— Неплохо бы опередить его, — сказала Анна. — Если он пробудит Вольронта, все точно будет напрасно. Смерть придет всем.
Они бросились вслед за монахом, и теперь уже Анна тащила не поспевающего за ней Нестора Карловича.
Якоб шел прямо к собору, к главному входу — огромным дубовым дверям, почти не отличающимся по цвету от черных стен. Выглянула луна. Монах остановился. Он повернулся, поднял руки, подставил свое страшное, перекореженное черное лицо лунному свету и, казалось, впал в какое-то блаженство.
Анна и зомби скользнули в тени куртины, обходя Якоба.
— Надо бы попробовать с черного хода, — предложил Нестор Карлович.
Анна согласилась. Им пришлось пробираться через развалины, в которых лежали ближайшие постройки, но время теперь было: Якоб явно не торопился, набираясь сил.
Вся крепость лежала в руинах. Уцелел только собор, почерневший не то от времени, не то от происходивших тут когда-то событий. От комендантского дома, что был позади него, остался один фундамент. Здание казначейства, мимо которого лежал путь, стояло без кровли с чернеющими окнами. Булыжная мостовая была завалена камнями и обгоревшими бревнами.
— Проклятое место! Что здесь случилось? — спросила Анна.
— Что-то страшное, Аннушка, — прохрипел запыхавшийся Нестор Карлович, — и чует мое сердце: то, что случится сейчас, будет еще страшнее.
Хрепл жалобно заскулил у него за пазухой. Оказавшись по эту сторону Кронверкского пролива, он все время трясся от страха и отказался спускаться на землю.
Они подошли к неприметному входу в задней части собора, поднялись на небольшое крыльцо. Анна сразу же подергала дверь. Закрыто!
Вокруг стало удивительно тихо, так, что даже стук бронзовой дверной ручки показался грохотом. «Затишье перед бурей» — подумалось русалке. Она с досадой пнула большой булыжник, зачем-то валявшийся на крыльце.
— Анна! — протрещал булыжник, разворачиваясь и обращаясь ящером.
— Булыжник! — обрадовалась Анна. — Прости меня, прости! Что ты тут делаешь? Ты давно тут?
— Т-с-с-с-с! — прошипел Булыжник, красноречиво поднеся ко рту кончик хвоста. — Давно. Вас жду. Думал, не придете. А тут еще монстр этот в рясе появился… надо бы присмотреть за ним.
Нестор Карлович кивнул и направился вдоль стены, чтоб выглянуть за угол.
— Якоб? — русалка округлила глаза. — Так это же Антон наш. Это фантом его.
— А я говорил, что надо было его убить и сожрать, а теперь…
Булыжника прервал волчий рев.
— Жак… Анри… — всхлипнула Анна.
— Что с ними?
— Ворлак…
Нестор Карлович, выглядывавший из-за угла, поспешил обратно.
— Что там? — хором спросили Анна с Булыжником.
— Якоб силен, — вздохнул зомби, — Ворлак больше не страшен ему.
Якоб стоял на площади перед собором. Он был близок к сердцу Вольронта, к сердцу этого города, и оттого становился все сильнее и сильнее. Он впитывал лунный свет, и тьма сгущалась вокруг него. Он смотрел перед собой невидящим взором и поглощал адскую силу с упоением, раздувался, напитываясь ею.
Взбешенный Ворлак, появившийся в проеме крепостной стены, взревел и бросился на монаха. Но тот даже не шелохнулся. Огромный черный волк, державший в страхе этот город вот уже сто пятьдесят лет, прародитель оборотней, о силе которого ходили легенды, отскочил от Якоба, как от каменной стены, отлетел в сторону и покатился по мостовой.
Увиденное настолько поразило Нестора Карловича, что он трясся, как осиновый лист.
— Внутрь, надо внутрь! Они сейчас здесь все разнесут, — простонал он.
— А потом разнесут все внутри, — скрипнул Булыжник. — Забыл сказать: мы тут не одни.
