Как так получилось, что я всё же уснула не помнила. Просто забылась, закинув сознание куда подальше. А когда я открыла глаз… лучше бы я этого не делала.

Первое, что поняла — я не могу дышать носом. Будто кусок мокрой и ужасно тяжёлой тряпки забили мне в ноздри. Второе — я могу открыть только один глаз и тот я разлепила через силу и через боль, кажется ресницы слиплись до такой степени, что я их вырвала, когда поднимала веки.

Замычала от боли. Хватило один раз нахмуриться, чтобы всё лицо и голова отозвалась тупой, ноющей и пульсирующей болью. Из бедного глаза полились ещё и слёзы. Губы были невозможно сухими, поскольку дышала я скорее всего через рот. Ниже головы болело правое плечо, вся рука, а с другой стороны болела только левая кисть и колено. Ударилась, наверное, когда падала.

— Эй, эй, — почувствовала прикосновение к ноге, — Тебе больно? Что сделать? Воды? Или… или… мне помочь тебе?..

Этот голос я знала, но сложилось такое впечатление, будто ко мне приехали дальние родственники, которых я вижу один раз в пару лет. Лорин… мы с ним долго не общались. Три дня — это нормальный срок, но дело не в этом. Это моя недо казнь разделила нас. До и после. Показалось, будто прошла целая вечность и Лорина… не было, какое-то далёкое воспоминание.

— Убери руки, — прохрипела я, ощущая щекотку в горле.

Наоралась я здорово вчера. Голос свой даже не узнаю. Будто дверь открылась, которую лет сто не смазывали.

— Дана… — его бледное измученное лицо исказила гримаса… боли и сожаления, когда он приподнялся с пола и увидел меня.

Сколько неверия и изумления. Он спал по привычке у меня в ногах. Сидел на полу, а верхняя часть тела на постели.

Мне его взгляды ничем не мешали, вообще было всё равно. Надо было… оказать себе помощь. Голова совсем не работала, но я понимала, что нужно встать и дойти до ванной комнаты. Там я попью воды и смогу увидеть масштаб трагедии.

Оттолкнулась руками от постели и начала садиться. Голова тут же закружилась. Тыльная сторона правой ладони полностью счёсана. Одна большая царапина, рука не сжимается. Ногти обломала, а под остатками кровь и что-то чёрное… Господи, как же плохо-то.

Я знала, что бывают глухие люди, просто не слышащие существа, но такого… Лорин встал на ноги и, подойдя ко мне, попытался взять меня на руки. Мне не нужна была помощь. Я противилась любым прикосновениям. Меня нельзя сейчас трогать. Просто нельзя. Особенно ему.

— Убери руки, — проговорила я медленно, ощущая прикосновения к спине и ногам.

Лорин замер на пару секунд. Я смотрела только перед собой, поэтому рожу этого вруна не видела.

— Ты слышишь плохо? — прохрипела я.

Он снова попытался поднять меня на руки. Обхватил посильнее. Злости не хватает просто. Сказала, чтобы не трогал меня. Всё. Не надо трогать. Мне хреново, мне нужна помощь, которую могу оказать себе только я. И никто больше.

— Дана, я так виноват… я… прости меня, я не… ты… извини, я не думал…

Такое сбивчивое, глупое оправдание, которое я поняла. Я и так всё знала, но в данный момент хотелось покоя. Мне никто не нужен, особенно когда я болею. Даже раньше не любила, что со мной кто-то возиться в подобные моменты. Меня так, конечно, не избивали, но я просто болела. Мне было лучше получить лекарства и спать. Без присутствия посторонних. Мне нужен покой, нужно успокоить свои нервы, отпустить мысли. А этот ненормальный делал только хуже.

— Уходи, — прошептала я сквозь боль, отталкивая больной рукой ненавистного мужчину, — И не смей трогать меня больше… никогда не смей прикасаться.

Это я из себя выдавила. Старалась так подобрать слова, чтобы не пришлось больше ничего говорить. Ещё мне разборок не хватает. Я ведь всемогущая, по его мнению, всё стерплю.

Руки медленно покинули моё тело. Сразу стало как-то дышать легче. Пусть даже и ртом.

Он постоял с минуту, наверное, а потом ушёл. Выдохнула и рывком встала на ноги. Пульсирующая боль, слабость и жуткая тошнота. Как же плохо.

Кое-как доковыляла до двери. На лестнице собрала волю в кулак и спустилась почти без приключений. Единственный видящий глаз затянуло пеленой слёз, поскольку, когда я оступилась, то руками пришлось вцепляться в перила. Ногти обломаны до мяса, нежная кожа на руках горит, покрылась коркой, а при таких движениях, она лопнула и пошла кровь. От боли и слёзы полились.

Я не узнала себя. Такого ужаса на моём лице не было никогда и сейчас… я несколько минут стояла в шоке. Просто не верила в то, что это моё лицо. Показалось, что мне надели эту уродскую маску.

Сине-бурый синяк тянулся от правой брови, захватывал глаз, часть щеки, нос. Очень сильная опухоль. На носу трещина. Губы разбиты, скула красно-розовая и тоже опухшая. Лоб разодран, видимо об те же стены. Сжимать челюсть больно. Под левым глазом тоже был синяк, только опухоль была поменьше и поэтому я им видела. Много царапин. В общем всё лицо разбито. Один большой синяк и кровоподтёк.

