дело. Если ты такой вырос, то это только твоё дело. Будь ты хоть маньяком и людоедом, меня это не будет интересовать, если ты не будешь трогать меня. А ты трогаешь. Во всех смыслах. Ломаешь мне жизнь, рушишь мои мечты и надежды. Причём я не строила тебе козни, не предавала, слушалась. Ты словно бьёшь своего старого дворового пса ни за что. Он лает, кушает, охраняет дом, но тебе всё равно что-то не нравится. Ты хочешь, чтобы он ходил на задних лапах перед тобой. Это возможно, но нужно время, нужна подготовка и терпение, но тебя это не устраивает. Ты хочешь, чтобы твои желания исполнялись по первому твоему капризу. Но так не бывает, и ты бьёшь пса за то, чего он сделать не в силах. Понимаешь меня?

Зря я это начала. Хотя прогресс на лицо — я говорю без слёз, без злости и ненависти. Просто устало и всего-то.

Лорин хмурился всё время, пока я говорила. Причём сначала он явно расстроился, а вот потом на его лице прояснилась печать непонимания.

— Я… я не уверен, что понял всё, — чуть сбивчиво начал он, отводя от меня глаза. — Но, кажется, ты называла меня конченным уродом. Это всё или там был какой-то ещё смысл? Просто, ты извини, я не сразу могу уловить смысл твоих слов… Собака… лапы…

Удивлённо наблюдала за потерянным бормотанием блондина, который реально не понимал меня, но очень этого хотел. И он решил, что я обругала его? Ну, мнение своё я пока не поменяла, но так я его не называла…

— И ты не хочешь всыпать мне по первое число за то, что я тебя якобы оскорбила? — склонила я голову набок.

Тот перестал задумчиво чесать подбородок и таращиться на полотенца.

— Нет, и никогда не захочу. Точнее может быть, захочу, но делать ничего не буду, — взглянул он на меня своими красивыми зелёными глазами. — Ты ведь умная, найдёшь способ взбесить меня.

В конце он криво усмехнулся. Ахренеть… Я, кажется, сплю.

— Так, ты реально веришь во всю эту историю? — я даже руку на ключицу положила.

Лорин как-то стушевался (сама не верю, что думаю такое), сделал пару шагов в сторону и облокотился на стену.

— Конечно, — он вдруг заговорил очень тихо и голову отвернул чуть в сторону. — Я тебе полностью доверяю, хочу говорить с тобой, проводить время. Мне тебя очень не хватает… Дурость, да? Вроде бы живём в одном доме, а такое чувство, будто… будто мы действительно по разные стороны пропасти. И я каждый день кидаю на твою сторону верёвку, в надежде, что ты поймаешь её и привяжешь на своей стороне. Чтобы сделать хоть какой мост, лишь бы не быть так далеко друг от друга…

Я изумилась, когда к горлу подкатил комок, и сердце пару раз сбилось с ритма, испугав меня этим чуть ли не до икоты. Я и не знала, что он так может. Лёгкий шок завладел головой, и я застопорилась, глядя на слегка застенчивого ликана, который теперь как-то боязно поглядывал на меня. Он боялся. Слова давались ему тяжело, будто… так знакомо. Он боялся, что я засмеюсь. Наверняка знать не могу, но я видела, что он готов в любой момент уйти. И глаза прятал, лишь бы не быть высмеянным. И он… он воспользовался моим способом. Против меня же. Господи, Боже мой! Неужели я собираюсь ему помогать?! Не-е-ет. Он не заслужил! Не заслужил!!! И пусть не строит тут из себя мокрого, побитого… пса! Чёрт бы тебя побрал, Лорин!

— Так нельзя, — тут же взяла я себя в руки. — Ты не должен применять на мне мои же методы. Это нечестно, я теперь чувствую себя бессердечной идиоткой!

Лесные глаза тут же округлились, явно удивлённые подобному. Брови поднялись, ресницы затрепетали… О, да ты издеваешься!

— А как же мне ещё подступится к тебе? Я ведь не умею ухаживать, не умею говорить, не умею успокаивать, — растерянно заговорил Лорин. — Вот и подумал, что если это работало на мне, то быть может, сработает и на тебе… И ты не бессердечная, ты очень добрая и сострадательная… самая добрая и сострадательная… из всех, кого я знал… вот.