— Кто еще? — спросила Анна.
— Дюссельдорф. Архип Петрович. И младшенький его, Влад. Они внутри. И заперли все двери. Хотя, Якоба это, возможно, и не остановит…
— Но ты же… ты… — по гордой осанке ящера, Анна поняла, что тот что-то придумал, но оттягивает момент, дабы все подольше восхищались им. Тщеславный, как и все ящеры!
— За мной, — скрипнул Булыжник и юркнул под крыльцо.
Теперь стало видно, что сбоку, под ступеньками, каменная кладка разобрана, и зияет чернотою дыра — небольшая, в которую едва можно протиснуться.
— Придется немного погреметь, — сказал Булыжник, — те, кто внутри, могут нас услышать.
— Давай, Булыжник! — ответила Анна. — У нас нет иного выхода!
Снова раздался душераздирающий рев Ворлака, который, по-видимому, все кидался на монаха.
— А может, и не услышат нас Дюссельдорфы, — с надеждой прошептал Нестор Карлович.
Ловко орудуя хвостом, выбивая камень за камнем, Булыжник проделал дыру под порогом и скрылся внутри. Анна полезла следом. За ней юркнул Семен. Последним, кряхтя и тихо чертыхаясь, карабкался Нестор Карлович.
Пройдя под крыльцом, они оказались под полом, в какой-то узкой длинной каменной траншее, и пошли по ней вперед, пока не уперлись в стену.
— И что теперь, Булыжник? — спросила Анна.
— А что Булыжник? Что я мог еще сделать? — в красноватом свете хрепловых глаз было видно, как ящер озадаченно скребет когтистой лапой затылок.
— Вот, черт тебя дери! — ругнулся Нестор Карлович, стукнувшись обо что-то головой.
— А ну-ка, Семен, посвети туда! — с надеждой сказала Анна.
И надежда оправдалась: неуклюжий зомби задел головой проем, уходивший наверх. Закрыт он был чугунной решетчатой крышкой, которую с большим трудом общими усилиями удалось сдвинуть.
Сперва зомби и Анна подняли наверх Булыжника. Ящер оказался удивительно тяжелым для своих небольших размеров. Потом Анна помогла Нестору Карловичу, наступившему ей на голову и чуть не свалившемуся назад; подбросила совсем легкого, почти бесплотного Семена и вскарабкалась сама, осторожно выглядывая из люка в полу.
Они оказались в какой-то небольшой комнатке — не то сторожке, не то кладовке. Глаза хрепла сияли так ярко — видимо, сказывалась близость усыпальницы Вольронта, а может и просто от страха — что света хватало, чтоб разглядеть все в деталях. Хотя, разглядывать тут особо было нечего: пустые кирпичные стены, каменный пол и небольшая дверь. Анна осторожно толкнула ее, дверь скрипнула, но скрип потонул в грохоте снаружи — не то Ворлак все кидался на Якоба, не то Якоб уже ломился в главный вход.
Анна шагнула в небольшой коридор, который выходил в центральный зал. Тут не было темно: царил зеленоватый полумрак, видимо Дюссельдорфы зажгли магическую лампу или что-то в этом роде. Свет шел из центра собора, от царской усыпальницы, он едва достигал сводчатого потолка, подпираемого черными ребристыми колоннами. Звуки борьбы снаружи гулким эхом гуляли по залу. Анна прислушалась. Какое-то бормотание и возня слышны были и внутри. Она узнала этот голос. Дюссельдорф!
— Я убью его, — шепнула русалка и бросилась туда.
Нестор Карлович хотел было остановить ее, да не успел, и ринулся следом. Булыжник замешкался, а хрёпл юркнул обратно в каморку.
— Русалка! — воскликнул Архип Петрович Дюссельдорф, поднимаясь. — Чертова тварь! Водяная ведьма!