Надо было умыться, но это была плохая идея с самого начала. Глаз я с утра не могла разодрать из-за крови. Она натекла с раны на лбу, кровь засохла и склеила мне все ресницы. Весь подбородок и губы были в крови. Даже не понимала то ли кровь была с моего носа, то ли с губ, то ли со лба.

Холодная вода помогала горящим опухолям, но жгла открытые раны. К тому же тереть кожу я не могла, плакала, но умывалась. Хрипела вроде.

Промокнув лицо полотенцем, увидела на белой ткани кровь. Господи, как же мне досталось…

Главная проблема — это мой нос. Кажется, сломан. Твою налево, мне сломали нос! Нос! Попыталась как-то прочистить ноздри, чтобы иметь возможность дышать, но буквально через минуту моего ковыряние, кровь хлынула медленным, но всё-таки ручьём. Я запаниковала и начала промывать всё это дело водой. Забылась и заплакала от причинённой самой себе боли.

В общем, мучилась я с час точно. Ревела, давилась собственной кровью, которая текла не наружу, а во внутрь. Пыталась как-то помочь себе и я на самом деле смогла. Продрала глаз, смыла засохшую кровь и очень плохо, но начала дышать носом. Если сильно постараться, то я могу втянуть воздух, вот только это долго и сил нужно немерено, поэтому дышала я непосредственно через рот.

Лорин тенью сидел на кухне. Глаза опустил, сгорбился весь. Я на него внимания не обращала. Мне нравилось только то, что он меня не трогает. Эта забота и помощь от него, как плевок. Думать больно обо всей складывающейся ситуации.

Забава началась через час. Я запаслась большим количеством воды, прилегла на диван, чтобы как-то унять боль. Но меня затошнило необычно сильно. Я и так с утра чувствовала себя неважно, поэтому была сама себе благодарна за то, что заранее направилась в туалет. Рвало меня так, будто… не знаю, съела все тухлые продукты с местного рынка. Но я не ела ничего, даже вчера. Просто водой. Но это был не конец. Когда тебя полощет, как в последний раз, то организм испытывает перенапряжение, которое мне очень противопоказано. Кровь снова пошла носом. Слёзы из обеих глаз полились, поэтому я ни хрена ещё и не видела. Готова была ложиться спать у этого туалета. Сил не было, чтобы подняться.

— Здравствуй, — раздался не совсем знакомый голос.

Я сидела прямо в туалете, облокотилась на деревянную стеночку и была просто рада, что меня больше не рвёт. Наверное, потому, что нечем.

Открыла один глаз и узрела… как же его, Гай. Точно. Брюнет темноглазый. Взгляд у него такой вроде добрый, но жалость в нём, разумеется, была. Как же без неё?..

Я просто вяло кивнула. Откуда он взялся?..

— Давно её рвёт? — услышала я голос Гая.

Он меня спрашивает? Ну, я не помню точно… давно я тут сижу вроде.

— С утра сидит, — ответил Лорин, которого я не видела и радовалась этому.

А сейчас не утро? Я что, тут день провела? Нет, на улице ещё светло, он преувеличивает, как всегда.

— Богдана, пойдём в дом, я тебя осмотрю и смогу помочь.

Это предложение не показалось мне заманчивым. Я уже сидела удобно, мне было комфортно, в таком странном — сжатом положении меня не тошнило и голова меньше, кажется, болела.

Отвечать я… не пожелала. Заснула. Как-то дремала-дремала и всё, провалилась в сон. Очнулась, когда меня начали тормошить. Не будили, пытались на руки меня взять. Лорин.

— Я сказала тебе, убери руки от меня свои, — просипела я, застонав ещё и от боли, — Хватит… уйди ты от меня…

Кабинка-то узкая, для одного рассчитана, а чтобы меня как-то выковырять из неё, пришлось войти внутрь, не за ногу же меня выволакивать. Хотя… Лорин у нас мужчина с изюминкой, он может.

Я понимала, что не могу стоять на ногах. От ненормальной слабости и тошноты, не оставалось просто сил на какие-либо телодвижения. Поэтому, когда ликан всё же поднял меня на руки, то у меня не осталось даже сил, чтобы держать голову. Она свисла назад. Я не могла напрячь шею, чтобы поднять её, но после первой же попытки я сдалась и так было лучше. Расслабленность какая-то…

— Голову её придержи, — произнёс Гай, — Лорин, голова.

Только после второго напоминания меня начали снова тормошить. Лорин взял меня по-другому, так, что моя шея и затылок покоились на его предплечье. А так было ещё лучше.

Очнулась, когда меня сгрузили на диван. Какая-то суматоха и мне под голову суют подушку. Рядом присаживается Гай. Мутно всё перед глазами, резкость вовсе отсутствует. Будто сон какой-то.

Его тёплые пальцы начали ощупывать мою голову. Трогал всё, давил, вынуждая меня хныкать и хмуриться от боли.

— Надо нос вправлять, — выдал он, — Лорин подними её сзади и придержи голову.