Поджала губы, тогда как мои брови изогнулись в чёртовом сочувствии. Зачесались веки, и я мотнула головой, будто отгоняя от себя свои же мысли и чувства. Зачем же так? Сердце закровоточило, и я почувствовала омерзение к себе. Не могу его послать. Язык просто не поворачивается, понимаете? Смотрю в эти полные надежды и какого-то страха глаза и вижу себя. Помню, как так же стояла и трепетала перед ним. Как стягивало желудок, потели руки, а сердце колотилось похлеще, чем голодный дятел, почуявший в коре насекомое. Я знаю, что он сейчас очень раним. Любое слово, взгляд или ухмылка ударит по нему, как молот. Он открыт, бей не хочу. Почему-то старая обида завозилась и я подумала, что будет справедливо… нанести удар. Надавить ногтем на свежую рану. Время тянулось, будто тугое тесто, как-то вяло и неохотно.

— Ты насильник, Лорин, — вдруг слетело с языка и ликан, оправдав мои ожидания, сморгнул и опустил пристыженно глаза.

Знаете, лишь сейчас, когда я увидела это собственными глазами, то сумела поверить. Его слова были искренними. Неужели он и вправду так считал? Боже, я ведь столько молилась, столько просила лишь о хорошем отношении, но о подобном я могла лишь мечтать. Чтобы он увидел во мне нечто большее. Плевать что, просто я хотела быть нужной. Не из-за своей незаменимости на кухне, нет, а просто так. Добрая и сострадательная? Он понял. Очень и очень поздно, но до него дошло. Господи, дайте мне сил. И я ведь не могу… не могу долго вести себя, как… как он сам вёл себя со мной. Не моё это… не моё. И он ищет способ сблизиться. Хочет… чего?

— … но, — посмотрела я на свои руки, — спасибо, что ты заметил меня и мои так называемые заслуги. Хоть я и ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной и простить вряд ли смогу, но ты единственное существо, которому не плевать на меня. Наверное, раньше именно так и было, но… Спасибо, что ты извинился, что посчитал нужным это сделать, показал, что я не глупая зверушка, купленная тобой на птичьем рынке, а девушка и личность.

Тут же отвернулась, смаргивая слёзы. Надо попить, а то в горло, будто щётку для обуви засунули и поелозили ею. Это было тяжело признать, но я, кажется, умею разбирать свои чувства на составляющие. Могу объективно смотреть на вещи, ещё бы могла ложь от правды отличать, и проблем бы не было.

— Как ты это делаешь? — вдруг раздался его хриплый голос. — Как ты умудряешься заставлять меня ненавидеть себя с каждым разом всё больше?..

Слегка растерялась. Я уже снова взялась за рубашку, но пришлось остановиться. О чём он?

— Я… не знаю, — чуть повернула я голову в сторону. — Говорю то, что накипело, и… заставлять тебя у меня не было и в мыслях. Ты же взрослый мужчина, сам знаешь, что тебе делать.

— Не знаю я ничего, — послышались его приглушённые шаги. — Богдана, я не смею просить тебя, сам знаю, но кроме тебя мне и помочь некому. Я же не умею разговаривать с женщинами, не умею их слушать, не знаю, как правильнее вести себя с… тобой.

Ощутила, как его пальцы коснулись моего отставленного локтя. Вздрогнула, но руку не убрала. Тело начало привычно деревенеть. В лицо словно жаром дыхнуло и казалось, будто я сижу не над бадьёй с тёплой водой, а над котлом с кипящим маслом.

Не представляете, как мне стало плохо. Я сжала бортик ванны с силой и вонзила в деревянную поверхность почти сломанные ногти. Боль начала топить моё тело, слёзы покатились из глаз, и горе оседлало мою раненую душу, пытаясь вновь увести её в мир горечи и скорби. Шмыгнула носом и тут же зажмурилась, заревев, но почти без звуков — это мне было пока по силам. Реветь в тишине и кричать без звука.