Он стоял напротив раскуроченной царской усыпальницы: мраморные плиты были отброшены в сторону, и посередине чернела свежевырытая яма.
— Хоть и собирались вы сюда, — продолжил Архип Петрович, заметив еще и знакомого зомби, — да не ожидал вас тут встретить. И как вас Ворлак пропустил?..
— Скоро узнаешь, — прошипела Анна, не совладав с собой и на секунду обернувшись русалкой.
— Пропустил — так пропустил, оно и хорошо, что пропустил, — радовался чему-то старый Дюссельдорф. — А ну-ка, держи ее, Влад! Проверим, как это работает на русалке.
Архип Петрович, оскалив в улыбке острые крупные зубы, шагнул к Анне и вытащил из-за спины меч, поигрывая им. Меч был совсем небольшой, бронзовый и изрядно окислившийся.
Анна растерялась, оглядываясь по сторонам в поисках Влада. Нестор Карлович закричал ругательства и бросился на Дюссельдорфа, но тот отшвырнул его свободной рукой, походя, как назойливую муху.
Влад спикировал сверху, из темноты, и обхватил Анну, лишив возможности двигаться, окутал своими кожистыми крыльями. Она вырывалась изо всех сил, пыталась оттолкнуться от пола и опрокинуть упыря, только не совладать ей было с ним.
А ты не ерепенься, — издевательски-ласково пробулькал Архип Петрович, поднося лезвие странного меча к горлу Анны. — Тебе вообще повезло, ведь может, ты и не умрешь. Я же не знаю, как действует сила этого меча. Но очень хочу проверить!
— Ты сдохнешь! Я убью тебя! — шипела Анна.
Глаза ее пылали гневом и засветились желтым светом. Послышались раскаты грома небывалой силы, гулом отдававшиеся в огромном зале. Наверху, в небольшие оконца, врывались вспышки молний, освещая гнойно-уродливое лицо Дюссельдорфа, съехавший на бок, перепачканный землей парик, костлявую руку, с зажатым в ней мечом.
А сам Дюссельдорф наслаждался этим моментом. Уж больно ненавидел он русалок и прочую водяную нечисть!
И тут послышался особенно сильный грохот. Архип Петрович совершил роковую ошибку, приняв его за гром и не обратив внимания. А это был не гром. Это Якоб обрушился на дубовую дверь.
Дверь влетела внутрь и, прогремев по полу, ударила Дюссельдорфа по ногам. Тот взвыл и повалился на спину. Анна оттолкнулась русалочьим хвостом от ближайшей колонны, сбросила замешкавшегося Влада и кинулась на Дюссельдорфа, выхватывая у него меч. Архип Петрович, быстро поняв, что происходит, попытался отдернуть руку, но Анна вцепилась в нее острыми рыбьими зубами, рванула гнилую плоть, и меч покатился по полу вместе с откушенной кистью Дюссельдорфа.
Старик кричал, размахивая обрубком руки, из которой фонтаном бил зловонный гной. Влад, увидев в дверях Якоба, на всякий случай взмыл под потолок. Анна схватила меч и без лишних слов полоснула старого Дюссельдорфа по лицу, разрубив его от левого глаза до подбородка.
Взвыл Дюссельдорф, покатился по полу к усыпальнице. И поднялся вихрь вокруг него. И стала сила покидать его: духи и мороки, призраки и глуты, пожранные им, рвались наружу. Но не успевали они покинуть его утробы, как их затягивало в могилу, в яму, вырытую посреди усыпальницы.
Анна, едва придя в себя, кинулась прочь — подальше от этого места и от Якоба. Но монах шагал за нею, и вскоре загнал в угол.
Русалка выставила перед собой меч, готовая сражаться, и Якоб остановился. Он вперил в нее взгляд своих белесых глаз, протянул огромную почерневшую руку и прохрипел:
— Отдай!
— Верни Антона! Верни, и я отдам тебе меч Вольронта! — крикнула русалка.
Рядом раздался шорох, и из-за колонны показался Нестор Карлович.