Меня как куклу посадили. Почувствовала, как на мои колени положили большое полотенце. Мужские руки коснулись щёк.

— Богдана? — обратился ко мне черноглазый спаситель. — Сейчас будет больно, ты только не дёргайся и дыши сейчас ртом, поняла?

Я как-то прям неуверенно угукнула. Руки Лорина держали меня крепко, поэтому я никаких усилий не прилагала, чтобы сидеть. Слишком много нужно сил, чтобы выполнять такие выкрутасы.

Вправлять нос — это самое ужасное, что может быть. Но самое лёгкое в применении. Этот садист ухватился за кончик моего носа, сдавил его и дёрнул как-то вниз и в сторону. Я даже услышала хруст какой-то. Взвывала тут же, слёзы брызнули из глаз, а с носа чуть ли не фонтаном кровь. Он же у меня слабенький….

Помню, пихал мне в нос бинты какие-то, подбородок от крови оттирал… Разум мой ожил, когда я почувствовала, как с меня стягивают рубашку. Точнее пытаются. Слова Сальмы послужили жёстким толчком.

Гай. Лорин рядышком. Что они задумали?

— Не надо, — я тут же ухватилась за руку своего настоящего помощника.

Он замер. Расстегивал мне пуговицы. Уже разговор не шёл про стыд. Я будто протрезвела. Скинула этот дурман и начала мыслить лучше, но зато прочувствовала и всю боль.

— Я просто осмотрю тебя на наличие переломов, — объяснился он, — Больно не будет… если ты, конечно, не прячешь пару надломленных костей.

— У меня нет переломов, это я знаю, — прошептала я негромко, — Я сама… сама проверяла…

— Вдруг, ты пропустила какие-то? Люди могут не почувствовать, когда им ломают кость. Ты можешь даже не знать, что у тебя что-то поломано…

— Нет.

Коротко и ясно. Мне плевать было на его разумные доводы. Нельзя, иначе… иначе всё.

— Дана, позволь ему осмотреть тебя.

Такая тихая просьба…

— Оставьте меня в покое, пожалуйста, — попросила я, — Спасибо за нос, но больше у меня ничего не болит…

Видела, как Гай стрельнул глазами куда-то мне за спину. Замешкался.

— Точно? — решил убедиться брюнет. — Ты можешь нормально двигаться? Когда сидела ничего не болело?

Знаете, в такой страшный момент оказываемая помощь запоминается особо сильно. Он и в прошлый раз мне помогал. Скорее всего потому, что Лорин его заставил, но всё равно от этого мужчины я получаю только добро. Козёл этот даже спас меня. Порой ненавижу его за это, но в большинстве случаев я очень благодарна.

— У меня нет переломов, я бы не встала тогда с кровати, — заговорила я сквозь боль в горле, — Спасибо за помощь, но больше мне ничего не нужно.

Только бы оставили меня в покое. Боль обручем сдавливала голову. Ну, больно. Плохо.

— Хорошо, — снова посмотрев мне за спину, пошёл у меня на поводу ликан, — Тошнило тебя почему знаешь?

Задумалась. Я не отравилась. Значит, проблема серьёзнее, чем кажется.

— Головой меня… я сильно ударилась, — поправилась я, не желая жаловаться, — От этого и рвота.

Знала я и про эти симптомы. Если бить человека в голову, то может случится всё, что угодно. Смерть — это самый страшный исход, который возможен. Но головные боли, озноб, жар, рвота, головокружения, видения и бред — как букет с разнообразными цветами. Выбирай любой. И раз меня рвёт, значит, что головой меня приложили неплохо. Хотя, там я скорее виновата, не удержалась на ногах… оправдываю Сальму.

— Я понял, — закивал он серьёзно, — У меня дома есть пара справочников и книг по лечению человеческих болезней. Я найду тебе лекарство и ты поправишься.

Знаете, мне стало приятно неловко. Вспомнила, как я выгляжу со стороны, а он не смотрит осуждающе или презрительно на меня. Пришёл помочь, пусть и не по своей воле.

— Мне нужна трава и покой, других лекарств нет, — нахмурилась я, ощутив нарастающую головную боль, — Но спасибо.

— Я всё принесу, — встрял блондин, выходя из-за дивана, — А еду какую ей можно?

— Любую, — ответила я, не глядя на альфу, — Главное, чтобы не жирное и немного.

Гай, чуть подумав, кивнул, соглашаясь со мной.

— А что у тебя с голосом? — всё-таки спросил длинноволосый брюнет, осматривая мою руку.

— Сорвала.

Пальцы мои оглядывал. Знаете, мне стало слегка опасливо. Надеюсь, он не поймёт, что всё это ширма. Конечно, отгребла я по полной и ничего сама себе не делала, но… если бы он настаивал на осмотре тела, то было бы очень и очень страшно.

— Горячее молоко с мёдом и маслом, — тут же посоветовал он мне, — Ещё и организму поможет.

Хороший совет. Но я это и так знала.

— Если её опять рвать будет? — не унимался нервный блондин, который пытливо уставился на гостя.

Гай был одет во всё тёмное, поэтому вид строгости придавал ему серьёзности. Волосы в низкий хвост собраны, тёмные глаза наполнены задумчивостью. Красивый мужчина, ещё и помогает мне.