Ощутила, как моего предплечья что-то коснулось. Повернула голову и увидела серебристую макушку мужчины. Он… он приткнулся ко мне лбом, будто… я даже не знаю с чем это сравнить. Несколько секунд смотрела на неё, а потом моя левая рука неосознанно потянулась к нему. Пальцы коснулись волос, и только сейчас я поняла, что это взаправду. Не сон, не видение, а реальность. Зачем он…?

— Ты права, я жестокий и изворотливый, — зашептал ликан, касаясь своей рукой моего предплечья, к которому прислонился. — Ты всегда была права на мой счёт.

Он не смотрел на меня, по-прежнему, спрятав своё лицо у меня на руке. Внутри меня всё рвалось. Как и зачем? Он же тварь, мразь и подонок! Но… он извинился, и он признал это. Я ни в коем случае не забываю о его поступках, но я ведь сама себе вечно твержу про добро, про светлые помыслы. А разве в них не входит прощение? Мы все ошибаемся, все творим глупости, но кому-то прощение даруется всегда, а кому-то никогда? Воспоминания о той ужасной ночи так и стоят перед глазами, но он не видел в этом «происшествии» грязного умысла. Сказал, что не унижал меня этим… и ведь правда, если бы это было так, то он уже давным-давно бы изнасиловал меня снова. Да и последствия серьёзные — метка на ключице. Это же метка альфа-самки. Книга врать не может, подделать он её никак не мог. Получается, он сделал меня своей… помощницей? Доверился так… да, сделал всё по-своему, то есть грубо и прямо, но он сделал необходимое. Я теперь не просто девочка на побегушках. Мне нужно слушаться только Лорина и всё. Хотя раньше было то же самое…, но роли поменялись. Что же он наделал? Зачем?

«Он же просил прощение» — напомнила я сама себе. А вдруг… он снова обманет, вновь кинет меня в пропасть? «Риск оправдан, в противном случае будешь знать, с кем живёшь» — как-то цинично прозвучало у меня в голове. Наверное, даже в самом худшем исходе я всё равно не буду уверена в том, кто мой сосед на самом деле. Не могу, слишком тяжело!

— Мне надо подумать, — тряхнув головой, шмыгнула я в последний раз носом.

Лорин чуть потёрся о моё предплечье не то лбом, не то щекой, вызвав новую порцию противоречий.

— Над тем, какой я подонок? — обречённо, но почему-то шёпотом спросил он.

Зачем он так? Мне нелегко злиться на него, когда он… ведёт себя, как нормальный человек. Точнее не так. Люди бы себя не вели подобным образом. Лорин, будто пытается как-то… сблизиться что ли? Силиться понять меня, пытается говорить со мной на моём языке… Это слишком сильно подкупает.

— Над возможностью нашего мира, — обречённо вздохнула я.

Тот медленно отнял голову от моей руки. Я уже устало смотрела на замоченное бельё. Как же я за бодалась от всего этого.

— Правда?

Одно слово, а сколько в нём неверия, надежды и изумления. Мне кажется, он ещё и таращится на меня сейчас. Раньше я об этом не думала, но… мы так похожи. По части раскаяния.

— Кривда, — чуть нахмурилась я, вспомнив наш договор по поводу дружбы.

Лорин сидел рядом со мной на корточках и видимо чего-то ждал. И, кажется, он ещё и таращится на меня. Мне было жуть как неуютно, но я даже достирать нормально не могла. Как же мне надоело вся эта дикая и жестокая история! Постоянно что-то происходит! Даже та неделя молчания и тишины была напряжённой! Да, он молчал и ничего не делал, как я и мечтала, а потом такая, простите, хрень случилась! Я теперь во всём ищу подвох, не могу довериться, мне не хочется вновь испытывать всю ту боль. Но и просто так мне не убежать от всего этого. Мне банально нельзя.

— Богдана, ты мне так мстишь? — вдруг заговорил он.

Теперь пришлось смотреть на него. В глазах усталость и серьёзность. Что опять такое?

— Мщу, стирая наши вещи? — изогнула я бровь.