— Аннушка, не отдавай, — сказал он дрожащим голосом. — Это меч Вольронта, невиданная сила сокрыта в нем. Закопать его надобно в усыпальнице, от греха подальше. Если Властелин сейчас пробудится, несдобровать нам всем!
— Поздно, — прохрипел Якоб; слова давались ему тяжело, голос был низким, едва слышным, — он уже пробуждается.
— Я отдам меч. Мне плевать на этого Вольронта! Верни Антона.
— Хорошо, — кивнул Якоб.
Утроба его забулькала, горло неимоверно раздулось, приподнимая жирный складчатый подбородок; глаза, подернутые сизым бельмом, едва не повылезали из орбит. С громким, рычаще-чавкающим звуком, Якоб изрыгнул большой, размером с хрёпла, ком, покрытый слизью и чем-то наподобие волос. Ком откатился в угол. Монах согнулся пополам и тяжело дышал; слизь из его рта струилась на пол.
А изрыгнутый им сгусток вдруг забурлил, будто вскипел, и, пузырясь, принялся увеличиваться, выстреливая в разные стороны струйками гнилостных испарений. Не прошло и минуты, как размерами он сравнялся с человеком и вид приобрел скорее некоего кокона, нежели сгустка слизи. Кокон зашевелился — кто-то явно желал вырваться оттуда наружу. Раздвигая липкую волосяную оболочку, показалась перепачканная серой слизью рука, затем — вторая, затем голова. Это был Антон! Полуживой, едва не задохнувшийся, совсем обессилевший.
— Меч-ч! — прошипел Якоб, грозно возвышаясь над Анной.
— Да забирай! — крикнула русалка и с силой отшвырнула меч, полетевший через зал и звякнувший где-то в темноте об пол.
Якоб зашипел, повернулся и направился к мечу. Анна и Нестор Карлович подхватили Антона под руки и потащили, так и не избавив до конца от кокона — надо было уходить, и чем скорее, тем лучше.
Пошли к главному входу: так было ближе и проще, хоть и опаснее. Намного опаснее…
Страшное зрелище ожидало их возле потревоженной царской усыпальницы. На том месте, где Анна оставила поверженного ею Дюссельдорфа, теперь извивался, точно в агонии, невиданных размеров змей. Движения его были резкими, но казались неуверенными. Чешуйки, коими покрыто было тело его, отливали бронзой в лунном свете, что проникал сюда сквозь дверной проем. Луна висела уже совсем низко, с любопытством заглядывая внутрь собора.
Но самое страшное, что у этого змея была голова не змеиная, а старого Дюссельдорфа и даже руки — одна целая, а другая — откушенная Анной; но руки призрачно мерцали, потихоньку исчезая.
Увидев Анну, змей-Дюссельдорф яростно зашипел и бросился на нее.
На его пути встал Нестор Карлович. Зомби ухватил змея за горло, впился в него зубами. Дюссельдорф извивался, круша хвостом мраморные плиты, мотался из стороны в сторону, стараясь избавиться от зомби; пытался рукой отцепить его, но призрачная рука проходила сквозь Нестора Карловича.
Анна потащила Антона к выходу, который был теперь совсем близко. Антон, кое-как освободившись от остатков кокона, с трудом переставлял ноги.
Считанных секунд хватило Дюссельдорфу, чтоб разорвать Нестора Карловича на куски и разбросать по залу. Шипя и извиваясь, он вновь бросился на ненавистную русалку, разинул зубастую пасть, и чуть было не ужалил Анну, клацнув зубами в воздухе. Ему вновь помешали! Это Булыжник ухватил Дюссельдорфа за его змеиный хвост. Змей закрутился спиралью, пытаясь сбросить ящера, мотнул хвостом, и ненароком столкнул Анну с Антоном в разрытую им яму. Во мглу. В могилу Вольронта.
Анна вскрикнула, и тьма поглотила ее и Антона.