— Попробую найти что-нибудь в книгах, — ответил Гай, — Но пока могу сказать, что ей поможет вода, пища попроще.

Я бы тоже на это поставила.

— Тогда не надо, — вдруг заершился Лорин, — Тащи сюда свои книжки, я сам разберусь.

— В каждой больше пяти сотен страниц, — спокойно возразил мужчина, — При всём уважении, но пока ты найдёшь что-то нужное, Богдана выздоровеет… или будет поздно.

Просто аплодирую ему стоя. Будь я в порядке, похлопала бы. Смачно утёр нос этому выскочке. Пусть занимается своими делами, а ко мне не лезет. Единственное, что он правильно сделал — привёл Гая.

— Не зазнавайся, — тут же осадил его мой сосед по дому, — Делай то, для чего ты приведён сюда.

О, я же провела три чудесных дня без этой злости. Одиночество было прелестным, а теперь Лорин вернулся и начался старый кошмар. Вечные выяснения отношений, демонстрация силы, подавление.

— Я могу уйти, — спокойно посмотрел на блондина мой лекарь, — Если моя помощь не нужна, то я отправлюсь по своим делам.

Лорин медленно приблизился к гостю. Я уже прикрыла глаз. Как он мне надоел. Вечная демонстрация, просто непрекращающаяся.

— Я тебя сейчас, как блоху придавлю, — тихим и угрожающим тоном заговорил альфа, — И мне плевать, что к этому городу ты практически никак не относишься. Попадёшь под общую лопату, понял?

Мне стало жалко молодого ликана. Он пришёл помочь, а Лорин просто придирается к нему, словно… я не знаю, может, он так самоутверждается или что-то ещё.

— Лорин, хватит, — прошептала уже я, — Хоть сейчас прекрати свои разборки.

Это уже был крик, точнее шёпот души. Поперёк горла встало мне всё это.

На моё удивление, альфа только губы поджал и как-то резко выдохнул воздух из носа, будто фыркая. Скрестил руки на груди, насупился весь, губы в одну линию превратились. Обиделся.

— Думаю, завтра я что-нибудь найду в книгах и сделаю тебе лекарство, — обратился ко мне невозмутимый Гай, — Главное — сон. Спи всегда, в покое процессы человеческого организма происходят без нарушений. Думаю, что через неделю синяки сойдут…

— Эти не сойдут, — с какой-то тихой улыбкой оборвала я мужчину, — Читай лучше, такие синяки могут больше месяца «радовать» своим присутствием…

Увидела ответ. Брюнет чуть приподнял уголки губ, принимая мои слова.

— В любом случае, тебе лучше знать, — кивнул он, — Я зайду завтра?

— С нетерпением ждём, — почти едко ответил Лорин, — Я тебя провожу.

Гай кивнул мне в знак прощания, поднялся и скрылся с моих глаз. Закончилось… наконец-то.

Чуть зашевелилась, принимая более удобное положение. Мне полегчало, перестало мутить, но общее состояние оставляло желать лучшего.

Лорин вернулся почти сразу. Достал из шкафа большой плед и направился ко мне. Осторожно накрыл меня и начал пристраиваться рядом. О, нет, мой хороший.

— Нет, — тут же выдала я.

Лорин так и замер. Почти сел на корточки. За плед спасибо, он не помешает, а вот ты… не могу смотреть. Такие негативные чувства во мне поднимаются, что я не могу представить себе нас снова вместе. Это… жесточайшее разочарование.

— Дана, я…

— Уходи, — устало буркнула я.

Растерялся. Выпрямился, а потом всё-таки сел на корточки. Вцепился руками в плед и притих. Взгляд спрятал от меня. Ой, да пусть хоть щенячьими глазами смотрит, не работает это уже со мной.

— Мне нет прощенья, — еле слышно зашептал мужчина, — Я только могу представить, что тебе пришлось пережить и я… я не смог… не сумел…

Ну, не сейчас. Мне так плохо, что только ругани мне и не хватает для полной картины. Обидно, что он этого не понимает. Ему это чуждо. Один раз повалялся при смерти, так я всё равно потом чуть ли не главной виновницей стала.

— Ты меня обманул, — перебила я его невнятные излияния, — Обещал мне защиту, говорил, что я буду в безопасности. А в итоге меня спасла эта Сальма. Отказалась убивать меня, даже для неё это было низким поступком. Если бы не она, то меня бы вообще не было.

Знала, что приплетать Сальму вообще не стоит, поскольку я пока не до конца осознаю, что произошло, но это было очень необходимо. Лорин должен был понять.

Зажмурился, закивал. Видела, как его костяшки побелели от того, с какой силой он сжимал ткань в руках.