Лорин бросил взгляд в ванну, а потом вновь взглянул на меня. Какие же у него всё-таки красивые черты лица. Знаете, есть парни с мягкими чертами лица и если такой человек злиться, то ты будешь испытывать смешанные чувства, поскольку внешность его страха не внушает. А в моём случае всё было вроде бы просто, но с другой стороны крайне непонятно. Тёмные почти идеальные брови, тонкий нос, чувственные губы, но мужская челюсть и эта щетина будто делают из него какого-то прелестного злодея. На контрасте. Нет, он действительно красив, но вот знаете, когда он злится, то мне становится страшно. Этот тяжёлый и пронизывающий взгляд, чуть сдвинутые брови или наоборот поднятые и моё сердце уже бьётся в пятках, но когда он тихо говорит, взгляд лишается былой агрессии и наполняется чем-то нежным и тёплым. Я к тому, что его слишком мужская внешность вводит меня в заблуждение.

— Ты специально обещаешь мне мир, чтобы потом послать меня? — слегка качнул он головой. — Я тебя прошу этого не делать.

Внутренняя война унялась и уступила место недоумению.

— Почему? — задала я вопрос.

Нет, я и не собиралась, просто… так странно слышать подобное от него.

Только сейчас поняла, что мы почти нормально говорим. Тихо, спокойно. Да, я поревела, но без этого никак, тонкая душевная организация, сами понимаете.

Блондин как-то глубоко вздохнул и вдруг сел на пол, облокотившись спиной об нашу ванну. Одну ногу согнул в колене, а вторую спокойно вытянул. И профиль у него красивый. Волосы ухоженные. Из заколки растрепались, но это ничуть не умаляло его шарма и привлекательности. Вот почему такая внешность досталась именно ему? Где справедливость?

— Потому, что я не такой сильный, как кажется и я не смогу смириться с тем, что ты будешь издеваться надо мной в таком вопросе, — с трудом выдавил из себя Лорин, чуть отвернув от меня голову. — Поэтому я тебя очень прошу этого не делать.

Из могилы показался не только палец, но и счастливое, грязное лицо моей старушки надежды. Живая, подстрекательница. Вдруг, ушла злость и терзания. Я устала, и мне чисто по-человечески захотелось его обнять. Он боится. Он признаёт… свою уязвимость. Знает, что будет больно и боится этого. Так… по-моему.

— А я мирилась, — вспомнила я и подала свой голос. — Множество раз. Иногда ты даже не замечал, как отвергал мои попытки сблизиться…

— Я всё помню. Я даже представить не могу через что ты прошла, — тихо перебил он меня, по-прежнему глядя куда-то в сторону выхода. — Если бы меня так каждый раз посылали… Не знаю, попытался бы убить обидчика, уйти, заставить его или её страдать. Но твоему терпению я могу лишь завидовать.

Боги, он понимает. Он всё же это понимает! А я уже думала, что действительно, с монстром живу.

— Отчасти виновато не терпение, а страх. Я ведь за себя постоять не могу, за меня некому вступиться, поэтому я и терпела, мне ничего не оставалось, — вдруг искренне призналась я и тут же прикусила язык от какого-то испуга.

Неужели я это признала? По-настоящему?

— Богдана, ты только послушай себя: оправдываешься, когда вина лежит полностью на мне. Я знал, что ты вся в моей власти, знал, что никто в случае чего, рожу мне бить не придёт, но… измывался я над тобой не из-за этого.

Тут он голос чуть повысил, будто… не давая мне взять в сотый раз вину на себя. Мне стало… странно. Он впервые… так… героически поступает. Даже не знаю, как реагировать. А ведь я сказала правду… как-то необычно.

— Из-за моего отказа? — предположила я.

— Что? Нет, — тут ликан даже головой тряхнул. — Я так поступал потому, что мог. И нет тайного смысла или помысла. Но да, твои отказы меня больно задевали, и этот факт лишь подбрасывал мне новых идей, как бы посильнее тебя зацепить, но не более.

Всё-таки дело было в этом. А я уже всю голову сломала. Грешила на себя, мол, что-то сделала не так и теперь расплачиваюсь. Давно висевший груз, наконец-то грохнулся куда-то в жерло прошлого. Наконец-то он сказал. Прикрыла глаза и перевела дыхание. Слава Богам, я дожила до этого момента. Твою налево. Я, кажется, рада, что меня, как шавку, подрали. Я ведь так мучилась, так терзалась, что теперь на полном серьёзе думаю о благих намерениях Лорина, когда он меня там «грубо брал».