— Я понимаю, что теперь всё будет по-другому, но ты должна знать, что я ошибся. Я просто не мог себе представить, что кто-то бросит тебе вызов. Это вообще старая традиция, все просто выясняют отношения на словах, либо в обычной драке. Никто никогда не привлекает к своим тёркам внимание старейшин… эта сука на стороне Бюрта, я даже подумать не мог, что она выбрала сторону и давно уже играет в его команде. Это всё… мы окончательно вступили в войну за этот город и любые средства хороши, только мне не понятно зачем она так поступила. Никаких требований, никаких угроз…

Я в глубине души знала, что Сальма с Бюртом. Не одна же она, в самом деле. Но от этого… хуже не становилось. Бюрт делал плохо только Лорину. Порой через меня, но… я бы ему мстить не стала. Я просто приняла ту сторону, на которую меня поставили. Я ничего толком не понимаю, но, знаете, особо и не хочу лезть в это. Воюют и воюют.

И ему непонятно зачем же она так поступила. Может, он удивлён тем, что я ещё жива?

— Она так сделала потому, что могла, — ответила я, — Показала тебе, что она может, что я вообще ржавое звено в вашей цепи.

Я не врала даже. Если бы она просто так побила бы меня, то я сказала бы тоже самое.

— Ты права, — согласился со мной мужчина, — Я как обычно ничего не вижу.

Не смотрит на меня. Только вниз. Неужели стыдно стало?

— А я ведь говорила, что сейчас не время, — не удержалась я от колкости, — Но ты обиделся и мы сделали по-твоему. Хороший результат, не правда ли?

Молчит сидит. Сложилось впечатление, будто я отчитываю своего младшего брата. Сидит, слушает, пытается осознать.

— Она за всё ответит, — прошептал ликан, еле ощутимо касаясь моей раненой руки, — Я тебе клянусь, что она получит по заслугам…

— Если ты обещаешь, то ничего как всегда не выйдет, — сделала я вывод, — Спасибо за честность.

Пуще прежнего сгорбился. Отлично играет или он действительно раскаивается? Уже не верю ему. Столько мне боли принесло общение с ним, что уже просто удивляюсь собственной наивности.

— Ну, перестань, пожалуйста, — вдруг попросил он, утыкаясь головой в мою ногу, — Я и так себя ненавижу… ты же не заслужила… прости меня.

Уже не трогало меня его признания. Возможно, из-за того, что мне хреново. Реально больно, головокружение, слабость. А тут ещё такие разговоры откровенные.

— Уходи, не мельтеши ты перед глазами моими, — взмолилась я устало и с нотками отчаяния, — Ты надоел мне, пойми. Три дня тебя не было, я думала, что тебе было неприятно со мной находиться, поскольку ты понимал, что я у тебя такая слабачка, которая опозорит твоё величество. Но Мелинда убеждала меня в том, что ты просто ищешь выход, пытаешься спасти меня… и я бы поверила, если бы ты меня спас. Меня все вокруг уверяли, что ты — Верховный альфа, вся власть в твоих руках…, а тут какой-то вызов и меня почти жизни лишили. Ты понимаешь, что меня спасли Сальма и старейшины? Не ты, не мой мужчина, который вроде бы как является моим альфой. Получается, что я сама за себя. Ты у меня герой только на словах, Лорин. И мне неприятно слышать от тебя очередные обещания. Этим ты меня оскорбляешь. Ведь я говорила тебе уже множество раз, чтобы ты не обещал мне того, в чём не уверен. Я же верю тебе, я полностью вложила свою жизнь в твои руки, а ты просто позволил каким-то другим ликанам забрать меня у тебя. На твоём бы месте, я благодарила Сальму за то, что она проявила снисхождение по отношению ко мне.

Насладилась пеклом в глотке. Лучше бы рот вообще не открывала, но этот же «спаситель» не отцепится от меня.

Блондин кивнул, потом ещё раз и ещё. Поднялся и куда-то ушёл. Ну, хоть сейчас он меня послушал. Пусть занимается чем хочет, но я… не настроена на общение с ним. Я просто понимаю, что эта боль… из-за него. Вот и всё. Да, бил меня не он, вызов бросил тоже не он, но… не будь этой чёртовой метки, ничего бы этого не случилось. Это я осознавала так отчётливо, что порой вместо лица Сальмы, замахивающейся, чтобы нанести свой удар, я вижу своего блондина.

О, первый день я пережила, а остальные пошли более-менее нормально. Гай оказался мужчиной ответственным, таскал мне уже готовые мази, а отвары готовил мне лично под присмотром… Мелинды. Да-да, Лорин куда-то смылся и уже пятый день дома его нет. Мелинда сказала, что он живёт у… Виера. Почему? Обиделся, наверное. Я ведь отругала его, высказала всё, а хрупкая мужская душа не выдержала… Сарказм приобрела в ходе лечения. От бессилия и боли только этим и спасалась. А ещё помогали разговоры с Гаем. Он удумал писать про меня. Ага. Толстенную книжку-журнал принёс, записывает туда всё постоянно, беседует со мной, вопросы задаёт разные. Мелинда часто присоединялась к нам, но она была лишней. Поддержать-то разговор она не могла, поскольку по факту наш диалог строился по схеме: вопрос-ответ. Она это потом поняла и к нам не лезла.

Синяки, как я и сказала, заживали медленно. Хотелось бы мне ошибаться, но увы. Гай сделал мне чудотворную, но жутко вонючую мазь. Сказал, что ездил за ней к чёрту на кулички, причём добывал её из воды! Какие-то там губки-водоросли в водоёмах живут, которые он собрал и сотворил мне мазь. Самое удивительное, что она помогала. Отёки спали, боль постепенно начала отступать, эффект был. И я как-то спросила его, почему же он так серьёзно отнёсся к моему лечению. Оказывается, что людей он видит крайне редко, а я экземпляр запоминающийся, поэтому даже отважился на такой поступок. Я понимала. Не обижалась, просто радовалась, что мне помогают. Ещё и периодически развлекают разговорами.

— Ох, засиделся я, — глянув в окно, улыбнулся Гай, закрывая свою книженцию здоровую, — Хотя признаю, что время проведено восхитительно.

Ой, я вообще таяла. Он мне нравился. Вот правда. Он был каким-то другим. Знал правильные слова, говорил всегда честно, без ужимок задавал вопросы, но всегда чувствовал границу, извинялся даже. Как-то ощущала себя с ним нормальной. Мы говорили обо мне! Обычно с Лорином мы говорим о чём-то отдалённом. О доме, быте, отношениях. Но… стоп. Лорин тоже всегда интересовался моей жизнью. И слова он правильные подбирал, время со мной много проводил, извинялся также… Оу, всё. У меня уже совсем мозги накренились. Сама себя специально против Лорина накручиваю за счёт возвышения Гая. Уже с ума схожу от всего этого кошмара.

— Ничего страшного, я всё равно ещё долго не усну, — усмехнулась я, наслаждаясь зудом в заживающих губах.

Брюнет криво усмехнулся и поправил ворот рубашки.

— Ну, если ты не против, то мы можем с тобой ещё поговорить? — предложил мужчина чуть неуверенно. — Если ты, конечно, желаешь этого.

Я не была против беседы. Пожалуйста, хоть до утра, один же чёрт лежу целыми днями.

— Я против, — подала голос Мелинда из своего кресла, — Уже ночь на дворе.

Эта женщина вообще себя странно начала вести, особенно последние два дня. Косится на нас подозрительно, особенно на Гая. Не оставляет нас наедине, всегда участвует в моём лечении… Странная.

— Так иди спать, — усмехнулся Гай, даже не смотря в сторону угрюмой беты, — А мы можем ещё полчаса поговорить.

Гай оказался у нас одиночкой. У него нет стаи и в этом его сила и слабость одновременно. Сам по себе, отвечает только за себя. Подчиняется только старейшинам, никаким другим альфам. Работает наёмником, катается по городам. И они стали с Мелиндой иногда грызться. Вот просто так. На пустом месте. Может, чувства между ними?

Мелинда покрепче вцепилась в свою книжку и спряталась за неё. Занимает всегда место в кресле в углу. Оттуда и блюдит.

— Что ты мне расскажешь? — осторожно переворачиваясь на правый бок, поинтересовалась я.

Сплю я уже почти неделю в штанах и рубашке. Во-первых, место моей дислокации — это диван в гостиной, во-вторых, тут всегда шастает Гай, в-третьих, я прячу отсутствующие синяки. Привыкнуть тяжко к подобному «ночному стилю», но делать нечего. Гай не один раз интересовался у меня, почему же я так скрываю своё тело, мол, раны и страдания, а он может помочь и так далее. Не говорить же ему, что я ходячее несчастье, которому всегда везёт. Вот так, противоречивая во всём.

У меня было много времени, чтобы подумать. И отсутствие Лорина поспособствовало тому, чтобы я начала крепко задумываться о смене стороны. Да-да. Хочу переметнуться на сторону Бюрта. Да, козлина, но он ничего не сделал. Даже в тот раз, когда я с ним в первый раз встретилась, он просто через меня выписал подзатыльник Лорину. Я была лишь средством достижения цели. То, что Сальма в сговоре с Бюртом, сомнений не было, я это понимала. Белыми нитками, как говорится.

Я понимаю, что Сальма пощадила меня не просто так и я знаю, что она чего-то хочет от меня. Услуга, может быть, парочка. Холодным рассудком я осознаю, что перехожу на ещё более неизвестную сторону, где мне могут отщипнуть голову сразу же, но… на сегодняшней стороне, меня уже чуть не убили, причём не один раз. Тут весы-то и заходили из стороны в сторону. Особым и очень веским аргументом был лишь Лорин. Вот такой непостоянный, завравшийся, нежный и жестокий мужчина. Ненормальный, но от этого ещё более манящий. Он очень-очень мне нравится, но я, даже имея те крохи опыта, знаю, что он плохой выбор. Как бы он не был мне дорог, как бы я не уважала его, но от него у меня одни расстройства. Наше триумфальное начало никогда не забудется. Порой, мне кажется, что всё произошедшее незначительно, оно уже давно в прошлом, но… он ведь осознанно унижал меня. А я, несмотря на это, бросилась спасать его. Просто так. Почувствовала страх и кинулась в бурлящий водоворот. И ведь вытащила его. Наверное, прояви он ко мне тогда хоть каплю уважения и доброты, у меня не появились бы мысли о измене.

Изнасилование стало просто гвоздём программы под называнием «Рабство Богданы». Дальше всё закрутилось странно-необычно. Вместо злобы и недоверия, доброта и понимание. Конечно, голова моя была не в силах противиться подобному напору. Сейчас я понимаю, что Лорин мне так дорог, что я хочу никогда его больше не видеть. Вот такое странное желание. Мне не хватает его объятий, смеха, чувственного взгляда. Я хочу его видеть и рада, что не вижу. Это крайне безумно, но и жизнь у меня не стандартная.

— Как ты относишься к детям? — задали мне вопрос.

Задумалась.

— Нейтрально, — честно ответила я.

Гай снова распахнул свою «записную книжку». Написал что-то.

— Почему?

Порой он меня выбешивает, ему не хватает конкретики, хочет подробностей. Иногда мне нравится говорить о какой-то теме долго, опускаться вглубь, разбирать всё детально, но сейчас не тот случай.

— У меня нет своих детей, а чужие мне не очень нравятся, — осторожно пожала плечом, разглядывая шкуру на полу, — Но они не нравятся мне в хорошем смысле.

— Как это понимать? — изогнул тёмные брови мужчина.

— В том смысле, что я их не ненавижу, но и не испытываю сильных положительных чувств, — разъяснила я, — Мне просто всё равно. Есть они и есть.

Снова пометку сделал какую-то.

— Богдана, а ты хотела бы иметь детей?

Даже Мелинда на меня вопросительно посмотрела. Книгу опустила, дабы лучше видеть моё лицо. А вопрос… гаденький.

— Нет.

Очередная пометка.

— Почему?

— Почему не хочу?

— Да.

— Не хочется.

Гай закусил нижнюю губу в задумчивости.

— Есть какая-то причина? — скорректировал мой лекарь вопрос.

Вздохнула. Правда была неприятной, но я уже вышла из того положения, когда необходимо скрывать свои слабости и недостатки. Возможно, я скоро расстанусь с этим домом, а уходить, оставляя после себя вереницу лжи неправильно. Да и нет желаний лгать.

— Первая причина — это моё рабство. Вторая — отсутствие мужа. Третья — я не смогу дать своему ребёнку ничего, так как не имею ни гроша за душой. Следовательно, плодить нищету я не имею ни малейшего желания, — предельно откровенно расставила я всё по полочкам.

Гай застрочил. Допёк, выудил. Молодец.

— Я принимаю такой ответ, — кивнул брюнет, поглаживая кончиком пера подбородок, — Но давай представим, будто ты живёшь в каком-то прекрасном месте, ты замужем, у вас есть свой дом, у мужа хорошая работа. В таком случае, ты бы желала дать жизнь новому человеку?

Тут же представила. Каждый день наполнен свободой, есть дом, который принадлежит нам с мужем, где я единственная хозяйка на все времена. Не знаю, наверное, о детях задумалась бы, но всё зависело бы от мужчины, с которым я состояла бы в браке.

— Всё зависело бы от моего мужа, — закусила отсохшую кожу на губе.

Интересно, я буду когда-нибудь ходить целая и невредимая? То ссадины какие-то, потом укусы, теперь синяки. И нос! Мне сломали мой нос! Мелинда мне помогала, слюной затирала ранки и это помогало, даже незаметно, что моя кость «вышла за рамки», но факт остаётся фактом.

— Если бы он хотел, то ты бы тоже хотела? В этом смысле?

— Нет, — нахмурилась я, — Каким бы он был человеком. Хороши, плохим, добрым, злым, понимающим или эгоистичным. Всё очень сложно, Гай. Я с подобным не сталкивалась ни разу и не знаю, как на самом деле поведу себя в подобной ситуации.

Задумалась. Дети. Я сама ещё ребёнок.

— Очень хорошо, что ты это говоришь, — внимательно начал разглядывать моё лицо лекарь, — Человек. Ты осознаёшь, что для достижения подобной цели тебе необходим мужчина твоего вида.

Не к тому я вела, конечно.

— А живя тут, с Лорином, мне детей не видать, как собственных ушей, — фыркнула я грустно, — Так, зачем их желать? Даже если случится какое-то чудо и я невероятным образом смогу родить малыша от человека… живя здесь, он не протянет и недели. Ваши местные жители придумают десяток способов разлучить нас. Так, зачем их желать?

Честная правда. С грустной ухмылкой понимала, что с Лорином у нас ничего не будет. Мы — разные. Во всех смыслах.

— Ты её на побег, что ли подбиваешь? — встряла Мелинда в наш разговор. — Лорин узнает и позвоночник тебе пересчитает.

Я тут же вздохнула. Обычный разговор, почти по душам, а она всё обращает во вред.

— Отнюдь, хочу, чтобы Богдана поняла и приняла своё существование здесь, — глядя на меня, ответил Гай, — Она должна понять, что люди не должны знать о нашем городе. Попадая сюда, у таких, как она, остаётся два выхода: принять смерть или смириться с вечным проживанием за стенами нашего города.

Улыбнулась, догадавшись. Он крайне умён. Сам завёл эту тему, ещё и вовремя. Я прочувствовала на себе «систему», и он всё сразу разъяснил мне. Чтобы я не задумывалась о подобном в будущем, чтобы не строила планов и надежд. Об этом со мной должен был говорить Лорин. Сам же себя назвал моим другом, братом, отцом и так далее.

— Зачем же ты мне это сказал? — всё же полюбопытствовала я.

А вдруг он скажет нечто иное?

— Наши женщины и человеческие различны, но схожее у них всё же есть. Это потомство. Природа заложила во всех нас желание размножаться, оставить след после себя. И ты когда-нибудь задумаешься об этом. Не сейчас, возможно, через год, через пять, но ты всё равно возжелаешь породить кого-то. И я просто захотел, чтобы ты понимала, что у тебя это не выйдет. Ты должна быть морально готова к подобному повороту событий…

— А ты такой добрый дяденька, который заботится обо всех брошенных и обездоленных? — перебила его Мелинда. — Тебе что с этого?

Защищает Лорина. Не в физическом смысле… Ох, эта семья. Зависть и злость. Хочется себе и в то же время, ненавижу за существование. Завидую…

— То, что у меня есть сострадание, — наконец посмотрел он на волчицу своим серьёзным и даже где-то угрожающим взглядом, — Никто из вас даже не подумал, чтобы помочь ей. Не объяснили правила, не сказали ей…

— Она всё знает, Лорин её осведомил обо всех законах нашего города! — повысила голос голубоглазая девушка, приподнимаясь с кресла.

— Именно поэтому Богдана вечно встревает во все крупные скандалы. И посмотри на неё сейчас. По её лицу ведь всё видно, что она всё поняла, что все законы и порядки она знает. Просто вся в красках от вашего учения.

Боже мой, мне кажется или за меня действительно кто-то заступается. Перед Лорином. Он обижает, другие обижают, а Гай пожалел. Понял и начал мне разжёвывать… трепетно и приятно, жаль, что так поздно…

Мелинда поджала губы, не в силах ничего возразить.

— Спасибо, но это лишнее, — благодарно взглянула я на брюнета, — Я тут долго не протяну. Читала в книжке, что вызов мне могут бросать каждый месяц. Ещё парочка таких походов и всё.

Это я правда вычитала в той книге. Начала её перечитывать. Я это и раньше видела, но не знала, чего опасаться. Ну, вызов. А что это? Вызвать ведь можно на откровенный разговор, да? Лорин ничего не сказал, значит, это было неважно. Вот и всё.

— Не будет больше такого, — возразила девушка, сдвинув сурово брови, — Сальме… не до тебя будет.

Мелинда осеклась, покосившись на Гая. О, секреты. Давненько ничего тайного и «странного» не происходило. Этим ликанам лишь бы воду мутить.

— По идее, случившиеся с Богданой, не должно было произойти, — насмешливо взглянул мужчина на девушку, — И ты наивно полагаешь, что твою альфу оставят в покое?

Такая ирония сквозила в его голосе, что даже мне смешно стало. Это глупо. Я и так слишком долго маячила у них перед глазами. Они один раз ударили, но промазали. А сейчас попали так попали. Причём всё равно не сильно. Сальма от смерти спасла. Одна она. Хотя, конечно, если считать, что Лорин в течении долгого времени ежедневно сдерживался, чтобы не прибить меня, то да, он спасал меня гораздо чаще.

— Лорин так считает, — металлическим голосом, процедила она.

Тут ничего и сказать было нельзя. Раз сам Верховный альфа так считает, то против него переть нельзя. Всем, кроме меня.

— Лорин тоже ошибается, — сорвалось с губ.

Я не хотела этого говорить, но не вышло сдержаться. Мелинда сразу подрастеряла свой пыл. Рот открыла, чтобы что-то сказать, но передумала. Она бы точно сказала, не зная, что у меня на плече есть метка. Я недостойная, но она на мне, и я жива. Ей деваться некуда.

— Не говори так, — негромко выдала волчица, — Мы просто не ожидали, что Сальма…

— Окажется умнее вас? — теперь я изогнула издевательски брови.

Сальма теперь вызывает у меня какое-то тайное уважение. Обвела всех вокруг пальца мастерски, помню, как она во всём потакала Лорину, слушала его и подчинялась. Лучше актрисы я и не встречала.

— Окажется последней тварью, — всё же продолжила она, поправляя свои русые волосы, — Она была нашим верным соратником. Всегда помогала и служила Лорину верой и правдой.

Этот разговор мне сильно наскучил. Не хотела говорить об этом раньше, не хочу и сейчас. Аж передёргивает всю.

— Я знаю, что весь этот разговор ты передашь Лорину, поэтому скажу один раз, — чуть подавлено подала я голос, ёжась под покрывалом, — Лорин допустил громадную, просто нереально глупую ошибку или он сделал всё это со мной специально. Не поверю, что он не знал о последствиях. Могу лишь допустить, что он просто не взял в расчёт меня саму. Наверное, подумал, что я никому не нужна и никому в голову не придёт бросать мне вызов.

Повисла подавленная тишина. Я сказал и вроде стало легче, но…, а смысл? Мелинда передаст всё Лорину и что? Лорин придёт читать мне нотации? Сомневаюсь. Но сделанного не воротишь и сожаление вроде нет. Даже рада, что это услышал Гай. Да, негоже разрушать авторитет альфы на глазах у одинокого ликана, но… это же не тайна.